Джон Уильямс опаздывал на работу. В третий раз за месяц. "Точно вышвырнут", - с ужасом думал он, вспоминая про невыплаченную страховку и рождественские каникулы, которые жена с детьми собирались провести на побережье.
"Уильямс?" - выросли перед ним двое в плащах.
Тот что пониже сунул жетон.
"Проедем в контору..." - скороговоркой выпалил другой, подталкивая к припаркованному "форду".
Уильямс остолбенел:
"Меня ждет работа..."
"Не волнуйся, мы все уладим..."
Дорогой долго молчали. Стиснутый по бокам, Уильямс держал руки на коленях и дышал в затылок шоферу.
"Меня в чем-то обвиняют?" - решился он, когда машина подъехала к серому зданию.
"Тебе объяснят..."
Тот, что повыше, шел первым, открывая двери носком ботинка, и Уильямс едва поспевал в захлопывающуюся щель. В кабинете без вывески их ждал толстый мужчина в темных очках и канареечном галстуке.
"Грэм Фостер", - протянул он из-за стола ладонь такую широкую, что в ней мог бы уместиться младенец. И уткнулся в бумагу. "Что-то не могу Вас найти, - сняв очки, пробегал он по ней карандашом, - Уильям Джонс, Уильям Джонс..."
"Джон Уильямс..." - поправил тот, что пониже.
Толстяк сразу поставил галку:
"Столько народа за день..."
Улыбка сделала его лицо шире, и у Джона отлегло. В конце концов он в Америке, его защищает закон, а со стены косится выбранный им президент.
"Видите ли, Уильямс, - вертел очки Фостер, закинув ногу на ногу, - наша обязанность защищать общество, а для этого его надо постоянно изучать... Особенно теперь, после одиннадцатого сентября, когда от всех, как никогда, требуется бдительность... - Он бросил очки на стол. - Конечно, для этого есть закрытые опросы, однако нам нужны исследования серьезнее..."
Заложив руки за голову, толстяк стал раскачиваться на стуле.
"Терроризм - страшная угроза, Вы согласны, Уильямс?"
Джон кивнул, не понимая куда он клонит.
"Террорист не заслуживает снисхождения... Он - бешеная собака, и тот, кто его пристрелит - герой... Вы - патриот?"
Джон опять кивнул.
"И готовы это доказать?"
Уильямс заерзал:
"К чему столько пафоса?"
Фостер пропустил мимо ушей.
"Недавно мы задержали боевика из Аль-Каиды... - сощурился он. - Его взяли, когда он закладывал бомбу в магазине детских игрушек... И приговорили к электрическому стулу..."
"Но в штате нет смертной казни..."
"В том то и дело, Уильямс, - расплылся толстяк. - Для такой собаки сделали исключение, его и пяти раз мало изжарить... Но даже у дьявола сыщутся адвокаты, Вы же знаете, все эти либералы, готовые драть глотку... Поэтому его судили закрыто: официально он нигде ни числиться, ни в одной бумаге, его уже нет..."
До Уильямса стало доходить:
"Так вы хотите, чтобы я..."
"Нет, нет, палачей и без Вас хватит... Я бы сам с удовольствием, слышите, Уильямс, с удовольствием, отправил эту гадину на тот свет... Но раз подвернулся случай, мы хотим поставить обществу градусник... Согласитесь, сенатор Маккарти был не так уж не прав, бывают времена, когда жесткость оправдана..."
"А при чем здесь я?"
Уильямс был явно сбит с толку.
"При том же, что и все... - сухо отрезал Фостер. - Мы предлагаем Вам выразить свое отношение к терроризму... Мы выявляем настоящих американцев с крепкими нервами и твердыми руками..."
Уильямс выглядел растерянным.
"И мы не болтуны, - все больше раздражался Фостер, - просто хотим знать, на кого можно положиться... А у Вас прекрасная репутация..."
"Впрочем, - пожал он плечами, - Вы можете отказаться..."
"Я согласен..." - хрипло произнес Уильямс, не понимая о чем идет речь.
Араб сидел в кресле. Кисти его рук были приклеены скотчем к подлокотникам, а лодыжки - к массивным гирям. К телу отовсюду шли провода, так что араб напоминал паука, запутавшегося в паутине.
"Омар Шейх, по прозвищу "Тротил", - представил его Фостер через окно в стене. - Прежде чем забросить к нам, его готовили в лагерях у Бен Ладена..." Уильямс поймал на себе пронзительный взгляд араба и, не выдержав, опустил глаза. "Представляете, что начнется, если про него разнюхают газеты? - щурился Фостер. - Но Вам мы доверяем..." Он сунул Уильямсу пульт с цифровой шкалой. "Смотрите, здесь каждое деление отмечает ток - чем дальше отодвинуть рычаг, тем больше достанется этой гадине..." Уильямс побледнел. Резким движением Фостер ослабил галстук, расстегнув верхнюю пуговицу: "А вот эта красная полоса означает его смерть... Доводить до нее необязательно, но если это случиться - мы скажем только спасибо..."
Уильямс застыл, опустив руки. Ему по-прежнему казалось, что араб глядит прямо на него.
"Окно звуконепроницаемое, - прочитал его мысли Фостер, постучав по стеклу костяшкой пальца, - к тому же свет проходит в одну сторону, так что он нас не видит..."
Уильямсу сделалось страшно. Ему захотелось все бросить и убежать. Но он опять вспомнил про работу...
