Зинин Евгений Владимирович : другие произведения.

Две трети

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.37*5  Ваша оценка:


  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Две трети.

  
  
  
  
   Злое оранжевое солнце вылезло из-за облака. Раскаленный металл проник в мою пустую голову, заставляя встать и прожить еще одно утро. Первое, что я ощутил, выбравшись из бездонной пропасти сна - это головная боль, заставляющая пульсировать виски. Настало еще одно утро моей никчемной жизни, еще один день.
   Отодрав от подушки присохшие за ночь губы, я приоткрыл один глаз. На часах светилось 12:59.
   - Пора вставать, - подумал я и побрел на кухню.
   Ни в холодильнике, ни в чайнике никакой жидкости не оказалось, за чашкой лезть было влом, поэтому я, пустив тугую струю воды из водопроводного крана, приник прямо к ней.
   - Как хорошо, что родители на работе, а то бы начали приставать: "Где был, с кем пил?".
   Вдоволь напившись и размочив ставшее наждачным горло, я вытер рукой лицо, проверил содержимое стоящей на плите посуды. Есть решительно не хотелось.
   - Пойду, пожалуй, поваляюсь немного.
   Это я сказал сам себе. У меня есть такая привычка с собой разговаривать. Плюхнувшись на взбитую за ночь кровать, я прикрыл глаза. Рядом уютно устроилась кошка - маленький теплый комочек.
   Меня разбудил телефонный звонок.
   Сначала я не хотел поднимать трубку, но он все звенел и звенел. Пришлось встать.
   - Алло.
   - Привет, уже встал? - звонила мама. Сейчас начнет приставать. Она безошибочно узнает мое состояние по голосу.
   -Да.
   -А мне кажется, что нет.
   -Ну, ладно, мам, чего звонишь-то?
   -Ничего, просто проверить.
   -Ну, вроде все нормально. - Вот пристала-то.
   -Чем собираешься заниматься?
   -Да, пойду на работу устраиваться.
   -Ну, иди, иди. Ты во сколько вчера пришел? - Началось.
   -Давай вечером поговорим. - Забудет до вечера-то или отойдет.
   -Ну, давай, еще позвоню.
   -Пока.
   Я плюхнул трубку и со стоном повалился на кровать. Каждое движение заставляло мои виски пульсировать с новой силой.
   В последнее время я занимался поисками работы. Институт закончил месяц назад, в аспирантуру поступать было рано, надо было бы хоть работать пойти. Но по специальности меня, без протекции и связей, не взяли, поэтому я искал какое-нибудь другое место.
   Искали мы вместе с моим другом Колькой. Знал я его еще со школы - ничего, нормальный парень. Вместе поступили в институт, вместе закончили и теперь вместе слонялись без дела.
   Надо вставать, звонить ему, а то куда-нибудь смотается, и день насмарку, буду потом его искать до вечера. Он такой, дома сидеть не любит, в отличие от меня, чуть проснулся - и линяет куда-нибудь.
   Для лучшего настроя надо музыки чуть-чуть. Включил "Наше радио". Гребенщиков.
   А Гребенщиков все-таки гений. Непревзойденный мастер словесного жанра. Каждый раз, когда слышу его поэзию, покрываюсь мурашками и приятно щемит в груди. Хочется взять в руки гитару и играть, подпевать великому маэстро. Уже прошли те времена, когда популярность мерилась степенью политичности и оппозиционности генеральной линии партии. Кто-то, наимоднейший тогда, канул вместе с последней в Лету, а БГ остался. Остался на плаву, на гребне волны, не изменяя своим идеалам, не впадая в истерику по поводу крушения строя, который пытался его задавить. Его песни живы, его слова актуальны, потому что они жизненны.
   Он пытался эмигрировать на Запад, прожил там некоторое время, но вернулся. В одном интервью его спросили, зачем. БГ ответил просто, откровенно, чем стал лично мне еще более симпатичен. "Потому что никому я там, на Западе не нужен. По уровню техники исполнения там есть музыканты на полторы-две головы выше меня и мне до них уже никогда не дотянуться". Не нужен он в Америке как любой из нас. Не понимают они русских, хоть убей. Потому что нет в них душевности, той простоты, свойственной нам, выработанной столетиями истории, помогавшей нашим предкам пережить всех своих врагов и так и остаться непокоренными.
   Подошел к окну. Смотрю. Куда-то бегут люди, торопятся. Торопятся, муравьишки, затащить побольше в свой муравейник. Друг на друга не смотрят, потные все, злые. Деловые все. Солнце жарит вовсю. На деревьях листья увяли и птицы не поют. Поскорей бы зима.
