Аннотация: В книге использованы фрагменты из текста И. Ефремова "Таис Афинская"
ГЛАВА 1.
Крик.
А потом тихие, мучительные рыдания, полные боли и горя...
Они били по ушам, рвали ее душу на части. Она заскрипела зубами от бессилия. Громче этих жутких стонов боли был лишь мерзкий, издевательский, грубый смех, что переворачивал все ее существо, заставляя рычать от жгучей, невыносимой ненависти. Мужские голоса смеялись, похабно комментируя происходящее, подбадривая и вдохновляя мучителя на "новые подвиги".
Он брал ее, грубо и жестоко, разрывая, калеча плоть, оставляя раны от укусов и синяки от ударов. Девушка билась под ним от ужаса и боли, но не могла ни вырваться, ни начать колдовать - ее руки и ноги крепко держали дружки царственного мерзавца.
Ее боль била под дых, накрывала пеленой ужаса и отчаяния...
Страх и ненависть стремительно росли, грозя разметать хрупкую телесную оболочку...
Амира вскочила на постели, задыхаясь от ужаса и ненависти. Холодный пот намочил волосы, сбегая липкими ручейками по спине. Горло охрипло от крика, а из глаз непрерывно струились слезы. С трудом, осознавая - где она, жрица обвела невидящим взором келью, машинально стирая струйку крови с подбородка. Прокушенная в нескольких местах, губа припухла и пульсировала болью, усиливая начинающуюся мигрень. Из пересохшего горла вырывались то ли хрипы, то ли рыдания.
Чувствуя себя несчастной и слабой, бессильной помочь своей девочке, верховная жрица свернулась на роскошной постели калачиком, сотрясаясь от горьких рыданий. Она не смогла уберечь от этих египетских монстров свою дочь, так неужели и внучку постигнет та же участь?
Крупная дрожь сотрясала хрупкое тело. Мокрая от пота, она быстро замерзла, чувствуя себя все несчастнее...
Первые лучи солнца робко коснулись не высохшей слезинки, что заснула вместе с хозяйкой, утомленной уже под утро ночными рыданиями. Ее сон был беспокоен и мучителен. Женщина то металась по постели, то замирала, падая в пустоту. Сон не приносил ей отдыха и облегчения...
Лучик светила скользнул по влажным ресницам, вместе с ним по лицу прошелся теплый шершавый язык...
Эрия, встав передними лапами на постель, лизнула мокрое лицо, встопорщив усы и кривясь от излишней солености объекта ее нежности. Не зная, что случилось, пантера просто старалась утешить подругу, как могла. Жрица вздрогнула и села, невидяще смотря куда-то вдаль. Животное еле успело отскочить. Миг промедления - и они бы столкнулись лбами. Хищница настороженно и с беспокойством осмотрела Амиру. Та сидела не шевелясь, лишь губы беззвучно что-то шептали.
Медленно взгляд переместился на животное. Пантера даже поежилась, заглянув в пустые, бессмысленные глаза, начиная тихонько ворчать.
- Вот, так я и знала, что эти шушуканья с Сетом, за моей спиной, ни к чему хорошему не приведут!
Толкнув подругу головой в грудь, она посмотрела, как та безвольно шлепнулась обратно, и направилась в соседнюю келью, продолжая недовольно, вполголоса, возмущаться.
- Нет, ну вы поглядите на этот кошмар! Лежит там, как дурацкая зомби! И почему бы не послушать старую блохастую кошку? Так нет же! Надо все всегда сделать по-своему! И что я теперь должна сделать, скажите на милость? - Она остановилась, недовольно встряхиваясь и фырча. Роса оказалась на редкость холодной. Толчок лапой ничего не дал. Комната Мерит-Ра была запечатана словом. Внутри, чуткое ухо хищницы уловило слабое сонное, равномерное посапывание.
- Нет! Ну, вы поглядите-ка на нее, а! Дитя многих талантов! Келью-то, зачем заговорила? Вот еще чудесница - колдунья на мою голову! Ни помощи, ни толку, честное слово! - Легкой трусцой она направилась обратно, планируя пробраться внутрь через коридор.
Первое, что ей невольно бросилось в глаза (в буквальном смысле слова), была врезавшаяся в нее Амира, выскочившая из своей кельи, как звук из.... В общем - неожиданно и ни к месту!
- Эрия! - Голос жрицы был раздражен. - Вечно ты путаешься под ногами! - Она обогнула обалдевшую кошку, которая от удивления даже забыла об искрах в глазах и отдавленной лапе, и с недоумением следила за происходящим.
- Может, объяснишь, что происходит?
- Извини, солнышко, мне некогда!
- Так, так! Вот тебе и раз! С каких это пор зомби по утрам проявляют такую активность? - Жрица замедлила шаг и обернулась, не менее недоуменная. Пантера фыркнула. Вот это больше похоже на ее подругу!
- Зомби? Где ты видела зомби? - Голос звучал обеспокоено.
- Одно хорошенькое зомби стоит сейчас передо мной! - Хищница наслаждалась растерянным взглядом, что оббежал сад.
- Где? - Бестолково поинтересовалась женщина.
- Вот! - Мурлыкнула пантера, плавно поведя подбородком в ее сторону и сморщив морду в подобии улыбки.
- Я?
- Ну, да!
- А!... - Жрица разочарованно двинулась в направлении купальни. Но тут до нее дошло, и она опять остановилась, разворачиваясь. Эрия с удовольствием растянулась в траве, безбожно ломая головки оказавшимся рядом цветам.
- Что ты имела ввиду, скажи на милость? - Амира уперла руки в бока, нависая над удовлетворенным собой существом. Магическая тварь лишь нежно жмурилась на солнышке, более ничего не поясняя.
- Не хочешь говорить? Ну и не надо! Подумаешь, велика важность! У меня своих дел по-горло!
- М - да? И каких же?
- Явно не разговоры с глупой кошкой!
