Уже больше часа как ручейки беженцев стекались со всех улиц и закоулков древнего города в человеческую реку, что терялась за распахнутыми Речными воротами. На таком расстоянии тихие стоны и причитания до нас не доносились, лишь изредка были слышны резкие выкрики команд имперских воинов, подгонявших уже бездомных людей.
За нашими спинами на востоке сквозь зубцы стен промелькивали оранжевые языки сполохов, что пожирали сваленных в кучу перебитых наёмников. Большинство из оставшихся в обреченном городе стояло на западной стене и в районе Белых ворот, напряжённо вглядываясь в зимнюю тьму.
- Уже? - Встревожено спросил я, увидев, как резко поддался вперёд, чуть наклоняясь между потрескавшимися зубцами, Грак.
Он ответил не сразу, закрыв глаза и стиснув в руке висевший на шее необычный дымный камень:
- Сейчас покажутся. Они за ближайшим всхолмьем.
- Как увидел?
- Ворон показал, - чуть улыбаясь и открывая глаза, ответил Грак.
Я машинально посмотрел наверх, но в чёрной выси разглядеть ничего не смог - лишь донеслось хриплое короткое карканье.
- Ворон - это хорошо, - улыбнулся я в ответ, хлопая разведчика по плечу, - передай, что узнал, Ревдолфу.
Я в тысячный раз окинул взглядом нашу диспозицию и в тысячный раз поморщился. Обнадёживало, что у прущего врага, судя по донесениям, осадная техника отсутствовала напрочь, но обнадёживало слабо, ибо присутствовали волосатые тролли, которые трорхи и четырёхбивневые мамонты, которые маммоты. А стены у нас того - не очень чтобы крепкие.
Мы - это сто три имперских всадника, шестьдесят пять маркграфских гвардейцев, один маркграф, один оруженосец, сотни полторы городских стражников, сотни три примкнувших ополченцев, включая обряженного в полный доспех несгибаемо прямого Греендольда с советниками. Причём в ряды на ходу организованного, так называемого, ополчения было включено до сотни не желавших покинуть город женщин. Хотя скорее они не хотели оставлять своих мужчин, и ни уговоры, ни приказы, ни угрозы не поколебали их уверенности в правильности выбора. Ну что ж, похвально, конечно, тем более что появляются лишние руки для вспомогательных дел: поднос стрел, уход за ранеными, поддержание огня в кострах и прочее, прочее, прочее.
Что касается мужской части сводного бридгостского воинского контингента, то лишь около семи десятков можно было считать более-менее боеспособными как по возрасту, так и по выучке.
Оружия, щитов и доспехов на всех хватило с лихвой: мёртвых наёмников обобрали до нитки, баннеретские склад и арсенал были вскрыты немедленно, как только поступила информация о приближающемся вражьем войске. В достатке было стрел и арбалетных болтов. Даже смолы наскребли на десяток чанов, что стояли сейчас на стене над кострами и булькали содержимым.
Костры жгли и под стенами - и для освещения, и для согрева людей, а ещё для предотвращения замораживания содержимого сотен глиняных сосудов, что были заботливо выстроены вокруг потрескивающих в огненных цветках поленьев и обломков мебели. Это было наше дополнительное оружие, биологическое - продукты жизнедеятельности горожан, собранные со всего Бридгоста. На прощание, так сказать.
Не успел город толком принарядиться к Середине Зимы, не успел вкусить праздничного веселья, как вновь ему выпало испытание кровью и сталью. Бридгост - город без радости, тёмное наследие Свияра.
- Стрелки! Товсь! - Разнеслась по цепочке в обе стороны команда Ревдолфа. Зашелестели, зашуршали вытаскиваемые стрелы - увы, упоры для них отсутствовали, и некоторые лучники просто втыкали по несколько стрел перед собой в щели между камнями. Имперцы и гвардейцы споро взвели арбалеты и вложили болты в желоба. Застыли, смолкли, ждём - лишь рвётся пламя на ветру, тихо скрежещет железо, слегка позвякивает сталь доспехов.
Через бесконечно долгие секунды из-за ближайшей пологой возвышенности буквально вынырнули первые десятки плотных тёмных фигур, ещё через пару минут их уже было сотни, и почти каждый нёс зажженный факел, превращая походную колонну в огненную реку. Зрелище было слегка зловещим и по-своему захватывающим.
Примерно за первыми пятью сотнями в нашу сторону медленно плыли чёрные громады маммотов, перед ними факельщики шли плотными полукругами, так как у этих животных с наступлением ночи зрение падало практически до нуля. Мечущиеся под порывами ветра языки пламени порой выхватывали из тьмы огромные косматые головы с внушительными изогнутыми бивнями - по два, один над другим, с каждой стороны от мощных хоботов. Гигантские животные порой взрёвывали, отчего по спине пробегал холодок, а внутри всё сжималось от кратковременных приступов ужаса.
Даже не смотря на то, что Перстень вновь ожил и придавал мне сил и внушал уверенность, в какие-то мгновения нет-нет да и пробивал липкий пот, а взор скользил в сторону востока. Но я лишь крепче сжимал кулаки и нагнетал в себе злость, с удовлетворением ощущая, как растекается по всему телу тепло. Теперь я чувствовал тугие токи, что исходили от древнего артефакта и мог контролировать их силу и направление - нынче мы с ним лучше понимали друг друга, но до совершенства ещё весьма и весьма далеко.
