Аннотация: С людьми иногда случаются некоторые события, объяснить которые невозможно в силу непознанности человеком природы этих явлений. Тогда эти события обрастают домыслами,окутываются тайнами и становятся городскими легендами. Так и здесь необъяснимое, таинственное событие произошло в обыкновенной городской больнице, заставив врачей, сотрудников реанимационного отделения пересмотреть свои взгляды на жизнь, на смерть и на то, что возможно бывает между ними
СЛУЧАЙ В БОЛЬНИЦЕ
У всех нас есть тайны. Без тайн наша жизнь становится пресной, словно больничная каша "первого" стола. Но, как говорится- тайна тайне рознь. Знаете, иногда в жизни некой группы людей случается происшествие. Происшествие с людьми, объединенными общими интересами, какой-то специфической условностью или профессией, заставляет задуматься о неких сторонах жизни, не связанных с повседневным, очерченным кругом бытия, о неких материях, стоящих выше понимания человеческого разума. И тогда ЭТО, ТО САМОЕ, чему Вы со своими товарищами, или коллегами, или просто случайными соучастниками стали свидетелями, становится вашей общей тайной. И бывает порой, что не всё то таинственное и непознанное, к которому вам довелось когда-либо в своей жизни прикоснуться, хочется выносить на суд общественности. И даже дело не в том, что рассказанную вами историю могут счесть за нелепую выдумку и всю вашу компанию могут осмеять, и уж конечно дело не в том, что вам просто физически страшно поделиться таинственным знанием со всем остальным миром, рассказать другим людям о том, что же на самом деле с вами произошло, совсем нет. Человеческое любопытство, так же как и человеческое самолюбие не имеет границ и никогда человек не преминет воспользоваться своим уникальным знанием с целью удовлетворения первого или второго. Просто иногда, в нашей жизни случаются такие вещи, которые мы, как бы не старались, объяснить не можем. И тем более, если эти вещи имеют место быть не с одним индивидуумом, а сразу с несколькими. В этом случае и вступает в дело тот самый пресловутый "заговор молчания". Свидетели СОБЫТИЯ договариваются вести себя одинаковым образом, ничего не упоминать или давать одинаковые показания о том событии, в котором им всем довелось принять участие. Дабы не быть осмеянными или непонятыми, в лучшем случае. Например, в среде метрополитеновцев, или столичных диггеров, или скажем в среде альпинистов с незапамятных времен живет целый набор россказней и баек, которыми они с удовольствием потчуют всех желающих их послушать. И каждый раз эти рассказанные и пересказанные байки обрастают всё более мрачными и темными подробностями. Ну кто не слышал страшных историй "О поезде-призраке" или "О путевом обходчике", одиноко бродящим по ночным заброшенным веткам метрополитена? Кто не слышал баек про "Черного альпиниста", сорвавшегося со скалы, с эдельвейсом в руке для любимой и теперь являющимся в полнолуние ко всем останавливающимся на этой стоянке туристам, в надежде отыскать среди них свою любимую и вручить ей злополучный цветок? Но никогда ни диггеры, ни метрополитеновцы, ни альпинисты, ни пилоты самолетов и уж тем более ни космонавты не расскажут Вам историй, которые случались с ними на самом деле, за время их долгих странствий по подземным коммуникациям большого города, во время космических полетов или во время вылазок в горы. Не расскажут Вам они этого не потому, что им страшно, а просто потому что они сами не в состоянии объяснить некоторые случаи из жизни, из их профессиональной жизни. Бывает, что с людьми случается нечто, что не укладывается в общепринятые рамки взгляда на мироустройство, в привычный ритм существования нашей реальности, нечто, что выходит за рамки восприятия обычного человека, коих в большинстве. И тогда люди, попавшие в такую историю, принимают соглашение. "Омерта"- заговор молчания, дабы побыстрее забыть произошедшее с ними. Потому что порой это сделать легче, нежели пытаться искать разумные логические объяснения сложившейся ситуации. Наш человеческий мозг так запрограммирован. В момент страха, когда он не может объяснить происходящее вокруг тебя, разложить по полочкам и каталогизировать, он включает защиту так, что бы психика хозяина не "соскочила с катушек" и поэтому в мозгу последнего словно загорается некое электронное табло ярко-красного цвета: "ЭТОГО НЕ БЫЛО, ПОТОМУ ЧТО И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ". Ну или Вы сами, осознанно принимаете такое решение- считать именно так! Порой решение дается не легко, потому что не все участники СОБЫТИЯ соглашаются придерживаться "кодекса молчания", но в таком случае они подчас и становятся посмешищем или изгоями общества, в зависимости от ситуации. Ведь теперь все остальные, бывшие "собутыльники" мило улыбаются в ответ на их разоблачения и увещевания всему обществу и вторят в один голос: - Тебе приснилось, друг. Этого не было. ЭТОГО НЕ БЫЛО, ПОТОМУ ЧТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! "ОМЕРТА"!