Жрица развернулась на носках и вихрем унеслась в библиотеку. Глядя ей в след, Эрия лишь покачала головой. "С девочкой, определенно, творится что-то не ладное. Знать бы еще что!"
Тяжело вздыхая, она устроилась поудобнее среди цветущих тюльпанов.
Мурр...
Красота!
В воздухе стайками носились пылинки. Они сверкали в лучиках солнца, что с удивлением, робко заглядывало в открытое окно, словно вопрошая: "Как? Здесь есть помещение? Тогда почему же меня здесь так давно не было?".
Все помещение было заставлено шкафами с полками, на которых громоздились свитки, папирусы, куски кожи, глиняные дощечки и даже камни! Чего только не было в библиотеке храма Пустыни! Мудрость веков пылилась веками на полках. То, что один раз прочитала, жрица могла впоследствии абсолютно спокойно извлекать из памяти. Так, что заглядывали сюда в последние десять - пятнадцать лет, все реже и реже. Вернее, очень редко!
Лучик коснулся плавно покачивающегося папируса. Словно ожидая только такого вот несущественного толчка, древняя рукопись соскользнула вниз, набирая скорость. По пути свиток пару раз бестолково стукнулся о края и концы выпирающих с полок других реликвий, что привело к легкому обвалу древностей прямо на голову озадаченной жрице, что пыталась что-то найти на нижних полках. Пыль завихрилась, затанцевала в причудливых узорах. Она осторожно оседала на волосы, одежду, нос и взлетала, подхваченная очередным смачным чихом, уже пятым по счету, после падения свитка.
Вытирая нос и глаза, ругаясь сквозь зубы, Амира пыталась разложить все по местам. Чихая, она встряхивала головой, и песчинки пыли взрывались новыми головокружительными пируэтами замысловатого танца, многие из которых умудрялись окончиться прямо под носом красавицы, вызывая все новые и новые судорожные чихания.
Раздраженно рыкнув, жрица запихнула все на полку и удалилась. Уже у самого входа она услышала характерный шелест, сообщавший, что многие свитки опять со всеми удобствами устроились на полу, но женщина не повернула назад. Она была раздражена, так как не смогла найти ничего, что бы ей помогло в ее замысле, а от пыли и многократных чиханий у нее разболелась голова. Справедливо рассудив, что свиткам все равно нужно где-то лежать, она решила разобраться сними позднее, раз уж им удобнее на полу...
Замкнув дверь на магический запор, что надежно лег поверх настоящего, Повелительница бурь направилась к себе. Она не собиралась отказываться от своей затеи лишь из-за того, что в архиве отсутствовало описание подобных действий.
Нет инструкций? Сделаем сами! Мы же, как никак, жрицы! Мы же, как никак, маги...
Эрия с любопытством следила за манипуляциями подруги. Сначала та призвала нескольких духов воздуха. В этом месте пантера еще не желала выходить из дремоты, так как не считала, что происходит, что-то необычное. Повелительницы бурь очень часто использовали духов воздуха, и не только для борьбы с игрушками Сета! Честно говоря, они использовались на право и налево, и по всякой ерунде! Только что на рынок не посылались!
На зов явились три или четыре духа. Эрия видела их, ибо сама была существом необыкновенным. Вообще-то, Эрия была, в свое время, дочерью Сета. Об этом не любили говорить или вспоминать, но именно от этого родства и пошла у жриц способность к управлению пустыней, и силы противостоять гневу божества, а взявшая взбунтовавшуюся против отца девчонку под свое крыло Рея- Кибела, просто усилила и дополнила удивительные способности своей жрицы. Сет предпочитал делать вид, что не помнит ту давнюю историю, когда единственная (в то время) дочь, влюбившись, пошла против его воли, отдав часть своей души и бессмертие, что бы спасти любимого. Это вызвало в грозном божестве слишком бурные и отрицательные реакции...
Эрия улыбнулась воспоминаниям. Что бы ни говорили, но ее папочка, как ни злился на дочь и ее потомков, никогда не уничтожил ни одной из девчонок, что так мешали ему злобствовать и властвовать в этих землях.
Интересно, почему?
Разве он - не абсолютное зло?
От этих увлекательных размышлений, пантеру оторвало удивление. Вызов духов - ерунда! А вот, когда Амира начала выбирать из них что-то, как лошадь на базаре (только в рот не заглядывала!), хищница заинтересовалась и встала. Подобравшись поближе, она уселась немного сбоку, чтобы иметь возможность наблюдать также и за лицом подруги.
Амира придирчиво разглядывала парящего перед ней духа, вертя его так и сяк. Смотреть на это со стороны (особенно, если отключить магическое зрение) было очень забавно! Жрица, что-то бормоча себе под нос, крутила - вертела в воздухе руками, щупала пустоту, нарезая вокруг нее (пустоты!) круги...
Заметив, стоящую неподалеку Мерит-Ра, что уже готова была задать естественный вопрос о самочувствии патронессы, пантера мысленно послала девушке сигнал. И, встретившись с ней взором, кивком посоветовала удалиться и не мешать. Что та и проделала с огромной охотой, так как до сих пор не привыкла к огромной хищнице, запросто появляющейся в саду. Та всегда вызывала у нее дрожь в ногах и легкое сердцебиение. Ее поспешное исчезновение навело Эрию на осознание причин, по которым девушка заговаривала вход в свою келью со стороны сада...
Остановив свой выбор (наконец-то!) на одном из духов, Повелительница отпустила остальных. Парочка из них, любопытствуя, как маленькие дети, зацепилась за листву и тихонько шуршала наверху о чем-то своем. Наверное, "моют кости" одуревшей красавице. Хищница чуть наклонила голову, настороженно наблюдая за подругой, которая вдруг вспомнила о ее присутствии и сейчас (интересно для чего?), смочив руки в воде, мило улыбаясь, подходила к ней.
- Ты чего это, а?
