Тут голос у него стал осклизлым, он пробормотал что-то
невнятное, а закончил словами: "Жена у меня замуж вышла за гроб".
Эмма заметила, что выходить замуж и умирать совсем не одно
и то же. Однако незнакомец возразил: страшно, дескать, и то и другое.
Герта Мюллер, "Качели дыхания"
Утром Грейсон проснулся в одиночестве. Волшебство и сладость минувшей ночи рассеялись, будто их и не было: в солнечном луче заискрились пылинки, когда он откинул полог, да и вообще при свете комната выглядела не такой уж чистой. Голова болела после выпитого накануне вина, грудь - от оставленных ногтями Мидж царапин. Грейсон выглянул в окно, но и там не увидел жены, ни во дворе, ни на улице, насколько хватало глаз. И записки от нее не осталось - ничего. Не полагай он, что знает ее, решил бы, что она сбежала.
Но нет: Мидж просто отправилась в их прежнее пристанище, чтобы собрать скудные пожитки в дорогу, продать то, что стало бесполезным, купить то, что могло бы пригодиться. Для мужа она оставила сообщение через служанку.
Грейсон нашел жену на конюшне - там, где прежде он проводил все свои ночи (в аскетическом одиночестве). Это утро не было для них "первым после близости" и не вызвало неловкости. Мидж тепло улыбнулась, словно они были женаты уже годы. И все же, в ее улыбке было что-то усталое и напряженное одновременно - Грейсону вспомнился ее затравленный взгляд у камина, на шкуре. Айнар всегда будет между нами, вдруг понял он с удручающей ясностью. Горькая мысль, пятно света на щеке Мидж, прорвавшееся через дыру в крыше, текущий над землей запах ранней осени, который можно спутать с весенним - все это разом слепилось в сознании полулинорма в один комок тоски, какая бывает по дому, по детству, тому, чего уже почти не помнишь. Тоска по тому, чего не вернуть или чего не может быть.
- Я обещала Джорди, что мы выедем к полудню, - сказала Мидж. Отстраненно-доброжелательно улыбнулась и отвела взгляд.
Муж держал ее за плечи, ласково гладя большими пальцами голую влажную кожу, но он не мог проникнуть в ее мысли и узнать, как Мидж только что бежала - четыре раза вокруг Святилища. Мне понадобится много силы, думала она, вдохновленная ночным видением, мне понадобится выносливость. И какая была ирония в том, что она всегда ненавидела бег - как физическое упражнение, но теперь, перед лицом надвигающейся бойни, предпочла бы сбежать.
У ворот хранилища ее встретила Жрица Шилес, почитавшаяся в городе мудрейшей. Они с Мидж прогулялись меж деревьев Священной рощи и, в глубине ее, у статуй Высших, жрица сказала Мидж нечто такое, что убило в той всякое желание вернуться в их с Грейсоном временное пристанище и юркнуть к супругу под одеяло.
- Я должна тебе кое-что сказать. Важное. Идем.
Грейсон вздохнул. Семь часов назад он уговаривал Мидж дать им провести медовый месяц как подобает - и вот, никакой надежды на то, что это свершится.
Грейсон и Мидж зашли в дом (он тоже принадлежал лорду Райберту, но был поскромнее, чем тот, в котором супруги провели минувшую ночь). Губернатор проживал в нем постоянно и, после собственной свадьбы, взял к себе жену, леди Геселин. До замужества она, правда, только делала вид, что она - благородная дама, но ее уникальная красота и трагическая судьба запали в сердце лорду, и тот простил невинную ложь девушке. Сейчас губернатор и его жена стояли в гостиной подле жрицы Шилес. А в кресле у камина расположился Джорди, беглый принц королевства Мелуккад. Он не обернулся, когда скрипнула открывшаяся дверь: незачем, он и так знал, что это Мидж и ее супруг. В его отношениях с ними... было некоторое напряжение на тот момент.
- Надеюсь, вам хорошо спалось, - сказала леди Геселин. Грейсон сдержанно кивнул в ответ. Мидж промолчала - она уже виделась утром с подругой и ее мужем. Больше никто не проронил ни слова, все напряженно молчали. Кроме Мидж и Шилес никто не знал, зачем они все собрались в гостиной (и почему обе жрицы, молодая и пожилая, так серьезны).
- Скажите Вы, - делегировала право начать наставнице Мидж.
- Столица распространяет эдикты... - Шилес замолкла на несколько секунд, словно ей было тяжело это произнести вслух. - Они объявили Уризена не просто Высшим - демиургом.
Скрипнуло кресло - Джорди распрямился. На его лице появилось заинтересованное выражение.
- Что? Демиургом? - Больше всех заинтересовалась Геселин. - Никогда прежде не слышала этого слова...
- Я слышал, - мелуккадский принц встал. Как бы ни был он разочарован на отказавшую ему Мидж и более удачливого соперника, сейчас речь шла о слишком важных вещах, чтобы попусту дуться. - Это значит, что они предлагают объявить Уризена творцом всего сущего, единственным... И отрицать существования других Высших.
- Но они и так это делали раньше, разве нет? - Спросил Грейсон.
- Теперь это официально, - Шилес сохраняла хладнокровие, никто никогда не видел ее взволнованной, и все же в том, как рука жрицы стискивала рукав одеяния, чувствовалась неожиданная нервность, - эльзильские жрецы решили это на Собрании два дня назад.
Грейсон насмешливо выдохнул, развел руками.
- О, подумаешь! Нам-то что за дело, что они там решили? Как будто когда-то айниан...
- Это важно, - Мидж прикрыла на мгновение глаза, - распространяются эдикты.
Она стояла рядом с мужем, а теперь повернулась к нему лицом.
- Практически произнесен призыв начать с айнианами открытую войну. Теперь наша прихоть посетить столицу превратилась в обязанность. Мы должны узнать, в чем там дело.
Грейсон промолчал. Обвел взглядом всех присутствующих в комнате и со смущением почувствовал, что он один не понимает всей серьезности происходящего.
- Эй, да что вы такие кислые?
Он хотел было добавить, что они с Мидж - такая команда, что никакой враг не устоит, а уж вшестером они - вовсе непобедимы, но никто не собирался слушать. Райберт задел его плечом, выходя, а Джорди шепнул:
- Если у тебя еще хмель не выветрился из головы, просто не мешайся под ногами.
На сборы оставалось два часа. Грейсон сунул свои скудные пожитки в походную сумку и вышел во двор. Там Мидж давала последние указания телохранителю Райберта, которому было позволено скакать на ее коне - Ясене. В упряжку его Мидж не собиралась отдавать ни за какие деньги. Вместе они забрались в повозку, в которой больше никого не было, кроме них. Долгожданное уединение, темнота и спокойствие - да, об этом мечтал полулинорм, но отдых оказался слишком кратким. Их последние спокойные дни исчислялись путем до столицы.
В повозке Мидж прильнула к Грейсону, внезапно остро осознав: они женаты. И что бы ни руководило ею сутки назад, теперь это свершившийся факт. И теперь было приятно прижаться к большому теплому телу, воображая себя в безопасности хотя бы на полчаса. Нет, больше - пока они не доедут до столицы. И в то же время Мидж прекрасно понимала, что ее вображение не имеет ни малейшей связи с реальностью.
А что я могу ему дать, подумала она, глядя на свое колено, прижимающееся к ноге Грейсона. Иллюзию хотя бы - чего? Он еще не потерял меня, но Шилес была права, на войне я забуду о нем.
И от таких мыслей весь уют испарился, Мидж похолодела и отсела от задремавшего мужа.