|
|
|
Думал Приа́м, что Эса́к — неживой. Обозначил —
Место на кладбище камнем особым. На камне —
Значилось имя. Обряд совершили печальный.
Только Пари́с на поминках отсутствовал. Он — |
|
Деву похитил. На родину с ней пробирался.
Следом за ними дана́йцы отправились. Морем —
Тысяча шла кораблей. И настигли бы! Только —
Шторм разыгрался. В Авли́де суда собрали́сь. |
|
|
Тут, по обычаю предков, достойную жертву
Молниевержцу они подготовили. Пламя
Вверх по плата́ну всползло. Там, на самой вершине,
Люди увидели вдруг — голубую змею. |
|
Восемь птенцов находилось в гнезде на вершине.
Их поглотила змея. И их мать, что пыталась
Бедных птенцов уберечь. Неподвижные люди
Долго следили за этим, не зная, как быть. |
|
Выступил Фе́сторов сын и крылатое слово
Бросил дана́йцам: «Одержим победу! Но Тро́ю
Девятилетней осадой возьмём, ибо столько
Птиц уместилось в утробе змеи». Лишь сказал, — |
|
Каменной стала змея, навсегда обнимая
Ветви зелёного дерева... Но непогода
Всё бушевала над морем... Сказал прорицатель:
«Чтоб укротить гнев Диа́ны, нам нужно алта́рь |
|
Кровью царевны окрасить». Отец Агаме́мнон
Не соглашался на это. Однако царевна
Пред алтарём преклонилась сама. Этой жертве
Рада Диа́на была, и — подставила лань |
|
Вместо царевны. Покрыла и облачком белым
Всё, что вокруг. Тот — заметил подмену, а кто-то —
Так и считал Ифиге́нию павшей во храме,
Между жрецов, со слезами на ветхих щеках. |
|
|
|
|
И успокоилось море... И в путь устремились
Все корабли... Ко фриги́йским пескам поспешили...
Скоро и прибыли... Есть — серединное место.
Моря и суши и неба — граница. И там |
|
Дом возвела госпожа, что зовётся — Молво́ю.
Все голоса всех людей — достигают порогов
Чудного дома Молвы́. Будто собран из меди,
Весь он гудит беспрестанно. Любой новый звук — |
|
Тут же приходит сюда, отражается в стенах,
Тысячекратно разносится, с тысячей звуков —
Соединяется вместе. Молва постоянно —
Видит и слышит и небо и море и мир. |
|
Распространила Молва́, что пришли с ополченьем
Греки под Тро́ю. Закрылись могучие стены.
Встретили греков, как нужно. Прославленный Ге́ктор —
Протесила́я убил. Зазвенели мечи. |
|
|
|
|
Берег окрасился кровью. От грозного Ки́кна
Много данайцев погибло. Ахи́лл в колеснице,
Действуя ловко копьём и коней погоняя,
Ки́кна искал или Ге́ктора. Первым из них — |
|
Встретился Кикн, сын Непту́на (поэтому Ге́ктор
До́льше прожи́л). Ахиле́сс произнёс: «Утешайся
Тем, что умрёшь от руки гемони́йца Ахи́лла».
Следом за словом — отправил копьё во врага. |
|
|
Только могучий удар не принёс результата.
«Что удивляешься так, сын богини? Доны́не
Мы не встречались, но имя твоё мне известно, —
Кикн говорит, — Не нужны мне доспехи. Они — |
|
Лишь украшенье моё. Если даже их скину,
То и тогда невредимым уйду. Мой родитель —
И Нереи́ды превыше и старца Нере́я».
Гордо сказал и метнул в Ахиле́сса копьё. |
|
|
Медный доспех продырявив, из кожи быча́чей
Девять пробило слоёв и застряло в десятом.
Вынул копьё Ахиле́сс и отправил обратно.
Точным ударом — насквозь — просочилось оно. |
|
Кикн уцелел и от этого! «Может, ослабла
Крепкая прежде рука?», — удивляется воин.
