Зубов Алексей Николаевич : другие произведения.

Тайны Магриба 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Ваш выход, дамы, господа!
  Аллегро!
  И раз, и два... басы и бочка, блюз, тоска, и резко переход в мажор. Отлично, парни, на пути к успеху вас ждет козырный пул ролей! Компания бродячих королей
  всех мирных жителей, старух и стариков, пузатых служащих и бойких пиццеронни,
  работников депо и париков,
  мечтательных и сдержанных и строгих,
  и молодых мужчин,
  и девушек, известных фантазерок,
  короче, всех,
  влюбляя наповал, магнитя до истомы, ужасая, иным даря, иных калеча,
  в наш городок заехала. Под вечер.
  ...
   Графиня, время. Время зачищать следы.
  Тюки нарядов и посуда, шкафы - зачем они?
  Все к урнам на разбор.
  И эти файлы фраз, где личности едва ль живет стотысячная доля, нет, все они плоды экрана,
  окна в таинственно мерцающий мирок,
  которое само и есть редактор, даже, автор,
  Они - орнамент странный - нежданный отклик инструмента, но не ты.
  Играющий меня поймет, перебирая струны мироздания.
   И ты ошибся, друг кудрявый. Ты памятник воздвиг нерукотворный, да только не себе, а языку с довольно бедным ладом.
  На улице послушай - все "ться", да "тся". И с этим петь?
  Дзлзйт.
  И в несколько мгновений следов той памяти потуг за перебором слога, как не бывало.
  И странная, звенящая свобода на душе, граничащая с простотой и свежестью природы.
  Не терпящей искусства.
  Искусственности фальши.
  Пока прямоугольник рассыпался, мне вспомнился Флобер, назвавший нашу музу отечественную плоской, и я с усмешкой объявил ему,
  что Русь - это лубок, частушка, двумерное пространство, а что выше
  поляны среднерусской, привозное.
  Но передумал и обратно взял.
  ...
  Иное, завершая, приятно перечесть.
  Вот сцена: утро, город пробудился для свежих, острых впечатлений, как раз пришло решение суда - виновен в оскорблении величия Народа и Сената, в глумлении над верою отцов, и в замышлении убийства императора.
  Предложен выбор - яд или кинжал.
  И друг решил, покончить смех металлом, как воин.
  Но перед смертью предложил позавтракать вдвоем и написал любезное письмо:
  то, се, поскольку вечером никак прийти не сможет, так ждет сейчас к себе.
  Мы встретились.
  У молодых людей, когда они испытывают дружбу, в обычае взаимные уколы и шутки несмешные для чужих. Беззлобные, а так, для полноты общения.
  Так вот, за переменой блюд я говорю:
  - Петроний, признавайся, твой анекдот, хоть и смешон, но так воняет рынком, и выдуман с начала до конца. Я не поверю, что матрона пожилая, владелица домов и рудников, была настолько глупой, что оторвав у бойкого пройдохи, Милетты твоего, баранью колбасу, которую он наспех ремешками прикрутил взамен природного оружия - о, по ее портрету судя: беззуба, и наполовину лыса! и Геркулес почувствовал бы слабость! - поверила, что это дар от бога.
  - Да как же нет, когда она мгновенно избавилась от жира дряблого, морщин и седины, едва кусочек съела?
  - Ох, перестань! Где мудрость этой басни?
  - Нигде, быть мудрым - публика зевает, но изобилие соблазнов и красот, готовых для продаж и для покупок - домов, повозок, басен и стихов, наук, сенаторов, солдат, религий, философий, лечебных процедур и путешествий, мужчин и женщин
  так чрезмерно,
  что пресыщение и в жизни и в мечтах убили, вытравили дух республиканский и погрузили нас в апатию закормленной дитяти.
  И мы уже не можем ничего. И не хотим.
  Ни воевать, ни создавать и ни любить.
  Без "колбасы".
  
