Аннотация: Иногда лучше покинуть свой дом на рассвете, иногда вечером. Алькас шел сквозь добрый городской сумрак и темно зеленые листья каштанов, были по обе стороны от него. И желтым светом сквозь эти листья светили фонари. Он дошел до конца вымощенной гранитной брусчаткой аллеи, дальше его ждали.
Летящие. Свет сквозь стену.
Иногда лучше покинуть свой дом на рассвете, иногда вечером. Алькас шел сквозь добрый городской сумрак и темно зеленые листья каштанов, были по обе стороны от него. И желтым светом сквозь эти листья светили фонари. Он дошел до конца вымощенной гранитной брусчаткой аллеи, дальше его ждали.
Такие парапланы в этом городе называли небесными велосипедами. Два сиденья на легкой раме. Сзади серебристые лопасти винта.
Пилот был невысок, коренаст, слегка упитан, одет в брезентовый полукомбез, черную кожаную летную куртку. Он напевая "спешились Карлсоны, их баки пусты" копался в моторе, затем, увидев Алькаса закинул оба гаечных ключам в саквояж и захлопнул кожух.
Меня зовут Петр. Петр Стилус. -Пилот протянул руку. Его ладонь короткая и широкая. Пальцы как железо.
- Ты летишь, зачем тебе это?
-Ты же знаешь - говорит Алькас.
--Садись. От винта
Алькас устроился впереди пилота. Щелкнули рычаги. Винт, загудев превратился в круг и над ними надулся парус парашюта.
Они взлетали по спирали. А рядом с ними взлетали другие огни. А потом эти огни стали неотличимы от звезд.
Да. Говорит пилот. Мы взлетаем что бы светить!
Они поднимаются все выше
- Небо, говорит пилот, это не только ласковый летний вечер. Это встречные щиты дождя. Ледяные иглы вьюги, ударный ветер, выворачивающий парус, и оружие тех, кто не хочет, что бы мы летали. Понимаешь.
- Я знаю говорит Алькас.
- Еще не поздно вернуться.
- Зачем - говорит Алькас.
Тогда держи. Пилот передает Алькасу маленький кожаный саквояж.
-Напильник от решетки, кинжал и револьвер от стражей решетки. Мы должны помочь человеку, который читал запретные книги. За он сейчас иссякает в ледяной яме.
Алекс вешает саквояж под свое седло.
А огни земли внизу уже так же далеки, как огни звезд.
... Они приземляются по косой дуге. А до этого были огненная ярость краткого боя, и свист ветра разрубленного в виражах ухода от погони.
Оказалось, что спереди на велосипеде можно выдвинуть еще одно сиденье. И поддержать пассажира этого сиденья рукой за плечи, если у него уже нет сил.
Желтый огонь окна и раскрытой двери.
-Добрались. Это Небесный приют - говорит пилот.
Узнику налили золотистого бульона и насыпали маленькое блюдце сухарей. Он ел медленно, потом быстрее.
- Так все хватит. Отожраться еще успеешь. Свидетельствую. -сказал пилот - Вставай. Осторожно-осторожно. Блин не падай. Точнее падай, но не здесь. Пошли. Одна ступень. Другая. Узник был высок ростом, но сгорблен и невесом. И помочь ему подняться по невысокой деревянной лесенке было легко.
Они уложили его спать и вернулись.
Теперь можно спокойно сидеть в вырезанных из темно-желтого дерева креслах, потягивать из высоких бокалов синий кьянти и смотреть в широкое окно вниз на серые монолиты облаков и реки огней земли. А за небом медленно просыпается рассвет и серое превращается в желто-багряное.
Нечто похожее на огромный яркий воздушный змей показалось в окно. Отдалилось, снова приблизилось сделав круг. Яркая лента упала с него, обвив причал. Она висела в небе неподвижно, как мост, и люди в просторных белых штанах, белых блузах и белых тюрбанах сбежали по ней, но еще раньше Алькас увидел движенье чего то неразличимо быстрого.
