Зубов Алексей Николаевич : другие произведения.

Поминки по королю Артуру

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    окончание прежнего

   Метро - это наш с тобой жизненный путь, дружище, это туннели, полные народа - по макушку, когда ноздря к затылку, и движение строго по не твоим правилам.
   Старик Метро - вот он, божественный миксер наших чаяний: тебя ввысь, к чистому небу, меня же в мытарства. В темень. В машину. В коллективную стирку.
   Метро (это "он") выплюнул меня в тихую декорацию аристократии - в беспечность чопорных, липовых бульваров и пышных, как волосы Мадлен, особняков - сказку старого города, помнящего сто лет трагедий и вечную радость мира.
   Я очутился в гостях у предков.
  История города, его сердце, будто комнатка нашей бабушки - ах, как тут интересно и мило!
  Как сладко щемит внутри памяти и весело на душе!
  Все так и хочется потрогать и поиграть.
  Я шел вдоль бархатно черных чугунных перил по серым с проседью вековым плитам тротуаров, а навстречу мне, из живописной перспективы желто-кремовой аллеи, двигался человек. И чем ближе он подходил, тем отчетливее я различал его волевое лицо и узнавал его мощную фигуру - вот так встреча!
  Мы приблизились.
  - Привет, пехота, - сказал я, улыбаясь.
  Мне всегда нравился Сергей Казанцев - со своей гвардейской порядочностью и правильным, покоряющим всех юмором сильного мужчины.
  - Привет, компьютерным гениям, - ответил он.
  Мы пожали друг другу руки.
  - Что ты здесь забыл? - спросил он. Это было продолжение приветствия.
  - Иду в ад, - отвечал я, силясь улыбнуться, - На казнь.
  - Похоже на то, видок у тебя, как у обдолбанного, - он смотрел с дружелюбной ухмылкой.
  - Заказчица, женщина одна, прямо замучила - не выходит из головы.
  - Стерва?
  - Просто необычная.
  Я хотел сказать: "красивая", но не стал. Мешала ревность. Сергей, как сейчас говорят, "альфа самец".
  - Так купи ей цветы. Зайди и скажи, типа, "я без ума". Если напряжется, значит, порожняк. А если улыбка, то се, бери ее в охапку и в койку.
  - То есть, как это? - "бери и в койку". Мы же не пещерные.
  - Да ей понравится.
   Я с тоской покопался в себе, пытаясь вспомнить ее глаза, лицо, и даже не их, а свое от них ощущение, и с удивлением обнаружил, что совершенно не чувствую к ней того влечения, которое нуждается "в койке". Абсолютно. Это было странно, не правильно, это пугало.
  Была какая-то собачья подчиненность внешней, выдуманной судорожными фантазиями, красоте. Жуткая покорность, несущей демонически ядовитую печать прекрасного, личности, даже не зная ее. Даже ненавидя ее! За эту наглость - сметь быть так головокружительно прекрасной!
  И презирая ее за пошлость всего ее человеческого.
  Презирая именно за право ее на личность.
  И при этом готовность упасть к ногам.
  Мое отношение к ней было чуть ли не рабством.
  - Я иду чинить компьютер. Я, просто, как сантехник. Представь, вызвала девушка сантехника, а он пришел с цветами - какая-то порнография.
  - Это все романы и кино, а в жизни женщины любят цветы. И как еще понять, хочет она с тобой или нет? Ну, купи вина хорошего.
  - Ага, пришел сантехник с хорошим вином, а у хозяйки унитаз сломан.
  - Тогда, майся, как знаешь, если нравится.
  - А что ты? Пропадал где-то.
  - Командировки. Ближний Восток, Дальний Восток, разное. Теперь здесь.
  - Какая здесь служба - разве протестующих дубасить?
  - Подубасишь их. Вайдосят часами, дела никакого, просто глупая толпа время палит, а чуть задел кого мизинцем, визгу на всю страну.
  - А ты не задевай.
  - А ты не собирайся.
  - Хочу и собираюсь.
  - Ух, ты! Так ты у нас свободный человек?
  - Представь себе.
  - А скажи, свободный человек, вот сидишь ты в кафе с девушкой, и подходит к вам жлоб, тоже свободный человек, и начинает твою девушку лапать. Ты ведь, со свободой своей, трахнешь его бутылкой по голове? Трахнешь. И посадят тебя за "превышение".
