Голова была чугунной и слегка потрескивала, просыпаться, а тем более, вставать не хотелось категорически. После неимоверно длинного вчерашнего дня и ещё более длинной ночи я ощущал себя полностью выжатым и опустошённым, несмотря на избыток полученной стратегически важной информации. Было даже некое чувство излома, словно в очередной раз кончилось детство или юность, когда, как говорят порой, мир уже не будет прежним - красочным, ярким, удивительным, а будет впредь до тошноты простым, рациональным и суровым.... Ну, это меня уже заносит. Во многих знаниях - многие печали.
А может, хреново от того, что развели и взяли в оборот как сопливого юнца. Два взрослых дяди пришли и доходчиво на пальцах объяснили, что хватит прохлаждаться, давай работай и пользу приноси. Помимо выдачи 'побегушек' ещё и женить успели.
От последней мысли я глухо с досады застонал, скомкав в руках слегка влажную простыню. Не помогли и не лишённые приятностей воспоминания, а скорее даже усугубили дело...
В замок я заявился ранним утром, когда небо на востоке уже наливалось лиловым холодом, переходящим в прозрачную розовую нежность. Сумрачные залы и переходы встречали гулким эхом шагов, молчаливыми стражниками и редкими и отчего-то перепуганными слугами. Никто не решался повышать голоса, чтобы не спугнуть нарождавшийся новый день. Даже я лишь молча кивал на тихие приветствия, низкие поклоны и осторожные удары древками копий в пол.
Но горькая пилюля прошедших суток была подслащена, когда я вошёл в свои покои и с удивлением обнаружил, что спальная часть помещения искусно подобранным сдержанным освещением и тонкими приятными запахами от ароматных свечей превращена в весьма уютное гнёздышко. Ещё больше я был удивлён и обрадован большой бадье с горячей водой и помывочному набору.
- Какая же ты догадливая, Клия! - Воскликнул я, быстрым шагом подходя к постели, на ходу распахивая объятия. - Чем я так угодил Создателю, что он послал тебя ко мне?
- Почему же сразу вышние силы, ваша светлость? - Радостно всчирикнула кареглазая смуглянка, вешаясь мне на шею. - Может это просто я такая хорошая?
- Конечно, хорошая. - Рассмеялся я, подхватывая на руки стройную молодую девушку, облачённую в одну тонкую льняную ночную сорочку. - А ещё умная, красивая и вообще!
Клия была той, кому можно появляться в моих покоях в любое время ещё и потому, что она таким правом не злоупотребляла, и непонятно как, но знала, когда можно, а когда нельзя. В то раннее утро было не просто можно, а необходимо нужно. Она умела подгадать, умела подготовить и преподнести. Так, как правильно именно в тот момент. Как она это делала? Не знаю. И знать не хочу.
Ловко и сноровисто она помогла освободиться от одежд, после чего со знанием дела отмыла моё тело от пота и тяжести прошедшего дня. У неё в этом деле имеется определённый опыт, ибо она омывала его светлость в бытность того ещё его милостью. Она мило щебетала и задавала воздушные вопросы, на которые можно было отвечать, как заблагорассудится. Или не отвечать вовсе. И это было гармонично.
А потом была постель и океан мёда из ни к чему не обязывающей нежности. А потом провал в крепкий тёмный сон без сновидений. А потом...
Новый день, саднящее разочарование окончанием сказочной жизни в мире фэнтези, лёгкая покалывающая боль в сдерживаемых Перстнем ранах, которые медленно, но всё же заживали, и...чьё-то присутствие в личных покоях. Чужое, 'незапланированное' и потенциально опасное. И полный мочевой пузырь тут ни при чём.
Я тихо застонал и крепко скомкал в сжатых кулаках влажноватую простыню, а в голове легонько тренькнул звоночек угрозы - мол, пока ничего страшного, но и приятного мало. Тут же послышался лёгкий шум и какое-то шевеление, словно кто-то нарочито усердно, хм, елозил.
