Жебит Владимир Алексеевич : другие произведения.

Сквозь годы и расстояния

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Владимир Алексеевич Жебит

СКВОЗЬ ГОДЫ

И РАССТОЯНИЯ

Чебоксары

2010

   ББК 84
   Ж 44
  
  
  
  
   Жебит В.А. Сквозь годы и расстояния. Из блокнота журналиста / Под ред. Н.В. Альгешкиной. - Чебоксары: типография "ИП Волков И.А.", 2010. - 212 с.: ил.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   No Жебит В.А., 2010
  

ОГЛАВЛЕНИЕ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Об авторе

   0x08 graphic
Вы держите в своих руках книгу, которая стала своеобразным объединением жизненных воспоминаний и опыта уникального журналиста, хорошего человека и настоящего патриота своей Родины Владимира Алексеевича Жебита.
   Хочется рассказать о его пути, который начался в деревне Рудаков Полесской области (теперь Гомельской) Белоруссии. Родился Владимир Алексеевич 11 ноября 1939 года в семье простых крестьян Алексея Петровича и Анисьи Тихоновны и был у них седьмым ребенком. Первые воспоминания его детства связаны со страшными годами фашистской оккупации: голод, издевательства немцев над односельчанами, холодный лес-убежище, жуткие обстрелы лагеря беженцев из пулеметов... Это все не могло не оставить следа в душе ребенка, который спустя много лет будет иметь славу настоящего патриота своей родной страны.
   В 1947 году Владимир Алексеевич пошел в школу, где практически сразу же прослыл активным общественником. Школа стала отправным пунктом в мир журналистики, ведь именно здесь, в 7-м классе, он пробует перо: пишет стихи, заметки в газету...
   После выпуска пытался поступить на исторический факультет университета, но судьба знала, что этот человек должен состояться на другом поприще и распорядилась иначе. Владимир Алексеевич окончил училище механизации, и уехал в Калининград, где работал в торговом порту на плавкране матросом. В 1959 году он был призван на флот, чтобы отдать долг Родине. Там он прослужил четыре года, три из которых - радиотелеграфистом на первом в Советском Союзе ракетном корабле.
   Даже вдалеке от суши не покидало его журналистское призвание: он становится редактором корабельной газеты, автором флотской газеты "Страж Балтики", "корабельным" поэтом... Именно здесь состоялось знакомство Владимира Алексеевича с начальником политотдела бригады, председателем литобъединения флота, капитаном 1 ранга Григорием Правиленко, который благословляет его на поступление на факультет журналистики Ленинградского университета.
   Спустя 4 года началось большое плавание в мире пера и слова: в 1967 году к выпускникам-журналистам приехал редактор газеты "Советская Чувашия" М.С.Семенов, искавший свежие кадры. Всего желающих трудиться в Чувашии вместе с Владимиром Алексеевичем набралось пять человек. Начинал он с должности младшего литературного сотрудника и впоследствии прошел все ступени профессионального карьерного роста настоящего журналиста: корреспондент, заместитель ответственного секретаря, заведующий отделом, ответственный секретарь...
   Неприятности пришли вместе с началом реформ 1992-1993 годов: ужасная неразбериха коснулась каждого, кто был небезразличен к будущему страны. Когда к власти пришли демократы, Владимира Алексеевича перевели с должности ответственного секретаря в обозреватели. То, что происходило в стране, иначе как хаосом назвать было невозможно: люди не знали, чему верить - все, что сходило с экранов телевизоров и страниц официальных газет, было неприкрытой ложью. Это подтолкнуло Владимира Алексеевича и его товарища писателя Ивана Лисаева к созданию газеты "Товарищ", которая должна была стать "лучом света в темном царстве". Спустя год тираж газеты вырос до 15, а затем и до 22 тысяч экземпляров, несмотря на то, что выпускалась она в полулегальных условиях запрета компартии и почти на голом энтузиазме.
   После начала выпуска "Товарища" в "Советской Чувашии" Владимира Алексеевича и вовсе перевели на должность рядового корреспондента. Естественно, что это не могло не возмутить опытного журналиста. Однако первое же сопротивление было встречено увольнением... А дальше - восстановление по суду (ради защиты своей чести!), и уже собственное, вынужденное увольнение.
   Сегодня о "Товарище", который сыграл со своими авторами злую шутку, помнят многие: ее создатели боролись с той бедой, которую обрушили на нашу страну люди, пришедшие строить демократию. Со страниц газеты людям раскрывалась правда, рассказывалось о том, что же на самом деле происходит. Естественно, что это борьба в политическом подполье была большим испытанием для Владимира Алексеевича, но эту борьбу он выдержал с честью...
   После этих бурных событий он работал редактором газеты "Ульяновец", а потом доцентом факультета журналистики ЧГУ им. И.Н.Ульянова. Также значительным фактом его биографии является то, что Владимир Алексеевич был ведущим редактором Чувашской республиканской книги "Память", призванной сохранить имена героев Великой Отечественной войны. Сегодня он трудится в Филиале РГСУ, где по-прежнему не ржавеет его журналистское перо: помимо основных обязанностей научного сотрудника он занимается выпуском газеты "Социальное образование". Свой богатый журналистский опыт он передает студентам вуза: привлекает к работе в газете студентов всех трех факультетов, учит их азам мастерства. Не случайно большинство авторов газеты - студенты.
   Многолетний самоотверженный труд Владимира Алексеевича Жебита отмечен медалью "60 лет Вооруженных Сил СССР", двумя Почетными грамотами Президиума Верховного Совета Чувашской АССР, Почетной грамотой Госсовета Чувашской Республики, Почетной грамотой обкома КПСС и Совета Министров Чувашской АССР, Благодарственной грамотой Чувашского комитета защиты мира, а также почетной грамотой Хевешского обкома ВСРП (Венгрия).
   Владимир Алексеевич счастлив и в личной жизни: уже 45 лет он живет с женой Тамарой Николаевной. Имеет двоих сыновей. Старший Эдуард - пошел по стопам отца и трудится в сфере журналистики, младший - Владимир закончил МГИМО, работает в Москве. Внучка Мария унаследовала от деда талант - она работает корреспондентом "Российской газеты" и учится в аспирантуре Московского государственного университета печати. Радуют дедушку и две младшие внучки - Яна и Женя.
   Путь журналиста-патриота был тернист, наполнен испытаниями, которые он выдержал с честью, не посрамив своего имени. И теперь человек с такой уникальной жизненной историей делится с нами частичками своей души, вложенными в очерки и рассказы, которые вы можете начать читать, перевернув эту страницу.

Наталия Альгешкина,

член Союза журналистов РФ.

ЧАСТЬ 1. ПО СТРАНАМ И ГОРОДАМ

  
   Пусть мчатся быстрые года
   В неведомые дали,
   Все чаще снятся города,
   В которых мы бывали.
  
   Белем и парус над Тежу
   В далеком Лиссабоне
   Подобно сказке, миражу
   Встают на небосклоне.
  
   Нам часто снятся на заре
   Дворцы и замки грандов,
   Шум океана в Назаре,
   Сады Маринья-Гранде.
  
   Баталья, Томар, Фатима,
   Руины Конинбриги,
   Коимбры белые дома
   И силуэты Риги.
  
   Больших бульваров красота,
   Версаля блеск и слава,
   Нотр-Дам, Монмартра суета,
   Сады Поле-Рояля.
  
   Молдавии цветущий край,
   Стамбула минареты,
   И Пешт, и Буда, и Дунай,
   Агтелека секреты.
  
   Любимый город Ленинград
   И крепость Брест над Бугом,
   Янтарный край, Калининград,
   Одесса - мама юга.
  
   Эльбрус - двуглавый великан,
   Лазурный берег Сочи,
   Железноводск - страстей вулкан,
   Свет заполярной ночи.
   Волна балтийская шумит,
   На рейде реют флаги.
   Балтийск над гаванью стоит
   Как форт морской отваги.
  
   Торез, где я судьбу нашел,
   Донбасса терриконы,
   Крещатик в Киеве, Подол,
   Печерской лавры звоны.
  
   Припасть к истокам Волги рад,
   Реки великой слава:
   Саратов, Горький, Сталинград,
   Казань, град Ярослава.
  
   Кольцо России золотое,
   Картинный Суздаль-городок,
   Загорска чудо расписное,
   Владимирских ворот венок.
  
   Мне Беларусь всего родней,
   Край партизанской славы,
   Краса ее лесов, полей,
   Минск - город величавый.
  
   Полесье - родна сторона,
   Садов кипенье в мае,
   Разливы голубого льна,
   Крик журавлиной стаи.
  
   Пшеничных золото снопов,
   Покос душистый в гале,
   Парящий аист, Рудаков,
   Нас Хойники встречали.
  
   Все это наше, все при нас,
   Все к сердцу прикипело.
   Пусть только снится Монпарнас.
   Но разве в этом дело.

Открытие Португалии

   Весной 1978 г. мне довелось побывать в путешествии по Португалии и Франции. О Франции написано так много, что сказать что-то новое вряд ли возможно. А вот в Португалии наша группа туристов из Советского Союза была одной из первых, посетивших эту страну после революции гвоздик 25 апреля 1974 г. и свержения диктатуры Салазара. Так что, можно сказать, мы были первопроходцами в стране первых мореплавателей...
   В Лиссабон мы прилетели поздно ночью. Собственно, у нас дома уже начиналось утро: разница во времени между Москвой и столицей Португалии составляла три часа.
   В аэропорту нас встретила наш гид Сесиль Монтес (потом мы узнали, что Сесиль - член Португальской компартии).
   Поселили нас в современном комфортабельном отеле "Дипломатико" в самом центре города. Рядом с отелем расположен один из красивейших парков столицы Португалии, любимое место отдыха горожан - парк Эдуарда VIII. Буквально в пятидесяти метрах от нашей обители находится площадь маркиза Помбала с величественным памятником видному государственному деятелю Португалии второй половины ХVIII века, чье имя носит площадь. Памятник воздвигнут в знак признания за восстановление Лиссабона после разрушительного землетрясения в 1755 году.
   От этой площади начинается главная магистраль города - проспект Свободы, получивший свое новое название после революции.
   Первое, что бросалось в глаза, как только мы вступили на улицы Лиссабона - обилие лозунгов. Они пестрели везде, где только можно было написать: на фасадах домов и на заборах, на парапетах набережных и опорах мостов... Лозунги, лозунги, лозунги... Чего только они не провозглашают и к чему только не призывают. Одни призывают укреплять завоевания революции, другие - бороться "с угрозой коммунизма", на одной стене написаны здравицы в честь аграрной реформы, на соседней - требование вернуть землю ее "законным хозяевам", читай латифундистам. Довелось видеть и такое: на одном соборе крупными буквами выведен лозунг "Смерть фашизму". Чья-то рука перечеркнула слова "смерть" и нацарапала "Да здравствует фашизм".
   Дома мы много читали, слышали по радио о сложности политической обстановки в Португалии, о трудностях, переживаемых страной. Но воспринималось это несколько абстрактно. Лозунги на улицах Лиссабона дали первые реальные ощущения происходящих событий. После поездок по стране, встреч и бесед с простыми португальцами мы острее почувствовали всю противоречивость происходящего. Мы, что называется, из первых уст узнали о победах и отступлениях революции, о наступлении на завоеванные права трудящихся, попытках правых удушить аграрную реформу, реставрировать диктатуру.
   Осенью 1977 года Ассамблея республики по предложению правительства приняла закон о возмещении убытков капиталистам. И это в то время, когда в стране постоянно росли цены на продовольствие, квартплата и т.д. По официальным данным стоимость жизни в 1977 г. возросла на 27,3 процента, а цены на продукты питания на 31,9 процента.
   Наш гид Сесиль Монтес рассказывала, что простые рабочие не в состоянии снимать квартиры в Лиссабоне из-за высокой их стоимости и живут в пригородах. Кстати, сама Сесиль с семьей в пять человек тоже живет в пригороде, потому что у нее тоже нет денег на такое удовольствие: трехкомнатная квартира в центре столицы стоит в месяц 10-12 тысяч эскудо, что выше среднемесячной зарплаты рабочего. В пригородах квартира стоит примерно 4-5 тысяч. А ведь значительная часть зарплаты уходит на налоги, на покупку продуктов, а там не дай бог кто-нибудь заболеет. Так что рабочему человеку едва удается сводить концы с концами.
   Еще труднее положение у крестьян.
   Так уж получилось, что в Португалию мы попали в дни, когда там отмечалась пасха. Во время так называемых пасхальных каникул в стране не работают заводы и фабрики, отменяются занятия в школах и вузах. То и дело нам приходилось слышать: "Завтра музей закрыт", "В праздники магазин не работает", "Студентов в университете нет - разъехались на пасхальные каникулы".
   Трудно сказать, было ли заранее запланировано или это случайное совпадение, но в день пасхи мы оказались в центре католического паломничества - в городе Фатима.
   По религиозным преданиям в 1917 году в окрестностях Фатимы трем пастухам явилась Дева Мария и в течение шести месяцев охраняла их и их стада. То ли эту байку сами пастухи сочинили, то ли отцы церкви надоумили их на это, но "весть" о появлении святой Марии быстро облетела весь католический мир. И вскоре к Фатиме потянулись паломники, жаждущие испить святой воды из пастушьего источника, попросить Богоматерь об отпущении грехов или сниспослании благ.
   Этот поток жаждущих и страждущих не прекращается и по сей день. Только теперь на месте "появления" Девы Марии сооружен огромный собор в ее честь, площадь у собора тоже сделана с размахом - говорят, что она может вместить миллион человек. В центре площади по-прежнему действует источник (испив "святой" воды, мы пришли к выводу, что она очень смахивает на обыкновенную водопроводную), воздвигнут опять-таки памятник Христу и построена небольшая часовенка. Здесь можно увидеть много необычного, а для нас и вовсе любопытного.
   Мы зашли в собор. Сначала забрались в святая святых - помещение, где облачаются и отдыхают иерархи. Как ни странно, на нашу толпу праздных зевак, похоже, никто не обращал внимания. Потом мы спустились в "зал". Как принято у католиков, здесь прихожане сидят на специальных скамейках. Служба здесь, а тем более в пасхальный день, надо сказать, поставлена с помпой. Все подчинено тому, чтобы внушить верующим страх перед богом и рабскую покорность. И мы видели, как, отстояв (вернее, отсидев) свой срок во время пасхальной службы, верующие припадали пред высшими церковными сановниками, целовали им руки.
   Но еще более удручающая картина предстала перед нами на площади. Через всю площадь до часовни (а это с полкилометра) на коленях шли молящиеся, мужчины и женщины.
   - Почему они на коленях-то ходят? - спросили мы у Сесиль.
   - Просят Деву Марию об исполнении их желаний. Сколько желаний - столько раз надо обойти вокруг часовни.
   - И помогает?
   - Они надеются.
   Вдруг внимание привлекла процессия: впереди, держа на руках ребенка, на коленях по площади к собору шла женщина вся в черном, а за ней шествовала толпа. Женщина просила Богоматерь об исцелении младенца...
   Из Фатимы мы выехали в полдень. Автобус стремительно мчался по ровной асфальтовой дороге, а мимо проплывали живописные поля и виноградники. То тут, то там виднелись сельские усадьбы типа хуторов. А в полях кипела "посевная страда". Пары волов медленно тащили плуги, за которыми также неспешно брели крестьяне. Признаться, волов мы давненько не видели, а некоторые и вовсе видели впервые и смотрели на это "чудо техники" во все глаза.
   А мне подумалось: вот тебе и никто не работает. Видать, и здесь, в стране правоверных католиков, живут по принципу: на бога надейся, а сам не плошай...
   0x08 graphic
Однако вернемся в Лиссабон. В первый день пребывания в столице незнакомой нам страны мы, как водится, знакомились с достопримечательностями города. Наш гид Сесиль и шофер Фредерик первым делом нас повезли на смотровую площадку, находящуюся на самом высоком из семи холмов Лиссабона. Панорама с высоты птичьего полета, скажу я вам, открывается просто великолепная. Первым делом в глаза бросается огромный и в то же время изящный мост через реку Тежу неподалеку от ее впадения в Атлантический океан.
   - Это самый большой висячий мост в Европе. Длина его три с половиной километра, а высота над уровнем воды - 70 метров. Мост был построен в 1966 году и назван именем Салазара. Но после революции он стал называться именем 25 апреля, - пояснила Сесиль.
   За мостом, доминируя над противоположным берегом реки, взметнулась ввысь огромная фигура с распростертыми руками. Оказалось, что это памятник Христу. Высота его - 110 метров. Сооружен он был в 1959 году.
   Позже нам довелось проехать по мосту и побывать у знаменитого памятника. Но вблизи он не производит того впечатления...
   Несколько ниже по течению Тежу, уже у самого ее устья, если смотреть влево от моста и каменного идола, внимание привлекает необычное сооружение. Издали оно напоминает нос корабля, готового к выходу в море, паруса его наполнены ветром. Так выглядит, пожалуй, единственный в мире памятник Открытий, который высечен из белого мрамора. Португальцы с гордостью показывают этот памятник гостям, рассказывают о событиях, которым он посвящен. Не стала исключением и наша добрая фея Сесиль. Как только мы спустились со смотровой площадки, она сразу же повела нас к белому кораблю...
   0x08 graphic
Впереди на носу корабля стоит и смотрит вдаль Энрике Мореплаватель. Позади его - знаменитые личности тех лет, которые помогали принцу добиваться своих целей. Среди них король Мануэл I, поэт Камоэнс, художник Нуно Гонсалниш. Последней стоит женщина в слезах: ее муж покинул дом в поисках новых земель и не вернулся...
   Как известно, своего наивысшего расцвета Португалия достигла в XV -XVI веках. Этот период - великих географических открытий - называют Золотым веком Португалии. В стране, занимавшей выгодное географическое положение, начинались многочисленные морские экспедиции. Организатором и участником многих из них был принц Энрике (Генрих) Мореплаватель. После его смерти и был воздвигнут памятник Открытий.
   Одной из главных достопримечательностей Лиссабона является еще один памятник той эпохи - башня Белем, построенная в 1515 -1521 годах и ставшая символом города. Возвышаясь на берегу у устья реки Тежу, красивая белая башня указывала путь мореплавателям, возвращавшимся из дальних странствий.
   Неподалеку от того места, где находятся памятник Открытий и башня Белем, в небольшом монастыре провел свою последнюю ночь в Португалии, отправляясь в Индию, великий мореплаватель Васко да Гама. После его смерти по распоряжению короля Мануэла I здесь был построен большой монастырь, который сейчас называется Жеронимский. Побывав в нем, мы смогли прикоснуться к гробницам Васко да Гамы и видного поэта португальского Ренессанса Луиша де Камоэнса, который в своей поэме "Лузиады" воспел успехи и приключения отважного мореплавателя. В образе Васко да Гамы он воплотил героические черты, характерные для той эпохи...
   Сегодняшний Лиссабон - это город контрастов. Старые кварталы здесь чередуются с современными постройками. Находясь на какой-нибудь одной площади, можно познакомиться с архитектурой разных эпох. В этом мы убедились, например, побывав на площади Россио. Площадь с трех сторон окружают здания эпохи маркиза Помбала, с севера находится национальный театр, построенный в 1840-1846 годах. Рядом расположен древний дворец, разрушенный землетрясением 2 декабря 1964 года. В центре площади возвышается памятник королю Педро IV, который в 1823 году был провозглашен императором Бразилии под именем Педро I. Есть на площади приметы ХХ века. Одна из них - станция лиссабонского метро.
   Самой большой площадью Европы португальцы считают площадь Коммерции, или как они ее еще называют - Дворцовая терраса (здесь находился королевский дворец, разрушенный во время землетрясения 1755 года). По поводу размеров сказать что-то трудно, но красотой площади лиссабонцы имеют все права гордиться.
   С северной ее стороны возвышается Триумфальная арка. Она украшена аллегорическими изображениями двух рек - Тежу и Дуро и скульптурами героев Португалии: Вириата, Нуно Алвареса Перейра, маркиза де Помбала и Васко да Гамы.
   С южной стороны, у набережной Тежу, возвышается стройная колонна, а в центре площади статуя короля Жозе I. Она была сооружена в 1744 году и имеет огромные размеры. Площадь Коммерции примечательна тем, что здесь 1 февраля 1908 года республиканцами были убиты король Португалии Карлуш I и его сын, наследник престола, Луи-Филипп.
   Наиболее старым памятником Лиссабона является замок святого Георгия. Он был построен в V веке, затем был крепостью мавров. После того как первый португальский король Афонсо Энрикеш в 1147 году отвоевал Лиссабон у мавров, он перестроил замок в стиле раннего Средневековья.
   Запомнилось нам посещение двух музеев. В национальном музее древнего искусства собраны коллекции португальской живописи, восточной керамики, здесь также представлена португальская мебель XVII - XVIII веков, китайский фарфор и голландский гобелен XVII века. Португальская живопись представлена в основном "святым искусством" и портретами знатных особ. Она вызывает определенный интерес, но не оставляет таких ярких впечатлений как, скажем, шедевры Лувра, Эрмитажа или Третьяковской галереи.
   Гораздо больший интерес вызывает, пожалуй, единственный в своем роде Национальный музей колясок. Он привлекает, прежде всего, оригинальностью выставленных здесь экспонатов. Музей открыт в 1905 году в бывшем королевском манеже дворца Белем. В нем собрано около 60 колясок для торжественных выездов и различных церемоний португальских королей и высшей знати XVI-XIX веков...
   Много интересного мы увидели за шесть дней поездки по стране. Первая остановка - в небольшом картинном городке, расположенном на берегу Атлантического океана, Назаре. Отобедав, мы дружно высыпали на атлантический пляж и беззаботно прогуливались по песочку. Вдруг с берега послышались отчаянные крики. Что случилось?
   - Скорее бегите на берег,- закричала что есть силы Сесиль.
   Едва мы успели выбраться на набережную, как пляж, где мы прогуливались, накрыла огромная океанская волна. Местные жители, привыкшие к приливам и отливам океана, давно заметили приближающуюся волну и криками предупредили нас о приближающейся опасности. Если бы не они - быть бы беде.
   С силой и мощью океана нам довелось познакомиться в курортном городишке Педро-де-Моэль, где мы остановились на ночлег. Небольшая гостиница примостилась на крутом обрывистом берегу. С вечера разыгрался шторм. Огромные волны яростно набрасывались на берег, с грохотом разбиваясь о скалы. Было такое ощущение, что вот-вот они снесут нашу крохотную обитель. Ближе к полуночи женщины, чьи окна выходили на океан, попросили руководителя группы Р.А. Ильяного перевести их в другие комнаты, на противоположную сторону отеля, где не так был слышен грохот разбушевавшейся стихии...
   Следующий ночлег у нас был в городе Коимбра, в 12-13 веках служившей резиденцией португальских королей, с одним из первых университетов Европы и средневековой университетской библиотекой. Город этот когда-то прославила Лолита Торрес в фильме "Возраст любви" песней "Коимбра - ты город студентов".
   Естественно, мы не могли не побывать в университете и библиотеке. Такого количества древних манускриптов мне видеть нигде не приходилось. Не было предела восторгам наших туристов от увиденного в Старом соборе и монастыре Санта-Круш, построенных в 12 веке.
   Впрочем, монастырей и соборов мы видели великое множество. Это главные достопримечательности городов Лейрия, Алкобаса, Томар, Баталья и др. С ажурной, словно кружева, резьбой по камню и мрамору, яркими витражами, уютными двориками. С усыпальницами королей и королев, принцев и принцесс, поэтов и ученых, путешественников и крупных военачальников.
   В городке Конинбрига мы бродили по развалинам римской крепости с действующим и поныне фонтаном, как писал поэт, "сработанным еще рабами Рима".
   Возвратясь в Лиссабон, мы продолжали знакомство с достопримечательностями города. Но обо всем не расскажешь. Остается только отметить два примечательных события. По возвращении мы поселились в самом фешенебельном отеле столицы - Рома. Потом с нескрываемой гордостью читали в газетах и слушали по радио, что в этой гостинице президент страны и премьер встречали самых высокопоставленных иностранных гостей, проводили с ними переговоры.
   Второй интересный случай связан с прощальным ужином в национальном ресторане Лиссабона. В тот вечер в том же ресторане прощались с гостеприимной Португалией кроме нас делегации из Японии, Бельгии, Германии, Соединенных Штатов. Немного разогревшись, все гости начали активно общаться друг с другом, потчевали соседей по столикам добрым португальским вином, а мы кроме того и русской водочкой. Не участвовали в общем празднике только туристы из США (из Чикаго). Они сидели сами по себе и ни к кому не подходили, ни с кем не общались. Так получилось, что у нас с американцами одновременно закончился ужин, и мы вместе вышли на улицу. Наши особенно подкованные по части английского языка сограждане кое-как разговорили некоторых американос: мол, почему это вы всех сторонитесь. Ответ представителей "самой демократической" страны нас немало озадачил и позабавил. Оказалось, что им строго-настрого было запрещено встречаться с представителями других стран, особенно с советскими людьми. Нам, живущим "за железным занавесом" (по утверждению тех же демократов), таких установок никто не давал. Мы свободно, в любое время дня и ночи гуляли по улицам Лиссабона, Коимбры, других городов Португалии. А потом по проспектам и бульварам Парижа и Версаля. Из сего факта мы сделали вывод, что каждый по-своему понимает демократию.
   Ну и в заключение следует сказать, что Португалия запомнилась нам не только своими достопримечательностями, но и встречами с ее людьми: рыбаками Назаре, рабочими стекольной фабрики Маринья-Гранде, учеными Коимбры, коммунистами, активистами общества Португалия - СССР. Их рассказами о своей жизни, о борьбе за демократические преобразования, о стремлении развивать дружбу с советским народом.
   Послесловие. Эти путевые заметки написаны в 1978 г. Тогда Португалия считалась задворками, одной из беднейших стран Европы. Встав на путь революционных преобразований, она вошла если не в лидеры, то в число довольно развитых стран.
   У нас же в начале 90-х годов ельциноиды совершили государственный переворот и начали строить бандитский, воровской капитализм. И до того дореформировались, что теперь вожди России мечтают к 2020 году достичь нынешнего(!) уровня жизни Португалии. Очень сомнительно, что даже это у них получится. А куда к тому времени уйдет некогда отсталая Португалия?..

Корни дружбы

   - Мы высоко ценим наши дружеские свя­зи с трудящимися Чувашии, - сказал первый секретарь Хевешского обкома Венгер­ской социалистической ра­бочей партии Михай Вашко в беседе с журналистами "Советской Чувашии", румынской газеты "Пламя Ясс" и газеты "Свобода" из ГДР, приехавшими в Эгер на празднование юбилея га­зеты "Непуйшаг". - В ре­шении стоящих перед обла­стью проблем развития эко­номики, науки и культуры, в работе по воспитанию тру­дящихся мы широко ис­пользуем опыт наших чу­вашских друзей.
   Много лет существуют дружеские связи между Чу­вашской АССР и Хевешской областью Венгерской Народ­ной Республики. Из года в год все прочнее становятся узы братства. Около двух десятков коллективов пред­приятий и учебных заведе­ний, колхозов и совхозов Чувашии поддерживают пря­мые отношения с коллекти­вами Хевешской области. Уже вошло в традицию со­вместно отмечать знамена­тельные и памятные даты в жизни двух братских наро­дов. Регулярными стали по­ездки чувашских делегаций в Хевешскую область и вен­герских - в нашу респуб­лику. Побратимы знакомят­ся с опытом друг друга в хозяйственном и культур­ном строительстве, в идео­логической работе.
   Прочные связи существу­ют между столицей Чува­шии и центром Хевешской области - городом Эгер.
   Рассказывая нам об Эгере, о перспективах его раз­вития, председатель испол­кома горсовета Янош Варга то и дело ссылался на опыт побратимов-чебоксарцев. Не преминул он рассказать о том, какое значение для коллектива Эгерского завода точной арматуры имеет со­ревнование с коллективом Чебоксарского агрегатного завода, заимствование его опыта организации труда и производства.
   Обстоятельно говорил то­варищ Варга о застройке нового жилого микрорайона города - эгерских Чебок­сар - символе братства двух народов. После завер­шения строительства этого крупнейшего в Эгере мик­рорайона здесь будет прожи­вать 21 тысяча человек.
   Нам довелось побывать в "Чебоксарах". Здесь при­влекают ровные широкие улицы, застроенные краси­выми жилыми домами с удобной планировкой квар­тир. Удачно вписываются в кварталы общественные зда­ния. Кстати, в эгерских Че­боксарах мы встретили на­стоящую чебоксарку. Ирина Павловна Балга (Крысина) после окончания Чувашского университета работала пре­подавателем в Чувашском пединституте, потом поеха­ла на работу в Эгерский пединститут имени Хо Ши Мина. И вот уже несколько лет живет и работает в Вен­грии. Здесь у нее семья.
   Вообще встречи наших земляков в Эгере - явление нередкое. Мы, на­пример, в том же пединсти­туте имени Хо Ши Мина встретили заведующую ка­федрой русского языка Чу­вашского пединститута Люд­милу Петровну Бирюкову и заместителя декана фило­логического факультета Ди­ану Владимировну Абашеву. Они находились в Эгере с группой студентов. Прият­но было видеть, как тепло, по-братски принимали их венгерские коллеги - со­трудники кафедры русского языка и литературы Эгерского пединститута. Стар­ший преподаватель кафедры Золтан Лендьел и ответст­венный секретарь первичной организации Общества венгеро-советской дружбы док­тор Жигмонд Петё и сами лишь накануне вернулись из Чувашии, где они участ­вовали в Днях культуры и науки Венгрии, посвящен­ных 60-й годовщине провоз­глашения Венгерской Совет­ской Республики.
   - Мы с благодарностью вспоминаем дни, проведен­ные на земле братской Чу­вашии, - говорил Золтан Лендьел. - Мы увезли с собой добрые воспоминания и тепло сердец наших чуваш­ских друзей. Такое не забы­вается.
   Коллективы двух инсти­тутов связывает давняя дружба. Несколько лет на­зад они подписали договор о сотрудничестве. Каждый год преподаватели одного вуза читают лекции в дру­гом, проводят практические занятия, семинары. Студен­ты филологических факуль­тетов проводят десятимесяч­ную преддипломную практи­ку в институтах городов-побратимов. Обмениваются вузы студенческими группа­ми для проведения ознакомительной производственной трехнедельной практики.
   Ученые, преподаватели двух институтов ведут со­вместные исследования.
   Нашим гидом и перевод­чиком в Венгрии был стар­ший преподаватель Эгерско­го пединститута Ласло Захемски. Имя это хорошо из­вестно в нашей республике. 3ахемски неоднократно бы­вал в Чувашии. Он с увле­чением рассказывал нам о своей совместной работе с доцентом М. И. Скворцо­вым по составлению русско-венгерско-чувашского раз­говорника, о своем сотруд­ничестве с другими колле­гами из Чувашского педин­ститута, о развитии чуваш­ско-венгерских культурных связей.
   С тех пор, как существу­ют наши связи, особенно много сделано по обмену культурными ценностями, пo укреплению интернациональ­ной дружбы. Это подчерк­нул, в частности, в беседе с нами и секретарь Хевеш­ского обкома ВСРП Иштван Шипош. Он отметил, напри­мер, огромный вклад, кото­рый вносит в это областная газета "Непуйшаг".
  
   0x01 graphic
  
   Тридцать лет существова­ния газеты "Непуйшаг", на юбилее которой нам посчастливилось быть, - это годы неустанной борьбы за упро­чение социализма в Вен­грии, за укрепление интер­национальной дружбы меж­ду народами социалистичес­ких стран, прежде всего между венгерским и совет­ским народами.
   - Наша газета много пишет о жизни братской Чувашии, о наших связях, - рассказывал нам секре­тарь партийной организа­ции, заведующий отделом партийной жизни газеты "Непуйшаг" Левенти Капоши. - Регулярно готовим специальные страницы "У нас в гостях газета "Совет­ская Чувашия". Печатаем информацию о жизни вашей республики, переводим ста­тьи, в которых рассказывается о передовом опыте в промышленности и в сель­ском хозяйстве, в культурной жизни Чувашии.
   - Широко освещала "Не­пуйшаг" Дни Чувашской АССР в Хевешской области, которые проводились в год 60-летия Великого Октября, а также Дни культуры и на­уки Венгрии в Чувашии, по­священные 60-летию Венгер­ской Советской Республики. За эти десять лет на стра­ницах "Непуйшаг" было опубликовано немало произ­ведений чувашских писате­лей.
   Душой многих дел, иници­атором и организатором всей этой работы является наш добрый друг, редактор газеты "Непуйшаг" Янош Папп. Он несколько раз бы­вал в Чувашии, хорошо зна­ет жизнь нашей республики. Много делают по пропаган­де идей интернационализма, по укреплению дружбы меж­ду нашими народами заме­ститель редактора Гезо Дюрко, заведующие отдела­ми Левенти Капоши, Рожи Деак и другие журналисты "Непуйшаг".
   Пропаганде дружбы, со­циалистического интернацио­нализма на страницах газеты "Непуйшаг" способствуют и ее тесные связи с газетой "Советская Чувашия", с болгар­ской газетой "Знамя ком­мунизма", румынской - "Пламя Ясс" и немецкой - "Свобода".
   Коротким было наше пребывание на венгерской земле. Но и за это время мы имели возможность не­однократно убедиться, как прочны дружеские связи между нашими народами.

Июнь 1979 г.

Нас принимает Стамбул

   В воздушное пространство Турции мы вторглись несколь­ко западнее суверенной Гру­зии. Самые любопытные и не­терпеливые прильнули к иллю­минаторам. Далеко внизу медленно уплывало назад Чер­ное море, а под нами прости­ралось нагорье, испещренное реками, речушками и серпан­тином дорог.
   Самолет резко повернул вправо и пошел вдоль побе­режья на запад. Через какой-то час он мягко коснулся взлетно-посадочной полосы стамбульского аэропорта име­ни Кемаля Ататюрка...
   О том, что готовится уни­верситетский десант в Турцию, я узнал впервые в кабинете проректора Л. Г. Ефремова: Леонид Гeopгиевич обсуждал детали и условия этого вояжа с коммерческим директором Чебоксарского авиапредприятия А.П. Бондаревым.
   - Ректорат поддержал пред­ложение ректора Льва Пантелеймоновича Куракова и решил поощрить группу сотрудников и студен­тов, на льготных условиях ор­ганизовать для них поездку в Турцию, - пояснил прорек­тор.- Стамбул выбран не случайно. У нас установились дружеские связи со Стамбуль­ским университетом. Вызвался помочь в организации поездки находящийся в Чебоксарах чувашско-турецкий лицей. Кстати, если хотите, можете поехать в составе группы. Напишете репортаж, как все было, что увидите.
   Я оценил юмор (как мне показалось) Леонида Георгие­вича. Но как потом оказалось, он не шутил...
   На подведении итогов Дня студенческой науки-96 Л. П. Кураков во всеуслышание объявил о по­ездке университетской группы на отдых в Стамбул. Лев Пан­телеймонович сообщил, что шести победителям Дня науки путевки выделяются бесплат­но. Еще шести вторым призе­рам путешествие по льготным ценам обойдется в символи­ческую сумму в 150 тысяч рублей. (Напомню сегодняшним читателям, что было это в 1996 г., т.е. до деноминации).
   Если уж говорить по боль­шому счету, то и для сотруд­ников плата за поездку была по большей части символичес­кая - 300 тысяч рублей, где-то седьмая часть от фактичес­кой стоимости. Остальные рас­ходы взял на себя универси­тет. А по культурно-экскурси­онному обслуживанию группы - стамбульские партнеры (патроны?) чувашско-турецко­го лицея.
   И вот наступил этот день - 25 апреля.
   ...В Стамбульском аэропорту нас встретил преподаватель колледжа имени Фатиха Мухаррем Оздемир. С ним в ка­честве переводчиков были сту­дент первого курса факульте­та вычислительной техники Стамбульского университета Сергей Маклашкин и студент третьего курса факультета бизнеса Руслан Даутов. Сер­гей - наш земляк из Мариинско-Посадского района - про­шел конкурсный отбор и был зачислен в университет, сна­чала на подготовительное от­деление, а через год - на пер­вый курс, Руслан - из Казахстана, за­кончил в Кустанае школу с золотой медалью, таким же путем как и Сергей попал в Стамбульский университет, только тремя годами раньше. Естественно, и с турецким он освоился более основательно. Тем более, что, как он сам признался, турецкий и казах­ский языки довольно близки...
   Автобус в считанные минуты доставил нас в гостиницу "Барон". Не бог весть что. На карте Стамбула сия обитель помечена двумя звездочками. Таких в городе великое мно­жество, встречаются на каж­дом шагу. Есть даже "однозвездочные". Так что "Барон" по сравнению с ними - почти фешенебельный отель: чистень­кие на двоих нумера с теле­визором, ванной и другими совмещенными удобствами.
   Есть в гостинице, наверно, что-то и получше. Но по Сеньке и шапка.
   Разместившись в номерах и немного отдохнув с дороги, наша дружная компания от­правилась исследовать окрест­ные рынки и магазины. А в этом смысле Стамбул - это сплошная барахолка: нельзя шагу ступить, чтобы не на­ткнуться на какой-нибудь ма­газин, рынок или просто улич­ного торговца, от которого от­биться труднее, чем от докуч­ливого комара.
   Мы с соседом по номеру - директором института усовер­шенствования учителей А. В. Мерлиным - в первый день презрели торгово-закупочные дела и пошли изучать город. Узкие кривые улочки вывели нас на берег Мраморного мо­ря. Невдалеке на рейде вид­нелось несколько десятков су­дов разных размеров и под различными флагами. А вдоль всего берега толпились (дру­гого определения и не подбе­решь) сотни яхт, катеров, шхун, лодчонок. Большинству из них, судя по их внешнему виду, уже больше никогда не суждено будет бороздить хотя бы прибрежные воды. Но это, видать, понимали не все "су­довладельцы", корпевшие над своими бывшими плавсредствами.
   Мы медленно шли по берегу, вдыхая ароматы шашлы­ков, жареных устриц, кофе и бог знает каких блюд, пряно­стей и прочих восточных бла­говоний. Ласково светило солнышко, с моря дул легкий ветерок, все дышало умиро­творением, и мы не заметили, сколько прошагали. Спохвати­лись, когда вспомнили, что и обратно надо бы возвращать­ся. Повернув назад, мы уви­дели вдалеке возвышающуюся над всей окрестностью величе­ственную мечеть со множест­вом минаретов. Хотя уже и устали изрядно, но решили все же это архитектурное творение осмотреть.
   Взяв курс на мечеть, мы смело вступили в разделявшие нас кварталы древнего горо­да. Мы долго и упорно шли к цели. Долго блуждали по тесным лабиринтам улочек и закоулков. Порой дома на­столько сжимали проезжую и пешеходную артерию, что ка­залось и двоим-то прохожим трудно разминуться. И все удивлялись, кто и для кого тут все продает? Как тут мо­гут еще и машины ездить? Как в домах, которые и домами-то назвать трудно, еще живут люди? А они жили, торговали, ездили на маши­нах. А в одном таком узком переулке ребята еще умудри­лись ... играть в футбол. И са­мое интересное, что мы ни ра­зу не услышали звона разби­тых стекол.
   Скоро ли, долго ли, но один переулочек вывел-таки нас к культовому сооружению. По всем признакам это была пра­вославная церковь. Но ворота все оказались запертыми и проникнуть внутрь не пред­ставлялось возможным. Это было явно не то, к чему мы стремились. Мечеть, которая нас так манила, пропала с глаз.
   Побродив вокруг церкви, мы вдруг наткнулись на неха­рактерное для этих мест со­временное строение. Мы пред­положили, что это какое-то учебное заведение. И не ошиб­лись. Как гласила вывеска, это был технический колледж. Решили войти внутрь. На на­шем пути встал бдительный страж. На русско-французско-чувашско-турецко-немецком коктейле Анатолий Вольфович кое-как объяснил, кто мы и чего хотим. Охранник распах­нул перед нами двери, и мы проникли в уютный, ухоженный дворик.
   Из здания вышли несколько, по всему виду, преподавате­лей. Мы пытались было завя­зать с ними беседу, но из это­го ничего не получилось: они не понимали ни по-русски, ни по-французски. Мы еще мень­ше понимали по-турецки. Тем не менее, хозяева любезно предложили нам пройти в здание, чем мы и воспользо­вались. Но, побродив не­сколько минут по коридорам, поняли, что при таком поло­жении мало чем обогатимся.
   Поблагодарили хозяев и пред­почли полюбоваться с высоты, на которой расположился кол­ледж, на Мраморное море. Отсюда оно смотрелось еще красивее.
   В манившую нас мечеть (султана Ахмеда) и колледж (правда, другой) мы попали в последующие дни. А в тот день нас ждали другие встре­чи, другие открытия.
   Снова поплутав по переул­кам из "Бриллиантовой руки", мы вернулись в гостиницу. Короткий отдых - и снова в путь, на сей раз не такой дальний. Выйдя на одну из центральных улиц города и прилегающую к ней площадь, мы оказались у входа в глав­ное здание университета. На проходной дежури­ли не просто какие-то там охранники, а полицейские в униформе. Мы с независимым (кто-то мог бы сказать - с нахальным) видом прошество­вали во двор. Видать, на тер­рористов мы не очень походи­ли, и полицейские приняли нас за своих и спокойно пропус­тили. (На следующий день, когда группой шли в универ­ситет, убедились, что пропус­кают не очень и не всех.)
   Двор, а скорее парк, уни­верситета произвел на нас впе­чатление. Портили его, пожа­луй, не очень стройные, но очень многочисленные ряды полицейских с дубинками и щитами. Но поскольку нас они не трогали, мы продол­жили путь к университету.
   Здание его, скажу я вам, впечатляет. Но об этом рас­сказ в главе об официальном посещении уни­верситета.
   Из храма науки мы напра­вились в храм религии - рас­положенную напротив мечеть Баязида. С трудом пробрав­шись через площадь-базар, мы оказались во дворике ме­чети. Правоверные мусульма­не у специального устройства (как его назвать?) омывали ноги и босиком шествовали в мечеть. Из четырех надписей на разных языках по француз­скому варианту мы установили, что мыть ноги нам не предлагается, а вот обувь снять настоятельно рекоменду­ется.
   Проделав эту несложную операцию, мы вошли в мечеть. И словно опустились в коло­дец, съежившись от холода. Но мы мужественно прошли по коврам огромного круга. Немногочисленные верующие о чем-то просили Аллаха, усерд­но отбивая поклоны и не об­ращая на нас и еще трех-четырех любопытствующих не­верных ни малейшего внима­ния.
   Пожелав этим страждущим и жаждущим осуществления их надежд, мы покинули ме­четь, тем завершив первый день пребывания в славном городе Стамбуле.
   На следующий день споза­ранку нас разбудил зычный голос муэдзина, призывавшего правоверных к утренней мо­литве. Повеяло чем-то из ста­рых фильмов про Шехерезаду, Насреддина и прочих героев мусульманского Востока.
   Было еще очень рано, пять часов. В эту пору в Стамбуле еще совсем темно. И вставать еще рано, да и ни к чему, но и сон уже не в сон.
   Впереди нас ждал самый напряженный и самый интерес­ный день...
   Отстояв давно забытую очередь в ресторане отеля, мы позавтракали, чем бог послал. Здесь надо отметить одну при­мечательную деталь. В ресто­ране безвозмездно нас корми­ли один только раз, по утрам. Есть можно было неограничен­ное количество из того, что наличествовало в меню, но есть только в ресторане. Таб­личка предупреждала, что вы­носить с собой продукты нельзя. Хотя, конечно, при же­улл можно было кое-что и прихватить. Но это при жела­ул...
   После завтрака мы все со­брались в холле. Наш ангел-хранитель Мухаррем Оздемир и его помощники что-то за­держивались. Самые нетерпе­ливые, особенно из студентов, начали было уже разбредать­ся. Нашему предводителю до­центу Ю. Я. Максимову боль­шого труда стоило сдержать назревавший "бунт".
   Вскоре появился Мухаррем с ребятами, извинился за опоз­дание, объяснил причину за­держки. Единогласно приняли план действий, предложенный Мухарремом. Первый пункт - посещение Стамбульского уни­верситета. Отправились мы ту­да пешком, благо от гостини­цы до университета рукой по­дать. Начали знакомство с ци­таделью турецкой науки с фа­культета литературы. У входа нас встретил профессор фа­культета, доктор истории Абдулькадир Донук. Под его во­дительством мы прошли сквозь полицейский кордон. По ши­роким роскошным лестницам поднялись на четвертый этаж в библиотеку факультета. Вос­торгам от увиденного не было предела. Просторное помеще­ние читального зала, которому позавидовал бы любой наш вуз. Тысячи книг. Особое вни­мание привлекли пухлые ма­нускрипты, датированные дав­но ушедшими годами. Сергей с Русланом только успевали переводить вопросы-ответы: что есть по философии, что по языкам, что по истории, как называется та книга, а как эта? Профессор Э. З. Феизов и доцент В. А. Мукин решили поупражняться в знании ту­рецкого языка, без посредни­ков пообщаться с работника­ми библиотеки. Как это им удалось, судить не берусь, но что-то они все-таки говорили. После знакомства с библио­текой мы заглянули к секретарю факультета (не путать с секретарем деканата в нашем понимании) профессору исто­рии Омеру Акташу, который рассказал о факультете. Из его рассказа мы поняли, что в Стамбульском университете каждый факультет - это по существу самостоятельный ин­ститут. О чем можно было судить и по размерам здания, занимаемого факультетом литературы. Состоялся обмен сувенирами.
   Абдулькадир Донук позво­нил кому-то из более высокого начальства и сообщил, что нас ждут в главном корпусе университета. Спустившись вниз, мы прошли по улице и снова оказались перед проход­ной, охраняемой полицией, но не главной, через которую накануне мы прорывались с А. В. Мерлиным, а с противо­положной стороны. Из коли­чества этих охраняемых про­ходных и количества полицей­ских, увиденных нами в пер­вый день во дворе университе­та, можно судить, как в Тур­ции стерегут вузы, по крайней мере Стамбульский универси­тет. Не в пример нашему уни­верситету, куда может про­никнуть кто угодно, когда угодно и в каком угодно со­стоянии. Но это так, к слову...
   Пройдя сквозь наряд стра­жей порядка, мы оказались в университетском дворе. Вот и знакомое уже старинное зда­ние, знакомое не только нам с А. В. Мерлиным, но и В. А. Мукину с Е. Г. Егоровым, ко­торые тоже, оказывается, вче­ра побывали здесь.
   Навстречу нам вышел гене­ральный секретарь университе­та Нуретдин Эрдем. Мы дол­го пытались выяснить, что зна­чит генеральный секретарь университета, пока не попро­сили назвать его место в уни­верситетской иерархии. Нам ответили: первый - ректор, второй - генсек. Что-то вроде нашего первого проректора. Только в функции генерально­го секретаря входит исключи­тельно работа с профессорско-преподавательским составом. Другими вопросами он не за­нимается.
   Беседа с Нуретдином Эрдемом была недолгой. Он снаб­дил нас литературой о Стам­бульском университете и пере­поручил своему сотруднику Захрие Юрткулу, который и провел нас по главному кор­пусу.
   Уже вестибюль его произво­дит впечатление чего-то вели­чественного и значимого: про­сторный и огромный, с мно­жеством колонн. Но больше всего поражает так называе­мый голубой салон, где руко­водство университета прини­мает иностранных гостей: го­лубые ковры, голубые стены, прелестная отделка, богатое убранство в стиле средних ве­ков, когда и был построен университет. А сооружен он был в 1453 году, сразу же, как только турки захватили Кон­стантинополь, переименовав его в Истанбул (мы привыкли к названию Стамбул).
   Кто-то пошутил: даже если наш университет просуществу­ет еще 600 лет, такого здания, такого салона иметь не будет. Хотя как сказать. Зал Ученого совета ЧГУ в корпусе "А" то­же очень наряден и красив. Но, разумеется, его не срав­нить с залом церемоний Стам­бульского университета.
   Приятно было узнать, что в Стамбульском университете учится около 20 студентов из Чувашии. Есть они и в дру­гих вузах Турции. Стипендию им, как и студентам из других стран СНГ, платит правитель­ство Турции. По признанию Сергея и Руслана - жить мож­но...
   На знакомой нам уже пло­щади перед университетом, ут­ром еще свободной от торгов­цев, нас ждал автобус наших шефов. Молодые, шустрые сту­денты поспешили занять луч­шие места. Уважаемые, но уже не такие шустрые, профессора довольствовались тем, что ос­талось. К слову, так было всегда и во всем. К концу пу­тешествия Ю. Я. Максимов не выдержал и начал напоминать студенческой элите универси­тета, что вообще-то раньше было принято уступать место старшим, а тем более своим наставникам. Похоже, сейчас этому никто не учит: ни дома, ни в школе, ни в университе­те. А сами как-то не догады­ваются...
   Но вернемся в автобус и от­правимся к бухте Золотой Рог.
   Еще когда бродили по горо­ду, мы удивлялись: существу­ют ли в Стамбуле какие-ни­будь правила движения? Как они ездят, как разъезжаются? Из автобусов пассажиры вы­прыгивают, где кому вздумает­ся. Подобное случилось и с нами: вдруг среди потока ма­шин автобус остановился и нам предложили срочно его покинуть. Что случилось? Да ничего. Приехали. Впереди пробка, до цели пешком быст­рее добраться. Лавируя про­меж машин, выбираемся на тротуар. Здесь группируемся и направляемся к перекинуто­му через улицу пешеходному мосту. Он приводит нас к причалу. По пути кто-то успе­вает чего-то попить, что-то закусить, что-то купить. Кто-то потерялся...
   Мухаррем подводит нас к шаланде, качающейся на вол­нах у причала, источающего запахи свежежареной рыбы.
   - В Стамбуле принято всех гостей приводить на этот при­чал и угощать рыбой,- пояс­нил Руслан.
   Каждому из нас вручается огромный кусок батона с вло­женной внутрь рыбиной. Тра­пеза на любителя.
   Подкрепившись, вдоль при­чала двинулись к стоящим не­подалеку катерам (а может, шхунам). Владелец одного из них уже поджидает нас. Не­сколько минут уходит на по­иск потерявшегося студента, и наш катер берет курс на Бос­фор. С борта судна любуемся панорамой Стамбула. Мечети, мечети, мечети. Других архи­тектурных шедевров вроде бы не наблюдается. Проходим под мостом и выходим на просторы Босфора. Катер мед­ленно двигается вдоль берега. Город каскадами поднимается вверх. Внизу, у самого берега - фешенебельные виллы. Не­которые стоят прямо у про­лива, лестницы от коттеджей спускаются прямо в воду. А вот красивое здание старой постройки.
   - Это дворец Доли абахче, сооруженный в 1853 году в стиле турецкого ренес­санса. Теперь здесь музей жи­вописи и скульптуры, - пояс­няет Мухаррем.

0x01 graphic

  
   А на противоположной сто­роне залива - азиатская часть Стамбула. Такая же живо­писная.
   - Нам бы на ту сторону, хоть одной ногой ступить, отметиться, что мы были в Азии, - просят добрых хозяев наши туристы.
   - На обратном пути обяза­тельно зайдем, - обещает Му­харрем.
   А катер тем временем про­должает путь вперед, рассекая удивительно грязные, киша­щие медузами воды Босфора. Вот и пункт нашего путешест­вия - крепость Румели Хисары. Высаживаемся на берег и идем на приступ. Но сначала надо познакомиться с досто­примечательностью. Это вели­чественное сооружение было построено в 1452 году при султане Мехмеде II, осадив­шем Константинополь, для то­го чтобы контролировать под­ходы к столице Византии. Ог­ромная крепость с толщиной степ в шесть метров и протя­женностью несколько километ­ров, высотой башен до 30 метров была построена всего за четыре месяца. Нашим бы строителям такие темпы... Кто по ступенькам, кто по крутым склонам карабкаемся наверх. Кому-то хватает сил поднять­ся на два-три подъема, кто-то забирается на стену и оттуда обозревает окрестности. А сту­денты проникают в башни. Любопытно, однако.
   После многочасового путе­шествия и блуждания в жару по крепости хорошо бы поси­деть в тени и попить чаю. Но хозяева наши догадливые и приглашают в чайхану. Отдох­нув и набравшись сил, снова занимаем свои места на кате­ре. Судно пересекает Босфор и идет вдоль азиатского побе­режья. Выбрав подходящее местечко, капитан причаливает к берегу. Вот мы и в Азии. Ясное дело, прямо с причала попадаем в магазины. Кое-кто решил истратить здесь на су­вениры часть своих непосиль­ным трудом нажитых долла­ров. Пребывание наше в Азии было краткосрочным, и поки­дали мы этот берег с сожале­нием. И никто не предполагал, что через несколько часов мы снова побываем на этом кон­тиненте, правда, уже другим путем.
   Итак, завершив путешествие по Босфору, мы снова сели в автобус и направились в колледж имени Фатиха. Хотя он и находится практически в центре Стамбула, но приш­лось изрядно поплутать по кривым узким улочкам, чтобы попасть туда. Автобус остано­вился у больших металличес­ких ворот. Колледж имени Фатиха, род­ной старший брат нашего чувашско-турецкого лицея, один из трех крупнейших кол­леджей в Турции. Здесь учит­ся 500 человек, только маль­чишки.
   Колледж был открыт в 1966 году, а в 1982 году его выку­пила фирма Эртурул Гази, ко­торая патронирует и чуваш­ско-турецкий лицей. Все пре­подавание в колледже ведется на английском языке. Набор начинается с 6 класса. Выпускной класс, как и у нас, одиннадцатый.
   Хозяева нам не без гордости первым делом показали многочисленные призы, кубки, сувениры, грамоты, завоеванные учениками колледжа на всетурецких и международных олимпиадах.
   Наши преподаватели и сту­денты ахали, когда мы осмат­ривали учебную часть коллед­жа. Как мне показалось (на­верно показалось) особую бе­лую (только ли белую?) за­висть осматриваемый объект вызвал у руководителей фи­лиалов ЧГУ доцентов Е. Г. Егорова и В. А. Мукина. Еще бы: в просторных классах за­нимаются в основном по 10 человек (в младших -- и до 25). У каждого - свой персо­нальный компьютер. Есть и компьютерный зал, где каж­дый может позаниматься в лю­бое время, хоть среди ночи. В отличие от наших школ, когда после каждого урока идет великое переселение уча­щихся, в Турции учителя при­ходят в класс, как, впрочем, и у нас было в старое доброе время, по крайней мере, когда я учился в школе.
   Посещение занятий обяза­тельное.
   Немало интересного и по­учительного довелось увидеть и в общежитии. А надо ска­зать, что питомцы колледжа здесь не только учатся, но и живут. Так вот, в каждой об­щежитейской комнате обитают 5-6 учащихся. У каждого над кроватью - лампа, что­бы, значит, можно было и ночью заниматься, не мешая другим.
   Интересная деталь: в стенах между коридором и комната­ми непременно есть окна, что­бы воспитатели могли видеть, чем занимаются их подопеч­ные. Воспитатели (по преиму­ществу студенты университета) живут здесь же, в специ­ально отведенной для них комнате. В коридорах и ком­натах все ходят исключитель­но в носках или босиком.
   Пришлось походить в нос­ках и нам. Это когда нас при­гласили то ли в актовый зал, то ли зал заседаний. Перед входом в него нам и предло­жили снять обувь. Не всем это понравилось, но пришлось подчиниться: в чужой монас­тырь, как известно, со своим уставом не ходят. Да и очень скоро мы убедились, что мера эта (снятие обуви) в общем-то обоснованна. Дело в том, что зал устлан сплошным ков­ром. И участники заседаний (совещаний и пр.) сидят в ос­новном прямо на ковре, по му­сульманским обычаям. Есть, правда, и несколько скамеек. Но они, говорят, как правило, пустуют.
   Зато никогда не пустует возвышающееся в углу президентское кресло. Примерить себя к нему решили наши молодые коллеги Степан Кругликов, Марина Изратова, их примеру последовали деканы, профессора, доценты Л.М. Песина, Э.З. Феизов, Ю.Я. Максимов, В.А. Мукин (всех ли вспомнил?). Ничего, смотрятся. Как всегда.
   Завершающим "объектом" нашего визита в колледж была столовая. Здесь в очень просторном зале (садятся за столы сразу все 500 учащихся) нас покормили обильно и вкусно.
   Поблагодарив гостеприим­ных хозяев, мы снова оказа­лись в автобусе, и собрались было ехать в гостиницу. Но тут у Мухаррема созрела инте­ресная идея: он предложил поехать на самую высокую точку Стамбула, которая на­ходится на азиатском берегу, и посмотреть оттуда уллараму города. Голосование показало, что профессор Э.З. Феизов оказался в подавляющем оди­ночестве среди желающих ехать-таки в гостиницу. Но как истый сторонник демократического централизма, он под­чинился воле большинства. Думаю, что если бы большин­ство знало, где находится эта точка, у Энвера Зиятдиновича нашлось бы немало сторонни­ков. Но, так или иначе, авто­бус взял курс на Азию.
   Мы долго ехали по европейской части города. Потом въехали на один из двух под­весных мостов, перекинутых через Босфор. Оба эти соору­улла уникальны и заслужи­вают особого разговора о них. Но коль скоро я не ставил пе­ред собой задачу живописать достопримечательности Стамбула (об этом можно прочи­тать в соответствующей лите­ратуре), ограничусь двумя словами.
   Я уже сказал, что оба мос­та подвесные, держатся на двух опорах. Две опорные башни первого моста имеют высоту 165 метров, расстояние между ними 1074 метра. До­рожное покрытие шириной 30 метров с шестью полосами движения поднято на высоту 68 метров. Вся эта грандиоз­ная махина держится на кана­тах диаметром 60 сантиметров. Представить себе это трудно. Это надо видеть. И мы увиде­ли, правда, на другом мосту, более коротком и более но­вом, по которому пересекали Босфор. Но разницы между ними особой нет, разве что по длине и ширине полотна.
   Из окон автобуса с высо­ты моста открывается прелест­ная панорама Босфора и Стамбула.
   Вскоре мы снова оказались на азиатском берегу. Ехали еще добрых полчаса по горо­ду. Пока ехали, совсем стем­нело. И когда достигли той самой вершины, осталось лю­боваться только огнями Стам­улла. Побродили по горе, от­биваясь от назойливых маль­чишек, навязывавших подер­жанные открытки с видами Стамбула. Кто-то из наших сторговался за "деревянные". Когда сородичи мальчишке объяснили, какую "валюту" он приобрел, тот от изумле­ния чуть не взвыл и тут же набросился на покупателя на предмет расторжения сделки. Вообще-то там так принято, особенно среди уличных тор­говцев: что купил, то твое. Смотри, что покупаешь. Как-то один наш уважаемый ту­рист, который просил не на­зывать его фамилию, по сходной цене купил... рваные фут­болки с видами Стамбула. А потом все напевал: "В Истанбуле нас надули". Но это когда с нами, а мы народ добрый, таким взаимо­отношениям только учимся, и наш незадачливый покупатель от­крыток вернул-таки свое при­обретение мальчишке, чему тот был несказанно рад.
   Ну, а мы тем временем на­правились в чайхану. Уютный зал, цветы, фонтан, полумрак располагали к умиротворению. А когда подали чай, совсем благостно стало. Увы! Всему хорошему приходит конец. Пришла пора и нам покидать этот тихий уголок. Мальчиш­ки-торговцы еще долго бежа­ли за автобусом и все крича­ли свое заклинание: "Един доллар, един доллар".
   Дальнюю дорогу помогли скоротать песни студентов. Как ни странно, пели они простые советские песни: от Гимна Со­ветского Союза и "Москвы майской" до "Вот кто-то с го­рочки спустился" и т. д.
   Коль уж речь зашла об этом, то уместно будет сде­лать одно отступление. Мы почти пять дней были в Стам­буле, смотрели телевизор, слу­шали радио. И ни разу не видели и не слышали той мерзости, которая день и ночь выливается на нас с экранов телевизоров и из радиоприем­ников в России. Мы не виде­ли артистов и артисток в под­штанниках или там в бюстгалтерах, кудлатых, патлатых, воющих и стенающих. Прият­ная нежная музыка, скром­ные, но со вкусом подобранные наряды. То же самое и в части кино: самое "разврат­ное", что мы видели за эти дни по 32 каналам, это ка­кой-то американский вестерн. А попробуй у нас включить телевизор...
   Наше пребывание в Стамбуле пришлось как раз на один из самых больших мусульманских праздников Курбан байрам. Еще накануне нас предупреждали, чтобы мы по возможности до четверга (28 апреля) истратили свои валютные накопления, поскольку в этот и все последующие дни все магазины и прочие учреждения будут закрыты. Не знаю, как с учреждениями, а по части магазинов это ут­верждение оказалось сильно преувеличенным. В одной тор­говой точке мы спросили, что же, мол, вы в праздники ра­ботаете. Смысл ответа был та­ков: праздник праздником, а у бизнеса свои законы.
   Но, конечно же, основная масса народа праздновала. Не скажу, что мы были в эпи­центре празднеств, но кое-что довелось увидеть. Выйдя ут­ром на одну из улиц непода­леку от гостиницы, мы с Ана­толием Вольфовичем наткну­лись ... на небольшую отару овец. Это в центре многомиллионного города-то. Мой спутник тут же взялся за фотоаппарат. Хозяева жив­ности с удовольствием пози­ровали. Пройдя метров две­сти, мы смогли убедиться, что ждет бедных животных: прямо на тротуаре несколько дюжих молодцев свежевали барашков.
   Уже с утра многолюдно бы­ло на берегу Мраморного мо­ря, в парке беспрерывно ра­ботали качели-карусели. Не в пример прежним дням толпился народ у мечетей.
   В тот день мы попрощались с Мухарремом Оздемиром. В честь праздника он подарил всем сувениры с видами Стам­улла. А В. А. Мукину, кото­рого сподобило родиться в этот день, преподнес особые подарки. Очень к лицу Вла­димиру Антоновичу пришлась турецкая тюбетейка. Сцена прощания была трогательной. Мухаррем пообещал приехать в Чебоксары. Свое обещание он сдержал. Но встретиться с ним довелось не всем...
   Праздничный день мы за­вершили прогулкой по вечер­нему Стамбулу.
   В последний день мы в пос­ледний раз услышали песню муэдзина. С раннего утра на­чались сборы в дорогу, долгое ожидание опоздавших, пере­бранка с представителями "Интер-Люкса" и прочее раз­ное.
   Но все это осталось позади. Автобус без проблем доста­вил нас в аэропорт. Самолет уже ждал нас. И только при­летев домой, мы узнали, что в тот день в Стамбуле прои­зошло какое-то ЧП, что, как оказалось, заставило поволно­ваться наших родных, друзей и руководство университета...
   Через несколько дней по проложенному нами маршруту отправилась вторая, уже не столь многочисленная, группа сотрудников университета. В каких-то деталях их пребыва­ние в Стамбуле отличалось от нашего. Но в основном все было то же.
  