Молодец, - сказал пилот, - заметил.
А люди выстроились в ряд и начали перебрасывать друг другу бочонки из дерева цвета меда и янтаря и небольшие, но явно увесистые, свертки белой ткани.
- Утренняя доставка -объяснил пилот. - Копчености, сладости, пряности и еще один член нашего экипажа. Иногда мне кажется, что самый ценный. Слышишь, уже топает.
Дверь распахнулась от толчка. Огромный, раза так в два больше обычного, умеренно мохнатый, полностью рыжий и с маленькими кисточками на ушах кот влетел в проем, пересек зал тремя прыжками, устроился на одном из табуретов. Заурчал как маленький мотор или очень большой вентилятор, когда пилот его погладил, ткнулся своим носом ему в нос и тут же полез ему в тарелку. Это наш лоцманский кот, Большой Лап, - заявил пилот, - тревожная сигнализация, аварийный запас продовольствия,
- Кот оторвал голову от колбасок и подмигнул.
- Зря смеешься, Много еды на наш аппарат не навьючишь, а вот он и удочка и силки в одном флаконе. Причем силки умные и самонаводящиеся. И еще у него есть совсем особые способности и возможности.
Алькас понял , зачем пилот заказал вдвое больше колбасок чем он, а съел только половину.
- Кстати имей в виду, никогда не мешай ему есть из тарелки. Я как то пробовал, потом при следующей поломке аппарата, неделю, пока чинил, только жареными на костре хорьками питался, главное приносит и смотрит на тебя так умильно - не смог найти кролика, хозяин. Не смог и все.
Кот подмигивает, урча ест еще одну колбаску.
- А погладить можно?
- Тебе можно - говорит пилот,
Алькас гладит. Большой лап снова недолго урчит, затем тянется за еще одной колбаской.
- а вот он сразу без пальцев останется.
Дверь хлопает еще раз. Входит жандарм. Рост исполина. Светло серый мундир, неестественно прямая спина. Желтые эполеты, ладонь в белой перчатке на латунной рукояти.
...А еще три куска времени назад Алькас отступал по струнному мосту и помогал идти узнику. А жандарм таким же ровным шагом надвигался на них. И его обнаженный палаш сталкивался с обнаженным палашом пилота и оба лезвия иссекались исками...
Потом один из ударов соединился с подсечкой. Тело кувыркаясь рухнуло вниз. Кануло в стоящие прямо под мостом облака как в воду.
А небесный велосипед был уже рядом.
- садись быстрее! -орал пилот. - Насовсем так от него не отделаешься.
Но сейчас пилот смотрит и говорит совершенно спокойно не двигаясь и не касаясь своего оружия. - Тут этот тип безвреден.
А шаг жандарма широк и тяжел. И рука на гарде клинка.
- Зачем пришел? Это нейтральная гавань. Эта земля спасительна и свята. Тут ты не вправе и не в силах не только причинить нам вред но и отследить отсюда наш путь и путь Узника.-
- Я знаю законы. Я их чту и храню. Я просто пришел восстановить силы после погони. Съесть кусок ротсбифа, выкурить трубку, выпить кьянти и еще глянуть вам в глаза. Тебе гребаный Карлсон и тебе его новый приспешник. Спасли поджигателя и радуетесь. Да?
- Он не поджигатель, он хранитель луча маяка, света мечты.
- Ага мечты. Знаешь приспешник, или как там тебя зовут, что будет с теми, до кого он достучится. Люди, которые увидят сквозь стены свет его маяка, будут как птицы, увидевшие сквозь стекло небо. В поиске невозможной мечты они будут биться о стены, поверив, что стены гнилые. И разбиваться в кровь, мясо и кость. Потому что стены, даже если они вправду гнилые, все равно достаточно прочны. И еще будут умирать от рук озверевших соседей, которые просто не хотят, что бы их покой ломали стуком. И будут заживо захлебываться темным ужасом в ледяных ямах. И тянуть за собой других к той же судьбе.
