Кто же не знает владельца рыбной лавки, господина Ушоду? Едва рассветет, несут рыбаки свой улов в эту лавку, зная: Ушода-сан честнейший торговец на всем побережье. А чуть позже хозяйки начинают стучаться в сёдзи, зная, что Ушода-сан продает самую свежую рыбу на всем Хоккайдо.
И что бы ни случилось, Ушода-сан всегда встречает посетителей с приветливой улыбкой, а тем, кто хоть раз бывал у него прежде, он непременно рассказывает последние новости или делится забавными рыбацкими побасенками. Рассказчик из Ушоды-сан, что и говорить, отменный. Недаром же любимое развлечение всех уважаемых людей из нашего маленького городка - это хяку моногатари кайданкай, "вечер тысячи страшных историй", в доме Ушоды-сан. И на каждый случай, для каждого цветка, каждой волны, каждой погоды находит Ушода-сан новый удивительный рассказ...
Говорят, что прежде Ушода-сан жил в самом Хакодатэ, где владел процветающей лавкой и большим трактиром неподалеку от порта; там он тоже слыл почтенным человеком, и сам сёгун, и его богатые и знатные вассалы, и даже господин консул из самого первого русского консульства, - все навещали его заведение. Но любой разумный человек скажет, что все это не более, чем сплетни. Кто же покинет Хакодатэ и процветающую торговлю, чтобы отправиться в нашу глушь? Да еще и с семьей?
И только самый близкий друг Ушоды-сан, всеми уважаемый портной господин Садо, знает, в чем дело. Но он молчит, ибо дал обещание Ушоде-сан.
Случилось это в теплый летний день. В эту пору на Хоккайдо обычно стоит жара, и только легкий морской бриз приносит желанную свежесть, а дожди становятся редкостью. Садо-сан же любил дождливую погоду и особенно радовался ей летом. В тот день Садо-сан, заметив, что задождило, вышел на улицу и, что-то напевая под нос, подставил ладони под капли, а потом решил навестить друга.
Однако Ушода-сан не показался ему веселым. Напротив, на лице его читалась глубокая печаль. Садо-сан остановился перед домом Ушоды-сан и увидел, как тот выносит на улицу букетик цветов и что-то вроде кодэн - приношения умершему - в узелке. И даже бумага как для кодэн, - с удивлением подумал Садо-сан. Видно, я не вовремя. Но кто же умер у Ушоды-сан? А между тем Ушода-сан разместил возле большой лужи букетик, немного сластей и куклу Кинтаро .
Садо-сан знал, что у Ушоды-сан есть дочь и сын. Оба они уже выросли; сын служил в отрядах городской стражи Хакодатэ, а дочь в прошлом году вышла замуж. Однако ни маленьких сыновей, ни внуков в семье еще не было. Чувство неловкости побуждало Садо-сан уйти, а любопытство - остаться и расспросить Ушоду-сан. Как тут Ушода-сан заметил друга.
- Приветствую вас, господин Садо, - сказал он. - Прошу зайти в мой дом, он всегда открыт для вас.
Он предложил Садо-сан чаю, справился о его делах, а затем сказал:
- Вы, верно, желаете услышать какую-нибудь новую историю? Я расскажу вам кое-что.
Однажды в Хакодатэ жил богатый торговец рыбой. Он сделал ставку на честность и щедрость и не прогадал, быстро разбогатев и завоевав всеобщее уважение. У него были прекрасная жена и трое детей. Младшие дочь и сын были еще совсем крошками, а старшему, Хикару, должно было исполниться двенадцать лет. То был очень смышленый, ловкий и трудолюбивый мальчик, который делал успехи в учебе, а после учебы помогал отцу в лавке, и родители не могли на него нарадоваться. Больше всего на свете Хикару любил слушать всяческие истории, будь то сказания о героях прошлого, о высокородных даймё, красавицах и самураях, или рассказы о бедных рыбаках и дочерях ронинов, или легенды о духах и божествах, а особенно интересно ему становилось, когда рассказывалось о дружбе людей и духов. Хикару мечтал хоть одним глазком увидеть какого-нибудь ёкая. Когда отец начинал рассказывать его любимую сказку про аме-фури-кодзо, дождевого духа-мальчугана, Хикару всегда восклицал: "Вот бы мне с ним подружиться!"
В то время в Хакодатэ открыли русское консульство. Поначалу к русским все относились настороженно. Что и говорить, гайдзины - они чудные, не такие, как мы, и одеваются, и молятся, и друг к другу относятся не по-нашему. Однако никакого зла они не чинили, вели себя достойно, и мало-помалу их начали уважать. Один из этих гайдзинов, некий господин Куракин, очень полюбил захаживать в лавку к нашему торговцу. Он был большой ценитель рыбных блюд и хорошо говорил по-японски, а торговец рад был понимающему посетителю и охотно рассказывал ему о видах и сортах рыбы.
Как-то раз господин Куракин спросил у торговца, ведомы ли ему какие-нибудь сказки. Оказалось, что он собирал легенды и сказания народов, с которыми знакомился. С тех пор он стал заходить к торговцу в лавку почти каждый вечер и даже почтил его своей дружбой.
У Куракина-доно был сынишка лет десяти по имени Миша. Он только начал изучать японский, и Куракин-доно начал заговаривать о том, чтобы познакомить юного Мишу-кун с Хикару. Нечего и говорить, что торговец был несказанно польщен доверием знатного гайдзина.
