Жил-был очень добрый ежик. Он бел весь-весь покрыт колючками и, возможно, поэтому у него не было друзей. Колючки вызывали у всех зверей какую-то странную неприязнь, многие даже считали его опасным. Как-то на лесном собрании выступал медведь, который упомянул что-то насчет инфекции, переносимой ежиком на его колючках. Это, конечно, было уже полным бредом. Ежик был очень чистоплотным и ежедневно принимал ванну с еловыми веточками. По лесу ходила также масса других слухов, часто полностью абсурдных и противоречивых. Волк, старый ободранный лесной бродяга и алкаш, и то вызывал у зверей больше симпатий. Мерзкий худой наркоман хорек постоянно отирался у дверей ежика и нудным хриплым голосом бубнил что-то про свой концептуальный подход к восприятию реальности, где привычные трехмерные конструкции ломаются и возникают новые, более привлекательные образы. Ежик понимал, что иллюзорность существования наиболее хорошо воспринимается под действием психоделиков, но тривиальное состояние сознания было для него наиболее приемлемым. Занимаясь пассивной медитацией, ежик не мог победить в себе чувство неудовлетворенности жизнью и нехватки общения с другими животными. Он понимал, что наличие колючек не оправдывает полностью дистанцию, отделяющую его от других зверей. В этом было что-то, что ежик понять не мог.
Как-то раз ежик шел по поляне и собирал коноплю. Это было его основной профессией. По древним рецептам, доставшимся в наследство от отца, ежик жарил кашу, варил манагу, тер план и производил еще множество великолепных продуктов, находивших большой спрос у лесных жителей. Доложив в корзину с пахучими зелеными листьями несколько мухоморов, ежик свернул в чащу леса. Там, в темноте и сырости, жил любитель крепких спиртных напитков и женщин легкого поведения, Анатолий Митрофанович. Это был мужчина лет пятидесяти, постоянно пьяный, небритый, обросший грязными волосами и дышащий свежим перегаром. Анатолий, как всегда, сидел в дырявом шезлонге и курил завернутый в “Комсомольскую правду” самосад.
--
Здравствуйте, - поздоровался с Анатолием ежик.
--
Здорово, коль не шутишь, - ответил тот, скомкав лицо в неприятную гримасу.
--
Я принес вам газету.
--
Подотрись ей.
--
Нет, это действительно, свежая “Гражданская застава”.
--
Ну, давай, под ганджубас пойдет.
Ежик понимал, что такое безразличие было наигранным. Свежие газеты Анатолий обожал и читал в них даже рекламу. Ежик менял газеты на димедрол, входивший в состав большинства продуктов его домашней фабрики. Лениво приподнявшись, Анатолий достал из засаленных камуфляжных брюк три стандарта димедрола. Рука его сильно тряслась, и ежику потребовалось немало усилий, чтобы поймать таблетки.
Сегодня был день постоянного напряжения, и ежик решил слегка расслабиться. Он порылся в вещах Анатолия, сваленных в углу землянки, отыскав там мятую фляжку. Поднятое облако пыли вызвало у ежика чихательный рефлекс. Во фляжке находился одеколон, явно не французский. Ежик положил на язык несколько таблеток и запил их приличным глотком одеколона. Ротовую полость и внутренности мгновенно обожгло. Недолго думая, ежик отхлебнул из стоящего на столе стакана. Там была манага. Ежик огляделся: старый телевизор, в котором вместо кинескопа стоит аквариум с дождевыми червями, кадка с солеными огурцами, стол, чтобы есть, кровать, чтобы спать и драть, алюминиевое ведро, чтобы срать и ссать. Вот и весь нехитрый быт Анатолия Митрофановича. Но ежику нужна была одна вещь - старый, закопченный бурбулятор Анатолия. Вода в нем не менялась добрых полтора года, и парой ее глотков можно было свалить с ног мамонта. Но ежик не был мамонтом. Поэтому он насыпал в наперсток щепотку дури и украсил горку кубиком плана.
После первой хапки ежику стало хорошо, после второй он понял, что нужно еще, после третьей он почувствовал себя роботом - полицейским. Тут начал действовать димедрол и ежик понял, что умирает. Чтобы не подвергаться больше гнетущему воздействию карцера Анатолия, ежик вышел на улицу. Движения давались с трудом. Они казались отрывистыми и какими-то механическими. Ежик понял, почему хорек называл эту смесь коктейлем “робот - полицейский”, и ему стало смешно. Хохотал ежик откровенно, долго и очень громко, пока мышцы живота не взмолились о пощаде. Тут в глазах померкло. На темном фоне ежик увидел лицо хорька. “Я недавно скушал таблетку ЛСД и представил себе четырехмерное пространство”, - сказало лицо, - “оно было похоже на тебя”. Части тела ежика разъезжались в разные стороны. Это было как-то неестественно. “Неужели я теряю свое тело?” - подумал ежик, - “странно, но мне даже не жалко его терять. Как я буду без него? Чистый разум, сознание, не включенное в границы? Может, это и есть Просветление?” Конечно, мысли ежика были ошибочными и немного глупыми. Просто в его отравленном каннабиолом мозге происходил синтез информационного двойника. Вскоре ежик и сам это понял. Перед его взором возник еж с необыкновенно красивыми, радужно светящимися колючками. Над головой воздух флюоресцировал нежно - фиолетовым, мордочка внушала полное доверие и любовь ко всему живому, да и неживому тоже. “Боже, какой красивый еж!” - воскликнул ежик, - “а ведь это я!” И тут он осознал свою проблему. Какой уважающий себя зверь будет терпеть подобное отношение к себе всего леса и ничего не предпримет? “Как преподнесешь себя другим, так они тебя и воспримут”, - подумал ежик и пошел навстречу новой жизни. Вслед за ним тянклась длинная полоса искажаемого пространства.