- Просто хочу тебя погладить. Тебе, наверное, жарко на солнышке? - Амира вновь невинно улыбнулась, вызвав у подруги еще более активные спазмы настороженности.
- Ты мне зубы-то не заговаривай! Духа вызвала, устроила ему неестественный отбор, а теперь решила обо мне позаботиться? Ну-ну! Что еще скажешь?
- Что ты, кисонька, что ты, сладкая! Я не замышляю против тебя никаких гадостей! - Женщина остановилась, почувствовав, что переигрывает, и убавила слащавости в голосе. Все-таки Эрию нельзя назвать идиоткой, так что не стоит так с ней разговаривать. Еще решит, что издеваюсь...
Собственно говоря, хищница уже сейчас с легким взрыкиванием, демонстрировала отменное состояние своих клыков. Хотя в глазах и "плескались чертики".
- Ну, хорошо! Хорошо! Погладить-то я тебя могу?
- Погладить? - Эрия обнюхивала ее, настороженно следя за руками, скользящими по точеному телу. В глазах замаячило понимание, и она коварно промурлыкала в оказавшееся слишком близко беззащитное ухо, - и зачем же тебе понадобилась моя шерсть? Подушку хочешь сделать, чтобы слаще спалось?
- Ой! - Жрица отпрыгнула от нее, потирая ухо.
- Ну? - Ее вопросительный взгляд был донельзя подозрителен.
- Ну... - Жрица замялась, потирая влажные руки, скатывая налипшую на них шерсть. - Как бы тебе объяснить...
- Объясняй, как есть! Чай, не глупее тебя буду!
- Мне нужно кое-что сделать...
- Так давай просто вырвем! В живых больше силы!
- Нет.... Тогда ее можно будет отследить, а... - Она замялась, потом зачастила. - А Имхотеп очень силен, он может вычислить...
- Имхотеп? - Пантера вскочила, разъяренная глупостью подруги. - Ты опять делаешь гадости египтянам? Опомнись, Женщина! Ты что, совсем ополоумела? Джосер мертв! А Имхотеп, между прочим, является учителем твоей девочки. Заметь! Очень хорошим учителем! Лучшим, что можно найти сейчас в этой части мира!
- Да.... Я знаю...
- Тогда оставь его в покое!
- Я.... Не ему, просто он может узнать... То, есть попытаться... или... - Она окончательно запуталась и смолкла, но шарик шерсти из рук не выпустила, ловко формируя из него нить.
- Амира! А - ми - ра! Посмотри на меня! Это как-то связано с тем, что случилось утром?
- Утром? - Взгляд вновь стал непонимающим.
- Да! Утром! Когда ты вела себя, как глупая, жуткая зомби! Что случилось? Объясни мне, что произошло, что ты решилась что-то опять сотворить? Неужели ты снова играешь с волей богов...
Во время этой маленькой речи женщина сжималась, а лицо ее принимало все более упрямое выражение.
- Я ничего тебе не скажу! - Она заявила это, глядя в раскосые янтарные глаза с упрямством барана перед пресловутыми воротами. Пасть пантеры открылась от удивления. - Иначе, ты меня отговоришь, или чем-нибудь помешаешь...
Хищница продолжала в немом изумлении смотреть на решительно настроенную женщину.
- Можешь смотреть, но мешать мне - не смей! Я не шучу, Эрия!
Обалдевшее существо захлопнуло пасть с громким стуком, но осталось сидеть на месте, обиженно и возмущенно сопя.
Сбрызнув духа ритуальной водой, жрица зашептала заклятья, составляемые ею прямо на ходу. Обрывки слов долетали до чуткого уха пантеры и заставляли вздрагивать всем телом. Амира создавала иллюзию, призрак. И цель этого действа была ужасна! Он должен был заманить на смерть...
Сердце волшебного создания пропустило удар. Вернее, оно вообще остановилось. Лишь почувствовав, что ей начинает чего-то не хватать, Эрия мысленным усилием отправило его в дальнейший бег. Расслышав имя жертвы, пантера не стесняясь, взвыла.
Упрямо игнорируя ее вопли, Повелительница закончила заклятье. Дух застыл, вздрагивая от нетерпения. Чем раньше он выполнит задание, тем быстрее освободиться. По деревьям прошел сильный порыв ветра. Это напуганные духи унеслись прочь. Ни одно любопытство не стоило того, чтобы нарваться на неприятности и расследование богов.
Слушая формулу заклятья, Эрия громко стонала. Умно! Комар носа не подточит! Ни Имхотеп, ни боги не смогут найти убийцу...
Что же делать?
Она посмотрела на подругу.
Сделала шаг назад.
И тут же застыла на месте. Резкий, как удар кнута, голос предупредил:
- Даже не думай! Даже не думай, Эрия! Я не шучу! Мне придется остановить тебя!
Глаза метали молнии. Заскулив, хищница опустила зад на цветущие фиалки, переминаясь с ноги на ногу и мучаясь. Сейчас она больше походила на страдающую от нетерпения псину, а не на гордую представительницу кошачьих...
В руках жрицы вспыхнуло пламя, зажигая шерсть. Этим волшебным дымом женщина окурила - окутала дух, нетерпеливо ожидающий разрешения удалиться на задание. Нечто сероватое, бесформенное повисло в воздухе. Пантера облегченно фыркнула.
В таком виде, сей призрак, был не опасен!
Женщина предупреждающе стрельнула глазами в ее сторону. Благоразумно заткнувшись, Эрия расслабилась, устраиваясь с удобствами. Может быть, все не так уж и страшно? И зря она паникует!
Кто пойдет за этой образиной?
Да никто!
Египет, а главное, ее неразумная подруга, в полной безопасности. Никто не сможет так упиться, чтобы плениться этой расплывчатой тварью...