Март 1996 г.

Наша общая гордость, наша общая боль

0x08 graphic


Болотце неприметное,

   Лесная тишина,

Глядится в воды светлые

Избушка в три окна.

Из-под мостка тесового

Струится ручеек.

У родника лилового

Путь труден и далек.

Волга

Пройдя дорогой долгою,

Минуя сто озер

Великой вольной Волгою

Он выйдет на простор.

Течет река широкая

Меж гор, лесов, полей,

Россия синеокая

Судьбу связала с ней.

И славит Волгу песнями

Народ российский наш:

Сын русский - всем

известными,

Татарин и чуваш.

Нам всем беречь завещано,

То нет чего родней,

Красу и гордость вечную,

Любовь России всей.

  
  
   Среди глухих валдайских лесов затерялось непримет­ное на первый взгляд болот­це, каких здесь великое мно­жество. Из глубин его выби­вается наверх родник. Тыся­чи лет струит он свои лило­во-коричневые воды. Из бо­лотца вытекает шустрый ру­чеек. Далек у него путь. Пройдет он многие сотни ки­лометров, минует множество oзep, примет в себя около 15 тысяч рек, речек, ручьев и родников и превратится в могучий, полноводный поток.
   Имя этому потоку - Волга. Слава и гордость России!
   В последние годы беда нависла над Волгой. Ее перегородили тромбы-плотины. Еже­годно из реки безвозвратно забирают десятки кубических километров воды. Мутные не очищенные стоки убивают в ней всё живое. Травят Волгу химические гиганты и небольшие свинофермы. Безжалостно вырубаются леса, распахиваются или затапливаются поймы. 2500 сел и деревень, 65 городков, ра­бочих поселков, десятки ты­сяч памятников истории и культуры затоплены, разрушены, перенесены.
   Об этих и других фактах с болью и тревогой говорили участники митинга, состояв­шегося в один из июньских дней 1989 года у истока Волги. Этим митингом начался фестиваль "Дни Волги на Тверской зем­ле". Сюда прибыли послан­цы всего Поволжья - от Калинина до Астрахани, что­бы поднять свой голос в за­щиту великой русской реки, чтобы принять участие в по­ходе за ее возрождение и оз­доровление. Фестиваль орга­низовали Общественный ко­митет спасения Волги, Кали­нинский обком партии, Кали­нинский горисполком и ре­дакция газеты "Советская Россия". На митинге звуча­ли слова о недопустимости варварского отношения к Волге и прилегающим к ней землям. Об этом говорили писатель И. Стаднюк и уче­ный С. Шатохин, доктор фи­лософских наук из Москвы Э. Володин и рабочая из Ржева М. Мельберг.
   - Это символично, что поход за возрождение Волги начинается у ее истока, - заявил председатель испол­кома Осташковского горсовета А. Худянов. - Сегодня мы убеждаемся, что сохранение истока Волги, великой реки стало делом всей России.
   Участники митинга обра­тились с призывом ко всем россиянам. "Соберите силы для благого сыновьего дела спасения лица и души земли нашей русской! Дадим жизнь лесам и лугам, полям и рекам, ручьям и родникам, зверю и птице, народам и человеку!..
   Хозяйствовать без вреда, производить без отходов, растить хлеб без ядов, жить не в убыток" - вот к чему зовет Общественный комитет спасения Волги.
   В этот день на лесной поляне у истока реки звучали музыка, песни, стихи о Волге, о России. Их исполнили Московский камерный оркестр гусляров, хор "Славянский лик", певица Татьяна Петрова, артисты и поэты из разных городов Поволжья. Выступил в концерте и руководитель фольклорного ансамбля "Сарнай" Новочебоксарского Дворца культуры Николай Эриванов.
   Кстати, в Московском ка­мерном оркестре на гуслях звончатых тоже играла наша землячка из Красноармейского района Мирослава Лукина. Сей­час она учится в Московском государственном институте культуры. По конкурсу была принята в оркестр.
   Завершился митинг откры­тием памятного камня. "Пут­ник! Обрати взор свой на Волги исток! -- начертано на нем. -- Здесь зарождает­ся чистота и величие земли русской. Здесь истоки души народной. Храни их".
   Два следующих дня фес­тиваля проходила научно-практическая конференция. Проходила она бурно. Порой страсти перехлестывали че­рез край, но понять высту­павших можно было: ими двигали гражданский долг перед Отечеством, тревога за судьбу Волги, за будущее нашей культуры, за нашу духовность и нравственность.
   Открывая конференцию, секретарь Калининского об­кома КПСС Г. Аксенов по­знакомил ее участников с разработанной в области ком­плексной программой по ох­ране природы. Первоочеред­ное внимание в ней отводит­ся очистке воды. На эти це­ли в области ежегодно тра­тится 11 миллионов рублей.
   Но, как сказал потом в своем докладе сопредседатель Общественного комите­та спасения Волги Ф. Шипу­нов, это скорее исключение, чем правило. Сброс в Волгу неочищенных сточных вод на всем протяжении - од­на из самых больших ее бед. Не является здесь исключе­нием и наша республика.
   К сожалению, и других бед у Волги немало: бездум­ная трата волжской воды, уменьшение водообмена, вырубка лесов по берегам, загрязнение и исчезновение малых рек, ничем не оправ­данное затопление полей, ле­сов и лугов, захоронение на берегах Волги радиоактив­ных отходов, строительство атомных электростанций и многие другие. Как быть дальше? Как помочь Волге? Как найти разумный ком­промисс между техническим прогрессом и сохранением окружающей среды? Ответы на эти вопросы и пытались найти участники конферен­ции: заведующая лабораторией Института экологии Волжского бассейна из Тольятти Т. Моисеенкова, писатель из Калинина Б. Лапченко, журналист из Череповецка П. Крупенников, профессор Марийского политех­нического института, доктор технических наук Ю. Дмит­риев, учитель из Казани А. Дорофеев, заместитель председателя правления Балаковской городской органи­зации общества охраны природы А. Виноградова, заме­ститель директора заповедника из Астрахани Ю. Чуй­ков и многие другие.
   Ломались копья вокруг Чебоксарской ГЭС и Чебок­сарского водохранилища. Не один раз на конференции упоминалось имя активного борца за чистоту окружаю­щей среды председателя кол­хоза "Ленинская искра" А. Айдака, воздава­лась ему хвала и высказыва­лось сожаление, что очень мало у него последователей.
   В программу фестиваля входили благотворительные концерты, в которых, кро­ме уже называвшихся испол­нителей, участвовали хор "Казачий круг", духовный хор церкви святых Петра и Павла, исполнительница рус­ских песен Галина Кулюкина, гармонисты из Татарии, русский народный оркестр "Боян".
   Фестиваль "Дни Волги на Тверской земле" совпал с традиционным праздником "День города", проводив­шимся в Калинине в третий раз. Были приглашены на не­го и все участники фестива­ля. В частности, Н. Эриванов выступал на концертных пло­щадках города. Художник объединения "Паха тёрё" на­родный мастер РСФСР М. Симакова со своими изде­лиями участвовала в выстав­ке народных промыслов. Некоторыe члены чувашской делегации по приглашению наших шефов с Калининского камвольного комбината побывали на выставке товаров народного потребления, где познакомились с продукцией предприятия.
   К слову, о шефах. Кроме камвольного комбината шефство над нашей делегацией взял и Пролетарский райком КПСС города. Шефы, а если конкретнее - заведующая кабинетом политпросвещения райкома Н. Алябышева, директор комбината Г. Смольский, инженер лаборатории НОТ Е. Лесникова, несколько раз проводили с нами экскурсии по городу, знакомили с его историей, достопримечательностями, подарили сувениры. За их гостеприимство члены нашей делегации, кроме уже упоминавшихся, заведующий идеологическим отделом Чебоксарского горкома КПСС Г. Зайцев, первый заместитель председателя Госкомприроды Чувашской АССР И. Николаев, доцент Чувашского сельхозинститута Ю. Андреев и автор этих строк выразили шефам нашу искреннюю благодарность.

30 июня 1989 г.

Такой далекий Канаш

   Автобус остановился у пе­рекрестка.
   - Отсюда до Канаша кило­метров пять будет, - пояснил водитель. - Доберетесь на по­путной машине. Хотя, вроде, скоро должен быть автобус из Советска.
   Действительно, ждать приш­лось недолго. Минут через де­сять со стороны Советска по­казался новый "ПАЗик" и свер­нул в нужную мне сторону. Пока ехали, словоохотливая соседка рассказала, что теперь в Канаше сельсовета нет, и что лучше всего мне обратиться в контору совхоза "Канашский". Найти ее нетрудно: красное здание старой немецкой пос­тройки находится на централь­ной улице поселка. Однако все оказалось не так просто, по­добных зданий на улице бы­ло не так уж и мало, они стоя­ли вперемешку с новыми до­мами. Но, как говорится, язык до Киева доведет. Довел он меня и до конторы совхоза "Канашский"...
   Тут самое время сделать ко­роткое отступление и пояс­нить читателям, что это за та­кой Канаш, где он находится, и почему я там оказался.
   Как-то купил я карту Кали­нинградской области, начал ее внимательно рассматривать и наткнулся на небольшой кру­жочек, каким обычно на таких картах помечаются центры сельсоветов, а рядом с ним надпись - Канаш. Подумалось, откуда бы здесь, за две тысячи километров от Чувашии, взяться такому названию. Может быть, в этих краях про­живают наши земляки, пере­селившиеся сюда во второй половине сороковых годов, когда в бывшую Восточную Пруссию хлынули тысячи переселенцев со всех концов страны?
   И вот спустя несколько лет дороги привели меня в здеш­ние края. И, естественно, я не мог не заехать в Канаш...
   В конторе совхоза "Канашский" я застал главного инже­нера хозяйства С. Б. Головко. И первым делом разговор за­шел о названии.
   - Родился и вырос в этом поселке, - сказал Сергей Бо­рисович, - но почему он так называется - не знаю. Чуваши в совхозе и районе не прожи­вают, живут здесь в основном русские, белорусы и литовцы. Надо порасспросить старожи­лов, может, они что-нибудь помнят.
   Одна из них, А. И. Барсуко­ва, оказалась легкой на поми­не.
   - Наверняка сказать не мо­гу, - заметила Александра Ивановна. - Но помнится, что где-то в 46 или в 47 годах, когда нашим номерным совхо­зам давали названия, пред­седателем сельсовета был чу­ваш. Как звали его - не пом­ню. Он предложил тогда наз­вать наш поселок Канашом. Так и прижилось это назва­ние. Порасспрашивайте других ветеранов, может, кто больше знает.
   Увы! Других подробностей узнать не удалось, никто не вспомнил и имени того пред­седателя сельсовета.
   Вернувшись в Калининград, зашел в областной государ­ственный архив.
   - По истории названия по­селка вы вряд ли что у нас найдете, - разочаровала за­ведующая читальным залом архива Н. И. Варакина. - Пе­реселенцы из Чувашии в Со­ветский район не приезжали. По крайней мере, докумен­тально это нигде не зафикси­ровано. На всякий случай по­смотрите список населенных пунктов Неманского района (район в свое время был пере­именован).
   Название-то я нашел, даже узнал, что раньше поселок на­зывался по-разному: Иургайчен, Кенигскирх, Шаульветен. Но других сведений не оказа­лось.
   Тогда мы решили посмотреть протоколы заседаний исполко­ма Канашского сельсовета и сессий.
   Вскоре Наталья Ивановна принесла несколько папок с подшитыми документами и сообщила:
   - Сельсовет назван Канашским в 1947 году. Но докумен­ты первых двух лет не сохра­нились, только с 1949 года.
   Но и это уже было что-то. Открываю папку с протокола­ми заседаний исполкома сель­совета. На первой странице список членов исполкома. Пер­вый в списке - председатель сельсовета Мордовин Андрей Лаврентьевич, 1907 года рож­дения, образование 5 классов, член ВКП(б). Здесь же уточ­нение, что все члены исполко­ма избраны на первой сессии Канашского сельсовета. Ну а дальше обычные протоколы заседаний сельисполкома, с обычной для той поры повест­кой дня: выполнение и расход бюджета за 1948 год; о плане сельхозработ на 1949 год; с обычными указаниями, сколько в каком колхозе занять пло­щадей под какую культуру, что обязан делать каждый член исполкома в этом случае и т. д.
   Но уже в протоколе N 3 подстерегала неожиданность: подписывали его совсем дру­гие председатель сельсовета и секретарь. В протоколе и дру­гих документах исполкома никаких разъяснений по этому поводу не было.
   Ответ на вопрос удалось найти в протоколе N 5 сессия Канашского сельсовета от 12 марта 1949 года. На ней обсуждался отчет о работе исполкома сельсовета. Выступил с докладом все тот же А. Л. Мордовин. Как видно, доста­лось ему тогда. Ругали его за плохую работу. Депутаты об­виняли председателя, что он не знает, что делается в колхозах и совхозе, занимается только пьянством, даже сам гнал самогонку. Были и пло­хо прикрытые намеки на то, что он неправильно расходо­вал деньги, неправильно оформлял какие-то докумен­ты. Один из депутатов заме­тил, что Мордовина давно должны были арестовать, прав­да, не уточнил, за что. Вывод почти у всех выступавших был один: терпеть Мордовина даль­ше нельзя и надо избрать дру­гого председателя. Сессия ре­шила "за бездеятельность в работе и за допущенные прес­тупления со стороны председа­теля сельсовета т. Мордовина, за систематическую пьянку и растранжирование государ­ственных средств и подделку документов с работы председа­теля сельского Совета т. Мор­довина снять, и дело передать в судебно-следственные орга­ны для привлечения к уголов­ной ответственности". Заодно была освобождена с работы и секретарь сельсовета.
   Дошло ли дело до суда - сказать трудно. По крайней мере, весь 1949 и почти до кон­ца 1950 года, как свидетель­ствуют документы, А. Л. Мор­довин оставался членом ис­полкома сельсовета. И только в списке депутатов от 23 де­кабря 1950 года его фамилия уже не числится.
   Теперь трудно сказать, был ли А. Л. Мордовин освобожден с работы за настоящие про­грешения или он, как это тогда водилось, поплатился за какие-то мнимые грехи. Сомневаться заставляет скоропалительность и заданность решения (орга­низационный вопрос, т. е. вы­боры нового председателя, был уже предусмотрен в по­вестке дня сессии). Да и многие обвинения, мягко говоря, были бездоказательными.
   Пролить свет на судьбу Мор­довина могли его партийные документы: кто он, откуда, где и кем работал, жив ли? За от­ветами на эти вопросы я от­правился в бывший областной партийный архив (теперь он называется Центром хранения и изучения документов новейшей истории). Но как там сооб­щили, нынешние "демократы" опечатали все документы центра, и когда откроют не изве­стно. На всякий случай посо­ветовали сделать к ним запрос и уточнили: если что-то найдется. Будем надеяться, что все-таки удастся еще что-нибудь уз­нать об истории названия да­лекого поселка и о судьбе пер­вого председателя Канашско­го сельсовета А. Л. Мордови­на, по рассказам, чуваша по национальности.
   И в заключение несколько слов о совхозе "Канашский". Главный инженер Б. С. Головко сообщил, что в поселке проживает около 600 человек. 260 из них работает в совхозе. Совхоз имеет 5 тысяч гектаров пашни. Но хозяйство это, в основном, птицеводческое. Еже­годно производит 1000 тонн мяса. В поселке есть Дом культу­ры, детский сад, строится бас­сейн, спорткомплекс, прокла­дывается водопровод. Нынеш­ние преобразования почти не коснулись хозяйства. Его руко­водителям сверху тоже пред­ложили было в погоне за модой преобразовать совхоз в какую-нибудь ассоциацию или что-то в этом роде. Но коллектив на собрании решил оставить все, как было. Совхоз сейчас на подъеме, получает миллионные прибыли. А от добра добра не ищут.

В честь космонавта-3

   С проспекта Гагарина сво­рачиваю на улицу Николаева. Долго гадать, в честь кого она названа, не приходится. На одном из домов висит памят­ная доска, которая гласит: "Улица им. A. Н. Николаева. Названа в честь летчика-кос­монавта Героя Советского Со­юза, осуществившего косми­ческий полет на корабле-спут­нике "Восток-3" 11 августа 1962 г.".
   Так состоялась встреча с земляком за многие сотни ки­лометров от Чувашии, в шах­терском городе Торезе, од­ном из угледобывающих центров Донбасса. Здесь, в объеди­нении "Торезантрацит", в пос­ледние свои годы работал прославленный Алексей Ста­ханов.
   Чтобы побольше узнать об улице, ее истории - захожу в исполком Торезского город­ского Совета народных депу­татов, который находится тут же, на углу улицы Николае­ва и бульвара Ильича. Здесь меня приветливо встретила управляющая делами исполко­ма Елена Сергеевна Новоселецкая.
   - В начале шестидесятых годов,- начала свой рассказ Елена Сергеевна, - когда в космос один за другим от­правлялись наши космонавты, во многих городах стали по­являться улицы с их именами. Не составил исключения и наш шахтерский город. Так в Чистяково (как тогда назывался Торез) появились улицы Гагарина, Титова, Поповича, Те­решковой. В августе 1962 го­да активно тогда застраиваю­щаяся улица Банковская была переименована в улицу космонавта Николаева. Сейчас это одна из центральных и, пожалуй, самая благоустроен­ная и красивая улица города. Вы, наверное, видели, сколь­ко на ней роз, других цветов.
   В этом с Еленой Сергеевной нельзя не согласиться. Цветов на улице Николаева действи­тельно много, особенно роз: разных цветов и оттенков, раз­ных размеров и сортов.
   Многие житейские заботы приводят торезцев на улицу Николаева: здесь расположе­ны Центральный рынок, мно­жество магазинов, почта, те­леграф, банк, другие учреж­дения и конторы. Если хочет­ся куда-нибудь уехать из То­реза - непременно надо прийти на улицу Николаева, на автовокзал, откуда авто­бусы отправляются во многие города Украины, в Ростов, к Азовскому морю. При жела­нии с этой улицы можно со­вершить и более дальние пу­тешествия, воспользовавшись услугами находящегося здесь бюро путешествий и экскур­сий.
   - Вы как-нибудь отмечаете день улицы, коль уж она у вас центральная? - спрашиваю Е.С. Новоселецкую.
   - Когда-то отмечали, но сейчас времена такие наста­ли, не до праздников, - от­вечает Елена Сергеевна. - А вообще-то зря, интересно бы­ло и весело.
   - А вам не кажется, что памятная доска несколько устарела, ведь теперь Андриян Григорьевич Николаев - дважды Герой Советского Союза.
   - Может быть, и устарела, но менять ее мы не намерены. Пусть будет памятником своему времени.
   Пожалуй, она права.
   Остается только добавить, что еще одна улица Тореза но­сит имя нашего земляка - ули­ца В. И. Чапаева.

Октябрь 1990 г.

Имени Чапаевской дивизии

   На светлом здании, что на улице 25-й Чапаевской диви­зии, в глаза бросается белая мраморная доска с золотыми буквами: "Улица названа в честь 25-й ордена Ленина стрел­ковой дивизии имени В. И. Чапаева, принимавшей участие в героической обороне г. Одессы в 1941 г,".
   В летопись Великой Отечественной войны оборона Одес­сы вписана золотой строкой. В своих планах фашистское ко­мандование отводило особое место Одессе. Не овладев этим городом, гитлеровцы не могли рассчитывать на успех в морских сражениях. Поскольку Черноморский флот обладал превосходством в численности и боеспособности кораблей, боевой подготовке личного состава, фашисты стремились уничтожить флот, овладев его базами, прежде всего, Одессой и Севастополем.
   5 августа Ставка Верховного Главнокомандующего отда­ла директиву: "Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности". Этот день и стал днем начала обороны Одес­сы, продолжавшейся 73 дня. При обороне города приумножи­ла свою славу, добытую на фронтах гражданской войны, 25-я Чапаевская дивизия. Вместе с 95-й дивизией она со­ставляла основные силы Приморской армии. С первого до последнего дня героической обороны 25-я дивизия защищала южный сектор фронта. О том, как сражались ее бойцы, рас­сказывает хроника обороны Одессы. Вот несколько выдержек из книги "73 героических дня".
   "21 августа. На позиции 287-го полка (входившего в со­став 25-й Чапаевской дивизии) наступало около дивизии не­приятельской пехоты. Огневыми средствами вражеские атаки отбить не удалось. Тогда полк по приказанию командира дивизии генерала И. Е. Петрова, находившегося на этом участ­ке, пошел в штыковую контратаку. Неприятельская пехота поспешно отступила, бросив на поле боя 5 артиллерийских орудий с запасом снарядов и 2 миномета".
   "3 октября. При сильной поддержке артиллерии и авиа­ции вражеская пехота пыталась прорвать линию нашей обо­роны на правом фланге 25-й стрелковой дивизии. Однако, отбив все атаки, чапаевцы заняли более выгодные позиции".
   "7 октября. Противник пытался прорваться в стыке 25-й и 95-й дивизий. Но чапаевцы, поддержанные корабельной и береговой артиллерией, вновь нанесли ему тяжелое поражение: разгромили до четырех батальонов пехоты, захватили 49 орудий разных калибров, 25 пулеметов, много минометов и боеприпасов".
   Выполнив боевую задачу, 25-я Чапаевская дивизия одной из последних по приказу Ставки Верховного Главнокоманду­ющего покинула Одессу и эвакуировалась в Севастополь.
   Когда в конце 60-х - начале 70-х годов в городе начали ак­тивно застраивать юго-западный район, благодарные одесси­ты одну из главных улиц назвали именем 25-й Чапаевской дивизии. Кстати, такой чести удостоено только это соедине­ние. В этом же районе соседней улице присвоено имя гене­рала И.Е. Петрова, командовавшего 25-й дивизией в самые трудные дни обороны Одессы. Иван Ефимович Петров впоследствии стал известным советским военачальником. В Великую Отечественную войну он командовал Приморской группой войск при защите Одессы и Севастополя, потом Черноморской группой войск. В 1944 году И.Е. Петрову присвоено звание генерала армии. Он был командующим 2-м Белорусским и 4-м Украинским фронтами, начальником штаба 1-го Украинского фронта. В 1945 году стал Героем Советского Союза. В 1955-1956 годах Иван Ефимович - первый заместитель Главнокомандующего Сухопутными войсками СССР. Несколько раз он избирался депутатом Верховного Совета страны...
   - Улица 25-й Чапаевской дивизии - одна из основных магистралей не только нашего района, но и всего города,- рассказала заведующая отделом исполкома Малиновского райсовета г. Одессы И. И. Вишнякова. - Проходящая здесь кольцевая дорога связывает Малиновский и Киевский рай­оны с аэропортом, с Ильичевском.
   На улице расположены финансовый техникум, который готовит специалистов для всех сельских районов Украины (на его здании, кстати, и установлена памятная доска), стан­костроительный техникум, торговое училище. На этой улице возведена районная котельная (по существу крупнейшая в Одессе ТЭЦ), которая обеспечивает теплом и горячей водой жилые дома и предприятия наших районов. Здесь же нахо­дятся облтеплосеть, областной зеленстрой; крупнейший в го­роде троллейбусный парк, оснащенный по последнему слову техники.
   Улица 25-й Чапаевской дивизии хорошо известна автолю­бителям Одессы: здесь размещены станция техобслуживания, множество гаражей, магазины автозапчастей, "Автомобили", автозаправочная станция.
   На открытии памятной доски выступал бывший директор средней школы N 46 В. П. Кулагин, который в детстве ви­дел В. И. Чапаева, дружил с его сыновьями. Василий Прокофьевич всегда был почетным гостем на проводившихся раньше праздниках улицы 25-й Чапаевской дивизии...
   Когда из центра Одессы едешь девятым или десятым троллейбусом, слышишь объявление водителя: "Наш трол­лейбус следует до улицы 25-й Чапаевской дивизии. Следую­щая остановка...". Память о легендарной дивизии, о ее бое­вых подвигах при обороне города-героя свято берегут одес­ситы.

ЧАСТЬ 2. ОГНЕННЫМИ ВЕРСТАМИ

Встреча освободителей

   Наступила еще одна военная осень. Пожелтевшие листья устилали землю. К утру в низких местах вода покрывалась тонкой корочкой льда. Все отчетливее чувствовалось дыхание зимы.
   - Господи, милостивый, - горевала мать. - Что они, бед­ные, будут там делать, когда наступят холода?
   Они - это мои старшие две сестры Геля и Зоя и брат Петя. Летом немцы начали ловить и отправлять в Германию парней и девчат в соседних деревнях. Все, кому было больше пятнадцати, по­прятались в лес. Убежали и наши старшие.
   Раза два в неделю мать собирала в торбу сухари, картош­ку, иногда, если удавалось где-нибудь раздобыть, клала ку­сок сала, наливала в кувшин молока. С наступлением ночи средний, двенадцатилетний брат Алеша взваливал на плечи торбу, брал за веревочку кувшин и нес в лес передачу. Дорога была далекая - больше десяти километров туда и столько же обратно. Тяжело было хлопцу пройти за одну ночь столько с поклажей. Да и нужно было остерегаться, что­бы не попасть в лапы к немцам или полицаям. Однажды, когда на рассвете Алеша возвращался домой, его поймали и посадили в сарай, но ему удалось убежать.
   Мать хорошо знала, что зимой, когда заметет дороги, ударят морозы, на Алешку надежды мало будет, да и пустит ли она хлопца одного тогда, чтобы где-нибудь пропал? Но и тем же что-то нужно будет есть.
   Такие заботы были не только у моей матери. У тетки Се­рафимы даже четверо прятались в лесу, у соседки Ганны тоже трое, да и у других кто-нибудь скрывался, чтобы не по­пасть в неволю.
   Не покидала женщин тревога и за тех детей, которые жили вместе с ними в деревне. В последнее время немцы стали особенно зверствовать. Каждую ночь полыхали зарева пожаров - горели соседние деревни. Несколько хат сожгли и у нас. Хватали фашисты всех, кто им казался партизаном, издевались, а потом арестованных никто не видел. Только где-то у болот по ночам слышались автоматные очереди.
   - Что же будет дальше? - отчаивались люди.
   Одна была надежда на скорое освобождение. Ходили слу­хи, что наши подошли к Днепру и через неделю-другую бу­дут у нас. И в самом деле, через несколько дней с востока стали доходить глухие артиллерийские раскаты. Потом они слышались все отчетливой. С надеждой смотрели все на восток.
   Однажды мы проснулись от сильных взрывов. Все вокруг дрожало, казалось, что тысячи молний одновременно рассе­кали небо, и гром беспрерывно перекатывался из конца в конец.
   Немцы, что стояли у нас в хате, один за другим выскочили во двор и, придерживая в руках брюки, кинулись в огород, где у них были подготовлены окопы.
   - Катюша, Катюша, - с ужасом кричали они.
   Мы никак не могли понять, что все это значит, и почему немцы так боятся этой девушки с таким красивым, ласковым именем...
   Утром через нашу деревню потянулись немецкие солдаты. Запыленные, злые, они тяжело гремели сапогами по начинаю­щей подмерзать земле. К одной из колонн присоединились и те, которые стояли в нашей деревне. Время от времени доно­силась артиллерийская канонада. Несколько раз над доро­гой пролетали самолеты с красной звездой, поливали пуле­метным дождем отступающие колонны. Немцы бросались врассыпную, а когда самолеты скрывались, снова собирались на дорогу и шли дальше.
   Уже начинало темнеть, а немцы все шли и шли. Ночью оставаться дома мы побоялись, и мать повела нас к тетке Серафиме: все-таки вместе будет не так страшно.
   Спать этой ночью никто не ложился. Занавесили окна, и молча сидели, прижавшись один к одному. Даже мы, самые маленькие, как будто понимали, что ожидается что-то очень важное, и боялись лишний раз пошевелиться.
   А по улице тянулись немцы. "Бух, бух, бух", - гремели они тяжелыми сапогами.
   Где-то за полночь громыханье кончилось, стало тихо-тихо. Слышно было, как потрескивает лучина да за трубой выводит свою песню сверчок.
   Еще теснее прижались мы один к одному, еще страшнее стало от этой неопределенной тишины. Мать не выдержала, отвернула уголок занавески и посмотрела на улицу. Но там ничего не было, только луна смотрела с высоты, поливая бледным светом крыши хат и землю. Мать закрыла окно и снова застыла, глядя на слабый огонек лучины.
   Неизвестно, сколько времени прошло в таком тягостном ожидании. Вдруг возле хаты послышались быстрые шаги и в окна кто-то сильно застучал.
   - Мать, выходи красных встречать, - крикнул молодой, звонкий голос.
   - А, боже ты мой, - запричитала тетка Серафима и бро­силась на улицу.
   Мы все побежали следом за ней. А тетка уже обнимала по очереди всех красноармейцев:
   - А родненькие вы мои, а как же долго мы вас ждали, пришли, наконец, мои соколики. А у меня и угостить вас не­чем, все забрали те грабители.
   - Водички холодненькой не найдется? - спросил пожилой солдат.
   - Как же не найдется, колодец же рядом. Такой вкусной воды вы нигде не пили.
   Что-то вспомнив, тетка всплеснула руками:
   - Что же это я, старая, совсем забыла. Вася, Алешка! Бегите на чердак, несите самосад, весь, какой есть.
   Накануне войны у дядьки Василия уродился хороший та­бак. Но убрать его дядька не успел. Тетка срубила табак, высушила его и повесила на чердаке. Иногда она брала один-два стебля, терла листья, толкла в ступе корни. За долгие военные годы она наготовила целую торбу самосаду: пусть будет, старик вернется, будет чем угостить...
   Через какую-то минуту Вася тянул торбу с самосадом, а Алеша нес в охапке стебли.
   - Вот это угощение, ну и тетка, как же ты так долго бе­регла самосад? - удивились солдаты.
   Они наполняли кисеты, крутили козьи ножки. Затянув­шись, дымили, откашливались, хвалили тетку, самосад.
   Вскоре у хаты собрались женщины, чуть ли не из полде­ревни. Они рассказывали бойцам о своем тяжком житье все эти годы, благодарили за спасение.
   - Послушайте, хлопчики, не встречал ли кто из вас моего старого? - спросила тетка у бойцов. - Как ушел в сорок первом, с тех пор и известий никаких нет. Василий Денисен­ко его зовут. Может, где слышали?
   - Нет, не приходились с таким встречаться, наверно, где-то на другом фронте воюет, - ответил за всех тот же пожи­лой солдат. - Жди, тетка, теперь уже скоро весть о себе он подаст.
   - Ну, нам пора, некогда долго стоять, нас ждут дела, - сказал командир бойцам.
   Женщины как родных сыновей поцеловали на прощанье всех солдат.
   - Идите, и пусть бог хранит вас, пусть ваши матери до­ждутся вас домой.
   Красноармейцы ушли, а мы стояли и смотрели им вслед. Уже давно они растаяли в ночном мраке, а мы все стояли и смот­рели. И, казалось, луна застыла на небе, чтобы вместе с на­ми проводить в такой еще далекий и нелегкий путь наших освободителей.

Мужали в битвах под Москвой

   Летняя экзаменационная сессия в Чкаловском пединсти­туте подходила к концу. Семен Федорович написал жене в Казань: пора бы вам с сыном переезжать ко мне, сколько можно жить врозь. А прошло уже полгода, как С. Ф. Сайкин после окончания аспирантуры прибыл по направлению в ЧГПИ преподавателем теоретической механики. Семья оста­лась в Казани. И вот они договорились с Марией Карловной, что она выедет в Чкалов 22 июня. Но скорому свиданию не суждено было состояться: 22 июня они, как и миллионы советских людей, услышали это страшное слово - война!
   23 июня молодой преподаватель Сайкин послал жене в Казань телеграмму: "Воздержись с отъездом до дополни­тельного моего вызова". А сам тем временем пошел в рай­ком партии и положил на стол секретаря заявление с прось­бой направить его на фронт, считая, что он, как кандидат в члены ВКП(б), в это трудное время обязан быть на перед­нем крае.
   Несколько дней Семен Федорович ждал вызова в райком. Некоторых преподавателей уже призвали в армию, и они служили в местном гарнизоне. Уже начал волноваться: не за­были ли о нем. Но вот в последний день июня секретарь партбюро Карташов прямо с зачетов вызвал к себе Сайкина и нескольких студентов-комсомольцев и преподавателей - чле­нов партии и сообщил, что их вызывают в Дзержинский рай­ком ВКП(б).
   В райкоме их принял сам секретарь. Поговорили о рабо­те, о жизни, о зарплате. А потом секретарь спросил:
   - Как смотрите на направление на фронт?
   - Жду ответа на мое заявление. Когда явиться?
   - Завтра в 8 часов. Сбор здесь.
   - Понятно...
   И уже 1 июля С. Ф. Сайкин в качестве политбойца осо­бого Чкаловского батальона отбыл на фронт. Тепло и трога­тельно проводили его товарищи по работе, студенты.
   На фронт ехали поездом. Взволнованно забилось сердце у Семена Федоровича, когда подъехали к Волге. Вот как описывает он это событие в своем дневнике тех лет: "На всю жизнь запомнился момент, когда поезд проходил по Куйбы­шевскому мосту через Волгу. В душе поднялось тревожно-торжественное волнение. Я не выдержал, снял пилотку и встал. Я не знал, когда снова вернусь на эту любимую всеми нами, олицетворяющую Россию с ее народом, широкую, мо­гучую и спокойную реку. И вообще - вернусь ли? В одну секунду молнией мелькнула эта мысль. И я в душе торжественно поклялся родной реке, видя в ней все мое любимое: семью, родных, народ, Родину, - что я вернусь к ней, честно послужив за нее, как только будет это воз­можно в моих силах, что она, родная, за меня может быть спокойной".
   Слово свое Семен Сайкин сдержал...
   На передовую прибыли в начале августа. Из всей марше­вой команды были отобраны 16 артиллеристов, младшего лейтенанта С. Ф. Сайкина, как старшего по званию, назна­чили командиром группы и отправили в 789-й артиллерий­ский полк, который входил в состав 251-й стрелковой диви­зии. Дивизия эта входила в так называемую "группу Хоменко", из которой впоследствии была сформирована 30-я армия (впоследствии получившая наименование 10-й гвардей­ской).
   Воины этой дивизии покрыли себя славой уже в начале войны, особенно в Смоленском сражении, в ходе кото­рого советские войска сорвали наступление группы армии "Центр" на Москву. 30 июля гитлеровские войска вынуждены были перейти к обороне.
   И хотя в то время на фронте было относительное за­тишье, С. Сайкин уже в первые дни узнал, что такое война. Издалека он наблюдал авиационные налеты врага на Моск­ву. Небо над столицей горело от прожекторов и зениток. Ар­мады самолетов шли волна за волной. Земля содрогалась от взрывов. "Зрелище было красивое и страшное одновремен­но. Мы были в отчаянии от бессилия помочь чем-нибудь", -- вспоминал Семен Федорович.
   Однажды и сами попали под бомбежку. Вдруг раздался какой-то непонятный и непривычный пронзительный свист. Два взрыва один за другим раздались недалеко от эшелона. Сразу и не поняли, в чем дело. Кто-то крикнул: "Налет!". Все высыпали из вагонов. К счастью, все закончилось благо­получно: одинокий самолет сбросил с большой высоты две бомбы, которые не причинили особого вреда...
   С наступлением темноты группа С. Сайкина тронулась в тревожный путь. Вышли из леска и увидели впереди какие-то светящиеся точки. Они появлялись неожиданно в разных направлениях, держались на одной высоте несколько минут и незаметно исчезали. Никак не могли понять, что это та­кое: то ли фонари на высоких столбах, то ли фары далеко идущих автомашин. И только позже кто-то сказал, что это осветительные ракеты, применяемые немцами на передовой.
   Часов в восемь подошли к одной деревне. Высланный вперед дозор сообщил, что здесь и находится штаб той ди­визии. Казалось странным: уже и в воюющую дивизию при­шли, а впереди все же тишина. Но, как выяснилось, здесь уже побывали немцы. Новобранцы с любопытством рассмат­ривали оставленные ими следы: корзины из-под снарядов, пулеметные ленты и все такое прочее.
   Дивизия накануне продвинулась вперед, и среди офице­ров и бойцов, встретившихся в деревне, царило приподнятое настроение.
   Из штаба дивизии группу под командованием С. Сайкина направили в соседнюю деревню, где размещался штаб 789-го артполка. Здесь Семена Федоровича назначили ко­мандиром огневого взвода седьмой батареи. Так начался первый день фронтовой жизни. И этот первый день заставил над многим задуматься. Командирами орудий во взводе были случайные люди, не имеющие необходимой артиллерийской подготовки, другие члены расчета тоже им под стать, если и служили раньше в артиллерии, то очень давно, и все переза­были. Правда, наводчики были более-менее толковые и гра­мотные.
   Впрочем, и сам Сайкин более трех лет после вузовской подготовки не имел дела с военными науками, подзабыл мно­гие элементарные вещи. Приходилось восстанавливать навы­ки в ходе стрельб, а в свободное время штудировать теорию. Благо, обстановка позволяла. Однако уже через пять дней Семена Федоровича повысили в должности - перевели старшим на девятую батарею. Здесь оба командира взводов не­плохо знали дело, хотя и были из запаса. Да и сержантский и рядовой состав оказался более подготовленным, чем в седь­мой батарее.
   Больше месяца в зоне действия 30-й армии, северо-запад­нее Ельни, в Смоленской области, обе воюющие стороны не предпринимали активных действий. Шла позиционная борьба. Батарея С. Ф. Сайкина, как и весь артполк, вела обстрел позиций противника. 1 октября Семену Федоровичу позвонили из полка, сообщили, что ему пришла посылка. День кло­нился к закату, и Семен Федорович решил, что сходит за по­сылкой завтра. А на завтра, 2 октября, началось генеральное наступление немцев на Москву. 789-й артполк подвергся жестоким ударам фашистской авиации. В огне и дыму ничего невозможно было разобрать. Связи не было.
   Когда бомбежка прекратилась и дым немного рассеялся, Сайкин с группой бойцов решил отступать в ближайший ле­сок. Вскоре наткнулись на блиндаж командира полка. Там никого не было. Нашли лишь знамя полка да фуражку ко­мандира. Забрали знамя, и пошли дальше на восток. К ним присоединились другие бойцы. Потом соединились с другой группой во главе с командиром полка. Таким образом набра­лось человек сто. Из всего артполка остались две пушки, одна из которых была повреждена.
   Еще прошли немного на восток и наткнулись на дивизию народного ополчения. Одеты кто во что, пушки музейные. Но настроение боевое.
   - Что же вы с настоящей пушкой-то отступаете? - начал выговаривать командир дивизии ополченцев командиру арт­полка.
   После недолгих переговоров командир полка приказал Сайкину отобрать 12 человек и с пушкой присоединиться к дивизии народного ополчения. Пошли обратно на запад. Пройдя несколько километров, остановились, начали готовить­ся к обороне. Проходит день, два, три. Ни своих, ни против­ника. Кушать нечего. Отправили самых расторопных искать продукты. Те притащили свиную тушу и тесто: неподалеку на­шли разбомбленные продовольственный склад и пекарню.
   В луже набрали грязной воды, стали варить мясо. Дней де­сять так жили. Никакой связи, никаких приказов. Политрук поехал искать свой полк. Нашел, привез приказ вернуться об­ратно. Когда вернулись, узнали, что их уже всех списали, до­мой послали сообщения, что-де пропали без вести.
   Прибыв к концу октября в район деревни Дубна (где ныне располагается центр ядерных исследований), остатки 789-го артполка остановились и приступили к комплектованию лич­ного состава. Комплектование шло успешно, но матчасти не было. Артиллеристов, имеющих боевой опыт, распределили по другим частям. Младший лейтенант Сайкин попал в полк 152-миллиметровых гаубичных орудий резерва Главного ко­мандования, приданного 30-й армии. 30-я армия оказалась в центре наступательных операций Советской Армии, начатых в декабре 1941 года под Москвой, Полк бросали на самые опасные участки. Всякое пришлось испытать. Но о своих "боевых подвигах" Семен Федорович не любил распростра­няться: воевал, как и все, как требовала обстановка. Мол, мы, артиллеристы, в атаку не ходили, под танки не броса­лись, у нас другие задачи были, и мы их, как могли, выпол­няли.
   Даже на вопрос, за что вы получили орден Красной Зве­зды, ответил тремя словами: - "За освобождение Ржева".
   Правда, потом, немного разговорившись, добавил:
   - Там мы здорово поработали. Бои за Ржев были долгие и тяжелые, несколько раз пытались взять его, не получалось. Город весь был разрушен. Немцы кругом все заминировали, много наших потом на минах подорвалось.
   Семен Федорович по большей части вспоминал не бое­вые, а особо примечательные случаи.
   После освобождения Вязьмы в марте 1943 года полк оста­новился западнее этого города. Места удивительно краси­вые. И среди этой красоты кругом валялись трупы, покоре­женная техника, штабные документы. В начале войны, в ходе Вяземской операции, в октябре 1941 года, в окружение попа­ли четыре наших армии. Тысячи бойцов и командиров оказа­лись в огненном кольце. Многие из них остались лежать на этой смоленской земле. Полтора года их и похоронить-то не­кому было...
   Почти месяц полк, где служил С.Ф. Сайкин, стоял здесь на отдыхе, на комплектовании. За это время успели обжить­ся: срубили дома, клуб построили. А когда пришло время снова уходить на запад, передали все это хозяйство восста­навливающемуся колхозу. Председатель сообщил, что здесь будет открыт колхозный Дом отдыха.
   Еще один "небоевой" эпизод вспомнил Семен Федорович. Было это в конце марта того же 1943 года. По мере продви­жения нашей армии на запад, к ней начали присоединяться партизанские отряды, состоящие из так называемых "зятьков" - оставшихся на оккупированной территории и пристро­ившихся к местным бабонькам бывших солдат Красной Ар­мии, пережидавших, чем все кончится.
   Вскоре в штаб полка поступило донесение, что неподале­ку объявился какой-то партизанский отряд. Подозрение вы­звало то, что линию фронта партизаны перешли, а на контак­ты с частями регулярной армии не идут.
   Командир полка Ф. И. Ермолаев вызвал первого помощ­ника начальника штаба Сайкина и поставил перед ним задачу: сходить в соседнюю деревню и узнать, что там происхо­дит и кто там есть, провести переговоры. На всякий слу­чай для сопровождения дал вооруженный взвод, правда, с условием, что взвод себя обнаруживать не будет, чтобы не вызвать никаких подозрений.
   Сайкин с двумя сопровождающими отправился выполнять задание. Вошли в деревню. Видят, по улицам бродят боро­датые вооруженные мужики.
   - Кто такие?
   - Партизаны.
   - А где командир?
   - Батька? Да вон в той избе.
   Нашли командира, познакомились.
   - Почему вы здесь стоите, не идете к своим?
   - Хотим послать в Москву донесение, чтобы наградили особо отличившихся.
   - Да как вы сами это сделаете? Мы вам поможем.
   Договорились, что отряд пойдет в полк. Выстроились. Сдали оружие. Офицерам оставили личное оружие. Послали рапорт в Москву.
   Как потом выяснил Семен Федорович, это, действительно, оказался боевой отряд. Многих из его партизан наградили.
   Всяких интересных случаев за три года пребывания на фронте у Семена Федоровича было много. Обо всем не рас­скажешь.
   В августе 1944 года С. Ф. Сайкина вместе с другими учи­телями-офицерами отозвали с фронта и направили в Сол­нечногорск, что под Москвой.
   - Для вас война закончилась,- сообщил им на сборе ге­нерал. - Будете создавать суворовские училища.
   Семен Федорович попросил направить его в Казань, где жила семья. Здесь он участвовал в переоборудовании быв­шего госпиталя под казармы и учебные классы, в комплек­товании училища кадрами. Потом учили будущих офицеров Советской Армии. Будучи преподавателем Казанского суво­ровского училища, Семен Федорович встретил Победу. В 1948 году в звании майора защитил кандидатскую диссерта­цию по физико-математическим наукам. Демобилизовался из армии он в октябре 1951 года и вернулся в свой родной Ка­занский университет...
   В 1967 году Правительство СССР решило открыть в Чувашии государственный университет. Перед руководством республики была поставлена задача подобрать достойную кандидатуру на должность ректора университета. Изучили качественные характеристи­ки и достоинства более полу­сотни докторов наук - уро­женцев Чувашии, работавших в то время в разных вузах и научных учреждениях СССР. Остановились на докторе тех­нических наук Семене Федоро­виче Сайкине, работавшем тог­да в Казанском государствен­ном университете им. В. И. Ульянова-Ленина. И не ошиб­лись: его человеческие качест­ва, жизненный путь, научно-педагогическая специальность, опыт научно-организаторской деятельности, весь его образ соответствовали харак­теру и профилю создаваемого университета.
   Семен Федорович всей своей предшествующей жизнью и ра­ботой был подготовлен стать у руля первого в Чувашии государствен­ного университета. Вехи его жизни: сельская школа, где он успевал отлично, молодой учи­тель, рабфак, физико-математи­ческий факультет Казанского университета, аспирантура по теоретической механике, препо­даватель механики в вузе, офицер-артиллерист на фрон­тах Великой Отечественной, преподаватель математики в чине майора и подполковника в Казанском суворовском учи­лище, защита кандидатской диссертации по теоретической механике, заведующий отделом подземной гидромеханики в Научно-исследовательском ин­ституте математики и механи­ки им. Н. Г. Чеботарева при Казанском университете и од­новременно преподаватель ме­ханики в университете, декан его самого крупного физико-математического, затем - механико-математического факультета.
   Работая в течение 14 лет (1967--1981 гг.) ректором Чу­вашского государственного университета им. И. Н. Улья­нова, С. Ф. Сайкин с честью и достоинством оправдал оказанное ему доверие, показал себя как за­мечательный организатор нау­ки и высшей школы, как не­утомимый созидатель. Опира­ясь на поддержку коллектива университета, помощь Прави­тельства Чувашской АССР, ря­да союзных и союзно-республи­канских министерств и круп­ных промышленных предприя­тий в создании материально-технической базы, Семен Федо­рович обеспечил успешное функционирование универси­тета, подготовку через аспи­рантуру и докторантуру осте­пененных ученых, комплектова­ние и воспитание профессор­ско-преподавательского состава и сотрудников; строительство новых корпусов медицинского, химического, машиностроитель­ного факультетов, общежитий и других объектов; оснащение университета современным тех­ническим, учебно-производст­венным, лечебным оборудова­нием, аппаратами и приборами, учебной и научной литерату­рой, пособиями; решение жи­лищных проблем профессоров, преподавателей, сотрудников; высокий уровень учебно-воспи­тательной работы; широкий размах и эффективность науч­но-исследовательской работы ученых университета. За 14 лет университетом было подготов­лено около 14 тысяч специа­листов высшей квалификации.
   Будучи ректором, С. Ф. Сай­кин выполнял большую обще­ственно-политическую работу, являясь депутатом Верховного Совета СССР 8-го и 9-го созы­вов, депутатом Верховного Со­вета Чувашской АССР 10-го созыва.
   За безупречную и эффектив­ную работу на посту ректора университета С. Ф. Сайкин был награжден орденами Трудового Красного Знамени и Октябрь­ской Революции. Ему присвоено почетное звание "Заслуженный деятель науки Чувашской АССР". Он занесен в "Почет­ную книгу Трудовой славы и Героизма Чувашской АССР", награжден знаком "Отличник высшего образования СССР".
   Оставив должность ректора в связи с достижением пре­клонного возраста (67 лет), С. Ф. Сайкин продолжил ра­боту в качестве заведующего кафедрой теоретической меха­ники, затем профессора этой кафедры, давал студентам глу­бокие знания по теоретической механике, активно участвовал в формировании личности сту­дентов. Он плодотворно вел научно-исследовательскую ра­боту. В ис­следованиях по теоретической механике им был обоснован новый принцип в области связей лю­бого порядка неголономности. В 1992 году Семен Федорович был избран почетным академиком Академии наук Чувашской Республики.

Водитель тяжелых танков

   С Михаилом Афанасьевичем Ивановым мы несколько лет жили в одном доме. Часто просто так встречались на улице, вместе участвовали в различных суб­ботниках-воскресниках во дворе. Знал, что Михаил Афа­насьевич воевал, но ветеран не любил распространяться о своих боевых делах, да и мы, соседи, особо его не расспра­шивали об этом. Трудно было в этом, на первый взгляд не очень приметном человеке, угадать былого лихого танкиста.
   Как-то в редакцию из Москвы прислал письмо полковник в отставке М. И. Ляхов - ответственный секретарь совета ветеранов 4-й гвардейской танковой армии. От имени совета он просил помочь разыскать нашего земляка, бывшего меха­ника-водителя 13-го гвардейского отдельного тяжелого тан­кового полка старшего техника-лейтенанта Михаила Афа­насьевича Иванова. "В боях на Сандомирском плацдарме,- писал Михаил Иванович,- мы с М. Ивановым оказались в одном экипаже, вместе участвовали в Висло-Одерской опе­рации, дошли до Берлина и Праги. Там, где за рычагами танка сидел М. Иванов, непременно был успех... Своими сме­лыми действиями, своей отвагой и храбростью он являл яркий пример беззаветного служения народу".
   Автор письма сообщал, что его бывший механик-водитель за смелость и отвагу удостоен пяти орденов, в числе которых высшая награда Родины - орден Ленина.
   Мы решили помочь совету ветеранов разыскать однопол­чанина. Связались с несколькими военкоматами, побеседовали с участниками войны. Никто М. А. Иванова не знал. А то, что герой-танкист - мой сосед М. А. Иванов, мне как-то и в голову не пришло. Письмо и фотографию мы опубликовали в газете. А вскоре из Москвы пришло новое письмо, в кото­ром М. И. Ляхов благодарил за помощь и сообщал, что на­шелся его боевой друг - на газетную публикацию отклик­нулся сам М. А. Иванов, о нем написал водитель автоколон­ны 1852 Л. И. Попенов, а также пионеры чебоксарской шко­лы-интерната N 3 и другие чебоксарцы. М. И. Ляхов сооб­щил также, где работает его однополчанин и указал домаш­ний адрес. Читаю -- и глазам не верю: да это же тот самый Михаил Афанасьевич!
   Звоню ему:
   - Михаил Афанасьевич, так это мы вас искали?
   - Выходит, меня.
   Вскоре мы встретились у него дома. Разговор пошел о письме, о войне, об однополчанах Михаила Афанасьевича.
   - В письме моего бывшего командира есть одна неточность,- сказал М. А. Иванов. - У меня не пять, а шесть орденов, последний, орден Красной Звезды, я получил уже после того, как мы расстались с Михаилом Ивановичем...
   Долгой была фронтовая дорога у чувашского парня из деревни Кошмаш-Тойси Ибресинского района Михаила Ива­нова. Сколько было пережито, какие довелось пройти испы­тания - обо всем и не расскажешь.
   Война застала его в местечке Садова Вишня под Перемышлем, где Михаил служил механиком-водителем в 64-м отдельном танковом полку. Вместе с пограничниками приня­ли танкисты на себя первый удар фашистских орд. Потом было тяжелое отступление на восток, бои под Москвой, на Калужской земле. В июне 1942 года в наступательной опера­ции у города Юхнова М. Иванова ранило. После излече­ния - снова в бой. Прямо на передовой Михаила Афанасье­вича приняли в партию.
   Однажды в затишье между боями Иванова вызвал к себе командир.
   - Решено послать вас на учебу, - сообщил он.
   - Я коммунист, и мое место на передовой.
   - Ваше место там, куда вас посылает командование. Есть приказ, и его надо выполнять, - последовал ответ.
   Так Михаил Иванов стал курсантом Ульяновского танко­вого училища. Учился прилежно, старательно осваивал но­вую технику, постигал военную науку. О чем свидетельствуют и характеристики. Последняя из них, написанная на выпуск­ника училища, младшего техника-лейтенанта М. А. Иванова, гласит: "Может нацелить подчиненных на выполнение по­ставленной задачи, решение принимает быстро".
   После училища Михаил Афанасьевич попал в 13-й гвар­дейский отдельный танковый полк, стал механиком-водителем тяжелого танка "ИС". В составе полка сражался до конца войны, участвовал в освобождении Прибалтики и Польши, взятии Берлина, войну закончил в Праге. О том, как он вое­вал, говорят боевые награды и характеристики. Вот еще одна выписка: "В бою смелый и решительный. Отличным вожде­нием танков обеспечивал успех экипажа. Требовательный к себе и своим подчиненным".
   Спросите любого бывшего воина - какой бой для него са­мый памятный - и он не сразу ответит. Каждый бой остался в памяти, каждый был трудным, в каждом пришлось терять боевых друзей. Так и у Михаила Афанасьевича. Он рассказывал мне о многих боях, в которых ему довелось участвовать, рассказывал подробно, с деталями. Чувствовалось, что все они для него остались самыми памятными. И танковый бой под Дрогобычем в первые дни войны, когда ему пришлось спасать командира полка и когда они потеряли почти все машины, и жаркий бой в районе Износки-Сухиничи, за который М. Ива­нов получил первый орден Красной Звезды, и бой у города Бене в Латвии...
   Все же о двух эпизодах из богатой биографии М. А. Иванова, пожалуй, стоит рассказать подробнее.
   Было это в Латвии. Передовой отряд из пяти танков прор­вался к немецким траншеям. Гитлеровцы отступили, но затем перегруппировав силы, перешли в атаку. И в это время танк М. Иванова наскочил на мину. Машина замерла. Танкисты оказались в окружении. Гитлеровцы, видимо, решили, что экипаж погиб, и не обращали внимания на подбитый танк, хотя они находились от него в каких-нибудь полутораста метрах. Перед экипажем встал вопрос-- как быть: бить по врагу, пока есть патроны и снаряды, или как-то воспользоваться беспечностью фашистов. Выбрали второе. Несколько часов сидели танкисты в подбитой машине, не подавая признаков жизни. А когда стемнело, механик-водитель выбрался из танка, осмотрел машину. Были порваны траки, сорван опор­ный каток.
   - Можно отремонтировать, - подумал Михаил. Позвал на помощь товарищей. Боясь проронить лишнее слово, стараясь не очень сильно стучать, на ощупь они не­сколько часов возились с поломкой.
   Все-таки немцы почуяли что-то неладное, обнаружили на­ших танкистов, открыли по ним огонь. Экипаж ответил им своим огнем. Так под пулями Михаил Иванов заканчивал ре­монт танка. К счастью для него, ни одна пуля не задела.
   Какая же паника началась у фашистов, когда в ночи рядом с ними взревел мотор советского танка, и машина, подминая под себя технику и вражеских солдат, понеслась из окружения!
   - Сколько мы пережили, пока сидели в подбитом танке, наблюдая за гитлеровцами, а потом пока ремонтировали танк--сейчас и сказать трудно, -- вспоминает Михаил Афа­насьевич...
   На подступах к городу Петрокув в Польше роту, в которой служил М. Иванов, передали в 56-й танковый полк. Ночью вышли на исходные позиции. Предстояло форсиро­вать речку. Т-34 сходу проскочить через нее не смогли, пер­вые же "захлебнулись" неподалеку от берега. А вот для тя­желых "ИС" преграда оказалась преодолимой, хотя вода и захлестывала отделение, где сидел механик-водитель. Коман­дование решило тяжелыми танками с помощью буксира пере­таскивать на другой берег "тридцатьчетверки". Решиться на такое было непросто - экипажам "ИС", особенно механи­кам-водителям, нужно было несколько часов провести в ле­дяной воде. Как часто водилось на войне - обратились к добровольцам. Вызвались, все экипажи, в числе первых - эки­паж М. И. Ляхова с механиком-водителем М.А. Ивановым. Всю ночь работали танкисты. Вода порой доходила до под­бородка, но Михаил Иванов, как и его товарищи, таскал на другой берег танки. Перетащит один, разотрут его немножко спиртом, дадут несколько граммов внутрь для согрева, и сно­ва - в воду. Двадцать три раза переправлялся Михаил Афа­насьевич через речку туда и обратно, двадцать три танка пе­ребросил он на другой берег. А утром 56-й танковый полк ворвался в Петрокув.
   За этот подвиг командир танка Ляхов и механик-водитель Иванов получили ордена Ленина, а наводчик Казак и заря­жающий Штомпелев - ордена Красной Звезды.
   Отгремела война, а М. А. Иванов не спешил снимать по­гоны. Еще пятнадцать лет отдал он службе. Уже в мирное время, в 1956 году, получил еще один орден Красной Звезды. Уволился в запас в 1960 году в звании майора...
   Тридцать шесть лет не видел Михаил Афанасьевич своих фронтовых друзей. И вот эта заметка в газете. Всколыхнула она воспоминания. В тот же день послал телеграмму в Мо­скву, а вскоре оттуда пришло приглашение приехать на встречу ветеранов, посвященную 40-летию соединения.
   Волнующей была встреча однополчан. Были и крепкие объятия, и слезы радости. Вспомнили былые походы, боевых друзей. Каждый доложил, как живет и чем занимается сей­час.
   С волнением слушал Михаил Афанасьевич своих однопол­чан, москвичей - командира экипажа, впоследствии началь­ника кафедры Академии бронетанковых войск имени Р.Я. Малиновского, полковника в отставке М. И. Ля­хова, командира роты, ставшего командиром полка и начальником отдела штаба дивизии полковника в отставке Б. П. Захарова, заместителя командира роты по технической части П. В. Салмина из Новоульяновска и других.
   "С большим волнением смотрел я на дорогие лица одно­полчан, -- написал в своем новом письме М. И. Ляхов.- Мне кажется, что они все еще сохранили боевой дух, тот самый, который в годы войны вел их на Запад, всегда держал в по­стоянной готовности к самому высокому подвигу".

