В большом Вигваме горел огонь. Негой Хаа ти сидел на широкой и невысокой скамейке, выструганной из прочных жердей, которые аккуратно и очень точно были подогнаны друг к другу. Застеленная шкурой карибу, она слегка поскрипывала от веса крепкого мужчины. Не молодая женщина, сидевшая на другой стороне от костра, занималась шитьем. Проделав в двух сложенных шкурках дырку большим, похожим на шило, предметом из кости, она ловким движением проталкивала в нее тонкую полоску кожи, а потом, подхватив конец, вытягивала его, соединяя два куска в единое целое. Он осторожно наблюдал за работой жены. Ему нравилось смотреть, как она ловко управляется с тонкими и нежными заячьими шкурами. Не смотря на возраст, женщина все еще оставалась прекрасной хозяйкой. И в ее руках любой материал превращался в великолепно сшитую одежду. А каждый стежок выходил настолько точным и аккуратным, что больше походил на машинный, как на одежде европейцев.
Жаркий огонь потрескивал по середине жилища. И, вытянув ноги на лежащие в качестве пола шкуры, он с наслаждением грел ступни, иногда причмокивая от удовольствия. В последнее время они стали подводить не молодого вождя. От холода, бывало, схватывали судороги. Особенно неприятно было, когда это случалось во время охоты. Бывало, пойдет в лес зайца или куницу ловить, а тут раз - и все. Как стянет да скрутит - и мочи нет терпеть. Какая уж там охота. Старость приближается, - думал он и вспоминал древний обычай племени. А вместе с ней и немощность. Немощный старик никому не нужен. Как он будет охотиться и кормить себя да свою женщину? Человек становится обузой для племени. Был бы сын жив. Он проводил бы его в страну духов. Но его убили. Проклятый европеец. Уже и шагу не ступишь, как на чужака напорешься. Негой Хаа ти с горечью вздохнул и окрикнул жену:
- Женщина, чего сидишь? Уснула там, что ли?
Та обернулась на него и вопросительно посмотрела, опустив руки со шкурами на колени.
- Иди позови этого индейца, что пришел к нам сегодня. Да пошевеливайся!
Индианка, положив рукоделие на свой лежак, еще более аккуратно сделанный и ровный, чем у него, поспешно встала и, накинув теплую одежду, вышла. Послышались удаляющиеся шаги по скрипучему снегу. Откуда-то из далека донесся волчий вой. Сначала был слышен голос только одного зверя. Но через несколько мгновений к нему прибавились еще. И вскоре уже выла целая стая.
Негой Хаа ти снова вздохнул и откинулся на натянутые поверх жердей шкуры, образующие стены жилища. Его взгляд упал на оставленное женой шитье. Он вспомнил, как когда-то давно пришел в это племя и впервые увидел молодую чернобровую и стройную дивчину. Как она скромно улыбалась и бросала робкий взгляд на молодого парня в то время, когда они с охотниками его племени передавали дары для ее народа. Чужого тогда для него. Как не мог уснуть много дней. И однажды, решившись, на веки покинул отчий дом. А потом долго и жестоко боролся за нее с другими. Как это было давно. Тогда белых людей на их земле встретить было сложно. Солдаты, убивавшие всех попавшихся им под руку индейцев, уже уходили. И про их землю, казалось, начинали забывать. Остались только не большие группы европейцев, занимавшихся пушным промыслом. Тогда еще не нашли желтый метал. И по лесам Аляски не шарахались толпы обезумевших от него белых людей. Тогда он еще не был вождем. И ему не приходилось выбирать к кому примкнуть. К белым людям или к духам предков.
Донесся скрип шагов на улице. За торопливыми и быстрыми слышался неспешный грузный топот Грязного Коня. Негой Хаа ти принял прежнее положение и бросил твердый взгляд на занавеску. Шаги быстро приближались, и вскоре та откинулась в сторону. В жилище протиснулся индеец. Он осмотрелся и неторопливо скинув одежду, прошел внутрь. За ним появилась жена. Она тихонько разделась и, проскользнув на свою половину, снова села за шитье. Грязный Конь под пристальным взглядом вождя, подобно медведю, неуклюже сделал приветственный жест и присел на одну из скамеек, стоявших вдоль стен. Раздался скрип прогнувшихся под ним жердей. Его взгляд вопросительно уперся в лицо хозяина жилища.
