Я с трудом разлепил веки, чтобы поглядеть, кто же меня посмел разбудить. Сквозь проход между кресел протискивался толстяк, пытавшийся двигаться еще и грациозно. Но меня это почему-то нисколько не веселило. Следом плыла миловидная стюардесса.
- Напитки и лёгкие закуски кто-нибудь желает? - начала она почти ангельским голоском.
Когда они убрались, я, наконец, смог задуматься над тем, где же нахожусь. Ну, и окончательно проснуться, соответственно.
Я огляделся вокруг. Дело принимало нехороший оборот, моргай, не моргай глазами, щипай, не щипай, а выходило, что я натурально в салоне самолета, который несет меня неизвестно куда и неизвестно по каким надобностям. Это казалось более чем странным. На всякий случай я выглянул в иллюминатор. Всё было, как положено, кучно висели облака, и ослепительно блестело солнце. И это, меня подери, точно были не декорации! Я сначала поскрёб ногтём, а затем и постучал кулаком в холодное овальное стекло. Соседка, по виду напоминавшая старую курицу с обвислой и морщинистой кожей, испуганно глянув на меня, предпочла ретироваться на другой ряд кресел. Наверное, никогда в жизни не встречала парней, истово бьющих в самолётные окошки. Что ж, теперь я, по крайней мере, смогу вытянуть затекшие ноги...
Я постарался припомнить хоть какие-нибудь веские причины, толкнувшие меня сесть в аэробус. Или каких-нибудь родственников, живущих так далеко, что требуется лететь. Или увидеть рядом друзей, с которыми мы полетели неожиданно к их родственникам, но и с этим было чертовски плохо. Все вокруг были однозначно чужие. Надеяться на помощь какого-нибудь завалящего соратника, прояснившего бы мой зависший разум, не приходилось.
Побеседовав сам с собой и попросив память остепениться, я выяснил, что ещё вчера никуда мигрировать не собирался, в особенности, на далекие расстояния. Странно!
Эта свинья в ермолке, толстяк, протискивался уже обратно, сделав грязные надобности в туалете, о чем свидетельствовало довольное лицо его. От него несло ватерклозетными ароматизаторами и потом.
Я уселся поудобнее и постарался восстановить события дня предыдущего. Я собирался отметить год со дня начала трудовой деятельности актером в Белгородском драматическом театре. Более того, отметить эту дату совместно меня пригласила интересная незнакомка, передав театральной гардеробщице пикантное письмо для меня. Всё было 'высоко', как заявила бы одна моя старинная приятельница, надушенный лист, красивый почерк, душещипательный текст. Я поймал себя на мысли, что подобные изысканные письма получал в далеком детстве, классе в восьмом. Сейчас всё было в точности так же плюс еще отпечаток губ, сделанный помадой внизу письма. Да уж, 'высоко' всё начиналось, а мне теперь мучайся, гадай, подумал я саркастически. И ситуация далеко не радужная. ( Кстати, и с той приятельницей по имени Анна было один в один так же: её 'высокость' и цитирование чуть ли не всей Цветаевой наизусть никак не мешали ей ночами танцевать полуголой на радость пьяных похотливых мужланов... в самых грязных и неспокойных ночных клубах... куда и в голову не придёт зайти нормальному мужчине...) Я заставил свой разум вернуться от низменных объектов опять к высоким. Вернее, к высотам. Туда, где я по неведомым причинам сейчас находился.
- Напитки и лёгкие закуски кто-нибудь желает? - опять затянула старую песню миловидная малышка.
- Капустный рассол и полкилограмма льда можно? - спросил я. Уж очень был силён похмельный синдром. Но стюардесса почему-то сконфузилась, и с трудом выдавив 'нет', убралась восвояси. Зато больше не будет бегать, виляя задницей, и орать над ухом.
Черты лица написавшей мне письмо леди были начисто уничтожены из моего мозга случившейся попойкой, но я точно был уверен, что не знал её ранее. Мысли роились в голове, как мошки возле прожектора, я даже взмок. Пришлось заставить себя рассуждать. Итак, я девушку раньше, до этой, роковой для меня, встречи никогда не видел. Стало быть, не успел сделать ей ничего плохого. Следовательно, у нее не могло быть мотива засовывать меня в это серебристое чудище, парящее в облаках. Ну, а если бы она относилась ко мне нейтрально или капельку влюблена, то уж точно отправлять никуда бы не стала. Вёл себя я, вроде бы, галантно... Тогда кто и зачем сослал меня сюда??? Явно замаячил тупик, и страстно захотелось вернуться в забытье.
Ха! Наконец, до меня дошло. Быть может, у кого-нибудь другого имелся таковой мотив! А эта милашка была всего лищь орудием. Стало чуточку полегче. Явно нащупывалась правильная нить. Теперь проблема постепенно превращалась в задачу. Оставалось только отгадать, кому был выгоден мой внезапный отлёт.
Мальчуган лет пяти, сидящий за мной сзади, неистово упёрся ножками в спинку моего сиденья, а затем стал ритмично барабанить по ней руками. Вот незадача, то гламурные девицы со своими напитками, то балованные детки! Моё тело вопило и молило не кантовать и не беспокоить, но маленького сорванца это абсолютно не волновало. Наверное, он воображал себе, что он - повар, а я - его отбивная. Пришлось принять горизонтальную позу, тем более что так легче думалось...
