Зенин Дмитрий Николаевич : другие произведения.

На Крутом Берегу

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Москва город не обыкновенный. В прежние советские времена была даже такая песня - Столица МИРА, СЕРДЦЕ ВСЕЙ РОССИИ, МОСКВА СТОЛИЦА, моя МОСКВА. Постепенно петь эту песню перестали. Между тем, Москва была, есть и будет всегда оставаться необыкновенным городом.

НА КРУТОМ БЕРЕГУ

   Москва город не обыкновенный. В прежние советские времена была даже такая песня - Столица МИРА, СЕРДЦЕ ВСЕЙ РОССИИ, МОСКВА СТОЛИЦА, моя МОСКВА. Постепенно петь эту песню перестали. Между тем, Москва была, есть и будет всегда оставаться необыкновенным городом. Вроде бы пустячок, но в пределах сорока - шестидесяти километров от Москвы нет сорок. Ни один зоолог, ни один биолог, никогда не объяснят внятно, почему так, а не по другому. Московское предание имеет два четких ответа на этот природный феномен. По первому, святой чудотворец, митрополит Петр проклял сорок, и запретил им обретаться в Москве и ближайшем Подмосковье. По другому варианту, благоверный царь Иван Васильевич Грозный проклял этих птиц. Но речь не о том. Столица наша, но глубине своей наглядной исторической памяти, не только никому не уступает, но значительно превосходит не то что многие столицы, но и вообще даже исторические заповедники. Причем, если где-то памятники старины глубокой старательно охраняются, регулярно ремонтируются, оберегаются. Нашу историческую память хранит и оберегает исключительно промысел божий. Вроде как недавняя кампания по переименованию городов, улиц, деревень и мест. Руки новаторов не доходят. Строили в стародавние времена качественно. Вот и не страшны для московских раритетов ни годы, ни воды, ни пожары, главное же никак не выходит все переделать и перекромсать. Надо сказать, у много, не доломанного, с девяностых годов прошлого века хозяин объявился - Русская Православная Церковь. С того мгновения все мрачные развалины преобразились, доромановские засияли красно-белыми цветами. Романовские всей палитрой радуги. На мой взгляд, одно из самых замечательных мест столицы Ново-Симоновский монастырь. Каким он был до сноса? Фантазии не хватает представить. То, что осталось, поражает воображение. Могучие башни, по сравнению с которыми кремлевские кажутся декоративными. Трапезная, прямо застенок испанской инквизиции. Храм рождества Богородицы - чистая Западная Европа. Наиболее оригинальны звонницы храма - Франция иди Испания. Не менее оригинальны названия ближайших улиц и переулков: Симоновский Вал, Симоновский Тупик, Пересветов переулок, Ослябин Переулок, Иерусалимская улица, Иерусалимский переулок, Восточная улица, Мастерковая улица, Римская улица, Амурская улица, Арбатетская улица. Да еще Мансурская. Прямо скажем, нарочно не придумаешь.
