Звонков А.Л. : другие произведения.

Один взгляд назад

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сны реальны... сны из военного прошлого. Мертвые просят о помощи.


А. Звонков

  

Один взгляд назад

   Фантастический рассказ
  
  
   Доктор сцепил руки в замок, и, положив их на столешницу, покрутил большими пальцами. Лет ему около сорока, высокий лоб, наступающий на остатки некогда черной шевелюры, густые черные, почти "брежневские" брови, узкие прямоугольные очки в оправе под золото, а ля пенсне Берии, крупный с легкой горбинкой нос и пухлые "вкусные" губы в обрамлении аккуратных густых и очень черных, под стать бровям, усов и бородки. Типичный психиатр. За бликующими, чуть затемненными стеклами очков я не мог видеть его глаз.
   - Ну, что я могу сказать вам, любезнейший. - Он еще покрутил большими пальцами. - Сны ваши яркие, граничащие с галлюцинозом, но, как вы говорите, вы не отрываетесь от реальности?
   Я кивнул.
   - Нет, я все отлично понимаю, что ничего подобного со мной не происходило. Есть только ощущение дежа-вю, будто что-то было, а я не помню когда и где. И очень уж реально... особенно запахи... Первый раз я проснулся от сильнейшего запаха портянок, меня чуть не вырвало. А вчера запах перестоявшей дрожжевой закваски. Это не так мерзостно, как портянки, но удовольствия мало.
   - А что еще вы помните?
   Я прикрыл глаза.
   - Вагон, теплушка, в углу печка - буржуйка, на полу вагона гниющая трава.
   - Прелое сено?
   - Да, верно, сено.
   - Вы один в вагоне?
   - Кажется, нет.
   - Что еще помните?
   - Очень сильно хочется есть. До спазмов и тошноты. - Я вспомнил это ощущение. - Да, голод и запах кислого.
   - Что вы сделали? - доктор спрашивал спокойно, не форсируя интерес, но и не безразлично. Все интонации отработаны профессионализмом.
   - Проснулся и пошел к холодильнику.
   - Покушали?
   - Нет, пока шел, голод исчез, какое-то время сохранялся запах прелого хлеба и соломы, но потом и они исчезли.
   - Это все?
   - Да.
   - Ну, я не думаю, что вам стоит так волноваться. Вы, наверное, сильно устали за прошедший день?
   - Можно сказать и так, - я действительно ударно работал всю неделю. Спал по четыре часа. Но это мой обычный режим. Спать максимум шесть часов. Я работаю постоянно, даже во сне. Иногда просыпаюсь, а в мозгу готовые планы переговоров, логистики. Первый сон накатил на меня, когда я в рабочем кабинете присел на диван и на минуточку прикрыл глаза. "Минуточка" вышла в четыре часа и невероятной силы ощущения, что я сплю в грязном вагоне, в куче сопящих мужиков, и все пространство наполнил сокрушительный аромат сохнущих портянок. - Может быть, рекомендуете, что-нибудь попить? Я вот с вами разговариваю, а ощущение, будто я не мылся дня три, иногда запах черного хлеба буквально сводит с ума, так хочется ржаную горбушку.
   Психиатр покачал головой. Очки блеснули.
   - Давайте, пока не будем. Если сон повторится, вы опять проснетесь в тревоге, приходите. Будем принимать меры. А пока, будем считать все происшедшее результатом переутомления.
   Я поднялся.
   - Сколько я должен?
   - По тарифу, прошу в кассу. Медсестра вам впишет чек на оплату. Первичный осмотр и вводная беседа - со скидкой, если понадобится курс лечения, уплаченная сумма войдет в его стоимость.
   Я расплатился и ушел.
   Не могу сказать, что консультация успокоила меня. Я решил "лечиться" проверенным способом - работой. Мне предстояла поездка в Великий Новгород. Можно взять билет на поезд, но я - автомобилист. Что такое 5 часов за рулем? Для меня - возможность отдохнуть и подумать о делах насущных.
   ***
  
   Такой плотный туман, что не видно зданий. Под ногами снежно-глиняная каша. Из молочной взвеси выступает раскрошенный кирпичный остов церкви. Мимо меня движется густая черная масса, тяжелое дыхание сотен ртов, чавканье грязи, негромкое лязганье металла о металл. Я застегнул ширинку и побежал, торопясь занять свое место в строю...
   - Жека!!!
   Я наподдал. Взвода уже не видно.
   - Где мы?
   - Станция Черный Дыр...- прошамкал кто-то рядом. - Чутка до Осташкина не докатили.
   - Дярёвня! Осташкова! А там была Черный Дор! - молодой голос доносился из тумана, а я узнал - Саша Левков... мы с ним скорешились уже. И спали рядом, когда объявляли привал и пайком делились. Подумал о еде, и сразу заболело под ложечкой. В сидоре баранки оставались.
   - Куда мы? - спросил я, догнав Левкова, сунул ему в руку баранку.
   - Лейтеха сказал - на Марево. Полста верст с гаком. И все пехом! - Сашка умолк, занявшись окаменевшей сушкой. И вдруг изрек: - Шел Шаша по шоше и шашал шушку...
   - А велик ли гак? - спросил кто-то из тумана.
   - А еще полста! - хохотнул Сашка.
   - Отставить разговорчики! - донесся грозный голос.
   И тут кто-то сильно ударил меня в лицо.
   ***
   Я очнулся от того, что лбом шмякнулся об руль. Машина правыми колесами соскочила в кювет и меня спас небольшой сугроб и то, что я ехал не быстро. Видно, нога соскользнула с педали а коробка-автомат поняв, что газ не нужен, постепенно замедляла ход. Я никогда не засыпал за рулем. Да я и не спал. Сон - не сон? Господи, да что ж это?
   Перед капотом крузера стоял белый знак "Яжелбицы".
   Что это было? В ушах стоял незнакомый и при этом знакомый молодой голос: "Дяревня! Черный дор!"
   Рядом тормознул камаз-самосвал, водитель высунулся по пояс.
   - Помочь, командир?
   - Помоги, - я полез в бумажник.
   - Уснул? - водитель грузовика спрашивал без упрека.
   - Вроде того, моргнул.
   Водитель хохотнул.
   - Бывает! Адреналинчику хлебни или красного бычка!
   - Химия...
   - Химия, - согласился водила, - но помогает. Главное, больше банки не пей.
   - А то что? - спросил я, прицепляя трос к задней скобе.
   - Не знаю, невестка - врачиха, говорит, больше нельзя.
   Совет самосвальщика оказался дельным. Правда, сработало зелье только часа через два, когда я уже добрался до нужной конторы. Мне не повезло, что приехал я аккурат к обеденному перерыву и решил, не пропадать же часу, нашел вполне приличную харчевню "Ильмень" с традиционной русской кухней и чистенькими скатерками на деревянных массивных столах. После обеда я ощутил характерную релаксацию. В организме боролись истома, послеобеденный кайф и химические возбудители из черной банки. Возбудители держались на смерть. Я сидел, закрыв глазки. До встречи с респондентом оставалось полчаса, и я решил накидать черновичок договора, точнее тезисы основных положений, которые, согласовав, вставим в типовой проект.
   Я достал из папки чистый лист и принялся делать записи.
  
   ***
  
   На двери кабинета психиатра висела та же табличка: А.Г. Забатар. Он не удивился моему второму визиту.
   - Присаживайтесь, рассказывайте. Что-то новое или опять сны?
   Вместо ответа я положил перед ним лист.
   Психиатр взял в руки и, сняв очки, чуть наклонив голову, принялся читать.
  
   19.Х-41г.
   Добрый день дорогие родные!
   Шлю вам пламенный армейский привет и желаю хорошей жизни. Мама я нахожусь в неизвестной мне местности. Попали мы сюда после 25-келометрового похода и поселились в иститути адрес которого я еще не узнал, т-к отправили нас ночью в снег так что многие не дошли.
   Деньги с производства я получил мне причиталось еще 53 рубля, а компенсацию должен получить папа, т-к я может быть больше не попаду. Нам в взводе давали продовольствие, мясо, колбасу, хлеб, силетку, сыр так-что голодным не остаюсь. Деньги которые я получил, что их могу передать вам мне с ними делать нечего. Мама мне дали обмундирование, шинель, шапку, ватник, а брюки ватные я брать не стал, потому-что дают рваные. Хорошо, что папа дал мне носки, кружка твоя мне пригодилась и сахар. Мама передай папе что-бы он получил компенсацию, а то депо эвакуируется и не получить. Адреса я не посылаю, потому что неизвестно где буду.
  
