Анастасия Киселева
bitter-almond@yandex.ru
http://www.stihi.ru/author.html?Stigga
[НЕМНОГО МУЗЫКИ ДЛЯ НЕЕ]
[письмо экс-любимой женщине]
Надоело до чертиков вот уж четвертый, по-моему, месяц
делать вид, что тебя вообще не существует в природе,
с постной физиономией выслушивать грязные сплетни,
изображая драную кошку, которая, как известно, ходит
сама по себе, не подпуская врагов на расстояние метра,
(да и друзьям указано, на что я не терплю посягательств...)
Самодостаточность эта достала меня хуже пареной репы
или горькой редьки. Впрочем, в сложившихся обстоятельствах,
думаю, можно не обращать внимания на лексику-логику,
тем более, что хочется все "наше-с-тобой" скрыть в руинах
небоскребов отборного мата. Я разбавляю горчащим тоником
угнетенно-озлобленное настроение с тонким привкусом джина...
Так и спиться недолго, но я не доставлю тебе удовольствия
сокрушенно заламывать руки и прослыть "роковой женщиной".
Я еще не забыла твой полезный совет научиться грызть локти,
чтобы знать, чем заняться в приступе неукротимого бешенства,
когда я приду и увижу, что по ставшему привычным адресу
проживает мужчина, и с тобой у него нет ни малейшей связи.
Значит, кошка стала бездомной, вышвырнули за ненадобностью
на улицу - подыхать, смешали с мартовской липкой грязью.
Это письмо я пишу тебе ночью, в грохочущем нойзовом клубе,
за барной стойкой, в компании с бокалом мартини и VAC'ом,
только что выходила в "дамскую", да, как всегда, попудрить
носик: дорожки заснеженные давно уже мною обкатаны.
Пора завязывать с дрянью, но сегодня я так, для смелости,
а иначе ручка отказывается выводить твое странное имя.
Способность собой управлять, называют, вроде бы, зрелостью,
но мне еще рано, а поздно вряд ли будет когда-то. Синего
цвета бумага, твоя любимая, видишь, я все еще помню
твои привычки, вкусы и даже то, как ты сегодня выглядишь.
Признаваться в том, что я думаю о тебе, чуточку стремно,
мечтать, что ты думаешь тоже, не стоит: номер-то гиблый.
Лишь понимание этого мне не дает сорваться сейчас с катушек...
Я же теперь сумасшедшая, пользуюсь только мобильными.
И не надо смеяться ехидненько, это тебе не игрушки:
Надрывая слух, в ожиданьи твоих звонков, я взмыленной
лошадью - с места в карьер - будто бы вверх по лестнице
мчалась, чтобы оглохнуть от незнакомого женского голоса.
До сих пор боюсь проводов телефонных: хотела повеситься,
но, к счастью, научилась повышать свой жизненный тонус...
К чему это все?.. Ах, да: я хотела с тобой встретиться.
Можешь думать об этом желании все, что душе угодно.
Просто мне надоело вот уж четвертый, по-моему, месяц
делать вид, что тебя вообще не существует в природе.
[...если дождь потечет за шиворот]
for inviziblegirl
Вечер. В наушниках джаз, и немного дождя за шиворот.
Зонтик свой птицей с моста отпущу на четыре стороны.
В танце закружит меня листопад, как дешевый жиголо...
Это октябрь, я послушна ему... Непривычно холодно
лето закрыть на замок да уйти в никуда по улице,
как по ладони твоей, заблудиться в неровных линиях,
не доверяясь гаданиям... Знать бы, как ты целуешься
наверняка, через опыт... Шепнуть мимолетно: милая...
Enamorada... Богиня, принцесса... Моя до кончиков
пальцев в коричневой замше, до самого непристойного
всхлипа, до дрожи коленок... Мне осенью напророчено
пьяное это желание... Ангел мой, будь по-твоему...
Я стану пить нашу нежность до сумерек сонных утренних,
чтоб вместо крови по венам текла... Ты такие мотивы мне
можешь простить? Я хочу ощутить твою близость внутренне,
греться тобой вдалеке, если дождь потечет за шиворот.
[птице-ловчее]
птица моя... нет изящней твоих перьев,
маска совы серебрится в лучах лунных.
шепотом шелка соблазны шуршат: верь мне,
я напишу на лице твоем сном - руны.
руна усталости... снегом лежат веки.
словно проталины, тени ресниц. профиль
выдышан мною на окнах: туман. Эко.
"роза при имени прежнем..." сварить кофе?
руна сомнения... нежная рта мякоть
чуть розовеет сквозь сомкнутые губы,
словно еще нераскрытый цветок мака...
вздрогнул едва - поцелуями смят грубо.
руна доверия... вряд ли в моей власти.
страшно оставить меня за спиной? впрочем,
я приковала тебя к тонким запястьям
лаской... отныне ты птица, а я - ловчий.
