Я умыла лицо. Скользкие капли воды стекали по коже, перемешиваясь со слезами.
Тик-так... тик-так...тик...
Тыльной стороной ладони я вытерла глаза. Они снова наполнились влагой. Взяла полотенце и промокнула их еще раз. Бесполезно.
Тик-так... тик... так...
Откуда это тиканье?
Тик...
В нашем доме нет часов!
Так...
Мама ненавидит их, потому как считает, что часы напоминают о том, что она стареет.
Тик... тик... тик...
Наручные часы носит только отец. Мама не смеет ему перечить.
Тик-так...
Папа, ты здесь?
Тик...
Я пулей вылетела из ванной. Тиканье в голове понемногу шло на убыль. Я ощущала себя бомбой замедленного действия. Время. Да, пришло мое время.
Сегодня я видела их около моего института. Кого они ждали? Новую жертву? Лощеные, похотливые морды. Я не знала их настоящих имен, но мне нужно их различать - поэтому пусть они будут Толстым и Тощим.
Никогда не забуду тот вечер. Поздно возвращаться домой не в моих правилах. Но мама уехала за город к сестре, а отец был в командировке - и, сидя в гостях у подруги, я не заметила, как стемнело. Меня засунули в машину совсем недалеко от дома, привезли на какую-то дачу, с ремонтом в лучших традициях новых русских.
Унижение, стыд, страх и боль.
Они измывались надо мной всю ночь. А утром отпустили - завязали глаза и высадили из машины на том же самом месте, где и затолкнули.
- Скажи спасибо, что не убили, сука. Скажешь кому - и тебе, и твоей семье крышка.
Автомобиль унесся, а я наконец сняла повязку с глаз. Около меня валялась мятая стодолларовая купюра - именно в такую стоимость они оценили мою жизнь. Да, именно жизнь. Вместе с потерей чести она кончилась. Я еще существовала, но теперь только ради одного - отомстить.
Мама всегда говорила, что для девушки самое главное - это ее честь. Нужно быть тихой и скромной. Нужно всегда слушаться родителей. Нужно общаться только с теми, кого одобрят мама и папа. Нужно отлично учиться. Нужно читать только классику и слушать классическую музыку. Нужно одеваться не вызывающе и не пользоваться косметикой. Когда настанет пора, нужно выйти замуж за того, кого приведут тебе родители.
Нужно.
Нужно!
Нужно?..
Я всегда была именно такой, какой хотели меня видеть родители. И не могла не быть - дочь академика и потомственной княгини должна держать марку. Но теперь я потеряла самое главное. Как я теперь смогу выйти замуж?. Как потом буду смотреть в глаза своему мужу?. Нужно ли теперь жить, позоря родителей?
Стыд и страх. Боль и ужас.
Стыд - желтый, как кафель в ванной. Растекается медленно, до кончиков пальцев. Страх - серый, как уличная пыль. Сковывает дыхание, движения. Не дает правильно мыслить. Ужас - черный. Пелена перед глазами. Заставляет сердце биться сильнее, еще сильнее, еще... Боль - красная. Во всех частях тела. Искры ненадежности.
Калейдоскоп эмоций. Желтый, серый, черный, серый, красный, желтый, черный, красный, серый, черный, желтый, красный, красный, красный, красный... Боль нашла выход. Порез на руке - я сама не заметила, как взяла в руки бритву. Надо ли? Я умру, а они будут жить. Нужно отомстить?
Нужно?
Нужно!
Нужно.
Я готовилась. Попросила отца научить меня стрелять. Стала копить деньги - почему-то я была уверенна, что они пригодятся. Несколько месяцев - и вот я снова их вижу. Очень вовремя. Все умею, все смогу.
На следующий день я снова увидела около входа в институт. Недалеко резвились голуби - они пикировали вниз, широко раскидывая крылья. Прямо как я. Полюбовавшись на птиц, я подошла к ним. Удивительно, но они сразу меня узнали.
- Эй, детка, а я тебя помню! Что, захотела еще? Понравилось все-таки...
Тощий скалил зубы в похотливой усмешке. Я улыбнулась ему в ответ, и они заржали.
Я повела их в квартиру - нет, не родительскую, а снятую заранее. Деньги пригодились. Ни папа, ни мама не заслуживают такого зрелища; а старую домработницу Катерину хватит удар, когда она будет отмывать все следы, усыпанные белым порошком, оставленным милицейскими экспертами...
Мы зашли в комнату. Старые, желтые обои лохмами свисали со стен, продавленные диван был стыдливо прикрыт новым пледом китайского происхождения. Из окна ревниво смотрело солнце - я прикрыла свет шторами и стала рыться в сумочке.
- Детка, да за ... тебе презервативы? Давай так.
Я усмехнулась и вынула пистолет. Хороший, надежный и тяжелый - папа хранил его в сейфе втайне от матери, но я знала его секрет. Записка с кодом от сейфа обнаружилась в столе. Ах, папа, знал бы ты...
Прости меня.
Я всегда старалась быть хорошей девочкой. Но у меня не вышло.
- Разделись, - приказала я.
- Девка, ты-ы че-чего? - икнул Толстый.
- Она шутит. Правда, киска?
Тощий медленно пошел ко мне, намереваясь отнять оружие. Я выстрелила. Глушитель сработал, но выстрел все равно получился громкий.
- Ты....сука... ты что делаешь?! - он схватился за руку.
Я попала в кисть, хотя целилась в колено. Спокойнее, Вика, ты слишком волнуешься. Вспомни, как надо.
- Ты и ты... Раздевайтесь и...
Они разделись. Начали выполнять мои команды, как дрессированные собачки. Насиловать друг друга им явно пришлось не по вкусу. Я сидела в кресле и хохотала дребезжащим, будто старческим смехом и все ждала, когда позвонят в дверь - выстрел наверняка привлек внимание. Но никто не звонил. Всем было все равно. Прямо как тогда, когда меня насиловали.
Толстому и Тощему везло, как утопленникам.
- Девка... Может, хватит? - спросил у меня Толстый, утирая проступивший пот со лба.
Да, подумала я. Действительно, хватит.
Пуля попала точно между глаз - я наконец перестала волноваться. Глаза мужчины остекленели. Он обмяк и упал на пол; следом полетел его дружок. Пол осквернился свежей кровью ублюдков.
Но мне было мало. Я пошла на кухню и, взяв широкий нож для разделки мяса, отрубила им лишние, на мой взгляд, части тела. Потом я долго, долго мыла руки под струей теплой воды - кровь все не хотела смываться.
"Все кончено. Пойдем?" - спросила я про себя.
- Пойдем, - ответила я себе вслух.
Я открыла окно - свежий воздух выдул из комнаты запах крови. Внизу, как тараканы, копошились люди. Девятый этаж - мне должно было хватить.
Одна нога, вторая - и я уже на подоконнике. Солнце ласково грело меня своими лучами все мои семнадцать лет, а теперь настала пора уйти. Мне не за чем больше было жить.
- Ловите!. - крикнула я, широко расставила руки, шагнула...