Мне 49 лет. Занимаюсь литературным творчеством и переводами статей с испанского языка. Сотрудничал с ГАООРДИ, с газетой «Русский Инвалид», некоторыми другими газетами инвапрессы нашего города, публиковался в таких журналах, как «Искорка», «Аврора» и «Нева», а также в журнале «Зоо-прайс». С 1997 года состою в Профессиональном Союзе Писателей Санкт-Петербурга. В настоящее время сотрудничаю с Православным Медико-Просветительским Центром «Жизнь» в Москве, перевожу статьи по медицине, а также статьи
Вертлявый и непоседливый Дима, который теперь хочет, чтобы его звали не просто Димка или тем более Димуха, а величали по имени и отчеству, - бегает по парку и приносит нам то коробочки семян мыльного дерева, похожие на китайские фонарики, то недоспелые опавшие груши-дички. А когда мы, возвращаясь домой, проходим мимо старой и высокой шелковицы, он просит Ларису Анатольевну достать хоть немножечко ягод. Лариса Анатольевна тщетно пытается ухватить нижние ветки дерева. "Бабушка, а ты подпрыгни, тогда достанешь", - советует Дима. - "Быть бы мне чуточку повыше, я достала бы эти ягоды. А так не могу", - отвечает, смеясь, Лариса Анатольевна. - "Попробуй, бабушка, - вдруг получится. Ну, бабушка, пожалуйста, вырасти немножко", - умоляюще говорит Димка, а сам так и подскакивает на месте от нетерпения, словно показывая бабушке, как можно стать на мгновение выше ростом.
В детстве все кажется замечательным и неповторимым. От того, как оно прошло и чего в нем было больше, хорошего или не очень хорошего, потом зависит многое. Его свет точно озаряет всю последующую жизнь.
В конце октября 1999 года мы с мамой вернулись домой дополнительным поездом, шедшим из Кишинева в Санкт-Петербург и сделавшим ночью девятиминутную, остановку в Витебске, во время которой нас, совершенно измученных, носильщики и милиционеры буквально забросили в общий вагон, где мы, с трудом добравшись до своих мест, тотчас уснули. Однако начну по порядку.
Княжну Чавчавадзе нянечки водили впереди себя под мышки. Она с трудом волочила по полу полусогнутые и тершиеся коленками друг о дружку ноги. За столом Сангали дичилась и поначалу ни на кого не хотела смотреть. Она сидела, уронив голову на руки и спрятав лицо. Как-то нас с нею случайно усадили вместе. Мы были почти что ровесниками. Но Сангали казалась гораздо старше. Кроме того, она ведь - княжна! В этом слове для меня было что-то сказочное и недоступное. Но внезапно во мне, сам не знаю, почему, пробудилось чувство глубокого сострадания к Сангали. Я вспомнил, как первые дни тоже очень тосковал по дому. И вот я тронул ее за рукав: "Сангаличка, а Сангаличка!" Она тотчас вскинула голову. И я увидел ее огромные пронзительно черные, полные страха глаза...
...Небо, море, бетонные плиты дорожки, которая упирается в песок как раз под краем навеса. Я лежу на пляже санатория "Прибой" и впервые в жизни по-настоящему загораю, как все. И в это время впрямь ничем не отличаюсь от других отдыхающих. Но стоит мне доползти до моря и очутиться в воде - руки заводит назад. Дикое напряжение мышц, я поневоле складываюсь пополам и начинаю захлебываться. И все равно снова и снова пробую плыть...
Я догадывался, что это никакие не светлячки и, уж конечно, не жуки - навозники, как думала моя бабушка. А через некоторое время мне удалось узнать название необыкновенных жуков...
Учитель биологии Евгений Александрович сидел за столом на веранде и складывал в гербарную папку собранные в лесу растения, когда к нему подбежал взволнованный Саша. "Знаете, - выпалил он, - в пруду прямо из воды бабочки вылетают!" "Неужели?" -спросил Евгений Александрович, взглянул поверх очков и слегка недоверчиво улыбнулся. - Не верите?! Я это своими глазами видел. Вылетают - и в ивняке прячутся. Пойдемте покажу! --- Ну, если уж своими глазами видел, тогда делать нечего. Пошли смотреть.
Начало июня. Овальный барельеф Пушкина на стене моей комнаты, много лет назад подаренный мне кем-то из друзей, освещен солнцем. Светлый профиль Александра Сергеевича четко выделяется на голубом фоне. Июнь в Петербурге - это месяц рождения великого поэта и время белых ночей. Пушкин и белые ночи...
В другой раз - несколькими днями раньше - я впервые обратил внимание на уютный маленький двор южного типа на Каменном острове, по пути к мосту через речку Крестовку. В этом месте сейчас вообще очень красиво. Если смотреть с моста, то зрелище необычайное: на земле, сияя при свете вечернего солнца, лежат желтовато-оранжевые и золотые кленовые листья, и чернеют на их фоне прямые и слегка наклоненные стволы породивших их деревьев. Я вспомнил, как когда-то, очень давно, мы собирали тут опята, которые теперь стали называть в народе "кризисными грибами"...
Учиться я стал, как все дети, в семилетнем возрасте. Моя первая учительница Елена Ефимовна Тузова приходила ко мне на дом из сорок пятой средней школы. Однажды она принесла мне очень интересную книгу "Жизненный путь Марины". В ней рассказывалось о летчице Марине Расковой, погибшей на боевом задании во время войны. Не знаю, почему эта книга оказала на меня настолько сильное впечатление, что мне самому захотелось тоже написать какую-нибудь книгу. Причем не просто написать, а сшить переплет и сделать красивую обложку...