Я, конечно же, ангельским поведением не отличался, но и девушки в моей жизни как радовали, так и разочаровывали. То они были небесно красивы и прекрасно сложены, но в этом случае зачастую в их голове 'серым веществом' был отнюдь не мозг, а скорее, цемент. Ну да, бог два подарка одновременно не даёт. Кстати, они почему-то считали имеющуюся у них толику красоты своим собственным достижением, заслугой, так сказать. Это меня веселило неимоверно. Всевышний навесил им спереди две крымские дыни, прикрепил сзади две пухленькие аппетитные булочки, подарил глаза-озёра и дал пару прекрасных ножек для цоканья каблучками. И они ждут, что весь мир будет трепетать? Парни должны падать штабелями (как им бы всем хотелось с их мамашами), луну доставать и сердце под ножки бросать? И петь дифирамбы о её красоте? Хотя абсолютно понятно, что в этом случае хвалить логичнее бога. А обладательница вышеописанных аппетитных апгрейтов-довесов-девайсов и палец о палец не ударила для получения таковой красоты. Просто родилась красивой, и все тут. Спасибо, матушка-природа постаралась. Так за что ж тогда их персонально нахваливать? Они тут причем? Конечно, есть многочисленная категория дам, чей путь к физической привлекательности пролегает через изнуряющие тренировки в тренажерных залах и драконовские диеты. Но таких не много. Да и не всё можно в себе поменять, борясь с естеством и задумками природы, и не насовсем. Это неблагодарное занятие дает чаще всего кратковременный результат. А теперь попробуйте открыто заявить вашим знакомицам, что красота - не их заслуга и хвалить надобно не их самих. И вы станете им первым врагом. Как и в случае, если например, вместо расхожего 'поправилась' употребите более честное слово 'потолстела'. Ведь поправляются обычно после болезни. Но им не докажешь... даже не пробуйте! Женское коварство, глупость и капризы навязывают нам свои, далекие от реальности, стереотипы...
Менее симпатичные и вычурные девушки из моих знакомых, как правило, были умнее, а соответственно, имели кучу комплексов и претензий к себе. Но почему-то и к окружающим, заодно, что было абсолютно нелогичным. То самовлюбленные умницы, на поверку оказывающиеся совершенно не пригодными к совместному проживанию, то упрямицы с мужским характером. И с полным отсутствием женской доброты и тепла. С такими тихого семейного счастья не построишь! Думается, наравне с мужским населением, видимо, измельчало и женское. Одна знакомая девушка у меня в квартире вечно норовила в пьяном угаре высунуть свое туловище больше, чем наполовину из окна. Из моего окна на шестнадцатом этаже. Вторая, купив тест на беременность в аптеке и не осилив инструкцию, макала его, как водится, в мочу и несла обратно, чтоб аптекарша с о б с т в е н н о р у ч н о посмотрела и расшифровала появившиеся 'полосочки'. Третья полночи рассказывала, пока я провожал ее из клуба, где произошло наше знакомство, какой важный чин занимает ее отец и как она богата. А потом просила деньги на такси... Четвёртая говорила, что я настоящий джентльмен, со мной приятно общаться и целоваться... даже в первую встречу. Даже рассказики мои почитывала и покритиковывала во вторую встречу. Интеллектуальная такая милашка. Сказала, что обязательно звонила бы мне, да денег вечно родители на телефон не выделяют. Ну, как я после таких слов мог не пополнить ее телефонный счет? Думаете, зазвонила меня всего? Не тут-то было. Теперь, видя мой старенький автомобиль в радиусе ста метров от нее, старательно отворачивает свое овечье лицо, поворачивается коровьим задом и изменяет маршрут движения. Пятая на мой романтический порыв познакомиться с нею отвечала холодно и меркантильно, дословно, 'а что Вы можете мне предложить?'. Шестая, полночи гуляя со мной на просторной детской площадке, захотела, как водится у самовлюбленных особ, запечатлеть себя на фото. Ну да, луна, свидание, романтика! И что же вы думаете, ей импонировало попасть в кадр с каким-нибудь сказочным гномом или деревянной лошадкой? Не тут-то было! Она выискала вывеску 'Пиво-рыба' в тридцати метрах от нас и попросила сфотографироваться на её фоне. Очень романтичная эстетка, видимо. Седьмая заявила, что возникновение наших платонических и плотских отношений впрямую зависит от того, куплю ли я ей понравившиеся туфли. Восьмая пошла дальше и сказала, что за секс попросит шубу. Будто секс - это сплошное и одностороннее удовольствие для мужчины. Мне её было даже жаль. Стало быть, прошла её тридцатилетняя жизнь без приятных понятий типа 'прелюдия', 'оргазм' или 'предварительные ласки', а по убогим законам бартера. И никто не покрывал её тело страстными поцелуями от кончиков пальцев на ногах до мочек ушей. И массаж в постели не делал...и в ванну розовых лепестков не сыпал...
Ну, недостатки, конечно же, встречаются у всех обитателей нашей планеты, я не собирался становиться перфекционистом. Но зачастую люди вместо того, чтоб почаще анализировать себя, заглядывать внутрь, и принимать справедливую критику, готовы послать кого угодно и куда угодно. При этом, если дело касается мужчин, то к ним я отношусь снисходительнее, нас природа сделала грубее, упрямее, самоувереннее, а иногда и самонадеяннее. А вот от прекрасного пола я жду традиционных добродетелей в виде покладистости, скромности и доброты. И поэтому леди, слишком рьяно умеющие 'ставить на место', выигрывать в склоках и 'посылать' мне кажутся просто уродливыми. Со временем они неминуемо теряют всю свою женственность и превращаются просто в хабалок, обижающих всех и вся вокруг, и понимающих только грубую силу или мат.