Именно это и произошло в одной рядовой больнице, города N, не самой худшей, не самой лучшей, какие тысячами простерлись по городам и весям нашей необъятной. В тот день дежурство в реанимации двадцать второй больницы проходило как обычно, ничего нового. Одно ножевое, два перитонита, один травматик, ну и пара кровоточащих алкашей. Обычный субботний вечер. Но этого парня, я запомнил хорошо. Его привезли еще засветло, часов в пять. Рослый, молодой, голубоглазый блондин сразу привлек внимание всех наших молоденьких сестричек. Да что сестричек, даже анестезиолог Аллочка, которая уже четвертый год как в счастливом браке, выскочила в коридор "поглазеть на красавчика". Парень был плох. Не то, что бы плох он был внешне. Внешне, надо признать, он и правда был красив как германский бог. Эдакий настоящий ариец, характер нордический, выдержанный. Но плох он был внутренне. Его привезли "по скорой", с подозрением на внутреннее кровотечение. Говорят, добрые люди увидели как он упал на улице, упал на ровном месте и вызвали бригаду. Парень был чистый, не бомж. И главное- совершенно трезв. Его буквально скручивало в дугу на каталке, от боли, когда мы с Татьяной встретили каталку у лифта, в сопровождении двух санитарок из приемного покоя. Он конечно, пытался улыбаться, а как же- герой! Но ему это плохо удавалось и поэтому он всё время извинялся. Только шепотом. Он и правда был чрезвычайно вежлив, я бы даже отметил галантен. Его взгляд сразу же приковала к себе Изольда, наш молодой и подающий надежды интерн. Она тоже была красива, и при других обстоятельствах я бы сказал, что она могла составить ему пару. Высокая, большеглазая, черноокая, с красивым греческим профилем блондинка эффектно выделялась изо всей стайки молодняка, прибывшего на прошлой неделе к нам на практику. Но сейчас, кроме жалости и разочарования такое "спаривание" в голове ничего не вызывало. Парня надо было спасать. Но как? В приемном отделении ему сделали эндоскопию, но не смогли найти источник кровотечения. Сделали повторно, уже у нас и тоже результат ноль! Всё чисто. И спереди, и сзади. Но сейчас из парня уходила жизнь. Медленно, но верно, капля, за каплей он терял гемоглобин, что и показывал анализ, третий за вечер. Мы ничего не понимали. Он буквально угасал на наших глазах, будто его здоровый нордический организм просто перестал хотеть жить и словно выключенный из сети монитор компьютера угасал, только с замедленной скоростью. Девочки общались с ним, пытаясь как-нибудь приободрить молодца, но между собой украдкой переглядываясь печально качали головами. Я сделал всё, что было в моих силах и уже не рассчитывая ни на что, положил ему на живот грелку со льдом и вкатил последний укол дицинона. Всё, оставалось только ждать. Но уже спустя минуту бледность на его лице сменил робкий румянец и он ожил:
- Златовласка..., его пересохшие губы едва смогли разлепиться
- Что? Я не понял, что ты сказал?- я наклонил к его рту свое ухо
- Я говорю- она красива, как...Златовласка,- я удовлетворенно выпрямился, а он посмотрел на меня и еле заметно кивнул в сторону проходящей мимо Изольды.
- Ах эта... Это И..- начал было я, но он внезапно резко схватил меня за руку и промолвил:
- Не надо, я не хочу знать как её зовут...пока,- я улыбнулся- ну понятно, не в себе человек, не буду надоедать ему разными глупостями. Он быть может только что вернулся с того света, а тут...