   - Что это? - психиатр прочитал письмо вслух.
   - Этот текст написан мною, - сказал я, - в кафе Ильмень в Новгороде, пока я ждал окончания обеденного перерыва в нужной мне организации.
   - Зачем?
   Я пожал плечами.
   - Я писал тезисы к договору. Я так думал. Если вы думаете, что я морочу вам голову, и действительно, не знаю как писать слово "селедка" и "институте", что нужно ставить запятые после обращения и перед где, который, как. А еще вот это... - я на обороте листа написал: Добрый день дорогие родные. Моим обычным почерком с правым наклоном и немного острыми буквами. От круглого, какого-то бабского почерка мои "бегущие" строчки сильно отличались. - Я не могу воспроизвести этот почерк. Никогда так не писал.
   Доктор Забатар занервничал. Его выдали руки. Он еще раз взял листок с письмом.
   - Девятнадцатое октября сорок первого. Что для вас значит эта дата?
   - Ровным счетом ничего. Я о войне знаю не больше вас.
   - Это все?
   - Значимое - да. Впрочем, есть еще неприятный эпизод. Я отключился за рулем и чуть не свалился в кювет.
   - Тоже был сон?
   - Что-то вроде.
   - И что на этот раз?
   - Да ерунда какая-то... остановился оправиться, снег, грязь на дороге, руины какие-то, солдаты.
   - А может быть, запомнили имена? Знакомая местность? - психиатр встал и принялся ходить из угла в угол.
   - Да, меня позвали - Жека.
   - Жека? Это - Женя? Но вас ведь зовут, - психиатр поднял карточку: - Андрей?
   - Да... на Жеку это не похоже. Это что - шизофрения? Раздвоение личности?
   - Ну что вы... пока ничего такого утверждать не могу. А вам знакомо это имя? Кто этот - Женя?
   - Ума не приложу. Среди моих знакомых мужчин - Жень нет. Послушайте, это же бред какой-то, октябрь сорок первого, а то, что я видел - точно не октябрь, точно... - я вдруг ясно увидел голые красные ветки с пушистыми шариками.
   - Почему?
   - Верба зацвела! Я ясно видел и помню вербу... это март как минимум!
   Психиатр сел за стол. Он взял себя в руки.
   -Я не имею оснований для утверждения, что ваш случай - шизофрения. Да, что-то наведенное в вашем сознании присутствует, я склонен предположить, что это результат переутомления и наложения забытого вами рассказа кого-то из родственников о войне. Может быть в детстве?
   - Я ничего такого не помню и вряд ли смогу помочь.
   Психиатр Забатар покрутил большими пальцами.
   - Если хотите, можно попробовать гипноз и вытащить из вас эту загадочную личность Женю. Хотите?
   - А это не опасно?
   - Не опаснее, чем сейчас, когда он прорывается спонтанно.
  
   ***
   26/Х-41
   Добрый день или вечер родные.
   Шлю вам красноармейский привет и желаю всего хорошего. Спешу сообщить что нахожусь в 40 км от Москвы в деревне Юрьево, что пока жив и здоров. Папа если можешь то приезжай ко мне я нахожусь по октябрьской дороге станция "Сходня" 6 километров от станции. Папа захвати с собой хлеба так-что здесь хлеба очень мало и вообще из питания очень плохо, после того как приехали сюда стало очень плохо на счет питания, хлеба здесь в деревне нет а надо ехать в Москву, а увольнения не дают та что сидим в крестьянских избах выходим на улицу только за продовольствием.
   Пошли мы сюда 24/Х-41 и 24/Х-41 были на месте.
   Когда пришли целый день ничего не давали у кого что было то тем и питался, но у меня было питания на 1 день, что все вышло. Приходится ходить в колхоз и просить в жжжж картофеля так что можно было сварить себе похлепку, там-же в колхозе продают кроликов которых тоже приходится варить и ими питаться. Но что даю здесь питания командование то через 2 или 3 дня и ноги носить не будешь.
   Папа прошу приехать ко мне если будешь свободен. Если не можешь то пришли письмо как семья как Люся, Шура, Игорь и Юленька живы вы или нет. Мой адрес: Октябрьская ж.д. ст Сходня деревня Юрьево, 8 рота 3й взвод 1е отделение
   Ефимов Е.И.
   Можно ехать по Волоколамскому шоссе на деревню Митино а там тебе скажут, куда идти. Пока досвидания остаюсь ваш сын Женя.
  
  
   Я перечитал письмо. Передо мной лежал еще один листок.
  
   Добрый день.
   Добрый день Мама, Папа, Люся, Шура, Игорь и Юля а дедушки длинный длинный, длинный привет. Мама посылку я получил. Мама прошу тебя приехать ко мне пока я стою здесь 15й дней. Если не можешь то пришли с этой женщиной письмо.
   Мама если не можешь то может быть папа может приехать эта женщина покажет дорогу. Мама я слыхал, что ты приежала в "Чайку" но я был в наряде и ты не могла меня увидать теперь надеюсь встретимся с тобой и с папой.
   Мама если можешь то захвати с собой белого хлеба так как здесь нам его не дают. Мама наверное ты сидишь без папирос и спичек приезжай я все достану.
   Пока до скорого свидания
   Женя.
  
   - Я ничего не понимаю. Это я написал?
   Забатар закурил. Руки его дрожали, когда прикуривал. Привычно и как-то мимоходом спросил без вопросительной интонации: "Вы не против?", и сразу сказал:
   - Это он написал. Это его почерк.
   - Кого? Кто этот человек? Мое второе я?
   - Я не думаю. Это мальчик, думаю подросток, ему лет восемнадцать, может быть двадцать, и все время хочет есть. Для растущего организма это нормально. - Забатар раздавил окурок и потащил было новую сигарету из пачки, но остановился. - Вам точно ничего не говорят эти имена? Может быть, Митино, Юрьево? Что за "Чайка"?
   Я в который раз пожал плечами. Митино - метро, район Москвы за кольцевой. Юрьево, наверное, где-то там же недалеко от Сходни.
   И тут я разозлился. Вся эта бредятина с голодным солдатом в 41 году под Москвой меня уже достала. Чего вы добиваетесь? Я не знаю никого, только одно имя мне знакомо - Юля, мою мать зовут Юлия. И что из этого следует?
   - Пока - ничего.
   - Вы можете избавить меня от этого Жени?
   - Я постараюсь.
   - Не надо! Пускай Мухтар старается, вы - профессионал? Дайте таблетку, чтоб он сдох наконец... я хочу спокойной жизни. Не просыпаться от вони портянок, от голода и не бояться, что однажды врежусь в дерево, из-за того, что этому Жене приспичило постучаться через мою голову в наше время. Я не могу его накормить... черт!
   - Успокойтесь! - Забатар, уперся руками в столешницу и смотрел в упор. - Хотите избавиться, дайте ему выговориться, он ведь не просто так пишет эти письма. Мы что-то уже знаем. Нет таблетки от чужих воспоминаний.
   - Если это повториться, дорогой доктор, я приду к вам еще раз, но этот раз будет последним, потому что я набью вам морду. Как профессионалу. Или вы реально мне поможете, или ваши линзы в очках станут контактными.
   Меня изрядно колотило. Нервишки.
   - Ладно, - Забатар быстро начеркал рецепт, - в регистратуре поставьте печати, пейте 1 таблетку на ночь. Гарантий дать не могу, но хотя бы выспитесь - отдохнете. А на будущее, хотите еще гипноз? Чем больше вы узнаете об этом Жене, тем вероятнее, что он скоро покинет вас.
  