   Интересно все-таки устроен человек, летом он мечтает о зиме, торопит ее, а зимой - наоборот, хочется в жару, вдоволь накупаться в солнечных лучах, быстрей бы лето. Так и проходит жизнь - ярмарочная карусель. И некогда нам остановиться, призадуматься о прошедшем, о будущем, полюбоваться текущим мигом, неповторимым в своей индивидуальности.
   Я поднял трубку, набрал Колькин номер.
  -- Алло. - Услышал я его сиплый голос.
  -- Привет. Как дела?
  -- Да ничего?
  -- Чем занимаешься?
  -- Сплю.
  -- Хватит спать, день на дворе.
  -- Ладно, чего хочу?
  -- Встретиться.
  -- Давай, подъезжай, я выйду.
  -- Хорошо.
  -- Ну все.
  -- Пока.
   Короткие гудки.
   Недавно я в автобусе слышал, как какой-то дед говорил:
   - Вот, сейчас даже дружба стала не такая, как раньше. Раньше помогали друг другу, заботились, а сейчас что: "привет-пока"? Как дела? - спрашивают, как будто дело есть.
   Не прав ты, дед. Конечно, если представлять себе молодежь такой, как в современных фильмах, то можно так подумать. Это непонятный, оторванный от реальности образ, непонятно зачем насаждаемый нам с экрана телевизора - так, по представлению оторванной от реалий жизни кинобогемы и должна жить молодежь, такой образ современного героя они нам предлагают, экспериментируют. Может, так и живут их дети, ни в чем не нуждающиеся, материально имеющие все, духовно - ничего. Но мы-то ведь другие. На самом деле все не так. Дружба есть. Есть, настоящая. Но она на земле не валяется, как любые человеческие отношения, ее надо найти, а потом растить, бережно, долгие годы. А раньше, разве не так было?
   А мы с Колькой друзья. Хоть и тусуемся порой в разных компаниях, но все-таки. Когда мы вместе, нас друг от друга не оттащишь. Это факт. Мы очень много времени раньше проводили вместе. В школе, на первых курсах института, а сейчас - нет. Его отчислили, я доучился. У каждого свои заботы. У него семья, работает на заводе. Сейчас в отпуске, жена уехала к матери. А работу ищет со мной, авось что-нибудь перепадет.
   Я оделся, спустился по лестнице. Как в омут, нырнул из прохладного подъезда в объятия изнуряющей духоты индустриального лета.
   Додумывал я уже в метро. Прохладнее. Но тоже не ахти. Не знаю, почему, но мне нравится размышлять в метро, сразу ясно соображает голова и четче мысли. Наверное, аура окружающих людей, организует, не знаю.
   О чем это я? А, о мужской дружбе. Все межчеловеческие взаимоотношения по сути есть любовные. Любовь состоит из двух компонент - венерической и платонической. Так вот, дружба в чистом виде есть любовь платоническая. То есть, часть между мужчиной и женщиной - совершенной формой человеческих взаимоотношений, большая ее часть. Все что меньше - не дружба, а знакомство. На самом-то деле друзей гораздо, гораздо меньше, чем знакомых.
   Вот о чем я думаю в метро, нормально?
   Приехали, поезд дальше не идет - конечная. Да нет у меня никаких вещей, и забывать-то нечего. Вышел.
   Моя голова - старый чердак. Вдоль стен сложены перевязанные шпагатом стопки книг. Мгновение - книга. Стопка - мгновения, проведенные с одним человеком. Все просто.
   Моя любовь - луч света, ворвавшийся в мое темное царство, ты - окружаешь все это и заполняешь собой все. У нас с тобой нет отдельных книг. Нет томов. Не хочу писать нашу книгу. Ведь она когда-нибудь кончится.
   Наверное, прав Дельфин: "Счастье - в секундах, маленьких, острых". Вся жизнь состоит из мгновений. Вся жизнь - быстротечный миг. Беру одну книгу, открываю наугад.
   Лето, жара. Сидим мы с Колькой в общаге, пьем, как всегда. С нами, как всегда, Вася, наш третий друг. Три мушкетера, ёнтить. Сидим, потеем. Занятий в институте нет, сессия. Я сдал экзамен. Колька до сессии не допущен, отдыхает, в каникулы будет сдаваться. А у Васьки - завтра. Лежит на кровати, учит. Мы ему: иди к нам, в уголок. А он все нет и нет.
