Шут: Хватит! Это самый ужасный стимул к жизни - "маму жалко"! Сама виновата! Куда она смотрела, почему я так несчастен? И вообще, почему это в таком важном вопросе я должен оглядываться на окружающих?
Я: Ну не хочешь за маму, давай за друзей.
Шут: Тем более.
Я: Не хочешь? Ну давай за весь наш детский садик. Нравится садик?
Шут: Терпеть не могу я этот ваш садик и жить ради него - идиотизм. Чем наш садик лучше другого какого-нибудь?
Я: Скорее всего, в нашем районе нет других садиков.
Шут: Но в других-то есть.
Я: Наверняка, если районов бесконечно, то вероятность появления в каком-либо из них садика бесконечно велика.
Шут: Ну вот и всё.
Я: Впрочем, возможно, районов - конечное количество. Возможно, районы вообще появляются только потому, что детишки смотрят по сторонам.
Шут: Это всё какой-то центризм на нашем садике.
Я: Ну а что поделать, кроме нас, у нас никого нет. Я гляжу, ты успокоился, расскажи мне, чё такое.
Шут: Рыжая коротышка.
Я: --?
Шут: Ды… Я не знаю. Какая-то тончайшая структура, какие-то лёгкие дуновения её ванильных духов и шуточек… А потом я понимал, что она ждёт первого шага, но я понимал, что всё сломается, вся структура полетит к чертям…
Я: Наверное, ты просто хотел, чтоб она чувствовала к тебе то же, что и ты к ней, но понимал, что у неё какие-то иные чувства, и это тебя отталкивало?
Шут: а потом она уехала, и мы не виделись год. Меня несло, я совершенно не контролировал, что пишу, в итоге обиделась, потом и вовсе завела себе кого-то.
Я: Эх.
Шут: А потом вот опять увиделись. Ну много болтали, я думал, мол, всё наладилось. А оказалось, что нет. Оказалось, что я теперь ей не по душе. Что я "ненадёжный" (ну потому что робею, ясное дело, впечатления "надёжности" никакого), что я бездельник и вообще стал жутко унылым…
Я: Я замечал такое, да…
Шут: Блин! Вот поддержал, называется! Я сам такое замечал, не поверишь. А чего ты тогда со мной вообще продолжаешь общаться, раз я стал куда более унылым, чем раньше? А знаешь, откуда берётся унылость? От нежелания шутить! А куда девается желание шутить? Туда же, куда и все желания - в бездну депрессии!
Я: Сочувствую.
Шут: Со-чувствуешь? Т.е. чувствуешь то же, что и я? Откуда тебе знать, что я чувствую?!
Я: Ну я чувствую то же, что, как мне кажется, чувствуешь ты.
Шут: Прямо в точности то же? Так же прям подавлен и убит? Так же в растерянности не знаешь, как себя исправить так, чтоб стать таким же, как раньше?
Я: Эк-хм, нет, но я понимаю, что ты чувствуешь, это вызывает у меня сожаление.
Шут: Во-от. Сожаление - более точное слово. Тебе просто жалко меня. Жалость - это как презрение, только тебе не хочется резко прекратить лицезреть объект этой эмоции.
Я: Ну хватит, я не презираю тебя.
Шут: Но ты пожалел.
Я: Ты отвергаешь положительные эмоции других людей. Ты панически боишься их, поскольку подсознательно полагаешь, что за это ты им чего-то будешь должен отдать взамен.
Шут: Ну, да.
Я: Более того, ты боишься людям эмоции давать, поскольку это выставляет тебя слабым…
Шут: Отнюдь! Я постоянно забиваю на гордость и делаю всякие глупости, а это приводит лишь к тому, что я становлюсь девушке неинтересен, поскольку типа слишком унизился. К чему эти игры в доминирование, почему нельзя просто любить друг друга?
Я: Ну потому что не удаётся им влюбиться в того, кто им уже подсознательно не нравится, кто уже проиграл. Не умеют люди влюбляться в кого им хочется.
Шут: Я умею.
Я: Это потому, что ты знаешь, как. Но не все же знают. Многие верят, что так вообще нельзя, не-труъ или невозможно. А многие полагают, что влюбляться надо не в кого попало, а в того, в кого выгоднее, кто завтра не покончит жизнь самоубийством, а будет успешным программистом.