Аннотация: Статья о пути к знанию героя прозы В.Набокова.
Игорь Петраков
Знание: иллюзия или истина?
Авторская позиция Владимира Набокова
В последнее время все чаще приходится слышать мнение о том, что во вселенной Набокова все относительно, кроме ее центра -- автора собственно литературного произведения, писателя, поэта. В противовес ему хотелось бы возразить -- Набоков подходит к структурированию своей вселенной с багажом определенных знаний, которые он весьма и весьма ценит.
Этот багаж -- довольно-таки традиционные знания, традиционные в литературе русской представления о добре и зле, о хорошем и плохом, о рае и преисподней, о положительном и отрицательном ( хотя Набоков и любит разоблачать связанные с некоторыми представлениями стереотипы ). Человек знающий, обладающий знанием сокровенным или более или менее явным -- для Набокова -- настоящий герой его произведения.
"Я кое-что знаю. Я кое-что знаю. Но ого так трудно выразимо! Нет, не могу... хочется бросить, - а вместе с тем - такое чувство, что, кипя, поднимаешься как молоко, что сойдешь с ума от щекотки, если хоть как-нибудь не выразишь",- говорит Цинциннат Ц в романе "Приглашение на казнь" ( Источник: http://nabokov-lit.ru/nabokov/proza/priglashenie-na-kazn/priglashenie-na-kazn-8.htm ).
"Повторяю (ритмом повторных заклинаний, набирая новый разгон), повторяю: кое-что знаю, кое-что знаю, кое-что... Еще ребенком, еще живя в канареечно-желтом, большом, холодном доме, где меня и сотни других детей готовили к благополучному небытию взрослых истуканов, в которые ровесники мои без труда, без боли все и превратились; еще тогда, в проклятые те дни, среди тряпичных книг, и ярко расписанных пособий, и проникающих душу сквозняков, - я знал без узнавания, я знал без удивления, я знал, как знаешь себя, я знал то, что знать невозможно, - знал, пожалуй, еще яснее, чем знаю сейчас. Ибо замаяла меня жизнь: постоянный трепет, утайка знания, притворство, страх, болезненное усилие всех нервов - не сдать, не прозвенеть" ( там же ).
Знание Цинцинната Ц -- и личное, и сакральное, и трудно выразимое. Оно неотделимо от самой личности героя, от его настоящей жизни. Это знание -- находится в связи с его личной историей, рассказанной в романе. Именно в романном дискурсе знание героя обретает свое наиболее полное выражение. Сюжет романа служит словно подтверждением "бури истины", носителем которой является Цинциннат.
В романе Набокова "Дар" сакральное знание касается самых близких и дорогих герою людей -- его отца, матери и его возлюбленной. Так, отец является герою в сновидении, которое само по себе является не обманом ( вспомним строки одного из стихотворений Набокова - "Я говорю с ним как с живым и знаю -- нет обмана" ), но частью самой действительности - "Он знал, кто войдет сейчас, и теперь мысль о том, как он прежде сомневался в этом возвращении, удивляла его: это сомнение казалось ему теперь тупым упрямством полоумного, недоверием варвара, самодовольством невежды. У него разрывалось сердце, как у человека перед казнью, но вместе с тем эта казнь была такой радостью, перед которой меркнет жизнь, и ему было непонятно отвращение, которое он бывало испытывал, когда в
наспех построенных снах, ему мерещилось то, что свершалось теперь на яву. Вдруг, за вздрогнувшей дверью (где-то далеко отворилась другая), послышалась знакомая поступь, домашний сафьяновый шаг, дверь безшумно, но со страшной силой, открылась, и на пороге остановился отец" ( цит. по: http://lib.ru/NABOKOW/dar.txt ). Отец словно и не уходил в иной мир, а просто вернулся из слишком затянувшегося путешествия по Азии.
Знание касается и ценных с точки зрения литературы художественных произведений -- которые, например, один из героев "Дара" помнит наизусть ( "Господи, как он любил стихи! Стеклянный шкапчик в спальне был полон его книг: Гумилев и Эредиа, Блок и Рильке, -- и сколько он знал наизусть!" ( там же ) ).