Глубоко вздохнув, Амира принялась тщательно разминать пальцы, закрыв глаза и сосредоточившись. Следя за ее манипуляциями, хищница заподозрила подвох, но не могла понять, что же ее напрягло. Окунув руки в воды Ока, Амира шагнула к призраку, коснувшись туманной плоти чуткими пальцами. Уже в который раз за утро, у пантеры от удивления отвисла челюсть.
Ну, надо же!
Тонкие пальцы порхали, поглаживая, потирая, лепя из призрачного тумана обольстительно-гибкое женское тело. Мягкие движения, поглаживания и из тумана появляется упругая грудь, плоский живот, длинные ноги с крохотными пальчиками.... Запутав ногти в сгустке тумана, жрица с оттяжкой повела руку вниз, и у призрачной красотки появилась густая копна волос. Отступив на шаг, Амира оглядела свое творение.
Хороша!
Теперь, самое сложное...
Еще раз, смочив руки магической жидкостью, она принялась за бесформенное, (пока), лицо. Вылепила высокие скулы, покатый лоб, пухлые губки...
Эрия громко сглотнула, забыв захлопнуть пасть.
Перед ними извивалась обнаженная Нефрет...
- Она... - В горле пересохло от волнения, - она не сможет его соблазнить! - Выдвинула свой последний аргумент подруга.
- Ты думаешь? - Жрица оглядела свое творение. - Позови меня! - Приказала она.
Глупо дернувшись, не следя за движение изящных рук и ног, вращая глазами, словно пыталось напугать, призрачное чудо заунывно простонало ее имя. Хищница облегченно фыркнула раз, другой, и, не выдержав, откровенно расхохоталась во все горло, что в ее исполнении, учитывая, что она, все-таки, находилась сейчас в теле животного, было просто ужасно! Амира обожгла ее взглядом пленительно-разгневанных глаз.
- Мерит-Ра! Мерит-Ра! Я знаю, что ты у себя! Ты мне нужна! Иди сюда!
Откликаясь на зов, с другого конца сада появилась ливийка, предусмотрительно остановившись подальше от черной красавицы, девушка с интересом уставилась на призрак. Даже хотела его потрогать, за что тут же и получила по рукам.
Ехидная улыбка змеилась на губах Повелительницы, пока она объясняла, чего она хочет, не отрывая насмешливых глаз от раздраженно рычащей пантеры. Этот рык сработал только на руку Амире. Торопясь оказаться подальше от разгневанного (а возможно, и голодного!) животного, принцесса умчалась со скоростью лани, преследуемой львом.
Через несколько минут, в руках у жрицы появилось несколько пучков волос. Девушка собрала их с расчесок! Амиры, своей и еще нескольких высших жриц, что прошли участие в жертвоприношениях богине. Пантера бессильно скалилась, хлеща себя хвостом по бокам, но сделать ничего не могла. Ей оставалось только следить за действиями красавицы, мучаясь от ужаса, что вот уж за это-то, девчонку точно прихлопнут! А она так любила эту стервозную дурочку!
Косичка, наспех сплетенная из множества уже не живых волос, вспыхнула, окуривая призрачную красотку.
- Возьми их страсть, возьми их жадность до мужчин, будь обольстительна и развратна. Их память на это время - твоя!
Существо изогнулось, забилось в конвульсиях, глубоко вдыхая неприятный запах. Глаза его засияли, а губы шаловливо изогнулись в улыбке.
- Позови меня!
Чуть капризно скривив губки, призрак скользнул к ней, обвивая ее руками. Волосы окутали смертную, наполняя ноздри сладким ароматом. Мягкий голос, чуть с придыханием, шепнул, одной интонацией уже обещая бездну наслаждения:
- Иди ко мне, моя сладкая.... Иди ко мне...
Амира довольно рассмеялась, как ребенок, которому удалось невозможное - выстроить домик из текучего ила.
- Когда закончишь, ты - свободен навсегда! - Она заглянула существу в глаза. - Здесь и сейчас, я освобождаю тебя от власти смертных именем Нут, богини неба! Живи и будь счастлив!
Дух вздрогнул, не веря в происходящее. Затем заглянул в глаза жрице.
Да!
Больше у нее не было власти над ним! Его держало только последнее задание. И все! Никто! Никто не сможет больше его подчинить! Прервать его бег теперь не возможно! Отныне, его полет подвластен лишь богам. Взвизгнув, призрак поклонился, благодаря за подарок, и умчался прочь.
Опустошенная Амира без сил опустилась на землю. К ней подползла подруга и растянулась рядом, заглядывая в глаза:
- Что же ты натворила, глупая!
- Я освободила ее!
- Нет, ты погубила себя!
- Я убрала все следы, стерла их в самом корне! Имхотеп не сможет...
- Имхотеп - нет! - Перебила ее Эрия, - а боги - да!
Всхлипнув, пантера положила голову на мягкие колени. Закрыв глаза, они сидели на солнышке и ждали...
Вернее, ждала только жрица, а Эрия....
Мысли ее были уже далеко. Сквозь время и пространство, летел ее призыв:
- Имхотеп! Имхотеп! Опасность! Опасность!
* * *
Верхние комнаты дворца выходили на галерею, сообщавшуюся с открытой верандой на восточной и северной сторонах дома. Галерея отделялась от веранды раздвижными стенками из папирусных циновок, а от комнат голубыми полупрозрачными занавесями, туго натянутыми меж деревянных колонн. В северной галерее горели лампионы, бросавшие в темную комнату, где сидел царевич, подобие лунного света.
О смерти отца сообщили только что, и он еще не знал, как ему реагировать. Внутри было отупение, и боль утраты еще не ударила по нему в полную силу. Он еще не осознал, что отца его больше нет и не понял всей ответственности, что отныне и до его смерти будет покоиться на его плечах. Еще не осознал, что теперь ОН - ФАРАОН Верхнего и Нижнего Египта, сын Солнца!
Сехемхет выгнал придворных, что пытались войти к нему с соболезнованиями и заверениями в преданности. Он не желал слышать их сейчас. Глухо застонав, юноша упал на циновку, что лежала возле его ложа. Голова раскалывалась. Навалился ужас, казалось, его сейчас раздавит горем, так велико оно было.
