Виктор Константинович был релокант. Сам о себе он не думал в эдаком смысле, но друзья, оставшиеся в России, так и говорили ему по телефону:
- А ты, Витя, стал, натурально, как релокант. Плачут тут березы по тебе, скитальцу безвременья. Рыдают.
Он постепенно привык, как уже и ко многому за последние месяцы. А самому - то напевалось:
- Цок - цок - цок! Стучат, стучат копыта! Та - та - та! Ударил пулемет. Зато на подачки ценности не разменял.
И в голову лезли какие - то голубые мундиры и слепой убийца хладнокровный.
В это утро Виктор Константинович обнаружил свое бренное тело на пляже, в тени от хилой, но раскидистой местной растительности. Уж рассвело. Бездушное и мощное, чужое море не спеша накатывало на берег свое ашдвао. Глотать было больно. Крикливые и раздражающие, по берегу бегали местные дети, напрягая мозг бессмысленными вскриками на чужом немелодичном наречии. Вдалеке, у самой линии прибоя, смуглый мужик молотком доламывал старую лодку, что - то гортанно покрикивая себе под нос. Новая Родина просыпалась от хмельной ночи и не хотела быть нежной. Как - то само собой подумалось:
- Карма от слова карман. Держи карман шире, а хвост пистолетом.
Вчера, вроде, пошли втроем сначала, но Валерка у бара потерялся, и уже в следующий бар пошли вдвоем. Потом какие - то были там борзые, то ли с Питера, то ли с области, и заспорили за политику. Потом Макс придумал каламбур "Питер для питеров" и смеялся. Потом туман. Потом, вроде, убегали и прятались за пальмы в темноте, потом догоняли кого - то в частном секторе. Потом Макс нашел на берегу старый ржавый руль от велосипеда, и ушел мстить, и тоже потерялся. А, в целом - туман. Была еще красивая какая - то, из местных, предлагала средство от похудания. Не гербалайф.
Виктор Константинович попробовал встать, но закружилось, и он снова присел на песок.
- Зачем мне от похудания? - сказал он, обращаясь к морю. - Я и так тут килограммы теряю. Изгнание от слова "из".
Местные дети опасливо покосились и отошли подальше. Виктор услышал, как их родители что - то неодобрительно объясняют юношеству.
- Да пошли вы нахер.
Виктор не понимал местное наречие, в основном, потому что и не пытался. Он откинулся на песок и полежал некоторое время, глядя в небо. Облака напомнили ему ледяные айсберги из советского фильма "Красная палатка". Виктор с рождения хорошо запоминал динамику пятен, и даже учился когда - то в художке. Но нет, не приземлится сюда самолет со спасением.
Виктор подошел к морю и ополоснулся соленой водой. Опять закружилось, и он присел у воды. На пляж потихоньку начинал подтягиваться народ. Справа к воде подошла парочка аккуратных и чистеньких европейцев, явно только что прибывших. Мальчик и еще мальчик. Любуясь друг дружкой и кокетничая, стали обсуждать на своем языке, стоит ли купаться. Один из них стал раздеваться. Виктор приподнялся на локте, всем видом выражая озабоченность:
- Найн! Найн! Большой акула тут иметься! Биг шаркс! Мясо ням ням! Найн!
Немцы переглянулись.
- Шаркс?
- Да, много акула тут. Очень много. Цурюк нахаузе. Закрываем пляж нахер. Я есть полицай официр.
Немцы недоверчиво помолчали и пошли вдоль берега. Виктор с удовольствием похохотал им в спины, прикрывая лицо рукой. Один из немцев, тот, что повыше, оглянулся, потом снял обувь и пошел босиком по воде. Нахохотавшись, Виктор опять присел. Наваливался депресняк. Точно зная, что денег нет, он все - таки похлопал по карманам. Нет, нету. И самолет не прилетит сюда.
Вместе с порывами ветра начал накатывать тремор. Виктор опустил крупно дрожащие руки в мокрый песок. Так было полегче. Когда - то, в детстве, он неплохо лепил, и что - то, видимо, щелкнуло в мозгу, замкнулось в электроцепь и зацепило подкорку. Он помял в руках песок, набрал массы, наметил большие формы. Мялось, вроде, ничего, он добавил морской воды.
- Что же это выходит у меня? Никак, деревня родная. Вот качусь я в санках, а вот и не качусь.
По памяти восстанавливая рельеф, он наметил склон горы, вот, тут дома, тут река. Церковь там, говорят, теперь построили новую, а была - то вот такая. От черных досок, поросших мхом, так и тянуло стариной. Громадные лопухи и крапива по пояс закрывали вентиляцию. Пацанами с Серегой ночью лазили туда, проверяли старинную легенду про Небывалое Существо, которое там живет, в подвале. Серега в Москве щас.
