Зубачева Татьяна Николаевна : другие произведения.

Сон 10-1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
Оценка: 8.47*8  Ваша оценка:

СОН ДЕСЯТЫЙ

ВОЙНА

574 год

Лето

10 декада

Ургайя

* * *

  
   С чего начинаются войны?
   Смотря для кого. А в общем для каждого по-разному и для всех одинаково.
   С первого выстрела? Но получивший первую пулю, умирает, не успев понять.
   Когда чего-то долго ожидаешь, продумывая и подготавливая хотя бы мысленно различные варианты, действительность всегда оказывается не такой, внезапной, неожиданной и неподготовленной. Особенно, если это - война.
   Нет, бюрократическая машина включилась почти сразу, запустив сверху вниз цепь предписаний.
   Приняв по телефону кодовый сигнал, глава Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента вызвал двоих заместителей и личного адъютанта, в их присутствии открыл внутреннее отделение сейфа, извлёк алый конверт с чёрной окантовкой, вскрыл его и прочитал краткий, но многозначительный текст, после чего все присутствующие расписались в подтверждении принятия распоряжения, и машина заработала.
   Извлечён второй конверт, в котором ждал своего мгновения тоже небольшой и также меняющий всю жизнь текст.
   ПРЕДПИСАНИЕ
   Кто: ГЛАВА
   Кому: Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента.
   Выделить на нужды Военного Ведомства из находящихся на учёте половозрелых особей мужского пола в количестве 10% от общего количества учтённых.
   Обеспечить сбор с личных опекунов согласно норме, в счёт Патриотического Долга.
   Снова звонки уже в региональные отделения, и там также вскрываются конверты, а затем пачки подготовленных заранее бланков.
   Форма N1

ИЗВЕЩЕНИЕ о ПРЕДПИСАНИИ

индивидуальному опекуну

   Кому: ...............................................................................
   Согласно "Закону о Государственной Необходимости" 10% от находящегося на учёте несамостоятельного Контингента подлежат мобилизации.
   Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента извещает Вас о предписании передачи находящихся под Вашей опекой особей мужского пола в количестве ......... особей на нужды государства в счёт Вашего Патриотического Долга.
   Государство обязуется по окончании необходимости вернуть Вам вышеупомянутых особей или же компенсировать Вам понесённые Вами затраты.
   Передаваемые должны быть экипированы полным вещевым рабочим комплектом для длительных внешних работ и снабжены продовольственным пайком на 3 суток.
  
   Форма N2

ПРЕДПИСАНИЕ

   Управляющему посёлка N ..........
   Согласно "Закону о Государственной Необходимости" 10% от находящегося на учёте несамостоятельного Контингента подлежат мобилизации.
   Предписывается доставить на сборный пункт N... по адресу........................ особей мужского пола в количестве......... штук по Вашему усмотрению.
   Доставляемые должны быть экипированы полным вещевым рабочим комплектом для длительных внешних работ и снабжены продовольственным пайком на 3 суток.
   Обязательное приложение: список передаваемых с указанием номера посёлка, номеров и прозвищ передаваемых особей за личной подписью управляющего.
  
   Снова перебираются картотеки и в бланки вписываются адреса, имена, прозвища и номера. Срываются с места курьеры, развозя бланки.
   Во всей Ургайе, в далёких от границы, где уже звучали выстрелы и рвались бомбы, городах и посёлках эта война началась именно так. С бумажек, опередивших даже речь Главы.

Аргат

  
   Над Аргатом пронзительно выли сирены оповещения воздушной тревоги, заглушая негодующие гудки застревавших в уличных заторах автомобилей и колокольный звон Храма. Возникшие как из-под земли полицейские загоняли прохожих в бомбоубежища, в многочисленных конторах и на предприятиях по лестницам и коридорам спешили в столь же спешно расконсервируемые домовые укрытия. С лязгом опускались железные заслонки на окна и витрины.
   Увлекаемая общим людским потоком, Моорна спустилась в уличное общедоступное убежище. Немолодой мужчина в форме без обозначения рода войск, но с нашивками сержанта и две девушки-помощницы, тоже в форме со знаками рядовых, рассаживали входящих по стоявшим рядами стульям и скамейкам вдоль стен.
   Моорна подошла к мужчине, достала из сумочки и протянула ему свою карточку удостоверения.
   - Ург сержант, я прошла курсы гражданской обороны. Чем я могу помочь?
   Сержант быстро, но очень внимательно осмотрел её, мельком, но явно заметив положенные отметки, глянул на карточку, и кивнул.
   - Благодарю, урге. Займитесь кулером.
   Моорна по возможности незаметно перевела дыхание: она опасалась более серьёзного поручения, а с кулером она знакома ещё по университету, да и в редакции ей приходилось и заправлять, и менять колбы, и за стаканчиками следить, потому что их почти сразу растаскивали по столам.
  

Королевская Долина

"Орлиное Гнездо" Ардинайлов

  
   В Королевской Долине летняя безмятежная тишина, наполненная птичьими голосами и шелестом листвы. Покой и благоденствие, отдых в конце пути, награда за многовековые неусыпные труды на благо... вот именно!
   Орнат Ардин, сидя рядом с Орвантером Ардинайлом - главой рода и единокровным братом, с вежливой почтительностью смотрел на трепетавшие в родовом очаге казавшиеся сейчас почти прозрачными язычки пламени. Интересно, конечно, сорвётся брат-Глава в истерику, узнав о смерти сына, или... хотя это ничего не меняет. Фрегор Ардин - младший сын и любимый племянник - был обречён. От Ригана не выходят, от него только вывозят в родовой склеп. Простую, оскорбительно безликую и безымянную урну с пеплом Фрегора, хотя кто знает, чей именно прах, а то и совсем что-то другое туда насыпали, готовя к отправке, но и это уже совсем не важно, уже вложили в заранее приготовленный саркофаг, завтра приедет храмовник в чине, соответствующем статусу семьи и рода, отслужит положенное, и саркофаг запечатают. Слава и благодарность Огню! За что благодарность? Да за то, что твой саркофаг стоит пустым, но помни, что он наготове. А Фордангайр сорвался в новый - который уже по счёту, хотя тоже неважно - приступ. Уже от радости, что, наконец, избавился от брата-конкурента. Дурак до самого конца боялся, что Фрегор вернётся. Тем лучше. О нём тоже можно уже не думать...
   - На всё воля Огня, - наконец разжал губы Орвантер и начал читать молитву.
   Склонив голову, Орнат присоединился к нему, отметив про себя, что брат-Глава по-прежнему в силах контролировать и себя, и окружение. Надо учесть. Но в остальном... всё идёт, как нужно и как должно. Ставший ненужным мешающий груз надо сбросить. И как бы с этой дурацкой войной не потребовали нового взноса Патриотического Долга, если не укажут конкретных, то из третьей спальни и немного из второй... сойдёт. А первую трогать нельзя: там слишком многие слишком много знают. Хватит уже и того, что с Мажордомом утекло.
  

Ведомство Политического Управления

   Пресс-камера отдыхала после вчерашнего напряжённого дня, и внезапный индивидуальный вызов несколько удивил, но нисколько никого не встревожил. Такое случалось и раньше, и не раз, и почти с каждым. Да и Новенький - новичок только по кличке, который уже срок он пашет? Дольше него в составе только Резаный и Старший.
   А вот сам Новенький... как бы не индивидуальная сортировка с выбраковкой. Зачем-то же его, не выводя из состава, перевели на отдельный режим, на работу не гоняют, держат, так сказать, "вечным дневальным", а, значит, и без "пойла", и несколько, да, в камере сказали, что три полных смены его не было, почти четверо суток продержали в медицинском отделении под капельницами, и вливали, и выкачивали, дали немного отлежаться и крови выкачали... чуть меньше, чем на горячее переливание берут.
   Надзиратель провёл его к лифту и, не приказав одеться, отправил дальше по маршруту. Лифт, коридор, снова лифт. Вокруг пустота и тишина и только приоткрытые двери указывают дорогу. Ну так, ты ли к Огню, Огонь ли к тебе... всё едино. Путь закончился в маленьком кабинете-боксе с минимумом мебели и стоящим посередине в штатском, но с выправкой, немолодого... на дознавателя не похож, но и на любителя развлечений тоже. И зачем ему прессовик?
   - Номер и прозвище? - вопрос требовательный, но не злой, нейтральным приказом.
   - Без номера, Новенький, господин, - ответ столь же спокойный, без страха и заискивания.
   И хлёсткая пощёчина обжигает щёку.
   - Я хозяин.
   Вот это да! Ну ни хрена себе, аггелы копчёные! Но, разумеется, ни вопросов, ни возмущения, ни - тем более - радости.
   - Да, хозяин.
   - Ешь.
   - Спасибо, хозяин.
   Бутерброд, конечно, мог бы быть и побольше, и потолще, но, что дали, то и лопай. Ритуал незыблем и необсуждаем. А теперь что?
   - Вымойся и оденься, - и указующий жест на угловую дверь в санузел.
   Неплохо, весьма и весьма, мыло, мочалка, полотенце, одежда на вешалке. Без спешки, но и не мешкая, в рабочем темпе. О, а вот за это можно и искреннюю благодарность выдать. Ты смотри, как это, ну да, полный комплект для внешних работ. Уже и забыл, когда в таком ходил. А вот зачем я тебе, всё более непонятно. Ну, послушаем следующий приказ и, может быть, поймём.
   Одевшись, он мельком оглядел санузел, проверяя, оставил ли всё в прежнем порядке, и вернулся в кабинет. Его ждали теперь не посередине, а у стола, на пустой поверхности которого сразу бросались в глаза несколько бумаг, даже издалека опознаваемых как казённые бланки.
   Ну, и что дальше?
   - Иди сюда, - и после небольшой, меньше мига, паузы: - Тьювсог Кхар.
   Что-о-о?! Это как он меня назвал? Это же...
   И новый приказ:
   - Читай, - и усмешка, нет, ухмылка. - Молча. Про себя.
   Регистрационная карта Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента. Категория... 1-1-1... Прозвище... Ласт? По-алеманнски - последний. Ну да, то вписывать нельзя, как это рискнул вслух сказать. Номер... без номера... Прозвище отца... номер... прозвище матери... номер... Всюду прочерки. Дата рождения... правильно, да, та самая. Место рождения... Королевская Долина, "Логово" Акхарайнов... Умения... грамотный, шофёр... Всё? Ни секретарь, ни камердинер, ни официант, ни... ну, то самое совсем незачем, не указаны. А имя хозяина? А вот же, индивидуальный опекун, вот как теперь называется, майор Рунгайр Акхар, а вот это уже, как сказано в одной из книг, многое объясняет.
   - Запомни и не путай. Прозвище?
   - Ласт, хозяин.
   - Правильно. Давай сюда. А теперь читай это.
   Один бланк забрали, другой вручили. Ну-ка...

ИЗВЕЩЕНИЕ о ПРЕДПИСАНИИ

   Кто: Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента
   Кому: майору Рунгайру Акхару
   Согласно "Закону о Государственной Необходимости" 10% от находящегося на учёте несамостоятельного Контингента подлежат мобилизации.
   Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента извещает Вас о предписании передачи находящегося под Вашей опекой особи мужского пола в количестве 1 (одной) штуки на нужды Государства в счёт Вашего Патриотического Долга.
   Передаче подлежат:
      -- Особь мужского пола: N без номера Прозвище: Ласт.
   Государство обязуется по окончании необходимости вернуть Вам вышеупомянутую особь или же компенсировать Вам понесённые Вами затраты.
   Передаваемый должен быть экипирован полным вещевым рабочим комплектом для длительных внешних работ и снабжён продовольственным пайком на 3 суток.
   Доставить передаваемого в __день __декады____ ____года на сборный пункт по адресу_____________________________________________________
   - Война?! - вырвалось вслух.
   - Да, - жёсткий от сдерживаемого волнения ответ. - Это шанс. Последний шанс. Для всех. Те, кто выживут, начнут заново.
   Вон оно что. Родич, значит, из боковой ветви решил стать центральным стволом. И собирает себе "цайморф" - поддержку, если на том же древнем языке Кхаров, пока они не стали Акхарайнами, породнившись с ургорами, подмяв под себя и забрав кровь и имя того исчезнувшего рода. Что ж, всё теперь понятно. И ты, значит, Ласт, потому что тьювсога - последнего в ветви опять же на полузабытом-полузапретном языке - нельзя вписать в официальную карту.
   Ласт - надо привыкнуть к новому прозвищу, а значит, и самому даже мысленно так себя называть - положил предписание на стол рядом со своей карточкой и выпрямился в ожидании приказа. Теперь они стояли лицом к лицу на дистанции в полшага.
   - Я дал обет. Не спасти, возродить род. Эти бумаги, - кивок на стол, - мне обошлись дорого, очень дорого. Это мой вклад. Твой вклад - выжить. Как ты это сделаешь, твоё дело. Решай сам и делай сам. Что ты будешь врать о прошлом, придумай сам. Ты понимаешь, что правду, всю правду нельзя говорить?
   - Да, хозяин.
   - И ещё. Ты будешь вместе с лохмачами. Научись ладить с ними. Это может понадобиться. Это тоже твой вклад. Ты понял?
   - Да, хозяин.
   Склоняя голову в намёке на поклон, Ласт как бы невзначай оглядел свои ладони, белые и гладкие. У шофёров таких не бывает, а, значит, его враньё и суть сразу вылезут.
   Рунгайр улыбнулся, оценив и замечание, и тактичность его высказывания. Приятно сознавать, что не ошибся в выборе... да, соратника, а в будущем и полноправного родича. Разумеется, вслух никто и никак, но умные уже всё поняли и готовятся, а дураки... дуракам прямая дорога к Огню, и война, кстати, поможет отправить их всех туда, откуда уже никаких претензий никогда не поступит.
   - Правильно. Хвалю.
   - Спасибо, хозяин.
   Рунгайр забрал оба бланка и распорядился:
   - Иди за мной.
   Снова коридоры и лифты, и наконец маленький гараж для лёгкого ремонта на одну машину, а в нём заполненный всем необходимым стеллаж с верстаком и небольшой грузовичок-фургон.
   - Восстанавливайся. Перебрать, отрегулировать, подправить. Всё здесь. Я за тобой приду.
   - Да, хозяин.
   Оставшись в одиночестве, Ласт снял и повесил на вешалку куртку и шапку и стал обживаться. Как и предполагал, обнаружились и санузел с унитазом, раковиной, мылом и полотенцем, но без душа, да, помнит, как ещё в - Ласт зло усмехнулся - родительском доме слышал, что аборигены душа не любят, так что надо привыкать, и маленький столик с плиткой, набором концентратов и одноразовой посуды, и даже выдвижная и уже застеленная койка. Ну, правильно, он теперь не просто раб, а - Ласт снова и так же зло усмехнулся - почти родич и почти соратник. Ну-ну... Продуктов... на трое суток. Ну да, потому, значит, и в предписании дата не указана. Ладно, будем жить. А что и как там дальше... на всё воля Огня. И в довершение доказательства хозяйской рачительности и умения готовить "легенду" на водительском сиденье обнаружились книжка "Руководства по эксплуатации малого кунга", а название и номер серии замазаны, так как название машины знать надо, а такие детали рабу не положены, и список вещевого довольствия нестроевого состава с приложением свёртка с двумя кусками плотной светлой ткани и листком руководства по наматыванию портянок. Н-да, мастерство не пропьёшь и даже энергином не вытравишь. Ну что, будем жить? Будем, пока не убьют.
  

Дамхар

Усадьба капитана Корранта

  
   День был обычный. И шумы на дворе тоже обычные, ну, может, чуть-чуть потише. Ну, подумаешь, ну, приехал курьер из Рабского ведомства, привёз какие-то бумаги и умотал тут же. Ну, заперся хозяин с ними в кабинете. Так тоже не впервой, раньше-то обходилось.
   Это вот вчера... вчера, да, все перепугались. Когда во двор как к себе въехала небольшая машина, похожая на рабскую перевозку. Серая, но без зелёной полосы. Вышли двое, без формы, тоже в сером. Хозяин как раз во дворе был, Тихоню за что-то жучил. Ну Тихоня, увидев этих, аж побелел, ну так, что он всего боится, давно знают, а вот что хозяин... нет, страха не показал, но... но аж холодом по всем повеяло. Один из приехавших подошёл к хозяину, показал какую-то бумагу. Хозяин глянул, кивнул и только головой повёл, указывая на сарайчик Джадда, а тот уже сам вышел, и как был: босиком, в болтающихся вокруг тела просторных рубахе и портах из поселкового полотна - как перед смертью оделся - пошёл к машине, бледный до желтизны, но молча. Его посадили в машину, оба... "серых" нырнули в кабину, и машина исчезла. А они все так и стояли молча во дворе, пока хозяин так на всех поглядел, что как воробьи от кошки все по местам кинулись. Цветну вот только пришлось водой отливать. Сомлела, да ещё тяжелая оказалась.
   А вот сегодня...
   Ридург Коррант сидел за столом, в который раз перечитывая краткий и вполне вразумительный текст:

ИЗВЕЩЕНИЕ о ПРЕДПИСАНИИ

   Кто: Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента
   Кому: капитану в отставке Ридургу Корранту.
   Согласно "Закону о Государственной Необходимости" 10% от находящегося на учёте несамостоятельного Контингента подлежат мобилизации.
   Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента извещает Вас о предписании передачи находящихся под Вашей опекой особей мужского пола в количестве 2 (двух) штук на нужды Государства в счёт Вашего Патриотического Долга.
   Передаче подлежат:
      -- Особь мужского пола: N 321/001763 Прозвище: Рыжий.
      -- Особь мужского пола: по Вашему выбору.
   Государство обязуется по окончании необходимости вернуть Вам вышеупомянутых особей или же компенсировать Вам понесённые Вами затраты.
   Передаваемые должны быть экипированы полным вещевым рабочим комплектом для длительных внешних работ и снабжены продовольственным пайком на 3 суток.
   Доставить передаваемых на сборный пункт N5 по адресу: ______
   Далее значился вписанный от руки перекрёсток почти на границе Дамхара.
   И хотя ключевых слов о кофе с лимоном не прозвучало вся усадьба притихла в тревожном ожидании.
   Нянька прошлась по двору и службам, убедилась, что все и каждый при своём деле, и решительно направилась в хозяйский кабинет.
   - Ну? - поднял голову Коррант на звук открывшейся двери и снова уткнулся в бумаги. - Чего тебе?
   - Сон я видела, - спокойно, но явно показывая, что разговор только начинается, сказала Нянька.
   - Чего?! - изумлённо вскинул на неё глаза Коррант. - Нянька, ты совсем уже?! - и, не сдержавшись, выругался. - Мне только твои сны разбирать!
   - Не разбирай, - по-прежнему спокойно кивнула Нянька. - А послушай, - и, не дожидаясь его согласия, начала: - Бегаем все, с обеих половин, по заднему двору. Лето, а одеты по-зимнему. На небо смотрим, а под ногами ищем. И в один голос. Вот нет Рыжего, вот был бы Рыжий...
   Ни она договорить, ни Коррант взорваться не успели. Потому что рявкнул за воротами сигнал большого фургона, и почти сразу: стук спешно отворяемых ворот, рёв мотора и пронзительный визг тормозов, хлопки распахиваемых дверей и тяжёлое буханье сапог по коридору с рабской половины.
   - Да куды ж он прямо в сапогах?! - озадаченно выдохнула Нянька.
   В коридоре охнула и взвизгнула Милуша, с треском распахнулась дверь кабинета.
   - Всё! - выкрикнул, стоя на пороге, как в раме, Гаор. И длинно выругался.
   Коррант встал.
   - Войди и доложи по форме, - сказал он негромко, твёрдо и чётко выговаривая каждое слово.
   Гаор шумно выдохнул, переступил, наконец, порог и вошёл, плотно, но без стука закрыв за собой дверь, встал в уставную стойку, прищёлкнув каблуками.
   - На блокпостах зенитные спарки ставят. Пиво пьют сразу, как выгружу. Накладные подписывают без сверки. Двери настежь, сам им туда всё заносил. И плакат на стене. Согайн, маленький, плюгавый, и наш пехотинец его как таракашку сапогом давит.
   - И эту войну к аггелам про...
   Коррант оборвал фразу, но и Гаор, и Нянька понимающе молча кивнули. Пять мигов Коррант стоял, опустив глаза, и вскинул их на Гаора.
   - Грамотный? Читай! - и сунул ему в руки предписание
   Гаор быстро прочитал его, озадаченно покрутил головой, перечитал и, кладя на стол бумажку, бесповоротно менявшую жизнь и его, и всех остальных, не так попросил, как предложил:
   - Хозяин, отпусти Джадда, воевал мужик, не новобранец.
   - Вот тебе! - ответный жест Корранта смутил бы даже сутенёра из Арботанга и заставил Няньку укоризненно, но молча покачать головой. - Увезли твоего дружка.
   Гаор сложил ладони "домиком", и Коррант кивнул.
   - Так с кем воюем? - озадаченно удивился Гаор. - Если с согайнами, так Джадд же айгрин. Или они тоже?
   - Вот заедешь в генштаб и спросишь, - рявкнул Коррант. - Стратег аггелов! Сизарь пойдёт. Нянька, собери им... согласно табельной росписи нестроевого рядового. Рыжий, проследи. И покажи Тумаку, как щелевое укрытие делать.
   - Есть! - снова вытягиваясь в стойку и прищёлкивая каблуками, но негромко гаркнул Гаор.
   Нянька молча склонила голову и пошла к двери. Гаор повернулся следом, пропустил её и, уже взявшись за ручку, обернулся.
   - Хозяин... Совет можно?
   - Н-ну! - разрешил Коррант, по-прежнему стоя посреди кабинета.
   - Забирай Гарда, пока призывной возраст не снизили. Таких пацанов в первом же бою выбивают.
   Коррант медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы.
   - Второй раз ты мне сына спасаешь, - и совсем тихо: - За мной...
   - За Огнём угольками, - не дал ему договорить Гаор.
   Оставшись в одиночестве, Коррант вернулся к бумагам, прислушиваясь к нарастающему, но не тревожному шуму на рабской половине.
   И новая помеха! Осторожно постучав, но не дожидаясь разрешения, в кабинет вошла Гахра - его старшая, уже вытягивающаяся из девочки в подростка.
   - Ну? - не зло, но требовательно поторопил её Коррант.
   - Папа, мы с Гонхой в школе на рукоделии делали воинские кисеты. Вот, - она достала из-под домашнего фартука два мешочка с непромокаемой подкладкой, внутренними отделениями и вышитой на лицевой стороне эмблемой Огня. - Мы сделали всё правильно, и их освятили, в храме. Папа, мы это сделали для тебя и Гарда. Но вместо вас на войну пойдут Рыжий и Сизарь. Нет, не вместо, за вас. И за всех нас. Я думаю, папа, будет справедливо отдать это им. Чтобы Огонь их защищал.
   Коррант, слушавший очень внимательно и серьёзно, кивнул.
   - Да, ты решила правильно. Конечно, отдай.
   - Но Рыжий не взял. Сказал, что это... - Гахра с небольшой заминкой выговорила непривычное слово, - это нетабельное и на шмоне отберут. Папа, ты можешь сделать так, чтобы не отобрали? Чтобы благословение Огня было с ними, на войне. Они же наши.
   - Да, - сразу решил Коррант. - Сделаю. Сейчас иди к маме. Пусть она и Нянька заполнят их всем положенным, а потом принесёшь мне. Я сам отдам так, чтобы не отобрали.
   - Спасибо, папа, - просияла девочка. - Мы всё сделаем как должно.
   И радостно выбежала из кабинета.
  

* * *

  

1 декада осени

Ургайя

   Цепи вагонов по железным дорогам, колонны грузовиков по шоссейным, пешие колонны по шоссейным обочинам, грунтовкам и просёлкам, а то и прямо без дорог... Логистика, чтоб ей гореть в Тарктаре и замерзать в Коргците... Мало иметь людей, оружие, боеприпасы и прочее обеспечение для них, всё это надо доставить в нужное время и в нужное место и при этом свести любые - боевые и небоевые - потери к минимуму... Но эта морока - забота штабников, а наше дело - иди куда укажут, и твои здоровье и жизнь только твоя печаль.
  

Аргат

   Старший сержант Линк Арм озабоченно снова и снова проверял своё небольшое хозяйство - полное отделение или по старинной, но всё ещё общепринятой и применяемой терминологии, дюжина: сержант, семеро аттестованных рядовых, три подсобника, а он сам двенадцатый. И он лично за всё и всегда ответственный.
   Конечно, он вполне успешно прошёл все положенные по его специальности программы военной подготовки и призыв в армию вместо уже практически подписанного направления на работу в Кроймарн налаживать там линейную связь, его не удивил: их всех об этом, что в случае войны они подлежат мобилизации, ещё на первом курсе предупреждали. И даже особой неожиданности и спешки не было. Прибыл по повестке, получил предписание, принял вещевое обеспечение своего подразделения согласно реестру и регистру, познакомился с подчинёнными... Да, Армонтины военными, кадровыми во всяком случае, не были, но... Нет, отец - Кервинайк Армонтин - никогда не держал в руках оружия, вернее, его оружием был редакторский карандаш, но он был бойцом и умер, нет, погиб как боец, воин, которого нельзя победить в честном бою и потому убивают подлым ударом в спину.
   Успел съездить к дедушке покрасоваться в новенькой форме и попрощаться с родичами, хорошо, что младшие - Лоун и Ламина - были ещё дома, не успели уехать в свои пансионы при Академической гимназии.
   - Не рискуй попусту, - сказал дедушка, когда они вдвоём сидели в его кабинете за столиком с бабушкиной наливкой.
   - Кто не рискует, тот... - попробовал он отшутиться старинным присловьем.
   - Я сказал, - улыбнулся дедушка, - попусту.
   - Да, я понимаю.
   - И помни.
   Они не так глотнули, как пригубили тёмно-красной как венозная кровь и такой же густой, но не солёной, а сладкой жидкости. Тоже старинная традиция, модернизировавшая ещё более древний обычай кровного единения, скрепления единства кровью. Кровь, пламя и сталь - три хранителя ургоров. Знание, которому не учатся, а усваивают с первым глотком воздуха, с кровью отца и молоком матери... Линк тряхнул головой. Ладно, всё так, он - Армонтин и не посрамит свой род, свою кровь, ни в чём и никогда.
   - Дед, как ты думаешь, это надолго?
   - Слишком много факторов, - покачал головой профессор. - Да и информация у меня неполная. Думаю, полной нет ни у кого. Каждый на своём месте знает только свой кусочек мозаики. Ну и немного о соседних.
   Линк кивнул. Он знал этот любимый - отец тоже его часто повторял - образ: жизнь как огромная мозаичная стена, складывающаяся из множества маленьких разноцветных камушков, и ты идешь вдоль неё, видишь разноцветный хаос, вставляешь свои камушки-поступки, можешь оглядываться и угадывать складывающийся за твоей спиной узор, но что там впереди...
   - Ведомо только Огню?
   И снова улыбка.
   - Он Творец. А настоящий творец сам не знает заранее, что у него получится.
   Высказывание на грани ереси, но среди своих... Да, вот об этом чуть не забыл.
   - Лохмачей...
   - Аборигенов, - сразу перебил его дед. - Не уподобляйся.
   - Да, но это уже не оскорбление, а почти официальное название. Скорее, - Линк на миг свёл брови, подбирая слова. - Скорее, это аборигены нежелательное название, так как подчёркивает нашу... наше...
   - Я понял, - кивает дедушка. - Интересный поворот. И укладывается, да, пожалуй, в общую схему. Конечно, говори, как положено, чтобы случайно не сбиться. Ну, так что с ними?
   - Их не просто мобилизуют, а формируют из них практически самостоятельные подразделения и включают в уже существующие. Но тоже... почти на равных. У меня их будет трое, а это четверть моей дюжины. Дед... ты что-нибудь знаешь... о них? Ну...
   Он не договорил, но его поняли.
   - Слишком мало и неточно. Не рискну советовать. Но раз ты сказал... почти на равных, то этого и держись, - и подмигнул. - Согласно Уставу.
   - Да, понимаю. А полный вариант? Ты читал?
   - Конечно. Документ официально не закрыт, Академическая библиотека его получила без грифов.
   - И ты думаешь...
   - Не спеши с выводами, процесс только-только стал видимым.
   - Отец бы одобрил. И... тот, ну...
   - Я понял, - останавливает его дедушка. - Да, они всё сделали для этого
   Вошла бабушка звать их к столу, да и ему было уже пора возвращаться в часть. Печальный праздничный обед, прощальные объятия, наказ Лоуну беречь и защищать сестру и дедушку с бабушкой, он теперь, да, почти наследник рода, и... и всё. Встретимся после победы.
  

Дамхар

  
   Конечно, главе регионального отделения Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента не пристало лично присутствовать на сборном пункте, тем более не главном, хотя по некоторым обстоятельствам существенном, но... обстоятельства действительно... не предписывают, но дозволяют. Первое обстоятельство - личность младшего лейтенанта, сопровождающего колонну. Да, двоюродный племянник, новичок, первое самостоятельное задание, и по праву начальника и старшего родича... всё понятно, традиционно и почти законно. А второе обстоятельство - состав мобилизованного контингента именно на этом пункте. Сам - хе-хе - подбирал, обеспечивая младшему родичу режим наибольшего благоприятствования. Вот и нужно молодому объяснить, а надёжнее - показать, как с таким контингентом обращаться в целях максимальной эффективности.
   Одна за другой подкатывали машины, в основном поселковые грузовички с управляющими за рулём и мобилизованными в кузове. Сверка номеров и бумаг, росписи в ведомостях сдачи и приёмки, обмен новостями. И одна машина уехала, а другая тут же подъехала.
   За обочиной собралась уже приличная толпа мобилизованных. В основном парни ближе к двадцати годам и мужчины до тридцати лет. Стоят плотно, говорят между собой негромко, многие курят.
   Новоиспечённый младший лейтенант изо всех сил старался держаться уверенно, но сам чувствовал, что получается у него это плохо и неубедительно. Тем более, что учили одному, а теперь всё не так. На пешем марше аборигены должны быть скованы попарно наручниками, пристёгнутыми к центральной цепи, и на каждую дюжину транспортируемых положено не менее двух сопровождающих надзирателей, а этих... лохмачей уже... и ни одного надзирателя в подчинении. И только заикнулся о необходимом обеспечении безопасности, так его... высмеяли как... как отсталого, что теперь всё по-иному. И на эту толпу лохмачей он один и...
   - Дядя, - рискнул он обратиться "по-родственному", а не по служебной иерархии, потому что вопрос у него... не самый простой. - Это же... нарушение.
   Майор хмыкнул, разглядывая появившийся из-за дальнего поворота фургончик, и удовлетворённо улыбнулся.
   - Ну, вот и порядок. А теперь слушай, племянник. И запоминай. - он говорил негромко, но веско, без малейшей угрозы, но лейтенант невольно встал в строевую стойку. - Инструкции не отменяются, а заменяются новыми. А по ним мобилизованные в армию подчиняются армейским нормативам и уставам. И для них уже новый устав разработан, особые вспомогательные части. Слышал? Но вижу, что не читал. А это уже упущение. Причём твоё. Взыскание накладывать не буду, но по выполнении предписания о сдаче мобилизованных на место назначения прочитать и усвоить. Сам лично проверю.
   Лейтенант выпалил уставную фразу повиновения и тихо, совсем, как он надеялся, незаметно вздохнул: учить чужой по сути Устав - это та ещё морока. А вот чего дядя так радуется подъезжающей машине? Фургон как фургон, не новый и не самый большой. Вот у капитана Корранта, он слышал, так зверь-машина, с секретного аргатского полигона, на ту бы посмотреть, да пощупать... Но фургон уже остановился у выставленного прямо на проезжую часть ярко-красного сигнального конуса.
   - Вылезайте, - бросил, не оборачиваясь, Коррант, приглушая, но не выключая мотор.
   Заднюю дверь он, в нарушении всех инструкций и привычек, не запер и теперь, сидя за рулём, слышал, как завозились его, нет, уже - он скривил губы в невесёлой усмешке - государственные рабы, беря свои мешки и открывая дверь.
   Выйдя из машины, Гаор на мгновение зажмурился, привыкая к свету и быстро огляделся. Машина Рабского ведомства, но не для перевозки, а обычная легковушка, даже не "коробочка", раскладной столик с бумагами и двое в форме... ага, майор - его он знает, встречались, "коробочку" ему пару раз подправлял - и младший лейтенант, явно только-только произведённый, ну-ну, а вон там за обочиной толпа мобилизованных, ну, всё понятно, сбор и формирование колонны. Шагнул за черту, так иди, всё, что смог успеть за вчерашний день, он сделал, даже успел Старшей Матери отдать скопившиеся фишки и несколько монеток, чтобы переслала Милаве: мальца кормить и самой не голодать. Обещала сделать всё, как надо, а Старшей Матери можно, нет, нужно верить. И как делать щели от бомбёжек, Тумак понял, защита, конечно, хилая, но хоть что-то, до плотин далеко и вряд ли согайны будут тратить бомбы на усадьбы, хотя если дойдёт до ковровых... Но за всеми этими мыслями, он, согласно уже армейскому Уставу, держась на шаг сзади Корранта - всё-таки уже офицера, а не хозяина, подошёл к столу, доложил свой номер и прозвище, следом за ним это сделал Сизарь, неуклюже копируя его стойку, майор отметил в своих бумагах, подписал Корранту предписание о сдаче... Всё? Можно идти к остальным? Но их остановил Коррант.
   - Вы идёте на войну.
   Строгая торжественность в его голосе заставила майора удивлённо приподнять брови. Но вмешиваться в происходящее он не стал, коротким жестом запретив это и лейтенанту.
   Гаор невольно при первых же словах знакомого с детства текста встал "смирно" и беззвучно зашевелил губами, вторя хозяину. Сизарь удивлённо и даже немного испуганно переводил взгляд с него на хозяина и обратно и, ничего не понимая, стоял молча, неуклюже свесив руки вдоль тела. Притихли и даже совсем замолчали и стоявшие поодаль рабы.
   Произнеся почти полностью - выкинув пару явно неподходящих фраз о величии ургоров - текст присяги, Коррант торжественно закончил:
   - Да будет с вами благословение Огня.
   И чётко, даже слегка демонстративно вручил им кисеты, украшенные эмблемами Храма и Огня. Майор восхищённо покрутил головой: н-да, умеет капитан, ведь о том, что призванных лохмачей будут на центральном сборном перед храмовником - Храм своего никогда не упустит и чужого прихватить не забудет, каждая молитва не в одну сотку Военному Ведомству станет - на молитвы ставить, ещё не знает никто, сам неофициально по знакомству услышал, а капитан уже... и ишь как повернул! И на вопрошающий взгляд лейтенанта ответил негромко, но веско:
   - Допустимо, но пока не предписано.
   А совсем тихую фразу Корранта, что примет он их любыми, никто, кроме Гаора и Сизаря и не услышал, а Гаор и не особо поверил обещанию, но промолчал.
   Коррант уехал, а они присоединились к общей толпе. Кисеты рассмотрели, одобрили, что с умом сделано, и посыпались вопросы про войну, Рыжий-то уже бывал там и всё знает.
   - Всё не всё, - невесело усмехнулся Гаор, - но кой-чего и кое-как.
   Говорили, особо не скрываясь, но негромко.
   Подъехала ещё машина - небольшой грузовичок с полным кузовом. Это что ж, из нескольких посёлков?
   - Да нет, вон из заведения водила.
   - Ага, и ещё, вон того знаю.
   Среди спрыгивавших на землю и предъявлявших номера, Гаор заметил знакомую выправку и улыбнулся: Четырок!
   Майор принял мобилизованных, поблагодарил и попрощался с доставившим их старшим смотрителем одного из рассыпанных по всему Дамхару "Заезжай, не пожалеешь", и удовлетворённо оглядел полностью заполненную ведомость.
   - Всё? - спросил лейтенант.
   - Все, - поправил его майор. - Сейчас я тебе колонну подготовлю, а дальше ты сам.
   От толпы мобилизованных донеслось:
   - Дальше фронта не пошлют, меньше пули не дадут.
   И взрыв смеха.
   Засмеялся и майор.
   - На сержантах армия держится, племянник. А он ещё и фронтовик, - и громко: - Всем стоять, старший ко мне!
   Гаор невольно обернулся на голос майора. Ну, просто посмотреть, кого им дадут в Старшего, но тут получил такой сильный и... многорукий тычок в спину, что вылетел из толпы аж почти до начальства. Это как понимать?! Взгляд майора заставил его, даже ещё не до конца осознав случившееся, подойти на уставное расстояние, встать как положено и доложить:
   - Триста-двадцать-один-ноль-ноль-семьсот-шестьдесят-три Рыжий, господин майор.
   Начальственный кивок и вопрос:
   - Образование?
   - Общевойсковое училище, солдатское отделение, полный курс, господин майор.
   - Звание при демобилизации?
   - Старший сержант, господин майор.
   Новый кивок.
   "А на хрена это?" - мысленно удивился Гаор. А то майор его не знает. И тут же сообразил, что это его так представляют младшему лейтенанту, явному "необстрелку". Что ж вполне понятно, но вот когда остальным, кого раньше привезли, сказали... Или... Он не додумал, поскольку ему уже выдавали... старую, затёртую, но целую сумку-планшет на длинном ремешке, несколько чистых листов и карандаш. Армейский, который даже с размокшей бумаги не смывается.
   - Составь список, проверь и отметь обеспечение.
   "Ни хрена себе!!!" - мысленно изумился Гаор, ожидая приказа выполнять, но майор, словно забыв о нём, уже говорил лейтенанту:
   - Следуешь походной колонной на центральный сборный, ночёвки и привалы размечены, но ориентируйся по обстоятельствам.
   Майор развернул карту так, чтобы - ну, совершенно случайно - и стоящий рядом раб увидел и понял. Гаор прошёлся взглядом по жирной чёрной и в меру извилистой черте маршрута и невольно кивнул. Майор, хоть и не глядел на него, но заметил и недовольно сказал:
   - И чего встал, лохмач? Выполняй.
   - Есть выполнять, - негромко рявкнул Гаор, выполняя строевой разворот.
   Майор свернул карту и отдал её лейтенанту.
   - Вот так, племянник. Помнишь, что надо делать, если у тебя полудюжина с сержантом в подчинении и надо трёхсуточный завал разгрести?
   - Приказать... - лейтенант запнулся.
   Разумеется, он знал эту старинную армейскую байку, но...
   - Вот именно, - усмехнулся майор. - Приказать сержанту навести порядок. Так им и командуй. Без излишней конкретики. Он её, чтоб ей в Тарктаре гореть, лучше тебя знает. И расставит, и озадачит, и кому надо накостыляет, и о выполнении доложит. И... вот ещё. Под налёт вы, да будет воля Огня, попасть не должны, но, если вдруг... Держись за него и не мешай ему. Ты это только в кино видел, а он своей шкурой прочувствовал.
   Лейтенант неуверенно кивнул, оглянулся на толпу, вытягивающуюся в неровную колонну по четыре.
   - Не по росту...
   Майор усмехнулся.
   - Зато рационально. Смотри, сразу переписывает и строит. А замыкающим кого... Опять же толково. Ты ему только не мешай, держи разумную дистанцию.
   Закончив формирование колонны пешего марша, Гаор велел Четырку, поставленному в последнюю четвёрку, подгонять отстающих и за небом следить, повторил ещё раз для всех, что если кричат: "Верх!", то падать в кювет или ещё куда и голов до сигнала не поднимать, и пошёл сдавать рапорт о готовности.
   Младший лейтенант под одобряюще внимательным взглядом майора застегнул на себе походный ранец, убрал в свой планшет карту, список и предписание.
   - Огонь вам в защиту. Выполняйте.
   - Радостно повинуюсь! - выдохнул лейтенант.
   - Есть выполнять! - щёлкнул каблуками Гаор, уже привычно удержавшись от усвоенной ещё в детстве уставной, но не положенной рабу формулировки.
   Стоя у машины, майор молча проследил, как начальник маршрута и старший колонны заняли свои места, прозвучала короткая команда, и вразнобой, но достаточно дружно затопали... рабы? Да нет, тенденция, однако, просматривается весьма ясная. Новый виток интеграции аборигенов в цивилизованное общество? Да идите в Тарктар с Коргцитом, умники столичные. Обозвать вы умеете, а по сути... Всем, кто поумнее, уже всё понятно, и готовятся каждый на своём месте выжить и спасти своих. Война - это всегда... ну, понятно, а вот что после неё будет? К этому сейчас надо готовиться. А то, когда мобилизованные, нюхнувшие фронта лохмачи вернутся в свои посёлки, ну, понятно, что не все, а только выжившие, так такие ещё опаснее, вот об этом и будем думать.