Дела торговца шли как нельзя лучше, и казалось, что никакой печали нет места в его жизни. Позабыл торговец, что, как сказал великий Исса:
"Печальный мир!
Даже когда расцветают вишни...
Даже тогда..."
Однажды летом неожиданно пошел дождь. Хикару, как всегда, выбежал на улицу в надежде увидеть аме-фури-кодзо, бродил по мокрым улицам долго-долго, но так никого и не встретил. Зато налетел холодный ветер, и промокший мальчишка простудился. Поначалу казалось, что это пустяковая простуда, которая исчезнет вместе с последней лужицей после дождя, однако Хикару становилось все хуже, а на следующий день он слег.
Мальчик метался в жару, не мог ни пить, ни есть, маленькую грудь ему разрывал кашель. Лицо Хикару поражало бледностью, сердце колотилось как у испуганного зайца, а горло покрылось странным серым налетом. Мать целыми ночами не отходила от его кроватки, отлучаясь только для того, чтобы покормить грудью самого младшего сына. Были испробованы все средства: Хикару давали лекарственные отвары и снадобья, родители сделали щедрые приношения в храме Каннон, молясь о спасении мальчика, но ничего не помогало. Отец созвал лекарей - лучших лекарей Хакодатэ, истратил на них все свои сбережения, однако их лечение принесло Хикару только временное облегчение, а потом он впал в забытье и уже никого не узнавал.
Тем временем в его лавку опять заглянул Куракин-доно и спросил, нельзя ли познакомить Хикару с Мишей-кун. Торговец крепился, но при этих словах слезы брызнули из его глаз, и он рассказал, что случилось с Хикару.
Куракин-доно был искренне огорчен. Он отличался добрым сердцем, этот достойный человек, и принял горячее участие в судьбе Хикару. В тот же день он привел к нему врача из русского консульства, сам оплатив его услуги. Куракин-доно высоко ценил лекарское искусство этого врача, и тем горше было услышать от него, что Хикару уже ничто не поможет
Тогда, не зная, как еще помочь приятелю, Куракин-доно втайне от него предложил Мише-кун разыграть небольшое представление для Хикару. Тот, унаследовав отцовскую доброту, с готовностью согласился порадовать бедного больного мальчика.
Лето в тот год выдалось дождливым. Не прошло и двух дней с визита Куракина-доно, как снова пошел дождь. И вот по лужам перед окнами спаленки Хикару принялся бегать и смеяться босоногий ребенок в дырявой шляпе-зонтике, одетый в старинную, простенькую и залатанную, японскую одежду и с зажженным фонарем в руке. Фонарь он держал осторожно, чтобы его не залило водой, но разве маленький больной Хикару заметил бы такую мелочь?
Отец, конечно, заметил и это, и то, что ребенок был светлокож, а присмотревшись, увидел, что под шляпой у него русые волосы, а глаза - голубые, как летний дождь. Сердце отца забилось от благодарности к Куракину-доно и его сыну.
- Посмотри, Хикару, - сказал он, - вот аме-фури-кодзо пришел навестить тебя.
Хикару к тому дню уже не мог не только подняться с постели, но даже поднять голову. Однако, услышав слова отца, он открыл глаза и привстал.
- Где? - прошептал он слабым голосом.
- Вот, сын, - выгляни в окно!
Отец помог Хикару сесть в постели. Несколько минут Хикару смотрел на мнимого аме-фури-кодзо, а потом... потом появился еще один мальчик! На нем была такая же шляпа, переделанная из дырявого зонтика, и такое же старенькое детское кимоно. Только он беспечно размахивал своим зажженным фонарем, которому не страшны были капли самого сильного дождя, а босые ноги будто не намокали в лужах.
Хикару обрадовался. Глаза его заблестели, на губах появилась улыбка; он неожиданно поднялся и выскочил в окно так быстро, что отец не успел его остановить. Казалось, что силы вернулись к Хикару, и он совершенно выздоровел. "Давайте прыгать, кто дальше!" - закричал он. "Давайте, кто больше брызг поднимет!" - отозвался Миша-кун. "А у тебя есть кукла Кинтаро?" - спросил третий мальчик. "Нет, но отец обещал мне подарить ее к празднику Танабата!" - ответил Хикару. Отец мог только утирать слезы радости, глядя, как весело играют и резвятся дети, прыгая по лужам.
Дождь прекратился. И двое из детей исчезли, держась за руки и растворяясь в последних каплях. На улице остался только Миша-кун в наряде аме-фури-кодзо. Фонарь у него совсем потух, со шляпы капало; мальчик растерянно оглядывался, не понимая, куда делись его новые друзья.
За спиной отца послышались рыдания. Он обернулся и увидел, что жена склонилась к кровати Хикару, целуя безжизненное личико. А Хикару лежал с открытыми глазами, тихо и неподвижно, и на губах его все еще играла радостная улыбка...
- Сердца родителей были разбиты, - завершил Ушода-сан. - Они продали лавку и трактир, преподнесли прощальные подарки друзьям, особенно господину Куракину и его сыну, и перебрались в маленький городок, чтобы там жить в тишине и покое. Они надеялись, что скромная жизнь и заботы о младших детях исцелят их скорбь. Так оно и случилось.
Однако всякий раз, когда летом случается дождь, я выношу приношения новому аме-фури-кодзо - моему старшему сыну Хикару.