Большая семья

   На одной из улиц села Первое Чурашево, что в Мариинско-Посадском районе, стоит большой деревянный дом. Тихо сейчас в нем, спокойно. Редкий гость поднимается на его вы­сокое крыльцо. А много лет назад в старом деревенском доме жила большая семья Пелеевых. Трудно жила. Детей было много, больше двадцати душ, а земли мало, да и та плохая. Чтобы прокормить детей, отец, Иван Егорович, бондарничал, плотничал. Тем и пополнял свои скудные доходы. С малых лет приобщались к труду и дети. И все же едва удавалось сводить концы с концами. А Ивану Егоровичу так хотелось видеть своих детей грамотными.
   Советская власть открыла крестьянским детям путь к знаниям, дала им счастливую жизнь. И они служили ей ве­рой и правдой с самых первых дней. С оружием в руках за­щищали ее в годы гражданской войны три старших брата Пелеевых - Георгий, Григорий и Анатолий.
   А когда грянула Великая Отечественная война, уже семь человек из семьи Пелеевых встали в ряды защитников Ро­дины.
   Григорий Иванович к тому времени был интендантом, на­чальником склада НКО. Всю войну он находился в передо­вых частях. В атаку на вражеские укрепления ему не дове­лось ходить, но у интенданта были свои трудности, свои не­вероятно сложные задачи. О том, как справлялся с ними Григорий Иванович Пелеев, свидетельствуют ордена Лени­на, Красного Знамени, Красной Звезды, медали. А какой це­ной давались эти награды, говорили многочисленные ранения и контузии. Однажды в боях под Киевом эшелон, в котором Григорий Иванович со своим хозяйством следовал к фронту, подвергся жестокой бомбардировке с воздуха. С едва замет­ными признаками жизни вытащили санитары начальника склада из-под обломков вагона. После длительного лечения в госпитале он смог встать на ноги, довоевал до победного конца. Но здоровье Григория Ивановича было подорвано. Не­долго прожил он после войны...
   В Белоруссии на стажировке застала война слушателя военной академии имени Фрунзе Евгения Ивановича Пелеева. В сентябре состоялся выпуск - и старшего лейтенанта Пеле­ева направили на Южный фронт. Назначили его помощником начальника оперативного отдела штаба 10-й армии. В октяб­ре его перевели на Калининский фронт на ту же должность в 39-ю армию. Был он начальником оперативного штаба ди­визии, занимал ряд других ответственных постов.
   "В Великой Отечественной войне участвовал до ее окон­чания,-- вспоминал Евгений Иванович.-Тяжело было в бою и в жизни, но клятва, данная мною землякам Первого Чурашева не посрамить родное село, воодушевляла меня стойко защищать Родину. Клятва всегда была и есть для меня пу­теводной звездой в жизни. Ведя боевые действия, сражаясь в Донбассе, под Москвой, на Курской дуге, на Украине под Киевом, на Днепре, Днестре, в Молдавии, Румынии, Венгрии, Югославии, Чехословакии, при штурме Будапешта и в сра­жении под Балатоном, я всегда помнил наказ родной Чува­шии. Никогда не отступал от задачи, порученной мне нашей партией, правительством, народом.
   За активное участие в разгроме врага на берегу Волги, под Ржевом и Урдомом, был награжден в 1942 году орденом Красной Звезды и медалью "За боевые заслуги". За бои в Яссо-Кишиневской операции награжден в 1944 году орденом Отечественной войны I степени, за участие в сражении под Балатоном в 1945 году удостоен ордена Отечественной войны II степени".
   В своем письме Евгений Иванович коротко и скупо напи­сал о том, как он воевал. А ведь ему приходилось участво­вать в разработке и осуществлении многих крупных опера­ций под Москвой и на Курской дуге, на Днепре и в Карпатах, в Венгрии и Австрии.
   Из фронтовых будней чаще всего, пожалуй, вспоминался Евгению Ивановичу один случай.
   Было это на Калининском фронте. После контрудара нем­цев часть, в которой в то время находился Евгений Ивано­вич, оказалась отрезанной от своих войск. Пробиться к своим сразу не удалось. И капитан Пелеев стал собирать отряд по­павших в окружение солдат и офицеров. Набралось 165 чело­век. Полгода действовал отряд в тылу врага. Установили связь с местным населением, с партизанами, потом связались с Центром. Громили фашистские гарнизоны, собирали дан­ные о расположении гитлеровских войск. В июле решили про­рываться из окружения.
   К линии фронта подошли незаметно. Командир с группой бойцов сам пошел осматривать передний край обороны про­тивника. Нашел-таки в нем небольшой разрыв - там, где были труднопроходимые болота.
   -Здесь и будем прорываться, - сказал Е.И. Пелеев. За­тем отдал команду: - Не курить, не разговаривать, быстрым шагом вперед.
   Брели по шею в воде, поддерживая друг друга, помогая выбираться из трясины. Казалось, вот-вот иссякнут силы. Но люди упорно шли вперед. Все понимали, что другого выхода нет. Место прорыва было выбрано очень удачно, отряду уда­лось выйти незамеченным, без потерь. Когда прошли наше охранение, уставшие, изможденные бойцы бросали вверх ко­мандира, сколько хватало силы кричали "Ура!", а потом до вечера лежали на берегу речушки -- отдыхали, приходили в себя...
   - Вы написали бы воспоминания о войне, - часто совето­вали Евгению Ивановичу друзья.
   - Все недосуг, работы много, - отговаривался он.
   Все же одна книга о войне при активной помощи Е.И. Пелеева написана.
   В годы войны Евгений Иванович был близко знаком с корреспондентом армейской газеты Сергеем Смирновым, час­то давал ему необходимые данные. Дружба их продолжа­лась до последних дней жизни писателя.
   Как-то Евгений Иванович собрал все имевшиеся у него материалы по Корсунь-Шевченковской операции на Днепре и отнес их Сергею Сергеевичу:
   - Мне самому некогда, а ты, может, что-нибудь напи­шешь.
   Корсунь-Шевченковская битва вошла в историю Великой Отечественной войны под именем Нового Сталинграда. На правом берегу Днепра в районе города Корсунь-Шевченковский наши войска окружили и уничтожили 10 немецких ди­визий и одну бригаду. Из окруженных войск 55 тысяч гитле­ровских солдат и офицеров были убиты и более 18 тысяч по­пали в плен. Противник потерял 471 самолет, 271 танк, 110 самоходных орудий, 10 тысяч автомашин и много дру­гого военного имущества.
   В гуще всех этих событий находился и помощник началь­ника оперативного отдела штаба 27-й армии Е. И. Пелеев.
   - Тяжелые это были бои, - вспоминал Евгений Ивано­вич. - Гитлеровцы сражались с остервенением, пытаясь выр­ваться из окружения. Немецкая артиллерия посыпала снаря­дами плацдармы, занятые нашими войсками, атака следова­ла за атакой, некоторые села по нескольку раз переходили из рук в руки, дни и ночи слились в один сплошной бой. Наши бойцы проявляли чудеса героизма, отваги и самопоже­ртвования. Многие из них пали на поле брани. Но гитлеров­цам не удалось прорваться. С нескрываемым чувством гор­дости слушали мы 18 февраля 1944 года приказ Верховного Главнокомандующего с объявлением благодарности войскам 2-го Украинского фронта, участвовавшим в боях под Корсунью.
   В 1958 году вышла книга С. Смирнова "Сталинград на Днепре", в которой рассказывается о Корсунь-Шевченков­ской битве. Во вступлении автор выразил глубокую благо­дарность полковнику Е.И. Пелееву за большую помощь в сборе материалов для этой книги...
   Для подробного рассказа о боевом пути всех Пелеевых не хватит узких рамок одного очерка. Каждый из них внес свою лепту в общую победу.
   Когда над Родиной нависла опасность - ушел на свою вторую войну Анатолий Иванович Пелеев.
   Вечером 12 июня 1943 года Совинформбюро сообщало: "В течение 12 июня на фронте существенных изменений не произошло". Бой, который вел в тот день с гитлеровцами 600-й стрелковый полк под городом Елец, для судьбы фронта решающего значения не имел. А для красноармейца А. И. Пелеева это был последний бой. У дочери Нины Анатольевны Забавиной сохранилась справка о ранении. "В боях за Советскую Родину кр-ец 600 с/п тов. Пелеев Анатолий Ива­нович 12 июня 1943 г. был тяжело ранен, сквозное пулевое ранение правой стопы с повреждением кости".
   Долго Анатолий Иванович лечился в госпитале. Домой в Цивильск вернулся в 1944 году на костылях с еще открытой раной. Долечивался в местной больнице.
   В 1939 году ушел на войну с белофиннами Вадим Ивано­вич Пелеев. В родное Первое Чурашево он вернулся через семь лет. В годы Великой Отечественной войны 81-й стрелко­вый полк, где служил В. И. Пелеев, стоял насмерть в Запо­лярье. Сержант Пелеев получил здесь медаль "За оборону Заполярья".
   Довелось Вадиму Ивановичу участвовать и в войне с Япо­нией, за что тоже был отмечен медалью.
   От первого до последнего дня прошагал по фронтовым до­рогам рабочий одного из куйбышевских заводов рядовой Ген­надий Иванович Пелеев.
   Несколько медалей в грозной битве с врагом, среди них медаль "За отвагу", заслужил десантник Сергей Иванович Пелеев, самый младший из семьи, двадцать второй.
   В первые месяцы войны добровольно ушла в Красную Армию Анисья Ивановна Пелеева. Короткой была ее доро­га - она погибла в декабре 1941 года на строительстве обо­ронительных сооружений.
   С детства Пелеевы были приучены к труду. Отец и мать как могли наставляли их относиться к делу с душой, всякую работу выполнять основательно, на совесть.
   Эту родительскую заповедь все Пелеевы блюли свято. Они отдавали все силы служению своему народу, социалис­тической Родине, которая вывела их на светлый путь.
   Мы расскажем только о трех представителях этой боль­шой трудолюбивой семьи.
   "Т. Пелеев Александр Иванович родился в 1906 году. По соц. происхождению - крестьянин. С 1924 по 1935 год со­стоял членом ВЛКСМ, выбыл как переросток. В 1930 году окончил Ломоносовский институт со званием инженера-меха­ника и в 1935 году защитил диссертацию на кандидата тех­нических наук.
   В Московском химико-технологическом институте мясной промышленности работает в качестве преподавателя с 1931 года.
   Т. Пелеев является молодым способным советским препо­давателем, много работающим над собой.
   Политически грамотен, вполне выдержанный товарищ. К порученным заданиям относится добросовестно.
   Директор института (Иоффе). Пред. месткома (Газина). Парторг (Семенов)".
   Эта короткая характеристика на А. И. Пелеева написана в начале его научного и педагогического пути.
   Справка на доктора технических наук, профессора кафед­ры "Машины и оборудование предприятий мясной промыш­ленности" Московского технологического института мясной и молочной промышленности Александра Ивановича Пелеева, составленная в последние годы его научной и педагогической деятельности, занимает семь страниц машинописного текста.
   Вот некоторые выдержки из нее.
   "А.И. Пелеев с первых дней своей деятельности в вузе работает над созданием совершенно нового курса "Технологи­ческое оборудование предприятий мясной промышленности", первое издание учебника по этому курсу вышло в 1938 г.".
   Отвлечемся немного от справки и задержимся на этом факте.
   Вспоминают такой случай.
   Развивающейся мясной промышленности страны требова­лись высококвалифицированные кадры. Их готовил Москов­ский химико-технологический институт мясной промышленно­сти, организованный в 1931 году. Но беда была в том, что в то время не было специального учебника для студентов по оборудованию мясокомбинатов. Остро встал вопрос о подго­товке такого учебника.
   Бывший в то время народным комиссаром пищевой про­мышленности СССР А. И. Микоян собрал у себя ученых.
   - Сколько вам нужно времени, чтобы подготовить такой учебник? - обратился он к одному маститому профессору.
   - Не менее четырех лет, - последовал ответ. И другие ученые называли срок 4 - 5 лет.
   А.И. Микоян остановился возле А. И. Пелеева.
   - А вы, молодой человек, что скажете?
   - Если вы поможете, за полгода такой учебник можно подготовить.
   - Вот вас мы и утверждаем автором, - решил нарком.
   В установленный срок учебник А.И. Пелеева "Механиче­ское оборудование мясокомбинатов" увидел свет. Потом он неоднократно переиздавался, совершенствуясь и пополняясь в соответствии с достижениями советской и иностранной нау­ки и техники.
   "Следует со всей категоричностью отметить, что широкое развитие новой техники и технологии в мясной промышлен­ности за этот период во многом обязано теоретическим вы­водам и обобщениям, изложенным в первом издании учебни­ка А. И. Пелеева", - писал в отзыве о последней книге Алек­сандра Ивановича профессор Ленинградского технологичес­кого института холодильной промышленности, доктор техни­ческих наук А. А. Лапшин.
   Учебники А. И. Пелеева послужили прототипом к состав­лению и написанию учебников по одноименному курсу для других отраслей пищевой промышленности. Его работы широко цитируются в заграничной специальной литературе при написании учебников и учебных пособий по курсу технологи­ческого оборудования.
   Учебники для вузов - это лишь одна часть большой науч­ной деятельности А.И. Пелеева. Еще одна цитата из упоми­навшейся справки: "Им разработаны теоретические основы ряда процессов машинной и тепловой обработки мясопродук­тов. Он автор ряда интересных изобретений и предложений, имеющих крупное народнохозяйственное значение".
   Александр Иванович опубликовал более 120 научных ра­бот. Получил более 20 авторских свидетельств на изобрете­ния. За всем этим - огромный кропотливый труд, многолет­ний неустанный поиск.
   Самой высокой оценки заслужила педагогическая дея­тельность А. И. Пелеева.
   "При его участии подготовлено 10000 инженеров, из кото­рых более 20 докторов наук, более 50 кандидатов наук, 6 - министров и их заместителей по союзным республикам, десятки директоров и главных инженеров мясокомбинатов, проектных, научных и других организаций и учреждений".
   Это все из той же справки.
   Вся педагогическая деятельность А. И. Пелеева связана с Московским технологическим институтом мясной и молочной промышленности. 8 лет он был деканом факультета, 13 лет заведовал кафедрой. Александр Иванович был прекрасным лектором, увлекательно и доходчиво читал свой курс. И что еще привлекало в профессоре - его обаяние, доброта. За это безгранично любили его студенты. И на всю жизнь сохраняли они о нем добрую память, писали ему, делились с ним своими радостями и горестями.
   Когда отмечали 60-летие А. И. Пелеева, сотни писем и те­леграмм пришли в его адрес из разных уголков нашей необъ­ятной страны от его учеников - из Армении и Казахстана, из Ленинграда и Астрахани, из Улан-Удэ и Полтавы. Писали министры и руководители крупных объединений, директора комбинатов и рядовые инженеры, приходили коллективные послания. И в каждом из них - чувство признательности и благодарности, самые добрые пожелания.
   Александр Иванович был членом редколлегии журнала "Мясная индустрия СССР", членом техсовета Министерства мясной и молочной промышленности, входил в состав учено­го Совета Всесоюзного научно-исследовательского института мясной промышленности, был членом секции комитета по Государственным премиям СССР и членом секции Всесоюз­ной аттестационной комиссии. И всегда оставался очень скромным человеком.
   Как-то его бывший учитель в Мариинско-Посадской средней школе известный чувашский композитор и дирижер А. Н. Тогаев прочитал в газете "Известия" материал об Алек­сандре Ивановиче Пелееве. Обратился к нему с письмом.
   "Помню там (в школе. В.Ж.) был живой и распоряди­тельной натуры комсорг Саша Пелеев, - писал А. Н. Тога­ев.- Радостно слышать, что этот Саша своей примерной целеустремленностью получил ученую степень и стал про­фессором".
   В своем ответе Александр Иванович писал: "Очень хоро­шо и ясно помню и часто с глубокой признательностью и лю­бовью вспоминаю Ваши уроки и уроки других учителей и от души благодарю всех за то доброе, что было ими посеяно в молодых умах и сердцах... Конечно, я был усидчивым, при­мерным и любознательным учеником, но нельзя меня называть "одним из способнейших учеников". Я был средним учеником".
   Так Александр Иванович оценивал свой труд...
   У Сергея Ивановича Пелеева была сравнительно скром­ная должность - бригадир строителей в колхозе. Но в сво­ем деле он был тоже профессором.
   Когда отгремели победные залпы 1945 года, Сергей Иванович вернулся к мирному труду в свой родной колхоз "Звезда". Бывшему фронтовику доверили возглавить строи­тельную бригаду. С жаром взялся С. И. Пелеев за это дело. Возводил дома для колхозников, коровники. Трудился не по­кладая рук. Строил добротно, чтобы долго стояло здание. За ударную работу в 1954 году Сергея Ивановича премировали путевкой на ВДНХ СССР. Через два года - он участник Чу­вашской республиканской сельскохозяйственной выставки. В том же году труд С.И. Пелеева был отмечен высокой прави­тельственной наградой - Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Чувашской АССР.
   - Умел Сергей Иванович организовать дело. Душой бо­лел за работу. Трудился всегда на совесть, того же требовал и от других, - вспоминают односельчане. - Его руками в се­ле построены школа, Дом культуры, больница, котельная, жи­вотноводческие помещения.
   Добрую память оставил о себе Сергей Иванович у одно­сельчан.
   Старшая из сестер Пелеевых, Любовь Ивановна Яшмолкина, стала заслуженной учительницей РСФСР, была награж­дена орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. Много сделала по ликвидации неграмотности в Чувашии, как и ее сестра Лидия Ивановна.
   Большой трудовой путь прошел Е. И. Пелеев. Еще одна выдержка из его письма: "После окончания Великой Отече­ственной войны все мое внимание было приковано к созда­нию и обучению крылатой пехоты, где я сам совершил сотни парашютных прыжков. Работал старшим преподавателем Военной академии имени Фрунзе.
   Занимая ответственные посты в Советской Армии, все де­лал для укрепления ее рядов, в подготовке военных кадров высшей категории своей страны и других стран, борющихся за свое освобождение. Правительство Вьетнама наградило меня тремя медалями за помощь. Принял участие в подго­товке высококвалифицированных кадров для развивающихся стран в качестве старшего преподавателя и заместителя де­кана Университета дружбы народов в Москве. Я благодарен всем, кто мне помог познать мир, заслужить высокие знаки отличия и признание моих трудов, отмеченных многими наградами нашей родины и других стран".
   Добрые дела Пелеевых-старших продолжают новые поко­ления.В их родном Первом Чурашеве живут дети и внуки Вадима Ивановича. После окончания Чувашского госуниверситета преподает русский язык в местной школе Галина Вадимовна Пелеева. При встрече она обстоятельно рассказывала о своих родных и двоюродных сестрах и братьях, об их работе. Но почти ничего не сказала о себе.
   - А что обо мне говорить, - заметила скромно. - Работаю, как совесть велит, как родители учили.
   Примерно то же довелось услышать от ее сестер - монтажницы радиоаппаратуры Чебоксарского приборостроительного завода Алевтины Вадимовны Яргеевой и конструктора электроаппаратного завода Риммы Вадимовны Юнкеровой, дочерей Сергея Ивановича Лины Сергеевны Ивановой и Лии Сергеевны Пелеевой.
   Много лет работала воспитательницей в детском саду на Цивильской опытной станции Нина Анатольевна Забавина. В Цивильском районе ее знали как активного селькора. Многим запомнились ее очерки "У войны не женское лицо", за которые она получила первую премию. Активная обшественная и рабселькоровская работа Нины Анатольевны отмечена Почетной грамотой Чувашского обкома КПСС и Совета Министров Чувашской АССР. Переехав к дочери в Белоруссию, в город Солигорск, Нина Анатольевна продол­жала писать в районную газету "Шахтер", работала библио­текарем- общественником.
   Получив высшее образование, работают в Москве и Подмосковье дочери Евгения Ивановича - Людмила, Надежда и Ольга.
   В большой семье Пелеевых дети нередко выбирали про­фессии отцов. К примеру, сын Георгия Ивановича Владимир стал кадровым военным. Он ушел в отставку, а воинскую службу продолжили его сыновья Георгий и Андрей. Дочь Александра Ивановича Софья окончила Московский техно­логический институт мясной и молочной промышленности, работала старшим научным сотрудником Всесоюзного научно-исследовательского института мясной промышленно­сти.
   Среди нового поколения Пелеевых есть научные работни­ки и хлеборобы, учителя и врачи, рабочие и военные.

Осколок не дает забыть о той войне

   Петр Иванович болезненно переживает любую смену по­годы. Пульсаром стучит в го­лове кровь, острой болью на­поминает о себе застрявший там кусочек металла, осколок немецкого снаряда, вот уже много лет не давая забыть о той, теперь уже далекой вой­не, о последнем бое у дерев­ни Черная под Спас-Деменском...
   Отец у Петра Ивановича работал директором школы на Украине. В те далекие предвоенные годы его часто перебрасывали с места на ме­сто. Вместе с ним приходи­лось переезжать и семье. По­следним пристанищем оказа­лось село Константиновка, что в пяти километрах от Мели­тополя.
   Когда Петя учился в седь­мом классе, не стало отца. Инфаркт. Так и остались они с матерью в Константиновке. В среднюю школу Петро хо­дил в Мелитополь. 20 июня 1941 года ему исполнилось 17 лет. На следующий день в школе состоялся выпускной ве­чер. Всю ночь гуляли выпуск­ники в городском: парке. Толь­ко под утро Петро вернулся домой. А вскоре его разбуди­ла встревоженная мать:
   - Вставай, сынок! Война!
   Петр Иванович с детства мечтал стать капитаном даль­него плавания. И когда полу­чил аттестат зрелости, сразу отправил документы во Вла­дивосток, в высшее военно-морское училище. Пока суд да дело, работал в колхозе. Как-то приезжает в поле сель­ский почтальон, привозит по­вестку: Щирого вызывают в военкомат.
   Юноша пешком отправился в Мелитополь. Дорога знако­мая, столько лет ходил туда в школу.
   - Вызов пришел тебе из училища, - сообщил воен­ком. - Из Баку.
   - Как из Баку? Я же до­кументы посылал во Влади­восток.
   - Не время гонять твои документы через всю страну. Так что собирай свои вещи и отправляйся в Баку, - заключил военком.
   Что ж, в Баку так в Баку. Действительно, не время вы­яснять отношения.
   В Бакинском высшем воен­но-морском училище Петр Иванович проучился год. Практику проходили на воен­ных кораблях на Каспийском море. Вместе с сокурсниками П. Щирый неоднократно пи­сал рапорты с просьбой от­править на фронт. Как-то его встретил комиссар:
   - Не спеши, сынок, - го­ворит, - еще успеешь повое­вать.
   Когда немцы подошли к Се­верному Кавказу, командова­ние вспомнило о доброволь­цах. Из училища отобрали 100 человек и отправили в действующую армию. Пере­одели в солдатскую форму, оставили только тельняшки, как память о флоте. Из трех военно-морских училищ сформировали батальон авто­матчиков морской пехоты и отправили на фронт, под Орд­жоникидзе.
   На подходе к городу ба­тальон попал под бомбежку. Фашисты, собственно, бомбили наши склады вооружений, а батальон случайно оказался в этой зоне. Но все же в первый раз необстрелянные новички страху натерпелись.
   А первый настоящий бой приняли у деревни Майрама­даг. На позиции батальона пошли немецкие танки и пехо­та. Бой длился с утра до ве­чера. Наши все же выстояли. Потом еще два месяца ба­тальон держал оборону.
   Вот что вспоминал о тех бо­ях Маршал Советского Союза А. А. Гречко, командовавший тогда 18-й армией:
   "Особенно сильные бои раз­горелись в Суарском ущелье за селение Майрамадаг, что в 12 километрах от Орджони­кидзе, ...где держали оборону морские пехотинцы 34-й от­дельной стрелковой бригады полковника А. В. Ворожищева, сформированной из кур­сантов военно-морских учи­лищ. Но особенно жестокий бой за Майрамадаг был 9 ноября. Стремясь любой ценой прорваться к своей окруженной группировке, враг бросил в этот день к Майрамадагу 2-ю румынскую горнострелко­вую дивизию и немецкий полк "Брандербург". Их поддержи­вали артиллерия и до 60 тан­ков.
   На направлении главного удара противника, т. е. в селе­нье Майрамадаг, оборонялся батальон моряков под командованием старшего лейтенанта Березова Леонида. Силы были неравны -- десять гит­леровцев против одного советского бойца.
   Наступление вражеских сил началось с трех направлений: с запада наступала румынская пехота, с севера - полк "Брандербург", с северо-запа­да - танки. Но курсанты не дрогнули...
   Многие из них погибли, но враг не прошел...
   Ожесточенные бои за Майрамадаг продолжались до тех пор, пока войска Северной группы не перешли в наступ­ление. 10 ноября на помощь морякам с боями прорвалась 10-я гвардейская бригада. Противник так и не смог за­хватить Майрамадаг и про­никнуть в Суарское ущелье"...
   В тех боях П. И. Щирый был ранен в руку. К счастью, рана оказалась неглубокой. Раненых построили, дали по буханке хлеба и приказали пешком выходить к городу Душети, в Грузию. Шли мед­ленно, ведь некоторые были ранены в ногу. Добирались до Душети дня три.
   После госпиталя П. И. Щирого направили на пересыль­ный пункт. Здесь его заприме­тил танкист-майор: парень бо­евой, грамотный, имеет за плечами год военного училища. Уговорил-таки Петра Ивановича пойти в танкисты.
   Переподготовку П. Щирый проходил под Ереваном пять месяцев. Обучился на стрелка-радиста английского танка "Валентайн" (танкисты между собой прозвали его "Валенти­ной"). Особенностью этого танка было то, что он имел на вооружении кроме пулеме­та и пушки, еще и миномет.
   Эшелон с частью, в которую после переподготовки попал П. Щирый, взял курс на Моск­ву. Высадились в городе Юхнов Калужской области. От­туда двинулись к Спас-Деменску. Здесь и вступили в пер­вый бой. Экипажи "Валентайнов" завидовали быстрым и маневренным Т-34. Но выби­рать не приходилось. В бой шли вместе.
   Противник оказывал ярост­ное сопротивление. Часто вспы­хивали ожесточенные взаим­ные артиллерийские пере­стрелки. После одного из та­ких артобстрелов танкисты получили приказ приготовить­ся к бою. Решили перекусить. Командир попросил стрелка-радиста спуститься в танк, до­стать провиант. Петр Ивано­вич уже по грудь забрался в люк, как прямо перед танком упал снаряд, раздался взрыв. Что-то сильно ударило в го­лову...
   В сознание Петр Иванович пришел только через два дня. Долго не мог понять, что про­изошло и где он находится. А находился он уже на пере­сыльном пункте. Один глаз совсем не видел, страшно бо­лела голова. Медики сообщи­ли, что осколок попал прямо в глаз и застрял в голове. Второй осколок касательно прошел по черепу, пропахав борозду.
   Петра Ивановича отправи­ли в Калугу в эвакогоспиталь. После тщательного обследо­вания хирург сказал:
   - Советую удалить глаз, а то можешь лишиться и второ­го глаза. А вот осколок тро­гать не следует, слишком глубоко он зашел. Если будем удалять, можешь умереть под ножом...
   Долго лечился Петр Ивано­вич, сменил несколько госпи­талей: Калуга, Москва, Горь­кий. После излечения его при­знали годным к нестроевой службе и направили в баталь­он авиационного обслужива­ния радистом. Служил в Мос­кве, в Химках. В 1944 году присвоили звание младшего лейтенанта и назначили коман­диром радиосветомаячного взвода. После войны служил в штабе ВВС Московского во­енного округа, в разных от­делах.
   В 1958 году в звании стар­шего лейтенанта по болезни уволился в запас. Устроился на завод радиотехником, по­том перешел на военную ка­федру Московского авиацион­ного института заведующим лабораторией.
   В октябре 1962 года случай привел встретиться Петру Ивановичу с заместителем проректора Волжского филиа­ла МЭИ В.М. Верхуновым, который и предложил пере­ехать в Чебоксары. Здесь П.И. Щирый тоже стал заведую­щим лабораторией на военной кафедре. Приходилось много заниматься созданием матери­ально-технической базы: строить здания кафедры, ан­гара, гаража, доставать тех­нику, в том числе самолеты, БТР, немало поколесил по стране.
   На военной кафедре ЧГУ Петр Иванович проработал до 1977 года. Затем два года ра­ботал главным энергетиком Вурманкасинского завода керамблоков и керамзита. А в 1979 году снова вернулся в университет. Приняли его на кафедру систем автоматиче­ского управления электропри­водами.
   В особо торжественных слу­чаях П. И. Щирый надевает свой праздничный "мундир", на котором красуются его бо­евые награды - ордена Оте­чественной войны I и II сте­пеней, Красной Звезды, меда­ли "За боевые заслуги" и мно­гие другие.

Прошел через три войны

   Иван Ефимович Котяшов всегда с нетерпением ждал пи­сем из Смоленской области от Нины Александровны Соколо­вой. Нина Александровна по­дробно рассказывала о своем житье-бытье, об общих зна­комых, которых, к сожале­нию, становится все меньше. Вот и не стало ее мужа Ни­колая Сергеевича. Еще рань­ше ушла из жизни их общая и давняя знакомая, санитарка подпольного госпиталя Татья­на Ивановна Корочкова.
   - Нина и Николай Соколо­вы - мои спасители. Без них мне, пожалуй, не привелось бы остаться в живых, - рас­сказывал Иван Ефимович.
   Родился И. Я. Котяшов в 1916 году в деревне Новосе­лок Пестреченского района в Татарии. После окончания средней школы два года по­работал, а затем поступил в Казанский финансово - эконо­мический институт. Закончив два курса института, решил сменить профессию и посту­пил в Чкаловское (Оренбург­ское) училище зенитной ар­тиллерии...
   Война для вчерашнего вы­пускника училища Ивана Котяшова началась в сентябре 1939 года. Его назначили политруком зенитной батареи и отправили в часть, которая освобождала Западную Ук­раину. После этой кампании не успел перевести дух, как началась война с Финляндией. Часть перебросили на Карель­ский перешеек. Пришлось в суровых условиях взламывать долговременные железно-бе­тонные оборонительные соору­жения, названные линией Маннергейма.
   Когда закончилась финская кампания, часть перебросили в Белоруссию, в Полоцк. Здесь и застала Ивана Ефимовича война. До Полоцка фашисты дошли менее, чем за месяц. Так что, считай, батарея, в ко­торой служил И. Котяшов, с первых дней войны вступила в бой. С боями, с потерями приходилось отступать на вос­ток. День 10 октября 1941 года Иван Ефимович запомнил особенно хорошо. Было это в Смоленской обла­сти. Под ударом превосходя­щих сил врага наши отступа­ли, оставив в тылу склады с артиллерийским вооружением, боеприпасами. Командование поручило И. Котяшову с группой бойцов, состоящей из се­ми человек, вывезти вооруже­ние. Для этого обещали через два дня прислать автомаши­ны. Группа ждала и два, и пять дней, но автомашины не пришли. Стало ясно, что уже и не придут.
   И. Котяшов решил взор­вать склады, чтобы вооруже­ние не досталось врагу. Но у группы не было, ни взрывчат­ки, ни бикфордова шнура. Проявили солдатскую смекал­ку. Все склады вокруг обсы­пали порохом, порохом же посыпали дорожки метров на двести от каждого склада. Потом эти пороховые дорож­ки подожгли, а сами, что бы­ло мочи, кинулись подальше от этого фейерверка. Когда отбежали на почтительное расстояние, начали взрывать­ся склады.
   Сделав дело, группа мед­ленно пошла на восток в на­дежде выйти к своим. Подо­шли к опушке леса. Впереди было открытое поле. Вдруг послышался треск мотоцик­летных моторов и сразу же ударили пулеметы. Первой же очередью И. Котяшова рани­ло в ногу. Наши бойцы залег­ли, завязался бой. Немецкие мотоциклисты круто развер­нулись и пустились наутек, наши кинулись их преследо­вать. Чем закончился бой, И. Е. Котяшов не узнал. Кое-как он сполз в лесной овраг, сколько там пролежал, не помнил.
   Ближе к вечеру неподалеку послышались голоса. При­смотревшись, Иван Ефимович увидел молодую пару в штат­ском. Почему-то сразу решил, что это свои, и окликнул про­хожих. Молодые люди выта­щили раненого из оврага и до­несли до села Передел, доста­вили в больницу. Как оказа­лось, девушка - Нина Яхимович - работала в больнице фельдшером. А ее другом и помощником был Николай Со­колов. (Не трудно догадаться, что Нина Александровна Со­колова, с которой Иван Ефи­мович ведет переписку, это и есть та самая Нина Яхимович).
   Фельдшер оказал помощь И. Е. Котяшову, обработала рану. Но оставаться в боль­нице было опасно, в любое время в село могли нагрянуть фашисты. Неподалеку от боль­ницы находились церковь и кладбище, а между ними - небольшая кладбищенская сторожка с погребом. Туда и решили поместить И.Е. Ко­тяшова. Как оказалось, там уже был один раненый, млад­ший политрук Николай Кос­тин. За ранеными ухаживали сама Нина Александровна и санитарка Татьяна Ивановна Корочкова. Когда раны моло­дых офицеров немного зажи­ли, они решили уходить к своим.
   - Тут должна быть парти­занская зона, - пояснили ме­дики.
   Пошли на звук артиллерий­ских разрывов. Шли лесом. Набрели на лесной домик, об­несенный забором.
   - Ты постой здесь, а я пой­ду проверю, что там и как, - говорит И. Е. Котяшов своему товарищу.
   Только подошел к забору, как услышал резкий оклик:
   - Стой! Руки вверх!
   Пришлось подчиниться. Ока­залось, офицеры вышли на нашу разведгруппу, забро­шенную в тыл врага.
   Разведчики расспросили, кто такие, откуда идут, какие задания выполняли, где рани­ли, проверили документы. Разведчики поверили И. Котя­шову и его товарищу и рас­сказали, как выйти к нашим.
   Когда перешли линию фрон­та, сразу попали в штаб на­шей части, а затем в По­дольск, в спецлагерь НКВД. В лагере находились, пока шла проверка.
   - Ничего не могу сказать, в лагере к нам относились хо­рошо, мы не слышали ни од­ного грубого слова, - вспо­минал ветеран.
   Когда во всем разобрались, Ивана Ефимовича направили на фронт. Вскоре назначили его командиром зенитно-артиллерийской батареи.
   Самые суровые испытания батарее и ее командиру выпа­ли на Курской дуге. Батарея прикрывала наши обороняю­щиеся, а затем наступающие части от воздушных налетов в самом эпицентре сражений -- под Прохоровкой. Фашист­ское командование слишком много поставило на эту опе­рацию, чтобы переломить ход войны, бросило огромные си­лы, в том числе и тысячи са­молетов. Так что работы зе­нитчикам хватало.
   В один из массированных налетов немецкой авиации бомба упала прямо на бата­рею. Комбата засыпало зем­лей.
   - Это и спасло мне жизнь, - признавался Иван Ефи­мович. - Меня контузило и три осколка попали в висок и лицо, но, ослабленные насы­панной землей, большого вре­да не причинили. И. Е. Котяшов даже в госпиталь отка­зался идти, несколько дней провел в медсанбате, пока не зажили раны, и снова в бой.
   За время боев на Курской дуге батарея И. Е. Котяшова сбила 24 самолета противни­ка. 24 человека из ее личного состава за эти бои были на­граждены орденами и медаля­ми. А сам комбат получил ор­ден Красной Звезды и медаль "За отвагу". Маршал Г. К. Жуков лично вручил отваж­ному комбату именные часы.
   После Курской дуги, как считает Иван Ефимович, его судьба сложилась сравни­тельно удачно. Хотя трудно­стей и потом было немало. Пришлось И. Е. Котяшову пройти долгий путь, воевать в самых горячих точках: битва за Днепр, Корсунь-Шевченковская операция, освобожде­ние Белоруссии, Польши. Завершил войну Иван Ефимович в предместье Берлина.
   После войны еще 12 лет И. Е. Котяшов прослужил в Германии и Польше. В Союз вернулся в 1957 году и был назначен военкомом Мариинско- Посадского района ЧАССР. Через шесть лет уволился в запас в звании подполковника. Работал ин­спектором рыбоохраны, а в 1974 году перешел в Чуваш­ский госуниверситет старшим инженером по мобилизации второго отдела, где прорабо­тал более 10 лет до ухода на пенсию.
   Как и все ветераны, Иван Ефимович часто вспоминал былое, боевых друзей, всех, с кем свела фронтовая дорога. Через сорок лет И. Е. Котя­шов разыскал своих спасите­лей из смоленского села Передел, из подпольного госпи­таля. Написал письмо в мест­ную школу, подробно расска­зал, что и как. Школьным следопытам не составило большого труда разыскать Н. А. Яхимович, теперь уже Соколову. Она в районе чело­век известный. В годы войны Нина Александровна со свои­ми помощниками в подполь­ном госпитале спасла жизнь не одному советскому бойцу и партизану. Об этом рассказы­вается в вышедшей в Приокском книжном издательстве книге "Была война".
   На письмо И. Е. Котяшова ответила сама Нина Алексан­дровна. Так завязалась пере­писка. Через несколько лет встретились, правда, по пе­чальному случаю: умерла Та­тьяна Ивановна Корочкова, и Иван Ефимович поехал на по­хороны...
   В завершение нашей беседы Иван Ефимович показал свой праздничный пиджак, уве­шанный орденами и медаля­ми, удостоверения на награды. Ратный и мирный труд вете­рана Родина отметила 21 го­сударственной наградой, среди которых два ордена Красного Знамени, Отечественной вой­ны I степени, медали "За от­вагу", "За боевые заслуги", "Медаль Жукова" и другие.

Честно Родине служил

   Иван Иванович бодрой по­ходкой вошел в кабинет. На мой комплимент, дескать, вы хорошо выгляди­те, заметил:
   - Сейчас похуже чувство­вать себя стал, недавно пере­нес воспаление легких. А так стараюсь поддерживать фор­му. До нынешнего года каж­дую зиму на лыжах ходил, с гор катался.
   Последнее обстоятельство не показалось бы особо удиви­тельным (мало ли людей в пожилом возрасте ходит на лыжах), если бы я не знал, что у Ивана Ива­новича... нет одной ноги.
   Ногу И. И. Сеньков потерял в боях под Киевом в 1943 году.
   До войны Иван Сеньков ус­пел закончить семь классов. Летом 1941 года работал уче­ником повара в Доме отдыха в Ильинке. Он хорошо пом­нит тот день 22 июня: всей бригадой они чистили кар­тошку, когда по радио пере­дали о начале войны.. В тот же день Дом отдыха был за­крыт, все отдыхающие со сле­зами на глазах разъехались по домам. Вернулся в свою родную деревню Хыркасы Болышесундырского района и Иван Сеньков.
   Вместе со сверстниками-до­призывниками Ивана регуляр­но вызывали в Большесундырский райвоенкомат, обучали военному делу, готовили будущих солдат.
   В марте 1942 года Ивану вручили повестку. На лодке добирались до Чебоксар. По­том несколько дней на же­лезнодорожном вокзале жда­ли представителя из Москвы. Определили Ивана Сенькова в учебный батальон, где он готовился около месяца. Пос­ле обучения направили его в 34-ю мотострелковую бригаду командиром отделения. В его составе сержант Сеньков и получил боевое крещение под Воронежом. Вскоре в одном из боев Ивана Ивановича ра­нило в ногу. Хотя рана была и не очень тяжелая, все же пришлось месяца два проле­жать в госпитале в Ногин­ске.
   После излечения - снова в строй. Теперь И. И. Сеньков попал в 69-й отдельный са­перный батальон. После обу­чения на минера его назначи­ли командиром саперного от­деления. Говорят, сапер ошибается только один раз. Ошибся один раз и Иван Иванович. И это могло стоить ему жизни.
   Одно из первых серьезных испытаний командир саперно­го отделения И. И. Сеньков прошел у Северского Донца. Отделению был дан приказ взорвать мост через реку, что­бы помешать отступлению фашистов. Мост хорошо охра­нялся. Ночью минеры со взрывчаткой вплавь добра­лись до основной опоры мос­та. Быстро установили толо­вые шашки, подсоединили бикфордов шнур. И снова в воду. Едва успели доплыть до берега, как раздался взрыв. Задание было выполнено.
   За успешное осуществление этой операции сержант И.И. Сеньков был награжден орде­ном Красного Знамени.
   Другой орден - Славы III степени - Иван Иванович получил за разминирование моста через Днепр. Но эта операция оказалась, последней в его боевой биографии. Здесь он был тяжело ранен. Впро­чем, все могло закончиться для него гораздо хуже.
   Было это в сентябре 1943 года под Киевом. Фашисты так быстро отступили, что не успели взорвать заминированный мост через Днепр. Задание разминировать его было поставлено перед отделением сержанта И. Сенькова. Де­ло требовало отличного зна­ния вражеских мин и умения обезвредить их. Работать при­ходилось под огнем противни­ка. Саперы из воды, из-под моста, на берегу из земли из­влекли около 300 мин. Рабо­та подходила к концу, когда Иван Иванович наступил на мину. Раздался взрыв. Сапера отбросило в сторону.
   - Я не сразу понял, что произошло, - вспоминает Иван Иванович. - Еще встал, хотел шагнуть и тут же сва­лился. Почувствовал острую боль в левой ноге. Посмот­рел - а ноги-то и нет до ко­лена.
   К командиру подбежал солдат его отделения. И тут раздался новый взрыв: солдат наступил на другую мину. Ему тоже оторвало ногу. А И. Сенькову разворотило вторую но­гу.
   Оказалось, что у двух взор­вавшихся мин был деревянный корпус, поэтому миноиска­тель и не нашел их.
   Раненых отправили в медсанбат. Ивану Ивановичу сде­лали операцию на левой ноге. Но оказалось, что на повреж­денной правой ноге началась газовая гангрена. Врачи пред­ложили отнять и ее. Иван Иванович не согласился. Вра­чам долго пришлось повозить­ся с раной, но ногу они все же спасли.
   Долечиваться И. И. Сенько­ва отправили в госпиталь в Магнитогорск, где он проле­жал еще девять с половиной месяцев.
   После выписки из госпиталя Иван Иванович поездом добрался до Казани, потом пароходом по Волге до Ильинки.
   Там никакого попутного тран­спорта не нашел, и пришлось 4 километра на костылях до­бираться до родной деревни...
   Только через два года Иван Иванович решил встать на протез. Долго осваивался.
   - Очень трудно было при­выкать, - говорит ветеран. - Бывало, натрешь ногу, пере­бинтуешь, рана горит. Но все же освоился.
   Когда стал чувствовать се­бя получше, решил, что надо продолжить учебу. Поступил в Чебоксарское художествен­ное училище. Проучился год и вынужден был оставить уче­бу: на занятиях приходилось много стоять, а с больной но­гой это трудно было.
   Тогда Иван Иванович по­ступил в кооперативный тех­никум Чувашпотребсоюза, ре­шил стать бухгалтером. В тех­никуме бывший солдат не толь­ко получил специальность, но и встретил свою судьбу: по­нравилась ему однокурсница из Мариинско-Посадского рай­она Нина Аксенова. Девушка тоже ответила ему взаимно­стью. И одновременно со сви­детельствами об окончании техникума Иван и Нина полу­чили свидетельство о браке.
   После окончания техникума Иван Иванович устроился ре­визором в Управление по делам искусств. Потом работал в кукольном театре, в картин­ной галерее. Заочно закончил Горьковский филиал Москов­ского финансового института. И в 1970 году пришел на ра­боту в Чувашский государ­ственный университет. Один­надцать лет, до выхода на пенсию, трудился он здесь на­чальником планово-финансо­вого отдела. И до сих пор не порывает связи с ставшим род­ным коллективом. Впрочем, не только ему. В университете работает его сын - Вячеслав Иванович - доцентом кафед­ры промышленной электрони­ки и исполнительным дирек­тором технопарка "Чувашия". Старшая внучка Лена окончи­ла медицинский институт ЧГУ и ординатуру.
   - Слава богу, университет нас, ветеранов, не забывает, - говорит Иван Иванович. - Это много значит. Вот пригласили нас на 23 фев­раля, сказали добрые слова. Мы пообщались друг с дру­гом. И поверьте, после этого я себя гораздо лучше чувство­вать стал. Эта встреча мне по­могла оправиться от болезни лучше всяких лекарств.
   За ратные и трудовые дела Ивана Ива­новича Сенькова Родина отметила тремя орде­нами (кроме упоминавшихся орденов Красного Знамени и Славы III степени Иван Ива­нович имеет еще орден Отече­ственной войны I степени) и тринадцатью медалями. Эти награды - свидетельство то­го, что ветеран войны и труда И. И. Сеньков честно выпол­нял свой долг - и на поле брани, и на трудовом фронте.

Командир самоходки

   20 июня 1941 года в средней школе N 30 Нижнего Тагила состоялся вы­пускной бал. Выпускник Гена Бородин мечтал о поступлении в институт. Но мечтам тем не суждено было сбыться: через два дня началась война.
   Гена, как и миллионы его сверстни­ков той поры, сразу же пошел в воен­комат.
   - Молод ты еще, парень, - сказали ему в военкомате. - Подожди годок, если к тому времени война не кон­чится - сами тебя заберем.
   Геннадий устроился работать на за­вод. А поскольку спе­циальности у него не было, определили его помощни­ком геодезиста. Проработал он там больше года. Как-то в конце ноября 1942 года пришел со смены домой, а там его уже ждала повестка: 2 декаб­ря явиться в городской военкомат...
   Новобранца направили недалеко - в город Сухой Лог своей же Свердлов­ской области, куда было эвакуировано Одесское артиллерийское училище боль­шой мощности. Но там он долго не за­держался: вскоре его перевели в Чка­лов, в танковое училище. Готовиться Г. Бородин начал на командира легко­го танка Т-70. А потом пришлось пере­учиваться. Танк Т-70 оказался не очень боеспособным и легко уязвимым для противника. Решено было танк пере­конструировать и на его базе сделать самоходную артиллерийскую установку СУ-76. Вот и пришлось курсантам ос­ваивать новую технику.
   В апреле 1944 года в училище состо­ялся выпуск и новоиспеченные млад­шие лейтенанты - командиры СУ-76 отправились в Горький за получением машин. Укомплектовали экипажи, не­много потренировались, закрепляя тео­ретические навыки. А потом погрузи­лись в эшелон и поехали на фронт. Г. Н. Бородин со своим экипажем ока­зался в 1200-м самоходном артилле­рийском полку 8-й гвардейской армии, которая тогда воевала в составе 1-го Белорусского фронта.
   Первое боевое крещение Геннадий Николаевич получил под Ковелем 18 июля 1944 года. Батарее, в которой служил Г. Бородин, была поставлена задача провести боевую разведку и пробить брешь в оборонительной ли­нии противника.
   - Линия была очень сильно укреп­лена и трудно проходима,- вспоми­нает Геннадий Николаевич. - Впере­ди спираль Бруно из колючей про­волоки, потом проволочное загражде­ние в три кола (в три линии), за ними первая траншея, после нее -- минное поле и еще одна траншея. Несколько раз через это укрепление пытались прорваться танки, но безуспешно, мно­гие были подбиты, а то и вовсе сго­рели... СУ-76 сравнительно легко снарядами пробили бреши в спирали Бруно, про­шли проволочное заграждение и пер­вую траншею. А вот минное поле ока­залось непреодолимой преградой для батареи. Три машины из пяти полно­стью разворотило, экипажи погибли. Наскочила на мину и самоходка Г. Бо­родина.
   - Но нам повезло, - рассказывает Геннадий Николаевич. - Наша маши­на задела гусеницей только край мины. Тряхнуло нас хорошо, но все остались живы, только водителя ранило.
   Несмотря на потери, батарея выпол­нила свою задачу, а Г. Н. Бородин по­лучил свою первую боевую награду - медаль "За отвагу", а члены его эки­пажа - медали "За боевые заслуги".
   Почти месяц Геннадий Николаевич был "безлошадным", находился в ре­зерве полка. Новую машину он полу­чил уже при подходе к Висле. И снова сразу в бой. Командующий армией ге­нерал В. И. Чуйков лично приказал командиру полка поставить СУ-76 на дамбе, протянувшейся вдоль реки, и из укрытия огнем поддерживать пехоту и танки, форсирующие Вислу. Когда пе­редовые части форсировали водную преграду и захватили плацдарм на за­падном берегу реки, на паромах через Вислу переправились и самоходки.
   - При переправе нам тоже повез­ло, - считает Геннадий Николаевич, - как раз был сильный туман, и артилле­рийский обстрел со стороны немцев не достиг цели и не повредил наши паро­мы и машины.
   На Мангушевском (как его назвали) плацдарме у Вислы 1200-й самоходный артиллерийский полк простоял до ян­варя 1945 года. А завершил войну он на подступах к Берлину. К тому вре­мени Г. Н. Бородин был уже помощни­ком начальника штаба танкового ба­тальона и заслужил свою вторую бое­вую награду - орден Красной Звезды за спасение знамени полка. Это случи­лось, когда полк из окрестностей Бер­лина передвигался на юг. На марше к штабу полка прорвалась невесть отку­да взявшаяся колонна немцев. Г. Н. Бо­родин с группой штабных работников и небольшой охраной организовали оборону штаба. Несколько часов длил­ся жаркий бой, пока не подоспели ос­новные силы. Многие участники того боя были награждены орденами и ме­далями.
   После окончания войны в мае 1945 года полк был переведен на деморкационную линию юго-восточнее г. Эйзенах. Сменив несколько позиций, полк наконец оказался в городке Галле. Здесь Геннадию Николаевичу снова несказанно повезло: однажды на улице городка ему улыбнулась в самом пря­мом смысле этого слова удача в обра­зе чернобровой красавицы. Молодые люди понравились друг другу с первого взгляда. А через несколько встреч решили пожениться. Но тут возникло неожиданное препятствие. Геннадий Ни­колаевич без проблем получил разре­шение у своего командования. А вот с Ниной Ивановной все оказалось гораз­до сложнее. Дело в том, что она рабо­тала переводчицей в органах КГБ. А в этом ведомстве, известное дело, к кад­рам и их окружению был подход осо­бый.
   - Поискал бы ты себе невесту в другом месте, - сказали Геннадию Нико­лаевичу Нинины начальники.
   - А мне другой не надо, - ответил он.
   - Тогда пусть придет твой коман­дир полка и походатайствует за тебя, расскажет, кто ты, что ты.
   Пошел Геннадий Николаевич к командиру, объяснил, что от того тре­буется.
   Пока шло все это разбирательство, Нина уехала в другой город. Вскоре она прислала письмо, что ей разрешили вступить в брак с Г.Н. Бородиным. За­регистрировались они в Потсдаме 19 января 1948 года. Брак оказался счаст­ливым. Прожили Бородины в мире и согласии более 50 лет, пока Нина Ива­новна нежданно-негаданно не ушла из жизни. Вместе они делили все суровые будни, куда бы их ни бро­сала судьба.
   А поездить им пришлось немало - Геннадий Николаевич после войны от­дал службе в армии еще 22 года. Пять из них прослужил в Германии. Потом его отправили на Дальний Восток. В 1951 году Г.Н. Бородин поступил в Академию бронетанковых войск в Москве, где проучился четыре года.
   Потом был Северо-Кавказский воен­ный округ (г. Орджоникидзе). Слу­жил старшим помощником начальника оперативного отдела армейского корпуса, дивизии, заместителем начальника штаба мотострелкового полка, коман­диром танкового батальона.
   В ноябре 1962 года Геннадий Нико­лаевич снова оказался за границей, на сей раз в Польше, в Северной группе войск в должности командира танково­го батальона. Затем был заместителем начальника штаба полка, прослужив еще четыре года.
   Заграничная командировка подходи­ла к концу, когда Г.Н. Бородину пред­ложили перейти в систему гражданской обороны. Он согласился, и в январе 1967 года был направлен в Москву, в Центральный штаб гражданской оборо­ны. После долгих обсуждений и согла­сований выбрал Чебоксары, куда и был определен заместителем начальника курсов гражданской обороны ЧАССР. Прослужил там почти четыре года и в декабре 1969 года уволился в запас.
   В январе 1970 года Геннадия Нико­лаевича пригласили на военную кафед­ру ЧГУ. Здесь он работал преподава­телем курса гражданской обороны, на­чальником курса. Потом перешел на кафедру безопасности жизнедеятельно­сти и инженерной экологии.
   Более 18 лет Геннадий Николаевич проработал в Чувашском госуниверси­тете. На заслуженный отдых ушел 1 сентября 1998 года. Однако с уходом Геннадия Николаевича династия Бородиных в университете не прервалась. Его сын Юрий Геннадьевич работает заведующим лабораториями кафедры теоретических основ электротехники, внук Евгений окончил электроэнерге­тический факультет, внучка Ирина заочное отделение того же факультета, живет в Нефте­юганске, куда уехала с мужем, полу­чившим направление в этот город пос­ле окончания электроэнергетического факультета.

От Сталинграда до Берлина

проплыл, проехал, прошагал

   Свою малую родину дерев­ню Айдарово (сейчас в Коз­ловском районе) Александр Александрович помнит мало: когда Саше было лет пять, семья переехала в Звенигово. Отца, Александра Романови­ча, сначала послали в Моск­ву на курсы, а потом опреде­лили агрономом по хмелевод­ству в опытное хмелеводче­ское хозяйство Марийской АССР...
   После окончания семи клас­сов Саша устроился кочега­ром на буксирный пароход "Совкомбайн". Таскали по Волге баржи, плоты. В рейсе и узнал Саша о начале войны. Но на фронт его призвали не сразу: экипаж буксира по-прежнему нес свою службу на Волге, только работа его была перестроена на военный лад.
   В сентябре 1942 года бук­сирный пароход "Совкомбайн" получил приказ идти в Ста­линград: фашисты рвались к Волге, разворачивалась одна из величайших битв Великой Отечественной войны. Срочно завершив свои дела в Горь­ком, буксир взял курс на Ста­линград. Прибыли туда где-то в середине сентября. Перед экипажем была поставлена за­дача - таскать баржи с право­го на левый берег Волги и об­ратно. Туда - с ранеными, эвакуированными или с обо­рудованием сталинградских заводов, оттуда - с новым пополнением для сражающих­ся войск: личным составом, вооружением.
   Кочегар буксира Саша По­пов дни и ночи проводил в машинном отделении. Вылезал на свет божий иногда только, когда на берегу шла погрузка баржи. Однажды на левом берегу Волги смотрел он, как на баржу грузился личный состав какой-то воин­ской части. И вдруг среди поднимающихся на баржу бойцов заметил до боли зна­комую фигуру.
   - Отец! - крикнул, что есть силы. - Отец!
   - Сашка, сынок, - послы­шался ответный зов. Отец то­же узнал Александра.
   Саша попросил у капитана разрешения на сей раз пере­правиться через Волгу на бар­же. Капитан согласился. Во­шли в положение и друзья из машинной команды. Несколь­ко минут Саша провел с от­цом. Разговоры, распросы, где был, как сюда попал, как дома, как мать? Увы! Мину­ты эти пролетели очень быст­ро. Баржа ошвартовалась у сталинградского причала, и Александр Романович должен был становиться в строй.
   Отец и сын по-мужски обня­лись, поцеловались.
   - Береги себя, сынок, - сказал на прощанье отец.
   Это была их последняя встреча. Александр Романо­вич Попов, отец Саши, навеч­но остался лежать в Сталин­градской земле...
   Еще несколько месяцев бук­сир "Совкомбайн" нес свою службу в Сталинграде. На открытой воде судьба берег­ла его от бомб и снарядов, а погибель свою он нашел у сталинградского берега: ког­да буксир стоял у причала, снаряд попал ему в борт и пароход затонул. К счастью, из экипажа никто не постра­дал.
   После гибели буксира чле­нов экипажа направили на другие суда, кого-то направи­ли в часть, к которой они бы­ли приписаны, а Александра Попова отправили в город Кузнецк Пензенской области, где формировалась 9-я де­сантная бригада 100-й десант­ной дивизии Сталинского ре­зерва. Полгода занимались боевой подготовкой. После подготовки бригаду перебро­сили в Ладейное Поле. И сра­зу - в бой, форсировать ре­ку Сверь. Буквально за не­сколько дней с боями дошли до столицы Карелии Петроза­водска, который был осво­божден 28 июня 1944 года.
   А. Попову бои в Карелии за­помнились непроходимыми бо­лотами, в которых приходи­лось часами лежать под жес­токим артиллерийским и мино­метным обстрелом. Уже под Петрозаводском Александр Александрович был контужен и легко ранен: во время одно­го из обстрелов рядом разо­рвалась финская мина.
   В тех боях была сильно по­трепана и 9-я десантная бригада и ее отправили на формирование в Калининскую область.
   Когда часть находилась на формировании, А. Попов за­болел -- сказались контузия и последствия лежания в бо­лотах. Его отправили сначала в госпиталь, а потом в Ка­зань, в оздоровительный ба­тальон. После поправки Алек­сандра Александровича направили в г. Пугачев. Там он попал в формировавшийся ав­томобильный батальон. Вско­ре батальон перебросили в Польшу. Здесь А. Попов во­зил снаряды на передовую. Всякое приходилось испытать: и под авианалеты попадал, и под артобстрелы, и на за­саду нарывался. В общем, как поется в той песне: "Мы вели машины, объезжая мины, по путям-дорогам фронтовым". Так благополучно Александр Александрович доехал до Бер­лина.
   Но с Победой военная служ­ба для А. А. Попова не за­кончилась. Еще целый год пришлось прослужить ему в Германии помощником коман­дира комендантского взвода в Потсдаме.
   Осенью 1945 года, получив отпуск, Александр поехал к ма­тери в Звенигово. В тот же день в поселок прибыл в от­пуск сосед и друг Саши Нико­лай Котов. А вскоре из Че­боксар повидаться с Никола­ем приехала его сестра Зина, Саше еще до войны пригля­нулась эта высокая статная соседка. И Александр поль­зовался симпатией у девуш­ки. Встретившись снова, Александр и Зинаида решили, что они созданы друг для друга. Не откладывая долго, поженились. Закончился от­пуск, Александр уехал в Гер­манию, а Зина вернулась в Чебоксары.
   Демобилизовался А. А. По­пов в 1946 году и приехал к жене в Чебоксары. Устроился в речном порту водолазом водолазно-спасательной служ­бы, которой как раз и коман­довала Зинаида. Два года проработал спасателем, а по­том снова потянуло в пла­ванье. Снова оказался на буксире, только теперь уже капитаном. Заочно закончил Горьковское речное училище, получил звание капитана-ме­ханика. Так и проплавал на буксирах до пенсии. Выйдя на заслуженный отдых, без дела не сидел - помогал же­не, Зинаиде Николаевне, сна­чала на лодочной станции Че­боксарского электроаппарат­ного завода, а потом на за­водской базе отдыха "Дуб­ки", что в районе Шомикова.