Аргат

Экономический Клуб

  
   Экономическое Ведомство трудилось на таком же напряжённом "боевом" режиме, как и остальные. Но в отличие от военного, занятого сейчас жизненно важной "текучкой", напряжённо обдумывало и готовило решения уже послевоенных проблем, готовя подчинённые подразделения, отделения, отделы и секторы, вплоть до групп и отдельных предпринимателей. Потому что спущенное сверху распоряжение должно быть не только и не столько понято, как принято исполнителями. Во избежание саботажа, как из-за непонимания, так и из-за несогласия.
   И Экономический Клуб работал с интенсивностью, даже большей, чем до войны.
   Разумеется, общего собрания никто не собирал, даже Правление ограничилось приватными на двух-трёх - не более - участников, но очень содержательными беседами, хотя состоявшими большей частью из междометий, кивков, жестов и прочих "невербальных", как говорят университетские умники, сигналов. Устав Особых подразделений здесь был не только изучен, но и переработан в "Положение о трудовом фронте" и даже утверждён на самом верху, и даже с аккуратно вписанными уточнениями на распространение "Положения" на всех, занятых в обеспечении армии, и на сопутствующие - очень удобная многозначная характеристика - производства, и так далее. На всех, без уточнений статуса самостоятельности. Вернее, статусы просто не упоминались. Что позволит сейчас обойтись без мобилизации в армию необходимых специалистов и сдачи уже готовых обученных, хм, ну, скажем, клеймёных работников в счёт "патриотического долга", а в будущем, уже вполне для умных ясно прогнозируемом, обойтись без кардинальных, а, значит, и убыточных переделок. Наверху одобрили и подписали, подтвердив тем самым правильность прогнозов. И потому обсуждались теперь те нюансы и аспекты, которые ни в каких документах не обозначены, но на производственный процесс неизбежно влияют, причём в обе стороны.
   Сторраму, как и многим другим, чьи предприятия и хозяйства не попадали по своему целеполаганию в "Трудовой фронт", пришлось поломать голову над выделением в "Патриотический долг" положенных процентов от числящегося в его личной опеке "несамостоятельного контингента". При этом нельзя ни оголять своего хозяйства, ни сбросить явный балласт. Прошедшая перерегистрация с детальной записью умений - вот теперь окончательно ясно, для чего это затевалось и почему так тщательно проводилось - не позволит смухлевать. Самые ценные кадры сохранить удалось, но... Двадцать особей вынуть из хозяйства так, чтобы оно не пострадало, совсем не просто. Пришлось посидеть с Гархемом покрутить и выкрутить. Хорошо, что успели Старшему смену подобрать. А чтоб филиалы не тронуть, там-то каждый на счету, и домашнее хозяйство, ну, за это отсчитали купюр и отсыпали монет. Тоже весьма традиционно: либо воюешь, либо платишь.
   Попавшим в "Трудовой фронт" не легче и не проще. "Трудовой фронт" или "Система обеспечения" в двойном подчинении сразу и у Экономического, и у Военного Ведомств, а, значит, и под двойным контролем, так что все риски вдвое возрастают. Вот и крутись, да не забывай по сторонам смотреть. Да, эта война, похоже, сделает тыл опаснее фронта. Особенно в свете послевоенных перспектив.
   Разумеется, об этом впрямую не говорили, обсуждая и советуясь по опять же нюансам и аспектам.
  

Ургайя

  
   Неновый, но с первого взгляда понятно, что ухоженный, небольшой фургон резво пылил по одной из боковых незанятых войсковыми колоннами дорог. На ветровом стекле в правом верхнем углу изнутри наклеен ярко-красный кружок пропуска.
   Корранту мучительно хотелось даже не спать, а просто лежать, закрыв глаза, ничего не видя и не слыша, но сознание, что не то время, не то место, во-первых, и двойная доза взбадривающего комплекса, во-вторых, не дают опустить веки. Аргат всегда был тяжёлым местом, но в бардаке начавшейся войны удалось провернуть всё намеченное. И - самое главное - получить информацию из многих источников. А разнокалиберность и настроенность вышеупомянутых уст и мозгов даёт возможность выковырять из-под эмоций сущности, проанализировать и свести воедино. И сделать это надо, не откладывая, здесь и сейчас. Потому что, когда они приедут, думать будет уже некогда, придётся действовать, причём быстро и однозначно.
   Гард, сидевший рядом мрачно нахохлившись, наконец не выдержал отчуждённого, как он чувствовал, молчания отца и начал сопеть и ёрзать.
   Коррант, решив и разметив мысленно весь порядок дальнейших действий и даже внеся, опять же мысленно возможные поправки на возможные обстоятельства, позволил себе отвлечься и посмотреть на сына. И Гард, поняв этот взгляд как разрешение, начал. Он хотел говорить веско и обоснованно, как взрослый и почти равный, но сразу сорвался на, как сам слышал, детские интонации.
   - Да, я знаю, что я несовершеннолетний, что у меня никаких прав. Ты отец, ты... Но я всё равно... я скажу. Ты... ты эгоист, себялюбец. И ты... паникёр.
   Коррант усмехнулся. Однако, раздухарился пацан. Но ничего сейчас укоротим. И, как говаривали училищные капралы, вздрючим, обломаем и вразумим.
   - Первое обвинение в юрисдикции Храма, второе - Трибунала. Слушаю по первому пункту.
   - Да, ты думаешь только о себе, обо мне ты не подумал. Мы... мы решили, что если что, то мы идём в армию, на фронт, всей группой. Мы уже на военной кафедре договорились, что нас отправят в одну часть. Нам обещали помочь. А теперь... они пойдут на фронт, они будут доблестными героями, совершат геройские подвиги, а я?! Я - тыловая крыса, отсиживаюсь под юбкой. Ты понимаешь, отец, что ты со мной сделал? Как я им в глаза погляжу. Да не только им. Всем! Да... да тому же Рыжему. Он в моём возрасте уже воевал!
   Коррант спокойно слушал этот звенящий от сдерживаемых слёз монолог, внимательно глядя на дорогу и выдерживая предельно допустимую правилами скорость. Только на последних словах Гарда чуть сильнее сжал руль.
   - Во-первых, формирование и комплектование частей не входит в компетенцию военных кафедр. Так что обещать они вам могли и высадку хоть на Луну, хоть на Заморские Территории, и с тем же результатом. Во-вторых, ты мобилизован на Трудовой фронт и будешь обеспечивать воюющих всем необходимым, - голос Корранта был скучающе ровен, но Гард знал опасность этого спокойствия слишком хорошо и невольно сжался. - В-третьих, в твоём возрасте Рыжий не воевал, а учился на профессионального военного. В-четвёртых, смотреть ему в глаза тебе не придётся. Рыжего нет.
   - Ты его опять продал? - невольно вырвалось у Гарда. - Зачем?!
   - Продаж больше нет. Как и рабов. Есть опекаемые и передаваемые другому опекуну. Запомни и не путай. Может слишком дорого обойтись. Рыжего мобилизовали. В счёт патриотического долга.
   Гард растерянно смотрел на отца.
   - Но... но как это, отец? Патриотический долг - это десять процентов. У нас восемь раб... опекаемых. Это восемь десятых, а всё что меньше единицы выплачивается в гемах. По закону...
   - Ты ещё скажи: по справедливости, - раздражённо перебил его Коррант. - Запомни, справедлив только Огонь. А государство всегда даёт по минимуму, а забирает по максимуму. У нас в опеке двадцать... особей. Поэтому забрали двоих. На Рыжего был конкретный запрос с указанием его номера и прозвища, а второго по моему выбору. Я отдал Сизаря, - Коррант вздохнул. - Это ещё они про Орешка не знают.
   - А то бы забрали троих, да?
   - Троих и забрали. За Джаддом приехали отдельно и из другого ведомства. Понял?
   - Но...
   - Джадд был у меня в пользовании, - неохотно пояснил Коррант. - А то потеряли бы четверых. Ну, с моим эгоизмом разобрались? Теперь давай о втором. Это почему я паникёр?
   - Потому что они не посмеют!
   - Кто?
   - Да все! Айгринам мы так врезали...
   - Угу. Так что еле уцелели. Дипломаты молодцы, свели потери к минимуму.
   - Да?! - не выдержал Гард. - Однако это у тебя в усадьбе пленный айгрин работал, а не ты там! - и осёкся, только сейчас вспомнив, что отец строго-настрого приказывал молчать о Джадде и вообще... не вдаваться в подробности.
   Но, к удивлению Гарда, отец не вспылил, а только невесело усмехнулся.
   - Могло быть и такое. На войне всякое бывает. И не всё война списывает.
   Гард озадаченно посмотрел на отца. Так он об этом никогда не думал, но... но это получается... Додумывать он не стал: слишком страшно. И потому спросил уже почти по-детски:
   - И что теперь будет?
   - Война. Она уже есть. Пока только с согайнами, - Коррант говорил без оглядки на возраст и уровень собеседника, как сам с сбой, но и без ненужной сейчас и здесь терминологии. - Алеманы вряд ли вмешаются, им невыгодно расширение ТВД на море. Айгрины будут ждать и присоединятся к победителю. Это всё как обычно. А вот что будет после... Победа бывает тяжелее поражения. Посмотрим по результатам, - Коррант усмехнулся. - Если нам будет чем и на что смотреть. Согайя... это серьёзный противник. Очень серьёзный.
   - Эти таракашки?! - возмутился Гард. - Да мы их...
   - Заткнись, - не приказал, а раздражённо попросил Коррант.
   Гард удивлённо - так с ним отец ещё никогда не разговаривал - замолчал. Коррант заставил себя усмехнуться и продолжил, уже объясняя.
   - У них лучшая на континенте авиация и очень сильные десантники. Мы можем держать фронт на земле, но если они подавят наше ПВО и сбросят десанты... Если, упаси Огонь, на плотины... Если они возьмут контроль над плотинами, Дамхару конец.
   Гард посмотрел на отца с ужасом, сглотнул, но справился с собой. И. помолчав с долю, сказал уже почти "по-взрослому".
   - Отец, но если всё так... серьёзно, то сейчас надо не домой.
   - Да, - сразу кивнул Коррант. - Ты прав. Заедем сейчас к маме.
   И Гард опять сорвался.
   - Опять?! Ну что ты как... Рыжий!
   - А тут Рыжий при чём? - удивился Коррант.
   - Ну, он тоже... Поедем к маме. Вот сколько раз, ты меня с ним посылал, а ночевать ни в посёлках, ни в заведениях не разрешил.
   Гард невольно заговорил с совершенно детскими интонациями. Коррант кивнул
   - Правильно. Значит, Рыжий не нарушал.
   - И Тихоне тоже ты запретил, так он с Рыжим и в лесу, и у озера там... А меня... Как маленького, к маме... - возмущался Гард. - Я ему сколько раз говорил, что давай, дескать, заедем, вот же по карте озерко там или родник, а он только смеётся, - Гард попытался передразнить низкий хриплый голос. - Зачем под кустиком, когда можно под одеяльцем.
   Коррант, уже улыбавшийся, с удовольствием рассмеялся.
   - И тут Рыжий прав.
   Гард вздохнул.
   - Ну... ну, да, отец. Я понимаю. И, - вдруг пришла ему в голову новая мысль. - Отец, раз мы едем к маме, пристрожи её рабынь, тьфу ты, опекаемых. Пушинка совсем разленилась.
   - Пушинка? - искренне удивился Коррант. - Всегда была...
   - Ну, отец, ну, посуди сам. Вот приехали мы, Рыжий на кухню ушёл, я к маме. Ужин Старая подаёт, Малявка ей помогает, комнату мне Старая готовит, Пушинки не видно и не слышно. Утром кофе мне в постель Малявка приносит, - Гард смущённо покраснел. - И по-наглому лезет, пинком вышибал. Завтракаем, Пушинка опять же не показывается, всё на Старой с Малявкой. И уже уезжаем, уже Рыжий за рулём сидим, жмурится, мама на крыльце, и вот тут Пушинка вылезает. Босая, волосы распущены, в одной рубахе, даже хоть бы платок накинула, глаза заплывшие, губы распухли как... как оладьи. Рыжему узелок суёт. "Пирожки на дорожку".
   Коррант, улыбавшийся в начале рассказа, остановил машину и, бросив руль, зашёлся в неудержимом хохоте. Гард смотрел на него с удивлением и даже обидой.
   - Отец, ты... ты мне не веришь?
   - Верю, верю, - с трудом выговорил сквозь смех Коррант. - Рыжий, говоришь, сидит и жмурится?
   - Да, как... ну, как кот, после сметаны.
   - Ай да Рыжий, ай да котяра! Пушинку умотать это... постараться надо. Она - баба ловкая, сильная, чтоб её до такого... - хохотал Коррант.
   - Он... он с ней спал?! - изумился Гард. - Отец, она же старая!
   - Это тебе она старая, - хохотал Коррант. - А Рыжему очень даже под стать! - и с явным искренним сожалением. - Жаль, не знал я, а то бы договорился, чтобы Пушинку с таблеток сняли, родила бы от Рыжего. От него, мне уже не раз говорили, хорошие рыжики получаются, крепкие.
   - Отец... - потрясённо выдохнул Гард.
   - Да, - кивнул Коррант. - Дело уже прошлое, а оно всегда непоправимо. Ладно. Едем к маме.
   - Отец, нет, - Гард постарался взять себя в руки и стать серьёзным. В конце концов ничего такого... нового он не узнал, анекдоты про "Капитанова Рыжего" по всему Дамхару ходят, а надо о деле. - Я подумал, что если... раз ты говоришь, что так серьёзно, то надо на склады ГСМ, взять там и договориться о маслах, горючем, ну, пока и там всё не мобилизовали.
   Коррант с весёлым одобрением посмотрел на сына.
   - А вот в этом ты прав. Молодец сынок. Туда и побыстрее.
   И резким рывком бросил фургончик вперёд.
  

Аргат

  
   Воздушные тревоги повторялись теперь несколько раз за сутки. И если днём согайны охотились за армейскими колоннами, то по ночам упрямо рвались к Аргату. Зенитчики и истребители старались перехватить армады ночных бомбардировщиков на дальних подступах, но иногда над Аргатом разыгрывались настоящие воздушные бои, и сбитые - и свои, и чужие - падали на те же дома. Согайны стремились, даже умирая, выполнить приказ уничтожения вражеского потенциала. Тщательно продуманная и пунктуально выполняемая светомаскировка нарушалась пожарами, высвечивая мишени следующей волне бомбардировщиков. Днём развалины убирались и, по возможности, ремонтировались. "Шустряки" из Арботанга споро обшаривали развалины и обломки, утаскивая всё, что могло как-то продаться и, как негромко болтали, добивая раненых. Пойманных полиция расстреливала на месте, но меньше их не становилось. Война же. Кому война - тётка злая, а кому - мать родная. Каждый сам за себя, только Огонь всем светит, и то... кого греет, а кого и сжигает.
   Жизнь, конечно, изменилась, но не настолько, чтобы уж совсем. Прошлую войну помнили многие и пока особых отличий не замечали. Как был Аргат глубоким тылом, так - спасибо Огню - и остаётся.
   Моорна теперь забегала домой только поспать. И то не каждую ночь. Потому что к обычной работе - беготне-писанине - добавились дежурства в придомовом убежище и квартальном госпитале. Правда, от дежурств в наблюдательном пункте на крыше её освободили из-за зрения. В прошлую войну она была девочкой, но кое-что и тогда замечала, и сейчас, вспоминая, сравнивала. Да, Аргат изменился. Хотя бы тем, что в ремонтных бригадах стало много... называть их рабами уже фактически запретили, правда, ещё не наказывая, а только устно осуждая, а быстро распространившимся прозвищем "лохмачи" не хотелось. И в госпитале три клеймёные санитарки-уборщицы и один такой же санитар, и в убежищах - и домовом, и в госпитальном, и в тех общедоступных, куда её загоняла внезапная тревога - она всё чаще сталкивалась с... клеймёными и напряжённо вглядывалась в мужчин, надеясь и страшась, увидеть... его. Ловила себя на этом, смущалась и отворачивалась, сердилась, даже злилась на саму себя, но снова и снова... Ведь на всё воля Огня, и самое невероятное, невозможное станет возможным. И вообще. Имеющий глаза видит, имеющий уши слышит, а имеющий мозги - сопоставляет и понимает. Занесло же её в музей "Войн и оружия". А там... пустячок, но как она понимает, многозначительный...
   ...Музей этот она знала хорошо, их гимназию каждый год на осенний праздник водили сюда на экскурсию, конечно, не такую подробную, как мальчиков, а весьма поверхностную и, ну, очень обзорную, с обязательным поклонением всем павшим в боях в центральном зале, да и потом в университете на практикуме по музейному делу бывала здесь не раз и не два, и в общем она экспозицию знала хорошо, почти на полуавтомате, и потому, уже начав подниматься по центральной парадной лестнице, остановилась, едва не упав, и вернулась вниз на первую площадку перед раздвоением. Что её остановило? Картина... картина не та! Там, где в обычных замках располагалось от пола до потолка и во весь простенок огромное зеркало, здесь всегда было столь же большое, многофигурное и многоцветное полотно. Оно и сейчас было, но... другое! Почему? Нет, зачем?! Саму картину она за пять мигов вспомнила, хотя раньше видела её только на иллюстрациях в энциклопедии по истории живописи. Воины-ургоры всех времён в едином строю, от самых древних и уже легендарных до вполне - на момент написания картины - современных, от вооружённых копьями и луками конников до... За её спиной негромко рассмеялись, и она обернулась.
   - Здравствуйте, ург, - она запнулась, вспоминая имя экскурсовода.
   - Приветствую вас, урге, - смягчил он улыбкой церемонность приветствия. - А вы первая, кто обратил внимание. И что вас так удивило?
   - Я задумалась о причинах перемены в экспозиции, - честно ответила она.
   - Конъюнктура, - вздохнул тот и не слишком весело улыбнулся. - Вы помните, что тут было раньше?
   - Да, - она уверенно кивнула. - Огненное Очищение.
   - Вот-вот. Очень реалистичное вплоть до натуралистичности. Как наши кони попирают дикарей-аборигенов, а фоном Огонь Очищающий карает их жалкие бревенчатые хижины и мерзких идолов.
   Она начала догадываться, но молча ждала продолжения.
   - И вот на осенний День Поминовения как каждый год все училища привозят к нам первые классы на обзорные экскурсии славных побед. Всё как обычно. А тут... - он опять усмехнулся. - Вы знаете, что теперь в военных училищах, в каждом, есть класс "лохматиков"? Да-да, готовят подсобников. И с ними дядьки, тоже лохмачи. Нет, форма, выправка, дисциплина... всё, как должно. И вот стоят они перед этим полотном, коллега тарабанит заученный текст, а они... молча смотрят. Дядьки ещё держат лица, а малышня... не все, но многие заплакали. А один вовсе... рукой тычет, там одна с распущенными белыми волосами под копытами, и в голос... "Эту мою мамку так, да?".
   - Мамка это...
   - Ну, догадаться нетрудно. Потом уточнили. Да, на поселковом жаргоне - мать, при этом именно родная, то есть родившая. Вот так, урге. А мы единство армии и преемственность с традиционностью должны формировать.
   - Скандал замяли...
   - Ну, особого скандала и не было, их всех быстренько увели, картину завесили, а потом в запасниках подобрали... соответствующее текущему моменту. И чтобы, - он хитро подмигнул, - больше менять не пришлось. И говорят, - снова подмигивание, - уже заказали новый аналог, с дополнением нового рода войск. А зал Огненного Очищения вовсе пока закрыли. На реставрацию с пересмотром концепции...
   ... Моорна тряхнула головой, озабоченно оглядела подготовленный обзор театральных постановок и концертов под общим заголовком: "Наперекор войне". Да, смена концепции - это серьёзно и перспективно. Огонь всемогущ и всё в его власти, так что... ладно, доживём и тогда увидим. И примем волю Огня...
  

Резиденция

  
   Этот кабинет был рабочим только во время войны и потому полностью приспособлен для понимания и решения как стратегических, так тактических задач.
   Глава Ургайи прошёлся снова взглядом по оперативной карте повреждений материальной базы и удовлетворённо кивнул. Пока потери нападающих превышают потери обороняющихся, и потому можно считать задачу первого этапа если не выполненной, то выполняющейся. Если нападение не даёт победы в первые три дня, то война становится затяжной с проблематичным для обеих сторон исходом. Нынешний крюиракл согайнов считает себя уже победителям, а его генштаб с ним, разумеется, не спорит, а, значит, тактику менять не будет. Что нас - Ургайю - вполне устраивает. Пока, да. А потом... посмотрим по результатам первого этапа. Пусть как следует увязнут, потратят невосполнимый, быстро невосполнимый, жизненно важный запас аппаратов и лётчиков, потому что любые ресурсы не бесконечны, а вот тогда посмотрим и выберем, какой из вариантов контрдействий наиболее оптимален. Чтобы самим не оказаться в такой же ситуации. Как учили древние: ни в наступлении, ни в обороне нельзя сражаться до последнего воина, своего воина. А вот врага, да, до последнего, чтобы самое малое на два поколения обезопасить себя от реванша.
   Ещё раз оглядев карты, он перешёл к столу со справками о состоянии людского ресурса. Потери пока... в рамках допустимого. Ведомство Крови перестроилось на новую - он ухмыльнулся - концепцию сбережения и максимально эффективного использования ресурсов. Первое... приемлемо, второе... традиционно. Материал от Ригана использован полностью, ну, это по традиции, в погребальный костёр кладут останки, а не ресурсы. Армия... отклонения от графика формирования особых подразделений незначительны и - пока - несущественны. Мобилизация... так же вполне и так же пока. Толпе уволенных за ненадобностью надзирателей деваться было некуда, и их загребли почти поголовно, пока они не успели опомниться и пристроиться в Трудовой Фронт. Что вполне логично. Выпускные курсы училищ, университета и академий... военных доучиваем, технари проходят практику в Трудовом фронте, малоперспективные в своих специальностях пошли добровольцами в армию, университетские... с гуманитариями вечные проблемы, но... пока в пределах нормы, к тому же там хватает наивных идеалистов, рвущихся на защиту Родины от наглых и так далее. Но опять же с присмотром и дифференцировкой. Так... Королевская Долина, как и следовало ожидать, откупилась. И очень хорошо. Тамошние психи, извращенцы и многознающие, хоть в ошейниках, хоть без оных, не нужны. А вот финансы их весьма и весьма кстати. Война - дорогое удовольствие, и далеко не всегда трофеи покрывают расходы. Спецвойска... раскиданы малыми подразделениями по фронту. Пополняться не будут, пусть сгорают, на этот год их хватит, а остатки... там уже практически индивидуальный подход будет. Наметки есть, а конкретизировать рано.
   И плавный переход к следующему столу с материалами уже о вещевом обеспечении войны. Здесь бумаг относительно немного: Экономическое Ведомство, что вполне традиционно, отчитывается в общем и целом, не размениваясь на мелочи, вернее, утаивая их под предлогом незначительности. Оружейники Тёмных веков тоже клали к ногам очередного короля груды стрел, клинков и прочего, не отягощая властителя рассказами о секретах выплавки и ковки. Пока... терпимо, не будем засорять несущественными мелочами отфильтрованный поток информации. По оружию... терпимо. Для удержания и стабилизации ситуации... хватает. Форсировать производство новинок... синхронизировать с обучением... да, интересный нюанс, одобрим. Небоевое обеспечение... Обмундировать особые подразделения устаревшей не камуфлированной формой... да, вполне разумно. И опять же запасов должно хватить на переходный этап. А в будущем... Но будущее - он снова усмехнулся - в другом кабинете.
   Нет, Енот был доволен, но не разрешал себе радоваться. Заранее отпразднованное не сбудется, пока костёр не прогорит, не трогай углей: и обожжёшься, и замараешься. Всё же умели древние формулировать. Но опять же: послевоенные мероприятия надо обдумывать и готовить во время войны, иначе они слишком быстро станут предвоенными.
   В этом кабинете столов больше - по одному на каждое ведомство и центральный для синтеза, сборки, так сказать, деталей и узлов в единый механизм. И начнём с самого сложного - с Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента. Чем оно будет заниматься после... указа, текст которого уже готов и лежит в особом сейфе. Там только дату проставить, ну, и чуть-чуть подправить внешне, не меняя сущности. А просто закрыть и разогнать ставшее ненужным ведомство нельзя: слишком многие лишатся привычного и пополнят ряды не просто недовольных, а обиженных. Значит... перепрофилирование. На что? Или во что? Так, и что предлагают? Ну, это элементарная первичка, а что потом? Что-что?! А это откуда? Что в основе? Он быстро пролистнул скреплённые обычной канцелярской скрепкой исписанные от руки листы. Надо же! Обычная, можно сказать, беллетристика, почти художественная литература, о несуществующей и никогда не существовавшей стране, то ли "замануха", то ли "страшилка", но идея хороша и весьма перспективна. Проработать, детализировать и конкретизировать... вполне возможно и весьма перспективно.
   Он отложил листки отдельной стопкой на центральный стол и просмотрел остальные материалы. Что ж, впечатлились, вдохновились, вполне учуяли и приняли направление. Одобрим и пускай дальше работают. Захватив отложенные листы с планом переформатирования Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента, он прошёл в основной рабочий кабинет. Перед раздачей заданий проработай сам, чтобы потом сравнить и выбрать не лучший, а оптимальный по эффективности вариант.
  

* * *

2 декада осени

Ургайя

Центральный пункт сбора и формирования особых подразделений

  
   Обычный бардак большого временно-стационарного пункта распределения мобилизованных усложнялся наличием сразу двух систем подчинения. Оба ведомства - Учёта Несамостоятельного Контингента и Военное - не имели практики ни соперничества, ни сотрудничества. Всё для всех впервые, всё с нуля. Два коменданта, две канцелярии, две системы пищевого и вещевого снабжения, потому что до подписания ведомости о передаче раб... нет, опекаем... да просто лохмачи обеспечиваются вами, а уж мы... И всё надо быстро и ещё быстрее... ага, гоним полным карьером, а куда... И каждый день, а то не по одному разу прибытия, убытия, передачи... А к тому же считается это тылом и потому никаких "боевых" доплат и выплат не положено. Что начальство - поголовные сволочи и рады хоть сотку медную, да урвать с подчинённых - в этом сходились все. Начальство ругали изобретательно, эмоционально и единодушно, предусмотрительно не называя ни имён, ни званий, ни должностей.
  
   Практически весь путь до "мобилизационного центра" их маленькая колонна преодолела без особых задержек и совсем без потерь. Ну, почти без задержек. Хотя пришлось несколько раз полежать в кюветах и канавах, пережидая проплывавшие в вышине самолёты, то ли свои, то ли чужие... а без разницы и на всякий случай. Да пару раз видели издали, а один раз их припахали разгребать то, что осталось от небольшого транспорта, попавшего под авиаудар. Ну и... многое поняли. К удивлению Гаора, Четырку и сам авианалёт, и что он с людьми и машинами делает, оказались в новинку. Этому в их училище не учили, и таких практикумов не было. Побледнели, а то и позеленели многие, но удержались все. И лейтенант оказался толковым: работать не мешал и вытребовал у командира подоспевшей тыловой службы расписку-обоснование задержки.
   В график они всё-таки уложились, доев остатки пайков на последнем привале. Их сдали капитану с зелёными петлицами, проверив по списку номера и прозвища, и они вошли в ворота.
   - Старший колонны? Прозвище?
   - Рыжий, господин капитан, - ответил Гаор, привычно вытянувшись в уставной стойке.
   - Так... вижу, - капитан с зелёными петлицами перебрал свои листки. - Образование... - и быстро переглянулся с подошедшим уже армейским капитаном.
   - Общевойсковое Училище, солдатское отделение, полный курс, господин капитан, - ответил Гаор.
   Армейский глянул на как бы невзначай указанную строчку приёмной ведомости и кивнул.
   - Год выпуска? - спросил армеец.
   - Пятьсот пятьдесят девятый, господин капитан.
   Последовали уже привычные вопросы о том, где воевал, в каком звании демобилизовался. А вот о причине обращения не спросили. То ли узнали из его регистрационной карты, то ли им - Гаор мысленно усмехнулся, привычно сохраняя уставную неподвижность лица и стойки - это неинтересно.
   Оба коменданта удовлетворённо кивнули. Главная проблема таких скопищ - это нехватка командного состава. И прежде всего низшего, то есть сержантов, на которых, как давно понято и принято, держится армия. А среди лохмачей таких быть не может, только из обращённых, а это почти сплошь уголовники, поселковые лохмачи их не любят и давят. Не умениями, конечно, а массой. Вот вчера на пустом месте устроили давку и затоптали одного такого. Так что с этим... Рыжим определённо повезло. Они снова переглянулись и кивнули друг другу, приняв решение, что такой ценный кадр надо будет задержать здесь подольше, чтобы навёл порядок и подучил... а помощников он себе сам найдёт.
   Выслушав приказ о принятии дежурства по лагерю, Гаор мысленно выругался большим фронтовым загибом - ему только такого геморроя для полноты счастья не хватало - и, гаркнув уставную формулу повиновения, что опять вызвало у обоих капитанов удовлетворённые кивки, приступил к выполнению.
   Прежний дежурный - с воровским клеймом: точкой, видневшейся из-под короткой редкой чёрной чёлки, передал ему нарукавную повязку без восторга, потому как смещение с должности означало и утрату кое-каких негласных поблажек, и скорую отправку в часть, но и с некоторым облегчением: потому как управляться с этим скопищем дикарей, что болбочут по-своему, а тебя то ли не понимают, то ли вовсе не слушают, а ты их не тронь, а за всё отвечай - тоже... то ещё удовольствие, и кратко ввёл в курс насчёт кухонных дневальств и прочих обязанностей дежурного. Ничего, как говаривал Туал, "концептуально нового" Гаор не услышал и потому приступил к делу по почти привычному, вернее, когда-то усвоенному в училище, распорядку. Дамхарских много, многие его знают в лицо и по делу, ещё многие слышали о нём, так что... Хреново и муторно, но не самое сложное и страшное. Палатки, кухни, отхожие места... а щели-то хоть сделаны? Налетят если, куда прыгать будем? В овраг? Так сколько до него добежать успеют? Так, мужики, лопаты где?
   И началось, и понеслось, и закрутилось...
  
   ...
   Трое суток адаптации и одиночества пролетели быстро и - Ласт усмехнулся, вытирая руки ветошью - достаточно плодотворно. Он привык, приучил себя к новому прозвищу, детально ознакомился с машиной, отоспался и даже немного отъелся, хотя паёк мог быть, конечно, пощедрее, и - главное - продумал, кому и что он будет рассказывать о своём прошлом. Нет, не врать - упаси Огонь от такой глупости! - нет у него знаний для полноценного и убедительного вранья, а о чём умолчать и, главное, как рассказывать. Ну и, разумеется, поменьше болтать самому, а только отвечать на вопросы. Встретить кого-либо из знавших или хотя бы видевших его раньше он не опасался. Потому что таких нет и быть не может. Из Королевской Долины для рабов выход только через замковый морг, а из пресс-камеры так же, только морг конторский, но данное отличие несущественно. А для свободных... Ну, кто его в лицо разглядывал, так те тоже либо в Королевской Долине, либо в Доме-На-Холме, а оттуда на фронт не попадают.
   Несколько суток он помотался уже за рулём, возил хозяина по Аргату, ближним и дальним пригородам. Заезжали в какие-то полуконторы-полузаводики, но с рабскими казармами, куда его отправляли на ночлег. Сошло благополучно, вопросы были простые и не требующие вранья или умолчаний: да, хозяйский, да, водила, и всё. Только однажды пришлось применить кое-какие навыки и приёмы, усвоенные ещё в детстве, но уже в подвале и в тайне от хозяев. Это когда ему намекнули на другие способы использования домашнего раба, и он точным ударом в зубы сразу заткнул говорящего. Их растащили, обругали, местный Старший дал обоим раза по шее, и на этом инцидент исчерпался. Пригодились и те услышанные в камере от Лохмача слова: "Мир дому и всем в доме". Оказалось, это приветствием и, кстати, вполне приемлемым по смыслу. А заодно ещё немного слов набрал, понял и стал применять. И по хозяйскому - редкий случай, чтоб тебе не во вред - приказу, и с прицелом на будущее: мимикрия под окружающую среду - основа и залог выживания. А на вчерашнем ночлеге прямо в посёлке узнал и почему его называют галчонком. Что ж, если не зацикливаться на кое-каких деталях, то правильно и необидно. Матери он не помнит, отца помнить не хочет, практически да, безродный по-ургорски и галчонок по-нашенски. И обещание: "Ничего, и вспомнишь, и род-семья отыщутся", - ничем не хуже, а, возможно, и перспективнее хозяйского проекта возрождении Акхарайнов. Тем более, что там он остаётся рабом в подвале, а здесь будет своим и на равных.
   Разумеется, своими размышлениями и, тем более, выводами он с хозяином не делился. Благо, тот и не спрашивал ни о чём, ограничиваясь краткими приказами о маршруте, что тоже на пользу: восстановил и даже улучшил владение картой. А то он хорошо Аргат знал, а из пригородов только Королевскую Долину. Даже под авианалёт попали и полежали рядышком в одном кювете. Спасибо Огню, этим и обошлось. Не захотели согайны, улепётывающие от истребителей, завязываться с одинокой машиной. А может, у них и боекомплект уже закончился, и им бы только удрать... Встав, хозяин длинно замысловато и круто на двух языках - ургорском и согайнском - выругался вслед самолётам.
   - Всё понял? - наконец переключился он на своего раба.
   - Да, хозяин, - ответил Ласт, осматривая машину и проверяя мотор.
   - Тогда поехали.
   На этот раз ему указали конечный пункт, предоставив возможность самому проложить маршрут. Не так уж далеко, если по прямой, но шоссейки забиты армейскими колоннами, да и налёт опять же в любую долю возможен. Так что... объездами, обиняками, где по грунтовке, а где и по целине. Хозяин молчал, сосредоточенно глядя перед собой.
   Разумеется, и Ласт не заводил разговора. И потому, что рабу не положено говорить без приказа или вопроса, и потому, что всё и так ясно. Центральный мобилизационный сборный и так далее. И вещмешок с трёхсуточным армейским пайком, что все эти дни так и лежал в одном из рундуков, теперь на полу у ног. Сам достал, сам положил, услышав конечный пункт, и хозяин промолчал, молчанием одобрив его догадливость. Что ж, раз обойдётся без отстойника, так это даже и к лучшему. Затеряться в толпе легче, чем в камере. И найти, если не союзника, то хотя бы не противника - тоже. В одиночку выжить очень трудно, а то и невозможно, обязательно нужен кто-то, к кому не опасно повернуться спиной. И кто так же доверяет тебе, и с кем можно встать спина к спине для круговой обороны.
   Майор Рунгайр Акхар, несмотря на боль в спине - разбередил старую травму этим прыжком из кабины в кювет, сидел подчёркнуто прямо, глядя сквозь слегка запылённое по краям - середину наскоро протёрли - лобовое стекло на дорогу. Смотрел и не видел. Потому что вынужденно полностью доверился сидящему рядом родичу и снова прогонял в уме стадии и фазы своего плана. Пока шло без отклонений, поправки практически не понадобились. Это, конечно, хорошо, но и плохо. Потому что полное совпадение плана с реальностью - показатель недостаточности знаний о реальности, и расхождение окажется неожиданным и потому не дающим вариантов исправлений. Но, как говорили древние, отрезанное не пришьёшь. И боишься - не делай, делаешь - не бойся, а шагнул - так иди. И Огонь нам в защиту.
   Приближение к Центральному Мобилизационному ознаменовалось несколькими командами... мм... да, конечно, лохмачей, одетых ещё не в армейскую форму, но уже под командованием сержантов, а в одном месте даже старшего лейтенанта, и довольно споро латавших раздолбанную траками дорогу.
   Рунгайр Акхар покосился на невозмутимое лицо сидевшего рядом... родича и всё-таки решил пояснить. Расставить, так сказать, штрихи и апострофы.
   - Я не хочу, чтобы ты стал личным водителем у какого-нибудь генерала. Может... всплыть... ненужное. А здесь пойдёшь в общем списке. Понял?
   - Да, хозяин, - искренне ответил Ласт. Не будет он спорить с очевидным.
   А вон и забор из стандартных щитов, и встроенный в него длинный сборный домик у ворот, а ещё дальше две "коробочки", одна в армейском камуфляже, а вторая серая с зелёной диагональной полосой по борту. Приехали.
   Оба коменданта сидели за общим столом, но не рядом, а каждый у своего торца, разбирая, сортируя и перекидывая друг другу бесконечные бумаги. Шум мотора заставил их одновременно повернуться к наружному окну и выругаться.
   Серая форма и погоны майора - это очень серьёзно. Но тихушник был один, а раб с вещмешком за его спиной сразу объяснял ситуацию.
   Сдача предписания, получение расписки, отметки и подписи в ведомостях, - всё вместе не заняло и пяти долей, и Рунгайр Акхар покинул канцелярию Центрального Мобилизационного Пункта Особых Частей с явным, даже чуть-чуть демонстративным выражением удовлетворения от исполненного долга перед Отечеством.
   Ласт остался стоять перед разглядывающими его капитанами в ожидании следующего приказа. Ну, и у кого он теперь в подчинении? Уже у армии, или ещё у Рабского Ведомства?
   - Грамотный, шофёр, и без номера, - задумчиво сказал капитан с зелёными петлицами.
   - Да ещё из Королевской Долины, - хмыкнул армеец, разглядывая регистрационную карточку. - И всё?
   - Да, господин капитан, - твёрдо ответил Ласт.
   - Не хочешь, значит, в денщики, - ухмыльнулся армеец. - Чего так? Там и паёк побольше, и работа, хе-хе, полегче.
   Ласт предпочёл счесть вопрос риторическим и промолчать.
   - Пойдёшь в общем потоке, - с лёгкой неприязнью сказал капитан с зелёными петлицами и кивком показал на внутреннюю дверь. - Ступай. Дежурному сам о себе доложишь, он тебе место укажет и в свой список внесёт.
   - И пропишет, - хохотнул армеец. - Чтоб сразу к армейскому порядку привыкал.
   Про армейскую "прописку" Ласт знал из камерных рассказов, да и кое-что читал ещё раньше, и потому обещание армейца заставило его даже на миг похолодеть. Но... "предупреждён - значит, вооружён". Потому ставить себя надо будет сразу, первой же фразой и первым взглядом. А сейчас он молча склонил голову, показывая подчинение, и шагнул в указанную дверь.
   Забор сплошной, а ворота решетчатые, и потому торчащие у ворот якобы бездельники, а на самом деле свои часовые и посыльные видели и подъехавший... грузовик не грузовик, на фуру смахивает, у армейских такие, а называются... у Старшины спросим, он-то уж знает... и как к комендантам вошли двое, а вышел один, сел в свою тарахтелку и уехал, так что за Старшиной сразу послали.
   Выслушав посыльного, что ещё привезли и вроде как одного, Гаор досадливо выругался, сунул уже замусолившуюся брошюру с текстом "Устава Особых Вспомогательных Подразделений" - вот ещё одна морока на его голову, вручили с приказом ознакомиться и остальных обучить - а книга одна, но, правда, и грамотных немного - в руки Четырка.
   - С этого места вслух читай. Прочёл, остальные повторяют за тобой, пока не запомнят.
   - Понял, Старшина. Сделаю. Кто не запомнил, тому по шее.
   У ворот, как всегда в таких случаях, уже толпились, расспрашивая привезённого, откуда, да кто, да не встречал ли кого...
   - Во, Старшина, новенький! - встретили Гаора.
   Новенький? Что-то, хотя слово вполне обычное, встревожило, нет, насторожило Гаора, и, оглядев высокого, а по виду, ну, совсем чистокровного парня с кружком на практически неприкрытом лбу и в обычной, как у всех, рабочей одежде, он переспросил с удивившей его самого насмешливо неприязненной интонацией.
   - Новенький?
   Поздоровался Ласт со встречавшими его правильно, вопросы были простые и ответы могли быть полностью правдивыми, так что неприязнь в голосе дежурного или, как его называли остальные, старшины даже несколько удивила. И сначала он ... ощутил, что этот голос он знает, и слышал его ... недавно, во всяком случае уже после сдачи в "патриотический долг", а разглядев стоящего перед ним, узнал. Да, это он, Лохмач в камере, а тогда, в "Орлином Гнезде", Рыжий, шофёр одного из Ардинайлов.
   Губы под рыжеватыми усами, сейчас не лохматыми, как в камере, а аккуратно расчёсанными, как в "Орлином Гнезде" Ардинайлов, дрогнули в улыбке. Или насмешке?
   - А я тебя помню.
   Страшным усилием Ласт остановил поднимающуюся к горлу леденящую волну страха и ответил:
   - Я тебя тоже.
   Если бы не Тихоня, не разговоры с ним, не работа над "Высокой кровью", Гаор бы, скорее всего, сорвался, или отправил бы сразу этого... к блатягам, но... да и там, в той камере, Новенький ему помогал, наравне тогда с Младшим. А значит, как с Младшим, ставшим Тихоней, так и с... этим. Огонь справедлив и не прощает неблагодарности.
   - Помнится, твой хозяин к моему приезжал. На летний праздник.
   - Помню, - кивнул Ласт. И с еле намеченным вызовом, заметным и понятным только знающему о причине: - За одним столом сидели.
   Гаор кивнул.
   - Было дело. Так, значит, шофёр. А ещё тебе чего в карточку вписали?
   Ласт по возможности незаметно перевёл дыхание. Что ж, "скажешь обо мне, скажу про тебя", - сработало. Значит, теперь играем в: "А что было? Ничего и не было". Принято. Он пожал плечами.
   - Грамотный.
   - Это хорошо, - Гаор улыбался уже совсем свободно. - Грамотных мало, да и не каждого к делу приспособишь. Пошли.
   Всё вместе заняло не больше двух, ну, трёх мигов, и вот они уже идут между палатками, и Гаор на ходу кого-то вздрючивает, кому-то что-то командует.
   И вдруг, когда опять же на миг никого нет рядом, тихое:
   - Если не можешь без этакого, - еле заметный выразительный жест, - я тебя к блатягам отправлю, там это позволяется, а у нас за это сразу придавят. Решай.
   Ласт ответил короткой, но очень ёмкой и крепкой руганью.
   Гаор кивнул.
   - Сам шагнул, сам иди. - и громко: - Водилы, Старший ваш где?
   - Тарахтелку на ремонт пригнали, - ответил белобрысый чумазый парень. - Никогда такой не видели.
   - Видеть видели, - сразу вступил ещё один. - Но издаля. А так-то...
   - А Четырок землекопам читает. Как ты велел.
   - Ну и...
   - Кунг? - решил показать себя Ласт.
   - Чего?
   - А ты, паря, разбираешься?
   - Малый кунг и водил, и перебирал, - подчёркнуто спокойно ответил Ласт.
   - Вот и разберись, - кивнул Гаор. - В какой вашей палатке койка свободная? Во, дело. Мешок там кинешь и иди пособи, раз знаешь.
   Последние слова он выкрикнул, уже убегая за прибежавшим за ним посыльным.
   - Заездили мужика, - покачал ему вслед головой немолодой - явно за тридцатник перевалило - чернобородый мужчина. - Как тебя? Ласт, говоришь? Ну, бывает. В моей палатке будешь. Пошли, определю тебя...
  