А тем временем враг подходил всё ближе - и вот в неверном багровом отсвете уже даже видны бледные пятна лиц воинов передовых отрядов. Они явно шли занимать город, который ещё день назад контролировался их соратниками, шли отдыхать в домах под крышами, в которых почему-то спали какие-то бесхребетные людишки, не достойные там находиться, шли напиваться и развлекаться, но никак не штурмовать неприветливый Бридгост.
И поэтому передовые отряды, как и их соратники несколько часов назад, сначала были очень удивлены, а затем огорчены и напуганы полетевшими в их сторону роями стрел и болтов. Для первых залпов нашим стрелкам придумать в данный момент более идеальных условий было бы сложно, ну, если только ветер чуть потише сделать. А так: мы - от врага скрыты теменью, а сам враг для нас сейчас как на ладони и сам себя подсвечивает. Лепота.
К низким небесам с поля вознёсся многоголосый вопль избиваемых, в задних рядах дружно взревели тысячи глоток, им вторили оглушительно трубящие разом взволновавшиеся огромные косматые звери. Локальный апокалипсец местного масштаба.
Беспощадные стрелы и арбалетные болты сеяли смерть и боль, буквально сметая первые десятки и сотни подступивших к Белым воротам Бридгоста. Враг опомнился, насколько это было возможно, довольно быстро: в снег полетели демаскирующие факелы, вверх взметнулись широкие щиты, деморализованные первыми минутами избиения, воины сбились в плотные кучи и более-менее организовано стали медленно отступать за развёрнутую шеренгу застывших маммотов.
Сложно сказать, но по моим прикидкам сотни полторы мы настреляли, учитывая то, что враги шли в некоем подобии колонны и у многих были довольно приличные доспехи, о которые, высекая искры, порой отскакивали наши стрелы. Начало за нами, глупые воодушевлённые ополченцы радостно закричали и заулюлюкали, обнимаясь, и хлопая друг друга по плечу. Хорошо им, блаженным.
А с той стороны доносились крики, ругань и стенания, сливаясь в неприятно вибрирующий рваный гул, отзываясь где-то в районе солнечного сплетения.
- Ваша светлость! - Рядом оказался, взлетевший по ступеням, запыхавшийся Брод. - Все остальные горожане ушли, большинство уже переправилось через мост. Речные ворота заперты.
- Благодарю, Брод. - Кивнул я. - Теперь можем умирать с чистой совестью. Почти.
По стене прошлись резкие окрики командиров, вразумляющих не в меру легкомысленных ополченцев. Некоторые из особо упорных оптимистов нарвались на затрещины и зуботычины. Дисциплина нужна всегда.
А по поводу умирать - это я под впечатлением эпичности момента сказал. Умирать никто не собирается, по крайней мере, я. На что рассчитываю? На скорость Вильдрамма и его подкрепление. Будь моя воля, то давно бы уже дёрнул отсюда - только меня и видели. Но вот остался. В последнее время я вообще сыплю благородными поступками в ущерб собственному здоровью. Однако, даже не копаясь в себе, могу сказать, что остался ради Эриссии, ради её, не пойми какого цвета, глаз. Мда, размяк. Эдак никакого толкового политика и государственника из меня не выйдет, а надо. Надо, чтобы вышло...
- Не расслабляться, волчья сыть! - Прогремело где-то справа лужёным голосом Силурда. - Смотреть в оба! Стрелять в любое шевеление внизу!
И практически тут же откуда-то слева донеслись предупреждающие крики и короткие команды. Вновь зашелестели, загудели стрелы, защелкали арбалеты и через пару минут всё стихло.
- Что там? - Гаркнул я, выглядывая в слабо подсвеченной темноте кого-нибудь из своих солдат.
- Небольшой отряд был, ваша светлость! - Подбежал, салютуя на ходу, кто-то из гвардейцев. - Видимо в разведку послали.
- И?
- Двое-трое ушли. - Понял гвардеец без слов.
Я молча кивнул, вновь поворачиваясь к кишащему на безопасном расстоянии врагами полю. Там, вне пределов досягаемости наших стрел не смолкал многоголосый шум, и шло активное мельтешение, заметное на фоне разгоравшихся костров и по снующим в разные стороны факелам. Часа три нас не тревожили, "в лес бросились, на заготовку" - как выразился, наблюдавший за обстановкой с помощью своего чудесного ворона, Грак. Ожидаемо - если осадных орудий и приспособлений нет, значит сделай их из подручных материалов. Веселье кончилось.
А пока была передышка, мои гвардейцы и кто половчее из местных провели успешный рейд по сбору стрел и арбалетных болтов из распластанных под стенами трупов. Операцию провернули с помощью верёвочных лестниц и подаваемых на канатах корзин. Одно из преимуществ метательного оружия перед огнестрельным в том, что его боекомплект можно применять несколько раз при условии правильной эксплуатации. Нет, запасов стрел и болтов у нас пока хватало, и было даже в избытке, но ничего лишним не бывает, если это поможет пережить осаду.
В какой-то момент ветер ослаб и мы уже внутренне обрадовались данной перемене, но, как оказалось, сделали это преждевременно, ибо почти тут же зачастил, усиливаясь, мокрый снег, бросая нам в лица крупные холодные хлопья.
И тут со стороны поля грянули многочисленные хриплые рога и дружно взревели огромные доисторические животные. Началось.