   ***
   Я поехал к маме. Ей уже за восемьдесят, перенесла инсульт, говорит но плохо. Ехать расспрашивать, знает ли она Женю? Тяжко мне на сердце. Пока вел машину по московским пробкам, вдруг остро ощутил боль за этого паренька, который в каждом письме пишет: привезите еды! Что я знаю о войне. Началась в 41 кончилась в 45м. Наши победили. Подпустили немцев к Москве и поморозили тут. Потом гнали до Берлина, неплохо им надрали жопу под Сталинградом и Курском... Ну, еще ветераны выходят с орденами на улицы 9-го мая. Я их уважаю. Иногда. А иногда ненавижу, когда трясут медальками и корочками и лезут повсюду без очереди. Хотя, вообще-то больше уважаю: Даже наклейку на заднее стекло прилепил: "Спасибо деду за победу!", а Георгиевская ленточка на антенне уже истрепалась. Боль перешла в глухое раздражение, как всякий раз, когда я бессилен что-либо изменить.
   Кто мне этот Женя? Видал бы я его... хочу спокойно спать. Хочу не думать о том, что меня не касается. У меня бизнес. Я оптовый поставщик продуктов в большую сеть магазинов. Не бедствую, кручусь как белка, а тут этот Женя... Да какого хрена? Раздражение навалилось внезапно. Не оставляло ощущение беспокойства. Будто я взял денег у кого-то и забыл отдать, точнее забыл у кого взял... или нет, у кого ясно, а вот где этот кто-то, и почему он так настойчиво просит отдать должок? Да хрен ему! Пошел он!...
  
   И я, не отрывая руки от руля, правой достал первое письмо, написанное мной сегодня под гипнозом. Тот же круглый почерк. Сидят по избам, вояки, и выходят только за продовольствием! Нормально? Немцы в 2-х шагах от Москвы, а они еду ищут. Штаны ему рваные дали. Обиделся!
   И вдруг меня будто мордой окунули прямо в перец. Зажгло все лицо, я вдавил педаль тормоза, потому что глаза заволокла пелена. Слезы сами собой потекли. А я как малое дитя сидел и вытирал их кулаками. Горло перехватило. Дышать не могу. Что со мной?! Сзади гудели, я сквозь вату слышал матюки. Да что со мной?! Я с детства, с 15 лет не плакал. Сижу, как дурак и истекаю слезами. Не могу вести машину.
   Через пять минут отпустило. Я прижался к тротуару. Остановился подумать и успокоиться. Почему я поехал к маме? Я вдруг вспомнил, что у нее были брат и сестры: Игорь, Люся, Шура - мои тетки и дядька, они уже умерли все. Мама с ними не особенно дружила. Точнее они с ней. Всякий раз, когда в моем детстве они встречались, через несколько часов разговора расставались в дикой ссоре, припоминая друг другу все обиды. Так что, у меня от этих родственников никаких позитивных воспоминаний не осталось.
   ***
  
  
   Мама живет в своей двушке в Кунцево. За ней ухаживает сиделка, тут я не жалею средств, мама, это - святое. И помыта и накормлена и два раза в месяц мы приезжаем всей семьей, детки мои морщатся, конечно, но бабушку целуют. Ритуал. Мама улыбается левой стороной. Сиделка - Нина, я ее выписал из небольшого городка Архангельской области - Вельска. Старательная и честная тетка. Она почти все деньги, что я выплачиваю два раза в месяц, отправляет родным в деревню. Сейчас в Москве учится ее старший внук. Иногда навещает бабушку, я не возражаю. С него довольно быстро слетел налет провинциальной чешуи. Говорит уже по-московски, а вот поведение сохранил тамошнее. Я улыбнулся. Смешной парень. "А от-чегой-то вы от-все запираете? Кто возьмет?" Я: а у вас, что не запирают? А как воры? "Да, на кой? Чего брать? Да и куда деть? Нет, у нас не запирают. Вона палка у двери стоит - хозяина дома нет. Никто и не входит." Я к ним приехал, ходил, открыв рот: страна непуганых идиотов. Да прут-то не от того, что нужно, а от того, что можно спереть, и за это ничего не будет. Он пожал плечами: "если взяли то, значит нужно... пущай..." Теперь научился следить за вещами, как лишился двух мобильников и куртки, сразу стал смотреть за вещами и комнату в общаге запирать. Дураков нужно учить. Если, конечно, их можно чему-то научить.
   Дверь открыла Нина. Мама сидит в гостиной и смотрит телевизор.
   - Привет, мамуль!
   - Здрвуй... - она кивнула, качнула левой рукой. - Все вряке?
   - Все в порядке, мам. Нина, сделайте, пожалуйста чаю... - Нина удалилась на кухню.
   - Мама, скажи, ты знаешь кто такой Женя Ефимов?
   Глаза от телевизора перешли на меня.
   - Брт.
   - Твой брат? Я о нем ничего не слышал. - ее глаза увлажнились.
   - Умр.
   - Умер? Давно?
   Кивнула.
   - Пгип. Навне.
   - Погиб на войне?
   Кивнула.
   Не могу видеть, когда мама плачет.
   - Он мня бил.
   - Бил?!
   Она покачала головой.
   - Любил, - вдруг произнесла очень ясно. -тока он. Юнька... Юнечка. А птом ушел навну и не пшол.
   - А почему я о нем ничего не знал?
   Пожала левым плечом. Смотрит куда-то в себя.
   - Яго поню... искали.
   - Почему искали?
   - Прпал. Бзвести.
   Я сел напротив мамы. Она больше не плачет. А я у меня ком в горле. Дядька, которого я не знал, рвется через меня к нам, живым.
   - А что о нем известно?
   Она левой рукой показала на комод.
   - Орой!
   Я выдвинул ящик.
   - Бри абом.
   Я взял альбом с фотографиями.
   - Пакет.
   Я нашел большой пакет, из него высыпались на стол пожелтевшие прямоугольнички на школьной разлинованной бумаге, я узнал круглый знакомый почерк.
   Дядя Женя.
   - Сколько ему было?
   - Девнацать. - Я понял, девятнадцать. - Он за папу шол. Бронь бла.
   Понятно. У парня была бронь, отца призвали воевать и он снял бронь и пошел на войну. На смерть. И сгинул. У меня вдруг заболела голова. До сих пор война меня не касалась, никаким боком. Разве что, когда одноклассник летчик в 84м погиб в Афганистане... оплакали, простились, забыли. А тут война, которая уже, казалось бы, ничем из нынешнего поколения и никому... оказалась вот она. Мой дядя погиб. Пропал без вести. И что ему теперь нужно? Почему я не могу спать?
   Я нашел те письма, что сам же написал вчера и сегодня. А потом я нашел письмо от 11/ХI-41 и меня уже не раздражал красноармейский привет. Я улыбнулся. Женя из ночного кошмара обрел реальность, память. Почему я? Может быть, док Забатар ответит?
   ***
  