А те из них, то ничтожнейшее меньшинство из них, кто сможет. Те, которые осилят испытание дорогой, огнем и ледяными ямам. Вот они то и примут право, имя и силу Резцов небесных. Они оденут шкуры драконов, ну или оседлают подобные драконам боевые машины. Издали и сквозь грани времен они будут прекрасны. Но вблизи их клич ужас, а их шаг, полет и дыханье - смерть.
- Ну это для тебя, - говорит пилот, - а для тех, кто стоит за ними это выглядит как надежда и защита!
- Место для юного мира всегда одно, это закон который выше всех законов, и моих и твоих, а мечта у каждого из вышедших первым чуть своя. А поступиться даже малостью в делах, которые ИСКРЕННЕ считаешь святыми - трудно! Запомни Приспешник, даже те, кто взаправду и воистину хочет странного, могут в эпоху перемен оказаться не за Резцом, а перед ним. Пока поджигатели!
Жандарм допивает залпом. Наклоняется за своим портфелем. С удивлением смотрит на него. Как то обиженно дергает носом. Потом с удивлением и удвоенным отвращением смотрит на пилота и его кота и уходит особо четко отбивая шаг.
- Я же говорил, что у него есть дополнительные способности. - Пилот тянется к кружке и вилке, - Вот прикажи я ему сам, ничего бы не получилось. Нейтралитет. Но Большой Лап - он умный.
А? - Алькас вспоминает бой.
- Нет нарушить нейтралитет этого места по настоящем, не как кот, а как ЛОЦМАНСКИЙ КОТ, Большой Лап тоже бы не смог. Да и не справиться бы ему. Обычного человека он конечно осилил бы, а вот такое чудище.
Алькас допивает последний золотистый глоток кьянти. Пилот делает тоже, еще успевая сказать - "Молодец, заслужил" и скормить Лапу последнюю колбаску.
Ну, что от винта?
- От винта!
Пилот вешает рядом с собой еще один саквояж, Большой лап запрыгивает. Пилот закрывает саквояж говорит проверь. Алекс чуть оборачивается, но тут изнутри саквояжа раздается щелчок, Лап высовывает голову со звуком "Рмяыур"- и снова ныряет внутрь. Сакврояж с щелчком захлопывается снова. "Но все норм, полетели" говорит пилот.
Они взлетают от причала небесного приюта.
-Курс правильный? - спрашивает пилот.
Рммяр. - Лап отвечает даже не высовываясь.
Пилот чуть наклоняет машину. Они входят в туман. Туман легкий многослойный, как будто их небесный велосипед раздвигает театральные занавески одну за другой.
То пора сделать остановку - говорит пилот, присматриваясь, - "думаю вот это сойдет", и параплан до этого летевший чуть выше ярко белого облака, снижается и неожиданно замирает, сев мягко, как на снег. Прыгай - говорит Пилот, это нужная тучка. Алькас спрыгивает. На ощупь то, что под ногами, как плотный сугроб, в который уже почти не проваливается нога, но этот снег теплый. "Садись". Алькас садится на одну из волн облачного снега, пилот тем временем роется в саквояжах.
Еще минут через десять они сидят уже оба. Сардельки надеты как на шампур на палаш пилота. Лезвие опирается на рогульку, а за гнутую рукоять пилот медленно покачивает свое орудие, подставляя то один то другой сосисочный бок под луч света из большого увеличительного стекла, вставленного в другую рогульку. Большой лап внимательно следит за процессом и после каждого поворота сарделек переступает с лапы на лапу и облизывается.
Тебе не кажется, что твоя жизнь чуток изменилась, - спрашивает пилот, не прерывая своего занятия.
