"Интрига детективного рассказа подобна женщине, которая любит наряжаться и которая, показывая из-под своих нарядов то одну часть тела, то другую, подает своим настойчивым поклонникам некоторую надежду узнать ее когда-нибудь всю".
Не Дидро
Незадолго до Нового года приснился старый кошмар: напоминание о насилии, которое, невзирая на все ее попытки забыть, упорно, как ростовщик, хранил мозг, вытаскивая из глубин памяти то, что ей хотелось похоронить навсегда. Она закричала во сне и проснулась, напуганная собственным криком; мокрая от пота, лежала с полузакрытыми глазами и думала: "Боже, как давно ЭТО не снилось! Почему ЭТОТ ужас снова преследует меня"?
- Да, чуть не забыл. Очередная головная боль - что твоему козлику на Рождество подарить? Подскажешь? Может, опять чего-нибудь из холодного оружия для его коллекции?
- Оружие он любит.... Почему все трусы так любят оружие? Оно добавляет им мужественности?
- Не знаю. Я не трус. Ай, не щекочи! Я щекотки боюсь.
- А говоришь, что не трус. Все вы, мужики, такие.... Слушай, подари ему пистолет. Нет, не пистолет, с барабаном... Револьвер.
- Настоящий?
- Ну, не игрушечный же! Сможешь достать? Ему точно понравится.
- За деньги все можно. Смотри, тебе лучше знать, что мужу на Рождество дарить.
- Да, я, кажется, действительно знаю.
Она задержалась перед зеркалом. Сорок два - баба-ягодка одна. Ну, что, рыжая, есть еще порох в пороховницах? Пора будить остальную компанию. Финита ля комедия или наоборот - все только начинается? Сказочные события происходят в ночь на Рождество. Ночь прошла. А ты еще не потеряла туфельку.
"Человек, не идущий вперед, обречен пятиться назад, поскольку время не стоит на месте. Ваш час наступит, если вы умеете ждать, и удача улыбнется вам, если вы способны узнать ее улыбку, но вершина покорится только тому, кто готов к восхождению. Ибо ни время, ни случай ничего не смогут сделать для вас, если вы ничего не сделаете для себя сами ..."
Из дневника Алисы
СЛЕДСТВИЕ
Ладушкин посмотрел на стену гостиной: там висел большой, красивый гобелен с изображением рыцарского турнира. Рисунок очень внимательно, приседая на корточки, изучал капитан Кутяков. Что он, в Третьяковке на экскурсии?
И. о. начальника отдела по расследованию особо важных дел был не в духе.
Да, угораздило с Рождеством нынче. Двойное убийство в загородном доме олигарха местного разлива. С владельцем крупнейшей в области сети магазинов Борисом Базуниным следователь знаком был шапочно. Пересекались на некоторых официальных мероприятиях. По слухам бизнесмен собирался заняться политической деятельностью и в последнее время частенько мелькал в местных телепрограммах. Даже поговаривали, что его могут выдвинуть на высокую должность в столицу. Теперь с будущей политической звездой Ладушкину предстояло познакомиться поближе при более чем чрезвычайных обстоятельствах.
Следственная группа приехала в коттеджный поселок минут двадцать назад на двух машинах. Долговязый опер Кутяков напросился в просторный "джип" на заднее сиденье и успел рассказать несколько скучных анекдотов, пока его не оборвал эксперт-криминалист, обладатель абсолютно лысой головы и на редкость колючего нрава. "Твоими побасенками только "жмуриков" в морге смешить", - сказал ветеран сыска, как отрезал, после чего капитан уныло замолчал до конца пути. Савельича побаивался даже городской прокурор, но и работу свою старик знал туго и авторитетом мог задавить любого, самого "крутого" опера. Деликатный Ладушкин про себя поблагодарил лысого ворчуна. И так настроение на остаток дня было испорчено, а тут еще этот трепач. Работа же, судя по всему, предстояла нелегкая. И исполняющий обязанности начальника отдела не случайно лично выехал на место преступления.
В милицию позвонил хозяин. Сам открыл ворота, впуская машины на просторную площадку перед коттеджем, слегка занесенную снегом. "Участочек соток пятьдесят, не меньше", - автоматически отметил следователь, непроизвольно вспомнив про свой мичуринский огород, упорно называемый супругой садом. Базунин заметно суетился, но говорил при этом мало, односложно. На вид ему было далеко за пятьдесят, роста среднего. Коренастый, но изрядно растолстевший, бизнесмен напоминал обленившегося бульдога, потерявшего пространственную ориентацию. Пока шли через двор к высокому крыльцу вслед за грузно шагающим хозяином, Кутяков многозначительно похлопал ладонью по шее и покосился на Ладушкина. Тот досадливо поморщился и кивнул головой - мол, без тебя вижу, что пьяный. Шустрый и развязный оперативник раздражал медлительного и въедливого следователя своей импульсивностью, граничащей с верхоглядством.
