Пчевак
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
1. Пчёлы.
Очень давно.
Я родился там, где убили известного поэта Лермонтова. Но талант умершего мне почему-то нисколько не передался. Я получился самым обыкновенным жителем планеты, заурядным, если хотите. Мои родители разбились в автокатастрофе, когда мне едва исполнилось восемь лет. И меня, понятное дело, мгновенно определили в типичный детский дом. Там я научился стоять за себя, мстить и гадить, то есть жить в социуме, в коллективе. И конечно же, неплохо намастырился воровать.
Каждый, читающий эти строки, наверняка со мной согласится, что любовь родителей никто и ничем заменить не в состоянии. Поэтому детдомовские дети росли "недолюбленными", и от недостатка доброты и заботы, зачастую походили на маленьких бездушных роботов. Трогательные создания, как оставленные цветы после праздника: когда-то они были кому-то нужны, а потом забыты и заброшены. Являлись плодом чьей-то любви, а потом оказались вычеркнуты или даже выкинуты из семейной жизни. Как пробитое колесо, валяющееся у дороги. Когда-то оно верно и исправно крутилось, служило своему хозяину, было нужным. А потом пришло в негодность из-за крошечного гвоздя - и всё, его заменили на другое, запасное. И бросили на обочине. А сами уехали. С таким грузом в душе, с осознанием брошенности было очень нелегко смириться и остаться нормальным. Особенно, в казённых стенах. Зато тем ребятишкам, у кого умерли родители, было даже в какой-то мере легче и они выходили из стен нашего приюта с менее искореженной психикой. Во всём был виноват злой рок, а не предавшие близкие. Хоть в этом им микроскопически, так сказать "повезло". Такие дети оставались чуточку человечнее, их сердца были не выхолощены, они реже становились озлобленными на весь мир.
Изредка случалось, что некоторых самых юных экземпляров усыновляли приёмные родители, но детьми старше двух-трёх лет "приёмщики" интересовались мало. И в самом этом факте снова неприкрыто проглядывал общечеловеческий цинизм и расчётливость - никто не хотел возиться с чуть подросшим ребёнком, возможно помнящим своих настоящих родных.
- Они бы канючили и требовали своих прежних родителей, зачем с ними сюськаться? - здраво рассуждала тридцатилетняя блондинка вслух, идя по коридорам нашего учреждения. Она не скрывала свой прагматизм, она не стеснялась, что ребятишки её услышат, ей было плевать. Она шла, как в приют для брошенных собак. На высоких каблуках и в макияже.
" Детдомовские", естественно, были лишены многих ценностных устоев, ими никто всерьёз не занимался, поэтому зачастую руководствовались простыми правилами выживания, проще говоря, инстинктами. А самым мощным инстинктом у нас был, конечно же, голод. И именно он толкал меня, как и моих товарищей, к воровству или обману.
Когда стукнуло семнадцать, я решил поступать в университет. Опять-таки пришлось выбирать: на менеджеров, юристов или врачей был большой конкурс, а на инженеров и экономистов требовалось много ума. А "рыпнуться" и "пролететь", не стать студентом и остаться без стипендии было бы смерти подобно. Из этого и пришлось исходить при выборе будущей профессии. Относительную уверенность в успешном поступлении сулили лишь два факультета - химический и биологический. Я заметил, что на первый из них подавали документы более красивые девицы, чем на биологический, и на это повёлся.
Экзаменационные баллы у меня были так себе, но я прошёл. И вскорости был зачислен, стал настоящим студентом-первокурсником! Но, в отличие от большинства моих сверстников, оставался всё таким же недолюбленным и безродным. Ах да, ещё голодным, голодным и голодным! Крошечная стипендия не давала никаких шансов на достойное существование. И тут, конечно же, мне вновь пригодились навыки, отработанные в детском доме. Ведь надеяться пустому желудку, кроме как на своего хозяина, было просто не на кого. Естественно, я воровал. Тащил макароны из кипящей кастрюли соседки, и обжигая всё внутри, судорожно заглатывал пищу. Быстрей, быстрей, торопил себя. Крал яйца из холодильника в общей кухне, а чтобы не вычислили, в мгновение ока выпивал их содержимое, а затем размельчал скорлупу в руке и спускал компрометирующие улики в раковину. К слову сказать, вся процедура занимала от силы секунд пять-шесть. И по самым скромным подсчётам за все годы учёбы я приблизительно украл пару тысяч яиц. А присвоив, например, банку с каким-нибудь домашним соленьем и опустошив её, экстренно засовывал стеклянную тару в старую тряпку и разбивал на мелкие осколки, чтобы вынести из общежития и не попасться. Также ловко ваш покорный слуга умел отрезать пару крыльев у жарящегося цыплёнка или выудить говядину из приготовленного, конечно же, чужого борща. Время от времени соседи по проживанию объединялись в попытках выяснить, куда постоянно пропадает еда и изловить виновного. Скорее всего, даже следили за мной. Тогда действительно приходилось очень туго, и я был вынужден частично питаться в столовой. Изредка приходилось что-то покупать из продуктов домой и даже нарочно долго их готовить. Чтобы все запомнили, что у меня бывают свои продукты. Блюда эти, естественно, были просты и скудны, чаще всего получалось варганить суп из щучьих хребтов, или вываривать по пять часов кряду недорого купленные на рынке кости. Они от этого размягчались, и их становилось возможным угрызть. Не думаю, что сильно удивлю вас, если напишу, что картошку я тоже старался не покупать. В конце концов, всегда хватало безруких чуваков в общежитии, оставляющих толстую кожуру при очистке картофеля. Оставалось лишь доделать их работу - и собственные супы становились вполне себе съедобными. К сожалению, случались времена, когда я сильно поиздержался, тогда всё было вовсе хреново, приходилось даже доедать за голубями. То есть надо было часами торчать в парке на лавочке и ждать момента, как только добрая старушка или малыш, вдоволь нашвыряются кусками хлеба и отвернутся, соберутся уходить. Скорее всего, они оставшийся, самый большой кусок бросят напоследок. Тогда нужно мчаться разгонять воркующих голубей и вырывать у них еду, чтоб не оголодать самому. Восемь-десять таких забегов, и , можно сказать, слегка перекусил хлебушком. А если на земле снег или лужи - так и запил заодно! А ещё в тёплое время года вместо свиданий под клёнами или походов в кино с девушками я был вынужден часами шляться по парковым зонам, идя на звуки музыки или запах шашлыка. Пока разомлевшие гуляки балагурили в веселых компаниях, выпивали и хвастались акустикой своих напомаженных автомобилей, я в буквальном смысле "под шумок" переполовинивал их недюжинные запасы, привезённые с собой. Отдыхающие вели себя на природе по-хозяйски безалаберно, раскидывали сумки с провизией и выпивкой повсюду на лужайке. Кто ж им виноват? Зато, можно было потом несколько дней спокойно учиться и работать над курсовыми без аккомпанемента, то бишь урчащего голодного желудка...
Предвижу, что читая всё это, совестливый читатель будет представлять меня совершенным беспринципным лентяем.( Ведь мог же, скажете, подрабатывать, чтоб иметь средства себе на пропитание.) В общем, даже преступником. Но это не так! Во-первых, сферой посягательств являлись исключительно продукты питания. Я никогда и ни у кого не украл и копейки!!! Во-вторых, подрабатывать и параллельно учиться только теоретически хорошо, на самом деле всё окончилось бы наплевательским отношением к учёбе, так всегда бывает. Первые заработки у молодёжи, как подмечено веками, очень быстро вытесняют страсть к обучению. А мне во что бы то ни стало, надо было в будущем стать профессионалом. Иначе, зачем вообще учиться чему-либо? Вот и приходилось влачить жалкое существование, живя на стипендию. Впрочем, когда появлялась хоть маленькая лазейка для зарабатывания денег, я был тут как тут. Вагоны разгружать ночью - пожалуйста! Автозаправку подметать - пожалуйста! Ядовитую амброзию по полям вручную рвать и сдавать для уничтожения - и это согласен!
