Шесть человек, пропавших за полтора года. Нет тел, нет следов, нет мотивов. Но самое странное - это обстоятельства исчезновения.
Обычно люди исчезают после того, как вышли из дома. А здесь всё наоборот: люди пришли домой - и словно растворились в воздухе.
Снова и снова детектив Томкинс пересматривал одно дело за другим, пытаясь найти зацепку, которая в конце концов выведет его к цели.
Вдова Мэйбл Джонсон, 70 лет. Исчезла из собственной квартиры. Никаких следов насилия. На столе в кухне стояла чашка с остывшим чаем, словно хозяйка вышла на минутку и сейчас вернётся. Но как, черт побери, она могла выйти, если дверь была закрыта изнутри не только на замок, но и на цепочку?
Гарольд Стенсфилд, 45 лет, бизнесмен. Заперся в кабинете, чтобы поработать с отчётом аудитора, и не выходил оттуда пять часов. На стук в дверь не реагировал, на реплики жены не отзывался. Перепуганная женщина позвонила старшему сыну, он приехал и выломал дверь. В кабинете никого не было.
Лиззи Макгоуен, 20 лет. Студентка, приехавшая домой на каникулы, вечером пожелала родителям спокойной ночи, а утром не спустилась к завтраку. Дверь коттеджа была заперта изнутри на засов.
Вероника Филдс, 55 лет, директриса школы для девочек. Единственная, кто исчез не из дома. Семь человек видели, как она зашла в свой кабинет со словами "Так, мне нужно ровно полчаса на ланч" - и заперла дверь. Когда в конце дня недоумевающие коллеги уговорили завхоза открыть дверь универсальным ключом, они увидели пустой кабинет.
Гарри Шутер, 36 лет, хирург. Вернулся домой после двух тяжелых операций, сказал, что хочет немного отдохнуть в спальне. Этот даже дверь не закрывал, но когда одиннадцатилетний сын забежал пообщаться с папой, от того остались лишь тапочки у кровати.
Ник Бжозовски, 29 лет, сотрудник риэлторского агентства. Исчез за две недели до собственной свадьбы из комнаты в квартире, которую он снимал вместе с двумя друзьями.
Разумеется, Томкинс проверил всяческие альтернативные версии - от убийств до побегов, но все они быстро отпали. Думал детектив и о возможном мошенничестве, но нет - никто из пропавших не был застрахован, а у единственного в этой компании бизнесмена финансы оказались в полном порядке.
Начальство Томкинса сомневалось, что между этими случаями есть взаимосвязь, но он нутром чуял: она существует, и если он сумеет её обнаружить, то дело наконец-то сдвинется с мертвой точки.
Рассматривая, наверное, в сотый раз фотографию кабинета миссис Филдс, Томкинс внезапно обратил внимание на висевший рядом со шкафом яркий пейзаж в позолоченной раме: деревянный домик на берегу озера, освещённый первыми лучами солнца. Томкинс положил рядом с этой фотографией снимок кабинета Стенсфилда: над его столом висел такой же сочный пейзаж. Внезапно сердце Томкинса забилось сильнее. Предчувствуя долгожданную удачу, он принялся просматривать остальные фотографии, и с каждой из них его возбуждение росло: и в гостиной старушки Джонсон, и в спальне студентки Макгоуен, и в комнате Бжозовски, и в супружеской спальне Шутеров - всюду висели красочные пейзажи, явно выполненные одной рукой.
Своим открытием Томкинс немедленно поделился с Лестером - своим помощником и лучшим другом.
- Думаешь, эти картины имеют какое-то отношение к делу? - спросил тот.
- Я хочу это выяснить.
- Ну, не знаю, - пожал плечами Лестер. - Пейзажи - самый популярный тип интерьерных картин. Нет ничего удивительного, что они оказались дома у самых разных людей.
- Но эти картины явно принадлежат одному художнику. Впервые мы нашли что-то общее между всеми пропавшими, Лестер! Ты знаешь моё чутьё, оно никогда не обманывает. Я не знаю пока, что означает эти картины, но я хочу порыть в этом направлении.
Через два дня Лестер изменил своё мнение, явившись к Томкинсу с любопытной информацией.
- Черт побери, похоже, твоё чутье не обмануло тебя и на этот раз. Я выяснил, что незадолго до исчезновения все пропавшие без вести или заказывали картины у художника Антонио Гуида - это были Макгоуен, Шутер, Стенсфилд, Бжозовски, или получили их в подарок - это Джонсон и Филдс. Сдаётся мне, этот макаронник промышляет не только картинами, но и другими художествами.
- Только итальянской мафии нам не хватало, - ухмыльнулся Томкинс. - У тебя что-то есть на этого Гуида?
- В нашей картотеке он не числится, так что информации немного. Перебрался в Штаты из Италии сорок лет назад, то есть в 1926 году. Много лет преподавал рисунок в разных художественных колледжах, не так давно вышел на пенсию. Пользуется умеренной известностью как пейзажист, в наш город переехал полтора года назад.
- Это все?
- Все.
- Надо мне самому посмотреть на этого живописца, - решил Томкинс. - В тихом омуте черти водятся.
Мистер Антонио Гуида внешне, однако, меньше всего походил на чёрта. На представители богемы он также не смахивал, да и на типичного итальянца, какими их представлял Томкинс, тоже. Это был довольно высокий, худой, прилично одетый господин, с бледным лицом, светло-серыми глазами и полностью седыми волосами. Говорил он без малейшего акцента и довольно тихо, руками не размахивал, вёл себя сдержанно. В его мастерской, куда пришёл Томкинс, царил полный порядок.
