Жаклин : другие произведения.

Вязальщица

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Небо знает, по-настоящему я любила лишь двоих - В. и В. Немного - за целую-то жизнь. Я и сейчас их люблю - После Жизни. Сама умерла, а чувства - нет, так бывает. Не очень часто, но бывает. Что случается с такими женщинами в Другом Мире? Они делают карьеру". Половинка третьего места на итоговой Мини-прозе-2005. Опубликован в сборнике "Цветной день. Поколение NET" (Рига, "Снежный ком").

   Небо знает, по-настоящему я любила лишь двоих - В. и В.
   Немного - за целую-то жизнь.
   Я и сейчас их люблю - После Жизни. Сама умерла, а чувства - нет, так бывает. Не очень часто, но бывает. Что случается с такими женщинами в Другом Мире? Они делают карьеру.
  
   В мою комнату ведут сразу три двери - белая, красная и черная. Красная - рабочая, через белую однажды я выйду на свободу - если заслужу, из-за черной раз в неделю появляется Ка.
   Этот раз отличался от других. Едва Ка протянула мне свиток с заданием, я сразу поняла, дело дрянь. Заказ был не просто сложным - такие она подбрасывала мне постоянно, а именно гнилым, гиблым. Старушку выдали глаза. Всегда пустые, равнодушные, бесцветные они на мгновение, на крохотную долю секунды полыхнули ядовитым желтым огнем. Эх, кому рассказать - не поверят. Только кому рассказывать? За двенадцать месяцев Ка была единственной, с кем мне удавалось перемолвиться словечком.
   - Менца, тебе оказана честь...
   В блеклый рисунок голоса посланницы вплетена медная паутинка ехидства. Ка меня не любит, хотя в это тоже никто не поверит. Координатор не может позволить себе личного отношения к сотрудникам: профессиональная этика и все такое. Но рыжеватая ниточка звенит, звенит, мерцает погибельный желтый огонек.
   Иногда мне хочется схватить Ка за плечи, затрясти, закричать, заплакать - и чтобы она зарыдала в ответ. Наивные мечты! Выдать чувства через световой тон - большее, на что годится это ходячее изваяние.
   Разворачиваю свиток - мне и впрямь оказана честь. За то, чтобы увидеть, как огненные буквы на пергаменте складываются в слово "Еschatos" любая Вязальщица все отдаст. Я! Включена! В! Группу! А!
   Жаль, Ка не видит в цвете: сейчас я наверное, переливаюсь всеми тонами радости. Вишневая гордость, оранжевое счастье, бронзовое удовлетворение... Я заслужила, я лучшая! Как трудно удержать себя в руках, не заскакать козлом, а лишь сдержанно кивнуть: мол, хорошо, я готова. Группа А... Возможность плести Сеть для дня Страшного Суда - это серьезно. Признание мастерства, высшая точка карьеры Вязальщицы, после которой... ах, какие горизонты открываются потом. Именно к ним, пока неведомым, но пряно пахнущим властью, прячущимся пока за белой дверью, мы стремимся, без устали работая челноком, перебирая в пальцах нити, смазывая их воском (а если надо - потом или слезами) - чтобы не перекручивались, не путались узелками, приобретали приятную толщину.
   - Почему я? - спрашиваю, сладостно замирая: я знаю ответ, он мне льстит. - Год - разве опыт для Вязальщицы? Лучшие из лучших дослуживаются до А за десятки лет. Большинство же - вообще никогда.
   - Ты хорошая мастерица, Менца. И тебе уже приходилось убивать.
   Лазоревый свет, исходящий от меня, меркнет. Мне знаком цвет убийства, но зачем она это произнесла, гадкая старуха - чтобы испортить мой триумф?
   Но голос Ка уже потерял намек на окраску, сейчас в ее словах и впрямь нет ничего личного. Координатор отвечает на вопрос недогадливой Вязальщицы - только и всего.
   Ка права, половина моей заслуги - и не заслуга вовсе. Да, такой работницы, как я, поискать - все верно, да только никто из мастериц не способен на то, чего не делал при жизни. Не будь на моей совести убийства, не видать мне группы А никогда, так бы и осталась на тысячи лет простой Вязальщицей - а все потому, что слишком мало любила: только В. и В.
   Плетя Сеть для Страшного Суда, нити нужно смазывать не воском, не слюной - только кровью любимых, это каждая Вязальщица знает. Ничего трудного, если при жизни ты была щедра на чувства: возьмешь меру у одного, пару мер у другого, десяток у третьего - так нужное количество и наберется. Их всего-то нужно 333, а человек только с вида слаб, может отдать до 166-ти мер включительно. Но не больше - ни на одну.
   Мне же без жертв обойтись не удастся. Я выполню задание, я выйду за белую дверь, - только одному из вас, любимые, сперва придется умереть. Кому именно - В. или В., я не знаю, вы решите это сами. Торжествуй, Ка, ты сумела сделать мне больно.
  