   Увидев меня, психиатр отступил. Притворно закрылся руками, увидев мою озабоченную, но вполне доброжелательную морду.
   - Бить не будете?
   - Не буду, - я улыбнулся и положил пакет с письмами на стол. - Это мой дядя.
   - Женя Ефимов?
   - Да, Евгений Иванович Ефимов 22 года рождения, токарь депо Савеловское. В сентябре 1941 призвали на военную службу его отца - машиниста Ивана Алексеевича, так парень снял с себя бронь и ушел вместо отца. В семье оставалось еще 4 младших сестер и брат. Самая младшая - моя мать.
   - Что вам удалось узнать о нем еще? Сны продолжаются?
   Я покачал головой.
   - Нет, сегодня спал спокойно. Ничего не снилось.
   Забатар принялся читать письма от Жени.
   Я их уже все перечитал. Я до полуночи сидел в интернете, изучая, что происходило в дни, когда Женя писал и отправлял свои письма. А для меня оживал девятнадцатилетний мальчик, которому пришлось уйти на фронт, чтоб в семье остался реальный кормилец - отец.
   До февраля 42 года он был в Павшино и Тушино на тактической подготовке. Я понял, что парень попал в резерв ВГК, потому что с 16 октября (дня призыва) он до середины февраля в боях не участвовал. Выходит и ополчение и подвиг героев-Панфиловцев и контрнаступление под Истрой 5 декабря все это прошло без его участия.
   ***
   12/II-42 г.
   Добрый день или вечер Мама, Папа, Люся, Шура, Игорь, Юленька и дедушка. Шлю я вам свой сердечный привет и желаю наилучшей жизни, сообщаю что недавно проехал ст Савелово и прибыли на ст Кашино с которой я вам шлю письма. Мама пройдиной путь ехали благополучно. Мама отправились из Москвы 4-II-42г. В 14 30. стоянок не было ни где до самого Димитрова, проехал я Лианозово посмотрел на родную станцию на родные лиса где провел свое детство. Теперь остановить ясно что ездил на город Л. Мама меня папа проводил до последних часов моей отправки передай ему большое спасибо что он до последней минуты заботился обо мне. Мама проехал Лианозово глядя в окно товарного эшелона хотя в последний раз увидать свою родную станцию. Мама ты прости меня за все мои проказы совершенные в моей жизни. Мам я осознал все сколько нерв и здоровья потратила ты воспитывая нас в трудные минуты жизни. Мама но я иду на битву за тебя, за отца который меня воспитывал и дал мне руки ноги и голову я иду за младших братьев и сестер которых воспитывает отец. Я осознал все только тогда когда попал в армию. Но это все я прожил во сне. Теперь все близится час расплаты с фашистами я буду биться до последнего дыхания. Пока досвидания остаюсь ваш сын разваедчик Женя.
   Жду ответа
   ППС 261 528 СП взвод пешей разведки.
   Напишите Наде письмо и предайте ей привет.
  
  
  
   15 февраля он уже пишет из Бологого. Шлет всем привет, все еще не в бою. Говорит, что кормят 2 раза в сутки и ему этого мало. Он извиняется, и говорит, что когда приедут на фронт начнут кормить лучше.
  
   24 февраля он уже в Новой Руссе. Начались бои.
   ... Мама пока я жив и здоров. Отдыхали в деревне после 2-х суточного боя... немцы крепко держались в деревне, которую мы занимаем. Мама это второе крещение, которое после войны если останусь жив будет памятью. Мама, Саша, ты его знаешь, был ранен и остался на поле боя и больше я его не видел. Мама, что пришлось мне пережить в эти дни я этого не представлял себе. Когда мы только приехали на ст Черный Дор то шли пешком 100 км которые шли 3-е суток. И ни чем не были обеспечены. То что было у меня баранок хлеба в течение суток я съел а потом был нисчем. Мама напиши как живете вы как Надя пишет ли она письма или нет? Пока досвидания остаюсь Женя.
  
   Следом он пишет письмо сестре Надежде, которая уехала со своим КБ в эвакуацию в Свердловск. Он описывает тот же 2-х суточный бой, но добавляет: ...мы заняли населенный пункт ХХХХХ в Ленинградской области (?) ... фашисты оступая сжигают деревни уводя весь скот так что разоряю наших мирных жителей (этой фразы я не понял, может быть, разоряют?) ...
   И последнее письмо.
   4/III-42г.
   Добрый день Мамочка, Папочка, Люся, Шура, Игорь, Юленька и дедушка. Шлю я вам свой сердечный привет и желаю наилучшей жизни Сообщаю что пока еще жив и здоров, прошел еще несколько боев через которые пришлось многим моим друзьям лечь в землю. Мама живу я пока в лесу, делаем шалаши из елок и разводим костер. Сейчас пишу из шалаша, в котором живу уже 3-е суток. Фронт находится в 1.5 километрах так что мины разрываются рядом свистят пули так что смерть получить очень просто. Мама я не знаю останусь ли я жив после последнего боя который будет в ближайшее время. Мама если меня не будет то тебе напишет письмо Саша Левков я ему оставил адрес а он лежит в госпитале он знает обо всем что творится на фронте. Мама я получил от Нади 8 писем в один раз так был рад что сестра еще помнит своего брата. Пока досвидания остаюсь ваш сын, Л. (этого я не понял).
   Головоломка сложилась. Остались три вопроса: как дядя Женя пролез в мою голову? И второе - как мне отдать ему долг? И в чем этот долг состоит? Что ему нужно? Ведь не есть же он хочет? Молебен заказать? Денег нищим дать или нет, ветеранам? Что?!
  
   Забатар положил последнее письмо.
   - Вы знаете, я ведь тоже не сидел, сложа руки. Вы понимаете, что хочет ваш дядя?
   - Что может хотеть мертвый? Чтоб помнили?
   - Ну и этого тоже, но мне кажется, чего-то еще. Я не вижу похоронки.
   - А ее нет, - сказал я. - Он без вести пропал.
   - А вот это серьезно. Вы видите - он разведчик. Я так думаю, его послали в тыл к немцам или через линию фронта и он не вернулся.
   - Значит погиб.
   - Вот и не так. - психиатр достал сигарету, - вы не против? - Я махнул рукой.
   - Курите.
   - Так вот, пропасть без вести не лучше чем попасть в плен. В общем это одно и то же. Даже если он потом погиб, на нем остается пятно предателя. Нужно доказательство его честной смерти. А что означает честь, честное имя для мальчка в 42 году. Тогда все было не так как сейчас. Вы представляете, его совесть все эти году не успокоится. Вы верите в жизнь после смерти? Жизнь разума, если хотите - души?
   - Я уже не знаю, что и думать. Во что верить? - Я действительно пребывал в смятении. Для меня дядя Женя стал тем недостающим звеном, что прорастило в сердце осознание прошедшей шестьдесят лет назад войны. - Что я могу сделать для него? Найти могилу? Нанять экстрасенсов? Следопытов? Перекопать все леса в Ленинградской и Новгородской областях? Как мне вернуть долг?
   Забатар положил передо мной бумажку.
   - Вам не нужны экстрасенсы, вы сами имеете контакт с вашим дядей. Здесь институт мозга в Пущино, позвоните этому человеку, он как раз занимается подобными случаями.
   - И что?
   - Мне кажется, у вас может быть шанс самому выяснить все. Ведь одно дело тревожить дух усопших, совсем другое отозваться на зов с той стороны. Вы ничем не рискуете. Поезжайте.
   - Это дорого?
   - Не надо говорить о деньгах. Если спросят - заплатите, а пока не сказали - помалкивайте.
  
  
   ***
   На моей голове массивный шлем как корона с проводами, наушники, наверное, времен войны, а перед губами древняя как телефон Белла - микрофонная гарнитура. Лаборант трещит переключателями, что-то гудит, шипит и поскрипывает. Рядом неуловимо схожий с Забатаром специалист по мозгу - Левин Михаил Моисеевич. Мятые халаты относительно белого или серого цвета, запах канифоли и немного медикаментов.
   Спец по мозгу остановился перед креслом, протянул мне бумаги. Договор о добровольном участии в эксперименте. В пункте 6 зацепила внимание фраза: "Доброволец предупрежден о возможных осложнениях, которые могут возникнуть в ходе эксперимента".
   - Подпишите, пожалуйста. - Я чирканул подпись. Ученый продолжил, - вы слыхали что-нибудь о сомнологии?
   - Впервые слышу это слово.
   - Это наука о сне. Фрейд разделил сны от сновидений. Во всяком случае, в них нет ничего мистического. Однако есть теория, пока не доказанная, что наше сознание - часть общего сознания человечества - сохраняется и после смерти. Академик Вейн в семидесятые годы создал большую лабораторию, мы тут тоже немножко занимались сном. Особенно нас интересуют случаи, когда людям снятся их умершие родственники. Очень хочется, подтвердить теорию. Или как-то объяснить. Ваш случай довольно редкий, увидеть во сне родственника, о существовании которого вы даже не подозревали. И когда коллега Забатар сообщил мне о ваших ярких сновидениях, я предложил попытаться вам помочь. Вы определились, что вы хотите?
   - Я хочу знать, что он хочет?
   - Кто? - мозгоправ Левин удивился.
   - Женя - мой дядя. Погибший на войне. Я ведь вижу во сне все его глазами. И все так реально, что будто бы не сон, а реальность.
   - А что может хотеть умерший? - повторил ученый мой же вопрос. - Я материалист. Все что вы видите, порождено вашим мозгом, вероятно инициировано какими-то флюктуациями в ЕЭИП. Но как вы понимаете, все это только гипотеза. Вы понимаете?
   Я кивнул. Со шлемом на голове это было нелегко.
   - Я в 1993 году не стал защищать кандидатскую по теме "Флюктуации свободных электронов в кристаллической решетке..." в общем, я физик-твердотельщик. Это сейчас я - коммерсант. Превратности судьбы. Так что, можете объяснять, я многое понимаю.
   Михаил Моисеевич удовлетворенно улыбнулся.
   - Это сильно упрощает задачу. Я могу лишь сделать так, чтоб вы пообщались со своим же отражением - Женей. Поймите, это не ваш дядя. Это вы воплощенные в его памяти. А точнее остатки его памяти, почему-то сохранившиеся в информационном поле планеты, нашли именно вас. А вот как она к вам попала, как вообще происходит выбор - я не могу объяснить, пока не могу. Пока не доказана теория поля единого сознания. Это уже удел трансцендентности. Впрочем, мы попробуем зацепить этот элемент вашей психики.
   - То есть я увижу его?
   - Не его, а его глазами все окружающее. Поймете, что с ним случилось? Вы нам расскажете, что и как увидите. Я не могу описать, как это будет. Сейчас я вам сделаю укол, вы будете часто и глубоко дышать, закружится голова, но вы не перестанете дышать, а потом... потом вы уже будете там. Вернетесь - расскажете. Готовы?
   Я кивнул.
   - Да. - Я готов, даже если не вернусь.
  