   Тут девчонки зашли, из моей группы, Юлька и Маринка, тоже отсдавались. Мы им:
  -- Водку будете?
   А они:
  -- Давай.
   Ну, разлили, Васька присел на кровати, но все равно не идет, но на нас смотрит. Мы ему:
  -- Иди к нам.
   А он:
  -- Ну ладно, сто грамм не стоп-кран, сорвешь - не остановишь.
   Ну, выпили, "тархуном" запили, хорошо, выпили опять. Девчонки сказали:
  -- Ну ладно, мальчики, нам хватит, пошли.
  -- Да ладно, давайте по последней и пойдете. - Сказали мы. Без всякого злого умысла, чисто для компании.
  -- Ну только по последней.
   Выпили еще, они ушли, а мы остались. Хорошо. Сидим, молчим.
   Тут Колька говорит:
  -- А знаете, что я сейчас сделаю?
  -- Не -а.
  -- Сейчас я выпью, а потом покурю
  -- Ну, ты вообще, занятой человек.
   Потом мы долго сидели, распивали, сходили еще за одной и еще, потом за пивом. Вырубились по очереди.
   С утра Васька с больной головой поехал на экзамен, а мы - домой.
   Помню, как мы нашей компанией ехали на концерт Zdob si Zdub и пили в метро, в углу, около двери. Нам это тогда казалось прикольным, и мы пили из горла огненную воду и смеялись на весь вагон.
   А еще помню, как однажды осенью, с утра, порядочно похмелившись и еле стоя на ногах мы приперлись в кафешку под навесом. Там Колька долго предлагал всем сидевшим девушкам рыбки, держа за хвост непонятно откуда взявшегося копченого леща. При этом он совал эту рыбину прямо в лицо и спрашивал: "Рыбу будешь? Не будешь, как будешь".
   А еще помню, похмелились мы с утра порядочно и поехали на ВВЦ гулять. В руках "Балтика N 9" - все в поряде. А там полезли в самолет и местный дядька долго нам объяснял, что нужно сделать, чтобы он взлетел.
   Не правы те, кто утверждают, что нет героя нашего времени, он есть. Это понятие подразумевает собой не какую-то конкретную личность, а стиль жизни, образ мышления. А человек, живущий и думающий по этим законам, олицетворяет собой конкретный исторический период, в котором живет и является героем своего времени.
   Вот так и пролетели наши студенческие годы.
   Ну, короче, подхожу к условленному месту и ...
   Колька уже ждал меня. В углу рта повис окурок, в руке бутылка с пивом - все как обычно.
  -- Привет, - на ходу кинул я. - Дай глотнуть.
  -- На.
   Прохладное пиво приятно протекло внутрь, забирая с собой частицу той невыносимо легкой тяжести в голове, которую ощущаешь не с утра, нет, а днем, когда все диспептические дела прошли и в общем-то чувствуешь себя нормально. Тебя ничто не интересует, не лезет в голову всякая чушь - вот о чем я. Тотальное отупение.
   Все вокруг обклеено избирательными плакатами, но нам все равно. Мы с Колькой аполитичны. Не то, чтобы нас это никак не волновало, но для нас политика - все равно что кукольный театр. Скопище марионеток.
  -- Как дела, как вчера до дома дошел? - Спросил я.
  -- Нормально. А ты?
  -- Так, смутно помню.
  -- Да, вчера так тебе и не рассказал...
  -- А ты что-то рассказывал?
  -- Да, что-то втирал. Сам не помню, ну слушай. - Кстати о богеме. -Вчера в инет лазил, знаешь, что нашел? Оказывается, один известный писатель, чуть ли не половину медицинских баек, которые якобы случились с ним в его новой книжке, оттуда скачал. Вот и думай сам, как можно стать у нас писателем.
  -- Хочешь расскажу веселую историю с того же сайта?
  -- Давай, только не грузи, а то "чан бо-бо".
  -- Короче, идет экзамен по химии. А к нему надо было готовиться по учебнику Глинки, помнишь, такой, здоровый, толщиной, наверное сантиметров десять?
  -- Ну.
  -- Ну вот, все пишут, и тут в полной тишине с заднего ряда раздается оглушительный грохот (Глинка упал). Все смеяться. Препод подходит к тому студенту и говорит: "Что у вас упало?". Студент отвечает: "Промокашка". Препод: "Пять за сообразительность". Вот так.
  -- Очень смешно. Слушай, меня уже зацепило. - Колька смачно плюнул на пересохший асфальт.
