|
|
||
Так начинала создаваться великая русская поэзия, литература - не просто как совокупность творчества гениев-одиночек, а как коллективное деяние; общественная, социальная среда с особым моральным климатом, обусловившим возможность дальнейшего развития русской литературной классики, как мы знаем ее сегодня во всем ее неповторимом своеобразии.
Февральский пасквиль на страницах "Сына Отечества" оказался тем злодеянием, которое, благодаря мужественному поведению причастных к нему лиц, было обращено - во благо. Новое стихотворение Плетнева "К портрету Батюшкова", появившееся в июне, позволяет назвать еще одного, третьего активного участника этих событий. До сих пор еще почему-то не привлекло к себе внимания и не сделалось предметом обсуждения то обстоятельство, что в пушкинской переписке упоминания о судьбе Батюшкова впервые появляются... только год спустя, летом 1822 года - в то время, как эпистолярий друзей Батюшкова еще со второй половины 1821 года пестрит тревожными известиями о его положении.
И, вынося свой суровый приговор первому стихотворению Плетнева, посвященному Батюшкову, - Пушкин НИ СЛОВОМ НЕ УПОМИНАЕТ О ВТОРОМ, полностью его перечеркивающем, служащем оправданием автору!
В объяснение этой картины следует повторить то, что было сказано выше. Пушкина, в его переписке, участь Батюшкова волнует прежде всего с точки зрения того, что в ней имеет отношение к будущему. А именно, к будущему его обидчика - Плетнева. И именно в тот момент, когда это будущее, поставленное под вопрос публикацией февральского стихотворения, окончательно устраивалось, летом-осенью 1822 года, и появляются упоминания о Батюшкове и его судьбе в письмах Пушкина к брату.
Обращение к журнальным материалам 1821 года, круг которых мы определили себе в связи с участием во всей этой истории Баратынского, позволяет понять, чем была вызвана эта полуторагодовая пауза. Впечатление, что Пушкин не отреагировал на февральскую публикацию Плетнева сразу (хотя по письмам 1822 года мы знаем, какое горячее отношение она у него к себе вызвала!), - впечатление это обманчиво. Если Пушкин и не стремился немедленно эту реакцию афишировать - то ведь это не означает, что ее не существовало... А вот то, какой характер приняла эта реакция, в ту пору, когда сведений о ней не дает пушкинский эпистолярий, - нам и открывает, в первую очередь, опубликованное за подписью Плетнева стихотворение "К портрету Батюшкова".
При первом же взгляде на это стихотворение мы сталкиваемся... с предвосхищающей реминисценцией из написанной в 1825 году поэмы Пушкина "Граф Нулин". Говорю: при первом же взгляде - потому что в самом центре его наш слух приковывает к себе строчка:
...Под небом сумрачным отеческой страны
Наследственного он не потерял закона...
Она режет слух, потому что относится к Батюшкову - названному "потомком" языческого поэта Анакреона. А между тем, это выражение относится, главным образом, к закону религиозному (и далее - определяемому им "закону" бытовому, нравственному и т.д.); и именно - закону единобожия: сперва иудейскому ("ветхозаветному"), а затем - христианскому, для нас, русских, - православному.
Это казусное словоупотребление само по себе еще привлечет наше внимание - как раз в связи с откликами на рассматриваемые события Пушкина. В данном же случае оно и служит указанием на содержащуюся в стихе реминисценцию. В значении прямо противоположном это выражение будет применено к героине пушкинской поэмы - Наталье Павловне:
...не в ОТЕЧЕСКОМ ЗАКОНЕ
Она воспитана была,
А в благородном пансионе,
У эмигрантки Фальбала.
Рассматривая стихотворение 1821 года под нашим углом зрения, мы очень быстро можем ответить на вопрос, в чем причина появления в нем этой реминисценции. Так же как стихотворение Плетнева в 1821 году, пушкинская поэма в 1827 году была впервые опубликована - в тандеме. Отдельной книжкой и под одной обложкой с произведением... все того же Е.А.Баратынского, поэмой "Бал".
Реминисценция из будущей поэмы Пушкина (надо полагать, известной тогда в своем зародыше, замысле одному автору!) призвана была указать, кто в действительности был автором опубликованного в "Сыне Отечества" стихотворения, чье имя нужно подставить вместо подписи Плетнева на журнальной странице, по соседству с подписью автора другой будущей поэмы, Баратынского...* * *
Коллизия, на которой построен образ Батюшкова в стихотворной надписи: "потомок Анакреона" - переносится из-под благословенных небес Эллады на "сумрачные" берега Двины, - будет, на противоположном конце того же десятилетия, в 1829 году, положена в основу другой надписи, "эпиграммы" - стихотворного посвящения Пушкина А.А.Дельвигу, издателю альманаха "Северные Цветы", "При посылке бронзового Сфинкса":
Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы?