В Ме́нта кидает, в лики́йца. Убит! «Узнаю́ свою силу,
Нет, не ослабла рука!» И на Ки́кна напал... |
|
Слева, под сердце, ударил. Но, точно от камня, —
Пика отстала. Кровавые пятна на Ки́кне
Вдруг разглядел. Взвеселился! Однако, напрасно:
Ме́нтовой кровью запачкалось Ки́кна плечо. |
|
|
Тут колесницу покинул Ахи́лл и со злостью
Светлым мечом поразил супротивника. Снова —
Панцирь и шлем разрубил лишь. Вновь Кикн без ущерба.
Львом зарычал Ахилле́с, навалился и стал |
|
Бить без разбору щитом по лицу и по телу.
И не давал передышки врагу. Изумлённый,
Кикн отступал. Сзади камень лежал. Кикн запнулся.
И повалился со страхом. Ахи́лл налетел, |
|
Начал душить. И когда... удалось без дыханья
Ки́кна оставить, подумал забрать и доспехи
У побеждённого. Только — лишь их и увидел.
Кикн растворился... Стал лебедем белым теперь... |
|
|
|
|
Бой многодневный привёл за собой передышку.
В лагерь ушли нападавшие. Дети Приа́ма —
В крепости скрылись. Поставили зоркую стражу
Те и другие. Торжественный день наступил — |
|
И Ахилле́с в благодарную жертву Палла́де
Много телиц приготовил... Когда же вознёсся
Дым к небесам, насладились соратники мясом.
И разговор завели о победах былых. |
|
|
Неуязвимости Ки́кна мужи́ удивлялись.
Выступил Не́стор тогда и сказал: «Довелось мне
В прежнее время увидеть Кене́я в сраженье.
Тысячу ран выносил перхебе́ец Кене́й. |
|
Жил он на О́фрисе горном, но странно не это.
Женщиной был от рождения. Стал же — мужчиной».
Оторопели мужи́ и просили подробно
О необычном герое им всё рассказать. |
|
Так произнёс Ахилле́с: «О, мудрец геренейский,
Молви о том, что полезно для юного слуха,
Кто был Кене́й? каким образом пол изменился?
Где вы сражались совместно? кем был побеждён? |
|
Если его победили». Ответствовал Не́стор:
«Двести уж лет за спиною, прожи́л я немало.
Что-то забы́лось из давнего, что-то — напротив,
Врезалось в память надёжно, как будто вчера. |
|
|
Между красавиц Фесса́лии, дочерь Эла́та —
Превосходила других. Весть о юной Кени́де
Перенеслась за пределы земли, привлекая
Многих достойных муже́й. Твой отец, Ахилле́с, |
|
Думаю, мог бы посвататься, если б Фети́дой
Не овладел бы уже... Но — Кени́да отвергла
Всех женихов... Часто берегом моря... ходила...
Возвеселился Непту́н, полюбивший её. |
|
«Всё, что захочешь, исполнится», — пообещал он.
И пожелала Кени́да (затем, чтоб никто бы
Не совершил с ней подобного) — стать господином
Собственной воли и пол изменить. И тогда — |
|
Просьбу исполнил Непту́н, и вдобавок, содеял
Тело Кене́ю такое, какое железом
Не протыкается вовсе. И, радуясь дару,
Стал жить Кене́й, в упражнениях век проводя. |
|
|
|
|
Свадьбу справлял Пирифо́й. Гиппода́мию в жёны
Он принимал. Во пещере, дубравой сокрытой,
Сдвинуты были столы. И знатнейшие гости —
Прибыли повеселиться. Мы тоже пришли. |
|
|
Вот Гимене́я поют. Вот огни показались.
Вот молодая вошла в окружении женщин,
Дивнопрекрасна лицом. Поздравляли супруга.
Только... нарушился скоро прекраснейший пир |
|
Э́врит, кентавр неразумный, из буйнейших буйный,
Изобразил непотребное. Страстью влекомый,
Он оскорбил Гиппода́мию. Волосы о́ной
Грубо схватил. Все вскочили. Воскликнул Тезе́й: |
|
|
«Из сумасбродства какого себе позволяешь
Так оскорблять Пирифо́я при мне?!» И недаром
Эти слова произнёс. И отбил молодую.