Чугуниевую голову удалось приподнять, и даже разлепить заспанные ссохшиеся веки, чтобы в следующие пару мгновений пристально вглядываться в быстро обретающую чёткость окружающую муть. Первой из пелены проступила одетая в простое полотняное платье с передником молодая служанка, что споро наяривала тряпкой пол вокруг ещё неубранной бадьи с остывшей мыльной водой. Вот же, блин, усердие и трудолюбие!
- Милая, - прохрипел я, - ты не могла бы как-нибудь потом...это...зайти? А то, как бы, лорду не весьма...
- Ась? - С добродушной готовностью отозвалась сия ударница труда, мигом оборачиваясь ко мне всем телом на четвереньках. - Простите меня очень, не услыхала я. Мою тут, мою.
- Выйди, говорю! - Чуть повысил я голос. - Лорду неудобно!
Потом решил тут же добавить, чтобы прояснить ситуацию:
- Лорд - это я.
- Ой, так, это, - подскочила угловатая девица, всплёскивая руками, - приберусь тут быстро и вам даже помогу!
- Стой! Стой! Куда? - Вскричал я, дёргаясь всем телом назад и пытаясь прикрыться первым попавшимся покрывалом.
- Вам же надо одеться помочь, - радостно голосила служанка, бесцеремонно вцепившись в мятый кусок ткани, отчего я интуитивно потянулся вперёд, - ваша светлость?
Вот тут прозвенел даже не колокольчик, а целый гулкий колокол, возвещая, что маркграф вновь вляпался. Прежде чем всё вокруг остановилось с глухим щелчком, я успел услышать, каким твёрдым и нахальным стал голос у жилистой псевдослужанки, успел заметить, как бесцветные глаза вдруг стали двумя жёсткими пронзительными щёлочками и что-то блеснуло возле самого лица.
Перстень за время моего беспробудного дрыха успел поднакопить энергии и потому среагировал мгновенно, за что ему в очередной бессчетный раз спасибо. Я был прикрыт лишь лоскутом постельного белья, за которым и потянулся, когда его решили с меня сдёрнуть.... Потянулся и наткнулся на сероватый отточенный стальной кончик кинжала, который упёрся мне прямо в глотку. Редкобровая 'служанка' опёрлась коленом в край постели, буквально нависая надо мной и одновременно притягивая к себе при помощи злосчастного покрывала.
Первым инстинктивным желанием было, конечно же, ликвидировать угрозу самым скорым и решительным образом. Но искренний порыв пришлось притушить, так как почти тут же откуда-то пришло понимание, что убивать меня сия жилистая кобыла с огромными неженскими ладонями не собирается. Скрепя сердце пришлось заставить себя захотеть немного поиграть в предлагаемую игру, чтобы выудить информацию - кто, откуда и за что. А то мёртвых я пока воскрешать не умею.
Но, прежде чем 'отвиснуть', я решил хоть как-то себя прикрыть, осторожно, преодолевая знойную патоку, сгребя вокруг себя, особенно в районе чресел и паха, побольше всякого тряпья. Затем, чуть-чуть отодвинувшись от острия кинжала и покрепче вцепившись в спасительную ткань, я с затаённым дыханием наблюдал, как истаивает светло-багровая пелена и оживает подосланная живодёрка...
- Вы молчаливы весьма. - Чуть насмешливо произнесла та, чуть напирая вперёд, отчего пришлось ещё больше запрокинуть голову. - И вовсе не спешите выполнять своих обещаний.
- Обещаний? - Вполне правдоподобно растерянно просипел я, отчаянно пытаясь свести глаза вниз, не отпустить покрывало и избежать смертоносной стали.
- Уже далеко за полдень, господин маркграф, - продолжала издевательски корчить рожи невыносимая девица в белом платке, - и ваши головорезы уже переполошили весь Приреченск и половину Приречья.
- Ты кто? - Исторгнул я с придавленным стоном, так как изгибаться и одновременно тянуться вперёд уже больше не мог, а острая сталь у горла не оставляла вообще никакого простора для манёвра.
- Кто я - не важно, - отвратительно ощерилась 'служанка', - главное - от кого.
Балансировать получалось всё хуже, напряжённые мышцы и спазм в горле затрудняли поступление воздуха. Ещё немного и придётся прекращать сей балаган.
