Лантер Оливер : другие произведения.

Враг поневоле

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


ИСПРАВЛЕННЫЕ СКАЗКИ ГНОМА БАРБАТОША

сказочные повести

  

Враг поневоле

сказка третья

* * *

   Барбатош нажал на пусковую кнопку системного блока и, ожидая завершения загрузки, привычно потер руки.
   - Как бы все-таки назвать эту примечательную историю? Ммммм... сам я там не был, да и случилось это... хм... гм... Ну, да! Как было сказано в том пророчестве? "Враг поневоле..." Это верно, это отражает суть, как говорится.
   Вдруг по челу писателя пробежала тень сомнения:
   - А будет ли этот рассказ интересен моим читателям? А, кто не хочет, пусть не читает! Я же не заставляю. И потом, без него моя серия про невезучих принцесс будет какой-то незаконченной, что ли...
   Экран привычно озарился многоцветной картинкой с изображением тропического острова в бескрайнем синем-пресинем океане, сливающимся на горизонте с бесконечностью ярко-лазоревого неба. Гном зашел в Word и решительно щелкнул по кнопке "Создать".

Глава I. Предсказание

   Некогда в одном из миров было королевство, называвшееся Иллиата. Правили им король Родерико и королева Филиана. Они очень любили друг друга, но несколько лет у них не было детей. Потом королева родила дочь, и назвали они ее Иолантой. По случаю этого радостного события в королевстве устроили большой праздник, и народ веселился целую неделю. Много людей съехались в столицу, чтобы поздравить короля и королеву. Приехала даже великая предсказательница судьбы отшельница Кенея, которая 20 лет не покидала своего одинокого дома в глубине Сельинского леса. Когда гости, наконец, стали разъезжаться, Кенея задержалась по просьбе короля. Родерико - он хотел узнать у предсказательницы о судьбе своей единственной дочери. Молодой отец не стал говорить об этом супруге, которая была еще слаба и только раз вышла к гостям за все время празднования рождения дочери. Король пригласил предсказательницу в свой кабинет поздно ночью, когда королева и придворные уже давно спали.
   - Великая Кенея, - обратился король к мудрой старушке, - врачи произнесли свой приговор: Иоланта будет нашей единственной наследницей. Я хочу знать, что готовит судьба моей малютке. Как уберечь ее от возможных опасностей и где искать для нее счастья. Поведай, мудрая Кенея, что говорит твоя волшебная книга, о чем мерцают таинственные звезды?
   - Знание будущего не всегда во благо, мой повелитель, - предупредила предсказательница.
   Однако король настаивал. Кенея извлекла большую, древнюю, еще пергаментную, книгу и, устроившись за королевским письменным столом, долго листала ее, пока Родерико шагал по кабинету из угла в угол. Кенея уже заранее уточнила час и минуту рождения Иоланты, что было очень важным для прочтения основных контуров жизни новорожденной.
   - Теперь мне нужно посмотреть на небо, - сказала Кенея.
   Король лично проводил ее на одну из угловых башен замка, со смотровой площадки которой хорошо был виден звездный купол. Несмотря на возраст, Кенея сохранила прекрасное зрение. Она долго всматривалась в расположение созвездий, и что-то подсчитывала, шевеля тонкими сухими губами. Наконец, она сделала знак, что можно вернуться в кабинет. Там предсказательница еще полистала свою таинственную книгу, как видно сопоставляя написанное на пергаменте с начертанным на черном покрывале ночи.
   - Что ж, я готова, Ваше Величество, сказать то, о чем мой слабый разум способен судить с достаточной долей уверенности, опираясь на древние науки предсказания. Но тверды ли вы в своем желании?
   - Да, великая Кенея, говори все, что ты узнала, - заявил король, уже подозревая, что предсказательница неспроста спросила о твердости его духа.
   - Хорошо. Все говорит о том, что ваша дочь унаследует редкую красоту матери и, кроме того, вырастет очень умной и талантливой девушкой. Ей покровительствует созвездие Братьев Менестрелей, а значит, она будет прекрасно петь и играть на музыкальных инструментах, танцевать и неплохо писать стихи. Планета Когна повлечет ее душу к знаниям. Иоланта полюбит читать древние летописи и будет с удовольствием слушать наставления ученых мудрецов. Не думаю, что она достигнет больших успехов в искусстве рисования, но будет любить живопись и покровительствовать художникам, как и музыкантам и поэтам. Характер у нее будет мягкий, как у госпожи королевы, но более озорной и веселый. Она будет мила и добра, будет любить весь мир: цветы и звезды, ручьи и заснеженные деревья, соловья, поющего под окном, и большого лохматого пса, сторожащего ворота дворца, всех людей, кто будет окружать ее. Иоланта будет жить радостно, поскольку и мир будет любить ее за доброту, за ум, за красоту. Но красота принесет ей беду...
   Родерико вздрогнул. Слушая хвалебную речь предсказательницы будущим достоинством дочери, он внутренне расслабился, после всех славословий последняя фраза Кенеи прозвучала слишком неожиданно.
  -- Какую беду? - оторопело спросил король.
   - Как правило, красота, ум и другие достоинства способны вызывать в окружающих не только любовь и восхищение, но и зависть, злобу и ненависть. На жизненном пути твоей дочери будет стоять черная женщина, черная сердцем, не лицом. Завистница или, может быть, соперница в любви, точно сказать не могу, она будет всеми силами стремиться причинить принцессе как можно больше неприятностей.
   - Если это самая страшная опасность, грозящая моей девочке, то я могу спать спокойно. Спасибо за предупреждение, Кенея. Я - король, и уж я сумею защитить мою дочь от какой-то там завистницы.
   - Рано еще меня благодарить, Ваше Величество. Я не все сказала. Не следует приуменьшать силу коварства женского сердца, снедаемого дурными чувствами. Но это действительно еще не беда, а только возможные неприятности, у кого в жизни их не бывает. Дело в том, что Иоланта будет настолько красива, как ни одна другая девушка ее возраста, она будет первой красавицей не только в Иллиате, но, возможно, и во всем подлунном мире. Понимаете ли вы меня, Ваше Величество? - с печальным вздохом спросила предсказательница.
   - Откровенно говоря, мне не совсем ясна твоя мысль, мудрая Кенея, - чувствуя, как противно холодеют внутренности, ответил Родерико.
   - Не может быть, чтобы правитель не знал особенностей своей страны, вам ведь известно предание о Фиобисе - проклятии Иллиаты.
   - Ты говоришь о монстре Тирекийской горы?
   - Да, Ваше Величество. Жизнь человеческая коротка и память ненамного длиннее. Напрод Иллиаты живет, не считая годов, все уповают на то, что в их время монстр не проснется. Но что простительно неграмотным крестьянам, не пристало просвещенному государю. В книгах записано, что Фиобис просыпается ровно через каждые сто лет. Последний раз он просыпался 82 года назад, и если в записях нет какой-нибудь ошибки, спать ему остается 18 лет или около того.
   Родерико был человеком неглупым, и на этот раз он понял, какой бедой грозит Иоланте предсказанная необыкновенная красота. Сотни лет тому назад один из королей Иллиаты поссорился с каким-то могучим колдуном. Никто сейчас не мог бы сказать, в чем заключалась эта ссора. Но видно колдун посчитал себя весьма оскорбленным. Он поселил в Оротонских горах страшное чудовище, каждые сто лет оно спускалось из своей пещеры, неся разрушение и смерть. Проходя всю страну с востока на запад, Фиобис разорял Иллиату, и никто не мог остановить его. Ни стрелы, ни копья, ни мечи, ни другое оружие не причиняли вреда монстру. И каждый раз он забирал с собой самую красивую девушку королевства и уносил ее в свою пещеру. В очередной раз, ожидая бедствия, несколько ученых мужей посоветовали правившему в то время королю издать указ, чтобы самую красивую девушку страны доставили к подножию Тирекийской горы, как только станет известно, что монстр проснулся и пещера открылась. Они надеялись, что тогда, возможно, страна избежит всеобщего разорения. Расчет мудрецов оказался верным: красавица погибла, однако многие тысячи людей остались в живых. Не были вытоптаны и сожжены поля, целыми и невредимыми остались города и маленькие беззащитные селения. Иллиа??та избежала участи, которой подвергалась каждые сто лет в течение четырех веков. С тех пор жертва объявлялась заранее, за год или два до ожидаемого события, ее высчитывали не столько по общему мнению, сколько по книге Судеб. Не всегда так уж легко определить, кто является первой красавицей, а кто второй или третьей. Ошибиться же было нельзя. И если в прежние времена пробуждение Фиобиса вызывало всеобщую панику и ужас, то теперь скорбь посещала какую-нибудь одну семью, друзей и близких несчастной красавицы. Красивая девушка, как правило, имела поклонников или жениха, но после объявления имени жертвы ей уже не позволяли выйти замуж, опасаясь гнева монстра. Однако никто не препятствовал влюбленному герою сопровождать свою возлюбленную к Тирекийской горе, войти первым в пещеру и сразиться один на один с чудовищем. Если бы кому-нибудь удалось победить монстра, все бы только обрадовались и, пожалуй, воздали бы победителю все мыслимые почести. Но, увы, ни один храбрец не вышел из пещеры Фиобиса.
   Все это король Родерико прекрасно знал. Но сердце отказывалось верить в то, что его единственная дочь, наследница престола обречена пасть искупительной жертвой Иллиаты.
   - Я выдам ее замуж в шестнадцать, в пятнадцать лет, только бы этого не случилось.
   - Не торопитесь с решением, Ваше Величество. С Судьбой играть опасно. Вам могут показаться жестокими мои слова, но это справедливо, что десятой жертвой (проклятию ровно тысяча лет) должна стать королевская дочь. Ведь именно ваш далекий предок король Тиргос навлек эту беду на свой народ, - заявила Кенея.
   - Ну, уж нет. Это совсем не справедливо, не должна моя девочка отвечать за глупости далекого предка, совершенные в незапамятные времена, да и предок он нам не прямой - две династии уже сменилось, - убежденно возразил молодой отец.
   - Пусть так. Вы правы, Ваше Величество. Гибель невинной жертвы всегда несправедливость. Однако в Книге есть особые знаки, они указывают, что на десятый раз проклятие может быть снято. Но победить Фиобиса сможет только герой, влюбленный в королевскую дочь, влюбленный бескорыстно и беззаветно. Я знаю точно, этот человек уже родился. Много условий должно быть соблюдено. В первую очередь, вы, Ваше Величество, будете должны объявить, что руку дочери отдадите победителю монстра, кем бы он ни был: рыцарем или крестьянином, торговцем или ремесленником, иллиатцем или жителем любой другой страны. Это обещание должно быть закреплено нерушимым королевским словом. И при этом победить сможет лишь такой человек, который пойдет на риск, только ради спасения жизни вашей дочери, не думая о награде и короне.
   - Ты хочешь уговорить меня рискнуть и не выдавать дочь замуж раньше официального объявления жертвы. Верно, Кенея?
   - Да, только так избавится твой народ от проклятия и угрозы, - утвердительно кивнула предсказательница.
   - Это слишком жестокое испытание. А что, если тот, о ком ты говоришь, все же не объявится, или не выполнит условий и не сможет одержать победу? Много ли на свете людей, способных не думать об обещанной короне, - сомневался Родерико.
   - Немного, но верьте мне. Есть человек с чистым сердцем, он еще мал, но вырастет благородным и храбрым. Трудно, очень трудно будет ему уничтожить Фиобиса, тут одной храбрости и силы не хватит, - вздохнула предсказательница, - но другой возможности не будет потом очень долго, может быть, никогда, повелитель.
   - Я подумаю над твоими словами, Кенея. У меня ведь еще много времени. Что еще ты можешь сказать мне о судьбе дочери или об этом человеке?
   - Больше почти ничего. Если осуществится указанная возможность, и принцесса выйдет благополучно замуж за победителя монстра, они будут очень счастливы.
   - Если я дам слово, то сдержу его. Разве кто-то может сомневаться в этом? - несколько высокомерно заявил король.
   - Да, но всякое случается. И победители иногда умирают от ран, полученных в выигранной битве. Кроме того, есть еще одно странное указание. В нем говорится, что только враг поневоле может снять проклятие Иллиаты.
   - И как же это понимать? - удивился король. - Враг моей страны полюбит мою дочь и поневоле снимет проклятие? И я буду обязан вручить мой народ неприятелю? Не бывать этому.
   Про себя Родерико уже решил, что не будет ждать всех этих событий, а поспешит выдать дочь замуж пораньше за какого-нибудь подходящего по всем статьям кандидата. Нет, он не собирается нырять с закрытыми глазами в омут, не зная, чем все это может кончиться. Сомнительно, чтобы один человек, кем бы он ни был, сумел расправиться с чудовищем, с которым в былые времена не смогла совладать целая армия, а ведь в первые века проклятья, войска пытались сражаться с Фиобисом, но всегда совершенно безрезультатно. А если и сумеет этот таинственный "враг по неволе" спасти Иоланту, придется отдавать принцессу шут знает за кого, окажется женишок каким-нибудь деревенским кузнецом. Такой как раз и может полюбить бескорыстно, в отличие от благородных господ-рыцарей, каждый из которых всегда мечтает получить титул, более высокий, чем доставшийся при рождении, мечтает о большей вотчине, об очередной короне - баронской, графской, герцогской или королевской.
   Мысли отражались на лице короля. Предсказательница только с легким укором покачала маленькой седой головой.
   - Напрасно, о, повелитель, надеяться перехитрить Судьбу. Не будет принцессе счастья ни в каком другом союзе. Стране будут грозить смуты, войны и разорение. Я предупредила, но решать воля ваша.
   - Благодарю тебя за все, Великая Кенея. Прошу только не объявлять больше никому до назначенного срока эту тайну. Я распоряжусь щедро наградить тебя. Дары отвезут в твой дом.
   - Ну, что ж, и вам спасибо. Прощайте, Ваше Величество.
   С этими словами Кенея бесшумно растворилась в воздухе.
   Король никому не сказал о той части предсказания, которая касалась Фиобиса. Королева ужасно разволновалась уже известию о завистнице, которая когда-нибудь появится рядом с красавицей принцессой. Родерико старался уверить любимую жену, что какая-то там завистница может хоть умереть от собственной злобы, королевская дочь недосягаема для любых соперниц и недоброжелательниц. Родерико очень беспокоился о здоровье супруги, которое сильно пошатнулось после рождения дочери. Меньше всего он хотел пугать королеву мрачным пророчеством Кенеи. Первое время король почти постоянно думал о нем и мучался будущей проблемой выбора.
   Подыщет он дочери хорошую партию, посватается к ней принц или герцог, сыграют королевскую свадьбу. Тогда искупительной жертвой станет другая девушка, чуть-чуть уступающая по красоте принцессе. Вот и славно. Но ведь и у той девушки будут родители, а шанс победить монстра будет только у бескорыстно влюбленного в королевскую дочь. Значит, если кто и заступится за другую жертву, спасти ее все равно не сможет. И это будет повторяться снова и снова. В целом все эти соображения мало смущали короля, но вот слова предсказательницы о смутах, войнах и разорении страны всерьез заботили Родерико. Он не очень поверил в то, что его дочь может быть счастлива только с вероятным спасителем. Сам женившись по большой любви, он не был сторонником насильственно-принудительных браков. Конечно, должны соблюдаться государственные интересы, но молодых нужно заранее познакомить и, может быть, создать условия, чтобы жених и невеста понравились друг другу. Король был очень интересным мужчиной, и их с Филианой справедливо называли самой красивой парой среди всех венценосных союзов своего времени. Окажется, например, спаситель урод уродом, не понравится Иоланте. Будет бедняжка рыдать, проклинать и отца и судьбу свою горемычную, а слова королевского нарушить невозможно, это значило бы уронить королевскую честь в глазах народа и соседей. Родерико никогда не мог забыть ужаса, когда его любимая старшая сестра сбросилась с замковой башни, после того, как их отец настоял на ее браке с одним богатым и влиятельным герцогом. Увидев впервые жениха, принцесса лишилась чувств, девятнадцатилетняя девушка не смогла примириться с необходимостью стать супругой жирного полуоблысевшего пятидесятилетнего вдовца, отнюдь не отличавшегося изысканностью манер и обходительностью. Уже больше пятнадцати лет прошло с тех пор, и отец Родерико давно скончался, оставив сыну престол, но забыть и простить той трагедии молодой король так и не смог. Волосы начинали шевелиться у него на голове при мысли, что когда-нибудь он будет вынужден стать если не палачом, то мучителем собственной дочери.
   Но вот прошел год, здоровье королевы несколько улучшилось, маленькая Иоланта встала на ножки и залепетала первые слова. Уже сейчас было видно, что девочка растет прехорошенькой. Огромные синие глаза и золотые кудри делали ее похожей на чудесную фарфоровую куклу, привезенную еще Филиане одним путешественником из очень далекой страны на краю света. Жизнь шла своим чередом, заботы о благе государства сменялись балами и празднествами, и король постепенно вытеснил мысли о предсказании куда-то на самую окраину памяти, решив, что еще не время изводить себя этим мучительным вопросом.
  