[безымянно-итяльянское]
итальянка без имени... cara mia.
расплетаются косы: почти мадонна.
по ночам возвращаются сны, а с ними
появляется снова тот взгляд бездонный,
опьяняющий запах сухой полыни
и с медовым оттенком лицо. я помню,
что в любви признавалась, но имя... имя
расплескалось, как лужица света: тонем
в сумасшествии лета. помилуй, боже!
ты явилась богиней, святою девой,
персонажем с картины да Винчи. все же
отдается назойливой болью слева
каждый звук позабытого мною слова.
не услышать... а губы хранят надежно
безымянную сладость твоих уловок.
итальянка исчезла давно... я тоже.
[Цветочный Лучник]
"Когда колесо любви запущено, правила перестают
существовать"
Камасутра
а моя любимая заплетает в косы ленточки лета,
золотисто-рыжие пряди перевязывает упрямо.
медными кольцами обещаний позвякивают браслеты.
моя любимая сегодня танцует для Лучника-Камы,
танцует для Цветочного Лучника, символа Крита-Юги.
моя любовь - само совершенство, темная статуэтка.
а я - мишень, и стрела-цветок поразит меня среди вьюги
лазурных шелковых одеяний... тончайшей ивовой веткой
изгибается лук - улыбается Лучник? - зубы макары
обнажаются: рыба смеется и плещет складками стяга.
мое сердце - золотой лотос, мои губы - цветы кейсары,
моя любовь заводит смертельный танец с огромным Нагом.
поцелуй-отрава: на лице бога замерзает улыбка.
многорукая статуэтка завязывает алый румель...
Цветочный Лучник, совращение Столпника было ошибкой.
не Кама, но Шарва. испепеленный Шивой, прошу, даруй мне
благо. Манматха, душа моя - это омут, полный загадок.
ритуальный танец моей любви рисует дорогу в пропасть.
кто я? служитель Темной или Хара, носящий капарду?
кто я, Цветочный Лучник? куда ведут твои тайные тропы?
Кама, Цветочный Лучник, Манматха (Смущающий Душу) -
Страсть, бог любви в Др. Индии.
Крита-Юга - Эра Совершенства. Кама - воплощение, символ
Крита-Юги. Цвет одеяний - голубой, вместо стрел - цветы.
Символ Камы - золотой лотос, на его стяге изображена
макара - рыба. На шее Кама носит венок из кейсар-соцветий.
Темная - Кали, богиня отваги и насильственной смерти,
ипостась жены Шивы, Тысячерукая.
Румель - шелковый платок, использовавшийся служителями
Кали для ритуальных убийств.
Шива - один из Тримурти, воплощение разрушения. Эпитеты:
Шарва - Стрелок-Убийца; Капардин - Носящий капарду,
прическу в виде раковины; Хара - Разрушитель; Столпник.
Шива испепелил Каму за попытку соблазнения.
[противоЯдие]
послушай, голос мой сорван, но
неважно. я опустевшим дном
стакана всматриваюсь в тебя,
меняющую смешных ребят
в нон-стоп режиме. вода невы
не водка, но заставляет выть,
выплескиваясь из серых глаз
переизбытком нехватки "нас".
...а я приеду, и ты, плечом
прижавшись, заговоришь: о чем?
да все о том же. твой город нем,
в нем нет ни слова ни обо мне,
ни о любивших тебя других.
он ненавидит. он бьет поддых.
но только мне наплевать. мосты
разводит? к черту! уютный стык
твоей ладошки с моей щекой
разнять окажется нелегко
жестоким питерским лапам... спи,
пока я рядом. и хватит пить.
[сны на двоих]
А ты капризней погоды в марте:
И ветер - стрижка, и воздух - кожа.
Меняешь деньги, перчатки, платья,
Как самых лучших друзей. Но все же
Пока обветренных губ ледышки
Я грею в теплых весенних прядях,
Ничто не важно. Ничто не "слишком",
Пока с тобой засыпаю рядом.
Ловлю губами биенье сердца,
Звучащее барабанным боем...
Во сне слетевшие с двух трапеций
Друг в друга падаем мы с тобою...
В тебя, как в реку с обрыва, - брызги!
Коснуться пальцами дна, макушкой
Пробить поверхность воды и с визгом...
Проснуться, тыкаясь лбом в подушку.
В меня, как в травы, в душистый вереск.
Лежать, сдувая пыльцу с ладоней,
На вдохи-выдохи счастье мерить.
Проснуться, зная: оно бездонно...
Но - утро. Ты убегаешь в город,
И я, скрестив на удачу пальцы,
В тебя проникнув нахальным вором,
Пускаю солнечных легких зайцев
И жду, когда ты придешь домой...
[SI VIS AMARI - SCRIBE]
[возрастное-влюбленное-нервное]
*
И я ненавижу свой возраст,
когда чувствуешь на все сто восемьдесят,
а выглядишь лишь на один и восемь;
когда уже научился думать,
но все происходит словно под дулом
не-ви-ди-мо-го-пи-сто-ле-та.