   Открываю красную дверь. Здравствуй, мир, где всего год назад я любила, зевала, хохотала и плакала. Какую нить выберем для начала - красную? Для разминки, чтобы разработать руку, они хороши - легко тянутся, и найти их, если работаешь с мужчиной, проще всего. Напряжем обоняние: где пахнет красным? У В., конечно, у В. Он любит этот цвет, я помню, словно вчера это было, словно сегодня... На полу - красные стринги, бюстгальтер с оборванной лямкой, на стене борются, кружатся, танцуют две тени. Жадное прикуривание, хотя дыхания и так не хватает. Одна сигарета на двоих, дым изо рта в рот, на фильтре - кровавая помада. Пальцы застревают в спутанных волосах, но рук не отнять. Твои волосы жесткие, густые, мои - легкие, шелковистые, рассыпаются по плечам. Губы накрывают губы, не спастись от них - и спасаться не хочется. Шепот быстрый, прерывистый: "В., милый, милый..." - "Молчи, закрой глаза". Неужели никогда больше мне этого не услышать? Не глупи, Менца, молчи, Менца, закрой глаза - какой смысл распахивать веки, трепетать ресницами, в этом мире ты слепа. Живые не видят мертвых, мертвые не видят живых. Единственное, что осталось тебе - цвета, но это больше, чем совсем ничего. Пей их, тяни нити, вспоминай, пока вспоминается. Скоро ты шагнешь за белую дверь и забудешь В. И второго - В. тоже забудешь. У тебя наконец перестанет болеть в груди...
   Даже хорошо, что я не вижу В. с другой. Не вижу, как твердеют ее соски, как бегут по груди мурашки, как заволакиваются дымкой глаза. Времени нет, реальность исчезла. Спроси ее сейчас, какая у В. фигура - не ответит, потому, как не видит: зрения лишает не только смерть, страсть тоже слепит. Кровь из прокушенной губы течет красная, соленая, на коже - красные следы от пальцев, в воздухе пахнет гранатами. Как много красного вокруг - нить выйдет хорошая, толстая. Страсть и сама по себе алая. Люби, милый, за нас двоих - пока можется. Кто знает, сколько тебе еще осталось? Я - не знаю. Ты быстро нашел мне замену, но я не мщу, просто работаю.
  
   Бр-р-р, встряхнись, Менца! Ишь, рассиропилась. Если бы могла, поди, заплакала бы. Проехали, дорогуша, ты мертва. Не думай о прошлом, думай о будущем. Какую нить потянем следующей, чтобы скрепить с красной? Это Вязальщицы-неумехи хватают то, что само в руки идет, но я не поденщица - художница. Умею ждать, пока вспыхнет нужный цвет, методично, один за другим отвергая негодные оттенки. Мои Сети выходят нарядными, яркими, как мексиканские пончо, каждая - произведение искусства. Хотя, пожалуй, сейчас не тот случай. К черту эстетику, на кону - жизнь одного из моих любимых. Пусть будет по-честному: победит сильнейший, тот, в ком больше эмоций, энергии, жизненных красок. А я - узнаю, наконец, кто из вас двоих, таких совершенных в своем несовершенстве был более достоин моей любви - В. и В. Несправедливо только, что призом за победу станет смерть, но... Разве у меня есть выход? Мне одинаково дороги оба, ликуй, Ка. Кто бы не выиграл, я уже проиграла.
  