Кстати, и с вышеописанными моими маленькими кражами провианта всё было вовсе не ловко и безоблачно. Врать не буду, несколько раз за время учёбы я, само собой, попадался на поедании чужой пищи. Иногда меня лишь ругали, иногда били нещадно, стараясь выбить зубы, чтобы больше не ел. Бывало, просто прощали, списывая всё на детдомовское прошлое. Несколько раз жертвы воровства в общежитии, сговорившись, поступали со мной, как с настоящей крысой. Они подсыпали всякую гадость в еду, служащую приманкой, например, в колбасу и сами, естественно, её не трогали. Как правило, это было либо сильное слабительное, либо даже какой-нибудь яд. Впрочем, моё почти звериное чутьё было постоянно обострено и зачастую позволяло избегать таких ловушек. Но не всегда... Пару раз я чуть было не отправился к праотцам... В конце концов, либо я попадался с поличным, либо дурная слава потихоньку делала своё дело, так что люди переставали полностью доверять, подозревали, и мне трижды пришлось менять ВУЗ...
Короче говоря, отмучившись пять лет в разных университетах, я получил, наконец, квалификацию инженера-химика и, как говорится, "путёвку в жизнь".
Не буду длинно описывать, сколько раз и как жизнь опять меня пытылась вышвырнуть на обочину. Так сказать, оттолкнуть ножкой. Подальше. Закончились мучения с учёбой, начались мучения с работой. Никто не хотел брать "сырого" работника без опыта НИКУДА. Поэтому, я то устраивался в какой-нибудь цех лаборантом, то в школу преподавать, а параллельно опять и опять приходилось таскать мешки ночами. Или улицы мести. Или вахтёром подрабатывать. Платили крайне мало, на пропитание только и хватало. Слава богу, государство выделило комнатушку в общежитии. Но в целом ещё несколько лет после института я тупо не жил, а существовал. Скучно, бедно и бесперспективно.
2 года назад.
Я вполне быстро освоился в новой фирме. Это была более-менее известная организация, но по провинциальным меркам, как говорится, бренд. Её рекламу крутили даже по местному телевидению. Работников было не очень много - всего человек двадцать. Но зато действующее предприятие, где требовался настоящий химик. Смешивать всякие отравы для мышек и крыс, ловушки изготавливать липкие для насекомых, да подкормки разные для сада. Всё это уже была настоящая работа, прямо для меня, времени свободного не было ни минутки, но зато зарплата помогла мне вспомнить вкус мяса. И прекратить штопать носки. И купить, наконец, кошелёк.
Полгода назад.
Ничего не предвещало беды. Я уже давным-давно обжился в новом коллективе, дружил с начальством и рабочими. Я проводил опыты с имеющимися составами, травил мышек, ловил мух и комаров, придумывал улучшения и опробовал их. Если опыты были удачными, давал ценные указания и инструкции в цех, мастерам и работникам. В общем, фирма процветала, и в этом была несомненно и моя заслуга.
Вы удивитесь, я даже начал немного заниматься своей личной жизнью, несколько раз в месяц похаживал на свидания с одной интересной особой. Девушку звали Яной, и она владела крохотной кофейной лавкой. А ещё она обладала необычайной красотой. И можно сказать, я был практически влюблён.
С коллективом мне тоже невиданно повезло. Это были настоящие люди. С большой буквы, как говорили наши бабушки и дедушки. Я сдружился и с женским полом , и с мужским, и мог с гордостью сказать, что все без исключения были великолепными.
Стас это бывший десантник, сержант, спасший не одного молодого первогодка во всевозможных "горячих точках". Он был огромен, как скала, мудр и добр. И слово взаимовыручка являлось для него не пустым звуком. В свои тридцать он был уже правой рукой директора, эффективным менеджером и заместителем в одном флаконе, так сказать.
Михаил был мастером в цеху -- моим непосредственным помощником. Работал чётко и безотказно. Производственные процессы он знал назубок, да и с рабочими находил общий язык легко. Любую поломку в станках находил за пять минут. Даром, что очкарик.
Менеджеров женского пола было трое - Алина, Татьяна и Ольга. На всех троих им было лет восемьдесят, а торговали они, как богини. Первая любила деньги, вторая детей, а третья была просто замужем. Соответственно, запроса на интересного мужчину, то бишь меня, у них не имелось, ну а я, из-за вышеуказанных причин, их как девушек не рассматривал. Если бы я был их матерью, то однозначно первую научил бы человечности, вторую - ожидать хоть немного самой любви, а не только одержимо мечтать о детях. Ну, а третьей бы предложил не так торопиться с браком. Всё-таки не в прошлом веке живём.
Пятница была как пятница. Я уже мысленно предвкушал, как двину на рыбалку с ночёвкой с субботы на воскресенье. Лето в нашей отрасли было "горячим сезоном", продажи росли и без работы мы не простаивали. Поэтому выкроить время на отдых и поосуществлять мечты было многократно приятнее.
Шеф появился на работе около одиннадцати и было видно, что он на взводе.
- Планёрка. У меня. Через пять минут, - изрёк он и хлопнул дверью.
Мы, сидевшие в кабинете инженеры и менеджеры, озадаченно переглянулись. Ну, на первый взгляд пахло головомойкой, но причин для этого решительно не имелось. Мы производили и продавали исключительно неплохо.
- Чего это он? - осторожно спросила Алина.
- Всё будет ровно, - успокоил всех Стас. - Видимо, новые планы нам в уши вотрёт и отпустит. Косяков, вроде на этой неделе не было. Делайте 120 на 80, не нагоняйте печаль и давление!
- Было б хорошо, если б так! - высказался я. Но червячок сомнений, что всё будет не так глянцево, никуда не пропадал.
Дверь распахнулась. На пороге опять стоял шеф. Мы молча покорно встали и поплелись в кабинет начальства. Директор торопливо занял своё шикарнейшее кресло и мы начали. Всё шло как обычно, все докладывали о своих победах и упущениях, только вот начальник явно был обуреваем собственными мыслями. Машинально выслушав всех, он неожиданно эмоционально завёл свой монолог :
--
Губернатор на днях дачу очередную достроил. С пасекой и баней. Пчёл завёл, понимаете! Олух понтовитый. Пчёл ему фермеры подогнали, так сказать, "за спасибо", а он их распугал, все поразлетелись кто куда. И в дом, и в баню позабились. Некоторые вообще к старым хозяевам удрали. Злючие. Я ж ему сразу наших липких лент подсунул, по дому развесил, чтоб всех жалящих изловить. И изловили наши ленты, слышите, всех изловили в домике!!!
--
Урааа! - вскрикнул Стас. - Мы лучшие!
--
А вот и хрен тебе! - заорал вдруг шеф. - Ежа в рот тебе! Покусали эти пчёлы долбанные всю морду губернаторскую ночью. Голова, как тыква теперь перезрелая, оранжевая и огромная. Глаза заплыли, еле видит он...
--
Жалко! - вскрикнула Ольга.
--
Не жалко! - закричал директор. А жопа! Жопа нам всем теперь! Кто ответит ?
--
А мы причём? - вступился за всех я. - Ленты же наши сработали, первых поймали, новые значит налетели..?
--
Да не новые, а те же с ленты нашей хвалёной оторвались и всем отомстили! Я тоже сначала думал, что не наш провал, а теперь выходит, что наш... И тыквоголовый всё это увидел.
Стало тихо. Только толстый живот обрюзгшего директора побулькивал после выпитого нарзана.
--
И что будет? - осторожно поинтересовалась Татьяна.
--
А ничего хорошего. Нужны меры... в общем, кровь. Короче, кого-нибудь надо выгнать, а то перекроют кислород. Стрелочник нужен, иначе, "козёл отпущения".
Повисла страшная пауза. Все испуганно замолчали.
--
И кто это? - спросил теперь уже я.
--
Кто-нибудь из вас, - ответил начальник. - Рабочего выгонять это слишком мелко. Себя уничтожать я тоже не готов. Остаётся среднее звено, то есть вы.
Мы удручённо молчали. Такого поворота событий не ожидал точно ни один из нас. Утро было в меру приятным, а теперь оно стало просто поганым. Не хотелось даже смотреть друг на друга. Наверное, кого-то наша команда сейчас потеряет, подумал я. Скорее всего, из девчонок, их же больше, и они дублируют обязанности . Не заместителя же ему выгонять или меня, инженера...
--
И как мы будем это решать? - спросил опять Стас.
--
Сами.
--
То есть?