  Так вот, чтобы жлоб не лапал, а ты не садился, и нужны порядок и армия.
  Только тогда и есть правильная, настоящая свобода, когда вы, свободные люди, армейский сапог чуете.
  Когда табличка есть: туда ходи, сюда не ходи.
  А без армии и таблички вы не общество, а стадо. Из личностей. Свободных.
   Я улыбнулся и отдал честь.
  - Господин полковник, разрешите проследовать к месту работы!
  - Вольно! Разрешаю!
   Мы рассмеялись и дружески обнялись на прощание.
  ...
   Последним адресом, который должен был посетить сегодня Сергей Петрович, была квартира на третьем этаже в старом, более чем вековом доме, немножко смешном в сравнении с ажурными небоскребами современности, но гордом и важном.
  Как пан директор.
   Ребенок был тих и вял. Температура была не высокая. Лимфоузлы не увеличены. Горлышко чистое.
  - ОРВИ, - объявил Сергей Петрович.
  - Если будет тридцать восемь и выше, принимайте ибупрофен, чаще обильное питье, чай с лимоном. Если температура не спадет за два дня, вызывайте врача.
  - А еще какие лекарства есть? - зло спросил папа ребенка, крепкий коротышка в спортивных штанах и футболке с надписью: "Утопим Врангеля в море!"
  - От вирусов лекарства не нужны, - устало пояснил Сергей Петрович, - организм сам отлично справится.
  - Ну да, теперь нам и лекарства не нужны, - язвительно заметил папа в футболке, - зачем нам лишние люди, пусть дохнут.
  - Что вы такое говорите! - сердито сказал Сергей Петрович, - Почему это ваш ребенок лишний, и кому нужно, чтобы, - тут он задержался, подыскивая слово помягче, - чтобы он страдал?
  - Не нужно никому, а все равно! Вот что! - возвысил голос папа.
  Он стоял, агрессивно нагнувшись, и очень близко к Сергею Петровичу и говорил прямо тому в лицо, при этом иногда так выразительно приближаясь, будто желал укусить Сергея Петровича в нос.
  - Именно все равно!
  Именно напихать всякой дряни и мела в таблетки, разрекламировать и всучить через аптеки, а ты хоть околей! Именно все равно, потому что нажива! Потому что капитализм!
  Тут одна перспектива - нищета миллионов, потому и таблеток на всех не делают, не выгодно.
  - Вы считаете, социализм перспективнее? - с интересом задал вопрос Сергей Петрович.
  - Другого пути нет, - выкрикнул мужчина, - и мы встанем на этот путь, и очень скоро!
  А этих фармацевтов - миллиардеров на фонари!
  "Почему фармацевтов?" - подумал Сергей Петрович, - "Наверняка отравился чем-нибудь".
  - Лично тогда буду веревочки намыливать! Лично!
  "Откуда столько злости?" - думал Сергей Петрович, надевая пальто в прихожей, - "Откуда столько ненависти? При этом ничего дельного, кроме "веревочки намыленной" в голове нет.
   Ему вспомнилась старая горькая шутка: "Заводы - рабочим, моря - матросам".
  "А живет неплохо - квартира большая. Или она от родителей досталась? Наверное.
  В чем-то "тот", из приемной морга, прав. Какая-то печать дьявола на всех.
  Ненависть и ложь".
  ...
   Когда я звонил в дверь ее квартиры, мне стало просто не хорошо. Подкашиваясь, слабели ноги, а сердце молотило, как поршень гоночного болида.
  Она открыла, я боялся взглянуть, боялся увидеть что-то разочаровывающее.
  - Здравствуйте, - сказала она, - наконец я смогу нормально работать на компьютере.
  "Зачем тебе работать? Или это просто оборот? Торчать в интернете, говори правильнее" - подумал я и пробурчал что-то, типа, "добрый день".
  - Проходите, - и она легко пошла в комнату, оглядываясь и ожидая, когда я сниму свои стильные коричневые ботинки с рантом. Они были совсем новые и их приходилось расшнуровывать.
   Я осторожно посмотрел - она была в цветастых шальварах и легкой красной блузке. Даже со спины она выглядела умопомрачительно изящно.
  - У вас небольшая квартира, - сказал я, заходя в комнату, похоже, служащей и гостиной и спальней одновременно - в нише стоял заправленный пледом диван со спальными, пузатыми подушками, аккуратно прикрытыми сверху каким-то платком.
