- Так вы говорите, это абсолютно безопасно? - Вернер фон Бломберг недоверчиво посмотрел на посетителя.
- Конечно, расчеты еще нужно проверить, но, без сомнения, это гениально! Наконец-то у нас будет безопасный газ, и мы утрем нос этим янки.
- Да, безусловно, американцев надо поставить на место, в конце концов, мы - великая страна! Вы сказали, изобретение принадлежит какому-то еврею?
- Чеху, - Хуго Эккенер напрягся под колючим взглядом военного министра, - так сказал герр Миллер. Когда тот принес ему расчеты и объяснил, как обезопасить работу в шахтах, упомянул, что родом откуда-то из Богемии. Вроде бы у них уже применялся этот газ. Смешиваясь с метаном, делает его не взрывоопасным, аварии на шахтах сократились. Доказательств этому нет, но герр Миллер уже испытал на своей шахте, остался доволен.
- Герр Миллер правильно сделал, что показал вам столь ценное, с вашей точки зрения, изобретение.
- Да это подарок с небес! Ведь теперь проблема безопасного газа для цепеллинов решена! И мне не придется ничего модифицировать, если верить расчетам, добавка к водороду ничтожно мала. Наши дирижабли прославят Германию! Прославят фюрера! И эти чертовы янки увидят, как ловко мы обошлись без их гелия.
Фон Бломберг поморщился. Ему не нравился этот выскочка Гитлер, а чрезмерная активность Эккенера раздражала. Но нужно идти в ногу со временем.
- Хорошо, сколько времени вам нужно на испытания? Если они пройдут успешно, вы получите патент на изготовление боевых дирижаблей. Германии нужно наращивать военную мощь, не так ли, герр Эккенер? Кругом одни враги и завистники.
Когда за инженером закрылась дверь, фон Бломберг расслабил воротничок и открыл окна. Вовсю бушевала весна, палило жаркое для этого времени года солнце. Но над фельдмаршалом сгущались тучи. Неспокойное время. Постоянные интриги утомляли, перестановки в аппарате действовали на нервы. Чтобы удержаться на верхушке, приходилось из кожи вон лезть. Этот газ как нельзя кстати. Внедрение новой технологии поможет доказать свою преданность фюреру и Германии. Но нужно быть предельно осторожным. Если изобретатель окажется евреем, все может рухнуть в один момент.
---
Посветив фонарем, Андре Шац вошел в штольню. Потянуло холодом, в нос ударил запах сырости. Сегодня выходной и рабочих нет. Как и самого хозяина. Жена Миллера, опрятная фрау Анна, сказала, что он уехал в Берлин повидать дядю, должен был уже вернуться, но, видимо, задержался. Хотя фрау Анна и выглядела особой вполне уравновешенной, она почему-то нервно теребила передник и старалась не смотреть гостю в глаза, сосредоточившись на небольшом мешке в руках Андре. Наверняка, Миллер уехал искать химиков, способных разобраться в формулах и чертежах. А жене правды не сказал. Фрау Анна подозревает мужа в измене? Лучше оставить газовые шашки возле штольни, чтобы рабочие их смогли найти, чем просить об этом явно расстроенную женщину.
Андре на секунду остановился, как вдруг услышал осторожный шорох. Поднял фонарь, осветил каменные стены. Летучая мышь, противно пискнув, пронеслась возле самого уха. Сделал еще шаг - и снова этот шорох. Кто-то явно ошивается у входа.
- Эй, кто там? Фрау Анна? Герр Миллер?