--
Всё просто. Будете как в реалити-шоу. Сами решите, кто "слабое звено". Жестоко, но демократично. Я вам даю право самим решить, кого выгоним. Я надеюсь, вы меня поняли. Это формальность, показуха для губернатора, но я должен одного из вас высадить, так сказать с корабля.
--
Когда мы должны это совершить? - встрепенулась вдруг Алина. Видимо, интернет-трафик в смартфоне закончился, и она поневоле влилась в дискуссию.
--
Сегодня, друзья. Скоро. Даю вам час на раздумья. И давайте не рассусоливать эту тему... Уколы, например, тоже больно, но полезно. И здесь так же. Чтобы фирма не попала в немилость у властей, придётся пожертвовать.
--
Как это?
--
Просто. Вот вам бесплатная подсказка. Проголосуйте. Напишите на бумажках имя, вот посчитаете результат, и всё наглядно получится. Удачи! - с этими словами шеф поднялся с кресла и махнув на прощание рукой, удалился.
Мы остались сидеть, как истуканы. Никто даже не пошевелился.
Отпущенный час полетел очень быстро. Мы сходили на перекур, а потом опять собрались в кабинете директора.
--
Ну что, решили? - спросил пришедший начальник.
--
Нет, - ответил твёрдо Стас. - Мы долго были друзьями и коллективом, нас трудно разорвать. Рубите Вы. Пусть это будет Ваше решение.
--
Ах так! Тогда вы все нюни нерешительные. Напиши тогда своё имя, Станислав, а я с другими договорюсь, пусть поддержат.
--
Как вам угодно, - парировал Стас. Глаза его покраснели, на скулах показались желваки.
--
Короче, хватит упираться, как бараны, честное слово, - опять начал увещевать наш главный. - Одного надо зарезать, таковы условия. Пишите имена. Или уволю вообще половину.
Через минуту всё было кончено. Шеф собрал наши скомканные бумажки и стал считать, против кого голосовали:
--
Михаил, Дмитрий, Дмитрий,Дмитрий, Дмитрий, Дмитрий.
А вот тут я не слабо удивился. Ломались, ломались все, строили из себя честных людей! Я тоже хорош, чтоб других не подводить, проголосовал против себя. Думал, и все так сделают. По-порядочному. Мы же об этом договаривались в курилке. Если всех прижмут, то каждый обещал вписать в бумажку своё имя, чтобы голосование развалилось и никого не выгнали. Ан нет! То ли заговор, то ли я такой изгой? Может, подумали, что раз я инженер, то и к липким лентам ближе всех и виноватее других? Ну, так это неправильно, технологию испортить мог и мастер в цеху, и рабочий, да и кладовщик мог неправильно хранить. Вариантов множество.
--
Вы крайний, Дмитрий, Вы уволены, - радостно сообщил директор. - Дадим Вам денег немало на первое время, пригодятся. А там если через год-другой забудется эта история, можете приходить...
--
А год мне что делать? Пасеку завести? - психанул я. Внутри всё ещё жгло от предательства коллектива. Понятно было, что псевдотоварищи просто сговорились против меня. Чтоб не рисковать самим. Кто-то по строптивости или по глупости нечаянно написал "Михаил", а остальные тупо сговорились.
В кабинете висела гробовая тишина. Никто и не собирался за меня заступаться. Я молча и не прощаясь вышел, хлопнув дверью. Собрал вещички и побрёл домой.
31 декабря.
На пороге был Новый год. Лучший и объединяющий общелюбимый праздник. Пора корпоративов и обжорства.
Девять человек из одной небольшой, но достаточно известной фирмы, торгующей химикатами, брели по скрипучему снегу аккурат в канун 31го декабря. Такси вызвать у них совершенно не получилось, потому что и люди, и машины в преддверии такого вселенского праздника становятся дико ополоумевшими, ездят как попадя, и заказы выполняют кое-как. Короче, решено было, что с улицы Сумской дойти до нового торгового центра у реки Везёлки вполне возможно и куда как быстрее. Хорошо, хоть и это отмечание не сорвалось, коллеги давненько мечтали о встрече в непринуждённой атмосфере, но поздно взялись бронировать и всё и везде в городе на эту дату было занято. Многие "хитрые" учреждения заказывают рестораны под новогодний сейшн ещё в середине октября! Слава богу, невесть откуда взялась визитка нового кафе с телефоном, и только там оказалось не занято.
И правда, путь от офиса до огромного стеклянного шестиэтажного треугольника у реки занял не более десяти минут. Само здание, видно, ещё не до конца было достроено, по непонятным причинам внутренняя отделка верхних этажей не продолжалась. В общем, если кто-нибудь когда-нибудь бывал на набережной реки Везёлки в городе Б., то непременно увидал бы этот вычурный памятник шальным деньгам и беспардонным коммерсантам. Застеклённый и высоченный, но пустой и бесполезный. Поначалу стройка велась напористо, с размахом, будто возведение отеля арабскими шейхами. Потом всё поутихло и сошло на нет, а вместо строителей там обосновался Егор -- вечный и единственный сторож.
--
Жилым выглядит лишь первый этаж, - произнёс кто-то из направлявшихся туда гостей.
--
Удивительно, что там обосновался какой-то бизнес. Обычно там пусто, только охранник с собаками, - поддержала разговор Татьяна.
--
У нас, товарищи, небольшой выбор: либо "левое", неизвестное новое кафе, либо по домам.
Но перед входом, как и положено, была красивая подсветка, а над дверью висела большая, но лаконичная вывеска "Кафе". Тугая кованная дверь легко поддалась усилиям Михаила и пустила замёрзших путников внутрь. В просторном холле было ослепительно светло и тут пришедших уже ожидал приветливый администратор.
Кстати, следовало бы сказать, кто были эти самые девять человек, как бы с одной работы. Во-первых, это были всё те же нам знакомые Станислав, Михаил, Татьяна, Ольга и Алина. Во-вторых, их дополняли супруги Станислава и Михаила, а также спутник Татьяны Игорь и муж Ольги Сергей. Все предвкушали знатное и весёлое застолье!
--
Здравствуйте, гости дорогие! Рады вас видеть. Проходите, не стесняйтесь, вот это холл, тут в углу гардероб и зеркала. Можете воспользоваться, а через пять минут прошу пожаловать в банкетный зал, - начал администратор. - Меня зовут Альберт. Прошу вас ещё раз не стесняться!
Гости оживлённо зашушукались, обсуждая всё, от удачно зарезервированного в последний день кабака, до внутреннего убранства. В холле горел приглушённый свет, но свежесть и красота отделки помещения всем определённо нравились. Видимо, имеющаяся обстановка их не разочаровала, стало быть, и яства предполагались на таком же достойном уровне.
--
Как хорошо, что Алинка нашла визитку и дозвонилась!
--
Ага!
--
Лишь бы стол не подкачал!
--
Ну тут красиво, и простор, хоть в футбол играй!
--
А банкетный, небось, не меньше будет?
--
И не дорого пока, кафе ещё не раскрученное, не пафосное. Какое ж меню хоть? Кто заказывал, Алина, коньяки-водки будут?
--
А курить где? Надо у этого Альфреда спросить...
В эту минуту в холле погас свет и наступила кромешная темнота.
--
Вот и покурили, - забубнил муж Ольги, старый флегматик.
Неизвестно, куда делся и Альберт. Зал казался совершенно пустым. Все, сгрудились сначала в одну кучу, стали доставать мобильные телефоны и включать в них фонарик. А после решено было разбрестись по залу и выяснить, куда мог испариться их администратор. И заодно поискать дверь в банкетный зал.
--
Я скажу так! Свет светом, Альберт Альбертом, а вот желудок уже урчит, - опять забубнил нетерпеливый Сергей.
--
Ну что ж, поищем дверь, - сказал Михаил. - Праздничный стол нам поважнее любого администратора будет.
Неожиданно холл наполнился едким дымом, фонарики перестали служить своим хозяевам, в них совсем не стало пользы. Более того, гарь лезла в глаза и дико щипала, из-за чего глаза слезились абсолютно у всех.
--
Ай!
--
Ай-яй.
--
Ааа! - неожиданно истошно заорал Михаил, рыскавший по этажу.
--
Что случилось? Кто это? Кто???