- Вы не дадите мне немного воды? Холодной родниковой воды? Безумно хочется пить,- вот тут я не удержался и рассмеялся от души:- Молодой человек! Нет не дам! Нельзя Вам, юноша, пока нельзя. Вы отдаете себе отчет, где сейчас находитесь?
- Нет, а где я? И почему я не могу встать?- он сделал не смелую попытку пошевелиться, но у него это не получилось, так он был слаб.
- Вы в реанимации, двадцать второй больницы. Вас сюда привезла скорая и мы было уже решили, что Вы того... так Вы были плохи еще минуту назад. А сейчас... Уж если Вам что-то хочется, то я делаю вывод, что мы перешли рубеж и Вы теперь встали на долгий и трудный путь поправки. Да, Вам будет не легко на этом пути, но первый шаг уже сделан. Рита! Возьми кровь у нашего "Блондина" (так мы успели прозвать его меж собой за те три часа, что он находился между и между). По моему, кровотечение остановилось и ему стало легче. Смотри, уже и румянец по щекам пошел.- Рита подошла и уколола блондину палец. Он не громко вскрикнул.
- Ну-ну, родной, потерпи. Теперь всё пойдет на лад, правда Лев Эдуардович?- Рита подмигнула мне и провела ладонью по щеке красавца. Тот в ответ слабо улыбнулся и кивнул:
- Да-да, я согласен. Почему бы и нет?
- Почему бы и нет? Почему бы и нет! Вот оригинал! Нет, девочки, вы слышали? Почему бы и нет! Ему бога молить надо за чудесное спасение и "Аллилуйя" петь. А он- "Почему бы и нет!" Чудак человек,- я театрально хлопнул себя по бокам руками, затем погрозил больному пальцем.
- Лев Эдуардович, чай пить сегодня будем?- В палату вошла Изольда с капельницей.
- А почему бы и нет?- я постарался максимально точно передразнить Блондина. Все засмеялись, блондин улыбнулся.
- Кстати, как Вас зовут, парниша? При Вас ничего не было. Ни паспорта, ни других документов. Вы не бомж?- Маша сунула ему подмышку градусник и вопрошающе посмотрела на него сверху.
- Ах, это... Да собственно... (минутная заминка) я не помню...- Блондин поднял брови и нахмурился. Он кажется и сам удивился своим словам.
- Постойте, что значит "не помню"? Как это так? Вас ударили по голове? Вы упали?- вопросы посыпались градом на бедного мальчишку.
- Маша отстань от человека! Так бывает в шоковом состоянии. Отойдет, вспомнит, правда?- Изольда улыбнулась незнакомцу
- Правда. Я вспомню...я...обязательно вспомню- парень обрадовано закивал головой.- Я хочу немного поспать, можно?- он жалобно глянул на Машу, словно милая ручная собачонка. Глянул своими огромными голубыми глазищами да так, что Маша, верная жена и мать не удержалась и наклонившись чмокнула парня в лоб:
- Дурачок! Что ж тебе еще тут делать? Конечно спи. Сон он лечит. Проснешься может и вспомнишь кто ты и откуда.
- Девочки, пойдемте. Хватит уже голову ему тут морочить. Ишь ты! Наскочили как мухи на варенье,- санитарка тетя Лида, буквально вытолкала Машу с Изольдой из палаты и все трое пошли в ординаторскую, где остальные уже гремели кружками и раскладывали на столе принесенную из дома снедь. Мы собирались поужинать после обычного рабочего дня. Дежурство только начиналось. В палатах было всё спокойно, за исключением буйного Сергеева- тот не мог отойти от наркоза после пьянки и уже третий день всё порывался встать и показать нам "Кузькину мать". Но он был прочно привязан к своей кровати, поэтому я убедившись, что всё в порядке выключил везде свет и тоже пошел чаевничать. К слову сказать, у нас до этого случая был довольно слаженный и дружный коллектив. Нам споро работалось и хорошо отдыхалось в те не долгие моменты ночных дежурств, когда нам всем выпадало по графику оказаться вместе. В нашей смене из врачей- мужчиной был я один и давно уже привык к своему женскому "составу сборной", да и они после полугодовой совместной работы совсем перестали меня стесняться, определив мне роль брата-друга-арбитра-отца и дружно исключив меня из "клана мужчин" так, как я давно уже был счастливо женат, на заведующем урологическим отделением нашей больницы. Мои девочки свободно обсуждали при мне свои "бабские" дела, хвастались новыми шмотками и делились последними сплетнями, которые я потом под строжайшим секретом передавал своей благоверной, но это уже была наша с ней маленькая тайна. Таким образом я помогал своей суженной "держать руку на пульсе" и быть в курсе некоторых подковерных интриг и событий, в общем всё как обычно, жизнь у нас текла как и в любом другом коллективе, ничего особенного. Текла до сих пор, пока с нами не произошло ЭТО.