Тень, отделившись от стены, промелькнула к выходу и растворилась в наступивших сумерках. Липко вспотели ладони. Вспомнились рассказы хозяина шахты про духов, что обитают под землей. Все это сказки, но неприятное ощущение не покидало. Быстро вытряхнув шашки из мешка, Андре вышел на свежий воздух. Издалека доносилась тихая музыка. Наверняка из пивной. От воспоминаний о пиве во рту мгновенно пересохло. И то правда, а не пропустить ли кружку - другую в "Волке и куропатке"? Странное название, но пиво там отменное. Два дня назад, пока герр Миллер рассматривал формулы, многозначительно кивал и надувал для важности губы, Андре, наконец, попробовал настоящего немецкого пива. Живого, как принято его называть. Не того, что покупаешь в бутылках в супермаркете. А самого настоящего, побывавшего в настоящей дубовой бочке и оттого пахнущего совершенно по-особенному.
"Волк и куропатка" встретила радушно. Улыбающийся краснощекий хозяин заведения не успевал разливать пиво в огромные глиняные кружки. Пиво пенилось, пытаясь выпрыгнуть наружу, пока чьи-нибудь губы не хватали край разукрашенного в пух и прах бокала, цепляя на пышные усы белоснежную пену. От жирных сарделек исходил такой аромат, что сводило челюсти, и рот наполнялся слюной. Все-таки немцы знают толк в еде. Присев у стойки, Андре придвинул поближе янтарный напиток, проткнул вилкой сардельку, отчего из ее лопнувшего бока вытек на тарелку розовый сок. Сардельки и пиво, что может быть лучше в прохладный весенний вечер? Краем глаза зацепил длинноногую брюнетку справа. Блестящие волосы, собранные на затылке в тугой пучок, высокая грудь, то, что надо. А девушки тут красивые, кто бы мог подумать. Девица оценивающе рассматривала Андре и вдруг, приблизившись вплотную, обвила рукой его шею. Придвинулась еще ближе, жарко дохнула в самое ухо. Вилка в руке Андре дрогнула. Хозяин подавился смешком и понимающе отвернулся.
- Не двигаться, не то ребра не досчитаешься, - тихо прошептала девица и подкрепила речь коротким пинком в бок. Сквозь рубашку Андре почувствовал неприятный холод. Пистолет, девица вооружена и не шутит. Он умоляюще посмотрел на хозяина, но тот лишь рассмеялся и продолжил разливать пиво.
- Что вам надо? - почему-то шепотом спросил Андре, - деньги? Я все отдам.
- Часики у тебя интересные.
- Часы не могу, при всем желании.
- Боишься домой не попасть? Может, оставить тебя здесь навсегда? С такой фамилией ты тут долго не протянешь. Пошли, выйдем. Ужин отменяется.
Андре с тоской окинул взглядом свой нетронутый заказ. Кто эта девица, догадаться не трудно. Надзорное ведомство. Как в рекламе - "мы работаем двадцать четыре часа в сутки" - похоже на правду.
Они прошли в обнимку целый квартал. Девушка так вцепилась Андре в руку, что на время он перестал ее чувствовать.
- Чем мне нравятся местные номера, так это отсутствием света, - Андре извернулся и чмокнул девушку в ухо, - вы мне тоже сразу понравились, если бы не браунинг или что там у вас.
Девушка открыла дверь, втолкнув Андре в такую же темную комнату.
- Немцы экономят свет, не знал? Ничего, что на "ты"? Меня из-за тебя вызвали из отпуска, так что я слегка не в настроении. Кстати, я Линда, но для тебя надзорный офицер.
- А что, в вашем ведомстве нехватка кадров? Вот бы не подумал! Путешествуй себе во времени за счет фирмы, радуйся, так сказать. Так нет, все норовите испортить другим праздник.
Щелкнул выключатель, тусклая лампочка нехотя залила светом убогую комнату. Железная кровать, тумбочка, покосившийся шкаф, пара хлипких стульев. На стене засиженный мухами портрет Гитлера. Андре с опаской присел на один из стульев, растер затекшую руку - хватка у офицера мертвая, несмотря на то, что дама.
- Итак, по какому поводу ты здесь на этот раз? Тебя уже депортировали из прошлого, взяли при попытке предупредить эрцгерцога Франца-Фердинанда. Запретили приближаться к телепортам, подписку взяли. Это твое? - Линда приблизила к лицу Андре лист бумаги с гербовой печатью, - твоя подпись?