Он глухо подвывал и постанывал, сжавшись в комочек, сквозь зубы, зовя отца. И хотя того никогда и раньше не было рядом, когда принцу было плохо, теперь он уже не сможет исправить это, пробежав по галерее и поглядев на отца в главном зале.
Обхватив себя руками, испытывая внутренний холод от утраты и не чувствуя прохлады ночи, он раскачивался из стороны в сторону, а перед его глазами мелькали картины общения с отцом.
Вот ему пять лет, и отец впервые берет его с собой на охоту на львов. Мать выбегает во двор, с еще не прибранными после сна волосами и что-то кричит отцу. Но он только смеется в ответ, подхватывая его, совсем маленького и голенького, тянущегося к отцу ручонки, и садит перед собой на огромного коня Сеттаба. Конь был очень сильный и злой, черной масти, он очень походил на воплощение бога Сета. Сеттаб встает на дыбы, но царевич, вместо испуга закатывается звонким детским смехом и все умолкают, а отец говорит, что из него выйдет храбрый муж и воин.
А вот, он стоит на галерее и смотрит, как отец вершит суд над одним из сборщиков податей, что оскорбил вельможу. И отец спокоен и мудр, голос его эхом летит над галереей, когда он грозно распекает за наглость и невежество сборщика податей. Желая разглядеть все получше, семилетний Сехемхет делает шаг вперед и нечаянно задевает ногой огромную критскую вазу, что недавно привезли в подарок фараону греческие купцы. Та, с гулким, подобным звону труб, звуком, летит вниз по лестнице, наполняя шумом весь судебный зал.
Все оборачиваются и смотрят на него, и ему не остается ничего, кроме как поклониться отцу. Тот подзывает его к себе, сажает у своих коленей. Он сидел с отцом тогда почти весь день, слушая, как повелитель разбирает жалобы и принимает посланников и дары. Выслушивал отчеты полководцев о подавлении мятежа в захваченных землях Ливии. Сидел, пока не прибежала мать и не выяснилось, что его уже давно потеряли и весь дворец "оставлен на уши" в поисках наследного принца.
Отец не дал отругать его, сказав матери, что сегодня он учил сына мудро править страной! Да....
Это был прекрасный день!
А потом мать ушла на Запад, и отец долго был жесток и угрюм. По мнению Сехемхета, да и многих при дворе, Джосер так и не оправился от потери любимой жены, которой не помогла даже ее любимая жрица Тира. Сехемхет хорошо помнил, как отец кричал на Тиру, обвиняя ее в том, что она не спасла своим древним колдовством его любимую Ханупрет! Больше он Тиру никогда не видел. Отец запретил верховной жрице богини Иштар появляться пред его светлые очи и вообще посещать дворец, если ей дорога жизнь! И она больше не приходила...
Так Сехемхет лишился не только любимой матери, но и обожаемой им подруги и наставницы, что после Ханупрет, была ему ближе всех. Но он не роптал. Горе тогда было так огромно, что казалось свет померк и нет вокруг ничего, что помогло бы его пережить.
А отец? Отец отвернулся от него. Как сказал однажды ему, уже четырнадцатилетнему юноше, Джосер: ему было трудно смотреть на того, кто был так сильно похож на его любимую Ханупрет. Боль от потери жены сразу же возвращалась с новой силой. Оттого то он и отдалился от сына.
Все немного изменилось, когда Сехемхету исполнилось двенадцать.....
Да.... Все начало меняться именно в тот год. В наставники ему определили одного из самых мудрых людей их времени - чати фараона - самого Имхотепа! Занятия с этим удивительным человеком, знающим обо всем и все, стали для юного принца той отдушиной, тем смыслом, что помогал жить и не сойти с ума. К тому же, будучи не только чати, но и ближайшим и лучшим другом фараона, Имхотеп сумел убедить Джосера, больше обращать внимание на быстро растущего сына.
Они стали часто встречаться. Хотя это и были сплошь дела государства. Теперь искусство управления государством, он изучал не только у Имхотепа и по древним свиткам, нет! Он снова присутствовал при решении судебных дел, его втянули в военный совет, где он смог показать не только свою храбрость, но и оригинальность мышления, предлагая неординарные и интересные планы развертывания той или иной военной компании.
После нескольких удачных походов, когда он не только подавлял мятежи, но и возвращался с богатой добычей, захваченной в стычках с Нубийскими правителями, Джосер всерьез обратил на него внимание.
Казалось, что потихоньку возвращается то время и те их отношения, что, вроде бы, безвозвратно ушли со смертью матери. А как отец волновался о нем еще совсем недавно, когда он так, по-глупому, пропал на охоте, пытаясь в одиночку вернуться во дворец в Мемфисе и попав в лапы огромного зухоса, нынешнего воплощения Себека!
Пока Эхереш, его прекрасная пропавшая жрица врачевала его раны и любила его, его отец не находил себе места. Он приказал обыскать весь Египет, только бы вернуть сына! Именно тогда, при встрече с отцом, Сехемхет понял, что Джосер действительно любит его, просто не умеет этого показывать.
После того случая, они очень сблизились с отцом и к празднику Хеб - Сед, уже были близкими друзьями. Да, по-настоящему говорили друг с другом! Не эти глупые церемонии: Мы - фараон Верхнего и Нижнего Египта, Владыка земли и Сын Солнца приветствуем вас, Сын мой, Гор - Сехем - Кнет и шлем вам мои пожелания доброго утра! и все это через посланника!
Нет! Это были настоящие разговоры. Они садились в опочивальне или на террасе, чаще всего по вечерам и говорили, говорили, говорили.... Обо всем подряд! О разливах Нила, о великой магии фараонов, об управлении государством, об охоте и войне, о женщинах и об укрощении лошадей. Они обсуждали так много интересных вещей и им никогда не бывало скучно вдвоем! Они смеялись вместе! И вдруг...