На горных перевалах

   Как-то довелось побывать в Сочинском краеведческом музее. На стендах, рассказывающих о боевых действиях 20-й горнострелковой дивизии, привлекли внимание десятка два портретов воинов этого соединения, особо отличившихся в обороне Северного Кавказа в Великую Отечественную вой­ну. Под портретом бравого майора, чью грудь украшали многие боевые награды, прочитал подпись: "Егоров Михаил Егорович, бывший помощник начальника разведки дивизии, в настоящее время проживает в городе Шумерля Чувашской АССР"...
   Тамбовское Краснознаменное кавалерийское училище имени Первой конной армии Михаил Егоров закончил 10 июня 1941 года. Получил назначение на Северный Кав­каз. Эти места хорошо были знакомы молодому командиру. В конце тридцатых годов он служил здесь в 17-м кавалерий­ском полку НКВД - сначала командиром сабельного взвода, а затем заместителем политрука эскадрона. В 20-й горно­стрелковой дивизии, куда Михаил Егоров попал после учи­лища, его тоже назначили командиром сабельного взвода...
   Грозная лавина докатилась до предгорья Кавказа летом 1942 года. 20-я горнострелковая дивизия в ту пору находи­лась в районе Сочи. В середине августа 31-й отдельный кава­лерийский эскадрон, в котором служил лейтенант Михаил Егоров, сосредоточился в районе Красной Поляны. Вскоре командира второго сабельного взвода Егорова вызвал коман­дир эскадрона старший лейтенант Матвеев и приказал ему со своим взводом провести разведку, пройти через перевалы Аишха и Умпырь, добраться до реки Большая Лаба, войти в соприкосновение с передовыми частями противника, уста­новить их состав и направление движения, захватить плен­ных.
   Командир эскадрона развернул карту и показал маршрут, по которому должен следовать сабельный взвод. Одновре­менно он сообщил, что впереди, на реке Малая Лаба, дей­ствуют подразделения 174-го горнострелкового и 61-го артил­лерийского полков.
   На рассвете взвод выехал на выполнение боевой задачи. Всю ночь и первую половину дня шел сильный дождь. В горной речке Мзымта, вдоль которой пролегал путь взвода, под­нялась вода. Сокращая маршрут, конники несколько раз переправлялись через речку, порой делали они это с большим риском, преодолевая стремительное течение, экипированные по-летнему кавалеристы вскоре промокли до костей. От лю­дей и от лошадей валил пар. Но взвод уверенно продвигался вперед. К концу дня бойцы переправились через перевал Аишха и спустились в долину реки Малая Лаба. На второй день прибыли в расположение 174-го горнострелкового полка. В его штабе Михаил Егоров уточнил обстановку. Командир полка сообщил, что в районе кордона Умпырь наши саперы сооружают инженерные заграждения. Дальше наших подразделений нет, но вскоре на Умпырский перевал для его обороны прибудет рота.
   В тот день, продвинувшись километров пятнадцать вниз по долине реки Малая Лаба, недалеко от кордона Умпырь, взвод встретился с саперной ротой 174-го полка. М. Егоров договорился с командиром роты о способах зрительной связи, поскольку у них не было ни радиостанции, ни телефона.
   Ночевали у кордона, выставив усиленное охранение. Во второй половине ночи отправились на Умпырский перевал и на рассвете вышли к нему. Оставив взвод на опушке леса и ор­ганизовав круговое наблюдение и охранение, лейтенант Его­ров в сопровождении заместителя политрука эскадрона Соплякова и военфельдшера Чертищева пешком направились на перевал.
   Гребень перевала преодолели по-пластунски, рассредото­чились и стали вести наблюдение, каждый в своем секторе. Особенно внимательно следили за долиной реки Большая Лаба. Именно там командир заметил передвижение каких-то людей. Лейтенант решил выслать к реке разведывательную группу. Когда стало смеркаться, группа из восьми человек под командованием сержанта Бубликова отправилась к Большой Лабе. Через некоторое время от сержанта поступи­ло донесение, что противника он не обнаружил.
   Ночью взвод перешел через перевал и спустился в долину реки Большая Лаба. На перевале остались только наблюда­тели, которые должны были его охранять, а кроме того под­держивать зрительную связь с находящимися неподалеку нашими саперами, сооружающими инженерные заграждения.
   Двигались медленно. Тропа плохо различалась, приходи­лось часто останавливаться и при свете электрофонаря сли­чать карту с местностью. На рассвете на одном из поворотов увидели красноармейца Белого, который вечером ушел с группой Бубликова. Рука разведчика была перебита, сквозь повязку сочилась кровь. Он сообщил, что ночью разведчики при подходе к Большой Лабе попали в засаду и были обстре­ляны пулеметами. Белый вместе с красноармейцем Абдрагимовым, находясь в головном дозоре, были отрезаны огнем вра­га от своих.
   Командир приказал взводу повернуть назад к перевалу. Вскоре к основным силам присоединилась группа сержанта Бубликова. Не было только красноармейца Абдрагимова. Сержант сообщил, что, попав в засаду, Абдрагимов был ра­нен в обе ноги. Он отстреливался из автомата, отбивался гранатами от наседавшего врага. Собрав свою группу, сер­жант Бубликов вступил в бой с фашистами, попытался вы­ручить раненого товарища. Но спасти его не удалось. Послед­ней гранатой красноармеец взорвал себя и окруживших его врагов.
   Лейтенант Егоров отобрал из взвода добровольцев - наи­более подготовленных всадников - и направил их на место ночного боя выяснить обстановку. У него еще теплилась на­дежда: а вдруг не погиб Абдрагимов, и его еще можно спасти.
   В тягостном ожидании прошло несколько часов. Наконец группа вернулась. Пройти к району ночного боя ей не уда­лось, так как разведчики обнаружили там большое скопление гитлеровцев.
   - В долине реки Большая Лаба оживленное движение противника. Немцы идут к перевалу, - доложил командовав­ший группой ординарец командира взвода Саттыбаев.
   Лейтенант Егоров отправил донесение командиру распо­ложенного в долине Малой Лабы 174-го горнострелкового полка майору Ерохину, а сам занялся организацией обороны перевала. Задача эта была трудная: на перевале было всего восемнадцать человек, вооруженных винтовками, автоматами да двумя ручными пулеметами. Вскоре, правда, пришло под­крепление - стрелковая рота 174-го горнострелкового полка, затем минометный взвод с пулеметным расчетом, а потом еще один взвод 50-миллиметровых ротных минометов. В об­щей сложности наши силы, оборонявшие перевал, насчитыва­ли до двух рот. Командир 174-го полка приказал лейтенанту Егорову, как старшему по званию, возглавить оборону пере­вала.
   Фашисты вели усиленную разведку, в небе часто висела "рама". 28 августа на рассвете гитлеровцы начали наступле­ние. Как удалось потом установить, здесь действовали два усиленных батальона 4-й горнопехотной дивизии противника. Бой продолжался весь день. Расчет станкового пулемета буквально косил гитлеровцев, минометчики накрывали залегших в траве фашистов, разведчики обрушивали на врага пулеметно-автоматный огонь с тыла. И везде на самых трудных участках был лейтенант Егоров, руководил боем, поддержи­вал бойцов. Гитлеровцы, понеся большие потери, вынуждены были прекратить атаки, а потом отошли в лес.
   Несколько дней было относительное затишье. 31 августа наблюдатели доложили, что они заметили на подступах к пе­ревалу гитлеровцев. Вскоре начался артобстрел. Снаряды и мины рвались на перевале и его западном отроге, где нахо­дились наши минометные расчеты. Через некоторое время противник перенес вглубь артиллерийско-минометный огонь. Гитлеровцы снова пошли в атаку. Почти две сотни фашистов шли по южному склону отрога, где засели лейтенант Егоров с тремя красноармейцами, вооруженные двумя автоматами и двумя самозарядными винтовками. Наши воины занимали выгодные позиции, с близкого расстояния косили гитлеровцев. Но слишком неравными были силы. Трудно приходилось ко­мандиру взвода и его бойцам. Однако на помощь подоспели красноармейцы Постовой и Хоральцов с ручным пулеметом. Но и фашисты бросили на горстку смельчаков новые силы, поддержанные шестью пулеметами. Они стали теснить группу Егорова, которая оказалась отрезанной от основных сил за­щитников перевала. Разведчики начали отходить к обрыву. Здесь они снова заняли оборону. Тяжелое ранение в челюсть получил красноармеец Карпенко - у него было выбито не­сколько зубов и оторван язык. Командир взвода перевязал бойцу рану, кое-как остановил кровотечение. Тяжелораненый Карпенко продолжал разить врага. В этом бою он уничтожил 79 фашистов и впоследствии был награжден орденом Ленина.
   Пока не наступили сумерки и пока были патроны, Егоров и его товарищи вели огонь по немцам, выбирая цели, строго экономя боеприпасы. А с наступлением темноты по козьей тропе под градом пуль ушли от погони. В темноте гитлеровцы не решились их преследовать.
   Имея многократное превосходство в силах, врагу удалось захватить Умпырский перевал, хотя ему это дорого стоило. Среди защитников перевала тоже были большие потери.
   Оставшиеся в живых наши бойцы группами и поодиночке пробирались к кордону Умпырь. Егоров с двумя бойцами всю ночь шли вдоль горного ручья. Моросил дождь. Вымокшие, валясь с ног от усталости, они с трудом пробирались среди камней и сквозь колючий кустарник. На рассвете они вышли в долину, напротив кордона. Возле домика у костра сидела группа бойцов - саперы, пехотинцы, артиллеристы. Были здесь и уцелевшие кавалеристы из взвода Егорова.
   Отправив разведывательное донесение в штаб, а раненого Карпенко в медсанбат, командир взвода подсел к костру. Кто-то протянул ему печеную картошку, но есть не хотелось: чув­ствовал сильную усталость, знобило.
   Из дома вышла пожилая женщина, долго смотрела на красноармейцев. Потом подошла к Егорову:
   - Вы дрожите, совсем посинели, зайдите в комнату, по­грейтесь, обсушитесь.
   Теплая комната, горячий чай согрели и успокоили лейтенанта. Сняв сапоги, он расположился на топчане, положив под голову две "лимонки", которые ему оставил Карпенко. Незаметно для себя задремал. Вдруг сквозь забытье услы­шал тревожное:
   - Вставай, сынок! Немцы...
   Словно взрывом подбросило Егорова от этих слов. Он уви­дел, как мимо окон промелькнули фигуры в серо-зеленых мун­дирах, за стеной слышались крики, немецкая речь.
   - Лишь бы не взяли живым,- пронеслось в голове.
   С гранатами в обеих руках подошел к двери, резко толк­нул ее ногой, несколько стремительных шагов - и Егоров ку­барем скатывается в обрыв. К счастью, он оказался невысо­ким. Немцы бросаются следом за лейтенантом. Одну за дру­гой швыряет он гранаты в самую гущу врагов и поспешно уходит в лес. Над головой свистят пули. Вдруг среди де­ревьев Егоров увидел коня. Мигом вскочил в седло и по­мчался по тропе. Вскоре на опушке леса он повстречал свой эскадрон во главе с лейтенантом Нефедовым. Эскадрон раз­вернулся для атаки, громкое "Ура!" разнеслось по долине.
   Потом выяснилось, что фашисты, используя особенности горнолесистой местности, обошли наши обороняющиеся под­разделения и прорвались к кордону Умпырь. Товарищи в спешке боя не успели предупредить командира взвода. Саттыбаев поскакал за помощью в эскадрон, который находился на другом берегу реки Малая Лаба.
   В тот же день, 1 сентября, эскадрон совместно с подраз­делениями 174-го полка вел сдерживающие бои с превосходя­щими силами гитлеровцев в долине реки Малая Лаба. К сле­дующему перевалу - Аишха - враг не прошел.
   Тяжелым было боевое крещение лейтенанта Михаила Его­рова. Да на войне легко не бывает. С риском для жизни про­вел он с группой разведчиков в середине сентября того же 1942 года операцию по захвату "языка".
   - Две засады, проведенные для захвата "языка", запом­нились мне на всю жизнь, - вспоминал Михаил Егорович. - Это было 20 и 22 сентября 1942 года.
   ...Трое суток группа разведчиков во главе с лейтенантом Егоровым находилась в тылу противника, имея задачу захва­тить пленного из состава войск, продвигающихся к линии фронта. В составе разведгруппы были и морские пехотинцы. Разбившись на две подгруппы по 6 человек, разведчики рас­положились в засаде на лесной дороге, идущей вдоль горной реки Малая Лаба. Нарушая вечернюю тишину, журчала Ма­лая Лаба, а полнеющая молодая луна все время раздвигала тучи, стремясь из-за гор сквозь вершины деревьев разглядеть разведчиков, прижавшихся к родной земле в ожидании врага.
   Командир лежал у большого дерева на обочине дороги. В руках автомат ППД, рядом положил гранату-"лимонку" "Ф-1". Позади лежали боевые товарищи: Бубликов, Корнюшенко, Постовой, Терентьев, Сахвадзе, которых нельзя было отличить от пней, кочек. Ждали появления фрицев. Томитель­но ждать, когда кажется, что остановилось время, когда слы­шен стук собственного сердца. И вот послышался тяжелый топот. Вскоре появилась колонна, идущая с передовой линии в тыл: впереди двое с автоматами наготове, за ними солдаты ведут лошадей в артиллерийских упряжках.
   Уничтожить бы фашистов гранатами, огнем из автома­тов! Но нельзя, основная задача - захват пленного из тех, что идут к линии фронта.
   Мысль о главной задаче заставила проявить выдержку, удержала от заманчивого желания напасть на противника. Вражеская колонна безнаказанно прошла в двух шагах от разведчиков.
   Нервы напряжены до предела. Трудно, очень трудно в таком состоянии лежать без движения.
   Прошло еще немного времени. Вдруг темноту прорезали полосы света. Кто-то властно крикнул: вста-а-ать! В тот же миг затрещали автоматы, огненные трассы с треском пересе­кались над затаившимися разведчиками. Стало ясно, что стреляют немцы.
   Пришлось срочно сниматься с засады. На место сбора, которое было назначено заранее, вышло 10 человек, двоих не дождались. Не вышли солдаты морской пехоты. Причину обнаружения разведчиков немцами командир усмотрел в том, что в вечерних сумерках при выходе на дорогу наши дозор­ные пропустили одиночных раненых солдат противника, иду­щих с передовой в тыл. Вероятно, раненые заметили группу разведчиков, а возможно, их обнаружили солдаты в колоннах. Настроение у многих было подавленное.
   Оторвавшись от противника, в следующую ночь организо­вали вторую засаду примерно в одном километре от немец­кого штаба, расположенного в доме охраны Центрального Кавказского заповедника. Уже утром услышали немецкую речь. Между деревьями показались идущие к линии фронта серо-зеленые фигуры: именно те, кого так долго ждали!
   Раздалась короткая очередь из автомата. Это сигнал. По­дала его, пропустив немцев, подгруппа, руководимая мичма­ном из морской пехоты. Все идет по плану. Командир вскочил, увидев бегущих в его сторону трех немцев.
   - Хальт! Хенде хох! - кричит он во все горло. Направляя свой автомат на фашистов, стреляет поверх их голов. Он был уверен, что гитлеровцы поднимут руки вверх. Но один из фа­шистов открыл огонь. Бежавший рядом рядовой Лычак сва­лился, сраженный пулей. Егоров жмет на спусковой крючок, пытаясь выстрелить в упор. Однако выстрела не последовало. Оттянул затвор назад. Опять выстрела нет. Третий раз. Авто­мат молчит. Бросает взгляд с немца на автомат и с ужасом видит, что в приемнике перекосился патрон. В этот миг вра­жеская пуля сбила с головы пилотку...
   Рывком бросился к большому пню, из-за него - на немца, схватил за грудь, перекинул через себя и, прижав к земле, оглянулся на товарищей в надежде, что они придут на по­мощь. А они вели бой с другими немцами.
   Противник стал яростно сопротивляться, пытался приме­нить плоский штык. Резким движением лейтенант выхватил штык. В ходе смертельной схватки пришлось убить врага.
   - Мы одного взяли в плен, - заявил подбежавший сер­жант Бубликов вместе с рядовыми Терентьевым и Корнюшенко.
   Подобрав у убитых немцев документы, взяв раненого рядо­вого Лычака, конвоируя пленного, разведчики ушли в горы. Через полтора дня, вечером 24 сентября, они благополучно вернулись с захваченным "языком" на командный пункт 20-й горнострелковой дивизии. Их по-отечески радушно встретил сам командир дивизии полковник А. П. Турчинский. Он сооб­щил, что два товарища из морской пехоты, которые не вышли 20 сентября на место сбора, прибыли в часть. Один из них был тяжело ранен.
   За успешное выполнение задания командования и за цен­ные данные о расположении сил и огневой системы против­ника лейтенант Михаил Егоров был награжден орденом Красного Знамени. Второго ордена - Красной Звезды М. Его­ров был удостоен в июле 1943 года за участие в прорыве "Го­лубой линии" на Кубани, где наш земляк командовал танко­вым десантом.
   Бои на "Голубой линии" были на редкость жестокими, фа­шисты отчаянно сопротивлялись. Многих боевых товарищей потерял Михаил Егоров.
   - Жаль мне тебя, Егоров, - говорил командир танкового полка подполковник Ежилов. - Ни один мой командир танко­вого десанта не остался в живых.
   После ночного марша заняли заранее подготовленную ис­ходную позицию на опушке рощи, в трех километрах южнее станицы Запорожской. С залпов "катюш" началась артилле­рийская подготовка. Враг начал огрызаться. В нашем распо­ложении рвались снаряды. Наши самолеты с бреющего полета поставили дымовые завесы. И танки с десантом на броне на максимальной скорости пошли на противника. Вот они про­шли передний край обороны. За ними из траншей поднялись стрелковые цепи.
   На минных полях темп движения танков замедлился. Враг немедленно воспользовался этим: на танки, десантников обру­шился шквал огня из всех видов оружия. Жарко стало сидеть на танке. Пули и осколки отскакивают от брони, снаряды не дают покоя. Прижавшись плотно к башне, десантники ведут ответный огонь. Сильным взрывом рядом с танком бой­цы были оглушены. Егоров почувствовал, как что-то жгучее вонзилось в ногу. К счастью, танк стремительно вырывается вперед и резко начинает утюжить передний край немецкой обороны. Десантники спрыгнули с машины и ворвались в траншею врага. В ход пошли ручные гранаты.
   Почти два месяца после этого боя пролежал Михаил Его­ров в госпитале. А потом снова на передовую, снова бои, снова разведка.
   Вот что свидетельствует выписка из наградного листа на помощника начальника разведки 31-й стрелковой Сталин­градской ордена Богдана Хмельницкого дивизии капитана Михаила Егоровича Егорова.
   "В период подготовки к наступлению 9.01.1945 года капи­тан Егоров разведал огневую систему и инженерно-оборони­тельные сооружения противника, благодаря чему дал возмож­ность командованию умело решать задачу прорыва обороны противника. С начала наступления, находясь с группой раз­ведчиков при 75 СП, умело организовал разведку. 12.01.45 го­да, выполняя задание в районе отметки 230, с группой разведчи­ков захватил две батареи 168-го артполка противника, кото­рые повернул в сторону врага и открыл по нему огонь. 24.01.45 года, будучи временно исполняющим обязанности . начальника разведки дивизии, организовал разведку реки Одер, в результате хорошо проведенной разведки 248 СП ус­пешно форсировал реку в 2 км западнее дер. Маргарет, с за­дачей установить связь с окруженными батальонами 818 СП из двух групп, одну из которых возглавлял сам лично. Во взаимодействии с самоходками ворвались в оборону против­ника, где разгромили 5-ую роту воздушного боевого полка Бреслау. В этом бою было уничтожено свыше 50 немецких солдат и офицеров и 32 захвачено в плен. В том числе пле­нили одного подполковника и одного капитана противника". За эти операции М. Е. Егоров был награжден орденом Отечественной войны II степени...
   Таких боевых эпизодов у М.Е. Егорова было немало на всех фронтах, где довелось воевать.
   После войны Михаил Егорович еще 14 лет отдал армии. Окончил офицерскую школу штабной службы, заочно - Военную академию имени Фрунзе. Служил на разных должностях по разведке. Служил, как и воевал, - с полной отдачей, о чем свидетельствуют медаль "За боевые заслуги" и орден Красной Звезды, полученные в мирное время.
   В запас Михаил Егорович был уволен по болезни. Работал в редакции Шумерлинской районной газеты, начальником штаба гражданской обороны города.

Их оставалось только двое

   В Чебоксарах осталось всего три участника Великой Отечественной войны, награжденных орденом Александра Невского. Один из них - член президиума совета ветеранов Ленинского района Николай Федоров.
   Первое боевое крещение паренек из деревни Ходяково Аликовского района по­лучил на Курской дуге. Курская битва стала одним из самых грандиозных, поворотных сражений Великой Отечественной войны. О ней много сказано, но у каждого ее участни­ка своя память и своя боль.
   Николая призвали в армию, едва ему исполнилось 18 лет. Попал он во 2-ю от­дельную учебную Сталинскую бригаду, что находилась в районе Костромы. Там опре­делили в 36-й минометный полк. Пройдя курс подготовки, Н. Федоров в звании млад­шего сержанта был назначен командиром минометного расчета. Часть, в которую он попал после учебы, на станции Нерехта погрузили в товарные вагоны и отправили на фронт. Высадились у города Мценск Орловской области. Здесь шли кровопро­литные бои. Курская битва была в самом разгаре. Враг яростно атаковал наши по­зиции.
   Батарея 82-миллиметровых минометов с ходу вступила в бой. Вместе со всеми немалый урон врагу причинил и расчет на­шего земляка. Но вскоре командир полка распорядился перевести минометчиков в стрелки, среди которых были большие поте­ри. Так Николай Федоров стал командиром отделения автоматчиков. Вначале охраня­ли штаб полка. А потом пришлось повоевать и на передовой.
   - Выдержав первые удары врага, измо­тав его, наши войска перешли в наступле­ние, - вспоминает ветеран. - Продвинулись мы на несколько десятков километров, но вынуждены были остановиться. Наше отделение автоматчиков из шести человек получило приказ занять оборону в траншее дли­ной 400 метров. Рассредоточились по всей длине, в центре установили ручной пулемет и приготовились к бою. А вскоре на нас полез­ли фашисты...
   Первые атаки отделение Н. Федорова отбило без потерь. А потом погиб один боец, другой... В траншее остались двое - коман­дир отделения и солдат. Решили перехит­рить врага: стреляли то из одного автомата, то из другого, то из пулемета. Так и бегали от одной огневой точки к другой всю ночь. К утру уже валились с ног, но с позиции не ушли, дождались подкрепления. За этот бой Нико­лай Федоров получил свою первую награду - медаль "За боевые заслуги".
   Часть с боями продвигалась на запад. Вот и до Белоруссии дошли. Как-то в затишье Федорова позвал к себе командир полка.
   - Ты, - говорит, - парень грамотный, хоро­шо проявил себя как командир отделения. Вот мы и решили послать тебя на офицер­ские курсы.
   В армии, а тем более на войне, приказы обсуждать не принято. Шесть месяцев учил­ся Николай на фронтовых курсах младших лейтенантов. И снова - фронт. На сей раз попал в 117-ю стрелковую дивизию, которая к тому времени уже стояла на Висле.
   - У меня на переднем крае стрелковыми взводами командуют сержанты, - сказал ком­див новоиспеченным офицерам. - И хотя вы минометчики, придется идти в пехоту.
   Так снова Федорову пришлось командо­вать стрелками. Только теперь уже взводом в 275-м полку.
   В январе 1945 года началась Висло-Одерская операция. Десант захватил плацдарм на левом берегу Вислы. Впереди шел штраф­бат. Под шквальным огнем фашистов нико­го из 500 человек не осталось в живых.
   - Теперь, Федоров, твоя очередь, - ска­зал командир полка.
   Непросто было первому идти в атаку, поднимать бойцов, когда впереди лежат сотни трупов. Но надо! И командир повел свою роту "За Родину! За Сталина!". Многих не досчитались. Но сам Николай уцелел.
   За прорыв обороны врага на Висле Н. Федоров и получил орден Александра Невского.
   В уличных боях в Познани Николай Фе­дорович был тяжело ранен. Три месяца ле­чился в госпитале. На передовую вернулся уже в апреле под Берлином командиром роты 301-й стрелковой дивизии. Эта диви­зия потом и брала рейхстаг. Рота Федорова очищала от фашистов соседние здания, где тоже было жарко. И свою медаль "За взятие Берлина" он честно заслужил.
   После войны Николай Федорович еще почти пять лет прослужил в Германии, за­тем два года в Московском военном округе, четыре года в Румынии. В 1956 году попал под "хрущевское" сокращение.
   Но и сейчас подполковник в отставке Н. Федоров по-прежнему в строю. Активно участвует в работе совета ветеранов райо­на, музея воинской славы. Встречается со школьниками, рассказывает им правду о войне, о том, какой ценой досталась Побе­да. Ведь многие уже об этом стали забы­вать.

Возвращение в строй

   Командир разведвзвода старший лейтенант В. Данилов одним из первых среди участников штурма Грозного Указом Президента РФ от 2 февраля 1995 года был награж­ден орденом Мужества...
   В 44-й чебоксарской шко­ле Валера Данилов ничем особо не выделялся: отлич­ником не был, в активистах не числился. Разве что к спорту питал особое пристрастие. С малых лет из но­воюжного района бегал в секцию ДК имени Ухсая зани­маться самбо. Не для того, чтобы штурмовать спортив­ные вершины, а просто что­бы чувствовать себя мужчи­ной, уметь постоять за себя. Спортивная закалка потом очень пригодилась ему на воинской службе, помогала выходить из самых трудных ситуаций, а возможно, и спас­ла жизнь...
   После окончания школы Валера хотел стать летчиком. Но на врачебной комиссии сказали: "Для летной работы зрение слабовато". В 1988 году он поступил в Киевское высшее военное общевой­сковое училище. Окончив его с отличием, молодой лейте­нант получил назначение в Забайкальский военный ок­руг командиром разведвзвода. Служба там показалась ему скучноватой.
   Тут в стране начался "па­рад суверенитетов", а с ним и межнациональные конф­ликты. Особенно обостри­лась обстановка на Север­ном Кавказе. Начался отбор офицеров для отправки в "го­рячие" точки. Лейтенант Да­нилов одним из первых на­писал рапорт. Его направили для участия в урегулирова­нии осетино-ингушского кон­фликта. Службу начал в ре­зервной группе, в задачу ко­торой входила охрана воен­ных объектов. Боевики и с той, и с другой стороны часто пытались проникнуть туда, чтобы завладеть оружием. Ожидать спокойной жизни не приходилось.
   В декабре 1992 года взвод Данилова в составе первой колонны отправился на разъединение противобор­ствующих сторон сначала в Ингушетию, потом в Север­ную Осетию. Днем и ночью несли службу на блок-постах, проверяли невесть чем гру­женные автомашины, иногда разрешали конфликтные си­туации.
   Но это были только цве­точки. Настоящая война жда­ла впереди. Кровоточащей раной, не заживающей до сих пор, для России оказалась Чечня. Уже в начале декабря 1994 года часть, в которой служил старший лейтенант Данилов, перебросили под Моздок. Два взвода, одним из которых командовал наш земляк, получили задание разведать горный перевал, где окопались боевики Ду­даева. Разведчикам удалось без потерь установить рас­положение огневых точек противника. За умело и yспешно проведенную опера­цию старший лейтенант Да­нилов был удостоен первой награды - медали "За отличие в воинской службе" I степени.
   Новый 1995 год Валерий встречал в Грозном. 1 января его разведвзвод принял бой в пригороде чеченской столи­цы - в районе Ташкалы. Пер­вое испытание огнем развед­чики выдержали. В ту же ночь 131-я бригада в районе гроз­ненского вокзала попала в ог­ненный мешок и понесла тя­желые потери. Боевики не ос­танавливались ни перед чем. Однажды неподалеку от Дома правительства разведчики вне­запным штурмом выбили из здания очередную банду. Ста­ли проверять дом и услыша­ли, что из подвала доносятся голоса. Он оказался битком набитым людьми: стариками, женщинами, детьми. В основ­ном русскими. Их ждала или смерть, или роль живого щита для боевиков.
   В первой чеченской коман­дировке В. Данилов заслужил орден Мужества, медаль Су­ворова, стал ротным. В пред­ставлении на досрочное при­своение воинского звания ка­питана говорилось: "В ночь на 1 января в районе вокзала вме­сте с разведвзводом попал в засаду. Под огнем противни­ка, действуя решительно и смело, организовал прорыв взвода через кольцо окруже­ния... Лично вывел из огня поврежденную БМП в безо­пасное место".
   При смене войск он отбыл из Чечни последним эшело­ном в апреле 1995 года. А через девять месяцев снова вернулся сюда. Во второй ко­мандировке командиру разведроты Данилову пришлось выполнять те же задачи, толь­ко на новых маршрутах.
   Боевые действия начали под Ножай-Юртом. До Веде­но шли с боями без передыш­ки. Однажды разведгруппа Да­нилова из 15 человек овладе­ла крупным опорным пунктом боевиков. Ротный за этот бой удостоился медали к ордену "За заслуги перед Отечеством" II степени. Как сказано в на­градном листе, "за мужество и отвагу, проявленные при вы­полнении специального задания, сопряженного с риском для жизни..."
   Очередная командировка подходила к концу. За не­сколько дней до отъезда из Чечни, 15 июня 1996 года, разведгруппа на БМП возвра­щалась с задания из района Урус-Мартана. Каким-то шес­тым чувством ротный почуял: впереди опасность.
   - Всем оставаться на "бро­не", - скомандовал капитан, остановив колонну. - Будьте осторожны: кругом мины, ра­стяжки, другие "штучки". Не мне вам читать лекцию на эту тему.
   Спрыгнув с машины, Ва­лерий решил лично прове­рить дорогу. Пройдя несколь­ко метров, заметил в траве зеленый пластмассовый предмет. Хотел подойти бли­же. Но вдруг сработала хо­рошо замаскированная мина-ловушка. Раздался взрыв. В шоковом состоянии Данилов посмотрел на ноги. Левая - в крови, а правая на треть го­лени оторвана. К ротному уже бежали ребята. Успел крик­нуть: "Не сметь подходить! Сидеть на месте!" Сделал себе обезболивающий укол и метр за метром, раздвигая траву, ощупывая перед со­бой землю, пополз к машине. Наконец крепкие руки разведчиков подняли его с земли на БМП.
   Вертолетом раненого до­ставили в госпиталь в Ханкалу. После операции уже на второй день он взял в руки костыли и начал пробовать ходить.
   Четыре месяца Валерий провел в госпиталях. Лече­ние, тренажеры, костыли, на­конец, привыкание к проте­зу. Все выдержал, все пере­нес. В начале ноября вер­нулся в свою часть в Майкоп. Предложили службу в воен­комате - отказался: только среди своих, только в род­ной бригаде. Отказался и от инвалидности, от очереди на машину.
   Капитана Данилова назна­чили помощником начальни­ка оперативного отделения штаба бригады. Мечтал вер­нуться в разведку. Не полу­чилось. Ранение дало о себе знать. В 1999 году Валерий Геннадьевич вернулся в Че­боксары. Три года служил старшим офицером в Мос­ковском райвоенкомате, а в июне 2002 года его переве­ли в военкомат республики.
   Сейчас подполковник В. Данилов служит начальни­ком отделения по работе с гражданами, имеющими пра­во на льготы. К нему часто обращаются за помощью ве­тераны войны, инвалиды, вдо­вы погибших, участники во­енных конфликтов.
   - Валерий Геннадьевич от­лично справляется со своими задачами, - считает начальник 4-го отдела военкомата пол­ковник Г. Миронов. - Любой сложный вопрос может разре­шить. Авторитет его отделе­ния и у людей, и у руководства комиссариата высок.
   Подполковник Данилов сам попал на войне в труд­ную ситуацию. Но этот силь­ный, крепкий духом офицер не сломился, нашел в себе мужество вернуться в строй. Наверное, поэтому Валерию Геннадьевичу особенно близки и понятны проблемы и заботы тех, кто обращается к нему за помощью.

По старицам книги "Память"

Сметая на пути врага

   Уже был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии, а на западе Чехословакии и севере Австрии продолжались тяже­лые бои с остатками группы армий "Центр". На помощь нашим сражающимся войскам из-под Берлина были брошены 3-я и 4-я гвардейские танковые армии. Совершив 80-километровый бро­сок, на рассвете 9 мая наши танкисты с ходу ворвались в восстав­шую Прагу. Одним из первых в город прорвался 72-й гвардей­ский тяжелый танковый полк, которым командовал наш земляк гвардии майор А.А. Дементьев.
   Уроженец д. Комаровка Козловского района, командуя танко­выми подразделениями, отличился на многих фронтах: при оборо­не Москвы и под Сталинградом, при освобождении Украины и Польши, при форсировании Одера и штурме Берлина. О том, как смело и умело воевал наш земляк, рассказал прославленный командующий 4-й гвардейской танковой армией дважды Герой Советского Союза генерал армии Д.Д. Лелюшенко в своей книге "Москва - Сталинград - Берлин - Прага" и в наградных листах, представляя А.А. Дементьева к оче­редному ордену. Приведем лишь несколько выдержек. "Геройски сражался заместитель командира 243-го танкового полка майор А.А. Дементьев. Не раз он личным примером поднимал в атаку пехоту, уничтожил семь вражеских танков, был ранен, но с поля боя не ушел. За этот подвиг Алексей Алексеевич был удостоен ордена Красного Знамени". "93-я танковая бригада, выполняя поставленную задачу, совершив с боями по тылам противника 70-километровый бросок, 19 января (1945 г.) в 17 часов, с ходу уничтожив вражеский гарнизон в г. Осякув, овладела им, захватила исправный мост через реку Варта. Командир бригады майор А.А. Дементьев выслал передовой отряд вперед в г. Верушув, чтобы зах­ватить там переправу через реку Просна. К 19 час. 30 мин. главные силы бригады, сметая на своем пути противника, достигли г. Верушув... Враг был настолько ошеломлен стремитель­ностью наступления, что в суматохе и спешке начал бомбить не наши, а свои войска".
   А вот выписка из наградного листа на Дементьева Алексея Алексеевича, гвардии май­ора, командира 93-й Житомирской отдельной танковой бригады: "Энергичный, боевой командир бригады, отрываясь до 100 км от армии, захватил г. Милич, Равич, Фрейштадт, форсировал р. Пилица, Одер, Бобер. Смело наносил удары по тылам противника.
   Уничтожено танков и самоходных орудий - 49, бронетранспортеров - 78, орудий - 26, пулеметов - 120, автомашин - 260, солдат и офицеров - 2500.
   Бригада Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1945 г. награж­дена орденом Суворова II степени".
   Этой же награды был удостоен и комбриг А.А. Дементьев.
   После войны Алексей Алексеевич командовал дивизией, возглавлял штаб Московского военного округа. После учебы в академии Генерального штаба Вооруженных Сил СССР несколько лет возглавлял группу советских специалистов на Кубе, был заместителем начальника штаба Объединенных Вооруженных Сил стран Варшавского Договора.
   Ратные подвиги генерал-полковника А.А. Дементьева высоко оценены Родиной. Он награжден орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Суворова II степени, Алексан­дра Невского (дважды), Отечественной войны I степени, Красной Звезды, "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР" III степени, многими медалями. Удостоен также орденов Чехословакии, МНР, Кубы, других стран.

Артиллеристы били без промаха

   Пройдя немало фронтовых дорог, уроженец с. Карамышево Ви­талий Григорьевич Воскресенский с особой остротой вспоминал тяжелые сражения Сталинградской битвы. "Мне довелось уча­ствовать в боевых действиях в должности начальника артиллерии 124-й стрелковой дивизии, входившей в состав 21-й армии Юго-Западного фронта, -- писал в своих воспоминаниях много лет спу­стя В.Г. Воскресенский. - Армия и дивизия, занимавшие оборону на Харьковском направлении, приняли на себя основной удар 6-й немецкой армии. Дивизию атаковало одновременно 200 танков противника, более 100 самолетов наносили удар с воздуха".
   Мужественно сражались с врагом артиллеристы дивизии. При­няв на себя удар прорвавшихся танков, вели с ними бой до последнего снаряда, до последнего солдата. Многие погибли в неравном бою, но не пропустили врага. Оставив на поле боя десятки горящих машин, вражеские танки вынуждены были отступить. В эпицентре событий находился начальник артиллерии дивизии В.Г. Воскре­сенский, умело руководя боем. Вот что говорится в наградном листе на полковника Вос­кресенского: "Во время отхода дивизии на новый рубеж Воскресенский в самую труд­ную минуту, когда противник пустил против частей дивизии 300 танков под прикрытием самолетов, артиллерийским огнем организовал оборону и прямой наводкой уничтожал движущиеся танки, в результате чего было уничтожено 30 танков противника и свыше 500 фашистских солдат и офицеров...
   В боях за правый берег реки Дон тов. Воскресенский организовал прорыв обороны противника и во взаимодействии со стрелковыми частями дивизии отбросил его на 8 км, захвачены большие трофеи, уничтожено артогнем 7 танков противника и 300 солдат и офицеров...".
   После разгрома фашистов под Сталинградом полковник Воскресенский, уже в долж­ности командующего артиллерией 3-го гвардейского стрелкового корпуса, участвовал в боях за освобождение Украины, Белоруссии, Польши, разгроме фашистов в Восточной Пруссии. Виталий Григорьевич показал себя умелым организатором, смелым команди­ром. Его мужество и полководческий талант отмечены двумя орденами Ленина, тремя - Красного Знамени, двумя - Красной Звезды, орденами Суворова II степени, Кутузова II степени, Богдана Хмельницкого II степени, Отечественной войны II степени, "Знак Поче­та", многими медалями.
   После войны генерал-майор артиллерии В.Г. Воскресенский (с 1945 г.) служил на­чальником отдела в штабе артиллерии Вооруженных Сил СССР, заместителем начальника штаба Ракет­ных войск и артиллерии Советской Армии. В феврале 1958 г. В.Г. Воскресенскому присвоено звание генерал-лейтенанта. В 1963 г. он назначен начальником Ракетных войск и артиллерии Южной группы войск. С 1970 г. находился в запасе.

От рядового до генерала

   В одном из писем, написанном в ноябре 1993 года, генерал-майор Николай Николаевич Николаев, отвечая своему адресату, призна­вался: "Я не склонен причислять себя к "знатным людям", как вы выражаетесь. Вся моя жизнь проходила в добросовестном и чест­ном служении интересам государства и народа, в стремлении при­умножить авторитет и престиж своей Родины".
   Николай Николаевич родился в августе 1918 г. в деревне Вер­хнее Байгулово Козловского района в крестьянской семье. Рано остался сиротой: когда Коле было четыре года, умерла мать, а через пять лет не стало и отца. Мальчика определили в интернат -- Чебоксарскую школу-коммуну. Здесь он окончил четыре клас­са. Потом его взяла в свою семью старшая сестра, проживавшая в столице республики. В Чебоксарах Николай окончил семь классов, среднее образова­ние получил уже в Карамышевской СШ. По окончании школы два года работал в Чуваш­ском обкоме комсомола инструктором, заведующим сектором, секретарем. Отсюда его и призвали в армию в 1939 г. Служил он в 145-м противотанковом дивизионе 7-й стрелковой дивизии в г. Коростень на Украине. В составе этого дивизиона рядовому Н. Николаеву довелось участвовать в боях с белофиннами, в прорыве знаменитой линии Маннергейма на Карельском перешейке.
   В сентябре 1940 г. Николай поступил в Севастопольское училище зенитной артилле­рии. Однако пройти полный курс обучения не удалось. В июле 1941 г. состоялся досроч­ный выпуск, новоиспеченным офицерам присвоили звание лейтенанта, многих отправили на фронт. Вначале и Н. Николаев участвовал в обороне Севастополя от налетов немец­кой авиации, а вскоре его с группой таких же выпускников направили в Пермь, где фор­мировался 82-й запасной зенитно-артиллерийский полк. Здесь молодого лейтенанта на­значили помощником начальника штаба полка, а затем -- командиром батареи.
   В феврале 1942 г. часть, где служил Н. Николаев, перебросили под Москву и включи­ли в состав армии противовоздушной обороны. На Московском, а затем на Центральном (Западном) фронтах ПВО Николай Николаевич прослужил командиром батареи в раз­ных частях и соединениях до конца войны. За мужество, проявленное в боях, командир батареи 1797-го зенитно-артиллерийского полка 50-й зенитно-артиллерийской дивизии капитан Н.Н. Николаев награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны I степени.
   Демобилизовавшись из армии в марте 1946 г., Николай Николаевич недолго порабо­тал в аппарате МВД Чувашской АССР и в том же году поступил в Военный институт МГБ (МВД) СССР. Через четыре года выпускника института Н. Николаева направили в дис­лоцированную в Москве 1-ю мотострелковую дивизию внутренних войск МВД им. Ф. Дзер­жинского. Начинал заместителем начальника боевой подготовки дивизии, потом служил начальником штаба, заместителем командира полка.
   В январе 1959 г. Николаю Николаевичу по долгу службы пришлось Москву сменить на Сибирь -- назначили его командиром полка в Красноярск-26. В октябре 1965 г. полковник Николаев стал командиром 89-й дивизии ВВ МВД. В феврале 1968 г. Постановлением Совета Министров СССР ему присвоили воинское звание генерал-майор. Почти десять лет Николай Николаевич командовал дивизией.
   В запас Н.Н. Николаев уволился в августе 1975 г. по состоянию здоровья. После этого десять лет работал старшим преподавателем Новосибирского филиала Московского ин­ститута легкой промышленности.

Готовил самолеты к полетам

   Афанасий Михайлович Иванов из села Ачакасы Канашского района. После окончания Канашского педучилища в 1937 г. работал учителем в Канашском и Вурнарском районах. В октябре 1939 г. Афанасия призвали в РККА. Вместо двух по­ложенных тогда лет служба затянулась на шесть с половиной. Четыре из них пришлись на войну. Воевал Афанасий Михайло­вич на Юго-Западном, Западном, Калининском, 1-м Украинском фронтах. Участвовал в штурме Берлина. Победу встретил в Праге.
   В личном архиве A.M. Иванова сохранилась служебная харак­теристика, написанная вскоре после окончания войны команди­ром 2-й эскадрильи 91-го истребительного авиационного ордена Богдана Хмельницкого полка Героем Советского Союза майором Миоковым и команди­ром 2-го звена старшим лейтенантом Козиным.
   Вот некоторые выдержки из нее.
   "Сержант Иванов в 91-м ИАП с апреля 1940 г. по январь 1945 г. работал мотористом авиационным. В составе указанного полка участвовал в Великой Отечественной войне с 22.6.41 года. Работал на самолетах УТИ-4, И-153, И-16, АО-22-3, Як-1, Як-7, Як-9, Як-3.
   К своему служебному долгу относится исключительно серьезно. Работая мотористом авиационным с 22.6.41 г. по январь 1945 г., т. Иванов обслужил 374 успешных боевых вылета. Не было ни одного случая невыхода на боевое задание его самолета. Как луч­ший моторист, имеющий боевой стаж, в феврале 1945 г. был выдвинут на должность механика авиационного. Работая авиамехаником, т. Иванов обслужил еще 97 успешных боевых вылетов. Наряду с этим т. Иванов с сентября 1943 г. работал парторгом эскадри­льи. Всегда правильно нацеливал коммунистов эскадрильи на успешное выполнение по­ставленных перед подразделением боевых задач.
   Правительство высоко оценило боевые заслуги т. Иванова, наградив его орденом Красной Звезды, медалями "За боевые заслуги", "За победу над Германией", "За взятие Берли­на", "За освобождение Праги".
   Позже к указанным в характеристике боевым наградам прибавились орден Отече­ственной войны II степени и медаль "За оборону Киева".
   После демобилизации в марте 1946 г. A.M. Иванов долгое время работал в партий­ных органах, в газете "Советская Чувашия".
   Много сделал Афанасий Михайлович для развития печати республики, ее полиграфи­ческой базы, находясь с декабря 1968 г. на должности начальника Управления по печати при Совете Министров ЧАССР, а с октября 1972 г. - начальника Управления по делам издательств, полиграфии и книжной торговли.
   В 1975 г. А. Иванов вновь вернулся в газету "Советская Чувашия", где и работал до выхода на пенсию в мае 1980 г. Но спокойная жизнь пенсионера была не для его деятель­ной, творческой натуры. И в январе 1981 г. он стал начальником редакционно-издательского отдела Госкомиздата Чувашской АССР. В этой должности Афанасий Михайлович проработал более шести лет.
   Трудовые успехи A.M. Иванова были отмечены орденом "Знак Почета", медалями.

Саперы прокладывали путь

   Уроженца д. Тюнзыры Цивильского района Никиту Леонтьевича Леонтьева в армию призвали в ноябре 1940 г. Службу начинал в г. Хотин Черновицкой области в 19-м отдельном понтонно-мостовом батальоне. Окончил полковую школу и был назначен коман­диром отделения понтонной роты. 8 мая 1941 г. Никиту Леонть­евича направили в Ленинградскую инженерную школу младших лейтенантов. Здесь его и застала война.
   В сентябре Н. Леонтьев получил звание младшего лейтенанта и был направлен командиром саперного взвода 193-го отдельного саперного батальона. Через месяц его перевели в 10-й гвардейский стрелковый полк. Как сказано в официальных документах, взвод Н. Леонтьева "обес­печивал продвижение полка" в Тульской и Орловской областях.
   Довелось Никите Леонтьевичу воевать на разных фронтах в должностях командира саперной роты, заместителя командира батальона, полкового инженера, командира са­перного батальона. Отличился наш земляк при организации обороны частей на Воро­нежском фронте, 51-й гвардейской стрелковой дивизии на Курско-Орловской дуге, при форсировании рек Днепр и Висла, при освобождении Варшавы, штурме Берлина.
   К первой своей награде командир 209-го отдельного батальона 143-й стрелковой дивизии гвардии капитан Н.Л. Леонтьев был представлен 24 марта 1944 г. комдивом гвардии полковником Заикиным. Вот что говорилось в наградном листе:
   "209-й отдельный саперный батальон, которым командует гвардии капитан Леонтьев, во время совершения глубокого рейда дивизии в тыл противника на Ковельском направ­лении в феврале-марте 1944 г. обеспечил организованную переправу частей дивизии через крупные водные рубежи реки Стырь, Стоход и Турья.
   В течение четырех суток с 9 по 12 февраля 1944 г. в районе д. Маюниче построен низководный мост протяжением 160 м, грузоподъемностью в 20 т. В период 9-12 марта 1944 г. в районе д. Малый Обзыр через реку Стоход выстроен мост протяжением 80 м и 13-14 марта 1944 г. через реку Турья построено два моста протяжением 90 м.
   В результате самоотверженной работы саперов личный состав частей дивизии, мате­риальная часть, боеприпасы и продовольствие своевременно были переправлены через крупные водные рубежи, части своевременно вышли на исходное положение и выполни­ли боевую задачу.
   За образцовое выполнение боевых заданий командования, обеспечение переправы частей через водные рубежи реки Стырь, Стоход и Турья гв. капитана Леонтьева пред­ставляю к награждению орденом Красного Знамени".
   Однако командующий 47-й армией наградил Н.Л. Леонтьева орденом Отечественной войны II степени.
   И все же свое "Красное Знамя" Никита Леонтьевич получил, правда, несколько позже - в апреле 1945 г., уже будучи начальником инженерной службы 15-й гвардейской кавале­рийской дивизии прославленного 7-го гвардейского Бранденбургского кавалерийского корпуса.
   А месяцем раньше командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Со­юза Г.К. Жуков наградил Н.Л. Леонтьева орденом Красной Звезды.
   После войны Н.Л. Леонтьев окончил Краснознаменную Военно-воздушную акаде­мию. В разных должностях служил до марта 1959 г., когда в звании подполковника по болезни ушел в запас. За это время к боевым наградам прибавился еще один орден Красной Звезды, несколько медалей.

Под бомбами наводил переправы

   Алексей Муллин не успел закончить Сызранское танковое учи­лище. Когда летом 1942 г. немцы начали мощное наступление на Дону и под Сталинградом, курсантов-добровольцев срочно направили на фронт. А. Муллина определили рядовым в 21-й особый автополк. В этой части он служил в самые трудные дни обороны крепости на Волге, во время разгрома фашистов под Сталинградом, на Курской дуге.
   В конце лета 1943 г. Алексея Ивановича послали на перепод­готовку. После учебы он стал понтонером и был направлен в отдельную роту СМЕРШ 4-й понтонно-мостовой бригады. При­ходилось охранять мосты от диверсантов, под воздушными и ар­тиллерийскими ударами противника наводить переправы через большие и малые реки на 2-м Украинском, 2-м и 3-м Белорусских фронтах. Со своей задачей отважный и ловкий боец справлялся успешно, за что был награжден медалью "За отвагу".
   Войну А. Муллин закончил в столице Восточной Пруссии, получив медаль "За взятие Кенигсберга".
   Демобилизовался из армии Алексей Иванович в 1946 г. уже в звании лейтенанта. Вернулся на свою родину в Татарстан. Больше года работал здесь ответственным секре­тарем газеты "Авангард" в Подберезинском районе.
   В 1947 г. Алексей Иванович приехал в Чебоксары и устроился в газету "Красная Чувашия" ("Советская Чувашия"). Здесь прошел путь от литсотрудника до заместителя редактора. В шестидесятые и семидесятые годы в республике быстрыми темпами раз­вивалась промышленность, строились такие гиганты индустрии как химкомбинат, ГЭС, за­вод промышленных тракторов и многие другие. Сооружение этих объектов всегда на­ходилось в центре внимания газеты. А организатором и автором многих статей, очерков, репортажей о всенародных стройках был замредактора, заведующий отделом промыш­ленности и строительства А.И. Муллин. Творческая, журналистская работа Алексея Ива­новича отмечена орденом "Знак Почета" (1976).
   К сожалению, А.И. Муллин рано ушел из жизни, в 1982 г., когда ему не было и 63 лет.

Осуществил мечту лишь после войны

   Орест Иванович Филиппов родился в 1923 г. в д. Вторые Чекуры Мариинско-Посадского района. В 1939 г. семья переехала в Че­боксары. Орест занимался в изостудии и в кружке лепки при Доме пионеров, в студии при республиканском Доме народного творчества, которой руководил М.С. Спиридонов. Он мечтал после окончания школы в 1941 г. поступить в Ленинградскую академию художеств. Однако война надолго отодвинула осу­ществление этой мечты.
   В армию О. Филиппова призвали в январе 1942 г. и направили в Смоленское пехотное училище, находящееся в г. Сарапул Уд­муртской АССР. Но проучился там он всего несколько месяцев. В августе из курсантов училища была сформирована 119-я отдельная стрелковая бригада и отправлена на Северный Кавказ. О. Филиппов сначала служил стрелком во взводе ПВО, а потом его перевели в разведроту.
   Как-то весной 1943 г. отделение сержанта О. Филиппова перед началом крупной наступательной операции получило задание проникнуть в тыл врага и разведать его дис­локацию перед фронтом 30-й дивизии, в которую была преобразована 119-я бригада. Разведчики несколько дней скрытно ходили по тылам противника, изучали расположение частей, прежде всего артиллерийских и танковых, добыли ценные оперативные докумен­ты и, оставшись незамеченными, все вернулись назад целыми и невредимыми. За этот подвиг все участники рейда удостоились высоких наград, а сержант О. Филиппов получил орден Красной Звезды.
   В июне 1943 г. Ореста Ивановича отправили доучиваться в учебную команду при штабе Северо-Кавказского фронта. Получив офицерское звание, О. Филиппов был наз­начен помощником начальника отдела штаба 2-го Украинского фронта. Здесь он служил до конца войны с Германией.
   В августе 1945 г. О.И. Филиппова вместе с некоторыми частями расформированного 2-го Украинского фронта перебросили в Забайкалье. В войне с Японией он участвовал в должности помощника начальника отдела штаба Забайкальского фронта.
   За боевые заслуги на фронтах кроме ордена Красной Звезды Орест Иванович удос­тоился двух орденов Отечественной войны II степени, медалей "За отвагу", "За боевые заслуги" и др.
   Из армии О.И. Филиппов уволился в апреле 1947 г. Вернулся в Чебоксары. Закончил Чебоксарское художественное училище, Московский художественный институт им. В.И. Су­рикова. Работал преподавателем, директором родного училища. Несколько лет возглав­лял Союз художников Чувашии.
   Административную, педагогическую и общественную деятельность Орест Иванович сочетал с активной творческой работой. Выступал как иллюстратор книг, плакатист, жи­вописец. Участвовал во многих Всесоюзных, Всероссийских, зональных, республиканских выставках. Организовал более десятка персональных выставок.
   О.И. Филиппов - заслуженный работник культуры Чувашской АССР и РСФСР.

Всю войну - в одном полку

   Василия Васильевича Яковлева читатели "Советской Чувашии" запомнили как фельетониста, писавшего под псевдонимом Висса­рион Веников. В своих сатирических корреспонденциях он едко высмеивал изъяны в нашей жизни. Писал своеобразно, с тонкой иронией.
   И рассказчиком Василий Васильевич был интересным. Даже о трудных боях, о ранениях рассказывал с чувством юмора. А ему и впрямь довелось побывать в сложных переплетах, многое испытать.
   Командир топовычислительного отделения 354-го артиллерий­ского полка сержант В. Яковлев боевое крещение получил в Ста­линграде, в самый трудный период для защитников крепости на Волге. В тех жарких боях 10 ноября 1942 г. Василий Васильевич был тяжело ранен. После госпиталя - снова передовая.
   О дальнейших боевых делах и заслугах сержанта Яковлева Василия Васильевича рас­сказал в "Напутственном письме" командир 125-го пушечно-артиллерийского полка гвардии подполковник Смирнов:
   "Вместе с соединением Вы прошли славный боевой путь от Сталинграда до Берлина, показывая образцы мужества и отваги. Дважды Вы проливали кровь за Советскую Роди­ну. За мужество и отвагу удостоены наград: орденов Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медалей "За отвагу", "За оборону Сталинграда", "За освобождение Варшавы", "За взятие Берлина", "За победу над Германией".
   Вы участвовали в легендарных битвах под Малоархангельском, Севском, Калинковичами, Бобруйском, под Ковелем, на реках Западный Буг, Висле, Одере. Вы победно пронесли боевое знамя соединения по территории РСФСР, Белоруссии, Западной Укра­ины, Польши и Германии. Своим трудом и подвигами Вы содействовали созданию не­увядаемой славы соединения, которое за свои отличные боевые действия под г. Ковель, на реке Висла и при ликвидации окруженной группировки противника юго-восточ­нее Берлина четырежды отмечено в приказах Верховного Главнокомандующего и на­граждено тремя боевыми орденами - Красного Знамени, Кутузова II степени и Богдана Хмельницкого II степени. В боях Вы показали образец выносливости, отваги, мужества и боевого умения, продемонстрировали сердечную преданность Родине, народу и Со­ветскому Правительству.
   Слава Вам, дорогой товарищ!"
   После войны Василий Васильевич свою жизнь посвятил журналистике, много лет прора­ботал в газете "Советская Чувашия".

До Берлина довели подруг пути-дороги

   Тамара Русскина и Маша Сергеева родились и выросли по соседству: одна в д. Картлуево, другая - в Дятлино Козловского района. Вместе учились в Карамышево в средней школе. Вместе по окончании школы в 1943 г. восемнадцатилетние девчонки ушли на фронт. Выбрали под­ружки сугубо мужскую профессию - записались на курсы шоферов. После учебы их направили в 469-й гаубично-артиллерийский полк 12-й Краснознаменной ордена Богдана Хмельницкого артиллерийской дивизии Резерва Главного Командования, которая воевала на 1-м Белорусском фронте.
   Подругам выпало доставлять снаряды к батареям на передовую.
   Как-то после налета немецкой авиации на наши позиции Тамаре Русскиной приказали доставить снаряды в третью батарею, у которой кончались боеприпасы. О том, как де­вушка-водитель выполнила боевое задание, рассказала фронтовая газета.
   "...Автомобиль, до борта нагруженный ящиками со снарядами, выбрался на полотно тракта, уходившего на передовую. Машина шла быстро, ровно гудел мотор. Русскина вела грузовик уверенно.
   Когда машина была на полпути к цели, почти рядом со страшным грохотом разорвался снаряд. Пламя полыхнуло перед глазами шофера. Несколько осколков пробили ветро­вое стекло. Однако машина упорно мчалась вперед. Второй взрыв...
   Вскоре артиллеристы увидели, как на огневые позиции, громыхая на ухабах, мчится грузовик. Вот уже машина развернулась и замерла возле кривой, расщепленной снаря­дом березы.
   Командир батареи молча шагнул к водителю Русскиной, пожал ей руку и с чувством произнес:
   - Спасибо, доченька! Последние снаряды в стволах остались...
   - Товарищ капитан, прошу грузить раненых. Я - в обратный рейс...
   За этот подвиг командир полка объявил Тамаре Русскиной благодарность".
   В боях за расширение плацдарма за Вислой Т.М. Русскина была ранена, но осталась в строю.
   Второй раз Тамару тяжело ранило уже на подступах к Берлину. Боевая награда - медаль "За отвагу" - разыскала ее только в 1946 г. после выписки из госпиталя.
   Такую же медаль заслужила и ее подруга Маша Сергеева. А потом она удостоилась и ордена Красной Звезды.
   В январе 1945 г. наступление 1-го Белорусского фронта с плацдарма на Висле, южнее Варшавы, началось мощной артподготовкой. В ходе наступления наши части овладели местечком Зволень и завязали уличные бои в польском городке Радом. Пушки вели стрельбу прямой наводкой. Командир бригады вышел из машины, где Маша Сергеева осталась с рацией. Вдруг она услышала автоматную очередь с чердака. Жизнь команди­ра в опасности! Маша немедленно выскочила из машины и бросилась к командиру, толк­нула его в укрытие. Когда вторая автоматная очередь легла в полуметре от них, офицер все понял. За этот мужественный поступок Маша Сергеева и была награждена орденом Красной Звезды.
   После войны пути у девушек разошлись, но дружба их продолжалась долгие годы. Тамара Русскина после госпиталя была избрана секретарем Горностаевского райкома комсомола Херсонской области. Потом много лет работала в Чувашском музыкально-драматическом театре, пела в хоре.
   Мария Яковлевна вернулась в родную деревню, вышла замуж и стала Чердаковой. Выучилась на агронома. Работала бригадиром овощеводческой бригады в колхозе "Прав­да", управляющей отделением в совхозе "Волга".

Как чуваш стал "поляком"

   Петр Павлович Павлов, победно завершив войну, был уволен "в долгосрочный отпуск" в октябре 1945 г. на основании... приказа министра обороны Польской Республики. С собой на родину, в д. Дятлино Козловского района, он увозил благодарность коман­дующего броней Войска Польского.
   Вообще-то, на родину Петр Павлович уезжал не насовсем, а именно в отпуск. Польское командование предложило ему съез­дить домой, забрать семью и вернуться в Польшу продолжать службу, а если пожелает - то и на постоянное жительство. Одна­ко жена, Мария Ивановна, не согласилась на такой переезд. И Петр Павлович остался в Дятлино.
   Родился П.П. Павлов в 1907 г. в многодетной семье. В 1920 г. закончил 4 класса Дятлинской сельской школы. Работал в сельском хозяйстве. В 1936 г. окончил курсы трактористов, а потом выучился на шофера. Эти специальности пригоди­лись ему и на войне.
   В Красную Армию Петра Павловича призвали в июле 1941 г. Попал он в 18-ю танковую бригаду, где его определили шофером. В августе-сентябре наш земляк не только защищал столицу от врага, но и трудился трактористом на уборке зерновых в подмосковном колхо­зе. Потом в составе своей части участвовал в освобождении многих городов и сел. А в марте 1944 г. в солдатской судьбе П. Павлова случился крутой вираж. В то время на базе уже воевавшего на Советско-германском фронте 1-го польского корпуса форми­ровалась 1-я польская армия. По просьбе командования Войска Польского в это войско­вое объединение для помощи были направлены тысячи советских офицеров, а также сержантов и солдат. "Поляком" стал и чуваш П. Павлов.
   В конце апреля 1944 г. 1-я польская армия вошла в оперативное подчинение 1-го Бело­русского фронта. В составе этой армии Петр Павлович сражался до конца войны. Прини­мал участие во многих крупнейших операциях: Люблин-Брестской, Варшавско-Познанской, в прорыве Померанского вала, штурме Берлина и др. Рядовой П. Павлов заслужил медали "За освобождение Варшавы", "За взятие Берлина", "За победу над Германией".
   Возвратившись с войны домой, Петр Павлович работал шофером в родном колхозе "Динамо". На "полуторке", ЗИС-5 исколесил немало проселочных дорог. Вместе с женой Марией Ивановной вырастили пятерых детей, четверо из которых получили высшее образова­ние.
  