Э́врит же мстителя сильно ударил в лицо. |
|
Рядом огромный сосуд находился. В кентавра
Бросил Тезе́й и разбил ему череп. Тогда же
Гневом воспыхнули многие и закричали:
«Братья! К оружию!» Первым решился Ами́к |
|
Нагло разграбить алтарь и светильником тяжким
Лоб сокрушил Келадо́нту, лапи́фу. Затем же
Пал, умерщвлённый Пела́том. Грине́й тут увидел
Жертвенник дымный и им в наступавших метнул. |
|
|
Двух придавило лапи́фов. В отместку Экса́дий
Сдёрнул рога со стены. Точно в очи Грине́я
Ветвью двойною попал. Рет лапи́фу Хара́ку
Голову следом разнёс головнёй с алтаря. |
|
Силился встать и ответить Хара́к. У порога
Он оторвал боковину и бросил, задев неудачно
Спутника, рядом стоявшего. Рет рассмеялся.
И, вдохновлённый успехом, напал на других. |
|
|
Полу-сгоревшим поленом ударил Кори́та.
И умертвил... Умертвил и Эва́гра. А следом,
Следом Дриа́нта ещё запалил. Но недолго
Чувствовал радость от новой удачи своей. |
|
Ибо Дриа́нт, запалённый свечою, словчился.
Кол обожжённый воткнул. Рет с трудом его вынул,
И побежал, обливаясь потоками крови...
И побежали другие кентавры, вопя. |
|
|
А́стил, гадатель, лишь Не́ссу сказал: «Не тревожься.
В этом безумстве тебя не заденут, поскольку
Ты сохраняешь себя для стрелы Геркуле́са
И остальные несчастья тебе не страшны». |
|
Ни Эврино́м, ни Лики́д, ни Аре́й не сумели
Предотвратить неизбежное. Всех поразила
Сила Дриа́нта. Крене́й, убегавший от смерти,
Чуть обернулся зачем-то назад и мечом |
|
В лобную кость получил. И упал, сокрушённый.
В шуме таком находился один, безмятежный,
Мирно уснувший Афи́д, опьяневший давно уж.
Но беззаконный Форба́нт погубил и его. |
|
|
Видел я удаль Петре́я. Могучее древо
Вырвав из почвы с корнями, уже собирался
Употребить его в дело. Копьё Пирифо́я
Вовремя нас оградило от этой беды. |
|
|
Этим копьём Пирифо́й и Хроми́да и Ли́ка
Поочерёдно сразил. Но особую славу —
Иксиони́д заслужил в схватке с Ге́лопом. Дротик
В правое ухо вонзился и вышел насквозь! |
|
|
Ди́ктид, увидев, бежал. Пирифо́й не замедлил
Вслед устремиться ему. Тут, с вершины сбегая,
В пропасть низвергся кентавр, и всей тяжестью тела
Вяз поломал и остался висящим на нём. |
|
Мстительный злой Афаре́й отломал от утёса
Неимоверный булыжник. Метнул бы в Эги́да,
Но не успел. Расторопней Эги́д оказался.
Локоть сломал Афаре́ю. Расплющился тот. |
|
Праздновать некогда. Прыгнув на спину гиганта,
Череп разбил Биено́ру. Сразил и Меди́мна.
И Гиппозо́на, носившего бороду. Также
Крупного ростом Рифе́я. Тере́я, что мог |
|
В дом приводить медведей из далёкого леса...
Остановить попытался один из кентавров
Натиск Тезе́я. И бросил сосну. Но Палла́да
Предупредила Эги́да, как сам он сказал. |
|
Смог увернуться Тезе́й, но задело другого —
Оруженосца Пеле́я. С отцом Ахилле́са
В многих походах участвовал Кра́нтор. Когда-то
Оруженосца Пеле́й у Ами́нтора взял. |
|
|
«Верный товарищ, прими поминальный подарок!», —
Так Эаки́д произнёс. Со всей силы могучей
Кинул в кентавра копьё. И попал превосходно.
В лёгком застрял наконечник. Кентавр заревел. |
|
И на Пеле́я обрушился в лютой досаде.
Боль ему сил придавала. Пеле́й закрывался
Верным щитом. Меч держал наготове. Удачный
Выбрал момент для удара. Кентавра убил. |
|
|
Раньше ещё разобрался с Флегре́ем и с Ги́лом...