  
  
   Часть 2.
  
   Работа над ошибками
  
  
   - Андрюш, проснись!
   Отец потряс меня за плечо. Я - сова. До трех ночи писал диплом. Это громко сказано - писал. Пока сочинял ядро - главную тему. Рука у отца жесткая, будто пассатижами защемил плечо. Я попытался выдернуться. Пустое дело. - Проснись, тебе письмо!
   Я приоткрыл глаза. Под левой мышкой у отца зажаты Красная звезда, Правда, Известия, а в руке обычный конвертик.
   - Чево за письмо? - я тупил.
   - От Анны Савельевой из деревни Мамоновщина. Кстати, кто это?
   Я затупил еще сильнее. А кто это? Че за деревня такая?
   - Па, а кто это? - я протер глаза кулаками.
   Отец пожал плечами.
   - Я думал - ты знаешь. Письмо - тебе. Видишь, написано: "Александрову Андрею Викторовичу". И адрес наш.
   Я окончательно проснулся. Это еще что за незнакомые селяне? - Хочешь, я прочту?
   - Нет уж! - не хватало еще, чтоб там было что-то вроде: " помнишь стройотряд?" Сколько их тогда было Ань, Люб, Кать... Отцу не обязательно знать о моих приключениях. Я вскрыл конверт и выдернул письмо. Отец продолжал стоять рядом. - Па, спасибо, я прочитаю.
   - Ну, мне же интересно! - я аж поперхнулся от такого нахальства.
   Че тебе интересно? Письмо-то - мне!
   Отец кивнул, сделал понимающие глаза, но с места не сдвинулся.
   - Читай свои газеты! - я нарочно не разворачивал тетрадный листик.
   - Не груби отцу! - сказала мама из кухни, - завтракать иди, все остыло!
   Я ждал, зажав листок в руке. Отец сел в кресло в моей комнате и демонстративно развернул "Красную звезду". Я расправил листок и уставился в несколько строчек:
   "Здравствуйте Андрей Викторович. Пишет вам ветеран войны Савельева Анна Николаевна. Сообщаю Вам, что ваш родственник Ефимов Евгений погиб в марте 1942 года и похоронен не в братской могиле у д. Мамоновщина, как значится в архиве военкомата г. Демянска. Я покажу вам могилу, когда вы приедете. Приглашаю в любые выходные. 12 марта будет пятьдесят лет со дня его казни. Проезд поездом до г. Осташков оттуда между городним автобусом на Демянск, сойдете у поворота на д. Мамоновщина, а там 2 км пешком. Савельева А.Н. 1/III-91 г."
   Я перечитал десять строчек. Первый вопрос: кто это Женя Ефимов? Вопрос второй: При чем тут я?
   "ДОБАВЬТЕ ПОПЕРЕЧНУЮ ИМПУЛЬСАЦИЮ НА ТАЛАМИЧЕСКУЮ ЗОНУ!"
  
   - Мам! - отец всегда так обращается к моей маме, - Какая-то женщина написала, что знает, где могила Жени!
   Мама появилась в дверях.
   - А мне сказали, - она вытирала руки передником, - письмо из Демянского военкомата, что он захоронен в деревне Мамонтовка или как-то.
   - Мамоновщина, - прочитал я адрес с конверта. - Так вот, некто Анна Савельева пишет почему-то мне, что знает, где похоронен Евгений Ефимов, но это не могила в Мамоновщине.
   - А почему - тебе? - мама взяла конверт и письмо. Я пожал плчами, а отец смотрел на нас поверх газеты "Правда". Мама прочитала письмо и поглядела на папу. - Отец, надо ехать.
   - Может, подождем, пока подсохнет? Все-таки март на дворе. Там наверняка такая каша под колесами будет. Уверен, что за полвека дороги лучше не стали.
   Я оживился. Про брата мамы Женю, который погиб, а точнее - пропал на войне, я ничего не знал. И вот определилось, что он казнен, погиб в 42 году где-то в новгородских лесах в краю Селигерских озер.
   - Па, на Ниве пройдем. Давайте в эту субботу махнем? - Отец поглядел на маму, та пожала плечами.
   - Езжайте, ты ж знаешь, у меня черная суббота. И поменяться не с кем.
   - Не хочешь навестить могилу брата? - отец не упускал возможности подцепить мамулю.
   - Хочу! Но не могу вот так... - мама всплеснула руками, - Очень хочу, но вот вы съездите, все разузнаете, а я с вами уже на 9 мая и съезжу, поклонюсь Женечке, цветочков отвезу.
   Я молчал. Не выспался, письмо - черт знает откуда, сижу в трусах и разговор какой-то непонятный. Будто сон не кончился, а перешел в какую-то полуреальность. Вот сейчас я рванусь, открою глаза и окажется, что спал. А мне все это приснилось.
   " ОСЛАБЬ ОТРИЦАТЕЛЬНУЮ ОБРАТНУЮ СВЯЗЬ, ПУСКАЙ РАСТОРМОЗИТСЯ!"
  