Надо сказать, что детектив схитрил и не стал сразу раскрывать карты. Художнику он сказал, что хотел бы заказать у него картину.
- Обычно у меня заказывают пейзажи, - ответил Гуида. - Вы также хотели бы заказать пейзаж?
- Да, конечно, такой яркий красивый пейзаж.
- Тогда подробно опишите мне картину, которую вы хотите получить.
- Я совершенно не разбираюсь в живописи. Просто я недавно купил дом, импровизировал детектив, - и мне хочется повесить что-нибудь красивое в гостиной.
- Вам не нужно разбираться в живописи. Вы должны описать мне сам пейзаж. Это ведь место, куда вам хочется попасть, не так ли?
Место, где исчезают все проблемы и тяготы нашей жизни, где время остановилось. Волшебный уголок, в котором нет печалей и хлопот. Идиллия.
В немного монотонном голосе художника было что-то убаюкивающее.
- Разве есть такие уголки, где нет хлопот? Я уже убедился, что за красивым фасадом часто скрывается чёрти что.
- В этом и заключается высшая миссия искусства - переносить нас в мир, более совершенный, чем тот, который нас окружает.
Художник смотрел на Томкинса внимательно и немного грустно, но на губах его блуждала неопределённая улыбка. Нет, ничем он не напоминал богемного человека, в нём скорее что-то было от старого доктора или даже священника. Интересный тип, ничего не скажешь. Явно он не так прост, как пытается показать. А может быть, и вовсе не тот, за кого себя выдает. Разумеется, вслух Томкинс сказал совершенно другое.
- Отлично сформулировано, мистер Гуида! Да вы не только художник, но ещё и философ!
- Так какой же пейзаж вы ожидаете от меня? Знаете, чтобы вам было проще, отталкивайтесь от того, что вы любите. У вас есть хобби?
- Да, рыбалка. Особенно ночная.
- Летом, когда ночь полна звезд, ветер стих, а на берегу реки у самой воды стоит фонарь, приманивания рыб?
- Типа того.
- А палатка есть?
- Нет, потому что мне никогда не удаётся вырваться на рыбалку на несколько дней.
- Но ведь это же будет идеальный мир, в котором сможете позволить себе всё, что угодно. В нем может быть и палатка.
- Тогда не будем мелочиться: займемся рыбалкой прямо с борта шикарной яхты где-нибудь на Карибах, - засмеялся Томкинс.
- Вы в самом деле хотели бы именно такую картину? Аквамариновые волны океана рассекает белоснежная яхта, вдали виднеются тропические острова, в синем небе плывут легкие облачка. Ещё раннее утро, во всём ощущается свежесть только что родившегося дня. На палубе стоит ведро со щедрым уловом, которым сейчас займется повар.
- Ну да, как-то так. Хотел бы я оказаться на такой яхте!
- Я вас понял, - склонил голову художник. - Картина будет готова через три дня.
- Погодите, мистер Гуида, мы забыли договориться о цене.
Этот трюк Томкинс специально припас под занавес: он не сомневался, что художник потребует кучу денег, и у него появится прекрасная возможность спрыгнуть с темы, дескать, это очень дорого для меня, я должен подумать, простите, что отнял ваше время.
- Пятьдесят долларов, - неожиданно ответил Гуида.
Томкинсу ничего не оставалось, как согласиться, чтобы не вызвать подозрений.
- Это не моё дело, господин художник, однако вы дешево цените свой труд.
- О нет, - на губах Гуида снова появилась неопределённая улыбка, - я каждому назначаю свою цену. Но деньги беру вперёд.
К счастью, у детектива были с собой 50 долларов.
- Скажите мне свой адрес, и я пришлю по нему картину.
- Уж лучше я снова нанесу вам визит.
- Как вам будет угодно.
Детектив покинул мастерскую с твердым убеждением, что Гуида что-то знает. Он намеревался предъявить свой жетон и расспросить его во время второго визита, но художника на месте не оказалось. Картину ему отдала бесцветная женщина неопределенного возраста, представившаяся как экономка мистера Гуида.
Вернувшись в полицейское управление, Томкинс распаковал картину, обернутую в плотную бумагу и перевязанную бечевкой. К его удивлению, художник изобразил именно тот пейзаж, который возник в его воображении, когда речь зашла о яхте в океане - и это был чертовски красивый пейзаж. Детективу на мгновение даже показалось, что он чувствует прикосновение к лицу легкого бриза и ощущает влажный аромат океана.
- Ну что, допросил этого художника? - в кабинет вошел Лестер, и очарование исчезло.
- Нет, - помотал головой Томкинс, стряхивая с себя наваждение. - Его не было на месте. Картину отдала какая-то баба - его помощница.
- Ну-ка, покажи картинку... Да, он неплохо рисует, - признал Лестер. - Пятьдесят баксов эта штука всяко стоит. Ну что, пойдем пообедаем в забегаловку старика О'Лири?
- Иди один, у меня много работы. Захвати мне гамбургер, если тебе не сложно.
Лестер ушел, а Томкинс собрался было сесть за стол, но какая-то сила развернула его к картине. В этой гармонии красок и совершенстве линий было что-то большее, чем искусство. Что-то, превращавшее кусок раскрашенного холста, натянутого на деревянную рамку, в окно в волшебный мир без огорчений и забот. Томкинс снова ощутил дуновение ветра, свежесть океана, едва ощутимое покачивание палубы...
Когда через сорок минут Лестер открыл дверь, держа в руке завёрнутый в бумагу гамбургер, детектива Томкинса в кабинете не было. Больше его никто и никогда не видел.