В прихожей встретила жена "олигарха", которую тот назвал Аллой Яковлевной. Ладушкин узнал ее сразу, еще до представления мужа, хотя и не был лично знаком. Периодически он вынужден был посещать спектакли местного драмтеатра, сопровождая остро нуждавшуюся в культурном досуге супругу. Та и показала как-то на красивую, рыжеволосую женщину лет сорока, прогуливавшуюся в одиночестве по театральному фойе.
- Посмотри, Алла Базунина, ни одной премьеры не пропускает, а мужа ни разу с ней не видела, - с ехидцей в голосе произнесла "подруга жизни" и демонстративно взяла следователя под руку. Тот предусмотрительно не стал задерживать взгляда на рыжеволосой красавице, памятуя про уникальную способность спутницы тщательно фиксировать неоднозначные нюансы в поведении любимого мужчины.
Театральные "вылазки в свет" следователь-домосед тихо ненавидел, предпочитая редкие свободные минуты проводить за книгой. Но, начиная с того дня, последующие выходы в "очаг культуры", казавшиеся ранее бессмысленной и утомительной тратой времени, приобрели для меланхоличного, зацикленного на своей работе немолодого мужчины, налет юношеской романтики. Едва очутившись в фойе театра, он сразу начинал исподтишка выглядывать рыжеволосую, с медным отливом, голову, а, обнаружив искомый объект, старался, ненавязчиво маневрируя монументальной супругой в нужном направлении, подойти поближе к женщине. Случалось - их взгляды пересекались, но Ладушкин сразу отводил глаза. Он даже не знал, имеет ли эта женщина о нем какое-то представление, выделяет ли из толпы зрителей, но нечаянная игра развлекала его, оставляя слабое, но приятное ощущение удовольствия. Замкнутый, внешне мрачноватый, специалист по расследованию особо важных преступлений в душе был сентиментален.
И вот - неожиданная встреча лицом к лицу. Когда Базунина протянула руку и произнесла: "Здравствуйте, Леонид Иванович", как будто обращаясь к старому знакомому, Ладушкин опешил. Ему показалось, что он краснеет. Мелькнула дурацкая мысль: "Неужели обратила внимание там, в театре?", но тренированный мозг тут же подсказал рациональное объяснение: наверняка муж предупредил, как зовут следователя. Хотя... Но размышлять на эту пустяковую тему было некогда. Хозяин повел показывать... м-да. Зрелище оказалось впечатляющим и содержательным, особенно для эксперта-криминалиста и судебного медика. Как там, у Гоголя - "Майская ночь или утопленница"? Рождественская ночь или...
В доме находилось два трупа. На втором этаже, в спальне "олигарха" на огромной роскошной кровати лежала заколотая ножом Елена, жена Егора Крячко, работавшего юрисконсультом в фирме бизнесмена. Сам Крячко, точнее, его труп, уютно располагался в гостиной, в кресле у камина. Над ним в эти минуты колдовал криминалист. Ладушкин сидел в кресле у журнального столика в центре гостиной. Он только начал опрос, пытаясь получить общую картину.
- Значит, было около двенадцати?
- Да, примерно, точнее не скажу.
- Труп трогали?
- Нет. Я лишь к шее прикасалась. К артерии.
Опять ответила жена. В основном говорила она, супруг находился в разобранном состоянии. Явно успел похмелиться. Оба разместились на небольшом диванчике. Женщина периодически клала руку на колено мужу, словно успокаивая и поддерживая. Наконец-то Ладушкин имел возможность рассмотреть объект своего тайного интереса внимательно и спокойно. Действительно красивая. Высокая, но изящная. Выглядела уставшей, но, в отличие от мужа, не расклеивалась.
- А вы врач? - подал голос капитан Кутяков, оторвавшись от изучения гобелена. Следователь поморщился.
- Фармацевт. По образованию, - уточнила Базунина.
Кутяков приоткрыл рот, но замешкался, и Ладушкин продолжил:
- Значит, Крячко застрелился из револьвера, который подарил вам, Борис Борисович, на Рождество?
"Олигарх" вяло кивнул головой.
- А где и у кого он револьвер приобрел вы, очевидно, не знаете?
На этот раз голова мотнулась из стороны в сторону.
- А перед тем, как застрелиться, вашим же кинжалом, вот этим, - Ладушкин показал на окровавленный кинжал, который лежал в целлофановом пакете на столике, - зарезал собственную жену? Так? Кстати, а где он кинжал взял?
- Да там же, в спальне, на ковре висел, - хозяин немного оживился. - У меня целая коллекция. Две сабли. Кортик.... Хорошо еще, что саблю не схватил. Хотя, какая разница? А кинжалы парные, из Африки привезли.
- Борис Борисович почти двадцать лет собирает холодное оружие, - вмешалась супруга. - И разрешение на все есть.