   Симоновский монастырь, впервые я увидел в конце апреля 1975 года. Гулял с собакой по Дербеневской набережной. Смотрю на другую сторону Москвы реки, а там, над стадионом Торпедо, возвышаются романтические развалины. Дай, думаю, посмотрю, что же там такое. Надо сказать, в ту светлую пору, служил я в родной Советской армии на штабной должности и испытывал слабость, по любому поводу, принимать решение по карте. Не географической, топографической. Такой где отмечен каждый бугорок, каждый ручеек. Взял карту, главный вопрос был, как лучше добраться. Раскладываю, смотрю, нахожу, читаю - д/к ЗИЛ, Симоновский монастырь - Московский завод спортивных удочек. Ничего удивительного нет, в те светлые годы, в Свято Даниловском монастыре располагались детский приемник и завод Искра. В Николо Угрежском, в городе Дзержинске трудколония. Так что завод спортивных удочек, или склад резиновых изделий, в прошлые годы, для святого монастыря, не так уж плохо. Главное стоит. Через некоторое время, недели две или три, провел я первую рекогносцировку. Тут то мне крупно повезло. Встретились мне благочестивые люди. Такие, которые никогда не переводись на свято Русской земле - весьма крепкие в вере, но не твердые в писании. От них то я и услышал, что монастырь этот святого Симона Монтфера, дело, было, повторяю, в 1975 году! Что добрые люди расскажут и на том спасибо, остальное как сам прошевелишься. Добрые же люди заспорили, было два дремучих дедушки, бабушка дремучая еще образовалась, да со стороны еще старорежимный дед подошел, тот аж в пенсне был. Заспорили передо мной старикашки. Деды бородаты, говорили про Симона Монтфера, дремучая бабушка про Семена да монтера, двое их говорит, было. Старикашка в пенсне, упорно доказывал что этот монастырь, еще при прежних царях, до раскола, основали двое благочестивых людей Симон да Алфер. Поблагодарил я добрых знающих людей за исчерпывающую информацию и пошел изучать подходы, на предмет проникновения на территорию развалин. В коих выдавал столь нужную стране продукцию Московский завод спортивных удочек. Признаюсь, интерес мой был не чисто познавательный, в то время, по моим убеждениям, лучшим местом для интимного свидания были средневековые развалины. Развалины охраняемые, особенно хороши были тем, что они почти полностью исключали неожиданное нападение в самый неблагоприятный момент. Сразу же уточню, к чему я об этом рассказываю, дело в том, что на территории Симоновского и Свято Даниловского монастыря, в те годы, сохранились еще монастырские кладбища. Представьте себе вросшие в землю могильные плиты, заросшие буйной травой и кустарником. На плитах этих еще можно было разобрать надписи. В той причудливой вязи, надгробных эпитафий мешались церковнославянщина, греческий и... латынь. Проход практически на любую охраняемую территорию всегда представлял некоторые сложности. Наиболее надежный способ, договориться с охраной за приемлемую стоимость. В условиях нашей страны, такой стоимостью, во всяком случае, на моей памяти была бутылка. В те годы мне удалось облазить все сооружения сохранившегося монастырского комплекса, увидеть выцветшие фрески, побывать на башнях, походить по стенам. Самим же монастырем пришлось заняться много позже. Захотелось мне выяснить кто же основатель монастыря, кто же такой этот Симон Монтфер, он же Семен да монтер, он же Симон да Алфер.
   В нашей стране все загадки истории открываются элементарно, ключ самый, что ни на есть примитивный, без какой либо сложной навернутой бородки - булавка, отмычка. Беда нашей историографии свелась к простейшему, возникли в ней наперекор здравому смыслу норманисты и славянофилы. Бессодержательные и глупые споры этих лиц повели исследователей русской истории в тупиковом направлении. Наглядное игнорировалось и не замечалось, надуманное раздувалось и приукрашивалось. Страсть к братьям славянам с одной стороны, как и с другой к развеселым ребятам викингам, создала бредовые идеи о влиянии на Россию карликовых народцев, которые на самом пике своего развития никогда не поднимались до русского уровня. Дело то между тем простое. Вышли мы все, имею в виду Европу, из одного лукошка. Мы точно такой же осколок детища Шарлеманя, как Франция, Германия, Чехия, да и та же Болгария. Все эти страны образовались только после того как франки в ходе тяжелейшей почти беспрерывной двухсотлетней войны окончательно и навсегда разгромили аварский каганат. Вот откуда и родственные связи высшей региональной знати, идентичные обычаи и право. Сходное военно-политическое устройство. Мудрить лукаво вовсе не надо, особенно в нашей стране, где все на поверхности, но пораскидано поразбросано. Симон да монтер все из той же компании, рядом и на виду. Правда, в 1975 году я об этом еще не знал.