- У нас, - наглая девица выделила это слово, - предупреждают только раз. На второй...
Всё, дальше притворяться не было сил, и я позволил Перстню вмешаться. Тем более что всё, что было нужно, узнал.
Для начала я расслабил уже сводящиеся судорогой мышцы и просто, жадно проталкивая в саднящие лёгкие нагревающийся воздух, дал телу упасть на спину. Одумался вовремя - когда почувствовал, что пропарываю собой изысканные перины вместе с дорогим постельным бельём. Тут же оттолкнулся локтями, подскочил и уже в полёте со страхом осознал, что несусь прямо на выставленный в застывшей руке кинжал. Вместо того чтобы подумать и хотя бы уменьшить силу поступающей энергии, я просто...отмахнулся.
Уже понимая, что непоправимое свершилось, и, наблюдая за медленно складывающейся под неестественным углом рукой нахалки и за выползающим из прорехи в коже острым обломком кости, я всё же в последний момент сообразил слегка поменять курс. Иначе бы пришлось возвращаться в обычное состояние сквозь тело другого человека, пусть даже и женщины. В прямом смысле слова - я про возвращение.
В итоге удалось благополучно свалиться на другую сторону обширной кровати. Мне. А вот непрошенная и невоспитанная гостья отлетела в сторону забытой всеми бадьи, крутанувшись во время полёта вокруг своей оси.
Вскрик, удар, всплеск, шум падающего тела и тишина. Я подскочил как ошпаренный, судорожно заворачиваясь в первую попавшуюся из многочисленных простыней. Через секунду, чертыхаясь и матерясь, я уже был возле бесчувственной тушки нахалки с неестественно вывернутой переломанной рукой.
- Надеюсь, что помирать ты не собираешься, - проворчал я, нащупывая еле пульсирующую ниточку на украшенной старым шрамом шее, - иначе я зря тут гимнастикой занимался...
- Ваша светлость! - Донеслось громкое от хрястнувших о стены дверных створок. - Вы ранены?!
Личные покои тут же наполнились тяжёлым топотом, стальным бряцаньем и позвякиванием, что издавали десятка два вооружённых стражников и гвардейцев. Сразу стало тревожно и тесно.
- Нет... вроде бы. - Отмахнулся я от подбежавшего первым вопрошающего.
- Но у вас кровь! - Не унимался тот, тыча мне куда-то в район шеи.
- А... это. - Машинально провёл я, распрямляясь, рукой по горлу, и как-то отстранённо отмечая, что ладонь перепачкана красным. - Фигня... Царапина.
Стражники уже окружили не приходящую в себя диверсантку, оттащив ту подальше от бадьи. Четвёрка гвардейцев, спрятав мечи, осталась рядом, взяв меня в полукольцо - во избежание рецидива, наверно.
- Имя? - Упёрся я взглядом в голосившего. Чёрт, если б он не завёл про рану, не пришлось бы инстинктивно тянуться к ней рукой и ощущать исходящий от неё зуд.
- Вот что, десятник, - я пытался придать своему голосу как можно больше будничности, типа - и не такое видал, и вообще, - снеси-ка эту дурёху в какое-нибудь охраняемое помещение без окон...
Я сделал паузу, поведя глазами и пытаясь вспомнить, где у меня тут недопитое вино находится, поэтому десятник в служебном рвении решил эту паузу заполнить, буквально рявкнув:
- Будет исполнено, ваша светлость!
- Керестар, - скривился я, подвигая послушно расступающихся гвардейцев и целенаправленно направляясь к прикаминному столику, - не ори ты так.
- Слушаюсь. - Глухо отозвался тот.
Вот ведь исполнительный амбициозник, всегда поддакивающее слово вставит - лишь бы оценили. Карьерист, блин компот... Лучше б за дверями в личные покои лорда следил, а то проходной двор какой-то!
Так, спокойно, твоя светлость! Спокойно. Это ты от неприятной неожиданности и со страху так гадко о людях думаешь. Вот руки и голос стоит поконтролировать, чтоб не дрожали сильно, а наказать всех подряд ещё успеешь. Благо, есть у тебя такие полномочия.