--
Я... Михаил... ногааа
Но тут же отовсюду стали нестись истошные крики и стоны. Люди начали проваливаться и падать в подвал. Первым упал Михаил, а следом посыпались все остальные. Скорее всего, в холле пол был не полностью доделан, имелись провалы, заклееные бумагой и закамуфлированные. Через несколько секунд все гости оказались в подвале и переломов на их телах было бы не счесть, но подвальные полы, к счастью, оказались упругими и смягчили падения. Женщины истерили во весь голос, но это было бесполезно. Всё, что происходило, мгновенно вышло за границы ожидаемого праздника и попахивало испорченным настроением. А для некоторых -- ещё и гипсовой повязкой на месяц. Внизу было также темно, но сработал стадный инстинкт, и все захотели опять собраться вместе. Товарищи, грохнувшись в разных углах подвала, попытались подняться и сойтись, помочь друг дружке, но ни у кого это не получилось. У двоих сильно болели ноги, у одной -- рука, но и оставшиеся шестеро были не в состоянии бодро передвигаться. Все они были намертво приклеены какой-то вязкой субстанцией к полу. Намертво!
А я улыбался! Именно так всё и было рассчитано. Я сидел и наблюдал эту картину в режиме реального времени по видеотрансляции в вагончике охраны и предвкушал приближающийся праздник. Скоро выступит наш президент, пробьют куранты, и по телевизору начнутся отборные комедии и телешоу. А какие великолепные и сентиментальные советские фильмы покажут в эту ночь! Я наслаждался пузырящимся шампанским и местью. Как раз теперь предавший и изгнавший меня коллектив получил "по заслугам". Это было долгожданным и дорогостоящим подарком для меня, но зрелище того стоило. Ни один из упавших пока не смог оторваться от клея на полу, и это радовало.
Я не торопясь вышел из вагончика и подойдя ко входу здания, снял вывеску "Кафе". Того и гляди, местная гопота ублюдочная придёт "на огонёк" в новоиспечённое заведение. Нет, это точно не входило в мои планы. Я зашёл в холл и нагнулся над дырой в полу.
--
Привет всем! Выходит, хороший у меня получается клей, крепучий клеёк, правда друзья? - заорал я копошащимся внизу людям.
Снизу слышались стоны и оханья, кому-то видимо, было очень больно. Но после моих слов все притихли и затаились. И почему-то не торопились меня приветствовать в ответ. Прямо невежливо вели себя.
--
Хэллоу, неудачники! - повторил я снова своим бывшим коллегам. - Ну, чего впали в ступор? Клей хороший я варю, ведь так? Сразу не отлепишься, правда? Кстати, а где эта гнида, Константин, наш шеф ??? Избежал "ответки"?
Внизу было темно, поэтому я не видел их разинутые рты. И злые рожи тоже. Первым пришёл в себя Стасик.
- Ах, это твои проделки, гад? - закричал он мне.
--
Дмитрий, может ты нам поможешь, видишь тут ситуация нехорошая, - примирительно начал подлизываться Михаил.
--
Да нет, друзья. Чем я вам помогу? Вы меня безжалостно слили, сговорились, и решили, что по моей вине долбаные пчёлы разлетелись. Я у вас крайний был. Ну, а теперь вы сами в том же самом клею, прямо по тому же рецептику я и приготовил. Как вам нравится? Есть ошибки в технологии? Плохо я клеи разрабатывал, считаете?
Опять повисла долгая пауза. Ответа не прозвучало.
--
Ну, тогда вам и карты в руки, освобождайтесь, как те пчёлы. Вперёд! П-ч-ё-л-ыыыы! Прощайте! - отрезал я и поднялся с пола.
--
Ах ты, гад.
--
Сволочь.
--
Урод!
Неодобрительные крики летели со всех сторон. Потом пошли угрозы:
--
Посадят тебя!
--
Поговорим ещё! Доберёмся!
--
Зря ругаетесь, - парировал я. - Вы получили по заслугам. Вы испортили мне жизнь, я же испортил вам всего лишь праздник. Кстати, скажите спасибо, что я прессованой стекловатой все полы устелил, ничего не переломали, я думаю. Вот поскорее выбирайтесь, отклеивайтесь -- и добирайтесь до меня. Да только праздник уже пройдёт. Аста-лависта! Всем пока! С Новым годом!!!
Я повернулся и отправился к выходу. Что ни говорите, а месть - это очень полезное и прекрасное блюдо. Ну, ничего, пускай посидят подумают о своем поведении, раздумывал шагая по снегу я. Через пару часов освободятся, если сильно постараются. Телефоны в том подвале не ловят связь, так что действовать им придётся исключительно самим. Зато праздник будет гарантированно испорчен! Я же оставаться и смотреть на их потуги абсолютно не собирался. Это как на охоте , допустим, звери попали в капканы, мучаются, но часами наблюдать за этим и смаковать нормальному человеку никогда не придёт в голову. Я лучше денька через два пойду и смою этот липучий клей с полов, чтоб Егору, охраннику не влетело. Он приедет третьего января от тётки из деревни - а тут всё тихо и мирно. Ну, а уж если эти негодники пожаловаться на меня решат -- тоже ничего не выйдет, насильно никого там не удерживали -- отлепляйся и дуй домой. Для состава статьи Уголовного кодекса "хулиганство" мало общественного резонанса. Для "телесных повреждений" также скудновато. По-крупному травм ни у кого, слава богу, нет, костюмы и платья от клея отстираются. Могут, впрочем, материальный ущерб за одежду вменить или самоуправство, ну так за это не посадят... Внутренний голос подсказывал, что как вариант, можно было мне ,конечно, не выдавать себя, не появляться в кафе. Пребывали бы мои шелупонщики в неведении. Потом, позже, когда они недельку бы мучительно погадали, кто их так наказал и за что, признаться и поржать всласть. Но велики были бы шансы, что эффект возмездия был бы смазан, что тогда проку в этом обучении? Поэтому, как вышло, так вышло. В плохом случае утром напишут заявление и, как говорится, жди участкового. На большее, повторюсь, моя проделка точно "не тянула". Впрочем, могли и гражданский иск учинить...
Я решил выпустить небольшую, но зловредную собачонку Мимозу для охраны территории. Оставаться же самому проку было никакого. Встречать лучший праздник в году сидя в вонючем и тесном вагончике - это точно сомнительное удовольствие. Дома комфортнее. К тому же, имелись планы встречать праздник в обществе дамы, так что я поспешал. Закрыв калитку, я зашагал, как советский пионер, с глубочайшим чувством выполненного долга. Это как в шахматах, я свой ход сделал, очередь была теперь за противником. Смешно было представлять, как эти предатели там копошатся в клее, прямо как насекомые, выбираются наружу, "чистят лапки" и клянут меня из-за несостоявшегося праздника. А всё плохое ответное они сделают вовсе не скоро, никакой участковый к ним сейчас не побежит, никому их склеенные задницы в праздник не интересны. С квартиры старой я недавно переехал, телефонный номер менял несколько раз, так что и искать замучаются меня эти бывшие сослуживцы.
Радостный я подходил к своему теперешнему жилью. Оставалось миновать два сквозных двора -- и вот моя девятиэтажка... Раздался непонятный шум, почти что громкий шорох -- и несколько килограммов снега с крыши грохнулось мне на голову. Я упал и потерял сознание...
5 января.
Сыщик Паша Чуйков был тупым до безобразия. Он долго не мог понять задание начальства и что именно от него требовалось. Папенька его был директором колхоза и неоднократно посылал то молочных поросят, то отборную говядину начальникам его отпрыска. На том всё и зиждилось... Свинки отправлялись в высокопоставленные желудки, а недоделанный полисмен на новые задания.
- Как мы узнаем, где они сейчас, если их телефоны не в сети? - бурчал Павлик.
- Об этом и говорю тебе в десятый раз! Двигаешь к сотовым операторам, берёшь их точки на картах, где в последний раз откликались трубки -- и задача решена. Как только найдёшь место -- там найдутся и люди. По другому не бывает. А найдёшь людей или тела -- вот оно и раскрытие уже. Согласен? - орал в трубку полковник.
- Ага.
- Ну двигай тогда. Выполняй!
- Есть, - козырнул озарённый Чуйков и ринулся исполнять.