   Мне, тогда очень повезло. Внутри монастырского храма рождества Богородицы - основного производственного здания Московского завода спортивных удочек, на западной стене (приделе), сохранилась обшарпанная блеклая роспись XVII - XIX века. Стоял на коленях мужикашка, в шишаке и чешуйчатой броне, фасона, а-ля римский легионер, и истово крестился двумя перстами. По периметру изображения мужикашки были более мелкие рисунки. Подпись же была бесподобна Симон Монтфортский в житии. Тогда меня это не интересовало, Симон Монтфортский так Симон Монтфортский. Прошли годы. Монастырь как стоял, так и стоит, потихоньку православные его реставрируют, обещают, как был один к одному восстановить, а гроб - Д. К. им. Лихачева передвинуть. Личность основателя, или того в честь кого основан монастырь более чем известна и прославлена - Симон де Монфор, но буквально переведенный на русский - de Montfort.
   Странное дело, человек, воевавший за католицизм, не причтенный, но полуофициально местно-чтимый в ряде французских епархий, оказался в самом центре Руси матушки, богохранимом граде Москве. Судя по всему было в Симоне де Монфоре, что - то такое, что в отличие от советских учебников истории средних веков, делало его весьма симпатичным для православных русских людей того времени. Подавляющее большинство доступных популярных работ о времени активной деятельности Симона, да и о нем самом. Сообщает буквально следующее - махровый реакционер, головорез, предводитель крестового похода католической реакции против прогрессивной секты альбигойцев, они же вальденсы, катары, по нашему по простому богомилы - сиречь манихеи. В представлениях прогрессивных авторов, вся эта публика была до того хорошей, ну аж совсем хорошей. Крестоносцы же и инквизиторы, хотя последние образовались несколько позже альбигойских войн, такие мерзавцы что и пробу ставить негде. Между тем нельзя не ответить, что заповедь не убий, у этих мучеников идеи распространялось на все живое, за незначительным исключением, клир и паству апостольской церкви. Даже сам повод к альбигойской войне стал более чем прозаический. Ревностный катар, один из вассалов графа Раймунда Сен - Жиля Тулузского, зарезал безоружного легата Римского папы Иннокентия - III Петра Касталонне. Все преступление, которого заключалось в том, что он призвал развеселого графа, жить по правилам апостольской церкви и убрать иноверцев и инородцев с общественных должностей. Плох или не плох был действующий в то время Римский папа Иннокентий, но убийство официального посла главы Западной церкви... такого себе не позволял никто, ни мусульмане, ни язычники, ни тем более православные. Даже монголы Чингиз - Хана не нарушали неприкосновенности послов. Понятно папа пребывал в бешенстве. В том же 1208 году, он созвал собор, на котором, в который раз обличил манихейскую ересь катаров и призвал всех истинно верующих взять крест свой и встать на великий путь. Выражаясь современным языком, объявил Крестовый поход на осиное гнездо манихеев катаров владения Тулузского графа Раймунда Сенжильского.