  

Глава II Дружба

  
   Прошло еще четыре года, маленькая принцесса подросла настолько, что стала уже учиться читать, играть на маленькой арфе и рисовать забавных человечков и смешные кривобокие домики. Иоланта знала много разных песенок, которые ей пели ее многочисленные нянечки, и с удовольствием исполняла их для мамы и папы. Девочка обожала слушать сказки и особенно стихи, легко запоминала и пересказывала всякие истории про великанов и гномов, леших и ведьм, колдунов и драконов. Она так звонко и заразительно смеялась, что вызывала улыбки даже у строгих придворных дам и серьезных министров. Конечно, как все дети, Иоланта иногда капризничала и не хотела слушаться старших, отказывалась вовремя есть или убегала в темные аллеи дворцового сада, где ее долго не могли найти перепуганные нянечки и фрейлины королевы. Теперь у принцессы уже появились и собственные "фрейлины", маленькие дочери знатных придворных, которые играли вместе с ней в прятки, догонялки, попрыгушки и прочие детские игры. Часы игр сменялись часами занятий, пение чтением, танцы рисованием.
   Иоланта также очень любила проводить время возле дядюшки Гаринати, дворцового садовника, когда он пересаживал цветы или подрезал разросшиеся ветви деревьев. Она задавала тысячи вопросов и узнавала столько интересного, что иногда ее никак не могли заставить уйти из сада. Придворные дамы очень возмущались таким неподобающим поведением принцессы, и первая статс-дама даже настаивала на увольнении садовника. Узнав об этом, Иоланта побежала прямо к отцу, и захлебываясь слезами, стала объяснять королю, что ничего плохого дядюшка Гаринати не делает, что он много рассказывает про цветы и травы, про муравьев, пчел и птиц, поющих в саду. И Родерико вспомнил слова Кенеи о том, что дочь его будет любить весь мир. Посчитав, что обитатели дворцового сада, конечно же, часть этого мира и такая часть, от которой не может быть вреда, он разрешил принцессе продолжать "занятия" с садовником и даже увеличил тому жалование.
   - Она еще мала, чтобы заниматься историей и математикой, хватит с нее пока еще словесности и музыки. Но если ребенок любознателен, то и пусть узнает то, что в состоянии понять, - говорил Родерико Филиане.
   - Но, дорогой, зачем принцессе знать, как растут деревья? - возражала королева.
   - Затем, любовь моя, что Иоланта наша единственная наследница. Пусть знает, что без дождя фруктовые деревья не принесут урожая, а поздние заморозки весной, также могут погубить плоды. Может быть, ей придется самой править целой страной, лучше ей не быть в неведении от чего случается голод или крестьяне не доплачивают налоги.
   - О, это слишком сложно для нее.
   - Сейчас, разумеется. Пусть пока любуется, как распускаются лилии и розы, - улыбнулся король.
   К сожалению, болезнь королевы прогрессировала. Глядя на девочку, Филиана все чаще задумывалась об устройстве ее будущего. Не доверяя заявлениям врачей, о том, что скоро непременно наступит улучшение, мать Иоланты решила заранее подыскать для дочери хорошую партию. Перебирая в уме принцев и герцогов из ближних и дальних стран, королева пришла к выводу, что лучшая мысль приходит первой. Действительно, в первую очередь Филиа?на подумала о северных соседях. Тальвия была вполне благополучной, богатой и культурной страной. Тальвийская королева Пристиана приходилась очень дальней родственницей и подругой детства Филиане. Время от времени они обменивались частными письмами. Филиа?на знала, что ее подруга не столь счастлива в браке, как она сама, так как была выдана за человека на двадцать лет старше нее. Однако король Валерн всегда относился к молодой супруге с большим уважением, предупредительностью и сдержанной нежностью, он был широко образованным и поистине благородным человеком. Со временем Пристиана стала испытывать к мужу глубокую привязанность, рождение сына принесло им обоим большую радость. Принц Робер был шестью годами старше принцессы Иоланты. Филиана посчитала, что это самая подходящая разница в возрасте, большинство других "кандидатов" были старше или, наоборот, моложе, почти ровесники Иоланте.
   Королева Иллиаты пока не собиралась открыто заявлять о своих планах. Она задумала совершить путешествие в гости к старой подруге, которую не видела уже больше десяти лет. При королевском дворе Тальвии жил знаменитый врач Даринэ, и Филиана надеялась, что прославленный доктор поможет ей поправить здоровье. Написав об этом королеве Пристиане, Филиана вскоре получила радушное приглашение и отправилась в Тальвию вместе с дочерью.
   Маленькая принцесса очень радовалась этому путешествию, все вокруг вызывало ее детский восторг: бескрайние золотые поля, густые зеленые леса, широкие голубые реки. Целый месяц ехал поезд из десяти карет от столицы Иллиаты до столицы Тальвии. Наконец, королевский кортеж достиг цели своего пути. Вдоль улиц Лоннерны теснились толпы разряженных в лучшие одежды горожан, они радостно выкрикивали приветствия и махали разноцветными платками. Дорога, по которой двигалась карета была усыпана лепестками роз. Каждому хотелось увидеть самую прекрасную даму мира, как говорили повсеместно о Филиане. Пристиа?на тоже пользовалась славой красавицы, однако, молва отдавала первое место супруге Родерико. Правда многие потом отмечали, что, увы, былая красота королевы поблекла - болезнь, как известно, не щадит никого.
   Правители Тальвии встретили гостей торжественно и пышно, но королева Пристиана позаботилась, чтобы подруга не утомлялась, а спокойно поправляла свое здоровье. Взрослые представили друг другу принца и принцессу, и юному Роберу, хочешь - не хочешь, пришлось развлекать гостью.
   Жители Иллиаты и Тальвии разговаривали на языках хотя и происходивших от единого корня, но ставших со временем значительно различаться, поэтому первое время детям было не просто понять друг друга. Иоланта знала несколько песенок и простых слов по-тальвийски от одной из своих нянек, наполовину тальвийки. Робер владел иллиатским намного лучше, поскольку королева Пристиана была иллиатского происхождения. Некоторое время дети чувствовали себя стесненно, пока не познакомились ближе и не научились заполнять недостаток словарного запаса жестами и другими им одним понятными средствами.
   Робер, темноволосый и кареглазый мальчик с правильными чертами лица, был, пожалуй, чересчур серьезным и задумчивым для своего возраста. Необходимость веселить пятилетнюю малютку сначала не привела принца в восторг. Робер учился у настоящего профессора математики, астрономии, астрологии, алхимии и философии Антуаса Даринэ, старшего брата знаменитого врача Даниана Даринэ. Кроме того, он серьезно занимался рисованием, имея явную природную способность к живописи. С художником мэтром Силоне мальчик изучал анатомию и теорию перспективы. Даниан Даринэ иногда в шутку говорил своему брату, что его юный ученик скоро сможет врачевать не хуже самого доктора.
   Положенные часы были отведены гимнастике, верховой езде, фехтованию, рукопашному боевому искусству, стрельбе из лука и тактике боя. Юный принц так много занимался, что у него почти не было времени на беззаботные детские игры. Это несколько беспокоило королеву Пристиану, и она была рада приезду маленькой гостьи.
   Сначала Робер отнесся к девочке несколько высокомерно с высоты своего возраста и разнообразных познаний, но, выяснив, что малышка бегло читает по-иллиатски, неплохо играет на трех инструментах: арфе, флейте и клавесине - зауважал новую знакомую. Оказалось, что если он лучше знает строение человека, то принцесса отлично разбирается в цветах и травах. Кроме того, очень здорово было вместе качаться на качелях, лазить по деревьям, искать хитрющую малышку, которая так умела прятаться, как ни один из друзей-пажей маленького принца. Ее словарный запас быстро пополнялся тальвийскими словами, а там, где девочка не могла понять, а мальчик не знал иллиатского слова, Робер придумал рисовать маленькие смешные картинки, что получалось у него очень здорово на бумаге и на песке, да и на всем, что попадалось под руку.
   Конечно, не обходилось без ссор и размолвок. Время от времени Роберу надоедало играть с девчонкой, к тому же такой маленькой. И все же они, безусловно, подружились. Этот факт с удовольствием отметили обе королевы, они быстро договорились поддерживать эту детскую дружбу, имея в виду свои взрослые планы. Филиана и Иоланта провели в Тальвии почти три месяца, лечение у Даринэ принесло иллиатской королеве большое облегчение. Даже долгая дорога домой, предпринятая уже в середине осени, ничуть не повредила здоровью Филианы. Когда королевы поделились своими планами на будущее детей с мужьями, и король Валерн и Родерико нашли эту идею вполне удачной.
   На следующее лето королева Пристиана с сыном приехала навестить свою милую родину Иллиату. С каждым годом дети все лучше находили общий язык, они уже переписывались на языке друг друга. Так пролетели четыре года. У них появились свои маленькие секреты. Робер рисовал уморительные карикатуры на профессора Даринэ и профессора Беренито, учившего теперь Иоланту истории, стихосложению и риторике. Но больше всего доставалось важным придворным дамам и напыщенным кавалерам. Вместе они сочиняли шуточные песенки, если их содержание было вполне невинным, например, "Про рыжего кота дядюшки Гаринати", эти шедевры детского искусства исполнялись для взрослых, которые восхищались талантами своих чад. В год, когда Роберу исполнилось четырнадцать, и он был посвящен в рыцари, а Иоланте восемь лет, было официально объявлено о помолвке, которая должна была длиться еще восемь лет, до шестнадцатилетия Иоланты.
   Но год спустя резко ухудшилось здоровье королевы Филианы. Пристиана и Робер находились в Иллиате, куда тальвийская королева срочно вызвала доктора Даринэ. На этот раз все усилия знаменитого врача оказались напрасными. Королева Иллиаты скончалась. Девочка с трудом приняла безысходность жестокого слова "смерть", она долго не могла поверить в это непоправимое горе.
   А король Родерико словно обезумел от потери горячо любимой жены. Обычно рассудительный и здравомыслящий человек, впал в какое-то помрачение. Король вдруг обвинил в случившемся лечение Даринэ и стал требовать у тальвийских правителей казни знаменитого врача. Королева Пристиана, глубоко скорбевшая о смерти подруги и всей душой сочувствовавшая горю короля и принцессы, пыталась образумить несчастного Родерико, но не добилась успеха. Он не желал понимать, что болезнь Филианы была неизлечима, а честный доктор продлил ей жизнь настолько, насколько это было возможно силами его искусства.
   В результате король Иллиаты рассорился с северными соседями, дело едва не дошло до войны. Но хотя королевства избежали кровопролития, Родерико издал указ, по которому каждый тальвиец, попавший на землю Иллиаты должен быть схвачен и казнен как враг короля и государства. Помолвка Робера и Иоланты была разорвана.
  