Три длинных волны с моря накатили на песочную деревню, размывая.
- Врешь, не возьмешь!
Виктор вырыл ров и занялся постройкой забора. Вот, так поменьше будет размывать. Голос сзади неприятно отвлек от процесса. Местный мужик.
- Такой строишь тут сидишь, да?
- Нет, конечно.
- Так просто смотрю, да. Красивый строишь.
- Само выросло, слушай.
- Дома хорошо, да?
- Нормально. Курить есть?
Местный почесал бедро под брючиной.
- Наверное, да.
Местный подшагнул ближе и наклонился. Громкий крик со стороны летнего кафе в глубине пляжа заставил его повернуть голову.
- Э, блин, ты чо докопался до него? - Виктор увидел, как из глубины к ним бежит со всех ног пьяный мужик в шортах и сланцах, явно релокант, по пути жирно расплескивая пиво на песок.
- Сидит пацан отдыхает, какие проблемы? И так нам жизни тут не даете, как будто мы должны вам все. За кого нас держите тут? Почему депортируете всех подряд?
Местный принял оборонительную позу. Виктор задумчиво стряхнул пепел на песочные крыши.
- Все нормально. Помпея от слова примус. Карма ловит нас, да не ловит. Мы тут гости, но где мы, блин, не гости?
Релокант в сланцах по - свойски бухнул на песок бутылку рядом с Виктором.
- Двоих вчера выслали. Вообще ни за что.
- Березки обрадуются.
- Дома вилы обоим.
- Вилы от слова вилла.
- С вензелями.
Виктор посмотрел на местного.
- Вот видите, уважаемый, люди выражают озабоченность вашей миграционной политикой. Не дадим же разгореться пожару межнациональной розни.
- Красивый такой деревня ты построил. Учился на этот дело?
Какие - то, все - таки, странные нейроны замкнула Виктору эта ночь. Последний раз в жизни он смущался от похвалы лет сто назад.
- Не учился.
- Чертеж читаешь? Дачи строил когда - нибудь?
- А что? Я инженер по эксплуатации.
- Курить бросать нада тебе. Печень.
- Не бросается.
- Тут жара. У вас нет такой жара. Нарды можешь красивый делать?
- Нарды? Я по автоматизированным системам защищался. Могу только кегли. Расточка от слова росток.
Новый знакомый Виктора допил пиво, встал и швырнул бутылку прямо в песок. Его сильно шатало. Вокруг них начал уж собираться народ. Он прошел мимо Виктора, едва не зацепил полицейского плечом и громко обратился к девчонкам, явно релокантского вида.
- Вишь, подходцы у них какие, у хомосапиенсов. Нарды - фигарды. А потом скажут: будьте любезны, продайте Родину, уважаемые швайне. А не то депортация. Продай Родину, русский человек! За иностранные тугрики. А накося вот!
- Михаил, я знаю про твою проблему. Не устраивай тут, - обратился он к сланцевому по имени.
- Ты знаешь мою проблему?
- Да, знаю. Тебя вчера еще предупредили. Третьи сутки пьешь.
- Еще чо ты знаешь?
Полицейский оглядел собравшийся народ, прикидывая расклады. Несмотря на утро, релокантов собралось прилично. Он положил руку на пояс.
- Михаил, - повторил он, старательно выговаривая. - Я тебе сочувствую. Что такое у тебя случилось дома. Не устраивай.
- Что - не устраивай? Что ты можешь сочувствовать, хомосапиенс? Не уперлось ваше сочувствие никуда. Себя пожалейте, ошибки эволюции! Не устраивай? А не устраивай!
Пьяными мокрыми глазами он смотрел теперь на Виктора.
- Россию он тут строит! А Россия - то все! Думаешь, она за морем? Она в аду. Черти вилами херачат ее. В общем, баста, карапузики, кончилися танцы!
Полицейский попробовал аккуратно взять Михаила за локоть. Тот резко дернулся и ногами в сланцевой обувке раздавил несколько песчаных построек. Посмотрел Виктору в глаза и сланцевыми пинками продолжил разрушать. Песок от пинков полетел на релокантов. Вот он поскользнулся на мокром, но снова поднялся.
- Вот твоя Россия, кончилась! Я плюю на нее слюной. Что ж ты не сделал снег? Что ж ты, мой друг, красных зон не понастроил? Давай, нарисуй мои годы потерянные! Что все по звезде пошло.
Полицейский вопросительно посмотрел на Виктора. Виктор Константинович задумчиво глядел в небо и улыбался.
