Сорино Сони Ро :
другие произведения.
Лисья морока
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оставить комментарий
© Copyright
Сорино Сони Ро
Размещен: 21/01/2019, изменен: 23/02/2019. 10k.
Статистика.
Стихотворение
:
Проза
,
Поэзия
Crimson Buddha
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
.
.
"Часть первая"
.
.
Правда ли то было, что Лиса убивали раз сто,
а может и больше, и дольше, да и больнее с каждым новым,
чего уже тут, – никто не знал. А если кто и знал, тот молчал,
в смысле помалкивал, от греха подальше, от глаз потемнее;
а где тёмно, там и живётся всякой нечисти, и всё ей честь по чести,
потому как нежить,
ей откуда и куда – невесть;
хотя, богу ей, никому не новость,
что Лис
он и есть лис – хитрый, живучий и до смерти приставучий.
Так и жил посёлок, небо коптил, кувалдами громыхал,
да колёсные пары по рельсам отправлял,
покуда народ прибывал
заместо поУбывших на промасленный погост,
откель обратного ходу нет:
сымай крест и лежи смирно, чтобы Бабе Йоге был виден.
Вот было, смотрел мужик на дорогу, что одён цех
от другого делила, – там бьют, тут собирают,
там свищет, тут полыхает;
и видит, что идёт по той дороге то ли мальчонка,
то ли девчонка в шортиках,
идёт себе и весело чем-то в руке помахивает,
будто тряпкой какой рыжей, или шапкой,
а то и шкуркой, – почему нет?, – кажись поиграть зазывает,
а может и чего другого хочет, но до поры помалкивает.
Бросил мужик кувалдой махать, вылез из вагонных колёс
и сел на промасленную шпалу, чтобы цигарку покурить,
на солнышко посмотреть, потому как мало его во цеху,
одно железо кругом чёрное, дым коромыслом,
кувалды и ломы гнутые, мужики грубые да бабы завзятые,
от коих только чирьи по всему телу и пот вонючий.
А мальчишка-то – вот он!, – весёлый, да тонкий,
смешливый да звонкий,
машет шкуркой и просит дядьку чегось показать в траве-мураве,
где там то-то и то-то, от колеса гайка, да от пары болт ржавый,
и хоть голос у дядьки гнусавый,
всё одно, как ужо бывало, малец подойдёт и на ухо шепнёт:
«де, не боишься ли, дядь, лиса? Де не хочешь ли с тем лисом поиграть,
да не просто так, а в прятки-догонялки?» Мужик щурился-щурился,
гнилью зубовной лыбился-лыбился,
да и говорит в ответ, де, мол сам-то не боишься, что ежели найду,
так чегось сотворю? По тебе ить не понять, деваха ты
или парниша, да и каких приключеньев на шкурку свою ищешь?
А ты найди, – улыбался ему мальчонка, да подмигивал, – а там глянем,
кому – чего, с кого – поскольку, куда войдешь – не воротишься,
а я хвостом махну и всё твоё заберу. Да не боись, я же не абы кто,
жаловаться не буду, плакаться мне не с руки.
Ну а ежели чего учудишь – враз нутро порву,
прогрызу в тебе дыру и до сердца доберусь,
а как попадёт оно на язычок, так и выйдет тебе срок,
да не тюремный, а самый, что ни есть, смертный.
На том и порешили – играть-поиграть, из травы да в цех,
из цеха да на дорогу, а с дороги, гляди-ка дядь, и до лесу рукой подать.
Надел мальчонка на голову шкурку рыжую, которой махал да помахивал,
а она ему как раз; был мальчонка – стал лисёнок. Токмо ушки прижал,
глазки прищурил и зарычал:
«Догоняй, мол, дядька, да поспешай, ежели не споймаешь
я к тебе во двор ночью приду, всю живность изведу,
детей до смерти искусаю,
жене глазья повырезаю, волосья повыдёргиваю
и на дорогу приведу, что ко храму черному ведёт, а там её уже поп ждёт,
ждёт поджидает, облизывается да подмигивает!»
«Ах, ты ж, – крикнул мужик в ответ. – Ну держись, лисья морда! Споймаю – убью,
и не будет тебе никаковской пощады. Кишки выпущу, хвост выдерну, на вертел посажу,
заверещишь у меня! А нукась, мужики-сотоварищи, помогай, кто может, этого поганца
изловить, да побить, да убить!»
Побросали мужички свои кувалды и ломы,
да побежали по цехам за лисом, то там его увидят, то тут огреют.
Бегут весёлые, – всяко же от работы подневольной умаялись,
а тут такое дело, рыжий зверь, – улюлюкают, железом гремят,
мисками по столам стучат, окнами хлопают, кирзачами топают.
Бегали-бегали, да и загнали хвостатого на склады,
а ён промеж ящиков забился, на стену прыгает, скулит,
скалится, хвостом прикрывается, слезами умывается,
«Пустите, дядьки!» – кричит, да не тут-то было,
«Попался, сучёныш!» – возрадовались мужики и давай того лиса
батогами, ломами и прочим, что в руки попадалось,
охаживать. Так долго били, что ажно уморились, да сели кругом,
цигарки закурили,
стали совет держать, что со зверьком им делать.
Тут мальчонка-лис головёнку поднял, кровью харкнул
и сказал:
«Вот это дело, мужички, вот это было веселье! Я так умаялся,
с вами играючи, что помереть охота, сном смертным уснуть,
отдохнуть.
Сгнить бы мне тут во складу, промеж ящиков, завонять
вам тут всё падлятиной! Эка бы ходили, да друг дружке подмигивали,
дескать знаем откель душок, да зачем бабы по заводу пускают слушок.
Поубили лиса молодого, забили батогами, ломами, прутьями.
Так били, что ажно кровь на стены брызгалась. Вот это была веселуха раздольная!
Спасибо вам!
И за то ещё спасибочки, что теперича Багровый Баддха
на меня сысверху глядит и ухо мясистое теребит,
зовёт он Лиса своего на небеса свинцовые,
чтобы рядом сел и тоже посмотрел,
как с вас, мужички, будут плату брать-побрать
за смертоубийство лисье.
Каждого запомнил, до каждого дойду,
а начну с первого дядьки, который на меня глядел,
да проглядел, лыбу давил да беду накликал.
Вот с него-то по полной,
помяни меня чёрт, да посчитай нечЁт!,
и живность изведу, и детей поубью, и бабу евойную попу отдам,
чтоб научил уму разуму, да задом наперёд»
На том и издох лис.
А мужик тот, первый который, сидел-сидел, крякнул
и в цех пошёл, бормоча себе,
мало ли чего примерещится, лисы-то не разговаривают,
пророчества не разбазаривают.
Мне теперича нормы-то своей не выполнить,
кредит не отдать, его мать,
копейку свою трудовую барину, отцу родному, не возвернуть,
ни сполна, ни по чуть-чуть,
всяк оброк важен в срок.