   ...Дороги, дороги, дороги... Вперемешку грузовики, легковушки, танки, тягачи с прицепленными к ним чем-то большим и непонятным, потому что укутано пятнистыми чехлами так, чтоб со стороны непонятно было, что там под ними. И тут же люди. В армейской полевой пятнистой форме с разноцветными петлицами и шевронами, и в штатском, на машинах и пешком. В этом непонятном, а потому и особенно страшном месиве бредут в когда-то аккуратной, но уже обтрепавшейся одежде "для внешних работ", бородатые и лохматые, сверкая заклёпками на ошейниках, двадцать мобилизованных во главе с лейтенантом в общегородской форме с зелёными петлицами Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента.
   Карько был Старшим в Аргате на центральном комплексе у Сторрама, и здесь его поставили старшим, сказали: "Старший колонны", ну и... Девятнадцать человек смотрят на него, а что он может? Да ничего. Не знает он здесь ничего и не понимает,
   Вроде совсем недавно хозяин выстроил их рано утром, практически на рассвете и до общего подъёма, оглядел и сказал:
   - Началась война. Вы нужны там. Когда война закончится, вы вернётесь сюда. Я приму всех.
   О-хо-хо, сколько нас вернётся? И какими вернёмся. Рыжий, храните его Матери-владычицы, братейка названный, побратим по-ихнему, про войну жуткие вещи рассказывал, да ещё добавлял, что о самом страшном не говорит. Карько тоскливо вздохнул.
   И вот который день, счёт уже потеряли, их гонят куда-то. Из Аргата, правда, вывезли в грузовике, а потом прямо на дороге вытряхнули, заново пересчитали и погнали. И то беги, то в канаве лежи, то чего-то копай да таскай... Ну, с землёй возиться ещё куда ни шло, а вот после налёта, трупы собирать да из машин вынимать и на обочине складывать... все голозадые, но ведь тоже... люди, а их...
   А он и здесь Старший, ему за всё и всех отвечать, а что он может? Вот паёк ещё вчера доели, сунулся к лейтенанту спросить, так получил оплеуху за дерзость, а на словах... Ну, что они все дикари, обжоры и дармоеды, так это ладно, пусть как хотят обзывают, но жрать-то чего будем? "Чего своруете, то и жрите". Сволочь ты голозадая, на что подбиваешь. Да только по-другому никак. И разбирая, растаскивая обломки - лейтенант то и дело срывал их с маршрута якобы в помощь, а на самом деле, чтоб самому прибарахлиться, видели, как он в брошенных домах в шкафах шарил и себе в карман что-то засовывал, а потом ещё от местного начальства получал "благодарность", ну и сами потихоньку чего-нибудь съестного, что под руку и на глаза попалось, жрать-то хочется, а голодный ляжешь на дорогу и пристрелят тебя в один миг. Война любого человека либо трупом, либо нелюдью сделает.
   И вот опять. Сам же сказал, что до Центрального Сборного три периода пешим ходом, так нет же, приспичило ему в этом городишке покопаться. Ну и...
   ...Рядовой спецвойск Риарр Ронг был, в общем-то, доволен войной. Распорядок свободнее, офицеры не такие придирчивые, потому как не дураки и понимают, что на войне пули и многое другое ранящее и убивающее летает часто и со всех сторон. А что и тебя самого в любой миг может... ну, так ты с этим уже, да, с малолетства живёшь, ещё в Амроксе, будь он дюжину дюжин раз проклят, понял и прочувствовал. А уж тогда в Дамхаре, когда над трясиной посидел, то уж и вовсе... О том случае, когда смертный Огонь, ну, совсем рядом прошёл, аж лицо опалило, а потом и у одного костра с лохмачом сидел, и из общего котелка ел. Нет об этом лучше не вспоминать, потому что хоть и по приказу сержанта, но всё равно... опозорился. Хорошо, что о том только они трое и знают, и раскидали их сразу по разным частям, так что никакого совместного трёпа, где может нечаянно всплыть пережитое, нет и не будет, а лохмач совсем не в счёт. Так что всё у него в порядке, даже участок на самостоятельный обход и осмотр выделили. Живём и будем жить! Но вот чего согайны, таракашки грёбаные, к этому городишку прицепились, третий день уже налёт за налётом, ну, это не нашего ума дело, а мы что? Мы следим за порядком, пресекая всякое такое и этакое. То есть стреляем на месте грабителей и мародёров, потому как местной полиции уже нет, а трофеи всем нужны. Сержанту положенное дай, на храм сдай, вот и крутись как хочешь. И в одиночку больше натыришь и заранее разберёшь что сдать, а что себе оставить. Так что всё путём. А чтоб вас, опять летят! Риарр метнулся в подъезд остатков когда-то не самого бедного дома. Теперь его только прямым попаданием накроет, а дверь если и обрушат, то есть целые, но без стёкол окна, а от осколков его стены прикроют, тут главное - с мёртвым пространством угадать...
   ...И чего их лейтенанта понесло в эти развалины? Нет, понятно, что вопросов задавать не положено, и куда ты из хозяйской да господской воли денешься. Вот и привёл их к какому-то дому и велел:
   - Что найдёте, всё мне. Всё!
   Что, и кирпичи с досками?! Попробовал Медок дурачком прикинуться, так и огрёб. И ему, и всем досталось. Ну, стали таскать тряпки всякие, что из посуды не сильно разбитое, а он - придурок голозадый - стоит столбом, плачет и шепчет: "Что-нибудь... ну хоть что-нибудь...". А тут опять завыло-засвистело, все и ломанулись - опытные уже - кто куда, но чтоб хоть чем-то прикрыться, а он так и остался стоять. Ну и... Как затихло, только пожары трещат, повылезли из укрытий, осмотрели друг друга, спасибо матерям-владычицам: все живы, так поцарапало немного, но ран таких, что сразу в утилизацию отправят, нет. Ну и пошли лейтенанта смотреть. А он лежит. Вместо головы шматок кровавый, а тело целое. Ну, такая уж у него судьба значит. А им-то теперь куда?
   Переждав налёт, Риарр вылез из укрытия и продолжил обход выделенного ему участка. Он, особо не задерживаясь и не приглядываясь, преодолел перегородивший бывшую улицу завал из обломков и остатков - ну, в таком искать нечего, если что и было, то задолго до него вычистили, похоронщики-костровые трупы собирают, и что на тех и вокруг лежит не упустят, и попробуй проверить, что там в костёр легло, а что в карманы и за пазухи, то ещё шакальё, да и храмовник при них всегда где-то рядом, а с Храмом шутки плохи, похлеще Дома-На-Холме контора - и увидел прямо впереди толпу... лохмачей? Точно, они самые! И чего они там стоят, рассматривают? Проверим. Добычу вряд ли найдём, придурки поселковые если и тырят чего-то, так только жратву, на более ценное у них мозгов не хватает. Но проверить надо. И позабавиться заодно немного. Стрелять и увечить армейских и гражданских, кого не на горячем застукали, и даже лохмачей очень серьёзно запретили, но во всём остальном он в своём праве.
   Риарр громко передёрнул затвор, будто готовясь к стрельбе, и гаркнул:
   - На колени! Руки за голову!
   И удовлетворённо ухмыльнулся: надо же как резво попадали. Всё-таки и таких можно чему-то научить. А вот и понятно, чего стояли. Удачно пришлось: голова всмятку, а тело целое, удобно обыскивать.
   "Ну, вот и всё", - Карько с отрешённой обречённостью смотрел, как возникший откуда-то спецовик споро обыскивает тело лейтенанта, снимает с мёртвой руки часы и надевает на свою, где уже их трое или больше, обшаривает карманы, вынимает из бумажника и перекладывает к себе в карман купюры, а в другой пересыпает монетки, а за пазуху во внутренние карманы мешочки со всяким разным, серьги там, кольца с браслетками, тоже часы, ну и ещё, что лейтенант на маршруте насобирал. Видно для того и карманов у спецовиков много, чтобы... мародёры - вспомнил он ургорское слово, Рыжий говорил его как ругательство и был прав. А их всех что, постреляют сейчас? Как... как ненужных свидетелей, не иначе. Ворон, было дело, объяснял как-то... Сам он -Старший, стоит в первой шеренге, ему и первая пуля. Да, Рыжий как-то сказал, что первую шеренгу первой и выбивают, и Ворон согласно кивнул. Да и... да, всякое бывало, и везде это...
   Разобрав и разложив по карманам найденное на трупе, Риарр взялся за сумку с документами: интересно всё же, как это получилось, что лейтенант и в компании лохмачей. Это, правда, сразу объяснили зелёные петлицы. Из Рабского Ведомства лейтенант, крыска тыловая. Чего его в этот городишко и к этому дому понесло, объяснила личная карточка. Домашний адрес и указание на семью: родителей, младшего брата и незамужних сестёр. Вот дурак, нашёл где искать. С первого же взгляда видно, что кто не успел драпануть, то тех в крошево перемололи, на костёр положить нечего. Так, а вот тут что? А ни хрена себе, аггелы копчёные, головнями траханные, это он двадцать особей мужского пола должен был ещё когда и вон куда доставить, а, значит, решил по дороге попользовать. А это - Риарр насмешливо ухмыльнулся - нарушение и недобросовестное исполнение, и Огонь Справедливый нарушителя и наказал. Ну, Огонь своё исполнил, а вот что ему теперь с лохмачами сделать? Перестрелять на месте как дезертиров, потому что в военной зоне без командира только дезертиры, подлежащие расстрелу на месте, и... и ты сам - с обжигающей ясностью всплыло в памяти - такой же, подлежащий ликвидации, сидел на тонущем в болоте грузовике, а с берега смотрел на тебя лохмач. Помнишь? Ага, такое не забывается. Ну так, что твоё, то твоё, а лишнего на себя не бери, отдавай долги, чтобы перед Огнём чистым стоять. А обосновать... а патроны по счёту получены, и тратить их на лохмачей нерационально, а вручную забивать некогда, и вообще... приказано сберегать, чтоб им в Тарктаре гореть, ресурсы. Риарр решительно отломал с опознавательного треугольного жетона лейтенанта регистрационный угол, два других остаются для костра и похоронщиков, у них своя отчётность, и бросил железку в сумку, повесил её себе через плечо, обвёл взглядом, пересчитывая, лохмачей и заорал:
   - Встать! Прямо вперёд... бегом... марш!
   Подгонять отстающих обещанием пристрелить не пришлось, бежали лохмачи кучно и достаточно резво. Но и настоящего темпа Риарр всё-таки не дал: не выдержат лохмачи, повалятся, и придётся тогда их уже поневоле перестрелять, а ему вот приспичило довести их до места и сдать целенькими, а спецовик что решил, то и сделает!
   Бегом... бегом... бегом... мешок тяжело бьёт по спине... горячий воздух обжигает рот и горло... хриплое надсадное дыхание за спиной и ненавистный жестокий голос то сзади, то сбоку... сволочь, спецура, так и носится вдоль их колонны, погоняет... скотину на бойню так не гонят, жалеют, а их... Иногда ни с того, ни с сего спецура рявкал: "Верх!". Они падали прямо на дорогу и так лежали не в силах даже откатиться в кювет, ждали неминуемой смерти. Но сверху ни воя, ни свиста, а снова: "Встать! Бегом!". А потом то "Вправо! Марш!", то "Влево! Марш!". И уже не по дороге, по земле, сбивая ноги и дыхание на кочках, уже ничего не разбирая и не понимая...
   ...Марш достаточно простой, без больших подъёмов и спусков, и воронок практически нет, а вон и забор виден. Так, ну, прямо к воротам их и внутрь вбить, чтоб не разбежались, пока он документы местным штафиркам сдаёт, а то если сейчас попадают, то уже не поднимешь, и совсем обидно будет их прямо у ворот перестрелять за неповиновение. И Риарр, уже не указывая направление, а подгоняя, полностью перешёл на ругань...
   Повезло всем: ворота оказались открытыми после выпуска очередной уже переданной армии команды, и подгоняемые руганью рабы, влетев в ворота, не попадали на землю, а оказались в объятиях толпившихся за чертой провожающих, и оба капитана были тут же. Так что Риарр весело проорал, снимая с себя сумку с документами.
   - Принимайте свою скотину бесхозную. Рядовой спецвойск Риарр Ронг двадцать рыл доставил!
   Оба капитана одновременно гаркнули:
   - Всем стоять!
   И армеец властно протянул руку за сумкой. Риарр позволил себе насмешливую ухмылку, но строевую стойку изобразил: всё-таки капитан, хоть и простой армеец. Шумевшая и быстро увеличивающаяся толпа рабов даже не заметила, как все трое голозадых убрались в свой дом и дверь за собой закрыли. Да на хрен их всех с ихними закидонами, когда тут такое...
   Гаор оторопело всматривался в покрытое коркой из пота и пыли мучительно знакомое лицо. Быть такого не может, но вот же оно!
   - Братан? - как сами по себе шевельнулись губы.
   Карько хрипло выдохнул, как всхлипнул.
   - Братейка? Жив?!
   Вокруг шумели, расспрашивая прибывших. Ну, кто да откуда - это как всех. Ну, что они все от одного хозяина, так это редкость, но бывает, но вот чего их не "зелёные петлицы", а "чёрный берет" пригнал, да ещё ваш Старший нашему Старшине брат... Да не бывало такого, не слыхали даже о таком...
   К мгновению, когда одновременно из внутренней двери комендатуры выглянул комендант и рявкнул, чтоб ворота закрыли и порядок навели, а из наружной вышел спецовик, пряча в нагрудный карман расписку-обоснование его нахождения вне зоны порученного сектора, Гаор продышался и почти вернулся к своим обязанностям. Новоприбывших надо разместить, обеспечить, накормить, внести в список и вообще... Но сам остался у ворот, чтобы посмотреть на такого странного спецовика. Карько, наскоро обтерев лицо поданной ему кем-то мокрой тряпкой, стоял рядом, полуобнявшись с нежданно обретённым братом, а ещё, конечно, не мог упустить такое дело Торр: всё ж таки свой...
   Риарр тоже остановился, разглядывая через редкую решётку ворот лохмачей. Ну, интересно ему, и что тут такого, пошли все на хрен, я никому тут не подчиняюсь. И неужели в самоволки не бегают, это ж не забор, а насмешка, через него сигануть или под воротами пролезть даже первоклассник сообразит, охраны-то незаметно. Ну, дикари дикарями, даже такого сообразить не могут. И увидел. Двоих посредине и чуть в стороне и заметно помоложе третьего. Вот только... аггелы копчёные! Этого, с повязкой дежурного и выправкой, он знает! Это тот, дамхарский, оказавшийся обращённым сержантом, с которым у одного костра сидел и из одного котелка хлебал. А рядом... умыться успел, это старший у этих, бесхозных, и похожи... как... как... да нет, видно же, и стоят, обнявшись, так только с братом, так они - братья?! Ну, Огонь Великий, ну, спасибо, верю в справедливость Твою...
   Гаор поднял руку, сдвинул вперёд сидящую почти на затылке - согласно Уставу Особых Подразделений, не закрывающую положенную чёлку и клеймо на лбу - каскетку и тут же вернул её на место, но в это мгновение его ладонь развернулась, дотронувшись до козырька жестом воинского приветствия. Риарр таким же мгновенным движением поправил свой, сдвинутый - согласно своему Уставу - на правую бровь, чёрный берет, так же скрытно ответив на приветствие. И вдруг третий встал вплотную к воротам, так что те двое оказались за его спиной, поднял на уровень лица правую руку ладонью вперёд и поправил свою каскетку, одним слитным движением сместил её на правую бровь и тут же, распрямив ладонь в отдании чести, вернул на затылок. Риарр успел увидеть глаз на правой ладони раба, но год выпуска не разобрал.
   Всё вместе не заняло и трёх мигов. И вот спецовик ушёл по своему маршруту, Гаор повёл брата к кухням, рассказывая по дороге о порядках и вообще, но умолчав на всякий случай о том, что узнал спецовика - надо же, не изгадился новобранец, остался человеком, значит, всё правильно он тогда возле чарусы сделал, и Матери, и Огонь одобрили. Торр убежал продолжать занятие по элементарной строевой с порученной ему группой парней, посыльные заняли свои места у внутренней двери и ворот. Лагерь ещё шумел, обсуждая невиданное и неслыханное событие, но шум уже не превышал обычный уровень.
   В домике комендатуры, оба капитана согласно выпили по стаканчику из своих полевых фляжек, провожая к Огню незадачливого лейтенанта, и приступили к оформлению документов и на новоприбывших мобилизованных, и на убывшего - ну, смертью храбрых, конечно, чтобы родне хоть пенсию получить. Да уж, с лохмачами не соскучишься...
  
   ...Очередная дюжина мобилизованных стояла у ворот, ожидая, пока доставившие их сержант и двое рядовых в синей форме Ведомства Юстиции оформят все документы. С внутренней стороны уже столпились, разглядывая новоприбывших и оживлённо, но негромко переговариваясь. Форма конвоиров и видимые клейма всё объясняли: уголовники, получившие за все свои дела и делишки клейма и отправленные вместо шахт на войну. Хмуряк - Старший их команды - переглянулся с Гаором, и они кивнули друг другу. Дескать, забирай своих к себе и сам с ними все проблемы решай. Хотя... если как третьего дня... окажется хороший знакомый по прежней жизни "до ошейника", то... ну, там видно будет.
   Гаор на миг обернулся и нашёл взглядом своего бывшего подчинённого в Чёрном Ущелье, пришедшего тогда на суд и проводившего его в рабство полным воинским приветствием. Когда-то отличный стрелок, почти снайпер, а теперь неудачливый наёмный убийца - на третьем заказе спалился, вернее, был сдан заказчиком, чтобы не платить оговоренное - уже не Вьюн, а Быстрый, покачал головой, что, дескать, никого не знает. Позавчера он сам окликнул рабского старшину, с трудом, но признав в нём своего бывшего взводного. Слово за слово, вспомнили друг друга, и он сразу согласился перейти под уже знакомую руку, хоть и к лохмачам. Когда ни помирать, всё равно день терять, а, да, теперь прозывается Рыжим, а ведь раньше бы за такую кличку отметелил бы вусмерть, а мы бы помогли, а теперь даже не морщится, когда слышит, да, а тогда заслужил прозвище Бессменный или Бессмертный Сержант, и славу, что своих из любого дерьма вытащит.
   Можно было, конечно, и уйти, заняться своими бесконечными обязанностями, оставив Хмуряка разбираться с новичками, но одна из обязанностей дежурного - проследить и так далее. И Гаор остался стоять, равнодушно разглядывая пополнение. Вор, вор, убийца, убийца... ни "аварии с жертвами", ни "долга и растраты". Таких ещё можно к делу приспособить, там всякое может быть, как, скажем, у Ворона. Одного такого, тоже с треугольником, так на кухнях и оставили. Под присмотром, конечно, поговорил с ним на "понял - нет", что подкармливаешь кого хочешь и из чего хочешь, но при малейшей недостаче в общем пайке отвечать будешь не мне, а перед обделёнными. И как они решат, столько того и получишь. Понял, и всё пока в порядке. А... стоп! А это кто? Эту рожу я знаю и помню. Ну... ну, Огонь Великий, верю в Тебя, верю в справедливость Твою! Ну, сволочь, охранюга, зайди, зайди за ворота, переступи черту...
   Хмуряк рассматривал новичков с настороженным вниманием, заранее прикидывая кому и какую осадку давать, а то желающие на его место всегда найдутся. Таких надо сразу давить. В крайнем случае и Рыжий поможет, его слово у лохмачей много значит, а те если всей массой навалятся... Да, вот этого сразу надо, ишь как его остальные опасаются, значит, уже власть над ними забрал и дальше попрёт лобовым...
   Ворота, впустив небольшую, плотно сбившуюся компанию, закрылись. Конвоиры уже ушли, но капитаны задержались, разглядывая карточки и списки.
   Вошедшие настороженно озирались, недолгий миг тишины, и громкий злобно-весёлый голос:
   - Кого я вижу?! Господин надзиратель! И как вам, ошейник не жмёт?! Лоб не чешется?!
   Стоявший в двух шагах Карько громко охнул:
   - Тот самый и есть! Сволочь!
   - Точно, - сразу откликнулся Тарпан. - Помню его.
   Толпа загудела, заволновалась нарастающим ропотом. А Гаор продолжал:
   - Эй вы, блатные-крутые, круче вас только яйца варёные! Ссучились, падлы, - перешёл он на говор Арботанга, - с охранюгой пайку ломаете.
   Хмуряк еле сдержал радостную ухмылку: раз можно убрать конкурента чужими руками, то мешать ни в коем случае нельзя. А что у Рыжего с этим свои счёты, так даже и к лучшему.
   Стоявший в центре и чуть впереди остальных рослый мужчина с клеймом "кубиком" презрительно ухмыльнулся и приказал дикарям заткнуться и не сметь пасть разевать, пока он добрый, раз помнят, кто он такой. Стоявшие за его спиной промолчали, но двое угодливо хихикнули. И Хмуряк быстро оглядел их, запоминая. Этих придавить нетрудно, но не откладывая, пока к кому другому не прилепились.
   - Чего это он? - негромко поинтересовался Торр у оказавшегося рядом Губони.
   Все, которые от Сторрама, так и оставались единой бригадой, раз уж так свезло, что голозадые не лезут и не разбивают по-своему. Они и здесь кучно стояли. И в несколько голосов объяснили Торру и остальным, что не просто надзиратель, а сволочь-охранюга, спецура, и бил Рыжего ни за что, и чуть не застрелил, и сестрёнку его убил, по-подлому, тоже даже не придрался к чему, а подозвал, дубинкой хребет перешиб, а потом в голову застрелил, в голову, да так что вся её кровь на Рыжем была, он её на руках держал...
   Торр согласился и с тем, что такое мог только спецура сотворить, и что за сестрёнку Рыжий в полном своём праве.
   Толпа рабов возмущённо гудела, быстро передавая друг другу что тут и за что, и медленно, но неумолимо раздвигалась, охватывая стоявших неподвижно, замерших перед неминуемой схваткой противников, нет, все уже понимали - врагов. И стоявшие за спиной бывшего спецовика недавно клеймённые, быстро прикинув соотношение сил, отступали, перебегая к стоявшим рядом и позади Хмуряка.
   И тут грозный, но всё-таки приглушенный гул прорезал звонкий сильный голос:
   - Дьял! Дьял ам уй бродорол гвэйд!
   На Ласта изумлённо обернулись, и он, не ожидая вопросов, сам перевёл на ургорский:
   - Месть. Месть за родную кровь.
   Это поняли и согласно закивали. Как сам собой замкнулся круг.
   - Поединок! - громко, но без крика, сказал Хмуряк.
   Ну, кто не знал, тот догадался.
   - Ну, - усмехнулся Гаор, твёрдо глядя прямо в глаза бывшего спецовика. - Согласен, когда ты без оружия, и я без наручников? Струсил, дерьмо спецурное?
   - Н-на! - выдохнул спецовик, выбрасывая ладонью вперёд правую руку, чтобы заставить противника отступить при виде клейма.
   Но Рарг хорошо учил, и Гаор ответил встречным выпадом, выкручивая и ломая пальцы врага.
   Треск разрываемых связок, крик боли и нарастающий звериный рык.
   Ласт невольным жестом удивления приподнял брови. Рыжий должен быть из Ардинайлов, других в "Орлином Гнезде" быть не может, а это не клёкот орла, совсем другой зверь проснулся. Интересно. Тогда не рык, вой был, но под энергином трудно определить, а сейчас... Да, нутряной, родовой зверь голос подал.
   Торр смотрел схватку, даже рот приоткрыв от уважительного восторга. Ну, надо же... такого он ещё не видел, это кто ж Рыжему такое показывал, да нет, учил, это ж...
   Гаор ловил замахи и выпады, перехватывал на разрыв, выламывал и выбивал суставы, обезножил ударами по коленям, обездвиживая, но не убивая, пока не убивая врага. Убить мало, нет, пусть прочувствует, чтоб... Холодная ярость белого огня, ставшее тягучим время, клокочущее в горле рычание... И жалобный уже не стон, а скулёж поверженного врага...
   Гаор выдохнул сквозь стиснутые зубы и сплюнул кровавую - всё-таки достали его пару раз по носу и зубам - слюну на лицо ещё живого, но уже обречённого. Крепкая сволочь, болевого шока так и не взял, но никакую сортировку теперь не пройдёт. Сделано! Спасибо Огню Справедливому, сделано! Медленно стало доходить, проясняться окружающее.
   Гаор отвернулся, шагнул к своим, и его остановили властным приказом:
   - Добей!
   Гаор с ещё не остывшей злобой посмотрел на немолодого бородача, да, третья общая бригада, и возразил:
   - Нет, пусть подыхает.
   - Добей, - повторил бородач. - Не позорь своё племя, курешанин. Ты гридень, а не кат, - и на ургорском: - По их закону-обычаю бился, по нему и добей.
   Нестерпимо долгий миг они смотрели друг другу в глаза, и Гаор... склонил голову, признавая правоту приказа и подчиняясь ему.
   Он вернулся к распластанному, тихо скулящему телу. Подцепив носком сапога за бок, перевернул лицом вниз, наклонился и упёрся коленом в содрогающуюся от рыдания спину, взялся обеими руками за голову поверженного и резким уверенным рывком повернул её. Щелчок, последнее содрогание, резкий запах.
   - Иди к Огню, и пусть Он будет справедлив к тебе, - завершила процесс ритуальная фраза.
   Гаор выпрямился и пошёл прямо на толпу. Перед ним расступились, но всё тот же бородач поймал его за руку и с властной уверенностью повёл, бросив:
   - Идём. Умою тебя.
   Толпа гудела, расходясь и обсуждая невиданное и неслыханное. Даже недавно клеймённым такое было впервые, ну, в кино про древних королей видали, но чтоб вот так, вживую...
   Хмуряк внушительно посмотрел на новичков, и те угодливо закивали, дескать, всё поняли, да мы, да никогда... Говорить, что только трепыхнитесь, так сразу к лохмачам отправитесь, не пришлось, все всё и так поняли.
   Карько озабоченно следил за уводившим братейку бородачом, как бы и тут чего такого не вышло. Но его тронул за плечо кто-то из Сторрамовских.
   - Старший, падаль-то прибрать надо.
   - Был подлюгой, вот и стал падалью, - хохотнул Тарпан. - К воротам что ль снести?
   -Да, к дороге, там и закопаем, - предложил ещё кто-то.
   - Мать-Землю поганить?! - сразу возразили и даже дали предложившему по затылку.
   - Ну да, пусть голозадые сами своё дерьмо жгут.
   Споры разрешил комендант с зелёными петлицами. У него были и на этот случай инструкции. И если сам инцидент - встреча бывшего, хм, раба с бывшим надзирателем и сведение старых счётов - был, скажем так, предсказуемым по сути и экзотичным только по форме, то последствия прописаны. Дежурный, само собой, получит выговор за самоустранение от ликвидации последствий.
   За выполнение упаковки тела в специальный мешок из горючей ткани и выноса его к месту сбора материала для похоронной команды взялся Хмуряк: всё ж не лохмач, а свой, такой же как многие из его бригады, да и он сам. Мы-то клеймённые по приговору, а не лохмачи, те с рождения, мы - ургоры. Так что...
   Торр хотел присоединиться, чтобы посмотреть год выпуска в клейме на ладони. Но его одёрнули:
   - Не лезь. Они пускай сами со своей падалью возятся.
   Ласт с интересом, но предусмотрительно держась подальше, наблюдал, как этот странный бородач заставляет Рыжего раздеться догола и обливает его водой, черпая её пригоршнями из бочки и явно что-то приговаривая. Какой-то обряд? Неужели... аборигенный храмовник?! Ведь усмирил проснувшегося зверя одной фразой.
   - Всё, одевайся.
   Гаор помотал головой, стряхивая с волос и бороды капли воды, и будто невзначай, как о пустяке, спросил:
   - Ты волхв или ведун?
   Хрясь! Широкая мозолистая ладонь плотно запечатала ему рот.
   - Понял, - покладисто кивнул Гаор и стал одеваться.
   Событие, конечно, было необычным, но было да прошло. Мёртвого в костёр, и пусть Огонь Справедливый с ним сам потом разбирается, а нам надо жить и выживать. И день покатился своим чередом, наполненный мелкими для посторонних, но очень важными для участников делами и разговорами.
   Наконец прокричали отбой, и лагерь затих. Склонив в прощальном приветствии голову, молча ушёл храмовник, проведя уже ставшее обыденным вечернее служение уходящему на отдых Небесному Огню. У ворот и внутренней двери комендатуры прикорнули ночные посыльные. Два капитана подписали и вложили в соответствующие папки ежедневные сводки-отчёты. В молчаливом согласии тут же на временно опустевшем столе накрыли себе... да нет, не ужин, а... просто надо выпить, хотя после увиденного лучше бы напиться, но нельзя. Так хоть глотнуть.
   Вот ведь какая морока с лохмачами. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Вот, скажем, эта проблема: поселковые лохмачи и обращённые уголовники. Ну, об их вражде давно известно, с самого начала их развели по разным палаткам и подразделениям, и обходилось. Дальше мелкого, а с появлением Рыжего и редкого мордобоя дело не шло. А вот скакнёт тому же Рыжему в голову, и понесётся. По кочкам полным карьером да в овраг. Третьего дня он с таким обращённым, тоже, между прочим, наёмным убийцей обнимался и к своим увёл. Лохмачи поворчали, но спорить не решились. Ну, это понятно. "Владеет навыками рукопашного боя". Такие записи просто так не делаются.
   Сегодняшнее событие обсуждалось и в палатках. Вроде бы ничего такого уж особенного и не произошло. Ну, лохмач замочил блатаря. Ну, голозадого к ихнему Огню отправили. Ну, за дело. Ну, старые счёты свели. Но уж больно необычно показали себя оба противника. Да нет - врага... Ну и... Да хватит об этом, свою категорию береги...
  
   Осень 2 декада 9 день
  
   Хочешь, чтобы было сделано хорошо - делай сам. Полковник Акмор Фомал всегда следовал, ну, старался следовать давнему и ставшему родовым завету. И потому, приняв, наконец, высшее - из доступного потомку младшего сына - звание полковника вместе с назначением в новый, только создающийся полк, старался отследить, а если надо и получится, то и откорректировать его состав и обеспечение. И особое внимание этому совсем новому в общем-то традиционном раскладе подразделению: "особой вспомогательной роте", впрочем, уже получившей сразу два прозвища: "лохматой" и "окопной". Полная рота - дюжина дюжин лохмачей, из которых, ну, дай Огонь, чтобы хотя бы четверть была грамотной и хоть в чём-то, кроме простейших работ, знающей. Нет, "Устав Особых подразделений" он изучил старательно, тщательно и вдумчиво, как привык ещё даже до училища под руководством деда, так же дослужившегося до полковника и рьяно муштровавшего всех внуков, а особенно придирчиво того, кого планировал для такой же, как у самого, карьеры. Нет, он на деда не в обиде и даже благодарен за заложенные в раннем детстве привычки и усвоенные навыки. Ладно, это всё прошлое, а ему надо сейчас самому лично отобрать в свою "особую лохматую окопную" роту личный состав, включая старших. И с учётом разговора с давним знакомцем и почти другом Венном Армом из Дома-На-Холме...
   ... "Дикие" мотогонки без стартовых и финишных протоколов, размеченной и заранее обговоренной трассы, судей, механиков и болельщиков - вполне приличное мужское развлечение, как и верховая езда. У Венна его шикарная алеманнская зверюга, у него самого взятая напрокат, потому что свою, любимую, холимую и лелеемую, пришлось продать, но весьма качественная отечественная копия, так сказать "рабочая лошадка". Обогнать не удастся, но и намного не отстанешь. Венн по-приятельски вежливо держится впереди на полкорпуса, определяя маршрут. В очередной просторной полузаросшей круглой впадине - то ли заросший пруд, то ли совсем старая почти древняя воронка, нет, всё-таки пруд, раз крохотный родничок пробился - остановились глотнуть, перекусить и немного размяться. И поговорить, не перекрикивая встречный ветер. Обычные вежливые, не требующие развёрнутых ответов, вопросы о семье. Да, конечно, всё в порядке, как и должно быть. Дочки успешно учатся, сынок - долгожданный, вымоленный у Огня и обошедшийся, ох, в какую сумму, все запасы и припасы ушли, и даже вот пришлось мотоцикл и ещё кое-что продать - здоров. Мать тоже в порядке.
   - Рад за тебя, - вполне искренне сказал Венн. - Новое назначение уже получил?
   - Ещё нет, - насторожился он. - Пока только слухи. С этой реорганизацией... Сам понимаешь.
   - Ну да, - кивнул Венн. - Тут даже не реорганизация, а полноценная реформа...
   - Грядёт?
   - Уже началась, - Венн улыбнулся. - Входим в крутой, очень крутой поворот...
   ...Больше тогда ничего сказано не было, а большего и не нужно. У Венна явно на него свои планы, и пока они не во вред, не в явный вред, можно и подыграть. Хотя бы тем, что тупо и тщательно следовать уставам и приказам. Тем более, пока они не противоречат друг другу и здравому смыслу. Его полк должен быть, нет, не лучшим, а надёжным. Чтобы он сам, в первую очередь сам, был уверен в каждом подразделении, каждом человеке, каждой машине. И потому едет в центральный мобилизационный пункт, чтобы не просто принять сто сорок четыре... не особей и не штук, а... хорошо, пока просто лохмачей, а лично отобрать личный состав своей полной особой вспомогательной роты.
   Остальной и основной личный состав уже выверен и отобран, и им сейчас занимается заместитель по строевой, собрать все детали в единый механизм - его работа. Но там была привычная рутина, где знакомы и понятны и номера мест прежней службы, и всякие разные пометки в личных делах, а здесь - всё впервые и, значит, только лично. Заглянуть в лицо каждому и сверить это лицо с учётной карточкой. Зам по техническому обеспечению отправился отбирать и принимать всё по его сектору ответственности, командир интендантской службы занят своим, своего адъютанта тоже для подготовки обмундирования и приведения к присяге мобилизованных, а он, да, занимается личным составом. Так они и решили на своём совещании, получив назначения и представившись друг другу. Полковые тихушник и храмовник так же шебаршат в своих ведомствах по своим секторам ответственности. Каждый отвечает за своё и потому не лезет в чужие дела.
   Подъезд к мобилизационному лагерю ему понравился: чисто без излишней показухи, сразу заметно, что латают и чинят по делу. Ворота раскрыты, принимают новых? Нет, впускают работавших... так, капитан с зелёными петлицами, бородатый раб с повязкой дежурного... стоп-стоп, борода-бородой и лохмы из-под каскетки, а выправка откуда? И ухватки знакомые, эту школу он знает. "Ну, за что бы ты под клеймо не угодил, а я тебя заберу". С этой мыслью Фомал тронул водителя за плечо и вышел.
   Гаор принял выходивших на дорожные работы - опять аггеловы согайны станцию долбали и скинули свой груз куда попало, а попало на подъездные пути - и вместе с комендантом обернулся на шум подъехавшей и остановившейся машины. Из новенькой со свежим камуфляжем "коробочки" вышел пехотный полковник и направился к ним. А адъютант где? Полковнику положено. Один ездит? Ну-ну.
   Вежливо козырнув и представившись, Фомал протянул капитану предписание о формировании и повернулся к застывшему в правильной уставной стойке рабу.
   - Образование?
   - Общевойсковое училище, солдатское отделение, полный курс, господин полковник.
   - Год выпуска?
   "Ну, началось", - подумал Гаор, предчувствуя, что на этом его дежурство и пребывание на мобилизационном пункте закончатся. Привычные вопросы о годе выпуска, где воевал, в каком звании демобилизовался, ну, всё как обычно. Пошли вопросы на знание Устава особых вспомогательных... Ну, пока вдалбливал остальным, сам почти наизусть выучил. Так, состав полной вспомогательной роты по дюжинам... Н-на!
   Фомал удовлетворённо кивнул. То, что они одного года выпуска, конечно, интересно, но мало существенно. Как и причина обращения. А всё остальное его устраивает. Командир особой вспомогательной - Старшина по новой табели званий - таким и должен быть. Ну, приступим.
   Прозвучавшие приказы о зачислении в состав тридцать седьмого - Чего-чего?! Не помнит он такого номера, всегда и издревле, с "тёмных веков" определено, что войско в три дюжины, тридцать шесть полков, надо же какие новости! - полка и сразу же о назначении старшиной особой вспомогательной роты несколько удивили Гаора: а полковник-то борзый и с полномочиями, хотя не его это дело, пусть с обоими ведомствами сам и улаживает. А вот распоряжение подобрать состав на полную роту и назначить старших дюжин... это ж он сможет всех своих забрать! И, радостно проорав формулу подчинения, Гаор кинулся выполнять.
   Подошёл и представился армейский капитан. Разумеется, оспаривать предписание о формировании никто не собирался, и к тому же самоуправство полковника избавляло обоих комендантов хотя бы от части бумажной работы. Что Рыжий сообразит одновременно вести запись отобранных, они не сомневались. И, в общем-то, им безразлично, где именно продолжат службу лохмачи. Да и после того самого... инцидента от Рыжего лучше избавиться, а то слишком большой авторитет он заимел.
   Фомалу хотелось понаблюдать за трепыханиями новоназначенного старшины, но для отказа пройти в комендатуру и там подождать завершения процесса не было обоснований. К тому же, доверять - так доверять. Если старшина накосячит с личным составом, то ему и отвечать за все косяки.
   "Не спеши, а то успеешь", - старая армейская мудрость, как и та, что подожди с исполнением, вдруг прикажут: "Отставить!". Но есть ситуации, когда медлить нельзя. Именно для того, чтобы успеть до изменения обстоятельств и пока начальству никакая шлея под хвост не попала. И потому Гаор метался по лагерю, вылавливая нужных, на ходу приказывая без объяснений и отмахиваясь с руганью от ненужных. И сразу строить по дюжинам... и старшие пускай переписывают своих, номер и прозвище... ага, Ласт, водилы с механиками на тебе, сам подбери... Карько, всех наших, ещё Сизаря и троих по своему выбору, чтоб на две дюжины... нет, Тарпан старшим во второй... Быстрый, свою дюжину в строй... Подбежал к Волхву, как называл его только про себя.
   - Багрец...!
   И натолкнулся - впервые - на отказ. Негромкий и спокойно твёрдый.
   - Мне здесь нужнее, а ты обойдёшься. Вот кого возьми.
   И к нему подтолкнули молодого, ну, совсем мальчишку, с еле намеченным пушком над верхней губой, светловолосого и голубоглазого. И почему-то уже с собранным заплечным мешком.
   - Мезеня он. Бабкин внук. Малец пока, но знает. А там крепким травником будет.
   Гаор изумлённо кивнул: ну, надо же... он-то думал, что уже всё и про всех знает, а тут такое... Да всё потом, а сейчас... в дюжину управления, конечно... Общие уже стоят, и старшие своих переписывают... кого ещё... Нет, Хмуряк, твоих мне не надо, а на кухню... да, Большака, конечно, по плотинам помню, механик он, да, но тут нужнее, из водил выдернем, а сюда...
   - Всё хозяйство и кухни на тебе будут, остальных сам подбери.
   Ну... ну, всё... Собрать у старших дюжин их списки, быстренько сделать общий... да, дюжины по росту перестроить... Четырок, Быстрый, давайте... повязку сдать... кому? Ладно, "зелёные петлицы" укажут...
   Ну вот, строй почти правильный... Четырок, за ногу тебя и об сарай, опять каскетку на правую бровь сбил, а ну поправь по Уставу... Теперь доложить о готовности и вперёд...
   Появление ещё дежурного и уже старшины с докладом о выполнении прервало ставшую вполне дружеской беседу о всяких аргатских и прочих новостях. Капитаны остались готовить документы, приказав дежурному сдать повязку Хмуряку. "Хреново, конечно, но Багрец пока остаётся, не даст всех под блатных положить", - успел подумать Гаор, гаркая формулу подчинения уже по-армейски и вылетая обратно.
   Хмуряк, получив повязку, удовлетворённо хмыкнул и даже пожелал дожить до победы.
   - Кто выжил, тот и победил, - бросил ответно Гаор, убегая на правый фланг строя.
   Вышел полковник и неспешно, пристально, но без злобы или пренебрежения, вглядываясь в лица, пошёл вдоль строя.
   Фомал, отметил про себя наличие выправки у... троих точно: у старшины и старших двух дюжин. Конечно, хотелось бы... но, как говорили древние: "Бой покажет". И, значит, да, уголовников нет, только один и тот, что с выправкой, а клеймо... наёмный убийца? Может и на пользу окажется, раз его старшина старшим дюжины поставил. Посмотрим. Готовясь к приёму "особого контингента", он не просто просмотрел, а изучил реестр клейм. И теперь уверенно отмечал, что только кружки прирождённых, даже у этого красавца с точёным истинно аристократическим лицом и непринуждённо горделивой, прямо королевской осанкой. А у старшины... вспомнил: устаревшее без расшифровки. Но это уже и не столь важно. Есть молодые, вон совсем мальчишка, есть и постарше, морды, в основном, смышлёные, держатся... уверенно.
   Подошёл армейский капитан, Фомал принял у него уже официальный список, козырнул, благодаря, убрал к себе и достал предписание о перемещении. Подозвал старшину.
   Выслушав приказ и получив на руки - ого, надо же какое доверие! Или это ещё одна проверка? - предписание с указанием и пункта назначения, и маршрута, Гаор бодро отрапортовал о готовности приступить к исполнению, перекомпоновал строй в походную колонну, отправив Четырка с его дюжиной молодых и шустрых замыкающими: эти точно не отстанут, но к ним добавим... а вот эту четвёрку, чтоб было кому молодым и раза дать при нужде.
   Фомал проводил взглядом бодро уходящую в разножку колонну и посмотрел на стоящего рядом армейского капитана.
   - Легко не будет, - усмехнулся тот. - Готовьтесь к небоевым потерям, полковник.
   - Спишем на прямое попадание, - ответил старинной, появившейся вместе с пушками, армейской шуткой Фомал.
   Козырнули друг другу, и Фомал сел в свою машину, а капитан вернулся в домик: закончить с бумагами и отметить... хм, избавление от, если честно, то даже опасного... ладно, это теперь чужая головная и прочая боль, так что, вычеркнули и забыли.
   Стоя у ворот, Багрец убедился, что ушедших уже не видно, а рядом никого нет, и, мотнув головой, негромко ответил кому-то невидимому и неслышимому.
   - Нет, не князь, и князем ему не быть. А воевода будет крепкий.
  