  "Странно, какая скромная квартирка. Наверное, это ее тайный штаб, секретное гнездышко для уединения миллионерши".
  - Слава богу, хоть такая! Это еще моей бабушки. Новое жилье просто не по карману.
  - Что, торговля игрушками буксует? Немного странно. Игрушки нужны всегда, по крайней мере, пока люди будут рождаться.
   Она задумалась на мгновение.
  - Я не поняла шутки. О каких игрушках вы говорите?
  - О детских.
   Я сел перед компьютером и посмотрел настройки БИОС.
  - Я занимаюсь с детьми вовсе не игрушками, - сказала она спустя минуту.
  - Конечно, вы их развиваете. Учите.
  - Да, учу, - сказала она с неподдельным удивлением в голосе, - а что же еще?
  - И чему вы их учите - быть маленькими хищными потребителями? Капризными визгунами.
   Я чистил настройки "Уиндоуз".
  - Конечно, вам, программисту, биология может казаться предметом не обязательным, но я считаю, что современный человек обязан хоть чуть-чуть иметь представление о живом мире вокруг него. А не только о мире вещей.
  - Все это так, я тоже люблю бабочек, но при чем здесь биология, вернее, при чем тут вы?
  - Как при чем? Я учитель биологии в старших классах.
   Я отъехал от компьютера.
  - Вы? Учитель?
   Мне было смешно. Лукавая! Она не знала, что я знал про нее все!
  - А как же ваши магазины. Точнее, магазины вашего покойного мужа.
   Я чуть не добавил: "Которого ты, ведьма, утопила!"
  - У меня никогда не было мужа, - сказала она удивленно, - да еще и с магазинами, и с чего вы такое выдумали?
  - Мне так рассказал про вас Олег. Все рассказал.
  - Вот какой.
  Она не пояснила: какой?
  - Муж - это терпимо. А то он как-то объявлял меня наркоманкой и путаной, намного обиднее.
  Я поверить не мог.
  - Так Олег врал, что ли?
  - Это он мне за отказ мстит, по-мужски, - ответила она.
   Я встал и прошелся по комнате. По диагонали. Она смотрела на меня, поворачивая за мной свою голову. Ее черные глаз уже не пугали меня, а веселили своей детскостью.
  "Мужа не было, магазины - вранье, денег - зарплата учителки. Олег - сукин сын, а ты повелся".
   Мне разом стало необыкновенно свободно.
   Я был не раб, я был господин положения. Как оно и должно быть всегда.
   Эта девушка - боже правый! Это же ясно, как день, и так удивительно просто! - эта девушка может быть моей! И будет!
  Я внимательно посмотрел на нее, на ее удивительно милую прическу, небольшой рот, нос и поразился - какой я был идиот! Что я думал днями! Что бредил! О каком божестве?
  О каких тайнах ада?
  
  - С компьютером все о, кей, но мне надо разобраться: кто вы на самом деле. Денег я с вас не возьму, а приглашаю сегодня вечером в кафе. Поедим мясо или рыбу на гриле, выпьем вина,
  и вы мне расскажите все про биологию. И как вы в ней очутились. Без мужа.
  - Это очень неожиданно, - ответила она.
  - Раз неожиданно - значит, судьба.
  Она засмеялась и согласилась, мы попрощались до вечера, и, уходя, оглянувшись, я опять увидел в ее черных глазах бездну космоса, но эта бездна теперь сладко манила меня, и я помчался домой, срезая углы, через старый центральный парк - мне хотелось приготовить ей один сюрприз.
  ...
   Чтобы попасть на улицу, где располагался старинный строительный колледж, выполненный в стиле сталинского ампира - с толстыми колоннами и тяжелым, украшенным лепным гербом государства-мечты, фронтоном, в этом колледже и был районный избирательный участок, Сергею Петровичу нужно было всего-то пересечь центральный парк, пройти шагов сто вдоль набережной и завернуть на мост.
  Он и пошел к парку, но чем ближе подходил, тем явственнее и видел и понимал - в парке происходит что-то не то.
   Парк был густо наполнен какими-то потерянными, то стоящими, а то вдруг начинающимися беспорядочно двигаться людьми.
   Люди, уже скопившиеся в парке и подходившие еще со всех сторон, были разные.
  Было много молодежи. Были и люди среднего возраста. Пожилых, впрочем, было мало.