Под конец рабочего дня, когда уже все закадычные товарищи строили планы на вечер, недалёкий оперативник оказался в нужном ему месте. Где кульминация, так сказать была, а людей не было. Точки на карте превратились в географические координаты, но проку было ноль.
- Грёбаный перекрёсток, - выругался он во весь голос и огляделся в очередной раз.
Рядом уныло текла речка Везёлка, напротив стояло пустующее стеклянное здание с вагончиком для охранников. И куча автотранспорта, движущегося в различных направлениях. И остановка автобуса...
--
Они могли уехать хоть на Кипр отсюда... да, я услышал, что дальше уверенной связи с их мобильниками не было...спасибо и на этом, - ворчал Чуйков в трубку кому-то раздражённо. Работать он абсолютно не любил, зато умел брать мзду с мелких лавочников да крышевать барыг, продающих "спайсы" и "соль".
--
Вот куда эти олени запропастились целым стадом? Где можно бухать неделю? Или они там на своей химической фирме занюхали что-то ядрёное коллективно да в другое измерение попали? Полковник задолбит за них... Придётся ему снова задабривающие презенты преподносить., лишь бы не пилил.
Полицейский -- неудачник окинул округу умоляющим взглядом, но никто не собирался ему броситься на помощь.
--
Висяк будет, блин. Опять висяк! - громко выпалил Павлик.
--
А травками можно вылечить, - затараторила вдруг ниоткуда взявшаяся бабка в фиолетовом платке, - это не приговор ещё. Всё лечится, милок!
--
Ты откуда взялась, врачевательница? - оторопел сыщик, - всё нормально у меня. Не мешай работать, иди своей дорогой.
Старуха исчезла так же внезапно, как и появилась. Чуйков отметил про себя, что стоит поговорить для проформы с охранниками стеклянной многоэтажки, если таковые есть, и отправился туда. Больше свидетелей не предполагалось.
Собаки тоже почему-то презирали Чуйкова. Подбежавшая к сетчатым воротам шавка норовила откусить нос его туфли и абсолютно ничего не боялась. Дверь в стеклянную многоэтажку была закрыта, как и калитка, поэтому оставалось только ждать сторожей. Минут через семь, не раньше, издали показался один из них.
--
Что уважаемый, заблудимшись? - спросил доброжелательно он сыщика.
--
В новогоднюю ночь кто здесь дежурил, ты? - с напором начал Чуйков.
--
Я конечно. Я здеся единственный охраняю.
--
И ничего подозрительного не видел? Я полицейский. Люди пропали тут где-то. Не видал?
--
Окромясь снега, мороза и моей Мимозки никаких действующих лиц не былось.
--
А в здании что там? - на всякий случай спросил Чуйков.
--
Пусто. Даже домовые не завелись. Стены возвели хорошие, а полы с потолками ни о чём-с. Того и гляди рухнет. Находиться внутри опасно. Комиссии здание не приняли, а хозяина нету. А первый этаж вообще, того, затоплен, вот сами поглядите.
Недосыщик глянул внутрь сквозь витраж и увидел внутри водяную гладь вместо пола.
--
Как же так, что владельца нету? - удивился Чуйков.
--
Так нету. Прячется где-то на корабле в окияне. Олигарх.
--
А кто ж тобой командует?
--
Никто, как бы. Они звонили когда-тоть и сказали никого не пущать.
--
А зарплату кто приносит?
--
На карточку в банк приходит.
--
Ну, пока тогда, - сказал сыщик. -Бди.
Уходя, Чуйкову подумалось, что лучше всё-таки быть недалёким блюстителем порядка, чем вот таким деревенским лаптем...
" Сам ты лапоть",- подумал я удовлетворённо и побрёл в вагончик.
3 января.
Я очнулся от ослеплявшего яркого света. Какая-то гадина светила мне прямо в лицо. Я хотел мгновенно влепить и по свету и по его обладателю, но кулак сжался, а рука не поднялась. Пришлось просто открыть глаза.
- Ожил, голубчик! - заверещала высокая девица в белом халатике.
- Именно так, милочка, теперь он в ваших руках. Смотрите, не упустите его опять в бессознанку. Церебролизинчику поколите дней пять, - нараспев проговорил седой дядечка в таком же халате.
По-видимому, это была больница. Жаль, конечно, что не притон с ролевыми играми и ненастоящими медсестричками, но ничего не попишешь.
- А что я тут делаю? - хотел спросить я, но опухший язык был намертво приклеен к высохшему нёбу. Получилось только промычать "А".
- Рано Вам ещё разговаривать, - начала сердобольная нянечка, намывающая полы неподалёку.
И увидев мой вопросительный взгляд, продолжила:
- Там вроде сотрясение у Вас. И с шеей чего-то. Вывих, подвывих, кто знает...
Ага, теперь становилось яснее. Я понемногу стал возвращаться на землю, к земным мыслям и ощущениям. И тут вдруг я вспомнил события, предшествовавшие моему появлению здесь. Кажись, я шёл вдоль многоэтажек и слава богу, снежный ком, а не огроменная глыба, упав с крыши, долбанул меня в голову. Иначе, я был бы точно не жилец. Также припомнились и ещё более ранние события, где я проучил своих бывших коллег крепко и надолго.
- Теперь они точно станут более порядочными и честными, - неожиданно произнёс я вслух и осёкся.
- Сосульки что ли? Порядочными??? Вас же после снега на голову, так сказать, привезли, а не после новогодних драк. Обычно после потасовок так бредят, мечтают чтоб мир стал справедливее. А Вы кого перевоспитывать собрались? - подхватила нянечка.
Но я уже её не слушал. В вынужденно отдыхавший мозг стали массово прибывать мысли и рассуждения, и он начал их интенсивно переваривать.
- Кстати, а какое сегодня число, не подскажете? - поинтересовался я.
- Третье с утра было, - ответила она.
- Третье? - воскликнул я.
И вдруг всё вспомнилось окончательно. Сегодня приедет Егор, если ещё не приехал, а в подвале не убрано. Грязь, стекловата, клей мой специфический, а может, и полицейские тут как тут. Впрочем, если бы там творился "кипеж" и меня искали, доблестный дружок давно бы позвонил. Мгновенно появилась одна такая низменная мыслишка, типа вообще потеряться и не появиться. Месть свою я реализовал, а вот убираться дико не хотелось. Даже здоровье не позволяло. Но я не был законченным негодяем, приехать и подчистить за собой -- всего делов-то. Тем более, что обещал присматривать и охранять, поэтому во что бы то ни стало надобно было съездить. Ах, да, и поглядеть на антураж, оставшийся от прилипших людей. Может, обрыгали там всё или ещё чего нагадили.
Я поспешил набирать номер такси, но крики и протесты всего медперсонала охладили чуточку пыл. Мои объяснения, что товарищ доверил мне подменить его в праздники, и что здание охранять, это не в тёплом холле бахилы выдавать, а гораздо ответственнее, никто не слушал. Я начал потихоньку подниматься, но успеха это не имело. Тысячи молоточков тотчас начинали долбиться внутри моей черепной коробки. В общем, до самого вечера я проупражнялся вставать с постели и делать несколько шагов, и наконец, когда дневные врачи ушли домой, вызвал такси.
Заснеженный город вечером выглядел великолепно. Светодиодные рекламы подсвечивали всё и вся. Таксист, слава богу, попался немногословный, и это радовало. Я глядел в окно со своего пассажирского кресла и думал, что год начинается не очень удачно, зато все долги, хорошие и плохие, я как и положено, раздал до Нового года. По приезду на место я попросил водителя поддерживать меня поначалу "под локоток", естественно, за дополнительную плату: страшно кружилась голова и меня порядком пошатывало. К тому же, если бы меня ждала засада, сия картина определённо давила бы на жалость правоохранителей, и стало быть, удрать было бы чуточку проще. Внутренне я напрягся, но слава богу, в вагончике оказалось пусто, только голодная собачонка Мимоза приветливо поскуливала и виляла хвостом. Дверь в здание была прикрыта, но следов Егора нигде не наличествовало. Что ж, так было даже лучше. У меня на примете имелся один отщепенец, любящий выпить горячительного. Оставалось лишь отправить за ним такси и пообещать ему пол-литра водки за уборку в подвале. Я так и сделал. Таксист уехал, а я принялся разыскивать тряпки и швабры. Даже пришлось доковылять до склада, с передышками, и набрать там всяческих клининговых принадлежностей.