- Моя, - Андре вздохнул, - так ведь сколько человек погибло, не жалко их? А сейчас боремся за рождаемость, людей на планете не хватает. Может, убивать не надо было? Я вот один в семье, родственников нет, а так бы может какие кузины симпатичные, вроде вас, появились, - Андре шмыгнул носом и покосился на пистолет, перекочевавший на подоконник. Линда перехватила взгляд и усмехнулась. - Вам нечего опасаться, офицер, я - пацифист и не смогу стрелять в человека. Ну, вам-то уже наверняка приходилось, суровые будни по отлову нарушителей пространства - служба не из легких. Контрабандистов вон сколько, и не пересчитаешь. Стоит ли на таких, как я, мирных путешественников, время тратить.
- Значит так, мирный путешественник, вопрос первый - по какому поводу ты тут зависаешь, и второй - где взял часики, хотя и так вижу паленку китайскую. И как ты додумался отправиться в фашистскую Германию под собственным именем? У тебя в роду самоубийц не было?
- Как вы изволили правильно заметить, часы у меня поддельные, аналог, так сказать. Мне же с моим запятнанным прошлым настоящие не продадут. Так вот, у них погрешность в несколько лет, я немного раньше прибыть собирался. И дело у меня совсем безобидное. Предложил свое мирное изобретение мирным угольным шахтам. Я изобрел газ-ингибитор, который, смешиваясь с горючими газами вроде метана или водорода, делает их невзрывоопасными. Не думаю, что оставшийся в живых простой шахтер сможет повлиять на ход истории. А прибавить численность землян - вполне.
- Женись и преумножай население Земли, если тебе его численность покоя не дает. Развелось вас, наше ведомство занималось исключительно контрабандистами, а теперь за туристами гоняемся. Все норовите вмешаться, куда не следует. Экскурсии на "Титаник" отменили, туроператоры разоряются один за другим. А все почему? Такие вот пацифисты, вроде тебя, то в кают-компанию ломятся, капитана пытаются предупредить, то всю ночь на палубе толкутся, айсберг пасут. Экскурсия заканчивается ровно за час до столкновения, так они развлекаться не идут, нет, вглядываются в темноту, а вдруг...
- Разве можно обвинять человека в том, что он хочет помочь? Жадность туроператоров зашкаливает - предлагают экстрим по заоблачной цене, а о чувствах клиентов не задумываются. Туристы знакомятся с пассажирами "Титаника", вместе едят, выпивают, а потом одни тонут, а другие возвращаются в свои сухие и теплые постели. Правильно, что экскурсию прикрыли. А за Гаврило Принципом я два квартала шел, каюсь, надеялся пистолет у него из рук выбить. Да разве за профессионалом успеешь?
- Ты мне лучше расскажи, куда свое изобретение пристроил. Завтра изымать пойдем. Надеюсь, проблем не будет, дальше этого городишки оно не уехало.
- Вот тут я не уверен. А давайте сменим тему, что мы все обо мне, да обо мне. Вот вы, Линда, такая красивая женщина, а профессия у вас ну ни разу не женская. Бегаете с пистолетом, в ребра дулом тычете. А численность населения Земли падает, между прочим. Надо что-то с этим делать, предотвратить, так сказать, катастрофу, демографическую, вы не находите?
- Ты это к чему? На ночь глядя.
- Выходите за меня замуж.
---
Утро встретило моросящим дождем и туманом - ног по щиколотку не видать. Линда встала рано, чем быстрей решится проблема - тем быстрей вернется домой. Совсем нет желания застревать в незнакомом месте, да еще в такое смутное время. Шли молча. Городок уже проснулся, кругом сновал народ. Запах кофе выползал из-за полуоткрытых окон, щекотал ноздри. Уже работали кафе, торопясь обслужить опаздывающих на работу клерков. Рано, очень рано, но это хорошо. Никто не обратит внимания на парочку, что примостилась у стойки в ожидании кофе. Пей быстрей, Андре, ничего, что горячий, мы спешим. Я спешу.