ЧАСТЬ 3. ГОДЫ И ЛЮДИ

  
  

С именем Ленина

   6 апреля 1930 года Президиум Центрального Исполнительного Комитета СССР учредил два новых ордена - орден Ленина и "Красная Звезда".
   Орден Ленина стал высшей наградой СССР.
   Им отмечали за "особо выдающиеся заслуги в революционном движении, трудовой деятельности, защите социалистического Отечества, развитии дружбы и сотрудничества между народами, укрепление мира и иные особо выдающиеся заслуги перед советским государством и обществом".
   Более тысячи человек из нашей республики за шестьдесят с лишним лет были удостоены высшей награды Родины - ордена Ленина.
   Первым в Чувашии этим орденом в 1931 году был награжден директор Алатырского убойного пункта Госглавмяса Василий Игнатьевич Терюкалов "за поднятие про­мышленности и перевыполне­ние пятилетнего плана в 2 1/2 года на нефтяных промыс­лах".
   К сожалению, разгадать за­гадку: почему директор убой­ного пункта получил высшую награду страны за работу на нефтяных промыслах (и на каких именно) - не удалось. Никаких сведений о B. И. Терюкалове в чуваш­ских архивах не сохранилось.
   В июне 1935 года Чувашия отмечала 15-ю годовщину об­разования автономии. 27 июня постановлением Центрального Исполнительного Комитета Со­юза ССР "за выдающиеся за­слуги в деле проведения в течение ряда лет основных сельскохозяйственных работ, культурного строительства, вы­ращивания национальных кадров, дорожного строитель­ства и по выполнению обяза­тельств перед государством" Чувашская АССР награждена орденом Ленина. Такой же на­грады были удостоены пер­вый секретарь обкома ВКП(б) C. П. Петров и Председатель ЦИК Чувашской АССР А. Н. Никитин.
   В том же году кавалером высшей награды Родины стал и бригадир Тойсинского колхоза Батыревского района Л. Д. Остряков. В 1935 году его бригада с площади 63 гектара собрала по 25 цент­неров ржи, а с отдельных участков - 30 центнеров. Осенью Леонтия Давыдовича пригласили на Всесоюзное со­вещание передовиков-полево­дов, трактористов и машинис­тов молотилок. Там ему и вручили орден Ленина.
   Уроженец села Тойси Л. Д. Остряков активно участвовал в гражданской войне, в штурме Перекопа. Одним из первых вступил в колхоз. В 1931 году его избрали бригадиром. На этой должности Леонтий Давыдович работал до самой вой­ны. В армию его призвали в 1942 году. В 1943 году на фронте он вступил в партию.
   В послевоенные годы Леон­тий Давыдович возглавлял кол­хоз имени Чкалова, затем сно­ва работал бригадиром. Ему было присвоено звание заслу­женного колхозника колхоза "Гвардеец". Умер Л. Д. Остряков в 1982 году.
   В 1936 году кавалером ордена Ленина стал директор Вурнарской МТС Николай Максимович Храмкин, а в 1939 году высшей награды Родины была удостоена большая груп­па учителей "за выдающиеся успехи в деле школьного обу­чения и советского воспита­ния детей".
   Уже в тридцатые годы да­леко за пределы республики шагнула слава Кольцовского колхоза имени Сталина Вурнарского района, возглавляе­мого одним из зачинателей колхозного строительства С. К. Коротковым. В колхозе из года в год снимали бога­тые урожаи зерновых. Артель получала большие дохо­ды от животноводства. Кол­хоз ставили в пример дру­гим. В октябре 1934 года в Кольцовке состоялся III рес­публиканский слет ударников колхозных полей Чувашии. Его делегаты познакомились с аг­ротехникой колхоза, с обще­ственным животноводством, посмотрели новые фермы, об­щественные здания, электро­станцию, которая только на­кануне дала ток.
   Особенно успешными были 1937 и 1938 годы. За успехи в подъеме сельского хозяйства в эти годы Указом Президи­ума Верховного Совета СССР от 20 февраля 1940 года кол­хоз имени Сталина Вурнарского района был награжден ор­деном Ленина.
   Вот что писали по этому по­воду в газете "Красная Чува­шия" в заметке "Добьемся не­виданно высоких урожаев" председатель колхоза С. Ко­ротков, бригадир Е. Сидоркин и звеньевая А. Доманина: "Те­леграф принес радостную весть. Наш колхоз имени Сталина за выдающиеся успехи в деле по­лучения высоких урожаев в 1937 и в 1938 годах награжден правительством высшей награ­дой Советского Союза - ор­деном Ленина.
   Эта награда наполняет на­ши сердца чувством глубокой благодарности нашему прави­тельству, коммунистической партии, другу и учителю вели­кому Сталину...
   Эта награда еще сильнее мо­билизует всех колхозников и колхозниц нашего колхоза на дальнейшие победы в сельском хозяйстве.
   От имени всех колхозников нашего колхоза мы заверяем наше правительство, что на основе передовой сельскохо­зяйственной науки мы чест­ным стахановским трудом до­бьемся невиданных до сих пор высоких, устойчивых урожаев.
   Мы обязуемся в 1940 году получить в среднем с каждо­го гектара зерновых не менее 200 пудов...
   Мы даем нашему правительству твердое, нерушимое слово колхозников - превратить колхоз в образцовый по всем отраслям хозяйства. Уже в этом году в нашем колхозе бу­дут построены: детские ясли, больница, здание почты, до­строена школа, проведено сплошное озеленение улиц. Все это будет сделано на соб­ственные средства колхоза.
   Мы призываем все колхозы последовать нашему примеру, образцовой подготовкой и про­ведением сева обеспечить по­лучение высоких урожаев, изо дня в день крепить могущест­во нашей Родины...".
   В июне 1941 года мирный труд советских людей был прерван войной. Вполне по­нятно, что в эти годы среди на­гражденных чаще встречают­ся участники боевых сраже­ний. Первым список Героев Советского Союза - наших земляков открыл летчик Бо­рис Михайлович Васильев, уро­женец деревни Лебедкино Советского района. Уже в но­ябре 1941 года ему были вру­чены Золотая Звезда Героя и орден Ленина.
   Впрочем, первым Героем Советского Союза еще в 1938 году стал командир танково­го взвода чебоксарец Вяче­слав Петрович Винокуров, про­славившийся в боях у озера Хасан. В войне с японскими самураями орден Ленина за­служил и командир отделения Гавриил Филиппович Хрусталев, уроженец деревни Вто­рые Хормалы Шихазанского района.
   В апреле 1940 года в боях с белофиннами за мужество и смелость посмертно был удо­стоен звания Героя Советско­го Союза командир танка Сер­гей Николаевич Бутяков (из деревни Нижнее Анчиково Козловского района).
   О подвигах наших земляков на фронтах Великой Отечест­венной войны написано много. Но немало героизма в эти трудные годы проявили и тру­женики тыла. Их самоотвер­женный труд тоже был отме­чен самыми высокими награ­дами Родины, в том числе и орденом Ленина. Этой награ­ды были удостоены майор Ф. А. Леонюк, начальник за­вода N 320 И. П. Канатов, председатель исполкома Сундырского райсовета И. Е. Свешников, первый секретарь обкома ВКП(б) И. М. Чарыков, председатель Президиума Верховного Совета Чувашской АССР 3.А. Андреева, председатель Совета Министров республики А. М. Матвеев и многие другие.
   Отгремели победные залпы войны, страна начала залечи­вать раны, восстанавливать на­родное хозяйство. С новой си­лой загремела слава Кольцовки. Колхоз первым в респуб­лике разработал пятилетний план развития своего хозяй­ства. В апреле 1946 года бюро обкома ВКП(б) одобрило это начинание. Несмотря на не­благоприятные погодные ус­ловия, колхоз имени Сталина в 1946 году сумел собрать неплохой урожай зерновых. А в следующем году колхозники Кольцовки получили урожаи, о которых и теперь многие могут только мечтать - 30-35 центнеров зерна с гектара. Эти достижения были по до­стоинству оценены. Пять чело­век из колхоза удостоены звания Героя Социалистичес­кого Труда: братья бригадиры А. Д. и В. Д. Ашанины, звень­евые Т. Ф. Елдырева и Е. Е. Ерошина и председатель кол­хоза С. К. Коротков.
   Высоко были оценены и ус­пехи тружеников колхоза име­ни Ворошилова Яльчикского района. Четыре человека из этого хозяйства стали Геро­ями Социалистического Труда: бригадир Г.И. Емельянов, звеньевые М. Д. Лаврентьева, А.Е. Петрова и председатель колхоза В. В. Зайцев.
   Всего же Героями Труда в тот год в республике стали 11 человек, орденом Ленина бы­ли награждены 32.
   О каждом из них можно писать (о многих уже и напи­саны) очерки. Так же, как и о тех, кто удостоен этих на­град в последующие годы. Более тысячи человек за 60 лет отмечены высшей награ­дой Родины. Десятки из них получили этот орден по два раза, трое - один из первых организаторов колхоза в Коль­цовке П. П. Пупин, председа­тель колхоза "Правда" Вурнарского района И. Ф. Кош­кин, бригадир колхоза "Путь Ленина" М. 3. Зиновьева - по три раза отмечены орденом Лени­на.
   Видные организаторы кол­хозного производства дважды Герой Социалистического Тру­да С. К. Коротков и Герой Социалистического Труда" В. В. Зайцев, бригадиры из Кольцовки А. Д. и В. Д. Аша­нины четырежды получали награду с изображением вож­дя. А больше всех орденов Ленина - пять в республике имеет А. Ф. Доманин. Алек­сандр Федорович - из плея­ды героев Кольцовки, воспи­танников и сподвижников С. К. Короткова.
   В тридцатом году, остав­шись без родителей, А. Ф. Доманин вступил в колхоз. Через год его послали в школу по подготовке колхозных кадров, где он окончил отделение сче­товодов. Но работа счетовода была не для него, и он по­просил перевести его в поле. Молодого специалиста назна­чили бригадиром полеводчес­кой бригады. Было ему в ту пору всего семнадцать. В 1940 году бригада Доманина получила 180-пудовые урожаи. Весной 1942 года Александр Федорович ушел в армию. Во­евал на Волховском фронте. Несколько раз был ранен. Его ратные подвиги отмечены ор­денами Красной Звезды, Алек­сандра Невского и Отечествен­ной войны I степени.
   В феврале 1945 года был демобилизован по состоянию здоровья. По возвращении до­мой Александра Федоровича назначили заведующим молоч­но-товарной фермой, затем сно­ва бригадиром полеводов, из­брали секретарем партбюро. В 1950 году за получение вы­соких урожаев ему присвоили звание Героя Социалистическо­го Труда.
   В 1961 году ушел из жизни С. К. Коротков и А. Ф. Доманина избрали председателем колхоза. 15 лет, до ухода на пен­сию, он руководил хозяйством, приумножая его славу, богат­ство колхоза и благосостояние его тружеников.
   В ноябре 1973 года Алек­сандр Федорович Доманин занесен в Почетную Книгу Трудовой Славы и Героизма Чувашской АССР.
   Ну, а первым в этой книге значится с августа 1962 года наш прославленный космонавт дважды Герой Советского Со­юза генерал-майор авиации Андриян Григорьевич Никола­ев, у которого среди многочисленных наград и два ордена Ленина.

Мы работали не ради денег и наград

   В 60-е-70-е годы прошлого века ткачиха Чебоксарского хлопчатобумажного комби­ната Юлия Ивановна Петрова была извест­ной личностью не только в республике, но и за ее пределами. Герой Социалистического Труда, новатор производства, общественный деятель: имя Юлии Петровой не сходило со страниц газет.
   Но все течет, все меняется. В 1987 году Юлия Ивановна вышла на пенсию. Потом начались перемены в стране, проблемы на предпри­ятии. О бывших "маяках" стали потихоньку забывать...
   Сейчас Ю. Петрова живет в старенькой двухкомнатной "хрущевке" в поселке тек­стильщиков. Квартира - с проходным залом и крохотной кухонькой, совмещенными удобствами, на пятом этаже (разумеется, без лифта).
   - Герой Труда ничего по­лучше не заслужила? - спра­шиваю Юлию Ивановну.
   - Обещали дать мне трех­комнатную квартиру. Но обещав­ший директор комбината скоро­постижно умер, а его преемники как-то не подумали об этом. Да я и не настаивала. И дом, и поселок за много лет стали мне родными. Здесь тихо, уютно, все знакомы.
   А посмотрели бы вы с моего балкона на вечерний город, на залив, на Волгу. Какая красота!
   - Юлия Ивановна, в свое время вы были инициатором многих трудовых починов. Помню, сам когда-то писал о том, как вы перешли на от­стающий участок и при этом взялись обслуживать 48 стан­ков вместо 32, как это у вас называлось, "по типовому уп­лотнению. Что вас заставило пойти на это? Ведь славы вам хватало, вы уже были Героем Социалистического Труда. Хо­телось больше заработать?
   - О чем вы говорите! Да, сначала я взялась обслуживать 48 станков, потом перешла на 54. Но за это "уплотнение" мне к зарплате прибавляли 10 руб­лей. О каких деньгах тогда могла идти речь?! Была молодая, энер­гии много. А тут меня послали на XXIV съезд КПСС. Там, кроме меня, были известные ткачихи из Иванова, Костромы и других городов Союза. За душу меня взяло выступление на съезде из­вестной ивановской ткачихи Зои Пуховой. Она рассказала, как за счет уплотнения, других пере­довых методов работы успешно выполняет задания. Я подумала, а чем я хуже? Стремление мое укрепилось, когда, вернувшись из Москвы, пришла на фабрику. Станки простаивали, потому как не хватало ткачих. Вот и взялась за трудное дело. Но, конечно же, одна я ничего не смогла бы добиться. Поговорила с помощ­ником мастера Николаем Пет­ровым, со своей сменщицей и ученицей Людой Красновой. Поразмыслив, они поддержали меня. Мы во всем помогали, под­держивали друг друга.
   Мы рады были, что наше на­чинание подхватили на всех фабриках, производствах комбината, на других предприятиях респуб­лики. В газетах писали, что у нас только на ХБК было около 500 последователей. И замечу, что они брали на себя дополнитель­ную нагрузку не денег ради, а во имя повышения славы родного предприятия, республики. Мо­жет быть, эти мои слова сейчас покажутся слишком пафосными. Но так было.
   - А как сегодня?
   - Сегодня о таком энтузиаз­ме говорить не приходится. Сей­час главное и единственное ме­рило всех ценностей - деньги. Да и комбинат уже не тот. Почти в четыре раза сократилось чис­ло работников, а, следовательно, и объемы производства. В тка­чихи молодежь не идет - труд­но, шумно, низкие заработки. Прежде работник мог получить общежитие, квартиру, путевку в санаторий, в турпоездку, на свою базу отдыха "Чайка". Сегодня ни­чего этого нет.
   - Но вас-то, ветеранов предприятия, наверное, пом­нят, по-прежнему оказывают почести?
   - О нас тоже там забыли. Даже руководители комбината при встрече не узнают. Сейчас нам с Таисией Афанасьевой, тоже Ге­роем Соцтруда, просто зайти на предприятие - великая пробле­ма. Посты, охрана, согласования, договоренности. Как подумаешь обо всем этом - пропадает вся­кое желание унижаться. Правда, иногда к какому-нибудь празд­нику из профкома или совета ве­теранов присылают открытку. И на том спасибо. Чаще - тоже по праздникам - о нас вспомина­ют районные, республиканские власти. Поздравят, напишут доб­рые слова.
   Не подумайте, что я жалуюсь. Просто появился повод выгово­риться. Давно меня не баловали таким вниманием.
   - Ну а материально как жи­вет пенсионер Петрова?
   - В этом смысле грех жало­ваться. Трудовая пенсия такая же, как у большинства добросо­вестно работавших ветеранов, моих товарищей по комбинату. Как Герою Труда мне добавляют еще столько же, и даже несколь­ко больше. За квартиру и теле­фон не плачу. Мне одной этого вполне хватило бы. Но...
   Юлия Ивановна долго думала, прежде чем продолжить разго­вор, рассказать, что скрывается за этим "но". Чувствовалось, что она очень волнуется. Как оказа­лось, с ней живет внучка, тоже Юля, с трехлетней дочкой, стало быть, с правнучкой нашей героини. Лет 6-7 назад Юля закончила французское отделение Чуваш­ского пединститута. Устроиться по специальности не смогла. Пе­ребивалась случайными заработ­ками. И пришлось Юлии Ивановне взвалить на себя заботу о внучке и правнучке. Недавно Юля уехала в Москву искать лучшей доли.
   - Пока сколько могу, буду по­могать им. Только они вдвоем у меня и остались...
   Муж Юлии Ивановны, Герман Петрович, с которым она прожи­ла более 44 лет, умер в 1996 году. В двадцать лет во Владивостоке трагически погиб сын. Потом в Сибири неожиданно умерла дочь - мать Юли. Все это нужно было пережить. Но Юлия Ивановна стойко перенесла все свалив­шиеся на нее невзгоды. И теперь всю душу отдает внучке и прав­нучке.
   Через два месяца Юлии Ива­новне Петровой исполнится 75 лет. Но она по-прежнему бодра и энергична. Все время хлопо­чет по дому, даже зимой ездит на дачный участок в Кугеси, от­возит кое-какие удобрения под будущий урожай. А с ранней весны и до поздней осени тру­дится на земле.
   - Участок у меня небольшой, но дел всегда хватает, - рас­суждает Юлия Ивановна. - За работой отвлекаешься от груст­ных мыслей. Да и подспорье какое-никакое: к примеру, кар­тошку никогда не покупаю, хвата­ет на зиму своей.
   Так и живет знаменитая в про­шлом ткачиха, Герой Социалис­тического Труда Юлия Ивановна Петрова. И очень хочется ей, что­бы почаще о ней вспоминали на родном предприятии, для кото­рого она так много сделала.

Март 2006 г.

Город бригадира Иванова

   Если собрать вместе все, что за долгие годы по­строил со своей бригадой Герой Социалистичес­кого Труда, лауреат премии Совета Министров СССР Михаил Иванович Иванов, пожалуй, полу­чится город вроде Шумерли: с жилыми домами, школами, детскими садами, предприятиями тор­говли и быта, медицинскими учреждениями.
   Из газеты "Градостроитель" от 7 сентяб­ря 1982 г.: "Герой Социалистического Труда бригадир монтажников М. Иванов - гордость комбината. Его бригада - зачинательница многих добрых починов. Сейчас бригада борется за достойную встречу 60-летия образования СССР. Коллектив обязался к юбилейной дате ввести 279 тысяч кв. метров жилья (за годы своей работы), а также выполнить годо­вой план в объеме 2 миллиона 19 тысяч руб­лей ко Дню Конституции. Свое обязательство бригада выполнила досрочно''.
   - Михаил Иванович, как вы, деревенский парень, ста­ли строителем?
   - Вообще-то я мечтал стать металлургом. В 1949 году по оргнабору уехал на Урал поступать в ФЗО. Оказалось, что в метал­лургической школе мест уже не было, и меня определили в стро­ительную. Я всячески сопротив­лялся и все норовил убежать. Мастер, мудрый, опытный чело­век, убедил остаться, пообещав научить всему, что знает и умеет сам. Сделал меня своей правой рукой, назначил старостой груп­пы. Так я и остался.
   Окончив школу, сам стал мастером производственного обучения, сделал пять выпусков. В 1956 году вернулся в Чувашию. С полгода поработал плотником в одной небольшой организа­ции, затем пошел каменщиком в 123-й трест, в то время - глав­ную строительную организацию республики. Со своей бригадой возводил жилые дома, другие объекты по левой стороне проспекта Ленина от улицы Гагарина до вокзала.
   - В республике вы больше известны как бригадир монтажников Чебоксарского домо­строительного комбина­та. И Героем Труда там стали.
   - В 60-х годах в стране начался бум панельного домо­строения. На "передовые по­зиции" бросили наше СМУ-29. Меня послали на учебу в Мос­ковскую область, где я освоил специальность монтажника. По возвращении домой назначили бригадиром.
   Для крупнопанельных домов изделия сначала получали из Йошкар-Олы и Горького. Кстати, в первом же панельном доме на улице Энгельса я получил и свою первую отдельную квар­тиру.
   Через какое-то время из­готовление железобетонных изделий освоили на произ­водственной базе управления "Стройиндустрия". А потом два управления объединили в одну организацию. Так появился Че­боксарский домостроительный комбинат.
   В лучшие времена мы рабо­тали в три смены, во всех горо­дах и поселках республики. Все­го за месяц бригада собирала пятиэтажный дом и передавала отделочникам.
   (Для нынешних читателей уточним: получается, что за год только одна бригада М.И. Иванова строила домов более чем на 2 миллиона долларов. Куда уж с ним тягаться современным чу­вашским строителям...).
   - А когда и за что вам при­своили звание Героя Социа­листического Труда?
   - Это случилось 7 мая 1971 года. Как сказано в Указе Прези­диума Верховного Совета СССР, "за успехи в выполнении зада­ний восьмой пятилетки, планов по капитальному строительству, внедрение новой технологии и передовых методов организации труда".
   - Для вас это было неожи­данностью?
   - Не скажу, что полная не­ожиданность. Документы-то оформляли заранее. Однако я не считал себя самым заслужен­ным. И у нас в ДСК, и в других строительных организациях рес­публики было много людей, достойных столь высокого звания. Обсуждались несколько кандидатов. Предпочтение отдали мне.
   - С присвоением звания Героя в вашей жизни что-то изменилось?
   - Ответственности стало больше. Звание обязывало. Надо было оправдывать оказан­ную честь, а значит, больше и лучше работать.
   Прибавилось общественных забот. То на съезд партии надо ехать, то на профсоюзный, то на областную партийную конферен­цию. Три созыва был депутатом Верховного Совета Чувашской АССР.
   Бригадиром я работал до выхода на пенсию в 1984 году. После этого меня назначили мастером-инструктором. Еще 15 лет помогал мастерам участков, бригадирам организовывать ра­боту. Учил молодых монтажников строить по французской техно­логии "Сарет". Так что считаю, что недаром ел свой хлеб.
   - Раньше говорили, что мужчина должен вырастить сына, построить дом и поса­дить дерево. С домом (вер­нее, с домами) все понятно. А в остальном как?
   - Сына вырастить не довелось. Но считаю, что три дочери, которых мы вырастили с женой Антониной Николаевной, и семь внуков - вполне достойное на­следство. Дерево тоже не одно посадил за свою жизнь.
   Что касается дома, то, кро­ме сотен зданий для людей, я построил и свой собственный. Когда наступили перемены в стране, началось активное кот­теджное строительство. И мы на семейном совете решили, что не мешало бы заиметь свой дом: семья большая, в квартире тес­но. Авось выдюжим.
   Удалось получить участок в северо-западном районе. Взя­ли кредит. ДСК помог поднять стены, оштукатурить снаружи. Ребята из бригады подсобили, провели что-то вроде ниме. Но многое пришлось делать своими руками. Работали всей семьей. Шесть лет назад с се­мьей средней дочери справили новоселье в еще недо­строенном доме. До сих пор доделываем и никак не можем закончить.
   - Со стороны кажет­ся, что у вас все в ажуре. Жить вроде можно.
   - В коттедже, конечно, просторно, места всем хватает. Есть все полага­ющиеся удобства, инди­видуальное отопление. В оплате коммунальных услуг я, как Герой, и жена - ветеран труда, имеем соответствующие льготы.
   Возле дома - небольшой участок. Посадили яблони, виш­ни, сливы, кустарники. Картошку и овощи не покупаем - своего хватает. Ну, конечно, уход за до­мом и огородом требует и сил, и средств. Вот нынешняя холодная зима прибавила хлопот. Газа на отопление ушло больше двух тысяч кубов. Дороги и дорожки то и дело приходилось чистить. А силы уже не те.
   - Мы бережем Михаила Ивановича, не разрешаем снег разбрасывать, - вставляет Ан­тонина Николаевна. - Тяжело ему, болеет: давление, одышка. Лекарства-то дают бесплатно, да за ними походить нужно.
   Проходя сейчас мимо па­нельных многоэтажек, Михаил Иванович с гордостью вспоми­нает, сколько радости и счастья было в глазах новоселов тех "элитных" по тем временам домов. И лишь об одном с нос­тальгией говорит заслуженный строитель:
   - Как жаль, что нашего ком­бината сегодня, можно сказать, нет. Такая была организация! Це­лая эпоха в домостроении рес­публики и часть, причем лучшая, моей жизни.

Март 2006 г.

Пиши чистым пером

   Старейшему журналисту Чувашии М. П. Ижееву идет 97-й год. Этот очерк о нем был написан шесть с лишним лет назад, когда Михаил Прокопьевич отмечал свой 90-летний юбилей.
  
   Вспоминаю, как много лет назад мы, пятеро выпуск­ников факультета журна­листики Ленинградского университета, по приглашению редакции приехали в "Совет­скую Чувашию". С первых же дней шефство над нами взяли ветераны газеты. В их числе был и заведующий отделом культуры М. П. Ижеев. Возился он с нами, молодыми, и по обязанности - как секретарь партийной организации, и по доброте душевной.
   В старом здании Дома пе­чати на улице Володарского наши два отдела - культуры и советской работы - помеща­лись в одном кабинете. Через Михаила Прокопьевича я по­знакомился тогда со многими известными деятелями куль­туры Чувашии. В часы досуга он много рассказывал о себе: о первых шагах в печати, о военном лихолетье, о журна­листских встречах и находках...
   Первую свою заметку он написал в Ядринскую район­ную газету в 15 лет. В те годы в Чувашии набирало силу селькоровское движение. Решил попробовать свои силы и школьник Миша Ижеев. Проба пера оказалась удачной. Даль­ше - больше. Вскоре его за­метки стали появляться и в выходившей в Москве газете для крестьян "Беднота". Писал о сельском житье, о том но­вом, что рождалось в то бур­ное время, о спорах крестьян вокруг колхозов, о кулаках. К последним антипатий своих не скрывал, чем и нажил себе врагов. Мать, Анна Васильев­на, опасалась, что не сдобровать сыну. Однажды сказала с тревогой: "Больше оставаться тебе дома нельзя. Уезжай куда-нибудь. А то убьют тебя или избу нашу сожгут".
   В это время в родной де­ревне Яровойкасы гостил при­ехавший из Москвы мамин брат - художник Александр Тарака­нов. Он и увез племянника с собой. В столице Михаил уст­роился учеником линотиписта в типографию "Центриздата", где печатались национальные газеты. В их числе и чувашская газета для рабочих "Комму­нар".
   В Москве он повстречал свою судьбу - в общежитии, где жил, познакомился с Шу­рой Кавериной, в поисках сча­стья приехавшей в столицу из Воронежа. Вскоре молодые поженились. Александра по­ступила на работу в ту же ти­пографию.
   Молодого, активного лино­типиста редакция "Коммуна­ра" в свободное время направ­ляла в непродолжительные командировки в Люберцы, Мытищи, Электросталь, дру­гие города Подмосковья, где на стройках работало много чувашей. Оттуда Михаил при­возил зарисовки об ударни­ках.
   Писал не только свои мате­риалы, но и переводил с рус­ского на чувашский заметки, статьи, брошюры и даже титры к кинофильмам. На студии "Востоккино" вышло более 40 немых фильмов с субтитрами, переведенными М. Ижеевым.
   К сожалению, в 1934 году центральная чувашская рабочая газета, как и дру­гие национальные периоди­ческие издания, была закрыта. Ее сотрудников отозвали в Че­боксары. А вскоре в столицу Чувашии пригласили для ра­боты в новой типографии и Михаила. Жена согласилась на переезд. И оба, что называет­ся, всей семьей, начали рабо­тать в наборном цехе.
   В типографии Михаила сра­зу же избрали секретарем комсомольской организации. По­том доверили готовить моло­дых наборщиков. Вскоре при­няли в партию. А через год бюро горкома рекомендовало его на должность директора типографии. Поначалу было отнекивался, мол, не готов, не справлюсь. Однако победила партийная дисциплина: надо вытаскивать предприятие из прорыва.
   А в то время уже ощуща­лось приближение войны. Рано утром 22 июня 1941 года на окраине Чебоксар проводи­лись военные учения. Неожи­данно приехал секретарь гор­кома и сообщил о нападении Германии на СССР. Состоялся городской митинг, откуда Ми­хаил пошел прямо в типогра­фию. В первый же день двое рабочих получили повестки из военкомата. Директор подпи­сывал приказ за приказом об освобождении людей от рабо­ты по мобилизации. А потом и сам пошел на прием к секре­тарю горкома:
   - Я призываю других к за­щите Родины, а сам сижу в директорском кресле. Прошу отправить меня на фронт.
   И уже 26 июня Михаила Прокопьевича включили в первую группу при­званных коммунистов-добро­вольцев. Зачислили курсантом военно-политического учили­ща в Иванове. Через четыре месяца первой группе выпуск­ников присвоили звание "по­литрук" и направили в форми­ровавшуюся в Кировской об­ласти воздушно-десантную бригаду. М. Ижеева рекомен­довали на должность комисса­ра парашютно-десантной роты.
   Боевое крещение он полу­чил в феврале 1942 года под городом Юхнов Калужской области, где наши войска вели тяжелые оборонительные бои. Не прошло и месяца - первое ранение. После непродолжи­тельного лечения в полевом госпитале - снова передовая. Попал на Карельский фронт, в состав 162-го Свирского укрепрайона. Защищал Ленин­град. Был парторгом отдель­ной роты, батальона. А место парторга, известное дело, - на переднем крае. В разных пе­ределках побывал.
   В первых рядах десантни­ков Михаил участвовал в осво­бождении в июле 1944 года укрепленных островов на Ла­дожском озере. После масси­рованного артобстрела наши бойцы выбили финнов. За этот бой Ижеев получил медаль "За отвагу".
   После заключения переми­рия с Финляндией Карельский фронт в ноябре 1944 года был расформирован. Его войска перебросили на Дальний Вос­ток - "на отдых". Скрытно пе­рейдя через Сихотэ-Алинь, наши части заняли рубежи вдоль берега Японского моря. Здесь, на Дальнем Востоке, Михаил Прокопьевич и встре­тил День Победы над Герма­нией. А в августе и сентябре части укрепрайона участвова­ли в боях с Японией.
   Демобилизовался он толь­ко в июле 1946 года, с должности инструктора по информации политотдела соединения. А потом была га­зета "Красная Чувашия" - при­няли литературным сотрудни­ком, вскоре назначили заве­дующим отделом. Через пять лет - учеба в Москве, в Выс­шей партийной школе. Самым памятным событием тех дней оказались похороны Сталина, когда в составе делегации ВПШ Михаилу Прокопьевичу дове­лось стоять в почетном карау­ле у гроба вождя.
   Возвратившись из Москвы, Ижеев работал заведующим отделами пропаганды, сельс­кого хозяйства. Но самым плодотворным периодом для себя он считает руководство отделом культуры. В своих пуб­ликациях старался затрагивать наиболее острые, злободнев­ные проблемы. Писал о наших знаменитых земляках.
   В 1966 году в Москве Ми­хаил Прокопьевич познако­мился с видным революцио­нером Т. Кривовым, партий­ным и государственным деяте­лем. Подготовил о нем не­сколько очерков. А потом из­дал книгу, которая вышла и в Москве. И очень гордился жур­налист Ижеев, что со време­нем имя Тимофея Кривова было присвоено одной из улиц Че­боксар. Не без участия Михаила Прокопьевича на карте столицы республики появилась улица имени другого нашего знаменитого земляка - перво­го летчика из чувашей Ивана Скворцова.
   С удовольствием и с неко­торой долей юмора вспомина­ет Михаил Прокопьевич еще один эпизод из своей журна­листской биографии. После первого космического полета Андрияна Николаева вдруг вы­яснилось, что многие не толь­ко за рубежом, но и в нашей стране не знают, где находят­ся Чувашия, Чебоксары. М. Ижеев отправил письмо в Главное управление геодезии и картографии СССР с предло­жением в дальнейшем на кар­тах мира указывать город Че­боксары. Оттуда прислали веж­ливую отписку. Тогда журна­лист направил такое же пись­мо секретарю ЦК КПСС по иде­ологии Л. Ильичеву. Вскоре на новой политической карте мира появилось название на­шего города...
   27 лет трудился Михаил Прокопьевич в "Советской Чувашии". Но и выйдя на пенсию в 1973 году, не порывал связей с род­ным коллективом. До сих пор на страницах газеты порой по­являются его публикации-раз­думья. Крепко держит перо его уже немолодая рука. "Пиши чистым пером" - такой девиз когда-то выбрал для себя на­чинающий селькор Ижеев. Чистым оно оставалось все годы служения Михаила Прокопьевича журналистике.
   Заканчивая эти заметки, я позвонил юбиляру, чтобы уточ­нить кое-какие детали. Трубку сняла его дочь Маргарита Ми­хайловна. На просьбу пригла­сить к телефону отца ответи­ла: "Он на рыбалке".
   Через пару часов сам Ми­хаил Прокопьевич позвонил мне в редакцию и, как всегда, бодрым голосом доложил об очередной своей вылазке на природу. Мне, ученику и дав­нему приятелю почтенного юбиляра, остается только по­желать ему еще много-много лет сохранять такую же спортивную форму и бодрость духа.

Сентябрь 2003 г.

"Чиновником я никогда не был"

   С бывшим министром здравоохранения ЧАССР Николаем Григорьевым мы встретились в его кабинете в хирургиче­ском отделении городской больницы N 2, больше извес­тной как медсанчасть хлопчатобумажного комбината. В клинике Николай Григорьевич, профессор медицинского факультета ЧГУ, доктор медицинских наук, вот уже 15 лет передает опыт студентам, помогает и делом, и советом здешним хирургам, консультирует больных...
   Свою первую операцию под наблюде­нием опытных врачей Н. Григорьев сделал еще студентом третьего курса Казанского медицинского института.
   - А сколько их было за эти долгие годы? - спрашиваю Николая Григорьевича.
   - Об этом точно вряд ли какой-нибудь хирург скажет. Да и операции разные бы­вают. Но если прикинуть, то более десяти тысяч наберется.
   - Как же вы успели столько, ведь многие годы работали, как теперь при­нято говорить, чиновником?
   - Чиновником я никогда не был и всег­да практиковал, даже когда работал глав­ным хирургом республики и министром здравоохранения. Когда меня назначали министром, я поставил условие - согла­шусь, только если мне будет позволено хотя бы один день в неделю заниматься практической работой. И все пятнадцать лет, пока работал министром, каждый чет­верг становился за операционный стол.
   - Какой-то особый случай в памяти остался?
   - Многие операции памятны по-сво­ему. Конечно же, запомнилась первая самостоятельная операция, которую сде­лал на второй день после начала работы в Янтиковской районной больнице, куда я прибыл по распределению в августе 1958 года. Первым моим "крестником" стал шестилетний сельский мальчик с острым аппендицитом.
   Работа в сельской больнице по тем временам была хорошей школой для лю­бого начинающего врача, а тем более для хирурга. Там не у кого было спросить, не на кого переложить свое дело. Приходилось многому учиться по ходу работы, часто брать на себя ответственность, когда ты не уверен в последствиях.
   Запомнилась сложная операция из моей практики во время работы в Канашской городской больнице в 1964 г. Комбайнер одного из колхозов, ремонтируя агре­гат, по неосторожности попал под ножи, и ему почти полностью перерезало пра­вую ногу. С операционной сестрой Реной Колесниковой почти восемь часов делали операцию: кропотливо восстановили ар­терии, вены, нервы, сшили сухожилия, за­фиксировали кости. Из наших коллег в это мало кто поверил. Но все потом всячески помогали в лечении. И общими усилиями мы сохранили человеку ногу.
   - Николай Григорьевич, а за что вам была присуждена Государственная премия Чувашской Республики?
   - Ну, это уже, как говорится, другая песня. В октябре 1979 года меня назначи­ли министром здравоохранения ЧАССР. Изучив и проанализировав обстановку в отрасли, свои соображения доложил председателю Совета Министров рес­публики и первому секретарю обкома партии. Они предложили подготовить проект правительственного документа по перспективному развитию здравоохра­нения. Потом было принято совместное постановление обкома КПСС и Совмина ЧАССР. В ходе его реализации за 15 лет построили в республике 385 медицинс­ких объектов. Назову лишь несколько на­иболее крупных: первый в Союзе фили­ал МНТК "Микрохирургия глаза", БСМП, Республиканская глазная детская больни­ца, онкологический диспансер, медсан­части тракторного, приборостроительно­го заводов, 16 районных больничных ком­плексов и т. д.
   Одними из первых мы внедрили кон­вейер в МНТК "Микрохирургия глаза". За полтора года при республиканских дис­пансерах и больницах, районных и город­ских лечебно-профилактических учрежде­ниях и санаториях открыли 46 кабинетов лазерной терапии. Тут добрым словом надо вспомнить доцента ЧГУ, физика-лазерщика Б.Михайлова, исключительно много сделав­шего для массового внедрения лазерных технологий. А созданный в республике ком­плекс "Автоматизированная компьютерная рефлексотерапия" не имел аналогов в ми­ровой медицинской практике. Собственно за его внедрение В. Любовцев, С. Хисин, Ю. Денисов и я получили первую Госпремию Чувашской Республики в области науки и техники имени Бичурина. Первую - и пос­леднюю, потом ее уже никому не присуж­дали.
   По инициативе доктора медицинских наук, народного врача СССР Ф. Григорьева на молочнотоварных фермах и в машин­но-тракторных парках начали создавать медицинские профилактории. Вы, может, помните, как много об этом писала рес­публиканская пресса, да и не только они. А всего их было открыто около 170. Наш опыт одобрила коллегия Министерства здравоохранениия СССР и рекомендова­ла распространить его во всех союзных республиках.
   - Как вы - врач-практик, ученый-медик, министр относитесь к нынешним реформам здравоохранения?
   - В семидесятых годах прошлого века Всемирная организация здравоохране­ния признала систему охраны здоровья населения в СССР лучшей в мире. Никто не станет утверждать, что все там было идеально. Конечно же, необходимо было, и развивать ее, и совершенствовать. Но любые реформы должны проводить спе­циалисты своего дела, которые знают, чего они хотят и как этого добиться. Ну не возьмусь я, доктор медицинских наук, дирижировать оркестром или руководить тракторным заводом. А инженер Зурабов принялся реформировать медицину. В ре­зультате имеем то, что имеем.
   Скажем, "реформаторы" стали закры­вать участковые больницы, открывая на их месте офисы врача общей практики. В участковой больнице работало несколь­ко специалистов. Сейчас остается один врач. За более серьезной помощью боль­ному нужно ехать в райцентр, до которого порой добраться весьма непросто.
   И совсем уж не поддается никакой ло­гике решение правительства РФ (естест­венно, с подачи Минздрава) повысить за­рплату медсестрам и участковым врачам. Они, конечно, важное звено в системе здравоохранения и нуждаются в подде­ржке. Но такого же внимания заслуживают хирурги, кардиологи, окулисты и другие специалисты.
   Такое противопоставление внесло разлад между медиками и принесет толь­ко вред нашему делу.
   - Николай Григорьевич, насколько мне известно, в последнее время вы написали несколько книг. Вдруг про­снулся литературный дар?
   - Не совсем вдруг. В свое время опуб­ликовал более сотни научных работ, четы­ре монографии, десять лет назад издал Русско-чувашский словарь медицинских терминов и т.д. А потом решил попробо­вать себя в художественной литературе. Показалось, что у меня есть, что сказать людям.
   Как народный депутат РСФСР, я был в гуще трагических событий в октябре 1993 г., когда в России по существу про­изошел военный государственный пере­ворот. Находясь среди защитников Дома Советов, я видел, как расстреливали бе­зоружных людей, руководил организаци­ей медицинской помощи раненым и боль­ным. Вместе с некоторыми другими де­путатами от Чувашии я попал в "черный" список из 150 депутатов - защитников Дома Советов.
   По совету народного поэта Чувашии П. Афанасьева о тех событиях, о своей жизни и работе я и рассказал в книге "Дни, равные жизни", вышедшей в 2000 году. В 2003 году меня приняли в Союз писателей России.
   - Писать продолжаете?
   - Замыслы есть. Наверняка из них что-то получится. Но нынче, чтобы издать книгу, нужны большие деньги. Не скажу, что я бедствую. При выходе на заслужен­ный отдых в 1994 г. мне, как министру, на­значили государственную пенсию. А когда Госдума "реабилитировала" участников защиты Дома Советов, мне дали депу­татскую пенсию. Правда, разница между ними небольшая.
   Мы с женой, Надеждой Ильиничной, как ветераны труда, имеем соответству­ющие льготы, действующие в республике. И все же своих денег на издание книг не хватает. Помогают спонсоры, друзья, сыновья. Так что пока рука держит перо - буду писать.

15 марта 2006 г.

Между небом и землей

   В прошлом году в Москве вышло эн­циклопедическое издание "XX век. Гражданская авиация России в ли­цах''. Наряду с прославленными лет­чиками 30-х годов, Героями Совет­ского Союза, генералами и маршала­ми авиации в энциклопедию включен и первый командир Чебоксарского объединенного авиаотряда Виктор Францевич Энгельс: Заслуженный пи­лот СССР, награжденный орденами Ленина и Трудового Красного Знамени, пилот 1-го класса.
   - Виктор Францевич! Вы более 30 лет руко­водили Чебоксарским авиапредприятием. За эти годы оно, как сказано в той же энциклопе­дии, "из отдельного авиазвена самолетов По-2 выросло в крупное рентабельное авиационное объединение, имеющее реактивные самолеты Ту-134 и турбовинтовые АН-24". Трудно было?
   - Работать по-настоящему всегда трудно. Но и интересно. Когда я в 1960 г. приехал в Чебоксары, здешний аэропорт представлял собой чистое поле с сельским домиком в три окошка и с грунтовой взлетной полосой. Помню, после первого полета Андрияна Николаева известный тогда американс­кий журналист Картер в своей газете написал, что Чебоксары и городом-то назвать нельзя: здесь даже аэропорта нет.
   Зашел я как-то по делам к С.М. Ислюкову (он тогда возглавлял обком КПСС) и между прочим говорю: а ведь про аэропорт он, стервец, правильно пишет. Дескать, наш статус "космической республики" обязывает...
   Долго убеждать Семена Матвеевича не при­шлось. Он и сам уже давно думал, что столице Чувашии нужен солидный аэропорт. Не отклады­вая в долгий ящик, приступили к делу. С. Ислюков позвонил председателю Госплана СССР и по совместительству заму предсовмина В. Дымшицу. Потом мы с А. Николаевым побывали на приеме у Вениамина Эммануиловича. Он пообещал нам вся­ческую поддержку. По ходу строительства бетонной взлетно-посадочной полосы, служебных зданий и сооружений активно помогал заместитель министра гражданской авиации уроженец Канашского района В. Атларов. Большую заинтересованность в созда­нии современного аэропорта проявили предпри­ятия республики, строительные организации.
   Результатом совместной работы стала третья в Приволжском управлении гражданской авиации (после Куйбышева и Уфы) бетонная взлетно-посадочная полоса протяженностью 1500 метров.
   Во время начавшейся в 1967 году реконструк­ции аэропорта мы удлинили полосу еще на тысячу метров. Большой реконструкции подверглись аэ­ровокзал, технические службы. Это позволило нам принимать реактивные самолеты Ту-134.
   - Как-то недавно я листал подшивки "Совет­ской Чувашии" начала 80-х годов. Наткнулся на расписание движения самолетов Чебоксарско­го аэропорта. Оно занимало тогда целую газет­ную страницу.
   - Да, в прежние времена из Чебоксар можно было улететь самолетом в разные концы Союза - в Ригу, Новосибирск, Ленинград, Сухуми и т.д. Толь­ко в Москву мы делали за день четыре рейса. В год перевозили около 400 тысяч пассажиров. Но пассажирские перевозки были лишь частью нашей работы. Мы доставляли разные грузы, почту, обра­батывали до 600 тысяч гектаров сельхозугодий. Был у нас специальный отряд санитарной авиации, в любое время готовый вылететь со специалиста­ми республиканских клиник для помощи районным коллегам.
   Наш объединенный авиаотряд имел 47 само­летов АН-2, 8 - АН-24 и 5 - Ту-134. Без ложной скромности скажу, что Чебоксарское авиапредпри­ятие считалось одним из лучших в Приволжском уп­равлении. Сейчас все это уже в прошлом.
   - Как вы считаете - в чем причины такой метаморфозы?
   - Главные причины лежат на поверхности. С развалом страны и так называемым реформирова­нием многие отрасли народного хозяйства пришли в упадок. В том числе и гражданская авиация.
   Судите сами. Один АН-24 сегодня стоит 120-130 миллионов рублей, а Ту-134 под 250 миллионов. Старые самолеты выработали свой ресурс, а на новые у многих авиапредприятий нет денег. И ре­монтная база развалена.
   Не по дням, а по часам дорожает керосин. Что­бы сделать один рейс в Москву, нужно только на топливо потратить около 40 тысяч рублей. В ре­зультате всех "преобразований" до заоблачных вы­сот возросли цены на авиабилеты. Сейчас они по карману лишь состоятельным людям.
   - И, тем не менее, где-то самолеты летают. Только ли "объективные" трудности стали причи­ной такого спада в работе Чебоксарского авиа­предприятия?
   - В сложившейся ситуации виновато и неком­петентное руководство предприятием. К управле­нию пришли люди, мало чего понимающие не толь­ко в авиации и летном деле, но и в хозяйственной деятельности. Мне, столько лет и сил отдавшему предприятию, больно смотреть, до чего его довели. И как бывший руководитель, и как советник начальника Приволжского управления по надзору в сфере авиатранспорта, пытаюсь как-то повлиять на ситуацию. Куда только не обращался.
   - Ну не все же так грустно у пенсионера Эн­гельса?
   - Конечно, нет. В целом я доволен своей жиз­нью. Я занимался любимой работой и, смею наде­яться, занимался неплохо, коль Родина так высоко оценила мой труд.
   Я вырастил двух сыновей. Оба тоже стали лет­чиками. К сожалению, у старшего, Владимира, жизнь трагически оборвалась в довольно молодом возрасте. Младший, Олег, и сегодня работает ко­мандиром авиаэскадрильи Ту-154 Аэрофлота в аэ­ропорту Шереметьево.
   Сыновья подарили мне троих внуков. Есть уже трое правнуков. Все они часто бывают у меня в гос­тях. Не забывают и племянники. Постоянно обща­юсь со старыми друзьями.
   - Времени свободного много?
   - Что вы, его порой даже не хватает. Обязан­ности советника немало времени отнимают. По­том опять же переписка с разными инстанциями. Постоянно читаю свои любимые газеты "Граждан­ская авиация", "Советская Чувашия", "Новая газе­та", другие издания. Реже, чем хотелось бы, беру в руки художественную литературу. Порой делаю кое-какие дневниковые записи о работе, о пере­житом, о встречах с интересными людьми. Может, когда-нибудь соберусь и напишу книгу воспомина­ний. Если здоровье не подведет.
   - Пока не подводит?
   - Когда тебе под восемьдесят, то всякое бы­вает. Периодически подлечиваюсь. Вот только 19 февраля вернулся из санатория "Чувашия", куда ездил по бесплатной путевке. Очень мне там пон­равилось. Только, похоже, злоупотребил водными и воздушными процедурами в большие морозы. Те­перь приходится восстанавливаться.
   - Денег-то на лекарства хватает?
   - И не только на лекарства. Пенсию получаю приличную: заработки были хорошие, стаж тоже большой.
   - Ну и последнее. Многих интересует: отку­да у вас такая необычная фамилия?
   - Как и у всех - от отца. Он, австрийский офи­цер, во время Первой мировой попал в плен. При­нимал участие в Октябрьской революции в России. В гражданскую войну воевал в Красной Армии, за­служил орден Боевого Красного Знамени, что по тем временам было высшей наградой. Сражался отец с басмачами в Средней Азии. В Ташкенте он встретил русскую девушку Степаниду Евсюкову, бежавшую в "хлебный город" от голода из Самарс­кой губернии. Потом наша семья жила в Киргизии. Там я начинал свою трудовую жизнь, пока не уехал в 1944 году в Куйбышев учиться на военного летчи­ка.
   Так что получается, что я уже больше 60 лет свя­зан с авиацией.

1 марта 2006 г.

Верность матери

   Главным своим достижением в жизни Дмитрий Егорович Егоров считает создание первого в России Музея материнской славы. Но известен он и как ученый-педагог, и как министр просвещения республики.
   ...В 1961 году Д. Е. Егорова, тогда - председате­ля Урмарского райисполкома, пригласили в Совет Министров ЧАССР и предложили должность минис­тра просвещения республики. Посчитали, что чело­век по всем статьям подходящий: педагог по обра­зованию, участник Великой Отечественной войны, имеет опыт партийной и советской работы. Однако от такого предложения Дмитрий Егорович катего­рически отказался. Тогда строптивого предрайисполкома вызвали на заседание бюро обкома пар­тии. Тут уж сопротивляться было бесполезно...
   В то время как раз шло преобразование се­милетних школ в восьмилетние. И новый министр просвещения с головой окунулся в эту круговерть. Министерство вместе с местными органами власти разрабатывало новые учебные планы и программы держало на контроле подготовку учебников. В рес­публике развернулось инициативное строитель­ство школьных зданий за счет колхозов и предпри­ятий.
   На дворе стояла так называемая "хрущевская оттепель". Многиe всерьез поверили, что сейчас все пойдет по-другому, стали открыто высказывать свое мнение, пытались отстаивать свою позицию. В числе таких был и Д. Егоров.
   - Я считал, например, преждевременным и не совсем обоснованным решение бюро обкома КПСС и Совмина ЧАССР о переводе преподавания всех предметов в пятых-седьмых классах чувашс­ких школ на русский язык,- вспоминает Дмитрий Егорович. - Во-первых, чисто организационно это трудно было сделать: требовалось время для под­готовки учебников на русском языке, переработки учебных планов, да и ребят надо было настроить на учебу по-новому. Во-вторых, такой переход порож­дал недооценку родного языка.
   Предложения Минпросвета и учителей на этот счет в верхах встретили в штыки. Более того, в пос­тановлении бюро обкома КПСС от 16 июля 1963 года Министерство просвещения было подвергну­то разгромной критике за то, что "не осознало до конца" значение перехода к обучению на русском языке в чувашских школах.
   Для Дмитрия Егоровича это был звонок. Но он, похоже, его не услышал. Вторую "ошибку" ему не простили. Министр Д. Егоров, член-корреспондент АПН СССР М. Сироткин, народный поэт Чувашии Я. Ухсай и другие видные деятели культуры и про­свещения обратились с письмом в Министерство высшего и среднего специального образования РСФСР, в Башкирский обком КПСС и к ректору Башкирского госуниверситета с предложением от­крыть при БГУ отделение по подготовке учителей чувашского языка для работы в соседних регио­нах. Эта инициатива шибко не понравилась вождю Башкирского обкома Нуриеву. Свой резкий ком­ментарий по этому поводу он направил в Москву.
   Руководство Чувашии открестилось от предло­жения "националистов". А вскоре без объяснения причин Егорова освободили от должности минис­тра и предложили пост председателя Вурнарского райисполкома. Но в Вурнары Дмитрий Егорович не поехал. Схлопотав "выговор с занесением" за невыполнение решения бюро обкома, он ушел в Институт усовершенствования учителей. В инс­титуте Егоров начал работать над кандидатской диссертацией о просветительской деятельности С.М. Михайлова. Позже (в 1998 г.) он напишет книгу "С.Михайлов. Просветитель и исследователь на­родной педагогики". Во многом благодаря стара­ниям Егорова была увековечена память Спиридона Михайлова. Сейчас его именем названы улицы в Чебоксарах и Козьмодемьянске, школа в родной деревне Юнгапоси Моргаушского района.
   Но все же самый заметный след в науке и об­разовании Д. Егоров оставил во время работы в Чувашском государственном педагогическом институте. Ему он отдал более трех десятков лет. Начинал старшим преподавателем, был заведу­ющим кафедрой, деканом факультета, проректо­ром. И именно в пединституте в 1983 году, в канун Международного женского дня, открылся Музей материнской славы.
   - Что вас подвигло на создание такого музея? - спрашиваю Д. Егорова.
   Немного подумав, он отвечает:
   - В 1980 году умерла моя мать Анна Петровна. Мне все казалось, что я в чем-то остался виноват перед ней, недовысказал свою любовь к ней, свое уважение. Подумал: наверное, такие сомнения тер­зают тысячи других сыновей.
   Своими мыслями о создании Музея материнской славы поделился с академиком Геннадием Волковым, с коллегами, учениками. Все поддержа­ли мою идею. С того и началось...
   Вместе с коллегами и студентами Дмитрий Егорович ездил по районам, деревням, школам, предприятиям, собирал материал для музея. Общими усилиями составили полторы тысячи аль­бомов о женщинах-матерях Чувашии.
   За прошедшие годы в музее побывали десят­ки тысяч посетителей из разных уголков Чувашии, России, ближнего и дальнего зарубежья. В книгах отзывов более трех тысяч страниц заполнены сло­вами благодарности на чувашском, русском, татар­ском и других языках. Материалы музея стали осно­вой для первой книги Д. Егорова "Женщины-матери земли чувашской". (Всего уже вышло четыре таких выпуска.)
   - Денег на издание книг мне, конечно, никто не давал, - замечает ученый. - Пришлось выкраи­вать из своей зарплаты и пенсии, помогли друзья, земляки, спонсоры.
   В 1998 году Дмитрий Егорович ушел на пенсию. Но на произвол судьбы свое детище не бросил. Сейчас он является председателем совета музея, до недавних пор возглавлял созданную им же ла­бораторию материнской педагогики. Участвует Егоров и в реконструкции музея, в сборе новых материалов. И вздыхает нередко о том, что власть предержащие на всех уровнях могли бы больше внимания уделять такому важному центру воспита­ния.
   Как всякий пенсионер, Д. Егоров живет семей­ными заботами, ухаживает за прихворнувшей сей­час супругой. На материальное положение не жа­луется.
   - Как у ветерана войны, у меня хорошая пенсия. Получаю надбавку как бывший председатель райис­полкома и министр, - поясняет Дмитрий Егорович. - Вот только на лекарства мне и жене много денег уходит. Но все же каждый месяц выделяю "дополни­тельную стипендию" трем внукам-студентам ЧГУ.
   С другой стороны, три внука, уже закончившие учебу и работающие по специальности, сами помо­гают дедушке и бабушке.
   Кстати, Дмитрий Егорович вместе с женой Лидией Николаевной вырастил трех дочерей. Две пошли по стопам отца -- стали педагогами. Одна выбрала специальность матери -- выучилась на врача. Так что ветеранам есть на кого опереться.

Март 2006 г.

В доме всегда звучала музыка

   Августа Васильевна часто приезжала на улицу Композиторов Воробьевых. Выйдет из троллейбуса, молча постоит несколько минут, вспомнит детство...
   - На том месте, где сейчас Дом мод, когда-то стоял просторный деревянный дом в восемь окон. В нем и жила наша большая дружная семья, - рассказывает А. Воробьева. - К моему отцу, Василию Петровичу, часто захаживали в гости известные чувашские композиторы, поэты, писатели: Виктор Ходяшев, Григорий Хирбю, Филипп Лукин, Яков Ухсай, Петр Хузангай, Илья Тукташ. Долго о чем-то говорили, спорили. Наши гости очень любили пироги и пирожки, которые в огромном количестве пекла моя мама Евгения Петровна.
   В доме всегда звучала музыка. Любовь к ней передалась и детям, а мой старший брат Геннадий по примеру отца стал композитором. К сожале­нию, он слишком рано ушел из жизни.
   И сама я окончила музыкальную школу по клас­су фортепиано, поступила в музыкальное учили­ще, проучилась год, но началась война, и училище закрыли. Послать меня в другой город на учебу родители не решились. Но тут из Куйбышева прислал письмо брат Виталий - кадровый военный, и предложил мне приехать к нему и продолжить учебу.
   В Куйбышев я уехала вместе с подругой Юлей Киселевой. Там мы поступили... в медицинский институт. Виталий, несмотря на большую занятость, всячески опекал нас. Но через некоторое время его отправили на фронт. А я после отъезда брата решила перебраться поближе к дому и перевелась в Казанский медицинский институт.
   Окончив мединститут в Казани в 1948 году, я по распределению приехала в Чебоксары. Всю жизнь проработала в городской санэпидемстанции. Сначала - врачом по гигиене пита­ния. Потом более тридцати лет - до декабря 1990г. -главным государ­ственным санитарным врачом г. Чебоксары.
   - Августа Васильевна, помнится, вы слыли до­вольно строгим начальником.
   - А без строгости нельзя было. Приходилось многих наказывать за нарушение санитарных пра­вил. И знаете, люди понимали, что требования правильные. Мы регулярно проверяли все объек­ты строительства, жилье, пищевые и торговые пред­приятия. И сегодня мне трудно понять новые зако­ны, по которым, скажем, молочный завод, рынок, столовую или продовольственный магазин можно проверять только один раз в два года. Что там творится в течение двух лет, выходит, никому и дела нет.
   - Вы всю свою жизнь посвятили медицине. Ну а с музыкой-то как?
   - С ней я никогда не порывала. У меня в квар­тире стоит пианино, есть аккордеон. Играю, пою. И не только для себя.
   Прошлым летом вместе с музыковедом про­фессором М. Кондратьевым, который пишет книгу о композиторах Воробьевых, я побывала на ма­лой родине отца - в Янтиковском районе. Посетили районный музей, где целый зал посвящен ком­позитору Воробьеву. Трогательной была встреча с жителями Алдиарово - там на въезде установлен большой портрет отца, одна из улиц названа его именем. Сохранился и дом, где он родился. При­ятно было узнать, что дом собираются реставри­ровать.
   И в Янтиково, и в Алдиарово для нас организо­вали концерты художественной самодеятельнос­ти. И я села за пианино. Исполнила несколько произведений отца, чувашские народные песни. Так что музыка остается со мной.
   -Августа Васильевна, а свою фамилию вы ос­тавили в память об отце?
   - Да нет, так получилось. Когда после оконча­ния института я вернулась в Чебоксары, встретила здесь интеллигентного, умного инженера с элект­роаппаратного завода, Леонида Новикова, во вре­мя войны эвакуированного в наш город из блокад­ного Ленинграда. Вскоре мы поженились. При ре­гистрации решили временно сохранить мою деви­чью фамилию, чтобы не менять все документы. А потом все так и оставили.
   Кстати, из-за этого у нас в семье однажды произошел казус. Приходят как-то сын с дочерью из школы и говорят в один голос:
   - Ты не наша мама!
   - Это еще почему?- удивляюсь я.
   - А потому что ты Воробьева, а мы Новиковы.
   Уж не знаю, кто им там что наговорил, но мне долго пришлось объяснять детям, что я их мама.
   - А кто-то из ваших детей стал музыкантом или врачом?
   - Нет. Сын выбрал специальность отца. Сейчас работает начальником цеха на "Эларе". А дочь - кандидат филологических наук, заведует кафед­рой культурологии в Чувашском госпедуниверситете. Внучка тоже педагог, живет в Ленинграде. Есть у меня уже и правнучка - моя самая большая радость.
   С Августой Васильевной мы беседовали в ее новой квартире. Сюда вместе с семьей сына она переехала из старого дома по проспекту Ленина, который городские власти наметили реконструи­ровать. Новостройка, как водится сейчас, до ума не доведена. ("В свое время я никогда бы не подпи­сала акт о приемке такого объекта!" - возмущается Августа Васильевна). Но в не- обжитой кварти­ре уже заняло свое почетное место пианино. И на нем в рамке красуется большой портрет классика чувашской музыки Василия Воробьева.

Май 2006 г.