   Как бы кто ни рассуждал о крестовых походах как о мощнейшей силе папского престола, между тем нет у пап дивизий, как сейчас нет, так и тогда не было. Так что мог папа из Великого Рима объявить крестовый поход, но это вовсе не означало, что он обязательно состоится. Для такого свершения требовалось не только соответствующее состояние умов паствы, не только желание пострадать за правое дело, требовался еще предводитель, достаточно авторитетный, что бы возглавить разношерстное феодально - рыцарское ополчение крестоносцев. Как показывает опыт, между заявкой римского понтифика, сбором добровольцев, выступлением войск и началом боевых действий, всегда проходило не менее трех, четырех лет. Кроме того, все крестовые эпопеи, кроме Первого похода, так и оставались неуправляемыми. Каждый отряд имел своего предводителя, отдельные ополченцы вообще никому не подчинялись. По убеждениям того времени, вставшим на великий путь ратным людом, руководил лично Иисус Христос, какая тут субординация или хотя бы вассальная взаимосвязь? В данном случае папа Иннокентий не мог ждать несколько лет, кровь его легата еще дымилась. Согласно библии - земля оскверняется безвинно пролитой кровью и смыть ее можно только кровью пролившего ее. Дело было безотлагательное. Тогда-то и решил папа отправить крестоносную хоругвь и поручить управление крестоносным воинством графу Симону де Монфору, который считался не только самым известным и искусным полководцем своего времени, но отличался редчайшей ревностью к вере и отменным благочестием. Легаты нашли его в замке Рошфор, расположенном недалеко от Ла-Рошели. Симон отклонил предложение, ответив, что с единоверцами не воюет. Его долго уговаривали. Наконец Симон решил спросить Бога. Граф наугад открыл Псалтырь, ткнул пальцем в текст, велел легату прочесть. Тот прочел - наступишь на василиска и попреши аспида. Монфор перекрестился и, по свидетельству Отто Рана, изрек - на то воля Божья. По словам старообрядцев он, услышав текст псалма, сказал - положу живот свой за другы своя. Перечислять все подробности Альбигойской войны слишком обременительно. Главное отметить, что Симон де Монфор, часто оставался без войск, продовольствия, денег, но победа постоянно оставалась за ним. Раймунд Сенжильский постоянно хитрил, давал ложные клятвы, тянул время, подбивал на восстания горожан, но постоянно был бит Монфором. Решительная битва между крестоносцами Симона де Монфора и ополчением Раймунда, с пришедшим ему на помощь королем Арагона Петром II произошла в 1213 году при Мюре. Защитники альбигойцев были разгромлены. Король Арагона убит двумя самыми известными рыцарями того времени Александром де Русси и Флорианом де Велье. Генеральные сражения заканчивают войны в основном только в воспаленных умах комнатных теоретиков. Как правило, крупные столкновения противоборствующих армий не более чем яркий эпизод войны. За примерами ходить далеко не надо. Так было и в альбигойскую войну. Через пять лет в 1218 году при повторном взятии Тулузы граф Симон де Монфор погиб во время приступа, завершившегося победой его войск. После его гибели руководство крестоносцами возглавил король Франции Филипп-Август. Боевые действия в Лангедоке продолжали все его преемники, свыше ста лет продолжалась эта вялотекущая война с катарской ересью. Только в 1361 году Тулузское графство присоединится к французской короне, но уже не к Капетингам, а к Валуа. Катарская ересь, несмотря на все усилия, так и не была истреблена. Непримиримые катары переселились в швейцарские Альпы, где до сих пор обретаются в одном из кантонов. Более ловкие, умудрились, не только сохраниться, в местах компактного проживания, но рассосаться практически по всей Европе. Затем, отсидевшись и замаскировавшись, они начали тихую тайную войну против апостольского христианства и сложившегося социального уклада. Как показывает повседневная житейская практика, война эта не затихает и по сей день. Первый удар этой тайной войны - истребление потомков победителей и месть всем за потерпевших предков - пришлось испытать на себе Франции. Но об этом речь несколько ниже. Пока же разберемся с Симоном де Монфором. Когда и где он приобрел такую громкую