* * *

  

СОГАЙЯ

Согле

   Затмевающий Солнце Дворец крюиракла
  
   Величественная анфилада была пуста, и, как ни старалась Со-Инн-Рию идти тихо, каждый её шаг отдавался мелодичным лёгким звоном. Она, конечно, знала, что так и было задумано и сделано древними строителями, но всё же... неприятно. Как и вызов к дяде. Зачем она ему? Нужно продумать заранее. Нет, не для обоснования отказа, отказываться ей не положено, ни по возрасту, ни по месту в иерархии, ни даже просто как женщине. И что бы ей ни сказали, она выразит восторженную готовность к исполнению. И это везде всегда и у всех. Даже у исконных врагов Согайи - ургоров - уставной ответ: "Радостно повинуюсь!", да, даже эти полудикари, грубые примитивные кочевники, когда-то налетавшие прожорливой стаей, а теперь закопавшиеся в землю как крысы, ну, ничего наши бомбы взломают их бункеры, а бравые десантники очистят землю от этого двуногого мусора, и иначе думать нельзя, что бы ни писалось в официальных сводках и ни говорилось в доверительных беседах, без веры в победу победы не будет, да, так даже они признают необходимость радостного повиновения...
   У дверей малого кабинета она опустилась на колени и, когда двери - низкие, чтобы даже коленопреклонённый мог продолжить путь только склонив голову, а ещё лучше ползком - раскрылись, вползла в кабинет. Да, по своему статусу она могла остаться на коленях, но лучше пере-, чем недо-.
   Традиционная пауза, чтобы допущенный к подножию прочувствовал и преисполнился. И падающие с неизмеримой высоты на склонённую голову как... погребальные камни, если осуждение, и как благоуханные розы, если дозволение... Она недодумала, потому прозвучали. Слова, просто слова.
   - Мы доверяем тебе. Ты отправляешься в действующую армию. Твоё назначение у Первого Меча. Ступай.
   Бормоча благодарности, Со-Инн-Рию поползла, пятясь и не поднимая головы, на выход. Многократные тренировки и репетиции позволили ей точно попасть в дверь и покинуть рабочий кабинет крюиракла.
   Оказавшись в приёмной, она встала, поклонилась дежурному секретарю и отправилась в путешествие по дверцу. Покои Первого Меча Согайи - её другого дяди - были в одном из соседних корпусов, и покинув главную анфиладу, она сразу углубилась в путаницу внутренних лестниц и переходов. Девочкой она здесь играла с двоюродными и троюродными братьями в прятки, догонялки, а потом и в войну. По традиции каждая ветвь в каждом поколении даёт хотя бы по одному в каждую "руку власти". В её ветви так получилось, что рождались одни девочки, и её жребий указал на "руку с мечом". Разумеется, никто не спорил, она с детства знала о своей судьбе и готовилась к ней наравне с остальными. И потому лабиринт, ведущий в покои Первого Меча ей знаком до вон той щербатой плитки у стены, о которую она разбила нос, получив внезапный удар по ногам и впечатавшись головой в стык стены и пола. Годы учёбы и тренировок. И вот оно - её время, её славы или... нет, только славы. Погибнуть во имя процветания Согайи - счастье и высокая награда всемогущей судьбы.
   Сейчас здесь было тихо и безлюдно. Ни один из скрытых в сторожевых нишах внутренних патрулей не побеспокоил её. Она вышла в официальную рабочую анфиладу и прошла в кабинет Первого Меча через высокую, не заставляющую пригибаться дверь для воинов. Дядя - или верховный командир? Ну, это определим по разговору - ответил кивком на её приветствие и показал на сиденье у своего стола. Всё-таки дядя?
   - Ты всё поняла?
   - Готова выполнить любой приказ, - ответила она стандартной, но сейчас несколько двусмысленной фразой.
   Дядя позволил себе улыбку.
   - Похвально.
   Она склонила голову, благодаря, и тут же выпрямилась, готовясь вскочить и выслушать приказ. Но дядя движением ладони придавил её к сиденью.
   - Положение непростое. Первая фаза затягивается, и промедление может стать опасным.
   Ну, это она и сама поняла, отслеживая сводки. Первый натиск не дал результата, нужного результата, наземный фронт стоит почти вплотную к границе, и удачный контрудар врага может иметь... Веер возможностей сужается с каждым днём.
   Она произнесла это вслух, и дядя кивнул.
   - И философия бывает полезной.
   Первый Меч Согайи задумчиво рассматривал свою племянницу из дальней ветви. Насколько девочка понимает всю серьёзность ситуации? Неглупа... во всяком случае, пока никаких глупостей за ней не числится. Амбициозна... соответственно своему положению как в семейной, так и армейской иерархии. Следующее звание вполне достижимо и будет высшим возможным для женщины. И тогда всё станет решать должность. Делать из исполнителя союзника... придётся. В грядущей неизбежной смуте каждый... и каждая на особом счету. Женский Дворец тоже может сказать своё важное, а иногда и решающее слово.
   Со-Инн-Рию чувствовала и понимала этот оценивающий взгляд и, помня старинную мудрость: "Не лезь на смерть, пока не позовут", - молчала, сохраняя на лице приличествующее моменту и ситуации выражение готовности к исполнению. Что Первому Мечу предстоит отстаивать своё место в грядущей и неизбежной смуте не было секретом для Женского дворца - по общему традиционному мнению, Курятника или Гадючника. Дело-то вполне житейское, далеко не первое и совсем не последнее.
   - Место малозаметное, - Первый Меч заговорил с лёгким намёком на доверительность. - Но это пока, во-первых, и его незаметность очень важна как наш стратегический ресурс, во-вторых.
   Со-Инн-Рию понимающе кивнула и чуть-чуть прибавила на лице исполнительности. Разумеется, к полётам через линию фронта её не допустят: вероятность плена, несмотря на жёсткий приказ самоубийства в случае такой угрозы, весьма велика, а плен для мужчины позорен, а для женщины недопустим ни при каких обстоятельствах. Так что будут её держать на сугубо внутренних маршрутах, что тоже неплохо и, если точка базирования в прифронтовой полосе, то и выплаты будут соответствующие. И награды. И продвижение по лестнице званий и должностей. О замужестве и, тем более, деторождении речи нет и не будет: она вытащила жребий службы, а не продолжения рода, но обилие сослуживцев допускает отношения равных без последствий, что дозволено и уставом, и традициями.
   Первый Меч встал, и она немедленно вскочила, приняв уставную позу получения приказа. Прозвучали почти ритуальные фразы приказа и радостного подчинения. Аудиенция закончена. Теперь беготня по кабинетам и отправка к месту исполнения служебных обязанностей. Тоже довольно длительная процедура, включающая посещение могил предков и прощальный ужин с семьёй, но главное - закончилось ожидание, и всё позади. В прошлом тренировки, испытания, проверки и предвкушения с предчувствиями, началось настоящее дело! И дальше всё зависит только от неё. Бог Войны - прекрасный в своей безжалостности Урлог не прощает слабости и помогает только победителю. Значит, она должна победить. Да будет так!
  

* * *

  

Зима

1 декада

Ургайя

"Старые казармы" - заброшенный гарнизонный городок, спешно приспособленный под формирование и переформирование частей.

  
   Всё, что когда-либо начинается, неизбежно заканчивается. И формирование нового - по очень многим и весьма важным параметрам - подразделения тоже. Внешне - ничего особого. Торжественное построение, молебен Огню, присяга, вручение полковых регалий, вечер отдыха, и с утра - в чистых сапогах на свежую голову, х-ха и гы-гы - подготовка марша к пункту дислокации. Учёба - как, впрочем, всегда и бывает - не завершена и будет продолжена на месте постоянной дислокации в объёме... дозволенном противником. А пока небольшая и заслуженная передышка. С доппайком, но без увольнительных: всё-таки полк ещё не обкатан и не обстрелян, а война... всякое может быть, и лучше, чтобы все были на месте и на глазах.
   Традиции - великая вещь. Для любого случая свои правила, усвоенные ещё чуть ли не в детстве из рассказов отцов, дедов и дядей, и потому привычных и никому ничем не обидных. И даже нововведения в них достаточно легко вписываются, ну, как в древнее королевское войско, выступившее в поход, вливаются отряды других семей и родов со своими главами и становятся единым целым. Ну, появились лохмачи отдельным подразделением, ну так и пусть гуляют своим составом, не нарушая общего издавна заведённого порядка, когда каждый знает свой костёр на привале и место в строю на марше.
   Полковой храмовник своего, присланного из аргатского Храма, скажем так, начальника - у них своя субординация - уже проводил, сдав отчёт и получив инструкции, и укрылся в своей комнате для... ну, опять же у них свои ритуалы и правила, не твоё - так и не лезь, и не спрашивай, а то тебе так ответят, что только на погребальном костре поймёшь. А вот тихушнику полковому хуже пришлось: его... хм, начальство осталось ночевать и... опять же лучше не лезть. Жеребца бойся сзади, быка спереди, а... кое-кого со всех сторон и издали. Так что строевой офицерский состав 37-го полка, пока просто номерного, без добавлений и уточнений, которые ещё предстоит завоевать, праздновал завершение подготовительной стадии в своём узком и тесном, вполне дружеском кругу в комнате полкового командира.
   Отдельно собрались сержанты. Позвали и Старшину лохмачей. И по должности он почти приравнен и по прошлому... всё-таки свой он им. Правда, никого из его однокурсников не нашлось, ещё та война повыбила сержантский состав знатно, многие, как выпустились рядовыми, так и ушли к Огню без нашивок. Ладно вам, в другой раз помянем, не гневите Огонь.
   Рядовые праздновали по своим казармам, наслаждаясь и доппайком, и - главное - хотя бы временным отсутствием непосредственного начальства.
  
   Гаор, дисциплинированно стоя в общем кругу сержантов, выпил положенные стаканы во славу Огня и оружия и быстренько убрался в свой корпус. И не потому, что здесь он самый последний, а там - самый, ну, не главный, но старший над старшими, а, значит, его слово и первое, и последнее, и главное. Но там он - свой среди своих, а здесь... ладно. А вот гульба-гульбой, а часовых выставить надо: вдруг полезут с "пропиской", так что вот Четырка с Быстрым и поставить: они сумеют надёжно и по-тихому. Было уже в самый первый день, только-только обмундировались и стали свой корпус в жилое состояние приводить...
   ...Новенькая необмятая форма старого - однотонное хаки вместо пятнистого камуфляжа - образца ещё топорщится, такие же новенькие мешки с табельным обеспечением и немногим личным, что им оставили на личном досмотре, свалены прямо на земле, но не общей грудой, а по дюжинам, чтобы когда скомандуют "Стройся!", - то каждый у своего мешка оказался, а сейчас они все и всё сразу: чистят и наскоро самое необходимое ремонтируют, выгребая обломки, осколки и ещё чего-то, в своём и других корпусах, чистят строевую площадку, котельную, гаражи и склады... Нет, кое-что и кое-где сделали и до них, и остальные рядовые руки прикладывают, но там, где уже очистили, заносят и расставляют койки и прочее те, кому там и квартировать, а вот свой корпус им от и до сделать надо. Нет, как же ему повезло, что и Карько с его опытом сторрамовской спальни, что была по-армейски устроена, и Большак, не зазря получивший такое имя, и основательный запасливый Сизарь, и Четырок с Быстрым, что казарменное устройство на своей шкуре прочувствовали, - с ним, да и остальные один к одному, пусть Огонь благословит полковника за такую милость - самому себе состав подобрать. К вечернему построению казарма была готова, общая молитва, ужин и личное время. И вот, как скомандовали отбой, так и пришли... прописывающие. Он сам встал в дверях, загораживая собой вход в корпус. А они попёрли было, но вдруг затормозили, попятились и ушли. Это Четырок им из-за его спины свою ладонь со спецурным клеймом показал, да и остальные стали подваливать. А против молчащей плотной стены переть глупо...
   ...Больше их с этим не тревожили, но сегодня с пьяных глаз, а спиртное всем выдали полной нормой, могут. Но это сообразили и без него. Во всяком случае четвёрка из дюжины Четырка уже была на месте и доложила, что тихо, никто не лез, а сменяться будут по периодам, а Старшину уже ждут, Большак всё приготовил.
   Иногда Гаор сам удивлялся, насколько быстро и ловко вписались лохмачи - а мы такие и есть, нам и по Уставу положены и усы, и бороды, и чёлки до бровей, так что ничего обидного в этом нет - в армейскую систему. Хотя он и раньше, ещё у Сторрама, замечал, что сходного у рабской казармы с армейской немало, так что... и Устав у "Особых вспомогательных" свой, но сильно схожий и с той, и с другой стороной.
   Сели в своей столовой все вместе, не делясь на рядовых и сержантов, по новому табелю о званиях и должностях на работников и старших, но Гаора как старшину посадили во главу стола и потребовали вести застолье: старшина - он за всё, за всех и всегда отвечает, вот пусть и... Праздничный доппаёк, включая спиртное, поделили всем поровну, заранее разложив по мискам и разлив по кружкам. Гаор взял свою, повертел в руках.
   - Если по армейским правилам, - медленно начал он, - то первый глоток во славу Огня положен.
   - Это за Золотого Князя? - сразу вступил Мезеня, и все обрадованно закивали, поддерживая.
   Мезеня, конечно, малец, но и бабка у него знатная, слышали о ней, как же, и у Багреца под рукой был, многого понабрался. Так что и голозадые не придерутся, и мы своё не обидим.
   Всё-таки ежедневные утренние и вечерние молитвы недаром прошли. Ещё на сборном Гаор объяснил спрашивавшим его о том, чего этот - в хламиде и без лица - заставляет их утром и вечером повторять за ним. Он и рассказал попросту, как сам ещё даже до Дамхара, обдумывая слова Ворона о двух верах, понял, решил и сам всегда все эти годы, читая привычные с детства молитвы, держал в уме, что Огонь не просто Великий и Справедливый, а Небесный, так что Огонь, или как ещё говорит этот, ну, - храмовник называется - Небесный Огонь - это Солнце, и - оглянувшись по сторонам и тихо - никакой обиды Мать-Земле нет, что её мужа чествуют. Слышавшие другим рассказали, и здесь уже все спокойно и стояли на одном колене, и пели в один голос. Ну, заведено так у голозадых и по распорядку положено, ну и нечего из-за такого трепыхаться. Голозадые же тоже люди, и по-своему, но нашего же Золотого Князя славят.
   Выпили дружно за Солнце - Золотого Князя - Огонь Небесный, а второй тост положен за оружие. А его-то у них и нет, им только шанцевый и другой инструмент положен, не за лопаты же с топорами пить. Но тут вылез Ласт.
   - А теперь за нас. Что мы есть, что мы живы и дальше жить будем.
   - И выживем, - поддержал Быстрый.
   - А кто выжил, тот и победил, - подытожил Гаор.
   Все согласились, дружно допили и накинулись на еду. Не так уж и много в мисках, паёк - он паёк, хоть основной, хоть дополнительный - и есть, а прикупать им негде и не на что, в армии ни рабского ларька, ни фишек для него нет и не положено, не идти же к голозадым кусочничать, ладно вам, что есть, то и наше. Ласт вспомнил и прочитал смешной стишок-присказку, что у одних есть что есть, да нечем, а у других есть чем, да нечего, а у нас и есть чем есть, и есть что есть, так поблагодарим... и, не договорив, подмигнул. Все дружно заржали, шёпотом, чтоб голозадые и особенно этот, ну, без лица который, храмовник, чуня, забыл, что ли, не поминай к ночи, так чтоб никто не подслушал, поблагодарили Матерей Набольших и потребовали от Ласта повторить, а то с одного раза не запомнилось, а присловье хорошее, и по делу, и не придерутся, что не того поминаем.
   Гаору невольно вспомнилось, как у Сторрама праздновали его первое старшинство, И Киса сидела у него на колене... Он тряхнул головой и с невольным вызовом бросил Ласту:
   - А это знаешь? - и прочитал первую строку из давнего, памятного ещё с первого класса в училище гимна воинам.
   Ласт ответил второй строкой, а Быстрый и Четырок прочитали третью и четвёртую строки.
   - А это? - хитро спросил Четырок и начал новое, но тоже из того же сборника для младших классов.
   Ласт, Быстрый и Гаор продолжили.
   За столом удивлённо зашумели. Такое соревнование явно всем было внове, вмешиваться не стали, а вот ставки на паёк и сигареты посыпались. Интересно же, кто победит.
   Первым сдался Быстрый, за ним вскоре отвалил и Четырок. А Гаор и Ласт азартно продолжили кидать друг в друга строками стихов, стараясь выискать в памяти самые заковыристые.
   Победил Ласт.
   И личное время закончилось. Вон отбой кричат. Распорядок нарушать и нарываться никто не хотел, да и съедено всё, а выпито ещё раньше, так что...
   - Быстро по койкам...
   - Дежурных у входа...
   - На всю ночь?
   - Да, от голозадых всего ждать можно
   - Четырок...
   - Н-ну! На "собачью вахту" сам встану.
   - Дневальный, на пост!
   И всё быстро и тихо: разбежались, разделись, легли, свет выключили, а если кто и сунется... "Не будет полковник ночную тревогу устраивать, ему тоже выспаться надо", - успел подумать Гаор, окончательно засыпая...
  
   Всё обговорено, выпито и съедено. Предоставив вестовому убирать и проветривать, Венн и Эрлинг вышли, чтобы формально - проверить ночное охранение, фактически - для продолжения конфиденциальной беседы, уже не маскируясь сдачей отчёта и выдачей инструкций.
   - Да, комбинация интереснейшая.
   - И перспективная.
   - Согласен. Но, - Венн усмехнулся, - работай мяконько. Он, - Венн еле заметным кивком показал на корпус вспомогательной роты, мимо которого как раз проходили, и Эрлинг кивком подтвердил, что знает, о ком речь, - с норовом. Пусть уверится, что сам до этого додумался. Так что полковую табельную разведку не трогай, пусть работают в своём ключе. Нет, если нароют что интересное, то по обычной схеме. А с этими...
   Эрлинг снова кивнул.
   - Остальных он себе сам подберёт. Как и на сборном.
   Венн охотно рассмеялся. История, как полковник Фомал набирал себе роту лохмачей, уже ходила свежей армейской байкой. Наравне с рассказом о провалившемся согайнском десанте на побережье в бывший детский санаторий, переоборудованный под госпиталь. Таракашки гадостные думали наших раненых моряков заодно с медперсоналом вырезать, а нарвались на лохмачей-подсобников, а те, чего взять с дикарей, их по-простому лопатами, да топорами, и допросить некого, вот потому им, зверюгам, оружия и не дают... А Эрлинг - Венн про себя восхитился, а вслух выразил искреннее одобрение - молодец: не поленился, поднял всех, кого надо, на ноги и собрал свою полную картотеку на всех лохмачей и даже с каждым провёл чисто ознакомительную, чтобы и не пугать, и приучать к контакту, беседу, наравне со всем остальным составом. Но если с остальными просто получил в соответствии со списком уже собранную ранее информацию, то по лохмачам отработал фактически с нуля. И вот же - на всё воля Огня, только не беги впереди него, не мешай ему высвечивать тебе же дорогу - ведь не планировал, даже не предполагал, что так соберётся в одном месте и в нужное время перспективный - точное определение дал Эрлинг - состав.
  
   Стоя у заботливо оставленной при ремонте щели, в которую хорошо просматривалась строевая площадка, Гаор внимательно следил за прогуливающимися тихушниками. С полковым он, как и все, познакомился на индивидуальной беседе. Но это - обычное дело при формировании части, это он ещё на той войне не раз проходил и всегда благополучно. Полковой тихушник въедлив, конечно, как такому по службе и положено, но не великого ума и не высокого полёта, обошлось. И Ласт его не помнил, значит, в допросах тот не участвовал, а, значит, и их обоих не узнает, что совсем не плохо и даже хорошо. А вот этот... как увидел его на построении перед присягой, так и холодом повеяло, знает он его, Венна Арма, майора, видал его и в штатском, и в общеармейском, и в сером. Тут в четыре уха слушай и в восемь глаз смотри, и жди... неизвестно какую, но гадость подлую - это точно. А Четырок - молодец: углядел, тоже узнал и предупредил дежурных, что, если тихушная крыса из своей норы вылезет, то чтобы будили. Тихо говорят, сволочи, не разобрать, но вот чует сердце, что про нас, что не просто так они мимо нашего корпуса прогуливаются. Ну... что ты к Огню, что Огонь к тебе, а не разминёмся, на то и война, хоть на фронте, хоть в тылу, хоть в атаке, хоть в обороне.
  
   Отбой прокричали - тишина до подъёма. Или тревоги. Но сегодня тренировочной точно не будет, а воздушная... вряд ли, сюда давно уже не долетают.
   Стоя у стены, слившись с ней, храмовник слушал тишину. Аборигены могут устроить своё моление, и он должен, нет, не предотвратить, а - согласно новым установкам - постараться услышать, увидеть и запомнить. "Не мешать!" - таков приказ, а их не обсуждают, а выполняют с радостным удовлетворением от подчинения. С оговоркой: "Вмешиваться только в случае призывов к неподобающему", то есть призывов к неподчинению и явных угроз ургорам. До сих пор, а он на ежедневных общих молитвах пристально, даже придирчиво следил за - будем их называть как уже утвердилось почти официально - за лохмачами. Да, путают слова и мелодию, но это явно от незнания, с каждым разом получается лучше и стройнее. На своём, придётся признать, что это не жаргон, а всё-таки язык, говорят только между собой и вне строя. А это и хорошо - соблюдаются правила, и плохо - их язык остаётся для него неизвестным, а, следовательно, и содержание разговоров неконтролируемым. Его предупреждали о странной любви аборигенов к пению вразброд и советовали не вмешиваться, если это в личное время и все слова понятны. Пока было редко, обычно в конце декады, и без нарушений. Песни очень старые, даже старинные, а одна - про всадника в ночи - чуть ли не с Тёмных веков бытует, вернее, числится в сборниках как вышедшая из употребления, а аборигены, получается, услышав её от первых поселенцев, сохранили и практически присвоили. Что же, не самый плохой вариант, а многоголосье... да, вполне допустимо и иногда благозвучно. Что ещё? Амулеты. И тоже вполне интересный и допустимый вариант...
   ...Переобмундировывание - процесс при всей своей рутинности достаточно сложный и требующий контроля. Особенно, когда это практически впервые для всех участников процесса. И его присутствие необходимо для определения что именно из личных вещей можно оставить для личного пользования в нетабельном перечне. Он стоит у стола приёма в общий цейхгауз "домашних вещей". Подходят по одному, голыми, кладут на стол всё своё, быстрая сортировка, и сдаваемое складывается в мешок из прорезиненной ткани с именной биркой, а с личным в руках переходят уже к столам с формой и прочим обеспечением. Принимают и выдают сержанты из интендантской службы Военного Ведомства, невозмутимые и ничему не удивляющиеся. Как говорится, при общей мобилизации и не такое видали, чего только новобранцы не пытаются с собой протащить и скандалят насчёт наготы. Здесь, правда, никто и слова не сказал. Привыкли? Да, скорее всего. Он, готовясь к служению, внимательнейшим образом изучил не только Устав Особых Вспомогательных Подразделений, но и инструкции и правила тогда ещё Рабского ведомства. И даже поднял старые записи и рисунки дальних предшественников и сходил в Музей, посмотрел в запасниках и хранилищах археологические и этнографические находки. Так что, когда к столу сдачи подошёл старшина - типичный лохмач, но с военной выправкой - и выложил своё личное имущество, его внимание привлёк не зубчатый... интересно, как его называют на своём языке - для расчёсывания волос, у старшины, кстати, их было два: размером с ладонь и совсем маленький, и не кисет с вышитым явно вручную и по-детски старательно - подарок гимназистки? Сейчас неважно, выясним потом при случае, но тоже в общую копилку перспективных факторов - символом Огня в Храме, а сплетённый из красной проволоки... Что это? Он протянул руку, и сержант сразу положил это ему на ладонь. Лохмач стоял неподвижно, но он чувствовал его напряжение и потому разглядывал - да, всё-таки похоже на амулет - с особым вниманием. Да, он узнал немного стилизованный символ Небесного Огня, но в него вплетён... похоже... похоже... видел в Музее на рукоятках аборигенных кинжалов. Надо проверить, пусть скажет вслух.
   - Что это?
   - Меч, господин храмовник.
   Голос спокойный, но напряжение усиливается.
   - Это?
   - Небесный Огонь, господин храмовник.
   И цвет проволоки красный. Что ж... пойдём навстречу, противоречий не усматривается. И скажем тоже вслух. Для всех.
   - Дозволяется. Можешь носить на шнурке.
   А про себя: "Кровь, Огонь и Сталь. Триада ургоров". Да, пускай. Можно понять и так. Интересно, конечно, откуда это у него, а рисунок запомнить и привести в отчёте. Если это получит распространение среди лохмачей, то можно использовать как переходную промежуточную форму, да и для всех приемлемо. У нескольких, да, почти у двух дюжин были похожие, но просто мечи. Их он тоже разрешил оставить. Не всё сразу. Пусть начнут верить в Сталь, а Кровь и Огонь добавятся...
   ...Проверяющий согласился с его решениями и даже одобрил, а рисунки забрал с собой. Да, всё, что хоть как-то совпадает с нашим, истинным, данным Великим Огнём, конечно, надо оставлять.
   Но время позднее, завтра начнётся подготовка к передислокации - великому кочевью современности.
  
   Убедившись, что тихушники ушли к себе, а храмовника он даже не заметил, Гаор оставил на дежурстве Четырка и, добравшись до койки, рухнул в недолгий, но крепкий сон. Вот теперь - всё!
  

* * *

  

Зима 2 декада

Аргат

  

Клуб журналистов

   Конец осени выдался дождливым, а начало зимы пасмурным, с частыми снегопадами, что безусловно радовало, давая возможность хоть немного отдохнуть от воздушных тревог.
   В Клубе Журналистов как всегда шумно и несмотря ни на что - весело.
   Сидя за своим любимым и негласно закреплённым за ним столиком, Мэтр благодушно прихлёбывал кофе с коньяком и принимал поздравления и выражения восхищения. Вот так-то, молодёжь! Главное - оказаться в нужное время в нужном месте и описать увиденное в нужном ключе. Потому что факт сам по себе - это тьфу, а вот когда он описан - это уже что-то и нечто! И задумка цикла весьма перспективна. И в напарники он уже решил, кого пригласить. Фотограф хороший, но пока мало известный, а, значит, одеяло тянуть на себя не будет. Сработаемся.
   В толпе промелькнул Арпан, и Мэтр, скрывая насмешку, приложил к губам стакан. Замолчал Никто-Некто. Вот то-то. Грязь архивную разгребать и на свет вытаскивать - это не под бомбами интервью брать, тут настоящая смелость нужна, родовая - и уже совсем скрытно - королевская. Да, об этом и думать опасно, может наружу пробиться, а за это уже который не год, а век такое ай-ай-ай устраивают и сказавшему, и слышавшим, что ой-ой-ой! Но помнить и планку держать надо. Не посрамим! Без дальнейших уточнений.
   Арпану очень хотелось поговорить с Мэтром, расспросить о не вошедшем в текст, а особенно о том, не было ли среди лохмачей такого... рыжего и с пятилучевой звездой на лбу. Но он жёстко задавил это желание. Мэтр не зря получил своё прозвище, и дать ему зацепку - это позволить пойти по цепочке ассоциаций и добраться до... автора статьи о нравах Королевской Долины, за которую Мэтр и не только он жаждут крови Никто-Некто. Нет, редакция блюдёт право своих авторов на анонимность и псевдонимы.
  

Завод Арронга Рола

   Конечно, война не могла не сказаться на распорядке и работ, и всего остального, но изменения были... малосущественными - решил Седой. Не меняющими сущности.
   Прибавилось работы у бригад уборщиц, поскольку открыли бункеры и бомбоубежища для переведённых на казарменное положение итээров, а некоторых даже с семьями. Стало заметно меньше надзирателей, их практически на всех постах заменили охраной из армейцев, а, возможно, и из Дома-на-Холме, но не в серой, а общевойсковой форме. Больших порок не было уже давно, а с заменой надзирателей прекратилось и рукоприкладство. В казарме появилась радиоточка. В отличие от их приёмничка в мастерской, позволявшего худо-бедно, но ловить разные станции, эта была с принудительно-обязательным включением-выключением. Сразу после подъёма и перед отбоем - трансляция положенных молитв, а днём в обед - военные сводки. Чтобы ели и не болтали о своём, а слушали положенное. Тоже неслыханное новшество.
   Однако... Вместо усиления и ужесточения согласно военному времени такие послабления... С чего бы это? Нет, зачем? Наметившаяся ещё несколько лет назад тенденция явно усиливается. И всё чаще, обдумывая это, Седой уже произносил, проговаривал цель. Пока не вслух, но твёрдо. Отмена рабства. Через уравнивание рабов со свободными, причём одновременно чуть-чуть повышая одних и также чуть-чуть понижая других. Пока по условиям содержания, деталям распорядка, и прочему функционалу. И совсем не случайно, не со злого, как говорится, бодуна пришёл к ним в их мастерскую номер пятнадцать комендант и вручил ему "для изучения без распространения" Устав Трудового Фронта. Нет, в таких делах случайностей не бывает. Устав, разумеется, он прочитал, положил на стеллаж рядом с учебниками и "не заметил", как парни по очереди и будто случайно взяли, прочитали и положили обратно. Обсуждать не стали ни здесь, ни внизу: стены везде "ушастые" и всего не предусмотришь. Но тенденция... даже не прослеживается, а почти демонстрируется. И всё больше и чаще хочется дожить и увидеть, во что это выльется.
  

Королевская Долина

   Главы родов давно, очень давно не собирались в своём тесном кругу. И уже незачем, и всё ещё опасно. Правила и нормы давно стали обычаями и соблюдаются всеми, а вот если их беседу посчитают сговором... Но надо, надо рисковать. Потому что речь не о преумножении, и даже не о сбережении, а о сведении уменьшения к приемлемому минимуму. Родовые замки у всех уже давно нежилые и практически заброшены, родовые "гнёзда" стремительно пустеют, наследники глупы и неосмотрительны, взять хотя бы молодого Таррогайна с его разорительными причудами, видите ли он - изобретатель, а с последней предвоенной аферой чуть-чуть не доигрался до обвинения в государственной измене. У Ардинайлов наследник перепил энергина, отчего уже необратимо бездетен, а репутация второго кандидата так же необратимо и безнадёжно испорчена. У Акхарайнов вообще более-менее дееспособны боковые и слишком давно отделившиеся ветви. Да и у остальных так же, а то и хуже. А после этой перерегистрации и проведённой из-за неё чистки из подвалов поднимать некого. А перемены грядут серьёзные.
   Орвантер Ардинайл, поднеся к губам бокал с драгоценным кроймарнским коньяком, поверх него оглядел собеседников. Да, каждый сам за себя, но бывают такие битвы, в которых давние враги становятся союзниками. Потому что новый противник - враг им всем.
   Ему ответили столь же понимающими взглядами. Теперь надо решить, нет, скоординировать действия. Что они могут, на какие рычаги нажать и за какие ниточки дёрнуть.
   Но сказать вслух ни о задуманном, ни о решённом никто не рискнул. Взгляды, скупые и малозаметные со стороны жесты. Этот язык беззвучных сигналов и знаков - давняя, можно сказать, старинная и даже древняя традиция, изобретение далёких и потому оставшихся безымянными предков, вынужденных разговаривать и договариваться в присутствии недоброжелателей и врагов. Неслышный разговор закончился общей и уже вслух благодарственной молитвой Огню. Прозвучали обычные традиционные слова прощания и пожеланий здоровья и благополучия семьям, и гости, а с этой доли соратники покинули кабинет старшего в роду Акхарайнов.
   Безмолвно стоявшие за дверью на рабскую половину лакеи все всё поняли. И то, что когда будут уже не додавливать, а выжигать Очистительным Огнём взбунтовавшуюся Королевскую Долину, то они все лягут там же, поскольку одной крови с бунтовщиками.

* * *

575 год

Зима

9 декада

Ургайя, фронт

  
   Удача - понятие относительное. Особенно на войне. Оказаться в "тёмном кармане", когда ни к тебе, ни от тебя, это как? Повезло или нет? А это смотря по тому, чего ты хочешь. Позиционная война остаётся войной, но всё-таки в таком... далее следовало крепкое ругательство - месте шансов выжить чуть-чуть, но побольше, чем на открытом пространстве, где что в атаке, что в обороне ты никак и ничем, кроме собственного везения и воли Огня, не прикрыт. Но вот посчитав, что слишком долго сидит твоя часть на одном месте, и противник вас не теребит, и сами не рыпаетесь, поскольку приказа рыпаться и дёргаться не было, переведут на вторую линию обеспечения, и плакали тогда фронтовые и боевые надбавки, и ни трофеев, ни наград, ни повышений.
   Командира тридцать седьмого полка полковника Акмора Фомала последнее обстоятельство - награды и трофеи - волновало в последнюю очередь. Главный и самый дорогой трофей, как учил его дед, это ты сам, вернувшийся домой живым и относительно целым. Тем более теперь, когда, наконец, семья стала полной, потому что, сколько бы ни было дочерей, пусть красавиц и умниц, и любимых безмерно, но без сына ты... не ущербен, нет, но семья у тебя не продолжит род, зато теперь... ладно, это пока побоку. С обеспечением, конечно, проблема. Любая проблема решаема, когда её решают, но имитировать активность своего участка фронта только для того, чтобы остаться в первой линии обеспечения - глупость, ненужная, вредная и, к тому же противоречащая спущенной с самого верха установке сбережения ресурсов. В первую очередь - человеческих. Так что вгрызаемся в землю, спасибо Огню, давшему мягкую зиму, позволившую с минимально необходимыми усилиями чинить, латать и совершенствовать укрепления, по мере сил отбиваемся от авианалётов и вражеских вылазок, поскольку на той стороне та же ротация частей, а, следовательно, разведки боем, и здесь важно не только отбиться, но и не раскрыть свою полную систему обороны. Ну, и засылка своих разведчиков, и перехват чужих. Словом, рутина... "По маленькой, по маленькой, тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом...". А рутина - она рутина и есть. Монотонная мелочёвка засасывает и забивает мозг, не давая поглядеть со стороны и осознать... Вот именно. И потому каждый на своём месте и занят своим делом.
   Расположение полка оказалось растянутым и даже - Эрлинг, в очередной раз разглядывая карту, усмехнулся - размытым. Вот в такую дыру их посадили и велели сидеть тихо, что бы и как бы ни было. Сама линия соприкосновения не длинная, упирающаяся не в соседей, а в просторные и непроходимые, как значится на картах и проверено на практике, болота. Вот и есть этакий относительно проходимый коридор, соединяющий две обжитые, опять же весьма относительно, области с редкими бедными посёлками, в которых и живут... как пятьсот лет назад, а то и больше, задолго до Огненного Очищения и прихода ургоров на Великую Равнину. Не то что электричества, даже домов толковых нет. Хибары для управляющих и полуземлянки для аборигенов. Доходу от них никакого, как говорится для числа на бумаге, хлам, который бесполезен, но хранят на всякий случай, чемоданы без ручек. Единственная польза - людской ресурс всё-таки. Хоть какой-то. А вокруг болот - лес, практически без проезжих дорог и опять же с вкраплениями то ли болот, то ли заросших озёр, месиво, в котором и аборигены, бывает, блуждают.
   Потому и особую вспомогательную роту расквартировали именно на левом фланге, где прямого соприкосновения с противником нет и быть не может. Разве только с воздуха, а значит, не будем тратить на их прикрытие строевые подразделения. Правый фланг проходимее, есть кое-какие дороги и небольшие просветы, там и укрепления сделаны, и это поле табельной разведки. С обеих сторон. Взаимный поиск, попытки ловли языков... опять же безуспешные и опять же пока. Очень похоже на то, что другой стороне активность на этом участке тоже не нужна. Вот и ограничиваемся взаимной имитацией.
   Эрлинг оторвался от карты и прислушался. Да, за дверью землянки что-то, вернее, кто-то чем-то шуршит, как будто скребётся в дверь, не решаясь ни открыть, ни постучать. Что ж... если он не ошибся в своих предположениях, а Венн в предчувствиях, то игра перешла на новый уровень. И ставки соответственно.
   За дверью на снегу, слегка припорошившим землю, стояла маленькая, свёрнутая из куска коры, мисочка, наполненная тёмно-сизыми крупными ягодами, очень похожими на кладбищенский винбъяр. Интересно, у этих такой же эффект? Но вряд ли его хотели отравить, скорее... да, чтобы подозвал и стал расспрашивать. А вон и... артисты. Грузовичок подогнали и мучают.
   - Старшина!
   - Я, господин майор!
   Гаор подбежал и встал в уставную стойку. В армии смотреть в глаза офицеру не предписано, но и не запрещено, а по обстоятельствам. Ну как, понял его тихушник? Понял.
   - И что это за хрень?! - и начальственный указующий жест.
   Неуставное неодобрение, разрешающее объяснение.
   - Так, это... ягоды, господин майор.
   - Ягоды?! Это где вы их под снегом откопали?
   - На болоте, господин майор. Там снег неплотный.
   И еле заметный даже не кивок, а поворот головы чуть вбок и назад, указывая на двоих, копошащихся у прикрытого почти белым маскировочным тентом грузовичка.
   Эрлинг решительным пинком распахнул дверь своей землянки.
   - А ну, все трое! Живо сюда!
   Приказ был выполнен незамедлительно, но без энтузиазма. Так что для сторонних наблюдателей, от которых нигде и никак не укрыться, сейчас лохмачи получат за что-то вздрючку, возможно, в сочетании с мордобоем. Дело обычное и на приём информации никак и никоим образом не похожее.
   Шедший последним Четырок подхватил с земли мисочку.
   Когда усиленная уплотнителем - для тепла и звукоизоляции - толстая дверь, мягко чмокнув, закрылась, Гаор кивнул Четырку, и тот, не дожидаясь приказа, аккуратно выгреб из-под ягод и положил на стол три тускло блеснувших... две гильзы и патрон.
   Эрлинг сразу не увидел, не понял, а нутром почувствовал важность этих... железок. Но сдержал себя, ограничившись немного насмешливым:
   - Что-то новенькое, - и прежним слегка небрежным тоном: - И где откопали?
   - За болотами, господин майор, - спокойно ответил Гаор. - За ягодами ходили и нашли. Как сказано было, если что непонятное, то сюда нести.
   - Я таких раньше не видел, господин майор, - доложил Четырок, - похоже на личное офицерское у таракашек, но убойнее, - и замолчал, явно сказав свою часть доклада.
   - Как лежали, - вступил Ласт, - то это тир, или охота, - и после паузы, - королевская. По двуногой дичи.
   - Все подобрали? - спросил Эрлинг.
   - А зачем, господин майор? - усмехнулся Гаор. - Патрон похоже, при перезарядке выронили и сами под мох, не заметив, затоптали. А гильз много, явно не считанные. Пусть думают, что никто не знает, и ещё раз приедут.
   Эрлинг показал ему кулак.
   - Только наблюдать. Посёлки нашли?
   - Два ближних зачищены, господин майор. До дальних по открытому надо идти.
   - Фуфло, а не зачистка, - встрял Четырок. - И пожарища, и гильзы, и от трупов, что звери оставили. Мы чище работали.
   Эрлинг посмотрел на него с лёгким и почти не наигранным удивлением, Гаор отвесил подзатыльник, а Ласт наступил на ногу и даже надавил. Четырок покаянно вздохнул, достаточно умело изобразив сознание своей вины за лишнюю болтовню. "Молчи, пока не спрашивают", - старая истина, вот и не забывай.
   Эрлинг кивком показал на карту.
   - Точное место.
   Гаор уверенно ткнул в крохотный светло-зелёный островок среди тёмно-зелёного массива.
   - И вот так, - не касаясь карты провел пальцем почти прямой короткий лучик от пятнышка дальше в глубину от фронта, - колея наезжена, господин майор. На одну машину. Промоины ветками загатили. Это они уже сами делали. Нагнали мужиков из посёлков. Ветки издалека носили, сверху не просматривается. Мы по ней не пошли.
   - Правильно, - кивнул Эрлинг. - Пока не надо. На... зачищенных посёлках какие гильзы?
   - Обычные, господин майор. Их уже затянуло почти. К весне никаких следов не будет. Так, будто люди сами бросили и ушли.
   - Возможно, кто-то и ушёл, - как бы рассуждая, негромко сказал Эрлинг, искоса наблюдая за лохмачами.
   Все трое слегка отчуждённо промолчали. Дескать, не видели, не знаем и знать не можем. Значит, точно, есть спасшиеся. Тоже неплохо и весьма, но пока ему знать об этом не обязательно. Вот и не будем настаивать...
   ...Венн улыбается, но говорит серьёзно.
   - Что нужно, что они посчитают нужным, они сами и скажут. Начнёшь напирать и давить, закроются. Молчать они умеют. И не детализируй. По-армейски.
   Он кивает.
   - Сержант, убрать бардак!
   - Вот именно, - кивает Венн. - Место тихое, глухое. Как раз для них, зверюг безоружных...
   ...Они тогда вдвоём с удовольствием похохотали над уже распространившейся байкой о том, почему лохмачам оружия не выдают. Что ж, именно так и выходит. Пусть и дальше ходят... за ягодами и травами. Им приварок, ему... кое-что о кое-чём. Конь по травинке большой луг объесть может. Если его не отгонять. Вот и пусть... щиплют.
   Он кивком показал им на дверь, и, когда её открыли, крикнул им в спины:
   - Пошли вон, обалдуи! - прибавив средний капральский загиб.
   Когда дверь захлопнулась, надёжно оградив его от внешнего мира, Эрлинг достал пинцет, лупу, нужный бланк и сел за работу. Подробное описание с указанием калибра, клейм, номеров, деталей и нюансов, присовокупив указания места и обстоятельств находки. В конце, как и положено, выводы и предположения. И спецпакетом с нарочным по строго определённому адресу, минуя официальную лестницу. Кое-что он об этой операции по впариванию согайнам нового оружия слышал, так что... кому-то поощрение, кому-то взыскание, а ему... что дадут, то и возьмём без звука. А то догонят и добавят.
   Оставив Ласта с Четырком доводить грузовик до надлежащего уровня, Гаор побежал в своё расположение. Дело сделано и результат не изменишь. А вот тепло идёт, поплывут окопы и брустверы, надо заранее людей расставить, чтобы не потом чинить, а заранее подготовить. И Мезене напомнить, чтоб питья от весенней лихоманки заготовил. Тоже чтоб запас был. И надо выкроить чего-то из пайков и закинуть на ту сторону, там совсем голодно.
  