Две встречи с одним первым

Один день из жизни секретаря райкома

   С Леонидом Софроновичем Софроновым, первым секретарем Ядринского райкома КПСС, мы встретились в кабинете секретаря парткома Чувашского госплемконезавода имени В. И. Чапаева В. Ю. Шестеркина.
   - После съезда народных депутатов России решил побывать в хозяйствах района, встретиться с избирателями, поговорить с людьми, узнать их настроение, по возможности рассказать о съезде, -- пояснил Леонид Софронович.
   Грешно было не воспользоваться такой возможностью - посмотреть "в деле" руководителя районной партийной организации, народного депутата РСФСР.
   И я напросился в попутчики, пообещав особо не мешать и не отвлекать без нужды Леонида Софроновича. Он охотно согласился с этим предложением, заметив, что такая совместная поездка будет полезна нам обоим.
   Пока мы беседовали, в ка­бинет заглянула председатель профкома конезавода Р. Ф. Васильева.
   - Завтра проводим торже­ственную регистрацию брака наших молодых рабочих, - сообщила она и тут же сокру­шенно добавила: - Да вот ума не приложу, что бы купить в подарок молодоженам.
   - Ну, с подарками разберетесь, - заметил Леонид Софронович. - А как с жиль­ем, детским садом решаете проблемы?
   - Стараемся решать. И не только для молодых, - отве­тила Раиса Федоровна. - Ме­стами в детском саду обеспе­чены все желающие. В 1990 го­ду построили двадцать домов: шестнадцать двухквартирных и четыре - одноквартирных. Поселили в них в основном механизаторов, коневодов.
   - И как, люди довольны?
   - А вот Владимир Юрьевич пусть расскажет, он тоже по­лучил новую квартиру.
   - Да, все новоселы доволь­ны, - вступил в разговор В. Ю. Шестеркин. - Моя семья то­же. Мы на четверых получили трехкомнатную квартиру с центральным отоплением, есть холодная вода, балонный газ. Просторные прихожая, кухня. Раздельные ванная и туалет. Напротив каждого дома - зе­мельный участок. Есть сарай, где можно складывать всякий скарб, держать живность. Я вот вырастил двух поросят. Так же и мои соседи - кто поросят держит, кто птицу.
   - Это хорошо, - поддер­жал Леонид Софронович. - На селе без живности никак нельзя. В магазин за всем не находишься. Да и откуда взять­ся в магазинах, если сельчане сами выращивать на подворье ничего не будут.
   Чувствовалось, что эти про­блемы волнуют первого сек­ретаря райкома. Потом, в хо­де встреч с жителями района, он не один раз возвращался к этой теме. Едва ли не пер­вым вопросом, который он задал старикам и старушкам, встретившимся нам на улице села Засурье, был все тот же: а живность в хозяйстве вы какую-нибудь держите? И получив утвердительный ответ, Леонид Софронович начал рас­спрашивать ветеранов о житье-бытье, о том, что волнует по­жилых людей.
   - Дорогу вот сделали по селу, спасибо руководителям хозяйства, вам, Леонид Софронович, за помощь. Теперь нам бы газ провести, да воду го­рячую. Большое нам, старикам, подспорье было бы.
   - Вы, наверное, слышали, - сказал Л, С. Софронов, - что съезд народных депутатов РСФСР принял программу возрождения российской де­ревни. На эти цели выделяется 70 миллиардов рублей. Нема­лые суммы из этого пойдут и в наши чувашские деревни. Не будет обойдено вниманием и ваше село. Не обещаю, что это мы сделаем завтра-после­завтра. Но будет у вас и газ, и горячая вода. А я так счи­таю, что первым делом надо построить среднюю школу, чтобы ребятам не нужно бы­ло ездить в Ядрин. Будет школа - будет в селе молодежь оставаться.
   - Это правильно, - под­держал Н. С. Фомичев, извест­ный в прошлом наездник. - Без молодежи село не подни­мешь.
   Разговор об этом Л. С. Софронов продолжил в Засурской девятилетней школе, куда мы направились после беседы с ветеранами. Показав новый пристрой, где разместилась школьная столовая, раздевал­ка, другие подсобные помеще­ния, завуч В. В. Алексеев по­вел в один из классов, как по­том оказалось, не без умыс­ла.
   -Это второй класс, - со­общил Владимир Витальевич.- Двадцать пять ребятишек учится здесь. Давно такого не было. Когда стали строить жилье в поселке конезавода, наши классы начали наполнять­ся. Жаль вот только, что по­том наши выпускники разбре­даются кто куда. Очень нужна нам средняя школа.
   - Обязательно построим, - заверил Л. С. Софронов. - Планы такие есть.
   - Так то когда будет, - от­реагировал В.В. Алексеев. И добавил: - А знаете, у меня есть идея уже в следующем году открыть среднюю школу. Для этого много не понадобится. Вот только ваша поддержка нужна.
   И Владимир Витальевич по­делился своей задумкой.
   Два старых деревянных корпуса школы стоят недалеко друг от друга. Вот их-то и за­думал соединить В. В. Алексе­ев, поставив две стены, а в образовавшемся помещении разместить два класса - де­сятый и одиннадцатый. Работы и материалов действительно уйдёт немного, а польза будет большая.
   - А что, в этом что-то есть, - согласился Л. С. Софронов.
   И вместе с В.В. Алексеевым начали обсуждать детали буду­щего строительства: где и ка­кие "достать" материалы, из чего лучше строить вставку, кто мог бы помочь в осущест­влении этих планов.
   - Считайте, что моя помощь вам обеспечена, - заверил Леонид Софронович. - Дело вы задумали хорошее. Надо действовать.
   Мне не раз приходилось слы­шать, что первый секретарь Ядринского райкома КПСС охотно поддерживает инициа­тивных людей. В любое вре­мя готов выслушать их, по­мочь словом и делом. Во вре­мя совместной нашей поездки по району я смог убедиться в этом. И не только в Засурье.
   Как своего лучшего прияте­ля встретил Леонида Софроновича учитель-пенсионер из де­ревни Иваньково В. А. Дербенев. И сразу повел гостя смот­реть свое рождающееся дети­ще - сооружаемый кирпич­ный пристрой к старой дере­вянной школе.
   - Посмотрите, как хорошо получается, - не скрывал сво­ей радости старый учитель. - Вот уже и до карниза добра­лись. На днях положим балки, поставим стропила, поднимем на потолок керамзит. Работа идет.
   Как выяснилось, Василий Александрович здесь един во многих лицах - и архитектор, и прораб, и диспетчер, и бри­гадир, Но, похоже, его это не огорчает, а даже радует: ре­альные черты приобретает то, на что он потратил много сил и энергии.
   В последние годы деревня Иваньково, как и многие так называемые неперспективные деревин, начала вымирать. Как и многих ее жителей, это бес­покоило и В.А. Дербенева. Он здесь прожил всю жизнь, был председателем колхоза, председателем сельсовета, учитель­ствовал. Когда политика в от­ношении "неперспективных" начала меняться, пошел Васи­лий Александрович к руково­дителям конезавода и сельсо­вета, по районным инстанци­ям. Надо спасать деревню, убе­ждал он. А для этого в первую очередь необходимо построить дорогу, открыть детский сад, построить новую школу или, в крайнем случае, пристрой к ней.
   Дошел со своими заботами В. А. Дербенев и до первого секретаря райкома. И нашел здесь поддержку. Вскоре в де­ревне открыли детский сад. Пусть небольшой, но на пер­вых порах вполне приемле­мый. Расширили и школу -- перетянули поближе к ней пу­стующий дом и оборудовали там два классных помещения. А теперь вот и пристрой кир­пичный начали возводить.
   - Хорошо мы тут с вами по­трудились, - как бы между делом сказал В.А. Дербенев, обращаясь к Л. С. Софронову.
   Уловив мой вопросительный взгляд, Василий Александро­вич пояснил:
   - Мы тут на стройке не­сколько субботников проводи­ли, так Леонид Софронович своих райкомовских к нам в помощь привозил. И сам ра­ботал наравне со всеми, не гнушался и лопату в руки взять, и в носилки впрячься.
   - Кстати, - вставил Л.С. Софронов, - если надо - можем еще приехать помочь вам.
   - Пока не надо, - ответил Василий Александрович. - Вот как будем поднимать ке­рамзит, тогда непременно по­зовем. А вот в чем от вашего содействия не откажемся, так это в организации горячего питания для строителей. Пока они обедают всухомятку. Нес­колько раз обращались к руко­водителям конезавода, в сельсовет, но пока безрезультат­но.
   - Ну что же, постараюсь помочь. Думаю, что тут осо­бых проблем не будет, - за­верил Леонид Софронович.
   Наше пребывание в Иванько­ве было прервано несколько неожиданно. Увидев возле школы машину, к нам подошла куда-то спешившая жительни­ца деревни.
   - Продавщице магазина стало плохо, - сообщила она. - Вызвали "скорую помощь", но по нашим дорогам она пока приедет... Может, вы ее увезете в больницу, быстрее будет, - обратилась она к Леониду Софроновичу.
   Наскоро попрощавшись с В. А. Дербеневым и строите­лями и захватив больную, мы поспешили в Ядрин. Впрочем, "поспешили" сказано слишком громко. По той дороге, по которой мы ехали до шоссе, а это километра четыре, особен­но не разгонишься. Подпрыги­вая на сиденье (а каково-то больной?), я заметил Л. С. Софронову:
   - А как же дорога, обещан­ная иваньковцам?
   - А она уже строится, - последовал ответ. - Вон сле­ва видите насыпь? Это и есть будущая дорога. Планируем непременно сдать ее в нынеш­нем году.
   Хочется думать, что так оно и будет. Дела Л. С. Софронова на посту первого секретаря райкома КПСС дают повод в это верить. В последние пять лет в районе сделан резкий поворот в сторону социального переустройства села. Об этом не раз приходилось слышать. Три года назад все колхозы и совхозы соединены дорогами с твердым покрытием. Сейчас поставлена задача подвести асфальт к каждому населенно­му пункту. Для этого понадо­бится ежегодно вводить 30 километров дорог. В районе считают, что эта задача впол­не выполнима. В прошлом го­ду здесь введен в эксплуата­цию мощный асфальтобетон­ный завод. Трестом "Спецстроймеханизация" по просьбе руководства района планируется строительство грузового при­чала на Суре для переработки инертных материалов.
   Активно взялись в районе за строительство школ, детских садов, комплексных приемных пунктов, медицинских учреж­дений. К примеру, в колхозе "Мир" построены два типовых детских сада, действуют они в совхозах "Выльский" и "Ядринский", скоро будет сдан детский сад в колхозе "Ком­мунизм".
   - Если бы Софронов пришел в район лет на пять раньше, многие социальные вопросы уже были бы решены, - гово­рил мне редактор районной газеты "Знамя труда" В.Н. Гришкин.- По его инициати­ве очень много сделано для закрепления молодежи на се­ле, по обеспечению ребят и де­вушек работой за' счет созда­ния филиалов промышленных предприятий в колхозах и сов­хозах. В частности, перспективен филиал Нижегородского дизельного завода "Двигатель резолюции", что создан на ба­зе свинотоварного комплекса колхоза имени Тимирязева.
   Конечно же, в тот день Л.С. Софронов не преминул побы­вать в этом филиале. Пока мы ехали до Балдеево, Леонид Софронович рассказывал ис­торию этого предприятия:
   - Во времена гигантомании отгрохали в колхозе имени Тимирязева свинокомплекс на две тысячи голов. Как води­лось тогда, не позаботились ни о поголовье, ни о кормах, ни о кадрах. Вот и приносил ком­плекс хозяйству ежегодные убытки в 60 тысяч рублей. Решили мы перепрофилиро­вать предприятие. А тут из Нижнего Новгорода приехал посланец поискать, где бы можно было организовать фи­лиал завода "Двигатель рево­люции" по выпуску ступиц для тракторных тележек. Мы и решили продать заводу свино­комплекс. Свиней раздали по подворьям, а здание продали нижегородцам за 600 тысяч рублей. Колхоз смог рассчи­таться с долгами, да еще кое-что ему и осталось.
   Возглавить филиал доверили энергичному человеку, быв­шему инструктору райкома партии П. И. Лукьянову.
   В том, что в Петре Иванови­че не ошиблись, автор этих строк мог и сам убедиться, побывав на рождающемся предприятии, поговорив с его руководителем. Чувствуется, что человек с душой взялся за дело, а главное - со знани­ем этого дела.
   - Сейчас у нас работают пока только 52 человека, дей­ствует один участок по выпус­ку ступиц, - поделился своими планами П. И. Лукьянов. - В перспективе думаем орга­низовать здесь производство батарей водяного отопления, газовых плит, фильтров. И бу­дет трудиться на предприятии до 500 человек.
   - А где вы столько возь­мете рабочих?
   - У нас уже теперь оче­редь. Люди не дождутся, когда мы расширим производство. В окрестных деревнях много сво­бодных рук. А пока наша глав­ная забота -- реконструкция предприятия: кое-что перест­раиваем, устанавливаем обору­дование. Работы хватает. Ко­нечно, без помощи райкома, и прежде всего Леонида Софроновича, трудно было бы уп­равиться.
   Слушал я слова признатель­ности Л. С. Софронову за по­мощь в решении, в общем-то, хозяйственных проблем, и сам собой напрашивался вопрос: а дело ли это первого секретаря райкома партии? Тем более, что, бывая в районе, приходилось слышать, что-де Софронов хорош как хозяйствен­ник. А вот как у политического руководителя у него еще хватает изъянов. Ин­тересно, как сам Леонид Софронович относится к этому?
   - Наверное, в чем-то люди правы. Секретарем райкома работаю сравнительно недав­но, а до этого был на хозяйственной работе: техником по искусственному осеменению коров в колхозе имени Мичу­рина Моргаушского района, заместителем председателя, председателем Моргаушского райисполкома, заместите­лем министра сельского хо­зяйства республики. Все это, видимо, сказывается. А с дру­гой стороны, где та грань, ко­торая разделяет хозяйствен­ную и политическую работу? Дорога в отдаленное село, школа и детский сад в колхо­зе, фельдшерский пункт и дом культуры -- это что, экономика или политика? Думаю, что тут трудно дать категоричный ответ. Скорее, и то, и другое. И поэтому райком всем этим занимается и будет занимать­ся. Разумеется, вместе с Со­ветами, хозяйственными руководителями, трудовыми коллективами. Каждый орган, ру­ководитель действует своими методами, но делаем мы одно дело: добиваемся улучшения условий жизни сельчан.
   Все это вселяет уверенность у людей, многие возвращают­ся в свои села и деревни. Могу сказать, что с 1985 года на­селение района не сокраща­ется. Стало больше созда­ваться новых семей, повыси­лась рождаемость. Село обнов­ляется.
   - Поговаривают, что порой вы бываете слишком резким, если не сказать большего...
   - Не знаю, может быть. Хо­тя тут можно посмотреть и по-другому. В наше смутное время, время развала дисципли­ны, некоторые элементарную требовательность принимают за грубость и кричат об этом на каждом перекрестке. Но без требовательности и дис­циплины не будет порядка. Не в этом ли одна из причин нынешних наших бед? Те, кто до­бросовестно делает свое дело, думает не только о правах, но и об обязанностях, надеюсь, ко мне претензий не имеют. Вся моя работа на виду у жи­телей района, у, коммунистов. Пусть они и дают оценку.
   Думается, такой оценкой ра­боты первого секретаря райко­ма КПСС Л. С. Софронова ста­ли последние выборы народных депутатов РСФСР. Все мы пом­ним, какую кампанию дискре­дитации партии в целом и каждого коммуниста в отдель­ности, а тем более "аппарат­чика", развязали формальные и неформальные органы и со­юзы. И при всем этом в Ядринском районе за Л. С. Софронова проголосовало 82 про­цента избирателей. И в Моргаушском районе, где Леонид Софронович работал долгие го­ды, он получил поддержку 72 процентов избирателей. И там люди помнят его добрые дела.
   В тот день, когда с Л. С. Софроновым мы колесили по до­рогам района, я обратил вни­мание на одно обстоятельство: механизатор и воспитатель детского сада, учитель и скот­ник, председатель сельсовета и пенсионер -- все знают пер­вого секретаря райкома в ли­цо. И что еще более примеча­тельно, он знает всех, с кем приходилось встречаться в тот день. Если уж не по имени-от­честву, то по фамилии. А это, согласитесь, о чем-то говорит. Добро бы он проработал в рай­оне лет 15 -- 20. А то всего ка­ких-то пять лет. Вряд ли "ап­паратчик", кабинетный бюро­крат смог бы так хорошо знать людей района, их нужды и за­боты. Нe в этом ли "личном знакомстве" залог популярно­сти Л.С. Софронова среди про­стых людей.
   - Мы в райком ходим, как в дом родной, - заметил в разговоре учитель Балдаевской средней школы Г. И. Шуверов...
   Зимний день короток. Пока мы побывали в филиале "Дви­гателя революции", в Балдаевской школе, в детском саду -- сгустились сумерки. Леонид Софронович заторопился.
   - В Шумерле идет сессия горсовета. Просили приехать, рассказать о съезде народных депутатов РСФСР. Надо ехать, коль обещал.
   И, не заезжая в Ядрин, Л.С. Софронов отправился в Шумерлю на встре­чу с избирателями. Сколько их будет, этих встреч с депута­тами, избирателями, с рабочи­ми и колхозниками, с учащи­мися и пенсионерами у пер­вого секретаря Ядринского райкома КПСС, народного де­путата РСФСР Л. С. Софронова? Он считает своим долгом быть среди людей, жить их нуждами и заботами. И они идут к нему за помощью и поддержкой, за советом.

24 января 1991 г.

Если есть на кого опереться

   Три с лишним года назад я написал очерк о первом секретаре Ядринского райкома КПСС Л.С. Софронове. Это, пожалуй, был последний рассказ о первом секретаре райкома. Но, оказалось, - не последний о руководителе Ядринского района Л.С. Софронове. Через три года Леонид Софронович Указом Президента ЧР был назначен главой местного самоуправления этого района. Мы снова встретились с ним...
   - Леонид Софронович, в двух словах расскажите, какими для вас были эти три непростых года.
   - Особо вспоминать об этом не хотелось бы. Разве что коротко. После известных событий 1991 года несколько месяцев был безработным, потом работал в разных долж­ностях в аппарате Совета Ми­нистров республики. Как на­родный депутат России регу­лярно участвовал в работе Съезда народных депутатов, в том числе и в памятные дни октября 1993 года. Но это те­ма для особого разговора. Могу только сказать, что я и сейчас считаю себя народным депутатом России, регулярно встречаюсь с избравшими меня жителями Ядринского, Моргаушского и Красночетайского районов. По мере своих возможностей стараюсь вы­полнять данные мне ими на­казы, хочу довести до конца начатые дела.
   - Интересно, а каковы от­ношения бывшего первого секретаря райкома с некогда руководящей и направляющей, волею судеб оказавшейся в оппозиции?
   - Партийный билет я не выбрасывал. Но как глава са­моуправления я должен рабо­тать над социально-экономи­ческим развитием района сов­местно со всеми людьми, не­зависимо от их принадлеж­ности к партиям и движениям.
   - А как вы оказались в кресле главы администрации, или, как теперь говорят, - са­моуправления района?
   - Я уже говорил, что рабо­тал в аппарате прежнего Со­вета Министров. Те люди из администрации президента, которые меня знали, предло­жили мне должность в аппа­рате нынешнего Кабинета Ми­нистров. Я сказал, что пред­почел бы работать на уровне района. Это дело мне как-то ближе. А тут мой предшест­венник попросил, чтобы его освободили от занимаемой должности в связи с перехо­дом на другую работу. Мне и предложили занять эту должность. Состоялась моя встреча с президентом. Я ему высказал некоторые свои сом­нения. А он мне ответил: о людях судят по делам. Вы были и прежде реформатором, им и остались. И это главное.
   Признаюсь, что эти слова меня несколько удивили. Мы с президентом никогда не были близко знакомы, и мне казалось, что он меня вообще не знает.
   - Как вас встретили в районе?
   - Нормально. Мы приехали с президентом. Николай Ва­сильевич представил меня районному собранию, спросил, согласны ли депутаты с моим назначением на должность главы. Возражений не было.
   - Леонид Софронович, вот вы заговорили о районном собрании, и сразу возник та­кой вопрос: вы, как глава са­моуправления, будете руково­дить и этим самым собранием. Депутаты избраны народом, а вы назначены. Как вы к это­му относитесь и как себя чув­ствуете в таком положении!
   - Чувствую себя я неком­фортно. Такой вариант считаю не совсем удачным, внутренне его не одобряю. Все-таки соб­ранием депутатов должен ру­ководить депутат. У нас в районном собрании есть три свободных места, и на очеред­ных выборах я собираюсь бал­лотироваться кандидатом по одному из округов.
   - Вы были первым лицом в районе. Теперь снова - пер­вый, хотя должность, вроде, другая. В чем разница в по­ложении первого секретаря райкома и главы районного самоуправления!
   - Вопрос сложный. Как первый секретарь райкома я был политическим руководителем и мог только совето­вать, как и что делать. В силу особого положения партии "совет" секретаря был зако­ном, и мало у кого возникало желание его оспорить. Сейчас же я могу принимать официальные постановления, требо­вать их исполнения, спросить за результаты. Но любой гражданин в суде может ос­порить мое решение. Теперь я несу юридическую ответст­венность за свои действия.
   Но, в конце концов, все, как и прежде, и сейчас зави­сит от человека, от того, кто стоит во главе района. И прежде по большей части сек­ретари райкомов недаром хлеб ели. И сейчас у глав администрации жизнь не сладкая, если они думают, прежде всего, не о себе, а о деле, о проблемах района, живут за­ботами его людей.
   - С чего вы начали в ка­честве главы районного само­управления!
   - С завершения начатой моим предшественником ре­организации структуры само­управления района, районной администрации. Конечно, кое-какие коррективы пришлось внести, в том числе и при подборе кадров.
   - Новая метла...
   - Ну не то чтобы. Структу­ру я не очень изменил. Просто посчитал не обязательным иметь освобожденных заме­стителей по примеру Кабине­та Министров республики. Ре­шил образовать два новых отдела, которых нет в других районах, - юридический и здравоохранения.
   Считаю, что юридический отдел, прежде всего, нужен для оказания соответствующей помощи сельским админи­страциям, в первую очередь по части принятия юридичес­ки грамотных документов.
   У нас в районе действуют центральная районная, психи­атрическая и пять участковых больниц. Для координации их работы, улучшения организа­ции медицинского обслужива­ния населения мы создали отдел здравоохранения. Одно­временно мы намерены повы­сить статус участковых боль­ниц. Сейчас у нас, как и везде, они подчинены цент­ральной районной больнице, через нее финансируются. С переподчинением их непосредственно райздравотделу участковые больницы станут более самостоятельными, у них появится возможность са­мим зарабатывать себе день­ги, получать помощь от мест­ного самоуправления, хозяйств и т. д. и быть уверенными, что все, что они заработают или получат - останется у них.
   - А кадровые перестанов­ки произошли большие! Не секрет ведь, что каждый ру­ководитель начинает, как правило, с создания своей ко­манды...
   - Мы уволили всего семь человек. Напомню, что при­каз об их предстоящем уволь­нении издал еще мой предшественник. Но и этих семе­рых мы не просто выставили на улицу, а подыскали им место, где они смогут с боль­шей пользой использовать свои знания и опыт. Скажем, бывшему начальнику управления сельского хозяйства Н. В. Алексееву я предложил помочь поднять одно из про­мышленных предприятий. Пер­вого заместителя главы район­ной администрации В.Г. Еро­феева направили в сферу на­родного образования.
   Конечно же, в администра­ции появились новые люди, те, кого я давно знаю как хо­роших специалистов, умелых организаторов. К примеру, бывший первый секретарь райкома комсомола Евгений Яранский в последние годы работал председателем колхо­за "Герой". Заметно поднял хозяйство. Я решил назначить его начальником управления сельского хозяйства и продо­вольствия и неосвобожденным первым заместителем главы. И должен сказать, что с большим трудом удалось уговорить колхозников отпу­стить Евгения Михайловича. Пришлось несколько раз про­водить голосование. Надо ли говорить, что за плохого пред­седателя колхоза они так вряд ли держались бы.
   Заведующим отделом по работе с органами местного самоуправления - заместите­лем главы я назначил В. А. Чернова, которого хорошо знаю по совместной работе в райкоме партии, где он, бу­дучи секретарем, вел вопро­сы промышленности и строи­тельства.
   - Коль скоро вы вспомни­ли о наказах и начатых делах, то и я хотел бы вернуться к той нашей давней встрече и узнать, что из обещанного тогда вами жителям сел и де­ревень успели выполнить, что не довели до конца.
   - Недавно в прессе сооб­щалось о том, что в Ядрине сдан в эксплуатацию но­вый мясокомбинат, постро­енный в сотрудничестве с западногерманской фирмой. Комбинат этот при мне начинали строить. Отрадно, что мне довелось участвовать и в завершении его строительства.
   В Засурье мы тогда вели разговор об открытии сред­ней школы. Могу сказать, что школа эта действует. Времен­но нашли освободившееся по­мещение для начальных классов. А в этом году начинаем возводить пристрой к школе, тем самым вопрос будет ре­шен окончательно.
   В том же 1991 году был сдан пристрой к школе в де­ревне Иваньково. А вот за­кончить дорогу до этой де­ревни, к сожалению, не уда­лось. Можно, конечно, ссы­латься на обстоятельства, на происшедшие перемены, но и с себя я вины не снимаю. Не все сделал, что мог.
   Вообще проблема строи­тельства дорог для меня сей­час одна из главных. Бездо­рожье на селе очень дорого обходится. И мы решили этим заняться основательно.
   Немало предстоит сделать и по другим направлениям: в развитии социальной сферы, повышении эффективности сельского хозяйства, промыш­ленности, в вопросах органи­зации самоуправления на селе. Одним словом, работы впе­реди много. А хороших ре­зультатов можно добиться только тогда, когда тебя ок­ружают единомышленники, помощники, на которых мож­но опереться.

Дороги, которые мы выбираем

   Звоню профессору В. А. Малюткину:
   - Валентин Алексеевич, по всем приметам у вас прибли­жается стихийное бедствие. Хо­телось бы встретиться, поговорить.
   Вскоре Валентин Алексеевич пришел в редакцию.
   - Если вы имеете в виду мои юбилей, то в августе у меня таких "стихийных бед­ствий" очень много, - принял шутку профессор.
   - Валентин Алексеевич, по-моему, мы забежали далеко вперед. Начнем с начала. Итак, вы родились ...
   - Родился я 18 августа 1935 года в деревне Икково Чебоксарского района, извест­ной своей школой, построен­ной еще при содействии чу­вашского просветителя И. Я. Яковлева. Из нашей деревни вышли писатель Шубоссини, композитор Павлов, один из первых чувашских доцентов Емельян Захаров, другие известные люди. Отец мой был учителем истории, а мать - начальником почты. Дед по от­цовской линии был одним из первых чувашских милиционе­ров, а дед по материнской ли­нии - председателем колхоза. Отец в числе 500 политбойцов в первые месяцы войны ушел на фронт. Погиб 18 марта 1942 года под Ленинградом, будучи батальонным комиссаром. У меня до сих пор хра­нится "похоронка" на него. Мама умерла от болезни ра­но -- в 36 лет. Мы остались втроем без родителей: кроме меня еще брат Николай, кото­рый тоже умер в 20 лет, и се­стра Нина. После окончания средней школы она работала бригадиром в колхозе "Гвардеец" Цивильского района, потом начальником участка в совхозе "Правда". Теперь - председатель в коллективном хозяйстве "Гвардия". Была делегатом XXV съезда КПСС. Может, помните - Нина Алексеевна Леонтьева?
   Сам я в 1953 году окончил Икковскую школу и поступил на юридический факультет Ка­занского университета. По окончании его в 1958 году был направлен в Цивильскую меж­районную прокуратуру помощ­ником прокурора. Между про­чим, там был прокурором и моим первым наставником П. В. Богданов.
   Однако в прокуратуре Ва­лентину Алексеевичу долго ра­ботать не довелось - из-за болезни пришлось поменять профессию. Взяли его заведу­ющим отделом сельского хо­зяйства в районную газету. Приняли в партию и перевели заведующим отделом партий­ной жизни. Через год по се­мейным обстоятельствам уехал в Казань, где два года рабо­тал в выходящей на чувашском языке газете "Ленин ялаве", а с ее закрытием - в объединенной газете "Советская Татария" и "Социалистик Татарстан".
   В 1963 году в органах внут­ренних дел начали создавать­ся следственные отделения. И Валентин Алексеевич решил вернуться к работе по специ­альности, тем более, что бо­лезнь отступила. Приняли его следователем следственного от­дела Министерства охраны об­щественного порядка ЧАССР (так тогда называлось МВД). Потом служил на разных долж­ностях, дошел до заместителя министра. На эту должность назначили его в 1973 году.
   Неожиданно для Валентина Алексеевича пришло персональ­ное приглашение во вновь соз­даваемую Академию МВД СССР. Министр внутренних дел республики В. Ф. Ефимов возражать против его отъезда на учебу не стал, а вот в об­коме партии воспротивились: почему едешь, сам просился или министр хочет от тебя избавиться? Сдались только тогда, когда из МВД СССР за подписью самого Н. А. Щелокова пришла гроз­ная телеграмма с требованием отпустить Малюткина в акаде­мию.
   Для Валентина Алексеевича учеба в академии давала воз­можность завершить работу над диссертацией, которую он на­чал годом раньше. Одно вре­мя даже в адъюнктуре Выс­шей школы МВД СССР поза­нимался, сдал кандидатские экзамены.
   Пообещал партийному на­чальству вернуться по завер­шении учебы. Но судьба рас­порядилась по-своему. Учился и писал диссертацию! Во время преддипломной практики за­щитил ее. Потом кандидатскую диссертацию ему засчитали и как дипломную работу, что бы­ло довольно редким явлением. Потом об этом писали даже центральные газеты и журна­лы.
   Вообще об учебе в академии Валентин Алексеевич вспоми­нает всегда по-доброму. Осо­бенно запомнились слова пер­вого начальника академии, ге­нерал-лейтенанта, профессора, бывшего первого начальника штаба МВД СССР С. М. Кры­лова: "Нам нужны не только грамотные специалисты, а лю­ди высокой культуры, чтобы общаясь с преступным миром они сами не очерствели душой".
   . При Академии МВД СССР по инициативе ее начальника был создан университет куль­туры, которым руководил из­вестный композитор А. И. Ха­чатурян. Кафедры возглавля­ли Юрий Яковлев, Илья Гла­зунов, Андрей Эшпай. Занятия проходили в Большом и Ма­лом театрах, в Концертном за­ле имени П. И. Чайковского, в Третьяковской галерее с приг­лашением мастеров сцены, му­зыкантов, художников. Все это, по мнению Валентина Алексеевича, очень много да­ло для общего развития, для умения общаться с людьми... По окончании учебы С. М. Крылов предложил В. А. Ма­люткину остаться на препода­вательской работе в академии, тем более, что там не хватало таких специалистов. Валентин Алексеевич согласился. Его назначили старшим препода­вателем кафедры управления УВД-МВД, предоставили квар­тиру. Через год он стал замес­тителем начальника кафедры, затем три года исполнял обя­занности начальника, а в 1987 году стал начальником кафед­ры. Неоднократно участвовал в подготовке законодательных актов, документов для Минис­терства, приходилось готовить доклады для министра Н. А. Щелокова, близко общаться с ним, даже бывать у него на даче. Валентин Алексеевич очень тепло вспоминает об этом человеке.
   Семнадцать лет проработал В. А. Малюткин в Академии МВД СССР. Почти все годы был членом парткома, дважды избирался депутатом Ленин­градского райсовета Москвы, в том числе последнего созыва, когда начался развал партии, советов и страны.
   Именно тогда, в 1991 году, его бывший товарищ по уни­верситету генерал-лейтенант Н.И. Демидов, назначенный начальником Всесоюзного ин­ститута повышения квалифи­кации и переподготовки руко­водящего состава органов внут­ренних дел, пригласил Вален­тина Алексеевича своим пер­вым заместителем.
   Не без колебаний (все-таки академия за много лет стала ему родным домом) Валентин Алексеевич все же принял предложение и решил поддер­жать, в том числе и морально, генерала Демидова, который не очень комфортно чувствовал себя после освобождения с поста заместителя министра внутренних дел.
   Во время работы в институ­те В. А. Малюткин познако­мился с министром юстиции России Н. В. Федоровым, ко­торый стремился установить контакты с работающими в Москве известными земляка­ми. Именно Н. В. Федоров предложил Валентину Алексе­евичу стать деканом открыва­ющегося в Чувашском госуни­верситете юридического фа­культета. Пригласил в Чебок­сары, организовал встречу с ректором университета Л. П. Кураковым. К тому времени полковнику Малюткину остава­лось служить в органах еще пару лет.
   - Вот выйду на пенсию, тогда вернемся к этому разго­вору, - пообещал он.
   Однако не отказался помочь в составлении учебного плана для юридического факультета университета.
   В 1992 году В. А. Малюткин приехал в Чебоксары на Чу­вашский национальный кон­гресс. Здесь его снова встре­тил Л. П. Кураков.
   - Держу для вас место и квартиру, - сообщил рек­тор. - Но так долго продол­жаться не может. Надо решать.
   Вернувшись в Москву, Ва­лентин Алексеевич вскоре по­дал рапорт об отставке. В Ми­нистерстве внутренних дел России и в институте с пони­манием к этому отнеслись.
   - Поезжай, разберись с об­становкой. Понравится - ос­танешься. Не понравится - вернешься. А пока погоны сни­мать не будем, - напутство­вали его.
   Приехал в Чебоксары. При­нял кафедру общеюридических дисциплин. В апреле 1994 года его назначили, а через несколько месяцев избрали де­каном юридического факульте­та.
   - Признаюсь, что в полной мере не представлял работу де­кана. В военных высших учеб­ных заведениях у начальника кафедры иные функции, чем у деканов факультетов граждан­ских вузов, - говорит Вален­тин Алексеевич. - Здесь де­кан отвечает за все: за учебу и воспитание студентов, за вос­питание преподавателей, за обеспечение факультета ме­белью, оборудованием. И бог весть еще какие обязанности.
   Могу сказать, что работа со студентами получается. Учеб­ный процесс идет нормально. Стараемся держать уровень образования. Успеваемость на хорошем уровне. К сожалению, с дисциплиной среди студентов не все ладно, есть нарушители. Но многие студенты проявля­ют активность в общественной жизни. Надо только рацио­нально направлять их энергию, чтобы укрепить дисциплину на факультете.
   Пока не могу сказать, что на факультете создан сплочен­ный коллектив. Мало ученых-юристов. Приходится привле­кать практиков. Да и штатные преподаватели распыляют свои силы, подрабатывая в разных филиалах. Понять их можно, у нас зарплата низкая. Но ес­ли преподаватель приходит на факультет только для того, чтобы провести занятия, ему не до воспитательной работы со студентами. Да и методи­ческой работой им некогда за­ниматься.
   - Валентин Алексеевич! Только что завершились всту­пительные экзамены в универ­ситет. Как чувствует себя де­кан самого престижного фа­культета во время экзаменов, зачисления студентов?
   - Вообще-то нормально. Но не скрою, что сердобольные родители все же досаждают. В половине шестого утра уже начинают звонить. Находят и дома, и на факультете. Чего только ни говорят, как только ни восхваляют свои чада, каких только справок и бумаг ни представляют, чтобы непре­менно их ребенок был зачис­лен. У того отец инвалид, этот с пеленок мечтал быть юри­стом, третьему обязательно надо продолжить семейную традицию и прочее. Прихо­дится объяснять, что при всем при этом абитуриент должен хорошо сдать экзамены, а за­числение производится в соот­ветствии с набранными балла­ми.
   А что касается престижности факультета, то я считаю, что это явление временное и не совсем нормальное. Сделаем мы два-три выпуска, и ажиотаж пройдет. Появятся слож­ности с трудоустройством, пер­вые разочарования. Ведь многие родители, да и сами поступающие видят себя этакими Шерлоками Холмсами или Мегрэ. Непременно хотят ус­троиться на непыльную, но высокооплачиваемую работу в крупных городах. А таких должностей не так уж и мно­го. На трудную работу, к примеру, следственную, не каждый пойдет, да еще в отдаленный район.
   Я думаю, что все встанет на свои места.
   На этом можно бы и завер­шить рассказ о декане юриди­ческого факультета. Следует только добавить, что В. А. Ма­люткин является заслуженным работником МВД России, наг­ражден 18 медалями и почет­ными знаками. По его соб­ственному признанию самая до­рогая медаль - "За отличную службу по охране обществен­ного порядка", которой он наг­ражден за задержание опас­ных преступников в Москве в 1978 году. Во время задержа­ния был ранен, более месяца пролежал в больнице. Но все для него закончилось благо­получно.
   Профессором В.А. Малюткиным опубликовано более 100 научных работ, три моногра­фии. Он по праву гордится соз­данной им школой управления городскими и районными ор­ганами внутренних дел. Под руководством профессора Малюткина подготовлено три кандидата юридических наук.

Когда дело по душе...

   С Анатолием Вольфовичем Мерлиным мы близко позна­комились в самолете, когда летели на экскурсию в слав­ный турецкий город Стамбул: в быстрокрылом лайнере наши места оказались рядом. Волею нашего предводителя Ю. Я. Максимова и в гостинице мы поселились в одном номере. К взаимному удовлетворению выяснилось, что у нас совпа­дают культурно-познавательные устремления. Мы долгими часами бродили по набереж­ным Мраморного моря, проли­ва Босфор, бухты Золотой Рог, по улицам и проспектам, переулкам-закоулкам древнего и молодого Византия - Цареграда - Константинополя - Стамбула (Истанбула), осматривали мечети, усыпальницы султанов, музеи и другие достопримечательности города. У нас было много времени погово­рить "за жизнь", порасска­зать друг другу, где были, что видели и прочая и прочая...
   Толик Савинов рано остался без родителей, сгинувших в годы военного лихолетья. Вос­питывался он в детском доме в Свердловске. Как-то в дет­дом пришла семейная пара, чтобы выбрать себе для усы­новления ребенка. Едва они переступили порог, как Толик подбежал к ним:
   - Дяденька, возьмите меня, пожалуйста.
   Шустрый мальчик с больши­ми умными глазами понравил­ся пришедшим. Так Толя ока­зался в семье В. С. Мерлина и Г. Б. Курляндской. Вольф Соломонович и Галина Бори­совна во всем заменили маль­чику родителей: усыновили его, вырастили, воспитали, да­ли образование. Анатолий Вольфович с душевной тепло­той вспоминает своих прием­ных родителей, ставших ему родными, безмерно гордится ими. Вольф Соломонович был одним из основоположников советской психологический науки, доктор психологических наук, профессор. Работал в Свердловском педагогическом институте, Казанском универ­ситете, а с 1954 года и до конца своих дней (он умер в 1982 г.) - в Пермском педаго­гическом институте.
   Мать - Галина Борисовна - известный литературовед, профессор, работала в Орловском педагогическом университете...
   - Всем, чего я достиг в жизни, я обязан моим родителям,- сказал Анатолий Вольфович.
   После окончания школы в 1955 году Анатолий поступил в Ленинградский кораблестроительный институт. Проучив­шись почти два года, он понял, что ошибся в выборе профес­сии, и ушел из института. Отслужив срочную в Советской Армии, Анатолий поступил в Казанский государственный университет на механико-ма­тематический факультет. По окончании университета его оставили аспирантом на кафед­ре дифференциальных уравне­ний, где его научным руково­дителем была профессор Любовь Ивановна Чибрикова.
   Тема его научных исследо­ваний - краевые задачи для аналитических функций на римановых поверхностях и син­гулярные интегральные урав­нения с многозначными ядра­ми. Кандидатскую диссертацию защитил в 1972 г. в Одессе.
   С августа 1968 г. и по нас­тоящее время Анатолий Воль­фович работает в Чувашском государственном университете на кафедре математического анализа и дифуравнений. На­чинал ассистентом, вырос до доцента и декана математиче­ского факультета. Научные ин­тересы: сингулярные инте­гральные уравнения в классе несуммируемых функций, при­ближенное вычисление сингу­лярных интегралов, методика преподавания. Имеет более 60 публикаций, в том числе две книги для школ. Постоян­но сотрудничает со школами Чувашии, помогает проводить матолимпиады, спецкурсы для школьников и учителей, ведет занятия в школе "Поиск".
   Особой строкой в творческой биографии следует отметить его двухлетнее пребывание в африканской республике Бу­рунди, куда он был направ­лен по приглашению прави­тельства этой страны в 1979 году. Там он читал курсы лек­ций в столичном университете и военной академии. Читал на французским языке: перед отъездом в Бурунди Анатолий Вольфович прошел специаль­ные курсы в институте имени Мориса Тореза и в короткий срок очень прилично овладел французским, настолько, что смог читать лекции без переводчика.
   По отзывам коллег, Анато­лий Вольфович обладает эн­циклопедическими знаниями по математике. Его лекции, как и самого Анатолия Вольфовича, очень любят студенты.
   Математика, можно сказать, семейная профессия у Мерлиных. Жена Анатолия Вольфо­вича - Надежда Ивановна - то­же математик, доктор физико-математических наук, работает на математическом факультете ЧГУ заведующей кафедрой ме­тодики преподавания матема­тики.
   Глядя на Анатолия Вольфовича, никак не скажешь, что за плечами у него семь прожитых десятилетий. Он усиленно поддержи­вает свою "спортивную" фор­му. Мне доводилось наблюдать, как он по утрам усердно и сосредоточенно делает утрен­нюю физзарядку. Ею он зани­мается с явно видимым удо­вольствием и с полной самоот­дачей, как и любым делом, за которое он берется или кото­рое ему поручают.

Ноябрь 1997 г.

Здесь все было впервые

   В Климове был праздник. С утра в школе звучала музы­ка. Директор Иван Петрович Анисимов встречал гостей. Ре­бята жили предчувствием че­го-то важного и торжественно­го. На кухне в котле бурлило какай шурпи - накануне колхоз­ный водитель Владислав Пет­ров по такому случаю зарезал бычка.
   Ровно в десять часов нача­лось торжественное открытие праздника -первого турнира на призы знатного односельчани­на климовчан, первого в Чува­шии мастера спорта СССР по вольной борьбе, заведующего кафедрой физвоспитания и спорта Чувашского государст­венного университета профессо­ра Ореста Александровича Маркиянова.
   Все было, как и полагается на торжествах - приветственные речи, торжественный подъем Флага Чувашии, Гимн рес­публики, парад участников, концерт.
   Участников соревнований приветствовал сам виновник торжества О. А. Маркиянов. А организаторы турнира в свою очередь преподнесли Орес­ту Александровичу сувенир - вырезанные школьными умель­цами из дерева роскошные ло­синые рога с дарственной над­писью. Чем очень растрогали профессора.
   Инициаторы проведения тур­нира на призы О. А. Маркиянова - директор Климовской средней школы И. П. Аниси­мов и тренер Климовского филиала Ибресинского районного центра детского и юношеского творчества Ф. И. Максимов (кстати, главный судья сорев­нований), пожалуй, и сами не предполагали, что на первые же соревнования соберется столько ребят. А приехали в Климово 112 юных спортсме­нов из Чебоксар, Канаша, Канашского, Вурнарского и Ибресинского районов. А ковер оказался один. Пришлось про­водить состязания по олимпийской системе - с выбывани­ем.
   За награды и призы боро­лись ребята 1984-1986 годов рождения в десяти весовых категориях, а старшие (1980-1981 годов рождения) - в семи. Итак, первая схватка перво­го турнира на призы первого мастера. Начало истории. Судья, мастер спорта СССР Алексей Яковлев приглашает на ковер самых маленьких - борцов ве­совой категории до 23 (!) ки­лограммов - Лешу Арсентьева из Канашского района и Женю Степанова из Климова. Через 1 минуту 20 секунд Леша уло­жил своего соперника на лопатки.
   Но самую быструю победу на турнире одержал земляк О. А. Маркиянова климовчанин Леня Басманцев. Этакий коре­настый крепыш, он уложил своего соперника на ковер уже через 10 секунд. Но хотя у Лени это была единственная победа, он получил свой персо­нальный приз - книгу своего земляка с дарственной над­писью.
   Отличился и другой односельчанин мастера, но уже в более старшем возрасте и в более тяжелой весовой катего­рии - до 55 килограммов Вла­димир Федоров. Надо было видеть, каким красивым брос­ком он уложил своего соперни­ка. Кроме жетона победителя и традиционного сувенира Во­лодя получил и специальный приз, учрежденный О. А. Маркияновым за лучшую технику. Вообще, когда выступал и потом победил Федоров, про­изошла некоторая путаница: судьи и участники называли его, то Владимиром, то Евге­нием. Пришлось у самого спортсмена выяснять, как же его все-таки зовут. Оказалось, что в секции борьбы Климовской школы занимаются два брата-близнеца Володя и Женя Федоровы. Говорят, удивительно похожие друг на друга. Оба были заявлены за команду на турнир. Но Женя в тот день приболел, и Володя, что называется, боролся за двоих. И, как мы уже знаем, боролся достойно.
   Как видим, в родном селе у Ореста Александровича ему растет достойная смена. Пусть пока в числе победителей было немного ребят из Климова. Секция борьбы тут еще совсем недавно организована. И побе­ды у ее питомцев еще впереди. Им есть на кого равняться.
   - Я рад и тронут тем, что на первый турнир приехало много ребят, так много пришло зрителей,- сказал при за­крытии соревнований О. А. Маркиянов. - Для многих из выступавших сегодня борцов этот турнир станет началом пути в большой спорт. Пусть не огорчаются проигравшие. У них впереди еще будет много побед и поражений... Но самое важное, что они выбрали для себя правильную дорогу.
   Орест Александрович побла­годарил всех участников, зри­телей, организаторов соревнований, а также ректорат уни­верситета, Ибресинский райспорткомитет за помощь в организации соревнований.
   Такие мероприятия важны, прежде всего, для воспитания детей. Занятия спортом, сорев­нования отвлекают их от ули­цы. Могу сказать, что в Ибресинском районе, как и повсе­местно, растет детская прес­тупность. А в Климово уже несколько лет не знают такой беды. В этом большая заслуга школы, в том числе и руково­дителей, тренеров школьных спортивных секций.
   По общему мнению руково­дителей команд, тренеров, су­дей, турнир удался. Решено сделать его традиционным. В связи с этим хотелось бы вы разить пожелание, чтобы рес­публиканские министерства фи­зической культуры и спорта, образования, администрация Ибресинского района обратили внимание на это соревнование.
   P.S. Соревнования на призы первого в Чувашии мастера спорта СССР по вольной борьбе в последствии стали традиционными.

Если бы не было Москвы, то я жил бы в Чебоксарах

   В середине января 1997 г. В Чебоксарах побывал многократный чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов. В Чувашском госуниверситете ему было присвоено звание почетного доктора ЧГУ, выдающийся шахматист дал сеанс одновременной игры на 21 доске. Анатолий Евгеньевич любезно согласился дать нам интервью.
   - Анатолий Евгеньевич! Прежде всего, позвольте поздра­вить Вас с новым званием по­четного доктора Чувашского государственного университета.
   - Спасибо. Я очень растро­ган таким вниманием ко мне. Присвоение мне почетного зва­ния доктора наук ЧГУ расце­ниваю как большой аванс на будущее, как начало моего со­трудничества с вашим универ­ситетом.
   - А как, собственно, это со­трудничество началось, что при­вело Вас в Чебоксары, в наш университет?
   - Я сейчас являюсь прези­дентом Международной ассо­циации фондов мира, которая объединяет 15 государств быв­шего СССР. После развала Со­ветского Союза мы продолжаем свое сотрудничество, осуществляем межгосударственные программы по поддержке ветера­нов войны, чернобыльцев, про­водим совместные акции по за­щите и укреплению мира и т. д. В этой работе активное участие принимает Чувашский фонд мира. Я давно собирался побывать в Чувашии, познако­миться поближе с нашим акти­вом в республике.
   Меня связывает давняя дру­жба с известным в Чувашии и в университете профессором ЧГУ, отличным певцом и вооб­ще очень деятельным челове­ком Владимиром Ивановичем Чекушкиным. И когда Влади­мир Иванович пригласил меня приехать к вам - я охотно со­гласился...
   - В беседе с четырехкрат­ным чемпионом мира по шах­матам, естественно, в центре внимания должно быть положе­ние в шахматном королевстве...
   - Разумеется. Только для начала хотел бы уточнить - не четырех, а четырнадцатикратный чемпион мира: пять раз я побеждал в личном первенстве и девять раз - в составе коман­ды. Но это так, к слову. Ну, а что касается положения в шахматном мире, то оно непростое. И в мире в целом, и в России. Особенно тревожит то, что в российских шахматах потеряна система, потеряна шахматная школа. И теперь надо прило­жить очень много сил, чтобы возродить ее. К счастью, в по­следнее время все стали пони­мать, что мы потеряли, пони­мать значение шахмат в жизни общества, в воспитании детей. Наша программа возрождения российских шахмат, проводи­мая в этом направлении работа нашли поддержку в выс­ших государственных органах. В частности, поддержку нам оказывает председатель Госу­дарственной Думы Г. Н. Селезнев, министр общего и профес­сионального образования В. Г. Кинелев, многие губернаторы.
  
   0x01 graphic
  
   - Несколько слов об этой работе.
   - Мы начали с возрождения детских и юношеских шахмат. Создали шахматные центры на Южном Урале, в Петербурге. Готовимся открыть такой центр в Курске или Воронеже, в дру­гих городах.
   - Шахматный клуб Анато­лия Карпова, открытый в Чу­вашском госуниверситете, из этой же программы?
   - Надеюсь, что со временем этот клуб станет полноценным центром.
   Много сил и времени прихо­дится отдавать организации Всемирных детских шахматных Олимпиад. Уже проведено три, сейчас идет подготовка к чет­вертой.
   Вообще, начало этого года у меня было насыщенным. 3 ян­варя побывал в Баку, где от­крылся детский шахматный центр. С высшим руководством Азербайджана, в том числе с президентом Гейдаром Алие­вым, обсуждали идею включе­ния шахмат в школьную про­грамму.
   Через два дня такой же центр открыли в Стамбуле. Те­перь вот Чебоксары.
   К сожалению, должен ска­зать, что в своих начинаниях не находим поддержки у Шах­матной федерации России. Да и вообще не находим с ней общего языка.
   - Кстати, а как у Вас скла­дываются взаимоотношения с новым руководством ФИДЕ.
   - Неплохо. Я оказал поддержку Кирсану Илюмжинову, когда его впервые в Париже избирали президентом ФИДЕ. Собственно, во многом благодаря моей поддержке и под­держке делегата Франции он и стал руководителем Международной шахматной организа­ции. И сейчас у меня с ним отношения деловые.
   - Анатолий Евгеньевич! Для всех любителей шахмат се­годня главный вопрос - Ваш предстоящий матч с Каспаровым: состоится ли он, если со­стоится, то когда и где?
   - Да, такой матч состоится где-то в октябре. Уже подпи­сано предварительное соглаше­ние о его проведении. Состоя­лись предварительные перегово­ры с мэром Лас-Пальмаса о проведении матча в этом го­роде. Есть предложения от Мо­нако, интерес к организации нашей встречи проявляют Юж­ная Африка, Кения, другие страны.
   - А Кения-то что? Вроде, в число шахматных грандов она никогда не входила.
   - Ну, там какие-то личные отношения у Илюмжинова. Но это все пока на стадии предварительных разговоров. Но я думаю, что, скорее всего, матч состоится на Канарах. Не по­боюсь этого слова, но это бу­дет исторический матч. Он за­вершит реформы в шахматах.
   - Мы все, Ваши болельщи­ки, желаем Вам успеха в нем, желаем творческих успехов и надеемся, что Вы еще не раз порадуете нас.
   И в завершение - еще один вопрос. Вы впервые в Чебокса­рах, в Чувашском госуниверси­тете. Какие у Вас сложились впечатления?
   - Чебоксары, к сожалению, я мало видел. Но город, в общем, понравился. Что касается университета, то он произвел на меня самое благоприятное впечатление. Вашему универси­тету повезло, что его возглав­ляет такой умелый организа­тор, по-современному мысля­щий руководитель. И если бы не было Москвы, то я жил бы в Чебоксарах и работал толь­ко в Чувашском госуниверси­тете.

ЧАСТЬ 4. МИРАЖИ РАСТАЯЛИ КАК ДЫМ

  
   Бурные 1990-е годы породили всплеск политической активности. После государственного переворота, совершенного ельциноидами, как грибы после дождя стали плодиться различные партии, движения, союзы и прочая. Кое-кто всерьез поверил в демагогию о демократии и в то, что им удастся что-то и в самом деле изменить в этой стране. Все лидеры движений единогласно заявляли о своем стремлении осчастливить народ, построить общество всеобщего благоденствия. Однако недолго музыка играла. Кто-то в этой шумихе, конечно, нажил себе капитал, и не только политический, кто-то потешил свои амбиции. Большинство же оказались у разбитого корыта.
   Помещая в этом сборнике свои давние беседы с политическими лидерами, автор не только хочет вспомнить атмосферу того времени, но и заставить задуматься своих тогдашних собеседников и просто читателей о том, как ловко, манипулируя общественным мнением, вожди реставрации человеконенавистнических порядков, смогли узурпировать власть, обогатиться сами и разбазарить богатства великой страны, сказочно обогатив кучку своих приспешников и сделав нищими миллионы доверчивых сограждан. Без войны население России за двадцать лет сократилось почти на 10 миллионов человек. Миллионы беспризорных детей заполонили улицы, подвалы, чердаки, пополняя ряды безнаказанно растущей преступности.
   В этом и ваша "заслуга", граждане-господа, принявшие политические миражи за действительность и пытавшиеся убедить людей в наступлении капиталистического рая и всеобщей демократизации общества.

Верю в наше дело

   Анкета
   Название: Чувашская республиканская партия "зеленых".
   Образована: 20 января 1991 г.
   Число членов: 70 человек.
   Руководящие органы: Координационный совет, исполком.
   Председатель партии: должность ва­кантная, обязанности председателя исполня­ет заместитель председателя Алексеев Валериан Васильевич.
   Цели партии: "Партия "зеленых" основана и действует во имя спасения и сохранения ге­нофонда человечества и среды его обитания путем критического осмысления экологиче­ской ситуации, добиваясь кардинальных изме­нений в политике, экономике, социальной сфере и этике".
   Беседа с и. о. председателя партии В. В. Алексеевым.(22 июля 1992 г.).
   - Валериан Васильевич, по­чему все-таки партия, а не движение, не общество. Пар­тия - это скорее политиче­ская организация. Вы же, как я понимаю, политических це­лей не преследуете, главная ваша забота - защита и охрана природы, окружающей среды.
   - Действительно, мы одна из немногих официально зарегистрированных партий "зеленых" в России. На учредительной конференции у нас тоже шла острая дискуссия: быть нам партией или движением. Все же большинство делегатов высказалось за партию. Рас­судили так: бороться за улуч­шение экологической обста­новки в республике мы смо­жем тем эффективнее, чем больше наших представителей будет в депутатском корпусе разного уровня - от Верхов­ного Совета республики до сельских и поселковых Советов, и если они будут прово­дить в жизнь идеи нашей пар­тии. А чтобы решать вопросы на государственном уровне, надо быть партией.
   - Не кажется ли вам, что 70 человек все-таки маловато для партии?
   - Ну, если углубиться в ис­торию, то можно вспомнить, что на I съезде РСДРП было всего девять делегатов. Так что не всегда главное - коли­чество.
   А с другой стороны, - мы на­ходимся в начале пути. Наши организационные структуры только формируются. Многого мы еще не умеем, многое не получается. Кроме того, лю­ди еще мало знают о нашей партии. О других партиях пе­чать чуть ли не каждый день пишет, а о нас нет никакой информации. Как будто устро­или заговор молчания. Не­сколько раз мы пытались про­биться, к примеру, на страни­цы вашей газеты. Так ничего не получилось.
   - Надо полагать, наша бе­седа в какой-то мере поможет прорвать "блокаду". Но, как я понимаю, заявлять о себе партия должна прежде всего делами.
   - Я считаю, что в активе партии, несмотря на ее молодость, уже что-то есть. Мы организовали сбор подписей под требованием не допустить размещения производства по­ликарбонатов на "Химпроме". Наша инициативная группа со­брала более 10 тысяч подпи­сей. Сами понимаете, в наше время сделать это непросто. Члены партии, ее координа­ционного совета принимали участие в работе сессий Но­вочебоксарского городского, близлежащих сельских Сове­тов, обсуждавших этот вопрос. Мы настойчиво убеждали всех, что нельзя в густонаселенном районе закладывать экологи­ческую мину замедленного действия. Делали мы соответ­ствующий запрос на сессии Верховного Совета республи­ки.
   - Вы считаете, что у чле­нов вашей партии достаточно знаний и информированности, чтобы так категорически ста­вить вопрос?
   - Да, у нас в партии есть химики. На заседания коорди­национного совета и его ис­полкома мы приглашали спе­циалистов по производству поликарбонатов, не понаслыш­ке знающих, что такое фосген. Руководствовались мы и пуб­ликациями ученых в периоди­ческой печати, которые писа­ли о вредности такого произ­водства, о том, что не было должной экспертизы.
   И вообще, во всех своих действиях мы стараемся опи­раться на мнения специалистов. Сейчас вот к сессии Верхов­ного Совета готовим свои предложения к Закону о по­рядке использования природ­ной среды и природных ре­сурсов. Готовим обращение по тому же "Химпрому", по пово­ду предполагаемого повыше­ния уровня Чебоксарской ГЭС и неизбежного ухудшения эко­логической обстановки.
   - А что нового вы можете сказать о проблемах ГЭС, во­дохранилища?
   - Дело не в новом. Мы все больше убеждаемся, что мно­гие, в том числе и те, от кого зависит принятие решений, до сих пор не представляют, ка­кой катастрофой обернется само строительство Чебоксар­ской ГЭС, создание водохранилища, а тем более его подъ­ем еще хотя бы на два метра. И мы настойчиво стремимся довести это до самой широкой общественности, до всех ру­ководящих органов.
   Совместно с нижегородски­ми и марийскими экологиче­скими организациями мы про­вели пикетирование Верховно­го Совета нашей республики. Встречались с председателем Верховного Совета Э. А. Кубаревым и его первым заме­стителем Б. М. Яковлевым. Подготовили обращение к ру­ководству России и передали его Председателю Верховного Совета РФ Р. И. Хасбулатову. Наше требование - нельзя повышать уровень водохрани­лища. Никто в мире не строит ГЭС на равнинных реках. От­дача от них низкая, а потери огромные. Сколько у нас по­гублено земель, лугов, лесов. Сколько еще погибнет. По­гибнет сама Волга. Не уверен чем дело закончится, но пока решение этого вопроса при­остановлено.
   Вообще, Волга - наша главная боль и забота. Поэто­му мы и сами проводим раз­личные мероприятия по ее за­щите и принимаем участие во всероссийских, международ­ных акциях. Последняя из них - "Рок чистой воды "Волга-92". В акции участво­вали экологические организа­ции и рок-музыканты из всех крупных городов Поволжья, Москвы, Голландии, Италии, Канады, Ирландии, сотрудники посольства США. И наша пар­тия не осталась в стороне. Мы прошли на теплоходе от Моск­вы до Тольятти. Проводили встречи и беседы с жителями городов и сел, пикетирование государственных органов, рок-группы устраивали концерты. Главная цель была еще раз привлечь внимание обществен­ности к бедственному поло­жению Волги.
   Кстати, центральная пресса, телевидение и радио России, газеты Поволжья широко ос­вещали эту акцию. А вот наша республиканская печать поч­ти ничего об этом не писала.
   В этом году мы собираемся принять участие в Днях Вол­ги, которые состоятся в Ниж­нем Новгороде.
   - Ваши совместные акции с экологическими организа­циями, в том числе и зару­бежными, - это эпизодиче­ские контакты или у вас су­ществуют какие-то постоянные, тесные связи?
   - Особо тесными отноше­ниями мы похвастаться пока не можем. Но сотрудничество наше с коллегами из других регионов расширяется. Мы ус­тановили связи с нижегород­ской экологической организа­цией "Зеленый мир", "Хра­нители радуги" - из Дзер­жинска, "Зеленая ветвь" (Ярославль), "Экология и здоровье" (Волгоград) и другими. Сейчас идет процесс объеди­нения российских экологиче­ских организаций с перспективой создания Всероссийской партии. Недавно в Липецке состоялся съезд Лиги "зеле­ных" партий, в работе которо­го участвовала делегация и на­шей партии. Затем состоялась встреча в Ленинграде.
   Налаживаем контакты и с зарубежными организациями: Гринпис, Комитет защиты Рейна и "Мильеконтакт" (обе из Голландии), партией "зеле­ных" ФРГ.
   - Валериан Васильевич! Не секрет, что для существова­ния, а тем более для работы любой общественной органи­зации, в том числе и партии, нужны деньги. И немалые. Как с этим у вас?
   - Пока неважно. У нас от­крыт счет в "Чувашсоцбанке". Но особых сбережений там нет. Пока ос­новной источник поступления средств - членские взносы, 15 рублей в год. На эти день­ги нынче не много сделаешь. Помощь нам оказывает Ми­нистерство экологии респуб­лики. Спонсоров тоже нет, хо­тя и пытаемся кое с кем на­ладить контакты. Так что пока работаем в основном на энтузиазме, что называется, на общественных началах. А как бы нужен был хотя бы один освобожденный работ­ник.
   В дни акции "Рок чистой во­ды "Волга-92" представители Гринпис обещали нам помощь, в том числе и финансовую. Боюсь загадывать, что из это­го получится. Но эта помощь нам весьма пригодилась бы.
   С помощью все того же Ми­нистерства экологии мы рас­пространили листовку, в кото­рой обращаемся к коммерче­ским организациям, малым предприятиям, ко всем, кто неравнодушен к экологиче­ским проблемам нашего Оте­чества, с предложением стать спонсорами нашей партии, приглашаем к сотрудничеству с нами. Всех, кто хочет своей энергией, умением и любовью к природе изменить к лучше­му экологическую обстановку в республике, мы рады будем видеть в своих рядах.
   У нас уже много сочувст­вующих. Но чтобы привлечь их, многих других жителей республики в ряды партии, нам необходимо действовать еще активнее, шире информи­ровать общественность о на­шей работе через средства массовой информации. Кста­ти, мы договорились на теле­видении о выпуске совместной ежемесячной экологической передачи. Сейчас готовимся к этому.
   Одна из первоочередных задач - создание первичных организаций в городах и районах республики. Но пока нам не хватает, ни сил, ни средств, ни опыта.
   - А где вы "живете", есть ли у партии "штаб-квартира" или хотя бы какое-нибудь пристанище?
   - Пока нет. На аренду по­мещения у нас нет денег, а государственные органы ника­кого угла нам выделять не хо­тят. Я, как депутат Московско­го райсовета, председатель постоянной комиссии, могу пока пользоваться некоторы­ми помещениями Совета. При регистрации партии указал свой домашний адрес. Телефон тоже домашний ответорганизатора координационного совета. Конечно же, это ска­зывается на нашей работе, не способствует росту авторитета партии.
   Но все это, считаю, явление временное. Все образуется. Я верю в будущее нашей пар­тии, в наше дело. В этом нас убеждает пример родственных нам зарубежных партий, в первую очередь партии "зеленых" ФРГ, которая стала одной из крупнейших в сво­ей стране.
   Создание партии "зеленых" - это не дань моде, это жизнен­ная необходимость. И когда люди поймут это, когда пой­мут, что только в единстве действий всех неравнодушных залог выживания человечест­ва в условиях экологического кризиса, разрушения биосфе­ры, бесконтрольного господ­ства монополий с их установ­кой на гигантские дорогостоя­щие и ресурсорасточительные проекты и программы, они пойдут в наши ряды. А наша задача - помочь им быстрее понять это, осознать грозя­щую опасность. Что мы по ме­ре сил своих и делаем.

