Снова этот переход. Вокруг ни друзей, ни врагов. Мы - никто. В свете тусклых ламп, по чавкающей грязи спускаемся вниз и торопимся к противоположному выходу, потому что подземелье - неуютное место для людей. Каждый день мы живём порознь и идём порознь. Мы часто встречаемся, но не запоминаем лица. Иногда, правда, мелькнёт что-то знакомое. Мелькнёт и рассеется, ибо это лишь тень ненужного и бесполезного воспоминания. Пустое. Даже если доведётся встретиться ещё раз, мы не остановимся и не заговорим. Незачем. Мы все - чужие.
Только плохо одетые, с испитыми лицами бродяги знают друг друга. Переход - их дом. Они сидят в тёмных углах перехода и жуют. Теперь их называют бомжами. Бомж, бомжара, бомжевать - уже привычные слова, хотя сомневаюсь, что их знали лет двадцать назад. Люди не любят бомжей, потому что от них пахнет гнилью и мочой...
Ну, вот. Сегодня один бомж умер. Он лежит на спине. Одна брючина разорвана по шву. Подле трупа стоит милиционерша, украдкой лузгая семечки. Чуть дальше двое мужчин поют песню в надежде на подаяние. За ними торгуют лифчиками и тапками.
Люди ходят взад-вперёд, обходя мёртвого. Обходят так же, как тогда, когда он был жив. Смерть не чувствуется, будто её нет. Какая разница - мы не нужны друг другу живые, тем более не нужны мёртвые.
...Пришел врач со "скорой". Пощупал у лежащего пульс и удалился. Милиционерша с тоской смотрит ему вслед: ей дожидаться перевозку.
Открылась меняльная контора. Люди обменивают валюту на рубли и наоборот. Это важно.
Пирожковая тоже начала работать. К окошку выстраивается небольшая очередь людей. К ним подтягиваются бомжи - за объедками, бутылками из-под пива, оброненной мелочью. О мёртвом никто не говорит. Чего говорить, если помер?
А над переходом - Садовое кольцо. Бегут машины. Громоздится высотный МИД. Там, на каком-нибудь этаже кабинет министра иностранных дел Российской Федерации. Министр входит, снимает пальто и просит чашку кофе. Впрочем, нет, секретарша и без того знает, когда подать кофе, так что ему надо только раздеться и сесть за стол.
Над МИДом, в синем небе гуляют облака. Высоко-высоко, за облаками, чистый воздух и тишина, там живёт Бог. Бог спит, потому что сейчас раннее утро.
...Наконец, прибыла перевозка. Санитары укладывают труп на носилки и несут по переходу к машине. Переход почему-то удлиняется. Санитары сердятся, - им некогда валандаться с трупом, когда других дел полно. Люди тоже сердятся, у них тоже дела, но переход неумолим, он змеится под землёй, убегая вдаль и увлекая в себя людей. И не видно света, не видно конца. Он становится слишком длинным, этот переход, и не понятно, хватит ли жизни, чтобы его пройти.
Но бомжам это не важно. Они уже перешли, и переход, - лишь временный накопитель.