- Хорошо, мы проверим потом. Так, значит, этим кинжалом Крячко зарезал жену?
Мужчина молча кивнул.
- Да, именно этим, - спокойно подтвердила Базунина.
- И зачем он так нехорошо поступил? - совсем уже неудачно встрял Кутяков, явно не находивший себе места.
Ладушкин посмотрел неодобрительно. Оперативник был немного возбужден. Вчера, что ли, перебрал? В это время в другом конце гостиной в дверном проеме показался милиционер и помахал капитану рукой. Тот, не дожидаясь ответа, ретировался в холл.
Базунины промолчали.
- Давайте по порядку, а то я запутаюсь, - попросил следователь. - Вы когда здесь собрались?
- Около девяти вечера, - ответила супруга. - Точнее, мы-то вообще весь день дома были, а Крячко вечером подъехали.
- На своей машине?
- Да, у них "Ауди". Во дворе сейчас стоит. Мы уже пару лет, можно сказать, дружим семьями, и праздники часто вместе отмечаем. На Новый год тоже встречались. Вчера вечером ничего особенного не было.
Возникла пауза и Ладушкин, скорее по наитию, вставил безобидный вопрос, который почему-то заставил Базунину напрячься:
- А какого они возраста были, ваши друзья?
Супруги переглянулись. Глава семейства растерянно почесал голову и промолчал.
- Ну, Егору, по-моему, около тридцати было, не больше. А Елена, наверное, помоложе на несколько лет. Была.
Казавшаяся еще пять минут назад спокойной и самоуверенной женщина сникала на глазах.
- Вы продолжайте, Алла Яковлевна, - подбодрил следователь. - Вечером ничего особенного не происходило, я так понял. А чем занимались-то?
- Как обычно. Посидели, выпили, пообщались. Ночью во дворе небольшой фейерверк устроили. А потом, - красавица снова замялась, - потом спать пошли. Дальше, я думаю, Борис сам расскажет.
Она встала. Базунин дернулся, будто собирался подняться следом за женой, но та положила ему руку на плечо.
- Вы не возражаете, Леонид Иванович? Что-то мне не по себе. Я на кухню пойду, кофе приготовлю? Вам сделать?
- Нет, не возражаю. И от кофе не откажусь, - согласился Ладушкин. На самом деле побеседовать с муженьком без надзора супруги не мешало бы. Чем-то ему эта семейка не нравилась все больше и больше. Он усмехнулся про себя: "Еще бы понравилась! Два трупа в доме!"
Хозяин дома уже не в первый раз покосился на эксперта, проводящего в этот момент манипуляции с руками убиенного юрисконсульта.
- Может, мы в соседнюю комнату перейдем, в кабинет?
- Идите, идите, - пробурчал криминалист, не поворачивая лысой головы, - мне мешать не будете.
Старикан и в молодости не отличался особой приветливостью.
ИНСЦЕНИРОВКА ЗАМЫСЛА
Сцена первая.
Спальня Бориса. В комнате Борис, Алиса, Егор.
АЛИСА (с отчаяньем). Борис, что ты наделал?!
Борис стоит у кровати и с ужасом смотрит то на тело Елены, то на свои руки, перепачканные кровью. Живот вываливается из трусов. Выглядит жалко и омерзительно одновременно.
БОРИС (ошеломленно). Это я? Неужели это я? Не может быть.
ЕГОР (ошалело). Как тебя угораздило, Борис Борисыч?
АЛИСА. Сколько раз умоляла - не пей столько! Ты же, как напьешься, совсем невменяемый становишься.
ЕГОР. Как же тебя угораздило? У меня еще вчера плохое предчувствие было, когда ты Лену в спальню потащил.
БОРИС. Потащил?
АЛИСА. Еще как! Она упиралась, так ты ее еще об косяк шандарахнул. А перед этим со своими кинжалами танец с саблями изображал. Помнишь?
Борис садится на кровать и обхватывает голову окровавленными руками.
АЛИСА. Егор, ты сходи, коньяку принеси, что ли? Да и сам - лучше не смотри на это.
Егор уходит.
БОРИС. Алиса, как я мог? Ты веришь, что это я?
АЛИСА (с сарказмом). Ага, Ганнибал Лектор зашел на полчасика, автограф оставил. Верю, не верю! Может, еще на ромашке погадать? Я труп вижу! И ты по макушку в крови. Доигрался со своим холодным оружием. Добл... п..! Ты хоть что-то помнишь?
БОРИС. Нет. Помню, как в гостиной сидели. Потом отключился. Даже не помню, как Ленка пришла... Или, как я ее тащил. А может (понижая голос), это Егор, того?
АЛИСА. Не смеши. Зачем ему? Он и так весь в шоколаде.
БОРИС. И то верно.... Что же теперь делать? Неужели я? Это же, сколько мне дадут?