Маша уже успела рассказать очередную байку о своем Игоре, о его похождениях на рыбалке. Мы успели в который раз подтрунить над ней, подзуживая её заставить мужа предъявить как-нибудь доказательства его рыбной ловли, ведь Игорь постоянно возвращался с рыбалки без добычи, аргументируя это тем, что ему жалко бедных рыбок и он их всех, в конце концов выпускает обратно в реку, а на рыбалку ездит из чисто спортивного интереса. Мы так хорошо сидели, как не заметили, что вокруг внезапно стало как-то темно. Изольда еще десять минут назад зажгла романтическую розовую свечку, подаренную ей тайным поклонником. Сказала, что нашла её в своем ящике, в раздевалке. Странный конечно подарок, но что тут скажешь? И она не нашла ей лучшего применения, как принести свечу на дежурство и зажечь её на нашем импровизированном "семейном" ужине. И теперь одинокая свеча гордо стояла среди обилия домашних яств и выпечки, придавая нашему ночному чаепитию некоторую толику романтики. Настроение у всех было хорошее. Сегодня никто не "ушел", "Блондина" мы откачали и теперь праздновали эту маленькую победу, позволив себе даже сделать по глоточку кагора, припасенного тетей Лидой на Пасху. Мы уговорили её не скупиться и откупорить бутылку раньше срока. Тетя Лида то и дело охала- как же это она поддалась на наши уговоры. Мы весело смеялись в ответ и увещевали её, что во время поста тоже можно пить вино, правда по выходным. А так как сегодня суббота, то и греха мы почти не совершаем. Тетя Лида из нас, из всех была самая набожная и нам это чертовски нравилось, несмотря ни на что. Нравилось, что среди нас есть хоть один человек, который сможет замолвить за нас словечко, когда для этого придёт время. Мы верили в это. Или мне теперь так хочется думать, что тогда мы верили в это. По крайней мере, теперь я в это верю точно. Так вот, когда вокруг всё потемнело, мы не сразу сообразили, что случилось. Вернее сказать, это я сейчас, вспоминая события той давней ночи, отдаю себе отчет, что в ту самую минуту, когда умолкли последние смешки после Машкиного рассказа, всё вокруг стало темно. Нас просто окружила чертовская темнота. Вынесла из той реальности, в которой секундой раньше мы все сидели, пили чай с пончиками, балагурили. Темнота словно окутала нас и мы словно перенеслись в пространстве, перенеслись...неизвестно куда. Но в тот момент мы этого так и не поняли. Все продолжали смеяться и шутить даже тогда, когда на пороге ординаторской появился он. Он стоял с заспанными глазами, укутавшись в больничное одеяло и слегка подрагивал. Он осмотрел всех лукавым взором и попросил разрешения присоединиться к нашей веселой пирушке:
- А можно и мне к Вам? Мне что-то не спится. Да и чаю тоже очень хочется. Давно я чайку не пил,- и не дожидаясь ответа, наш новоявленный выздоравливающий больной, наш "Блондин" проковылял босиком к свободному стулу и взяв его одной рукой, другой он придерживал нелепо укутывавшее его наполовину одеяло, поставил стул рядом с Изольдой и посмотрев на неё спросил:
- Мадам, вы позволите?- все присутствующие просто грохнули со смеху. Понимаете? Грохнули со смеху, а не вскочили в ужасе, не побежали укладывать тяжелого больного обратно в койку, не стали бегать в испуге и включать запасные генераторы, искать причину сбоя в электропитании, спасать других больных. Ведь повторяю- вокруг нашего стола стояла кромешная тьма. Нет, мы все в тот момент были словно околдованные и завороженные. Мы продолжали шутить и смеяться, как ни в чем не бывало и даже стали подтрунивать над Владиком, выспрашивая его о самочувствии. Что характерно, он сам представился, как только сел за стол:
- Владислав Юрьевич! Я вспомнил,- вот так просто и без обиняков он произнес эту фразу и мило улыбнулся своей обаятельной улыбкой. Все снова грохнули дружным смехом. Девчонки сразу приосанились, Любочка полезла в карман за помадой и принялась за свой внешний вид. Но Владик не спускал глаз с Изольды. Видно было, что она ему нравится. Она понравилась ему еще там, в палате, когда он окрестил её именем известного сказочного персонажа. Вот и сейчас он снова повторил:
- Вам когда-нибудь говорили, что Вы похожи на Златовласку?