Это несправедливо! От горя его губы сжались в тонкую полоску и побелели от напряжения. Он еще не успел узнать отца! Со дня проведения Хеб - Сед прошло чуть больше двух недель! В последние три дня, отец временами был так слаб, что не слышал или забывал то, о чем ему только что говорили! Рука, что он поранил на празднестве, до этого, по непонятным причинам, не заживавшая, но выглядевшая вполне нормально и не вызывавшая сильного беспокойства ни у Мессу, ни у Имхотепа, ни у самого Джосера, в последние дни стала краснеть и немного припухать. И вот, на тебе!
В ярости, на обстоятельства, которые он не в силах был изменить и время, что нельзя повернуть вспять, царевич вцепился руками в края кровати, не замечая, как ломает под корень, тщательно обработанные ногти и как пальцы от напряжения начинает сводить судорогой. Его мысли отчаянно метались и перескакивали с событий последних дней на недалекий праздник Хеб - Сед, что должен был принести отцу молодость, силу и здоровье еще на пятьдесят лет!
Он пытался найти ответ на вопрос: ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО? И не находил его. Боги не были разгневаны на отца. Он сам видел, как Джосера осыпали цветами в знак того, что разрешено повторное коронование. Люди не желали отцу зла. Так что же произошло? Вопрос мучительно бродил по пустой голове принца.
* * *
Он стоял на террасе. Горе и грусть скручивались внутри в тугой узел. Возможно, ему было бы немного легче, если ОНА была сейчас рядом с ним. Разделила бы его печаль. Утешила и поддержала. Тяжелый вздох показался ему громким. Он почти забыл ее....
Ее аромат....
Что-то странное происходило вокруг. Воздух вокруг быстро густел, выплескивая смутно знакомый запах. Он глубоко вдыхал, не веря своим чувствам. Боясь поверить. Вдыхал, пьянея, чувствуя, как рот наполняется слюной, а все существо словно вибрирует, замирая. ЕЕ аромат! Закрыв глаза, чувствуя как кружится голова и все внутри замирает и переворачивается от желания, он вдыхал этот аромат, вдыхал, вспоминаю ту, что потерял, пытаясь в этих сладостно-горьких воспоминаниях хоть на мгновение забыться, скрыться от той боли, что окружала его сейчас....
- О, луноликая! Ты - желание моего сердца и свет моей души, ты - мое сокровище, мое горе и страсть! Где же ты ходишь? Почему скрыла ты от меня свой лик? Боги! За что вы караете меня так тяжко?
Ему вспомнились стихи, что написал недавно один из придворных поэтов:
Дикая птица приманкой пленясь,
В сети попала мои, бьется и стонет.
Сам я любви сетями опутан,
Как же мне птицу жалеть?
Как же я выпущу птицу
Ведь сам я навеки опутан
Сетью твоей красоты.
Любовь моя покинула меня,
Душа моя мертва...
(стихи древнеегипетского неизвестного автора)
Глаза наполнились слезами, но пролить их было бы недостойно истинного мужа. Сквозь непролитые слезы он смотрел, как могучий Нил катит свои воды и не видел этой красоты. Перед ним, в мареве горячего воздуха извивалось тело любимой. Жгучие глаза были полны обещания, рот изогнулся в нежной улыбку, чуть приоткрыв жемчужные зубки. Волосы извивались на ветру, стан манил тонкостью, так и хотел обвить его руками, а в ушах звучал тихий смех...
- Сехемхет! О, Сехемхет, когда же ты найдешь меня? Разве ты меня совсем не хочешь? Иди же ко мне, мой нежный! Я так хочу тебя...
Наваждение становилось все более реальным. Это было невероятно, но он на самом деле чувствовал ее руки! Она коснулись его щеки, скользнули по его лицу, осторожно стирая слезинки, что притаились в уголках глазах. За ними лица коснулись и ее губы. Нежно и трепетно эти губы стали покрывать поцелуями его лицо: скользнули по лбу, коснулись глаз, очертили линию щеки и прижались к губам...
- М-м-м! Как сладко! Ты знаешь, мне этого так не хватало! - Раздалось в тишине, или это в его воспаленном мозгу? Он открыл глаза - ничего не изменилось! Она по-прежнему была перед ним, и она по-прежнему, не была человеком во плоти и крови!
Ее призрак висел перед ним в воздухе, выглядел, как живой и чувствовал себя в этом положении так комфортно, как будто находился на огромной постели!
Потянувшись всем телом, его женщина мурлыкнула и изогнулась, словно большая кошка, которую только что почесали за ушком. Что за шутки? Томление и желание, как рукой сняло. Здесь явно была замешана магия!
- Нет - нет! Так не пойдет! - Красавица погрозила ему пальчиком и вновь обняла его, прежде чем он успел отскочить вглубь комнаты. Ее глаза засветились, приковывая его внимание, губы выдохнули аромат, что накрыл его с головой и отключил все органы, кроме того, что отвечал за продолжение рода. И этот орган настойчиво потребовал пустить его в работу, тем более что та, которой он так жаждал, вовсю старалась помочь ему в удовлетворении его желаний.
Голова уже не кружилась. С удивлением он обнаружил, что стоит посреди комнаты, а его Эхереш лежит перед ним на большой кровати, заваленной подушками и цветами. Его не смутило то, что эта комната появилась вдруг перед ним из ниоткуда, а сквозь подушки и цветы смутно просвечивала терраса и река.
Он был настолько одурманен, что не удивился, когда его возлюбленная, прежде бывшая такой чистой и нежной, опрокинулась на спину и бесстыдно развела перед ним ноги, поглаживая себя точеным пальчиком. Неотрывно он следил, как этот пальчик скользил по ее прелести, а когда она подняла его и поманила им к себе принца, и тот, не задумываясь, шагнул к ней....