Еще не в силах выразить это
связно и объяснимо:
что ни слово - все мимо.
Холостыми патронами
жизнь из меня выбивает стоны -
типа творчество;
что ни строчка - одни многоточия.
И мне так хочется
поскорее закончиться
для этого времени,
чтобы начаться для нового...
* *
Чтобы явиться на свет
раньше собственной тени
и всю жизнь искать ее,
а не шататься бесцельно.
При таком обороте дел
и повороте небесных тел
можно быть уверенным
и верным ей,
мечте своей,
тени, которая ближе,
чем половинка, и схожа
с тобою больше.
Господи боже,
мольба к тебе меня болью гложет.
Притуши свою святость,
побудь хоть день не таким священным!
Чем твой свет совершеннее,
тем моя тень темнее
и ненаходимее.
* * *
Каждый год я все раньше
перехожу на зимнее
время и способ существования,
зимнее понимание
любв-и-нтенсивность
проявления темперамента.
Основой характера станет зимность.
Была жаркой,
пляжной,
даже пустынной.
Стала снежной,
вьюжной,
скоро совсем остыну.
Скоро забуду, что фотопленки
бывают и летних цветов.
Ломкий
речной лед - моя линза;
прицелом снайперским - взгляд.
За сбитую влет
мечту главный приз -
еще при жизни найти тебя.
* * * *
За такое можно хоть целую стаю
своих мечтаний
в упор расстрелять.
Рядом с тобою любой журавль
меньше синицы и неба дальше,
мой двадцати-с-чем-то-летний мальчик,
юноша или мужчина:
со всей своей силой -
изящней лилий.
Лепестково-атласно-нежный,
утонченно-небрежны
все твои жесты.
Мне в твоей идеальности
нет-и-не-будет места,
а во мне самой ее не хватает,
чтобы вместить тебя, мой усталый.
Меня слишком мало.
Во мне так тесно.
* * *
Мне до спазмов в горле хотелось
быть тебе ближе тела,
быть раскованно-спелой,
рискованно-смелой,
нарисованной мелом
белым
между трещин в асфальте дорожек,
истоптанных сотнями детских ножек;
в них и твой след тоже
спит миром затерянным
в океане безвременья.
Кажется, даже весной
облака над моей головой
осенним ливнем беременны
и разродиться грозой
готовы:
разрушить город,
чтобы ты его обошел стороной,
ненайденный
или невстреченный мной.
* *
Как тебе себя выстучать?
Вызвенеть?
Вызвонить
колоколами?
А лучше всего дверными ключами
выскрежетать в замках,
выцарапать на руках
кошачьими злыми когтями.
Чтобы на память,
чтобы на нервах,
чтобы скверной,
неверной,
но все-таки первой
быть
до абсурда близкой.
*
Скажешь, что максималистка.
Это все возраст
дает о себе знать - поздно
что-то менять
и рано
зализывать раны.
Ты старше и просто нервозный,
я же с неврозом
уже.
Странно?
[лимоны и лилии]
Я почти помню, где ты...
И все же смогу смириться
с тем, что ты уже был до меня
или с тем, что ты будешь
после;
с тем, что ты еще не родился
или с тем, что уже - взрослый.
Я смирюсь с миллионом "или" -
это так просто,
ведь я знаю твои приметы:
лимоны и лилии.
Без тебя проведенное лето
реагирует
на меня аллергией -
так мило! -
нашествием ливней
и в целом плохой погодой.
Без тебя я ему неугодна.
В пыльном
мегаполисе год за годом
на стенах бетонных
и стеклах оконных
без остановки рисую
лилии и лимоны.
Мой дом пустует,
настежь распахнуты двери,
и чьи-то перья
осели на грязный пол,
с оскол-
ками калейдоскопа
смешаны и растоптаны.
Наверное, здесь были сны
твои и мои -
их до следующей весны
мной данные крылья
унесли в страну, где есть ты,
лимоны и лилии.
Ты тоже, возможно, смирился
с тем, что я была до тебя
или с тем, что я буду
после;
с тем, что я еще не родилась
или с тем, что уже - взрослая.
Вопросов есть миллионы -
это так просто,
ведь ты знаешь мои приметы:
лилии и лимоны.
И я почти помню, где ты...
[si vis amari...]
многочисленны
варианты:
растянуть тебя заново
на улыбки
меридианами
гимнастически-гибкими.
растянуть тебя нитями
ожидания
паутинно-липкого.
уложить в расписание,
втиснуть в рамки
прохождения
слов караванами
по тетрадным барханам.
ежеминутно сбиваюсь
на lingua latina.*
ты
стал моим Римом,
стал дорогой к нему,
но ведешь почему-то мимо:
то ли на каторгу,
то ли в тюрьму,
то ли на бой гладиаторов.
aut Caesar
aut nihil.**
голос растрескал-
ся. значит тихо,
тише,
еще тише.