- Кто, я?- Изольда деланно засмущалась, хотя было заметно, что внимание этого необычного пациента ей льстит.
- Да ну Вас, скажите тоже. Меня ...
- Не надо, прошу Вас,- Владик мягко коснулся руки Изольды своей рукой,- А знаете что? А хотите, поиграем в одну интересную игру?- он шутливо оглядел присутствующих. Мы закивали, ну что ж давай, ты сегодня гвоздь программы. Можно и поиграть.
- Игра заключается в следующем. Вот, например я, совершенно незнакомый с вами человек попытаюсь угадать, как Вас зовут,- он обращался теперь к Изольде. - Каким образом, скажите Вы?- Владик снова оглядел нас и отхлебнул из протянутой тетей Лидой кружки глоток чая.
- Я буду рассказывать свое мнение, свое видение этой замечательной девушки, а вы все будете говорить "ага", когда я буду попадать в точку и отрицательно кивать головой "м-м", если я промахнусь с тем или иным признаком или чертой характера. И в конце концов я попытаюсь прийти к окончательному выводу в своих рассуждениях и назвать имя не позднее чем через пять минут. Договорились?- все девочки дружно захлопали в ладоши, предвкушая интересное времяпрепровождение. Девчонки казалось напрочь забыли, где они находятся и совершенно не соображали, что тут происходит. Не соображал и я. Таинственный Владик совершенно завладел всеобщим вниманием. Изольда смущалась, но долго уговаривать её не пришлось. Владик просто априори не мог, не нравится женщинам и его голубые глаза обещали... один Бог знает, что они могли обещать моим молодым помощницам, но факт есть факт- мы сидели словно заколдованные и дружно, почти хором отвечали на его вопросы. Чаще говорили "ага", реже "м-м", но никто из нас даже не вспомнил что сейчас ночь, у нас в реанимации пропал свет и возможно в это самое время другие больные, подключенные к аппаратам, искусственным почкам, умирают, тщетно, словно рыбы, раскрывая рты силясь проглотить хоть частичку не поступающего в их системы обеспечения жизнедеятельности кислорода. Мы были не здесь, не в больнице. Мы были в некоем месте, вне привычного пространственно-временного континуума, на основах которого зиждется жизнь в нашем измерении, в нашем времени, на Земле, в конце концов. Но это я понимаю сейчас, после нескольких лет раздумий на эту тему, во время моих одиночных дежурств, а тогда я тоже вместе со всеми слушал Владика одурманенный его харизмой и согласно кивал головой в ответ на его дурацкие, легкомысленные вопросы.
- Она скромна?
- "Ага"!
- Она слегка неряшлива, словно принцесса, но в тоже время собрана на работе и отличный специалист?
- Ага!
- Она застенчива?
- М-м!
- У неё иностранные корни, скорее всего, судя по профилю лица немецкие или Литовские, что в принципе одно и тоже. Тевтонская кровь!
-Ага!
- Ну тогда я делаю вывод... из всего перечисленного, складывая в голове мозаику в один прекрасный узор из достоинств и недостатков этой принцессы, мне рисуются только два образа. Образ великой богини-воительницы Брунгильды...