АЛИСА (жестко). Много. Мало того, что чужую жену трахал, так еще и убил, садист хренов!... Какие у тебя смягчающие обстоятельства? Никаких. Не из ревности же к чужой жене?
Борис молчит и только раскачивается из стороны в сторону.
АЛИСА (отчетливо). Зато у Егора мотивы были.
БОРИС. Ну?!
АЛИСА. Баранки гну! И не хватай голову руками! И так весь в крови. У Егора, говорю, мотивы были. Якобы, застукал жену и убил из ревности. При таких обстоятельствах, если грамотно дело повести и подмазать, кого надо, то можно и условным сроком отделаться.
БОРИС. Так ты что предлагаешь, я плохо соображаю. (Понижая голос.) На Егора навесить?
АЛИСА. Так просто на него не навесишь. Все улики против тебя. Вот если он сам согласится на себя взять - тогда дело почти чистое.
БОРИС. Как же он согласится? Я бы в тюрьму - ни за что!
АЛИСА. Не зарекайся. Иногда можно немного и посидеть. Тем более, у тебя же начальник изолятора кормится. В СИЗО теплый прием обеспечен. А за хорошие деньги, так, чтобы до конца жизни хватило - можно и несколько лет на зоне потерпеть... Давай, рожай быстрей. По любому надо милицию вызывать скоро. Или договаривайся с Егором, или сиди сам. Лет восемь-десять.
БОРИС (быстро). Я согласен, это лучший вариант. Сколько он может попросить?
АЛИСА. Ты классиков в детстве читал? Торг здесь не уместен. Сколько попросит - столько и дашь. Сейчас главное, чтобы эта версия прошла. А когда Егор уже возьмет вину на себя - можно будет и переиграть. (Подходит к открытой двери.) Да, помойся под душем, как следует и переоденься.
АЛИСА
Ей пять лет, гостит у дедушки с бабушкой в деревне. Она самая младшая в компании с тремя пацанами. Играют во дворе у Витьки. У Витькиных родителей в огороде картошка да огурцы, а у соседа за заборчиком спелая малина - аж слюнки текут. И заборчик-то, тьфу, никакой - штакетник. Как не соблазниться? Приятели перелезли, девчонку (мелочь пузатую) совместными усилиями десантировали и оставили у оградки - на шухере (слово-то какое - жуть берет), мол, свистни, если что. Какой свистни? Она только шепелявить и умеет. Друзья ягодки рвут, сообщница облизывается. И хочется, и страшно от штакетины оторваться. Сосед из окна увидел, вышел в сад - пацаны врассыпную во все стороны, только пятки засверкали. А Алиса стоит тушканчиком, обмерла - ни живая, ни мертвая. Кролик перед удавом, одним словом.
Сосед, крепко уцепив за ладошку, конвоировал по улице до дома - ревела так, что за квартал было слышно. Не столько от испуга ревела, сколько со стыда.
Дедушка укоризненно развел руками:
- Алиска, у нас же самих в саду малины полно.
Ой, так стыдно, что слов нету! Одни слезы и сопли, чтобы пожалели и не ругали.
Сразу несколько уроков. Урок первый (сосед по дороге доходчиво объяснил): не умеешь по чужим огородам шарить - не берись. Урок второй (дедушка пошутил): за компанию только лягушки квакают. Урок третий (бабушка потом растолковала): друзья не те, с кем вместе пакостишь, а те, с кем вместе за пакости отвечаешь. Урок четвертый (поняла тогда сама, сформулировала позже): виноват не тот, кто виноват, а тот, кого поймали.
- И зачем ты туда забралась? Москву хотела увидеть? - спрашивает бабушка.
Но семилетней Алисе не до подковырок. Ей страшно и она готова заплакать. Хорошо, что бабушка вовремя вышла из дома и услышала ее жалостливые вопли. А всего-то хотела залезть на березу, растущую у забора. Снизу вверх получалось удобно и споро. Ухватилась руками за ветку, левой ногой - на выступающий сучок, правой - на другой сучок, перехватила руки, подтянулась, теперь уже наступила на ветку. Сердчишко замирает, но ручонки и ножонки работают шустро и слаженно. Когда остановилась и посмотрела вниз: ух! а внизу-то метра два. Или даже три. А может четыре? Тут и испугалась. Попыталась спуститься: голова кружится; руки не слушаются; ноги дрожат, не могут нащупать упора.
Бабушка, кряхтя, принесла из-за сарая лестницу, добралась до внучки-верхолазки, так, почти в обнимку, и сползли потихоньку.
Урок на всю жизнь: прежде, чем карабкаться наверх, рассчитай свои силы - сможешь ли спуститься вниз.
