Сон ушел, но открывать глаза не хотелось. Однако тяжесть в голове лишь нарастала, вытесняя остатки тихого забытья. Будто холодный камень перекатывался в черепе, норовя проломить хрупкую кость.
Игорь оторвал голову от рук и огляделся. Пелена перед глазами колыхалась, как потертая пленка на ветру. Понадобилось время, чтобы она уступила вялому свету люстры, постепенно выхватывающему очертания комнаты.
А надо было? Игорь поморщился. Картинка, надоевшая до тошноты. Угловатый громоздкий шкаф, пара стульев у стены, стол с раковиной и плиткой в углу, помятый холодильник. А еще невнятного окраса диван, так и оставшийся в разложенном положении. Ну и, конечно, стол с компом, да офисный стул, притащенный из родительского дома. И все это на тридцати квадратных метрах, оптимистично обозванных квартирой-студией.
Зато сдавалось за сущие копейки. Самое то для студенческой пары, откладывавшей каждый рубль на главное событие жизни.
Игорь помотал головой и встал из-за стола. Тяжесть из головы потекла вниз, разливаясь по телу привычным коктейлем из тоски и отвращения ко всему. Зато руки и ноги не затекли. Даже бессменное похмелье куда-то подевалось.
Сколько он так провалялся? Настенные часы не шли с момента заселения, а комп пребывал в зависшем состоянии с того самого дня. Но даже мысли не возникало его хотя бы просто перезагрузить.
Игорь подошел к окну и раздвинул ламели. Но за окном была лишь тьма. Совсем неудивительно для этого района, где фонари горели только возле полицейского участка.
А еще грязь, эта вездесущая грязь. Она расползалась по полу, забивала углы и маячила в каждой щели. Несмотря на то, что каждый вечер, на волне пьяного угара, он не расставался с тряпкой, пытаясь навести чистоту, которую так любила...
Неожиданно к тяжести добавилась слабость, и он машинально шагнул к дивану. Отпрянул только в последний момент, чуть не коснувшись помятой простыни, которой тот был застелен.
Нет и нет. Он ни за что не потревожит это место.
Вяло опустившись на стул, Игорь снова посмотрел в монитор. "Вордовский" файл по-прежнему закрывал весь экран, и лишь внизу желтело свернутое окно мессенджера. Он толкнул мышь, но курсор даже не сдвинулся.
Перезагружать комп по-прежнему не было желания, да Игорь и так помнил каждую строчку.
В тот день он тоже был поглощен текстом. Сценарий обещал выйти, что надо, и один продюсер давненько намекал о намерении его купить. Да за такие деньги, что хватило бы и на медовый месяц, и на прочие радости семейной жизни.
Это не значит, что он не думал о Нине. Старенькая "Нокиа" лежала прямо перед ним, и после каждой строчки он всматривался в зеленый экран телефона. Номер он дал врачу "скорой", как только его убедили, что опасаться нечего и налицо обыкновенный аппендицит.
Лишь случайно он заметил мигающее окошко мессенджера. Одновременно припоминая стертое в суматохе смс от оператора об отключении за неуплату.
Голосовые вызовы в мессенджере он отключил сам. Не любил, да и микрофон сломался еще при переезде. Зато три сообщения ледяными гвоздями приковали его на месте:
"Игорь, не могу до вас дозвониться. Ваш телефон не отвечает. Свяжитесь со мной!"
"Игорь, это срочно! У Нины серьезное обострение!"
И самое короткое и страшное: "Нина умерла".
Потом было еще что-то про извинения, невозможность спасти, просьба приехать или дать контакты родственников, но это все слилось в мутную буквенную белиберду, не зацепившись в памяти ни единым знаком.
Зато Игорь прекрасно помнил, что сделал сам.
Он не стал отвечать доктору. Не поспешил ловить такси или попутку, не ринулся бежать в больницу пешком. Не стал оплачивать телефон, чтобы перезвонить, и даже не переступил порог. Он просто подошел к двери, провернул три раза ключ и оставил его в замочной скважине. А потом открыл шкаф и вытащил тяжелый позвякивающий ящик.
Алкоголь, самый разнообразный. На любой вкус, чтобы ублажить гостей на будущем застолье. Покупали по случаю: по скидке или акции, на скромный студенческий бюджет. И все равно не так много, чтобы разгуляться на широкую ногу.
Но для одиночного забега в алко-марафон, да еще человеку в этом деле неопытному - более, чем.
Сколько времени прошло? Сколько дней? Девять, сорок? Были ли похороны? Игорь не знал. Внешний мир перестал для него существовать. Да и для мира он вряд ли был интересен. За все это время в дверь звонили лишь пару раз, да и то не слишком настойчиво. Хозяину он проплатил на полгода вперед. А эскулапы наверняка вышли на родственников Нины, не питавших к нему нежных чувств.