- А теперь рассказывай, - повернулся я к десятнику, нацедив в кубок вина из отыскавшегося кувшина, - как это... эта особа пробралась сюда, имея кинжал за пазухой.
- Ваша светлость, - Керестар сделал шаг вперёд, как с обрыва сиганул, - мы как раз сменялись. Сами знаете, гвардии сейчас почти никакой, а те, кто есть, изранены в Бридгосте...
Ишь ты, куда повернул! На жалость, значит, давим? Ну-ну... Хотя, давно уже пора было объявить новый набор и численность самой гвардии увеличить. А то, сто человек - курам на смех!
- Слуги шныряли туда-сюда, - продолжал слегка сбивчиво пояснять вмиг вспотевший десятник, мусоля снятый шлем, - шмыгали как мыши. Ну, мы встали на пост, и мимо нас никто не прошёл. Значит, видимо, она прям перед нами прошла. Надо как-то стражу спросить...
- Спросим, не сомневайся. - Прервал я этот поток сознания, прикладывая смоченный вином кончик простыни к кровоточащей шее. - Ты сейчас проследи, чтобы бабу эту дикую оттащили, куда я сказал, и бойца надёжного сторожить поставь. Ну и лекаря к ней пришли, чтоб не говорили потом, что мы звери какие.
- Повинуюсь! - Как-то невпопад отчеканил десятник, в очередной раз щёлкнув каблуками. Потом, видимо осознав нелепость производимых им жестов и произносимых слов, он стушевался, резко нахлобучил шлем и рванул, покрикивая, раздавать приказы застывшим поодаль стражникам и собственным подчинённым.
Я, в образе древнеримского патриция, молча взирал, прихлёбывая вино и прижимая тканью царапину, на процесс выволакивания за порог покалеченной невоспитанной хамки, которая уже начала приходить в себя и помыкивать от боли. Ну что ж, твоя светлость, вот ты уже слегка кое-кому наступил на любимый мозоль, причём сделал это осознанно. Думал ли ты, что реакция последует мгновенно? Конечно, нет! Ибо всё ещё живёшь в уютном мирке прочитанных книжек и считаешь себя лордом, который неприкосновенен в собственном дворце, и главным героем, который выберется из любой передряги. Мда, сам виноват.... Теперь дыши ровнее и следи, чтобы колотить не начало.
От пропахших кровью и винными парами размышлений о суровой реальности и философского созерцания измазанных тёмно-красными разводами ковров меня отвлёк ворвавшийся в покои, словно молодой весенний шторм, чуть запыхавшийся верный Ревдолф. Следом за ним, отстав на несколько корпусов, ввалился валуноподобный Вильдрамм. Оба обеспокоены и встревожены донельзя, оба бледны и красноглазы - сказывалась прошедшая бессонная ночь.
- Ваша светлость! - Взволнованно вскрикнул Канитгам, порывисто согнувшись и разогнувшись - это у него поклон такой, на бегу, так сказать. - Как же так случилось?! Вы сильно ранены?!
- Да как такое вообще допустимо?! - Прогудел подоспевший барон, меча молнии из-под кустистых бровей. - Вы собираетесь начать думать о своей безопасности?!
- Эй! Эй! Друзья! - Воскликнул я засмеявшись. - А я-то думал, что это на меня напали и вы пришли, типа, сочувствовать, успокаивать и подливать ещё вина. А тут оказывается, что я крайний... В смысле, виноватый.
- Вы слишком беспечны, ваша светлость. - Прямо глядя мне в глаза, отчеканил Ревдолф. - Настолько легкомысленно относиться к...
- Да, да, я помню, - отмахнулся я, - '..к своей безопасности'. Но ведь под Южным Стражем и в Бридгосте было намного опаснее, и там я пропускал куда более серьёзные удары!
- Вы и тогда вели себя крайне неподобающе! - Отрезал замкомандира. - Вы подвергали смертельной опасности не только себя, но и тех, кто шёл за вами!
- Но...
- Выслушайте меня! - Повысил голос Ревдолф, сведя брови. - А потом можете хоть изгнать, хоть казнить!