- Ты говоришь, что они идут сюда. Но уже скоро ночь, а их нет, - проговорил вождь.
- Грязный Конь не знает, когда они доберутся, - скривился индеец. - Но то, что я говорил - чистая правда. Я видел их следы от хижины. Они не пройдут мимо. Индианка больна. Ее ноги заплетались, и шаг был неверный. Словно у зайца, который поел дурных плодов. Грязный Конь думает, что она хочет родить. Поэтому пройти мимо они не могут. Женщина сама приведет белого человека к тебе.
- Ты уверен в этом? - вождь внимательно вгляделся в его лицо.
- Да, - сделал утвердительный жест индеец.
- Значит, нам надо готовиться, - задумчиво проговорил вождь. И громко добавил, обращаясь к жене. - Женщина, ты слышала?
- Да, - она опустила глаза.
- Старик, я должен получить всю сумму, на которую мы договаривались. Белые люди, бывшие со мной, мертвы. Но от этого уговор не изменился. Я принес тебе голову старого вождя. И белый человек скоро придет. Ты даже женщину получишь. Но не вздумай меня обмануть. Мое ружье стреляет быстро и не знает промахов! - прорычал Грязный Конь.
- Ты все получишь, - успокоил его вождь. - А что ты скажешь Французу, когда он догадается, что индианка не попадет в Доусон? Ведь он тебя не простит.
- Я не видел Длинного Билла. А Француз не говорил, что с ней делать. Я об этом узнал только от тебя. Поэтому моя совесть чиста, - опустил голову индеец. - Что я скажу? А что я скажу Длинному Биллу, когда он вернется в хижину? Он никогда не поверит, что однорукий калека мог убить двух крепких воинов. И решит, что это сделал я, желая предать Француза. Или из желания завладеть всеми деньгами, причитающимися нам. Тогда мне пришлось бы убить его, чтобы не умереть самому. А потом надеяться, что Француз мне поверит. - Грязный Конь хмыкнул. - Да он даже слушать меня не станет. Я много раз видел, как наказывали провинившихся. Поэтому нет, старик, лучше быть виновным в том, в чем тебя подозревают. Нежели умереть без вины. А чтобы выжить, мне нужны деньги. Грязный Конь с тобой был честен. Тебе упрекать Грязного Коня не в чем. И если вождь племени Ручья Волков честный человек, то он заплатит Грязному Коню все, что должен.
- Негой Хаа ти честный человек, - процедил тот. - Ты все получишь. Можешь не волноваться. Но что же ты будешь делать с этим золотом? Ведь тебя все равно повешают, едва ты появишься в каком-нибудь городе.
- Я уйду в Канаду. Там меня никто не знает. И начну новую жизнь. Грязный Конь устал от войны. Грязный Конь хочет женщину и свой вигвам. Ты дашь мне это.
- Скольких людей ты убил? Сотню? Две? - вождь презрительно скривился. - Тебя все равно найдут.
- Тогда я убью их! - Грязный Конь с вызовом посмотрел на вождя. - Ты, старик, знаешь наши традиции. Мои предки не считали войну плохим делом. Мальчик рождается, чтобы стать воином. Мои деды и прадеды воевали с белым человеком, пришедшим из страны, где заходит солнце. Они были хорошими воинами. И убили много врагов. Мой отец воевал с американцами. И он тоже убил много белых людей. Война - это дело для мужчин. И если кто-то захочет мести, то я встречу его достойно. Так, как должен встретить врага мужчина. А если он сможет меня победить, и возмездие свершится, то отправлюсь в страну духов со спокойным сердцем.
- Но это традиция твоего народа, - качнул головой вождь. - У нас другие традиции.
- Мой народ всегда со мной, - Грязный Конь коснулся рукой большого ножа на поясе.
- В той деревне погибло много детей, - проговорил вождь. - Племя Холодной Реки не простит вам этого.
- Я детей не убивал, - пожал плечами Грязный Конь. - И нет, старик, ты тоже виноват в этом. Ели бы ты не нанял нас, то этого не произошло бы.