В школе, во втором классе, приятель попросил списать домашнее задание. Надо было придумать по пять прилагательных к разным существительным. Безо всякой задней мысли, простодыра, отдала свою тетрадку, одноклассник все добросовестно и тупо передрал. В результате учительница ему поставила пятерку, а ей двойку. Решила, что она списала. Алису за двойки родители здорово ругали. Подошла к однокласснику чуть не плача - мол, из-за тебя. А тот в ответ: я ни причем, мне "пятак" поставили, а твоя "пара" - твоя забота.
Дома все честно рассказала матери. Та, зная добросовестность дочери, поверила и преподала очередной житейский урок, процитировав народную мудрость: своя рубашка ближе к телу. А еще Алиса (уже не в первый раз) убедилась: ненадежные они люди - пацаны.
В десять лет на ее глазах пьяный отец ударил мать. Было уже поздно, зашла на кухню воды попить перед сном, а родители ругаются. Мать что-то монотонно выговаривала, отец огрызался, а потом размахнулся и ударил по лицу. Чего уж там такого сказала, почему ударил - не поняла, да и не прислушивалась. Но запомнилось - сразу стало тихо. Как будто все трое одновременно испугались того, что случилось. Отец взялся за голову, потом резко встал и вышел из кухни. Мать, после паузы, тихо заплакала. А Алиса стояла с кружкой в руках, растерянная, и не знала, что делать. Плачущую мать она тогда тоже видела впервые.
Отец, водитель-дальнобойщик, вскоре после той ссоры уехал куда-то на Север, мать говорила - зарабатывать деньги. Получилось, что уехал навсегда. И сохранился он в детской памяти именно таким - сначала бьющим по лицу мать, а потом, злым и растерянным, убегающим куда-то.
Какой урок? Опасайся пьяных мужчин, они не ведают, что творят.
По отдельности уроки, а вместе - жизненный опыт. Он ей впоследствии пригодится.
СЛЕДСТВИЕ (продолжение)
- Только, Леонид Иванович, как мужчина мужчине, - Базунин замялся. - Я имею в виду, насколько это возможно.
Он вопросительно смотрел на Ладушкина. Тот развел руками:
- Вы рассказывайте, Борис Борисович. О чем речь-то? Все, что допустимо в рамках процедуры, я постараюсь для вас сделать.
"Олигарх" уткнулся в пол, вздохнул, будто собирался с силами:
- Тут такое дело. Елена, Крячко, то есть, была моей любовницей.
Следователь молчал.
- И Алиса, Алла, я имею в виду, про это знала. А Егор нет. Вот такая история.
Базунин исподлобья взглянул на Ладушкина, пытаясь понять реакцию собеседника. Пауза затягивалась. "Вот те на! Вот где собака-то зарыта. Как там у англичан - у каждого свой скелет в шкафу? А тут, похоже, одним скелетом не обойдешься". Следователь решил активизировать процесс:
- Так, получается, жена была в курсе ваших похождений. Это я понял. А Крячко, выходит, находился в неведении? И что же вчера случилось? Неужели, так сказать, при живом муже решили любовью заняться?
- Да, нет, это Ленка виновата. Мы выпили крепко, Егор уснул. Я тоже спать лег. Но тут Лена пришла...
- В каком она состоянии была?
- Состоянии? В обычном, то есть... Пьяная, конечно, и того... - бизнесмен замялся, - того, не в себе слегка.
- Что значит - не в себе? - насторожился Ладушкин. "Олигарх" его начинал выводить из терпения: тянет кота за хвост. - Вы уж, Борис Борисович, если начали рассказывать, так говорите до конца.
- Наркотики она принимала, - с видимой неохотой, словно поддаваясь нажиму следователя, выдавил Базунин. - Не героин, конечно, так, легкие. Я точно не в курсе. Вы у нее в сумочке посмотрите, всегда какую-то дрянь с собой таскала. Говорила - для остроты ощущений... Ну и, пришла, осталась до утра. Заснула. Я проснулся - кто-то кричит. Смотрю, Егор у кровати стоит с кинжалом этим в руках и вопит что-то нечленораздельное. А рядом - Ленка, Елена. Мертвая, вся в крови.
- Стоп, минуточку. Как он ее убил - вы не видели?
- Нет. Спал я. От крика проснулся. Я его успокаивать начал. Тут Алиса пришла, у нее своя спальня. Мы Егора в зал отвели, посадили в кресло. Он вроде начал в себя приходить. Стали думать, что делать. Жена пошла на кухню чай заварить. А я решил собаку покормить, заодно воздуха чистого глотнуть... Меня потом уже Алиса позвала. Егор, видимо, пока нас не было, взял этот револьвер и того...
Рассказчик с облегчением выдохнул и замолчал, искоса поглядывая на Ладушкина.
- То есть, вы хотите сказать, что Крячко убил жену из-за ревности? А потом сам застрелился?
- Именно так. Похоже на это. На почве ревности.
