Мидж и Грейсон вернулись в Зэрэту. На подходе к городу их встретил патруль, отправленный Райбертом - лорд искал следы похищения, обнаружил одного лишь Ясеня, и не на шутку испугался. Геселин же практически билась в истерике. Одна только Шилес оставалась спокойна, как вода пруда в безветреный день: парочка, говорила она, это не жемчужина с порванных бус, уж как-нибудь найдутся, сорока не утащит. И, как в большинстве случаев до этого, жрица оказалась права.
Когда Мидж и Грейсон вошли в замок Райберта, навстречу им бросилась заплаканная Геселин. Она повисла на шее подруги, орошая ее слезами и невнятно бормоча ругательства по адресу Грейсона. Мидж явно была смущена подобной реакцией, но как только попыталась оторвать от себя цепкие руки Геселин, получила несколько легких, но яростных шлепков.
- Как ты могла так рискнуть собой? Ты - наше будущее! И, в конце концов, ты - моя подруга! Ух, а ты! - Лже-аристократка обратила свой гнев на полулинорма. - Ты! Все из-за тебя, пустоголовый, чванливый... Ух! Как я была права, что не стала с тобой спать!
В общей суматохе, вздохах облегчения и нежностях между двумя подругами, последние слова Геселин прозвучали как бы между делом, но Мидж запомнила эту информацию. Так они не спали - тогда, когда она думала, что они кувыркаются в карете. Вот так новость! Но в чем же было дело?
Несмотря на то, что Мидж не могла догадаться о причине, ее чувства к Грейсону вспыхнули с новой силой. Мысль, что он не был влюблен в Геселин, словно ветер, раздула огонь ее влюбленности.
Последующая неделя прошла в подготовке к свадьбе лорда Райберта и Геселин. Мидж считала ее слишком спешной, но никому не обмолвилась о своих соображениях. Так вот о чем говорила Шилес - она сдастся и будет счастлива. Геселин - не революционерка. Но она заслужила покой и уют семейного очага. Нет никакой гарантии, что Райберт не окажется таким, как Фрутберт, однако пока он не показывал никаких черт, которые могли бы заподозрить его в сходстве с первым любовником Геселин.
Мидж видела подругу только вечерами, когда обе возвращались после дневных трудов в особняк князя. И та, и другая девушки занимались в тот период времени подготовкой к важнейшему событию в своей жизни. Для Геселин это означало брак, для Мидж - сбор войск.
Вместе с Шилес и своими мужчинами в домике жрицы Мидж разрабатывала стратегии привлечения сторонников и обеспечения армии всем необходимым. В качестве итога было решено отправиться назад в Межевые земли.
- Не один Таррн хранит верность старому айнианству. - Сказала Шилес. - Даже, скорее, религии Древа. Айне не вечносуща, как известно.
Для Грейсона и Джорди это стало новостью.
- Это греет мое сердце. Но сперва заедем в Эльзил поглубже. - Сказала Мидж, потирая указательным пальцем подбородок. - Доселе я видела лишь сильно разбавленное водой уризенианство.
На том и порешили.
В конце недели, на новолуние, князь Райберт и Геселин сочетались браком по всем правилам айнианства: с прыжками через метлу, костром и пиршеством. Свадьба праздновалась в Святилище. Невеста сияла - не только снаружи, обряженная в сверкающее белоснежное платье по последней эльзильской моде, но и изнутри. Она все еще тяготилась своим проклятием, но Мидж еще никогда прежде не видела у подруги таких сияющих радостных глаз. Как будто боль осталась только в самых уголках... Быть может, недолго ей осталось ютиться и там.
- Просто не верится, что я - чья-то законная жена! - Раз в пять минут повторяла Геселин, обмахиваясь в волнении рукой.
Когда с формальностями было покончено, настало время веселья.
- А теперь мы, по традиции древних айниан, можем станцевать ритуальный танец... с мечами, - сказал Райберт.
Лорд вышел из-за стола и взял специально приготовленные младшими жрецами сабли. По традиции, с женихом должна была бы плясать невеста, но Геселин впервые слышала о таком танце, и потому осталась наблюдать на своем месте. В пару к Райберту вышла Мидж. Она расстегнула корсаж и скинула верхнюю юбку, оставшись в легкой "нижней" - длиной до колен и разрезом на одном бедре да легкой воздушной кофточке. Вслед за первой парой в шеренгу выстроились другие гости, желающие поплясать.