   Наша Нива катится на север по заснеженной дороге в объезд Осташкова. Я за рулем, отец - рядом, прикрыл глаза и только, когда на слишком уж жестких ухабах стукается головой о стойку и приоткрывает левый глаз.
   - Не устал? - я покачал головой.- Может, поведу? Давай, я на грунтовке возьмусь?
   - Ладно, за Селищем поменяемся.
   Опять ощущение, что все происходит во сне, ирреальность, будто я сразу в двух местах. Только никак не пойму где еще. Дежа вю, я тут был? Нет, точно не бывал.
   Боже мой... Дрын-дрын-дрын... стиральная доска. Рвеницы! Гнутище! Я откуда-то знаю эти места. Жестяная табличка с указателем - стрелкой: -> Мамоновщина 2 км. Вон она!
   Надо быть полным кретином, чтобы поехать сюда в марте. Полный привод, пониженная передача и отключенный дифференциал. "Нива" прорвется. Уже полдень. После полудня. Дети в школу? Нет, уроки закончились. Мы с ревом и хряпом, плюясь глиной из-под колес, вползаем в деревню. Краем колеи идут школьницы. Я подбираюсь к ним. Девчонки посторонились, чтоб глинистая вода со снегом не захлестнула резиновые сапоги. Одна поворачивается ко мне.
   - Аня! - Это она! Глаза, губы... нет, та была бледная и слезы, а тут румянец во всю щеку, кровь с молоком.
   "ДЕРЖИ ЧАСТОТУ! ОН СРЫВАЕТСЯ! НЕ ДАВАЙ ЕМУ УЙТИ ЗА ГРАНЬ"
   - Вы меня знаете? - девчонки замерли. Одна удивлено приоткрыла ротик. Я опустил стекло, хотел открыть дверь, но понял, что вылезать придется в гигантскую лужу.
   - Ты похожа... - я запнулся.
   - Говорят, я похожа на бабушку. - Девушка Аня говорила без смущения, кокетства. Но девчонки - подружки хихикнули. Я вспомнил, что мне двадцать один, и могу быть вполне в их вкусе.
   - Да, именно, я ищу твою бабушку. Она мне письмо прислала.
   - Вы - Александров? Андрей? - осведомленность девушки удивила. Отец помалкивал, улыбаясь, предоставил мне отдуваться. А девушка почему-то покраснела и закрыла рот рукой.
   - Да. А что удивительного?
   Она нервно хихикнула. Подружки зашипели чего-то.
   - Мы думали - вы старый. Бабушка говорила... - она поправилась, - говорит. То есть, когда рассказывала про солдата Женю.
   Мне стало неудобно разговаривать через окошко.
   - Может быть, поговорим в доме? Пригласишь?
   Девчонки подхватились. "Ой! Конечно! Пойдемте, мы покажем!". Они поскакали через лужи, а мы на малой передаче, рыча и плюясь грязью, поползли следом.
   Большая изба - пятистенок. Двор, забор, сарай, кобелек хриплым лаем встретил нас. Аня погладила его. Заскулил, хвост как пропеллер. Косится на нас. Буркнул что-то.
   - Да вы проходите в дом, - сказала Аня, прицепляя песика. - Он добрый, лает для виду. Бабушка скоро придет. Она утром поехала в Печище к тете. - Аня проворно накрывала на стол. А мы с отцом осматривали комнату. Скромное жилище. Если в сенях попахивало мышами, то здесь скорее травами и немножко пылью. Неуловимый запах пожилого человека. На стенах пожелтевшие фотографии, лампочка на витом шнуре под оранжевым абажуром с бахромой, белые хб занавески с красными петухами - ручная вышивка. Все просто, не богато. Но от этой простоты защемило в сердце.
   - Тетя Маруся старая, так бабушка к ней ездит - прибраться помочь, приготовить, да и просто поговорить. Зовет к себе, а баба Маруся не хочет, говорит, там родилась, войну пережила и помру там. - Аня отошла от стола и как-то странно сделала руками, вроде как пригласила к столу и поклонилась. Любопытный жест. Я его понял, как "милости просим!".
   - А что она про солдата Женю рассказывала? - спросил отец, присев к столу. Аня наливала ему чай в фарфоровую чашку.
   - Вам покрепче? - отец кивнул, - Да не много, она как начинает рассказывать - всегда плачет. Жалко ее. - Аня вдруг оживилась, побежала куда-то за занавеску и вернулась с красной коробочкой. - Вот! Это ее.
   В коробочке лежал орден боевого красного знамени.
   - Она воевала?
   - Партизанила. Тут было много партизан. А этот орден ей дали в пятнадцать лет, она целую армию наших солдат через болота провела, и они немцам прямо в зад ударили! А потом еще она тоже водила, из окружения, но уже поменьше. Ей этот орден после войны дали. - Под орденом оказалась желтая вырезка из газеты: "Награда юной партизанке". Аня возбужденно рассказывала: - а про бабушку хотели рассказ писать - из серии "Пионеры-герои", даже писатель приезжал, расспрашивал. Баба Аня ему много рассказывала. И про вашего Женю. - Аня пожала плечиками. - Может быть вам молока налить? Парное! У моей мамы корова, так молоко утрешнее, хотите?
   - А дедушка где-же? - перевел тему отец.
   - Ой! - Аня по-бабьи махнула рукой, - сбег он. На целину. Я его и не помню. Только фотокарточки видела. Баба Аня говорила, что поехал лучшей жизни искать и пропал.
   - В пятьдесят седьмом, - негромко сказал отец. - Немудрено, что ты его не помнишь.
   Я произвел в голове несложные расчеты. В 42-43 бабе Ане - 15 лет, в 57 - 29, взрослая женщина, и сейчас ей не так уж много, около семидесяти. Ездит тетке помогать.
   - Да вы ешьте - пейте. - Я взял краюху, зачерпнул из масленки янтарного масла. - Это наше масло, не магазинное.
   - А ты в каком классе? - спросил я.
   - В девятом! У нас - десятилетка. Большая деревня. - Аня вдруг покраснела. Чего-то застыдилась. - Я в техникум буду поступать, - сказала вдруг, в Твери.
   Я невольно улыбнулся. Тщательно скрываемый комплекс девочки все-таки прорвался. А отец опять решил сменить тему.
   - Так что же бабушка про Женю рассказывала?
   Аня отнесла орден и присела к столу.
   - Я без подробностей расскажу, ладно? А то... - она как-то нервно сглотнула.
   - Расскажи, как можешь. - Я жевал бутерброд с маслом и запивал крепким чаем из большой кружки с отбитой ручкой. На дне никак не мог раствориться кусок рафинада.
   - Бабушке было тогда как мне - пятнадцать. Это весной сорок второго, она тоже была в Печище - у тети Маруси. Немцы их сгоняли на работу. Укрепления строили, землянки. Солдат наших много там погибло. Немцы были злые очень. Если раненого находили или разведчика - сразу стреляли. А один раненый во двор заполз, так всех повесили, кто в доме жил и взрослых и детей. Я представить себе такого не могу. - Аня рассказывала как-то спокойно.
   - И не надо представлять, - хрипло сказал отец. У меня тоже горло перехватило. - Фашисты - они и есть - фашисты. Звери. Ты - про Женю...
   - Ну вот. Женя ваш, он разведчик, их там схватили троих, а одного отпустили. Женя говорил - он выдал их. Привел прямо в засаду. Так предателя того - расстрелял командир. Бабушка точно знает. - Я улыбнулся. Снова накатило ощущение раздвоения, да этот солдатик мне не нравился. Все время шептал нервно...
   "ДИСПЕРСИЯ! СТАБИЛИЗИРУЙ КАНАЛ! СРЫВАЕТСЯ ПО СРЕДНИМ ЧАСТОТАМ!"
   - Значит, их предали?
   - Да. Бабушка говорит, что их пытали, а потом Женю вывели и кинули у сарая. А пока с другим занимались, она хотела ему помочь, руки развязать. А там проволокой было так скручено. Женя ей говорил. Бабушка, говорит - бредил. Так все несвязно. Шептал.
   - Она запомнила?
   - Ну да. Вот адрес ваш шептал. Бабушка наизусть запомнила "Москва, улица Кунцевская дом 1 квартира двадцать три. Александрову Андрею Викторовичу." Только он почему-то сказал ей написать письмо в девяносто первом году. Наверное, умом тронулся.
   - Как видишь - нет. В своем уме был. - Сказал отец хмуро. - Откуда он только узнал? Мы эту квартиру в 86-м получили. Ты что-нибудь понимаешь? -Я пожал плечами и покачал головой. - Мистика!
   - Вот и бабушка не верила. Она три раза посылала письма и три раза они возвращались - адресат не значится. А вот сейчас вы приехали. Значит, все правильно?
   - А что он еще шептал? Что бабушка рассказывала?
   - Ой! Что шептал - не знаю, бабушка больше ничего не говорила. Сказала, что ей в НКВД велели молчать. А вот потом их повесили. Бабушка поглядела, куда их немцы закопали, и они с теткой ночью перенесли к ней в огород и там захоронили. Вот.
   - Значит, его могила в Печище?
   - Ну да. Только она не оформлена как могила. Бабушка сказала, если не найдет вас, перезахоронит уж. А вы вот - нашлись!
   Во дворе загромыхало, ухнуло. Истошно-радостно залаял пес. Застонал в рыданиях, торопясь рассказать все новости на собачьем языке.
   - А вот и бабушка! - Аня сорвалась и выскочила в сени. - А у нас гости! - весело объявила она. - Из Москвы!
   "ДЕРЖИ КАНАЛ! СРЫВАЕТСЯ!"
   Еще совсем не старая женщина вошла в комнату, всунула ноги в обрезанные валенки с подшитыми кожей задниками. Присела на лавку у самой двери, и устало поглядела на нас.
   - Машина у ворот. Номера из Москвы. Все, значит - правильно? Ну - здравствуйте, гости дорогие. И кто из вас Александров Андрей? - она поглядела на отца. - Вы? Больно молоды. Он говорил - товарищ его.
   - Александровы мы оба, - сказал отец - Я - Виктор, а он мой сын - Андрей.
   Женщина дернула рукой, словно сомневаясь, но довела крестное знамение.
   - Вот как, стало быть? Чудны дела Твои, Господи! Я уж не знаю, что и подумать. - Она вдруг вспомнила про жадно глядящую на нее внучку. - Чего уставилась, егоза! Уроки марш делать! Накормила гостей? - Аня истово кивнула. - Молодец! Вот что еще... вот тебе пятерик - сбегай-ка в сельмаг, возьми бутылочку.
   Девочка схватила деньги и пулей вылетела за дверь.
   - А ей дадут?
   - Расскажет, что у меня за гости - дадут, да вы располагайтесь. Разговор долгий.
   - Мы за рулем, - сказал я. - Нам еще ехать домой.
   - Завтра поедете, - сказала женщина так, что спорить с ней, мы поняли - бессмысленно. - Вот что, дорогие мои. Не знаю уж чему верить, но коль вы - тут, значит, он не бредил. Много чего говорил. Но главное - вот что: "Надежде - сестре отправил последнее письмо. Скажи Андрею, чтобы забрал. Там про него. Восьмого марта отправил. Выходной." Я тогда не поняла его. Выходным то восьмое марта стало уж после войны. А это он, значит, чтоб вы поверили, что правду говорит. Откровение ему было перед смертью. Я так понимаю теперь. А тогда что ж? Вот вы понимаете: "Трехпалый Борис развалит союз"? Что это значит?
   Я пожал плечами. Отец помрачнел.
   - Так и сказал?
   - Да. Трехпалый Борис. Это кто? Вы понимаете?
   Отец промолчал.
   Прилетела Анюта, за пазухой поллитровочка - бескозырка - "белая головка".
   - Валька не хотела давать, говорит: "соплями не вышла". А я ей рассказала, что люди у нас из Москвы... так она сразу и дала. Сказала, что обязательно придет. Только магазин закроет.
   - Ну вот, гости дорогие, кто ж вас теперь отпустит? - Женщина улыбнулась. Вся деревня придет.
   - Зачем? - не понял я.
   - Все правильно, - сказал отец. - Мы остаемся. На могилу завтра поедем.
   Кажется, они с Анной отлично поняли друг друга.
   "РЕЗОНАНС НА АЛКОГОЛЬ! НИВЕЛИРУЙТЕ, ЕЩЕ! РЕЗОНАНСА НАМ НЕ ХВАТАЛО!"
   Анна Савельева правду сказала. Народу набилось - человек двадцать или тридцать. Кто не мог сидеть - стоял. Рассказывали о войне, плакали, пили не чокаясь, принесли еще... я отключился после третьего стакана фронтовых 100 граммов. Запомнил только две граненых стопочки накрытых черными горбушками и две свечечки желтеньких вставленных в плошку с перловой кашей. Свечки, треща, горели, воск стекал в кашу. Потом пели, протяжно, грустно...
  