Дверь отворила фрау Миллер. Андре показалось, что он провалился во времени и сегодня по-прежнему вчера. Все тот же передник, те же нервные пальцы теребят его, не переставая. Разве что глаза покраснели. Наверное, не спала ночь. Так и есть, Миллер не приехал и не позвонил. Самой фрау Миллер дозвониться до дяди не удалось, очевидно, обрыв кабеля, такое бывает, хоть и не часто. Вы тоже так думаете? Анна Миллер часто моргала белесыми ресницами и вопросительно заглядывала в глаза Андре, как будто он знал ответы на все ее вопросы. Но он лишь пожимал плечами и ежился под взглядом Линды. Фрау Миллер, естественно, ничего не слышала про синюю тетрадь, она никогда не вмешивается в дела мужа.
Надо ехать в Берлин искать Миллера вместе с тетрадью. Линда вздохнула. Похоже, отпуск откладывается. Медленно втянуть ноздрями сырой, туманный воздух и попытаться успокоиться. Все это издержки профессии. Хотела в жизни приключений - вот они.
- Возьми, - Линда вынула из кармана паспорт, - твои новые документы. Не благодари, контора позаботилась. С твоим паспортом тебя остановят на ближайшем КПП. На въезде в Берлин обязательно проверят документы. Машину наймем сегодня же. И без глупостей. Я тебя отслежу в любом случае.
Через час темно-серый "Опель" мчал их в Берлин. Линда сосредоточенно вела машину. Мелькали за окном аккуратные немецкие домики, высокие ратуши, крестьяне на телегах. Утопающие в зелени деревни сменяли засеянные уже и давшие поросль поля. Андре оперся на мягкую спинку, прикрыл глаза. Монотонный пейзаж действовал расслабляюще, а уж салон антикварного автомобиля и подавно. Не то, что современные скоростные мономобили. Только стартовал, оглянуться не успел, а ты уже на финише. Никаких видов из окна, никакого шоссе, что бежит тебе навстречу. Только и смотришь на приборную доску, где мелькают такие же спешащие неизвестно куда мономобили. Сумасшедшая жизнь, но серая и без приключений. Наверное, поэтому так тянет Андре в прошлое. К людям с их простыми запросами и маленькими радостями. Хотя бы этот настоящий, черный кофе в кафе напротив гостиницы, от которого Линда так смешно морщила нос. Запах натурального кофе их поколению не ведом. "Это что, еще и варят?!" - глаза Линды округлились, когда она узнала "секретный" рецепт приготовления напитка от хозяина заведения. Андре невольно улыбнулся. Прошлое скрывает много сюрпризов, не всегда не приятных.
Резкий звук тормозов, и Андре чуть не вылетел через лобовое стекло.
Мимо на бешеной скорости пронесся и скрылся за поворотом черный "Мерседес - Бенц".
- Никогда бы не подумала, что немцы такие лихачи, - Линда отерла пот со лба, - цел? Едем дальше.
Через пару километров неожиданно появился полицейский и махнул рукой, приказывая остановиться.
- Мы так никогда не доедем. Что-то горит, или мне кажется? - Линда протянула паспорта, - запах дыма и горящего бензина.
- Впереди авария, - офицер наскоро пролистал документы, - мы перекрываем трассу. Пока не прибыло подкрепление, можете проехать. Но не останавливайтесь. Там уже ничем не поможешь.
"Опель" медленно тронулся с места. За поворотом запах гари усилился. Пожарные старательно тушили огонь, но из перевернутого "Майбаха" все еще шел дым, короткие языки пламени, неожиданно появляясь, облизывали колеса покореженного автомобиля. Рядом, раскинув руки, лежал полный человек в коричневом костюме. Вокруг лысой головы расползалось огромное пятно бурой крови. Одна нога, неестественна заломленная, была в обуви, со второй слетел башмак и валялся в нескольких метрах от хозяина.