Я вошёл в стеклянное здание и запах затхлости чуть не повалил меня с ног. Мгновенно вспомнилась моя недавняя проделка во всех подробностях. Да, неплохо испохабился праздник у бывших коллег! Я даже заулыбался, вспоминая их бешенство и беспомощность в предновогодний вечер. Время "поджимало", пора было хотя бы определить фронт работ. Машинально я спустился в подвал и дёрнул ручку двери. Она не поддалась. Я дёрнул сильнее и тут металлическая дверь со скрипами отворилась. Я чуть не упал. Когда глаза немного привыкли к темноте, я разглядел на полу несколько тёмных силуэтов. Человеческих фигур. Показалось даже, что послышался полустон. Я обомлел.
- Кто тут? - для проверки крикнул я в полумрак.
- Где ты был, урод грёбаный? - заорал мужской голос на меня.
- Стас?.. Миша? - попытался я определить, кто там кричит.
- Ты покойник, Дмитрий. Сука конченная. Бросил нас всех здесь на умирание, - заговорил кто-то другой.
- Тебе конец.
- За незаконное лишение свободы ответишь!!!
- И похищение, - заистерил чей-то женский голосок.
- Воды дай, фашист!
Я с трудом мог смириться с происходящим. Эти придурки остались здесь? Как так? Чтобы мне насолить? Вряд ли. Тогда зачем? Ком вопросов у меня в голове нарастал, а ответов пока даже не предвиделось. В горле опять пересохло, как никогда, а кровь прилила к лицу. Я понял, что все упрёки, злоба и претензии пленников сконцентрированы сейчас на мне и от того, как я сейчас парирую, будет зависеть очень многое.
- Вы что, ещё здесь? - для начала осторожно спросил я.
- А где ж нам быть? - рявкнул кто-то из подвала.
- А домой почему не пошли? - не унимался я.
- Ты! Тупой валенок! Ты нас сам тут приклеил, - заорала Татьяна, я её узнал по интонации.
- Я вас лично не приклеивал! Да и вообще, вы давно должны были отклеиться и по домам обитать, спиртное смаковать и блевать в умывальниках.
- Не отклеились!!!- завыл кто-то.
- Сам бы попробовал!
- Тебе бы в этой каше три дня просидеть!
- Посидит теперь с другими по закону и подольше! Влепят десятку "строгого режима".
- Дай бог!
- Воды он принёс? Дайте попить. У жены обезвоживание! - пробубнили из темноты.
Я осознал, что эта публика за свои мучения легко меня готова хоть засудить, хоть разодрать на куски. А пока умеренно скандальный тон разговора -- это всего лишь свидетельство голодания, обезвоживания и физической слабости. Дальше они разойдутся. Неужели им там так плохо?
Чувствовалось, что я должен был что-то срочно предпринять. Мысли в голове вертелись как барабан в стиральной машинке. Произошедшее стало для меня полной, полнейшей неожиданностью. Это дурацкое поголовье бывших товарищей на сегодняшний момент было мне вообще никак не нужно! Я их слегка повоспитывал, но чтобы наши жизненные пути с ними сплелись так надолго, я не рассчитывал. Это как неудачный подарок на день рождения -- ты выкладываешься, потчуешь гостей, а они дарят тебе котят или аквариум с рыбками. На, дескать, ухаживай. Возьми на себя заботу. А ты ждал парфюм или модную технику. Так и здесь. Получается, нежданно-негаданно завелась у меня куча хлопот! И как от такого "подарка судьбы" отделаться, я абсолютно не знал. Надо было срочно что-нибудь предпринимать, а что именно, оставалось не ясно.
Для начала я поднялся наверх, миновал входную дверь и отправился за ограду. На всей прилегающей территории и в самом здании мобильная связь не ловила. Так и было задумано, я ещё задолго до Нового года установил в вагончике в укромном месте специальную глушилку радиосигналов.
Как только мой смартфон показал несколько "антеннок", я дозвонился до таксиста и отменил приезд уборщика, за которым тот отправился. Правда, пришлось пожертвовать некоторой суммой с банковской карты, но это были уже сущие пустяки. Лишние свидетели мне обошлись бы точно дороже.
Возвращаясь, я схватил по пути пятилитровую круглую канистру и заполнил её водой. Приходилось теперь ещё помнить и о коллегах. Я рассмеялся. Вот уж никогда в жизни не предполагал, что не только встречусь надолго с этими говнюками, но и водичкой буду их потчевать. И едой, подсказал издевательски мне внутренний голос.
Я машинально снова спустился в подвал, и схватил по пути целлофановый пакет. В него засунул канистру и швырнул её в темноту. Пакет, естественно, угодил в липкую кашу, но его развязали и достали драгоценную бутыль. Тотчас послышалась возня и мольбы оставить хоть немного попить.
- Хватить выть! Я ещё принесу, - рявкнул я.
Люди стали вести себя потише, но делёжка воды не прекратилась. Им всегда не хватало взаимовыручки, с сожалением констатировал я. Что касалось моих мыслей, то они стали вдруг обретать определённый порядок, строй, так сказать. Нет, конечно же, до готовых решений и выводов было очень и очень далеко, но роящиеся в голове мириады мыслишек вдруг начали сформировываться в некую гармонию. И тут вдруг послышались чьи-то шаги. Сволочи, выругался про себя я, кого это принесло? Опять на самом интересном месте...
- Кто здесь? - раздался хорошо знакомый голос Егора. Он стремительно топал прямо сюда.
- Я... Дмитрий.
- Как дела, как мой объект? Всё ровно?
- Идеально! И без происшествий. Мой фюрер! - пошутил я.
- А что ты здесь делаешь? Кстати, что ещё за голоса я слышал? - допытывался он, подходя и протягивая руку для рукопожатия.
- Так это гастарбайтеры какие-то в нашем подвале поселились, - ответил я ему шёпотом. Это была последняя соломинка, ниточка, паутиночка перед моим провалом. А дальше -- всё! Я даже мгновенно представил вытянутое удивлённое лицо Егора, узнавшего, что я, по сути, рабовладелец и маньяк. - Слушай, может, пойдём отсюда, пусть поживут денёк, авось сами уйдут.
- Уходите! -заорал я в темноту и попытался увести Егора наверх.
- Постой, я сам посмотрю, - отодвинул меня плечом доблестный охранник и сделал два уверенных шага в подвал. Шагнул широко правой ногой и перенёс внутрь левую. И всё. Нет, конечно же он хотел пройти дальше, дёрнулся, потерял равновесие, и падая, выставил вперёд руку. И стал как все. Малоподвижным. У них всё происходило точно так же: падения, потери равновесия, приклеенные ноги, попытки помочь себе руками, что только ухудшало существующее положение. Никто из упавших в подвал не имел шансов не прилипнуть. Конечностями, головой или даже волосами, как некоторые дамы. А яростно пытавшиеся выбраться увязли ещё больше. Как осы в мёде. Как муравьи в "сгущёнке"! Мне было их бесконечно жалко!
Я понимал,что вот именно сейчас я буду по-настоящему разоблачён. Наступил так называемый "момент истины", когда надобно срочно сознаваться. И прямо-таки спасать измождённых пленников. Тем более, что с ними теперь вместе мучился мой хороший товарищ, почти друг. И не имелось ни одного вразумительного аргумента, чтобы не кинуться их всех выручать, этих горе-коллег, сидевших в холоде и голоде. Но для начала, самое главное, следовало протянуть руку помощи дружку Егору, и любой бы на моём месте сделал именно так.
- Эй, что происходит? Какой свинопас здесь всё залил липким? Что это? - как раз напомнил о себе он. И не напрасно. Я с силой толкнул железную дверь и подпёр её снаружи прутком металлической арматуры.