  -- Дай глотнуть, а то рот засох.
   - На. Пиво-то, конечно, хорошо, только, знаешь, что я заметил?
   -Нет, откуда мне знать.
   -Если пиво не рекламируют по телеку, оно нормальное. Как только реклама началась, сразу начинают делать плохое.
   -Наверное, на качестве на рекламу берегут.
   -Очень может быть. М-м-м-м, смотри. - Колька чуть не подавился пивом. - Какая девчонка идет.
   Действительно, по улице, шла красивая девушка. Не знаю, чем, но она притягивала к себе взгляд и не отпускала. Она была одета в красную футболку и белые свободные брюки. Не очень, но вполне, не тощая. Летела, не касаясь земли, вся такая воздушная и легкая, лишь ее густые длинные золотые волосы ниспадали невесомой волной вниз, не давая оторваться от земли и взмыть вверх, к облакам. Ужасно захотелось с ней познакомиться.
   Неужели так бездарно и пройдет вся моя жизнь. Знаете, довольно грустно осознавать, что пролетят десятки лет, а я все буду рыскать в поисках денег, будь они неладны. В конце концов, не ради денег живет человек и в могилу их он с собой забрать не сможет. Что останется на земле, каким его будут вспоминать, и будут ли - вот то, о чем стоит задуматься.
   Вот по улице идет молодой человек. Кожаный модный портфель, дорогой костюм, ботинки, все при нем. Но глаза-то пустые. Идет, торопится в свою контору, где за сегодня переложит еще одну сотню никому не нужных бумажек с цифрами. Зачем он это делает, кому приносит пользу, о ком заботится. Разве он помогает нищим? Нет. Разве кормит голодных? Нет. Тогда зачем, зачем все это. Ну, получит еще одну тысячу долларов, просадит ее в казино, а что толку, что потом? Вот и бежит он от себя, бежит по жизни, не останавливаясь, не оглядываясь, торопится на погост. Ничего, места на всех хватит.
   Пора разорвать кольцо бесконечных серых будней, сделать жизнь яркой и радостной, пора оторвать дракона от его хвоста и заставить посмотреть вокруг.
   Я побежал за проходящей девушкой.
   - Одну минуточку. Мы с другом поспорили, можно ли на первом свидании подарить девушке стихи или это слишком?
   Она остановилась и обернулась ко мне. Боже мой, до чего красивое лицо. Эти чуть припухлые губы, правильный задорный носик и густые-густые соболиные брови над бездонными глазами.
   - Смотря какие. - В глазах искра.
   - Сейчас:
   "О, незнакомая знакомка,
   Твои воздушные черты
   И свет очей пунктиром тонким
   Разрушили покой мечты".
   Может быть они вышли не очень, но ведь я не поэт и сочинял на ходу. Но ей понравилось. Интересно, почему стихи всегда пишут о женской красоте, ведь есть еще ум? Но, главное, что женщинам это очень нравится, особенно если знакомы всего минуту.
  -- Конечно можно, очень хорошие стихи.
  -- Тогда дарю.
  -- Кому, мне?
  -- Конечно.
  -- А у нас сегодня первое свидание? - Меня осветила улыбка.
  -- Конечно. - Она сказала "сегодня", значит, будет и "завтра". Я решительно перешел в атаку.
  -- Но, конечно, глупо приходить на свидание к незнакомому человеку. Вас как зовут?
   Ее звали Анной.
  -- Ну вот, теперь мы знаем друг друга. А ты торопишься?
  -- Вовсе нет.
  -- Тогда я провожу.
   Дальше мы пошли вместе, разговаривая о пустяках. Колька остался сидеть, ждать меня. Нехорошо, конечно, но ничего, я не надолго. Неприлично затягивать первое свидание, плохо быть занудным.
  -- Ты чем занимаешься? - спросил я.
  -- Учусь в мединституте. А ты?
  -- А я закончил, вот ищу работу, нигде не берут.
  -- Вот, слушай. - Она остановилась, спустилась на землю. - Я еще работаю в больнице, нам как раз нужен санитар. Пойдешь?
  -- Пойду. - Будем видеться, может чего и получится. - На лето можно, все равно делать нечего.
  -- Ну и хорошо, тогда запиши телефон старшей сестры, Ларисой Ивановной зовут, скажешь, что от меня, она тебе все расскажет.
  -- Спасибо.
  -- Не за что. Теперь будем вместе работать. - Обнадеживает.
  -- Вот я и пришла. - Недолго музыка играла, ну и ладно, ничего, в следующий раз подольше.