У Андре перехватило дыхание. На шоссе лежал мертвый хозяин угольной шахты. Пожарный махнул рукой, чтобы проезжали.
- Это Миллер на дороге. Лихач подрезал его. Мы должны остановиться, тетрадь может быть в машине.
- Машина сгорела, - мрачно отозвалась Линда, - хорошо, если твоя писанина вместе с ней. Но что-то мне подсказывает, что тетради там не было. А теперь и Миллера нет. Интересное кино.
- Может, случайность? - Андре сильнее вжался в спинку сиденья. Холодный тон Линды не предвещал ничего хорошего. Он нарушил временной закон, а с этой аварией дело приобретало скверный оборот.
---
Отель "Фердинанд" вполне приличный. Не лучший в Берлине, но, по крайней мере, в нем не отключают электричество. Отличное кафе совсем рядом. Линда привыкла к вкусу кофе и ей даже нравится смотреть в окно, не спеша размешивая миниатюрной ложечкой осевший на дно кофейной чашки сахар.
Каждое утро они садятся за полюбившийся столик. Линда не отпускает Андре ни на шаг. После смерти Миллера вполне возможно, что на изобретателя из Богемии объявлена негласная охота. Сюда же приносят и почту. Странные розовые конверты с купидонами на имя Линды Вернер. Она неспешно открывает их ножом для резки бумаги, вчитывается и загадочно улыбается.
- У тебя завелся поклонник? - Андре пристально смотрит на губы Линды, которые едва заметно шевелятся, - может, озвучишь, я не умею читать мысли на расстоянии.
- Ревнуешь? - девушка усмехается, - вот бы не подумала, что тебе не все равно.
- Не все равно. Мы живем в одном номере, пусть между нами дверь, но я слышу каждое утро, как ты плещешься в душе. Я понимаю, вокруг тебя такие мужики с горой мускулов, гроза контрабандистов, куда мне. Но этот звук воды в душе я унесу с собой. И когда я сяду в тюрьму, а ты об этом позаботишься, мне будет, что вспомнить.
- Не дави на жалость. Эти письма от моего осведомителя. Как видишь, ничего серьезного, продолжай мечтать.
- И что нам пишет наш осведомитель?
- Мой осведомитель. Пишет, что Миллер, пока еще был жив, приходил к Эккенеру и предложил ему изобретение одного не то чеха, не то еврея. А тот в свою очередь побывал у военного министра. И ты знаешь, Вермахт в восторге от твоих изысканий.
- Эккенер, Эккенер, это который дирижабли строит?
- Он самый. Знать бы еще, когда и где пройдут испытания. Ведь если они пройдут успешно, Эккенер получит большой государственный заказ. Военные дирижабли, способные переносить внушительное количество людей и техники на огромные расстояния, хоть на другой материк. И при этом можно не бояться, что водород рванет по дороге. Ты должен быть доволен, не вижу радости на лице.
- И что теперь делать?
- Тебе - не знаю, а я устраиваюсь на работу.
Да, именно на работу. Уважающая себя молодая немка должна работать, чтобы приносить пользу Великой Германии. Так сказал фюрер. Что он еще сказал? Да какая разница. Он каждый день что-нибудь говорит. И Линда записалась в армию, услышав очередной визгливый призыв по радио. Теперь на Линде военная форма Вермахта. Она - одна из многочисленных военных стенографисток. Линда настоящая арийка, она стенографирует с такой скоростью, что опытные работники ей завидуют. Она в отличной спортивной форме, приветлива и такое впечатление, что не устает. А уставать есть от чего. От Берлина до Цоссена с Вюнсдорфом час езды. Частые поездки в штаб-квартиру Вермахта утомительны, но не для фройляйн Линды. За особые заслуги ей даже выделили шофера, который везет ее в Вюнсдорф по первому требованию командования.