К сожалению, я был вынужден действовать с подобными убожествами по всем законам холодной войны. Может, получив порцию хамства обратно, они дозреют и наконец-таки эволюционируют из человечишек в личности. Косноязычным или шепелявым хамкам я не ленился и высылал инкогнито по почте книгу о пособие для логопедов, заносчивым курицам - брошюру о куроводстве, жадным до денег - вырезанную из газеты статью о борьбе с крысами, а толстухам - месячный абонемент в фитнес-клуб. Иногда подарки я вручал и лично. Высокомерные секретарши получали новенький канцелярский набор. И хорошо ли клеил бумажный клей, наполовину состоящий из моей собственной, пардон, семенной жидкости, я не знаю. Особенно ретивые в вопросах здорового образа жизни девушки одаривались, зачастую, упаковкой с мюсли, куда предусмотрительно добавлялся канареечный корм. Некоторые безумно рады были новым колготкам, на которые они 'раскрутили' доверчивого меня. Только они не знали о существовании несмываемой краски, используемой в банковских хранилищах для того, чтобы надолго 'пометить' преступников. И воспользовавшись моим подарком, еще несколько дней веселили окружающих желтыми или синими ногами. Ну, а для совсем невоспитуемых дурочек я придумал следующий аттракцион. Вечером я назначал им свидание на запруженной парковке перед супермаркетом, говоря, что купил новую машину и на ней подъеду. К назначенному времени я сам прибывал туда же и высматривал какого-нибудь брутального хама, сидящего в дорогом авто с наглухо тонированными стёклами. Причём обязательным было наличие стервозной жены или любовницы, отлучившейся за покупками. Далее я звонил своей 'ожидательнице', называл номера этого авто и говорил, что вижу ее, и чтоб она поскорее и без стеснения подходила и присаживалась, я внутри жду с нетерпением. Последующие сцены всегда радовали глаз, как мой, так и многочисленной толпы зевак. Иногда события разворачивались прямо-таки наподобие корриды. Особенно, если спутница автовладельца возвращалась раньше времени и заставала мою подопытную знакомицу на переднем сиденье. Какие выводы выносили впоследствии из таких вот уроков чаще всего симпатичные, но уродливые умом и душой создания женского пола, мне неведомо. Я с ними больше не общался...
Самолёт тряхануло, я медленно вернулся к действительности и продолжил обдумывать ситуацию. На спонтанную шутку то, что происходило теперь со мной, было не похоже. Пригласить меня на свидание, напоить до беспамятства, а затем засунуть в самолет - все это попахивало скорее изысканной местью. В духе все той же моей собственной 'холодной войны' с дурами.
Навстречу по проходу двигалась стюардесса. На этот раз уже другая. Я почувствовал себя падишахом, выбирающим невесту, сделал усилие и состроил идиотски-доброжелательную мину. И постарался дышать в сторону.
- Послушай, конфетка, а куда мы всё-таки летим, напомни-ка мне, - обратился я к ней. Или к её бюсту, он был чертовски вызывающим.
- В Анадырь.
- В Анадырь?!- я поперхнулся собственными словами.
Сердце оборвалось. Выходило, что полет занимает никак не менее десяти часов. И когда я буду только подлетать к этому злополучному Анадырю, вся моя труппа будет также лететь, но в противоположную сторону, в Болгарию на гастроли. Без меня, черт возьми! Плакала моя ведущая роль в небольшой, но многообещающей постановке. Кто же посмел так поступить со мной?
В самолете становилось достаточно прохладно. Я с трудом дотянулся до верхних полок, достал плед и укутался. Окружающие с явной насмешкой пялились на меня. Среди пассажиров, потихоньку готовящихся к посадке и достающих из чемоданов куртки, я один был одет в гавайскую рубаху и шорты. Июльские ночи в городе Белгороде были жаркими... Я ощупал карманы. В одном из них по предварительным ощущениям находился паспорт. Ну, да, а иначе бы и в самолёт меня не пустили. Но оказалось, что это не всё. Из шортов я извлек ещё мокрый целлофановый пакет со следами растекшейся жидкости. Кто и зачем мне подложил его, оставалось загадкой, пока я не достал паспорт. Все записи в документе начисто отсутствовали, а сам он был влажным. Так, ясно, эта сволочь всунула мне в карман пакетик, точно рассчитав, что я во время сна раздавлю его и залью жидкими химикатами единственный имеющийся документ. Теперь, естественно, о покупке обратного билета и не мечтай. Впрочем, и бумажника с деньгами в карманах не обнаружилось. Меня охватило некоторое отчаяние, явственно почувствовалось, что я в патовой ситуации. Чтобы перестать паниковать я приказал себе подремать, быть может, мозги отдохнут и, прояснившись, подскажут выход из создавшегося тупика. И я заснул.
Пробудился я, когда наш самолет пошел на посадку и приземлился в поселке Угольные Копи. Я подумал, что это промежуточный аэродром, но это был конечный пункт, в самом Анадыре аэропорта не было. Такого коварства от авиаперевозчиков я не ожидал, выходит, вместо города они завезли меня вообще в какой-то медвежий угол. И пока к нам медленно подавали трап, я мучительно обдумывал, выходить ли вообще наружу. Может, будь я чуть расторопней и хитрее, уже давно нашёл какую-нибудь неучтённую лазейку в самолёте, где меня б не нашли быстро. Были бы шансы пересидеть и вернуться 'зайцем' в Белгород этим же бортом. Но проклятый похмельный синдром сковывал передвижения и не позволял быть смекалистым.