слышишь?
это солнце пишет
первым лучом по крыше
тебе письмо.
только ты еще спишь.
тише, солнце,
не разбуди его.
ты говоришь:
хороша в обрамлении
белого цвета.
то ли телом в твоей постели,
то ли твоим поэтом
в листе бумаги:
самоотдача
почти одинакова.
только бы знать
за какой из двух недостатков
ты любишь больше.
бывает гадко
срифмовывать весь этот вздор
и хочется сгинуть
скорей бы! скорей!
но сantica gignit amor
et amorem cantica gignunt.***
и я продолжаю
пальцем на коже твоей
выписывать нашей любви изгибы.
si vis amari - scribe****
*lingua latina -- латынь
**aut Caesar aut nihil -- или все, или ничто
***cantica gignit amor et amorem cantica gignunt -- любовь
рождает песни, а песни рождают любовь
****si vis amari - scribe -- если хочешь быть любимой - пиши
(искаж. si vis amari, ama -- если хочешь быть любимой, люби)
[невменяемая]
вынашиваю свою боль под сердцем выкашиваю
свою печаль травами жалобно жестким ежиком
выглаживаю по щеке твоей кожу выспрашиваю
разрешение на смену выдоха вдохом воздуха
лелеешь меня выливаешь в левую руку сжимаешь
да между пальцев роняешь сживаешь со свету
в небо выше за облака к богу ближе швыряешь
грешником остаешься куришь ругаешься где ты
зовешь меня нет
[никем|некем]
after Кысь ~дорожное~
знаешь, стать никем до одури просто, если больше стать некем.
это словно уйти в ничто, не ставя цели увидеться с ним в итоге.
ты давно приучен смотреть на солнце в упор, не опуская веки.
не могу разобраться: то ли бог поселился в тебе, то ли ты в боге.
и кому от этого стало проще - вопрос не предусматривает ответа.
не пытайся мне объяснить, я приму как должное проявление чуда.
колокольчик внутри меня бьет в набат: на логику наложили вето,
ибо попытка понять равносильна убийству. непослушный рассудок
давно в нокауте, ауте, трансе, да где угодно, но недееспособен,
что, впрочем, ничуть не мешает подводить итоги... по крайней мере,
металл, звенящий во мне миллиардами нот, - самой высокой пробы,
и я верю, потому что до сорванных нервов хочется тебе верить.
знаешь, абсурдно: я возьму у тебя все, ибо мне это все не нужно,
я отдам тебе больше, чем я сама, только сумей поднять эту тяжесть.
моя вселенная, сжатая до размера зрачка, становится уже и уже,
ты держишь ее на прицеле ресниц... легкий привкус безумия вяжет
нежную кожу ободранного признаниями в любви онемевшего рта:
сумасшедшинка, чертово правило делать все против любых правил.
если я не сошла с катушек еще при рождении, значит, я вовсе не та,
которую ты искал. но я все же в капкане, что ты на меня поставил.
верю: vae victis*, когда им даруют свободу и не обращают в рабство.
лучше попасть в неволю, чем быть независимым от любимого человека.
и когда ты захочешь вернуть мне немного меня, то услышишь: absum...**
запомни, что стать никем до одури просто, если больше стать некем.
*vae victis - горе побежденным (лат.)
**absum - отсутствую (лат.)
[ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ [ТЕМПЕРАТУРНОЕ]
memory [37,9]
ты мне - без голоса - птицею певчею,
я тебе - кожицей яблока спелого.
там червоточинка жмется доверчиво:
не успеваю, не смею, несмелая...
ты мне - игольчато - в пальцы ресницами,
я тебе - впадинкой солнцесплетения.
там вдохи-выдохи бьются медлительно:
стоптаны ступни в погоне за временем...
ремарка [38,6]
да...
раньше все было смешней и внезапнее,
ты - романтичнее, я - снисходительней.
стали циничными, злыми, азартными:
кто побежденным, а кто - победителем...
play [38,5]
сколько можно бродить по городу?
карусельно по площадям и улицам,
как в барабане пуля из золота,
кружится-кружится-кружится-кружится
солнце закатным пламенным диском,
жаль, ежедневно дает осечку...
не подходи ко мне слишком близко,
мой славный кукольный человечек.
снова играем в рулетку по-русски:
уже пять встреч - и все вхолостую,
но сегодня я обернусь и грустно
спущу курок своего поцелуя...
встретить [40,1]
стычка на улице - через проезжую
часть - светофоры заело на красное.
визг тормозов прорезается нежностью,
тени в грязи по-сиамски распластаны.
температура под сорок - и вирусы
в кровь поступают по воздуху каплями.
"не прикасайся", а слышится "смилуйся",
пальцем проводишь, а кажется - скальпелем.
дышится в рот горьковато и солоно,
слепо толкаемся мокрыми лицами.