В веке железном, скажи, кто золотой угадал?
Кто славянин молодой, грек духом, а родом германец?
Вот загадка моя: хитрый Эдип, разреши!
Принадлежность одного человека - разным культурам в стихотворении 1821 года выражается понятиями "наследственность" (по отношению к античной Греции) и "отечество" (берега Двины). Строка пушкинского посвящения Дельвигу - отведена выражению той же самой коллизии, только происходит это теперь при помощи триады: национальность ("славянин"), предки по крови ("родом германец") и предки по духу ("духом грек").
Можно заметить, что понятие НАЦИОНАЛЬНОСТИ при этом проблематизируется: что же это такое, если это - и не родство по крови, и не родство по духу?! Эта проблематизация самого традиционного и самого животрепещущего понятия, между прочим, сразу же была замечена критикой и вызвала у нее недоуменные возражения:
"уже несколько месяцев прошло... но едва ли нашелся хитрый Эдип, который разрешил бы эту загадку. В самом деле мудрено сказать: Кто этот славянин, родом германец?"
- писал на удивление проницательный рецензент издававшейся М.А.Бестужевым-Рюминым газеты "Северный Меркурий" в 1830 году, после опубликования стихотворения Пушкина в альманахе Н.М.Коншина и Е.Ф.Розена "Царское Село". При этом нужно иметь в виду, что эта смысловая "ошибка", к которой привлекается внимание читательской аудитории этим высококвалифицированным (или хорошо осведомленным) рецензентом "рептильной" (по существующему в сегодняшнем литературоведении мнению) газеты, была в стихотворении Пушкина... не единственной, носила - систематический характер: а следовательно - являлась элементом его авторского замысла.
Издатель альманаха, барон Розен вспоминал, что в том самом ключевом для экспонируемой в этом четверостишии пушкинской концепции "национальности" стихе -
"обнаружилась просодическая неисправность в... гекзаметре"
Первоначально, оказывается, этот стих, у самого Пушкина, звучал: "Кто, славянин молодой, духом грек, родом германец?" Мы теперь понимаем, что эта вопиющая ошибка в стихосложении - была сделана Пушкиным для того, чтобы ПОДЧЕРКНУТЬ содержащийся здесь смысловой пируэт, текстовую "складку", таящую в себе выражаемую художественную концепцию. То есть - сделать такой же самый, по своему смыслу, своей целенаправленности, жест, который затем - повторит, еще раз воспроизведет... за Пушкина (или: по поручению Пушкина?) рецензент газеты "Северный Меркурий".
Очевидно, столь же хоршо понимал художественный смысл, функцию мнимых "ошибок" Пушкина и - прошедший с ним многолетний путь личной и литературной дружбы адресат посвящения Дельвиг, к которому незадачливый издатель альманаха обратился в праведном рвении избавить текст пушкинского стихотворения от недостатков:
"Я заметил это Дельвигу [говорит дальше бар. Розен], указал, как легко исправить погрешность перестановкою двух слов и прибавлением союза а ("Кто, славянин молодой, грек духом, а родом германец?"), и попросил Дельвига сделать эту поправку, или принять ее на себя. Он не согласился.
- Или покажите самому Пушкину, или напечатайте так как есть! Что за беда? Пушкину позволительно ошибаться в древних размерах: он ими не пишет! [?!!!]..."
Дело кончилось тем, что барон Розен сам исправил эту незначительную [?!] неправильность, за что Пушкин, конечно, не рассердился" (В.П.Гаевский. Дельвиг. Статья четвертая // Современник, 1854, N 9).
Именно ввиду "легкости" поправки - Пушкин, надо думать, и вносил в текст стиха это именно искажение; выбирал для совершения именно ту ошибку - исправление которой само собой напрашивалось!* * *
Отметим также по поводу приведенных воспоминаний Розена, что газетный рецензент 1830 года - демонстрирует, кроме всего прочего, и... изумительное знание ИСТОРИИ ТЕКСТА пушкинского стихотворения: он, передавая строку, в которой указывает смысловую ошибку, с одной стороны - совершает именно то, что сделал, исправляя стих, барон Розен: прибавляет одно слово ("Кто этот славянин..."). А с другой стороны... возвращает текст, опубликованный в альманахе, - к первоначальной, рукописной пушкинской редакции, устраняя тот самый союз "а", который был прибавлен издателем-доброхотом ("...родом германец")!