Зеленое пространство! Именно пространство, к которому мне трудно привыкнуть. Как оно свежо, нарядно, неброско и весело! Вокруг тихо. Воркует на дубу голубь. Люди ходят словно во сне: говорят во сне, смеются во сне. Можно сказать так: тихая радость царит повсюду...
...Если разобраться, то черный цвет присущ человеческой печали. Природе она не знакома. Там вечная жизнь и обновление. Следовательно, постоянное совершенство, новизна. Темное чаще свойственно гибели и разрушению. Разве отыщешь его, к примеру, в распустившемся цветке? Стволы деревьев розоватые в окружающем воздухе. Весна и лето сотканы из зеленого и голубого. Осень багряно-золотистая. Только зима словно под траурным флагом. И то лишь потому, что нам к а ж е т с я так с первого взгляда. В действительности же снег переливается радужными искрами, деревья голубеют...
Она стояла рядом со мной, очень высокая, с красивыми черными локонами и удивительно добрыми большими, карими глазами, из которых, как мне казалось, исходило какое-то волшебное сияние. Мне было двадцать лет. Она была старше. Внешне мы с ней были похожи. Но между нами существовала огромная разница...
"Дело не во внешности, а в поступках. Ты, кобра, убиваешь всякого, кто бы к тебе ни приблизился, даже если у того самые добрые намерения. А ты, ящерица, даже будучи пойманной, скорее предпочтешь оставитьврагу собственный хвост, чем причинить ему боль..." ("Истинное благородство". В.Труфанов)
Лещ был еще полон жизни. Он яростно ударял мощным хвостом по металлу раковины, подскакивал перевертывался с боку на бок и сверкал крупной, отливавшей серебром чешуей...
Ленка побледнела и не отрывала от меня удивленного и одновременно, как мне показалось, встревоженного взгляда своих чудесных глаз. Вдруг она вскочила и схватила Ивана Константиновича за руку: "Папа, не надо эту жужелицу в морилку! Если она такая редкая, как ты говоришь, то пусть живет!"
На самом интересном месте дневника Георгия, как нарочно, в дверь постучали. На пороге стояла девушка с длинными косами золо- тисто-льняного цвета. В ее взгляде было что-то по-детски простое и светлое, как летний дождь...
Рано или поздно многие остаются в этой жизни одни: уходят их родные, близкие и друзья. Пожалуй, нет человека, который в тойили иной мере не боялся бы одиночества. Но для того, кто прикованк креслу-коляске или к постели, оно страшно вдвойне и дажевтройне...
За последние годы все большую популярность в нашем народе приобрели так называемые биологически активные пищевые добавки, или БАД-ы. Есть множество фирм по их изготовлению и распространению. А началось все с печально известного "Гербалайфа"...
Каждой семье хочется иметь здорового ребенка. Пожалуй, не найдется родителей, которые не желали бы, чтобы их дети были крепкими, умными и красивыми, чтобы в будущем они сумели занять достойное место в обществе. В некоторых странах сейчас нередко даже проводятся конкурсы на самого красивого младенца.
Но у некоторых детей сразу после рождения возникают болезненные изменения мышечного тонуса и ряд других симптомов, которые затем накладывают неизгладимый отпечаток на всю жизнь ребенка, - а впоследствии и взрослого - и на жизнь его родителей
С Илонкой мы начали переписываться около двадцати лет назад. И сейчас она по-прежнему полна светлого оптимизма и доброты. Читая ее совершенно особенные жизнелюбивые письма, никак не подумаешь, что их написал человек, из-за болезни вынужденный вести почти затворнический образ жизни...
На первый взгляд может показаться, что между абортом, эвтаназией, клонированием и наркоманией нет ничего общего. Но в действительности их объединяет одно – потеря уважения к человеческой жизни...
Cреди инвалидов есть категория наиболее уязвимых, которые в нашей стране, к сожалению, обречены вести жалкое существование и которыми переполнены наши психоневрологические интернаты, или пеньки, как их в просторечии называют. Это люди с задержкой интеллектуального и психического развития. Такая инвалидность страшна вдвойне, так как при ней человек лишаетсяполностью или частично всего того, что делает его человеком. Итем не менее, это - люди, люди, по-особому чувствующие и воспри-нимающие окружающий мир...
"Клиента обривают под ноль, просверливают две дырочки в голом черепе, а потом искривленной иглой продевают колечко. Отверстия делают в районе затылка --именно там находится наиболее чувствительная область мозга. Кольцо прикасается к этой области, в мозг выбрасываются определенные химические соединения, и человек с дыркой в голове получает вечный кайф". Невольно напрашивается аналогия с опытами немецких фашистов, которые вставляли в мозг испытуемых (в зоны, отвечающие за удовольствия) электроды, соединенные с кнопкой. И человек не ел, не пил, а только и делал, что нажимал на кнопку и вскоре погибал от истощения. Не в меру ретивые пирсингисты не пожалели бы собственного сердца, и щеголяли бы какими - нибудь сердечными заколками, если бы этот орган не был бы столь деликатным.
В последний день июля мы с мамой ходили на острова, где побывали на чудесной выставке гобеленов Марины Принцевой, разместившейся на Елагином острове в небольшом, уютном зале Конюшенного корпуса комплекса Росси. Выставка называлась "Прогулки на острова" и была приурочена к двухсотлетнему юбилею Пушкина...