Понятно, что все читающие вышенаписанные строки до глубины души могут быть возмущены моим малодушием и нежеланием спасать. Но подумайте сами, взвешенно и трезво, из-за маленькой шалости с клеем и упавшего с крыши снега человек из мелкого хулигана (а именно так я себя критически мог оценить) превращался в "тяжелостатейника", парня сотворившего тяжкое преступление. Где справедливость? Если всех сейчас отпустить, какой судья спишет произошедшее, как и было в самом деле, на неудачное стечение обстоятельств и отвесит лёгкую меру? Давно уже известно, что заоблачная зарплата судей и прокурорских оторвала их от приземлённой жизни обычных смертных. И вряд ли они ходят на свои рабочие места ради высокого слова "справедливость". А с другой стороны, заслуживаю ли я многодневного пребывания в напрочь прокуренном туберкулёзном СИЗО, заслуживаю ли избиений уркаганами- сокамерниками и измывательств оперативниками за такую мою, пусть и не безобидную проделку? А срока до "двадцатки" за удержание людей в неволе? Напомню, что это вырванный кусок жизни. В любом случае! И всё из-за искромсанного праздника далеко не ангельских типажей! В общем, мне отчаянно не хотелось сознаваться... Вспомнилось, как при просмотре детективов в детстве всегда казалось, что преступникам гораздо проще признаться, раскаяться и отправиться под суд. А потом отсидеть положенное, и вот она, новая жизнь. Так сказать, на свободу с чистой совестью! Раз, два -- и готово! С виду это было легче, чем долго и нудно конспирироваться, скрываться от правосудия, а потом всё равно неминуемо усесться в тюрьму на тот же срок. Но, как и у всех людей, мои рассуждения носили относительный характер, классно было рассуждать о других, находясь в шкуре, так скажем, своей. Сам я никак не готов был сменить мой в общем-то бедненький, аскетичный образ жизни на арестантский быт. Короче, сдаваться, сознаваться и собственными ножками топать под арест я точно был не готов!
- Открой!
В дверь швырнули чем-то тяжёлым.
- Открой, ублюдок! Нет здесь гастарбайтеров! У Михаила воспаление лёгких и температура "сорок". Он без одежды мёрзнет! Женщины без воды!
- Лучше было бы "женщины без одежды", а "Миша без воды", - засмеялся во весь голос я. - Это хоть как-то, да могло заинтересовать...
Ну, почему Миша был без одежды я конечно же, догадывался. Видимо, падая в подвал, ему повезло больше других, он упал на ноги, то есть влип обувью. Далее будучи, выходит, хитрее других, он снял свитер или там, пиджак, и кинул его в клей. Затем он разулся, перешагнул и наступил на этот предмет одежды. А может быть, он несколько раз бросал одежду, переступая в попытках найти в темноте сокровенную дверь, ведущую из подземелья. Как бы там ни было, он потерпел фиаско, гардероб свой стопроцентно израсходовал, а выбраться так и не сумел. И мёрз, наверное, дико. Ну, что поделаешь! Я себя виноватым в его глупых экспериментах не считал. Не фиг было раздеваться, чай не пляжи вокруг, правда!
Я стоял задумавшись, прислонившись спиной к холодной стене. Подсознательно решение было принято, и отыгрывать назад я не стремился. Быть может, я втягивал себя в ещё большие хлопоты и проблемы, заранее не предугадаешь. Конечно, будет глупостью отпускать пленников, по состоянию на сегодня каждый их них мечтал о возмездии. Тут уже были не шутки с падением в подвал и испорченными одеждами, тут попахивало длительным удержанием в неволе и вредом здоровью. А с возвращением их на свет божий тотчас же начнётся охота на меня, я превращусь в интенсивно разыскиваемого преступника. Это никак не устраивало, может и надо будет попозже их отпустить, но как минимум, когда сам я буду иметь достойное прибежище, способное спрятать меня, как говорится, "всерьёз и надолго". Возникала смешная ассоциация, что едва я выпущу сидельцев из подвала, то мне самому конечно же, потребуется аналогичный подвал, желательно в укромном месте. На первый взгляд, такового не имелось. Наличествовали вот полузабытые знакомства с женским полом, с теми, с кем всё было бурно когда-то, и с кем я расстался не в силу гордыни, гадкого характера или амбиций, а в силу не зависящих обстоятельств. По-доброму. Одну из них звали Лариса, красавица с точёной фигуркой, учительница тогда, а теперь молодая мать двоих детей и добропорядочная жена. Она бы точно спрятала, но подвал был у её мужа, а также дача и баня. И знакомиться с ним не тянуло. Другой была Лилия -- сочная женщина из маленького украинского городка, медработник, добрая и ласковая. Но возвращаться в её личную жизнь не хотелось, вдруг я ей стану обузой или разрушу тонкое внутрисемейное равновесие. Быть может, она "глубоко замужем". Впрочем, как крайний случай поездку к ней я допускал. Третьей можно считать Наталью -- якобы искренне влюблённую в меня леди, но тоже с двумя дочками и мужем. С синими-синими глазами-озёрами и задатками феи. Отказывалась от всего плотского ко мне, но платонически была готова на огромные чувства. Короче душа её принадлежала мне, а вот целоваться или чего там ещё - "ни-ни!". А был ли у неё укромный подвал или дачный домик, я тоже доподлинно не знал. На этой ностальгической ноте с женским полом было покончено, я решил пока попридержать эти возможности в голове и занялся дальнейшими размышлениями. Вариант уехать в дикие дебри, допустим, тайгу, и жить затворником, также был оставлен на самый крайний случай. Чудесная перспектива улететь в тропические края или в страны, откуда к нам выдачи разыскиваемых нет, стоила баснословных денег. Немалую долю успеха добавили бы поддельные документы и пластическая операция на лице. В наше время это вполне себе реально. Хорошо было бы часто менять телефонные номера, а также снимаемое жильё и сами города пребывания. Но опять всё упиралось в немыслимые финансы...
Голова закипала от поисков выхода из моей ситуации. Время стремительно утекало, и я силился придумать хоть что-нибудь. Но пока озарения никак не предвиделось. Мозговой штурм ничего не дал. И тут я спохватился, что лишение свободы это не самое тяжкое преступление, описываемое уголовным кодексом. В свете случившегося я понял, что отягчающим фактором может быть ещё и плохое обращение с заложниками. За что и сроку бы добавилось! Получалось, что прилипших предстояло ещё и более-менее достойно содержать. А это было непросто! Я сам по вине запертых в подвале личностей потерял хорошую работу и жил практически "впритруску", бесконечно отказывая себе в нормальной пище и одежде. Работал я то там, то сям, то охранником в кафе, то грузчиком. Не мог завести семью, так как точно "не потянул" бы её содержание. Правда, примерно месяц назад, наконец, получилось устроиться технологом в кондитерский цех. Это позволило мне хотя бы не голодать, и поддержало моё существование. Но теперь вместо гипотетической семьи предстояло кормить ораву чужих засранцев. Чем, как? Ответов в голове не было.
Я с трудом вышел из раздумий и заставил себя двинуться к вагончику. Там на столе обнаружилась баночка борща и контейнер с домашними пельменями. Видимо, Егор привёз, подумал я, но судьба распорядилась, что съесть он их не сумеет.
После трапезы мне пришлось облачиться в форму охранника, и это был всего лишь первый шаг по пути моей предстоящей длительной конспирации. Само собой напрашивалось, что неплохо бы было скрыть наличие подвала в здании, и я с усердием принялся цементировать и зашпаклёвывать дыры в полу. Работа двигалась медленно, меня постоянно подташнивало, я был слаб, но приходилось поторапливаться. К трём часам ночи все щели были заткнуты, все ямы ликвидированы. Оставалось только ждать, пока всё подсохнет. Тогда можно будет и заливать водицей. В окончательном варианте недострой должен был выглядеть, как подтопленный недострой. Чтобы и мысли у досужих сыщиков не возникало, что под полом внутри здания могут быть помещения. Удачно, что звукоизоляцию слой воды давал прекрасную, а то не ровен час какие-нибудь герои из подвала не вовремя на помощь позовут! Вдруг услышит кто. Это будет полный облом, попадание в СИЗО и тюремный срок! Такого допускать было нельзя! Лучше уж голодать и мучиться, но на свободе! Конечно, я чувствовал себя, как выжатый лимон, но маленькая победа этого стоила! Теперь пленники были надёжно спрятаны. Я, удовлетворённый, прилёг на кушетку в вагончике и мгновенно отправился в забытье.