- У-у-у-у-у-у-у, - мы дружно и протестующее завыли, показывая большими пальцами, согнутых в кулак рук вниз, указывая на явный досадный промах неудачника-ухажера. Какая воительница из Изольды? Она неженка до мозга костей. Иногда конечно может натянуть на себя маску стервы, но кто из женщин время от времени этого не делает?
- Ну тогда остается последний шанс...- все замерли в ожидании еще одной попытки, лишь Изольда улыбалась. А то ж? Столько внимания ей одной, в кругу соперниц тем более это приятно. Даже если он сейчас не угадает- она свою минуту славы уже получила. Девчонки ревниво смотрели, как Владик пальцами прикоснулся к запястью Изольды, потом взял её ладонь и поднес к губам:
- Дева сия, возлюбленная принца, овеянного в веках, в поэме не тленной. И имя её - Изольда!- и тут же вскочив с места, он театрально поклонился почтенной публике, то есть нам. Девчонки взвизгнули от восторга и захлопали в ладоши, словно они сейчас были на утреннике в детском саду и только что добрый Дедушка Мороз объявил о скорой раздаче подарков. Меня тоже немножко "улыбнула" такая подача материала. Я в своё время не догадывался так "кадрить" девиц.
Владик сел на место отхлебнул из кружки чай и оглядел всех вокруг. Его взгляд задержался на Изольде на пару секунд дольше, чем на остальных. Другие девчата тут же наперебой стали спрашивать - а как же, по его мнению, зовут и её, и её, и вон ту, и эту. Но Владик, лишь слабо отмахивался. Я заметил опять выступившую на его лице бледность и лишь теперь вспомнил, что он наш больной.
- Вам не хорошо, Владислав? Может быть...
- Он покачал головой, потом как-то печально посмотрел на меня и произнес еле слышно, наклоняясь ко мне:
- Не стоит, лишнее. Мне всё равно уже пора.- Затем он встал, поблагодарил всех за компанию и побрел в сторону коридора. У выхода он сбросил с себя одеяло и как был, голым, уже не оборачиваясь вышел и скрылся в темноте, за углом. Мы словно не замечая его исчезновения продолжали весело острить на счет Изольды и её древнейшего происхождения (её прабабушка и правда была из Эстонской знати), как вдруг внезапно завыла сирена тревоги. Все вскочили словно ошпаренные и еще несколько секунд недоуменно оглядывались по сторонам, не понимая, что же всё-таки происходит и что это за громкий, не приятный звук раздается непонятно откуда. Внезапно по глазам резанул свет. Он был таким ярким и появился так быстро, словно мы вернулись в наш привычный мир, в нашу реальность, резко вынырнув из того закоулка небытия, в котором пребывали последние несколько минут. Вернулись внезапно, стремительно и были ошарашены, ослеплены светом и звуком, обрушившимися на нас в тот же миг со всех сторон. Наше появление ОТ ТУДА было сходно с появлением ребенка на свет, когда младенец из привычной ему утробы матери, где ему было тепло и уютно, темно и покойно, выныривает в новый мир, полный чуждого света и громких звуков. И тогда ошарашенный и напуганный он кричит. Кричит не от боли, а от испуга, инстинктивно понимая, что прежнего, привычного ему мироустройства больше не будет и сейчас ему придется каким-то образом приспосабливаться к существованию в этом новом, пока враждебном ему мире. Вот примерно такое ощущение в тот момент испытали и мы. Потом, через пару секунд, словно стряхнув с себя морок, мы бросились по палатам, туда, откуда издавался надрывный рёв сирены аппаратов поддержания жизнедеятельности. У Бильдинова "легкие" не работали неизвестно, сколько времени, он уже начал синеть, хватая руками воздух и беспомощно открывая рот. Вытаращенными глазами он шарил по сторонам, тщетно пытаясь найти помощь. У женщины во второй случилась остановка сердца и тогда мы разделившись на две бригады бросились к ним, к нашим больным, стараясь предотвратить трагедию, наладить работу аппаратов, запустить непослушное искусственное сердце, перезагрузить системы и вернуть всё в нормальное русло. За суетой мы не заметили, что кровать Владика, опустела. Не было его и в коридоре, и в ординаторской. Владика не было нигде, словно его и не существовало вовсе. Когда мы справились с ситуацией, перезапустили системы, отзвонились в техслужбу, рассказали о неожиданном сбое и проблемах возникших в связи с этим, лишь после этого, когда все очумелые и умотанные сидели в коридоре и смотрели друг на друга, пытаясь осознать, что же все таки произошло, из палаты где лежал Владик выбежала тетя Лида. Лицо её было бело как мел:
- Его нет! Его нет нигде, девочки мне страшно. Куда он делся?
