Один крепостной художник шибко любил барина. Что ни праздник, рисует ему валентинку. Барин говорит:
- Экой ты, братец, затейник. Не русское это. Цвет - то у тебя бойчит.
А сам тайком улыбку прячет, приятно ему. А художник уж новую задумку кумекает, как барина живописнуть ( по табелю - то он богомазом числился).
А тут и воля подоспела. Царь издал манифест. Художник закручинился, говорит барину:
- Хоть режь меня, кормилец, не пойду от тебя. Талант мой крепостью барской держится. Не погуби.
Барин - то и смекнул, что ен якобинец. Супротив указов царских замыслил.
- Посиди - ка, - говорит, здесь пока. Я лошадок заложить велю. Прокатимся. Помнишь, небось, как зимой - то, на троечке?
А сам прямиком в околоток.
На то время случился в деревне бунт. Мужики волю празднуют, от радости вне себя. А тут и барин им навстречу : здрасьте, мужичье сиволапое! Ну, они его, понятное дело, в расход, похлебал кровушки народной. А насчет художника сели думку думать. Вроде как он от властей пострадавший, а по морде отьетой и не сказать. Один был среди них бывалый, говорит:
-Утиральником надо его спытать.
-Это как же?
- А как зачнет ен в горницу заходить, утиральником ему в харю.
- А и что ж с того будет?
- Я про то не знаю. Мне брат сказывал. Брат - то много по засаженьям за правду страдал, с печалью дружился.
- Дурья твоя башка. Не так делается. А лучше его в колодец опустить.
- Это почему же?
- А так.
А третий говорит:
- Всего лучше с него кожу снять, сапогов пошить да на ярманку отправить. Коли через год сносу не будет, значит, честный был человек.
- А ну, как сносятся?
- Сносятся - не сносятся, а проверку надо произвесть. Не в бирюльки играем, человека судим.
И давай ругаться. Передрались все. Случилось еще быть среди них человеку опытному. Он художника на двор выводит, маузер на него наводит.
- Я, - говорит, к тебе с весточкой. Барин твой один ехать не хочет, за тобой послал. Дово-лен ли?
Художник от барина не отрекается, только спрашивает:
- За что порешить меня хочешь, добрый человек?
- Да рушничок у тебя в горенке дюже пошлый.
И - бац ему пулю - то! Ухайдакал как есть с оружья. Лежит страдалец, кровушка течет с горушки, с барской кровью мешается, не разобрать, где чья. А как стали хоронить его, слышали люди, как он, вроде, говорит кому - то:
- Ехай, не стой!
А наутро - глянь - ко что! - на могилке валентинки растут. И чудные, свет - лазоревые. Мужички их собрали, да на рынок. За полдня наторговали денег цельный кошель. Шибко брали хорошо. А на тех валентинках барин с художником на троечке скачут. И прямо - таки в рай. Жаль, запретили потом торговать ими.
А мужики стали жить вольно с тех пор. Поставили вскладчину мельницу справную и да-вай деньгу зашибать. Хозяйство, слышь - ко, завелось у них немалое. Жены у них по воду в таких нарядах красных ходят, ажно залюбуешься. Барин один раз решил мужиков проведать, помириться - так они не признали его. Тот им валентинку тычет, вот, мол, я же? А те - нет, нет. Не знаем. А знаем вот чего. Что в маузере девять пуль.