575 год

Зима

10 декада

Ургайя

  
   "Вестник Военного Ведомства" или по общепринятому "Кокарда" с вкладышем "Шевроном" о присвоении званий - была газетой, уважаемой не только в армейских кругах. Конечно, в Клубе Журналистов охотно язвили над её старомодностью и ненужной, по мнению многих, сдержанностью, но и уважали за мастерское владение языком иносказаний и намёков. Читали её всегда очень внимательно, а фотографии изучали с лупой. Нововведение - почти регулярный большой дополнительный вкладыш не просто о последних событиях, а о роде войск, о каждом отдельно с интервью разных уровней, сдержанной из-за военных условий аналитикой и обилием фотографий - было не просто одобрено "читательскими массами" и пропущено цензурой, но и, похоже, получило одобрение на самом верху.
   И каждый вкладыш порождал свои "круги по воде" - обсуждения, предположения и выводы в самых разных заинтересованных кругах. Особенно этот - об особых вспомогательных.
   - Ну, и как себя показали ра... тьфу-ты, опек...
   - Лохмачи, просто лохмачи. Ведь похоже, к тому идёт...
   - Вот когда придёт, тогда и обсудим.
   - Так что там лохмачи учудили?
  

Дамхар

Усадьба капитана Корранта

   Война - для всех война. Даже в таком глубоком - спасибо Огню - тылу, как Дамхар. Тыловая жизнь - тоже жизнь, и её надо прожить так, чтоб и за себя, и за семью не было ни горько, ни стыдно.
   Отсутствие сразу трёх сильных работников, конечно, сказывалось на хозяйстве. Но надо жить и выживать. Как и когда-то с Рыжим, Коррант провёз по блокпостам, заведениям и посёлкам Гарда и Тихоню. Вдвоём и на дальние рейсы их, конечно, не выпустишь, и большой фургон им не по силам, но с малым фургоном, поодиночке, на ближних рейсах и желательно без ночёвок они справятся. Пока справлялись. А дальше... будем живы - не помрём.
   Оба фургона и легковушку старательно перекрасили в белый цвет, как и все крыши, на окна повесили плотные, чтоб ни щелочки, шторы, для поездок поставили на все машины особые - удалось достать - синие фары. Щели во дворе аккуратно подновлялись и чистились от снега. Налётов - спасибо Огню и матерям-владычицам - не было. Нет, пролетали и свои, и чужие, их только Коррант и различал, у Гарда, ну, никак не получалось, а остальные и не пытались, но высоко и стороной. К плотинам, от плотин, но - опять же каждый по-своему и своих благодарил - мимо.
   В кабинете Коррант повесил большую карту, в доме заработала обязательная радиоточка, хорошо, что с той войны сохранились и розетка, и репродуктор, и Гирр с Гридангом отмечали теперь на карте специальными маленькими флажками линию фронта.
   А в остальном... всё как раньше. Ну, почти. Даже Новый год отпраздновали, Как всегда, как положено и как заведено издревле.
   В свободное от работы и прочих дел по хозяйству время Гард усиленно читал. И "Кокарду", и скопившиеся у отца в кабинете подшивки "Ветерана". Жадно глотая описания сражений прошлой и идущей сейчас войны, уже догадываясь, но ещё не понимая умалчиваемого. Прочитанную газету передавал Тихоне - отец разрешил, а после кухонного прочтения подшивал в папку.
   Этот номер сразу показался слишком толстым. Опять вкладыш о войске? Интересно, о каком? Вроде все уже прошли, даже про кавалерию было. Вообще-то первым газету читал отец, но он в большом рейсе, неизвестно, когда вернётся, и... Гард решительно вскрыл пакет из полупрозрачной плёнки. Ну-ка, и о чём тут?
   Новый род войск, особые вспомогательные... а фотографий-то сколько! И это... это же... Он беззвучно выдохнул: рабы! Нет, аборигены! Нет, вот же даже написано: лохмачи. И даже без кавычек. Как будто, так и положено.
   Среди фотографий одна большая, панорамная. Развороченная разорванная переправа и копошащиеся люди. Гард рассмотрел машины, с гордостью отметив про себя, что он их все не только знает, но и понимает, почему и зачем они именно так стоят, а потом стал разглядывать уже и людей. Ну, командир на взгорке, чтобы всех видеть и направлять... командир? Да, но это не офицер, это один из лохмачей и... и он его знает, нет, узнаёт. Это Рыжий! Надо же, прямо полководец! А Сизарь где? Здесь же или попал в другую часть? Поищем. Аггелы копчёные, остальные так мелко, и лиц почти не видено... И Рыжего-то только по стойке и узнал. А текст...
   Гард так зачитался, что внезапно прозвучавший над головой голос отца заставил его испуганно вскочить, оттолкнув от себя газетный разворот. И обидеться. На самого себя и свой глупый детский страх.
   Коррант насмешливо хмыкнул.
   - Н-да, вижу, что не порнушник.
   Гард густо покраснел от напоминания о давнем, мальчишеском проступке, Лутошка тогда ему потом рассказал, как Рыжий его отчитал и не за журнал, а за то, что так глупо попались, а отец всё поминает ему, а... Рыжий...
   - Отец, посмотри. Это же Рыжий!
   Коррант кивнул.
   - Ты... ты уже видел? - догадался Гард.
   - Конечно. "Кокарду" теперь по всем посёлкам получают. Мне уже в трёх местах показали. И Рыжего, и кое-где своих поселковых узнали. А ты больше никого не узнал?
   - Я не смотрел, - виновато признался Гард.
   Коррант кивнул и ткнул пальцем в левый край панорамной фотографии.
   - Вон и Сизарь. А поселковых здешних ты, конечно, не знаешь.
   Гард согласился с очевидным и рискнул на следующий, как он догадывался, совсем не простой вопрос.
   - Отец, и что...? Что это значит?
   Коррант внимательно посмотрел на сына и пожал плечами.
   - Что на момент съёмки они все были живы. Пока только это. Ступай, делом займись.
   Запрета рассказывать об увиденном и сказанном не было, но Гард сам решил помалкивать. Что надо их... усадебным знать, отец сам Няньке скажет. И вот вертится у него в голове ещё один вопрос к отцу. Но вопрос очень и совсем не простой и, как он догадывается, чреватый. И не время пока для него. Но он его задаст. Обязательно. Подготовит всё и спросит. Не просто отца, а эксперта, специалиста-аналитика текстовых источников.
  

Аргат

Общевойсковое училище

   Чтение "Кокарды" было обязательным для "дядек", капралов и так далее по восходящей лестнице званий, желательным для воспитанников и обязательным для учеников и курсантов. И, разумеется, вкладыш о вспомогательных частях с особым тщанием изучался на вспомогательном отделении. И на обязательных занятиях по чтению, и в личное время. Оба дядьки второго класса, через своего капрала купили себе по номеру, расплатившись сигаретами из пайков, поскольку гемы им не положены. Нарушением это не было и потому особо не скрывалось.
   Время вечернее и согласно распорядку личное. Жур проверил на всякий случай, как управляются в своей спальне с первоклассниками новички, кивнул Желдаку, что сдаёт ему пост до отбоя, и ушёл в отделённый тонкой фанерной стенкой закуток, где стояли их койки, тоже двухъярусные, но верхние не для сна, а под всякое нужное, они же не капралы, это у тех отдельные комнаты с кроватями и шкафами, и две тумбочки, накрытые общей столешницей. Словом, и отдохнуть и чайку попить, и... И на койке Желдака сидел Вьюнок. Вот ушлый малец! Ведь никак за ним не углядишь, так и норовит куда-нибудь влезть, юркий и быстрый, так и вьётся, что не ухватишь, пока "смирно" не гаркнешь. По делу прозван, чего уж там.
   - Дядька Жур! - Вьюнок вдруг всхлипнул, но удержал слёзы.
   Жур кивнул и сел на свою койку.
   - И чего стряслось? Давай по-простому.
   - Вот, - Вьюнок ткнул пальцем в лежавший на тумбочке вкладыш о вспомогательных войсках, точно в центр самой большой фотографии. - Вот, я узнал его. Это... это Рыжий, - и совсем тихо: - вотчим мой. А хозяин, ну, прежний сам хвастался, что убил, и... и все его мёртвым посчитали. И я. А он...
   - И чего ревёшь? - внешне спокойно спросил Жур. - Живой он, значит. Радоваться надо.
   - А в бумагах же... Ну...
   - Тебя о нём спрашивали, когда заполняли? Ну, жив ли, где сейчас?
   - Нет, - мотнул головой Вьюнок. - Только имя. И номер. А я его номера не знаю.
   - Вот и ладно.
   - А... а можно и мне, - Вьюнок кивком показал на газету, - такую же? В тумбочке держать.
   Жур вздохнул.
   - Это капрала просить, чтобы купил в городе. А он сигаретами берёт. А тебе сигареты в пайке не положены.
   - А сладким? - воодушевился Вьюнок. - Сахаром или...
   - Это ему без надобности. Ладно, - Жур тряхнул головой. - Ладно, малец. Жив твой вотчим, в карте твоей он как записан, отцом? - Вьюнок кивнул. - Этого и держись. Беги, отбой скоро. А так, в личное время, захочешь посмотреть, пущу тебя. Не каждый вечер, понятно?
   - Понятно, - Вьюнок спрыгнул с койки и встал уже по-уставному. - Спасибо, дядька Жур.
   - Свободен, - отпустил его Жур, а когда тот выбежал, снова и уже внимательнее разглядел фотографию. Надо же такому. Сам он никого из знакомцев не нашёл, а вот, ну да, в первом классе, как его, приметный, да, Волюн, тятьку, отца родного углядел, Лосяру. Ага, вон на этой, где укрепления строят, самый длинный, в одиночку бревно несёт. Неспроста оба прозваны. Ну и ладно. Матери-владычицы, Золотой Князь, Ветер - сила летучая, защитник воинский, сберегите всех наших, кого сможете.
  

Королевская Долина

"Орлиное Гнездо"

   Подвальную радиоточку поставили в столовой, и теперь в завтрак и ужин слушали сводки с фронта. Без каких-либо обсуждений, позволяя себе только изредка переглядываться. Потому как это Мажордома, старой сволочи, нет, а стукачи, тоже сволочь, но молодая, все на месте, и за слово тебя и притянут, и вытянут, а за молчание, может, и пронесёт стороной. Да и Голован - человек, и незачем его подставлять под хозяйский гнев.
   Спускаемую теперь в подвал "Кокарду" Голован тщательно, ничего не пропуская, прочитывал сам и, если находил что-то важное, пересказывал тем, кому опять же сам считал нужным. Приказа читать остальным не было, как и запрета, так что... Решалось это явно на таком верху, что ни Первый Старый, ни Второй Старый или Северный, оспорить не могли. А о Первом молодом можно и не думать - пропойца, накачается энергином и в отключку, проспится и всё заново. Ну и... спокойно ждём остановки сердца во сне и не мешаем процессу. Что всех устраивает.
   Внешне, глядя со стороны, в "Орлином Гнезде" всё было по-прежнему, ну, почти, как всегда. Порядок, благолепие и тишина. Не закрытые на консервацию комнаты и залы убираются с обычным тщанием, на рабской половине ежедневно моются коридоры и лестницы, в подвале никакой суеты и неразберихи, ненарушим заведённый в незапамятные времена распорядок рабочих смен, все три спальни всегда убраны, завтраки, обеды и ужины вовремя, всем всё положенное выдаётся вовремя и сполна...
   Нет, Голован вполне обоснованно мог гордиться своей работой. И нередко добрым словом поминал свою бабку - грозную Змеюгу, что сумела его так обучить и наставить. А что хозяева Королевской Долины что-то такое-этакое задумали... Династической войны захотели. Забыли идиоты высокородные, чем последняя такая закончилась. Хотят повторить? Ну так огребут по полной и, сверх того. А уж мы постараемся, чтобы... Голован усмехнулся и не стал додумывать. А то как ни таись, но то, о чём думаешь, нет-нет, да и выскочит громким словом. А нам такого никак не надо.
   Когда ночная смена приступила к работе и весь суточный цикл фактически закончился, Голован вернулся в свою комнату. Оставшуюся от Мажордома обстановку он не менял, только одежду в шкафу и документы переложил по-своему, а фотографии на комоде - жалкое подобие каминной полки с портретами предков и родичей - оставил. Чтобы если кто зайдёт и увидит, то не сможет сказать, что он без почтения и так далее. Из аккуратной стопки газет безошибочно вытянул ту самую, с вкладышем об особых вспомогательных. Мало ли кто и что болтает, надо самому проверить. Да, вот эта. Чумазый шоферюга, а порода всё равно видна, точно из Акхарайнов. А оттуда в эту мобилизацию никого в "патриотический долг" не сдавали, откупались. Да и в остальных "гнёздах" Королевской Долины так же. Берегут кровь. Потому что кровь и в ошейнике - он усмехнулся - ну-ну. Нет злее кровника, чем кровный родич. Думаете нами спину прикрыть и нас же под первый удар подставить... Ну-ну.
   Большего даже в мыслях он себе не позволил и, убрав газету, начал свою, уже личную ночь.
  

Аргат

Завод Арронга Рола

   Война войной, а... жизнь - жизнью. Всем нелегко, но каждому по-своему.
   К радиоточке прибавилась газета. А, значит, и не прозвучавшее вслух, но всеми понятое не разрешение, а предписание учиться грамоте. Каждый, кто хоть что-то умел, учил того, кто ничего и никак. Хотя бы тому, что умел сам. Ну и Седому с его бригадой, и Лутошке пришлось взять учеников. Как-то само собой получилось, что Седой занимался с бригадирами и матерями. Читать и считать многие из них уже умели, а вот понимать прочитанное... вытаскивать из-под слов намёки и смыслы... И не в чтении, понятно, а в пересказе знакомил с "Уставом Трудового Фронта", объясняя, насколько сам понимал, как бы это было, если бы и их... Ну, все всё поняли и потому помалкивали, но слушали очень внимательно.
   А тут ещё газета с вкладышем про "нашенских". И написано хорошо, уважительно, и фоток... обалдеть сколько. Искали знакомцев и родичей. А Лутошка сразу нашёл!
   - Во! Это Рыжий!
   Ни Седой, ни его парни спорить не стали: так - не так, а пускай парнишка радуется. Лутошка за эти годы не так вытянулся, как слегка раздался, уже не мальчишка, а парень, и не мастер ещё, конечно, но и не подсобник, вполне тянет. Кем бы ни был, как его, говоришь, Рыжий, но хорошо выучил, а на такого умельца, что не только сам тянет, но учить может - это редко кому везёт, везучий ты, Лутошка, так что давай, отдавай долги, других учи, не жмотничай...
   Как всегда, уже после отбоя, лёжа на своей койке и мысленно подводя итоги прошедшего дня, Седой опять возвращался к панорамной фотографии в газете. Выжил Рыжий и, во всяком случае, в момент съёмки был жив. Огонь тебе в помощь, сержант. А судя по твоей позе и месту, ты и там не рядовой, а командир. В Тёмные века тебя - бастарда, посчитали бы соперником, и ударом копья в спину отправили к Огню. А не в этом ли причина твоего ошейника? Кому-то ты здесь и сейчас заступил дорогу и, следуя давнишним традициям... Но это в прошлом, а в будущем... Ох, доживи, Рыжий до этого мгновения, когда свершится... что? Да высшая справедливость. Чтобы каждому и по делам его... а с Мать-Лекарихой надо будет витаминотерапию ещё раз обсудить, пройтись по терминам, чтобы она могла самостоятельно заявки писать... А в остальном... а в остальном надо спать. Что будет, то и будет...
  

Аргат

Дешёвая съёмная квартира на границе Арботанга

   Рарг ещё раз оглядел разворот с фотографиями занятых военной рутиной лохмачей и, удовлетворённо кивнув, сложил газету. Да, всё правильно, он не зря сразу не поверил в его смерть, а потом весточка из Дамхара о "странном" лохмаче, клеймёном сержанте, а ещё эти статьи, кем бы ни был этот таинственный Никто-Некто, и как он вышел на Рыжего или Рыжий на него, но такое о спецовиках и нравах Королевской Долины мог рассказать ему только Рыжий. И вот эта фотка. Что ж, Огонь справедлив, и Яржанг Юрденал сам своими руками лишил себя и свой род достойного во всех смыслах продолжателя. А мы что... мы только помогли Огню. И о Юрденале можно больше не думать. Других дел навалом. Перспективы-то вырисовываются... о-го-го, весьма и даже очень. Глядишь и удастся свидеться с братом. Они так и сказали друг другу на последней встрече:
   - Выживи, брат, - и совсем тихо на родном, материнском, запретном: - Иле, шоля, - а продолжение про "живи, помни, отомсти" вслух не рискнули.
   Ему тогда пришлось и ходы поискать, и заплатить немало, чтобы увидеть брата уже с клеймом и в ошейнике. А ведь если и дальше так пойдёт, то та встреча окажется не последней, а крайней. За обоих братьев он рассчитался, и за подставленного под клеймо, и за убитого в Серенгае. Перед Огнём и предками он чист. А мы - Рарги из Кроймарна - мы живучие. И память у нас хорошая.
  

Аргат

Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента

   Глава Ведомства оторвался от бумаг и устало потёр слезящиеся от перегрузки глаза. Так и до слепоты недолго, надо будет показаться хорошему глазнику, записаться на поддерживающий курс. Отпуск... после войны? Как же! На ближайшие года два, а то и больше не предвидится. Если хочешь остаться на своём месте. Потому что новое дело требует новых людей, не хочешь отстать от боевой колонны - беги! Но не забывай смотреть под ноги и по сторонам. И чтоб за спиной... ну, любой союзник непостоянен, так хотя бы не соперники. В любом случае только споткнись и упади, так по тебе пробегут даже не из злобы, а из-за такого же страха отстать.
   Последнее совещание у Главы, если честно, ошеломило его в буквальном смысле. Вот так одной фразой перечеркнуть всю его прошлую жизнь и дать надежду на продление, нет, на новую жизнь, главой нового ведомства. Такого, какого ещё не было. И декада на планирование, включая подбор кадров. И никому не перепоручишь. Сам, всё сам, самолично и собственноручно, потому что приказ представить результат в рукописной форме означают ту степень секретности, что... об этом и пока, и потом ни слова, ни вздоха. Что надо в новом варианте, он расписал. Теперь, что добавить и от чего избавиться. И то, и другое в режиме сбережения ресурсов. Ну, поехали. И чтобы не забыть, то вкладыш из "Кокарды" с фотографиями его прошлого контингента лежит на столе в комнате для отдыха. Напоминанием, что это сейчас бывший, а будет... вот именно.
   И где-то совсем по краешку сознания скользнула злорадная мысль о дураках из Королевской Долины, что так ничего и не поняли. А сбережение - это в первую очередь оздоровление, избавление от паразитов. Уж кто-кто, а он знает, и какие ресурсы спрятаны в подвалах дворцов Королевской Долины, и как бездарно они используются. Взять хотя бы этого, явно не просто чистокровного, а из Акхарайнов, копошащегося в грязи наравне с аборигенами. Этот, если и выживет, то... ох, и посчитается он с теми, кто его в эту грязь затолкал, знаем мы эту кровь и их умения счёты вести и долги платить. А вот теперь и с этим будет покончено, восторжествует справедливость, да... Да, но пока не будем об этом. Не мешай Огню, и Он всё сделает как должно.
   Так, этот бланк готов. Теперь подберём исполнителей...
  

* * *

575 год

Весна

1 декада

Ургайя

  
   Весна - природное явление обновления и возрождения. Таяние снега и льда, пробивающаяся ещё редкими и слабыми стебельками трава, набухающие и лопающиеся почки, говорливые искрящиеся ручейки вдоль дорог и тротуаров, с треском лопающиеся льдины на реках.
   Хрупкая, хрустальная белизна сменяется неряшливым многоцветьем. Смерть зимы и рождение лета. Всё как каждый год, и всё по-новому.
  

Аргат

   К концу зимы прекратились снегопады и снова начались налёты. Правда, уже не с осенней интенсивностью. И боялись их уже меньше. Всё-таки... то ли привыкли, то ли ещё что... Живым надо жить, время не остановишь.
   Аргат жил почти по-прежнему довоенному порядку. Даже ни театры, ни вернисажи, ни концерты не прекращались, только слегка - с учётом обстановки - изменив репертуар и экспозицию. А вот эта выставка самая, нет, не интересная, хотя и это тоже очень ново, необычно и свежо, а важная. Для неё лично!
   Моорна задумчиво бродила по залу вдоль стен, плотно завешенных фотографиями. Фронтовыми. И не традиционные батальные пейзажи, разгромленная вражеская техника, трупы вражеских солдат, собранные в кучи и разбросанные по земле и снегу трофеи, нет, это тоже было, как и положено, но главным были портреты. Аккуратно подобранные по родам войск. Подписанные полными - личным и семейным, а то и родовым - именами, званием и датой съёмки: доказательством и свидетельством того неоспоримого факта, что вот в это мгновение этот человек был жив. Перед портретами толпились, отыскивая и находя своих, а найдя... Плачущая женщина не отрывается от фотографии молодого, почти мальчишки в танковом шлеме... а вон ещё... а вон, нет, там живой, слышно, как рассказывают, что вчера от него пришло письмо... Фотографии рассортированы и размещены по родам войск, и у флотского заметно меньше зрителей, ну да, из Аргата во флот редко отправляют, а у этого совсем пусто...Моорна старательно и, как она считала, убедительно изобразила, что она просто обходит зал по периметру, и остановилась в свободном месте, чтобы не мешать тем, кто по-настоящему, кто кровно заинтересован в поисках своего родного лица среди портретов, а она так... поглазеть и не больше. На бородатых и лохматых, перемазанных землёй и копотью, занятых самой неприглядной, но на войне настолько необходимой, что даже она понимает, работой. Да, они не воюют, они работают, и потому даже официально они - не воины, а работники. Часть панорамных фотографий она видела ещё в газете. На одной из них они втроём - она, Туал и Арпан - в стоящем на бугре из перемешанной с какими-то обломками земли и явно командующим остальными узнали его. Почти узнали. И теперь Моорна разглядывала портреты, отыскивая среди них. Его.
   Рядом с ней вдруг остановился полицейский, и Моорна невольно покосилась на него. Генерал?! Да, генерал дорожной полиции. Ему-то что здесь понадобилось? Он-то кого ищет? И... и похоже... да, нашёл. Моорна быстро отвела взгляд, чтобы ненароком не привлечь к себе ненужного внимания и продолжила свой поиск.
   Генерал, наконец, кивнул своим мыслям и отошёл, но на его место тут же встал... Ой, вот это да!
   Орнат Ардин с благосклонной и чуть покровительственной улыбкой ответил на изумлённо-восторженный взгляд стоявшей перед фотографиями лохмачей невзрачной девушки, кажется, журналистка из какой-то захудалой газетёнки, но её часто видят в свите Торсы, знаменитой гламурной дивы и к тому же любимой дочери одного из богатейших людей Ургайи. Так что пренебрежения не покажем, но... разумная девчонка, сама отошла. Итак, что мы ищем? Если кто-то подойдёт, то поговорим о колорите, заваленном горизонте и прочей ерунде, а нам нужно... Да, вот он, точно Акхарайн, чистокровный из их подвала. И зачем они его отправили на фронт? Как "мясо" в грядущей разборке? Или сберегают как ресурс для размножения? Второе более похоже на истину. Потому что на фронте энергину не попьёшь, не положен он там ни в чьём пайке, плюс естественный отбор. После войны выжившего и очищенного чистокровного можно использовать для пополнения уже не подвала, а верха. У Акхарайнов с этим серьёзные проблемы. Как, впрочем, во всех остальных "гнёздах". Чистокровных полны подвалы, а вот чистых с хорошей наследственностью... Пожалуй, да, только у Регангайров есть неплохой задел, основная линия чиста. Предусмотрительны сволочи-драконы. Но это пока не самое важное. Очень многое зависит от следующего шага, нет, броска... Регангайр обещал обеспечить "силовую", хм, составляющую, есть у него в "гнезде" в дальнем покое специалист, майор спецвойск даже в отставке может многое, да ещё и в Тихой Конторе родич на достаточно высоком и весьма значимом месте. Посмотрим. Мы-то можем дать только золото. И не сейчас, а по результатам, на последующее так сказать, обустройство. Хорошо, что Орвантера хоть на это хватило. Но... ладно, об этом не здесь и не сейчас... Да, вот ещё. В подвале болтали о Рыжем. Правильно, вот он на панорамном снимке, стратег клеймёный, хе-хе. Ну, если выживет, попробуем забрать, хоть и разбавленная кровь, но Головану нужен серьёзный противник, а то зарвётся единоличным старшим. Но это тоже пока не важно. Пойдём дальше, пока не заинтересовались его интересом.
   Моорна дождалась ухода Дядюшки Орната - вот тоже, старый развратник, наслышана она о нём, покровитель молодых талантов, а сам - бездарь, ни одной работы никогда и нигде не выставил, а корчит из себя... ну и в Тарктар его, убрался наконец - и вернулась к своим поискам. Но... нет, вот разве только этот двойной, двое мужчин стоят рядом, явно только-только грязь с лиц стёрли, оба... как братья. Тот что слева, да, немного похож на Него, но она подошла ближе, чтобы прочитать подпись. Да, братья, а у Него не было братьев, так что... похож, не больше.
   Она вздохнула, ещё раз, будто случайно посмотрела на ту большую и ушла. А то и впрямь заметят, начнутся вопросы...
  

Резиденция

   Сам текст был готов уже давно, даже ещё за несколько лет до этой войны.
   Глава Ургайи задумчиво прошёлся взглядом по листу со столбиком дат, где отмечалось время создания последнего варианта. И стояли пометки о подготовке и выполнению указаний и предписаний ведомствам, их отделениям и подразделениям, да, иногда, но, конечно, только в интересах дела приказы отдаются с самого верха на самый нижний уровень, миную промежуточные стадии и ступени. Да, можно считать подготовку законченной. Всего предусмотреть невозможно, неизбежно возникшие нюансы скорректируются уже в рабочем порядке. Теперь надо ждать. Успешного сражения, даже эпизода, но эффектно освещённого в прессе. Войну он, конечно, не завершит, но позволит провести ряд мероприятий. Или, как запасной вариант, подходящую дату. Праздник? А почему бы и нет? И ближайший по времени... весенний праздник Небесного Огня, почитаемого, скажем так, всем населением Ургайи. Это можно и, да, даже нужно обыграть. Вялая позиционная война, медленное, но последовательное перемалывание ресурсов противника нам сейчас выгоднее эффектных, но не однозначно эффективных сражений. Вот перемещение солнца по небесной сфере, объективное и не зависящее от людей, вот это намного...
   Он решительно выдвинул ящик стола, на вделанном под крышку пульте набрал код Храма и взялся за уже окончательный вариант текста, оставив пару пустых абзацев для храмовых вставок. Отложил его на край стола и придвинул к себе уже подготовленные и ожидающие только его подписи повеления, предписания и инструкции ведомствам.
   Неслышно и незаметно возникший в кабинете храмовник в опущенном на лицо капюшоне, так что виднелась только полоска тонких плотно сжатых губ, высвободил из складок одеяния узкую пронзительно белую кисть руки с тонкими длинными пальцами, взял листок с текстом и исчез. Глава Ургайи, как и положено в такой ситуации, не заметил ни появления, ни исчезновения храмового курьера, занятый исключительно нудной, но обязательной писаниной.
   Лист бумаги... маленький почти невесомый камушек, но спускающий лавину, которая погребёт, отправив в небытие и забвение одних и вознесёт к сияющим вершинам других. Правда, вознестись легче, чем удержаться, но на всё воля Огня.
   А вот теперь можно и Королевской Долиной плотно заняться. Разумеется, дальше болтовни в своём весьма узком кругу у них не зашло и не могло зайти, но... вот именно. Программа "переделки" готова у и уже заработала, первые опыты прошли вполне успешно. Это для внутреннего употребления. А для остальных... "Исчезновение" с дальнейшим, по необходимости, "несуществованием" известно давно и традиционно, но на новом техническом уровне требует нового названия, слово должно соответствовать явлению. Во избежание кривотолков. Так что есть что предложить - Енот усмехнулся, потому что приказывать Королевской Долине нельзя, это было обговорено и закреплено огненной клятвой давным-давно, только просить и предлагать - так сказать в обмен на опять же древних традиционных условиях: ваша неподвижность на наше невнимание. Согласятся? А куда они денутся? Тем более во время войны. И грядущих уже неизбежно необратимых изменений всей системы. И начало - опять же по традиции - с демонстрации. Когда убивают кошку, чтобы поняла жена. Так что, вот это - к немедленному исполнению.
   Он сделал необходимую пометку и нажатием уже другой кнопки на другом пульте вызвал соответствующего адъютанта.
  

Королевская Долина

"Пещера" Регангайров

   Глава рода, по традиции именовавшийся всеми за глаза Старым Драконом, сидел в своём малом рабочем кабинете, когда ему доложили о приезде Терронга. Без вызова и предупреждения?! Странно, очень странно. Раньше он такого себе не позволял.
   И не один? С ним оперативная машина Тихой Конторы с полным отделением... Вооружены... Прошли в Северное крыло... в комнаты... Безымянного?!
   С каждым новым докладом Старый Дракон всё больше хмурился. И, когда Терронг Реганг - один из племянников и начальник пятого отделения Ведомства Политического Управления - вошёл в его кабинет, глава рода уже начал понимать.
   Терронг в повседневной городской форме своего ведомства остановился перед его столом и, глядя в упор, прямо в глаза дяди, сухо, подчёркнуто отстранённо сказал:
   - Изъятие особи и сопутствующих материалов проведено без эксцессов. - Пауза в три мгновения для осознания. - Его не было, нет и не будет. - Новая пауза и тон становится почтительно душевным. - Добрый день, дядя. Да пребудет благословение Огня над родом Регангайров, да просияет в его лучах Золотой Дракон - хранитель рода.
   Глава с медленной величавостью склонил голову в ответном приветствии.
   - Я рад видеть тебя, сын моего брата. Садись.
   Терронг опустился в кресло у стола с должной почтительностью.
   - Это настолько серьёзно? - негромкий и подчёркнуто спокойный вопрос.
   - И даже более, - столь же спокойный ответ, и после небольшой паузы: - Вплоть до полного изъятия.
   - Ковровая зачистка, - хмыкнул глава рода. - Не думал, что на это пойдут.
   - Пока выборочно и адресно. Под личным контролем.
   - Круто, - глава позволил себе словцо из Арботанга. - Настолько полная информация?
   - И даже более. Оставшимся оставляют жизнь, но снимают покровительство.
   Глава снова кивнул. Итак... спрашивать о канале утечки бессмысленно. А они все, уцелевшие, нет, точно сказано - оставленные, теперь есть, но они никто. Битва, проигранная до своего начала. Что ж... бывало и хуже. Раньше с проигравшими обходились и круче, и беспощадней.
   Резко без стука распахнулась дверь, и в кабинет ворвался старший сын Старгингайра - наследник рода второй очереди и - Терронг мысленно усмехнулся - один из не организаторов, но яростных сторонников грядущих и уже не осуществимых событий.
   - Это... - он задохнулся от возмущения. - Как это понимать, дядя?!
   - Здравствуй, - приветливо улыбнулся Терронг. - А что, что-то случилось?
   Юнец - ему хоть и третий десяток, и своих двух законных сыновей уже имеет, но в присутствии дяди и деда он даже ещё не мужчина, а так... юное поколение - замер с открытым ртом. Отодвинув его в сторону, бесшумно вошёл Старгингайр - законный наследник и... Да - сразу увидел Терронг - всё понявший и принявший новые правила.
   Старгингайр в меру приветливо поздоровался с кузеном и сел в кресло у стола так, чтобы они - глава рода, наследник и уважаемый родич - образовали почти правильный треугольник, как символ родового единства. Терронг, поздоровавшись с кузеном, посмотрел на его сына, и на этот раз тот всё понял и вышел. Когда за ним закрылась дверь, Терронг достал из внутреннего кармана листок со столбцом имён и молча, не выпуская из рук, показал.
   - Этих оставили, - его голос опять стал сухо официальным, и он жёстко повторил: - Изъятых не было, нет и не будет.
   - Никогда? - позволил себе Старгингайр. - Это... исчезновение?
   - Несуществование, - поправил его Терронг.
   Термин "переделка" - сугубо внутренний и не подлежит разглашению и даже косвенному упоминанию, а вот старинных и потому вполне понятных "исчезновение" и "несуществование" вполне достаточно. И, кстати "переделке" они не противоречат. Их даже можно считать начальными стадиями процесса.
   Глава кивнул, понимая и принимая.
   Терронг встал, по-хозяйски уверенно выдвинул старинную чашу для возжиганий на середину стола и сжёг в ней список уже полностью бессильных остатков королевских родов.
   - Мне пора, - его тон сменился на житейски родственный. - Да, надо кое-что подправить в каминном зале...
   - Езжай, - Старгингайр старательно улыбнулся. - С такими мелочами мы справимся.
   Когда за Терронгом закрылась дверь, глава рода строго посмотрел на сына.
   - Вразуми своего. Пока это можно.
   Наследник кивнул.
   - Мы... много потеряли?
   - Не больше одних и меньше других. Всё.
   Наступило молчание. Оба понимали, что самый главный обжигающий мозг вопрос: "Кто?! Кто донёс?!" - останется без ответа. Более того: задать его вслух, и неважно кому и в чьём присутствии, будет означать... исчезновение с последующим несуществованием всего рода. Да, такое случалось и раньше, когда исчезал человек и помнить-упоминать строго запрещалось, но давно, очень давно не применялось. В Королевской Долине ни разу, позволив чиститься самим, спуская ненужных и потенциально опасных в подвалы. А со всякой мелочью за пределами родовых замков... ну, кто же всерьёз будет об этом думать. Они, былые властители, были неприкосновенны. Им позволялось всё, кроме... обговоренного в том древнем договоре. И вот опять. Поистине, всё новое - это хорошо забытое старое.
   И мысленно Старгингайр похвалил себя за предусмотрительность, когда отправил своего младшего - Фиорра - сначала в Политехническое Училище, а потом в Академию, отсёк его на максимально допустимую дистанцию от родового гнезда и родовых распрей. Если - не дай Огонь - что и случится, у него есть чистый во всех смыслах продолжатель рода.
   - Фиорр на фронте?
   Внезапный негромкий вопрос заставил его вздрогнуть. Отец читает мысли?! Или думает о том же и так же? Но надо отвечать.
   - На Трудовом.
   Удовлетворённый кивок.
   Большего и не требуется, чтобы все всё поняли.
  

Дамхар

Усадьба капитана Корранта

   "Капитанова усадьба" продолжала жить обычной усадебной жизнью. Подкатывала весенняя страда, а мужиков на троих меньше, и у Цветны младенец у груди. И тоже в Джадда девчонка удалась: чернёшенькая, глазки-ягодки смородиновые, бровки, правда, уже по-нашенски легли, кто Джадда не видел, так и не признает, что от... как его там... цыц, не трепли языком попусту, мало ли в кого, мы-то знаем, а другим и незачем.
   Встретив отца из очередного рейса, отчитавшись и не получив замечаний, Гард счёл момент подходящим. Так-то он всё подготовил, даже собственноручно переписав тексты. Ну, чтобы подсказки не было. Правда, отец может на это обидеться, но... если бы исходниками были рукописи, то дело другое, там почерк важен, а печатные тексты...
   У себя в комнате он достал и снова просмотрел подготовленные листы и пошёл к отцу. Вдохнул - выдохнул и постучал.
   - Отец, можно?
   Коррант оторвался от счетов и посмотрел на своего старшего с лёгким неудовольствием.
   - Ну?
   - Отец, у тебя есть свободного времени... полпериода?
   - На что именно? - усмехнулся Коррант. - Очередной конфетный разговор?
   - Шоколадный, мармеладный и посыпанный сахаром, - Гард постарался поддержать шутку и не сбить отцовского настроения.
   - Ну, давай, - уже откровенно улыбнулся Коррант. - Начинай. Шагнул, так иди.
   - Да. Отец, вот.
   Гард положил на стол поверх счетов и бланков три аккуратно исписанных листа. Без заголовков, только в левом верхнем углу каждого крупно написаны номера. Один, два, три.
   - Отец, ты можешь прочитать и сказать. Они написаны, нет, писал я, сочинены одним... автором.
   Коррант удивлённо посмотрел на сына. Да, ни дня без сюрпризов. Но... раз мальчишка это считает настолько серьёзным... то подыграем. А заодно и покажем, что с таким не шутят, что это то оружие, которое по пустякам не достают.
   - Ты спрашиваешь меня как отца или как эксперта? - и жёстко: - Отвечай.
   - Как эксперта, - после крохотной, но всё же заметной паузы ответил Гард. И заторопился: - Я специально переписал своей рукой и не написал, откуда я это...
   - Это лишнее, - поморщился Коррант. - Повтори вопрос. Без беллетристики.
   - Да, - кивнул Гард. - Эти... тексты... У них один автор?
   Теперь правильно, - кивнул Коррант. - Ступай, - и громко, но без крика, просто приказом: - Милуша! Кофе с лимоном. Большой кофейник.
   - Да, хозяин, - сразу откликнулось из-за двери. - Сей миг, хозяин.
   Гард, как все в усадьбе хорошо знавший, что означают эти слова, тут же вышел, едва не столкнувшись с несущей поднос Милушей. Теперь, пока не прозвучит: "Милуша, убери со стола", - никто не зайдёт в кабинет, даже за ручку не возьмётся, даже мимо окна не пройдёт...
   ...Оглядев испещрённый профессиональными значками лист, Коррант закурил и откинулся на спинку кресла. Тексты небольшие, и, да, он сразу узнал исходники. А ведь точно угадал мальчишка, есть чутьё. А вот сам он не дурак, а разгильдяй. Ведь ещё тогда, в Аргате, когда ему дали прочитать первую, нет, первую про Дамхар, а по общему списку - вторую, первая была про плагиат и мародёрство в науке, статью этого - не вставая, он протянул руку и достал привезённую перед войной из Аргата подшивку вырезок, проверил - да, Никто-Некто, вот и оно, то, откуда Гард выписал текст "N2". Значит, вот оно как. "N1" - из "Ветерана", помнит он эту статью, тоже обратил на неё внимание, что сержант, а пишет и толково, и впечатляюще. Да, даже начал было отслеживать, но вскользь и, когда статьи прекратились, благополучно забыл. А "N3" - Коррант усмехнулся - это он тоже помнит, размахался тогда Рыжий, он как раз в отъезде был и потому отчёт ему сдали сразу за несколько рейсов. Вот и сошлось. Гаор Юрд, отставной старший сержант, многократно раненый и награждённый, иначе бы ушёл в запас, а не в отставку. Он же Никто-Некто, автор цикла "Вести из другого мира", сильно написано, и если читать всё подряд, то... то многое в сегодняшних и будущих событиях объяснимо. Он же Рыжий, раб номер и так далее, и понятны теперь эти игры Дома-На-Холме с покупками-продажами. Нет, сам Рыжий точно в тёмную сыгран, как, впрочем, и ты. И когда покупал его у Сторрама, и потом. Глубокое внедрение. Да, можно понять и так. Ох, какая многоходовка разветвлённая... Но, сейчас Рыжий на фронте, и нас это не касается. А мальчишка ждёт. Пора.
   Коррант решительно допил кофе и крикнул Милуше убрать со стола. Дом обрадованно зашумел.
   Гард, опять едва не столкнувшись с Милушей в дверях, вбежал в кабинет.
   - Отец...
   Коррант взглядом остановил его и встал. И, когда за Милушей закрылась дверь, заговорил строго и почти официально.
   - Я, капитан Ридург Коррант, эксперт-аналитик, утверждаю и свидетельствую. Представленные рукописные тексты под номерами один, два, три сочинены одним человеком.
   И улыбнулся радостно изумлённому лицу сына.
   - И... и что теперь? - спросил Гард.
   - Ничего, - слегка демонстративно пожал плечами Коррант и пояснил: - Ни на что мы повлиять не можем. Здесь от нас ничего не зависит. И болтать об этом не стоит. Понимаешь?
   - Да, отец. Только... один вопрос можно?
   - Ну-ка? - весело поинтересовался Коррант.
   - Я... я смотрел... по датам. Есть совпадения. С твоими поездками в Аргат. Так это ты... возил?
   Растерянность Корранта длилась не меньше трети мгновения. И на Гарда обрушился поток ругани и - самое страшное - тихой, без крика.
   Замолчав, Коррант перевёл дыхание, сгрёб все четыре листа, скомкал их и сжёг в чаше для возжиганий. И уже совсем спокойно негромко и очень внушительно сказал.
   - Нет, я ничего не знал и знать не мог. Ничего такого не было. И молчи. Погубишь и себя, и всю семью.
   Гард не так испуганно, как озадаченно кивнул.
   - Да, отец. Я понял.
   - Надеюсь, - буркнул Коррант. - Ступай.
   Оставшись в одиночестве, он сел за стол и, закрыв глаза для сосредоточенности, замер. Огонь Великий, аггелы копчёные, если мальчишка нашёл совпадения, то и другие, о ком и подумать страшно, могут найти. Если захотят. Надо самому сверить, вспомнить и поднять свои записи о поездках, продумать обоснования каждой поездки и покупки. Вот не было... не знал и жил спокойно. Но... лучше знать и подготовиться. Может, и не понадобится - Огонь милостив, но готовность бывает недостаточной, а не излишней. "Надейся на лучшее, но готовься к худшему". Воистину так. Спасибо предкам за науку, оплаченную большой и часто невинной кровью.
  