Был меж кентавров Дори́л. Выделялся средь прочих
Шкурою волчьей поверх головы. Угрожал он
Всем не копьём, а кривыми рогами быка. |
|
Я произнёс: «Убедишься, насколько железо
Лучше рогов». И метнул в него дротик. Невольно
Он заградился рукой, но копьё пригвоздило
Руку ко лбу. Находился здесь рядом Пеле́й |
|
И поспешил довершить пораженье Дори́ла.
Меч ему всунул в живот. Распорол. Тот недолго
Жил после этого... Был меж кентавров красавец.
Есть красота и у них. И был Ки́ллар таков. |
|
И человеческой частью, и конской — красивым.
Нравился многим кентаврам. Но лишь к Гилоно́ме
Сердце тянулось его. Обоюдной любовью
Связаны были они. По высоким горам |
|
Вместе они проходили. В пещеры любые
Вместе они забирались. На свадьбу к лапи́фам
Вместе пришли. И сражались поблизости. Только
Ки́ллара первым убили. Супруга тогда |
|
Кинулась на остриё, что торчало из тела...
Фиокоме́да огромного вижу доселе,
Как ударяет по темени пнём, разбивая
Череп лапи́фу, как мозг истекает густой. |
|
|
Фиокоме́д захотел снять доспехи с лапифа,
Я помешал это сделать ему. Чуть пораньше —
Хто́ния с Телеба́дом прикончил. На теле
Телебоа́д мне оставил заметный рубец. |
|
Если бы к граду Приа́ма пришёл я в ту пору!
Ге́ктора мог бы сдержать самолично. А ныне —
Возраст себя проявляет. Хотя не утратил
Память и силу и ловкость, присущие мне. |
|
А́мпика помню, который сражает Оэ́кла.
И Макаре́я, который убил Эригду́па.
И о Кене́е скажу, ибо всех удивил он.
Прямо на наших глазах уложил пятерых. |
|
|
|
|
Вышел Латре́й, облачённый в доспехи Гале́за,
Коего он умертвил, произнёс горделиво:
«Ты — не Кене́й, а — Кени́да. Кени́дой навеки
Будешь для мира. Иди — рукодельем займись! |
|
Воинам битвы оставь!» Не успел он закончить,
В бок прилетело копьё от Кене́я. От боли
Взвизгнул Латре́й. И своим же копьём постарался
Ранить Кене́я. Копьё отскочило его, |
|
Словно от камня. Так градины скачут от кровли,
Не причиняя вреда. Так песчинка простая
Не осязается нами почти... Раздражённый,
Меч вынимает кентавр и пытается им |
|
Сладить с Кене́ем. Однако, ни прямо, ни косо,
Не удаётся ему даже крохотной ранки
В теле Кене́я оставить. Ударил с размаху.
Меч обломился о шею Кене́я. В ответ — |
|
Собственный меч обнажил элате́ец. Его же
До рукояти вонзил в супостата... Кентавры
Ринулись копья метать в одного. Безуспешно!
Все, отразившись от тела, легли подле ног! |
|
|
От небывалого дела смутились кентавры.
И громогласный Мони́х возвестил: «O, собратья!
Разве не странно, что мы, великаны, робеем
Перед врагом-полумужем? Давайте же все — |
|
Сдвинем леса на него и хребты. Пусть под ними —
Сам задохнётся». И тут же, примером для прочих,
Выломал дуб преогромный и бросил в Кене́я.
И остальные пустились — ломать и кидать. |
|
О́фрис лишился растений в короткое время.
Грудой деревьев завален, Кене́й напрягался,
Освободиться пытаясь. Но груз умножался.
Тяжесть росла. И слабей становился Кене́й. |
|
|
Впрочем, исход неизвестен. Глаза Ампики́да
Видели жёлтую птицу, которая вышла
Из-под завалов и в воздухе чистом исчезла.
Мопс, ясновидец, такие слова произнёс: |
|
«Доброй дороги тебе, украшенье лапифов,
Муж величайший Кене́й, обратившийся в птицу!»
Скорбь разогрела наш гнев. Мы сражались до ночи.