- Холод от слова "ху из". Думать о самолете. Я забыл сделать красную палатку. Как я мог забыть? Нужна была красная палатка в центре. Самолет не может увидеть нас. Холод от слова Сталин. Удивительно, что я не сообразил.
Местная смуглая женщина, стоявшая все время поодаль, усадила троих детей на коврики, подошла к полицейскому и стала что - то раздраженно говорить, показывая то на детей, то на Виктора. Виктор не понял ни слова. Полицейский молчал, потом что - то раздраженно ответил, выразительно разведя руками. Они отошли.
- Вот так, друг мой художник! - сказал Михаил, выразительно встав в контражур. - Жду вызова на дуэль. Соблаговолите. Стреляться на тридцати шагах. Секунданты вздор.
- Коллега, вес атмосферного столба над вами превысил критические значения. Оттого печально чело. Ваш запрос отказан.
- Брезгуешь?
- Нет. Не хочу и все.
- Я тебя сам тогда вызову. Гористую местность призываю в свидетели. Пуля возмездия да найдет.
- Вы дворянин, сударь?
- Практически.
- Ну вот, увы значит тебе.
За спиной у Виктора громко заголосил и заплакал ребенок смуглянки. Она снова стала что - то энергично объяснять полицейскому. Двое местных мужиков сурового вида подключились к разговору, время от времени бросая пылающие взоры на Михаила. Виктор повернулся и пошел к ним. Михаил устало сел на песок. Полицейский выглядел предельно раздраженным.
- Командир, я сейчас уведу его. Очень спокойные, мы уходим. Сударыня, на надо так надрываться. Инцидент исперчен.
Гул возмущенных голосов взорвался над пляжем. Какие же они, все - таки, громкие, эти местные. Двое релокантов, стоявших поодаль, переглянулись и сплюнули. Виктор вспомнил, как его, давно, в той жизни еще, гоняли от работы на бизнес тренинги и поднял открытые ладони.
- Давайте все успокоимся. Мы не представляем опасности. Командир, без бэ, я заберу щас его.
Бабах! За спиной у Виктора Михаил хряпнул допитую бутылку о камень. В общем гуле голосов этого почти никто не услышал, но Виктор хорошо знал этот звук. Группа релоканток радостно и испуганно защебетала, показываю друг дружке на Михаила. Только что очень громогласный, местный гражданин вдруг притих и уставился почему - то на Виктора большими удивленными глазами. Остальные продолжали громко и бестолково орать. Виктор встал пошире, загораживая обзор, и энергично еще раз помахал ладонями.
- Что вы орете, массы? Мы вам тут делаем бюджет, привозим ляржан. Ляржан ты не найдешь на дороге, его люди привозят. На него ты можешь купить алычу или виноград и употребить в пищу. Много ляржан, много. Мы щас с коллегой убываем в расположение, а вам надо всем успокоиться. Пусть крепнет мир между народами.
Виктор повернулся к кричащей толпе спиной и пошел к Михаилу. Тот продолжал сидеть, неловко заваливаясь на бок, в сторону левой руки. Виктор ускорил шаги. Михаил сидел бледный, кровь большими ручьями стекала из - под правой ладони и смешивалась с песком. Бутылочные стекла валялись рядом, играя ни солнце. Вены были умело распороты вдоль. Виктор стал быстро снимать рубашку.
- Зачем ты это сделал?
- Атмосферный столб, епта.
Виктор с треском рванул рукав рубашки и стал скручивать жгут.
- Ты выпендрежник. Что ж в гостинице не вскрылся? Позоришь дворянство.
- Типа харакири. Мы провалили все. Я тебе не дам это сделать.
Виктор резко ударил Михаила в лицо. Тот откинулся навзничь. Виктор затянул самодельный жгут на плече и крикнул подбегающему полицейскому:
- Время засеки. Посмотри на часах, сколько времени!
Полицейский вызывал на своем языке скорую и вряд ли услышал. Михаил лежал спокойно теперь, усталыми полуприкрытыми глазами глядя на поднимающееся солнце. Время от времени он двигал левой рукой, перемешивая кровавый песок, быстро впитывающий жидкость. Голос его ослаб от кровопотери.
- Что скажу - то тебе. Батя мой был геологоразведчик, строил города в Сибири. Вот, говорил, город тогда построен, когда первая могилка на кладбище появилась. Когда кровь пролилась, понимаешь, нет? Тогда значит - пришли и будем.
Виктор сообразил, что сидит без рубашки и отвернул от полицейского плечо с полузабитой татуировкой.
- Геологи мочили друг друга?
- И такое было, тоже.
- Праздник от слова победа. А на Сатурн полетим когда, там камень, могилу задолбишься копать.