что было теплого - вымерло с холодом,
как динозавры. сейчас удавиться мне
самое то.
no name [37,9]
так не по-детски ласкаешь-ластишься,
тянешь за руки: ниже... ниже...
веки захлопнуть, а губы настежь и
глубже вдохи. такой бесстыжий,
что даже стены - и те покраснели...
после смеемся, глотаем кашель:
- ну что ты, что ты на самом деле?
- я заболела. это не страшно.
тоска [39,2]
нет ничего ни тоскливей, ни хуже,
чем бродить по твоей холостяцкой квартире
такой одинокой-больной-простуженной,
затерянной в радио-теле-эфире...
непрестанно тыкаться лбом в стены,
И-О-Г-Л-У-Ш-И-Т-Е-Л-Ь-Н-О-Г-Р-О-М-К-О
плакать под саксофонный рефрен,
глупым доверчивым псевдоребенком
звать тебя, клеиться лбом к стеклу,
остатками ярко-вишневого лака
придавать отражению в зеркале вкус
и цвет твоего рта...
итог [36,6]
на завтрак выкурю две сигареты.
сложу в рюкзак фотографий пачку,
где светотенью - вчерашнее лето,
где наше прошлое впало в спячку...
им самое место в моих архивах.
сезон дождей нагоняет скуку;
со сменой имиджа все паршивее
выгляжу: стерва и даже сука...
ну что, mon ami, нам пора прощаться,
начнем по новой, с бумаги белой.
монетку подбросим - подхватим счастье.
любовь? навряд ли: переболели.
18-24.09.02
[ПРО ЛЮБОВЬ, КАРТИНКИ И ЗВЕЗДЫ]
[эпистолярное]
ты поймал в свои волосы солнце, и все мои "верю-не верю"
не имеют значения. я оставляю лету наивные эти попытки
иронизировать, приговоренная памятью к высшей мере
наказания: ссылке в тот край, где чернилами ночи разлиты,
стекают по небу, а с неба сочатся по тоненьким черным веткам
в стаканы окон и после плещутся там между мутных стекол
приворотным зельем. его подслащаю сахаром лунного света:
по чайной ложке. от капель случайных бумага насквозь промокла,
и по ней расползлись тараканами в стороны мелкие буковки,
превратились в кляксы: совсем разучилась в стихи их складывать,
потому ни ритма, ни смысла. прости, мне сейчас так муторно!
мой восток и я, мы соскучились здесь без тебя и запада...
[mon amour]
когда мне бывает особенно плохо, и в голове появляются мысли
о том, что зебра моей судьбы уже не в полоску, а просто гнедая,
я хочу быть поближе к людям, самым любимым и самым близким,
но любовь морочит мне голову и ведет по дороге, которой не знает.
ей, конечно, уже наплевать на то, где в итоге мы с ней окажемся.
mon amour impossible, как ослица, упряма, давно никого не слышит,
знает, что для любимых своих я как спичка для спирта. и важно ли,
что я сдохну от одиночества и у меня безвозвратно поедет крыша?
благих намерений в жизни мне хватит на мостовую до самого ада,
на дорогу из желтого кирпича, но за ней не найти Изумрудный город.
mon amour, отыщи для меня темный угол да посиди там со мною рядом,
а когда я свихнусь окончательно или приду в себя, мы поедем к морю...
[картинка с шариком]
где-то там, говорят, есть места, где бог рисовал пейзажи гуашью,
ковырялся пальцами в желтом и ляпал на небо кружочки-полоски,
хохотал задорно: от этого смеха и солнце включилось. раскрашен
этот край даже ярче, чем радуга, богом-ребенком в синей матроске.
картинка выглядит словно живая. девочка в красном купальнике -
справа и снизу, сидит в треугольнике неба, песка и зеленого моря.
в руках ее надувная игрушка, такой большой разноцветный шарик,
коль присмотреться, можно заметить, что это наша планета. спорим?
лучше не стоит. к тому же, не знаю, что можно поставить на кон,
ты ведь волшебник и наперед угадаешь, а мне уже точно не светит
выиграть... впрочем, неважно, расклад наших встреч везде одинаков.
и все же, где ты живешь? в картине на шарике или со мной на планете?
[вместо рая]
я недавно слышала сплетню, что рай этот евроремонту подвергли,
стеклопакеты поставили, вместо семи небес - потолки навесные
и прочая муть. еще вместо врат петровых - двойные стальные двери.
теперь на входе не ключник, а из агентства "Ангел" секьюрити злые.
в эти двери могут пройти только души определенного ГОСТом формата,
а у моей изменчивой вряд ли получится втиснуться в прямоугольник.
про твою боюсь и подумать: она многомерна, ее не скрутить, как ватман,
и контрабандой не пронести... да зачем? нам и здесь хорошо, на воле.
теперь все возможно, я рада, что ты в мой мир по ошибке сверзился,
и пускай мы закончимся, если наступит последняя, самая тихая осень.