  -- Ну, пока, там и увидимся.
  -- Пока, обязательно позвони.
  -- Хорошо, ну все.
  -- Пока.
   Мы разошлись. Я побежал к Кольке, а она все также легко впорхнула в подворотню старого дома и, когда я обернулся, уже исчезла из вида.
   Подхожу к лавке, Кольки нет. Звоню на мобильный.
  -- Ты где?
  -- Да я дома. Вспомнил, что утюг забыл выключить. Побежал, чтобы пожара не было.
  -- Ну и потушил утюг?
  -- Ага, по-пионерски.
  -- Ой, шутник какой. Ладно, тогда до вечера, тут работка наклевывается.
  -- Какая?
  -- Встретимся, расскажу. Пойду посмотрю, потом позвоню.
  -- Ну давай.
   Трубка дала отбой.
   Я, не долго думая, набрал телефон старшей сестры Ларисы Ивановны и договорился, что сейчас подъеду, благо больница была недалеко, две остановки, прыгнул в автобус и поехал.
   Создавая себе пример для подражания, человек бессознательно пытается найти выход из положения, в которое поставлен. Например, образ рабочего, живущего без хлопот и забот, полной жизнью, был выдуман крестьянами, составлявшими большую часть населения страны и перенесшими сначала революцию, потом гражданскую войну, национализацию и красный террор. Дескать, кинешь свое хозяйство на произвол судьбы, освободишься от обязанностей - и дуй в город, заживешь... И все поехали в город, промышленность поднимать, ну и подняли в конце концов, другое дело, что они за это получили...
   Лариса Ивановна оказалась немолодой худой невысокой женщиной с серьезным морщинистым лицом. Она сидела у открытого окна и курила More.
  -- Здравствуйте, Лариса Ивановна, я вам звонил.
  -- Да, я помню, вот, сижу, жду. Кстати Анечка мне только что звонила, все про тебя рассказала. Вместе учитесь?
  -- Нет, так знакомы.
  -- Ясно. Значит так, работа у санитара не тяжелая, но неприятная. Будешь палатным санитаром.
  -- Что это значит?
  -- У нас в отделении (хирургическом) их двое. Палатный и коридорный. Палатный отвечает за палаты, коридорный за коридоры. Нужно мыть, развозить еду по палатам, больным, которые не могут вставать, менять белье, относить анализы. Начинать будешь в восемь, заканчивать в четыре. Справишься?
  -- Конечно, что тут не справиться.
  -- Зарплата маленькая, предупреждаю.
  -- Ничего, я знаю. - Я ведь здесь не только из-за зарплаты.
  -- Когда сможешь приступить?
  -- Когда скажете.
  -- Сейчас два часа. Я советую тебе попробовать поработать сегодня оставшиеся два часа, я тебе все покажу. До завтра подумаешь, стоит или нет и мне скажешь. Хорошо?
  -- Хорошо. - А что, попробую сегодня. Дома сидеть надоело, хоть разомнусь, принесу пользу обществу.
  -- А Аня когда работает?
  -- Завтра. Пойдем, выдам тебе хирургический костюм, будешь в нем ходить.
   Вот оно, до конца дней своих служить людям, нести им свет - призвание и богатство человека, единственно приемлемый и благодатный путь самовыражения.
   Лариса Ивановна показала мне раздевалку, где у каждого был ящик с дверцей, как в американских фильмах, сказала потом подойти к постовой медсестре и вышла.
   Я переоделся, подошел на пост. На посту сидела симпатичная брюнетка с короткой стрижкой и делала из марли салфетки. Я может за ней и приударил бы но, четно-то говоря, Аня мне понравилась больше.
  -- Здравствуйте.
  -- Привет, ты наш новый санитар? Я Вера. Пойди пока посиди, сейчас, я доделаю, покажу тебе все и расскажу.
   Я прошел в холл, сел в глубокое кожаное кресло перед телевизором. Через некоторое время в соседнее кресло подсел какой-то мужчина лет шестидесяти, седой, с густыми сросшимися бровями, широким носом и какими-то выпученными, как у негра, губами.
  -- Извините, я вам не помешаю?
  -- Да нет, что вы. - Все равно сидеть, можно и поболтать.
  -- Вы новый санитар?
  -- Ну да. Сегодня первый день.
  -- А я вот тут с грыжей лежу. Завтра операция.
  -- Понятно.
  -- А вы студент?
  -- Нет, уже закончил, вот, на лето устроился подработать.
  -- Тоже дело, а какой институт?
