Целовала пред иконой мать моя во храме крест,
За меня просила Бога,все молила о судьбе.
Вышла дальняя дорога вкруг кижамской Иркуты,
Там стояли два острога - копья красные видны.
День и ночь звенят в оковах,
В пустых клетях кандалы.

Наяву, а не во сне вез столыпинский вагон,
Стук колес его в дороге мне навеял (страшный) сон.
Но ты спишь иль счастье снится
Лишь тому, кто заклемен.
Кто здесь вновь опять томиться,
Муз своих опять клянет.

Но ты проспала признанье
Плача в клетке соловья, (лунной трели соловья)
Ну так слушай в наказанье
Будет эта песнь моя.

Вот заря взошла несмело,
В форме строгой чрез окно,
Открывая мое дело,
Словно римский прокурор.

В тихом зале, без присяжных
......................судья.
Он на Библии поклялся,(Что был не виновен я.)
В тот же час и я очнулся, все рассеялось, как дым.

И хоть дым рассеян был весь в расчетах мелочей,
Там где есть любви забота, надо думать и о ней.

Словно крынку молока мать к губам мне поднесла
Того после, как очнулся, как на долю вновь взглянул,
Кто обжег на молоке губы алые в судьбе,
Будет и на воду дуть, будет и на воду дуть.

Железовский Илья