Дым со смешанными чувствами покидал меня. Ему казалось, что вот и заканчивается его жизнь, что он осуществил свое предназначение и что уже скоро он придет к логическому завершению, переродившись в миллион маленьких частичек - тех, которые останутся, но будут уже не вместе - не понимая друг друга, отталкивая то, что еще секунду назад было одним с ними целым, одним настоящим, всепонимающим и всепроникающим дымом. С другой стороны, в своей безмятежной мудрости он уже давно постиг все, что могло бы хоть немного уязвить меланхолические стремления в его сознании. Он действительно понимал, что ему бояться и уже тем более грустить грех. Не для того дым дымом зовется, что бы грустить.
Порыв ветра подхватил и унес то, что я выдул. "Как странно...., - подумалось мне, - ветер всегда оказывается сильнее дыма. Сколько не кури...".
Парк заполнялся людьми. В основном, это были швеи из близлежащего общежития и военнообязанные добровольцы, которых свозили в этот район для подготовки. В пятнадцать минут все скамейки были заняты скучными девицами (лошадиный зад, трудное лицо, потоки косметики) и скудоумными прыщавыми солдатиками - с весело блестевшими лысинами и непреодолимой силой, рвущейся прямо из армейских штанов.
Я хорошо узнал такие вечера. Под конец, когда аккордеонист переставал играть, все уже определялись как со своими дальнейшими планами так и своей парой - и округа заполнялась затхло и удручающе звучащими постанываниями, визгом и не отличающимися оригинальностью криками.
Я сижу на одном месте вот уже восемь вечеров подряд - пытаюсь хоть найти хоть что-то, походящее на закономерность происходящей здесь каждый вечер фантасмагории. Я - исследователь пространств. Это очень плохо. Здесь, в городе, не знающем меры ни в чем, это значит полное отсутствие интереса к твоей персоне со стороны общества - да и власти, в общем-то. "Ты - сам себе хозяин". Слоган из телевизионной рекламы памперсов для стариков насквозь проел аппетитную корочку моего мозга.
До того, как заняться пространствами, я занимался словами - их демонической полузабытой магией, которая так хорошо проявляет себя при малейшем сплетении несложных элементов. Но слова... с ними по-другому, нежели с местами. Слова будто бы захватывают тебя, поднимают и несут далеко-далеко, туда, где так ясно видится рассвет огромных ответов, столь пугающих и манящих, что приближение для тебя - настоящая мука радостного познавания. В то время как место совсем не входит в тебя - ты входишь в него, и из ведомого ты сразу превращаешься в ведущего... В некотором иногда таком для меня ясном смысле - человек - слова пространства, знаете ли...
Поэтому я и сменил направление деятельности.
Сюда я попал практически случайно. Практически - потому что все же есть, видимо, некая мрачноватая логика во всех тех цепях событий, которые руководят мной и всем белым светом. Ибо невозможно никак поверить в абсолютную, лишенную всякой метафизической составляющей случайную реальность - были ли такие в числе тех, в которые вы погружались? Нет. Возможно, да... Но - многое возможно и из того, что не происходит и никогда не произойдет - или, по крайней мере, вы этого не застанете. Так что возможность липовая. Хиленькая возможность.
Так вот: еще одна случайная закономерность привела к тому моменту, в который я присоединился к вам. Всего-то - я опоздал на метро, долго шел по пустой и замершей Москве, гоняя листья вместе с ветром и ощущая особую пустоту внутри - пустоту, которая так сладостно твердила о скорой находке. Как голод ожидающего обеда.
Это было не в новинку для меня. Какое-то время назад я впервые открыл для себя одно приятное пространство - здание Университета на Моховой. Все эти студенты... Они действительно так кипучи, что древние стены учебного заведения не могут устоять на месте - начинают куражиться, отдаваясь молодости и обманчиво зачаровывающим сказкам бродяги-ветра. Было особенно - и, что интересно, туда я забрел также после довольно долгого брожения по улицам со странным чувством в груди. Тогда это случилось в первый раз. Я был рад.
И вот снова... Почувствовав пустоту я приободрился. Значит, местечко аппетитное наличествует. Приятно. Надо туда. Надо.
И вот - все казалось проще - до того момента, как я начал ждать... Приходя сюда каждый вечер вот уже на протяжении более чем недели я никак не могу отделаться от ощущения недоделанности пространства, его безразличия к моим заигрываниям. Сижу на месте... Пытаюсь ощутить - ощутить в полной мере, знаете ли... И - ничего не происходит. Абсолютно ничего. Как будто и не должно. Как будто все идет как надо.