Нехотя, как пленный немец в сорок пятом году, я шагнул на трап. На земле я полегоньку начал разминать ноги да потихоньку осматриваться вокруг. Снег в тундре по большей части стаял, лежал только возле небольших болотец и с северной стороны аэровокзала. Мне было холодно. Видя, что через полчаса схвачу воспаление легких, я поспешил спрятаться в крохотное здание аэропорта. Пассажиров там уже не было - все переправились в накопитель, приготовились лететь на привезшем нас борте обратно. Холод продирал до костей. Одиноко терла полы косоглазая уборщица. Чукча, интуитивно определил я. 'Псих', скорее всего, подумала она, увидав придурка в ярких шортах и майке. Впрочем, она оказалась женщиной не жадной и дала взаймы поносить ватные штаны и фуфайку. Залог не потребовался: удрать из этих мест, не повстречавшись с ней, было просто невозможно. Я стал похож на пленённого фашиста из военной кинохроники, но тело начало понемногу согреваться, и я был почти счастлив!
- Ты не клоун, случаем? Не с гастролями? - спросила игриво эта тупая поломойка и заулыбалась. Видимо, ей очень понравилось то, во что она меня вырядила, может, она себя даже кутюрье в какой-то мере представила. Не каждому в жизни выпадает шанс создать свой собственный объект для насмешек, поэтому происходившее её сильно веселило. Оно и понятно, комбинация моей яркой рубахи с военной застиранной фуфайкой дико впечатляла. Уборщица скалила свои коричневые зубы, из которых можно было заваривать чай. Я смиренно молчал и не ссорился. Я терпел унижения за фуфайку...
Кое-как отделавшись от недалёкой дурочки со шваброй, я ретировался в дальний угол зала ожидания. Теперь предстояло решить, что делать дальше. Рваться назад в самолет было бессмысленно, ни паспорта, ни денег, ни обратного билета. Я подумал и решительно направился к дверям отделения милиции на воздушном транспорте...
Как и следовало ожидать, моя история у чернозубого сержанта и золотозубого капитана вызвала дикий хохот.
- Говоришь, актёр театра? Ну да, сами по одежде видим, - ржали они. Идиотские цингушники.
- Говоришь, бабы прикололись, в лайнер тебя засунули и паспорт намочили? А может, ты его сам того, типа обмочил по пьяной лавочке? А самолёт с троллейбусом перепутал? Ха-ха!
В отделении на обшарпанной стене висело облупившееся зеркало. Оно-то и позволило мне увидеть реалии. Я походил на форменного нищеброда, смеяться было с чего. Когда, наконец, менты перестали скалиться, я написал заявление на восстановление паспорта и, после долгих перезвонов в Белгород, в мой родной паспортный стол, эти два калифреника выписали-таки мне справку, удостоверяющую личность. Но думать об обратном отлёте даже и не приходилось. Нет, я кинулся, конечно же, к кассам, чтоб хоть знать, сколько это будет стоить, но интуиция уже давно подсказывала, что влип я крепко. Бледная, как смерть, женщина-кассир бесстрастно проинформировала, что доставка моей телесной сущности назад обойдется около тысячи долларов. А у меня, кроме одежды и золотой цепочки стоимостью долларов в двести-триста ничего не было. Звонить коллегам по театральному цеху было бессмысленно - им и так платили крохи, да вдобавок все из близких друзей наслаждались в данный момент красотами Болгарии. Что же касается моей матери, единственного родного человечка на земле, её беспокоить выкрутасами с внезапными отлётами на север не хотелось. Нечего ей рвать сердце, пусть лучше думает, что я тоже нежусь на Золотых песках!
Обдумав недолго сложившуюся ситуацию, я решил для начала отправиться в поселок в поисках ювелирной скупки или ломбарда. Сдав цепочку, рассудил я, хотя бы смогу купить поесть.
Через полчаса, я получил вожделенную наличность и заодно расстался с единственной имевшейся ценностью - цепочкой. В кармане шортов теперь лежало чуть более трёхсот 'зелёненьких', и порядком уставшие ноги сами повели меня в пельменную. Этого давно уже настойчиво просил мой многострадальный проспиртованный организм. . Катаклизмы и перелёты сами собой отошли временно на второй план, сейчас меня будоражили разнообразные запахи пищи и почти буквально текли слюни.
Задумчиво дожевывая еду, я блуждающим взглядом сквозь стекло этой забегаловки осматривал противоположную сторону улицы. Что предпринимать дальше, я совершенно не знал. Ночевать на улице невозможно, пустующие дома в поселке давным-давно были сожжены или растащены на стройматериалы. Некогда напичканный военными стратегический поселок в двухстах километрах от Аляски в двадцать первом веке оказался не нужен государству, а посему был брошен на произвол судьбы. Из нескольких десятков тысяч население сократилось до трех тысяч человек. Все друг друга знали в лицо. И все из них, борясь с суровым климатом, где-то работали и жили. И им совсем не требовался лишний безработный и бездомный рот. Посему проблема выживания немало беспокоила меня. На триста долларов долго не проживёшь, даже если их тратить только на пропитание. А ещё требовалось где-то жить. Но где? Я угрюмо обдумывал создавшуюся ситуацию, параллельно набивая желудок, но не чувствуя вкуса пищи. Положение моё было патовым... Официантка с опаской и интересом оглядывала меня из дальнего угла забегаловки. Я был смешон, а она бесцеремонна. Дура набитая. Её веселило появление не местного незнакомца, голодного и странного. А я усиленно думал, как не погибнуть в этом дерьмовом краю и жадно жрал.
