Чёрный Прозаик о философии в вере и вере в философию.
Слушал тут радио одно, что понравилось, понравился радио-эпиграф; - Вера о философии, философия о вере. Радио ночное, очень ночное, ну и я существо ночное тоже и профессия у меня ночная, сумеречная профессия. Сидел и кайфовал. Двое не глупых, а может даже мудрых человека, один от веры, другой от философии, пытались договориться друг с другом по поводу творчества философа, логика, писателя, преподавателя, человека не банальной судьбы, Александра Александровича Зиновьева. Сразу уточню, я много кого читал, его как-то не случилось. Из разговора двух экспертов, одного по душе, другого по творчеству, сумел понять, что Зиновьев считается парадоксальной и противоречивой фигурой и как человек, и как прозаик, и как философ. Судьба и правда не простая, пришлось выехать из страны, что это значит, и как может выглядеть, читайте у Ремарка, лучше него об этом еще никто написать не сумел. Так вот, ни одного из двадцати написанных им романов я не читал, не читал и его монографий по философии. В данном случае рассматривался его роман "Иди на голгофу" 1985г.. Основная тема романа, по крайней мере так, как трактовали ее эксперты, заключалась в следующем; - Что такое личная Голгофа. Эксперт по душам, естественно трактовал тему личной Голгофы, с позиции официальной богословской доктрины, а именно, входящий на личную Голгофу обязательно пытается обожиться, то есть пытается подражать Иисусу Назарею. Эксперт от философии пытался дипломатично сопротивляться этому суждению, ну это и понятно. Выскажу свое, индивидуальное суждение.
Индивидуальная (так будет корректнее), Голгофа, существует однозначно. Как она может выглядеть? Да просто все. Индивидуальная Голгофа, это когда вам необходимо, необходимо это то, что обойти не представляется никакой возможности, подняться на некую возвышенность, называемую Голгофой, неся на себе тяжелый крест, тот самый крест, на котором вас же распнут, именно в тот самый момент, когда вы достигнете вершины, распнут те, кто шел рядом, и пытался плюнуть вам в лицо, пока вы тащили в гору, свой тяжелый, неподъемный крест, они же и распнут вас на нем, и станут издеваться, выкрикивая слова; - Смотрите, смотрите, вот очередной мученик истины висит на кресте, они будут смеяться вам в лицо, бросать в вас огрызками чего-то, только что ими съеденного, пританцовывать, завывать и радоваться. Радоваться они естественно будут тому, что на кресте висите вы, а не они, не понимая по невежеству своему, что их время еще впереди.
P.S. В отношении Зиновьева я впервые в своей частной практике встретился с довольно редкой трактовкой индивидуальности, творческой индивидуальности, философ-логик. Мне очень импонирует трак