Мидж взяла свои сабли.
- Я не уверена, что не испорчу танец из-за своего проклятия... - шепнула она Райберту.
- Это всего лишь ритуал. У тебя не стоит задачи убить или ранить меня, к тому же, лезвия затуплены. Проклятие не помешает.
Мидж улыбнулась.
- Вообще-то я скорей боюсь, что слишком давно плясала последний раз и забыла некоторые движения.
Лорд ответил, что если что, он ей напомнит, но уже заранее уверен, что экзорцистка не ошибется.
Зазвучали барабаны, протяжно запели флейты, танцоры встали в позицию, предваряющую пляску - кулак к кулаку, лезвие взмывает ввысь напротив острия партнера. И вот музыка резко сменила ритм на более эрегичный, и колонна пустилась в пляс. Сверкали сабли и волосы женщин, матово блестели в свете факелов мокрые от жары мышцы. Райберт и Мидж плясали отчаянней всех, словно и впрямь это был брак между ними двумя. Но Геселин не ревновала - несмотря на страсть танца, взгляды лорда и экзорцистки даже не пересекались.
- Красавица, неправда ли? - Сказал Джорди, подперев рукой щеку. Он сидел как раз между невестой и Грейсоном. Взгляды всех троих были прикованы к лидирующей паре.
- Бесспорно, - отозвался Грейсон. Он немало удивился бы, если б понял, что они с Джорди думают об одном и том же - что в любви Мидж больше нет никаких сомнений, она полностью готова принадлежать одному мужчине, и пришла пора брать быка за рога. Разумеется, каждый из них думал о себе.
Вот только Мидж не думала пока ни о ком из них. Лента на ее волосах расплелась и упала в пыль. Девушка крутилась в облаке рыжих прядей, как керкеси, почти - сама Милукра. Можно было не сомневаться, что со временем статуи Высшей станут походить на Мидж. Особенно, если в своей войне против уризенианской экспансии она достигнет успеха.
Наконец, музыка смолкла, и танцоры обессиленно опустили оружие. Все, как один, утирали пот со лба и висков - плечами, склоняя голову набок, или ладонью, положив одну из сабель на землю. Мидж направилась к пиршественному столу, попутно пытаясь кое-как собрать непослушные волосы в узел. Она намеревалась поговорить с невестой, но еще прежде, чем девушка дошла до стола, ей навстречу выступил Джорди.
- Нам нужно кое-что обсудить, - сказал он и взял Мидж под руку.
- Ладно.
Она неуверенно улыбалась, предчувствуя, что ей может не понравиться то, что она услышит. Джорди повел девушку под сень деревьев, прочь от святилища. Они отошли достаточно далеко от места праздника, чтобы музыка слышалась приглушенно, и можно было поговорить, не повышая голоса.
Джорди встал, уперев руку в ствол дерева, и на его груди в вырезе наполовину расстегнутой рубахи сверкнул королевский алмаз. Мидж ждала, что принц заговорит первым, но он молчал. И, немного помявшись, она сказала:
- Как тебе торжество? Мне кажется, очень мило. Все по древним айнианским традициям.
Джорди улыбнулся. Шорас, подумала Мидж, зови его теперь Шорас - он получил свой алмаз и вскоре станет правителем Мелуккада.
- Кажется, я знаю, о чем ты хочешь поговорить.
Он шагнул к ней, обнял и попытался поцеловать, и хоть Мидж не отвернулась, навстречу молодому человеку она не подалась, и его поцелуй пришелся ей в мокрый висок. Джорди почувствовал неуверенность и отступил.
- Я только хотел сказать, что... Тебе же понравился ритуал? Как насчет того, чтобы сыграть вскоре еще одну свадьбу? Прежде, чем я уеду. Мы уедем.
Мидж покачала головой, улыбаясь краем рта. Вот какие слова она боялась услышать.
- Я приму айнианство. Я много путешествовал, много размышлял, и пришел к выводу, что это идеальная для меня религия. А ты - словно сама суть ее во плоти.
Влажная кожа сохла на ветру, Мидж чувствовала, как покрывается от холода мурашками. Из-за волнения она ощущала это острее, чем когда-либо прежде.