Когда я утолил первоначальное чувство голода, ко мне понемногу стала возвращаться человеческая сущность. Пища сделала своё дело, я потихоньку переставал озираться и нервничать, взял себя в руки и даже разомлел. Как бездомный щенок, неожиданно обретший сердобольных хозяев... К слову сказать, никакие тут расчудесные техники самовнушений не выручат, если ты попал в настоящие неприятности. Все эти фэн-шуи, йоги и тибетсткие методики вкупе с Аланами Каррами, Дейлами Карнеги и Кашпировскими решительно ничем помочь в подобной ситуации не могли. Всех перечисленных персонажей и подобные науки я издавна считал очковтирательством, схожим со всякими сектантскими штучками. И совсем необязательно было многим живущим сегодня окунаться в подобные увлечения, как в единственный и верный путь. Методики и тренировки, сколько себя не изводи, в волшебника простого смертного не превратят. Если ты не барон Мюнхгаузен, пожалуй. Он, говорят, умел сам себя из болота за волосы вытащить. Видимо, владел знаниями о скрытых возможностях индивидуума...
Я вышел из оцепенения и вернулся к реальности. Неожиданно мой блуждающий взгляд сквозь окно наткнулся на вывеску страховой компании. Меня осенило, мелькнула дельная мысль, и я решил выцарапать у судьбы свой единственный шанс. Авось, выгорит, отчаянно надеялся я, и уже через пять минут, вытирая жирный рот, мчался к массивной двери. Действовать предстояло напористо и стремительно.
За столом в конторе оказалась исхудавшая девица, всем своим видом показывавшая, что по причине малочисленности клиентуры, она дорабатывает последние дни. Вся картинка, включая вышеописанную бледную особу, более походила на выставку восковых фигур. Офис имел запах просторного гроба, насквозь промерзающего зимой и нежилого.
- Здравствуйте! А нельзя ли застраховать свою жизнь и здоровье?- начал я бодро. Бьюсь об заклад, если б в контору заглянула сама английская королева, восковая девица вела себя бы примерно так же. Безэмоциональный незагорелый кусок плоти. В силу сонности и медлительности на её лице не возникло и тени удивления или интереса.
- Отчего же нет, легко! - пыталась показать всеобъемлющую подготовленность девица.
- По справке, удостоверяющей личность можно?
- Конечно же, нет! Это не документ...
- А если я не один попрошу Вас об этом?
- А кого же Вы еще можете позвать в помощники? Человек Вы не местный, по всему видно, - полуулыбнулась она.
- А как насчет одного мистера по фамилии Франклин? - без зазрения совести я стал предлагать ей взятку. Хотя, какая там, черт возьми, взятка, она ж не чиновник, это так, прибавка к зарплате.
- За Вас решил похлопотать только один мистер Франклин? И всего-то? - с явным разочарованием продолжала она игриво.
- Ну, все другие мистеры запланировали себе другие занятия, - сказал я с нажимом, показывая, что более ста долларов вручать ей было бы разорительно. - Зато еще два таких же приятеля очень хотели бы поработать на благо вашей страховой фирмы, как говорится, финансово поучаствовать.
У девицы появились морщины на лбу и она 'зависла', как старый компьютер. Я понял, что переборщил с витиеватыми выражениями, а также обходными формулировками, и пора ее выручать:
- Короче, сто долларов тебе и на двести застрахуй меня.
Она согласно кивнула, и мы начали работать. В договоре страховки важную роль играла профессия человека и его увлечения спортом. Когда-то об этих заковырках я прочёл в одном скучном сценарии, теперь, видимо, пришло время, и эти знания пригодились. Именно данные экономические выкладки я вспомнил, сидя в задумчивости и пожирая пельмени.
Девица, оказавшаяся на поверку настоящей прохиндейкой, конечно же, настаивала, чтоб я записался актером, да ещё и любящим полеты на дельтаплане. Тогда месячная страховка обошлась бы мне в четыреста долларов, а ей, возможно, дали бы премию. Когда ещё тридцатка 'зеленых' перекочевала в карман ненасытной туземки, мы обоюдно решили, что я заурядный композитор и поигрываю в гольф. А, стало быть, страхование моей жизни на четыре миллиона рублей, включая страхование от болезней и травм, на месяц обойдется всего лишь в сто семьдесят долларов наличными. Что ж, исход мне понравился, я добился того, чего хотел. Жаль, что потратил всё до копейки, но грядущие результаты стоили того, я в это верил. Девица тщательно заполнила папку моими бумагами, скрепила все степлером и положила на одну из полок с надписью 'страхование жизни'. Я успел заметить, что там пылилась ещё всего лишь парочка подобных папок. Видимо, такого рода страхование в северном поселке отнюдь не в ходу. Это было мне на руку. И я, вежливо попрощавшись с дамой, отправился побродить по окрестностям.
-Заходите к нам ещё, просто так и по делам, - выдала заученную фразу на прощанье офисная бледная поганка.
- А на чай домой не позовёте? - на всякий случай спросил я. Ответ, как и ожидалось, был банален и пресен. Нечто подобное выдали бы 90% женщин на нашей планете. Они привыкли видеть в каждом флиртующем джентльмене прилипалу. Глупышки.
