Пятидесятилетний Кошельков по некоторым телесным признакам считал себя еще молодым человеком. Вызывал беспокойство единственный с виду недостаток внешности - рано облысел. Жена, затюканная домохозяйка, такой чепухе на голове вертлявого мужа, не придавала должного значения. Есть же три волосины на пять рядов. Пусть даже на затылке. Хватит! Ей он хоть по всему телу обезволось клоками. Чем его так достала. И, вообще, контакты с женой у него давно находились на нулевом цикле, Понимал бы, чего в ней больше - подлости или глупости - давно бы развелся. Все родственники Кошелькова по мужской линии из поколения в поколение очень страдали сердечной деятельностью. А вот у него из-за этого облысения возникли проблемы за рамками семьи в отношении женского пола.
Кошельков падать духом не стал, а прознал у сведущих людей о новой, очень дорогой системе восстановления волос - вживление под кожу и закрепление золотой нитью. "Попытка не пытка, - думает, - чтобы быть красивым и молодым надо идти на все жертвы. Продам-ка я машину, гараж и еще кое-какое мелкое барахлишко, а иначе на дальнейшей любовной карьере надо ставить жирный крест. Чего пока не стоит торопиться делать". Считая положение безвыходным, Кошельков понес огромные расходы. Семье после такого жертвоприношения даже зубы выколупнуть стало нечем. Но всю процедуру омоложения Кошельков прошел. Хотя это было довольно неприятно и даже болезненно. Получилась хорошая прическа, не отличишь от настоящей. Кудрявая, без единой сединки, и скрывающая возраст. Попутно вживлению волос морщины с лица на макушке пучком завязали. Преобразили эскулапы мужика до неузнаваемости. "Моя голова теперь исчисляется не вес золота", - мудрствует сам с собой на житейскую тему Кошельков. "А какой муж, шитый золотом, станет долго терпеть жену - старую шумовку? - строго спрашивает себя Кошельков. - Своим изношенным видом рядом со мной она постоянно будет оскорблять мое мужское достоинство. Так что извините за беспокойство! И хватит разводить прошлую семейную баталию, даже старому валенку нужна молодая калоша".
С радости от удачно начинающейся жизни, он вместе с друзьями отправился в ресторан. Поначалу друзья вели себя по отношению к шевелюре Кошелькова более-менее чинно. Присматривались. Едва Кошельков чуток ослаб от излишнего внимания к себе и уронил свою драгоценную головочку на яичницу-глазунью, друзей стало заносить. "Давайте, - говорят, - проверим шевелюру на прочность. Польем-ка мы ее сначала томатным соусом, затем соевым, после сметанным, немножечко уксусом сбрызнем. Если нитки не золотые - швы обязательно разойдутся". Поливают разными соусами и салфетками в волосы втирают до однородной массы. Поливают да втирают. Тут как назло, официант к столу подошел. Что-то ему не очень понравилось шаманство клиентов. Он по натуре ярый противник подобных ритуалов в культурных учреждениях. Чистоплюй! "Как ни прискорбно, - сообщает, - но придется вас, господа, отправить куда следует, где вам окажут всяческие медицинские услуги и отмоют добела".
В медвытрезвителе друзья бросились целовать ноги всем подряд, умоляя оставить Кошелькову прежний вид. "Делайте, -просят, - с нами, что хотите. Любую санобработку. Мы снова загрязнимся и чубы отрастим. Даже можем каждую неделю приходить сюда добровольно наголо стричься и доставлять вашему любезнейшему персоналу удовольствие. Кошельков же личность особенная. Волос у него пришит от конской гривы. На стрижку не рассчитан. Только на мойку. И то зоошампунем". Но в вытрезвителе правил с исключениями не бывает. Всех быстренько отмыли, побрили, а Кошелькову, как самому покладистому, еще и ногти постригли. Рано утром домой с добром отпустили. Хотя, как оказалось, Кошелькову идти некуда. На нервной почве у него начался зуд и он весь свой мужской пол, не позволяющий до седых годов спокойно жить, расчесал до мяса.
Люди, помогите Кошелькову, не пользы ради - совести для. Не совсем же он пропащий человек. Просто в тот день плохо стеклись обстоятельства и положение оказалось безвыходным.