  Однако, время.
  ...
  Он предложил быть рядом в последнюю минуту, и я остался.
  Произошло все быстро и достойно, в республиканском духе.
  Кровь толчками лилась из вены на плиты пола, а я, пока он слышать мог, читал Вергилия.
  Потом, прервав на полурифме, склонился, поцеловал холодный лоб поэта,
  и слуг окликнул, чтобы тело унесли.
  И не оглядываясь, прочь пошел, а в голове вертелось: "блестит, как серебро, голубки киферейской шейка".
  ...
  Но издеваясь над современностью, каких нам ждать наград?
  ...
  А вот еще кусочек неплохой.
  Меня окликнул император:
  - Марцел! Иди ко мне!
  И я приблизился.
  - Приветствую тебя, Нерон.
  - Зачем ты далеко? Будь рядом. Сегодня мы посмотрим новичков из Африки.
  Он говорил о гладиаторах.
  Народ в театре волновался и в нетерпении гудел.
  Все ждали представления.
  - А что ж не начинаем?
  - Нам знак должны подать, что все готовы. Вначале на закуску зверями травим христиан безбожных,
  потом посмотрим африканцев, а в завершении мой любимый Прокл покажет на оставшихся искусство владения мечом коротким.
  - Боюсь, от христиан не будет толку - они не борются и даже не встают с колен.
  - Согласен, лучше было б их распять, но женщинам так интересны кошки.
  
  Но вот служители орла подняли, и император по воздуху провел рукой.
  Над цирком нависла тишина.
  На середину троих отвергших гений Рима неспешно вывели, чтоб публика могла получше разглядеть.
  Они стояли молча, потом взглянули на восток и опустились на колени.
  Представление началось.
  Железо лязгнуло, и двери страшные тихонько отворились, из черноты никто не выходил, все, затаив дыханье, ждали. И вот одна, за ней вторая, третья - три львицы.
  Три хищницы голодные.
  Прекрасные и злые.
  Они сперва два шага сделали кругами, потом привыкли к свету и улеглись, и, морды опустив, следили за приманкой на арене. Чуть шевеля хвостами.
  Потом одна подкрадываться было начала. Но села. И отвернулась.
  Другая ближе подошла.
  И напружинилась.
  "Сейчас", - шепнул Нерон.
  "Давай уже", - стучало в голове.
  Зверь прыгнул и рванул клыками тело, и кровь ударила, и запах подстегнул цариц пустынь голодных, и львицы кинулись, и хруст костей дробимых, и пыль, и клочья мяса в грязи кровавой - зрелище!
  И вдруг, туда, где представление со львами, спустилась девушка и побежала к ним.
  "Кто?" "Как?" "Безумная?"
  