Ургайя

   Начало весны - предпраздничное время. И как повелось издавна, подведение промежуточных итогов, подбивание и выверка балансов, сдача отчётов, которые положено представлять по инстанциям в конце сезона, но традиционно зимняя отчётность закрывается в первую декаду весны, чтобы встретить праздник чистыми во всех смыслах. Привычная ежегодная рутина. Но в этом году...
   Нет, начальство вконец опупело, охренело и так далее... Война идёт, а ему приспичило в очередной раз заняться бессмысленной и бестолковой канцелярщиной! Поднять карточки всех раб... Ну, сколько можно вас поправлять, опекаемых! ... и вписать в прозвища второй составляющей прозвище отца, или последний слог фамилии опекуна, или ещё что, хоть с их же слов, но, чтобы каждый лохмач или лохмушка в армии и на Трудовом Фронте имели теперь двойное именование... Личное имя и семейное? Как у людей?! Ну, на хрена?! Разослать по ведомствам инструкции с рекомендациями и образцами. Пусть покрутятся. Копии новых списков, полными именами, но с указанием номеров сдать в Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента. Зачем?! А чтобы тем тоже жизнь мёдом не казалась! А то ни торгов, ни клеймений, да отстаньте вы с этой опекой, камеры у них пустуют, персонал штаны с юбками просиживают, от фронта спасаются, вот пусть хоть чем-то займутся, свои картотеки пополняют да исправляют.
   Военное ведомство, разумеется, щёлкнуло каблуками и, не допуская никакого самовольства и самодеятельности, засадило за работу Большой Каретный Дворец, где уже несколько веков располагалось его кадровое отделение. Переделать, дополнить, обращённым по судебному решению вписать их прежние имена, затребовав данные из Ведомства Юстиции, составить новые списки, разослать рабочие копии по частям, присовокупив инструкцию, получить окончательный вариант, и полную копию отправить в Ведомство Учёта. И всё успеть за декаду! Зачем, почему? Умный сам понимает, а дураку объяснять незачем. И вообще! Приказы не обсуждаются. Да, и дядек с лохматиками по училищам в общем порядке, разумеется.
   Экономическое Ведомство выразило на словах полную готовность и кивнуло Трудовому Фронту. Там было своё кадровое отделение, где закипела аналогичная работа по рассылке инструкций по предприятиям и организациям, и не по почте, а с курьерами, чтобы не терять время на оформление и ресурсы на конверты, марки и тому подобное, получение списков и составление уже своих полных для сдачи в Ведомство Учёта.
   Но многие - кто поумнее и предусмотрительнее - взялись за свои списки. Чтобы, когда и к ним придут аналогичные предупреждения о требованиях, оставались сущие пустяки дополнений при смене состава.
  

Фронт

   Майор Политуправления Эрлинг просмотрел уже окончательный вариант сводки, поставил дату, запечатал конверт и отложил в папку к отсылке по инстанции. Так, с официальщиной закончено. Перейдём - он усмехнулся - к реальности. Но надо же какое чутьё у Венна. Так подобрать людей, место и время... А ведь спроси впрямую - так пожмёт плечами, улыбнётся и сошлётся на волю Огня, который сам знает, кого греть, а кого сжигать.
   Итак, что у нас есть? Сугубо засекреченный объект, предположительно - аэродром. И тогда всё, включая упорную тишину на этом фланге, логично и объяснимо. И объект ни в коем случае не должен подозревать, что обнаружен и попал под наблюдение. К сожалению, неквалифицированному. "Ну... это... такие... похоже вот на эти, но другие...". Добросовестные, старательные, надо признать весьма наблюдательные, но абсолютно неквалифицированные не разведчики, даже не наблюдатели, а зрители, почти зеваки с соответствующими их не квалификации наблюдениями, не сведениями, а впечатлениями. И жёсткий наотрез отказ провести квалифицированного подготовленного именно по этой тематике разведчика. "Он чужой, господин, майор" - "Ты же ходишь!" - "Меня водят, господин майор. За руку. Или за шиворот волокут. А то на кочке сижу и жду, чего мне принесут и о чём расскажут." - "Так сюда приведи, я сам расспрошу." - "Нет, господин майор. Подставы под допрос мне не простят." И ведь прав, рыжий обалдуй, старшина особой вспомогательной роты. Это в нашем полку благолепие, а что в других бывает и творится... наслышаны, как же. Кое-где кое-кому такая, как говорят в Арботанге, ответка прилетела, вплоть до невозвратных потерь в численном составе. То-то с него потребовали отчёт и рекомендации по взаимодействию. Н-да. Грядущее туманно, но просвечивает...
   Ладно. Что у нас есть из объективно доказуемого? Ящик - подарочный набор бутылочек с водками - явный презент кому-то и доступный исключительно офицерскому составу, причём только в авиации, и обрывок авизента, в который ящичек был упакован. Второй лоскут. Первый достали на полузатопленном "тире". Похоже, стрелки подстилали себе для стрельбы лёжа и бросили. Но, если для такого развлечения, как стрельба по живым мишеням, могли приехать издалека, то подарок везли из глубины, от базы к месту постоянной дислокации. Обстоятельства находки... исключительно со слов лохмачей. На полузатопленной, опять же, дороге согайнский "кузовок" - а, неплохое прозвище этой юркой машине лохмачи придумали, судя по описанию и даже демонстрации прототипа весьма точное, потому внёс его в рапорт и замечания не получил, значит, принято к использованию - занесло, и он носом въехал в болото и стал тонуть. Передок с водителем уже "тама... ну, внизу... его вытаскивать, сами там же будем... а багажник открыть успели... вот взяли..." И морды, ну, такие честные и глупые, ну, дикари дикарями... Артисты. Эрлинг невольно усмехнулся, вспомнив завершавшие разговор реплики.
   - А если найдут?
   - Так, господин майор, по следам, ну, по колее пойдут, туда же и упрутся.
   - А если машину достанут?
   - Не-е, господин майор, мы уходили, она уж еле просвечивала.
   - Если совсем дурные, господин майор, и нырнут, то не вынырнут.
   - И что на других дорогах? Тихо?
   - Так нету других дорог, господин майор, поплыло всё, эта вот одна как-то держится.
   И ухмылки от уха до уха.
   А табельная полковая разведка засела. Предполье непроходимо, а проезжим оно и раньше не было. И опять же лохмачи. Осушали окопы так, что вода и талая, и нижняя в предполье ушла. Теперь за линию фронта только воздушным десантом. А это не наш уровень ответственности, вот и не будем. Но зато и с той стороны никто и никак.
   А теперь ещё вот это на наши головы. Эрлинг подтянул к себе лист с инструкцией "Об упорядочении списков личного состава вспомогательных подразделений". М-да, всё ясней и всё тревожней. Нет, к этому они вели, вернее, не будем врать самому себе, вёл Венн, а он сам следовал за ним, как говорят алеманы, в кильватере. Но, опять же если честно, то не думал, что до этой стадии процесса дойдёт при жизни. Замначштаба Рыжего уже озадачил, и тот должен вот-вот подойти с окончательным вариантом. Что ж, поприсутствуем. И по долгу службы и просто из интереса.
  

* * *

  
   575 год
   Весна
   2 декада
  
   Фронт
   Очередной вызов не так встревожил, как раздосадовал. Ну что за шилья с подогревом у начальства в задницах! Чтоб им аггелов горячих во все дырки! Только-только с этой тряхомудией бумажной - переделкой списков уладил, так опять! А для списка пришлось все дюжины с работ срывать, выверять, где-то пару букв вычеркнуть, где-то добавить, чтоб и смысла не нарушить, и чтоб в перекличке нормально звучало и на нашенский слух, и на ихний говор. Быстрый как своё "тогдашнее", до клеймения, имя с фамилией увидел, так аж затрясся, Мезене его отпаивать пришлось. Четырок психанул, но там затрещиной обошлось и обещанием, что для нас ты своим останешься, а как тебя голозадые зовут, так плюнь и разотри. Ласт ржал до слёз и истерики, тоже отпоили, правда, простой водой. Интересный разговор с ним потом был. Эх, не знал этого, когда "Высокую кровь" писал. Ну да ладно, пускай лежит в папке и своего мига ждёт, да и сам разговор продолжим, не всё Ласт рассказал, там много ещё чего есть. А сам он... ну, что тут скажешь, Юрд он и никуда он из этого поганого рода не денется. "Кровь не вода, Огня не тушит и грязи не смывает". До нас сказано и после нас не отменится. Так что тоже... плюнь и разотри. А вот зачем ты тихушнику полковому в открытую понадобился... Нет, мужиком тот оказался вполне разумным, но вот ведомство его, Тихая Контора, та... Ладно, дальше фронта не пошлют, меньше пули не дадут. Тоже до нас сказано. И тоже по делу.
   В землянке Эрлинга не по-хозяйски, а по-начальственному сидел незнакомый майор в общевойсковой полевой форме, но Гаор не так догадался, как ощутил: из той же конторы. И показался этот фальшивый - у тихушников знаки различия ни хрена не означают, видели их во всяком обличье - майор смутно знакомым. Видел он уже это молодое лицо с седым уставным "ёжиком", и видел именно там, в том, Огнём и людьми проклятом, месте. Потому на всякий случай, войдя, встал по-уставному и доложил о прибытии по форме. Эрлинг и майор одинаково усмехнулись.
   - А без номера и по имени, - приказал майор. - И позывной твой мне тоже не нужен. Пока не нужен.
   Не прозвище, а позывной? Ладно, это потом. Гаор незаметно вздохнул - ну, отвык он от имени, да и... нелюбо оно ему - и выполнил приказ.
   - Старшина особой вспомогательной роты Гаор Юрд по вашему приказанию прибыл.
   Оба тихушника одновременно кивнули, и Эрлинг коротким жестом подозвал его к расстеленной на столе карте.
   - Данные подтвердились, - приезжий смотрел не на карту, а на него в упор. - Это аэродром. Нужны снимки.
   Гаор покачал головой.
   - Там далеко расчищено, господин майор. Вода стоит, не подползти.
   - С водой это вы хорошо придумали, - майор насмешливо улыбнулся промелькнувшему на лице Гаора удивлению. - Ты о дальнобойной винтовке помнишь?
   - Снайперка? Помню, господин майор.
   На стол поверх карты лёг продолговатый, но явно не винтовочный футляр.
   - Это то же самое. Почти, - майор усмехнулся. - Открывай.
   Гаор подчинился и чуть не выругался в голос от восхищённого удивления.
   - Вот именно, - кивнул майор. - Фотоаппарат. Снайперский. Снайпер у тебя есть. Дашь ему двоих. Проводника и в охранение. За декаду должны управиться. Держи. - на раскрытый футляр легла пухлая книжечка руководства по эксплуатации. - За порчу и утерю... сам понимаешь.
   Последняя фраза не была вопросом, но Гаор ответил:
   - Да, господин майор.
   - Это первое. Теперь второе. Нужен пленный. С этого объекта. Знающий и говорливый. Без шума и паники с той стороны.
   Гаор кивнул, но рискнул уточнить:
   - Быстро не получится, господин майор.
   - Декада, максимум полторы, - и усмешка. - Пока дороги не просохли.
   Ну ты смотри, какой ушлый тихушник. Всё-то он понимает. И в открытую говорит. Ох и неспроста это всё. Но вслух, как положено.
   - Да, господин майор.
   - Теперь третье. Это не к спеху, но будь готов. Прибудет один... а может, и вся комиссия. Расследуют и протоколируют зверства согайнов над пленными и мирным населением. С тебя свидетели. Чтобы, как приедут, то сразу тех сюда.
   Гаор несколько озадаченно высказал положенное повиновение, но это уже... совсем новое, тут всякие накладки возможны. Но, раз сказано, что не к спеху, то все детали потом и по обстоятельствам.
   - Четвёртое, - усмешка тихушника всё больше походила на ухмылку. - Трофеи. Огнестрел сдать, холодняк можешь оставить. Тренируйтесь пока.
   Эт-то что ещё за новости?! Ну, ни хрена себе, аггелы копчёные! И опять "пока". Ох, что-то будет.
   - Есть ещё пятое, но оно подождёт. Этого тебе пока хватит.
   Сочтя последнюю фразу за окончание разговора, Гаор чётко по пунктам повторил задание и испросил разрешения приступить к исполнению. Получив его, уложил инструкцию в специальный кармашек на внутренней стороне крышки, мимоходом отметив, что и кассеты с плёнками каждая в своей отдельной ячейке - ну, надо же с каким умом сделано: и впервые видишь, а всё понятно - и покинул тихушников. Как говорят матери? Обошлось и ладноть. А то с этими сволочами никогда не угадаешь.
   Когда за старшиной особой вспомогательной роты закрылась дверь, оба майора переглянулись и кивнули друг другу.
   - Надо же, как совпало. Вытянет?
   - Этот? - Эрлинг хмыкнул. - И не такое. Кровь там... богатая.
   - Он ведь и Ардинайлам... не чужой. Неслучайно год в их гнезде продержался. И выжил, и мозги на месте.
   - Да, чисто сработано.
   - А вот Мастер наш, - усмешка гостя стала многообещающей, - часто портачить стал.
   - Ну так потому его на технику и заменили, - пожал плечами Эрлинг.
   И они перешли к обсуждению и решению ещё одной грядущей проблемы, о которой официально пока никто не знает и даже - тоже официально - не догадывается. А проблема многосторонняя, и ни одну из сторон упускать нельзя.
  
   Аргат
   Завод Арронга Рола
   Умеет начальство устраивать суматоху и неразбериху на ровном месте и по пустякам. Ну, кому и зачем понадобилась очередная перетряска личных карточек?! Называется это административным зудом - это если вежливо и цензурно - и пользы никакой. Если не считать необоснованных и потому особенно болезненных надежд. Вот от них только вред, но в них ты сам виноват.
   Седой лежал на своей койке, закрыв глаза и слушая привычный ночной шум мужской казармы. Ну и что? Ну и зачем? Что изменилось в твоей жизни от того, что в твоей карте теперь значится практически забытое Яунтер Крайгон? В сочетании с номером особенно нелепо и обидно. И для всех своих ты по-прежнему Седой и никак иначе, а начальство, господа к тебе уже... да после той статьи предпочитает обращаться безлично. Что опять же ничего не меняет. Зачем эта свистопляска с перетряской? "Работает - не трогай". Старая, проверенная веками истина, почти аксиома. Ещё ни одна модернизация не улучшила работающую сложившуюся систему. Как с тем, давнишним изделием. Три критерия: точность, дальность и мощность. Улучшаем, усиливаем одно - теряем два других. Увеличим дальность - потеряем мощность и точность, усилим мощность - сразу уменьшатся дальность и точность, улучшим точность - нет ни дальности, ни мощности. Гармония, чтоб ей в Тарктаре гореть. А о перестройке технологических цепей при любом варианте лучше даже не думать. Ладно, то дело прошлое и очень давнее. Сейчас не до того. И вообще: "О несбыточном не мечтай", живи пока жив сегодняшним не днём, а мигом. Вот так. А теперь спать. Завтра нужно будет этот аггелов узел переделывать. Потому что в приоритете надёжность. Сам ведь писал в той давнишней экспертизе, что приоритетом боевого массового должна быть надёжность и безотказность. Вот и следуй собственным рекомендациям. А в остальном... как работали, так и работаем. Война войной, а... всё остальное по распорядку.
   Бесшумно, ну, почти бесшумно пришёл и залез на свою койку Лутошка. Вырос малец, каждую ночь в женскую спальню бегает. Решётки теперь даже на ночь не задвигают. Но это из-за трёхсменной работы. И в прогулочный двор выход свободный. Ну, почти. Его только сверху маскировочной сетью затянули, на небо теперь не посмотришь и не покуришь на воздухе, но у ящиков с зеленью посидеть можно. Опять же спасибо войне? Разрешили в ящиках не просто зелень, а полезные травы. Глядишь, так до настоящего огорода дойдёт. Сейчас, правда, ещё ничего нет, земля даже ещё полностью не оттаяла, но пахнет от неё... весной. Ну, будем живы, доживём и выживем. На войне, любой войне кто выжил, тот и победил.
  
   Королевская Долина
   "Берлога" Таррогайнов
   Что бы, где бы и как бы ни творилось, а установленный много лет, если не веков назад и усвоенный с детства распорядок неизменен.
   Крайнтир Таррогайн неспешной пробежкой по расчищенной и уже слегка подсохшей дорожке удалялся от "Берлоги" в глубь парка. К своей мастерской. Месту, где никто и никогда не побеспокоит. Так было заведено ещё в тот, невероятно далёкий год, когда прадед выделил ему - подростку, "медвежонку-наследнику" - отдельный домик в парке для личного пользования, поставив одно условие: за порядком в своей маленькой берлоге и за соблюдением общего распорядка следишь сам. Он - наследник, ему можно и нужно. И с того дня ежедневно и неизменно... И сколько ему ещё пребывать наследником? И - даже непонятно: радоваться ли этому или горевать - вторым и последним Таррогайном. Вот так внезапно оказаться бездетным... Он всё делал, как положено, как заведено и завещано предками. И... Два законных сына от двух официальных жён и несколько от рабынь сразу проклеймённых, ибо: "Рождается господин, рождается и раб ему", - в помощь и поддержку, так сказать, задел на будущее. И вот... Да, мальчишки сглупили и сорвались, но они же мальчишки, а их... изъяли. "Исчезновение с несуществованием". Всех, всю его кровь. Огонь Великий, это несправедливо! Да, разговоры велись непозволительные и недопустимые, но только разговоры. И что теперь? Он остаётся первым наследником, но теперь и единственным. Потому что его младший законный брат и его единственный законный сын оказались там же и по той же причине. А ведь он знает, кто их совратил. Но отец запретил трогать, даже намекать. "На нём сейчас всё держится. Терпи!" Поистине, нет злее врага, чем кровный родич. Тем более клеймёный. Его собственный старший брат-бастард, занявший после смерти деда место старшего над подвалом и всем хозяйством. Он же, наверняка, и донёс. Но ничего, у него ещё всё впереди. Да, будет сложно, да, есть ещё подвалы. Но из-за этой аггеловой перерегистрации сами их расчистили. А потом ещё "патриотический долг" и вот... поднимать из подвала наверх некого. Но любая проблема решаема, когда её решают. А пока он единственный. И потому никаких рискованных предприятий, необдуманных высказываний и всего остального, что давало радость или хотя бы забвение. Правда, надо признать: он в этом не одинок. Во всех "гнёздах", "логовах" и "берлогах" остались только главы и первые наследники, ставшие единственными. Только у Регангайров оставили три колена, но это Старый Дракон подсуетился, отправив когда-то племянника в тихушное училище, и все годы поддерживал, помогал в карьере, вот и получил... преимущество. Но об этом думать не только рано, но и слишком рискованно.
   Крайнтир уже стоял у двери своего домика - кабинета-мастерской, "приюта уединённого отдохновения", как издевательски комментировал дядя - клеймёный брат-бастард отца. Тогда он злился, срывался на крик и ругань, а тот только ухмылялся, издевательски кланяясь. Но насмешника уже давно отправили на утилизацию, так что и думать о нём нечего. Отец после смерти деда, став главой, капитально прочистил и подвалы, и верхние этажи. Лишние ветви обрубают, чтобы не иссушали ствол. И когда он займёт место отца, то поступит так же, следуя заветам предков.
   В мастерской тихо и безукоризненно чисто. Потому что - Крайнтир старался не врать самому себе - здесь давно не работают, а отсиживаются в одиночестве, прячась от... от жизни, ставшей невыносимо пустой. Да, на стене так, что как ни сядь и ни встань, то увидишь, развешаны его дипломы и патенты. Но уже - сколько лет прошло с того разговора? Не важно - ни одного нового. Ни одного! Он пытался. Честно. Покупал задорого работников. Все, как один - редкостные тупари, исполнители. Только впустую переводили дорогое сырьё, да ещё корм и содержание. Дед, конечно, рассердился и приказал прекратить транжирство. Он, разумеется, подчинился, закрыл свой аргатский филиал, распродав всё, чтобы - опять же по требованию деда - компенсировать затраты рода на свои развлечения, потому что: "Делай что хочешь, пока это не в ущерб роду", - и перенёс занятия в Академию, взял студентов, практикантов и дипломников. И опять... Нет, его по-прежнему вносили в списки соавторов, но все, и прежде всего он сам, понимали, что от него откупаются, что нужно его имя, а сам он и сотки медной не стоит. А потом эта чудовищная, подлая статья в захудалой газетёнке. Проклятые либералы! Всё обгадят, извратят. А все поверили, а опровергнуть... Аггелы, ну, почему?! За что?! Ведь он тогда спас и сам проект, и уцелевших...
   ...Худое лицо, седая редкая щетина вокруг губ и на подбородке, кожаный ошейник, трёхлучевое клеймо над переносицей и ненависть, нет, презрение в жгуче-чёрных глазах.
   - Ты раб! И не забывай об этом!
   - А ты бездарь и плагиатор. И тоже помни. Сам ты ничего не можешь. Не мог раньше и не сможешь никогда.
   - Я... Я спас тебе жизнь.
   - Да ну?! Это когда ты устроил взрыв, ты кого-то спасал? Я-то знаю, как было на самом деле.
   - Было так, как записано в протоколах! Я... да по одному моему слову тебя насмерть запорют!
   - И ты сразу станешь талантом, правда?
   Он замахивается для удара в это ненавистное лицо и... нет, это будет слишком легко, пусть этот... прочувствует всю тяжесть и позор рабства.
   - Ты ещё пожалеешь.
   Пожатие плечами.
   - Жалеют о согласии, а не об отказе.
   - Хорошо, ты сам выбрал, - он старается говорить с такой же спокойной язвительностью. - Твой путь к Огню...
   - Вот там и встретимся, - нагло перебивают его...
   ...Да, вот так всё и было. В том кабинете его городской мастерской. Он отправил наглеца на торги, и всех остальных из той мастерской. Ведь они могли слышать и... и без этого... бунтаря бесполезны. И был уверен, что больше никогда, что он ещё докажет... Наглец, возомнивший себя незаменимым, сорвавший такой многообещающий проект. А потом эта статья. Как же все эти... низкородные и безродные обрадовались и засуетились, вплоть до переименования мин, ещё тех, уже принятых на вооружение и приносящих небольшой, но постоянный доход. Дед тогда всё-таки признал, что затраты на его учёбу в Политехнической Академии не пропали даром и даже согласился, чтобы он оставлял эту мелочь себе, в своё личное нажитое, а, значит, мог тратить по своему усмотрению.
   Вот оттуда и покатилось. Неудачи, мелкие, но обидные. И "Три кольца", дававшие негласный, но постоянный доход, разорила та же проклятая либеральная газетёнка. Он тогда, нет, ещё раньше потребовал, чтобы единственный не клеймённый дядя, ухитряющийся сидеть сразу в двух сёдлах, навёл порядок среди говорунов и писак и прихлопнул этих паршивцев, как мелких, но вредных мух, а то... Он же у них - Мэтр, вот пусть и оправдывает своё прозвище. Тоже наглец. Пожал плечами. "Мне они не подчиняются". Ну ничего. Придёт моё время. "Племянник дядю не клеймит", - да. Но глава рода властен над всеми и каждым. Придётся подождать. Я подожду. И дождусь.
   Крайнтир посмотрел на часы. Время, предназначенное для мастерской, истекло. Надо возвращаться в главное здание, в свои апартаменты. И жить дальше. Как подобает наследнику славного рода. Королевского, хотя это теперь нельзя произносить вслух, но помнить надо. А потому беречь себя и своё здоровье. Отец не вечен, и в тот долгожданный миг, когда ты займёшь центральное кресло у родового Огня, у тебя должно быть здоровье и время, чтобы прочувствовать и насладиться сполна.
  
   Аргат
   Об этом - заказать у фотографа выкадровку и уже на её основе сделать себе новую карточку на полку - Моорна задумалась, как только увидела ту фотографию в газете, но то ли струсила, то ли постеснялась, хотя сама не понимала, чего и кого боится и почему стесняется. И вот тянула, тянула и дотянула. Ниарр Тарр - до войны один из многих, "рабочая лошадка", после и в результате работы с Мэтром, а - главное - персональной выставки, что до этого практиковалось исключительно художниками и то далеко не всеми, стал не просто знаменит, а востребован. И очень многими.
   О встрече пришлось не просто договариваться, а записываться, потому что клиенты с такими же запросами уже составили не хилую, скажем так, очередь. Но Моорну, как "свою", воткнули в ближайший маленький просвет, и она побежала на выставку списать номер негатива, ругая себя и про себя самыми последними даже в Арботанге словами, что совсем забыла о такой значимой детали.
   А там... незадача. Посмотреть на героев привели "лохматиков" из Общевойскового Училища, и перед стеной с фотографиями особых вспомогательных стояла довольно плотная толпа. Моорна потопталась с одного бока, с другого. Чувствуя значимость этих фотографий именно для этих мальчишек, она не стала их торопить. Но они сами заметили её и... расступились, освободив проход. Поблагодарив, Моорна быстренько списала нужный номер и убежала, а за её спиной толпа опять сомкнулась, и мальчишеский звонкий голос радостно крикнул:
   - Дядька Жур, вот он! Мой вотчим.
   И начальственный добродушный басок.
   - По Уставу говори. Кто он тебе?
   - Отец, дядька Жур.
   - Вот то-то.
   Порадовавшись про себя за, как уже незаметно утвердилось не только в обиходе, но и почти официально, лохматика, Моорна выскочила на улицу. Времени оставалось... только добежать. С такси теперь в Аргате проблемы, ждёшь зачастую дольше, чем автобуса, так что... хорошо, что удалось достать такие полувоенные сапожки, неказистые, но удобные, и вполне по нынешним временам приличные, а, если подобрать, скажем, юбку и соответствующую блузку, то будет не только прилично, но и вполне стильно.
   На входе в студию Ниарра она почти столкнулась с генералом дорожной полиции. Ему-то что здесь понадобилось?! Но тут же вспомнила, что видела его тогда у того же стенда. Интересно, конечно, но это не к спеху и незачем, пока незачем.
   - Привет! - выдохнула она.
   - Привет! - радостно отозвался Ниарр, складывая несколько фотографий в папку и отправляя её в стопку таких же папок на левом краю стола. - А тебе кого выкадровать для семейного альбома?
   - О?! - удивилась Моорна. - Как ты догадался?
   - А ко мне сейчас только за этим и ходят, - Ниарр показал на стопку. - Вот это всё к работе. Вдовам и матерям погибших делаю бесплатно. Как, - он насмешливо хмыкнул, - мой патриотический долг. Тебе за твою рецензию, спасибо, читал, даже вырезку себе сделал, со скидкой.
   - Спасибо, - улыбнулась Моорна и протянула листок с номером фотографии. - Мне вот из этой.
   - Там же одни лохмачи, - удивился Ниарр. - Что, и у тебя там...
   - А ещё у кого? - сразу заинтересовалась Моорна.
   - У многих, -хохотнул Ниарр. - Перед войной, законники будто взбесились. Шлёпали рабство, ну, несамостоятельность по любому поводу. А там клеймо, ошейник и ни апелляции с пересмотром, ни амнистий, ни отбытия срока. Вот и у генерала дорожного, ну, вы сейчас в дверях столкнулись, бастард спьяну и без прав врезался в остановку, авария с жертвами и отягощающими.
   - Ну да, - кивнула Моорна, - что-то помню. Громкое было дело.
   - Куда громче. Думали, полетит генерал вверх тормашками вниз до патрульного, но удержался. Звание и должность сохранил, откупился сыном. А тут увидел. Родную кровь. С клеймом, в ошейнике и за рулём. Рад был... Двойной тариф заплатил.
   - С генерала можно и тройной стрясти, - согласилась Моорна.
   За разговором Ниарр извлёк из своих завалов на опоясывавшем комнату стеллаже нужную фотографию, положил её на стол и протянул лупу.
   - Показывай которого тебе сделать.
   - Вот, - сразу ткнула пальцем Моорна.
   - Хм, вполоборота и рот в крике... ретуши много... Стоп! У меня же он в прямой стойке есть.... Сейчас...
   Моорна затаила дыхание.
   Покопавшись и помянув аггелов, всех сразу и каждого отдельно, Ниарр выложил перед ней ещё две. На одной... Моорна узнала, но...
   - Это он на меня орёт, когда я в воронку провалился и меня вытаскивали. Поэтому и ракурс такой, снизу, - смущённо пояснил Ниарр. - Назвал господином, но покрыл... по-армейски. Я такого даже в Арботанге не слышал, а мне там приходилось репортажи делать.
   - "Горячий квартал", серия в дюжину, - подхватила Моорна. - Я помню. Ты здорово рисковал.
   - Во-во. А эта, когда уже всё кончилось, и они стали к дальнейшему маршу готовиться. Грязь стёрли, костры загасили, и я его отловил. Уж больно интересный типаж. Да, типажи там... Один, ну, прямо королевских кровей.
   - Да, я тоже обратила внимание, - кивнула Моорна. - Знаешь, я там, ну, на выставке Дядюшку Орната видела. Ходил, бродил, вещал.
   - Будто он хоть что-то понимает, - фыркнул Ниарр. - Так тебе которого?
   - А... второй кто? Они так похожи...
   - Пока не умылись, так все на одно лицо были, - рассмеялся Ниарр. - А так, да. Я набрался наглости, спросил. Сказали, что братья. Я и поставил их рядом.
   Моорна растерялась и задумалась на целое мгновение. И решила.
   - Давай мне его одного отсюда, и её же как есть.
   - Пойдёт. Одна выкадровка и две карточки. Альбомные?
   - Где они оба... в альбом. А его, - Моорна коснулась фотографии, указывая на стоящего справа и казавшегося чуть моложе, - на каминную полку.
   Быстрый искоса взгляд и кивок.
   - С тебя полуторная.
   -Да-да.
   Моорна полезла в сумочку, но Ниарр отмахнулся.
   - Вперёд не беру, - и усмехнулся. - Примета, говорят, плохая. Но поставлю в общую очередь.
   - Конечно, я понимаю, - согласилась Моорна. - Но... до праздника успеешь?
   - Придётся. На праздник Мэтра опять понесёт на фронт, ну, и я с ним.
   - Что-то готовится?
   - У Мэтра предчувствия, а не предсказания. Но, - Ниарр стал серьёзным, - я ему верю. Взять хотя бы эту, - он кивком показал на всё ещё лежавшую на столе большую панорамную фотографию, - ситуацию. Едем мы себе спокойненько...
   Раздался дребезжащий звонок, и сразу же открылась дверь.
   - Можно? - на пороге стояла бледная женщина в аккуратно повязанном поверх перелицованного пальто вдовьем покрывале.
   - Да, - вскочил на ноги Ниарр. - Пожалуйста. - И Моорне. - Потом доскажу.
   Моорна попрощалась и выбежала из студии. Ну вот, это она сделала. Но неужели Га... стоп! Забылась, дура? Он, только Он! Он нашёл там родича? А почему бы и нет? Он же сам говорил, что полукровка, так что... Огонь справедлив и, лишив одной семьи, дал невинному другую. Всё правильно. И теперь, заказывая в Храме на праздник моление о жизни и здоровье, она добавит "и близким его". Будет немного дороже, но она перекрутится.
  
   3 декада 1 день
   Фронт
   Выйдя из казармы, Со-Инн-Рию придирчиво оглядела небо. Опять облачность седьмого уровня. Значит, полёты по приборам с наземным наведением. Нет, тренировки лишними не бывают, но как же это надоело. Всю зиму одно и то же: белая равнина внизу, белёсая плёнка наверху, между ними только фактически на бреющем, а уйдёшь на высоту - в облаках как... нет, не в молоке, а в противной болотной слизи, как волосы и кожа у аборигенов. Вот тоже... явная ошибка природы, рядом с ними даже ургоры, крысы противные, и то... почти люди.
   Со-Инн-Рию брезгливо передёрнула плечами и пошла на командный пункт получать сегодняшнее задание. Нет, в целом она была довольна службой: и местом, и делом. Место действительно тихое и глухое, их ни разу не побеспокоили ни с неба, ни с земли, а считается фронтовой полосой с соответствующими выплатами и прочим. Правда, до ближайшей "цивилизации" несколько часов езды, а секретность повышенного уровня, так что никаких увольнительных и, тем более, отпусков, компенсация прибавками, а развлечения... сугубо казарменные. Даже полевой бордель ни разу не приезжал. Так что рядовым с сержантами оставались окрестные посёлки аборигенов - фу, какая гадость, а офицерам свой круг, ну и редкие поездки в самодельный тир на краю большого болота. Нет, командование позаботилось, пошли навстречу, дали два раза по десятку пленных, специально пригнали откуда-то, потому что своих в авиации не бывает, и ещё разрешили из аборигенов отбирать негодных к работам разного роста и возраста. И по привязанным, и по бегущим постреляли. Но тоже по пальцам одной руки можно пересчитать. Да и новое оружие оказалось уж очень капризным, задержки чуть ли не на каждой обойме, и патроны проблемные с частыми осечками, то просто отказ, и остальные стреляют, а ты колупайся с очередной помехой. А потом весь вечер занимайся чисткой, разборкой-сборкой... И если любимой "хищницей" занимаются техники, а машина хорошая, но капризная и требовательная, то личное оружие потому и личное, что должно знать только одни руки - твои собственные. Адъютанты и денщики не положены, только общие посыльные и уборщики на всю казарму. Но это пока. Вот победим...
   Мокрый снег вдруг разъехался под ногами, и она едва не упала. Выругавшись в голос, Со-Инн-Рию огляделась: не увидел ли кто её позора, но в стороне и спиной к ней копошились, делая вдоль снежного вала, обледеневшего от череды оттепелей и похолоданий, дренажную канаву для стока талой воды, два аборигена, а их мнение... а оно у них есть? Вот идиоты, простейшего поручить нельзя. Копают канаву, а вырытое и отколотое себе же за спины кидают, делают запруду в уже вырытой. Недоумки, слизь болотная! А сержант где? Почему аборигены без присмотра и надзора?!
   Прибежавший на её зов и дожёвывавший что-то на бегу сержант, выслушал всё, что она думает о нём и о брошенных без надзора аборигенах, и кинулся исправлять упущения, молотя шомполом по обтянутым каким-то тряпьём спинам лохматых дураков, которых не перестреляли на месте только из-за экономии боеприпасов.
   - О чём шумишь, красавица? - окликнул её Фот-Хпа.
   Со-Инн-Рию покосилась на него. Вот тоже... допустили низшие ранги в элитные войска, они и рады. Да он перед ней на коленях должен стоять, а не... Но он командир скэйкела, правда, второго, а она - первого, но считается равным ей. К тому же его скэйкел, вся четвёрка, в крайнем тренировочном бою обыграл и её, и всех остальных, так что... Она улыбнулась почти по-дружески.
   - Не терплю разгильдяйства. Эту слизь без присмотра нельзя оставлять.
   - Согласен. Посидим вечером?
   - Почему бы и нет, - Со-Инн-Рию пожала плечами. - А у тебя есть что-то интересное?
   - Вот вечером и посмотрим, и обсудим, - подмигнул ей Фот-Хпа. - Тревоги не будет. Обещают дождь со снегом на всю ночь.
   - На всю ночь, - с демонстративной задумчивостью повторила Со-Инн-Рию. - Звучит заманчиво, - и тряхнула головой. - Хорошо, я согласна. Ещё кого-нибудь позовёшь?
   - А зачем?! - так же демонстративно удивился Фот-Хпа.
   - Думаешь, тебя одного мне на всю ночь хватит? - засмеялась Со-Инн-Рию. - Ладно, проверим. Я за заданием, а там посмотрим. До вечера.
   - До вечера, - с искренней радостью согласился Фот-Хпа.
   Задание оказалось и неожиданным, и не по чину низким, и многообещающим.
   Её - боевого лётчика, командира первого скэйкела - отправляют в штаб фронта простым курьером?! Но! С пакетом особой секретности, строго в руки "Второго Меча Фронта" под личную не подпись, а родовую печать. В случае невозможности личной передачи пакет уничтожить. Это степень доверия. И весьма высокая. На машине?! Понятно и оправдано. Погода нелётная, в штабе нет площадки для приёмки их машин особой секретности. Ну, насчёт "хищниц" понятно. И гонять боевую машину как связную "стрекозу", конечно, глупо, но "хищница" может подняться над облаками и идти по приборам, что "стрекозе" недоступно. И проблема не столько в секретности, как в требовательности "хищниц" к посадочной полосе и обслуживанию. Поездка приравнена к боевому вылету?! Тоже понятно. Проезжая дорога - только одна, остальные - месиво из грязи, остатков снега, льда и всякого дерьма, а эту как раз немного подлатали и сделали дренажные канавы. Опасно, трудно, но в пределах допустимости. И сутки на поездку?! Чтобы туда и обратно только по светлому времени?! А вот это славно! Не унылый ужин в казарме, хоть и в личной, но опостылевшей ячейке с парнем низшего ранга, а нормальный ужин в ресторане при штабе, а квалифицированный партнёр на ночь там уж точно найдётся.
   С восторгом, на этот раз по-настоящему искренним, выпалив положенную формулу полного подчинения, Со-Инн-Рию спрятала пакет в нательную сумку и побежала в гаражи, где её уже должна была ждать машина.
   У гаража её перехватил Фот-Хпа.
   - И...
   - До вечера, - весело ответила Со-Инн-Рию. - До завтрашнего.
   Фот-Хпа понимающе кивнул.
   - В небе нет опоры, а на земле запаса для катапультирования. Будь внимательна.
   - Благодарю, - отмахнулась от него Со-Инн-Рию и нетерпеливо прикрикнула на механика: - Ну, скоро ты?! - И добавила несколько крепких оборотов с таким вывертом, что Фот-Хпа заржал, а механик ухмыльнулся.
   Два оборванных аборигена, подчиняясь его пинкам и ругани, вытолкали из гаражных ворот офицерский "бегунок". Ого, командир даёт ей свою машину?! Многозначно. И многообещающе!
   - А теперь пошли вон! - механик швырнул под ноги аборигенам прямо в грязь два куска хлеба.
   Со-Инн-Рию стало интересно: подберут? Подобрали! И - спасибо Небесам - исчезли с глаз куда-то за осевшие, но остающиеся выше человеческого роста снежные валы. Вот дикари, слизняки болотные, нет, таких не цивилизуешь, после победы придётся всю территорию зачищать капитально.
   Механик заботливо вытер дверцы от предполагаемых отпечатков лап аборигенов.
   - Прошу.
   Со-Инн-Рию кивнула с вежливой небрежностью, проигнорировав обусловленные негласной традицией словесную благодарность и плату в пачку сигарет, села за руль и включила мотор.
   За его шумом никто не заметил, как где-то недалеко прокричала-проскрипела птица, и ей ещё дальше откликнулась другая, но уже свистом.
   - Вот стерва, - задумчиво глядя вслед машине, сказал механик.
   - Все они такие, - кивнул Фот-Хпа.
   - Вот и пользуйся, пока можно, - хмыкнул механик.
   Фот-Хпа негромко рассмеялся в ответ.
   Конечно, это фамильярность, почти панибратство. Они оба хоть и одного ранга, но по званию и должности разрыв очень большой. Но только недоумок, вроде аборигена, или придурок высшего ранга будет ссориться с механиком, который держит в своих руках твою жизнь в полёте или поездке.
  