- Ты не понимаешь. Ты любишь айнианство только потому, что оно может развязать тебе руки. Перестать чувствовать вину, на которой держится весь культ Уризена. Но ты не знаешь, каковы айнианки. Королева Мелуккада ничем не лучше рабыни, пока жив ее муж. Носить строгий придворный наряд, подчиняться тысяче правил, не смотреть в глаза мужчинам... Я сыта этим по горло, нахлебалась еще в монастыре, - несмотря на яростные слова, Мидж неожиданно нежно взяла принца за руку, - я желаю тебе добра. Стань я твоей королевой, я была бы несчастна, либо сделала несчастной тебя. Я не хочу быть запасным вариантом на случай смерти короля.
Ее слова не были объявлением войны, но предупреждением. "Я не стану безмолвной куклой при тебе - и у меня всегда будет козырь в рукаве, чтобы отстоять свои интересы." Шорас за то время, что звался Джорди, уяснил природу Мидж, но на краткий миг признания постарался вообразить, что ошибся. Недальновидно для наследника престола. Не он был нужен ей - она вовсе ни в ком не нуждалась, во всяком случае, теперь. Это он жадно алкал ее. Но было глупо воцарять в стране королеву, способную поднять мятеж и расколоть Мелуккад надвое... Шорас представил, что Мидж, если его уризенианские методы придутся ей не по вкусу, свергнет его с престола. И после не прольет ни слезинки. Она была и нежной женщиной, и безжалостным полководцем одновременно. И кто научил ее? Он сам. Кто ожесточил ее сердце? Его брат. Некого винить, кроме их дурной кипящей крови.
Перед внутренним взором Джорди промелькнуло видение будущего - он просто предполагал, но сам не знал, насколько точно! Словно это было предсказание. Страна в огне и в крови. Да, Мидж сильная женщина, но что, если ей не понравится его политика? Отвоюет ли она трон?
Принц взглянул в нежное округлое лицо девушки, бездонные темные глаза.
Да, о, Святое Древо, да. Если она захочет, она сделает это.
- Мой тебе совет, - сказала Мидж, - прими айнианство и живи по его законам. Познавай его, как познавал на родине труды Великого Философа. Но без меня.
- Я хочу, чтобы ты уехала со мной.
Мидж усмехнулась. Как это типично: я хочу. Чего еще ожидать от королевской особы?
- Послушай, Шорас, - девушка положила ладони ему на грудь и заглянула молодому человеку в глаза, - ты во всех отношениях завидный жених, это правда, но нам с тобой не по пути. Проблема с айнианскими аристократками в том, что они воспитываются как наследницы. Точнее, как наследники. Так, как у вас, в Мелуккаде, воспитывают только мальчиков.
Мужчина кивнул с печальной улыбкой.
- Я понял. Но... Если бы я не был принцем, ты бы пошла со мной? Уехала в Мелуккад?
Мидж опустила глаза, подумала секунду, затем снова взглянула на Джорди: это вышло по-детски, трогательно, мило.
- Да.
Она солгала, и знала, что лжет. Джорди был уготован трон Мелуккада, и ничто не могло этого изменить, но ее слова успокоили его. Повинуясь порыву жалости, Мидж закинула руки на шею принца. Прощального поцелуя она бы не позволила, но хоть не создавать видимость враждебности и отчуждения - могла без труда.
- Я просто подумал... Ты говорила о свадьбе в роще Таррна.
Мидж отвела взгляд, маясь неловкостью.
- Это был порыв... И, понимаешь, просто оборот речи, часть флирта. Я не имела в виду... Я...
Ее руки стекли с его плеч, как вода, упорхнули Мидж за спину.
- Это было невсерьез, - кивнул Джорди, - я понял. Я знал это. В глубине души.
- Так будет лучше. Мы слишком разные с тобой.
- Но я не могу вообразить, кто еще смог бы стать моей королевой... - Шорас потянулся рукой к лицу Мидж, но она отступила на шаг, уходя от его прикосновения.
- Не знаю, Ваше высочество. Но я не смогу, это точно. Я не предназначена для трона.
Она в секунду возвела между ними стену - так, что даже больше не могла обращаться к нему, как прежде.
- А я думаю, что ты создана для...