Потом до него доходит, что на облаке сидеть сложно.
- Раньше ты ведь не занимался ничем подобным.
Алькас вспоминает, как он вышел из дома. Ну в бульваре то ничего странного не было, хотя раньше парапланы на нем не садились. Но во что началось потом.
- Ну, знаешь с чего начинаются сказки. Что к человеку, живущему на тверди, приходит некто или нечто и забирает его в мир мечты.
- Ну, для Мио я староват, говорит Алькас.- Для Гарри Поттера тоже, да и гнездо у меня совсем не чулан.
- Правильно, не чулан. Просто мечта. Потому что твоя сказка началась не так. Она началась не с того, что жителя Тверди забрали в Мечту. Она началась с того, что ты был жителем Мечты, считающим себя жителем Тверди. Кстати, ты тут не одинок. Стандартная ошибка жителя Мечты, думать что он на тверди и не хотеть ничего странного. В этом случае его жизнь сначала ничем не будет отличается от жизни жителя Тверди. Ну разве что и начальник будет просто мечта, и машина, и квартира. Но этого мало. И тут мало и даже на Тверди мало.
Иногда к тем, кто захочет странного первым успеваю я открываю дверь в небо. .. Иногда мой оппонент. Тогда приходится сначала открывать двери из подземелья. Или не приходится, потому что я не успеваю. Поэтому мне нужна помощь , твоя тоже, Алькас.
- Ты говоришь. Что мы живем в Мечте.
Я и о звездолете мечтал, а еще раньше о личном драконе и пропеллере на высоте поясницы.
- Это не мечта. Это развлеченье игрой мыслей, когда сам знаешь что это игра.
- А мечта это не просто игра воображенья, мечта это невозможная надежда, помноженная на необходимость. Это рычаг, опираясь на который воля человека меняет мир. Понимаешь?
- Кстати обрати внимание на нашу леталку. Пропеллер как раз на уровне твоей поясницы.
Ну что, сардельки вроде кончились, от винта?
... Белый туман. На этот раз он не желает кончаться. Он кажется плотным и густым как кисель. Алькасу кажется, что парус не опирается на него, а вязнет в нем, а винт идет тяжело и медленно, как весло в воде. Сквозь туман не видно звезд, не видно земли, не слышно звуков. Алькас думает, что это не кисель даже, а манная каша, причем с комками.
Тихий щелчок на замках саквояжа открытых изнутри. Голова Большого Лапа, появляется из сумки, кот шипит, на этот почти беззвучно, и снова прячет голову.
Алькас смотрит туда, куда смотрел большой Лап, и замечает, а может быть просто показалось что заметил., что где то на самом краю поля зрения один из комков белой мути движется чуть иначе, чем другие.
Будь готов, - говорит пилот - Большой Лап почуял большую гадость, и тусклая сталь крупнокалиберного трехствольного штуцера, зажатого в стойке у переднего сиденья тоже говорит Алькасу - будь готов! И будь готов повторяет затянутый потуже страховочный ремень и твердость уже сжатого в руках приклада. Бронебойно-зажигательные зарядить - выдыхает пилот и Алькас делает это.
Летающий велосипед слегка покачивает.
-Стреляй только по команде - шепчет пилот. - Может еще и не нащупают. Он делает что то с рычагами и мотор начинает гудеть еле слышно. Велосипед наклоняется, Алькас понимает, что они чуть сменили курс и пошли вниз. Туман летит навстречу они таранят его белесую стену.
Курс меняется снова. Алькас чувствует как взгляд пилота, обходя его затылок вбуривается в белесую тьму.
Нагльфар, - тихо говорит пилот, - твои цели марс грот-мачты, на нем сидит корректировщик, бак, там рулевой и командный пункт. Но пока тише!
Пилот меняет курс еще трижды и трижды их качает, с каждым разом все сильнее.
Стреляй! Быстро!! - орет пилот.