   Не знаю, почему, но я ему все честно рассказал, весь тот путь, который привел меня сюда.
  -- Понятно. А дальше что?
  -- Хочу в аспирантуру поступать.
  -- Давай, хорошее дело. Я вот тоже в свое время закончил, стал кандидатом наук, а потом послали работать в "почтовый ящик", и на науке пришлось поставить крест. А сейчас вот вышел на пенсию и начал на стройках шабашить, вот грыжу и заработал. Ну я рад, что ты так уверенно отвечаешь, не "коптитель неба" какой-нибудь.
  -- Кто, кто?
  -- "Коптитель неба". Ни то ни сё. Маятник по жизни. Знаешь, почему Гоголь сжег вторую часть "Мертвых душ"?
  -- Нет.
  -- Изначально он задумывал "Мертвые души" как трилогию. В первой части хотел показать грешников, во второй - "коптителей неба", в третьей - праведников. Первая часть вышла у него отменной и реалистичной. Но со второй были проблемы. Безжизненной он выходила, нереальной. Поэтому и сжег. Ведь каждый человек, я повторяю, каждый, соединяет в себе черты праведника и грешника, так повелось испокон веков. Ты знаешь, какая у меня фамилия?
  -- Откуда же.
  -- Варавва.
  -- И что это значит?
  -- Так звали разбойника, распятого вместе с Христом, который раскаялся перед смертью. Всю жизнь прожил злодеем, а умер праведником. В каждом из нас живет Человек.
   Бывает такой момент, когда несколько сказанных слов, несколько мыслей, которые, казалось, ты давно слышал, но не обращал внимания, вдруг всколыхнут твою душу, и путь твой вдруг пойдет в другом направлении. Главное - держать открытыми душу и сердце.
  -- Я вообще-то коллекционирую фамилии. У тебя есть что-нибудь интересное для меня?
  -- Да, вот недавно, когда готовился к диплому, делал литобзор, нашел статью. Короче, авторы: И.М. Катигробик и Н.В. Копаймогилко, представляете, в одной статье?
   Только я разговорился, как меня прервали самым безжалостным образом. Пришла Лариса Ивановна.
  -- Так, вставай, пойдем. - Сказала она мне. - Есть работа, пойдем, поможешь.
  -- Я пошел, - попрощался я с собеседником.
  -- Давай, - улыбнулся он в ответ.
   Я поплелся за Ларисой вдоль по коридору. А она начала инструктаж.
  -- Сейчас пойдем, больную в гнойной перевязочной нужно на каталку переложить, а то девочки не справятся.
   Хирургическое отделение больницы имеет две части: гнойное отделение и чистое. В чистом лежат люди, у которых операции прошли без осложнений, раны не гноятся, у которых нет инфекции в ране. А в гнойном, соответственно, наоборот, да еще и неизлечимые больные.
   Как я потом узнал, в дальней палате гнойного отделения лежали две старушки. У одной - тяжелый сахарный диабет. А при диабете поражаются сосуды конечностей. Так вот, у этой старушки, руки и ноги были ампутированы, родственников у нее не было, ну, ее и не выписывали, потому что только она отходила от операции, сразу требовалась следующая. Так и лежала она от операции к операции. Ну, вообще-то бодренькая такая старушка. Не совсем в себе, но веселая.
   Ну а соседка ей попалась - ужас, кошмар. Диагноз - водянка головного мозга. Лечить - нет возможности, родных нет, вот и лежит в отделении, ждет смерти. Кричит постоянно. Заходят в палату, спрашивают: "Чего кричишь?". Она улыбается, плечами пожимает. Только выйдут - опять крик. И так уже четыре месяца. Невольно приходят мысли об эвтаназии. Может, стоит ее разрешить?
   Ну вот, дошли мы до гной ной перевязочной. А там ...
   На столе лежит вверх "воронкой" бабушка весом килограммов, наверное, около двухсот. Вокруг нее суетится хирург, ростом, наверное, мне по плечо, и с ним - две медсестры. Постовая - Вера, а другую я еще не видел - тощая блондинка со вздернутым носиком-кнопкой. Как я потом узнал, ее зовут Наташа.
   Так вот ходят они вокруг стола, пытаются перенести бабушку на простыне, а не получается, тяжело.
  -- О, помощник пришел, ну давай, помогай. - Обрадовались они и стали вводить меня в курс дела.