   * * *
  
   - Вот ведь беда, - Пьено в очередной раз пустил скупую слезу и быстро утер ее рукавом своей красной курточки. - Уже третья принцесса, и опять сиротка. Почему так, хозяин?
   - Гм? А ведь и вправду, какую героиню ни возьми... Это ты верно подметил. И Золушка, и Белоснежка, и Эльза, у которой было двенадцать братьев... Есть тут какая-то печальная, я бы сказал, трагичная закономерность...
   Барбатош замолчал, погрузившись в размышления о повышенной смертности среди женщин, дающих жизнь красавицам-дочерям. Пьено не рискнул нарушить его мрачную сосредоточенность и, подхватив поднос с опустевшим кофейником и чашкой, постарался удалиться, производя как можно меньше шума. Бес дернул его за язык, задать такой тяжелый вопрос. Ну, как хозяин от расстройства потеряет аппетит, или того хуже - вдохновение? Что такое это самое "вдохновение", массариол представлял довольно смутно, единственное, что он знал твердо - писателю оно совершенно необходимо. Когда Барбатош его терял (по рассеянности или еще по какой причине) и не мог долго найти (а от помощи он всегда отказывался, не стесняясь в выражениях), в пещерах начиналось такое... хоть сундуки с алмазами выноси. А о скором продолжении истории можно было и не мечтать.
   Но, к счастью, самого худшего не случилось. Неизвестно, к каким выводам пришел писатель в своих раздумьях, однако через час он снова потребовал кофейник. Когда Пьено принес кофе и йогуртовые пирожные, Барбатош бодро стучал по клавиатуре, нанизывая - по его собственному выражению - на свое вдохновение новые повороты событий.
  
  

Глава III Завистница

  
   Прошло еще семь лет. Принц Робер стал высоким, красивым и статным юношей. Он уже успел прославиться на рыцарских турнирах как Рыцарь Хрустального Водопада. Хрустальный Водопад был гербом Лоннерны, столицы и города, выросшего из родового замка Лоннеран, принадлежавшего королевской династии Тальвии. Робер Лоннеран редко терпел поражения в поединках на ристалище, и количество побед намного превышало количество проигрышей. Не прошли даром и годы упорной учебы у профессора Даринэ: молодой человек рано стал проявлять государственный ум, подкрепленный обширными знаниями в самых разных областях. Король Валерн ввел сына в королевский совет, где к его мнению прислушивались и старые мудрые советники. Отец очень радовался успехам сына, поскольку был уже немолод и страдал разными недугами.
   Сам Валерн уже не мог ходить в походы, поэтому, когда Тальвия подверглась нападению с северо-востока, тальвийское войско возглавил Робер. Недобрый сосед - горная Салиция, жители которой в основном промышляли охотой и войной, испокон веков доставляла Тальвии и другим, граничащим с ней культурным странам, множество неприятностей. С детства изучавший теорию ведения военных действий под руководством опытных наставников, юноша блестяще справился с задачей. Воевать с полудикими салицийцами было совсем непросто, их жестокость не знала границ. Они не щадили ни женщин, ни детей, грабили и сжигали селения и небольшие города. Нападали неожиданно и из-за угла, всеми силами стараясь избегать честного открытого боя. И все же Роберу удалось обмануть противника и, заманив его вглубь провинции Линба, уничтожить одним ударом основные силы салицийцев. Армия Тальвии нагнала и разрозненные отряды врага, пытавшиеся увести в горы пленных и унести награбленную добычу. Жалкие остатки дикарей тальвийцы загнали высоко в горы, обезопасив границу на ближайшие несколько лет.
   Король Валерн вполне убедился, что передаст королевство в достойные и надежные руки. Не мешало бы подумать и о будущей королеве. Валерн и Пристиана очень жалели о неразумном поведении южного соседа. Слухи о необыкновенной красоте шестнадцатилетней принцессы Иоланты быстро распространились по близлежащим странам, сомневаться же в их достоверности не приходилось тому, кто знал покойную королеву и еще в детстве видел несомненное сходство дочери с матерью. Живой ум и разнообразные способности девушки также были известны тальвийским правителям. Но ничего не поделаешь: все связи с Иллиатой были порваны, даже торговля велась окольным путем через Картинелию. Приходилось думать о других вариантах. На примете у королевы Пристианы уже было несколько принцесс, но все они были еще почти дети, следовало подождать пару лет, чтобы понять, что же получиться из девочек-подростков. Не у каждой принцессы мать была первой красавицей своего времени, а взять сыну в жены дурнушку Пристиана, разумеется, не хотела.
   Однажды в начале лета принцу приснился сон. Робер вскочил среди ночи и, быстро одевшись, поднялся на башню в обсерваторию к своему учителю Даринэ. По ночам в хорошую погоду профессор подолгу изучал звездное небо с помощью телескопа собственной конструкции. Принц нередко навещал старика Антуаса, чтобы понаблюдать за небесными светилами и поговорить о самых разных вещах, которые волновали пытливый ум юноши. Поэтому само появление Робера не удивило профессора, а удивил его взволнованный вид.
   - Что случилось, мой мальчик? - встретил юношу вопросом Даринэ. - Учитель, сейчас я видел странный сон и хочу попросить вас разъяснить мне его значение.
   - Так-так, разве Ваше Высочество не умеет толковать сны? Ну, да ладно, свои сны всегда труднее объяснить, чем чужие.
   - Именно. Мне снилось, что я стою у Южных ворот на дороге, что ведет через Сельинский лес к границе с Иллиатой. Сгущались сумерки, и у самого горизонта зажглась крохотная белая звездочка. Я стоял и не мог оторвать от нее взгляд, а звездочка поднималась вверх и увеличивалась в размерах, скоро она превратилась в сверкающий диск величиной с луну, только цвет ее стал ярко-голубым. Тогда на диске проявилось лицо прекрасной девушки, шея, плечи, руки, словно невидимый художник набрасывал эскиз. Она протянула ко мне руки, и с губ ее слетело одно слово: "Защити". Тут я проснулся, словно кто-то хлопнул меня рукой по лбу, - рассказал Робер.
   - И что ты почувствовал, проснувшись? - спросил профессор.
   - Я чувствую, что меня неудержимо влечет какая-то сила, я не могу оставаться здесь, я должен идти, куда меня позвали, учитель.
   - Это верно. Когда Судьба бросает свой зов, бесполезно сопротивляться. Знаешь ли ты имя?
   - Думаю, да. Хотя последний раз я видел ее еще совсем ребенком, я знаю, это была Иоланта. Вот только какая опасность может грозить королевской дочери?
   - Кто знает, мой мальчик, кто знает? Можно составить гороскоп, но для этого надо знать точный час и минуту рождения принцессы, чтобы добыть такие сведения понадобиться время, - развел руками астролог.
   - Я не могу ждать, я должен ехать в Иллиату.
   - Будь осторожен, если тебя узнают, ты погибнешь, - напомнил Даринэ.
   - Да, последнее время я редко говорю по-иллиатски, акцент может выдать меня, придется поменьше открывать рот, - по-деловому заметил принц.
   - Ехать лучше через Картинелию, - посоветовал ученый.
   - У вас, учитель, есть там надежные друзья, мне понадобится некоторая помощь...
   - Не волнуйся, мы добудем нужные грамоты и рекомендательные письма. Между прочим, твоя внешность никуда не годится, в Картинелии тебя хорошо знают, а картинелийские торговцы спокойно ездят в Иллиату, и не только торговцы. Тебя может узнать и кто-нибудь из друтейтских или франтосских рыцарей, к примеру.
   - Ничего, я кое-что смыслю в человеческой внешности. Поговорю с актерами, они помогут с гримом. Я прошу вас, Даринэ, чтобы кроме вас и доверенных лиц, через которых я буду держать с вами связь, никто не знал о моих планах. Я не хочу, чтобы родители узнали об этом. Просто я поеду попутешествовать по свету, набраться опыта, посмотреть на дальние страны.
   - Конечно, мой мальчик, конечно. На очень дальние страны, - заговорщицки подмигнул ученику учитель.
  
  

* * *

  
  
