История о детдомовце и скрипаче. Мотивирующий рассказ о чудесах, которые способна сотворить вера даже в ситуации, кажущейся неизменно-трагичной.
Верить как ребёнок
История о детдомовце и скрипаче
Детский носик с любопытством уткнулся в окно, оставляя на стекле запотевший след дыхания. Глазки мечтательно устремились на улицу, где под непрестанно сыпающим снежком бывший обитатель детдома усаживался в автомобиль со своими новыми родителями.
- Вот Димку и забрали, - вздохнул Андрюшка и с грустью посмотрел на малышей, копающихся в коробке с детскими игрушками. - Когда же за нами придут?
- Не надейся, что всех нас обязательно усыновят, - хмуро произнес девятилетний Ваня, вдумчиво рассматривающим детали от паровозика. - Так везёт не всем.
- Почему это ты так думаешь? - Андрей старательно пытался обратить на себя внимание друга, хотя тот продолжал делать вид, что его занимает дело куда поважнее обсуждаемой темы - сломанная игрушка.
- А потому что выбирают самых красивых, хороших и здоровых, - с напускной усмешкой объяснил Иван. - Ты вон какой лопоухий! Да и поведение плохое. Не возьмут.
- А я исправлюсь! - надрывисто воскликнул Андрюша, пряча в себе обиду на колкие замечания друга. - А я буду стараться!
- Ну и старайся. А меня все равно не возьмут, - насуплено буркнул Ваня, ставя исправленный паровозик на обломки железной дороги. - У меня болезнь неизлечимая. Такие, как я, никому не нужны.
- А что же ты, - разочарованно захлопал ресницами шестилетний Андрюшка, - даже не помечтаешь? А Деду Морозу письмо написать? А Бога попросить? А... желание загадать?
- Хватит уже в сказки верить! - рассердился ни на шутку Ваня. - Никто нам не поможет. Волшебства не бывает. А мечта... - лицо мальчика засияло надеждой, заискрившейся на дне голубых глаз. - Мечта у меня одна: научиться на скрипке играть. И то, хоть бы успеть... пока не умер... Но всё это нереально, - подобно взрослым Иван сомкнул губы и развел руками. - Учителя по музыке у нас нет и искать его никто не будет. Так умру, без скрипки.
- Почему именно скрипка? - пожал плечами Андрюшка.
- Услышал нечаянно ее вживую. Шли с Катериной Олеговной в переходе, а там музыкант играл. У меня по телу пробежали... эти... как их?.. Мурашки! А потом... потом я как будто над землей поднялся... Эта музыка до сих пор у меня в ушах. Хочу научиться... хочу, чтобы так душа все время летала. Хочу просто и всё.
Сирота в детдоме взрослеет быстро - никто не щадит детское сознание удручающей правдой, мало кто переживает о травмированной душе. Да и вынужденная самостоятельность содействует ускоренному развитию не по годам. Самостоятельность, вызванная чувством одиночества, оставшимся в сердце после потери родителей.
Ванечка был младенцем, когда от него отказалась мама. В том же возрасте он сильно заболел, перенес несколько тяжелых операций и по сей день мучился от нестерпимых болей: его недуг будто заставлял помнить о поступке родителей. Не забывала и душа, тайно хранящая в себе пережитую трагедию, и знающая даже то, что уже давно оставило сознание.
Да, приходили с интересом усыновить, но ни одна семья не решилась взять на себя ответственность за страдающего мальчишку - нужен особый уход. Ведь врачи нередко говорили, что в любой момент он может умереть. К тому же любви у родителей должно быть больше, чем желания перевоспитать. Потому что это как раз тот случай, когда душу ребенка нужно исцелять заботой и сердечным теплом, и только потом - дисциплиной.
Обманутые надежды, боль одиночества, равнодушие воспитателей, относившихся к детям, как к предмету своей работы, заставили Ваню иначе смотреть на мир. Глазами взрослого, оскорбленного равнодушием человека.
Беседа мальчишек произошла под Рождество, и в скором времени в жизни обоих случились два чуда. Буквально через две недели за Андрюшкой пришла семья, когда-то давно наведавшаяся к мальчику. Оказалось, что внешне он очень походил на своего приемного отца - глазами, овалом лица и даже ушками.