Алькас пытается высмотреть цель. Сиденье бьете его, бросая вверх и вперед. И страховочный пояс встречным ударом - назад. Штуцер удерживается только на накинутом на плечо ремне и еще на левой руке. И нечто огромное, сбивающее туман вихрями прет.
- Стреляй! Алькас стреляет вслед и три красных огня исчезают в кипящем тумане.
- Стреляй, заряжай. Быстрей! Быстрей! Сейчас будет боевой разворот.
Алькас переламывает штуцер. Тащит из патронной ленты строенный заряд, а велосипед идет вверх по крутой спирали. Удар рвет туман, как полотно. Бывший верх и бывший низ меняются местами. Алькасу удается удержать ружье, но заряды падают. И вися в седле вниз головой Алькас наблюдает как под ним проплывает это ужасное, цветов тусклого огня и старой кости.
Алькас не помнит как удалось перезарять, но он успел, строенный заряд уходит в корму удаляющегося летучего корабля, под основание бизань-мачты. Уходит и гаснет беззвучно. А над кормой бьются белесые, рваные паруса, заштопанные морским огнем.
Пилот рвет вверх по крутой спирали. Нагльфар разворачивается, уже не исчезая из виду.
- Скорей стреляй, потом держись! - пилот орет со всех сил.
Алькас снова бросает строенный огонек в направлении кормовых надстроек Нагльфара, а затем нос летающего корабля и его орудийные порты взрываются молниями и туман превращается в вихрь. Их переворачивает вверх ногами, проносит над Нагльфаром, над почти впритык над площадкой, на верху средней мачты и один бесконечно долгий мин Алькас видит прямо перед и под собой марсового корректировщика. Его увешанный золотыми аксельбантами мундир. Его ужасный лик. Его желтые сухие пальцы на костяных рукоятях машинного телеграфа.
И тут бы выстрелить, но штуцер уже разряжен.
А руки движутся сквозь растянутое вязкое время медленно-медленно и перезарядить уже не успеть.
А Нагльфар уже снова рядом. Снова развернулся к ним бортом. И снова в громаду уходят три бессильных огня.
Залп. Их вращает вокруг огненных столбов пронзивших туман. А потом они летят вниз и туман свободно течет сквозь обрывки горящего паруса и дымящийся мотор безмолвен.
Рывок. Гул. Они по прежнему падают, но туман рвется навстречу уже не так быстр. Алькас оборачивается.
Из мотора по прежнему валит дым, но пропеллер ожил, слился в серебренный круг.
- Готовься к удару!- на этот раз пилот говорит тихо.
Вспышка.
Они пронзили пласт тумана снизу. И навстречу им бьет солнце, дробясь в зеленых зеркалах листвы. Свист сквозь ветви. Удар.
Упавшие с неба сидят на зеленой траве между разбросанных железок и саквояжей. Белые реки тумана текут над ними деля небо на полосы. Белесые и синие. И льющийся сквозь синие полосы свет.
- Извини, - говорит Алькас, - я стрелял, ничего не вышло.
Пилот смеется. Хлопает по плечу. - Не вышло. Ну ты даешь.
Это ж Нагльфар, корабль Рыцарей Мертвого Добра. Такое с неба только Резец Небесный счистить может. Да и то не каждый!
Но ты им мешал совсем чуть, но мешал. И из этого чуть-чуть я вытянул разницу между жесткой посадкой и превращенье в свет и туман.
- Мертвого добра. Отчего мертвого?
Алькас смотрит вокруг на зеленые зеркала листвы невысоких деревьев окружающих поляны, солнечные потоки, льющиеся в щели меж облаков, дробятся об эти зеркала и уходят обратно в небо.
- От старости. Друг от старости. Добро в основном от старости мрет никак иначе.
Ну вот например, те кто придумал, порабощать пленников, а не есть и приносить в жертву , тоже сделал добро, согласись. А потом люди придумали способы совместной жизни, даже для победителей и побежденных, получше и то, что было добром стало, стало, ну сам понимаешь.
