В просвет, отделяющий дверь от пола, проник предмет. Такие вещи мы легко определяем, взглянув на них издалека лишь на секунду, ассоциативный ряд моментально сокращается до одного единственного варианта. Под дверь подсунули конверт. Бумага была очень плотной и тяжёлой, чуть ли не зернистой. Интересно, можно ли определить настроение письма, предполагаемую суть сообщения, вид новости, обитатель комнаты этого не знал. Он уже давно сжимал этот бумажный прямоугольник своими тонкими, длинными и побелевшими от напряжения пальцами. Фактура бумаги, цвет и неожиданное появление вестей извне - всё это в совокупности вогнало обитателя комнаты в безмолвный ступор. О цвете конверта - он был тёмно-бардовый.
Кстати, о комнате. Белые стены, белая дверь, белый потолок, белый пол, белое кресло. Чёрные надписи на стенах, чёрные точки краткосрочных поджогов на потолке, чёрные следы грязных ног на полу, чёрные мысли в голове.
К слову о голове. Обладатель головы имел чёрные, как смоль волосы, напрочь прятавшие от мира его удивительно большие глаза, представляющие из себя огромного размера чёрные зрачки на фоне абсолютно контрастного ему цвета белков, занимающие большую часть белого, как снег лица. На нём была чёрная, как сама ночь, приталенная рубашка, с белой бабочкой, небрежно болтавшейся на воротнике батника, кипильно-белые брюки из натурального льна свободного кроя и лаково-чёрные броги, увенчанные по свежему белыми шнурками.
Ступор постепенно сдавал позиции, а чёрно-белый тем временем их набирал. Вечно любоваться неожиданным подарком судьбы, в виде конверта было нельзя, собственно как и восседать на поблёскивающем своей белизной кресле. В правом нижнем углу конверта имелась надпись, оставленная мрачно-тёмными густыми чернилами, напоминавшая скорее замысловатое переплетение стежков каких-то удивительных нитей, что не мешало ей быть вполне читаемой. Она гласила: " ...Dream...".
Подумать только, какие немыслимые горизонты открывает перед обладателем хорошей фантазии всего лишь одно слово. Что именно хотел сказать автор послания? А может быть это его фамилия? Или псевдоним? Не взирая на сомнения, мозги охотно наполнили приятные мысли о лучших временах, мечты, желания и даже воздух пропитался той самой упругой уверенностью в неопровержимость чего-либо, коей обычно обладают спортзал, общественный туалет и удача.
Рано или поздно, это должно было произойти. Руки рванули край конверта и судорожно развернули небольшой, сложенный пополам, тончайшей, словно лакмус, лист бумаги пепельно-серого цвета. И хоть язык и утопал в неожиданно захлестнувшей полость рта волне слюноотделения, возникшей вследствие ожидания грандиозного представления, глаза узрели нечто иное. Листок бумаги был самый обычный, разве что смущали его толщина, точнее её отсутствие и нестандартный для письма цвет. На его поверхности не было ровно ничего, за исключением короткой надписи, аккуратно выведенной всё теми же необыкновенными чернилами, что и на самом конверте. "...Cry...". Уголки губ инстинктивно дёрнулись вниз, а взор заволокла непроглядная пелена, вызванных омерзительным покалыванием в носу, слёз. От отчаяния и от обиды одновременно, а может быть и по каким-то своим личным соображениям, чёрно-белый обитатель чёрно-белой комнаты смял в плотный комок конверт, письмо и все возлагавшееся на это плацебо надежды и запустил с бешеной силой точно в тот просвет, откуда всё это и пришло в его жизнь.
Тем временем в дверь уже кто-то отчаянно колотил и судорожно дёргал угольно-чёрную ручку двери, сопровождая эти действия тирадой, состоящей из таких слов, как "Открывай!", "Ублюдок!", "Сейчас обосрусь!", "Скорее!".
Поворот головы по инерции вправо, в поисках выхода из неловкой ситуации, успехом не увенчался. Вместо молочно-белого рулона бархатистой туалетной бумаги красовалось лишь нечёткое граффити, при ближайшем рассмотрении сливавшееся в слово "Paper". И больше ничего.
Горячие, словно воск, слёзы неистово бороздили впалые щёки жертвы обстоятельств, попавшей в капкан и курам на смех, словно в злом анекдоте. Нижняя часть лица была оснащена зияющей чёрной дырой, источающей истошный вопль негодования. Белейшую дверь пинали такие же белейшие спортивные кроссовки, оборудованные чёрной экспериментальной шнуровкой. "Открывай!", "Ублюдок!", "Сейчас обосрусь!", "Скорее!".