* * *
Горе застилало глаза.
Было трудно дышать.
Поэтому, он пил!
Кубок сменялся кубком. Кувшин - кувшином. Он пил и пил, заливая свою тоску, свою боль. В комнату было сунулся Бауфра, один из ребят охраны, проверяя, все ли в порядке с командиром....
Кенна не оценил проявленной заботы, наградив сердобольного подчиненного броском кружки. К счастью последнего, командир был уже "немного" пьян и он успел увернуться от снаряда, разлетевшегося на осколки возле самого уха. Не задерживаясь более, парень скрылся из вида. И так понятно - если меткость пока не пострадала, доза принятого пива - недостаточна. А значит, никто, в радиусе ста локтей, не может чувствовать себя в безопасности!
Кивнув ожидавшим известий, ребятам, храбрец бочком, по стеночке, удалился на приличное расстояние от объективно страдающего начальства. Просто так. На всякий пожарный...
- Какая несправедливость! - Кенна смотрел в пустую кружку, кувшины стали на редкость быстро заканчиваться! Эти два он уже опустошил, а двух рабов со следующими, еще ждать и ждать....
Подперев кулаком щеку, он смахнул горькую слезу. Перед замутненным взором вставал отец, как живой...
Они часто виделись, но почти не говорили. Исключения составляли два праздника - день рождения фараона и самого Кенны. Неясно почему, но именно в эти два дня Джосер вдруг вспоминал, что у него есть старший, пусть и не законный, сын. Мальчишка всегда что-то получал от отца в подарок. Кто-то говорил, что правитель очень щедр, кто-то, как Имхотеп и Сехемхет, считали, что наоборот, скуп. Однако сам Кенна боготворил эти два дня в году.
Между ними было почти равное количество дней, так что можно было смело говорить, что каждые полгода, у него появлялся отец. Пусть и всего лишь на день....
Улыбка растянула пухлые губы. Вот в прошлый день рождения Кенны, отец подарил ему породистого жеребца! А на свой день рождения - небольшой домик.... Это были круглые даты для них обоих.... Джосеру исполнилось пятьдесят пять, Кенне двадцать пять....
А последнее время, после того, как нашелся брат, фараон и вовсе стал обращать на старшего сына внимание. Таким же вниманием он пользовался когда-то....
Пока не родился Сехемхет...
Сам парень этого не помнил, но ему рассказывала мать.
Мама...
Воспоминания о могучей нубийке уже давно не вызывали боли. А вот сейчас, вызвали....
А пиво все не несли...
До рождения Кенны, у Джосера было несколько сыновей от разных женщин, в основном наложниц, но все они умирали, не прожив и года. Умерли и первые две дочери, что родила Ханупрет....
М - да...
Это были не очень хорошие годы для семьи фараона. Рождались одни девочки. Да и те умудрялись по-глупому уходить из жизни: тонули, падали с лестницы или с дерева, одна даже попала под ноги разъяренному слону, которого сама же и довела до бешенства, обкидывая камнями и угодив одним таким снарядиком несчастному животному в глаз...
Девчонки!
До рождения Сехемхета, по словам матери, Кенна был самым любимым ребенком на свете. Причем любила его и Ханупрет.
Ханупрет...
Прекрасноликая царица Египта....
Она заменила ему мать, когда та, влюбившись в стражника, сбежала с ним из дворца. Их кости нашли в пустыне. Мать опознали по украшениям - подаркам правителя, искореженными чьими-то огромными клыками. Ханупрет уговорила мужа похоронить их по-человечески....
Этим она заслужила собачью преданность мальчишки...
После смерти царицы, эта преданность и любовь автоматически перешли на молодого принца. Ее единственного, оставшегося в живых, ребенка. Сам еще, будучи мал, Кенна тогда дал себе слово, что последнее дитё обожаемой царицы будет жить. Должно жить! Он стал его телохранителем...
И лучшим другом...
Странный, еле уловимый шум из спальни правителя заставил его насторожиться. В следующий момент, подброшенный безотчетным ужасом, он рванулся в соседнюю комнату...
* * *
Имхотеп вошел к принцу без доклада. Вернее, он и рад был бы испросить разрешения на визит, (все-таки, он был раб своих привычек, а также считал, что если все будут соблюдать законы и порядки, пусть даже в малом, жизнь будет идти в правильном русле!) но ему никто не ответил.
Не то чтобы он считал, что не имеет права зайти к Сехемхету просто так, в конце концов, не столько его положение (хотя и оно тоже!), сколь его давние и близкие дружеские отношения с семьей покойного фараона и нынешнего принца, давали ему вполне реальные права, но все-таки!
В том, что принц ему не ответил, не было ничего удивительного, учитывая какое горе постигло молодого человека, с другой стороны, его молчание не могло не обеспокоить чати. Они старые друзья и Сехемхет никогда не отказывал ему в разговоре...
Комната оказалась пуста. Оглядевшись, Имхотеп пришел к выводу, что принц, по-видимому, вышел развеяться. Решив поискать его в саду, он уже направился к выходу, когда его что-то остановило. Сначала он не мог понять, что же именно заставило его настороженно замереть посреди комнаты будущего фараона. И, лишь несколько мгновений спустя, он понял, в чем дело.
Его пальцы настойчиво пульсировали. Нет! Их просто кололо, как будто он отсидел, отлежал или еще, боги знают что, с ними сделал! Где-то, совсем рядом, творилось сильное волшебство! Это не могло не насторожить мага. Сехемхет, как любой фараон, обладал силой. Но, эта сила должна была вступить в свои права только при вступлении на трон и короновании обеими коронами Египта!
До этого, силы принца была равна приблизительно силам среднего жреца, чуть ближе к высшим, может быть, но не на много. Здесь же чувствовался такой поток энергии, что не каждый из Верховных жрецов был способен призвать!