- Говори. - Вмиг посерьёзнел я, кивая выжидающе уставившемуся на меня замкомандира.
- Ваша светлость, - всё так же требовательно, но, уже слегка сбавив обороты, продолжил тот, - повторюсь: выслушайте меня и попытайтесь принять к сведению всё, что я вам сейчас скажу.
Ревдолф стал ещё прямее: подбородок вздёрнут, усы топорщатся, глаза горят - воплощение исповедальной торжественности.
- Я радуюсь и горжусь тем, что служу вам, - звенел его голос, - как все, кто состоит в вашей гвардии, как многие и многие из тех, кто ходил и ходит под вашим началом. Я, как и Эддар - мы не просто несём службу, защищая вас в бою и зримо являя собой вашу власть, как постоянная свита при оружии. Мы наблюдаем, слушаем, подмечаем и доподлинно знаем, что большая часть ваших подданных - простых людей, слуг, служащих искренне рады, что вы их лорд. Они не забыли, как вы дрались за них, вычищая Приреченск от вероломных эльфов. Как вы с заботой и пониманием отнеслись к тем, кто потерял свой дом, кормильца, родных, отдав на какое-то время крыло своего дворца, превратив его в приют для обездоленных. Как выделили средства из казны на восстановление жилищ и учредили остро нуждающимся ежемесячные выплаты. Никто в этих землях не делал такого и не относился с таким уважением и пониманием к простому люду. В вас прельщает готовность выслушать и не настаивать на своём, когда вы неправы. Вы порой честно, не стыдясь, признаётесь, что вам бывает страшно, но всё равно делаете - это благотворно влияет на молодых воинов и они идут за вами или по вашему приказу в самое пекло. И я многое ещё могу озвучить, и говорить долго о ваших достоинствах, про то, что многие просто начинают верить вам и в вас только от одного сказанного вами слова, от вашего обращения к тому или другому. Но я не обучен длинным и складным речам и поскорее хочу поведать то, что гложет не меня одного...
На этих словах седовласый Вильдрамм согласно и с достоинством качнул головой, видимо полностью поддерживая непривычно словоохотливого и разгорячённого замкомандира гвардии. Ну что ж, значит, пришло время бочке дёгтя. Сам виноват: дозволил - теперь слушай и принимай к сведению, товарищ маркграф.
- Те, кто идёт за вами, - продолжил чуть смущённо Ревдолф, прочистив горло, - ищет не только признаний и вознаграждений. Я бы даже сказал, что не столько их. Очень многие начинают принимать ваше дело как своё, помышляя о том, как лучше сделать ту часть, которая выпала на их долю. Поверьте мне, ваша светлость, а у меня немалый опыт в военном деле, что без такого отношения мы бы увязли в том же Роменагорне надолго, и ещё неизвестно - какой ценой далась бы победа. Мы бы не смогли пройти так быстро через многие владения мятежных лордов до самого Южного Стража. И уж точно мы бы вряд ли взяли его в такой срок, и совершенно очевидно, что после предательства лордов, мы бы вряд ли сохранили боеспособное воинство.
- Но разве это не заслуга стойкости воинов и таланта их командиров? - Не удержался я от вопроса, ибо всегда чувствую себя неловко, когда меня пытаются в чём-то превозносить, или настойчиво хвалить.
- Стойкость также должна на что-нибудь опираться, - безапелляционно ответствовал Ревдолф, - а талант - чем-нибудь подпитываться. Уверяю вас, что лишь по приказу и за утверждённую плату, мы бы не добились того, что уже принадлежит истории.
- Допустим, - решил не затягивать я, - хотя не спешу соглашаться. Но в чём же выражается неудовольствие в таком случае?
- Выражать неудовольствие императорскому лорду, - чуть поучительным тоном начал возражать Канитгам, блеснув выступившими на лбу бисеринами пота, - одновременно таким же лордом не являясь - и против устоев и чревато. Поэтому я нижайше прошу воспринимать это как совет, хоть и непрошенный, и как мольбу.
Видно было, что опытный и бывалый воин сам слегка боится своей храбрости, что толкнула его на эту речь, и чувствует себя совершенно не в своей тарелке. Особенно перед замотанным в простыню лордом, на которого полчаса назад было совершенно покушение, причём в самом сердце дворца - наипервейшего стратегического объекта, за который отвечает гвардия.