Хозяин снова уставился в пол. Лицо его с правильными, но расплывшимися чертами, выражало усталость и равнодушие. "А в молодости, наверное, симпатичный был мужик", - не без ревности отметил следователь. "В глаза не смотрит, только зыркает. Нет, что-то тут не так, уважаемый "олигарх". Или ты врешь, или не договариваешь".
- Борис Борисович, вы мне такое объясните. И простите, если мой вопрос прозвучит некорректно. Но у вас на фирме что, так принято - с подчиненными семьями дружить, в гости приглашать, ночевать оставлять? Крячко ведь на своем автомобиле приехали, значит, похоже, ночевка загодя планировалась? Или у вас с ними особые отношения были? Я имею ввиду - не только с женой, но и с мужем. Еще раз простите, но по возрасту, они вам в дети годились. Я это не в плане морализаторства, упаси боже.
Лицо бизнесмена почти не изменилось. Опять быстрый, слегка удивленный, взгляд искоса, почесывание брови. "Ну, не тяни, - мысленно подтолкнул Ладушкин. - Ври быстрей. А я тебя на этой лжи поймаю". Он уже не сомневался - хозяин что-то скрывал.
В дверь постучали. Затем она распахнулась и в проеме, словно известная персона из табакерки, появилась голова вездесущего Кутякова. Следователь едва не чертыхнулся.
- Леонид Иванович, срочно, на одну минуту.
Ладушкин вышел, притворив дверь. Ругаться, как следует, он не умел и не любил, но сейчас это не имело значения. Ушлый опер достал его до печенок.
В гостиной стояли криминалист и Кутяков. Оперативник с довольным видом, игнорируя насупленные брови следака, мотнул головой в сторону Савельича:
- Ну, экспертиза, докладывай.
- Врет, похоже, твой олигарх, Леня, - произнес, слегка растягивая слова, эксперт. - Стреляли не в упор, а с расстояния метра в два-три.
- Точно?
- Точно, что не в упор. Никакое это не самоубийство. А точнее после полной экспертизы скажу, когда баллистику сделаем. Но это не все. На револьвере нет отпечатков.
- Как, совсем?
- Ну, смазанный отпечаток на курке есть, убитого, видимо. Но на револьвере, по логике, должны и другие отпечатки быть.
- То есть, ты полагаешь?
- Да, кто-то протер все отпечатки и затем вложил револьвер в руку. Покойнику на фиг было отпечатки стирать? Значит, другой. А зачем? Ты попытай этого перца - кто вообще оружие в руках держал?
Ладушкин почувствовал знакомый ему по множеству других дел азарт охотника. Сообщение криминалиста хотя и сулило дополнительные проблемы, но к чему-то подобному следователь уже был готов. Темная получалась история, ох темная! И пролить на нее свет могли только хозяева дома. Неужели и рыжеволосая красавица к этому причастна? - кольнула неприятная мысль.
- Хорошо, Савельич, спасибо. Подозрение есть - надо искать улики. В спальне посмотрите внимательнее. Раз такие интересные дела начинаются.
- А это еще не все, - Кутяков хитро улыбнулся. - Думаешь, зря я так долго этот шикарный гобелен разглядывал?
- И что ты там разглядел? - подыграл Ладушкин, уже забывший все бранные слова в адрес долговязого капитана.
- Вот такусенькую дырочку, - тот показал мизинец.
- Пулевое отверстие?
- Вот именно! А пуля, в аккурат, в штукатурке застряла.
Оперативник вытащил из кармана целлофановый пакетик и показал сплющенный кусочек свинца:
- Вот она, родимая.
- А сколько в барабане патронов осталось, посчитал?
- Обижаешь. Три штуки.
Ладушкин вернулся в кабинет к хозяину. Тот сидел в кресле совсем смурной. Такого "перца" дожимать сам Бог велел. В гостиной мелодично заиграли настенные часы. Это же сколько прошло, как они приехали - неужели всего сорок минут? Ситуация хотя и таила неожиданности, но само расследование продвигалось очень быстро.
ИНСЦЕНИРОВКА ЗАМЫСЛА
Сцена вторая.
Те же втроем в гостиной. Муж после душа, переодетый в чистую пижаму, выглядит несколько лучше, чем полчаса назад. А вот Егор заметно нервничает.
ЕГОР. Значит, ты предлагаешь мне взять убийство Лены на себя?
БОРИС. Но, согласись, что определенный резон в этом есть. Тем более, какой я убийца? Так, несчастный случай.
ЕГОР. Резон в этом, предположим, есть. А во сколько ты оцениваешь мою свободу?
БОРИС (торопливо). Ну, это еще не факт. Ты же знаешь, у меня все схвачено. И адвокат будет лучший, гарантирую. Я вообще предполагаю, что можешь условным отделаться.
ЕГОР (повышая голос). Во сколько ты оцениваешь мои моральные, физические и прочие издержки?