Алькас снова смотрит на сияющее синее и сияющее зеленое.
- Всего то. А почему они выглядели так мрачно?
- А как по твоему может выглядеть тот, кто мечтает чтобы над миров всегда были уже мертвые истины. Ладно давай собираться и покатили. Хватит под открытым небом торчать.
Арки ветвей смыкаются над ними и ровная тропа тут же прорастает частыми земляными буграми и бородавками. На особо больших буграх Большой Лап протестующее шуршит внутри саквояжа.
- Перед новым полетом нужно починится. - говорит пилот, - но за сегодня до мастера не добраться.
- заночуем в сегодня в самом Мать древе. Центре мира. - Увидишь исток.
При словах Мать дерево в голове у Алькаса возникает, что то похожее на мэллорн, игдрассиль или хотя бы секвойю. Алькас оглядывается. Широколистенный лес вокруг тропы уже стоит стеной, блин хорошо, что падали не сюда, но вот на то, что бы тут водились иггдрассили, как то не очень похоже.
Долго, еще спрашивает Алькас.
- не! Пыхтит пилот. -Уже поляна, почти докатили. Алькас думает, что их ждет какая то не очень высокая секвойя или очень приземленный меллорн.
То что стоит на поляне на мэллорн не походит вовсе. Даже если это мэллорн долго болел в детстве. Смахивал больше на гнездовье огромных до одеревенения грибов дождевиков или на множество поставленных рядом хижин, сплетенных из зеленых веток с острыми шипами.
Они подкатывают велосипед ближе. Проход открывается неожиданно. Как будто кто то мигнул или открыл рот.
-Внутри выглядит лучше чем снаружи согласись?
Мягкая зеленая трава устилавшая хижину, как ковер так и звала упасть на нее. Зеленым и добрым был свет солнца, падавший сквозь листву потолка, а фрукты, висящие вдоль стен так и просились в руки и в рот.
Падай!- сказал пилот, - тут хорошо. Алькас падает. Ощущает всем телом что пилот прав. Большой Лап вытягивается во всю длину. Он тоже хочет ощущать.
-Фрукты попробуй! Алькас протягивает руку. Пилот прав снова . Алькас ловит взгляд снизу, отламывает еще один фрукт, кидает. Довольное урчанье.
- Видишь. Здешние фрукты даже котам по вкусу. Тут мы в безопасности. В абсолютной.
Потому что мы там, где все начиналось. Понимаешь, когда то человек был жалкой тварью, самой жалкой из тварей. Маленькой тенью под пологом лютого леса. Той, что днем собирает коренья и падаль, а ночью дрожит, потому что знает, что нравится на вкус ужасным кошкам.
-Мря?
- Не обижайся Лап, давно дело было.
А потом было совершено великое деяние.
Человек. Собственно он тогда он и стал человеком. Он научился мечтать. Он построил мир мечты и поселился в нем.
Он мечтал о защите, от холода и дождя, от голода, от ночных когтей и глаз.
Этой мечте миллион лет. И ее сила велика. Эти ветви выдержат полный бортовой залп нагльфара-флагмана. А эти фрукты их хватит на всю жизнь.
Хочешь спросить сбылась ли эта на тверди мечта? Естественно, сбылась. Конечною разве люди не получили домов и земледелия.
Просто у настоящей мечты, мечты о необходимом. Той которая сбывается потому что - три закона.
Она сбывается всегда, она сбывается не полностью, потом приходится мечтать и рвать из себя жилы что бы сбылось, снова.
- Потому что не полностью?
- Не только, ты бы хотел всю свою жизнь пролежать под этой замечательной зеленой крышей, на этом замечательном зеленом коврике, поедая эти замечательные разноцветнее фрукты.