   После смерти королевы Филианы король Родерико долго не мог прийти в себя, с трудом оправившись от потери, всю свою любовь он перенес на дочь, которая тоже очень сильно переживала утрату. После смерти матери девочка стала гораздо более задумчивой и часто грустила. Первое время она часто спрашивала, почему ей нельзя даже переписываться с Робером, она не слишком понимала расплывчатые объяснения отца, но постепенно привыкла к создавшейся ситуации. Конечно, она не сразу забыла эту дружбу, но вспоминала все реже, и через семь лет после разрыва отношений между двумя королевствами, у Иоланты сохранились лишь смутные отрывочные воспоминания, которые она не любила ворошить, потому что это напоминало о смерти мамы.
   Чем старше становилась Иоланта, тем больше думал король о предсказании Кенеи, и никак не мог решить, что же следует предпринять для блага дочери. Однажды он поделился своей страшной тайной с ближайшим другом и советником, с человеком, которому доверял вполне и безгранично. К тому же граф Аротани тоже был вдовцом и имел единственную дочь, двумя годами старше принцессы.
   - Не следует во всем полагаться на болтовню всех этих алхимиков, астрологов и прочих колдунов. Я верю, что угроза реальна, а вот спасения от какого-то безумно влюбленного героя я бы ждать не стал. Я очень понимаю вас, в такой ситуации я бы немедленно выдал дочь замуж, - безапелляционно заявил граф Аротани, человек прямой и деятельный по натуре.
   - Да, вы правы, Эрито. Жизнь девочки превыше всего. Но если она никогда не будет счастлива? - снова сомневался несчастный отец.
   В любых других вопросах король принимал решения взвешенно (кроме случая с Тальвией), но быстро, и был тверд в своих намерениях, когда же речь шла о судьбе Иоланты, он словно становился другим человеком.
   - Зато жива. Известно, что монстра Оротонских гор невозможно победить никаким оружием. А все эти бредни о силе любви - одни лишь старушечьи сказки, и больше ничего. Славный мальчик вырос у короля Валерна, я видел юношу на турнире в Друтейте года три назад. Немного опыта, и ему равных не будет.
   - Об этом лучше не напоминайте. Сам не знаю, что на меня нашло тогда. Теперь уж поздно. Устрою на ее шестнадцатилетие знатный пир, с балами и турнирами. Может и приглянется кто девочке. Дело молодое: потанцевали, стихи там почитали вместе, на охоту прокатились. Мне что из своих дворян, что из заграничных принцев и герцогов выбирать - все равно. Был бы человек достойный, не дурак, не проходимец, храбрый, но и, желательно, сведущий в этих модных свободных искусствах, а то ведь умница моя с воякой необразованным от тоски истает. С ее-то воспитанием. Да и королевством править - не только мечом размахивать.
   - Это дело серьезное, - согласился Аротани. - Граф Фаскати, жених моей Амелины, умом, правда, не блещет, да у нее ума на двоих хватит. А вот короны не всякая голова достойна.
   Когда наступил шестнадцатый день рождения принцессы, король Родерико объявил грандиозный праздник, куда съехались гости из всех земель королевства и многих других стран, кроме, разумеется, Тальвии. Появление юной принцессы вызвало всеобщее восхищение. Еще год назад Иоланта казалась совсем ребенком, теперь же расцвела ее дивная красота. Одна лишь Амелина, дочь графа Аротани, кусала от злости свои алые губки. Она последнее время слыла первой красавицей королевства. Гордой восемнадцатилетней графине было очень горько сознавать, что отныне она отодвинута на второй план. Правда, никто не заметил дурного настроения одной из девушек, поскольку праздник был очень веселым, шумным и многолюдным.
   Принцесса много танцевала и с удовольствием присутствовала на ристалище, но король-отец не заметил, чтобы Иоланта отдавала предпочтение кому-нибудь из многочисленных рыцарей, участвовавших в поединках и танцах, многие молодые люди оказались и знатоками куртуазных ухаживаний. На празднике раздавался не только звон мечей, но также было много музыки и поэзии. Родерико видел, что его девочка вполне счастлива, но радуется она еще лишь как ребенок, впервые попавший на праздник взрослых, да еще ставший центром всеобщего внимания и поклонения. Королю не хотелось слишком торопить Иоланту с выбором. На его полушутливый вопрос, не присмотрела ли она себе жениха по сердцу, девушка только весело рассмеялась.
   - Ах, папочка, мне и так хорошо. Вон сколько кавалеров, а выберешь, и останется только один. Скучно.
   И убежала играть в жмурки с фрейлинами и молодыми дворянами.
   У Родерико не хватило духа настаивать в этот раз. Хотя он и выбрал про себя нескольких возможных кандидатов. Призрак чудовища Тирекийской горы уже вставал перед королем, не давая покоя во сне и наяву.
   Расстроенная вернулась в свое родовое поместье юная графиня Амелина. Граф Аротани только здесь обратил внимание на подавленное и раздражительное настроение дочери, которое в пути он посчитал следствием усталости.
   - Дитя мое, что с тобой? Тебе не понравился королевский праздник? Или кто-то посмел обидеть тебя? - спросил граф у дочери.
   - Они все, все обидели, меня, - неожиданно даже для себя самой разрыдалась Амелина, - разве вы не видели, никто не обращал на меня внимания, все комплименты и восторги только ей. Они больше не признают меня первой красавицей!
   - Ты преувеличиваешь, девочка моя. Ты же все туфли станцевала до дыр, - резонно заметил граф.
   - Все равно. Как они посмели... Почему они считают ее красивее меня? - не унималась Амелина.
   - Потому, что это правда. Не стоит спорить с судьбой, дорогая.
   - И вы тоже так считаете? - не поверила своим ушам любимая графская дочь.
   - Успокойся, красавица моя. Это не я так думаю, так говорят звезды, Книга судеб или откуда там еще берут свои предсказания ясновидцы. Еще при рождении принцессы Великая Кенея предсказала, что Иоланта обречена быть самой прекрасной девушкой на свете в страшный год, когда проснется Фиобис. И год этот близок. Так что не завидуй принцессе, дитя мое. Государь наш надеется успеть выдать Ее Высочество замуж до официального объявления имени жертвы. Потому и говорю тебе, Амелина, поторопись и ты со свадьбой, - поведал чужую тайну любящий отец.
   - Неужели все это не сказка? - удивилась графиня.
   - Фиобис - не сказка, а проклятие Иллиаты. Пока король еще не выбрал жениха для принцессы, он колеблется, поскольку Кенея наговорила, будто, если выдать указанную звездами жертву замуж, в стране начнутся смута и разор. Но, думаю, Его Величество все равно примет верное решение и не станет подвергать опасности жизнь единственной дочери.
   Амелина вытерла слезы обиды и внимательно слушала слова отца.
   - И я не желаю рисковать твоей жизнью, - продолжал граф. - Пойми, дорогая, и ты можешь оказаться на месте жертвы, если не успеешь выйти замуж раньше принцессы. Это приводит меня в ужас. У тебя есть жених, я беспокоюсь, что до дня, который ты назначила ему, остается еще почти год.
   - Мне нужно как следует обдумать ваши слова, - уже совсем другим тоном промурлыкала Амелина.
   - Ты же у меня умница. И, пожалуйста, никому не говори об этом.
   - Ну, конечно, папочка.
   Амелина действительно много думала, над тем, что узнала от отца. Она так разозлилась на принцессу, что изо всех сил желала ей угодить в пасть легендарного чудища. Для этого было необходимо не допустить свадьбы принцессы. К тому же сама Амелина вовсе не хотела занять почетное место искупительной жертвы. А торопить свадьбу с графом Фаскати ей хотелось ненамного больше, поскольку графиня испытывала к будущему супругу в лучшем случае легкое презрение.
   Да, ее жених был настоящим рыцарем, едва ли не лучшим на рыцарских турнирах, он доблестно сражался во время недавней войны за Люрским морем, где подверглась нападению одна из богатых приморских колоний Иллиаты. Мать-природа не обидела графа ростом и статью, крупные черты лица были слегка грубоваты, но мужественны и не лишены привлекательности. Десятилетняя разница в возрасте мало смущала Амелину, что ее действительно не устраивало в женихе, так это недостаток ума и светской образованности. Никакие занятия кроме войны и охоты с детства не увлекали графа Дени Фаскати, он очень не любил читать, а писал совсем плохо, с многочисленными ошибками и помарками. Поэтому граф предпочитал жить в своем замке и предаваться грубым развлечениям в своих собственных землях. В тот просвещенный век при дворе подобный тип выглядел уже слишком дико, поскольку был не способен поддержать беседу на модные темы о науках или искусствах. Однажды Амелина чуть не сгорела от стыда, когда три придворные дамы высмеяли графа за незнание того общепризнанного факта, что не Солнце крутится вокруг Земли, а наоборот.
   - Как, граф, разве вы не знаете, что великий астроном и математик Китерик доказал это сто лет назад? - прыснула одна из дам.
   - Никогда не поверю, что вся наша большая земля мотается вокруг маленького светящегося диска, - упрямо тряс головой знаменитый победитель рыцарских турниров.
   - Да, что вы, Солнце огромно, оно во много раз больше нашей планеты. Если вы желаете, мы можем произвести расчеты по книге профессора Крета, - убеждала другая весьма образованная поклонница математики и астрономии.
   Услышав о расчетах и книгах, Фаскати поспешил выкрутиться и скрыться. Вышло это неловко, причем дамы еще больше убедились в дремучей необразованности графа. Когда он скрылся, одна из них заметила:
   - Граф Аротани нашел себе в зятья неподражаемый экземпляр, вот уж не думала, что в наше время рыцарь может не знать, что планеты кружатся по орбитам, а Луна отражает свет Солнца. Бедная маленькая Амелина.
   Амелина была уже не маленькой, ей было почти шестнадцать лет, и она слышала весь разговор, спрятавшись за колонной у стены зала. Вся сцена очень задела ее самолюбие. Она была ужасно сердита на родителей, решивших ее судьбу уже в раннем детстве, и всячески оттягивала дату свадьбы. Граф Аротани и сам не однажды пожалел об этом, учитывая красоту дочери, было ясно, что, войдя в возраст, Амелина могла найти себе и более выгодную партию. Она тоже понимала это. Глядя на себя в зеркало и замечая взгляды кавалеров, она говорила: "Ах, если б он провалился куда-нибудь сквозь землю, я могла бы выйти замуж даже за принца!" Одна лишь надежда вдохновляла ее: после смерти бездетного герцога Бруото, Фаскати сможет претендовать на титул, правда, в числе с другими более или менее близкими родственниками.
   Размышляя о пророчестве Кенеи, Амелина подумала, что старый герцог как раз находится при смерти.
   - Смута и междоусобная война - вот что мне нужно! - воскликнула, потирая руки, молодая интриганка. При всей своей неотесанности граф Дени был искренне влюблен в красавицу-невесту и готов для нее на все на свете (кроме изучения чего бы то ни было), хоть звезду с небес достать. Этим и собиралась воспользоваться Амелина.
  