мы, конечно, с тобой превратимся в такое смешное двойное созвездие
и исполним любое желание, когда кто-то посмотрит наверх и попросит...
01-03.10.02
[Я=...]
...=играющая
очень хочется выиграть тебя в карты у главного шулера...
в цветные карты звездного неба, старые, на сгибах истертые.
внаглую блефовать, сигарету за сигаретой нервно выкуривать,
резать взглядами исподлобья воздух, такой тяжелый и спертый,
что мысль о вдохе не посещает пустую голову. выспренне
осуждать азартность днем и молча отсчитывать минуты до вечера.
и снова покер. и проигрыш. вот научусь душить эту искренность -
определенно смогу отыграться. жаль, на кон поставить мне нечего,
разве только себя...
...=спящая
пожалуйста, не пугай меня словами о том, какой ты неправильный,
какой ты сложный, недоказуемый, необъяснимый... одни отрицания.
я сама не уверена, что, свернув налево, не выйду направо... мы
с тобой как будто вневременные. или поздние, или слишком ранние;
умудрились войти в лабиринт и потеряться. наверное, так было надо.
теперь за каждым углом мерещится призрак заблудившегося тесея:
хоть бы не перепутать... бегу на твой голос, спотыкаюсь о нить ариадны
и падаю-падаю-падаю! боюсь, что мне все это снится и я взрослею -
ущипни меня за руку...
...=обиженная
кому-то из нас этим вечером будет плохо... даже не верится,
что такое бывает, портится настроение просто из-за отсутствия
знакомого голоса, звука шагов. осознать иронию этой потери сам
ни за что не сумеешь, пока не подскажут. в непроходимой тупости
равнодушия привыкаешь, что все на блюдечке, само в руки спускается...
после бьешься головой в стены, пинаешь двери босыми ногами - заперто.
пока не забыл, набираешь номер и после сигнала начинаешь каяться...
автоответчику пофиг. для него ты лишь нищий на электронной паперти,
где никто не подаст...
...=слушающая
мальчик-в-метро-напротив, закрой газетой кислые яблочные глаза
или смотри в потолок. от взглядов твоих ожоги четвертой степени.
от виска до виска контакты - намертво. знаешь, нарушить нельзя,
не разбив мне череп... а зачем тебе кукла с дефектом?.. трепетно
сплетаешь пальцы, выстукивая ритм на коленке острой, вельветовой.
уголками рта наводишь прицел над ключицей, стреляешь смайлом.
выхожу. забираю тебя иллюстрацией к третьему и четвертому трекам
старого диска, спиральной картинкой подземных трипов, а это немало
для незнакомца...
...=энд
и то, что должно закончиться, будет дольше поцелуя последнего
дольше самого страшного сна и даже дольше минуты прощания...
то, что должно случиться, не сбудется. превращаюсь в подобие ведьмы и
нарекаю себя finita... ухожу со сцены... опусти за мной занавес...
01-04.11.02
[КУСОЧКИ ГОДА]
[зима для кая]
окольцованное - колется... и каяться
не пристало нам. метель поет по улицам.
колокольчики в колодцах задыхаются,
как от холода. на стуле Кай сутулится.
на коленках синяки, глаза усталые,
искалечена улыбка отражением
в королевских зеркалах. снегами талыми
растекается загадка-поражение.
от осколочных ранений нет лечения.
окольцованное - колется. до осени
не дотянет сам, а вытянуть влечением
Кая некому... снега вернутся росами.
[весенние сны]
тут зима намного дольше, чем обещано,
и под свитером спина гусиной кожицей.
только лампа как замена солнца вешнего
хоть немножко помогает не скукожиться.
а ведь хочется на солнечные площади,
в разомлевший полдень города, обкатанный
карамелькой за щекою... и на лошади
вскачь пускаться по аллеям... и закатами
напиваться допьяна, и сумасбродствовать,
незнакомкам посвящать стихи рассеянно...
зимний вечер, лампы свет и томик Бродского.
я уснула. мне приснились сны весенние.
[качели лета]
никого ничего лишь качается сон
до утра на качелях навстречу рассвету
рассыпает на плечи пыльцу махаон
шелестит желто-черными крыльями это
мой отчаянный шепот ты ловишь в силки
растрепавшейся стрижки жестокая что же
суждено мне прожить не солги не солги
твоя теплая кожа насыщена ложью
словно солью смуглеющий мой уголек
оголенные плечи расплавленной меди
все дороги к тебе перекрыл гололед
и никто не идет не летит и не едет
лишь качели скрипят по ночам по ночам
это сон раскачался навстречу рассвету
я пыльцу рассыпаю а ты отмечай
каждый день уходящего желтого лета
[оборвано осенью]
кай упокоился в книжке датчанина,
кожа обложки надгробием кажется.
то, чего прежде желал он отчаянно,
больше не нужное, даже не важное.