известность, почему его религиозность и благочестие были общепризнаны и не вызывали сомнений. Хотя для исследователя альбигойской войны главное понимать, что сама по себе катарская ересь, не стала и не была верой подавляющего большинства народонаселения Южной Франции. Гностицизм требует досуга - свободного от работы времени. Поэтому такие вероучения - первый шаг к сатанизму - возникают и возникали всегда в социальной среде, не обремененной обязанностями и достаточно обеспеченной. Применительно к средним векам, это высшее купечество, часть духовенства и... высшая региональная знать. Ведь в чем вся прелесть римского католицизма и русского православия? В том, исключительно, что оба этих куска единой вселенской апостольской церкви, не мудрствуя лукаво, не обременительно, наоборот с минимумом затрат времени и средств, примеряют совесть и сознание человека с его повседневной деятельностью и окружающей действительностью. По официальной социальной доктрине апостольской церкви священники, духовенство вообще, нужны потому что, человечество делиться на две необходимые категории людей - тружеников и воинов. Живущих в миру и в поте лица своего занимающихся повседневной, необходимой трудовой деятельностью. В силу чего вынужденных постоянно и неизбежно грешить. Для спасения тружеников и воинов служит духовенство, принимающее на себя грехи тех и других. Понятно, чин священнический для охвата паствы, что бы проникнуть во все поры общества обязан принимать соответствующую разветвленную организационную структуру. До той поры пока церковная организация сдельно - прогрессивная и хозрасчетная. Духовенство может впадать в разные крайности, как - то, стяжательство, симонию - покупку церковных должностей, кумовство и коррупцию, но никогда не дойдет до еретичества. Стоит же духовной организации стать бюджетной, как случилось с Константинопольской имперской церковью, ереси начинают плодиться как грибы после дождя. Первое и главное - поиск дополнительных средств к существованию, второе - относительное безделье. Поэтому всех ересиархов можно смело поделить на три основные группы: первая - ловкие проходимцы, рассчитывающие безбедно жить за счет новообращенных; вторая - бездельники с воспаленным воображением, отягченные своим бездельем; третья - искренние дураки, готовые верить в любые бредни, рассказанные им как бы искренне или под большим секретом. Вот эти третьи самые опасные. В гражданских, религиозных войнах та и другая сторона представляет искренних и добровольных мучеников за свои убеждения. Когда в альбигойской войне, побеждали катары, то жгли и вешали правоверных католиков. Побеждали крестоносцы -- щедро раздавали мученические венцы катарам. Римская поговорка - победителей не судят, - относилась неизвестно к каким войнам, к какому времени. Житейская практика убеждает нас в обратном. Судят, да еще как. Крепче всего достается детям и внукам победителей от детей и внуков побежденных, и предателей.
   Граф Симон де Монфор, прямой потомок Винцента де Бове, второго сына Анны Ярославны королевы Франции, от брака с графом Робером де Вермандуа. Он родился около 1163 года. В силу раскиданности его владений -- Нормандия, Гиень, Фландрия, Гасконь, Нанси, как раз на спорных территориях владений английской и французской короны, с пятнадцати лет оказался в центре войны за континентальные земли. Но он не примыкает ни к той, ни к другой стороне, умудряется сохранять вооруженный нейтралитет и успешно защищает свои владения в течении более чем 11 лет. В 1189 году Симон, вместе с Филиппом Августом и Ричардом Львиное Сердце отправляется в Третий Крестовый поход. До 1197 года он сражается в Палестине и Сирии, отличается при осаде Аскалона и Акры. Вернувшись на родину, он оказывается в самом центре войны между Ричардом Львиное Сердце и Филиппом Августом, выступает как посредник, предлагая христианский мир без аннексий и контрибуций. Короли игнорируют его призыв. Война завершается гибелью Ричарда в 1199 году. Ричарду наследует его брат Иоанн прозванный Безземельным, война вспыхивает с новой силой. В это время римский папа в очередной раз выступает с проповедью Крестового похода. Симон де Монфор сразу же принимает крест.
