Аннотация: Всем охотникам посвящается. Осторожно, соплислёзы +)
Он был стар, очень стар. Нет, внешне он выглядел молодым и бодрым, бугры мышц под угольно чёрной, подёрнутой на загривке благородной сединой, шкурой по прежнему готовы были бросить крепкое, здоровое тело в молниеносную и неотразимую атаку, но там, в глубине. В глубине этого молодого тела, поддерживаемого живительной силой самой Природы, словно в непреодолимых цепях был закован старик, старик, доживающий последние дни своей долгой жизни. Даже слишком долгой - все те из его рода, кого он помнил, уже давно были мертвы, неотвратимая смерть настигла их на закате жизни, дряхлых и немощных, неспособных противостоять врагу или просто, банально, добыть себе пропитание. Все те из его рода - те, кого он помнил ещё маленькими, слепыми и несмышлёными котятами, они выросли, повзрослели, обзавелись собственными семьями и детьми, а их дети - своими детьми. А он не успел - что ж, возможно, оно и к лучшему. Так, хотя бы, бесконечное, гложущее душу чувство одиночества и осознание того, что все, кого ты знал, любил и помнил уши, это чувство было не столь болезненным.
Старвинд припал к земле, напрягся, вслушиваясь в кажущуюся безмятежной тишину саванны. Тучи песка, поднятые в воздух во время яростного, но непродолжительного боя, медленно оседали так, что сквозь это коричневое облако разглядеть, что-либо было ещё невозможно и, оставалось надеяться только на слух. Левое плечо, наскоро исцелённое хозяином, всё ещё саднило, хотя рана, оставленная иззубренным, широким клинком топора орка, уже исчезла, оставив на чёрной шкуре лишь едва-едва заметный, тонкий шрам. Сам орк, уставившись в небо пустыми глазницами, лежал рядом, мёртвый. Толстая кожаная куртка не спасла его от удара когтистой лапы Старвинда, без труда разорвавшей шкуру кодо, вместе со скрытой под нею грудной клеткой зеленокожего варвара. Это казалось невероятным везением, когда вместо привычных, туго стянутых между собою железных колец, в которых так неприятно застревали когти, Старвинд наткнулся на обыкновенную кожу, но либо орк этот был ещё юн и неопытен, либо он слишком сильно полагался на своего товарища - огромного, даже выше чем хозяин - таурена.
Шу"хало - когда-то они были нет, не союзниками, но и не врагами, сейчас же, повинуясь воле хозяина, Старвинд напал на таурена, отвлёк его на себя, в то время, как хозяин долго прицеливался, что бы одним выстрелом поразить гиганта. Схватка была короткой, но ожесточённой. Справится с орком, не ожидавшим нападения, не составило особого труда, а таурен, попытавшийся вызвать себе на помощь своего зверя, пал, сражённый метким выстрелом хозяина. Теперь, хозяин, склонившись над огромной тушей поверженного врага, бережно вынимал из пробитого арканитовым наконечником черепа стрелу, вглядываясь в пыльное марево. Где-то там, среди песка, должен был появиться тот, ради кого они проделали этот долгий путь из Ашенваля.
Склоны каньона потряс громогласный рёв. Белая молния метнулась навстречу Старвинду, повалила его на песок, раззявив клыкастую пасть. Старвинд рубанул когтями по шкуре белого льва, с удовлетворением почувствовал, как они вонзаются в плоть, но тут же отпустил, повинуясь неслышному приказу. Не калечить, не убивать, отвлекать на себя. Старвинд не слышал голоса хозяина, но в голове словно взорвалась гоблинская бомба, вынуждая подчиниться. Краем глаза он заметил, как хозяин присел рядом с телом орка, разложил на песке едва заметный, подёрнутый холодной белизной капкан - ловушку. Вот, сейчас, сейчас должен последовать выстрел. При встрече с различными противниками, стратегия боя каждый раз менялась в зависимости от того, с кем им предстояло сразиться, но общая схема всегда оставалась одна - он отвлекает, хозяин поражает врага своими стрелами.
Старвинд извернулся, вывернулся из объятий льва, отбросил его от себя, мягко ускользая с траектории выстрела, позволяя хозяину спустить тетиву и, замер, увидев, что тот даже и не доставал лука, по-прежнему сидя рядом с орком. Удар лапы льва опрокинул Старвинда, длинные клыки впились в загривок, в шею. Старвинд всё ещё пытался сражаться, но силы покидали его, вместе с волей к жизни. Он был стар, очень стар, слишком стар.
- Echyakkee, - Каллариан восторженно смотрел на яростно нападающего на найтсабера белого льва, восхищённый его силой, мощью и красотою. Не зря он прятался по кустам, скрываясь от стражей границ Даротара, не зря всю эту неделю был напряжён словно пружина, в ожидании встречи с патрулями Орды, не зря последние два дня сидел в засаде, пока не появились орк и таурен, способные вызвать этого льва. Да, такой зверь достоин того, что бы стать его новым компаньоном, новым помощником, взамен старого Старвинда. Эльфу было не жалко найтсабера, за прошедшие десять тысяч лет у него были сотни подобных ему - в начале молодых и полных жизненных сил, а затем стареющих, заключённых в искусственно поддерживаемую им оболочку юного тела старцев. Каллариан выжидал.
Старвинд, уткнувшись мордой в песок, тяжело дышал. Он почти не чувствовал ни своего тела, ни лап, ни хвоста. Все звуки вокруг казались приглушёнными, доносящимися, откуда-то издалека. Старвинд видел, как белый лев, тот, кого таурены называли Echyakkee, а ночные эльфы - Whitemist, Белый Туман, прыгнул навстречу эльфу. Видел, как Каллариан отступил назад, позволяя льву наступить в капкан и оказаться в плену ледяной ловушки. Видел, как его бывший хозяин протянул руку, взглянул в глаза льва, подчиняя его своей воле. Новое, почти забытое чувство зашевелилось, где-то в уголке сознания умирающего Старвинда. Свобода. Он был стар, он умирал, но он был свободен...