Глава IV Садовник

  
   Спустя пару месяцев после дня рождения принцессы, в самой середине лета начались кровавые стычки между претендентами на герцогскую корону Бруото, вскоре перешедшие в настоящую междоусобную войну, захлестнувшую полстраны. Претенденты пытались доказать свои права не столько доводами генеалогии, сколько силой оружия, привлекая на свою сторону союзников, кто как мог. Призывы, исходящие из столицы, решить дело миром и королевским судом, успеха не имели. Вскоре в кровавой сваре погибли двое из пятерых искателей наследства, и каждый из оставшихся надеялся оказаться единственным победителем. От смуты серьезно страдали не только земли герцогства и претендентов, но и многие другие, не входящие в них районы, в том числе и земли, лично принадлежащие королю. Под горячую руку сжигались крестьянские селения, вытаптывались поля, гибли люди, и уничтожался урожай. Разоренные крестьяне и ремесленники сколачивали разбойничьи шайки, промышляли на дорогах и нападали на слабо защищенные поместья мелких дворян.
   - Что творится, что творится! - хором вздыхали члены королевского совета. - Словно Фиобис спустился с Оротонских гор и ищет свою жертву.
   От этих разговоров королю становилось не по себе. Уж не его ли намерение выдать дочь-жертву замуж до объявления ужасного приговора послужило скрытой причиной всех бедствий. Родерико не стал посылать свои войска для наведения порядка, дабы не усугубить уже свершившееся разорение и не подливать масла в костер кровопролития. Но когда претендентов осталось только двое - граф Фаскати и граф Ороси, - королевскому посланцу удалось убедить этих двоих явиться на королевский суд Судьбы и решить свой спор в личном единоборстве.
   Победителем в поединке вышел Фаскати. Король объявил, что волей Судьбы он отдает графу герцогскую корону Бруото, но тот обязан возместить ущерб, нанесенный королевским землям и тем феодалам, кто не принимал участия в споре ни на чьей стороне.
   Всю эту смуту собственно и развязал граф Дени, подначиваемый своей невестой. Теперь же Амелина стала внушать жениху, что он вовсе не должен расплачиваться ни с королем, ни с другими пострадавшими.
   - У тебя достаточно сил, чтобы отделить твои земли от Иллиаты и добиться самостоятельности герцогства, Бруото может стать таким же независимым государством, как Друтейта, - настаивала графиня.
   Она искусно подогревала честолюбие новоявленного герцога, опасаясь, что прекращение смуты рассеет усилившиеся сомнения Родерико относительно планов бракосочетания принцессы. Об этих сомнениях графиня выведала у отца, с которым, как с верным другом, посвященным в тайну предсказания, король делился своими тревогами. Окрыленный успехом, Дени послушался невесту и заявил, что не желает подчиняться королю и его требованиям.
   Разгневанный государь двинул войска против новоявленного герцога Бруото. Возобновившееся кровопролитие было остановлено на время наступившей зимой.
   Несмотря на все треволнения, двор жил своей жизнью, ибо междоусобицы и войны, в общем-то, не были чем-то необычным в те времена. Ничего не подозревавшая принцесса танцевала на часто устраиваемых балах, занималась с профессором Беренито, играла в жмурки и фанты со своими фрейлинами. Среди них у Иоланты сложился узкий круг подруг. Девушки вместе музицировали, читали рыцарские романы, сочиняли стихи, проводя время на половине принцессы или в саду. Когда борьба за герцогское наследство разгорелась особенно сильно (в конце лета), и стало слишком много разговоров о войне, кружок принцессы окончательно обосновался подальше от "этих невыносимых советников и драчунов". Иоланта попросила отца учредить должность музыканта ее высочества. Им стал юный талантливый менестрель по имени Эрбино. Отныне все приглашенные в покои принцессы должны были говорить только о прекрасном и возвышенном. Король смотрел на эти причуды дочери сквозь пальцы. Пусть веселится, не думая ни о чем дурном, решил про себя Родерико.
   Прошло лето, и осень вступила в свои права, позолотив листья королевского сада. Вот уже укорачивающийся день сравнялся с ночью, серые тучи заволокли низкое небо, еще несильные порывы северного ветра пробирали до костей. В этот день Иоланте захотелось погулять одной по безлюдным аллеям сада, среди почти облетевших деревьев и опавшей листвы.
   За последнее время она немного устала от многочисленных поклонников, съезжавшихся в Иленополь, несмотря на смуту на востоке страны. Хотя ее отец больше не заговаривал о выборе жениха, видно и ему они надоели, частые визиты двух картенелийских принцев, трех герцогов из Лакаринии, Дакливтии и Франтосы, а также множества менее знатных иностранных кавалеров, говорили сами за себя. Вот-вот начнут свататься. И многие из них неплохи: тот остроумен, а этот прекрасный танцор, третий легко сочиняет изящные вирши, четвертый - знаток древних и новых учений о смысле жизни, счастье и красоте, пятый известен своим покровительством искусствам, в которых разбирается прекрасно. У всех репутация храбрых рыцарей, и на турнире проявили себя с лучшей стороны. Есть, конечно, и менее образованные или талантливые, и таких тоже достаточно. Вот, например, один из лучших рыцарей, одержавший множество побед на ристалище, маркиз Инграно из Касла, оказался уже слишком старым человеком (почти ровесником отцу), к тому же с лицом, побитым оспой. Хотя Инграно умел говорить почти так же красноречиво, как хорошо сражался, Иоланта испытывала к нему смешанное чувство страха и неприязни. Правда, большинство рыцарей, заглядывавшихся на красавицу-принцессу, были все же молодыми людьми вполне приятной внешности.
   Сделать выбор казалось почти невозможным. "Как люди влюбляются, да еще с первого взгляда?" - недоумевала шестнадцатилетняя принцесса. "Что же такое должно быть в человеке, чтобы полюбить его больше остальных? Больше отца, подруг?"
   Занятая подобными мыслями, Иоланта почти не смотрела, куда идет. Ноги сами принесли ее к большой клумбе, на которой все лето цвели прекрасные розы. Она очень любила это место, но в такую пору цветы уже прикапывали на зиму и засыпали опавшими листьями осин и тополей. Видимо, этим и занимался человек, копошившийся на клумбе, согнувшись в три погибели. Иоланта знала в лицо и по именам всех помощников дядюшки Гаринати.
   То ли закончив свою работу, то ли услышав стук ее каблучков, человек на клумбе резко выпрямился. Иоланта вскрикнула от неожиданности: это, изуродованное жутким кривым шрамом лицо, она видела впервые. Впрочем, ей и в голову не пришло, что в облетевшем королевском саду какой-нибудь злоумышленник вздумает среди белого дня воровать розовые кусты. Одет незнакомец был точно так, как другие садовники, в серую холщовую рубаху, такие же штаны и шерстяную темно-коричневую куртку, на голове была кожаная шапка, похожая на подшлемник. Он тут же сорвал с головы шапку и согнулся пополам в низком поклоне. Когда незнакомец выпрямился, комкая в руках свой головной убор, принцесса смогла разглядеть его лучше. Растрепанные рыжие волосы странным образом оттеняли безобразие его шрама, не помогала даже недлинная окладистая борода. Шрам прорезал ее в двух местах, становясь еще более заметным. Незнакомец был высокого роста, если не сказать очень высокого, широкоплеч и длинноволос. По виду чисто лесной разбойник. Только вряд ли разбойники так смущаются при виде знатной дамы.
   - Кто ты такой? Новый садовник? - спросила девушка.
   Незнакомец кивнул, подтверждая ее догадку.
   - Давно ты здесь работаешь? Как тебя зовут? - принцесса подумала, что его смущение вызвано ее испугом. Кому приятно, когда тебя люди пугаются.
   Вместо ответа человек замычал невнятно и показал растопыренную пятерню, перепачканную землей.
   - Пять дней? Ты немой, - догадалась она.
   Теперь уже девушка почувствовала себя неловко. Здоровые красивые люди порой испытывают некоторый стыд в присутствии калеки или урода.
   К счастью, к клумбе уже спешил, прихрамывая, дядюшка Гаринати, должно быть, у него снова разболелась нога "на дурную погоду".
   - Добрый день, Ваше Высочество. Не холодно ли вам гулять в такой хмурый день? - поклонился старший садовник, а новый испуганно отвесил еще один поклон.
   - Добрый день, дядюшка Гаринати. Скоро пойдут дожди, и тогда все время придется сидеть во дворце.
   - Да, сад уже почти совсем заснул до весны. Вы не очень испугались такого лешего? - кивнул в сторону рыжего Гаринати.
   - Немного, - призналась принцесса.
   - Не бойтесь, Ваше Высочество. Это Карни, мой новый помощник. Он немой.
  -- Объясните ему, что я не хотела обидеть его.
   - Конечно, Ваше Высочество. Карни немой, но не глухой и не глупый, просто язык у парня отнялся в детстве еще. Видите, как его разукрасили, а родителя - торговца - разбойники порубили. Мне его с письмом знакомец один прислал, - объяснил старый садовник, - я его в оранжерею определил, а тут вот осталось розы закрыть.
   - Тогда пусть он принесет завтра в мои комнаты цветов из оранжереи. Он сможет справиться с этим?
   - Конечно. Руки у парня хорошие, цветы его любят.
   Девушка попрощалась с дядюшкой Гаринати и продолжила прогулку, позабыв об этом маленьком эпизоде.
   На следующий день с самого утра зарядил мелкий заунывный дождь, и было видно, что идти он собирается дня три-четыре, как это бывает во второй половине октября. Стало промозгло и сыро, все попрятались под крыши, только стража уныло мокла у ворот и на башнях. Принцесса и ее ближайшие подруги расположились в музыкальной комнате, где был большой камин, который расторопные слуги разожгли еще с ночи. Гостей сегодня во дворце не ожидалось, старый профессор схватил насморк и отменил занятия. Как на зло, Эрбино отлучился на пару дней по каким-то делам, и девушкам пришлось развлекать себя самим. Они разучивали "дождливые" пьесы под грустное настроение, навеянное погодой. Но вскоре развеселились, стали шутить, сочинять веселые куплеты. Чуть позже настроение снова изменилось, все устали смеяться и дурачиться. Иоланта села за клавесин и заиграла грустную, но светлую мелодию собственного сочинения.
   Никто не обратил внимания, как тихо открылась дверь, и в комнату вошел человек с большим букетом цветов. Слуги время от времени бесшумно заходят в покои, чтобы подбросить дров в камин или поменять обгоревшие свечи в шандалах.
   Вошедший остановился у самой двери и не шелохнулся, пока в комнате не замер последний звук мелодии, как видно, опасаясь каким-нибудь случайным шумом досадить столь изысканному обществу. Потом он осторожно прошел к изящному столику, на котором стояли две вазы редкой красоты, положил между ними цветы (вода наливалась заранее) и занялся составлением букетов. Тем временем подруги наперебой хвалили новое сочинение принцессы. Вдруг одна из девушек громко вскрикнула и уставилась расширившимися глазами в одну точку, ей показалось, что из глубины комнаты на них таращится страшилище.
   - Там, там Рыжий Душитель, - в ужасе прошептала, протянув подрагивающую руку, фрейлина Дамина.
   Поднялся страшный переполох, девушки повскакивали, кто-то взвизгнул, кто-то уронил подставку для нот.
   - Не может быть, призраки не являются днем, - не очень уверенно сказала другая фрейлина - Лисия, она была самой старшей в кружке принцессы.
   - Это же зеркало, - поняла Мальвия. - Сегодня такой серый день.
   - Но я точно видела.., - пробормотала Дамина.
   - Отражение садовника, - сказала Иоланта, - она первая заметила самого Карни. Он отступил от столика, и прежде отраженное другим зеркалом, его изображение пропало в обоих.
   Молодой садовник был ужасно смущен и расстроен тем, что перепугал этих нежных и хрупких красавиц, он оставил свою работу и, не осмеливаясь даже вздохнуть, опустил голову, глядя в пол.
   Теперь все маленькое общество с удивлением разглядывало долговязого рыжего парня с изуродованным лицом.
   - Вылитый Душитель. Как только его сюда пустили, - сказала Мальвия. - Хорошо, что ты его в зеркале увидела. Приснился б во сне, не проснулась, - тихонько толкнула она под локоть Дамину.
   - Ну, что ты стоишь, чучело огородное? Что тебе надо? - рассердилась за свой испуг на бедного Карни Дамина.
   - Оставьте его, сами виноваты, - вступилась Лисия.
   А Иоланта укоризненно посмотрела на фрейлин, встала и подошла к готовому провалиться сквозь землю садовнику.
   - Здравствуй, Карни.
   Он низко поклонился.
   - Не расстраивайся, ведь ты выполняешь мой приказ.
   Он кивнул.
   - Вот и хорошо, - она посмотрела на лежащий на столике букет, - очень красивые цветы. Можешь продолжать свою работу. И приноси в мои комнаты букеты через день. Ты понял?
   Он кивнул и снова поклонился.
   Иоланта вернулась к подругам и позвала их на софу в дальний угол зала, а садовник вновь принялся за свое дело.
   - Что вы, в самом деле, накинулись на этого несчастного? Как вам только не стыдно, - вполголоса выговорила принцесса своим фрейлинам.
   - Наверное, это не очень хорошо, но он напугал нас, - оправдывалась Дамина. - И потом, зачем держать во дворце такого урода, да еще и немого? Какая в этом необходимость?
   - Действительно. Собой он оскорбляет эстетическое чувство, - добавила, завязывая пострадавший во время суматохи бант на платье, Мальвия.
   - Порой безобразие необходимо, ибо без него никто бы не знал, что такое красота, - возразила прилежная ученица профессора Беренито - Лисия.
   - Перестаньте, ведь это же живой человек, он может вас услышать. Его рекомендовали дядюшке Гаринати, пусть себе работает. Имейте сострадание, если все время глумиться над несчастным, он станет злым и жестоким. Помните, никто не любил безобразного принца Гирти, все смеялись над ним и пренебрегали его чувствами, поэтому он и стал Рыжим Душителем, - напомнила историю трехсотлетней давности, ставшею одной из причин сегодняшнего переполоха, Иоланта.
   - Рассказывают, Гирти родился донельзя уродливым, горбатым, без пальцев на ногах и с маленькими, но невероятно сильными руками в половину нормальных, а лицо у него было так перекошено, словно и не человеческое вовсе, - полушепотом вставила, молчавшая до сих пор Ажиана. - А все потому, что его мать - первая красавица королевства, должна была стать искупительной жертвой для Фиобиса. Ее родители узнали об этом заранее и поспешили выдать дочь замуж за младшего сына тогдашнего короля. В жертву была отдана другая девушка, но Судьба все равно наказала всех. Когда Гирти стал взрослым, он задушил много людей, и в первую очередь родителей своей матери.
   - Бр-р-р, какие ужасы ты рассказываешь, - передернула плечиками Иоланта.
   - Мы же учили это по истории: безумный Гирти передушил всю ближнюю родню, и после этого сменилась династия, - учительским тоном выдала Лисия.
   - Между прочим, профессор никогда не упоминал в связи с этими событиями предание о Фиобисе, - сказала Мальвия.
   - Наверное, этим и отличается история от легенды. Профессор Беренито всегда утверждал, что во дворце нет никаких призраков, в том числе и призрака Рыжего Душителя, - рассудила Ажиана.
   Чуть слышно стукнула закрывшаяся дверь.
   - Ушел наш Душитель, - с облегчением вздохнула Дамина.
   - Не надо его так называть, может, он мухи в жизни не обидел. Пойдемте, лучше посмотрим, что у него вышло, - предложила Иоланта.
   Девушки дружно вскочили на ноги и, едва не обгоняя друг друга, поспешили к столику с цветами. В этот по-осеннему скучный день уродливый садовник невольно стал развлечением для кружка юной принцессы.
   - А неплохо смотрится, - признала Дамина.
   - Скажем честно: эти букеты составлены очень красиво, со знанием дела и большим вкусом, - жестко резюмировала Лисия, - не припомню, чтобы кто-нибудь из слуг умел так ставить цветы.
   - Мне кажется, у нас самих не всегда так получится, хотя нас специально учили, - добавила Иоланта.
   - Надо же, такой страшный, а в душе художник, - покачала головой Мальвия.
   На этом инцидент с приведением был исчерпан, и вскоре все привыкли к странному виду оранжерейного работника. К красоте его букетов привыкнуть было труднее, каждый раз они получались такие разные, но неизменно восхитительные. Одни поражали строгостью и изяществом, другие, напротив, пышностью и великолепием.
   Принцесса несколько раз хвалила Карни, когда он ставил цветы в ее присутствии. В ответ он кланялся с благодарностью и достоинством.
   - А ведь Карни знает цену своему таланту, и вовсе не увалень деревенский, - однажды отметила Ажиана.
   - Вроде бы он сын торговца, убитого и ограбленного разбойниками, - с легким налетом пренебрежения в голосе передала подругам то, что знала от дядюшки Гаринати, Иоланта.
   - А-а-а, говорят, в мастерских у живописцев часто обучаются младшие дети торговцев и цеховых мастеров, - вспомнила Дамина.
   - Талант облагораживает человека любого звания, - вновь наставительно заявила Лисия.
   Девушки действительно стали относиться к Карни с некоторым оттенком уважения, каким не удостаивали ни горничных, ни лакеев, ни прочих слуг. В холодное время года принцесса и фрейлины обычно довольно часто посещали оранжерею и зимний сад и всегда с удовольствием болтали с дядюшкой Гаринати. Нередко они читали вслух, устроившись на скамьях зимнего сада. Зимой там зрели фрукты и журчали фонтаны, это было одно из самых красивых мест в королевском дворце. Этот сад очень любила еще королева Филиана, для которой его когда-то и разбили по приказу короля Родерико.
   Как-то в начале зимы Лисия и Ажиана, они были кузинами, покинули королевский дворец, чтобы присутствовать на семейном торжестве в замке отца Лисии, маркиза Вронтэ. Мальвия на несколько дней осталась в городском дворце своих родителей, потому что приехал ее старший брат, сражавшийся в королевских войсках против бунтовщика герцога Бруото. А Дамина простудилась на последнем балу и лежала в постели.
   После занятий с профессором Беренито Иоланта не знала, чем занять себя. Отчего-то ей не хотелось одной слушать песни и нескончаемую болтовню менестреля, а тем более проводить время в окружении степенных придворных дам. Поэтому Иоланта взяла книгу и отправилась в зимний сад. Обычно в это время дня там никого не было, ни придворных, ни работников.
   Принцесса устроилась в любимом легком плетеном кресле, стоявшем в одном из укромных уголков сада, и погрузилась в чтение. Около часа она, не отрываясь, с замиранием сердца следила за приключениями отважного рыцаря-драконоборца, пока копье в его мощной руке не поразило зловредного змея.
   Девушка опустила книгу на колени и подняла глаза. К ее удивлению на скамье за ближайшими деревцами кто-то сидел, склонив голову, как будто тоже читал. Прежде чем человек поднял голову, принцесса уже узнала его по рыжей шевелюре. Карни так посмотрел на нее, что девушка сразу поняла: он не только давно заметил ее, но и явно наблюдал за нею. Со стороны какого-то садовника это было почти оскорблением. Она пожалела, что слишком много хвалила этого невежу и решила тут же поставить нахала на место.
   - Карни, - ледяным тоном окликнула она, - подойди сюда.
   Он уже стоял на ногах, что-то пряча за спиной, но не опуская взгляда. И выражение его больших карих глаз совсем не понравилось принцессе. В них было восхищение, но не почтительность, подобный взгляд был бы уместен для знатного кавалера, а никак не для того, чей удел копать землю и разгребать навоз. Обычно, когда принцесса или ее фрейлины обращали внимание на его присутствие и говорили ему несколько одобрительных слов, Карни всем своим видом выражал смущение, хотя и не переходившее в раболепие. Сейчас этого заметно не было, а, по мнению принцессы, садовник должен бы чувствовать себя виноватым, пойманным на месте преступления. Напротив, казалось, он готов прыгнуть с обрыва, но не признать себя виновным.
   Рыжий сделал несколько шагов и остановился на почтительном расстоянии.
   - Что ты здесь делаешь? Ухаживаешь за растениями?
   Иоланта ожидала, что такой вопрос будет хорошей приманкой, садовник соврет, тогда у нее будет повод наказать его по заслугам.
   Его кивок означал твердое "Нет".
   - Тогда зачем ты здесь? И что ты там все время прячешь?
   Секунду он смотрел себе под ноги, словно решая признаться в чем-то или убежать. В саду никого не было. Охрана стояла только у входа из дворцовых покоев, другая дверь, которой пользовались работники, не охранялась. "О, ужас! Он что-то украл и хотел здесь закопать", - испугалась девушка, она уже хотела позвать стражников и только раскрыла рот, как садовник, поднял глаза от пола и что-то протянул перед собой. В руках у него была всего лишь тонкая, гладко обструганная дощечка и кусок угля. Пальцы его правой руки были испачканы углем, а не землей. Теперь Иоланта сообразила, что вор не смотрит с восхищением на того, кто его поймал.
   - Что это? Дай мне.
   Она подняла руку, которой в мгновение испуга вцепилась в подлокотник, и протянула немного вперед. Карни сделал еще шаг, держась все же на расстоянии от кресла принцессы, и подал ей дощечку размером с переплет большой книги. Одна сторона доски, та, что была видна Иоланте, когда ее держал Карни, была чистой. Девушка перевернула дощечку. Некоторое время она молча смотрела, ее прекрасное лицо отразило целую гамму противоречивых чувств. Прежде всего, удивление, потом облегчение, смущение пополам с возмущением, и, наконец, снова изумление.
   - О, созвездие Дерра, так ты умеешь рисовать?
   Принцесса не случайно упомянула это созвездие, считалось, что оно покровительствует архитекторам, скульпторам и живописцам.
   Вопрос был риторическим. Набросок был сделан очень профессионально, причем грубые средства никак не отразились на качестве исполнения. Было видно, что и времени это заняло немного. Всего лишь несколько штрихов передали и портретное сходство и даже внимательную сосредоточенность, с какой Иоланта только что склонялась над книгой.
   - Мне следовало бы рассердиться за твою дерзость.
   Карни опустил голову.
   - О, нет. Я больше не верю в твою застенчивость.
   Садовник упал на колени, как бы прося пощады и прощения.
   - Хорошо, я прощаю тебя за то, что ты посмел рисовать меня без позволения. Наказывать за дар Судьбы кощунство. Встань и отвечай.
   Карни поднялся и отступил назад, сохраняя почтительную позу.
   - Ты действительно немой? - приступила к допросу Иоланта.
   Он коснулся своих губ и сделал отрицательный жест рукой.
   - Ладно, верю. Ты рисуешь и красками?
   Молодой человек кивнул утвердительно.
   - Чтобы стать хорошим художником, не достаточно иметь природный дар, его нужно развить. Многому научиться. Великие художники пишут целые трактаты по математике, анатомии, оптике. Ты слышал об этом?
   Снова положительный ответ.
   - Тогда ты должен уметь читать и писать, - с сомнением сказала девушка.
   Карни нерешительно повертел в пальцах уголек и взглядом показал на доску, что лежала на коленях принцессы.
   - Только рисунок не нужно портить, - девушка подала ему доску.
   Он принял ее с поклоном, встал на одно колено, положил доску на другое и начал что-то писать довольно медленно, как будто вспоминал буквы. Так, во всяком случае, показалось Иоланте, с интересом следившей за его действиями. Это было необыкновенно - открыть в столь незначительном и жалком на вид человеке совершенно неожиданные достоинства.
   Не вставая с колена, Карни подал принцессе доску.
   Там было написано:
   С благоговением в душе
   Прошу смиренно позволенья
   В вины безмерной искупленье
   Ваш образ воссоздать в холсте.
  
