Громко лаяла собака. Сквозь сон до моего сознания доносился грозный голос кобеля. Сначала он казался чем-то далеким. Словно шумом из другого мира, неведомым образом проникшим в мирную и спокойную реальность моих грез. Потом начал нарастать, пока не превратился в отчётливые раскаты угрожающего рычания, переходящего в грохот и заканчивающегося тихим повизгиванием. А потом, словно очередной волной накатывал вновь. Кобель был явно чем-то крайне встревожен. И его тревожность постепенно стала охватывать меня. Заставляя превозмочь сонливость и открыть глаза. Что-то происходило. И чувство нависшей надо мной опасности заставило проснуться.
Вокруг было темно. Очевидно, я проспал на много дольше, чем предполагал. Чувство непоправимой ошибки, которую уже не исправить, закралось в сердце и острыми когтями вцепились в него. Черт возьми, как же так, - посетовал я. Проспал. И костер не разжёг. Как можно было проспать. Ведь здесь нельзя расслабляться. От этого зависит жизнь. Я спешно, левой рукой полез к маленькому карману на груди моей куртки. Там лежали замотанные в кожу спички. Нащупав их, слегка успокоился. На месте. И дождя не было. Значит, проблем не должно возникнуть. Отталкиваясь левой рукой и ногами, не переворачиваясь на живот, пополз к кострищу.
Собака захлебывалась от своего лая. И вертела головой в разные стороны. В лесу явно кто-то был. Наверное, волки, решил я. Если бы медведь, то Мистер Уайт не вертелся бы, а лаял в одну сторону. Туда, где находится животное. А судя по поведению пса, эти звери повсюду. Значит волки. Вокруг было темно. Я попытался вгляделся в ночной лес, надеясь определить, где они. Но сквозь темноту невозможно было что-либо увидеть. Только тьма. Даже ветки не трещали. И от этой беззвучной и невидимой силы, скрывавшийся в ночи, становилось жутко. Казалось, что вот сейчас откуда-нибудь выскочит огромный зверь и вцепится мне в горло. А я его даже разглядеть не успею.
Поврежденное плечо болело. Правда, как мне показалось, уже не так сильно, как раньше. Впрочем, пошевелить правой рукой все равно не получалось. Она болталась, словно привязанная ко мне веревка, и болела ноющей, как будто скрипящей болью. Левая рука тоже болела. Но, очевидно, сон пошел на пользу, и с горем пополам я уже мог передвигаться. Хотя бы ползком. Каждое движение, как и прежде, доставляло боль, но ее можно было и потерпеть. Впрочем, возможно, мне это только казалось. А на самом деле я не так остро ощущал ее из-за моего возбужденного состояния и необходимости действовать.
Выбравшись из шалаша, я развернулся к нему ногами и с силой пнул одну из стоек, на которых держалась крыша. Тонкая ветка сломалась. А вслед за ней на землю обрушилось и все строение. Костер сгорел еще вчера, и на его месте находилось лишь несколько обугленных остатков бревен. И что бы разжечь огонь, я решил использовать свой шалаш. Набросанный лапник в качестве крыши должен был стать прекрасным топливом. Его и разжигать легко. Спичку поднес и все. Тонкие иглы горят, как порох. Правда и сгорают почти мгновенно. Поэтому придется жечь их постепенно. Самое главное - отпугнуть волков. Или кто там в лесу прячется.
Собака бешено скалила зубы и громко заливалась. Кажется, Мистер Уайт ещё больше рассвирепел. И кружился, по переменно облаивая окруживших нас зверей. Наверно он тоже испугался. Кобель хорошо знал волков. И на что они способны. Он не хуже меня понимал, что ему не выжить. Волки не любят собак. И не принимают их за своих. Где-то в глубине леса хрустнула ветка. И послышалось рычание. Совершенно не похожее на рычание кобеля. Это было угрожающее и вместе с тем спокойное рычание. Уверенное в себе. Я представил, как огромный хищник оскалился в темноте и медленно подкрадывается к нам. Как сильные лапы медленно переступают, делая маленькие шаги и выбирая момент для решающего броска.
Извернувшись, я протянул левую руку и выдернул одну из веток. Попалась очень пушистая. С тонкими длинными иголками. Положив ее рядом с собой и не мешкая ни секунды, я вытащил спички. Одной рукой доставать было не удобно. Потому, зажав одну из них пальцами, вытряхнул остальные из свёртка, а потом, сунув зажатую спичку в рот, извлек ее из куска кожи. Перехватив рукой, шоркнул серным концом об штанину. На миг меня ослепила вспышка света. Спичка загорелась. Где-то невдалеке от меня мигнули два огонька. Рядом с ними еще пара. Я медленно, боясь потушить спасительное пламя, опустил спичку и прислонил ее к еловой лапе. Та вспыхнула почти сразу, затрещав весёлым огнем костра и освещая лес вокруг. Во тьме вспыхнуло множество огоньков. Пока горела ветка, я насчитал не менее десятка или даже пятнадцати пар. Вдаваться в подробности было некогда, так как еловые лапы горят быстро. И чтобы не остаться без огня, пришлось подтянуть к себе еще одну ветку и аккуратно положить ее сверху.
За ней полетела ещё одна. И ещё. Когда передо мной загорелся уже довольно большой костер, я осмелился отвернуться от застывших в ожидании глаз и достать обугленные куски бревен из старого кострища. Они были весьма толстые и должны были гореть на много дольше. Внимательные глаза вокруг нас с кобелем остановились, но уходить пока не спешили. Маленькие огоньки наблюдали за нами из леса. Ни одно движение не оставалось без внимания. Наконец, подкинув в костер толстые поленья и дождавшись, когда они займутся пламенем, я осмелел окончательно.