Прошло еще немножко времени, внезапно и Ваню вызвали в кабинет директора. Там его представили седовласому дядечке с добрыми глазами, смотревшими на мальчика радужной улыбкой.
Взгляд мальчика скользнул по рукам гостя и остановились на волнообразном футляре аккуратно уложенном на колени. "Скрипка!" - с восхищением ликовали Ванины глаза. Но тут же, будто опомнившись, он с недоверием сдвинул брови и насупился. Что за подозрительный добряк?
- Недавно мне попало в руки письмо, - умиротворенным голосом объяснил дядечка, - в котором мальчик с твоим именем и адресом проживания просил Деда Мороза найти учителя по музыке. Поздновато я пришел, да. Праздники-то прошли. Но письмо это затерялось у старика и только вчера попало мне в руки.
Глаза Вани вдруг мечтательно засияли, и будто отступила та взрослая серьезность, часто в нем преобладающая... но только на мгновенье. Окрыленный надеждой взгляд быстро "приземлился" жестоким воспоминанием: чудес не бывает.
- Неужто ты не писал письмо? - с досадой спросил дядечка и зачем-то подмигнул недоумевающей директрисе.
- Ну... - пожал плечами Ваня. - Ну писал. Давно было, - он сердито буркнул, не желая делиться сокровенной тайной.
"Что же ты, сынок, веру свою прячешь? - чуть не плача, думал старик. - Неужто люди так жестоко издевались над тобой, что ты насильно заталкиваешь в себя радость эту - мечту свою? Иль так сильно разочароваться боишься?"
- Стало быть, мечта есть? - скрипач заискивающе смотрел в глаза детдомовцу, надеясь рассмотреть в них ребячий задор, надежду, или хотя бы маленький огонек желания воспользоваться шансом.
- Есть, - с печалью сжал губы мальчик.
- Вот хорошо-то как! - возликовал гость. - Я уж думал, что напрасно пришел! Дело вот в чем. Не играю я, пальцы уж, как деревяшки стали. Давно уже хотелось мне передать свою скрипку по наследству, - сказал вдруг дядечка, показав мальчику музыкальный инструмент. - Сейчас хотел отдать. Да некому! Нет достойных учеников. Ты хотел бы получить такой подарок?
- Да-а-а! - вдруг радостно, совершенно несвойственно для себя, воскликнул Ванечка, и директриса перевела на него изумленный взгляд.
- Но не все так быстро, - предупредительно сказал скрипач. - Хотелось бы увидеть твой серьезный подход к делу. Поэтому вначале я научу тебя... Если, конечно, директор не будет препятствовать...
Детские глаза со страхом ожидания посмотрели на строго учителя. "Ни за что не разрешит! Она ведь меня не любит!" - подумал Ваня, всем сердцем сожалея о тех выходках, которые допускал в своем поведении. А в приступах обострения болей он часто неосознанно выкрикивал взрослую ругань и даже разбивал все, что попадалось под руку. И он хорошо помнит, как тогда его хотели отдать в психиатрическую больницу, ибо не знали, что с ним делать. Но тогда за него отважно заступилась психолог, пытавшаяся помочь мальчику.
Очевидно, не желая выступить перед скрипачом равнодушной особой, директор не решилась препятствовать благородному жесту гостя и сказала:
- Одобрю, если только Ваня будет действительно учиться, а не пакостничать.
Уроки по музыке проходили несколько раз в неделю. После окончания школьных занятий, Ваня нетерпеливо ожидал учителя по музыке у окна, встречая его улыбкой, а затем со всех ног летел навстречу по коридору. И глядя на него, Николай Иванович вдруг стал понимать, так мало мечтать... и так важно мечтать как ребенок. И еще важнее - лететь на всех парах к своей цели, отбросив прочь все сомнения...
Мальчик быстро учился, и в нем отмечались волшебные способности. Без нот, которые остались в планах учителя "на потом", дабы холодным официозом не подавить в ребенке любовь к музыке. Сначала, пусть заиграет детская душа в протяжном ритме чувствительной скрипки.