Иногда Набоков повторяет слово "знал" по нескольку раз, и всегда за ним скрывается уверенность героя в его познании. Например, в таком фрагменте "Дара" - "Он знал поэтому, что и в данном случае чтение Стивенсона никогда не прервется дантовой паузой, знал, что случись такой перерыв, он не испытал бы ничего, кроме убийственного холода". Или - Улицу он знал, как знал весь округ: пансион, откуда он съехал, находился невдалеке; но до сих пор эта улица вращалась и скользила, ничем с ним не связанная, а сегодня остановилась вдруг, уже застывая в виде проекции его нового жилища". И также - "Он знал, что нынче получил бы за несколько уроков плату, знал, что иначе придется опять в долг курить и обедать, но совершенно мирился с этим ради той деятельной лени (всё тут, в этом сочетании), ради возвышенного прогула, который он себе разрешал" ( там же ).
Если герой "знает" что-то, то за этим словом всегда скрываются правила игры, которые должен принять читатель романа Набокова. Читатель при этом редко, но может обманываться -- вслед за героем ( "А ведь он ошибается" - как говорил один из старичков на Матюхинской в "Приглашении на казнь" ). Так происходит в одном из эпизодов "Дара", когда герой, глядя на русского эмигранта в трамвае, думает, что имеет дело с немцем. При этом мысленно он нанизывает против него ряд пунктов пристрастного обвинения, - пунктов, очарованием которых проникается и читатель романа. В итоге Федор становится обладателем нового знания - "Вот это славно", -- подумал Федор Константинович, едва не улыбнувшись от восхищения. - Как умна, изящна и в сущности добра жизнь! Теперь в чертах читавшего газету он различал такую отечественную мягкость -- морщины у глаз, большие ноздри, по-русски подстриженные усы, -- что сразу стало и смешно, и непонятно, как это можно было обмануться" ( "Дар" ).
В рассказе "Подлец" герой, попавший в сюжетную ситуацию с изменой жены, осознает ее как трагедию. Наивные и не соответствующие действительности представления о том, как надлежит себя вести человеку в такой ситуации, руководят героем. И приводят его к отчаянию. "И почему-то при виде Леонтьева Антон Петрович осознал всю безнадежность,-- да, именно, безнадежность, другого слова нет,-- всю безнадежность
своего положения. Еще вчера он был совершенно порядочным человеком, уважаем друзьями, знакомыми, сослуживцами. Служба! Какая там служба! Теперь все изменилось: он сбежал по скользкому склону -- и теперь он внизу". "А ведь он ошибается", - рефреном здесь прозвучит мнение персонажа "Приглашения".
Так же герою рассказа "Занятой человек" не дает покоя практически иллюзия знания -- он полагает, что у него есть все шансы погибнуть в возрасте Христа, в 33 года. Он всячески пытается уклониться от такой "руки судьбы". У Графа начинается своеобразная мания преследования, он впадает в безпокойство -- что резко контрастирует с его привычным ритмом жизни -- когда он "жил скромно, одиноко и безалаберно, часами просиживал в дешевой кофейне или пивной, где сочинял дежурное стихотворение. Вот канва его жизни,-- не Бог весть какая,-- мелкота, бледнота, русский эмигрант третьего разбора. Но, как известно, сознание вовсе не определяется бытием: во дни сравнительного благополучия, равно как и во дни истлевания носильных вещей и голода, Граф, до роковой годины, предсказанной сном, жил по-своему счастливо". Читатель вынужден согласиться с писателем - "сознание вовсе не определяется бытием" ( Набоков еще добавляет формулу "как известно", хотя мысль сама по себе, в общем-то, спорная -- с ней бы поспорили, например, материалисты ).
Второстепенные персонажи или непривлекательные герои Набокова мало знают. Это очевидно в ряде его рассказов и в той же "Камере обскуре", где Кречмар поначалу не догадывается, что Магда ему изменяет. В рассказе "Хват" находим - "В автомобиле пахло керосином. Не будем портить себе удовольствие поверхностными прикосновениями. Скоро ли? Какой тихий город. Скоро ли? Становится невтерпеж. Эту фирму я знаю. Кажется, приехали" ( цит. по: http://lib.ru/NABOKOW/sohwat.txt ).