   Поняв, что садовник в течение минуты не вспоминал буквы, а сочинял стихи, девушка на мгновение просто потеряла дар речи.
   - Хм, кто вы такой? - ее язык не повернулся сказать ему "ты".
   Он развел руками, как будто хотел сказать "никто".
   - Я догадываюсь. Вы - очень предприимчивый молодой художник, который решил добиться известности вопреки своим внешним недостаткам. Что ж, я дам вам шанс. Вы напишете мой портрет, и если он не обманет мои ожидания, вы получите достойную награду, - решила Иоланта.
   Он сделал жест, как будто пишет в воздухе. Девушка снова отдала ему доску.
   "Ваша доброта способна сравниться лишь с Вашей красотой. Для бедного Карни нет большей награды, чем право запечатлеть образ Вашего Высочества, ибо всем известно, что на свете нет более совершенного образа Красоты".
   - Завтра вы придете в мои покои, кажется, вам следует поменять букет в комнате для занятий рисованием. Вам ясно?
   Он кивнул, его глаза отразили сдержанную радость. Иоланта встала, положив на дощечку свою книгу:
   - Это я забираю с собой.
   Принцесса быстро вышла из зимнего сада, оставив коленопреклоненного садовника радоваться своей удаче.
  
  

Глава V. Художник двора Ее Высочества

  
   Уже смеркалось, следовало переодеться к ужину и идти в Малый пиршественный зал, где каждый вечер ужинали король, принцесса и приближенные, когда во дворце не было приема или бала.
   Иоланта прошла прямо в свою гардеробную. Там уже горели зажженные свечи и камеристки ожидали свою госпожу. После переодевания принцесса отослала служанок, у нее было еще время до ужина. Девушка положила дощечку на освещенный столик, чтобы убедиться, что рисунок действительно так хорош, как показался ей вначале. Может быть, она переоценила его от неожиданности. Нет. В нем чувствовалась рука мастера. Две надписи "на полях" свидетельствовали об образованности автора и его умении излагать свои мысли. Почему-то Иоланте показалось, что все это ей смутно напоминает что-то, но она отмахнулась от этого ощущения.
   - Надо же, я едва не приняла его за жалкого воришку. Стыдно так думать о людях, Ваше Высочество, - выговорила она сама себе и, заперев рисунок в секретер, отправилась к столу.
   С утра Иоланта объявила, что желает рисовать, и приказала не беспокоить ее ни под каким предлогом. Конечно, присутствие слуг, бесшумно и незаметно исполняющих свои обычные обязанности, не могло считаться беспокойством. Никому не приходило в голову останавливать лакея с дровами для камина или садовника с цветами для украшения комнаты.
   Когда Карни поставил цветы, принцесса показала ему на мольберт, краски, кисти и прочие принадлежности. Садовник внимательно осмотрел все это, жестом показал, что кисти никуда не годятся, в красках не хватает нужных оттенков, и нашел еще массу недостатков в живописном арсенале Ее Высочества. К счастью, Иоланта догадалась специально запастись письменными принадлежностями, благодаря чему общение с немым художником значительно упростилось. Карни перечислил на бумаге все, что ему понадобится для составления грунтовки и красок, а Иоланта заверила портретиста, что в тот же день отдаст необходимые распоряжения. Когда с этим вопросом было покончено, Карни переставил мольберт по своему усмотрению, передвинул массивное кресло с высокой спинкой, куда усадил принцессу, уже без лишних церемоний, хотя и с должным уважением. Поскольку холст для портрета был не готов, Карни собрался сделать несколько набросков на бумаге.
   - Знаете, Карни, - сказала Иоланта, когда тот приступил к работе, - мой портрет уже рисовали три раза. Все художники обычно довольно много разговаривали, вы не возражаете, если в следующий раз я возьму книгу.
   Принцесса уже по опыту знала, что живописцы весьма требовательны. Когда они рисуют портрет, даже король вынужден считаться с их распоряжениями и условиями, иначе картина может не удаться.
   Карни не возражал. Наоборот, идея "Читающей принцессы" ему очень понравилась. Принцесса позировала по три часа в день, вскоре в этот секрет ей пришлось посвятить выздоровевшую Дамину и вернувшуюся во дворец Мальвию. Девушки глазам своим не верили, но сумели не проболтаться. Лисия и Ажиана приехали, когда картина была уже практически готова, все вспомогательные линии убраны, выписаны лицо и руки, Карни заканчивал работу над светотенью и перспективой за креслом принцессы.
   - Лезали будет в бешенстве, - сказала Лисия, имея в виду художника двора Его Величества, - его портрет явно проигрывает в сравнении с этим.
   В простом белом платье без украшений с полураспущенными, чуть сколотыми на затылке волосами, склонившаяся над книгой Иоланта выглядела здесь гораздо более живой, чем на парадном портрете Лезали. Знаменитый живописец изобразил наследницу в чопорных, затканных золотом и украшенных бриллиантами одеждах с короной в высокой вычурной прическе. При идеальном сходстве черт фигура девушки казалась деревянной, а глаза - пустыми.
   - Что ж поделаешь, Карни рисует иначе, у него есть какие-то свои секреты и мастерские приемы. Кажется, что я сейчас зашевелюсь там, внутри картины, - с искренним удовольствием расхваливала художника Иоланта.
   - Секреты, приемы и еще настоящий талант, я бы тоже хотела иметь портрет его кисти, - добавила Ажиана.
   - Я знаю, как это устроить, - заверила подруг Иоланта.
   Погруженный в многочисленные государственные заботы король Родерико не слишком вникал в дела Иоланы, во всяком случае, ему не приходило в голову держать дочь под надзором или указывать ей, когда и чем она должна заниматься. Но он всегда был рад исполнить любую ее просьбу.
   Навестив отца в его несколько мрачноватом на ее вкус кабинете, принцесса приступила к решительным действиям:
   - Папочка, я хочу показать вам чудо, - поцеловав отца в щеку, прощебетала Иоланта.
   - Чудо? Это интересно. И где же оно, твое чудо, дорогая? - отвлекшись от бумаг, улыбнулся очередной затее дочери Родерико.
   - Идемте со мной, - с загадочным видом поманила его за собой принцесса.
   Пока они шли залами и коридорами дворца, Родерико пытался угадать, какое такое "чудо", хочет показать ему любимая дочь, но так ничего и не придумал. Приведя отца в свою "студию", принцесса собственноручно сняла покрывало, прятавшее картину от посторонних глаз. Родерико не считал себя большим знатоком живописи, но во дворце была собрана прекрасная галерея, и король вполне был способен оценить работу Карни.
   - Пожалуй, ты права, портрет действительно чудесный. И кто же его создатель? Полагаю, мэтр Лезали не догадывается о существовании этого произведения.
   - Вам действительно нравится?
   - Не такой уж я темный невежа, чтобы не распознать шедевра.
   - Ну, что вы, Ваше Величество - просвещенный король. Пообещайте исполнить одно мое желание, - с хорошо знакомой отцу лукавой улыбкой попросила Иоланта.
   - Какое же?
   - Я хочу, чтобы автор этого полотна получил должность моего личного художника.
   - Хм, но ведь такой должности нет.
   Родерико с сомнением прошелся вдоль картины, отступил назад, рассматривая полотно под различными углами.
   - Почему бы ее не ввести? - продолжала настаивать девушка.
   - Видишь ли, девочка.., - король ненадолго умолк, он не привык отказывать Иоланте, - эта война и опустошение восточных земель нанесли ощутимый удар по нашей казне. Я, конечно, заплачу за этот портрет не меньше, чем за работу Лезали, хотя он стоит большего. Но выплачивать постоянно еще одно такое же высокое жалование, как художнику королевского двора, сейчас было бы слишком расточительно.
   - Такое же жалование, - растерялась Иоланта, она не ожидала, что отец станет ей возражать.
   - Ты все еще не сказала мне, кто автор, - напомнил король.
   - Автор - молодой и еще совсем неизвестный художник, но очень талантливый. Возможно, он не попросит такое уж большое жалование. Дело в том, что Карни служит у нас садовником, а это совсем несправедливо.
   - Садовником? - удивился король. - Нельзя позволить зарывать талант в землю вместе со всякими там корешками. Если он согласится на жалование в три раза меньше, чем у Лезали, я сделаю его художником двора Ее Высочества.
   - Но, папа, разве это честно?
   - Конечно. В искусстве нужно заслужить имя, а одной картины для этого мало, даже гениальной.
   - Хорошо, надеюсь, он согласится, а не отправится куда-нибудь в Картинелию.
   Карни не имел никаких возражений, он написал, что и не думал состязаться со знаменитым Лезали или претендовать на должность королевского художника. Напротив, щедрость Ее Высочества и Его Величества превзошла все его самые несбыточные надежды. Единственное, о чем он просил, это позволить ему иногда отлучаться без предупреждения, поскольку у него остались некоторые обязательства за пределами Иленополя. Принцесса была несколько удивлена, но пожала плечами и согласилась на это странное условие.
   Так Карни поменял грубую одежду садовника на щегольской наряд художника, прикрыл свои рыжие волосы бархатным черным беретом, аккуратно подстриг бороду и будто стал другим человеком. Ему отвели две комнаты в самом дворце. Работы у него оказалось достаточно. Сначала, он должен был нарисовать вместе Лисию и Ажиану, затем Иоланта пожелала иметь большую картину, где бы она и ее подруги были изображены впятером за музыкальными занятиями. Как только портрет Иоланты появился в галерее, из желающих заказать свое изображение у Карни, можно было составлять список. Но принцесса заявила, что им придется подождать. Теперь Карни работал не спеша, время от времени внезапно куда-то пропадая на несколько дней.
  