- Нет, мужчина, мы же с Вами не родственники и не друзья!
- Можем ими стать, было бы желание! - произнёс я выходя. И не стал смотреть на её удивлённые глаза, сверлящие мне спину. Скоро ей предстоит убедиться в моей правоте, подумал я и зашагал прочь.
Вы, конечно же, предположите, что я сразу кинулся ломать себе руки или ноги. Ан, нет! Не заниматься подобными провокациями я твердо пообещал страховщице и только на таких условиях смог добиться заключения договора. Соблазн малыми жертвами, допустим, переломчиком и гипсом, заполучить долгожданный обратный билет, был велик. Но, как говорится, давши слово - держись... Тем более, что реализовывать примитивные схемы, да ещё и с риском загреметь в тюрьму, было точно не в моих правилах. Поэтому я был вынужден сразу же перейти к плану номер два.
Результаты проделанной мной операции по страхованию, как я и думал, не заставили долго ждать. Я заранее предвидел разворот дальнейших событий и терпеливо ждал, когда неповоротливый бюрократический механизм завертится в нужную мне сторону.
Я неспешно прогуливался в четырнадцатый раз вдоль единственной приличной улочки этого зачуханного северного посёлка, как вдруг ко мне подъехала неизвестная иномарка и двое мужчин, выйдя из неё, настойчиво, но не грубо, предложили мне 'прокатиться'. Я, конечно же, спросил их, не спутали ли они меня с сексапильной длинноногой блондинкой, но моя шутка так и не достигла их мозгов.
- А может, вы, парни решили, что я приезжий гастарбайтер из Средней Азии и вам срочно требуется построить загородный коттедж? Это тоже не ко мне! Или вы решили, исходя из моего прикида, что я клоун, и хотите подбросить заказик, детский утренник провести предложите? Так я тоже - пас! - пытался и дальше юродствовать я. Свободного времени было, хоть отбавляй, а весёлые аттракционы я любил. Ох, уж эти северные жители! Многолетние морозы, по-видимому, влияют отрицательно и на чувство юмора. Ответа я не удосужился ни на один вопрос, но они вперились в меня недобрыми взглядами, как будто я киноафиша, и отваливать явно не собирались. Время проходило, а мизансцена не менялась. Два барана, уставившиеся на меня и замерзающий я. Чувствуя, что мои зубы от холода начинают выбивать барабанную дробь, я без лишней полемики, как последняя уличная шлюха, полез в тёплый автомобиль.
С новыми знакомцами мы вернулись опять к исходному пункту моего моциона - к зданию страховой фирмы. И это было вполне предсказуемо, именно такового разворота событий я и ожидал. Слегка заплаканная на этот раз девица нервно бросила телефонную трубку, когда мы оказались на пороге. Скорее всего, она имела разговор с далеким московским начальством. Едва успокоившись, девица объяснила мне, что эти два провожатых - водитель и менеджер будут теперь неотступно следовать за мной всегда и везде до окончания срока договора. А также в моем распоряжении теперь находилась тесное, но теплое подсобное помещение с узким диванчиком, где можно было переночевать.
- Выходит, миледи, Ваши аргументы о том, что мы совершенно не близкие люди, рассыпались в пух и прах? Вы дали мне кров, еду и пару нянек заодно. Таких щедрых подарков чужие не подарят, - подытожил я. Хотелось отдохнуть, поэтому я, не мешкая проследовал в указанный 'спальный уголок'. Уж очень хотелось привести мысли в порядок, да и вздремнуть пару часиков не помешало бы.
В выделенной мне комнатушке я обнаружил ровно тридцать пакетов с быстрорастворимыми супами, чайник, пачку чая и мешок сухарей. Аскетичный такой наборчик. Кто его составлял, оставалось загадкой. Засыпая, я еще раз похвалил себя за сообразительность. Благодаря ей теперь у меня в течение месяца будет какая-никакая еда, ночлег, да еще и два придурка в придачу. И вся комбинация обошлась мне в скромные триста долларов!
Быт я себе, конечно, на некоторое время наладил. Умереть с голоду или от болезней мне, конечно же, пока не дадут. Страховая фирма в этом не заинтересована. Теперь следовало подумать о том, как за это же время собрать деньги на обратный билет. Второй раз меня так прекрасно не застрахуют, деньги кончились, а соответственно, большую часть того, что я гипотетически смогу здесь заработать после текущего месяца, буду тратить на питание и жилье. Кстати, в северных широтах нет моды сдавать жильё постояльцам, и это плохо. Жить придётся в местной гостинице, а это в моём положении вообще непомерное расточительство и верный путь зависнуть здесь надолго. Или помереть. Вообще, не секрет, что в нашей стране простым людям длительно проживать в гостиницах абсолютно не по карману. Причём не инвалидам и пенсионерам или студентам, а даже тем кто зачастую привык думать, что живёт мало-мальски хорошо. Чуть выше нищих, с большой натяжкой - средний класс. Это когда если вы питаетесь хорошо, по науке и своевременно оплачиваете 'коммуналку', то на всё остальное, включая одежду и походы в кино по выходным, денег просто не остаётся. Так живут восемьдесят процентов россиян: учителя, врачи, инженеры, военные. А вот если экономить и питаться третьесортной дрянью, вроде быстрорастворимых супов, то как раз получится на недорогую одежонку или на море деньжат отложить. Но в гостинице жить опять-таки не получится. Средств не хватит, даже если всю зарплату отдавать за номер, а заодно зашить рот и, простите, задницу, не питаться, в общем. Такая вот всегда была, есть и будет страна наша. Достойные люди всегда прозябают в безденежье. Мы - рабы бедности. Впрочем, сейчас не об этом...