   Чую, следующая нить будет зеленой. Так много цвета сразу - праздник для Вязальщицы! Видимо, в этой части Земли сейчас лето. Принюхиваюсь - почти угадала: конец мая. Зелень сочная, пылью пока не покрытая; в августе она станет почти фиолетовой, а сейчас - то, что надо. Нитка выйдет мягкой, пушистой, приятной на ощупь. Но без человеческих эмоций крепкой ей не быть. Так, что бы ухватить еще такое зеленое - надежду? Оттенок не тот, слабоват, бледен. Нужно что-то поярче, поагрессивней... Посмотрим-ка в каталоге. Ага, "Колор N16, Ревность". Годится! Да и надежды в воздухе разлито маловато, на добрую нить не хватит, зато с ревностью - порядок. Кап, кап, кап... - кто-то плачет. Неужели В.? Нет, не сам, всего лишь из-за него. Из этого много цвета не вытянешь. Но - ну, надо же! - он и сам не отстает. Мамочки мои, как он ревнует эту дурочку в салатовом платье! Судя по тому, как нить набирает цвет, из светло-зеленой превращаясь в изумрудную, мой любимый лопух совсем забыл о гордости. Бегает за ней, спешащей домой с работы, отстав на три шага, бродит вокруг домика на краю леса, заглядывая в окна с колышущимися желто-зелеными занавесками... Он по ней с ума сходит, она - по нему, а объясниться не могут, два недоразумения. Ничего, успеют еще - если, конечно, именно В. останется в живых.
   О, Небеса, неужели и я, красивая, злая, уверенная в себе сука так же глупо вела себя из-за этого лохматого романтичного недотепы? Рыдала в подушку так, что та не просыхала к утру? Да - и не стыжусь, ведь именно В. был самым нежным на свете. Я помню его "недо-улыбку" - куда там Моне Лизе. Губы обветрены на морозе, на нижней - грубоватая корочка: настоящие мужчины не пользуются гигиенической помадой. Как хочется снова впиться в эти губы, смягчить их поцелуем. Серо-зеленые глаза прищурены, бровь вздернута вверх - шутливо? иронически? - не поймешь, на носу - легкие веснушки. Или нет, все я путаю: у В. веснушек нет. А у В. - есть. Я хотела бы снова стать живой лишь для того, чтобы провести по ним кончиками пальцев - нежно-нежно, почувствовать кожу на ощупь. Каждую неровность, бугорок, шрамик, впадинку... Зачем я вспомнила о этих веснушках? Теперь целый час не смогу трудиться, бултыхаясь в воспоминаниях. Дура, дура набитая!
   Все, больше не отвлекаюсь, думаю лишь про белую дверь. Работаю челноком.
   Из ссоры В. с новой подругой извлекаю нить густого лилового цвета.
   Из примирения - белую.
   Из гнева - фиолетовую.
   Из отчаяния - оттенка воронова крыла... Надо же, полюбив снова, В. не забыл меня, бессердечную пустышку. Время от времени на него накатывают волны беспросветности, все эти "Все-могло-быть-иначе!" и "Это-я-виноват!", и он становится легкой добычей опытной Вязальщицы - тяни-не хочу нити из его эмоций.
   И В. - не забыл. Только его чувства другие - светлые, легкие, пастельных тонов. Он до сих пор не знает, что я умерла: думает, уехала, предпочла ему другого. Смешной, как можно кого-то предпочесть тебе? Но странно: думая так, он не возненавидел меня, не озлобился... простил и желает счастья. О, Небеса, неужто меня можно видеть в этих нежнейших, розово-голубых, зефирно-сливочных красках?
   Работай, Менца, осталось совсем чуть-чуть. Триста нитей уже вытянуто и переплетено, закреплено узлами. Триста хороших нитей - гладких, эластичных, ровных по всей длине, прочных на разрыв. Ваша любовь, милые, ваши эмоции питают меня, дают силы, не позволяют устать. Триста мер крови ушло на смазку нитей. Еще 33 и все - здравствуй, белая дверь, новая жизнь, вечная жизнь без мук, без эмоций, без горьких воспоминаний... Без В. и В.
   Но почему же это не радует глупую меня?
   Почему я не готова отдать вечности то ничтожно-малое, что имею?
   Неужели согласна отказаться от карьеры, от власти, от радужных перспектив ради каких-то там воспоминаний?
   Как глупо. Но я действительно согласна. Мне нравится быть Вязальщицей потому, что нравится быть немножечко... живой. Только обратного пути нет: работала слишком хорошо - расплачивайся. Остался последний рывок, Менца Аморе.
   Отвращение - коричневое.
   Испуг - бежевый.
   Гордость - терракотовая, с легким золотым блеском...