  Весь цирк затрепетал от ужаса и гибель ждал несчастной.
  Она запнулась, ей бежать мешали подолы столы благородной, а добежав, схватила голову седого старика, оторванную лапой беспощадной и, замерев, к груди прижала.
  И опустилась на колени.
  Тут я узнал ее, мою Корнелию.
  - Нерон, останови спектакль! - воскликнул я, - она дочь Феликса и знатная римлянка!
  - Нет, не спасти ее, Марцел.
  И я прикрыл глаза ладонью. И ждал, как будет цирк рукоплескать.
  Но странно.
  Время шло, и тишина стояла. Я взглянул.
  Корнелия стояла в самом сердце арены с жутким, звериным пиром, около лежали смирно львицы и, играясь,
  порой касались мордами ее, и лапами с поджатыми когтями легонько гладили.
  И кто-то произнес:
  - Ее сама Диана охраняет, владычица зверей, царица львов, охотница-богиня.
  И фразу подхватили, и пошло: "Диана", "Знак богов", "Юпитера желание".
  И все на нас смотрели, на Нерона.
  Он сделал знак, и три десятка ловчих с сетями, пиками и факелами погнали львиц обратно в
  черный зев раскрывшейся двери.
  Корнелию же, подхватив на руки и голову казненного забрав, поспешно унесли.
  Я ждать не мог и в общей суматохе от приближенных отошел и кинулся домой к знакомому и милому семейству.
  И у дверей встречаю Тита, брата Корнелии.
  - Что, как она? Дай мне ее увидеть!
  - Вам видеться не нужно, поверь.
  - Но что с ней? Говори!
  - Она безумна. И сегодня же в Кампанию, в далекое имение уедет.
  Так решил отец и императора уведомил уже.
  Прощай.
  И он ушел, а я услышал голос, меня тихонько звавший, и оглянулся.
  - Патриций, не тревожься за Корнелию, мы будем рядом с ней, и если надо, жизнь за нее положим.
  Их было трое, скромные одежды, простые лица, видно, рыбаки или ремесленники.
  - Кто вы такие, и зачем мне верить вам? Кто вам Корнелия моя?
  - А разве ты не видел, что было в цирке? Она святая!
  - Только храмы святы! Закон двенадцати таблиц и гений императора и Рима.
  - Игнатий говорил, что ты упрям, но загляни в себя, тогда прозреешь: что наши души освящает изнутри.
  - И что же?
  - Милость к ближнему.
  Они с поклонами ушли, а я остался. Я размышлял:
  мой друг к самоубийству принужден,
  любимая объявлена безумной или безумна, ей жалко стало старика, учившего быть кротким, и эта жалость к ближнему - безумие! а император в подлом любопытстве игры не прерывал!
  а я
  зван гостем быть на театральной свадьбе, где он играет роль невесты смазливого раба, а злые сплетники твердят, что будет и женой.
  А эти люди - я знал о них немного - всех прощают и ждут какого-то судью!
  Пусть это преступление ужасней предательства отчизны - убийство консула, понтифика, трибуна, отца народа и первого среди сенаторов, и равного богам, и бога.
   Убить.
  ...
   Сам удивляюсь - для чего?
   Когда мог просто в шарики стрелять.
  Билет и паспорт, деньги, шляпа, свет потушен, кран закрыт.
  Но перед тем как отряхнуть с подошв сандалий и прах отеческий,
  я позвонил Сергею.
  Он выслушал историю и говорит:
  - Вы зря так всполошились.
  По поводу тех денег - мой дедушка, когда еще был жив,
  купил, я думаю, что именно на них, заброшенные шахты. А что там никому не говорил. Они затоплены стояли лет двадцать, и вот
  на днях, я начал разработки.
  - И что же в них?
  - Поверите, лютеций. Теперь бумаги оформляем.
  Дел много.
  А ваших хулиганов страшных где найти? Сейчас распоряжусь.
  Пусть поживут и успокоятся в забое.
  - Как просто!
  - Да, теперь не время приключений, займемся делом.
  
  И трубку положил, не отключив, и я услышал:
  "Старик совсем раскис".
  И голос Леночки:
  "Так, может быть, уволить?"
  И после паузы:
  "С ним стильно".
  ...
  "Вот, значит, как. Те миллионы, выдранные с кровью бандитами из бизнесменов прошлых лет, опять вернулись к бизнесменам. У них магнит волшебный на богатство, льнет само.
  А ты - ничтожество.
  И где же, Уорнер, твой чудный лифт, снующий между стратами?
  Эх, ты, элита неметеных улиц".
  
   Я шел по набережной вдоль городской реки.
  Все той же, что вчера и тридцать лет назад.
  Слегка задавленной гранитом.
  И вдруг, прикинь,
   так захотелось в детство, что слезы брызнули.
  Сложил билет до Рима в бумажный самолетик и запустил.
  Потом сложил купюру, а потом вторую, третью.
  Потом достал единственное фото, память, где мы с ней молодые, и самолетик
  с графиней юности вспорхнул и улетел.
  Хотелось зашвырнуть и паспорт в небо, но вспомнил, где живем.
  ...
   Занятия прозой требуют врожденную привычку все делать аккуратно и обеспеченный досуг,
  поэзия - она игра для бедноты и разгильдяев, но ухватить гармонию речей дано лишь тем, кто просто принимает современность,
  стиль поколения,
  без злобы и без лести.
  Мое же двадцать с лишним лет живет в таком глухом консерватизме, так не желает и боится перемен,
  что лучшим резюме
  о наших подвигах, умах и достижениях, в учебниках, лет через десять,
  объявят правило терпения судьбы, какая есть,
  или закон тюремный:
  "Молчанье - золото".
  Какие песни, если общество молчит?
  Какая музыка, когда кругом глухие?
  ...
  Но вам, которые юны, чьи души терпят раздражение от сути бытия,
  дарю свое благословение,
  поэзия - ваш дар и общей совести ручей,
  ведь только по нему и различаем
  скотов немых и мыслящих людей.
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"