На костер они кидаться не будут. Была бы зима, может, и кинулись бы. Но летом, когда пищи предостаточно, не будут. Зверь чувствует дым, и преодолеть инстинктивный страх перед огнем ему очень сложно. На такое может толкнуть только крайняя нужда. И видимо, волки теперь не могли сообразить, что делать дальше. А потому решили выжидать. Ведь костер может и погаснуть. Я громко закричал, добавляя свой голос к собачьему лаю. И, ухватив рукой сломанную палку от шалаша, принялся из всей силы колотить ей по земле. Наконец звери отступили. Маленькие огоньки в лесу погасли почти одновременно. Словно подчиняясь не слышимой команде вожака. Волки так же бесшумно исчезли во тьме, как и появились.
Медленно оглядываясь по сторонам, отодвинулся от своего костра и попытался собрать разбросанные спички. Но в темноте найти их было сложно. Они разлетелись в разные стороны, когда вытряхивал из куска кожи. Да ко всему прочему, я сам своим телом мог часть закопать в примятую траву. Перевернувшись на левый бок, я попытался сесть на колени. Опёрся на согнутую в локте левую руку и, отталкиваясь ей, приподнялся. Боль пронзила мое тело. Казалось, что меня проткнули на сквозь чем-то очень острым и длинным. Стиснув зубы, я застонал. Кобель, все ещё тявкающий в темноту леса, но уже не столько злобно, сколько просто для порядка, с удивлением посмотрел на меня и умолк. Потом опустил голову к земле и тихо заскулил.
Иди к черту! - бросил я ему. Что, скотина, ноешь? Не дождешься. Какая-то злость овладела мной. Не знаю, откуда она появилась, но мне страшно захотелось кого-то ударить. Этот Чертов кобель. Если бы он попался мне под руку, точно получил бы хороших тумаков. Но дотянуться до него я не мог. И от этого злость во мне разгоралась еще сильнее. Я резким движением оттолкнулся рукой от земли и выпрямившись, сев на колени. От боли перехватило дыхание. Но чувство злости гасило ее. Когда я нашел в себе силы вздохнуть, она немного отступила. И осталась лишь ноющей тяжестью, сковывавшей мое тело. Каждое движение отзывалось вспышками, но их уже можно было перетерпеть.
Достижение меня обрадовало. Если могу сидеть, значит и встать получится. Наверно, по моему лицу расплылась улыбка. А из глаз потекло что-то мокрое и холодное. Кобель приподнял голову и громко гавкнул. Вот видишь! - крикнул ему. - А ты меня уже хоронить собирался. Сейчас маленечко отойдем, и все будет хорошо. А завтра, как утро настанет, двинемся в путь. Четырнадцать дней. Да уж, четырнадцать дней. Не ной, нормально все будет. Доберёмся до Форт-Юкон, а там и покушать тебе будет вдоволь, и доктор есть. Не скули, хорошо все будет. Пёс молча смотрел на меня, как будто пытаясь понять, что говорит этот странный человек. Потом повернул на бок голову, словно что-то не расслышал, и снова гавкнул. После чего уставился на меня, ожидая реакции. Выговорившись, я лишь махнул рукой и, отвернувшись, принялся рыскать пальцами в траве, отыскивая упавшие спички.
В свете костра разглядеть что-либо в траве было крайне сложно. Пальцы прочесывали длинные листья и стебли, захватывая каждую попавшуюся палочку. Но спичек не было. Слишком маленькие, они, видимо, упали к самой земле. А перебирать каждую травинку было невозможно. Наверно, минут пятнадцать мои пальцы рылись в зелёном покрывале. И, наконец, натолкнулись на одну. Я чуть не выкинул ее, приняв за очередную палку, но, заметив белый цвет, чертыхнулся. Слава Богу, хоть одну нашел. Аккуратно, словно это спичка была чрезвычайно хрупким произведением искусства, положил ее на кусочек кожи. И, завернув, отправил в карман. Потом принялся искать дальше. Через час у меня набралось уже целых шесть штук. Раньше было штук сто. Значит, где-то ещё есть. Утомившись, я решил продолжить поиски утром. При свете солнца собрать остальные будет гораздо легче.
Сложив и аккуратно завернув найденное сокровище в кусок кожи, убрал их в карман куртки. Мистер Уайт все это время наблюдал за мной. Успокоившись после нападения волков, он прилёг в стороне от костра и, навострив уши, смотрел в мою сторону. Его глаза медленно моргали, иногда закрываясь полностью, но спустя миг открывались вновь. В глубине леса было темно. И тихо. Лишь изредка щелкали какие-то ветки. И покачивались кроны деревьев от порывистого ветра. Костер плясал языками пламени, приятно потрескивая горящими дровами. Прилегши возле него на левый бок, я задумался. Болела правая рука и никак не хотела шевелиться. Видимо, была сломана ключица. И, наверно, какой-то нерв поврежден. Впрочем, боль в руке ощущалась. Отбросив мысли о переломе, я прикрыл глаза. Не хотелось думать, что рука без помощи лекаря может не зажить. И будет висеть плетью до конца моих дней. А то и того страшнее. Начнется гангрена, и тогда все. Отрежут, и останусь вовсе без руки. А то ведь и заражение крови может начаться.
Я отвернулся от пляшущего костра и сплюнул. Мистер Уайт! - позвал пса. Мистер Уайт. Послышалось шуршание травы под лапами собаки. Вскоре появился и он сам. Устало зевнул и, облизнув мне лицо, прилёг рядом. Ничего, Мистер Уайт, все будет хорошо. Ничего. Доберёмся. Где-то вдали послышался вой. Видимо, волки нашли свою добычу.