Андре все чаще приходится пить кофе в одиночестве. Он сидит на месте Линды, помешивает кофе маленькой ложечкой и смотрит в окно. К гостинице подъезжает черный "Мерседес-Бенц". Шофер выскакивает, распахивает заднюю дверцу. Красивая брюнетка, с аккуратной прической и отлично сидящей на ее фигуре военной формой, вальяжно покидает автомобиль. Она еще долго стоит и болтает с худым, нескладным шофером. Она хохочет, запрокидывая голову, касается ладонью локтя парня в форме ефрейтора.
Мата Хари! Андре второпях глотает кофе. Он горячий, не растворившийся сахар липнет к обожженным губам. Надо выйти и пройти мимо. Как бы невзначай, пусть не забывает, что есть еще и он в этом мире. Который ждет ее каждый вечер, чтобы услышать неодобрительное "еще не спишь"? Тот, кого она должна доставить в свое время и посадить в тюрьму. Что, уже не актуально? Болтать с шофером интересней? А ведь у Андре есть план, как он раньше не догадался, ведь на самом деле все очень просто. Если Линда ему поверит - дело в шляпе. Он так ждал ее весь день, а она явно не торопится.
Приблизившись к парочке, Андре как бы случайно толкнул шофера локтем.
- Тысяча извинений, мне так неловко! Я, собственно, к фройляйн. Ее ждут. Пришло письмо, такое с ангелочками или купидончиками, я не рассмотрел, что-то с крыльями. Да, послание, Вольф, хозяин, так и сказал, очень срочное письмо.
Под недоуменный взгляд шофера Андре буквально силой потащил девушку в кафе.
- Ты что себе позволяешь, - прошипела Линда, - с ума сошел, я тебе велела не высовываться, а ты еще и перед шофером светишься!
- Я все придумал, я знаю, как нам все поправить. Отпусти меня, я вернусь в прошлое и уничтожу свои расчеты. Нет тетради - нет проблемы.
- Да, и поэтому ты вылетел из кафе как ошпаренный? Как у нас все просто, а я вот не догадалась! По-твоему, я просто так ряжусь в эти тряпки? По-твоему, меня это развлекает? Отто - шофер ставки, и Эккенер тоже его клиент, пока его "Мерседес" в ремонте. Я три дня искала подход к нему, мне нужен Эккенер, у него твоя тетрадь. Чтобы уничтожить ее в будущем, ее нужно сначала изъять из прошлого, куда ты ее притащил. Не должно остаться даже воспоминаний о ней. Спасибо, сегодня ты мне очень помог!
- А что, если ты ее не найдешь?
- Тогда буду осуществлять план "В". Но психам его знать не обязательно.
---
Линды нет уже три дня. Андре меряет шагами номер в отеле. Что-то пошло не так. Ни звонков, ни писем. Она бы дала знать, если б смогла. Кого спросить? Может, найти того шофера? И как его найдешь? Голова раскалывалась. Может, Линда вернулась, но почему оставила его здесь? Андре посмотрел на часы. Стоит лишь выставить время, и он дома и на свободе. Дома! А есть ли он, этот дом, после всего, что случилось. Надо выйти пройтись. Еще совсем рано, но кафе уже должно быть открыто.
Андре сворачивает за угол и не верит своим глазам. Напротив кафе стоит черный "Мерседес-Бенц", шофер трет ветошью лобовое стекло и поглядывает по сторонам. На ловца и зверь бежит. Хотя кто тут ловец, кто зверь - понять невозможно. Андре подошел ближе. Не переставая протирать стекла, Отто подошел к задней двери и приоткрыл ее. Сейчас он увидит Линду, наверняка. Но салон оказывается пуст. Ну что ж, примем приглашение - Андре уселся на заднее сиденье. Отто закончил работу, втиснул свое нескладное тело в автомобиль и тихонько тронулся с места. Он ехал медленно, узкими улочками, пока они не оказались где-то за городом. Бесконечное шоссе тянулось вдоль деревенских домиков, примостившихся прямо у обочины.