   Вот тут-то и начинается самое интересное. В Византии настоящая чехарда и свистопляска со сменой власти. Претенденты на императорский трон, убивают, ослепляют, морят голодом и травят друг дружку. Все понимают, если крестовое ополчение двинется обычным путем через Византию, то обязательно окажется втянутым в бесконечные разборки за попранную справедливость и до Палестины, возможно, не доберется вовсе. Тогда то и появляется блестящая мысль высадиться в Святой земле с моря. Быстрее, экономнее. Кроме того случайных не боевых потерь на переходе морем будет намного меньше. Дож (герцог Венеции) Энрико Дандоло, 93 лет от роду, предлагает вождям крестоносцев услуги своей республики за скромное вознаграждение. Ловкие ребята были тогдашние Венецианцы: договорились о скромной цене за перевозку и продовольствование 30000 рыцарей и 100000 пехоты. Всего 85 000 марок, по марке с рыцаря и пол марки с пехотинца. Когда же ополчение собралось, то оказалось рыцарей всего около тысячи, а пехоты не больше десяти тысяч душ. Даже если бы вожди воинства заложили все свое оружие и драгоценности, они не наскребли бы и половину оговоренной суммы. Верховный совет и дож настолько ловко разыграли комедию о том, какие убытки они терпят, перед вождями воинства, что те, искренние и добродушные вояки, встали на колени перед ловкими купчишками и со слезами на глазах сказали - мессиры мы должны вам и полностью ваши, но не оставляйте нас, мв вам послужим. Дандоло выдерживает крестоносцев в течение года на голодном пайке. В 1202 году предлагает помочь республике вернуть торговый город Далмации Зару, в пятый раз отпавший от Венеции. Затем, когда дело будет сделано, отплыть в Палестину. Граф Симон и его брат Гюи (Георгий - Жорж - Георг), сразу же отказываются, заявив, что он с единоверцами не воюют.
   Крестоносцы взяли Зару, но смогли покрыть только часть долга, набежали проценты и расходы на содержание. Ловкие торговые люди предложили крестовым воинам перезимовать в Далмации, по весне отплыть в Палестину. Симон со своими остался в Венеции. В Зару к крестоносцам прибыл цесаревич Алексей, сын низложенного императора Исаака Ангела, с просьбой постоять за его пострадавшего отца и восстановить его на троне. Визит византийского принца не стал тайной для Иннокентия III. Он в свою очередь прислал легата к воинству Христову, со строжайшим предупреждением, мол, не за тем они собрались, и запретил лезть в Византийские разборки. Но, не тут то было. В воинстве началась агитация за Алексея и несчастного ослепленного Исаака Ангела, в оковах томящегося в сырой темнице. Знающие люди говорили: дело верное, встанем за правое делу, вернем трон законному государю, потом греки нам помогут деньгами и пищей. Сделаем доброе дело, потом-то дадим сарацинам жару! Короче, на совете было принято решение восстановить попранную справедливость. Симон де Монфор, узнав об этом, поднял руки к небу и сказал: теперь им не до Святой земли. Заложил и распродал значительную часть своих владений, рассчитался с венецианцами и вернулся на родину. Пять лет, он отсиживался в Рошфоре, не вмешиваясь в феодальные разборки. Не зря слава о нем как благочестивом ревнителе веры гремела во всем христианском мире. Де Монфор не видел и не желал знать различий между православными и католиками. Только такой боец и мог сокрушить организованную мощь опасных еретиков, что и произошло.
   Судьба героев взятия Константинополя сложилась трагически. Граф Балдуин Фландрский - Кондефландор наших летописей - через год после взятия Царяграда, в 1205 году попал в плен к болгарам, после разгрома при Андрианополе, где был замучен до смерти. Латинская Империя созданная крестоносцами дотянула до 1262 года и без особого напряга со стороны развалилась.
   После гибели графа Симона у него осталось три сына: старший Аммори, Филип де Нанси, Поль и внук Симон. Сын его старшего сына Гюи, погибшего еще при жизни своего великого отца. На долю меньшого Симона де Монфора - осиротевшего, выпала удивительная судьба. Он стал родоначальником Английского парламентаризма. В течении нескольких лет был лордом-протектором Англии. Но счастье изменило ему и 04 августа 1265 года, с двумя сыновьями он погиб, сражаясь с королевскими войсками в битве у Ившема. По словам Уинстона Черчилля, "простой народ не скрывал своих симпатий к начатому Монфором делу".