- Нет, - Мидж вздрогнула, зажмурилась, - не продолжайте, Ваше Высочество. Я уже слышала это от Вашего брата, и знаю ответ. Я не создана ни для чего, что бы не выбрала сама.
Джорди нахмурился. Его бесполезно протянутая рука опустилась, чуть было не сжалась в кулак, но принц себя переборол.
- Что же ты для себя выбираешь?
- Пыль в глаза, бесконечные дороги, верного коня под надеждным седлом.
- И снова - голод, безденежье, лечение одержимых?
- Может быть.
- И Грейсона.
- Это совсем не обязательно. Пойми, Шорас, - она намеренно назвала его настоящим именем, - твоя царица должна будет жить твоей жизнью, а я хочу жить своей. Не знаю, как для Грейсона, но ему я отвечу то же. Если эта война - не твоя, уходи. Если мой путь - непростой, - не твой, уходи. Я не готова стать твоей царицей, ты не готов встать под мои знамена в кровопролитной борьбе. Расстанемся, пока не стало больно.
Мидж подняла подбородок, подчеркивая так весомость своих слов.
- Мне уже больно, - принц сказал это, не меняясь в лице, буднично, просто ставя перед фактом. Мидж кивнула - так же обыденно. И ровно сказала:
- Мне тоже. Но не оглушительно. Не будем доводить до катастрофы.
Минуту они просто стояли, молча глядя друг на друга, пока экзорцистка не добавила:
- Нам больше нечего друг другу сказать. Прощай.
Принц широкими шагами двинулся сквозь заросли прочь от празднества, не сказав ничего. Мидж вернулась и продолжила участвовать в торжестве. Она выглядела предельно уставшей, но не грустной.
Отношения Мидж и Джорди изменились, но не стали враждебными. И в его, и в ее глазах еще можно было при желании узреть тоску по несбывшемуся, но оба понимали, что им лучше идти по жизни порознь. Шорас планировал отправиться из Зэрэты в Атепатию, столицу Эльзила, прежде чем вернуться домой. И это решение также не понравилось Мидж: казалось, принц так желал взойти на трон, а теперь медлил, боясь ответственности. Не было ли это против того, что проповедовал их же хваленый философ, прославленный в веках настолько, что его записи стоят для мелуккадцев выше велений Уризена и Высших?
Сам Джорди объяснил это тем, что ему хотелось бы пополнить запасы и сменить снаряжение, прежде чем возвращаться домой. Доспехи, одежда и меч, хоть и были в надлежащем состоянии, уже не соответствовали облику наследника престола, требовались более дорогие и изысканные вещицы, чтобы удовлетворить строгий взор мелуккадских вельмож. В Зэрэте такого нет, с презрением сказал принц.
Мидж собиралась проводить Грейсона до столицы. Ей самой хотелось взглянуть на Атепатию, сердце Эльзила, чтобы составить наиболее полное представление о том, как живут люди и полукровки в стране, где безраздельно властвует культ Уризена. Доселе она видела города со смешанной религией или поглощенные крошечными сектами (пугающими, порой, но не имеющими большой власти на континенте). Грейсон вызвался сопровождать ее.
- Я все еще твой телохранитель, - сказал он.
Мидж межденно обернулась на полулинорма, смерила его взглядом с головы до ног.
- После того, что ты выкинул после бала - уже нет, - брови девушки сурово нахмурились, но рот не сложился в горьку складку. Она злилась, но не разочаровалась в Грейсоне по-настоящему, и он это понял, - но наш уговор в силе. Если ты набрался смелости, чтобы, наконец, перестать темнить и рассказать мне, в чем могут помочь мои экзорцистские способности, я с радостью облегчу тебе жизнь.
Грейсон только молча поклонился, и на том разговор на время был прекращен.
Лорд Райберт и Геселин, уже связанные узами брака, также выразили желание сопровождать Мидж и Джорди, подкрепляя свое предложение фактом, что их будет сопровождать небольшой отряд прекрасно подготовленной к любым неожиданностям стражи. У Райберта были какие-то дела в столице, Геселин же не мыслила и минуты без мужа (как и он без нее, впрочем), так что какое-то время им и впрямь было по пути - всем четверым, как и прежде, с довеском в виде губернатора Таррна и его охраны.