Неоднократно Игорь подходил к двери, и тут же отступал, кляня себя за трусость. Он рвал себе волосы, но не мог даже взяться за ручку двери. Так и ходил взад-вперед мимо накинутого на зеркало пальто, пока не откупоривал очередную бутылку.
Мешковатая серая ткань полностью закрывала полуметровую овальную раму. Это единственное, что Игорь сделал из того, что вроде как полагалось. Хотя и это было скорее для того, чтобы не видеть свою опротивевшую физиономию.
Игорь подошел к ящику и пнул его - картонная коробка легко отлетела в сторону.
Он судорожно выдохнул и посмотрел на батарею пустых бутылок. Неужели все? А вдруг в какой-нибудь осталось хоть немного? Хотя бы на донышке? Парень даже припал на колени, вглядываясь в мутное, покрытое пылью стекло.
Но тут неожиданно скрипнул диван.
***
Лучи просачивались через жалюзи, растекаясь по комнате плотным белым покрывалом. Свет, будто материя, ложился на стены и мебель, сглаживая углы и заполняя неровности. И даже измятое пальто, повисшее на зеркале, казалось в его бликах легким погребальным саваном.
Нина с грустью огляделась. Комната успела отпечататься в ее памяти в разных ипостасях. И эта, похожая на бумажный макет, на отпечаток ушедшего бытия, была не самой яркой.
Картинки поплыли перед глазами, отдавая ароматом былых эмоций. И Нина старалась задержаться на каждой, чтобы хотя бы тенью ушедших чувств заполнить внутреннюю пустоту.
Вот фото из объявления, заметно отретушированное и оттого привлекательное. Скепсис, неуверенность и исполненный энтузиазма голос Игоря, говорящего о необходимости хвататься за этот вариант.
Вот первое знакомство с квартирой, без фотошопа, с навязчивым запахом пыли и каких-то лекарств. Снова неуверенность, но порядком разбавленная радостью Игоря и заверением маклера, что жила бабулька, а перед сдачей обязательно наведут порядок.
Вот блестящие от влаги полы и дверцы шкафов, сияющая люстра. Саднящие мозоли на пальцах, покрытая испариной спина и тысяча неприятных слов в голове, обращенных в адрес лживого дельца.
Но самым ярким воспоминанием был потолок. Потолок над диваном. Метущаяся по нему тень Игоря, звонящего в скорую. И острая, пронзительная боль, как паутина расползающаяся по всему телу.
Даже когда его закрыли силуэты в белых халатах, Нина продолжала видеть штукатурку, покрытую сетью мелких трещинок. Они будто отражали режущую паутину внутри, вторя ее пронзительным импульсам. Картинку не спугнула даже вспышка операционной лампы. И только новый, особенно болезненный взрыв рассыпал видение, расколов "потолок" надвое и выпустив через разлом ровный белый свет. Точно такой, что заполнял сейчас эти стены.
Там же, в "разломе" пропала и боль. Пришла легкость, за воздушностью которой Нина не сразу заметила пропажи многих эмоций.
- Нина, - послышалось сзади. Голос был тих и спокоен, - Пора, Нина...
- Подожди. Еще немного.
Она присела на диван.
***
Нет, ему не послышалось! Он скрипнул!
На негнущихся ногах Игорь подошел к дивану. Простынь, аляповатая обивка - все как было. Но вот мятый "рисунок" изменился. Складки сместились, слегка разгладив сетку тканевых морщинок.
Игорь присмотрелся и в ужасе отпрянул. Он был готов поклясться, что обивка в том месте немного просела.
-Нина? - пролепетал он.
Нет, нет! Чушь какая-то! Игорь прошел взад-вперед, сжав голову руками. Это все - нервы. Ему просто надо успокоиться. Выпить, срочно что-нибудь накатить! Он с тоской посмотрел на батарею пустого стекла.
Надо идти в магазин. Но переступить порог квартиры казалось чем-то немыслимым. Да и в кошельке было шаром покати.
Тогда Игорь вспомнил про аптечку. Вернее, коробку из-под обуви, набитую ворохом лекарств. Она осталась от прежней обитательницы квартиры, и Нина все время норовила вынести ее на помойку. Хорошо, что он не позволил ей этого сделать.
Чего тут только не было. Вернее, от чего. И от насморка-простуды, и от желудка-кишечника, и от головы, и от задницы. Бабка явно любила похворать, но на нервы не жаловалась. Не было даже банальной валерьянки.
Игорь в сердцах бросил коробку и пнул ногой: разноцветные коробочки рассыпались по темному полу. Тогда он вдруг вспомнил, что Нина и сама один раз залезала в аптечку, когда у нее были проблемы со сном. Правда, так и не решилась, хотя упаковка была даже не тронута.
Он обернулся. Баночка со снотворным все также лежала на стыке стены и диванного подлокотника.
Парень опасливо подошел и, схватив пузырек, быстро попятился к стене. Прислонившись затылком к холодным обоям возле занавешенного зеркала, он посмотрел на упаковку.