   3 декада 5 день
   "Помойная дыра" - лагерь временной дислокации спецвойск
   "Немного же нас уцелело". Старший сержант спецвойск Каорр Арг с невысокого холмика - строевую площадку выравнивать не стали: и нечем, и незачем, так и оставили голое пространство в рытвинах и буграх - оглядывал лагерь временной дислокации спецвойск. Явно временный и далеко не соответствующий их статусу. Бывшему статусу. Хотя приказа о расформировании и ликвидации ещё не было, но всё и так понятно.
   Оружие, табельное и личное, огнестрел и холодняк, включая трофеи, отобрали ещё при формировании колонны. Кое-кто попытался, конечно, вякнуть и трепыхнуться, дураков всегда и везде хватает. Пресекли весьма жёстко, наглядно и доходчиво. Пеший марш в сопровождении, а, вернее, под конвоем и не военной полиции, с той бы ещё пободались, а это - тихушники, все в своём сером с полным вооружением и без знаков различия. И откуда их столько у Тихой Конторы? Хотя у нескольких он заметил знакомые ухватки. Но это далеко не к лучшему: не любим мы своих - Арг усмехнулся - живых свидетелей.
   И на месте их "опускали" по полной. Глухое, как для военнопленных, ограждение двойной высоты с внешней охраной. Внутри беспорядочным навалом разобранные палатки, маленькие, на полудюжину, и... всё. Сами, дескать, устраивайтесь, как хотите и как сможете. Полевая кухня... полное отсутствие любого присутствия. Отхожие места... ни лопат, ни ломов, хоть ногтями ковыряйте. Ох, Огонь Великий, как же они боятся нас, что ничего, кроме голых рук нам не оставили. Даже коек в палатках нет. Чтобы стойки с перекладинами как-то по-другому не использовали. Паёк... не будем о грустном.
   Но зато в получившемся, а, скорее всего, специально устроенном бардаке удалось расселиться по-своему, по старым, раньше скрываемым дружбам и уже на марше завязавшимся знакомствам. Офицеры сразу сбились в свою команду и заселились отдельно. И по одиночке - Арг снова ухмыльнулся - по лагерю не ходят. Опасаются встречи с бывшими подчинёнными, у всех свои счёты, у каждого и к каждому.
   Незаметно подошли и встали рядом Ангур и Риарр. Выжили молодые - молодцы! Втроём - это не в одиночку, тут шансы уже серьёзные. Бардак - он полезным бывает. На марше встали рядом, за одну палатку взялись и никого другого в свою не допустили. Спину надо прикрытой держать.
   - И что теперь будет? - негромко спросил Ангур.
   - Весеннего праздника ждут, - почти сразу ответил Риарр и покосившись на Арга, добавил: - Я так думаю.
   - А потом? - Ангур требовательно смотрел на сержанта.
   Тот еле заметно пожал плечами. Риарр сложил пальцы в имитацию пистолета и, постаравшись, чтобы голос не дрожал, спросил:
   - Ликвидация с утилизацией?
   Ангур насмешливо хмыкнул:
   - Соображаешь.
   - Сначала отсортируют, - задумчиво сказал Арг.
   - Так уже... - рискнул возразить Риарр.
   -Это ещё на фронте начали, - отмахнулся Ангур. - Думаешь, чего нас в самые гиблые места без прикрытия пихали? Вот чтобы сами отсортировались. Естественным путём.
   Арг молча кивнул, подтверждая. А неплохо молодой соображать стал. И то, что трепыхнувшихся не постреляли, а вырубили каким-то новым оружием, не видал раньше такого, брёвнами покидали в кузов и увезли, и что паёк не просто урезали, а заменили самым скудным, считай, что рабским, и без "зелёнки", так тоже и туда же. Без "зелёнки" у молодых крыша едет, срываются кто куда. Кто ложится и на построение не выходит, кто буянить и нарываться начинает. Тоже сразу забирают и туда же, в серый кузов. Чисто серый, без зелёной полосы. А это значит, что не в Рабское Ведомство, а в Политуправление. Что - по большому счёту и трезвому разумению - куда хуже. В ошейнике с клеймом выжить ещё можно, того же рыжего сержанта вспомнить, а в Тихой Конторе... Оттуда только к Огню, и лёгкого пути у тебя не будет.
   Неровно, будто с перепоя, неуверенно ступая, подошёл рядовой из молодых. Морда аж в синеву, глаза ещё блестят, но уже как пылью присыпаны, губы в белой корке. Ломает мальца.
   - Глотнуть есть?
   - Отвали, - с ленивым пренебрежением ответил Риарр.
   Ангур кивнул, а Арг даже не посмотрел в эту сторону. Этот готовый уже, даже не шакал, ещё ниже, такого и на подстилку никто не возьмёт, побрезгует.
   Когда малец убрался, Риарр хохотнул:
   - Спорим, уже завтра увезут.
   - Не злорадствуй, - осадил его Арг. - Не гневи Огонь.
   Риарр виновато понурился.
   Неуверенно, но стараясь высоко держать голову и ступать, а не шаркать, к ним подошёл и остановился в шаге рядовой. Ангур и Арг его сразу узнали, ещё на самом первом построении приметили, но виду ни тогда, ни после не показали. Не то у них было общее дело, чтобы с объятиями кидаться. И он - рядовой Дарг Кройг - держался поодаль. А сейчас, значит, решил рискнуть. То ли припекло, то ли поумнел.
   - Тоже глотнуть попросишь? - ухмыльнулся Риарр.
   - Вы ж не дадите, - ответил Дарг и попробовал завести на ссору с дракой. Накостыляют, конечно, их трое и двое старше, но помогает, со злобой легче. - Да и нету у вас.
   - А нам и не нужно, - снизошёл Ангур. Всё-таки в совместном деле были, и ссориться не стоит, чтобы малец не начал болтать. Дело, конечно, прошлое, но остаётся таким, что никому о нём знать не надо.
   - Это как смогли? - Дарг старался не поддаваться всё сильнее накатывающей вязкой апатии, когда, убедившись в безнадёжности, просто ложились и застывали.
   - Перетерпели, - гордо ответил Риарр.
   Арг посмотрел на Дарга. Внимательно, словно проверяя воспоминания, и соизволил высказаться:
   - Терпи или ложись.
   Дарг судорожно кивнул и рискнул встать рядом с Риарром. Его не прогнали. Ну, теперь он выживет. Хотя бы потому, что не один.
   Из-за забора донёсся шум мотора.
   - Жратву везут! - обрадовался Риарр.
   - Ори погромче, - осадил его Ангур и скомандовал: - К воротам оба, держите очередь.
   Дарг вслед за Риарром радостно сорвался с места: его окончательно приняли, так что хоть паёк будет, ну, не полностью, понятно, старшим во всём свой кусок положен, но... А этот задохлик куда ползёт? Точным пинком от отбросил с дороги с трудом ковыляющего новобранца из недоучек. Стоило бы остановиться, чтобы ударом ногой в голову добить упавшего, но отстать от резво шпарившего к воротам Риарра не рискнул: ему сейчас выпадать из обоймы никак нельзя.
   Шестеро офицеров уже стояли справа от ворот, готовясь забрать свои пайки, а слева... на последних шагах Риарр и Дарг не так обогнали, как расшвыряли уже формирующуюся очередь и встали первыми. Риарр одобрительно кивнул Даргу: в одиночку он бы не справился, а вдвоём они - сила. Правильно сержант принял этого, и, похоже, он и Ангур знают его.
   - Риарр. Риарр Ронг, - негромко представился он.
   - Дарг. Дарг Кройг, - прозвучал такой же тихий ответ.
   Оказавшиеся за ними, глухо ворча и ругаясь, сбивались в кучу, чтобы вытеснить наглецов. Но тут неспешной уверенной развалкой подошли Арг и Ангур. А с четвёркой - почти полудюжиной, да не задохликов, а вполне в силе, связываться не рискнули. Да и даже если они на четверых шесть пайков возьмут, остальным тоже достанется.
   Две очереди: короткая офицерская и подлиннее из рядовых и сержантов - демонстративно не замечали друг друга. Потому что любой контакт практически мгновенно перерастал в конфликт с неизбежными трупами с обеих сторон. Охрана не препятствовала и вообще за ограду заходила только утром, чтобы забрать сложенные у ворот и раздетые догола трупы. Тех, ещё живых, кто уже не мог или не хотел вставать, складывали там же. Безвольно и бессильно валяющиеся тела вытаскивали и уже там, за воротами пересчитывали. Откуда это знаем, если ворота глухие, плотно закрыты, а за попытку подглядеть - огонь на поражение без предупреждения? А паёк привозят днём и всегда на одну пайку меньше. Правда, они все, ну, почти все, кроме офицеров, прошли через это ещё в Амроксе, да и в училище практиковалось нередко, и потому знали, как надо действовать, чтобы без пайка остался не ты, а другой.
   С лязгом приподнялась нижняя четверть ворот, и низкая тележка, гружённая стандартными пакетами полевых пайков низшего разряда, въехала в лагерь. Над ней сразу сгрудился безобразный ком из дерущихся людей. За воротами издевательски ржали.
   Риарр и Дарг, ухватив в каждую руку по два пакета сухпая, выдрались из толпы и сразу отбежали. За ними последовал Ангур, одной рукой прижимая к груди упаковку с полудюжиной бутылок питьевой воды и зажав в другой горлышки ещё двух. Арг, прикрывая отход парней с добычей и потому держа руки свободными, прошёл по скорчившемуся на земле и уже почти затоптанному новобранцу и махнул своим, чтобы шли к палатке. Добыть - это только начало, надо ещё до места делёжки донести, чтобы по дороге не перехватили. А то есть такие... хитровыдуманные. В общую кучу не лезут, а уже у палаток из засады перехватывают кого послабее. Но на то и командир, чтобы не только атаку организовать, но и возвращение не с трупами, а с трофеями.
   До палатки добрались благополучно и свалили добычу на подстилку Арга. Дарг перевёл дыхание, заставил себя отвернуться от пакетов с пайками - ну, хоть половинка, да отломится - и осмотреться. Ага, подстилок из табельных карематов, прикрытых сверху содранным с трупов, ещё две, и всё. Покосился на сержанта. Тот, вроде, и не смотрел на него, но заметил и кивнул. Дескать, занимай место. Дарг отстегнул и развернул свой каремат и уже на него сбросил верхнюю, тоже трофейную, куртку.
   В согласном молчании каждый взял себе по пакету и бутылке и сели на свои подстилки. Запас Арг убрал под свою. К радостному удивлению Дарга, делиться ни с кем не пришлось. Нет, ну, надо же какие порядки в этой группе. Вот это повезло, так повезло. Нет, он из кожи вылезет, всё сделает, лишь бы остаться. Теперь ещё ночную прописку пройти, но это уже пустяки, не в первый раз, да и не похоже, что до крика доводить будут, так что... Живём!
  
   3 декада
   7 день
   Аргат
   Резиденция
   Зал Верховного Совета был необычно просторен, но быстро заполнялся. Главы всех без исключения ведомств, всех трёх Академий - естественнонаучной, гуманитарной и художественной - и подчинённые им главы основных подразделений рассаживались за огромным столом, раскладывая перед собой приготовленные к отчёту бумаги и блокноты для записи указаний и повелений. За ними во втором и третьем рядах кресел с пюпитрами для записей располагались, так же строго по ведомствам, сотрудники, получившие - зачастую неожиданно для начальства - личные персональные вызовы. Два места за столом - строго напротив друг друга - оставались пустыми. Ну, одно - понятно, что для Главы. А второе? Неужели?!
   Вошёл Глава и встал у своего кресла с более высокой, чем у остальных, спинкой с гербом Ургайи. Но не сел, остался стоять. Остальные, догадавшись, вернее, убедившись в правоте своей догадки, стали подниматься, но не успели. Из второй двери вошёл Его Огненное Великолепие Воистину Сверкающий Хранитель Священного Огня в полном облачении и встал напротив Главы у кресла с высокой, даже выше, чем у Главы, спинкой с символом не Храма, а самого Огня. Все вскочили на ноги, и молитва Огню прозвучала слаженным хором, строго в унисон, как издревле заведено у ургоров.
   Сели. Несколько мгновений молчания, и заговорил Глава. Текст поздравления лежал перед ним, но говорил он, точно и неотрывно глядя в скрытое капюшоном лицо Главы Храма, не отвлекаясь на лица остальных, но чувствуя их напряжение. Вот пошли ключевые фразы. О единой семье Ургайи, о мужчинах и женщинах... в окопах и у станков... в боях и бессонном труде... отдающих свои силы, здоровье и саму жизнь на спасение семьи... Понимают? Да. Возразят? Не рискнут.
   Остальные участники действа, сидящие за столом, во втором и третьем рядах, также неотрывно следили за главным храмовником Ургайи. Его слово, даже шевеление пальца, даже невидимый и неслышный непосвящёнными знак мог всё изменить, вызвав храмовых воинов дабы покарать и кощунника, сказавшего недопустимое, и всех, слышавших.
   Но Хранитель Священного Огня, когда Глава замолчал, заговорил о милости Небесного Огня, который светит всем, греет всех и не прощает неблагодарности. Неслышно и незаметно возникшие за его стулом храмовники, склонив глухие капюшоны над своими блокнотами, быстро записывали. Те слова, что в праздничный день прозвучат во всех храмах Ургайи, на молениях в госпиталях, на заводах, во фронтовых и тыловых подразделениях и даже в тех домах, куда пригласят храмовников для личного или семейного молебна.
   Еле заметно верховники и их подчинённые, включая адъютантов, помощников и референтов, заполнившие зал Верховного Совета, переводили дыхание. Разрешено, а, значит, и предписано. Они исполняют волю Огня. И исполнят её со всем тщанием.
   Снова все дружно, единым согласным движением встали, прочитали большую благодарственную молитву Огню, и главный храмовник ушёл. Начались сугубо мирские дела.
   Как само собой исчезло кресло Верховного Храмовника, а на столе появились бутылки с минеральной водой и стаканы, перед главами ведомств легли уже подготовленные тексты, которые им надлежало сейчас в ходе совещания дополнить, подписать и передать по своим иерархиям для исполнения. Хотя сказано было о полноправии только тех опекаемых, которые задействованы в армии и Трудовом Фронте, но затрагивало это всех. Тем более, что все понимали, что это только начало, и что к неизбежно последующим стадиям надо готовиться уже сейчас. Да, всё остальное будет после победы. Но старая мудрость, что о послевоенном надо думать во время войны, чтобы послевоенное время не стало слишком быстро предвоенным, всё ещё актуальна.
   Чтобы не расслаблялись и не отвлекались на свои соображения и домыслы, все отчёты, указания, дополнения, короткие, но достаточно жаркие обсуждения шли вперемешку, каждый раз затрагивая сразу несколько ведомств.
   Среди прочего внешне незначительно прошёл приказ по Военному Ведомству о полной ликвидации спецвойск с лишением контингента наград и званий... дальше сами. Часть контингента заберёт Ведомство Крови, часть - Политуправление... Сами отсортируйте и согласуйте...
   Ведомство Юстиции... да, лишённые статуса самостоятельности по суду могут подать на пересмотр дела в индивидуальном порядке...
   Нет, шахты остаются в прежнем режиме... Оформляйте как приговорённых к смертной казни...
   Да, восстанавливаем... без уточнения способа, но по тем же статьям... исчезновение и несуществование сохраняются... сами согласуйте...
   Изменения в уставах... Дополнения и уточнения... Армейцы, упорядочить звания... и соотнести их с должностями во вспомогательных войсках... Подсобник - подрядовой, работник - рядовой, старший полудюжины и дюжины - аттестованный рядовой, старшина - сержант? Да, от младшего и до старшего... Тем более на сегодняшний день это, в основном, восстановленные. Экономисты... практически без изменений, старшие не дюжин, а бригад... так это... сами решайте...
   Категории самостоятельности и полноправности... соедините с дееспособностью... И с правами разберитесь... да, по категориям... права крови, экономические, политические... да, ну, смотрите...
   И среди прочего указ, не менее глобальный: переименование Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента в Ведомство Учёта Населения. Да, всего, без исключений. Всем ведомствам передать копии карточек личного и подконтрольного состава в старое ведомство с новым названием. Сроки... по мере готовности. Важна не скорость, а точность и всеобъемлемость, но не затягивайте... Да, с учётом всего вышесказанного.... Главы ведомств поёжились, но... Ну хоть не требуют представить к концу совещания. Уже легче. И интересно: к Храму и Политуправлению это тоже относится? Но это их проблемы...
   В бодром темпе, хорошим аллюром, машистой рысью, но не безоглядным галопом... И на всё про всё... да, как хотите, но во второй день четвёртой декады - он же первый послепраздничный - всё и все должны быть готовы...
  

* * *

  

Весна

1 день 4 декады

Весеннее солнцестояние, Весенний праздник.

   Ургайя
   Весенний праздник - один из четырёх главных праздников ургоров, Праздник Пробуждения Небесного Огня, праздник надежд и предвкушений.
   Война - войной, а... вот именно! Отдать положенное Огню, попросить Его о защите... Храмы заполнены молящимися, в домах убирают всё зимнее и готовят летнее. В тыловых гарнизонах готовятся к гарнизонным парадам и фейерверкам, на фронте тоже готовятся, но к усиленной обороне, чтобы "таракашки гадостные", не сунулись испортить праздник.
  
   Фронт
   Предпраздничная декада выдалась уж очень хлопотной, и Гаору мучительно хотелось спать. Вообще-то спать в строю с открытыми глазами он научился ещё в училище, но это хорошо рядовым и во второй шеренге, а когда ты стоишь на правом фланге и не по росту, а по должности... И, чтобы не заснуть, стоял как ещё Сержант - аггел траханый, уж теперь-то можешь называть его по имени Яшеном Юрдом или по крови дядей - учил, держа лицо невозмутимо неподвижным, и перебирал в памяти события этой декады.
   С говорливым пленным вышло неожиданно быстро. С аэродрома свистнули-прокурлыкали, что выезжает офицерская машина, дорога подготовлена, ну и... дерево перед машиной, дура, ну да, в мундире при оружии, но девка, поселковые сразу опознали стерву, любительницу по детям стрелять, еле удержал, чтоб сразу в болоте не утопили, а дали допросить сначала, ну, и объяснил, что ей всё равно мало не будет, о болоте мечтать станет, вылезла посмотреть, ну и повыл волком у неё за спиной, дура не подумала, что волки по воде не шлёпают, ну и сработало, сама шарахнулась и упала, скрутили элементарно, дерево на место поставили, из багажника всё выгребли, сам за руль сел и разогнал, чтоб подальше от засады "не справилась с управлением", не в первый раз уже, и рассчитал хорошо, и влетел точно в чарусу, да поздно дверцу открыл, не сам выплыл, хорошо, поселковых с собой взял и вовремя из машины вытолкал, вот с берега и подстраховали, вытащили за шиворот и волосы, нахлебаться успел так, что не у горла, у глаз булькало, потом на берегу на карачках стоял, выворачивался, хуже, чем от пойла-зелёнки, нет, когда проморгался, высыпал Болотному Хозяину все сигареты из пачки, поблагодарил, поселковые от себя ещё по браслетику из рябиновых ягод для кикимор-болотниц, дочек Хозяина кинули, все подношения сразу в глубину ушли, приняли там, значит, благодарность, а, значит, и дальше позволят свои дела в его владениях делать. Девку в её же авизент из багажника завернули, слегка по затылку тюкнули, чтоб не верещала и дорогу не подсматривала, это Четырок мастерски сработал, умеет малец, хорошо выучили, и сразу к тихушнику в его землянку, как ввалились - Гаор еле сдержал ухмылку - так и положили перед ним, Ласт предъявил снятые из-под мундира сумку с пакетом и нательный знак на шнурке, тихушник аж в лице переменился, когда увидел... Ну да, послали за курочкой, а притащили быка, мяса много, а в котел не помещается, х-ха три раза...
   Тихушник сначала всех выгнал, оставив только Ласта, как знающего согайнский, и Четырка, как умеющего допрашивать, ну, понятно, что не вопросы задавать, а воздействовать, чтоб допрашиваемый не отмалчивался и не врал. Потом и их выставил, велев всем убираться в своё подразделение и молчать. Ну, это понятно, чтобы не видели, кто за ней приехал и куда увезли, а нам этого и не надо, меньше знаешь - дольше живёшь. Только успел у Мезени кружку травяного настоя, чтоб горло не саднило, выпить, как прислали за ним. Опять туда же. Прибежал, доложил, получил сигареты и плитки шоколада по числу участников, а других наградных особым вспомогательным не положено, и приказ сесть и написать отчёт, по событиям и действиям, с указанием имён участников и - вот это новость! - прозвищ поселковых помощников. Не удержался, показал удивление. И получил. По морде и объяснение.
   - Дурак! Все мозги в болото выблевал? Как я без отчёта поощрение на них выдам?!
   Ну, сел, написал, кого знал, тех указал, а остальных просто перечислил. Получил на них армейские сухпаи, что тоже не плохо: какая-никакая, а еда. Отнёс, отдал всё Большаку, тот уже сам разберётся, что кому и куда, и лёг. Вроде только глаза закрыл, опять дёрнули. Уже к полковнику. А там и начштаба, и опять же тихушник. Вот, в самом деле, вездесущий, аггелов ему и погорячее.
   Новый приказ. "Чтоб ни один самолёт не взлетел, но никого из наших чтоб и близко не было!" И по срокам: за сутки до праздника, на праздник, а там на сколько хватит. Ага-ага, как же, как же. Ну, надо, значит, надо. Та ещё гонка с нервотрёпкой пошла. Все другие работы на Карько скинул и сел карту чертить, свою и по-своему. Потом по болоту взад-вперёд бегал. Нет, сухпаи вовремя и по делу пришлись. Без них поселковые вполне могли его послать... ко всем аггелам и к Болотному Хозяину, а так согласились помочь. И не просто указать, где и что сделать, а сами делали. Ну да, мы-то все другие, дреговичей раз-два и обчёлся, начнём сами ковыряться - только напортим, а надо обратный ход сохранить, но сделали. Пустили на аэродром воду, и не поверху, а чтоб снизу подтапливала, на малый зыбун. Как раз самолёты на брюхо лягут, а таракашкам гадостным, ктырям паскудным, где по пояс, а где и по грудь будет. Повозились, покорячились, но... сделали! Быстрый даже сфоткал, что получилось. И только добрели, доложились и рухнули... "Чтоб на праздничном смотре все были как положено!"
   Ну, как положено, значит, сделаем. Тем более в этом, как говаривал Туал, да будет Огонь милостив к нему, ничего "концептуально нового" ни для него, ни для других уже нет. Вымылись - хорошо, что от полкового передвижного душа не зависим, свою баньку ещё когда сварганили подальше от чужих глаз, и в очередь, но воды и дров на всех хватило, а о мыле и свежем белье Большак позаботился - и почистились, усы, бороды и волосы подровняли и вот стоим в строю, слушаем поздравление Главы, в котором опять же ничего "концептуально нового" - вот же привязалась фразочка, но уж очень точная, и как сама по себе выскакивает, её уже за ним повторять стали - быть не может. Он по училищу ещё помнит, что каждый год одно и то же... стоп! Этого раньше не было. Это что ещё за новости?!
   Эрлинг, зорко наблюдавший за реакцией лохмачей, еле заметно усмехнулся. Так, Рыжий, похоже, проснулся и стал слушать. Остальные... слушают, не вникая, а вот... да, Ласт, ну, этот уже догадывается, Быстрый и Четырок в недоумении. Ну-ну, самое интересное впереди.
   Замкомполка по строевой закончил читать поздравление Главы и провозгласил положенную здравицу. Строй явно бездумно повторил её достаточно дружным ором. Вперёд выступил полковой храмовник. Строй так же дружно и уже вполне привычно опустился на одно колено и, вторя храмовнику, пропел речитативом положенную молитву Небесному Огню. Пока всё было как обычно.
   Но после молитвы строй не распустили, только разрешив встать "вольно". Это что... продолжение следует? Гаор ещё раз проморгался, собрал и распустил, сохраняя стойку, мышцы и приготовился. К чему? А хрен их знает, начальников грёбанных, аггелами траханных, какую пакость они сейчас учудят. Чтоб и в праздник жизнь мёдом не казалась.
   С мягким рокотом подъехали скрывавшиеся до этого за деревьями два маленьких кунга. Второй... да, обычная автолавка. Им-то чего здесь понадобилось? У особых вспомогательных монеток нет, не положено нам финансовое обеспечение. А первый... похоже на автолавку, но другое. Ну, постоим, послушаем, посмотрим. Чиниться им явно не надо, новенькие и чистенькие.
   Автолавка осталась стоять закрытой, а из...это что же такое?! Боковая стенка поднята, а там... столы и шкафы. Столы письменные. Канцелярия?! Ну, ни хрена себе, аггелы головнями траханные! Полковник в общевойсковом... Подошёл к нашим, козырнул, поговорили... Ага, тихушник кивает, а из канцелярии выносят и расставляют столы... на них бумаги... Гаор даже прищурился, вглядываясь. Похоже, ведомости, а это... в таких коробках обычно знаки различия, погоны и прочее для рядового и сержантского состава. Это что же такое происходит?!
   Приезжий полковник вернулся к столам, открыл свою папку и начал читать. Приказ по армии.
   На этот раз Гаор слушал очень внимательно. Сна, как говорится, ни в одном глазу не осталось. И это что ж получается? Их приравняли... подсобник теперь подрядовой... Аггелов в глотки, не было раньше такого звания! Ну, работники - рядовые, это понятно, старшие дюжин - аттестованные рядовые, тоже дельно, старшины - сержантский состав... ну ага, мы теперь с погонами и шевронами, подрядовым - погоны гладкие с окантовкой, а остальным как было, теперь и те столы понятны, сразу и выдадут, сразу и нашьём, а автолавка зачем... а ни хрена себе! Финансовое обеспечение по общим нормам!
   Эрлинг с удовольствием наблюдал за переминающимися - не привыкли подолгу в строю - лохмачами и живым интересом на лицах Рыжего, Быстрого и Четырка, ну да, эти-то понимают, вон уже на автолавку коситься стали.
   Вызывали по должности и полным именем в порядке присвоения, начиная с подсобников. Зачитывали приказ о присвоении общеармейского регистрационного номера и звания, вручали треугольный жетон на шнурке для ношения на груди и погоны. Погоны обычные полевые под цвет формы, а поперечные полосы и окантовка на погонах оранжевые по цвету петлиц, так что? Особые вспомогательные теперь как свой род войск? Ну, начальству виднее, а ни пуля, ни осколок цветов не различают, им по хрену кого убивать да уродовать. Так, работники - рядовые, погон общевойсковой, старшие полудюжин - аттестованный рядовой и нарукавная нашивка, старшие дюжин - тоже аттестованный, но нашивок две... Что-о-о?!
   - Старший дюжины Торр Ард. Восстановлено звание рядового спецвойск, присвоено звание аттестованного рядового...
   Это... это же... И Быстрому его звание аттестованного рядового восстановили и его же заново присвоили и... это же... пакет с наградами за ту войну?!
   Гаор ещё держал стойку, но вот за лицом уже не следил. Его - старшину, то есть командира всей роты, вызвали последним. По старинному войсковому обычаю, что в атаку и за наказанием предводитель идёт первым, а за наградой - после всех. Сначала накорми и награди нижестоящих, они - основа войска. Воины без предводителя - толпа, разбегутся, спасая себя, или полягут бесполезно. Но предводитель без воинов - обречён, одиночка-неудачник.
   Прозвучало его, казалось бы, напрочь забытое имя, и он вышел из строя. Нашивки старшины, шевроны старшего сержанта, погоны, неожиданно увесистый пакет с его наградами - это что же, они, споротые с его парадной формы в тот проклятый день, так и лежали все годы в архиве Ведомства Юстиции или ещё где-то - регистрационный жетон - а номер новый - и уставные слова поздравления и благодарности.
   В строй Гаор вернулся на негнущихся ногах и близкий к обмороку, как после контузии. Ну, теперь-то уж всё?
   Но нет. Строй распустили, приказав привести себя в надлежащий вид. И уже по одному к другому столу, называешь должность звание и полное имя, ставишь в ведомости... да, вот здесь... крестик... и получаешь несколько... да не фишек, а монеток... ну да, гемы и сотки...
   Как-то незаметно закрылась и уехала канцелярия и ушло начальство. А вот автолавка открылась. И Гаора закрутило в водовороте вопросов, объяснений и советов, что куда и как пришивать, на что и сколько потратить... Сам он, не удержался, сразу, не раздумывая, хапнул бутылку пива, выпил залпом и... и понесло бы его по кочкам и оврагам, но в сумятицу вмешались Большак и Карько, наведя маломальский порядок.
   Гаор сам не понял, как он оказался в своей землянке на нарах, и уже проваливаясь в черноту сна, услышал:
   - Спи, давай, а то наворотишь делов.
   Всё дальнейшее было уже без него.
  
   Аргат
   Отзвонили колокола Храма, отгремел достаточно скромный по военному времени праздничный фейерверк, и город затих, погрузившись в светомаскировочную темноту. Спасибо Огню, обошлось без налётов, но война не закончена, хотя... нет, об этом не надо...
   И сегодня во всех - почти без исключения - застольях поднимали молчаливый тост: за погибших. Да будет им тепло и светло за Огненной чертой, да будет Огонь справедлив к ним...
   ...
   Моорна еле успела добежать до дома и открывала дверь своей квартиры под сигнал наручных часов о наступлении комендантского часа. С последним писком, она захлопнула за собой дверь, дважды повернула шпенёк, выдвигая дверной засов, и перевела дыхание. Успела! Теперь... теперь по порядку.
   Проверить светомаскировку.
   Включить свет: сегодня в честь праздника дают полный накал и на всю ночь до рассвета.
   Переодеться.
   Подготовить стол, чашу для возжиганий и... Моорна переставила чашу и фотографии так, чтобы священный огонь освещал только дорогих и важных ей людей, живых и мёртвых. Вот так, да фотографию брата она не убрала - кровь есть кровь, но он остаётся даже не во втором, а в третьем ряду. Она не желает ему ни смерти, ни болезни, ни других неприятностей, он просто... почти чужой, более чужой чем друзья и единокровные сёстры-бастарды.
   Прочитав все положенные молитвы и ещё одну отдельную для Него, но, правда, намекнули, что, возможно, ему вернут его имя, и тогда... предки не зря учили не бежать впереди кочевья, рискуя нарваться на вражескую засаду. Не опережай свою тень. Вот так!
   Моорна быстро всё убрала и, поглядев на часы, ахнула. До её дежурства в госпитале осталось совсем ничего. Надо поспать хотя бы эти два с небольшим периода...
   ...
   Спать совсем не хотелось, и Седой - да, надо заново привыкать к имени, но имя для "верхних", а здесь со "своими", как ему когда-то объяснили, братьями по судьбе он останется своим, Седым и никак иначе - взял сигареты и, накинув куртку, пошёл в прогулочный дворик.
   У бочки с песком две почти сливающиеся с темнотой тени и негромкий воркующий смех. Появление Седого спугнуло парочку, и они со смехом убежали. Ну да, теперь это только для смеха, "прежнего прижима куда как нет". Он достал сигареты и, сев у бочки, закурил. Сигареты сегодня выдали дополнительным праздничным пайком и классом выше обычных.
   Ну что, Яунтер Крайгон, надо же, даже звание присвоили, лейтенант Экономического ведомства. Ну да, боец Трудового Фронта, и так далее... Парни получили аттестованных рядовых с обещанием скорого повышения, как только закончат с изделием. Всем дали звания - это хорошо. А в остальном... Ну, паёк побольше, финансовое обеспечение не фишками, а гемами, надо думать и ассортимент в рабском - он усмехнулся - ларьке расширится. Ну, а дальше? Работаем и работаем по-прежнему. Во всяком случае, до конца войны. Будем надеяться, что победного. И что после победы не отыграют назад. Пережить всё повторно будет очень обидно...
   ...
   В Королевской Долине тишина. Ни один дворец не расщедрился даже на символический фейерверк и на даже ограниченное кругом семьи праздничное застолье. Сугубо формальные молебны в дворцовых храмах и всё. Им - наследникам свергнутых династий - нечего праздновать и не о чем просить Огонь. Они проиграли и на этот раз окончательно. Да, они внимательно прослушали поздравление Главы, проповедь Хранителя Священного Огня и проповедь храмовника, нет, не родового, а присланного из Храма с предписанием прочесть две службы: в дворцовом храме для членов семьи и отдельно во дворе для всех обитателей. Разумеется, никаких эксцессов, нежелательных и недопустимых возгласов и телодвижений. Обычный, даже обыденный ужин - единственная вольность - и отход ко сну.
   Голован прошёлся по ночным постам у спален Первого и Второго Старых и Первого, а теперь единственного Молодого, по круглосуточным службам и, наконец, вошёл в свою комнату. Не глядя на сидевшую на его кровати Первушку, стал раздеваться. Она молча ждала.
   Оставшись в белье, Голован убрал брюки и полуботинки в шкаф, достал полотенце, мыло и мочалку и ушёл в душевую. Там было уже пусто, тихо и чисто: дневная смена из всех трёх спален уже вымылась и легла, уборщицы из третьей спальни навели порядок и тоже ушли спать. Голован скинул бельё в ящик для грязного и с наслаждением приступил к обряду вечернего омовения. Почему так значительно: обряд, омовение? Это же просто душ, гигиеническая процедура, не больше. Ну, и традиция для ургоров, а он... да, он внук грозной Змеюги, чистокровной ургорки из рода Ардинайлов, но его отец и мать - полукровки от купленных лохмачей, и он не может и не хочет вспоминать кто из родителей, а может, и дедов, научил его этой фразе на странном булькающем языке: "Вода, вода, обмой меня, унеси горести прошлые, принеси радости будущие". Наверное, всё-таки дед - он же помнит одного из них, светлобородого и синеглазого, потому что не только знает, но и понимает эти слова и вечером, даже ночью, в одиночестве под сильными тёплыми струями проговаривает их, даже не шёпотом, а беззвучно, просит помощи и защиты. Раньше это всегда помогало. Поможет и сейчас. И в будущем.
   ...
   Весна
   4 декада
   2 день
  
   Ургайя
   Первый послепраздничный день внешне выглядел тихим и даже как бы несколько заторможенным. Как и любой послепраздничный. А после прозвучавших вчера из всех рупоров поздравительной речи Главы, проповеди Хранителя Священного Огня и Указа об изменении статуса всех тех, отдающих свои силы, здоровье и жизни на защиту Ургайи, ставшей отныне единой семьёй, население пребывало в лёгком обалдении.
   Постановления, указания и предписания по ведомствам, разумеется, в общедоступное вещание не пошли, но были уже готовы и легли на столы глав ведомств, начальников подразделений, отделений, отделов, секторов и групп уже в первые пять долей рабочего дня. Зазвонили внутренние телефоны, забегали посыльные и курьеры, застучали пишущие машинки и заскрипели перья.
   Ведомство Учёта... Переименование ведомства - это всегда процесс и длится он не декаду, а сезоны, а то и годы. Но им дали декаду. На полную переделку документации, перестановки персонала и оборудования, вплоть до - опять же - внутреннего ремонта. Новые названия официально с первого дня пятой декады, но... и вот именно... и немедленно... и полным аллюром...
   Учёт Несамостоятельно Контингента сделали отделением Ведомства Учёта Населения. Новые бланки уже лежали в сейфах и по кодовому телефонному звонку извлеклись для заполнения и рассылки.
   Первый бланк:

ИЗВЕЩЕНИЕ

   Кто: Ведомство Учёта Населения
   Отделение учёта Несамостоятельного Контингента
   Кому:....................................................................................(полное имя индивидуального опекуна)
   Ведомство Учёта Населения извещает Вас, что находившиеся под Вашей персональной опекой и переданные Вами государству в счёт патриотического долга особи мужского пола (N и полное прозвище)
   ........................................................................................................................................................................................................признаны достойными статуса самостоятельного существования и выводятся из-под опеки.
   Их данные изъяты из списков отделения учёта Несамостоятельного Контингента и в соответствии с Указом Главы Ургайи N............ от................. переданы в отделение учёта контингента Военного Ведомства.
   Государство благодарит Вас за ревностное исполнение Вами патриотического долга.
   Дата
   Подпись Главы Регионального ВУН.........................
   Печать
   И второй:

ИЗВЕЩЕНИЕ

   Кто: Ведомство Учёта Населения
   Отделение учёта Несамостоятельного Контингента
   Кому: Управляющему посёлка N......................
   Ведомство Учёта Населения извещает Вас, что особи мужского пола (N и полное прозвище)
   ...................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................признаны достойными статуса самостоятельного существования и выводятся из-под опеки.
   Данные вышеуказанных особей изъяты из списков отделения учёта Несамостоятельного Контингента и в соответствии с Указом Главы Ургайи N............ от................. переданы в отделение учёта контингента Военного Ведомства.
   Дата
   Подпись Главы регионального ВУН.....................
   Печать
   А уж где армия, а где Трудовой Фронт, это пусть Военное Ведомство с Экономическим сами разбираются. Но результаты, то есть списки должны предоставить в ВУН в указанное время и в положенной форме.
   Так что работы всем хватило. Всем ведомствам, их отделениям, отделам, секторам, группам, служащим и сотрудникам. Хорошо ещё, что благодаря личным, семейным и родовым связям, удалось кое-что узнать заранее и кое-как подготовиться. Да хотя бы сколотить новые картотечные ящики, переставить столы и написать инструкции для только что набранных канцеляристок.
  
   Аргат
   Орртен
   Послепраздничный день - обычный, даже обыденный. Нерушимый распорядок, тишина и покой во дворце, саду и службах. Любой день важен своим завершением. Яржанг Юрденал ещё ребёнком приучил себя завершать его записью в личном дневнике. Без пропусков даже при ранениях или болезнях. И сегодня "отбыв" положенный по распорядку период в гостиной с бокалом вина под приятную слегка расслабляющую музыку, он прошёл в свой кабинет, чтобы записать сегодняшние события. Тем более, что вчерашний вечер не сильно, но неприятно выбился из графика.
   Вечерний праздничный ужин в "генеральском кружке" начался с опозданием. Видите ли, старым пердунам понадобилось свозить внуков и правнуков на традиционный детский бал. Как будто нет ни гувернёров, ни другой обслуги. Тоже... важнейшее событие. Так что за стол сели позже положенного, а сидели, как обычно, вот и весь распорядок нарушен. И чему радовались? Что боковые, давно отделившиеся "ветки" родовых деревьев приживляют обратно к основному стволу? И не понимают, что этим распыляют, дробят родовое и нажитое, так как по новым законам Крови - ох, высказался бы об этом, но приказы не обсуждаются, а Указ Главы и одобренный им закон выше любого обычая - бастарды и законные равны, и нужно готовиться, что и дочерей в доле наследования приравняют к сыновьям. Вот и вчерашняя запись сделана слишком невнятной. Нет, сегодня он сделает как надо, как положено.
   Итак, пишем. Кратко и чётко, без соплей, слюней и прочей беллетристики. Потому что день при всей его обыденности оказался непростым. Начиная с самого утра.
   Уже утром, входя в положенное время в свой кабинет для прочтения свежей почты, привычно скудной почты, и уже возле стола краем глаза заметил, что полка с портретами родичей изменилась. Что за своеволие?! Кто посмел?! Как Таур позволил?! Развернулся, не обратив внимания на ставший в последнее время привычным укол боли под левой лопаткой при резком движении, подошёл ближе и увидел. Фотография Гарвингжайгла в парадном университетском мундире отодвинута, а на её месте стоит другая. Тоже давняя и знакомая. Старший сержант. В парадной общевойсковой форме. Со всеми медалями, нашивками и значками. И... да, аггелы в Тарктаре, теперь по новым законам Крови, этот... бастард-полукровка - его старший сын и наследник по праву старшинства. Но... нет, надо проверить.
   Он отвернулся от камина и подошёл к столу. Не садясь, взял свежий номер "Кокарды". Вкладыш о присвоении званий... Вот оно! "Восстановленные в звании" Список недлинный. Офицеров... нет, сержантский состав... да, есть. Гаор Юрд, восстановлено - старший сержант, присвоено - старший сержант. Тогдашний потолок, а по новым законам - только ступенька. Возможны... комбинации. Наследником его делать нельзя, не бывает клеймёных наследников, но можно и нужно обдумать. Но пусть сначала выживет.
   Оперативность Таура иногда даже удивляла его. И проверяя не столько Таура, как себя, он в нарушение распорядка покинул кабинет и прошёл в зал Родового Огня. И, к своему удивлению, застал там Гарвингжайгла. Рассматривающего фреску с родовым древом Юрденалов.
   - Что ты здесь делаешь?
   - Доброе утро, отец, - Гарвингжайгл говорил, не оборачиваюсь. - Любуюсь. У меня снова есть брат. Старший. Которому надлежит заботиться обо мне. И которому я обязан оказывать почтение. Но он клеймёный, а значит, почтение ему не положено, а вот забота о младшем и законном пожизненная, со всем тщанием и усердием. Клеймёный старший брат-бастард. Старая добрая традиция старого рода, - и подчёркнуто деловым тоном. - Будешь откупать его сейчас или дождёшься конца войны? Лучше сейчас, а то вдруг подохнет. Без пользы.
   - Замолчи и иди к себе, - сдержанно приказал он.
   Щенок подчинился и ушёл, так и не посмотрев на него. А он остался стоять, рассматривая восстановленный Тауром побег родового древа. Да, в чём-то щенок прав. Участь солдата, даже в звании сержанта, тем более сержанта, непредсказуема. В ту войну Огонь позволил бастарду уцелеть, но терпение и милость Огня не безграничны. Да, положение у него совсем не прежнее, и лёгкого, нет, простого решения не просматривается. Два сына. Один - недееспособен финансово и необратимо ущербен, а другой - клеймён. Нужен третий. Который и станет наследником и продолжателем рода. Это надо обдумать, решить и приступить к исполнению. Чтобы успеть до конца войны, чтобы волчонок - он усмехнулся - нет, уже волк, вернувшись, занял уже готовое место в родовом строю.
   Он вернулся в свой кабинет, и день продолжился в соответствии с распорядком. Тауру он, разумеется, ничего не высказал: ни порицания, ни поощрения. Каждый на своём, предписанном ему иерархией, функционалом, обычаем, законом и приказом, рабочем, служебном или родовом месте выполняет положенные на этом месте функции. Не больше и не меньше. Но проверил свою подборку "Ветерана". Да, Таур восстановил и те номера со статьями волчонка. Будто ничего и не было. И мысль о необходимости третьего сына Яржанг Юрденал отодвинул пока в сторону. Для дальнейшего кропотливого обсуждения. С кем? Да с самим собой, конечно. Любой друг - это потенциальный враг, и потому рассчитывай только на себя.
   Яржанг Юрденал прежде, чем закрыть и запереть в отведённый для этого ящик тетрадь с дневником, перечитал сегодняшнюю запись. Да, всё правильно. И, пока нет официального приказа, то решение о ликвидации спецвойск остаётся наполовину слухом, о котором всерьёз говорить незачем. Конечно, приказы не обсуждаются, но... обидно. Стоп - остановил он сам себя - ещё возможны варианты. Не спеши выполнять не отданный приказ. А то окажешься виновником.
  