- Француз все равно бы вас туда отправил, - поморщился вождь. - Я только лишь опередил его. Но, как видно, не на много. Все ж таки он прознал про моего сына.
- Тот белый человек и индианка, что носит твоего внука, скоро должны прийти, - бросил быстрый взгляд на него Грязный Конь и отвернулся к огню. - Француз опоздал. Если бы Длинный Билл ездил быстрее, то Грязный Конь не отдал бы тебе женщину твоего сына.
- Знал, не знал, - усмехнулся вождь. - Ты все равно предал своего хозяина.
- У Грязного Коня нет хозяев. Даже племени уже нет. Все умерли от болезни. Теперь Грязный Конь сам по себе.
Тихо потрескивал огонь. И где-то вдали слышались голоса волков. Теперь уже выло несколько стай. Вой, казалось, заполнил все вокруг. Он скользил по замёрзшей реке, на которой расположился лагерь, и словно призраками зверей, пролетал между индейских жилищ. Уносясь куда-то в глубину леса. В вигваме вождя все замолчали. Как будто прислушиваясь к заунывным звукам. Нарушать безмолвие никому не хотелось. Женщина, сидевшая напротив мужчин, уже сшила между собой две шкурки и принялась пришивать к ним еще одну. Грязный Конь задумчиво смотрел на пляшущее пламя костра. Видимо, что-то вспоминая из своей прошлой жизни. Взгляд Негой Хаа ти тоже упал на огонь и застыл. Так прошло несколько минут. Пока, наконец, вождь не оторвался от мыслей. Он, словно очнувшись, бросил взгляд на жену. Та, не обращая на мужчин внимания, шила. И отблески языков пламени рисовали на ее лице загадочные узоры. Заметив, что муж смотрит на нее, женщина улыбнулась и стрельнула на него глазами. Совсем как тогда. В молодости, когда он впервые увидел ее.
- И чего они развылись сегодня? - проговорил вождь и задумчиво перевел взгляд на Грязного Коня.
- Луна сегодня необычайно яркая, - буркнул тот. - Река светлая, как будто солнце за горизонт еще не провалилось.
- А все-таки этот белый человек хороший воин. А? Грязный Конь! - задорно бросил вождь. - Ты посмотри. С одной рукой, а ваших двоих убил. Не зря, видать, рассказывают, что в него дух большого зверя вошел. Он теперь помогает ему.
- Может, и вошел, так что с того, - проворчал тот.
- Не боишься, что он убьет тебя? - губы вождя растянулись до ушей.
- Грязный Конь никого не боится. А вот тебе, старик, есть чего опасаться. Если он и впрямь такой хороший воин, то твой нож против тебя же и обернется.
- Не обернется, - улыбка сошла с лица вождя. - Старик тоже хороший воин. И пока что сила не оставила меня.
- Ты стар, - наклонил голову на бок Грязный Конь. - Белый человек...
Договорить он не успел. Вдалеке раздались выстрелы. Шесть тихих револьверных хлопков. Индеец смолк и прислушался. Негой Хаа ти застыл. Его напряженный взгляд остановился на выходе, и все тело старого вождя словно превратилось в натянутую тетиву лука. Волчий вой на мгновение смолк, а потом принялся с новой силой. Больше никто не стрелял. Выждав с минуту, он вскочил и принялся быстро одеваться.
- Дай ружье! - крикнул жене.
Грязный Конь последовал его примеру. Быстро накинув мокасины и схватив куртку, выскочил на улицу. Вождь, одевшись, выругался на растерявшуюся женщину и залез сам под один из лежаков. Выудил оттуда винтовку и коробку с патронами. Быстрым привычным движением вытащил несколько штук и, открыв затвор, сунул их в магазин. Взглянул на жену и, ничего не сказав, выбежал вслед за Грязным Конем.
Людям, привычным к суровой жизни у Полярного круга, значение выстрелов было ясно. И не требовало дополнительных объяснений. Если стреляют, значит что-то случилось. Если выпущены все пули залпом, значит знак. Или стреляют в кого-то. А стрелять среди заснеженной пустыни можно только в медведей или волков. Ночью здесь охотиться не на кого. Только обороняться. Медведи давно впали в зимнюю спячку. А нападение волков - дело для северного человека вполне обыденное. Много индейцев погибло в зубах зверей. И что означает встреча со стаей зимой среди лесов Аляски, знал каждый. Зимой они ничего не боятся. Голод ведет их. Бывали случаи, когда голодные и отчаявшиеся звери нападали даже на стоянки индейцев. Иногда забираясь в жилища, не смотря на горевший внутри огонь.