Пилот протягивает тоже руку, срывает фрукт для Лапа, потом, под довольное урчанье для себя.
Согласись, что если бы люди разучились мечтать дальше, как этого хотелось бы нашим оппонентам, - это выглядело бы довольно убого.
Ладно, мне нужно малость поработать с картой наших завтрашних приключений.
Из саквояжа пилота, того, в котором сидел Большой Лап появляется небольшой туго свернутый рулон желтоватой бумаги, и тут же, в руках пилота, разрастается по полу в широкой и длинный лист, покрытый символами и знаками.
В кругах пилот размещает предметы. Хронометр, компас и камертон Алькас узнает, еще несколько гаджетов вообще ни на что не похожи.
Так чинимся тут, Потом по пеленгу полярной звезы - пилот размечая курс говорит сам с собой, и Алекс засыпает под звуки названий незнакомых раньше городов, озер и скал и тихий шорох карандашного грифеля по толстой бумаге.
А затем просыпается и смотрит на ползущий по зеленой стене круг света от восходящего солнца...
Нам пора - говорит, - пилот. У нас впереди небольшой марш пешим шагом и тысяча лиг полета.
- Мршмм
- Да-да Большой Лап, ты прав, про хороший обед на привале тоже не забудем.
Большой Лап мяукает сдавлено, иначе не может. В зубах у него загривок здоровенного зайца. Пилот протягивает руку, заяц перемещается в один из саквояжей. Большой Лап в другой. Немножко, потом выпрыгивает.
Нам пора!- снова говорит пилот. Проход в стене раздвигается, как будто распахнули двустворчатую дверь. Два человека, один лоцманский кот и один не летающий, но только временно, велосипед двигаются вперед по зеленой тропе, под аркой восходящей зари...
....Пилот смотрит сквозь темноту на город внизу. Сам себе говорит "Надо поближе! Пролезу!" Спираль. Вираж. Шорох ветвей каштанов над ними и под ними. Они приземляются около двери. Пилот помогает Алькасу отстегнуть ремень, встать с седла и пройти шесть ступеней до лифта и три шага до двери. Помогает лечь. Садится рядом. Набирает номер целителя.
Оба смотрят сквозь широкое окно на огни в небе. На те, которые неподвижны и на те, которые кружатся в хороводе. Некоторое время сил говорить нет у обоих.
Потом дальние огни начинают расплываться.
- Стой Брат . Держись. Не уходи. - Говорит пилот.
Ты не можешь уйти ты же только начал смотреть чудеса. Гул синих водопадов, Свет Хрустальных городов, Тепло Небесных приютов, Тайны гулких подземелий, Надежда Дальних звезд. Ты не можешь уйти, уйти пока видел так мало.
Правая рука пилота сжимает руку Алькаса, левой рукой пилот набирает номер. Несколько секунд Пилот орет в трубку, затем говорит с Алькасом снова.
- Держись, Брат, держись со всех сил. Ты не можешь уйти, тебя ждут. Те, кто встретится нам в приключеньях, и те, кто поможет в пути. Те, кто спасут нас, и те, кого спасем мы. Твои товарищи. Твои друзья и подруги. Те, чьи руки как опора. Те, чьи глаза как звезды. Держись ты не можешь уйти.
- Лап. Держи его. Держи крепче. - Кот выпрыгивает из вьюка сам, кладет свои тяжелые и горячие лапы Алькасу на грудь. Урчит стараясь ритмом урчания попасть в ритм серда.
И в так урчанию из под лап расходится тепло.
- Держись не уходи. Такой герой не должен уйти так быстро. Ты не можешь. Ты не вправе. Никто кроме тебя не подбивал нагльфар во втором бою. Никто кроме тебя не делал это с малой леталки.
- Я не уйду, - говорит, Алькас. Человек не может не летать если в силах видеть свет сквозь стены.
Потом замолкает.
А за окном небо и в небе огни поднимающиеся к звездам.