"Смелее, Джон, - склонился над ухом Фостер. - Задайте ему жару..."
Уильямс зажмурился и тронул рычаг.
Лицо араба исказилось.
"Никакой жалости, - щекотал ухо Фостер, - представьте, как это чудовище взрывает Ваших детей..."
Рычажок двинулся дальше. Губы у араба скривились, было видно, как с них слетают проклятия.
Уильямс впился глазами в провода, точно видел ток, который посылает.
И вдруг остановился.
"У меня не хватает духа..." - зашептал он.
Фостер нахмурился. Его бычья шея стала багровой.
"У него не хватает духа! - визгливо передразнил он. - А нашим парням, думаете, легко в Ираке? - Огромная ладонь рубанула воздух. - А летчикам над Афганистаном? Но они исполняют долг, защищая, между прочим, и Вас, Уильямс... Каждый должен вносить свою лепту..."
"Но это убийство..."
"А убивать из-за угла? - взорвался толстяк. - Нет, Уильямс, Вы судите его от имени всей Америки..." Он вдруг пристально посмотрел на Джона. "И не бойтесь, Вам за него ничего не будет: он - вне закона..."
Вздрогнув, Уильямс передвинул рычаг. Сразу на несколько делений. Араб подскочил в кресле с перекошенным ртом.
"Покажите ему..." - барабанил по стеклу Фостер.
Уильямс почувствовал возбуждение.
Он смотрел, как араб покрылся испариной, как корчится, пытаясь разорвать липкую ленту.
"Он хотел убить наших детей..." - подстегивал Фостер.
"Наших детей..." - эхом откликался Уильямс.
На шее араба вздулись жилы, его воловьи глаза налились, как спелые вишни.
И Уильямс вошел в раж. Он уже ненавидел этого человека, ему хотелось, чтобы тот мучился...
"Подожди, - накрыл его руку Фостер, - ты убиваешь его слишком быстро..."
Он установил рычаг на "ноль". Араб тут же обмяк. Из горбатого, низко опущенного носа потекла кровь.
Фостер достал дорогой портсигар.
"Теперь мы знаем, на кого положиться..." - похлопал он по плечу.
Молча выкурили по сигарете. Уильямс не сводил глаз с араба, его ноздри жадно раздувались.
"Согласитесь, такие упражнения разгоняют кровь, - перехватил его взгляд Фостер. - После них чувствуешь себя сильным... Хотите еще?"
Глаза Уильямса лихорадочно заблестели.
Он тяжело засопел, передвигая рычаг то вправо, то влево.
"Правильно, Уильямс, - трещал над ухом Фостер. - Поиграй с ним, как кошка с мышкой..."
Уильямс дрожал, не спуская глаз с араба. Казалось, он впитывал каждое его движение, испытывая от этого невероятный подъем. Вот араб дернулся так сильно, что огромные гири на ногах оторвались от пола.
"Жена может Вами гордиться, Уильямс, - не умолкал Фостер. - И мать..."
Уильямс раскраснелся. Ему нравилось, то что он делал, он готов был длить это бесконечно. Ему казалось, что араб виноват в его опозданиях на работу, невыплаченных кредитах, предстоящей ссоре с женой...
"Браво, Уильямс, он - труп..."
Только теперь Уильямс заметил, что переступил красную черту. Ему стало неловко, переминаясь, он искал поддержки, как мальчишка, вдруг осознавший, что отрубил кошке хвост.
За спиной выросли люди в плащах.
"Ну вот и все, Джон, - серьезно сказал Фостер. - Осталась небольшая формальность... - Он снова опустился на стул, протянув лист бумаги. - Заполните, пожалуйста, анкету... В ней всего два вопроса: почему Вы так легко поверили нам, и почему согласились убить человека..."
Уильямс похолодел.
"Но Вы же сами..."
"Я? Неужели Вас смутила моя болтовня?.."
Уильямс заметался, как крыса. Он уставился на анкету, перечитывал ее пункты, но не мог ответить, почему он, взрослый, умудренный человек, так легко поддался на слова незнакомых ему людей, толком даже не представившихся...
Умывальник был в углу, но "араб", взяв со стола бутафорский пульт, стал, подражая Уильямсу, сосредоточенно двигать рычаг. Будто немой, он строил ужасные рожи, театрально хватаясь за сердце, утирал со лба пот...
Уильямс растерянно заморгал.
"Ребята, объясните ему..." - расхохотался Фостер и, откинувшись на стуле, стал раскачиваться на задних ножках.
Люди в плащах обступили Уильямса.
"Наше бюро проводит эксперимент... - начал тот, что пониже. - Проверяем, сколько готовы к убийству..."
"Если оно сойдет с рук..." - вставил второй.
"И если укрепит репутацию..."
Они безразлично замолчали.
Уильямс поднялся.
"Но я же не убил... - брызгая слюной, забормотал он. - Не убил..."
"Да не грызите себя, - махнул ладонью Фостер, - Вы не первый..."
И двумя пальцами поднял за уголок бумагу, испещренную фамилиями.
"Исаака приносят в жертву пять раз на дню..."
Уильямс заскрипел зубами.
"Я сейчас же звоню адвокату"
"Не советую, - усмехнулся Фостер. - Тогда все узнают, какой Вы зверь..."
Уильямс хлопнул дверью. Подняв воротник, он шел в глухо плывших сумерках и думал, что с работы его все-таки уволят...