   Давно я не был у тети Нади. Сестра моей мамы, сестра дяди Жени. Ей он написал последнее письмо. Только я был уверен, что последнее письмо он писал 4 марта, а не восьмого.
   Разговор с теткой Надей получился сложный. Упреки, что все племянники ее забыли. Что родная сестра знать не хочет. Под такой соус говорить, что приехал за письмом, значит нарваться на фигулю. Поэтому, я выбрал тактику примирения и рассказал, что мы нашли могилу дяди Жени. Эта новость тетю Надю пробудила от обид. Она заинтересовалась. Потом ударилась в воспоминания. С ее слов выходило, что Женя пошел добровольцем вместо отца - деда моего Ивана Алексеевича. Я осторожно подвел тетку к последнему письму.
   - Тетя Надя, вот какая ерунда выходит, у мамы хранятся его письма, так последнее от четвертого марта сорок второго, а Анна Савельева говорит, будто Женя ей сказал, что последнее отправил вам восьмого. Вы его получили?
   Наступила долгая пауза. Тетка вышла на кухню, вернулась с беломором и пепельницей. Курила молча, потом сказала.
   - Глупость какая-то. Я тогда подумала, что он заболел. Умом повредился от войны и страха. Как это цензура пропустила?
   - А что там такого?
   Она пожала плечами. На мундштуке беломорины отпечаталась помада. Тетка двумя пальцами правой руки держала папиросу. Едучий дым щипал глаза.
   - Я не знаю. Я вообще думаю, что писал не он и не мне. Но сохранила этот бред.
   - Я могу взглянуть? - Я внутренне напрягся. - Анна Савельева уверена, что перед казнью на дядю Женю сошло Откровение, и он много чего непонятного наговорил.
   Она замяла Беломор в пепельнице, поднялась и вышла в спальню. Вернулась, держа в руке желтый листок. И снова у меня пошло двоение в глазах, будто через стекла смотрю.
   - Я сама не знаю, почему тогда же не сожгла его. Может быть, хотела, да забыла, а потом когда стало ясно, что он пропал без вести... решила сберечь. Все-таки, это его последнее письмо.
  
   "ДИСПЕРСИЯ! СВЕДИТЕ КАНАЛЫ! УБИРАЙТЕ ВТОРУЮ ВОЛНУ"
   Пламенный красноармейский привет!
   Здравствуй, дорогая моя сестра Наденька! Не удивляйся, что рука не моя. Я чистил тут оружие и немного порезался. А завтра, наверное, пойдем в бой. Так что письмо пишет мой боевой товарищ Александров Андрей. Ты не волнуйся, воевать эта пустяшная рана мне не помешает. Ель тут надо мной огромная, знаешь Цинандали вспомнил, как пили, а ты помнишь? Серега - Предатель, напился и Развалился под ногами учителя, да как захрапит на Всю страну! Когда вернешься в Москву, тебя найдет Андрей Александров, расскажет, где я, да как... Передавай привет Боре Березе, Толику Чубику - зазнайке, как вспомню его огненную шевелюру смех разбирает. Все, тут не айс, но мы держимся, немцев бьем, их обязательно нужно всех убить, но если этого не сделать, нас расстреляют из танков. В октябре у тебя день рождения? Могу не успеть.
   Да, чуть не забыл, они осенью собираются у Толика на Пятницкой, там их всех сразу можно найти. Андрюху Козыря и Гусь будет, и Лис. Обнимаю, тетка(зачеркнуто), прости, сестренка! Надеюсь свидемся, если вернусь - забиру.
   Наденька, сбереги это письмо, если я не вернусь. Наследникам отдашь. Твой верный брат - Женя-туннельный диод.
   8/III-42г.
  
   Меня прошиб холодный пот, когда дочитал до конца. Тоннельный диод - это мое студенческое прозвище, за худобу и тему диссертации.
   Почерк - мой. Это я писал. Я... с ума сойти!
   "РЕЗОНАНС! ДАВАЙТЕ ВЫВОДИТЬ! На СЧЕТ ТРИ..."
  