Итак, заработка я здесь не имел, а если и заимею, то наверняка не потяну вариант гостиничного проживания. Так что задача усложнялась и удваивалась. Требовалось параллельно искать работу и подыскивать дешёвое пристанище. Но и тут предвиделась закавыка. Вряд ли после оплаты жилья и еды оставшихся средств хватит на билет. Придётся долго и мучительно откладывать, отказывая себе в самом необходимом. Предстоит копить не один месяц, рассуждал я. Хотя... Вдруг меня посетили старые познания в географии, и я вспомнил, что отсюда можно выбраться на корабле до Владивостока. А дальше - поездом. Возможно, это будет ещё и намного дешевле! Даже если денег не хватит, то лучше ехать зайцем в товарняке, чем встретить анадырскую зиму. На такой путь, я думаю, потребуется четыреста-пятьсот долларов, а это гораздо меньше, чем цена билета на самолет. Оставалось только решить, как я достану эти треклятые деньги, которых требовалось существенно больше, чем, допустим, я получал ежемесячно, находясь на своем месте в своем городе. 'Искать работу' - словосочетание верное, воплощается в жизнь легко. Да только трудность в том, чтобы поиски увенчались успехом. Искать работу можно в обычной жизни чуть ли не годами, пробуя варианты и выбирая лучшее. Некоторым родственники или друзья помогут, копеечку дадут. Мне здесь в одиночку предстояло 'раздобыть' сколь-нибудь хлебную работу, а это не просто зачастую сделать, повторюсь, и в своём городе. Теперь же и город, то бишь, поселок был новым, театра тут не имелось, а если бы и наличествовал, то кто б меня туда спешил пригласить? Надо было срочно что-нибудь изобретать. Пустующих высокооплачиваемых должностей не предвиделось, поэтому придется попытаться заработать хоть что-нибудь сразу и сейчас. И улизнуть...любой ценой улизнуть!
С этими мыслями я заснул.
Утром следующего дня я первым делом отправился пешком на морской причал. Благо, это было в двух километрах. Седовласый старикан, охраняющий недавно свезенные к причалу двадцатитонные контейнеры, выглядел угрюмым морским волком. Видимо, сезон, когда чуть ли не каждая пятая семья из поселка пакует контейнер, запихивая туда бочки с наловленным лососем, собранными сотнями килограммов тундровых грибов и прочими запасами определенно нервировал причального сторожа.
- А что, дед, будут этим летом отсюда посудины, чтоб меня на большую землю доставить? - начал я осторожно.
- Кому и ванная тоже посудина, - ответил тот в полном соответствии с текстами Ильфа и Петрова. Далее он поведал, что навигация откроется со дня на день и корабль уже недалеко. Новость сия меня и обрадовала и опечалила одновременно. Во-первых, корабли ходят, получается, я не зря учил географию. Но, во-вторых, если корабль придет дня через два, да пару дней постоит под загрузкой, а потом отчалит, где я раздобуду за столь короткий срок хоть мало-мальски значительную сумму? Небось, на работу оформляться это уже пара потерянных дней, как минимум. Да и на вникание в любую работу уйдет еще может день, а может, неделя, если актёрство отставить и искать что-либо другое. А когда доберется сюда следующий корабль, никто не знал. Старик сказал, что за лето бывает всего один - два корабля. Ситуация откровенно превращалась в безвыходную...
Остаток дня и весь следующий я провел, мотаясь, как тигр по саванне между поселком и причалом. Параллельно я перечитывал единственную полусгнившую доску объявлений, которую наверняка повесил с социалистическим задором какой-нибудь общественник в каком-нибудь шестидесятом году прошлого века. Но никакой работы сразу вот так не подворачивалось. Требовался помощник оператора на бензоколонку, но сначала стажировка - три дня. А также кладовщик в местный клуб. Но директор в отпуске и оформить могут только через неделю. И платят копейки, потому места и не заняты. Короче, свои долларов двести-триста я увижу, дай бог, только недели через две, не раньше. Я дико злился и дико ненавидел этих счастливчиков, которые пособирали свой скарб, позасовывали его в контейнеры, а сами как белые люди, полетят самолетом на материк. А их контейнеры чинно и неторопливо поплывут по морям-океанам. Оставив этот неприветливый край навсегда... Мне и другим неудачникам... Я был просто в отчаянии...
Вдруг мой взгляд упал на объявление, что три дня назад из дома ушли и не вернулись два мальчика одиннадцати и четырнадцати лет. О, это была спасительная соломинка для меня! Мозг мгновенно родил прекрасную комбинацию. Я уже и не думал погибать. Я огляделся. Позади меня, как обычно на протяжении этой пары дней, маячил тип из страховой конторы. Другой, по-видимому, грелся в машине. Я развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл к ним. Когда я поравнялся с известным мне автомобилем, я улыбнулся и начал издалека:
- Хелло, адьютанты! Есть идея, я могу убраться из вашего поселка гораздо раньше положенного срока, избавив тем самым от неусыпной слежки за мной.
Ответом мне послужили, как всегда, тишина и порывы ветра.
- Вам нравится такая перспектива? - прямо спросил я и увидел борьбу разума с глупостью, отраженную на их недоумевающих минах.
- Ну да, мы бы, наконец, занялись непосредственными обязанностями, - начал один из них медленно и дипломатично.