   Любознательный неизбежно задаст вопрос: как Симон Георгиевич (Гюи = Георгий) оказался в Туманном Альбионе? Отвечаю: волею обстоятельств. Внучок, осиротевший, до того как его родитель вступил в права наследства, по суровым законам развитого феодализма был лишним человеком - изгоем, доли в дедушкином наследстве ему не пологалось. Вот и пришлось ему добывать хлеб свой мечом своим. Сначала он оказался при дворе графа Прованса Раймонда. Когда король Англии Георг II, в 1236 году, женился на дочери Раймонда Элеоноре, Симон Георгиевич в составе ее свиты прибыл в Англию. Вскоре ему удалось удачно жениться на сестре короля и получить в приданое графство Лейстер. Супруга последовательно родила Георгиевичу пятерых сыновей-погодков. В 1262 году французский изгой Симон Гюи де Монтфор становиться предводителем баронской партии. Одерживает победу над королем в битве при Льюисе. Берет в плен короля и престола наследника. Вводит в состав парламента нижнюю палату - выборных представителей. По свидетельству Рембо, простой народ Англии прозвал Лейстерского графа HOVER EAGLE - воспаривший орел. После гибели его самого и двоих его сыновей, трое оставшихся долго скитались по Европе, пока не осели в крохотном московском княжестве. От них ведет свое начало род старейших московских бояр Ховриных.
   Во Франции дела Аммори и братьев шли из рук вон плохо. Защитить своих владений они не могли. В конце концов, Аммори за ежегодную пенсию уступил все семейные права на отцово наследство французскому королю Людовику Святому. Постоянное и настойчивое оттеснение Аммори с братьями, завершилось тем, что он распродал свои владения и права, взял с собой всю родню и сохранивших верность вассалов. Кортеж отправился в далекую и неведомую Терра де Сельваш - Лесную Землю, то бишь Владимиро-Суздальскую Русь (ср. Переславль-Залесский). Где-то в середине тридцатых годов XIII века потомки Симона де Монфора били челом на службу отцу Александра Невского Ярославу Всеволодовичу. Средний сын Симона Филипп де Нанси, служил митрополиту и держал под ним град Москву, в которой и погиб в битве с Батыевыми татарами в январе 1238 года. Он вошел в наши летописи под именем Филиппа Няньки.
   Но ни сам Аммори, ни его сын - внук могучего Симона де Монфора, на крутом берегу реки Москвы не основывали мужского монастыря Богородицы. Не до того им было. Время на Руси выдалось неспокойное. Поначалу Батый, затем разборки между детьми Ярослава. Строителями и основателями Юго Восточного фортпоста Москвы, гордого монастыря стали Ховеры, потомки внука Монфора от первого сына, они и назвали его в честь своего великого предка. Скорее всего, самый старший из этой оставшейся троицы Ховрин-Головин, после закладки и освящения монастыря принял постриг под легендарным, почетным родовым именем Симон и был первым настоятелем его. Тот факт, что в начале XV века Симонов монастырь имел два корабля на которых успешно вел торговлю с Англией, только подчеркивает, что Монфоры-Ховрины сохраняли связи со своей Alma Mater. В судьбе монастыря с самого начала его существования самое активное участие принимали московские митрополиты, особенно же святые Алексей Бяконт (Московский Митрополит) и Сергий Радонежский чудотворец.
   В 1380 году настоятелем этого обновленного святым Алексием Бяконтом монастыря, был один из главных героев Куликовской Битвы Александр Пересвет.
   Эмиграция Монфоров из Франции была, что ни на есть самая своевременная: при Людовике Святом началось только оттеснение и задвигание потомков героев Альбигойской Войны. При его внуке Филиппе Красивом, сделавшем Гийома Ногарре, прямого потомка катаров, своим канцлером, началось истребление внуков всех тех, кого потомки катаров считали виновниками своих бед. Но достать внуков Симона они уже не могли. Родня в это время под стягом Ивана Калиты и святого Митрополита Петра, закладывала первые камни в основание Третьего Рима - Нового Израиля государства московского.

Д. Н. ЗЕНИН

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"