  -- У бабушки был абсцесс. В мягких тканях ягодицы - занозу засадила на даче. Вот хирург ее в гнойной осмотрел и сказал, давайте в операционную. А операционная - на этаж выше. Бабка стонет: "Не могу больше идти". Вот и мучаемся теперь с каталкой. Давай, вместе возьмем, перетащим на простыне.
  -- Давайте.
   Ну, мы взяли, Лариса тоже помогала, подняли на простыне, начали заносить на каталку, как простыня с треском порвалась. Бабушка перевернулась в воздухе - и на пол. Естественно на попу. Абсцесс вскрылся. Кровь и гной фонтаном. Бабка вскочила, начала бегать. Мы ее ловить.
   Поймали, успокоили. Положили на стол, сестра обезболила, хирург посмотрел, почистил. Все хорошо. Операционная не понадобилась. За руки - за ноги перенесли мы ее все-таки на каталку - теперь в палату. Потом с сестрами перевязочную два часа мыли.
  -- Ну что, пойдем полдничать. - Позвали меня медсестры.
   А теперь на Руси почетно бандитом быть. Не тем из раннего периода правления Ельцина "вором в законе", выращенным в колонии, затем на зоне вошедшим в блатной мир с его правилами и законами. А почетно теперь быть героем сериала "Бригада" - милым мальчиком, которому достаточно взять в руки автомат и настрелять себе капитал. Так вот видит себе выход из кризиса русский человек и пытается действовать сообразно.
   Пошел я с сестричками в столовую отделения. На кухню. Правда, кухней назвать сложно - там только раскладывают еду и посуду моют. А готовят в другом месте. Там мне тоже довелось побывать.
   На большом грузовом лифте нужно спуститься в подвал. Там, полутемными коридорами - я не запомнил как, выходишь к огромным распашным дверям. А за ними - библейский ад. Огромные котлы, из них валит пар. Повара, огромных размеров бесполые существа, - режут, парят, варят, жарят. Жара страшная. В углу, около длинного металлического стола стоит раздатчица. Огромная чернявая усатая баба, все время потная. Чтобы получить еду, нужно подойти к ней и сказать: "Хирургическое". Она одаривает свирепым взглядом и уходит. Потом возвращается с огромными баками. Там еда. Никто не знает, сколько, но всегда больше, чем надо. По возвращении в отделение - первые порции, сверху, горячие - докторам. Потом - больным. Ну а нам - что останется. Несмотря на обыденность рациона, есть даже некоторое разнообразие. Ведь не всем больным можно грубую пищу. У каждого свой стол.
   На полдник был омлет из яичного порошка и какао. После - полчаса перед телевизором со всем персоналом отделения. Но не для меня.
   Только я поудобнее устроился, как прибежала Наташа.
  -- Пойдем скорей, нужна твоя помощь.
  -- Что такое?
  -- Да пойдем, там увидишь. - Улыбается.
   Мы вошли в палату, на кровати с закрытыми глазами лежал мужчина кавказской внешности, около него стояла Вера с маленькой баночкой в руках. Мы вошли - она обернулась.
  -- Вот, привезли по скорой с подозрением на острый аппендицит. Надо взять анализ мочи, а как объяснить - не знаю. Он - египтянин. Может, ты ему покажешь, что нужно, мы выйдем.
  -- Ну ладно. Давай банку.
   Сестры вышли. Я потеребил мужчину за руку. Он приоткрыл глаза. Пришлось показывать и бежать за второй баночкой. У нас получилось!
   Я вышел. Навстречу Вера и Наташа.
  -- Ну как?
  -- Все нормально, получилось.
  -- Ну раз получилось, неси в лабораторию. Да, и зайди в ЦСО (стерилизационное отделение) и получи комплект чистого белья. К нам сейчас из реанимации переведут одного больного.
  -- Ладно.
   Отдал анализы, пошел назад. По пути зашел в ЦСО, взял белье у какой-то веселой тетки, которая постоянно улыбалась, глядя на меня. Ни к чему хорошему веселье не привело. В результате она поскользнулась и плюхнула связку белья прямо на пол, мимо стола, на котором стояли огромные бутыли с йодоформом. "Ничего страшного", - сказала она, собрала все с пола, отдала мне, я расписался в получении и пошел в отделение.
   Лариса уже ждала меня.
  -- Ну все, застелишь кровать и можешь быть свободен. Не забудь, завтра в восемь. Ну, пока.
  -- До свидания.
   Я выполнил поручение, помог переложить на свежую постель какого-то старичка после простатэктомии. Это было легко, он почти ничего не весил. Вместе с двумя сестрами мы накрыли его швы свежей пеленкой и накрыли одеялом.