сны по-весеннему стали кошмарами,
съежились тлеющим серым папирусом.
книги стихов полыхнули пожарами,
вместо конфеты - таблетка от вируса
гриппа. не слышно качелей скрипения,
и махаоны пропали. лишь бражники
мертвые головы, символы тления,
ползают по подоконнику: страшно мне.
это период распада... три месяца
медленной смерти. в багрянце и золоте
нищенка-осень беснуется-бесится,
рвет меня в клочья...
26-31.12.02
[СЛОВА О ПЛОХОЙ ЛЮБВИ]
"Бессмысленно обвинять слова, они не лучше того, что они
обозначают"
Сэмюэл Беккет
1.
"...stranger, you're in danger of losing me..."
Smokie
бытие в опасности потерять себя -
потерять Вас в terra incognita.
быть без Вас немыслимо, если cogito...
если все-таки cogito ergo sum -
я-боль-ше-без-вас-не-вы-не-су...
лучше выпрыгнуть без парашюта,
взять вот и выпасть - такое решение.
мон шер, Вы - past и Вы совершенны.
почему же Вы прошлое, мой хороший?
утро. зачем-то села в маршрутку.
случайный попутчик, нахал и мошенник:
"целую ручки, влюбился, шутка."
каруселятся мысли: "Вы совершенны"
и иже с ними. расскажу Ваше имя
ни-кому-не-кому-то-только-тому,
кому до него нет дела. уже неделя,
как его нет, и Вас нет, и все не то,
что кажется... все-то тут глазоотвод.
найдите под кожицей плод пустой
и киньте в огонь мой гнилой плод...
2.
"...был богом послан мне, ангел, Bonnie...
mon prince, тебе больно и до, и после
молитвы? милый, все плачешь-стонешь,
заблудился во сне моем, как в трех соснах..."
3.
"Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король."
А. Ахматова
- мне Вас найти во сне ли, наяву ли?
иль не найти и не пытаться татем
в ночи скользнуть под покрывало крыльев
и по крови прошлепать босиком, и..
мессир, Вы слышите? Вы слышите?! Вы...
- чш-ш-ш...
мессир устал, оставьте короля.
ни лилиям, ни львам не разбудить
того, кто спит на шелке, и не дышит,
кто с соколом охотится на цаплю...
король уснул. да здравствует король.
4.
"...смилуйся ты надо мной да сними немоту.
морскими милями мерял тропу, да не ту,
что надо было. белее снега в небо тропа,
больнее боли по илу этой тропы ступать..."
5.
"...в небе есть берега, где хоронится жизнь,
и назавтра не всем суждено повториться..."
Ф. Г. Лорка
Мой Нежный Друг, Ваш сон нельзя нарушить.
Кувшинка в глубине болотных топей,
растущая без солнечного света,
как асфодели на полях Аида, -
не ведая, что может быть иначе, -
таков Ваш тихий сон.
Мой Нежный Друг. Вы, словно изваянье,
застыли - в полувздохе от восхода,
споткнувшись об алеющую кромку
чужого дня, где Вы уже не к месту,
где Вы - чеканный профиль на монете,
и это все, Мой Друг.
Мой Нежный Друг, я помню Вас... Вы были
причиной моего существованья
на протяжении своей недолгой жизни.
Но вот Вас нет, и, кажется, приснился
цвет Ваших глаз, что был живою ртутью,
но серебро - теперь.
6.
"...не догонять, не договаривать, не до-
водить до конца, не подводить итоги...
я под водой, Вы в небе и неизведана
дорога домой..."
10-13.01.03
[КОКАИНОВЫЕ КУКЛЫ]
1.
"...в ней сошлись змея и волк,
и между ними то любовь,
а то измена..."
А. Васильев
не умеешь складывать знаки,
складывай то, что видишь.
складывай листья и ветер - в осень,
складывай дождь и дороги - в слякоть.
просто
складывай ей одиночество
просто учи ее плакать.
да, она невезуча.
но ты ведь и сам не lucky:
по-прежнему не приучен
/складывать знаки/
строить песочные замки из слов.
ты не знаешь еще,
что ее вчера занесло
на крутом повороте в рай?
на острие иглы -
тысяча ангелов дарит кайф.
играй - не играй...
но если такой расклад,
значит, такая life.
не хватило билета обратно...
машет рукой: до скорого.
складывай грусть и снежок - в вероятность,
складывай нервы и дозы - в теории...
не умеешь складывать знаки,
складывай то, что видишь.
2.
"Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!"
Н. Гумилев
ни дня без дозы: так ли звучит твое новое кредо?
ты - джанки с глазами потерявшегося ребенка...
смотришь в упор и тихо: "не ты не меня не предал"
шепчешь, потом засыпаешь. кажешься очень тонкой
и даже ранимой, но я-то знаю, кто ты на самом деле.
ты все больше схожа с большой фарфоровой куклой,
одетой в шелка и кружево, пенящееся, очень белое,
как будто невеста...