- Поймите, ваша светлость, - продолжал шагать в пропасть замкомандира, - что, хоть многие и многие готовы выполнять свой долг по велению сердца, но они, точнее, их жизни и судьбы сейчас полностью зависят от вас - от вашего здравия и самочувствия. Не стань вас, и жизни преданнейших людей будут попросту сломлены и растоптаны. Это мы здесь и сейчас видим и понимаем, как оно на самом деле, а в исконной Империи тех, кто пошёл за вами, уже причислили к мятежникам, разбойникам и преступникам. Вы думаете, если вдруг вас не станет, им простят тот же Роменагорн? Или рейд по землям Хорланда с сожжённым Южным Стражем? Или пресекновения множества древних и знатных родов? Да нам уже никогда не простят того, что мы есть и мы действуем. Мы сопротивляемся и даём надежду на воскрешение Империи!
Ревдолф взял паузу, чтобы с непривычки отдышаться и понять, что говорить дальше. Смесь решительности и смятения отчётливо читались в его глазах. Я просто молча протянул ему кубок с вином. И он его автоматически взял. И тут же осушил в два мощных глотка.
- После той беседы, на которой вы дозволили мне присутствовать, - уже более ровным голосом вернулся к своей тираде Ревдолф, отставляя кубок и проводя рукой по намокшей бороде, - многое стало до отвращения простым и понятным. Нас учили верности, благоговению и преклонению Империи, Императору и высшей знати, но прошедшая ночь показала, что всем правит обычная жажда власти и обогащения. Однако же, нас также воспитывали в чести и в стремлении к вышним целям. А что может быть выше благополучия Империи? И без разницы, кто вернёт Алденнору его величие и очистит эти дворянские конюшни от скверны и тлена - будь то Барк, либо иной. Но я уверен и я знаю, что вы, ваша светлость, сможете сделать многое на данном поприще! Создатель меня упаси пророчить вам трон, или близкое к нему положение, но я желаю быть помощником во всех ваших делах - пусть даже они не выйдут за пределы Приморья! Поэтому я заклинаю вас всеми светлыми небесами - относитесь впредь со всей серьёзностью к своей безопасности, даже если придётся порой проявлять жёсткость и поступать не слишком ожидаемо. Я был и остаюсь вашим преданным слугой, и вы сейчас вольны наказать меня за проявленную дерзость.
Ревдолф замолк и застыл передо мной, раздувая ноздри и восстанавливая дыхание, было видно, как он измождён этой полной откровений тирадой. Чуть поодаль сопел напряжённый Вильдрамм, видимо полностью разделявший точку зрения некогда бывшего простого имперского пехотного десятника... Который был чертовски умён и проницателен для такого малого чина.
Застыло, казалось, всё вокруг и без всякого Перстня, словно подошла та самая секунда на развилке судеб - какое я сейчас решение приму, какое слово скажу, так и завертится, закрутится, загалопирует жизнь дальше, подминая и перемалывая. И она будет совершенно не похожа на ту, которая поскачет по другой от развилки дорожке.
- Вы явно переросли свою должность, сэр Канитгам, - наконец-то подал я голос, отлипая от задрапированной стены, - и она, увы, вам не соответствует.
Напряжение и неизвестность, терзавшие Ревдолфа, отражались в его глазах, прорываясь наружу испариной и скованными движениями.
- Познакомьтесь, ваша милость, - с кривой улыбкой обратился я к встрепенувшемуся Вильдрамму, - перед вами баннерет Ревдолф Канитгам - начальник моей личной охраны и специальной службы.
По лицу уже бывшего замкомандира гвардии пробежала волна сменяющих друг друга чувств - от ошеломлённости до радостного облегчения и непроницаемости. Молодец - на лету схватывает.
- Так что, ваше благородие, - сказал я, ухмыляясь и хлопая новоиспечённого дворянина по плечу, - теперь у нас будет очень много работы. А также появился повод закатить пирушку.