Да и сам музыкант уходил от мальчика в состоянии невесомости, некой прострации: чувствуя себя каким-то неземным, он спешил домой, и, едва переступив порог своей квартиры, хватался за скрипку, вальсирующую в его руках под новый и первый шедевр, созданным им самим. Его душа отрывалась от земли, словно увлекая за собой и тело. "Танцуй счастьем", - что-то пело внутри него.
И в начале этой мелодии звучали аккорды тоски: потеря любимой супруги в далекой молодости, томительное одиночество, и даже равнодушие к жизни. И все же временами плач скрипки сменялся на ноту счастливых мгновений: встреч с племянником Василием, ставшим отрадой, поддержкой и даже поклонником печального скрипача... Именно этот племянник недавно стал приемным отцом мальчика Андрюшки, который, рассказывая о друзьях из интерната, поведал новой семье историю Вани.
Сердобольный Николай Иванович просто не смог остаться равнодушным к трогательной истории оставшегося в детдоме мальчишки, поэтому решительно взялся помогать ему.
И вот два ребенка, с которыми старика так тесно связало тоскующее по детскому теплу сердце, вдруг заставили многое осознать, сожалеть и воспарять духом, - в любви нуждается так много людей вокруг, считающих себя одинокими и несчастными, разучившихся радоваться жизни, бередящих в сердце протяжные аккорды тоски и уныния, в этом томительном звучании которых вера способна прослушаться лишь обладателем самым тонким слухом.
Почему мы считаем, что любить можно близких и родных, а если их нет, то и любить вроде как некого? А почему бы, спасаясь от одиночества, не найти души, нуждающейся в обоюдном тепле и заботе? Не в этом ли счастье - в любви без условностей? Так нужно разбудить ее в своем уснувшем от печали сердце, окрылить ее надеждой, и поднести в подарок нуждающейся душе в заботливой обёртке из бережных объятий, искорок заботливого взгляда, согревающей улыбки.
С таким рвением неслась душа Николая Ивановича на каждую встречу с мальчиком-сиротой.
Конечно, хотелось его усыновить, но кто разрешит это сделать пенсионеру? Тогда он решил попросту проводить с Ваней столько времени, сколько ему предоставит администрация интерната. Что странно: директриса не препятствовала их общению. И спустя время объяснила это тем, что врачи отметили странное улучшение в здоровье ребенка. А психолог все обосновала:
- Ничего странного, мальчику просто не хватало любви... Через музыку и общение он ее получает.
Но врачи и учителя не знали еще одного момента: мальчик чувствовал себя нужным своему учителю, а учитель крайне нуждался в нем. И они спасали друг друга, помогая ожить и затрепетать под звуки скрипки уставшей от одиночества души.
***
Восемнадцатилетний Ваня вел под руку своего единственного отца, некогда ставшего не просто отдушиной, но и частью его жизни. Частью жизни, исцеленной счастьем.
- Эх, Ванечка, зачем тебе старик? Тебе, студенту, которому нужно устраивать свою жизнь? - сетовал седовласый скрипач. - Я-то тебе только в нагрузку буду. Шел бы жить в общежитие, среди молодежи. Стипендия тебе будет... Друзья рядом...
- Пап Коль, - тихо смеялся Иван, - я в общаге уж пожил, спасибо. В семье хочу. С друзьями в институте увижусь. Или ты гонишь меня?
- Да не гоню, сынок. Больной я стал, не хочу молодость тебе попортить...
- Без тебя я уже давно помер бы, пап Коль! - С признательностью сжав руку названного родителя, ответил Ваня. - Помер бы никому не нужный и обозленный на жизнь. Ты спас меня... А как я тебя брошу? Ты ведь отцом мне стал. Единственным человеком, которому я все эти годы чувствовал себя нужным.
Со всей своей отцовской любовью сжав руку мальчишки, папа Коля шел, тихонько шаркая ногами, временами останавливаясь и с благодарностью обращая взгляд вверх, где под самым небом в высокой кроне звенел жизнелюбивый переспев птиц...
Как по-разному может звучать счастье... Наверное, зависит от того, какое оно, - поющее, танцующее, порхающее, или умиротворённое, тихое, безмятежное. Главное, как ребенок, верить в него, в счастье это...