Запах керосина и название фирмы становятся атрибутами незатейливой, или, яснее говоря, - пошлой псевдолюбовной истории, в которой герой и героиня показаны с непривлекательной стороны. Особенно "хорош" герой-хват, который не сообщает своей спутнице о том, что ее отец находится при смерти, потому что это ему неловко и неудобно.
В рассказе "Королек" беден душевный мир братьев Антона и Густава. После того, как они убили Романтовского ( героя рассказа ), они заваливаются спать. Одному из братьев снится всего лишь, как он сидит на траве и мимо него плывет по реке баржа. Другому "ничего не приснилось". Скуден их душевный опыт, скудно само знание о жизни, которым они обладают. Как известно, Набоков не одобрял уголовные преступления -- на них, считал он, способен только человек со слабой фантазией.
В "Романе с кокаином", написанном последователем Набокова ( и его подражателем ), бытие также вовсе не определяет сознание. Автор "Романа.." даже выстраивает вокруг этого постулата стройную философскую модель. Оказывается, ".. для человека важны не события в окружающей его жизни, а лишь отражаемость этих событий в его сознании. Пусть события изменились, но, поскольку их изменение не отразилось в сознании, такая их перемена есть нуль, - совершеннейшее ничто. Так, например, человек, отражая в себе события своего обогащения, продолжает чувствовать себя богачом, если он еще не знает, что банк, хранящий его капиталы, уже лопнул. Так, человек, отражая в себе жизнь своего ребенка, продолжает быть отцом, раз до него не дошла еще весть, что ребенок задавлен .. Человек живет, таким образом, не событиями внешнего мира, а лишь отражаемостью этих событий в своем сознании. Вся жизнь человека, вся его работа, его поступки, воля, физическая и мозговая силы, все это напрягается и тратится без счета и без меры только на то, чтобы свершить во внешнем мире некое событие, но не ради этого события как такового, а единственно для того, чтобы ощутить отражение этого события в своем сознании" ( цит. по: http://lib.ru/AGEEV/kokain.txt ).
Приоритет сознания героя над рядом "внешних событий" заставляет нас вспомнить о фигуре почти солипсиста Надькина -- героя одного из рассказов Аркадия Аверченко. Надькин, беседуя за трапезой с Неизвестным человеком ( так автором представлен другой персонаж рассказа ), говорит о том, что с его уходом разрушится весь мир -- потому что теперь он ему будет не нужен. Это мнение напоминает о монологе героя рассказа Набокова "Соглядатай" - "вместе с человеком истребляется и весь мир, в пыль рассыпается предсмертное письмо и с ним все почтальоны и как дым исчезает доходный дом, завещанный несуществующему потомству. И вот то, что я давно подозревал, -- бессмысленность мира, - стало мне очевидно. Я почувствовал вдруг невероятную свободу, -- вот она-то и была знаком бессмысленности. Я взял двадцатимарковый билет и разорвал его на клочки. Я снял с руки
часики, швырнул их на пол и швырял их до тех пор, пока они не остановились. Я подумал, что могу, если захочу, выбежать сейчас на улицу, с непристойными словами обнять любую женщину, застрелить всякого, кто подвернется, расколошматить витрину... Фантазия беззакония ограничена -- я ничего не мог придумать далее" ( цит. по: http://lib.ru/NABOKOW/thespy.txt ).
Или, если говорить более лаконично, для Набокова мир и человек равноценны, больше того -- мир без человека не имеет никакого, ну ни малейшего, смысла. В рассказе "Ужас", например, душа героя разом отказывается воспринимать всерьез привычный зримый мир -- герой сам по себе, мир сам по себе - "и в этом мире смысла не было". Разглядывая предметы обезсмысленного мира ( например, дома ), герой боится только одного -- сойти с ума. Рассудок, собственный разум для него еще представляет ценность -- в отличие от окружающего мира.
Иногда Набоков сочувствует своему герою, который чего-то не знает, о чем-то не осведомлен. В этом плане, например, уязвим герой того же рассказа "Соглядатай". Он рассказывает Ване ( понравившейся ему девушке ) остросюжетную историю о своих приключениях на железнодорожном вокзале в Ялте. Когда он остается тет-а-тет с женихом Вани Мухиным, последний вскользь замечает, что в Ялте вокзала нет, как и собственно железной дороги.