- Верен вам до конца, ваша светлость, - склонился в учтивом поклоне Ревдолф, - приступаю к выполнению обязанностей тотчас же.
- Приступите, приступите, - ворчливо согласился я, проходя мимо посторонившихся вассалов, - вот только обязанности ещё обмозговать надо. А пока - усильте внутреннюю охрану дворца, займитесь поиском и допросом возможных свидетелей имевшего место быть непотребства, и подберите людей в новообразованный отряд личной охраны.
Поклонившийся Ревдолф, отчеканив 'Слушаюсь!', стремительно исчез за скрипнувшими створками, когда я только начинал инструктировать подобравшегося могучешеего Вильдрамма:
- А вам, ваша милость, - протянул я, оценивающе поглядывая на барона и потирая колючий подбородок, - предстоит сейчас пройти в Малый Зал и со всей возможной учтивостью - учтивостью! - отправить столпившихся там послов и разного рода представителей по домам. Причём следует сделать это так, чтобы вызвать не гнев или роптание, а лучезарные искренние улыбки. Сошлитесь на что-нибудь, например - я заболел или провожу весь день и всю ночь в молитвах, замаливая свои и их грехи... В общем, я в вас верю.
На побледневшего бесстрашного рубаку невозможно было смотреть без смеха - отменный полевой командир и профессиональный военный, прошедший сотни стычек, битв и войн, водивший в смертоносные атаки тысячи воинов растерянно хлопал глазами и с детской беспомощностью таращился на меня, забыв закрыть рот.
- А что вы думали, барон? - Ответил я на незаданный вопрос, якобы кашлянув в кулак. - Настали новые времена, когда действовать нужно быстро, стремительно и во всю мощь. А работы, как я говорил, очень много, и её надо найти и сделать!
- Слушаюсь! - Слегка неуверенно громыхнул Вильдрамм, дёрнув головой вверх-вниз. - А как же... Это... А что с Тревхольдом и Илзором, ваша светлость?
- А что с ними? - Якобы не понимая о чём речь, отстранённо спросил я, выискивая в разбросанных одеждах маркграфские подштанники.
- Ну... это... - в конец стушевался седовласый валун. - Отряды в полной боевой готовности и в сёдлах. Ждут приказа. Хотя под самое утро вы распорядились никуда не выдвигаться. Но всё же.... Ежели стрела наложена, а лук натянут, то надобно стрелять.
- Стрельнем, ваша милость. - Успокаивающе отозвался я, вытаскивая откуда-то из-под вороха помятую рубаху и скептически оглядывая её на свет. - Обязательно стрельнём. Весь мир в труху. Но потом. Когда цель поменяем.
- А когда поменяем? - Не отставал барон, похожий на большого басовитого ребёнка.
- Вот щас оденусь, - не терпящим возражений тоном воспитателя чуть раздражённо сказал я, - приведу себя в порядок, позавтракаю - или что там у нас уже? - покурю, и тогда... И вообще, ваша милость! Послы сами себя вежливо не выгонят! Приступайте!
Вильдрамм выкатился, словно сминающий всё на своём пути охранный каменный шар, а я тут же кликнул бледных перепуганных слуг, чтобы осчастливить их очередной возможностью позаботиться о своём дорогом лорде: одеть, побрить, покормить.
'Нет, всё же я займусь тут открытиями будущего' - слегка расслабленно думал я, откинувшись на оббитом бархатом стуле и прикрыв глаза, терпеливо дожидаясь, пока личный брадобрей закончит скоблить мои щёки и подравнивать густеющую бороду - 'И начну с изобретения полноценного санузла. И чтоб бачок там самонаполняющийся был, и душ с горячей и холодной водой, и кафельный пол с подогревом'.
Ну не пулемёт же, в самом деле, конструировать! Тем более что даже про состав пороха я не знаю практически ничего. А вот бытовые условия улучшить - будет самое то.
Так, всё-всё! Что-то я невпопад расслабился, размечтался и чуть не сомлел. Ситуация и обстоятельства заставляли действовать жёстко, нестандартно и решительно. Выйдя, наконец, за двери, я приступил к воплощению подобия плана со всем воодушевлением самоуверенного дилетанта.