* * *

  
   Барбатош недовольно покосился на массариола. Обычно Пьено при первом чтении бессмертных трудов своего хозяина проявлял массу эмоций, его нос часто и выразительно шмыгал, раздавались приглушенные от почтительности ахи, охи и ойканья. Сегодня же картина была иная. Приживал слушал молча, с каким-то задумчиво отрешенным выражением на кирпичного цвета лице. Писатель все больше нервничал: то ли он разучился сочинять (а точнее интересно излагать) истории, то ли его первый читатель окончательно поглупел и совсем перестал эти истории понимать.
   В конце концов, Барбатош не выдержал и, хлопнув пачкой отпечатанных листов о стол, сурово воззрился на слушателя:
   - Ну, что ты скажешь?
   Пьено слегка поежился под его горящим взором и робко ответил:
   - Оно, конечно, интересно, хозяин, но что-то я не понял.., - подтвердил опасения писателя массариол.
   - Чего же ты не понял? - раздраженно спросил гном-ювелир.
   - Там какая-то графиня козни строила, потом принц собрался спасать принцессу от чудовища... А тут урод-садовник портреты рисует...
   Пьено окончательно смутился.
   - Принц вообще не знал, от чего ее спасать надо, - нервно дернув себя за бороду, возразил Барбатош.
   - А-а-а... А куда он подевался-то?
   - Куда-куда. Здесь он давно, неужели не ясно?
   - Нет, - массариол озадаченно завертел головой.
   - Да не здесь, а в Иленополе. Ладно, - Барбатош махнул рукой (стоит ли так расстраиваться из-за непонятливости гнома-крестьянина), - слушай дальше. Сейчас все поймешь.
  

* * *

  
   Зима подошла к концу, запела капель, потекли ручьи, земля начала очищаться от снега, на возвышенностях проглянула свежая зеленая травка.
   Ранним весенним утром рыжеволосый человек со шрамом на лице вывел коня из королевской конюшни, неловко взгромоздился в седло и шагом выехал за ворота дворца. Растворяясь в утреннем тумане, всадник перешел на спокойную рысь, проскакал через город и миновал только что открывшиеся городские ворота. За городом его посадка резко изменилась, он пришпорил коня и понесся так, что только ветер свистел в ушах. Добравшись до большого леса, всадник уверенно свернул на еле заметную тропку, снова перейдя на рысь. К полудню Карни подъехал к одинокой землянке, затерянной в лесной чаще. В землянке его ждали. Человек, по виду слуга, весьма почтительно поклонился художнику и передал ему запечатанное письмо. Карни подсел к столу под маленьким оконцем, сломал печать и начал читать. Глаза художника быстро пробегали написанные мелким аккуратным почерком строки, а лицо становилось все мрачнее.
   - Где книга, что передал Даринэ? - спросил он со слабым, но все же заметным акцентом.
   - Вот она, сударь, - слуга был иллиатцем из свиты королевы Пристианы, поэтому принц Робер взял его в свое опасное путешествие для осуществления связи с Даринэ. - Пойди, займись конем, потом подогреешь вина, - распорядился Карни.
   - Слушаю, Ваше Высочество.
   Слуга вышел. Карни сдернул рыжий парик и бросил его на кое-как сколоченный лежак в углу землянки. Он взъерошил свои почти черные волосы, потом отлепил бороду, усы и шрам.
   - Похоже, старик Антуас не ошибся, - сказал принц сам себе, пользуясь редкой возможностью напрячь голосовые связки. - Она прекрасна, как ни одна другая девушка не только в Иллиате, но и на всей Земле. Значит, она - жертва. Что же делать? Итак, почитаем пока, поскольку, как всегда говорит уважаемый профессор: знание - сила.
   Юноша несколько моложе принца Робера по имени Карни действительно обучался у одного картинелийского художника, он был рыжеволос и онемел в детстве от сильного испуга. Больших надежд парень, впрочем, не подавал, а потому был рад жить тихо, но обеспеченно, на заплаченные ему за имя и легенду деньги. Благодаря врожденному таланту и серьезным занятиям живописью принц Робер смог таким образом оказаться рядом с принцессой, не вызывая подозрений. Но сколько он ни наблюдал за происходящим во дворце, найти источник опасности, угрожающей Иоланте, оказалось непросто. Только после того, как мнимый Карни, стал своим человеком в узком кружке принцессы, ему удалось незаметно выяснить час и минуту рождения Ее Высочества. О них Робер сообщил астрологу Даринэ, и вот теперь ответ был получен. Сомневаться уже не приходилось, удивительно было то, что об этом не догадывались сами жители Иллиаты. Легенду о Фиобисе Робер знал еще от матери. Мечтать о таком противнике, если так можно назвать чудовище, мог только сумасшедший. Но Робер уже полюбил Иоланту всем сердцем, и у него даже не возникло и мысли уклониться от встречи с обитателем пещеры на Тирекийской горе.
  
  
   * * *
  
   В середине весны король возобновил военные действия против герцога Бруото, удача не сопутствовала герцогу, и по совету Амелины, Дени пошел на примирение с сюзереном.
   Прошло почти семнадцать лет, с тех пор как Кенея напророчила судьбу принцессе. Король Родерико решился сам навестить предсказательницу и спросить у нее совета. В тайне ото всех государь покинул столицу и явился к Кенее.
   - Я ждала вас, Ваше Величество, - приветствовала короля хозяйка.
   - Кенея, не изменились ли обстоятельства, не появилась ли надежда для моей дочери?
   - Надежда была и есть, я говорила это вам много лет назад, государь. И она укрепляется, ибо человек, способный защитить принцессу, не погиб в случайном сражении или дальнем походе. Но избежать Судьбы твоя дочь не сможет, - ответила Кенея.
   - Что же мне делать?
   - Предсказатель Синего омута Орнос объявит имя жертвы через две недели после семнадцатилетия Иоланты, это его право и долг. Пусть на ее день рождения будет устроен турнир, как в прошлом году. Пусть съедется как можно больше рыцарей, и кто-нибудь из них полюбит ее беззаветно и бескорыстно. Можно даже объявить, что лучшие рыцари получат право претендовать на руку Иоланты. Но для них будет еще одно испытание. Ничего, если выйдет один победитель. Руку принцессы получит тот, кто спасет ее и сможет это доказать. И помните, Ваше Величество, вы должны дать слово отдать руку принцессы и корону Иллиаты тому, кто одолеет Фиобиса, кем бы он ни был, какая бы вина или оговор на нем ни лежали, будь он принцем или бродягой без рода и племени. Только при соблюдении всех этих условий Иоланта может быть спасена.
   Вернувшись от Кенеи, король приказал готовиться к большому празднику по случаю дня рождения Иоланты. До него оставалось чуть больше месяца, но ожидалось еще больше гостей, чем в прошлый раз, так как за год слава о красоте и других достоинствах принцессы распространилась далеко за пределы соседних королевств.
   Слух о том, что копья на турнире будут ломаться не просто так, разлетелся со скоростью ветра. Разумеется, он достиг и ушей Амелины. Графиня испугалась, что принцесса может успеть выйти замуж до объявления имени жертвы за победителя турнира. Такой шаг со стороны короля вообще напоминал акт отчаяния. Без серьезной причины Родерико не стал бы выдавать дочь едва ли не за первого встречного. Да и обычай этот уже устарел. Амелина поспешила встретиться с Бруото.
   - Дени, если ты любишь меня, ты должен принять участие в турнире за руку Иоланты и обязательно победить, - заявила она без обиняков.
   - Зачем? - герцог выпучил глаза от удивления. - Я не хочу жениться на ней, я тебя люблю.
   - Ты и не женишься на ней, но если ты победишь на турнире, то она не сможет выйти замуж и ни за кого другого.
   - Я ничего не понимаю, - только развел руками Дени?.
   - Я открою тебе страшную тайну.
   Амелина долго втолковывала герцогу, чего она добивается.
   - А! Так ты хочешь, чтобы принцессу сожрал монстр, тогда ты будешь первой красавицей королевства, - наконец уразумел жених суть интриги своей возлюбленной.
   - Да, ты-то ведь не станешь спасать ее от чудовища, тем более, что это и невозможно.
   Сама Иоланта была поражена слухами об условиях предстоящего турнира больше кого бы то ни было. Узнав, что предполагаются состязания за ее руку, она побежала прямо к отцу.
   - Папа, что означают эти разговоры?
   - О чем, Иола?
   - Вы знаете, не притворяйтесь. Я говорю о турнире.
   - Твой день рождения: балы, пиры, ну, и турнир, естественно, как в прошлом году, - пытался отвертеться от объяснений Родерико.
   - В прошлом году речь не шла о моей руке. Ну, вы же сами рассказывали, как с мамой полюбили друг друга, как были счастливы. Почему вы хотите выдать меня замуж по этому глупому старому обычаю? - умоляющим тоном спросила Иоланта, усевшись к нему на колени, как делала это с самого детства, когда хотела настоять на чем-нибудь своем.
   - Видишь ли, девочка моя. Я уже немолод...
   - Вот чепуха, у вас еще нет даже седины, - возразила девушка.
   - Всякое случается. А вдруг ты останешься одна? Как ты будешь править страной, ты же ничего не знаешь об этом, - Родери?ко кривил душой, но не мог поступить иначе. - И потом, это будет только предварительный турнир, соберется не меньше сотни рыцарей. Пусть покажут себя, лучшие, человек восемь получат право называться только кандидатами в претенденты на твою руку и корону. Доблесть ведь тоже не лишнее качество для будущего короля. Потом мы объявим еще какое-нибудь условие, или ты сделаешь выбор по своему вкусу. Неужели ты думаешь, что я не люблю тебя или не дорожу благом нашего королевства?
   - Ну, хорошо, если предварительный. Я люблю смотреть на состязания рыцарей, - успокоилась Иоланта.
  