Мы - за приоритет прав человека

   Анкета
   Название: Демократиче­ская партия России, Чуваш­ское отделение.
   Образована: в мае 1990 года, учредительная кон­ференция Чувашского от­деления состоялась в апре­ле 1991 г.
   Число членов Чуваш­ского отделения - 120-150 человек.
   Руководящий орган - правление.
   Председатель отделе­ния: Максимов Николай Ан­дреевич, преподаватель Чебоксарского филиала Мос­ковского кооперативного института.
   Цель партии: возрож­дение России, создание сильного демократического государства, которое смо­жет обеспечить интересы человека во всех областях жизни.
   Беседа с председателем отделения Н.А. Максимовым (15 октября 1992 г.).
   - Николай Андреевич! Мо­жет, сразу и начнем с глав­ного: что представляет собой ваша партия, чего она хочет?
   - С момента своего создания наша партия заявила, что глав­ным для нее является приори­тет прав личности, приоритет интересов человека во всех ас­пектах. Когда мы называем себя либерально-консервативной партией, то мы предполагаем либеральную экономику, но консервативную мораль, т. е. для нас человеческие ценности не красивая фраза, а насущ­ная необходимость для всего общества, будь то христиан­ские или любые другие мо­ральные заповеди. Основой об­щества и государства должна быть семья, вот почему проб­лемы семьи и воспитания де­тей отражаются в программ­ных документах партии. Глаз­ной гарантией индивидуальных свобод и прав человека явля­ется гражданское общество, ос­нованное на свободном и кон­курентном предпринимательст­ве. А обеспечить эти ценности может только сильное демокра­тическое государство. Созда­ние такого государства - одна из главных целей партии, о чем говорится и в программе ДПР, принятой на ее третьем съезде.
   - И как вы собираетесь это делать?
   - Наша партия отвергает любые формы тоталитаризма, выступает за принципы ненаси­лия в политике. Вопрос о вла­сти должен решаться свобод­ными выборами при многопapтийной системе.
   - Но мы уже избирали сво­бодно, на альтернативной осно­ве. И результаты имеем соот­ветствующие...
   - Ну, это как посмотреть.
   Нельзя забывать, что все последние выборы проводились еще при всевластии КПСС, хотя и заметно ослабевшей, так что нельзя отрицать ее влияние на результаты выборов. А с другой стороны, избиратели оказались не готовыми умело воспользоваться даже мини­мальными возможностями для одного волеизъявления. Хо­тя бы потому, что у них не было опыта, их отучили от это­го за 70 с лишним лет. И по­этому очень часто мандаты де­путатов получали не те, кто этого достоин, а те, кто гром­че кричал "долой!" или нале­во и направо раздавал пустые обещания, кто смог привезти на избирательный участок (в нарушение всяких законов) по­больше дешевой тогда колба­сы. Ни один кандидат в де­путаты не представлял нико­го, кроме себя, и поэтому ни перед кем не отвечает. Много­партийная система, ответствен­ность партии перед избирате­лями, а депутатов перед партией гарантия от случайных людей в органах власти.
   Считаю, что эйфория мнимой демократии, мнимой свободы прошла, люди начинают про­зревать, начинают отличать ис­тинную демократию от лжеде­мократии. И наша задача - по­мочь им поскорее разобраться, что к чему и кто есть кто.
   - Значит - снова борьба?
   - Совсем нет. Я уже гово­рил, что мы действуем только конституционными, ненасильст­венными методами. Мы реши­тельно отмежевались от тех демократов, кто зациклился на лозунгах "Долой!", на пикетах и митингах по поводу и без по­вода. Они демократическому движению приносят больше вреда, чем пользы. Их деше­вый популизм, копание в гряз­ном белье власть предержащих наводит на размышления о том, что их кто-то преднамеренно использует для дискредитации демократических сил. Как при­мер тут можно привести все тот же тореевский союз "В за­щиту Родины и свободы". Они никак не могут понять, что их время, время митинговой де­мократии, прошло. Сейчас нуж­на целенаправленная работа по проведению, как политических, так и экономических реформ. Что мы и стараемся делать.
   - Как именно?
   - Программой и уставом партии, принятыми ее третьим съездом, определены не только цели и задачи, но и основные направления деятельности по их достижению. Это, прежде всего, разработка политиче­ских, экономических, социаль­ных и других программ и идей и их пропаганда. Партия на­мерена вести избирательные кампании, проводить парла­ментские инициативы через своих представителей и пар­тийные фракции в выборных органах власти.
   - И ваша партия готова взять власть в свои руки?
   - Пока так вопрос не сто­ит. Да, наша партия имеет мощный интеллектуальный потенциал. Есть твердое здоровое ядро и у нашего Чуваш­ского отделения. Но нам не нужна власть сама по себе, как самоцель. Мы считаем, что лю­бым делом должны занимать­ся профессионалы, в том чис­ле и политикой. А таких, надо прямо признать, у нас немного. В нынешних условиях мы стремимся поддерживать тех деятелей, кто, по нашему мне­нию, проводит взвешенную по­литику, отвечающую интере­сам народа, чья позиция сов­падает с. позициями нашей пар­тии. Скажем, мы поддерживаем предсовмина В. Н. Викто­рова, поскольку его программа на 90 процентов - это про­грамма нашей партии вооб­ще и нашей организации в ча­стности, она тоже основана на здравом смысле. Мы - за ре­формы, но не любой ценой. Надо смягчить их последствия, создать социальную защиту людей. Надо заинтересовать в реформах производителей, а пока их давят налогами. В то же время вольготно себя чув­ствуют перекупщики. Взял то­вар с государственного пред­приятия или из магазина, взвинтил цены, нажился, ни­чего не произведя полезного, - это ведь не реформы.
   Резкое снижение жизненного уровня неизбежно порождает пессимизм в обществе, озлобленность людей, их неверие в способность демократов изме­нить положение к лучшему. А это может плохо закончиться для демократии, для начатого демократами переустройства общества, создания рыночной экономической системы.
   - Не кажется ли вам, что эти слова - "демократ", "де­мократия" - в последнее время уже раздражают людей. Какая демократия, если многие не имеют главного - работы и средств к существованию, во всем полный беспредел.
   - Очень жаль, что слово "демократ" стало чуть ли не ругательным. Действительно, чем больше мы говорим о завоеваниях демократии в целом, тем незащищеннее стано­вится отдельно взятый чело­век, отдельно взятая личность. Мы считаем, что обеспечить права человека, защитить его может только сильное государство, сильная власть. Демо­кратия и безвластие - понятия несовместимые. Поэтому мы и выступаем за сильную государ­ственную власть, как гарант порядка и стабильности, га­рант прав личности.
   - Как тогда понять то, что ваше отделение в прошлом го­ду решительно выступило про­тив выборов президента Чу­вашии?
   - Мы и сейчас стоим на том, что президентская власть республике не нужна. Она нужна тем, кто любой ценой стремится прорваться к власти - от бывшей партноменклату­ры до национал-демократов. Да, Чувашия суверенная, самостоя­тельная республика, но вместе с тем она субъект Российской Федерации, с чем мы согласи­лись, подписав Федеративный договор. А коль скоро мы при­знаем, что Россия едина и неделима, то должны признать, что единому государству хва­тит одного президента. Опыт показал, что игра в президенты лишь обостряет межнацио­нальные отношения. Что с то­го, что к власти у нас придет чувашский Шаймиев или Гам­сахурдиа? А может, и того ху­же: альянс национальной идеи с элементами социализма.
   Я считаю, что у Верховного Совета и правительства респуб­лики достаточно, власти. Реформировать управленческие структуры как законода­тельной, так и исполнительной власти необходимо. Но они должны заниматься разработ­кой и осуществлением законов национально-культурного раз­вития народов Чувашской Рес­публики, проведением экономических реформ на местном уровне, а не лезть в чужой огород, не заниматься блоки­ровкой российских, достаточно радикальных, законов. Эконо­мика не знает национальных границ, нет чувашских или та­тарских экономических зако­нов. Наше обособление, к чему призывают национал-демо­краты, разрыв сложившихся экономических связей к добру не приведут. Печальный опыт у нас уже сеть. Мы пожина­ем плоды распада Союза. Те­перь то же хотим повторить с Россией.
   - Как вам с этой точки зре­ния видятся документы, приня­тые состоявшимся на днях Чу­вашским национальным кон­грессом?
   - К сожалению, наши прог­нозы оправдались. Радикаль­ное крыло национального дви­жения использовало конгресс для придания большего политического веса своим известным требованиям о выходе из России, и в дальнейшем будет выступать уже от имени всего чувашского народа. Введение института гражданства, реали­зация суверенитета в полном объеме, вступление в ОННН и ООН - это и есть выход из России. Сценарий конгресса полностью повторил партийные съезды времен "одобрямс": до­кументы приняты не только без достаточного изучения, но и практически без обсуждения.
   Жаль, что большая часть делегатов ограничилась ролью статистов. Правда, и состав делeгaтов не отражает истин­ного мнения чувашского наро­да, потому что неизвестно, кто их избирал, где и по какому принципу. Иначе форум не стал бы принимать документы, ка­сающиеся политического и государственного устройства Чу­вашской Республики, хотя не­однократно заявлялось, что конгресс - организация не по­литическая.
   С другой стороны, конгресс помог многим узнать истинные намерения лидеров националь­ного движения и, мне кажется, даже оттолкнул от них значительную часть трезвомыслящих людей, тех, кому действитель­но небезразлична судьба чу­вашской наций, ее языка и культуры.
   - Николай Андреевич! На­верное, хватит о политике. Да­вайте, что называется, сменим пластинку. Вот вы все говори­те "наша партия". А не кажет­ся ли вам, что 150 человек партией можно назвать с не­которой натяжкой. Скорее это какой-нибудь политический клуб.
   - Сомнения ваши понятны. Но наша партия - это Демо­кратическая партия России, в которой объединено 50 тысяч человек. Это уже большая си­ла. А мы только региональное отделение партии. Конечно, мы понимаем, что 150 человек да­же для отделения маловато. Стараемся увеличивать свои ряды, привлечь в партию здо­ровые силы.
   Наши идеи становятся доми­нирующими в обществе, их здравый смысл понимает все больше людей. В частности, приоритет прав личности над всеми другими.
   - И на кого вы ориентируетесь?
   - В нашу партию входят техническая интеллигенция, рабочие, пенсионеры. К сожале­нию, творческая интеллигенция по преимуществу ушла в национальные движения.
   Причин, почему численность нашей организации медленно растет, несколько. Одна из них в том, что слишком много появилось партий, объявивших себя демократическими, и простому человеку трудно разобраться кто есть кто и чего добивается. Пропагандировать же свои идеи, цели и задачи партии у нас ограниченные возможности. Нет средств. Эпизодические выступления в республиканской, городской печати, на телевидении большого эффекта не дают. Все держится на энтузиастах. Вот в Козловке есть активный лидер - историк-краевед и юрист Г.Н. Ксенофонтов - и организация там сильная, составляющая почти половину всего отделения - 60 человек.
   - Кстати, а вообще у вас много организаций на местах?
   - Пока не очень. Кроме Козловской, есть еще в Ибресях, Мариинском Посаде, в Цивильске. К сожалению, маловато энтузиастов, хороших организаторов, даже в правлении отделения. Признаюсь, что и мне самому недостает опыта организаторской работы. Нам нужен хотя бы один освобожденный работник, который смог бы вести дело. Но нет на это средств. Нет у нас своего помещения, арендуем у социал-демократов по проспекту Ленина, 4, где можем собираться только по вторникам и то в вечернее время. Местные органы власти уже второй год не могут решить вопрос с помещением для нас.
   Но считаю, что это временные трудности. Мы не теряем надежды на лучшее, верим в будущее, потому что рано или поздно здравый смысл победит.

Не в должности дело...

   Одной из примет демократии стало резкое сокращение депутатов-рабочих в выборных органах власти. К примеру, в Верховном Совете нашей республики их нынче всего четыр­надцать. В последнее время все активнее стала проталки­ваться идея профессионального парламента, где бы заседали только специалисты: юристы, экономисты и прочая. Все на­стойчивее и громче звучат призывы разогнать Советы.
   А что думают обо всем этом сами депутаты - представи­тели бывшего когда-то класса-гегемона! Наш корреспондент встретился с народным депутатом Чувашии, контролером АО "ЗЭИМ" М. Д. Самойловой и поинтересовался ее мнением на этот счет.
   - Для начала хочу сделать небольшое уточнение, - заме­тила Нина Дмитриевна. - Кандидатом в депутаты меня выдвигал женсовет Ленинского района. И если бы он свой вы­бор остановил не на мне, впол­не могло статься, что в парла­менте республики на одного рабочего было бы меньше.
   Ну, а теперь по существу. Идея профессионального пар­ламента из специалистов, на первый взгляд, весьма привле­кательна. В любом деле высо­кий профессионализм - благо. В том числе и в управлении страной. Спору нет, профессио­налы будут квалифицированно разрабатывать законы. Толь­ко вот сомнения берут, в чьих интересах будут эти законы. Боюсь, что профессионалы-законодатели слишком высоко вознесутся над грешной зем­лей и на заботы простых смертных своих сограждан бу­дут смотреть из своего далека через очень кривые зеркала. Подобного опыта за последние годы у нас накопилось предо­статочно. Сколько принято у нас разных законов, вроде бы подготовленных специалиста­ми, но мало защищающих ин­тересы рядового труженика, производителя материальных благ. А причина мне видится в том, что законодатели под­гоняют эти законы под свои теоретические штампы, кото­рые очень часто не имеют ни­чего общего с нашей такой не­простой жизнью, с действитель­ностью. А не мешало бы на­шим законодателям-теорети­кам поинтересоваться и мне­нием рядового человека.
   - Но ведь те самые законы обсуждают и депутаты-рабо­чие, голосуют за них.
   - Ну, как сказать? Мы уже с вами говорили, что этих ра­бочих очень немного и их го­лоса мало что решают. Это, во-первых. А во-вторых, порой у них попросту нет времени для ознакомления с проектом, тем более написанным такими за­умными выражениями, что да­леко не каждый специалист сразу поймет, что там к чему.
   - И, тем не менее, не кажется ли вам, что и в прежние времена, когда их было мно­го, и сейчас ваши коллеги-рабочие несколько робко ведут себя, слабо слышен их голос на съездах, сессиях. Вот вы са­ми часто пользуетесь микрофо­ном?
   - Если вы только в этом видите работу депутата, то ваш упрек в отношении меня можно признать справедли­вым. Действительно, на сессиях я выступаю не часто. Чего не могу сказать о других на­ших депутатах-рабочих. К при­меру, рабочий с завода им. В. И. Чапаева Николай Тюбалин всегда довольно активен на сессиях, очень принципиален, всегда отстаивает интересы простых людей, вносит дель­ные предложения.
   Но должна сказать, что не каждый депутат из тех, кого вы часто видите у микрофона, на самом деле такой уж ак­тивный. Чего греха таить, не­которые стараются тем са­мым создать видимость кипу­чей деятельности, нажить себе некий политический капитал. Как же, борец за народное счастье. А часто ли этот бо­рец встречается с народом, сколько на его счету хоть ма­леньких, но конкретных дел? Я так думаю, что главное в нашей депутатской работе - это не количество выступлений от микрофона, а повседневная, кропотливая работа в изби­рательном округе, в трудовом коллективе, в постоянной ко­миссии. И вот тут я, как и мои товарищи, стараюсь быть среди людей, помогать им словом и делом.
   - Ну, вам, наверно, не так сложно быть среди людей, а вот помогать...
   - Поняла, что вы хотите сказать. Действительно, у ме­ня, как у рабочей, есть преи­мущества перед хозяевами больших кабинетов. Я всегда знаю, о чем думают люди, не понаслышке, не по чьей-то ин­формации. У меня у самой те же заботы, что и у всех моих товарищей по работе: начиная от зарплаты, кончая проблемой очереди за самым необходи­мым.
   И у моих избирателей есть свои преимущества. Им не на­до за неделю, а то и за месяц записываться на прием к де­путату. Увидел в цеху, в сто­ловой, в коридоре и выклады­вай свои болячки.
   Ясно, что далеко не всем я могу помочь. К сожалению, сейчас жизнь такая пошла, что очень многим требуется по­мощь, да вот возможностей мало. Но все же стараюсь по мере сил своих помогать лю­дям.
   - Вам, наверно, это труднее дается. Одно дело, когда к хо­зяину "большого кабинета", как вы выразились, приходит ему подобный, другое дело, когда рабочий, пусть и депу­тат...
   - Нет, знаете ли, не заме­чала какого-то к себе особого непочтительного отношения. Взять хотя бы нашего гене­рального директора С. И. Ляпунова. Он всегда вежлив и общителен, всегда найдет вре­мя посоветоваться со мной, охотно откликается на мои просьбы, помогает, в чем мо­жет. Только добрыми словами могу вспомнить бывшего пред­седателя Чебоксарского горис­полкома С. В. Шалимова, ди­ректора приборостроительного завода Г. А. Ильенко. Несколь­ко раз активно помогал мне решать просьбы избирателей заместитель главы городской администрации А. П. Поликар­пов. Могу привести хотя бы один пример. Как-то ко мне об­ратился молодой человек. Умерли его родители, и как-то так получилось, что парень ос­тался без жилья. Самое жи­вое участие в его судьбе при­нял Поликарпов. И парень получил-таки комнату.
   Я так думаю, что отношение к депутату зависит не от его должности, а от активности, заинтересованного подхода к делу.
   В этом отношении мне нра­вится позиция депутата Венеры Печниковой. Она и на сессиях активна, и у себя в округе, и в общественной жизни респуб­лики личность заметная. Или взять художника Николая Карачарскова. Спокойный, рассу­дительный, всегда умеет убе­дить оппонентов, отстоять свою позицию.
   То есть я хочу сказать, что в Совете любого уровня нуж­ны и юристы, и экономисты, и медики, и художники, и рабо­чие. И не столь важна долж­ность человека, гораздо важ­нее его жизненная позиция.
   - Вот вы сказали: "в Сове­тах нужны"... Но ведь в пос­леднее время все чаще разда­ются голоса, что и сами-то Со­веты не нужны, что они, как выразился один из авто­ров, "неэффективный, дорого­стоящий, совершенно непригод­ный для государственного уп­равления орган. Они стали рассадником бестолковости, произвола, бюрократизма".
   - С таким утверждением категорически согласиться не могу. Я уверена, что Советы нужны, что они далеко не ис­черпали себя. Другое дело, что нужны более деятельные Со­веты, обладающие большей реальной властью. Они должны не только законы да поста­новления принимать, а, прежде всего, решать проблемы людей, меньше заниматься политикой, а больше экономикой. Чтобы там ни говорили, но простой человек о власти судит по полкам в магазине. Если они пусты или если на них лежат товары по астрономическим це­нам, никакие призывы, никакие заклинания не заставят чело­века уважать такую власть. Вот прошел Съезд народных депутатов. Какая от него поль­за простому человеку. Шла политическая борьба, выясне­ние отношений между Ельци­ным и Хасбулатовым. Похо­же, что ни тот ни другой не отлают отчета своим дейст­виям.
   Если бы мы все перестали боротьcя, а с добротой относи­лись бы друг к другу, мы и жить лучше бы стали.

Март 1993г.

Наша цель - благо народа

   Анкета
   Название: Партия чувашского национального возрождения.
   Руководящий орган: Высший совет партии.
   Председатель Высшего совета: Лукианов Николай Егорович, юрист.
   Цель партии: укрепление суверенитета Чувашской Республики, ее политической и экономической самостоятельности.
   Беседа с председателем Высшего совета ЧАП Н. Е. Лукиановым (5 июня 1993 г.).
  
   - Николай Егорович! Да­вайте вначале выясним, что значит в названии вашей партии слово "чувашского". Что тут имеется в виду - Чуваш­ская Республика или чуваш­ская нация?
   - Коль уж вы начали с названия, то и я хочу кое-что уточнить: при регистрации сделан не совсем точный перевод с чувашского на рус­ский. Точнее бы было слово "аталану" перевести как "развитие", а не "возрожде­ние". Но это так, к слову. А что касается "чувашского", то могу сказать, что наша пар­тия республиканская. А зна­чит, речь идет о Чувашской Республике.
   - В таком случае членами вашей партии могут быть не только чуваши, но и предста­вители других национальнос­тей, проживающих в респуб­лике, граждане Чувашии?
   - Разумеется. Ограничений по национальному признаку для вступления в нашу пар­тию нет.
   - А как тогда понимать указание на то, что рабочим языком партии является чувашский? Если я вдруг захо­чу вступить в вашу партию, то обязан буду изучить чу­вашский язык?
   - Совсем не обязательно. Но, наверно, и для вас будет лучше, если вы все же будете знать оба государственных языка республики.
   - То, что вы сейчас гово­рите, как-то не очень согла­суется с распространившейся молвой о ЧАП, как о партии националистов.
   - Да, такие разговоры мне известны. Их распростра­няют наши недоброжелатели. А, кроме того, свои умозаклю­чения они строят на словах и действиях некоторых слишком больших радетелей за национальные интересы, которые не являются членами нашей пар­тии. Тень от них, к сожале­нию, падает на ЧАП, хотя для этого нет никаких оснований. Я, к примеру, никогда не де­лил людей по национальному признаку. Для меня главное, чтобы был человек порядоч­ный, честный, открытый, сме­лый.
   - Я не знаю, кого вы име­ете в виду, говоря о тех, кто наводит тень на плетень. Но позиция одного из них - А. П. Хузангая - хорошо известна. А ведь вы не станете отрицать, что он не просто рядовой член вашей партии, а член ее ру­ководства. Чего стоит одна его "Тяжба о России", опубли­кованная в "Советской Чува­шии".
   - Вы несправедливы к Атнеру Петровичу. Мне кажется, вы просто плохо его знаете и не очень внимательно читали ту статью, да и другие его работы.
   Ярлык националиста на не­го навесили еще коммунисти­ческие партократы за то, что человек честно и мужественно выступает в защиту народа, за его развитие. Сколько лет общаюсь с Атнером Петрови­чем, но никогда не слышал, чтобы он пытался чувашскую нацию поставить выше всех. Он борется за ее возрожде­ние, за развитие национально­го самосознания, националь­ной культуры, за то, чтобы чувашский народ встал вровень со всеми цивилизованны­ми народами. За это он за­служивает самого искреннего уважения. Побольше бы таких людей. И не важно, кто они: коммунисты, демократы иди еще кто-нибудь.
   - И, тем не менее, в том, что Хузангай не стал прези­дентом республики, не пос­леднюю роль сыграла та са­мая его репутация.
   - Очень жаль. Атнер Пет­рович очень осторожный и вдумчивый политик. Думаю, от того, что он не стал прези­дентом, в проигрыше оказал­ся не он, а республика. И все же результаты выборов показали, что у Хузангая са­мый высокий рейтинг среди политических деятелей респуб­лики. И с этим надо всем считаться. Я, например, считаю, что именно Хузангай должен был представлять нашу рес­публику на Конституционном совещании. Но послали дру­гих людей. Руководители, высшие должностные лица республики часто не учиты­вают мнение народа. Это не делает им чести.
   - Кстати, а как ваша пар­тия отнеслась к "мораторию" на выборы президента рес­публики?
   - Мы считаем, что это бы­ло ошибочное решение. Ког­да-то выборы проводить все равно придется. И чем рань­ше мы это сделаем - тем лучше. Нам нужен президент, нужен хозяин. Пусть не бо­ятся руководящие круги, что к власти придет кто-то не из их окружения. Надо думать, пре­жде всего, о судьбе республики, о ее народе.
   И вообще мы считаем, что настало время реформировать политическую систему в рес­публике. Существующая сис­тема не отвечает требованиям времени. Прежде всего, выс­шим законодательным органом республики должен быть профессиональный парламент с небольшим количеством депу­татов, компетентных людей, по преимуществу юристов. Зако­ны должен творить специа­лист.
   - А где же взять столько юристов?
   - Человек 40-50 найдем. Нужно также реформировать местные органы власти. Сове­ты уже изжили себя. Вместо них должны быть небольшие муниципалитеты. А местные исполнительные органы, гла­вы администраций должны назначаться президентом, ему и быть подотчетными.
   Ну и следует принять но­вую Конституцию республи­ки. И сделать это надо рань­ше, чем будет принята Рос­сийская Конституция. А то что получается? Мы много го­ворим о суверенитете, а сами ждем, какие полномочия нам спустят сверху. Если мы хо­тим быть на деле, а не на словах, самостоятельными, то мы своей Конституцией дол­жны политически определить­ся, решить, какие полномочия .передать центру. Пока же все происходит наоборот.
   В этом плане ни один из проектов Конституции Рос­сии нас не удовлетворяет, по­скольку в них не определены гарантии нашей самостоятель­ности. Особенно это касается президентского проекта.
   - Но ведь мы заключили Федеративный договор и там определены взаимоотноше­ния субъектов Федерации и центра.
   - Мы с самого начала бы­ли против подписания Феде­ративного договора и имен­но потому, что он не носит правового характера, это ско­рее политический документ. Он ничего нового республике не дает. Новоявленные демо­краты, как и прежние комму­нисты, хотят сохранить су­ществующий политический статус-кво, прежнюю псевдогосударственность.
   - А как вы себе мыслите государственность, как пред­ставляете суверенитет?
   - Это вопрос сложный. Прежде всего, хочу сказать, что без политического оформ­ления не может существовать нация. Надо исходить из то­го факта, что нация, народ нашей республики имеют пра­во и желают политически са­моопределиться.
   - А нельзя ли как-нибудь пояснее и поконкретнее. Вы что, хотите полной независи­мости от России?
   - Надо исходить из реаль­ных условий. Находясь в цен­тре России, мы не можем быть полностью независимы­ми. Да и экономические свя­зи невозможно, да и не нуж­но, разрывать. В этом смысле мы должны быть в составе России. Но политическое уст­ройство республики мы дол­жны определять сами, чтобы всякие революции, катаклиз­мы, противостояния в России не влияли на обстановку в нашей республике. Наверно, надо строить отношения с центром по тому принципу, как это пытается делать Та­тарстан.
   - Допустим, наша респуб­лика станет совсем самостоя­тельной, пусть хотя бы толь­ко и политически. Вашему (или татарскому) примеру по­следуют другие республики.
   Как же вы (имею в виду вашу партию) будете защищать интересы чувашской диаспо­ры, о чем говорится в прог­рамме ЧАП. Ведь многие чу­ваши окажутся в суверенных государствах, а, стало быть, вам придется вмешиваться в их внутренние дела.
   - Да, так сложилось ис­торически, что значительная часть чувашей оказалась за пределами республики. Идея Большой Чувашии возникла не на пустом месте. Вначале предполагалось, что респуб­лика займет гораздо боль­шую территорию. Но этого не произошло. Мы чтим меж­дународное право о незыбле­мости границ. Поэтому счи­таем, что защищать права чувашской диаспоры мы мо­жем только на основе дву­сторонних договоров с регио­нами. Вмешиваться в дела других республик мы не мо­жем, но кто нам запрещает договариваться с ними о соз­дании условий для националь­ного развития соплеменников, для развития языка, культу­ры, сохранения национальных традиций?
   Можно подумать о распро­странении права гражданства республики на чувашскую ди­аспору.
   - Политическая позиция ваша более или менее понятна. Однако каждая партия, пре­тендующая на власть (а я ду­маю, что ваша партия на власть претендует, коль скоро выдвигает своего президента), должна иметь не только по­литическую, но и экономиче­скую программу, или хотя бы какие-то ориентиры...
   - Наша партия выступает за рыночные отношения, за цивилизованный рынок. Вхож­дение в него должно осущест­вляться мягким способом, без шока, чтобы не причинять на­роду страдания. На нынеш­нем этапе должно сохранять­ся существенное государствен­ное регулирование экономичес­кими отношениями. Разгосу­дарствление должно идти по­этапно, безболезненно. Что ка­сается частной собственности на землю, то мы к ней отно­симся отрицательно. В усло­виях нашей республики пере­дача земли в частную собст­венность может привести к не желательным последствиям. Да и надо учитывать наши традиции, психологию нашего крестьянства.
   Кому-то наша позиция может показаться консервативной, но мы просто реально смотрим на вещи. Вот на прошедшем референдуме народ Чувашии не поддержал социально-экономи­ческую политику нынешнего российского Правительства и Президента. Кое-кто считает, что на это повлияло сильное давление бывшей партократии. Может быть, это имело место. Но народ голосует не за сло­ва сторонников или противников Президента, а за конкрет­ные дела. Реформы же и вхож­дение в рынок особенно сильно ударили по населению нашей республики. Уровень жизни, зарплата, денежные доходы населения у нас ниже, чем в других регионах России. Эко­номика наша не сориентирова­на на удовлетворение потреб­ностей народа. Так что я счи­таю, что к такому результату на референдуме привели объ­ективные обстоятельства. Лю­ди сравнили то, что было, с тем, что стало. Впрочем, почти во всех республиках Федера­ции народ не поддержал курса реформ, проводимых Прези­дентом и правительством.
   - Николай Егорович! Не кажется ли вам, что партия, ставящая перед собой большие цели, вряд ли сможет их добиться при такой своей ма­лочисленности. То, что вас так мало, многие воспринимают как непопулярность партии в народе. Шебуршится там себе кучка интеллигентов, как го­варивал классик, слишком далеких от народа.
   - Вначале об интеллигентах. Дело в том, что в нашу партию по преимуществу входят рабо­чие, служащие, техническая интеллигенция. Творческой ин­теллигенции у нас очень мало. Устав нашей партии провоз­глашает строгую дисциплину, а творческая интеллигенция, как правило, не в ладах с ней. Есть и другие существенные причи­ны.
   А теперь о численности. Мы не гонимся за ее форсировани­ем. У нас очень много сторонников, и при желании мы мо­жем довести число членов пар­тии до нескольких тысяч. Но это вряд ли стоит делать. Мы ведем очень тщательный отбор кандидатов в члены партии. А при массовом наборе в партию могут проникнуть люди, дис­кредитирующие ее. Что касает­ся того, пользуется партия ав­торитетом в народе или не пользуется, то ответ на этот вопрос дали президентские выборы, о чем я уже говорил.
   - А как же вам удается, что называется, нести свои идеи в массы, ведь даже ва­ша газета выходит от случая к случаю?
   - Газета - слишком доро­гое удовольствие. Да и зачем она нам? В республике доста­точно средств массовой инфор­мации, где мы можем излагать свои позиции. Никто нам в этом не отказывает.
   Большое значение имеют ин­дивидуальная работа с людьми, личные контакты. У нас много сторонников в различных органах, в том числе и в руко­водящих, среди рабочих, кре­стьян.
  
  
   - Кто ваши союзники?
   - Если объективно судить по нашим действиям, то можно сделать вывод, что мы за то, чтобы не делать себе врагов. Стараемся сотрудничать со всеми силами, партиями, дви­жениями. Мы не ищем разли­чия между ними, а ищем точки соприкосновения. Главное, что­бы дела шли на благо респуб­лики и ее народа.
   - Ну что ж, остается толь­ко пожелать вам успехов в благом деле.
   - Спасибо на добром слове.

Социалисты пойдут своим путем

   В последнее время в политической многоголосице не стало слышно голоса Социалис­тической партии трудящихся Чувашии. Созда­лось впечатление, что после образования Объединения коммунистов Чувашии, а осо­бенно после восстановления республиканской организации Компартии Российской Федера­ции, СПТЧ тихо почила в бозе. Ведь не сек­рет, что по преимуществу эта партия состоя­ла из бывших коммунистов, и вполне резонно было предполагать, что все они вернулись в компартию, из которой, в общем-то, и не вы­ходили. Даже один из лидеров и создателей СПТЧ С. И. Васильев стал первым секретарем Чебоксарского горкома КПРФ.
   Но вот пошли слухи о разногласиях между социалистами и коммунистами. Подогрела эти слухи неожиданная для многих отставка того же С. И. Васильева.
   Что же произошло и происходит на самом деле! Получить информацию на этот счет мы решили из первых рук - у председателя СПТЧ, сопредседателя Объединения комму­нистов Чувашии 3. И. Васильевой, которая, кстати, недавно избрана членом правления СПТ (российской) и членом ее Программной комиссии. (13 июля 1993г.).
   - Слухи о смерти нашей партии, как сказал классик, нес­колько преувеличены, - заме­тила Зоя Ивановна. - Однако надо признать, что некоторые основания для них мы дали. Действительно, в последнее время наша партия оказалась в тени и мало чем заявляла о себе. На то были и свои при­чины.
   Хочу напомнить, что россий­ская Социалистическая партия трудящихся и СПТЧ, как ее структурное подразделение, в числе главных своих задач ставили создание возможно­стей для легальной деятельно­сти коммунистов в условиях запрета Компартии РСФСР, объединение левых сил социа­листической ориентации. Необ­ходимо было добиться через Конституционный суд отмены незаконных указов Президента России и тем самым способ­ствовать воссозданию Коммунистической партии.
   Как вы знаете, с этими за­дачами мы справились на сто процентов.
   - И посчитали свою мис­сию выполненной?
   - Однозначно сказать труд­но. Мы полагали, что с воссоз­данием Коммунистической партии России значительная часть членов нашей партии уйдет туда. В этой связи уста­вами СПТ и СПТЧ предусмат­ривалось двойное членство. Предусматривался и вариант вхождения социалистической партии в обновленную компар­тию на правах коллективного члена. Однако обстоятельства сложились совсем по-другому. II Чрезвычайный съезд Компар­тии Российской Федерации от­верг идею двойного и коллек­тивного членства. Более того, руководствуясь принципом "кто не с нами, тот против нас", всем коммунистам, ока­завшимся в других партиях, выдвинули своеобразный ульти­матум: до 6 ноября этого года определиться со своей партий­ной принадлежностью. А это означает принудительное слия­ние новых коммунистических и социалистических партий, накопивших немалый опыт ра­боты в условиях оппозиции.
   - И социалисты-коммуни­сты посчитали себя оскорблен­ными такой неблагодарностью тех бывших своих товарищей, за честь и достоинство кото­рых они, можно сказать, бо­ролись полтора года?
   - Дело тут не в благодар­ности. Сегодня уже невозмож­но механическое слияние пар­тий, созданных после событий 1991 года на базе КПСС. Слишком велики у них рас­хождения в подходах ко мно­гим проблемам современности, по-разному видят они пути выхода из кризиса, в котором оказалась Россия, социалисти­ческая идея, различны взгля­ды на тактику политических действий и даже организационные принципы построения партии.
   - Ну, мы в эти дебри вле­зать не будем. Но, надо пола­гать, Социалистическая пар­тия трудящихся не оставила действия коммунистов без пос­ледствий и предприняла какие-то ответные меры?
   - Разумеется. В начале июля состоялся II съезд СПТ, в работе которого мне дове­лось участвовать. Обсудив об­щественно-политическую об­становку в стране и задачи партии, съезд недвусмысленно высказался за то, что нам по­ра перестать "прятаться" и действительно стать самостоя­тельной политической силой. Кстати, такую позицию поддержал председатель ЦИК КПРФ Г. А. Зюганов, высту­пивший на нашем съезде. "Считаю, что соцпартия, как партия, имеет право на существование, и не просто имеет право, мы го­товы с ней активно сотрудни­чать и вырабатывать соответ­ствующую стратегическую ли­нию", - заявил он. К сожале­нию, далеко не все лидеры КПРФ занимают такую пози­цию.
   - А каковы ваши взаимоот­ношения с коммунистами у нас в республике?
   - Вообще-то были нор­мальные, мы работали вместе. Правда, в последнее время чувствуется какая-то натяну­тость. Считаю, что это связа­но с нежеланием некоторых руководителей республикан­ской, районных и городских организаций компартии, рядо­вых членов партии старшего поколения понять, что мы жи­вем в другое время, что воз­врата к старому не будет, что нужны новые формы и методы работы.
   - Так что, намечается раз­вод или раскол в ваших ря­дах?
   - Ну, так категорически вопрос не стоит. Все партии вышли из недр КПСС, но на каком-то этапе разошлись во взглядах на пути развития. Это все закономерно и отнюдь не означает, что мы враги. Каждая из партий имеет пра­во выражать свои взгляды, только бы это не приводило к трагическим последствиям.
   Сохранение СПТЧ не будет означать раскола. От этого выиграем мы, выиграет ком­партия, выиграет общее дело.
   В июле мы намечаем соз­вать пленум рескома СПТЧ, а где-нибудь в октябре - оче­редную конференцию. Там окончательно и определимся. Я понимаю, что нас, социали­стов, останется мало. И все же мы пойдем своим путем. Полтора года наша партия ра­ботала на общее дело, теперь настало время работать на се­бя, как было сказано на вто­ром съезде СПТ. Сегодня ус­ловия для этого созданы. Но работы будет много. Первоочередная задача - привлече­ние новых членов в СПТЧ, сторонников и союзников, пои­ски их среди различных со­циальных слоев как среди тех, кто никогда раньше не состоял в КПСС, так и среди коммунистов, которые до сих пор не определились и не при­мкнули ни к какой партии.
   - Поскольку ваша партия пока малочисленна, а с ком­партией, по крайней мере на российском уровне, сложи­лись, как вы сказали, натяну­тые отношения, вам, видимо, придется искать себе новых союзников.
   - Второй съезд СПТ в этом плаке высказался за создание широкой общероссийской коа­лиции леводемократических и центристских сил, способной предложить обществу со­циально-экономический курс, отвечающий чаяниям большин­ства россиян.
   СПТЧ, проводя самостоя­тельную политику, по-прежне­му будет сотрудничать в рам­ках Объединения коммунистов Чувашии с ' республиканской организацией КПРФ и с КРПЧ. Будем развивать взаи­модействие с ЧАП, другими партиями и движениями, с профсоюзами, женскими орга­низациями--со всеми, кто вы­ступает за действительно де­мократическое обновление об­щества, за реальное народо­властие, за единство россий­ского государства.
   - Сейчас все спорят о но­вой Конституции, какой ей быть, как принимать? Какова позиция вашей партии?
   - На втором съезде партии принята специальная резолю­ция "Об отношении СПТ к конституционной реформе". Наша партия осуждает любые попытки навязывания обществу под видом конституционной реформы нового витка борьбы за власть. Мы выступаем про­тив предложения о немедлен­ном принятии новой Консти­туции в обществе, находящем­ся в состоянии конфронтации. Значительное место конститу­ционные проблемы занимают в одобренном съездом проекте Программы СПТ. Там, в част­ности, подчеркивается, что на­ша партия выступает против смещения баланса власти в пользу Президента, что парла­мент, как коллегиальный ор­ган, лучше приспособлен для поисков соглашении между субъектами Федерации. Со­циалистическая партия трудя­щихся считает, что в 1994 го­ду необходимо провести одно­временные перевыборы Прези­дента и народных депутатов РФ на основе нового избира­тельного закона, гарантирую­щего равные права и возмож­ности для всех кандидатов.

И возродится село...

   Анкета
   Название: Крестьянская партия Чувашии.
   Образована: 26 января 1993 года.
   Число членов: около 800 человек.
   Руководящий орган: правление.
   Председатель правления: Андреев Николай Степанович.
   Цель партии: защита гражданских, политических, социальных, культурных прав и интересов крестьян, других работников агропромышленного комплекса, радикальное улучшение социального положения жителей деревни, их духовное возрождение.
  
   Беседа с председателем правления Крестьянской партии Чувашии Н. С. Андреевым.(21 июля 1993г.).
   - Николай Степанович! Про­шло полгода, как создана ва­ша партия, но что-то про нее не слышно: никакой информа­ции, словно ее и нет вовсе.
   - Если ваш вопрос пони­мать как упрек, то он не ли­шен оснований. Да, наша партия шумных митингов не проводит, пикетов и забасто­вок не устраивает. У нас не­сколько другие задачи. Да и трудно ждать чего-то сверхъ­естественного от партии, только становящейся на ноги. Мы, можно сказать, начинали с нуля, пока преимуществен­но занимаемся организацион­ными вопросами. И в этом плане уже кое-что сделано. Если в момент учреждения партии в ней было человек сто-сто пятьдесят, то теперь насчитывается около 800 чле­нов. Партийные организации созданы в тринадцати райо­нах республики. Как вы пони­маете, это само собой не де­лается на пустом месте.
   Но мы, думаю, уже смогли заявить о себе и как политическая сила. Может, помните, в свое время Правительство России выделило деньги на дотации товаропроизводите­лям сельскохозяйственной продукции. У нас же в рес­публике эти деньги решили направить на так называемую адресную помощь малообес­печенным семьям. Это было ошибочное решение.
   - А что же в этом плохо­го?
   - Ну, представьте. Живет в селе семья, никто не работа­ет, а то и попросту пьянству­ют и получают 100 - 120 ты­сяч той самой адресной помо­щи. В то же время механиза­тор или доярка, как говорит­ся, пашут от зари до зари, а не зарабатывают таких денег. Кто же в таком случае захо­чет работать?
   Вот почему правление нашей партии совместно с Крестьян­ским союзом выступило про­тив такого решения республи­канских властей. Мы встрети­лись с Председателем Вер­ховного Совета республики. Дважды вынесли вопрос на заседание Президиума парла­мента. Подготовили свои пред­ложения к сессии Верховного Совета. В конце концов, реше­ние об адресной помощи от­менили и направили деньги по их назначению. К сожале­нию, в результате непроду­манных действий властей то­варопроизводители все же по­теряли 600 миллионов рублей.
   - Не берусь судить, каков в этом вклад вашей партии. Но, насколько я понимаю, первую скрипку играл Кресть­янский союз. Или правы те, кто считает, что Крестьян­ская партия и Крестьянский союз -- это одно и то же! В таком случае, действительно, лавры делить не приходится.
   - Мы на лавры не претен­дуем, было бы дело сделано. А что касается единства пар­тии и союза - это заблужде­ние. Конечно, у нас во мно­гом совпадают цели и задачи. Но Крестьянский союз -- это объединение товаропроизводителей и работодателей: совхозов, колхозов, других коллективных сельскохозяйст­венных предприятий. Союз отстаивает их экономические интересы. А Крестьянская партия - это политическая организация, защищающая по­литические интересы людей. В союзе членство коллектив­ное, в партии -- индивиду­альное. Разная структура, раз­ные методы работы, разные возможности. Нет абсолютно никаких оснований говорить, что Крестьянский союз и Крестьянская партия -- это одно и то же.
   - Вернемся тогда к вашим партийным делам. Немного расскажите о программе пар­тии, чего, собственно, вы хо­тите добиться.
   - Наша партия намерена работать по возрождению деревни, устойчивому развитию агропромышленного комплек­са, парламентским путем ре­шать жизненно важные воп­росы сельских тружеников. Надо преодолеть отчуждение крестьян от земли, от средств производства, от произведен­ного ими продукта. Крестья­нин должен, наконец, почувствовать себя хозяином.
   Мы выступаем за признание равноправными всех форм собственности: государствен­ной, коллективной, коопера­тивной, частной и т. д., за соз­дание им равных условий. Пусть люди сами выбирают, что им больше подходит и как выгоднее работать на земле. Кто-то предпочтет тру­диться в коллективном хозяй­стве, кто-то уйдет в ферме­ры. Но выбор человек дол­жен сделать сам, доброволь­но, без понуканий и указаний. Кстати, у себя в хозяйстве мы начали проводить преобразо­вания еще задолго до извест­ных указов Президента о ре­организации колхозов и сов­хозов. Пробовали разные формы: и подряд, и аренду, создавали кооперативы по отраслям. В конце концов распустили колхоз, каждому выделили его долю земли и оборотных средств -- рабо­тайте, живите как хотите. Две недели никто никем не руководил. Ни тебе правле­ния, ни председателя. Каж­дый сам по себе.
   Потом собрались и стали думать, как быть дальше. Ре­шили объединиться в коопе­ратив. Вроде бы тоже кол­лективное хозяйство, но с несколько иной формой орга­низации производства, оплаты труда и пр. И представьте, никто не ушел в единолични­ки. Все решили работать кол­лективно. Но это было доб­ровольное объединение. А это очень важно.
   Захотел бы кто-то податься в фермеры - на доброе здо­ровье. Только несладко им, фермерам, теперь живется. Но об этом сказано много, повторяться не буду. Впро­чем, фермеры тоже всякие бывают. Знаю я таких, кто взял землю только для того, чтобы ссуду получить. Деньги истратили или пустили в спекуляцию, а земля пустует. В этом смысле наша партия считает, что землю надо да­вать только тем, кто хочет и может на ней работать. Ведь в любой цивилизованной стра­не человека изучают со всех сторон, прежде чем разре­шить создать свою ферму. А у нас раздают землю кому попало.
   - Сейчас большой спор идет вокруг продажи земли в частную собственность. Како­ва позиция вашей партии по этой части!
   - Крестьянство Чувашии в целом против купли-продажи земли. Наша же партия не выступает столь категорично. Мы считаем, что при опреде­ленных условиях землю мож­но продавать. Но для этого должен быть разработан со­ответствующий механизм, что­бы не было спекуляции. Ес­ли ты купил землю - можешь продавать. А если получил бесплатно - о какой прода­же может идти речь? Такую же позицию по вопросам земли и форм собственности на нее занимает и Аграрная партия России, куда входит Крестьянская партия Чува­шии. Недавно она направила в адрес Верховного Совета России и Президента консти­туционный крестьянский на­каз, где поставлен вопрос о конституционном закреплении равенства всех форм собст­венности на землю, о необхо­димости разработки механиз­ма купли-продажи земли, обеспечении паритета цен на промышленную и сельскохо­зяйственную продукцию.
   - Кстати, а почему Кресть­янская партия Чувашии входит в Аграрную партию. Ведь в России тоже есть Крестьян­ская партия небезызвестного Черниченко!
   - С Крестьянской партией России у нас полярно проти­воположные взгляды по ос­новным позициям: по собст­венности на землю, по купле-продаже и т. д. При учрежде­нии нашей партии мы думали над названием. Рассудили, что слово "аграрная" не совсем понятно, что ли, для чуваш­ского крестьянина. На очеред­ном съезде, возможно, вер­немся к названию. С недоу­мением, которое чувствуется в вашем вопросе, нам иногда приходится встречаться. Впрочем, суть не в названии.
   - Согласен с вами. Так вот, если говорить о сути. Вспо­минаю ваш учредительный съезд, на котором мне дове­лось присутствовать. Тогда у меня сложилось впечатление, что в Крестьянской партии не шибко густо с крестьяна­ми...
   - Да, я помню вашу репли­ку в газете. В чем-то вы были правы, но только отчасти. Де­ло в том, что в период зарож­дения любой партии в ее ини­циативное ядро, если так можно сказать, входит наибо­лее активная часть опреде­ленного слоя населения. Не удивительно, что и при рож­дении нашей партии оказа­лись среди активистов руко­водители хозяйств, специалисты, сельская интеллигенция. Но сейчас в партии немало механизаторов, доярок, поле­водов, рабочих сельхозпред­приятий.
   - Я так понимаю, что мно­гие, как вы сказали, инициа­торы создания Крестьянской партии - руководители кол­хозов, совхозов, специалисты - в свое время были члена­ми другой партии, руководя­щей и направляющей. В том числе, надо полагать, и вы. Теперь обстановка измени­лась, и вы создаете другую партию. А не случится так, что маятник качнется в об­ратную сторону, и все, или, по крайней мере, большинст­во из вас, вновь поменяет цвета знамен!
   - Я не скрываю, что был членом КПСС. И мне себя не за что в этом упрекнуть. Тог­да было такое время. Но вступил я в Крестьянскую партию, а потом по воле ее членов стал председателем правления отнюдь не из конъюнктурных соображений.
   Я сознательно выбрал свою дорогу в новых условиях. И с нее уже вряд ли сверну. Так же, как и большинство моих товарищей по партии.
   - Простите, а каковы ва­ши взаимоотношения с быв­шими товарищами из бывшей партии!
   - Нормальные, особенно на уровне личностных, това­рищеских отношений. Что ка­сается партийных связей, то их практически пока нет. Ру­ководители рескома Компар­тии России предлагали нам сотрудничество, но дальше этого пока дело не пошло. Мы вообще пока ни с кем в контакт не вступали. Во-пер­вых, как я сказал, нам еще самим надо встать на ноги. А во-вторых, и другие партии еще ничем себя не проявили. Надо разобраться, кто чего хочет. Все политические пар­тии заверяют, что они за на­род. А что за этим кроется?
   - Если все же определить вашу позицию в партийной палитре, где вы находитесь!
   - Левее центра. Исходя из этого, наша партия и будет искать себе союзников, соз­давать коалиции, если в том возникнет необходимость. Как, скажем, произошло в Верховном Совете республики, когда создавалась его аграр­ная фракция. Вместе с дру­гими в нее вошли и члены нашей партии. Так же мы по­ступим, если вдруг придется проводить какие-нибудь вы­боры или референдум, в других случаях. Время пока­жет.
   - И последний вопрос. На какие средства существует ваша партия!
   - Только на взносы ее членов, на их пожертвова­ния. Других средств у нее нет. И это одна из причин того, что мы не можем как следует развернуть свою де­ятельность. Без денег в ны­нешних условиях ничего не сделаешь.

Мы политикой не занимаемся

   Анкета
   Название: Чувашский республиканский союз военнослу­жащих запаса и в отставке.
   Образован: в марте 1993 года.
   Число членов: 300.
   Руководящий орган: правление.
   Председатель Союза: майор запаса Скворцов Алексей Васильевич.
   Цели Союза: содействие в защите и реализации граж­данских, политических, социальных и культурных прав и сво­бод прапорщиков, мичманов, офицеров запаса и в отставке и членов их семей.
  
   Беседа с председателем Союза Алексеем Скворцовым.(12 июля 1994г.).
   - Алексей Васильевич! Вашу организацию часто корот­ко называют Союзом офице­ров, и многие считают ее республиканским отделением или филиалом известного российского Союза офицеров Станислава Терехова. Приз­наться, так думал и я, но вот познакомился с вашим уста­вом, и появились некоторые сомнения.
   - Сразу скажу, что к Союзу офицеров Терехова мы ника­кого отношения не имеем. Бо­лее того, я, лично, отрицатель­но отношусь к этому ультра­радикальному, если не сказать экстремистскому, политическо­му движению, не разделяю взглядов его руководителей. Не скрою, что и в нашей органи­зации есть его сторонники. Но в целом наш Союз - это благо­творительное общественное объединение военнослужащих, их ассоциаций, которое созда­но с единственной целью - за­щищать права и свободы пра­порщиков, мичманов и офи­церов, отслуживших срок дей­ствительной военной службы и находящихся в запасе или в отставке, а также членов их семей. Никаких политических целей мы перед собой не ставим.
   - А как же тогда понимать, что на прошедших выборах вы баллотировались кандида­том в депутаты Госсовета рес­публики.
   - Во-первых, я выдвигался, как и любой другой гражда­нин, имеющий на это право. Во-вторых, мы в Союзе пред­полагали, что, имея своего представителя в высшем орга­не законодательной власти республики, нам будет легче решать свои задачи.
   -- Каковы эти задачи в общих чертах, вы уже сказали. Может, подробнее расскажете об этом.
   - В уставе Союза предусмот­рено много задач по социаль­ной защите его членов, опре­делены пути их реализации. Но многое из этого задумано с расчетом на перспективу, на будущее. А сегодня, пока мы становимся на ноги, у нас три основных направления дея­тельности: общественно-поли­тическая работа в плане социально-правовой защиты членов Союза и всех прапор­щиков, мичманов и офицеров запаса; их трудоустройство, а также производственно-хозяй­ственная, коммерческая дея­тельность, которая позволила бы обеспечить осуществление главной нашей задачи.
   - В общем-то, понятно, но не очень конкретно...
   - Можно и конкретнее. Сегодня в республике в оче­реди на получение жилья стоят более тысячи семей во­еннослужащих, уволенных в запас, 670 из них- в Чебокса­рах. Некоторые встали на учет еще в 1990 году. А в соответ­ствии с российским Законом "О статусе военнослужащих" они должны быть обеспечены жильем в течение трех месяцев.
   В законе оговорено, что ес­ли местные власти не могут этого сделать, то они должны выделить служебное жилье или компенсировать затраты на оплату найма или поднайма жилья. Но чтобы снять более-менее сносную квартиру, нужно 80-100 тысяч в месяц. Поэтому-то очень трудно добить­ся от местных органов власти, чтобы они компенсировали офицерам запаса эти расходы. Правда, в Чебоксарах с приходом к руководству город­ской администрацией Ф. И. Евдокимова такую компенса­цию стали выделять. А в дру­гих районах и городах по-прежнему ничего не можем добиться.
   Но так или иначе, а это все же временный выход из поло­жения, вопрос надо решать основательно. А вот этого-то как раз и нет. За последние два года, к примеру, в столице республики для нас не пост­роено ни одного квадратного метра жилья. Вообще-то два дома на 130 квартир строятся. Они должны были быть сданы в декабре прошлого года. То были несбыточные мечты. О причинах вряд ли стоит рас­пространяться: дома эти строятся на деньги из россий­ского бюджета, а там, гово­рят, этих денег нет. В прошлом году нам недодали треть из предусмотренного. А нынче из выделенных 24 миллиардов поступило всего 300 миллио­нов рублей. По нынешним временам что это за деньги, что на них построишь?
   А очередь на жилье тем временем растет. По прогно­зам, число прибывающих в республику семей военнослу­жащих увеличится в два-два с половиной раза, прежде все­го, за счет тех, кто вынужден покидать "горячие точки" в бывших республиках СССР: Прибалтике, Закавказье, Сред­ней Азии.
   Все эти и другие наши проблемы мы изложили в об­ращении к Президенту России Ельцину. Написали письмо Председателю Правительства РФ Черномырдину и попросили, чтобы ускорили поступле­ние денег. С такой же прось­бой обратились в Кабинет Ми­нистров Чувашии. Но денег так и нет.
   - Понятно, что решение жилищной проблемы - дело очень важное. Но, наверное, вы не только этим занимае­тесь.
   - Разумеется. К нам часто обращаются за помощью по установке телефонов, выделе­нию участков под сады и ого­роды. Оказываем по мере возможности материальную помощь инвалидам, детям-си­ротам, семьям погибших воен­нослужащих.
   - А откуда вы на это бере­те деньги! И вообще, на ка­кие средства существует ваш Союз!
   - Пока основное поступле­ние средств - взносы членов Союза. Но на них, конечно, особо не развернешься. Я уже говорил, что нашим уставом предусмотрена производственно-хозяйственная и коммерче­ская деятельность. На первых порах мы занимались тем, что называется куплей-продажей. На этом заработали немного денег. Теперь получили поме­щение на улице Ярославской, где хотим открыть продоволь­ственный магазин для членов Союза, ветеранов войны и Вооруженных Сил. Цены там будут ниже, чем в обычных магазинах. Уже есть догово­ренность с некоторыми колхо­зами, другими поставщиками продукции. Прибыль, которую будем получать от этого ма­газина, тоже пойдет на оказа­ние благотворительной помо­щи.
   - В прежние, советские, времена офицеры запаса по­читали за честь участвовать в военно-патриотическом воспи­тании молодежи. Вы эту рабо­ту считаете теперь не актуаль­ной! Вы вот все говорите о благотворительности, о хозяй­ственной деятельности...
   - Отчего же. Наш устав предусматривает и работу по утверждению в общественном сознании граждан Чувашской Республики уважения к воин­ской службе, к чести и досто­инству военнослужащего, за­щищающего Отечество. Наме­рены мы оказывать помощь клубам и секциям по принад­лежности к родам войск, ви­дам Вооруженных Сил и т.д. Должен самокритично приз­наться, что в этой работе уча­ствуют пока по преимуществу добровольцы-одиночки, вроде командующего играми "Орле­нок" и "Зарница" члена прав­ления нашего Союза полков­ника в отставке Анатолия Гри­горьевича Буханца. Вот не­много встанем на ноги и более системно займемся этой работой.
   - Надо думать, у вас есть кому этим заниматься. А впро­чем, 300 членов Союза на всю республику - не маловато ли, или у нас так мало прапор­щиков, мичманов, офицеров запаса?
   - Членство в нашем Сою­зе, как и в любой обществен­ной организации, доброволь­ное. Естественно, далеко не весь потенциал у нас исполь­зован: в республике прожива­ет где-то около трех тысяч бывших кадровых военнослужащих. Наша задача - как мож­но больше возлечь их в Союз. Пока наши организации действуют только в Чебокса­рах и Козловке. Сейчас ведем работу по созданию отделе­ний в Шумерле, Алатыре, Ядрине, Цивильске, Канаше, дру­гих районах.
   - Алексей Васильевич! Вы говорили, что ваш Союз поли­тикой не занимается. Однако какие-то политические ориен­тиры у вас есть. В наше слишком политизированное время трудно все же быть совсем вне политики.
   - Членом нашего Союза может быть член любой пар­тии. Его политические взгляды нас не интересуют. Что касает­ся меня лично, то я в свое время, как и большинство офицеров, был членом КПСС. Сейчас беспартийный и ни в какие партии вступать не со­бираюсь. С сожалением смот­рю на развал СССР - нашей единой Родины, которую я объездил всю от Калинингра­да до Камчатки. Не одобряю Беловежских соглашений! Не дай Бог, чтобы с Россией пов­торилось то, что с Советским Союзом. А потому в своей предвыборной программе я указывал, что выступаю за единство России, за то, чтобы Чувашия, как и все остальные республики, области и края, оставалась в составе России. Но, повторяюсь, это мои лич­ные взгляды. Однако думаю, что такой позиции придержи­вается большинство членов Союза.
  

Рассказы0x08 graphic

   0x08 graphic

ЧАСТЬ 5. ДОГОНИ РАДУГУ

Лесная песня

   Андрей Григорьевич Тарасов со своей женой Надеждой Сергеевной - бывшей партизанской разведчицей, с бывшим помощником комиссара по комсомольской работе отряд "За Родину" К.М. Гуриновичем ехали из Минска в места своей партизанской юности. За окнами живописные, до боли знакомые места, где-то вдалеке плыла мелодия старой партизанской песни. Песня тревожила сердце, пробуждала воспоминания.
   Толькi сэрцам пачую
   Тваю песню лясную
   Ды успомню былые гады...
   Они вспоминали давно ушедшие годы, огни партизанских костров. А песня все плыла над придорожными садами, над полем высокого золотистого жита, над перелесками.
   Край любiмы мой родны,
   Ты на свеце свабодны,
   За цябе я на бiтву хадзiу...
   Родным стал белорусский край и для чуваша А. Тарасова, и для башкира З. Ишмаева, и для армянина Х. Матевосяна, и для украинца А. Олейника. За его, за всю советскую землю вместе с белорусами и русскими они ходили в бой, громили немецкие и полицейские гарнизоны, взрывали мосты, пускали под откос эшелоны с техникой, боеприпасами и живой силой врага. Суровые испытания крепили их дружбу, объединяли, придавали силы в борьбе.
   Как родные братья встретились бывшие партизаны. День освобождения Белоруссии от немецких захватчиков многие партизаны и подпольщики праздновали вместе.
   Секретаря Руденского подпольного райкома комсомола Андрея Тарасова пригласил на эту встречу совет ветеранов отряда имени Суворова Второй Минской партизанской бригады.
   Июньским утром они собрались в центре Минска, вспомнили суровые партизанские годы, друзей по оружию, которын навечно остались лежать в белорусской земле. В память о погибших в борьбе с врагом возложили венки и живые цветы к обелиску, который возвышается на площади Победы столицы Белоруссии.
   На следующий день была дорога в Марьину Горку. Здесь гостей встретил первый секретарь Пуховичского райкома КПБ И.А. Филимончик.
   - Массовые гулянья, посвященные Дню освобождения, будут проходить в пяти местах района. Мы поедем в Горелец,- сказал секретарь райкома.
   Побывать в деревне Горелец Андрею Григорьевичу хотелось давно. Здесь создавались партизанские отряды и бригады, здесь действовал Руденский подпольный райком партии и райком комсомола.
   Многие местные жители вспомнили вожака подпольной комсомольской организации Андрея Тарасова. Все сердечно просили гостя зайти в их хату.
   -Заходи, Андрей! Дорогим гостем будешь.
   - Товарищ Тарасов! Уважь мою седину.
   - Андрей Григорьевич! Крепко обижусь, если не зайдешь.
   Понятно, что ко всем А.Г. Тарасов зайти не смог, но поговорил с каждым. Внимательно слушали его старики и дети, комсомольцы сороковых и семидесятых годов, когда он выступал на праздничном митинге в деревне. Его рассказ был о совместной борьбе с врагом, о героизме партизан, о вечной дружбе советских народов.
   В лесу, неподалеку от деревни Липск, состоялась одна из самых памятных встреч. Андрей Григорьевич с большим волнением зашел в обновленную партизанскую землянку. Это была его встреча с партизанской юностью.
   Встречи, встречи... Сколько их было в те дни у Андрея Григорьевича. И не только в деревнях Горелец и Липск , но и в Колодино, в Руденске, Марьиной Горке, в Минске. Обо всех не расскажешь. Но каждая осталась в памяти. Особенно волнующими они были с бывшим секретарем Руденского подпольного райкома партии И.П.Тихончиком, с вторым секретарем подпольного райкома комсомола В.С. Багрицевичем, с командиром отряда имени Суворова И.Л. Пивоваровым и комиссаром Г.Д. Юркевичем, командиром бригады "Буревестник" Героем Советского Союза М.Г. Мармулевым и помощником комиссара по комсомольской работе, а потом директором Белорусского музея истории Великой Отечественной войны П.С. Ловецким и другими бывшими партизанами.
   Уезжая из Белоруссии, Андрей Григорьевич вез с собой новые адреса своих старых друзей. Его проводила партизанская песня:
   Ой, бярозы ды сосны,
   Партызанскiя сестры,
   Вас нiколi у жыццi не забыць...