* * *

  
   4 декада 5 день
  
   К середине декады гонка не то, чтобы прекратилась, а вошла в спокойное даже рутинное русло. Где-то прибыло где-то убыло, а в целом... война-войной, а канцелярия с бухгалтерией работают в чуть более напряжённом, но становящемся привычном режиме.
  
   Дамхар
   Усадьба капитана Корранта
   Извещения, предписания и прочие, доставляемые курьером и вручаемые под расписку, официальные бумаги всегда не к добру.
   Ридург Коррант сидел в своём кабинете за письменным столом, на котором перед ним лежали два официальных бланка, доставленных только что курьером из регионального отделения по учёту несамостоятельного контингента Ведомства Учёта Населения. Надо же - на каждого. Отдельно на Рыжего, отдельно на Сизаря. Так сказать, для вразумления, чтобы прочувствовал. И в нарушение экономии ресурсов. Интересно, по посёлкам тоже на каждого отдельно или списком? Надо будет поспрашивать при случае. Заодно выяснится и убыль, потому что закон обратной силы не имеет, а, значит, менять статус и присылать извещения будут только на живых.
   И даже злости не было. Ведь к этому всё и шло. Догадывался и не верил своей догадке. Вот и громыхнуло. Ну, что на возвращение Рыжего и Сизаря с самого начала не рассчитывал - это да. Отобранное, даже отданное добровольно и в счёт патриотического долга, не возвращают. Давно известно и многократно проверено на практике поколениями ургоров. И обещания компенсации - это всегда только обещания. Это всё... не пустяки, но терпимо, хозяйство в принципе переналажено и функционирует нормально. Важно другое. Это - он с отвращением, но внимательно перечитал не сами извещения, а их заголовки - только начало, нет, новая стадия давно идущего и до сих пор остававшегося скрытым процесса. Единство... х-ха! Союз всадника с лошадью. Сначала ты меня повози, а потом я на тебе поезжу. Кого-то поднимут, кого-то опустят, но станем мы - все, без исключения - вровень. Перед властью, как перед Огнём. И Огонь - он там, за Огненной же Чертой, а власть - она здесь, глядит на тебя в упор и... стоп! Уймись, не при на танк с прадедовским ножом. Броню не пробьёшь, а танк проедет по тебе, даже не заметив.
   Ладно, с этим ясно. А вот что будет дальше? Тоже более-менее. До конца войны будут осваивать и зачищать мелкие нестыковки и заусеницы в армии и Трудовом Фронте. Так сказать, приучать и приучаться. А вот потом...
   Коррант снова вздохнул и, отодвинув бланки, взялся за текущие дела.
   В дверь слегка поскреблись.
   - Входи, Нянька, - сказал, не поднимая головы, Коррант
   Нянька вошла, плотно и бесшумно прикрыла за собой дверь и подошла к столу.
   - Да, читай, - Коррант по-прежнему не глядел на неё, углубившись в свои ведомости.
   - И как понимать? - после недолгого молчания разжала губы Нянька.
   - Они живы, но не вернутся, останутся в армии. На мёртвых извещений не будет. Так всем и передай.
   Нянька кивнула, но не ушла, осталась стоять.
   - Ну, - поторопил её Коррант, уже догадываясь о следующем вопросе, но добиваясь, чтобы именно она сама его озвучила. Потому что формулировка вопроса определяет и ответ.
   - А кончится война, тогда что? - спросила Нянька.
   - Пусть она сначала кончится, - усмехнулся Коррант. - И хорошо бы, чтоб нашей победой.
   - Побеждённым всем плохо будет, - вздохнула Нянька.
   Коррант быстро вскинул на неё глаза и тут же опять демонстративно углубился в бумаги.
   Нянька вдруг легко, почти неощутимо погладила его по голове и бесшумно вышла. Коррант закрыл лицо ладонями и посидел так неподвижно долей пять, не меньше. Это язык ургоров, столь древний, что ему не надо учиться, его познают ещё в утробе матери. Женщина гладит по голове сына или брата, того, кто ей близок и дорог, и кого она обещает защищать. К возлюбленному и мужу прикасаются иначе. У... поселковых немного по-другому, но тоже... всегда понятно. И что бы и как бы ни было, в его усадьбе, с его семьёй всё будет в порядке. Нянька обещала помощь и защиту. Ей он верит.
  
   Аргат
   Ведомство Учёта Населения.
  
   Во двор Ведомства Учёта Населения медленно въезжала кавалькада армейских машин: офицерских "коробочек" и автобусов для перевозки личного состава. Радиаторы и борта машин украшали эмблемы военных училищ.
   Глава отделения по учёту несамостоятельного контингента наблюдал за действом из окна своего кабинета. Предстоящее... мероприятие было и привычным, и новым. Переклёпка ошейников - стандартная рутинная операция. И персонал, и инструментарий для этого готов, и процедура давно отработана в деталях. И проблема не в количестве... обрабатываемых особей, и не в их возрасте, а в том, что процесс останется незавершённым. Второй стадии - заклёпки нового ошейника - не будет. Вот именно. Новых ошейников с теми же номерами даже нет. Не заказаны. А стационарные - первичные для взрослых - переданы списком вместе с инструментарием при соблюдении всех надлежащих формальностей в Ведомство Юстиции, поскольку клеймение теперь только по их приговору, а безномерные всех размеров, заготовленные для Королевской Долины, и взрослые номерные для переклёпки также списком переданы Ведомству Политического Управления. Им-то зачем? А это уже не наше дело, нас ни то, ни это ведомства не касаются. И даже часть персонала, работавших по этому направлению, переведена туда же. А другое ведомство - это как Заморская территория. Знаем, что существует, но что там и как... нас не касается. Нам же лучше. Сброшенный вьюк - коню облегчение. Вот-вот.
   Суета во дворе тем временем закончилась построением. И достаточно стройная колонна потянулась на вход. Процесс неостановим, и понимающие люди понимают, что он необратим. Не то что поворота, даже остановки не будет. И, как только подпишут мир с согайнами, начнётся следующая стадия. А к ней надо готовиться. И готовить персонал.
  
   Обычно переклёпкой детских ошейников занимались региональные отделения, чтобы не перегружать транспорт, и в Аргате эта процедура издавна проводилась в Королевской Долине, в родовых питомниках и дворцах. Так что подходящего помещения, тем более одновременно для двух сотен мальчишек, пока именовавшимися в сводках несовершеннолетними особями мужского пола - новомодным "лохматики" сотрудники Ведомства демонстративно пренебрегали, подчёркнуто используя даже в личных разговорах исключительно служебную терминологию - просто не было. К тому же ремонт с перестройкой и перепланировкой. Вот и пришлось всех сразу запустить в бывший зал сортировки контингента, а теперь совершенно пустой.
   "Контингент" вместе с сопровождающими выстроили по трём стенам периметра. У четвёртой с дверью уже во внутренние помещения поставили три рабочих комплекта. Конечно, надо бы пять - по количеству училищ, но сотрудников уже не хватает, и то для работы со списками пришлось посадить девчонок-канцеляристок, которые сами глазеют по сторонам с не меньшим интересом, чем лохматики. Правда, без страха, им-то бояться нечего. А малышня явно боится, некоторые уже тихо ревут.
   Вызывали по номерам, игнорируя представленные училищами списки, где перед номером стояли у всех имя и фамилия. И потому началась лёгкая неразбериха. Дядьки выдёргивали из строя названных, отводили к столу, стояли рядом, придерживая за плечи, чтобы не дёрнулись не вовремя, и отводили - многих уже плачущих за руку - обратно. То один, то другой строй оставался без обоих дядек, где сразу начинались разговоры. Лейтенанты - командиры курсов - хмурились и недовольно переглядывались, но не вмешивались. И не их территория, а, значит, и порядки здешние, и пока незачем. Дядьки, в общем, справляются. Вот штафирки - это штафирки и есть. И что толку в их форме, когда в простейшем деле такой бардак устроили!
   Воспитанник второго класса вспомогательного отделения Общевойскового Училища Вьюнок Найл - так и не изменили ему фамилию, оставили последний слог от фамилии последнего до мобилизации владельца, но Рыжий всё равно у него в личном деле записан отцом, этого у него теперь никто не отнимет! - старался держаться. Это остальным внове, а он через переклёпку уже проходил, ещё там, в "Орлином Гнезде" Королевской Долины. Да, неприятно, но не больно. Не очень больно. Можно и перетерпеть. Одноклассники, давно уже убедились, что Вьюнок если говорит, то, значит, знает, и потому слушали его, не возражая. Да и дядьки кивали, подтверждая. У них-то по две, а то и три переклёпки были, пока взрослый, уже не снимаемый, не надели.
   Когда прозвучал его номер, Вьюнок твёрдо вышел из строя и, почти печатая шаг, напряжённо держа спину, пошёл к крайнему справа освободившемуся столу. Дядька Жур шёл рядом молча, и молчание было одобрительным. Чёткий доклад презрительно кривящей губы девке - Вьюнок именно так мысленно назвал эту... в форме и знаки различия сержантские, а петлицы не армейские, штатские, так что ему на неё... вот так, по-армейски - жёсткий табурет, рука дядьки на плече - не давит, а поддерживает - и чужие злые руки на шее и горле, противное жужжание и отдающаяся во всём теле дрожь... Но это не больно, не очень больно... Он выдержит, это когда клеймят, тогда больно, там ещё можно... но тоже... он слышал, как Медицина спросила у Рыжего, чего у того шрам на губе, и он помнит ответ, да, тогда он ещё не звал Рыжего ни вотчимом, ни отцом, но это неважно, а Рыжий сказал, что прокусил на клеймении, чтобы не закричать, Рыжий клеймение выдержал, а это-то... тьфу и растереть, он выдержит, тьфу ему на них, с их зелёными петлицами, нет у них власти над ним, и радовать их своим криком и слезами он не будет...
   - Вот зверёныш, - прозвучал за спиной голос... этой, что с бумагами.
   - Такого пороть каждый день по три раза, и всегда будет за что, - со смешком ответил ей снимавший ошейник.
   Рука дядьки на плече помогла дойти до строя, не сбившись с шага.
   - Молодец, - сказал Жур, ставя его в строй.
   И командир курса одобрительно кивнул.
   Вьюнок прерывисто, но удержавшись от всхлипа, перевёл дыхание и гордо посмотрел на одноклассников. Быть всегда и во всём первым нелегко, но он старается. Как себя в начале поставишь, так потом этого и держись. И спасибо Рыжему, тьфу-ты, отцу, что научил и койку заправлять, и форму на ночь складывать, и... много чему ещё.
  
   Фронт
   Когда коню к подножной траве добавляют торбу с кормовым зерном, то это перед дальним походом. Дать-то дали, и немало, а, значит, и стребуют во много раз больше. Гаор это прочувствовал ещё в училище, когда назначение командиром отделения добавляет не столько довольствия и власти, сколько обязанностей и ответственности, а соответственно и хлопот, и взысканий. Так что ничего опять же "концептуально нового" в его жизни не произошло.
   В его землянку протянули телефонный провод, и теперь к дневальству по кухне и хозяйству добавилось дежурство на телефоне с - аггелов горячих им в глотку - записью телефонограмм, а, значит, нужен грамотный. А их... ну, больше, чем в начале было, ещё на сборном начали учить, но всё равно. Мало они грамотные. Читают по слогам, а пишут... Но и это не самое, а вот что состав поубавился... боевые невозвратные потери. И за каждого будто по сердцу полоснуло. Даже похоронить по-нашенски не дают, в общий костёр кладут. Налёты, обстрелы... а теперь, когда их уравняли и в обеспечение вошло оружие - подрядовым оставили только шанцевый, но разрешили трофейный холодняк, рядовым и выше - табельный холодняк и личный трофейный огнестрел, но не больше одной единицы, аттестованным рядовым - табельные однозарядные винтовки и любое трофейное, ну, а сержантскому составу - по общему Уставу. Так что за обеспечением теперь надо будет целую бригаду собирать. И в бой с непосредственным огневым контактом их будут пихать, а обученных у него... как в песне: "Я, да ты, да мы с тобой...". Он сам, Четырок и Быстрый. Ну Барсук ещё, всё-таки до мобилизации охотничал с ружьём. Рисковый у него был управляющий, что разрешал своё брать, да ещё и отдал старое будто сломанное. И сам Барсук - криушанин-лесовик, и не принятой, а по крови-утробе, так что... ну, на снайпера его Быстрый потихоньку натаскивает. С фоторужьём неплохо получается. Трофейные винтовки в тайнике хранятся, теперь их можно будет открыто до ума довести. И учить тоже в открытую.
   Первого - праздник же - ему дали не только отоспаться, но и отпраздновать в своём - да, аггелов вам всем в глотки, несмотря на возвращение имени, звания и наград, свои ему здесь, да, он стал лохмачом и им останется уже до конца - уже не просто дружеском, а братском кругу. Поблагодарили Набольших Матерей, Ветер - защитника воинского, что Мать-Воде братец молодший и, конечно, Золотого Князя, помянули поимённо всех не доживших... а второго еле успел отправить рабочие дюжины по местам, как дёрнули в штаб. Для внушения, накачки и ознакомления с изменениями в Уставе и прочем. Конечно, ротный - не тот уровень, но его рота Особая, наравне с полковой разведкой, и потому... ну, и так далее. Ну, трофейная служба теперь по-новому для всех. Вот и собрали командиров подразделений, чтобы всем сразу и одинаково. Косились на - Гаор усмехнулся - сержанта-лохмача, но ни один не вякнул. Великое дело - Устав. Сказано - исполняй! Но неплохая система теперь вырисовывается, для его роты - это точно. Но это пока побоку. А вот что пополнения дают всего четырёх подрядовых подсобников, вот это хреново. У него все дюжины теперь неполные. На этом остальных отпустили по своим частям, а его оставили. Для дополнительной накачки и задачи. В накачке ничего "концептуально нового" - тьфу ты, вот привязалось! - не было. Но чего-то странно тихушник на него смотрел. Но молчал, что более опасно открытого крика и ругани. И, наконец, задачу поставили.
   Вводная. Пятого ехать получать. Обеспечение на весь практически полк и пополнение тоже на полк. Так что целая колонна. И маршрут... странный. С заездом на точку под названием "Помойная яма".
   - Вот там четверых и получишь. А уже оттуда за всем остальным.
   М-да, интересное название. Это что за пополнение, если оно в помойке? И тихушник ухмыляется. Что за пакость готовится? Но приказано - выполнено! Колонна сформирована, сводная дюжина, чтоб и шофёры, и грузчики, и грамотные, а то всякое бывает, собрана. Офицеры в своих машинах, мы на грузовиках. Кому что на складах делать обговорено, у Большака с замом по обеспечению контакт давно налажен и отработан, всё, что на роту положено, получит до крошки и нитки. А теперь и до патрона. Но тут ему Четырок и Быстрый в подмогу. И Ласт, как самый грамотный, чтобы в ведомостях ни запинки, ни помарки. Это-то всё ладно, а вот пополнение... кого дадут из этой... помойки? Ну, поживём - увидим. Если доживём. День, как по заказу: пасмурный и тучи низкие, так что...
  
   Аргат
   Орртен
  
   Порядок установлен давно и неизменен ни при каких обстоятельствах. Городская почта складывается прислугой на специальный поднос в служебной прихожей и относится в кабинет в строго определённое время.
   Гарвингжайгл Юрденал просмотрел сегодняшнюю почту и недовольно скривился. Счета как всегда сразу забрал Таур? Всё, связанное с хозяйством, он докладывает сам и в своё предназначенное для этого время. И аггелы с ним и этой надоедливой дребеденью. И что осталось? "Кокарда", "Ветеран", какие-то рекламные листки каких-то благотворительных фондов "Поможем фронту" и прочая бодяга. Опять пусто! А ведь он ждёт. Ждёт стандартного армейского конверта со штампом военной цензуры и обратным адресом - набором цифр и именем Гаора Юрда. Ублюдку вернули статус и звание. И это ублюдок-полукровка теперь должен, нет, обязан написать в род с просьбой о прощении позора рабства и приёме в семью. Так положено, что изгнанный из рода за позорное деяние, возвращаясь, молит о прощении, вносит в род - Гарвингжайгл хищно ухмыльнулся - компенсацию, а рабство всегда было и останется позором. Так и должно быть. А этот... аггелов полукровка, как в ту войну ни разу, ни строчки, так думает и теперь отсидеться на фронте от семейных обязанностей. Ублюдок. И навечно ублюдком останется. Хоть и обвешается значками и медальками. Ни гема, ни сотки в родовую сокровищницу не внёс. Пять лет тогда воевал и вернулся как ушёл: с мешком табельного обеспечения. Даже не придурок, а полный дурак. Но другого... брата-защитника нет. Отец не захотел, а воля отца священна. И в чём-то - Гарвингжайгл скривил губы в злой усмешке - отец прав. Когда братья дружат, отцы недолго живут. Старая истина.
   Гарвингжайгл ещё раз переворошил почту, подровнял стопку - а то старик опять разорётся, как же он надоел своими придирками, но ничего, отцы властны, но не вечны - и понёс её в отцовский кабинет.
   Повезло: старик уже сидел за столом, разглядывая два пронзительно белых больших конверта, и не обратил внимания ни на вошедшего, ни на поставленный на угол стола поднос с почтой, ни на уход сына.
   Пришедшая по городской почте невысокая стопка осталась лежать на своём месте неразобранной. Потому что были эти два конверта. Другого формата и доставленные отдельно и по совсем другим линиям связи.
   Оба конверта пришли одновременно. Из Военного Ведомства со специальным посыльным с вручением лично в руки и под роспись, а из Офицерского Клуба с клубным вестовым, но тоже в руки и под роспись. И уже догадываясь о содержании, Яржанг Юрденал медлил, сидя за столом и разглядывая эти... приговоры. Он... боится? Струсил?! Он... Он - Юрденал! Он не получил это имя по факту рождения, он сам добился, сделал себя... сначала наследником, а потом главой рода. И он трусит?! Нет! Вскрыть и прочесть. И сделать выводы.
   Сначала армейский. Да, он этого ждал, но... посмотрим подробности. Но особых подробностей ему не сообщили. Только официальный даже не указ Главы, а приказ по Ведомству о ликвидации спецвойска как особого рода войск. Допустим, спецвойска оказались... недостаточно эффективны, но оставить кавалерию, которая в современной войне не только не эффективна, а полностью бесполезна... Глупо. И не рационально. Потакание... кто там сейчас генерал кавалерии? Но это потом. И, кстати, кавалерия весьма затратна. А спецвойска можно было бы вполне перевести на самообеспечение, и он их к этому готовил, но... А вот это - прямое издевательство! Лишение званий и наград! И без указания причин. Просто за факт службы в спецвойсках. Это...
   Он задохнулся от гнева и обиды. Но привычным усилием сдержал себя, пять долей посидел неподвижно, потом убрал извещение в соответствующую папку и взял второй конверт. Отправитель... Офицерский Клуб. И... новая пощёчина, издевательская оплеуха. Ему оставляют членство в Клубе, но лишают льгот по оплате членских взносов, предписывают для посещения Клуба общевойсковую офицерскую, но повседневную городскую форму без знаков различия и наград, разрешено оставить только значок выпускника Общевойскового Училища...
   Пришлось снова посидеть, сцепив зубы и пересиливая себя и свой гнев, а потом вернуться к первому конверту. Кажется, он упустил последние строчки мелким шрифтом в самом низу.
   Да, так и есть. Ему оставляют его награды, но исключительно для хранения в родовой сокровищнице - как... как сувениры, аггелы в Тарктаре! Снимают пенсионные выплаты за звание, награды и выслугу лет, оставляют общую по возрасту и только за ранения. Но это... это же совсем мелочь, он умел беречь себя и своё здоровье. И спецкурс оздоровления в Ведомстве Крови он прошёл до войны, успел, пока не ввели экономию ресурсов. Курс рассчитан на... это потом, проверим по выписке. А второго - уже ясно - ему не дадут. Мерзавцы, негодяи... А он... он бессилен! Это... это конец...
   Нет! Он - Юрденал, он не сдастся, он придумает... Строжайшая экономия, уволить лишнюю, ставшую лишней прислугу, и закрыть на консервацию... нет, это всё Тауру, пусть займётся этим немедленно, хотя выплаты сокращают... да, со следующего сезона, за этот уже поступили, спасибо, что обратно не требуют. И да, он один, но... надо дотянуть до конца войны и вернуть в Орртен волчонка, ставшего матёрым волком. Он кое-что знает о нравах и обычаях - Яржанг презрительно скривил губы - рабов, и раз волчонок там выжил, то, да, это доказательство его крови, волчьей крови Юрденалов. И займёмся проблемой наследника.
  
   "Помойная яма"
  
   В любом даже самом прочном, самом сплошном заборе всегда найдутся не дырки, так щели. Не пролезть, так подсмотреть. Ангур и Риарр как раз дежурили у такой, откуда просматривалась дорога от номерного шоссе к раздолбанной серыми кунгами площадке у их ворот. И когда на шоссе остановились две колонны: дальняя из армейских крытых грузовиков и офицерских "коробочек" и ближняя, но также вытянувшаяся вдоль забора в полуметке (-576 м) из двух больших серых кунгов, двух и тоже серых боевых машин, серой же офицерской "коробочки" на полудюжину седоков. И ещё на крайнем левом фланге... ни хрена себе, аггелы в Тарктаре, "кровянщики"! Ведомство Крови пожаловало аж на трёх машинах. Ангур, не дожидаясь дальнейшего, погнал Риарра за сержантом и Даргом. Кажется, всё. И закончилось, и начинается.
   Заволновались, услышав шум моторов, и остальные. Все понимали, что отсутствие построения с прослушиванием речи Главы и проповеди Главного Храмовника на праздник, а также доппайка в тот день, и невыдачей простых пайков уже трое суток означают... Ну да, похоже, их попросту сняли с довольствия, как... как уже списанных в отходы? Хреново, конечно, но всё к тому, что будет ещё хреновей.
   - Ликвидация с утилизацией?
   - Сразу постреляют или всё-таки сначала скажут: за что?
   - А тебе не по хрену?
   - Если постреляют, то ещё ничего. От пули смерть лёгкая.
   - А это смотря куда попадут.
   Дружно заржали, прикрывая гоготом всё плотнее охватывающий страх.
   Моторы частично стихли, частично перешли на холостой ход. Из-за забора в сильный мегафон рявкнули:
   - На полное построение!
   Полное - это с вещами. Так как все всё своё таскали на себе, то в палатки за карематами побежали немногие. А вот всё "трофейное" пришлось бросить. В норматив уложились, но встали не по росту, а уже сложившимися группами. Ну и дальше что?
   А дальше открылась с лязгом узкая боковая створка и последовал приказ выходить по одному. Проходили сквозь короткий двойной коридор из конвоиров в серой форме и строились уже на открытом пространстве под пулемётным прицелом боевых машин.
   Строй неопрятный. Обмундирование грязное, мятое, у многих порванное. И щетина у многих вылезла, потому что воды еле-еле для питья хватало, а всухую... ну их, правила и уставы, к аггелам, к Огню и небритым можно. И неровный. И потому, что встали опять по своим группам, и для проверки: если прикажут перестроиться по росту, то тогда ещё не конец.
   Не приказали. Прозвучало совсем другое.
   - На колени! Головы книзу!
   На оба?! Если бы скомандовали: "На колено!", то это на молитву, а на оба... так только перед казнью. Ну, Огонь, встречай нас, как жили, так и...
   Строй качнулся и стал ниже, замерев в позе безоговорочного подчинения и готовности принять свой приговор.
   И как из-под земли точно посередине между строем и машинами возникла чёрной тенью фигура... Храмовник?!
  
   На точку прибыли в точно назначенное время. "Помойная яма" оказалась лагерем... военнопленных? Забор, во всяком случае, тот самый, знакомый ещё по Дамхарским плотинам и центральному сборному. Но ворота глухие. И встретил их колонну рядовой в серой форме и белых крагах дорожной регулировки. Рядовой из Тихой Конторы - это весьма немалый чин. Остановились в указанном месте на параллельной дороге и получили разрешение выйти из машин, закурить и оправиться. Уже что-то. Сбегали по-быстрому за машины и встали перед ними неровным, потому как приказа не было, но плотным строем. Офицеры - зам по строевой, зам по обеспечению и тихушник стояли у своих машин и молча курили. От забора их колонну отгораживали, но не заслоняли - вот мастера! - машины Тихой Конторы и Ведомства Крови. Раскрыли ворота на одну створку и вышли... в разножку и выстроились не по росту... спецовики?! Аггелы в Тарктаре! Это что же такое Тихая Контора задумала?
   Гаор покосился на офицеров. Так, замы не в курсе, а тихушник... похоже, знал, но без деталей, смотрит с интересом, но без психа. Уже легче или как? А храмовник-то там откуда? И зачем?!
   Подъехали ещё две колонны. Тоже армейские, но заметно короче. Каждая из одного грузовика и "коробочки". Их поставили следом. "Вот и очередь", - усмехнулся Гаор. Интересно: запоздали, или так и было назначено?
  
   Громкий звучный, но не звонкий голос храмовника казалось, заполнил всё пространство от неба до земли и от лагерного забора до армейских машин, а, может, и за ними до самого горизонта. Древнее заклинание изгнания за мерзостные пред ликом Огня деяния, за которые даже смерть - слишком лёгкое наказание, ибо извергов даже Тарктар и Коргцит не принимают.
   Страшные слова падали на склонённые головы спецовиков, исключая саму мысль о неповиновении. Ибо слово Храма - это слово самого Огня.
   На обеих дорогах - ближней и дальней, у грузовиков и кунгов напряжённое молчание. На ближней зорко следили за реакцией "извергаемых", а на дальней... Такого там никто не ждал. И теперь все мучительно думали: а мы-то тут зачем?
   Отзвучали завершающие формулу не изгнания, а извержения слова, и храмовник исчез так же незаметно и бесшумно, как и появился. Коленопреклонённый строй оставался неподвижным, ожидая... Да ничего они уже не ждали. Они - живые, но уже за чертой.
   Арг, не поднимая головы, осторожно скосил глаза. И тут же поймал ответный взгляд Ангура. Еле заметное покачивание даже не головы, а нижней челюсти сигналом, что остальные держатся.
  
   Возле армейских грузовиков мрачное молчание офицеров и перешёптывания рядовых. Знающие нашлись и объяснили остальным. И два невысказанных, но понятных всем вопроса. "Прямо сейчас и постреляют?". "А нам-то зачем это показывают?" На второй вопрос чуть громче шёпота ответил Ласт.
   - Для вразумления. Чтобы губы не раскатывали.
   С ним никто не заспорил. Даже не обернулись на его голос.
   Гаор переступил с ноги на ногу, как бы невзначай коснувшись плечом стоящего рядом Четырка, и тот тихим всхлипом перевёл дыхание. Да, ему повезло: если бы не тогдашнее на плотинах... стоял бы он сейчас не в этом, а в том строю, и ждал позорной смерти.
  
   Напряжённая тишина сменилась отрывистыми резкими приказами.
   И, подчиняясь им, спецовики, ставшие за эти миги бывшими спецовиками, бывшими военными, бывшими людьми, оставаясь на коленях, отстегнули и расстелили перед собой карематы, сняли и положили на них награды, сорвали и положили знаки различия, вытащили из карманов остатки личного нетабельного, сняли и сложили форму, сняли и положили бельё, подняли и скрепили углы карематов, превратив их в правильные квадратные узлы. Всё сами, всё молча. Встали и сделали приказанные три шага вперёд, оставив за спинами своё прошлое.
   - Нет! - истошный истеричный вскрик с левого фланга, где стояли немногие офицеры.
   Тут же от строя тихушников вылетел и вонзился в голову крикнувшего голубой похожий на молнию луч. И ставшее бескостным тело осело на землю. От кунга с эмблемой Ведомства Крови отделились два санитара и, подбежав, споро с явно привычными, отработанными до автоматизма ухватками подхватили упавшего за руки и за ноги и бегом оттащили к своему кунгу, закинули в открытую заднюю дверцу и замерли в ожидании... следующего.
   - Всё-таки, значит, сделали мозготряс, - как про себя выдохнул Гаор.
   - На Заморских покупают, - откликнулся Ласт.
   Армейские уже сбились в две неровные группы. Офицеры и рядовые сами по себе, но достаточно близко, чтобы ощущать своё единство и отдельность от тех.... впереди, в серой форме.
   А действо продолжалось. Вдоль строя прошли двое из Ведомства Крови, выдёргивая из шеренги дрожащих, кашляющих, со шрамами и синяками. И сразу в руки мгновенно подбегавших санитаров, отводящих отобранных в тот же кунг.
   - Сортировка? - неуверенным вопросом прозвучало в топе рядовых.
   И уверенный, со злым весельем ответ:
   - На запчасти отбирают.
   Офицеры не обернулись и прекратить разговоры не потребовали, продолжая наблюдение в мрачном молчании.
   А вот разговоры в уже не строю, а толпе рядовых - в сержантском звании был только Гаор - становились негромким, но многоголосым гулом. Злорадство - не у всех, но у многих - первых мигов стремительно сменялось сочувствием: сортировка - это да, это кто попробовал, тот понимает...
   Эрлинг стоял, конечно, с офицерами, но так, чтобы, не привлекая излишнего внимания, следить и за лохмачами. Пока всё оставалось в рамках дозволенного. Четыре спецовика, если впишутся и не будут утоплены в болоте в первую же ночь, могут очень пригодиться в предстоящей операции. Но... а если повторить приём полковника и предоставить отбор Рыжему? Тогда эта проблема будет если не решена, то значительно облегчена. Конфликты в особой роте совсем не нужны, поскольку простым переводом и разбросом конфликтующих по разным подразделениям, в этом случае не решаемы.
   Из низко нависших туч сыпал слабый и холодный - весна только в начале - мелкий дождь. Да ещё и ветер. Тоже слабый, но по мокрому голому телу... Ангур, сцепив зубы, из последних сил сдерживал дрожь. Кого и зачем отбирают "кровянщики", понятно без слов. Сразу на запчасти или сначала на опыты, проверки лекарств и прочее - это уже без разницы. И потому он поднял, даже вскинул голову, посмотрел поверх тихушников, открыто и нагло посмеивающихся над ставшими беззащитными бывшими... людьми, увидел армейские грузовики и "коробочки", офицеров... кучей стоят, недоумки, а лохмачи просто толпой, а... И едва не охнул в голос, узнав. Видимо, он всё-таки дёрнулся, потому что сразу получил касание по локтям от Арга и Риарра. Они тоже увидели и узнали. Рыжий из Дамхара! Риарр прерывисто вздохнул: надо же как пересеклись. Это уже, да, в третий раз. И где твоя справедливость, Огонь? Зачем Тебе, чтобы нас и на его глазах?
   Гаор встретился взглядом с правофланговым и медленно опустил веки, показывая, что узнал, и снова замер в уставной стойке, быстро прикидывая, как бы изловчиться, чтобы... К нему протиснулся Четырок, встал вплотную, касаясь плечом.
   - Рыжий... - еле слышным выдохом.
   - Не засти, - так же тихо ответил Гаор.
   Эрлинг не так услышал, как почувствовал, что лохмачи забеспокоились, быстро, но не резко повернул на миг голову и успел увидеть. Так... Рыжий кого-то узнал, а рядом с ним Четырок, бывший спецовик, тоже понятно. И становится интересно. Теперь он внимательно оглядел уже тот строй. И с кем это Рыжий перемигивался? Похоже... да, трое на правом фланге. Встреча старых знакомых? Вариантов два. Или повторение инцидента в мобилизационном лагере - наслышаны, наслышаны - с мгновенным демонстративным убийством. Или маловероятно, но сотрудничество. Риск? Пятьдесят на пятьдесят, но... а вот так и проверим.
   Эрлинг кивнул заму по строевой, что берёт эту операцию на себя, увидел радостное согласие, и решительно пошёл к серым кунгам.
   Его встретили вполне по-дружески подначками и подколками о болотном сидельце.
   - За пополнением вынырнул, - смеялся Эрлинг, обмениваясь дружескими хлопками по спинам.
   - И много ты утопил?
   - С этим они сами справляются, - отмахнулся Эрлинг. - Мне четвёрка положена.
   - Как положим, так сразу и заберёшь, - хохотнули в ответ и пояснили: - Дюжину оставим вам на троих, и твой выбор первый.
   Эрлинг поблагодарил, с искренним интересом наблюдая за действиями командира отдела прессовки. Ну-ка, кого и, главное, как он для пресс-камеры отберёт? А тот извлёк маленький... пульт с двумя тумблерами и под каждым своя кнопка с рифлёными, чтобы палец не скользил, крышками. Эрлинг свой интерес не скрывал, и его по-свойски просветили:
   - Из Амрокса, по яр-методике
   Эрлинг понимающе кивнул и уточнил:
   - Дистанционно на вживлённые электроды? Читал, но не видел.
   - Мы тоже.
   - Сейчас и посмотрим.
   - Проверим, у кого не заросло.
   - Тех к нам.
   Армейские офицеры переглянулись с хмурым недоумением. Что тихушники отсортируют и отберут себе что получше, а в армию оставят отбросы, было понятно с самого начала. Удивлял способ сортировки.
   Глухо и злобно выругался Четырок, получив сразу два тычка под рёбра от Ласта и Гаора, да ещё стоявший сзади Большак за шиворот вдёрнул его назад, а сам встал на его место, заслонив собой. И Ласт дёрнулся было, но сумел устоять и выдохнутое им сквозь зубы услышал только Гаор.
   Гаор сумел промолчать, но его лицо на миг исказилось гримасой бессильной ненависти, собрав под усами верхнюю губу в зверином оскале.
   Поворот тумблера со знаком кружка - открытый от боли рот - на максимум, указательный палец на соответствующей кнопке и плавное движение руки с пультом вдоль заметно поредевшего строя бывших спецовиков. И зоркое внимательное отслеживание реакции. Стоят. Хмурятся, злятся... но не то, это от знания, но боли не показывают. Есть! Тощий почти мальчишка схватился за голову и захлебнулся криком:
   - За что?!
   Коротким повелительным жестом его выдернули из строя и отправили к серому кунгу. Шатаясь и всё ещё держась за голову, рыдающий мальчишка побрёл спотыкаясь к... своему концу.
   - Слабак, - почти беззвучно выдохнул Риарр.
   - Держитесь, - так же тихо, но они услышали, приказал Арг.
   Трижды провели пультом по шеренге. Больше никто не кричал, но поморщившихся или ещё как-то показавших, что чувствуют, ощущают воздействие, так же выдернули и отправили туда же. В строю осталось двенадцать, сумевших остаться неподвижными с каменными лицами.
   - Ну вот, как раз.
   - Точно.
   - Как в аптеке.
   Завершение одной стадии - это всегда начало следующей. И зрители пересмеиваясь и болтая предвкушали продолжение столь необычного и - да, скорее всего и никак иначе - неповторимого зрелища.
   Под эти смешки Эрлинг ещё раз оглядел оставшихся спецовиков и, полуобернувшись, скомандовал:
   - Старшина! Ко мне!
   Беззвучно выругавшись, Гаор сорвался с места в уставную рысцу.
   - Хочешь, как Фомал? - сразу догадались остальные и снова посыпались смешки и подначки.
   - И да, и нет, - так же со смешком ответил Эрлинг. - У меня получше задумка.
   - Ну-ну!
   - Посмотрим!
   Подбежавший Гаор с ходу рявкнул формулу представления, и теперь взгляды скрестились на нём.
   Гаор демонстративно смотрел только на Эрлинга: дескать вы мне все чужие, но краем глаза заметил особо пристальный взгляд одного. Того, что с пультом отбирал тех, кто с не заросшими электродами. Это успел злым шёпотом рассказать Четырок, а Ласт так же тихо сообщил: "И тут эта сволочь. Себе через боль отбирает." А где Ласт мог этого тихушника рассмотреть и запомнить - это понятно, так что...
   Эрлинг удовлетворённо отметил про себя напряжённо-каменное лицо старшины, ставшее от этого не просто злым, а угрожающим, и повернулся к строю.
   - Ну, мертвецы ходячие,
   Остальные тихушники дружно заржали, а Эрлинг, подмигнув им, продолжил:
   - В тридцать седьмой...
   - Болотный, - подсказали ему, давясь смехом
   - Болотный полк, - сразу подхватил игру Эрлинг, - И его особую вспомогательную...
   - Не просыхающую, - снова подсказали
   "Это мы, значит, не просыхающая рота Болотного полка, - про себя хмыкнул Гаор, - а не так плохо и главное - по делу. Ну, если тихушник решил по-полковничьи разрешить самому отобрать, то..." Додумать он не успел, да и побоялся сглазить.
   - Добровольцы, три шага вперёд, марш! - весело под общий хохот скомандовал Эрлинг.
   Трое с правого фланга единым рывком выполнили приказ. Мгновением спустя шагнул четвёртый.
   Плотно сжав побелевшие от напряжения губы, Гаор остался неподвижным, опасаясь неосторожным движением спугнуть небывалую удачу, и только памятная с детства молитва: "Огонь Великий, будь справедлив к нам". Нельзя матерей звать к ургорам. И поглядев на его исступлённо застывшее лицо, тихушники дружно заржали.
   - Ну, эти не заживутся.
   - Прямо здесь и сейчас?
   - А почему бы и нет.
   - Посмотрим.
   - Я слышал, на мобилизационном лохмач такого голыми руками заломал насмерть.
   - Ну, это байка...
   Эрлинг, улыбаясь, но не споря и не соглашаясь, скомандовал:
   - Оформляйте.
   Короткий приказной жест отправил четвёрку добровольцев, Гаора и зама по строю тридцать седьмого и отныне Болотного полка к двум стоящим поодаль, но в той же линии армейским кунгам: канцелярии и каптёрке.
   Ангур позволил себе перевести дыхание: пронесло и вынесло! Теперь-то... лёгкий тычок локтем под рёбра от Арга заставил его вздрогнуть и собраться: ещё не конец. Дарг шагнул следом и из страха остаться одному, и понимая, что лучшего варианта не будет, да и в голове ещё звенело от болевого удара: по максимуму сволочь тихушная била, и три удара подряд...чудом удержался от крика, ну, а теперь-то... лохмачи ему не противники, с ними он запросто справится, и их четверо, они - сила...
   В армейской походной канцелярии на них заполнили новые карточки: имя личное, имя семейное, дата рождения, должность, звание - и выдали армейские регистрационные номерки на шнурках. Ну да, спецвойск теперь нет, и всё, что там было присвоено и выслужено, ушло туда же, в небытие. Почти исчезновение с несуществованием. Подрядовые подсобники: Каорр Арг, Ангур Тарр, Риарр Ронг, Дарг Кройг.
   А в каптёрке хмурые сержанты-интенданты выкинули им по комплекту белья и формы. Не камуфляж, а гладкая, старого образца, с уже прикреплёнными оранжевыми петлицами особых вспомогательных и гладкими с оранжевой окантовкой погонами подрядовых. А остальное табельное? Арг выразительно посмотрел на интенданта и получил злобное:
   - Чего вылупился? В подразделении.
   Да-а, попробовал бы простой армеец так говорить со спецовиком раньше. Но то было раньше, а теперь... Арг взглядом предупредил молодых, чтоб не трепыхнулись и не испортили. А то перекинут в другую часть, а там...
   Зам по строю забрал копии карточек - оперативно сразу в двух экземплярах делали - подрядовых подсобников - ниже звания и должности теперь нет - и ушёл, хмуро бросив через плечо Гаору:
   - Остальное сам. Забирай и поехали.
   - Радостно повинуюсь! - гаркнул Гаор.
   И уже повернулся к этой четвёрке, а четвёртый, кстати, незнакомый, и глаза уж очень злые, придётся обламывать, чтобы скомандовать им следовать за собой, когда его окликнул "серый" майор. И не Эрлинг, что уже почти совсем "свой", а из этих... сортировщиков.
   - Старшина! - и подзывающий жест.
   Беззвучно выругавшись, Гаор выполнил приказ. Потому что любой "тихушник" над любым другим, как свободный над рабом: не хозяин, так господин, которому надлежит повиноваться, если жить хочешь.
   - По одному на дюжину разобьёшь, оружия не давать. Вздрючить, обломать и вразумить.
   Гаор с каменным - согласно Уставу - лицом выслушал лениво пренебрежительный приказ и чётко повторил по пунктам.
   Его отпустили для выполнения, и уже в спину другие голоса с откровенной издёвкой:
   - За эту убыль взыскания не будет.
   - Прописать не забудь!
   - По-армейски...
   - Всей ротой!
   И хохот.
   На это Гаор отвечать не стал, скомандовав пополнению:
   - За мной! Бегом! Марш!
   И, не оглядываясь, побежал к машинам. К своим. За спиной согласный топот. Так, ну, сейчас их в кузов к Четырку, чтоб по дороге вкратце вразумил, а за руль вместо него...
   Но все всё и так поняли, и всё было готово к дальнейшему маршу. И Тридцать Седьмой Болотный полк покинул "Помойную Яму" на максимально возможной скорости. А что? А то, что вон просветы на небе намечаются, так что надо всё успеть, пока погода нелётная.
  

* * *

  
  

12.04.2021

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 8.47*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"