- Что значит нет? Как куда делся? Двери заблокированы, без кода не войти, не выйти. Вы у лифтов смотрели?- все снова вскочили и стали бегать по палатам, заглядывать под кровати, Маша побежала в лифтовую, Изольда в ординаторскую. Мы запаниковали. Еще никогда в нашей практике не было, что бы бесследно, посреди ночи исчез тяжелобольной человек. Исчез, растворился, пропал без следа.
- Лев Эдуардович! Вот... оно там...лежало, на полу,- Изольда еле сдерживалась, что бы не расплакаться, держа в руках одеяло Владика,- оно еще им пахнет, у него такой запах был...дорогой...одеколон... Я ничего не понимаю, Лев Эдуардович. Что происходит, что с нами происходит?
Я медленно сел на табурет, снял колпак, вытер проступивший у меня на лбу холодный пот и сдерживая дрожь в коленях сказал еле слышно:
- Он ушел...
- Как ушел? Куда?- голос Изольды дрожал. Девушка была на грани срыва.
- Изольда, миленькая... мы его не смогли...удержать. Понимаешь? Иногда в жизни случаются такие вещи, когда...- хлопнула входная дверь тамбура и на пороге появилась запыхавшаяся Маша:
- Его нигде нет, я три этажа пробежала. Я не знаю, что и думать
- Маша! Он ушел! Понимаешь, он ушел!- Из глаз Изольды текли громадные слезы. Мы все видели в первый раз, как плачет наша "Снежная Королева".
- Как?...Ушел? Что значит- ушел, ничего не понимаю?- Маша остановилась как вкопанная.
- Он сказал мне, что ему пора... сказал еще там, в ординаторской. Сказал и посмотрел как-то...печально, что ли... и пошел. Я еще подумал...- тут и я не выдержал и сглотнул, что бы остановить нахлынувшее чувство. За это короткое время мы все успели привыкнуть и даже в какой-то мере полюбить этого странного юношу. Мы молча переглянулись. За эту ночь никто больше не проронил и слова. "Омерта"! Странно, но дальнейшей судьбой этого пациента в больнице никто больше не интересовался, словно и правда его никогда не было. Не спрашивайте меня как это возможно, я не знаю. "ЭТОГО НЕ БЫЛО ПОТОМУ ЧТО И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ!
После этого случая мы перестали чаевничать по ночам и наша смена уже никогда не была такой веселой и дружной как до этого события. Каждый из нас словно замкнулся в себе и все больше старался общаться с коллегами лишь по работе. Изольда вскоре от нас ушла- вышла замуж и уехала в Эстонию, на Родину к мужу. Она так и не смогла оправится от этого случая и каждый раз вздрагивала, когда слышала имя Владик. Маша перевелась в двадцать первую и мы с ней встречались теперь крайне редко. Другие девчонки разбежались незаметно кто куда и лишь тетя Лида осталась со мной в реанимационном отделении нашей больницы. Жене эту историю, как ни странно, я не рассказал, даже не знаю почему, хотя никогда раньше у меня от неё секретов не было. А ординаторскую мы потом перенесли, а в том помещении сделали склад белья. Иногда тетя Лида ругается, говорит, придет утром, откроет дверь, а там, у входа на полу одеяло валяется. Поворчит, поворчит, сложит всё по местам, да пойдет скорей от туда прочь. Ну а я... а я стараюсь не вспоминать этот момент моей врачебной практики, слишком хорошо пока я помню его взгляд... Его печальные голубые глаза часто возникают у меня в памяти, по ночам. И тогда я встаю, принимаю холодный душ, выпиваю чашку горячего чая и ложусь спать, на другой бок...