БОРИС. А сколько ты хочешь?
АЛИСА (стоя у окна, за спиной Егора). Мужики, времени у нас в обрез. Чего вы торгуетесь, как на одесском привозе? Егор, назови свою цену.
ЕГОР. Хорошо. Семь миллионов долларов.
БОРИС (едва не роняя фужер с коньком). Что?!
Алиса успокаивающе поднимает руку.
ЕГОР. Семь миллионов долларов.
БОРИС. Но, у меня нет таких денег. У меня же все в бизнесе.
ЕГОР. Не ври, Борис Борисыч. А два счета на Кайманах? Там как раз семь "лимонов".
БОРИС (зло). Откуда ты знаешь про эти счета?
ЕГОР. Я что - зря у тебя юрисконсультом два года работаю?
Алиса, от окна, снова осторожно машет рукой мужу.
БОРИС. И как ты эти деньги собираешься получить?
ЕГОР. Очень просто. Сейчас ты напишешь мне на листке номера счетов и пароли. Когда меня арестуют, ты добьешься, чтобы меня выпустили под залог. Я перевожу деньги на свои счета, и наш договор вступает в силу. Задумаешь обмануть - дам показания на тебя. И заодно расскажу про твои финансовые махинации.
БОРИС (после продолжительного молчания). Все равно, Егор, семь миллионов - это очень много. Это вся моя заначка.
ЕГОР. Ладно, может ты и прав. Я готов согласиться на половину.
БОРИС. Вот это уже другой разговор!
ЕГОР. Но, деньги будут моей гарантией. Я все переведу на свой счет. Если ты решишь вопрос с условным сроком - половина возвращается тебе. Но если мне придется идти на зону - все мое. Так что уж постарайся - включи все свои связи!
БОРИС. Ну, получишь ты условное и захочешь меня кинуть?
ЕГОР (с возмущением). Тебя? Борис, что ты говоришь! Зачем мне нужна лишняя головная боль? Ты же меня потом из под земли достанешь.
БОРИС (с угрозой). Достану, можешь не сомневаться! Хорошо. Договоримся так, по-джентельменски.
Не без труда встает с дивана. Приволакивая ноги, выходит из гостиной.
Алиса подходит к камину, разворачивает кресло спинкой к огню, садится и смотрит на Егора. Тот хочет что-то сказать, но женщина прикладывает к губам палец.
АЛИСА (громко). Все правильно, Егор. Это мужественное решение. Борис тебя не обманет.
ЕГОР. Надеюсь.
Молча сидят, поглядывая друг на друга.
Возвращается Борис. В одной руке держит листок бумаги, в другой, за рукоятку, обернутую большим носовым платком, окровавленный кинжал. Подходит к Егору, сидящему в кресле у журнального столика.
БОРИС. Готово, получи.
Егор протягивает руку за листком, но Борис прячет его за спину.
БОРИС. Э-э, нет! Сначала, будь добр, оставь свои отпечаточки на орудии преступления.
Вытягивает вперед руку, брезгливо держа кинжал тремя пальцами.
ЕГОР. Сначала счета.
БОРИС. Нет, сначала отпечатки!
АЛИСА. Мужики, что вы, ей богу, как дети! Егор, возьми кинжал!
В это время кинжал выскальзывает из пальцев Бориса и падает к ногам Егора. Тот наклоняется, плотно обхватывает рукоятку и машет кинжалом в воздухе.
ЕГОР. Достаточно?
БОРИС. Достаточно.
Алиса подходит к Егору, поднимает с пола платок и аккуратно забирает кинжал.
Борис протягивает Егору листок бумаги. Тот внимательно смотрит записи, считает количество цифр в номерах счетов.
ЕГОР. Надеюсь, Борис Борисыч, на твою порядочность. Но учти, показания я дам только после того, как меня отпустят под подписку, и я проведу транзакции. Так что решай побыстрей эти вопросы, пока я не передумал.
АЛИСА. Борис все решит. Обмен верительными грамотами состоялся, времени у нас не много. (Доносится лай собаки.) Боря, ты покорми пса, а то скоро не до него будет. И подыши заодно свежим воздухом - на тебе лица нет. А я приберусь немного, и надо будет милицию вызывать.
АЛИСА (продолжение)
До девятого класса семья (сначала вчетвером, а после отъезда отца втроем: мама, Алиса и младшая сестра) жила в доме на двух хозяев, на небольшой и тихой улочке Свердлова на самой окраине города. За Свердлова параллельно шли еще две такие же коротенькие улочки - по десятку домиков с каждой стороны - а за ними речка. Летом - пляж в сотне метров, зимой - почти готовая горка, ребятишкам лепота. У каждого второго дома палисадник со скамеечкой. Все свободное время Алиса там и проводила: у реки, в чьем-то палисаднике, в разношерстной и разновозрастной компании, живущей по типичным законам уличного или дворового сообщества. Ценили сильных, но уважали справедливых, не любили хвастунов, нытиков и ябед. Мир казался не то, чтобы добрым, но стабильным и правильным. Стычки и драки между пацанами, свидетелями которых изредка становились девчонки, были жесткими, но не жестокими. С жестокостью и унизительным страхом, переходящим в ужас, Алиса столкнулась лицом к лицу в лето, когда ей едва исполнилось тринадцать лет.