Первый шторм

   Кто в детстве не мечтал о море, кого не захватывала морская роман­тика? Не был исключением и Вася Николаев, Он часто приходил на высокий волж­ский берег, мог сидеть там часами, пока мать не разы­щет и не уведет домой. Иногда Вася воображал, что сидит на берегу моря. Ма­ленькие буксиры и баржи казались ему торпедными катерами, тральщиками, а большие теплоходы - эс­минцами и крейсерами, ко­торые он видел на картин­ке.
   Когда пришло время ид­ти на службу, Николаев по­просился, чтобы его напра­вили во флот.
   ...С каким волнением первый раз в жизни подни­мался он на борт настояще­го эсминца! Трудно было привыкать к корабельной жизни. Кру­тые, узкие трапы, непривыч­ная теснота кубриков. Но главное было впереди - встреча с морем. Ему пред­стояло узнать, какая она, морская романтика, на са­мом-то деле.
   Всю неделю, которая ос­тавалась до выхода в море, Василий волновался. Мысли навязчиво лезли в голову. Через отдраенный иллюми­натор доносился шум лип, стоявших на причале. И он думал, думал... Иногда ему казалось, что он не сможет бороться с морской стихией.
   Своими сомнениями он поделился с ребятами.
   - Главное - не падать духом. Держи себя в ру­ках,- советовали бывалые моряки.
   Море встретило новичка неласково, словно оно жела­ло испытать его, сломить, если он окажется слабым, а если выдержит, не сдастся, то породниться с ним на­всегда.
   Заступив на радиовахту, Николаев вскоре получил штормовое предупреждение. Ждать долго не пришлось. Через два часа эсминец уже бросало на волнах, как иг­рушку. Как разъяренный зверь бросалось море на корабль. Волны одна за дру­гой с шумом разбивались о борт, отступали и снова бро­сались в атаку. Они, каза­лось, хотят пробить сталь­ную обшивку, ворваться в пост, подхватить матроса и швырнуть его в бушующую стихию. Василий ни с чем не мог сравнить этот глухой шум разбушевавшегося мо­ря, от которого с непривыч­ки бросало в дрожь.
   Вдруг корабль резко на­кренился на борт. С радио­приемника с грохотом упал на палубу вентилятор. Когда Василий нагнулся, чтобы поднять его, он сам едва удержался на стуле.
   И тут в наушниках послы­шались точки и тире. Ка­рандаш, отплясывая замы­словатые па, забегал по бумаге. В обычных условиях, на тренировках, Василий принимал и большую ско­рость, чем та, с какой шла радиограмма. Но то было в обычных условиях. Здесь же надо было держаться, чтобы не опрокинуться со стулом, держать каран­даш, все время норовивший выскользнуть из рук, да и прием с эфира был слож­нее, чем с трансмиттера. Ва­силий волновался: "Может, в радиограмме важное доне­сение, от меня зависит вы­полнение задачи кораблем". Он собрал всю свою волю, выдержку. "Ни одна буква не должна быть пропуще­на",- промелькнуло в го­лове.
   Трудно, очень трудно бы­ло принимать: жара в посту, качка, помехи. Хотелось бросить, позвать кого-ни­будь на помощь. Ведь есть же радисты поопытнее, ко­торые привыкли к качке, лучше принимают. "А если бы это было в боевой об­становке, тогда что бы ты делал, - спрашивал сам себя матрос.- Ты должен принять сам. Это твой долг".
   Приняв радиограмму, Ва­силий сдал ее в шифровальный пост и, уставший от напряжения, склонился над столом.
   - Чего спишь? - услы­шал он окрик старшины второй статьи Яцевича.
   Матрос поднял голову и промолчал. Ему и раньше приходилось слышать по­добные окрики старшины. Тот всегда свысока смотрел на молодых: "Зеленый? Вот попадешь в шторм, запла­чешь без мамки". Николаев в таких случаях отмалчи­вался. Да и что он мог от­ветить, если не знал, как бу­дет переносить качку, а старшина ходил в море уже не раз, даже в дальних по­ходах бывал.
   - Яцевич, идите сю­да, - послышался из сосед­него поста голос командира боевой части.
   Яцевич вышел, и Василий услышал приглушенный го­лос старшего лейтенанта.
   - Вы что на него кричи­те? Должны помочь ему, поддержать. Парень пер­вый раз видит шторм. Хоро­шо, что он и так еще дер­жится. А вы... Чтобы я больше этого не слышал...
   Ночью ветер стих. Море, как будто побежденное вы­держкой человека, успокои­лось. Для Николаева эта победа была особенно значи­ма, приятна и радостна. Это была победа над собой, теперь он знал, что не "за­плачет без мамки".
   Вечером корабль возвра­тился на базу. На вечерней поверке в приказе коман­дира корабля было отмече­но:
   "За отличное выполнение воинского долга, за свое­временно принятое важное донесение матросу Нико­лаеву Василию объявить благодарность".

Ходили мы походами...

   Машина с красным крестом выехала за ворота, морского порта и с оглушительным ревом сирены стремительно по­неслась по улицам ночного города. Через несколько минут она остановилась у центрального госпиталя. Два санитара извлекли из кузова носилки, на которых лежал мужчина лет пятидесяти, Санитары осторожно внесли его в приемный покой. Вскоре у койки больного появились врачи. Осмотр длил­ся недолго, Заключение было безнадежным: инфаркт мио­карда.
   ...Человек открыл глаза, почувствовав легкое прикоснове­ние чьих-то заботливых рук. Он увидел женщину в белом халате, поправлявшую ему одеяло.
   - Как вы себя чувствуете? - спросила она, заметив, что больной смотрит на нее.
   Он не сразу понял. Сознание медленно возвращалось к нему. Женщина повторила свой вопрос. Когда человек по­нял, что с ним разговаривают, на лице его отразилось удив­ление.
   - Вы разговариваете по-русски?
   - Как видите.
   В это время в палату вошел врач. Он улыбнулся больно­му. Осмотрев его, что-то сказал сестре.
   - Кризис миновал. Через месяц вы сможете уехать до­мой. А вот с морем придется расстаться навсегда, - перевела сестра слова врача...
   Так окончился путь моряка для Петра Михайловича Ми­хайлова. Более тридцати лет он бороздил моря и океаны. Мир его был широк. И вот сейчас он замкнулся в четырех стенах палаты в госпитале французского города Бордо.
   Можно ли сравнить с чем-нибудь боль утраты моряка, ко­торому не суждено больше бывать в плаванье. Боль моряка, всю свою жизнь посвятившего морю.
   Двадцатилетним юношей в бурные годы первой пятилет­ки пришел на Ленинградскую биржу труда Петя Михайлов. Он вырос на берегу Волги и, как дед и отец, с малых лет по­шел рыбачить. Но юношу позвали морские просторы. Решил податься в Ленинград, попытать счастья. Ему повезло. Правда, не сразу ушел в море. Год пришлось поработать в порту. К нему присматривались; кто ты и на что ты, парень, способен? А когда в 1930 году в Америке был закуплен пароход "Алеут", в состав команды попал и Петя Михайлов. Сбылась мечта. Он ушел узнавать мир.
   Дальние рейсы... Все новые страны и города...
   Когда началась война, Петр Михайлович работал боцма­ном на пароходе "Аргунь". Это было самое трудное время. Рейсы в Америку, когда на каждом шагу подстерегала не­мецкая подводная лодка или военный корабль... Самолеты не давали покоя.
   В один из пасмурных октябрьских дней 1941 года "Аргунь" вышла из Архангельска и взяла курс на Нью-Йорк. По пути она должна была зайти в Мурманск, захватить поч­ту. Море было неспокойно. Ветер крепчал.
   - Боцман, закрепить все по-штормовому, - отдал распо­ряжение капитан.
   Боцману повторять два раза не надо было. Идти приходи­лось с выключенными огнями. Но осторожность не помогла. До Мурманска "Аргунь" не дошла. Одна из немецких под­водных лодок, шнырявших в Белом море, обнаружила па­роход и торпедировала его. Команда принялась за спасение судна, охваченного пламенем. Вода заливала трюмы. Люди делали все, что могли. Когда поняли, что спасти пароход не удастся, когда моряки валились с ног от усталости и борьбы с огнем и штормом, капитан позвал к себе Петра Михайло­вича.
   - Боцман, надо спасти почту, - Федор Иванович, как всегда, был немногословен.
   Спустили единственную уцелевшую двухместную шлюпку. В нее сбросили почту, сели замполит и боцман. Вскоре шлюп­ка скрылась в темноте. Ночь! Кругом бушующие волны. Ну что для них какая-то шлюпка. Море бросало ее, крутило, волны с остервенением бросались на нее. Но два человека упорно продолжали грести. Куда?
   К счастью, поблизости оказался наш военный корабль. Он пришел на помощь, снял экипаж с тонущего парохода, потом подобрал шлюпку.
   С грустью и болью боцман смотрел, как медленно погру­жалась в море "Аргунь". Она стала ему дороже родного дома, 11 лет он проплавал на этом пароходе.
   На всю жизнь Петр Михайлович запомнил, как среди пламени и дыма гордо развевался красный флаг над мачтой тонущего судна. Флаг тонул последним.
   Спасенных доставили в Мурманск. Многие члены экипа­жа, в том числе и Михайлов, были награждены медалью "За отвагу".
   В Мурманске отдыхать не пришлось. Вскоре Петр Михай­лович попал на "Асмуссаар", уходящий с караваном судов к берегам Америки. В Атлантическом океане на караван об­рушился шторм. Свирепый норд-ост не давал возможности выйти на палубу, судно обледенело. Но матросы мужественно стояли на вахте.
   Когда успокоился шторм, на море опустился туман. Шли наощупь. Новый 1942 год встречали в море. В Канаду при­шли в одиночку. Во время шторма и тумана караван порастерялся...
   Все остальные годы войны Петр Михайлович плавал на "Асмуссааре" между Владивостоком и Сан-Франциско.
   Окончилась война. Снова можно было плавать спокойно (насколько это слово применимо к морю). Где только ни по­бывал Петр Михайлович за свою жизнь. С кем только ему не доводилось встречаться. В Неаполе и Монтевидео он слушал, как на судах моряки разных стран пели русскую "Катюшу". Он любовался Венецией и Александрией, бродил по улицам Бомбея и Балтимора, Касабланки и Сингапура.
   Несколько раз "неизвестные" предлагали ему рай свободного мира. В ответ они слышали крепкое русское слово.
   В Гамбурге он лицом к лицу встречался с недобитыми фашистами и власовцами, врагами советского народа и Со­ветской страны, врагами, которые даже не пытались скры­вать этого. Мог ли Петр Михайлович попасть с ними в одну компанию?
   В Буэнос-Айресе он разговаривал с докерами, стоявшими в очереди у ворот порта в надежде получить работу. Чтобы улыбнулось счастье, надо было вместе с удостоверением уп­равляющему дать взятку.
   Чуть ли не в каждом порту Петр Михайлович встречал эмигрантов, со слезами на глазах слушавших рассказы о Ро­дине. Они устали скитаться по белу свету в поисках работы и было у них только одно желание - попасть в Россию.
   В Квебеке Петр Михайлович однажды взял "неизвестно­го" за шиворот и хотел сбросить в канал. Но тот вовремя улизнул...
   Все это вспомнил Петр Михайлович в тесной госпиталь­ной палате. Жестокая грусть терзала его. Нет! Он не был одинок в чужой стране. "Своим человеком" была медсестра Мария Николаевна. Она рассказала Петру Михайловичу, как оказалась здесь.
   Во время войны Мария Николаевна была санитаркой, в бою под Могилевом ее ранило, а потом она попала в плен, в фашистский концлагерь. Здесь Мария Николаевна позна­комилась с французом Анри. После освобождения вдвоем по­ехали на родину мужа, в Бордо. Много лет она работала в госпитале, а вот русского повстречала впервые. Поэтому с особой заботой ухаживала она за Петром Михайловичем.
   Еще одна землячка навещала больного. В Бордо, в одной из школ, преподавала русский язык ленинградка Тамара Ни­колаевна Федорова. Она чуть ли не каждый день приходила в госпиталь, приносила цветы.
   Иногда в госпиталь наведывались представители советско­го консульства в Бордо, из Парижа приезжали работники по­сольства.
   Но все-таки мысль о том, что уже все потеряно, не давала покоя.
   Когда Петр Михайлович поправился, самолетом Париж-Москва он возвратился домой.
   Часто Петр Михайлович достает из шкафа свои награды, грамоты, Перечитывает, пересматривает. Самая дорогая награда - орден Ленина, которым Петр Михайлович был на­гражден в связи с 25-летием работы в Балтийском пароход­стве.
   Но награды и грамоты - это хоть и приятное, но прошлое. А что в будущем? Не хотелось сидеть дома, где разве что внучка отвлекала от тягостных мыслей своими многочислен­ными вопросами и просьбами.
   Петр Михайлович не выдержал и вскоре начал обивать пороги у начальства.
   - Погуляй, Михайлович, отдохни, тебе же нельзя рабо­тать, - слышал он в ответ.
   Но Петр Михайлович добился своего. Он попал-таки на корабль. Правда, в море он не выходит, но это все же ко­рабль. В пароходстве, на одном из списанных судов решили организовать подготовку специалистов флота. Сюда и был назначен заведующим кабинетом морской практики Петр Михайлович.
   Целыми днями он пропадает в кабинете. Для него всегда находится работа.
   Казалось бы, что Петр Михайлович нашел дело по сердцу, что забудется он и не будет пенять на свою судьбу за то, что так рано пришлось уйти на покой. Но нет. Долго по вечерам смотрит он на огромную морскую ракушку, что стоит у него на столе. Ее привез ему в подарок с Кубы старый друг Иван Семенович Береснев. И слышатся ему шум прибоя, скрип мачт и знакомые гудки встречных теплоходов.

И крик журавлей на заре

   Как-то в начале октября я проводил отпуск на самом юге Белоруссии, в зоне так называемого усиленного радиационного контроля, на границе с печально известной тридцатикилометровой зоной.
   Каждое утро на рассвете меня будили журавли. Они прилетали невесть откуда и с криками садились на сжатое клеверище, начинавшееся сразу за огородом. В один пасмурный день они устроили настоящий концерт. Проснувшись от их гвалта, я наспех оделся и вышел в поле. Чуть поодаль на пригорке сидела стая птиц. Я направился к ним. Обильная утренняя роса мигом размочила мои "городские" ботинки, но я упорно шел к стае. Однако птицы близко меня не подпустили: оставалось каких-нибудь триста метров, как журавли с криками поднялись с земли. Я остановился зачарованный. Надо иметь богатое воображение, чтобы представить явившуюся мне картину: около сотни огромных красивых птиц поднимаются над клеверищем, величественно взмахивая крыльями. Пролетев несколько метров, журавли снова опустились на том же поле. Я попытался было опять приблизиться к птицам, но история повторилась. Я не стал их больше беспокоить, а молча начал наблюдать за стаей издали...
   На следующий день я снова вышел в поле на крики журавлей. На сей раз их видно не было, только из-за пригорка доносилось курлыканье. Журавли почуяли мое приближение раньше вчерашнего и взлетели по первой же тревоге. В этот раз их было значительно меньше, и поднялись они гораздо выше. Взлетев, журавли направились в сторону другой деревни, которая уже много лет пустует (оттуда выселили людей в первые же дни Чернобыльской аварии).
   - У нас всегда водятся журавли, - рассказывал потом мой добрый приятель Михаил Ефимович Новик, у которого я, собственно, и гостил. - Здесь они собираются "у вырай" (к перелету в теплые края), но столько как в этом году никогда не было. Не знаю, отчего бы это.
   И впрямь, отчего бы? Люди, кто по своей воле, кто против воли, бегут отсюда, от чернобыльской напасти. А журавли вот, выходит, еще больше полюбили эту землю.
   Когда-то в Белоруссии популярной была песня: "Разумею цяпер, чаму з выраю жураулi на Палессе ляцяць". Но то когда было? А теперь, после всего, что произошло, что теперь их манит туда?

Сюрпризы старого пруда

   - А знаешь, в Новинках утки появились, - сказал как-то за вечерней беседой старый приятель Михаил Новик.
   Это известие несколько уди­вило меля. Я знал этот старый пруд. Расположен он в открытом поле меж четырех деревень. В прежние времена, говорили старики, Новинки были чистые и глубокие, даже иногда люди здесь тонули. В мои детские годы пруд уже обмелел, затя­нулся илом, и, кроме головасти­ков, здесь ничего не водилось. Но мы с пацанами все равно бегали сюда купаться: для не умеющих плавать ребятишек это было очень удобное место искупаться. Не беда, что вода грязная, зато не утонешь, да и от родительских глаз далеко. Здесь научилось плавать не од­но поколение детей.
   Шли годы. Пруд все больше мелел. Но вот случилась черно­быльская беда. Люди стали покидать обжитые места, две деревни совсем выселили. Да и в двух других ребятишек поч­ти не осталось, а взрослым в Новинках делать нечего. Пруд потихоньку стал зарастать тра­вой и кустарником. Воду никто больше не мутил, и она посте­пенно посветлела. И вот этот водоем облюбовали утки...
   Утром, наскоро позавтракав, я решил отправиться в Новин­ки. От дома до пруда идти на­до полем метров семьсот. Солн­це уже давно встало. Над кле­верищем звенели жаворонки. А где-то высоко в небе парили аисты. Мало что может срав­ниться с полетом этих благо­родных птиц. Величаво взмах­нув два-три раза крылами, они долго-долго кружат, влекомые воздушными потоками. Еще взмах-другой, и снова парение. Залюбовавшись аистами, я не заметил, как подошел к пруду. И тут еще больше удивился. На его гладкой поверхности плавали... чайки. Откуда они здесь? Никогда в наших краях эти птицы не водились. Боль­ших водоемов поблизости нет, а до крупных рек - Днепра и Припяти - километров по со­рок. И никогда с них к нам чай­ки не залетали. А тут поди ж ты.
   Ну а где же утки? Только я подошел к берегу, как из кус­тов вылетела первая пара и с шумом пронеслась над моей головой. "Вот на мое бы место охотника, глядишь, и дичью разжился бы", -- промелькнула мысль.
   Сам я охотником никогда не был и никак не мог понять, как это можно поднять руку на живое беззащитное сущест­во.
   Размышляя, я шел вокруг пруда. И по мере моего про­движения из кустов вылетали все новые пары уток. Выныр­нут, покружат, пока я пройду, и снова садятся на свое место. Так под шелест их крыльев и тревожные крики я обошел весь пруд.
   Постояв немного у воды, coбрaлся уже было уходить домой. Заставили меня оглянуться пронзительные крики чаек. Что еще приключилось? Оказалось, что один из паривших аистов опустился на берегу Новинок и надумал "поохотиться" на головастиков, а может, и на мел­кую рыбешку. Хозяйкам пру­да - чайкам - это не понрави­лось, и они с гвалтом накинулись на "нарушителя конвенции". За­бавно было смотреть, как боль­шая птица, с длинными ногами и могучим клювом, улепетывает от маленьких, но нахальных чаек.
   Отбежав на почтительное расстояние, аист оторвался от преследователей. Постояв не­много на клеверище, он снова направился к пруду. На сей раз чайки не дали своему конкурен­ту даже приблизиться к воде, всей разбойной компанией наб­росились на бедного аиста, как оказалось, совсем беспомощно­го на земле. Так повторилось несколько раз. И пришлось аи­сту ретироваться, что называ­ется, несолоно хлебавши.
   Прогулка у меня получилась на славу. Столько неожиданных сюрпризов преподнесла приро­да. И даже мелькнула коварная мысль: а может, не так страшен тот Чернобыль, может, всему виной радиофобия. Люди бегут отсюда, а птицы вот облюбова­ли эти места, даже такие, кото­рые здесь отродясь не водились. И все же, все же...
   Я возвращался домой. Над головой по-прежнему заливались жаворонки, а в поднебесье кружили аисты. Полет их был красив и величав.

Негаданные встречи

Лесной телеграфист

   Где-то впереди среди лесной ти­шины послышался перестук: тук, тук-тук-тук-тук, тук-тук. С каждым ша­гом он становился все отчетливее, все громче. Потом я увидел, как со стоявшего у тропинки высохшего дерева сыплется кора. А подойдя уже совсем близко, заметил и самого лесного телеграфиста. Он сидел на сухом стволе, и сосредоточен­но долбил кору. Немного постучав, дятел клювом подковыривал солид­ный кусок, который падал вниз, а сам на оголившемся месте собирал добычу: личинок, жучков и еще что там попадалось.
   Работал дятел, похоже, уже дав­но, потому как снег вокруг дерева был усыпан кусками коры. На меня он не обращал решительно никакого внимания.
   Понаблюдав за работой пестрой птахи, я продолжил свой путь. И долго еще меня провожал перестук лесного телеграфиста: тук-тук-тук, тук-тук.

Охота

   Стоял серый апрельский день, ко­торых было немало той вес­ной. Я медленно брел по лесной тропинке. Ветер гулял по верхуш­кам деревьев, моросил мелкий дождь, рыхлый снег расползался под нога­ми. С трудом добрался до неболь­шой поляны, за которой начинались коллективные сады.
   Посреди поляны чернели два дуба. А над ними как-то странно летала серая ворона. Она то взмывала вверх, то резко падала вниз. Разгад­ку я узнал очень скоро: между де­ревьями метался серенький комочек, с ветки на ветку, вниз-вверх пры­гала белочка, а ворона все норови­ла ее схватить. Спасаясь от врага, белка скользила вокруг ствола дуба, пыталась скрыться за сучками, но се­рая разбойница выгоняла ее из ук­рытия.
   Попавший в западню зверек вы­бивался из сил. Но спасения для не­го не было: дубы стояли на значи­тельном удалении от леса, а спрыг­нуть на землю белка не могла, тут она была бы совсем беспомощной перед серой разбойницей.
   Трудно сказать, чем бы закончился этот поединок, не подоспей я на помощь бедной белочке. Услышав мои крики, ворона отлетела на поч­тительное расстояние. Воспользовав­шись передышкой, белка, где по кус­там, где по земле со всех ног ки­нулась в лес.
   Эту белку я часто видел возле коллективного сада. Зимой она под­биралась совсем близко к домикам в надежде полакомиться чем-нибудь съестным. Видимо, это ей удавалось. Но на сей раз доверчивый зверек чуть было сам не стал добычей го­лодного пернатого хищника.

Рандеву в темном лесу

   В молодости я любил ходить по грибы в район Торфопредприятия или на Кувшинку. С друзьями, с женой, а чаще один. Тогда были такие времена, что и одному не страшно было идти в далекий лес.
   Как-то я отправился в район Кувшинки вместе с младшим сынишкой Вовой. Было ему тогда лет шесть. Только зашли мы с ним в большой лес, как сын спросил:
   - Папа, а это темный лес?
   - Ну, ты же сам видишь, темный или не темный, - как-то не задумываясь ответил я.
   Похоже, такой ответ не очень устроил сына. Потому как через сотню метров он опять спросил:
   - Папа, а этот лес темный?
   Видимо, он вспомнил сказки о темном лесе и что-то там его беспокоило. Пришлось объяснять обстоятельно, какой он, темный лес.
   Побродили мы так часа два-три, посшибали грибов. Огромный восторг вызывало у сынишки, когда он находил большой гриб, а тем более целое семейство. Правда, некоторые его находки приходилось отбрасывать по их полной несъедобности, что шибко расстраивало моего отпрыска.
   Отдохнув и подкрепившись, мы повернули в обратную сторону. Шли потихоньку, собирали грибы и не смотрели вперед. Вышли на тропинку, подняли головы и замерли в недоумении. Перед нами метрах в пятидесяти на тропинке стояла огромная лосиха с годовалым лосенком. Меня это сильно озадачило: что делать? В руках у меня кроме ножа ничего не было. Пугать лосиху криками я не решился: мало ли что взбредет в голову дикому зверю, тем более защищающему своего ребенка. И я не один, при мне тоже ребенок. Рисковать тоже не хотелось. Такое противостояние длилось минут десять, мы смотрели на лосей, они - на нас. Обе стороны не решались предпринимать каких-нибудь действий. Первой не выдержала лосиха. Взглянув на нас последний раз, она удалилась в "темный лес" с гордо поднятой головой. И мы продолжили освобожденный путь домой. И всю дорогу только и было у нас разговоров, что про нежданную удивительную встречу на лесной тропинке.

Догони радугу

   Ранним морозным утром мы ехали из Чебоксар в Канаш.
   Солнце слепило глаза, плохо помогали даже защитные щит­ки.
   - Смотри, радуга! - воскликнул водитель Борис, когда мы миновали Кугеси.
   Я уже и сам увидел справа бегущую по стоявшим на обо­чине деревьям радугу. Она бы­ла совсем близко. Казалось, протяни руку - и можешь до­тронуться до нее.
   - Догони, - попросил я во­дителя.
   Тот нажал на газ, и машина рванулась вперед. Но радуга все убегала и убегала от нас. Дорога резко повернула, и ра­дуга несколько удалилась. Но что это? Слева появилась но­вая радуга, она также бежала по деревьям, только с другой стороны. Обе радуги, в зависи­мости от поворотов дороги, то удалялись, то приближались к машине.
   Присмотревшись внимательнее, мы убедились, что это одна радуга, дугой обог­нувшая солнце. Внизу, у земли, она ярко играла всеми цвета­ми, а в самой вышине ее очертания совсем стирались.
   Километров десять мы гна­лись за радугой. Вскоре она начала бледнеть, а на подъез­де к Янзыкасам, сверкнув еще два-три раза, совсем исчезла. Через некоторое время она снова появилась, но уже еле заметная. А последний раз мы увидели радугу уже в Канаше.
   До сих пор стоит в глазах эта зимняя картина: желтый, слепящий диск солнца и обрамляющая его искрящаяся дуга, падающая на деревья. А вы видели зимою радугу?

Сашины слезы

   Весь вечер мой трехлетний сы­нишка рассказывал о новых иг­рушках, которые им привезли в садик. Как только к нам заходил кто-нибудь из соседей, он сразу же с гордостью заявлял:
   - Тетя Тамара! А нам в садик новые игрушки привезли. Я видел, как воспитательница их в группу носила.
   - Дядя Толя! Знаешь, какие красивые кубики у нас теперь бу­дут. А пожарная машина с лест­ницей, такая красная-красная.
   Спал он в эту ночь неспокойно: у кого-то просил новый самосвал, кому-то предлагал кубики. Про­снулся он необычно рано.
   - Папа, пойдем скорее в са­дик.
   Раньше ему несколько раз приходилось напоминать, чтобы он быстрее одевался. А тут сам принес шубу, валенки, и даже не стал ждать, пока вскипит чай, без которого он никогда не ухо­дил в садик.
   Когда после работы я пришел за ним, он был весь в слезах.
   - Что случилось? - поинтере­совался я.
   - Воспитательница не дала нам игрушек, - всхлипывая, пожаловался он. - Закрыла в шкафу и не дает.
   - Почему?
   - Потому что мы их изломаем.
   Дорогой Сашка с обидой в голосе рассказывал:
   - Вот придут тети из "Детского мира", спросят у воспитательницы: почему вы не даете ребяткам игрушек? Потому, что они пользоваться ими не умеют, скажет Мария Васильевна. А вы научите их пользоваться, скажут тети-продавцы.
   Сашка надолго затаил обиду. Несколько дней после этого его с трудом удавалось отправлять в садик. Как только его начинали собирать, он хныкал и постоянно твердил:
   - Не пойду я в садик, там иг­рушек не дают.
   Как же, оказывается, легко мож­но обидеть ребенка, поранить его душу, оттолкнуть от себя, даже не­взначай, не желая этого.

Осенний мотив

   Иногда ему казалось, что он любит Ее. В такие минуты им овладевала глубокая тоска. Стены его общежитейской комнаты давили на него со всех сторон. Свет маленькой электрической лампочки казался слишком ярким и мешал думать. Тогда он надевал плащ и выходил на улицу.
   Поздняя осень встречала его неприветливо. Но он любил холодный ветер, яростно бросавший ему в лицо редкие капли дождя, затерявшиеся случайно в безбрежном мире. Он любил смотреть на черные мрачные тучи, стремительно несущиеся совсем низко. Казалось, что вот-вот они зацепятся за крышу соседнего дома. Он не знал, куда они спешат. Да и они сами этого не знали. Они беспорядочно катились волнами. И так же как эти тучи он не думал и не знал, куда и зачем идет.
   По набережной он доходил до моста, медленно переходил через него, часто останавливаясь. Он подолгу смотрел вниз, туда, где чернела река, как будто застывшая на месте. Потом он делал еще несколько шагов, снова останавливался и смотрел вниз. Здесь река была уже какая-то не такая, чем-то отличалась. Но чем - он не мог объяснить, да никогда и не пытался этого делать. Ему было все равно: отличается она или нет. Он просто смотрел.
   Ветер, тучи, река, капли дождя еще более грустными делали его мысли. А он шел и шел. Он тосковал без любви. Ему хотелось любить. Он думал о Ней, когда Ее не было рядом. Она казалась самой ласковой, ибо он хотел ласки. Она казалась ему самой красивой, ибо в темноте он видел Ее лицо. Она казалась ему самой умной, ибо в эти минуты в его мечтах Она была не такой, какой была на самом деле, а такой, какой он хотел бы, чтобы она была.
   Он гулял один, а где-то была Она. Он мог сесть в трамвай, доехать до знакомой площади, которую они называли нашим местом, и где он целовал Ее всегда, когда они проходили здесь. Он мог быть с Ней. Но он знал, что поедет к Ней, и все будет как вчера, как неделю, месяц назад. Она встретит его холодно, будет упрекать, что он ее не любит. Он будет говорить Ей то же. Потом они будут гадать, какая же пропасть разделяет их. Вроде они и любят друг друга, а когда вместе, то им грустно и они почти всегда ссорятся. После ссоры Она плачет, а он уезжает расстроенным, и всю ночь не может уснуть.
   И он не ехал к Ней. Он думал. О чем? О Ней, о себе, о своей любви. А может, это была не любовь? Тогда что? Ведь он хотел Ее видеть. Ему хотелось быть с Ней. А с Ней ли? Может, ему просто хотелось быть с девушкой. Все равно с кем: с Ней или с другой. Ему хотелось любить, и чтобы кто-то любил его. Чтобы любовь была без ссор, без пропасти.
   Однажды, в один из вечеров бесцельного шатания по улицам, он зашел в клуб. Там как раз был вечер танцев. Объявили "белый" танец. К нему подошла миловидная девушка:
   -Можно вас пригласить на вальс? - как-то нерешительно спросила она.
   - Буду рад.
   И они закружились в танце.

"Вальс устарел,

Говорит кое-кто, смеясь".

   - Мне почему-то показалось, что вы хорошо танцуете вальс. Я не ошибся.
   - Нет! Я не совсем хорошо танцую. Но с вами так чудесно получается!
   Домой они шли вдвоем. Он всегда был молчалив. Сколько раз он страдал из-за этого. Но в этот вечер он сам себя не узнавал. Он говорил безумолку. Ему было хорошо. Он не знал, сколько они бродили и сколько прошли. Но он ниразу не вспомнил о Ней.
   Потом они еще несколько раз встречались. Но вскоре его новая знакомая уехала. Он остался один. Снова, тоскуя, он бродил по осенним улицам. Но к Ней он больше не возвратился.

Потому что я люблю

   Когда от Тамары долго не было писем, и Андрей дома оставался один, он доставал старенький магнитофон, включал что-нибудь грустное, извлекал из чемодана стопку ее писем и принимался их перечитывать. Многое он уже знал наизусть. Вообще-то он даже не читал, а только смотрел на письма. У нее был красивый почерк. Да он и не мог себе представить, как у нее может быть плохой почерк. У нее было все прекрасно: лицо, глаза, улыбка. И почерк был как она сама - красивый, прямой, с каким-то своеобразием, как и она сама.
   Андрею нравилось читать ее письма. Хоть он и знал их наизусть, но каждый раз они вызывали у него то волнение, которое он испытывал, читая их впервые.
   Вот самое первое. Робкое, осторожное. Она еще не знала, что писать. Она еще не была уверена, что он ее любит, и боялась открыться первой.
   Потом второе письмо: "Говорят, что у тебя там есть девушка. Она тебя очень любит и ты ее тоже". Дальше она писала, что если это так, ты мне напиши, и я не буду больше тебя беспокоить, не буду вам мешать.
   Он не мог ей написать, чтобы она его не беспокоила. У него была только она одна. И только ее он любил. И кроме ее ему никого не надо было. Он написал ей об этом.
   И вот он получил от нее ответ. Как забилось его сердце, когда он прочитал такие простые, не совсем связные слова: "Я не хочу, чтобы у тебя была другая девушка. Для меня такое нежелательно, потому что я люблю тебя".
   Понять состояние Андрея после таких слов может только тот, кто безумно любя прекрасную девушку, услышал от нее слова признания. Он снова и снова перечитывал слова "потому, что я люблю тебя"...

Папа нашелся...

   - Папа, папа!- девочка радостно вскрикнула и бросилась навстречу мужчине, медленно идущему по аллее парка. Мать рванулась было за дочкой, но потом остановилась и со смущенной улыбкой смотрела, что будет дальше. Спутницы ее, две пышные, с высокими прическами женщины, недоуменно пожимали плечами. Их вид выражал состояние людей, которых толи долго водили за нос, и вдруг обман раскрылся, толи совершенно уверенных в какой-то нелепой ошибке и не знающих, как помочь исправить ее. Во всяком случае, они смотрели то на дочь, то на мать, словно желая получить у нее ответ. Но мать, по всей видимости, понимала не больше своих подруг.
   А мужчина тем временем взял девочку на руки. Малышка поцеловала его сначала в щеку, потом в губы, откинулась немного назад, посмотрела в глаза и весело засмеялась.
   - Ты мой папа, да! Ты пошел к нам домой, квартира была закрыта, и ты отправился в парк искать нас? - щебетала радостно девочка.
   - Конечно,- не совсем уверенно произнес тот, кого назвали папой.
   - Иринка, ты ошиблась. Это не твой папа. Что ты забралась к дяде на руки? - еле слышно проговорила мать, словно чувствуя себя в чем-то виноватой.
   Мужчина через плечо девочки посмотрел на нее. Женщина еще больше смутилась, краска залила ее лицо. Она было не то чтобы очень красивой. Но, взглянув на нее, нельзя было не залюбоваться ее черным бровями, сходящимися на переносице и как-то по-особому очерчивающими большие, широко раскрытые глаза, выражающие какую-то затаенную грусть. Густые волосы красивой волной рассыпались по плечам. Трудно подобрать слова, чтобы передать ее обаяние, очарование ее улыбки. Казалось, что вся доброта земли, вся ее красота, нежность как в зеркале отражались в той улыбке.
   - Это папа, папа! Ты сама говорила, что наш папа хороший, что он придет. А теперь, когда он пришел, ты говоришь мне неправду.
   Девочка заплакала и еще теснее прижалась к мужчине. Ее мать опустила глаза и отступила назад.
   - Успокойся, малышка, зачем же плакать? Мы пойдем сейчас с тобой на карусели. Ты любишь кататься на каруселях? - мужчина достал платок и вытер девочке заплаканные глаза.
   - Очень-очень,- улыбнувшись сквозь слезы, ответила Иринка.- А ты не уйдешь потом от нас как тогда?
   - Если тебе понравится со мной и если мама нас ругать не будет, то останусь.
   Мужчина опустил девочку на землю, взял ее за руку, и весело о чем-то разговаривая, они пошли искать карусели. Мать молча, на отдалении, последовала за ними.
   Иринка весь день гуляла с "папой Сашей", как она называла мужчину. Когда солнце стало клониться к закату, мать позвала девочку домой.
   - И папа Саша пойдет с нами,- решительно заявил Иринка.
   Она подала одну руку маме, другую "папе" и они втроем медленно пошли по дорожке к выходу из парка...

Простая арифметика

   Всему есть свой срок. Как сказал поэт - ничто не вечно под луной. А тем более простая электрическая бритва. Собрался было гражданин Гришкин однажды утром побриться. Как обычно вставил в розетку вилку своей бритвы, а она молчит. Еще накануне она как-то подозрительно повизгивала. А вот теперь ну никакого звука. Вертел ее Гришкин и так и этак, тряс что есть мочи, все бесполезно.
   - Не тряси, а в мастерскую неси,- съязвила жена.
   Гришкин внял доброму совету и отправился в ближайший пункт по ремонту бытовой техники. Когда он вошел в мастерскую, там было пусто, ну прямо-таки ни живой души. Решил подождать, авось кто-нибудь появится. Ждал долго и упорно. А когда терпение иссякло, и Гришкин собрался уходить, как из боковой двери выплыла могучая тучная фигура мужчины в переднике.
   - Вам чего? - басом пророкотал служитель сервиса.
   - Мне бы бритву почить, - протянул клиент свой механизм.
   - Нет, - пророкотало в ответ.
   - Что нет? - не понял Гришкин.
   - Я этим вопросом не бреюсь,- пояснил мужчина в переднике.
   - Да я не продавать, а ремонтировать ее принес, - пояснил хозяин бритвы.
   - Бритвы мы не ремонтируем, несите в другую мастерскую, - и обладатель могучей фигуры назвал адрес и подробно разъяснил, как туда добраться.
   Поблагодарив за совет, Гришкин направился по указанному адресу. Там действительно бритвы ремонтировали, о чем свидетельствовала табличка с перечнем услуг, которые оказывала своим уважаемым клиентам мастерская. А рядом висела другая табличка - распорядок работы пункта сервиса. Он извещал не менее уважаемых клиентов, что "бюро добрых услуг, ваш лучший товарищ и друг" открывается в девять часов. Эта информация несколько озадачила гражданина Гришкина: в девять часов ему надлежало быть на работе.
   - Может, в конце дня зайду,- подумал незадачливый владелец бритвы и во второй раз взглянул на "распорядок". Сопоставив цифры, Гришкин пришел к заключению, что и после работы попасть в мастерскую ему не удастся, так как она закрывается точно в то же время, когда у него заканчивается рабочий день.
   Озадаченный Гришкин пошел на работу.
   - Ты что это небритый? - строго посмотрел на него начальник отдела.
   Гришкин поведал о своих злоключениях.
   - Ладно, уж, - проворчал начальник. - Отпущу тебя в мастерскую, да чтоб впредь приходил на работу как огурчик...
   К открытию мастерской Гришкин был у ее дверей. Там уже выстроилась очередь. Кто держал бритву, кто утюг, кто кофеварку.
   До мастера Гришкину удалось добраться минут через сорок. Облегченно вздохнув, он положил свой механизм на стол.
   Мастер с важным видом осмотрел бритву, несколько раз ткнул в нее отверткой и поднял глаза на клиента:
   - С вас три шестьдесят шесть, заходите через две недели, - сообщил он.
   - А раньше никак нельзя? - взмолился Гришкин. - Как же я буду бриться?
   - Пойдете в парикмахерскую.
   Такой вариант явно не устраивал нашего героя. Так ни с чем он и ушел из мастерской. И тут Гришкина осенила блестящая мысль. Он вспомнил, что его сослуживцы все вои бытовые приборы отдавали ремонтировать электрику Васе. С электриком Гришкин не был в особо приятельских отношениях, но все же решил попросить у него помощи.
   Васю долго упрашивать не пришлось.
   - Отчего не помочь. Бритва - это дело простое. Сколько уж я их отремонтировал. Всякие видал. "Харьков" - хорошая бритва, нечета какой-нибудь другой, - ворковал Вася, разбирая механизм.
   Он где-то нажал отверткой, бритва взвизгнула. Повторив эту операцию несколько раз, Вася поставил диагноз:
   - Щетки стерлись, придется заменить. Беги в универмаг.
   - Но у меня там нет знакомых,- виновато посмотрел на него Гришкин.
   - А зачем они тебе? Там этих щеток без знакомых тебе дадут воз и маленькую тележку, еще спасибо скажут, если много возьмешь.
   В универмаге, в галантерейном отделе, миловидная девчушка о чем-то оживленно беседовало со своей подружкой. Гришкину несколько раз пришлось повторить свой вопрос: есть ли у них щетки для электробритвы "Харьков".
   - Платите в кассу четыре копейки, - бросила продавщица, выражая явное неудовольствие тем, что ее по пустякам отвлекают от важного разговора.
   Гришкину показалось, что он ослышался.
   - Четыре рубля? - переспросил он.
   Девушка подняла глаза на покупателя, взгляд ее красноречиво говорил о том, что она думала: ты с Луны свалился или у тебя не все дома?
   - Я же ясно сказала - четыре копейки.
   Все-таки чек продавцу Гришкин отдавал с некоторой неуверенностью: а вдруг она что-то не поняла. Но девушка спокойно достала два черных кубика, завернула их в бумагу и подала покупателю...
   - Эти? - показал Гришкин Васе свое приобретение.
   - Они самые, - заключил электрик.
   Он поднял одну пружинку, вставил под нее щетку, затем проделал ту же операцию со второй щеткой, собрал бритву и включил ее в сеть. Послышался неровный шум, постепенно он становился все спокойнее.
   - Щетки притираются, - пояснил Вася.
   А когда бритва стала работать совсем ровно, без срывов, электрик протянул ее хозяину:
   - Полный порядок, долго будет служить, хорошая вещь.
   Гришкин даже забыл поблагодарить электрика, так был удивлен. Он никак не мог поверить, что так быстро ему отремонтировали бритву: в мастерской назначили срок две недели, да и цену заломили немаленькую. А тут тебе пожалуйте бриться: четыре копейки, несколько минут и все готово.
   - Там что, мастера ничего не понимают? - поделился он своими сомнениями с Васей.
   - Очень даже понимают. Вот ты от трех шестидесяти шести отними четыре копейки и сам все поймешь. Арифметика тут простая...
   В то время бутылка водки стоила 3 руб. 62 коп.

Не мамонтом единым

   Председатель нашего сельпо М.А. Афонькин слыл человеком ищущим, поборником всего нового, одним словом, новатором. Надо сказать, что основания для этого были. Стоило только Афонькину прослышать про какую-нибудь стоящую новинку, он спешил внедрить ее в сельпо, а то и сам что-нибудь придумает. Только появились сообщения, что столичные магазины стали переходить на самообслуживание, Афонькин позвал к себе заведующего Тутаевским сельмагом Н. Хараськина.
   - Давай, Николай Петрович, с тебя начнем, ломай прилавок.
   - Да куды мне самообслуживание, ты мне товару побольше дай, я и так продам, - пытался было отпереться завмаг.
   - Ты, Николай Петрович, отсталый человек. Тут, можно сказать, прогресс, культура, а ты за старину цепляешься, - увещевал Афонькин.
   - Есть магазины получше моего, новые, большие, а у меня одна стена подперта, а другая скоро вывалится,- не сдавался Хараськин.
   Но председатель сельпо не любил, когда ему перечили, а потому в его голосе зазвучали начальственные нотки.
   - Ты, Хараськин, кончай разводить антимонию, иди, закрывай магазин, а завтра я пришлю тебе в помощь человека два.
   Так Тутаевский сельмаг перешел на новую форму обслуживания. Правда, скоро от нее пришлось отказаться, так как у Хараськина дело явно не клеилось. То ребята утащили у него несколько кос и топоров на металлолом, то однажды в магазин забежала собака хромого Антипа и тоже сама себя обслужила: стянула кусок колбасы, то еще что-нибудь такое приключится. В довершение ко всему из района нагрянула комиссия изучать передовой опыт. Долго ходили ее члены по магазину, ковырялись, морщили носы, у покупателей что-то выспрашивали. И вынесли вердикт:
   - Не самообслуживание у вас, а самообман, - сказали они Хараськину. - Это не магазин, а какой-то базар, одежда висит вместе с хомутами, книги соседствуют со сковородками, хлеб лежит рядом с гвоздями. Черт знает что такое.
   А в районе председатель комиссии так все расписал, что оттуда в сельпо пришла ужасно сердитая бумага: или немедленно наведите порядок в Тутаевском сельмаге, или вообще кончайте такую самодеятельность, не компрометируйте, мол, хорошее начинание.
   Но Афонькин махнул рукой и на это строгое письмо, и на магазин Хараськина. Он уже как-то охладел к самообслуживанию. У председателя появилась новая идея. Ее он и изложил на очередной планерке.
   - Слышали, читали? - Афонькин вопросительно посмотрел на своих подчиненных.
   Не зная, куда гнет председатель, все молчали и ждали, что будет дальше. Афонькин не стал долго тянуть с ответом и томить присутствующих. Упрекнув их за то, что они не знают, что делается на белом свете в целом и в торговле в частности, председатель проинформировал, что кое-где начали создавать чайные, закусочные, блинные и прочее в старинном национальном духе. Подробно рассказал, как, по его мнению, все это выглядит: старинная изба с петухом и с резьбой, бочки или чурбаки вместо столов и стульев, глиняные кружки и миски, деревянные ложки и т.д.
   - Нужно перестраиваться и нам, - резюмировал Афонькин.
   - А что перестраиваться, - выкрикнул из дальнего угла счетовод Митягин,- вон у Силыча столовая по всем статьям подходит, только столы выбросить - и порядок.
   Упоминание о Силыче вызвало веселое оживление среди присутствующих. Дело в том, что столовая в деревне Огаревка, где заведующим был Никодим Силыч Петров, размещалась в тесной, ветхой избушке. Силыч не один раз просил председателя сельпо построить новое здание, убеждал, что в таких условиях работать невозможно, грозился бросить все и уйти из общепита. Афонькин все обещал "как только появится возможность", заняться столовой в Огаревке, но всякий раз какая-нибудь новая идея отнимала время у председателя сельпо, и до Огаревской столовой руки не доходили. Поэтому намек не совсем понравился Афонькину. Он строго предупредил говорившего, чтобы не мешал работать, и продолжил развивать свою мысль. Дескать, дело начато хорошее. Такая форма обслуживания пришлась по душе жителям тех городов и сел, где это новшество внедрено. Они целыми семьями приходят побаловаться чайком, побеседовать в укромном уголке. А туристы так прямо валом валят, не успевают одних проводить, как другие приезжают полюбоваться стариной. Нередкие гости туристы "оттуда". Афонькин куда-то неопределенно показал рукой.
   - Но мы не просто должны перенимать передовой опыт, наша задача развивать его, поэтому мы пойдем дальше,- заявил предводитель кооперативного общества. - Избу с петухами мы строить не будем, мы поставим шалаши, разбросаем шкуры, потчевать гостей будем кусками мяса. Никаких тарелок, никаких вилок и кружек. Наш девиз - ближе к природе, ближе к древности.
   - Ничего не выйдет, - опять подал голос Митягин.
   - Это почему же? - насторожился председатель сельпо.
   - Древние питались мясом мамонта, а этих животных уже давненько никому встречать не доводилось.
   Но сбить Афонькина с толку было не так просто.
   - Не мамонтом единым жил человек, - парировал он. - Люди убивали и быков, а быка, тем более корову, добыть не сложно. Так что будем делать шалаши.
   На том и порешили. Первый, как заметил Афонькин, экспериментальный шалаш соорудили на развилке дорог, по меркам сельпо довольно оживленных.
   Первая заминка случилась, когда стали подбирать повара: Афонькину не удалось никого уговорить натянуть на себя шкуру. Пришлось несколько отступить от намеченного плана, и в день открытия туристической базы Маша Сидорова, назначенная поваром, нарядилась в пестрый сарафан.
   Все было торжественно - красная ленточка, речь председателя сельпо, пахнущий свежим сеном шалаш, веселый дымок костра, на котором жарился поросенок. Не было только посетителей. Вообще-то люди вокруг шалаша толпились. Давали советы, делали замечания, некоторые отпускали остроты, но отведать приготовленную трапезу охотников не находилось. Однако Афонькина это не обескуражило.
   - Ничего, привыкнут, еще отбою не будет, - успокаивал он сам себя и своих помощников.
   Но отбиваться ни от кого не пришлось. Новая общепитовская точка долго не протянула. Местные жители как-то обходились без нее, предпочитая харчи собственного производства или обычную столовую. Не заглядывали в шалаш и туристы: они норовили объехать его стороной. Вернее, они ехали прямо по большим дорогам, а шалаш стоял далеко в стороне от таковых...
   Сейчас, говорят, Афонькин готовится внедрять очередную новинку. А что он надумал, пока никому не известно.

Повезло

   Утром на работу Митрошкин пришел сияющим. Он прямо-таки влетел в кабинет, сел за стол, с шумом передвинул подставку с календарем, за­чем-то покрутил телефон, несколько раз перело­жил с места на место папку с бумагами. Сослу­живцы молча переглядывались между собой. Они недоумевали. Что случилось с Митрошкиным? Первым не выдержал Арзамасцев.
   - Что это, Николай Петрович, какой-то ты не такой сегодня, словно к теще на именины собрал­ся или в "Спортлото" выиграл?
   Митрошкин словно ждал этого приглашения к разговору, ему не терпелось поделиться своей радостью. Он вскочил со стула, забегал по каби­нету, смешно жестикулируя руками.
   -Точно, угадал, то есть, я хотел сказать, что ты почти угадал,- залпом выпалил он.
   "Небось, тысченок пять выиграл",- с завистью подумал Арзамасцев.
   С тех пор, как наш город включился в игру "Спортлото", Митрошкин регулярно покупал одну карточку, постоянно зачеркивал одни и те же но­мера, и всякий раз его ждало разочарование: по­чему-то из лототрона норовили выкатиться шари­ки с другими сорока тремя цифрами в разном со­четании. Правда, изредка случалось, что один но­мер все-таки совпадал. Митрошкин ужасно расстраивался и все жаловался, что ему ни в чем не везет. И вот теперь, думали сослуживцы, настал его час.
   - И сколько же ты угадал? - полюбопытство­вал Сидоркин.
   - Ни одного,- с нескрываемым восторгом вы­палил Митрошкин.
   - Что-то ты того, темнишь,- разом зашумели сослуживцы, совершенно убежденные в том, что Митрошкин разыгрывает их.
   Но Николай Петрович не обиделся на эти слова.
   - Я же сказал вам, что почти угадали,- по­яснил он.- Как всегда я купил одну карточку, как всегда зачеркнул свои шесть номеров и... за­был опустить ее в ящик. А сегодня проверил вы­игрышные номера, оказалось, что я опять ни од­ного не угадал.
   В кабинете на несколько минут воцарилось молчание.
   - Что-то я в толк не возьму,- протянул все тот же Арзамасцев.- Ты не угадал ни одного номера, даже карточку не опустил. Отчего же у тебя такой телячий восторг?
   - А представляешь, если бы я угадал пять, а то, чего доброго, и все шесть номеров. Каково бы­ло бы?
   От взрыва хохота в окнах кабинета задрожали стекла.
   - Да, крупно тебе повезло,- вытирая слезы, пробасил Сидоркин.
   - Хоть раз в жизни! - торжествующе произ­нес Митрошкин и тоже рассмеялся.

Ретроград

   В театре я не был дав­но. Помню, лет десять назад мы были на экскур­сии в Ленинграде. Ну, хо­дили там, смотрели музеи, выставки, по магазинам, как водится, бегали. А потом нас повели балет смотреть. Заходим в театр. Матушки мои, красота-то какая! Сверкают люстры, сияет по­золота. А на сцене занавес -- ничего такого я никогда не видел. И чувствуется, что там, за ним, скрыто что-то такое таинственное, волшебное.
   Прозвенел звонок и под­нялся занавес. Внутри у ме­ня аж захолонуло: так все красиво на сцене. И лес будто настоящий, и дома как взаправдашние. Да что там взаправдашние, намного лучше! С тех пор вот так и помню театр.
   А недавно приехал я в город к брату погостить. Се­ли, значит, пообедали. А он и говорит мне, мол, у нас культпоход в театр, и пред­лагает пойти вместе. Что-то там про погоду показывать будут.
   - Отчего не пойти, - говорю. - Можно.
   И вот сели мы в театре на свои места. Я как раз у прохода оказался. Осмот­релся и вижу: занавеса ни­какого нету, сцена открыта, а на ней стол стоит да две табуретки.
   - Послушай, - говорю брату, - тут, похоже, не спектакль, а собрание бу­дет. Сцена вон пустая.
   - Отстал ты от совре­менной театральной жизни, - отвечает.- Нынче вез­де так: без всяких изли­шеств, условностей, театр стал ближе к зрителю.
   Сижу, жду. Вижу, из бо­ковушки выходят на сцену артисты, спускаются в зал, рассаживаются за столом, что перед первым рядом стоит. Один, главный, ви­дать, все ругается, все кого-то шпыняет. Потом разошлись. Тут, слышу, где-то под потолком кто-то орет. Только я нашел крикуна, как с другой стороны, тоже из-под потолка, возбужден­ный голос послышался. Идут, значит, два мужика по балконам и ругаются. А я верчусь: туда-сюда, туда-сюда. Прямо-таки шея забо­лела. Вдруг кто-то над ухом у меня как гаркнет, я от неожиданности даже подско­чил. Рядом со мной стоит громадный детина, тычет в меня пальцем и говорит:
   - Вы, Белоусов, ретро­град, это вы стоите на пути технического прогресса, вы тормоз на нашем пути впе­ред.
   Откуда, думаю, он мою фамилию знает. Кажись, я его никогда не видел.
   - Помилуйте, - взмолился я, - никакой я не ретроград и очень даже ува­жаю технический прогресс. Шесть рацпредложений имею. Как только в колхоз новую технику пригоняют - мне же первому дают на обкатку.
   А он ничего и слушать не хочет, заладил свое: рет­роград да ретроград. И все кругом смеются. Хотел я уйти, да брат удержал. За­хлебываясь смехом, говорит мне:
   - Опять ты ничего не понял. Он же не с тобой ругается, а со своим против­ником. А среди зала он по­тому, чтобы была полная гармония между артистами и зрителями, чтобы ты не только смотрел спектакль, но и активно участвовал в нем.
   Все-таки не убедил он ме­ня. Может, оно и так, мо­жет, я отстал от жизни. Но не хочу я такой гармонии, а хочу, чтобы я был здесь, в зале, а артисты там, на сцене. И чтобы были таин­ственность, волшебство.
  

Переводы с белорусского

Рыгор БОРОДУЛИН

Мудрая осень

  
   Дому -
   Салам, поклон!
   Зависти нет к соседу.
   Добрая за столом
   Тихо течет беседа.
  
   Не напоит нас всласть
   Лик земли удаленный,
   Жадно хочу припасть
   Губами к воде студеной.
  
   Небо звездным ковшом
   Сыплет на землю согла- сие.
   Степенным чувашом
   Ходит раздумье-счастье.
  
   Веруя в доброту.
   Сердце не ждет покоя.
   Та, где хлеба растут.
   Достойна земля поклона.
  
   Только она в беде
   Верно тебе послужит.
   По Чебоксарам идет
   Мудрая осень.
   Послушай.

Петрусь Макаль

ххх

   Расстояние - тысячи верст между нами,
   Но мы все как один боевой экипаж.
   Вместе с нашей великой Отчизны сынами
   Белорус и чуваш.
  
   Когда злой чужеземец железной подковой
   Растоптать захотел белорусский край наш,
   Поделился по-братски и хлебом и кровом
   С белорусом чуваш.
  
   Отбивая атаки врагов оголтелых,
   Мы с тобой обживали солдатский блиндаж,
   От осколков в бою прикрывал своим телом
   Белоруса чуваш.
  
   Вновь сегодня стоим мы с тобой на поверке.
   Вновь звучит над рядами торжественный марш.
   Нашей дружбы большой свет в веках не померкнет,
   Белорус и чуваш.

Письмо из прошлого

   Белорусский писатель Сергей Полуян прожил всего двадцать лет. Трагичной была судьба сподвижника Янки Купалы, Якуба Коласа и Максима Богдановича. Он был среди тех, кого пробудила, окрылила революция 1905-1907 годов, кто верно служил ее идеалам. В условиях непроглядной ночи, которая наступила после удушения революции, гнета морального, гнета царской цензуры: полное отсутствие возможности сказать слово правды, Сергей Полуян покончил с собой. В таком небогатом наследии "белорусского Белинского", как назвал его народный писатель Белоруссии Иван Шемякин, остались статьи и о национальном возрождении малых народов, в том числе и чувашского.
   В 1909 году в белорусской газете "Наша нива" под псевдонимом С. Ясенович он опубликовал статью "Национальное возрождение чувашей".
   Второй раз эта статья увидела свет в книге исследователей творчества Сергея Полуяна Татьяны Кабржицкой и Вячеслава Рагойши "Сергей Полуян. Письма в будущее", выпущенной в 1990 году.

"НАЦИОНАЛЬНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ ЧУВАШЕЙ"

   В том краю, где течет река Волга - в губерниях Нижегородской, Симбирской, Самарской и Уфимской, - живет небольшой народ - чуваши. Немного этого народа, с миллион наберется их всех, и живут они бедно, ибо непросвещенные они. И, может, долго гибли бы они в темноте, если б не лучшие сыны в их краю, что зажгли и для них свет знаний - науки в родном для них чувашском языке.
   Язык чувашский похож на тюркский, близок старому половецкому (половцы - народ, что некогда, лет тому с тысячу, нападал на русские земли).
   На русский язык он совсем не похож, и понимать русского чувашу трудно.
   Вот и не удивительно, что не мог чуваш стать более просве­щенным, приобрести себе боль­ше света наукой, ибо мало или совсем не понимает он русской книжки!
   Деревни чувашские, как и много лет тому назад, гибли от грязи, от темноты. Разные предрассудки застилали глаза народу и не позволяли ему шире взглянуть на свет ясный, темнота гнула его к земле, темнота не давала ему возможности выбиться из вечной бедности.
   Долгие века чувашский народ жил без книг и своего родного языка. Первые чувашские книги начали печататься православными миссионерами. Вместе с тем они закладывали чувашские школы. Тогда только из народа стали выбиваться более способные люди. Но они не бросили его, как это делается у нас, нет - они остались на месте и начали трудиться над возрождением своего народа.
   Много чего им надо было сделать. Много чего они и сделали. Прежде всего, нужно было дать народу книги, чтобы человек имел что читать после окончания школы на своем род­ном чувашском языке. И вот молодые работники объединя­ются в разные компании, созда­ют издательства.
   В первую очередь они издают календари и много книг о сельском хозяйстве. Первый календарь вышел в 1901 году и с того времени выходит ежегодно. В 1908 году были изданы даже целых два календаря - один в Казани, другой в Симбирске. В час свободы в 1905 году издавали для народа книги по разным политиче­ским вопросам, о государственном устройстве, какое оно есть и каким должно быть, о лучшей доле для парода. 'Было много издано таких книжек, как написанных самими чувашами, так и переводных. Родной язык проникал в чувашский народ Появилась необходимость в издании какой-то газеты, которая шла бы в чувашские деревни, давала им известия о жизни народной, показывала народу новые пути его общего благосостояния. И вот родилась первая газета на чувашском языке "Хыпар" ("Хыпар" - это по-нашему газета) в первые месяцы 1906 года. Руководили ею сначала духовные люди. Но сами читателя вынудили их передать ее в руки народной интеллигенции, которой ближе к сердцу народные заботы. В октябре того же 1906 года редакция "Xыпаpa" перешла к компании искренних народолюбцев, и выходила она а ж до 1907 года, приобретя себе большой круг читателей-приверженцев. Но недолгой была ее жизнь - с июня 1907 года она была закрыта. И до сего времени - не имели чуваши своей газеты на своем языке. Но вот в последнее время появились слухи, что "Хыпар" вновь будет выходить. Видимо, не могут уже чуваши обойтись без своей собственной газеты.
   Много интересного дает нам история возрождения чувашского народа. Маленький народ без никакой культуры, без истории, вечно молчавший, так искренне берется за создание своей национальной жизни. Что же тогда делать нам, белорусам, великому десятимиллионному народу? Или не должно быть наше дело много лучше поставленным? Так, может, когда-нибудь и будет. А пока что мы-таки хорошо умеем спать, да время от вре­мени спросонья поглядывать на приобретения соседей!
  
   В комментарии авторов книги делается сноска, в которой сказано: "Хыпар" (январь 1906 - июнь 1907 в публикации С. Полуяна названа газета на чувашском языке неточно: "Хыпор") - первая газета на чувашском языке, в которой печатались прогрессивные писатели того времени (М. Акимов, Т. Тимкки, Г. Полоруссов-Шелеби и др.). "Хыпар" в переводе на белорусский язык значит не "газета", как пишет С. Полуян, а "весцi".
   Предисловие, комментарий и перевод статьи С. Полуяна "Национальное возрождение чувашей" - мои (В.Ж.).

21 ноября 1991 г.

  
  
  
  

Владимир Алексеевич Жебит

СКВОЗЬ ГОДЫ

И РАССТОЯНИЯ

  
  
  
  
  
  

Редактор: Альгешкина Н.В.

Технический редактор, компьютерная верстка и дизайн:

Синичкин Е.А.

  
  
  
  
  

Подписано в печать 3.06.2010 г.

Формат 60х84/16. Бумага офсетная. Печать оперативная.

Гарнитура Times New Roman.

Объем 13,25 п.л. Тираж 500 экз. Заказ _____

Отпечатано в типографии "ИП Волков И.А."

428028, г. Чебоксары, пр. Тракторостроителей, 101/29, офис 106/

  

ДЛЯ ЗАМЕТОК

  
  
  
  
  
  
  
  

207

  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"