- Уезжайте, срочно, - Отто, не отрываясь от дороги, слегка поворачивает голову, - вам нужно бежать, поверьте, все очень серьезно.
- Где Линда? Кто тебя послал?
- Линда арестована. Пыталась выкрасть сверхсекретные документы из сейфа Эккенера среди бела дня. Сумасшедшая. Я сам отвез ее в его дом, она должна была стенографировать. Все произошло уже после. Охранник Эккенера неожиданно вошел в кабинет, Линда задержалась собрать бумаги, ну и... - Отто отер лицо широкой ладонью, - я догадывался, что не все так просто, что не я ей нужен. Девушки меня не любят, особенно такие, как Линда.
- Она в тюрьме?
- Да, в "Тегеле". Я не мог раньше сообщить, меня самого проверяли, три дня продержали в камере. Ищут связь с подпольем, считают, что Линда работала на них. А вам нужно уезжать. Вы еврей, ведь так? Некая фрау Миллер вас опознала. Я могу помочь. Через три дня в Соединенные Штаты отправляется цепеллин "Гинденбург". Билеты дорогие и давно раскуплены, но можно устроиться техником. У отца есть прихожанин, он ему доверяет. Сейчас удачный момент, набирают большой персонал. Будут испытывать новый вид водорода, говорят, безопасный, но, как всегда, страхуются.
- Почему ты все это делаешь? Ты меня совсем не знаешь.
- Мой отец лютеранский пастор и мы не любим Гитлера. Отец говорит, что он ведет страну к катастрофе.
- Но ты служишь в Вермахте.
- Сейчас трудно не служить в Вермахте. Я - шофер, и не собираюсь никого убивать.
- Устрой мне свидание с Линдой. Не отказывайся, придумай что-нибудь. Это очень важно. Ты ведь пацифист, ты против войны, так? Я тоже. И Линда. Мне хотя бы попрощаться с ней.
Отто выруливает на знакомую трассу - они возвращаются.
- Смените отель, сегодня же. Завтра утром я подберу вас на Унтер ден Линден, напротив книжного магазинчика Гельмута Штольца. Думаю, я смогу устроить вам свидание. Но никакого оружия. Вас обыщут, и будет только хуже. Вы встретитесь с Линдой, а послезавтра уже должны быть во Франкфурте. Вот имя человека, к которому нужно обратиться, - Отто протянул бумажный конверт, - прочтите и сожгите.
---
Андре спокоен, как никогда. Хотя глаза слипаются от бессонницы, голова работает отлично. Он все продумал. Лишь бы охранник не подвел. Отто осторожно ведет машину. Еще темно. Чтобы не хватились шофера и машины, пришлось выехать в четыре утра. Интересно, Линда спит? Можно ли вообще уснуть в тюрьме?
Обыск занял не больше пяти минут. Вы же видите, офицер, я без оружия. Это? А, это часы. Мне жаль, они не снимаются, что-то с замком. Да, пластмасса. Ни грамма железа. Китайский сувенир. Охранник ведет бесконечными коридорами. Они такие длинные или это иллюзия? Когда хочется побыстрей добраться до цели, путь всегда кажется длиннее. Часы выставлены на нужную дату. Одна провокация со стороны охранника, и прощай, Германия тридцать седьмого.
Наконец, лязгнул засов. Офицер впустил Андре в камеру и запер дверь. Яркий свет резанул глаза. На нарах, подобрав под себя ноги, сидит девушка. Это Линда?! У Андре сжалось сердце. Лицо - сплошная гематома. Возле рта запеклась кровь. Везде, где через порванную одежду проглядывает тело - ссадины и кровоподтеки.
- Почему ты здесь? - в горле запершило то ли от волнения, то ли еще от чего.
Услышал лязг позади - это охранник открыл окошко в двери, одним побыть не удастся.