В тот жаркий и душный день они долго купались на речке до самого вечера с подругой Мариной, жившей по соседству через два дома. Марина была старше на год, а выглядела и вовсе лет на семнадцать-восемнадцать, как взрослая девушка, в отличии от тощенькой и голенастой Алисы. Уже начало темнеть, когда собрались домой, остальная ребятня разбежалась раньше, и они вдвоем шли по тропинке сквозь заросли тальника, густо росшего вдоль берега. Трое незнакомых пьяных парней возникли словно из под земли, настолько неожиданно, что девчонки остолбенели.
- Вот и селедки, сами к боцману приплыли, - худощавый и длинноволосый верзила в синей майке и спортивных штанах схватил за плечо Марину и притянул к себе. - Шалый, а телка-то в самом соку.
- Не торопись, братан, сначала я пробу сниму, - отозвался второй, коренастый, с короткой стрижкой. Он подошел к Марине и схватил ее рукой за грудь.
Девушка ойкнула.
- Не пищи, лярва, - грубо сказал "Шалый". - Сисек, что ли, пожалела? Не отвалятся.
Длинноволосый засмеялся:
- Вторую пощупай, какие у нее буфера?
Коренастый мутно посмотрел на Алису и поморщился:
- А чево здесь щупать? И так видно, пацанка, одна рама да педали.
- Но дырка-то на месте?
- Охренел от "Солнцедара"*? На фиг с ней связываться? - "Шалый" грязно выругался. - Хочешь срок за малолетку тянуть?
- Может тогда под жопу и пусть пилит?
- Чтобы родичей привела? Побудет пока здесь. Корень, держи ксявку, чтоб не убежала.
Третий член компании, низкорослый и щуплый, по виду совсем подросток, покачиваясь, подошел к Алисе и цепко ухватил за локоть.
- Так, чувички, давайте обе в кусты, - скомандовал "Шалый". - Не бойтесь, не убьем.
- Ребята, отпустите нас, - Марина заплакала. - Мне только четырнадцать. Отпустите, мы никому не скажем.
- Конечно не скажете, курицы, если не хотите, шоб вас разрисовали, - длинноволосый достал из кармана нож-выкидушку, нажал на кнопку, выпуская лезвие. Поднес лезвие к шее Марины. - Давай в кусты и не ной. С такой ж... еще целочку строишь.
Насильники завели девчонок в заросли. Марина всхлипывала, пыталась уговорить парней. Алиса же перепугалась так, что отнялись ноги. Она опустилась на колени и зажала уши руками, чтобы не слышать, как насилуют Марину... Возможно, о страха на какое-то время Алиса потеряла сознание. Очнулась от тихого поскуливания. Парней не было. Марина лежала на боку голая на земле между кустами тальника и негромко плакала. Алиса на четвереньках подползла к подруге, погладила ее по плечу:
- Ты как, очень больно?
Подруга не отвечала, всхлипывая.
- Что делать-то будем? Наверное, это, в милицию надо?
- Нет, нет, т-ты чего? - откликнулась Марина слабым голосом, шмыгая носом и слегка заикаясь. - Нельзя рас-сказывать, отец узнает - убьет меня.
Родители Марины вкалывали на тракторном заводе в "горячем" цехе - литейке. Отец, дядя Гриша, высокий и жилистый мужик, с постоянно хмурым выражением лица, регулярно напивался, отпахав смену, и почти с такой же регулярностью бил мать Марины, тетю Галю, гоняя ее по двору. Тетя Галя частенько, особенно зимой, когда терпеть издевательства пьяного супруга не было никакой мочи, прибегала по-соседски к матери Алисы и подолгу сидела на кухне, жалуясь на мужа-изверга. Детей (кроме дочери в семье было еще два мальчика - помладше) дядя Гриша не трогал, но Марина боялась отца животным страхом. Алиса ее понимала. Когда, будучи трезвым, дядя Гриша выходил на улицу и, стоя у покосившегося штакетника, смолил "беломорины", зло поглядывая по сторонам, ребятня обходила его по противоположной стороне улицы.
Марина, ползая на четвереньках, с помощью подруги нашла в кустах трусики и бюстгальтер, оделась, и они медленно добрели до дома Алисы. Было уже темно. Подруга умылась водой из дождевой бочки, как могла, привела себя в порядок. Никто ничего не заметил: родители Марины работали в тот день в вечернюю смену и вернулись домой только к часу ночи.