Утро не принесло ничего, кроме раскалывающейся головы и полного осознания, что я -- преступник. Как только я отрыл глаза, лежащая на полу Мимозка радостно завизжала и стала неистово лизать мои руки. Хочет есть, понял я. Растворив бульонный кубик в воде, я добавил туда несколько кусков хлеба -- и блюдо было готово. Я опять прилёг, но остервенелое чавканье собачонки напомнило мне о других имеющихся иждивенцах. Повторюсь, я и сам жил страшно небогато, а предстояло придумать, где я буду доставать провиант для моих подопечных.
- В принципе, могу со своей скудной зарплаты покупать им также буханку хлеба на двоих и варить похлёбку их бульонных кубиков. А запивать придётся простой водичкой, не до жиру. Скудновато, конечно, на целый день, но здесь же не курорт всё-таки, - обратился я к Мимозе, так как посоветоваться было больше не с кем.
Собака на секунду отвлеклась от вылизывания миски и сделала вид, что всё поняла.
- Молчание -- знак согласия, - подытожил я.
Получалось, что не без трудностей, но "детей подземелья" я прокормлю. Прямо впритык выходило сто пятьдесят буханок хлеба в месяц, если ещё и мне этим же питаться, столько же кубиков и плюс аренда комнатушки, в которой я жил. Как раз в аккурат моя заработная плата. Перетопчемся, подумал я и приуспокоился. Хлебушек с бульончиком не крошки же с пола и не лягушки сырые, вполне ведь съедобное. Лучше наверное, чем блокадникам в Ленинграде зимой было, потерпим, поужмёмся...
Я в тысячный раз заново пересчитал предстоящий рацион, всё сходилось, выжить и мне, и коллегам было вполне реально. Но тут же в голову впорхнула следующая мысль, как долго можно продержаться на хлебе с жидким бульоном? Хватит ли калорий организму? Не случится ли цинга, допустим?Конечно, первое время строгий рацион некоторых ранее переедавших даже оздоровит. Они станут стройнее и распрощаются с целлюлитами. А потом? Тут, я честно признаюсь, волновался исключительно за себя. Мои распрекрасные заложники точно от голода не умрут на таком рационе, а вот как на этой пище прожить мне, оставалось загадкой. Хватит ли этого питания двигающемуся и физически работающему мужчине, то бишь мне, было неизвестно. А что самое интересное, если не дай бог, какое-либо очередное несчастье вроде снега на голову, посетит снова неожиданно меня, то эти обитатели подвала могут вовсе помереть без еды и воды.
- Поэтому молиться им следует теперь о моём здоровье! Так-то! - философски заключил я, обращаясь снова к смышлёной собачонке. Получалась какая-то ересь, я должен был натурально заботиться о желудках и здоровье кучки негодяев, запертых внизу, а они, в свою очередь, неистово желать моего здравия и благополучия. Ирония судьбы, так сказать. Мимоза, как всегда умно глянула на меня, послушала мою тираду и продолжила обнюхивать углы.
Я лежал на кушетке в вагончике и обдумывал свои планы дальше. Стало быть, я, нацепив эту форму, буду представляться охранником данного недостроя и в будущем. Это исключит появление подростков, бомжей и гуляк на территории. А меньше свидетелей -- крепче преступление, начали придумываться сами по себе новые присказки. Раньше я никогда не совершал чего-нибудь столь противоправного, и моё теперешнее положение было мне в новинку. Приходилось юморить, чтобы не начать грустить. Я раздумывал, как себя не выдать, ежедневно покупая по пять буханок хлеба и неся их на объект, где якобы нет никакого народу. А также обмозговывал ещё одну призрачно маячившую проблему. Как только закончится этот наш весь общероссийский новогодний недельный загул, мне ведь тоже предстоит вернуться на работу в кондитерский цех. Или уволиться, если тут опасно бросать здание на произвол. И автоматически остаться практически без средств к существованию. В общем, надвигался самый страшный и нерешаемый тупик, какой только можно себе представить...
Теоретически можно было бы устроиться на посменную работу типа водителя "скорой помощи", работать сутки, а потом иметь три выходных. И в это время облачаться в форму охранника здесь. Но все неприятности в мире чаще всего происходят нежданно-негаданно, и не ровен час какой-нибудь бомж или воришка решит залезть в подвальное помещение именно в моё отсутствие. А если "аварийка" какая там водоканальная решит мои вентили потрогать? Или у полицейских ретивость вдруг включится, да на обходы территории будет направлена, тогда что? Пиши пропало! Я начинал понимать, что время работает против меня. Подытоживая мои раздумья, выходило всяко невесело. Пленных моих ищут уже, Егора тоже со временем начнут искать. Мне же лучше всего сбежать, но без денег нечего и рыпаться, проще здесь сидеть пока и придумывать что-нибудь. С работы правильней уволиться, но где взять тогда денег на прокорм себя и "сидельцев"? Имевшаяся в заначке одна зарплата в обдумываемых обстоятельствах значила крайне мало. Ни уехать на неё было невозможно далеко, ни кровом временным обзавестись, ни пропитания много купить хоть здесь, хоть на чужбине. В общем, везде были тупики. Практически неразрешимые тупики. И времени просто в обрез! Внутренний голос подсказывал, что если ничего не изменится, то произойдёт катастрофа.
2. Лювак
13 января.
Дни пролетели скучно и безрадостно. Может быть, у кого-то осталось ещё послевкусие от случившегося новогоднего праздника, но только не у меня. Моим уделом были заботы и хлопоты, привязавшие меня, как собаку на цепи, к стеклянному зданию и подвальным обитателям. Приходилось там торчать денно и нощно, изредка отлучаясь за покупками провианта. В какой-то мере пока всё было даже гладко: ни Егора, ни моих товарищей никто особенно интенсивно не разыскивал, и это было мне на руку. В подвале никто не помер, а я находился на свободе, что также приятно радовало. Но в целом тупиковая ситуация , как говорится, "не рассосалась", и пути выхода за это время не появились. И дополнительным негативом явился полный разлад начинавшихся отношений с Яной, девушкой из кофейной лавки. Я, конечно же, как истинный детдомовец, умел жить одиночкой, не имея ни единой родной или родственной души во всём мире. Но умел, не значит хотел. Наоборот, кичиться одиночеством и полнейшей свободой, переходящей в ненужность -- это было точно не моё кредо!
Понятное дело, что моей пассии не понравилось отсутствие меня как в Новый год, так и в последующие дни. И прикрытие справкой из больницы мне абсолютно не помогло. По-видимому, надо было срочно извиняться и каяться. В аккурат под наступление старого Нового года вечером я переоделся, прихорошился и отправился мириться...
Утро следующего дня стало ярким и запоминающимся. Что ни говорите, женщины -это наши вечные антиподы и наши музы одновременно. Я фонтанировал, я был влюблён и желаем! Я мог сколько угодно прижиматься к бархатистой коже Яны и ласкать её! А ещё более радовало, что я смог объяснить ей худо-бедно своё исчезновение из её жизни:
- Прости за испорченный праздник! Я шёл к тебе, но треклятый снег оказался не таким уж мягким и пушистым!
Она смотрела на меня своими очаровательными глазками и верила. Верила, что мне нельзя вставать и что до сих пор на излечении в больнице нахожусь. А выпишут меня лишь через неделю, но с работы и так уже уволили, так что я отнюдь незавидный жених.
- Ну, лишь бы здоровье было. Ты мне нужен живой и целёхонький! А с работой что-нибудь придумается, - подбадривала она. Это было мило, но обыденно. Скольких людей мы вот точно также уговариваем не вешать нос! Всех вокруг, почти никогда не веря в это! Бомжей на улице, старушек, перенесших инсульт, раковых больных. Стандартный набор вранья. Бубним как мантру, и силимся улыбаться. Короче, её попытки приободрить наоборот вернули меня из любовной неги к накопившимся проблемам. Я почти её не слушал...И вот тут она выпалила нечто такое, что перевернуло всю мою последующую жизнь. И позволило мне выжить! И писать сейчас эти строки!
- Не хочешь перевозкой лювака заняться? - невзначай спросила она. - Ребята знакомые тянут его с Украины, там дешевле тысяч на десять получается килограмм.
- Почти моя бывшая зарплата за месяц, - присвистнул я.
- Можешь разик в неделю мотаться через границу, можешь два, как понравится, - сказала Яна. - Тут у нас в провинции его берут мало, но в перспективе можно же и столицы начать снабжать.