   Я открыл глаза. Теплый ветерок из кондиционера ласкал волосы и взмокшее лицо. Кто-то осторожно снял с головы шлем. Увесистая штука, похожие на золотистые дреды - короткие толстые витые антенны. Полумрак.
   - Андрей Викторович! Вы в порядке? - ассистент Юра по прозвищу Юро Кей - в своем репертуаре. Заразная это штука - американские боевики. Я никак не отойду от ощущения, что нахожусь в другом месте. Должен находится. И оборудование кругом слишком уж современное. Ощущение, что садился в более старое кресло и шлем был с толстым шлейфом проводов. Впрочем, ощущение похожее на дежа вю. Будто после очень яркого сна.
   - Юр, а чего-то я периодически слышал какие-то команды - фразы?
   - Какие фразы, Андрей Викторович?
   - Дисперсия! Резонанс! Сдвиньте частоту! Ты с кем тут?
   Юра вытаращился на меня.
   - Андрей Викторович! Я тут один и я молчал. Да и чего говорить, вы ж сами настраивали блок ФАПЧ, чего мне вмешиваться? Вот все записано, протокол в отдельном файле. Время эксперимента - час двадцать три минуты. Все параметры в норме, давление, пульс, КГР, дыхание. Было пару раз отклонение - то сердечко зачастит, то дыхание. А в целом все о-кей. Так вы в порядке?
   - Абсолютно. Видно, крепко я поспал. Значит, мне приснилось.
   - А что снилось?
   - Да так, сумбур всякий. То война, то мирное время. Отца видел во сне, маму. Дядьку - на войне погибшего.
   - На какой войне? Афганской?
   - На Великой Отечественной.
   - Ого!!! - Юра болтал, но дела делал. Сложил распечатку протокола, прошил степлером. - Ну, и как там?
   - Страшно. И жестоко. - Я открыл холодильник и достал бутылочку газировки. - Юр, ты иди, я еще посижу. Нужно подумать, все обмозговать. Отчет опять же написать. Вот что, Юр... ты, пока не ушел, поройся-ка в сети, найди мне там двух человек, любые сведения. - Юра сделал стойку. - Владимир Владимирович Путин и Дмитрий Анатольевич Медведев.
   - А кто это?
   - Если б я знал, наверное, не просил бы поискать материалы. Все, что в открытом доступе.
   - Хорошо, Андрей Викторович. Это срочно?
   - Ну, вот сделаешь и дуй домой. - Юра ушел к себе.
   Сон, вызванный экспериментом - необычайно яркий, сочный, смесь реальных воспоминаний и ощущения ирреальности - сна во сне. Чья-то чужая и в тоже время моя биография. Я - не я. И рубеж - осень девяносто третьего. Да это год, когда я остался без отца. Год трагический, тяжелый, но там - в той жизни из моего сна это год фатального перелома в жизни, когда я не мог найти работу, когда мы остались без денег и пришлось бросить аспирантуру, а начались шоп-туры, челночество, рынки и контейнеры, крыши и откаты. Деньги, деньги, я ни о чем не мог думать кроме денег. Я просыпался с мыслями о деньгах, что заработаю за день и засыпал с мыслями, что чего-то кому-то должен. Это страшно. Ни на мгновение не расслабиться. Не отвлечься. Да, я неплохо раскрутился. Но я жил без друзей, потому что бизнес не терпит доверия, а дружить и не доверять нельзя. Знакомые, приятели, собутыльники, дистанция и мера доверия. Выплыла из памяти сценка из комедии Гайдая - Деловые люди: Акула Додсон - и фраза "Боливар не выдержит двоих!". Да. Бизнес, настоящий бизнес - это всегда удел одиночек, умеющих сколотить под собой команду, систему...
   Я открыл глаза и выдохнул. Ощущение будто я вывалялся в помойной яме. Господи, неужели, действительно есть реальность, где люди ни о чем не могут больше думать? Где все на свете решают только деньги?
   Да, в марте мы с отцом ездили в деревню, и нашли могилу дяди Жени. Да, тетка отдала мне странное последнее письмо, и я ломал над ним голову, а потом отец забрал листочек и оно забылось, как забываются странные события, ответа на которые найти не можешь. А дел накапливается столько, что думать о всякой несущественной информации уже некогда. Был только один разговор с отцом: "Почему письмо подписано тобой?" - спросил он. Мне нечего было сказать. Да и что можно было объяснить? Совпадение? Я пошутил: "Послание из будущего? Почему так сложно?". Отец задумался. Бывший военный летчик, штурмовик, полковник авиации, после ранения ушедший в отставку. Во время ГКЧП в августе девяносто первого он был в Белом доме, а у меня начиналась дипломная практика на одном из заводов БИСов в Зеленограде, и когда я рванулся на площадь Восстания с ним, он жестко сказал: "Хватит меня одного в этой мышеловке, занимайся дипломом!" С того времени он все время был рядом с Руцким. До самой смерти.
   Состояние двойного сознания сохранялось. Танки в ряд на мосту перед белым домом. Этого не было! Не было! Верховный совет принял решение об отставке президента Ельцина и передаче власти на остаток срока вице-президенту. Александр Владимирович доработал срок, потом еще четыре года и передал правление новому президенту Глазьеву, а я в то время уже получил лабораторию в НИИ микроэлектронники. Сказывалось знакомство и покровительство Руцкого. Он нас не забывал. Я кстати, так и не узнал, как погиб отец. Александр Владимирович пригласил меня через месяц после похорон и вручил орден, которым наградили посмертно "За заслуги перед отечеством 1 степени". А когда я спросил, за какие, он грустно улыбнулся в усы и сказал: "Это секрет".
   Все... все. Не хочу я знать чужих воспоминаний. Не реальность, а какой-то апокалипсис. Словно последний укол - черный вторник августа девяносто восьмого! "Больше трех машин в одни руки не отпускаем!". Смешно.
   Мама парализована! Я потряс головой. Нет... я только утром с ней говорил. Старенькая она, конечно, но сохранная. Жена и дочки за ней присматривают. Приходилось сделать огромное усилие, чтобы придавить это ощущение двойственности. Путин - премьер, Медведев - президент России. Кто эти люди? Откуда они вдруг взялись?
   Стойкая цепочка альтернативой истории, которую я вынес из погружения в собственное сознание. Моя лаборатория занимается созданием систем связи, и новейшие разработки это трансцендентное поле. Мы взяли термин психологов, хотя ничего такого запредельного делать не планировали. Всего-то и нужно - мысли оформить в символы и образы - обработать и передать по мобильной сети в аналогичный прибор, который выведет все на обычный дисплей. Сегодняшний эксперимент должен был показать образы моего сознания. А самые яркие образы получаются во сне. В качестве инициации сна взяли стандартную аппаратуру для наркоза - электросон, а потом просто стабилизировали порядок образов с помощью блока фазовой автоподстройки частоты.
   Я вспомнил письмо из моего сна, последнее письмо Жени Ефимова - там упоминались Березовский, Чубайс, Козырев, Гусинский, Лисовский, но все знают, что они погибли в результате страшной катастрофы в октябре 1993, когда в дом, где они проводили ночное заседание, врезался бензовоз. Сгорели даже кирпичи. Опознать не удалось никого. Официальная версия - пьяный водитель заснул за рулем. Несчастный случай. Я пожал плечами. Вот уж бред, будто они подтолкнули первого президента пойти на преступление против своей страны. Одно он совершил - подписал беловежское соглашение, когда распался СССР, народ этого ему не простил. Всей власти хватило на три года. Что-то было об этом во сне... что? Забыл.
   Вошел Юра.
   - Андрей Викторович. По Путину - почти ничего. Был проректором в СПГУ, потом исчез. Откуда взялся и куда делся - непонятно. Если только это именно тот, о ком вы спрашиваете. А вот Дмитрий Медведев - декан экономического факультета СПГУ, пишут, что станет проректором или даже ректором. Активный блоггер в Твиттере. Пишет обо всем как из пулемета, от сколько раз в день ест, до случки его кота Дорофея с какой-то Муськой Кастанеда из Испании. Редкая порода. Я еще нужен?
   Я покачал головой.
   - Иди.
   Рабочий день окончен... я смотрел на экран монитора, там автоматически рисуется график частотных зависимостей. Сдвинь я чуть-чуть диапазон навязанных импульсов, и, может быть, не было б этого сна... глупость какая-то снится. Завтра нужно поработать на других частотах.
  
   ***
   Ефимов Евгений Иванович погиб 12 марта 1942 года в деревне Печище Маревского района Новгородской области. Был захвачен во время разведки и казнен фашистами через повешенье. Местными жителями захоронен близ д. Печище как неизвестный солдат вместе с другим разведчиком. В 60-х годах все могилы погибших в боях в этом районе были перезахоронены в братскую могилу близ деревни Мамоновщина.
   В рассказе использованы реальные письма солдата. Изменены некоторые имена.
   Вечная память погибшим героям Великой отечественной войны.
  
   Сохранена орфография автора письма.
   Фазовая автоподстройка частоты
   Кожно-гальваническая реакция - регистрация активности вегетативной нервной системы.
   БИС - Большие интегральные схемы. (элементы компьютеров).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"