"Это было неожиданно и ужасно. Чудесный мыльный пузырь, сизо-радужный, с отражением окна на глянцевитом боку, растет, раздувается -- и вдруг нет его, только немного щекочущей сырости прямо в лицо. Так вот в чем дело... Неужто и вправду у Смурова нет загадки и он просто мелкий враль, уже разоблаченный? Так вот в чем дело...
Разоблаченный Смуров напоминает разоблаченного Романтовского -- который оказывается "корольком", фальшивомонетчиком. Но даже имея такой статус, оба героя продолжают интересовать читателя, так как являются незаурядными людьми, личностями. В рассказе "Катастрофа" сочувствие читателя вызывает несостоявшийся, неудачливый жених -- Марк Штандфус. Большая часть рассказа -- образец того, как продолжает жить человеческая мысль, человеческая душа после "катастрофы". В этом отношении "Катастрофа" и "Соглядатай" близки. Путешествие души, описанное в "Катастрофе", основано на твердом знании Марка. "Он знал, что вечером увидит Клару,-- вот только забежит домой поужинать,-- а потом сразу к ней... На днях, когда он рассказывал ей о том, как они уютно и нежно будут жить, она неожиданно расплакалась". Марк так верит в свое будущее счастье с Кларой, что полагает, будто он сможет преодолеть любые препятствия на пути к нему. Эта наивная, в общем-то, вера движет повествование большей части рассказа. Клара, в отличие от Марка, просто сходит с ума. Набоков обрисовывает происшедшее с ней событие в нескольких строках - " - Я пришла к вам с дурной вестью, госпожа Штандфусс. Та замерла, прижав к груди тарелку. -- Это насчет Клары. Вот. Она сегодня, как безумная. Вернулся тот жилец,-- помните, рассказывала. И Клара потеряла голову. Да, сегодня утром... Она не хочет больше видеть никогда вашего сына... вы ей подарили материю на платье, будет возвращено. И вот -- письмо для Марка. Клара с ума сошла. Я не знаю.." ( цит. по: http://lib.ru/NABOKOW/catastprophe.txt ).
В "Защите Лужина" находим - "Мать же утверждала, что Лужин не по дням, а по часам сходит с ума, что умалишенным по закону запрещено жениться, и первые дни скрывала невероятного жениха от всех своих знакомых" ( цит. по: http://lib.ru/NABOKOW/luzhin.txt ). Набоков высмеивает это мнение будущей тещи -- Лужин вовсе не сходит с ума ( как говорил персонаж Евгения Шварца из "Обыкновенного чуда" - "Напротив, я настолько нормален, что даже сам удивляюсь" ). Герой не изменяет своему рассудку, в отличие от той же Клары из "Катастрофы". Для него, как для О.Бендера, - "жизнь дорога как память". Даже Аня из набоковской "Ани в стране чудес" дорожит своим рассудком -
"- Вон там, - сказал Кот, помахав правой лапой, - живет Шляпник, а вон там (он помахал левой), - живет Мартовский Заяц. Навести-ка их: оба они сумасшедшие.- Но я вовсе не хочу общаться с сумасшедшими, - заметила Аня.- Ничего уж не поделаешь, - возразил Кот. - Мы все здесь сумасшедшие. Я безумен. Вы безумны. - Откуда вы знаете, что я безумная? - спросила Аня. - Должны быть. Иначе вы сюда не пришли бы. Аня не нашла это доказательством" ( http://lib.ru/CARROLL/anya.txt ).
Слова Чеширского кота не смущают ее. В следующей сцене Аня пьет чай с сумасшедшими. Они всячески пытаются тоже свести ее с ума, ввести, так сказать, в свой круг. Но Аня высказывает и здесь трезвые, взвешенные суждения, оппонируя Шляпнику, Мартовскому Зайцу и Соне.