Часть из врагов уцелела, сбежав в темноту». |
|
|
|
|
Так вспоминал о случившемся опытный Не́стор.
Лишь Тлеполе́м огорчился тому, что в рассказе
О Геркуле́се не сказано. Скрыть огорченье
Не захотел Тлеполе́м и, поднявшись, сказал: |
|
«Мне удивительно, как, повествуя о битвах,
Можно не вспомнить Алки́да, хотя мой родитель
Мне говорил о победах над тьмой тучеродных?»
И многосведущий Не́стор в ответ произнёс: |
|
|
«Ценится миром Алки́д по великим заслугам.
Я же хотел бы и вовсе — забыть его имя.
Кто восхваляет врагов? Что нам мощь Деифо́ба?
Мы же не славим её? Что нам доблесть других, |
|
Если она обращается против невинных?
Некогда в дом мой вломился Алки́д. Ненавижу
Доблесть отца твоего, Тлеполе́м, ибо помню,
Как он убил моих братьев. Двенадцать сынов — |
|
Было всего у Неле́я. От рук Геркуле́са
Приняли смерть остальные. Мой брат Перикли́мен
Образ любой мог принять по желанию, ибо
Благоволил к Перикли́мену грозный Непту́н. |
|
В схватке с Алки́дом, мой брат превратился во птицу.
И с высоты нападал. Геркуле́с же из лука
Ранил его. Не была эта рана глубокой.
Только, упав, на стрелу навалился мой брат. |
|
|
Через всё тело прошёл наконечник. Из горла
Вышел виновником смерти. За что, о родо́сец,
Должен я славить отца твоего? Тишиною
Лучше воздам почитание братьям своим. |
|
Но ничего, Тлеполе́м, нашу крепкую дружбу
Не омрачит», — заключил многоопытный Не́стор.
Подняли чаши с вином. Вновь наполнили. После —
Каждый, вернувшись к себе, успокоился сном. |
|
|
|
|
А повелитель морей, удручённый немало
Той переменой, что с сыном его приключилась,
Возненавидел Ахи́лла... Ждал два пятилетья...
Время пришло... Лучезарного Фе́ба призвал: |
|
«Из сыновей Громовержца радушнейший самый,
Вместе мы град возводили, великую крепость.
Разве тебе не прискорбно, что гордые стены
Обречены на падение? Сколько бойцов, |
|
Их защищавших, погибло! Зачем разоритель
Жив и доныне? Поскольку сойтись с Ахилле́сом
Мне затруднительно, лук свой держи наготове
И погуби Ахилле́са нежданной стрелой». |
|
|
Феб согласился. Пришёл в стан защитников. Видит,
Редко стреляет Пари́с в неизвестных ахейцев.
И объявился Дело́сец. Крылатое слово
Молвил Пари́су: «Зачем тратить силы на то, |
|
Что не приводит к успеху? Узнай Ахилле́са.
И отомсти за всех братьев, погибших когда-то».
И указал на Пели́да. И верно направил.
И поразил Ахилле́са беззлобный Пари́с. |
|
|
Если Приа́м испытал чувство радости в жизни,
Это случилось в минуту, когда подтвердилась
Гибель ахейского мужа, богатого славой,
Столько несчастий принесшего в град Илио́н. |
|
|
О, Ахилле́с! победитель! В воинственной сече
Не было равных тебе. И уже — лижет пламя
Тело героя. Уже — превращаешься в пепел.
Что остаётся? Лишь пепел? Не только. Ещё — |
|
Слава жива и собою весь мир наполняет.
Стал Ахилле́с несравненен в величии славы.
Бездны Аи́да не знает... Доспехи Ахи́лла
Спор возбудили в ахе́йцах. За право владеть |
|
Спорили лучшие. Ибо щитом Ахилле́са
Мог укрываться не всякий. Догадкою верной
Можно владельца узнать по щиту. Оттого же
Несколько между собой состязалось мужей. |
|
Скоро Ая́кс Оиле́ев и оба Атри́да
Соревноваться не стали. Ахейцы другие,
И Диоме́д заодно, уступали друг другу.
Спор продолжали Ули́сс лишь да Теламони́д. |
|