3.
"Ты меня не догонишь, друг..."
Х.Р. Хименес
танцевать на ножах все же проще, чем быть русалкой...
c'est la vie, говорят французы. правда всегда наивна.
мне порезы - тебе принцесса. только ничуть не жалко,
что с рассветом я стану течением воздуха, тенью ивы...
улыбайся, мой принц. хоть не мой и не принц ты вовсе.
мне - дорожки кайфа: приятно, но не по пути с тобою,
потому что ведут напрямую к чахотке и смерти в осень,
в лихорадочный сон...
4.
"Любить иных - тяжелый крест..."
Б. Пастернак
когда я сплю, моя подруга гоняет по дому ангелов,
пачкает зеркала кокаином, пишет абсурдные пьесы.
глаза ее пока человеческие, но какие-то странные:
круглые и очень белые. она заворачивается в занавеску,
а мне снится, что в саван. я просыпаюсь, зову ее шепотом,
но она молчит: наверно, обиделась или просто не слышит.
мне страшно, что ангел ставит на ней какие-то опыты,
а она не знает...
5.
"Without you I am mute,
without you - raped and nude..."
F. Ribeiro
ангел в обрубе, отражающийся в капле вина,
худой и поношенный: плоть, взятая напрокат.
в упор смотрю, но не вижу: тысяча или одна
тень твоя на острие иглы? вытянулась рука,
машет, дорожку выкладывает: только не упади,
ангел мой, только приди, потанцуй у меня внутри
белою вьюгой... блудный мой ангел, тихий садист,
где же ты бродишь?..
6.
"Leave me alone. Take me with you
Bring me apart, a part from you..."
F. Ribeiro
ангелу не положено, только ему наплевать на правила.
у ангела перья в саже, и на пальчиках кровь засохла...
глупый, еще не понял, что она его навсегда оставила,
что от ангельских танцев кокаинистки обычно дохнут.
у него теперь дрожат губы и глаза такие несчастные,
он все время вдыхает снег и прогуливается по крыше...
ангел думает, что передоза - это как святое причастие,
а когда он сорвется и будет падать, то окажется выше,
там, где она...
там, где она...
там, где она...
20-26.01.03
[ОТПЕЧАТКИ НА ВНУТРЕННЕЙ ПОВЕРХНОСТИ ВЕК]
П. Шаппо, художнику.
1
солнце катится вверх оранжевым апельсином,
неукротимым ядерным взрывом в миниатюре,
и разъедает соком кирпичные стены тюрем,
и зависает в небе, таком безупречно-синем,
что хочется плакать от счастья или ослепнуть,
выносив цвет на внутренней поверхности века,
напрочь забыть о том, что когда-то был человеком,
и превратиться в картину, написанную нелепо.
2
моя голова - словно пустынный небесный купол,
где ленивыми дирижаблями плавают сонные мысли.
если их раскусить, во рту становится желто-кисло,
зато выражение глаз не кажется слишком глупым.
от тебя не спасает лимонность на дне улыбки,
дирижабли лопаются, сталкиваясь друг с другом.
хаотичность мыслей вызвана неизвестным недугом,
а граница с миром расплывается, видится зыбкой.
3
ах, маленькой балерине нельзя очутиться в луже,
там осколочки льда лежат отточенными ножами...
но сидя на узеньком подоконнике, я продолжаю
просить ее "возвращайся", и мне отчаянно нужен
танец этот, краткое па-де-де февральской метели,
самоубийственное скольжение по весенней кромке!
моя маленькая балерина, такая тоненькая и ломкая,
остановилась и умерла... прости меня, я не хотела.
4
картина на фото - ее отражение в водной глади?
утром кажется, наши глаза занавешены снами...
проще не видеть, не сдерживать слов цунами,
не выламывать рифмой прутья решеток в тетради,
но только поздно... эта интоксикация цветом синим
не поддается лечению: становлюсь прозрачней, тише.
и только дымок сигаретный на фоне лазурном пишет
последнее слово, а на окне моем стынет иней...
3-4.02.03
[before night falls]
Рейнальдо Аренасу посв.
я живой, пока не наступит ночь.
в пепел руки - мне запретил огонь
рифмовать ли, петь ли. не очень проч-
но пока что держит бумага: тронь,
ощути, запомни, заполни стен
равнодушный душащий полый куб
сумасшедшим шепотом счета: ten-
nine-eight-seven; сей сквозь ячейки губ
то, что будет словом, что было слов-
лено. сломлен телом запрет на цвет
неба: он знаком, он отнюдь не нов
под луной, как все остальное, бред.
я наказан зовом свободы. свод
потолка тяжел, свел меня с ума.
рядом кто-то есть, но за годом год
я один. строка, словно сон, длинна
(этот сон рождает чудовищ) но
точка жжет восходом бумагу в клочь-
я запомнил сказанное мне сном:
я живой, пока не наступит ночь.
23.11.02