Паниковать я не пробовал - да и стоит ли?
Все равно это придет.
В сотый раз разглядывая кривляющихся на площадке барышень, пропуская взглядом бойцов, я вдруг почувствовал некий наплыв...
Обняться - родилось слово в глубине живота. Откуда? Не объяснить... просто появилось. И стало вдруг - трепетно, по-другому - как будто подхватили и понесли - и в тоже время странно-спокойно оставаясь на месте. Сердце измеряло движение чуть слышными постукиваниями, отрадно и по-новому обозначая ход времени.
Сколько его прошло? Сложно сказать... - мне было абсолютно все равно. Ночь, еще такая короткая в своей темной мощи, совершенно упустила меня из виду... как и я ее, впрочем. Еще сигареты. Их было много - но когда я вернулся, обнаружил лишь одну, почему-то с оторванным фильтром. Закурил, пошел домой. Был уже день.
Погода была как раз той, которая так может радовать. Начало осени. Тело, мысли - все отдается сладкому пониманию безудержного преддверия умирания - умирания, позволяющего родиться вновь.
Я чувствовал себя близко к природе... Казалось, будто день пришел подобно моему просыпанию, его будоражащая светлота находила отклик в чем-то легком, наполнявшем и изливавшемся из меня.
Купил газету. Сигарет. Жизнь проносилась мимо, не задевая, не трогая. На лестнице в метро я столкнулся с приятелем - из числа тех, кто уже давно не может считаться таковым, однако продолжает оставаться слишком знакомым. Не помню, о чем мы с ним удосужились поговорить... Уходя, он как-то странно взглянул - но тотчас же это чувство прошло. Укол внешнего существования? Возможно. Ко мне возвращались чувства мира сего.
И вот я дома. Место приятное, безусловно. Нескучное - ибо как можно найти скучным место, в котором ты спишь? И я спал - сутки, двое, еще и еще раз вставая и кидая внутрь себя что-то поесть. Сны приходили разные. Люди, здания, действия - все менялось и переплеталось так, что даже мое аналитическое действо не приносило плодов. Сумбур... Почему у чутких пространственных путешественников всегда суматоха в снах? Не мог и не могу понять до сих пор. Видимо, и не смогу. Разве что снами заняться...
Просыпаюсь... Дом - приятное место. Поверьте мне. Я знаю. Все остальные места на нашей планете довольно ветрены - не отданы никому, не хранят памяти и не задерживаются на мелькающих особях дольше, чем необходимо для мимолетного знакомства - ритуала - вроде принюхивания. Термин прост, однако воистину бездонно глубок... Случалось ли вам ощущать неисчерпаемый запах? Так вот - место неисчерпаемо для человека в момент такого вот принюхивания, в то время само место "снюхивает" особь за одну (не слишком даже и длинную) мысль. Людям потом кажется, что Место их помнит - они приходят в него еще и еще в тщетной попытке заставить место принюхаться снова - редко они у них получается. Сами же они не всегда догадываются по-новой запихнуть место себе в щекотливый нос, потому что хотят лишь воспроизвести свои воспоминания о старом, таком вроде бы четком запахе.
Так вот, дом в череде этих самых разнообразных мест - приятное исключение. Он помнит. Становится. Привязывается. Помнит. Бывает, испытывает нечто вроде влюбленности. Запах... он способен очаровать даже место. Мой вот......... запах ли? дом ли...? Уже сложно разобраться.
Сложно как-то заполнить себя после знакомства с такой приятной пустотой. Или так: сложно себя хоть на толику облегчить, вкусив все величие полноты. Слова распадаются на молекулы - совсем не получается мыслить ими. В голове одни опилки... Так пел медведь из песни.
На сердце становится теплее...
Медведь.
Из песни...
Эти дни после вкушения... Не понимаю их - такие упорядоченно сумбурные минуты наполняют, раздувают беспричинные часы ожидания, выливающегося в конечном итоге в сон. Потом - в день. Потом - в жизнь.
Не думаю больше о плохом. Выбираю время для нового поиска... Надеюсь на лучшее из того, что могу себе позволить. И еще - вспомнил того знакомого - ну, помните, который так таинственно и строго взглянул? Встречу еще - дам в глаз. Нечего на меня так смотреть. Слишком становится не по себе.