На улице уже собралось множество охотников. Было действительно необычайно светло. Яркое и глубокое небо, усеянное звездами, словно окутывало все до самого горизонта. И висящая где-то у самых макушек луна светилась призрачным холодным белым светом. Люди переговаривались и топтались в нерешительности. Несколько человек уже бежали по реке в сторону выстрелов. Их фигурки вдалеке были ясно различимы на фоне белого снега. Вождь, не обращая внимания на соплеменников, молча ринулся догонять уже убежавших мужчин.
Старый индеец давно так не бегал, как в этот раз. Ноги, казалось, летели над белым рыхлым снегом, касаясь его лишь носками мокасин. Он, подняв лавину, соскользнув с высокого склона на краю лагеря и оказавшись на крепком насте, покрывавшем реку, помчался вдоль берега. Туда, где стреляли. Он был почти уверен, что там была женщина его сына. Которая носила в животе его потомка. Единственного потомка из его рода. И он мчался, словно сам был огромным северным волком. Его старые больные ноги словно наполнились былой молодостью. И были также быстры, как когда-то давно. Когда был жив его отец, и он вместе с ним совершал набеги на солдат. Которые, разграбив очередное поселение индейцев, уходили в свои форты.
Он всегда их догонял. Негой Хаа ти был самым быстрым из его племени. Он всегда догонял первым. И не задумываясь, бросался в драку. От его ножа погибло много солдат. А его ружье еще не разу не промахивалось. Ему не было равных ни в скорости, ни в силе, ни в ловкости. Поэтому он и стал кода-то вождем. Поэтому он оставался им до сих пор.
И старый индеец летел вдаль, как раньше. Убежавшие вперед люди постепенно приближались. Он догонял их. Как это было всегда. Он, как и прежде, был самым быстрым и сильным. Где-то далеко позади слышались голоса еще нескольких охотников. Но те безнадежно отстали. И им уже было его не догнать. Неожиданно он услышал размерное дыхание справа от себя. Оглянулся. Рядом с ним, ровно дыша, бежал Грязный Конь. За его спиной болталась длинная винтовка. Вождь отвернулся.
Где-то впереди показались две фигуры. Они были маленькими. И, кажется, бежали в их сторону. Вождь пригляделся. Позади них виднелись длинные, словно скользящие над снегом, тени. Он много раз видел такие. И спутать ни с чем не мог. Волки. Штук пятнадцать. Не меньше. Два человека, как загнанные карибу, спотыкаясь и широко махая руками, чтобы не упасть, боролись за жизнь. Волки их нагоняли. И оставалось всего несколько шагов до того, как огромные звери кинуться и повалят людей на землю. Не успеем, - мелькнуло в его голове. Они догонят их быстрее.
Вдруг сбоку что-то мелькнуло. Он краем глаза заметил, как Грязный Конь скинул винтовку и отстал. Вождь еще не успел удивиться, на сколько быстро это произошло, как грянул выстрел, и один из волков упал. За ним последовал еще один и еще. Расстояние между бежавшими людьми и преследовавшими их волками стало постепенно увеличиваться. Новый выстрел, раздавшийся позади, не убил. Этот прием был знаком вождю. Пуля скользнула по шкуре, доставляя зверю страшную боль. Один из волков громко взвизгнул и бросился в сторону леса. Стаю охватило смятение. Несколько животных кинулись за ним. Остальные остановились, ожидая решения вожака. Самый крупный волк на мгновение замер. Вождю показалось, что он смотрит прямо на него, хотя разобрать глаза было невозможно. Но он был почти уверен в этом. Волк наклонил голову и, развернувшись почти на месте, отпрыгнул на несколько шагов в сторону. А потом в несколько прыжков добрался до берега и, одним махом преодолев крутой склон, исчез. Вместе с ним, растворившись подобно призракам в лесу, исчезла и вся стая.