Спрашивается: так кто же был - АВТОРОМ этого "критического замечания" на пушкинское стихотворение в газете "Северный Меркурий": коль скоро - он имел... прямой доступ к пушкинским рукописям; имел возможность - сличить разные редакции этого стихотворения, печатную и рукописную? Или: с ЧЬИХ слов было напечатано это замечание издателем газеты, М.А.Бестужевым-Рюминым; кто был этим его конфиденциальным информатором, имевшим уже тогда, в 1830 году, пушкинские рукописи... в полном своем распоряжении; просто говоря - У СЕБЯ в кармане; у себя... дома?!!!
Проблематизация того же самого понятия НАЦИОНАЛЬНОСТИ - происходит и в стихотворении 1821 года, что с головой выдает его истинного автора! Только происходит - с другой стороны: "отечество" в этом стихотворении - приобретает... сугубо негативный характер, выступает тем, что - препятствует проявлению духовного родства; фактором, который надо преодолевать...
Однако в стихотворении "К портрету Батюшква" присутствуют признаки, которые позволяли догадаться о его истинном авторстве и читателям 1821 года. Та же самая коллизия, но только не в воображаемом, поэтическом плане - а плане реально-биографическом, развивалась в это самое время в послании Пушкина "К Овидию": римский поэт попадает в ссылку на "север", в страну скифов... Как известно, этот сюжет контрастно проецировался Пушкиным на свою собственную биографию: он оказался в ссылке в тех же самых местах, что и Овидий, но только... не на "севере", а на "юге"!
Именно этим, актуальным тогда обстоятельством пушкинской биографии, надо полагать, и объясняется концовка надписи "К портрету Батюшкова":
...И сладостны его живые песнопенья,
Как Ольмия благоуханный мед.
Почему же именно - "Ольмия"? Ольмий, как сообщают комментаторы - мыс в Коринфии, славившийся в древности своим превосходным медом. Он упоминается в элегии Баюшкова "Гезиод и Омир соперники" (впервые опубликованной в 1817 году в итоговой книге поэта "Опыты в стихах и прозе").
А кроме того, созвучное название имеет Ольвия - древнегреческая колония на северном берегу Черного моря, в местах впадения в него Днепра и Южного Буга, в местах, соседствующих с местами "южной" ссылки Пушкина и "северной" ссылки Овидия. Так что выбор этого топонима можно рассматривать как... вторую авторскую подпись под стихотворением. Подпись - корректирующую, уточняющую отнесение его авторства к одному лишь Плетневу...* * *
Можно обратить внимание и на то, что с обоими этими современными пушкинскими мотивами гармонирует и предвосхищающая реминисценция из поэмы "Граф Нулин". Ольмий берется в стихотворной надписи с точки зрения хозяйственно-экономической, в качестве производителя своего "фирменного" продукта. И точно так же, с той же точки зрения рассматривается... воспитание героини поэмы Пушкина "не в отеческом законе". Оно служит причиной тому, что -
...к несчастью,
Наталья Павловна совсем
Своей хозяйственною частью
Не занималася...
Но текст стихотворения 1821 года - воспроизводится в начальном фрагменте будущей поэмы Пушкина - еще полнее; в еще большем составе своих элементов. Уже здесь, в приведенных стихах, присутствует каламбур, апеллирующий к другой группе мотивов стихотворной надписи. Батюшков, по мнению ее автора, родился -
...на берегах Двины,
Под небом сумрачным отеческой страны...
Именно с этим понятием "сумрачного неба" перекликается в строках из поэмы выражение "К НЕСЧАСТЬЮ". Оно в этом тексте у Пушкина соседствует - с созвучным ему словом, немного ранее фигурировавшим в описании того же самого "сумрачного неба" русского севера, в качестве - причины этой его "сумрачности":
В деревне скучно: грязь, НЕНАСТЬЕ,
Осенний ветер, мелкий снег...
И вскоре после того - обнаруживается другой каламбур: героиня, рассказывает автор, от скуки "ЗАНЯЛАСЬ" разглядыванием своего хозяйства - того самого, которым она, по словам Пушкина... "НЕ ЗАНИМАЛАСЬ". В конце этого описания - вновь появляется "сумрачное небо" адресованного Батюшкову стихотворения 1821 года:
Шла баба через грязный двор
Белье повесить на забор;
Погода становилась хуже:
Казалось, снег идти хотел...
Два этих поэтических текста - один, уже существующий, и другой, только задумываемый автором, - таким образом, взаимно отражают друг друга. Кто же в 1821 году мог это сделать - кроме автора поэмного замысла; именно того литератора - который четыре года спустя, в 1825 году - напишет отраженную в надписи "К портрету Батюшкова" поэму "Граф Нулин"?
Участие Пушкина в июньской публикации 1821 года, призванной обелить имя Плетнева, равно как и выразить истинное отношение поэтов нового поколения к фигуре Батюшкова и его поэзии, омраченное в феврале, представляется после этого несомненным.
|