Обеспокоенный не на шутку, Имхотеп огляделся еще раз. Что происходит? Сначала внезапная, непонятная даже богам, смерть правящего фараона, а теперь, не прошло и нескольких часов после смерти его, а близ его наследника творится великое чародейство? Что за дела?
Тихий стон привлек его внимание. Не осознавая своих действий, Имхотеп рванулся на балкон, ведущий на террасу, что спускалась к самой воде. Его вело предчувствие, и оно его не обмануло!
Выскочив из комнаты, он обнаружил, что принц стоит на перилах. Одежда его развевалась на ветру, воздух был напоен дурманом, а, судя по движениям тела, принца кто-то или что-то ласкало...
В следующий момент, прежде чем маг успел бросить развевающее чары заклятье, юноша шагнул вниз.
Только мгновенная реакция, да по-прежнему сильные руки верного друга, спасли Сехемхета в тот день от увечий, а, возможно, и смерти. Поймав принца за полы одежды, Имхотеп с трудом втащил упирающееся, извивающееся тело обратно на балкон.
Брошенное сквозь зубы заклятье недвижимости почти не помогло ему, хотя и несколько утихомирило молодого человека. Впрочем, он оказался достаточно силен, что бы оставить несколько приличных синяков и ссадин на теле чати.
- Охрана! Охрана, чтоб вас сожрали шакалы! - Голос чати гремел на весь дворец. Как по воле богов перед ним появилось несколько крепких парней из личной гвардии принца. Привыкшие к повиновению, знающие о мудрости чати не понаслышке, они помогли ему, ни о чем не спрашивая.
Упирающегося Сехемхета внесли в спальню и, положив на кровать к ней прижали, со всем уважением, на какое только можно было рассчитывать в такой ситуации.
Имхотеп, тем временем уже готовился снять чары. Несколько капель меда, разбавить настойкой листьев лотоса, опустить туда кровавый рубин, дабы пропиталось все его силой. Все вскипятить, добавить "пальмовые слезы" и кровь мартышки - ровно три капли и смочить губы очарованного произнося древний призыв могущества Исиды. Если богине будет угодно, она уберет чары...
Бившееся тело громко всхлипнуло и затихло. Жрец дал знак людям, что больше они здесь не нужны. В комнате остался лишь Кенна, нетвердо стоящий на ногах, с опухшими от слез глазами. Жалобно взглянув на Имхотепа, он двинулся к выходу, хлюпая носом, словно расстроенный малыш.
- Не дури, Кенна! Ты можешь остаться. Если что, поможешь...
Когда воины покинули комнату, Имхотеп положил руки на лоб и глаза принца и сосредоточился, ему нужно было знать: кто пытался убить юного правителя?
Сначала исчезли все звуки, потом погас свет, впрочем, не надолго. Сияние окружило Имхотепа, осторожно пытающегося рассмотреть то, что увидел принц. Увы! Тот, кто задумал это страшное дело, был очень силен и почти не оставил за собой следов, после разрыва контакта. Все что смог увидеть маг, это женщину, темноволосую и, скорее всего, молодую, бесстыдно раскинувшуюся на огромной постели...
Покачав головой на немой вопрос телохранителя, заинтересованный и озабоченный, маг вышел на террасу. Похоже, ему придется "пойти на охоту"!
* * *
Хемон - бальзамировщик смотрел на тело фараона, лежащее перед ним на столе. Он был стар. Ему было за 70, но фараона видел так близко лишь в третий раз в своей жизни. Вот уже несколько лет он считался одним из лучших бальзамировщиков. Его палатки славились по всей стране.
На самом деле, сам он уже давно не проводил всю операцию, предоставляя заниматься этим старшим помощникам. Но здесь речь идет о самом фараоне! Хемон не мог доверить тело правителя ничьим рукам!
Но в данный момент, его, собственные руки - дрожали! Он получил свою мастерскую в наследство от старика Сетума, известного в свое время мастера, оба сына которого, устроились в войско, не пожелав идти по стопам родителя. Увы! Оба они погибли: один на поле брани, второй от страшного морового поветрия, что свирепствовало несколько лет назад.
Глядя на тело Джосера, старик видел на его месте совсем другое тело...
Лет пятнадцать - шестнадцать назад, Сетума бальзамировал саму Ханупрет, лучезарную царицу Египта, супругу Джосера, что покинула этот мир в рассвете красоты...
И так же, как сейчас, дрожали руки у мастера. Правда, тогда они дрожали от страха и горя. Страшно и больно было резать эту красоту...
Хемон вздохнул. Он видел тогда приготовления, но самого обряда - видеть не довелось. Учитель выгнал всех, оставшись один со жрецом Анубиса. Сзади послышались голоса. Мастер обернулся, уже зная, кого увидит. Это был Панеб - один из высших жрецов Анубиса. Что ж, можно было начинать.
Панеб был так же стар, как сам мастер, поэтому они не стали отпускать помощников, решив, что сами могут и не справиться со всей операцией. Факелы пылали, разнося по палатке свет, тепло и ароматы благовоний.
Мастер взялся за железный крюк - сначала надо извлечь мозг. Четверо старших помощников, которым разрешили присутствовать, затаив дыхание, подвинулись поближе, заглядывая через плечи стариков, когда раздался низкий глубокий голос:
- Ты всерьез считаешь, что смерть фараона - это зрелище для толпы?
- Кто это? - Хемон обернулся, отводя руку, обвел всех присутствующих взглядом. На лицах у всех было недоумение.
- Где, мастер? - Старший помощник, сам уже в возрасте, внимательно смотрел на учителя, подозревая что-то, но, боясь даже думать об этом. Он был простым человеком и не рвался встретиться раньше времени с грозным божеством.
- Я спрашиваю, кто задал мне этот дурацкий вопрос? Вы что же, считаете, что можете здесь болтать просто так?
- Ну, не просто так! Я, обычно, говорю по делу. И нечего свирепеть лицом! Я тебя не боюсь! Отправь-ка отсюда всех, кроме моего жреца!