- Часы, - одними губами говорит Линда, поднимая вверх синюю от побоев руку, - они сорвали часы, я не успела.
Андре сел рядом, осторожно приблизил девушку к себе. Уткнулся в макушку - волосы кисло пахли кровью. Разве могут люди так поступать с другими людьми?
- Это не люди, Андре. Ты даже не представляешь, на что они способны. Все, что мы знаем из учебников - детский лепет. Каждую ночь кого-то пытают, крики, так не могут кричать люди, - Линда тихо заплакала, - у меня не получилось.
Андре погладил девушку по волосам. Кто-то из заключенных проснулся, послышались удары в дверь. Оставив окошко открытым, охранник отошел от двери.
- Это моя вина. Но еще есть возможность все исправить. Возьми, - Андре сорвал с запястья часы и быстро сунул в руки девушке, - дата выставлена с учетом погрешности, просто нажмешь кнопку. Мы встретимся, потом. Ты же за мной вернешься? Я не собираюсь бегать от правосудия.
- Спасибо, я приобщу часы к делу, - Линда попыталась улыбнуться.
- Я остановлю этих мерзавцев. Ни о чем не беспокойся, делай, что должна, и ни о чем не думай. Я их остановлю. У нас же был еще план "В".
- Ты его не знаешь, - Линде больно улыбаться, она прикоснулась рукой к губам, на ладони осталась кровь.
- Не важно, это будет мой план "В". Ты забыла, что перед тобой химик. Я все исправлю, вот увидишь.
- Надеюсь, никто не пострадает.
- Больше никто, обещаю. Ты тоже пообещай. Подумать. Мое предложение остается в силе - пора спасать планету. Я люблю тебя.
Свидание окончено, охранник заметно нервничает - сейчас придет смена, а эти голубки никак не наговорятся. Да, офицер, я уже ухожу. Спасибо, что разрешили увидеться, это вам. Охранник прячет в карман рейхсмарки. Берите еще, мне уже без надобности. А теперь на свободу, на свежий воздух. Времени в обрез. Еще нужно успеть на поезд до Франкфурта.
---
Линда сидит в кресле и читает старые газетные статьи. С тех пор, как она ушла в отставку, появилось много свободного времени. "Адольф Хелинг выдвинул версию, что дирижабль "Гинденбург" был взорван. Миной с часовым механизмом, заложенной в один из газовых баллонов Эрихом Шпелем. Взрыв должен был произойти позже, после высадки пассажиров и всех членов экипажа. Но из-за грозы дирижаблю пришлось сделать лишний круг". Да, Андре, этот лишний круг ты не учел.
Бывший надзорный офицер внимательно изучает все версии произошедшего, она пишет книгу. О чем она будет, Линда и сама толком не знает. Правда о крушении "Гинденбурга", размышления о вреде перемещения во времени. О боли утраты и невозможности забыть то, что хотелось бы навсегда вычеркнуть из памяти. О ее последней командировке должно узнать как можно больше людей, чтобы не жить иллюзиями, будто прошлое можно изменить. Надо жить настоящим. Только это ценно. На экране компьютера черно-белые снимки объятого пламенем дирижабля. Линда ищет на старых фотографиях знакомое лицо. Пытается представить Андре на борту судна. Как он стоит на смотровой площадке и любуется на проплывающий внизу Манхеттен, или машет журналистам с Эмпайр-стейт-билдинг. Разговаривает с пассажирами, нервно поглядывая в сторону хвостового отсека. О чем он думал перед катастрофой? О ней, или считал секунды до взрыва? Об этом Линда уже не узнает. "Прости, Андре, я не успела", - Линда касается рукой изображения. Молодой человек в лихо заломленной форменной фуражке широко улыбается на камеру. Это все, что у нее осталось. Черно-белая фотография, да дешевый китайский аналог уже запрещенных во всем мире часов, запрещенных, как и сами путешествия во времени. И это уже навсегда.