   Менца-Менца, амбициозная, безголовая, о чем ты думала раньше? Глупо мечтать, что сейчас мне дадут сделать задний ход. Почему ты, Менца, не просчитала ходы хотя бы на шаг вперед, - ты же всегда считала себя умной? Почему сразу не решила, что для тебя важнее всего? Отчего не филонила, не тянула гнилые нити из неокрепших, не набравших силы эмоций - чтобы сети разваливались в руках Координатора? Чтобы задолго до того, как выпадет шанс прочесть "Еschatos" на пергаменте, тебя с позором вышвырнули вон, разжаловали в русалки, лешие, домовые - или куда там изгоняют бездарных Вязальщиц-двоечниц?
   - О, уже заканчиваешь, Менца?
   Ка, появившаяся из-за черной двери, застает меня врасплох. Задумавшись, я работала на автомате, перестав считать нити. Сколько осталось вытянуть? Всего одну. Каков счет? 166:166. Я не ошиблась в вас, В. и В., вы действительно равны. Из вас двоих невозможно было выбрать единственного... Но вы так настаивали, что я решила вас освободить и убить того, кто вносил смуту в ваши души, кто мучил, изводил, не давал дышать в полную силу, отнимал вас у вас самих. Мне было нетрудно, ведь я никогда не любила этого человека - себя. Я любила только вас двоих, В. и В.
   Интересно, какого цвета окажется последняя нить? Хорошо бы красной: с чего начали, тем и закончим. Любимые, кто из вас сейчас ярче проявит эмоции? Кто сейчас умрет?
   - Ты большая мастерица, Менца, - говорит Ка. - Отличную Сеть сплела, далеко пойдешь.
   К запретным для профессионала ее уровня краскам в голосе я давно привыкла. Рыжее ехидство, серебристая ирония, желтая злость... Но такой глухой угольно-черной ненависти не было еще ни разу. Да, я далеко пойду, я доберусь до самой вершины, но неужели старуха мне завидует? Было бы чему. Я бы все отдала, чтобы остаться "при своих", но...
   - Скажи, Ка, - спрашиваю, отложив челнок. Сеть подождет. В моем голосе нет надежды, но нечего мне и терять. Пусть все будет, как будет. - Бывало ли такое, что Вязальщица класса А не справилась с заданием - ведь кого попало сюда не берут, только лучших?
   - Однажды, - голос Ка уже не беспросветно-черен, в нем появились яркие вкрапления недоверчивого любопытства. - Сотрудница намеренно испортила работу за шаг до завершения.
   - И что с ней было?
   - Разжаловали из Вязальщиц.
   Ну, кто бы в этом сомневался. Но что чувства? Что сделали с ее эмоциями, ее воспоминаниями?..
   Я не успеваю задать вопрос вслух, как Ка уже отвечает:
   - Нет, чувства у нее не отняли, просто запретили проявлять и лишили подпитки - хода в красную дверь для нее теперь нет. Через тысячу лет, если не утратит навыка, сможет снова попробовать себя как Вязальщица - конечно, с нуля, с самого низа. Будет вязать Сети от сглаза, от нечистой силы, для подвенечных, погребальных обрядов... Шанс сделать карьеру есть, но в группу А не войти уже никогда - через тысячу лет от ее любимых не останется даже праха. Уже не осталось.
   - Еще долго тебе, Ка?..
   - Половина срока.
   В голосе старухи больше совсем нет черного, лишь светлая лазоревая печаль. И - гордость.
   Я больше не сомневаюсь, хватаю ножницы и режу, порчу, уничтожаю лучшую свою работу. Отличная получилась Сеть, красивая, крепкая... В день Страшного Суда много народа могла вытащить, помочь спастись, но ничего, он еще не скоро. На мое место придут новые Вязальщицы - не такие скупые на чувства, - они все исправят, справедливость восторжествует.
   А я как при жизни эгоисткой была, так и сейчас ею осталась. Наплевала на интересы человечества, украла у вечности кусочек того, что мертвым не положено.
   Ка молчит, а в ее глазах запретно полыхает ярко-синее пламя, цветет тысячей васильков. Озаренная внутренним светом, она сейчас снова молода и почти красива. Рассказать кому - не поверят: координатор не имеет права на проявление чувств, это не профессионально. А пятьсот лет безупречной службы порукой тому, что Ка - профи высшей марки. Я тоже профи... была. Но я еще заслужу право вновь так называться - лет через пятьсот. Время есть. Да и я теперь не одна, отныне мы с Ка вместе.
   И мне есть о ком помнить.
  
   ...Небо знает, по-настоящему я любила лишь двоих - В. и В.
   Немного - за целую-то Жизнь.
   И не полюблю больше уже никого - мертвые влюбляться не умеют. Они просто не забывают того, что было.
   Даже через тысячу лет.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"