   Вера и Наташа остались около него ставить капельницу, а я по-быстрому переоделся и поехал домой.
   В метро я размышлял, зачем древние люди покидали обжитые пещеры, переселялись куда-то на север, расселялись по всей земле. Зачем? ради простого интереса? Не думаю. Ради интереса ну можно пойти, разведать, прогуляться. Но оставлять дом, охотничьи угодья, пашни и идти, идти, куда глаза глядят, туда, где никого нет.
   Скорее всего, человек не стадное животное, потребность в независимости и выражении индивидуальности собственной персоны заложена в генах.
   Взять для примера древних славян - а ведь туда же - жили рядом, но разными племенами, даже языки отличались.
   Человек сам поставил себе ловушку. Стремление быть первым среди равных породило современное общество, подавив индивидуальность.
   Я вышел из метро. Теплый летний вечер. Во дворах кричат, играют дети. По улице гуляют люди. Я пошел вместе с ними, стал пестрым мазком в яркой картине человечества.
   Я брел не спеша, медленно выпуская ароматный табачный дым. Все мое "я" наполнилось покоем и медленно впитывало романтику действительности.
   Как замечательно прошел день. Как много я успел и как удивительным образом всего за один день я приобрел новый взгляд на мир. Я люблю Вас, Люди.
   Если бы каждый имел в жизни такой день, наверное, на Земле не было бы войн.
   Дома, на удивление, все прошло гладко. Родители ничего по поводу вчерашнего мне не сказали.
  -- Ужинать будешь? - Спросила мама и я только осознал насколько я устал и проголодался за сегодняшний день.
  -- Конечно, буду.
  -- Ну, садись, что сегодня делал?
  -- Да вот, работу нашел.
  -- Где?
  -- В больнице, санитаром.
  -- Хоть и не по специальности, а все равно молодец. - Сказала мама.
  -- Где? Где? - Переспросил папа.
  -- В больнице.
  -- Хорошо, болтаться больше не будешь.
  -- Завтра, что, пойдешь туда?
  -- Конечно. К восьми. Мам, разбудишь меня?
  -- Конечно, мое солнышко.
  -- Спасибо.
   После ужина я позвонил Кольке.
  -- Он ушел гулять. - Сказали в трубке.
   Ну, ушел и ушел. Тогда я лег спать. Только лег - сразу вырубился.
   Перед сном я думал о Кольке и о любви.
   Интересно у него в жизни все сложилось. Он любил одну девушку. Любил очень сильно. Даже друзей своих всех забросил. Она - на первом месте. И, вроде бы все было нормально, как вдруг что-то сломалось в их отношениях. Все стало не так. Он начал выпивать, вести разгульный образ жизни. И, в результате, - расстались. Ну тут он ударился во все тяжкие. Из института выгнали. И вот после одной из пьянок...
   Он спал, голова трещала дико. Невозможно было пошевелиться. В дверь позвонили.
  -- Кто там? - он подошел к двери, переминаясь с ноги на ногу - мочевой пузырь давал о себе знать.
  -- Я подруга Алены, она, по-моему, вчера тебе свои ключи в карман засунула чтобы не потерять, и ты с ними ушел. - Раздалось из-за двери.
  -- И чего?
  -- Я пришла забрать.
  -- Ну, заходи. - Он открыл дверь.
   На пороге стояла маленькая девушка с большими широко открытыми глазами. Ей было лет пятнадцать, не больше. Совсем ребенок.
   Колька полез в карман куртки. Да, ключи действительно были там.
  -- Держи.
  -- Спасибо, как себя чувствуешь после вчерашнего?
  -- Плохо.
  -- Ну ладно, я пошла.
  -- Давай.
   Так состоялась их первая встреча. Потом они встретились еще раз, уже в компании, разговорились, побольше узнали друг о друге. Она узнала, что Колька не такой уж пропитой, как говорят. Он узнал про ее семью, что у нее есть старший брат, который сидит в тюрьме, что она закончила девять классов, не доучилась. И, видимо отчасти из-за отцовского инстинкта, решил Колька с ней встречаться, чтобы совсем не загнулась. Ничего, привязались они друг к другу. Как стукнуло ей шестнадцать, женились, сейчас ребенок растет, дочка.
   Треть жизни человек проводит во сне. Сны ему не подвластны. Оставшиеся две трети - все, что у него есть и важно прожить их достойно.
   Я очень крепко спал этой ночью. Спал без снов.
Оценка: 4.37*5  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"