- Чтоб не превратиться окончательно в сторожевых или гончих псов, - дополнил другой.
- О кей, Санчо и Панса, тогда мне требуется минимум! Подберите приличный костюмчик напрокат и пустите меня, черт возьми, в вашу теплую колымагу! - выдвинул я свои условия.
Два добродушных шпиона легко согласились и через полчаса я, переодетый, уже презентабельно подъезжал к дому, указанному в объявлении. В квартире я застал безутешную мать потерявшихся детей.
- Здравствуйте, госпожа! Я смогу помочь вашему несчастью. Я работал в крупной столичной страховой компании комиссаром и, в том числе, занимался случаями внезапного исчезновения людей в контакте с доблестной милицией. А теперь прислан сюда для улучшения эффективности местного филиала. И, естественно, безо всяких розысков, одна сплошная рутина и писанина, - заговорил я жеманно.
Приходилось использовать весь свой актерский потенциал. И мучительно припоминать все театральные постановки и фильмы на детективную тему, а заодно и соответствующую терминологию. Заплаканная женщина была готова на все и цеплялась за любой шанс найти детишек. Желательно живыми. А вот это вплотную зависело от ее финансовых возможностей и моей ретивости, шантажировал я.
- Вы, правда, занимались поисками? И именно пропавших людей? - в тысячный раз переспрашивала она меня, возможно, видя уже во мне единственную спасительную соломинку. В принципе, моя приезжая физиономия вкупе с двумя местными товарищами из страховой фирмы не оставляли оснований мне не доверять. Я заверил, что буду трудиться денно и нощно, а месячный оклад меня бы устроил в размере долларов шестисот. Но половину - аванс. И ровно через час, после распития вкуснейшего чая с печеньем и ста тысяч слов поддержки в адрес бедной мамаши, мы с товарищами покинули это объятое горем, но гостеприимное жилище. Подарив угасающей на глазах женщине толику надежды, сочувствуя и искренне желая, чтобы её муки и слёзы не разорвали измученное сердце. И чтоб её дом никогда не посетила безвозвратная скорбь, которая вполне могла прийти вслед за поисками. Не дай бог.
Конечно же, после увиденного, я и не собирался сидеть, сложа руки. Но я также и не собирался никого разыскивать, а поехал прямиком к себе в обиталище. В кармане у меня приятно ощущались три бумажки с любимым мистером Франклином. Логика подсказывала, что в таком маленьком поселке ребята уже давно бы нашлись. На севере почти не бывает пустующих помещений, всё или используется, или забетонировано, заколочено, на худой конец, разрушено. Лесов нет, шалаши строить негде. Вокруг на тысячи километров - одна бескрайняя тундра, где тоже не спрятаться. Да и искали предыдущие дни мальчишек очень интенсивно, как говорится, всем миром, чуть ли не всё население поселка. Искали в зданиях и в тундре. Мне, естественно, после этого в поисках 'ничего не светило'. Если они живы, закончится еда, сами придут, подумал я прагматично, надо свои силы беречь. И отправился длительно принимать ванну и спать.
Весь следующий день я провел в поедании быстро завариваемых вермишелей и супов. Короче, сибаритствовал. Я никого не искал, а лишь мучительно раздумывал, когда прибудет корабль и хватит ли денег на проезд...
Прошло время. И вот через четыре дня утром меня разбудил долгожданный гудок теплохода. Поначалу я даже подумал, что мне почудилось, и я слышу рёв лайнера во сне. Но окончательно проснувшись, понял что это наяву. Я вскочил, как ужаленный, мгновенно собрал весь свой скарб, в том числе и надоевшие супы, и вприпрыжку помчался к манящему причалу. Там огромный портовый кран уже вовсю ворочал контейнеры.
А спустя несколько часов я отплыл на огромной океанской посудине, пожертвовав, правда, парой вожделенных американских бумажек в пользу капитана, не просыхающего от употребления спиртного. И только когда Угольные Копи скрылись из виду, я явственно ощутил, что хотя бы наполовину спасен. По крайней мере, злючим холодам вкупе с бескрайними тундрами я смог показать огроменную фигу! Я был счастлив, я ехал домой! Неизвестно, как я на оставшиеся свои денежные крохи проделаю остальной путь, но самый страшный участок, очевидно, был позади, и это радовало. Условия, правда, были не ахти какие, по названию 'кубрик', а на деле почти собачья будка. Но я был безумно рад и этому.
А ещё через сутки появляющиеся регулярно и текущие в сторону моей спартанской каюты лужицы мочи привели меня к выводу, что в одном из контейнеров кто-то живёт. Мне было абсолютно наплевать, бурого медведя туда засунули браконьеры или уссурийского тигра, но путешествовать в испражнениях дико не нравилось. С моей подачи источавший вонь контейнер вскрыли, и обнаружили там двух пропавших ребятишек, которых я благоразумно не удосужился поискать на суше. С запасом провианта и одежды. Почти замерзших и почти задохнувшихся, но живых! Среди чужих кресел и шкафов. Маленькие бродяги! Я поймал себя на мысли, что и я, и они захотели покинуть эту дурацкую Чукотку раз и навсегда. И выбрали одинаково нетривиальные пути побега. Эта наша схожесть вызвала во мне волну умиления. Что ж, дети часто любят убегать из дома... Но выходит, что нашел их именно я! И на душе стало как-то приятно! Произошедшее выглядело настоящим чудом! И мигом забылись все мои злоключения.