Итак, настоящий герой Набокова почти всегда разумен. Он не изменяет своему разуму, хотя и может отличаться оригинальностью суждений. А как же выпрыгнувший из окна Лужин? - спросите вы. Оригинальность его односторонняя, он гениален как шахматист, но в жизни напоминает больше наивного юношу, чем зрелого человека. Неудивительно, что его захватывает мысль о некой коварной комбинации, будто бы направленной против него -- и он решает "выпасть из игры". Набоков не осуждает это решение своего героя, больше того -- подчеркивает, что в нем есть своя логика и свой резон. Понять Лужина трудно, как и всякого неординарного человека. Набоков считает, что мы должны с уважением относиться к его загадке. Например, так же как к загадке Фальтера из одного рассказа, постигшего некую "тайну" мира, которой он поделился с врачом, а врач, не выдержав сего, помер.
Иногда знание чего-либо жизненно необходимо герою. Однофамилец героя романа Набокова, Алексей Лужин из рассказа "Случайность" едет в одном поезде со своей потерянной женой Еленой. Елена. В свою очередь, теряет обручальное кольцо, на котором выгравирована дата и имя "Алексей". Но кольцо находит не Алексей, а "рыжий, востроносый" Макс, который проворно прячет его в карман. Макс не знает по-русски, и думает, что надпись -- на китайском. А Лужин, так и не найдя свою жену, бросается под проходящий паровоз. Ода случайности, кстати, есть и в рассказе "Соглядатай", где провозглашается, что глупо искать закона, и еще глупее его найти - "все от случая", дождливый денек отменяет намеченный мятеж. А в романе "Защита Лужина" немцы не могут прочесть русскую записку, предназначенную для Лужина -- и по системе реникса видят - "Бак берепом" ( "Вас вечером.." ). Если бы записка и кольцо попали бы к Лужиным, они, конечно, УЗНАЛИ бы русские буквы. Так в рассказе "Пасхальный дождь" пожилая француженка видит в газете русские буквы, за которыми скрывается дивная весть, но не может сложить их в осознанные слова, предложения.
В рассказе "Рождество" отцу очень хочется УЗНАТЬ, о ком пишет его усопший сын в своем дневнике.
"О ком это сын пишет? "Ездил, как всегда, на велосипеде", стояло дальше. "Мы почти переглянулись. Моя прелесть, моя радость..."
-- Это немыслимо,-- прошептал Слепцов,-- я ведь никогда не узнаю...
Он опять наклонился, жадно разбирая детский почерк, поднимающийся, заворачивающий на полях.
"Сегодня-- первый экземпляр траурницы. Это значит-- осень. Вечером шел дождь. Она, вероятно, уехала, а я с нею так и не познакомился. Прощай, моя радость. Я ужасно тоскую..."
Это знание словно может что-то важное оживить. Важное знание как будто упущено, но в финале рассказа появляется громадная "ночная бабочка, индийский шелкопряд, что летает, как птица, в сумраке, вокруг фонарей Бомбея". Это другое напоминание об ушедшем сыне, напоминание о счастье.
Цель знания героя -- жадно уловить, удержать жизнь в своем СО-ЗНАНИИ. Так в романе "Дар" Федор переживает гипотетическую потерю близкого человека, моля, чтобы она не произошла в действительности, так герой рассказа "Памяти Л.И.Шигаева" признается -
"Думал ли я, что вижу его в последний раз? Конечно, думал. Именно так и думал: вот я вижу тебя в последний раз, ибо я думаю так всегда и обо всем, обо всех. Моя жизнь -- сплошное прощание с предметами и людьми, часто не обращающими никакого внимания на мой горький, безумный, мгновенный привет" ( http://lib.ru/NABOKOW/fial05.txt ).
В рассказе "Письмо в Россию" герой делится сокровенным знанием со своей читательницей: - А знаешь ли, с каким великолепным грохотом промахивает через мост, над улицей, освещенный, хохочущий всеми окнами своими поезд? ( http://lib.ru/NABOKOW/pis_mo.txt ).
Он делится с ней и другими наблюдениями, как делится, скажем, автор рассказа "Путеводитель по Берлину". Рассказы и романы Набокова -- собрание наблюдений-знаний, тонких наблюдений для чуткого читателя. Знание в них представляет безусловную ценность -- если, конечно, оно истинно, а не является иллюзией. У героя Набокова на истинное знание поразительное чутье.