  Все эти люди перемещались от точки к точке, замирали и опять приходили в движение, как листья и щепки в водоворотах талых ручьев.
  Временами, Сергей Петрович это очень хорошо разобрал, отдельные группы людей, сжавшиеся возле некой точки-водоворота, начинали нестройным хором выкрикивать что-то совершенно непонятное. С трудом, Сергей Петрович разобрал слово: "уходи".
  Но кто именно, зачем и куда должен был уйти, было не ясно.
  Поодаль от толпящихся и топчущихся людей, шах в ста, совершенно неподвижно и молча стояла черная цепь одетых в доспехи и вооруженных мужчин.
  Они были одинаково рослые, широкоплечие и те, видимо офицеры, у которых были подняты забрала шлемов, по-мужски красивые.
  Это был сок нации. Ее гвардия.
  Эти люди могли и умели драться. Они умели убивать. Теперь они стояли и просто ждали.
  Скучая.
  Сергей Петрович подошел к группе стоящих офицеров - они разговаривали:
  - Долго еще будем телиться? - сердито задал вопрос высокий, русоволосый, - весь обед стоим.
  - Велено ждать, - отвечал ему красивый, атлетического сложения брюнет.
  Сергей Петрович обратился к красивому брюнету, который, прервав разговор с товарищем, с презрительным раздражением взглянул на него.
  - Извините, мне надо пройти через парк. Я могу теперь пройти? - вежливо спросил Сергей Петрович. Ему очень хотелось и еще спросить: что здесь происходит? - но он не решался.
  - Иди, - ответил офицер с нотками разрешающего приказа и, одновременно, веселья в голосе.
  Сергей Петрович отвесил вежливый полупоклон и пошел через парк, огибая кучки собравшихся, посматривая, прислушиваясь и размышляя.
  "Если эти уже собрались и у них есть цель, чего они ждут? А те?"
  Он оглянулся и посмотрел на красивую, неподвижную цепь военных.
  "Если они охраняют, то от кого охранять? А если пришли разогнать, так почему сразу не разгоняют?"
  И чем больше он так думал, смотрел и слушал, тем больше в нем возникало ощущение растерянности и брошенности и тех и других.
  Ощущение тоски.
  Она прямо висела в воздухе над людьми.
  И те люди, которые собрались в парке, и те, которые за ними молча наблюдали, ждали кого-то еще.
  Кого-то, кто смеет и отдаст массам приказ и поведет их за собой.
  И толпа, и армейская цепь ждали вождя.
  Но его не было.
  "Король Артур умер", - подумал Сергей Петрович, - "Действительно, никакой радости - ни у тех, ни у других. Будто на поминках. Поминки по королю Артуру".
  Он пошел быстрее, но в этот момент сбоку от него раздался женский выкрик: "Гады!"
  Сергей Петрович оглянулся, чтобы посмотреть: кто она? - и тут толпа пришла в движение и даванула.
  Вначале она, как волна, хлынула в сторону армейской цепи, но тут же, закричав сотней голосов, откатила назад и мощно раскатилась потоками в разные стороны, и опять сливаясь воедино, устремилась прочь от того страшного, что происходило сзади.
  Люди бежали от цепи военных вглубь парка, и от этого бега над толпой мгновенно разлился ужас жертвы, и Сергей Петрович, увлекаемый общим страхом бегущих и преследуемых, побежал тоже.
  Он пробежал вместе со всеми несколько шагов, потом остановился, опять побежал, получил толчок в спину и не удержался на ногах.
  Он попытался подняться, но люди бежали плотно. Они бежали, спотыкаясь об него, пиная и наступая. Они уже бежали по нему.
  Сергей Петрович хотел опереться рукой о землю и внезапно схватил чью-то ногу, совершенно неподвижную. Нога лежала на земле, как кусок дерева, и на нее беспрерывно наступали.
  Сергей Петрович успел увидеть новый коричневый ботинок с рантом, обутый на эту ногу,
  и тут кто-то тяжелый с хрустом наступил ему на шею.
  "Как? Неужели все?" - мелькнула, затухая, последняя мысль, лицо Сергея Петровича вмялось в сырой песок дороги, и наступило молчание.
  
  ...
   Весна - замечательное время для выращивания цветов. Этим я и намерен заняться, а вам -
  добрых дорог. В юности и я любил побродить по свету, все искал впечатлений, а теперь стал поспокойнее.
  Теперь мои друзья не люди, а цветы.
  ...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"