Сильное снотворное. Без рецепта не купишь, да и найдешь не в каждой аптеке. На "колесах" бабка явно не экономила, покупая про запас.
Крышка прокручивалась - он не сразу вспомнил про "детскую" защиту. Хмыкнув, Игорь надавил, хрустнул пластиком, но провернуть не успел.
Пузырек чуть не выпал из рук.
Открыв рот, Игорь смотрел, как от дивана к нему приближается белый полупрозрачный силуэт.
***
- Нина?
Она отчетливо слышала, как кто-то позвал ее по имени. И это был не тот, кто стоял за спиной. Нина быстро распознала знакомый голос.
- Игорь? - прошептала она.
Ей так много хотелось ему сказать. Не смотря на легкость, мысли путались, и выстроить набор образов и слов в единую линию никак не удавалось. Сбивала и прежняя опустошенность, которую не взволновал даже его голос.
Нина жалела, что уговорила его остаться в тот день. Даже сквозь боль несла чушь про сценарий, который тот обязан написать. Отворачивалась от его жалобного взгляда, торопила врачей. Но не позволила ехать с собой. Теперь же сотни, пускай даже десятки важных слов так и остались несказанными и неуслышанными.
Зачем она вернулась сюда? Надеялась его увидеть и сказать? Глупо. Они остались по разным сторонам от черты, которую переступают лишь раз.
Неожиданно она увидела тень. Черный силуэт возник лишь на миг, как вспышка, прорезав царившее в комнате белое марево. И Нина, поднявшись с дивана, направилась к нему.
***
Белый силуэт приближался.
Игорь боялся призраков, хотя упорно старался в них не верить. Списывал все на обилие мистической темы в своих сценариях. Но когда видишь такое, сомнений не остается. Особенно, когда у призрака такие знакомые очертания.
- Нина... Ты... Ты пришла.
Зачем она пришла? Чтобы попрощаться? Сказать что-то важное? А может... А может, наказать его? За то, что так и не сунул носа из квартиры, когда она умирала?
Он упал на колени:
- Прости меня! Я не хотел! Но ты же сама не позволила мне ехать. Я же так любил тебя! Я бы не смог... Не смог посмотреть тебе в глаза.
Нет, она должна знать о его любви. Там все знают! Зачем тогда? А может, она стала заложником этой квартиры? Он читал и о таком. Неприкаянные души не могут покинут стен, пока им не откроют окно в другой мир.
И тут его осенило. Зеркало! Вот почему она не может обрести свободу.
Углы мебели, свет от люстры, даже нелепая обивка дивана уместились в овальном стекле. Призрак разве что пропал, но теперь Игоря это не волновало. Потому что в зеркале не было и его самого.
***
Неожиданно пальто соскользнуло с зеркала.
Нина вздрогнула. Аккуратно, чтобы не наступить на серую ткань, подошла и взглянула на свое отражение.
Бледное, осунувшееся лицо. Заостренные скулы, синяки под глазами. И еле-еле проступающий румянец.
Брат, стоявший сзади, не выдержал.
- Нина! - Он подхватил ее под руку. - Ты еще слишком слаба!
- Ты знаешь, Сережа, - сказала она, не отрываясь от зеркала. - Я перед ним очень виновата.
- Брось, - ответил тот, - Это доктора напутали. Идиоты! Сначала с диагнозом, потом с карточками. Вот и настрочили твоему суженному. Пока он тут развлекался. - Сергей с презрением кивнул в сторону коробки с бутылками.
- Перестань. Знаю, ты его терпеть не мог. Но он не пил. Да и вообще с трудом переносил алкоголь.
- Ага, вот и нашел выход...
- Сережа!
Брат замолчал, виновато пожав плечами.
- Я не успела ему сказать самого главного. Вот моя вина.
- Что ты его любишь? - скривился тот.
- Наоборот. - Она вздохнула. - Что не люблю.
Сергей был против, но она все же уговорила привести ее сюда. Она ведь сама до конца не верила. Думала, вдруг обстановка квартиры всколыхнет что-то в душе. Но нет.
Когда после операции ушла боль, Нина неожиданно ясно осознала, что не любит Игоря. Вернее, что знала это давно, но боялась признаться даже себе самой. Она смотрела на его суету, на приготовления к свадьбе, и не понимала, отчего на душе становится все тяжелее.
Игорь всегда был очень чувствительный и ранимый. Один раз, во время серьезной ссоры, он даже чуть не выпрыгнул из окна. Впоследствии, Нина избегала конфликтов и старалась не задевать его тонкую натуру. И не заметила, как любовь превратилась на жалость. В итоге внутри натянулась тугая пружина, которая, сорвавшись, отбросила ее прямо на операционный стол.
- Прости, - прошептала она.
***
Он машинально открутил крышку, уже зная, что увидит.
Да. Банка была пуста.
Воспоминания, как рваная газета на ветру, закружили вокруг.