* * *

   - Ээээээ, теперь я почти все понял, хозяин. Очень уж у вас закручено! - лицо Пьено просветлело. - Я вот все думаю, думаю... А где все это случилось? Верно, не у нас. Помню я наших рыцарей, которые на турнирах. Не шибко-то они были ученые, писать не умели, не то что рисовать. Да и наук никаких, кроме войны не знали. Это уже потом, когда король Валентио был... тогда да. И то... Ну, так турниров-то уже не было, мечей там и копий... совсем другие времена.
   Барбатош терпеливо выслушивал путаную речь массариола, несмотря на сбивчивость изложения, суть вопроса Пьено он уловил.
   - Я и не говорю, что наш. В Тоннеле это было. Там, видишь ли, дружок, другие религиозные взгляды господствовали. И культура в целом развивались быстрее, особенно всякие искусства. И отношение к воспитанию было, как бы тебе сказать, иным. Чем-то напоминало принципы, существовавшие в античные времена в Юдоли.
   - А какие там были... при... принципсы?
   - Главный принцип - гармоничность. Воспитывали так, чтобы не только тело тренировать и волю, но и всякие задатки к изящным искусствам развить, ум также. Поэтому рыцарь в Тоннеле был совсем не тот, что в средневековой Юдоли или у нас, в Истаме. В Магите, там больше маги, как Рейль Клеранд и королева Арида, а в Тоннеле - ученые, да художники. Хотя колдуны там тоже когда-то были неслабые, но очень давно.
   Барбатош долго и терпеливо объяснял Пьено различия между сильно-, средне- и слабомагическими мирами, стараясь избегать сложной терминологии и математических расчетов, в которых и сам, по чести сказать, был не слишком силен. Много ли понял массариол из пояснений мудрого Барбатоша, сказать трудно, но вопросов по поводу особенностей культуры Иллиаты и Тальвии больше не задавал.
  
  

Глава VI Турнир

  
   Количество гостей, прибывших на праздник, превзошло все ожидания. Несколько сотен кавалеров и дам съехались в Иленополь ко дню рождения принцессы. И около двух сотен рыцарей вызвались принять участие в турнире за право попасть в кандидаты на руку принцессы. Пришлось составить целый график, в первом туре каждый претендент должен был выступить по три раза, и тот, кто побеждал в двух поединках, получал право на продолжение борьбы. После дневных состязаний устраивались пиры и балы, проигравшие утешали себя танцами и пышным пиршеством, а победившие копили силы для дальнейшей борьбы. Гости на трибунах потеряли счет поединкам, за результатами следили специальные герольды. К десятому дню турнира осталось около пятидесяти рыцарей, удачно выступивших и одержавших помногу побед.
   Среди них особо выделялся герцог Бруото, бывший жених графини Амелины. Граф Аротани официально расторг помолвку, как верноподданный короля, когда Дени отказался подчиняться своему сюзерену. Граф очень бы удивился, узнай он, что Амелина продолжает видеться с бывшим женихом, к которому никогда не испытывала нежных чувств.
   Кроме Бруото, были и другие рыцари, до сих пор не потерпевшие ни одного поражения даже в первом туре, где допускался один проигрыш против двух побед. Большинство рыцарей, оставшихся в списке к середине второй недели, были всем известными, прославленными войнами из знатных домов как Иллиаты, так и многих других стран. Но в турнире принимали участие и мало или совсем неизвестные дворяне из захудалых родов, а также было несколько рыцарей Зарока. Рыцарь, давший Зарок, не открывал своего имени и лица, до исполнения какого-либо обещания. Согласно правилам рыцарской чести, никто не имел права потребовать от рыцаря Зарока назвать себя. Часто рыцари Зарока давали обет молчания. Поскольку на турнирах можно было выступать под именем или под прозвищем, рыцарей Зарока узнавали обычно по изображению на щите, так или иначе с этим прозвищем связанным. Иногда оно сообщалось в письменном виде или через оруженосца.
   Сколько рыцарей Зарока
   Выступало на турнире?
   Может, мало, может, много.
   Нам об этом не сообщили.
   Распевал шутовские песенки Эрбино, музыкант двора Ее Высочества. В такой суматохе Иоланта только на пятый день праздника заметила отсутствие своего художника.
   - Куда это запропал наш Карни, я бы хотела, чтобы после турнира он нарисовал по памяти какой-нибудь поединок, - сказала Иоланта, когда вместе с подругами занимала на трибунах свою почетную ложу.
   - Действительно, его нигде не видно последнее время, - пожала хрупкими плечиками Мальвия.
   - Если бы пропал я, вы бы и через месяц не хватились, - встрял из-за кресел дам Эрбино, юноша из обедневшего дворянского рода, однако ничуть не смущающийся своей не рыцарской службой.
   - Ты его видел? - спросила Иоланта.
   - Видел неделю назад, как наш безобразный служитель Прекрасного, кое-как взгромоздившись на лошадь, съехал со двора и потрусил в сторону Зерских ворот, - кривляясь, ответил Эрбино.
   - Странно, я и не заметила, что его нет так долго.
   Когда длинными зимними вечерами Карни развлекал маленькую компанию уморительными рисунками или остроумными эпиграммами в стихах на бумаге, его отъезды обращали на себя внимание почти сразу. Но он никогда не отсутствовал больше трех-четырех дней. Сейчас же, случайно вспомнив о нем, все тут же забыли о его существовании. Есть ли время думать о художнике, когда вокруг так много рыцарей.
   На двенадцатый день осталось шестнадцать участников. После восьми поединков определилось восемь победителей. В их числе оказались картенелийский принц Леони, герцог Бруото, герцог Датрэ, маркиз Инграно, барон Сарти, рыцарь Квэлл, рыцарь Наррато и один из рыцарей Зарока под прозвищем Рыцаря Верного Сердца.
   За последние два дня Рыцарь Верного Сердца привлек к себе внимание взыскательной публики. Когда претендентов было слишком много, трудно было запомнить, кто и как провел свой поединок.
   Король Родерико, хотел, было, объявить, что на этом можно и завершить предварительный отбор претендентов. Если бы проклятие Иллиаты не нависало над принцессой, и он мог выбирать из этих восьми, его бы вполне устроили как картенелийский принц, так и герцог Датрэ. Иоланта скорее бы остановила свой выбор на принце. Леони был молод, образован, не глуп, прекрасный танцор, и обладал достаточно приятной внешностью, хотя и был невысокого роста. Однако Родерико знал, что если здесь и присутствует тот таинственный защитник принцессы, о котором говорила Кенея, он мог не только не войти в эту восьмерку, но и вообще не принимать участия в состязаниях. Поэтому ни число, ни состав "победителей" не имели никакого значения.
   После завершения турнира претендентов, еще два дня должен был проходить турнир "во славу прекрасных дам". Но так как победители провели в этот день только по одному поединку, с общего согласия было решено еще раз разбиться на пары по жребию, чтобы осталось четверо лучших. Этими лучшими оказались принц Леони, герцог Бруото, маркиз Инграно и рыцарь Зарока.
   После этого Иоланта шепнула отцу на ухо:
   - Папа, прикажи остановить турнир претендентов, а то будет не из кого выбирать.
   Все эти дни праздников она была весела и даже не особенно задумывалась об исходе состязаний. Теперь она всерьез испугалась. Она уже придумала испытание, которое, по ее убеждению, никогда не пройдет герцог Бруото, вряд ли осилит маркиз Инграно, но с которым справится принц Леони, правда, ее беспокоил рыцарь Зарока. Им мог оказаться кто угодно, как полный невежда, так и глубокий знаток наук или искусств. Не то, чтобы Иоланта вдруг воспылала страстью к принцу из соседней Картинелии, просто он был, ну, наиболее приемлемым кандидатом.
   Король распорядился начать турнир "во славу прекрасных дам".
   Все были этим вполне довольны. Женщины мечтали, чтобы и в их честь кто-нибудь поломал бы копья. Нельзя же все внимание сосредоточить только на одной даме, пусть и самой прекрасной. "Если ради принцессы сражались двести рыцарей, то почему за меня не могут сразиться хотя бы двое", - думала каждая девушка и молодая дама.
   Не устраивало это одну лишь Амелину. Вечером на балу, она незаметно отозвала в сад бывшего жениха:
   - Делай, что хочешь, но ты должен остаться единственным претендентом, - потребовала она.
   По совету графини, Дени стал задирать юного принца Леони, которому еще не исполнилось двадцати лет. Он говорил во всеуслышание, хотя и не в лицо самому принцу, что юнцу просто повезло, тогда как его старшему брату - двадцатишестилетнему наследнику Картенелийской короны - удача не улыбнулась. А ведь всем известно, что на ристалище принц Албино и опытнее и сильнее брата.
   - Если бы жребий свел нас раньше, принц не попал бы в эту четверку, - хвалился герцог.
   Все это, в конце концов, достигло ушей адресата, и юноша был вынужден бросить вызов обидчику. На следующий день, перед началом обычного турнира пришлось снова продолжить турнир претендентов. Вторая пара - маркиз Инграно и Рыцарь Верного Сердца - согласились провести поединок между собой.
   За этими поединками Иоланта следила ни жива, ни мертва. Принимая происходящее всерьез, девушка думала, что решается ее судьба. Когда принц Леони, выбитый несокрушимым копьем Дени из седла, грохнувшись на землю, закричал при неудачном падении, принцесса побелела, как покрывало, спускавшееся по золотым кудрям. На этот раз юноше действительно не повезло, он получил тяжелый перелом ноги, кость была сломана в двух местах, что грозило ему пожизненной хромотой.
   Исход второго поединка уже, казалось, не имел особого значения. Дважды сшибаясь, противники оставались в седлах. И только на третий раз Рыцарь Верного Сердца сбросил маркиза с коня.
   - Сэр рыцарь, - крикнул Бруото покидающему ристалище победителю, - может быть, сейчас и закончим наш спор?
   Молчаливый рыцарь Зарока не успел отреагировать на предложение.
   - Герцог Бруото, я запрещаю продолжать сейчас турнир претендентов, вам обоим будет предложено позже другое испытание, - осадил ретивость Дени король Родерико.
   Он видел, что результат последних схваток, слишком расстроил Иоланту. Если Бруото уложит соперника, бедняжка решит, что ей всю жизнь предстоит мучиться с этим необузданным дикарем. Последняя мысль заставила короля нахмуриться. Еще совсем недавно мятежник Бруото считался врагом короля и королевства. "Враг поневоле спасет вашу дочь". Что могут означать эти странные слова? Уж менее всего в роли наследника короны Иллиаты Родерико хотелось увидеть Дени Фаскати. Но Кенея уверяла, что Иоланта будет очень счастлива со своим спасителем. Представить дочь счастливой рядом с дремучим герцогом иллиатский правитель не мог при всем желании. "Этого не может быть", - отмахнулся от непрошеной мысли Родерико. Кстати сказать, было еще неизвестно, кто мог бы выйти победителем в сражении двух последних претендентов. Судя по всему, рыцарь Зарока был действительно из лучших, и заранее судить о результате их поединка было трудно.
   Тринадцатый день праздника прошел не хуже предыдущих. Конечно, принц Леони был не первым, кто получил травму на турнире, без этого никогда не обходится. Поэтому скоро все позабыли о нем, и принялись обсуждать Бруото и рыцаря Зарока. Если о герцоге в обществе существовало давно сложившееся мнение, то личность другого претендента весьма заинтриговала всех присутствующих на турнире, как участников, так и зрителей.
   Балов рыцари Зарока не посещают, никто не танцует в доспехах и шлеме. Это создавало трудность планам Амелины. Рыцарь Верного Сердца не покидал своей палатки, за исключением участия в состязаниях, его оруженосец, явно картенелиец, занимался и обслуживанием рыцаря и обеспечивал связь с ним. Оставался только один путь.
   Четырнадцатый, последний день праздника, с утра выдался слишком жарким. Король сомневался, стоит ли продолжать сегодня турнир, и так столько копий переломали, что из обломков вторую ограду для дворца можно выстроить. Но были еще желающие прославить имена властительниц своих сердец, и Родерико дал знак начинать.
   Два поединка состоялись без особых сенсаций. И вдруг герольд огласил вызов на смертный бой. Герцог Бруото, граф Фаскати посылал смертельный вызов Рыцарю Верного Сердца. Все ахнули от неожиданности. Запретить смертный бой был не властен даже король.
   - Да он с ума сошел, - ужаснулась Иоланта.
   Бруото уже ожидал соперника в полном боевом вооружении.
   - Рыцарь Верного Сердца принимает вызов, - объявил герольд.
   Присутствующие затаили дыхание. Смертный бой на праздничном турнире был крайней редкостью и вообще неслыханной дерзостью. Другое дело Суд Судьбы, как видно, герцогу понравилось разрешать спорные ситуации публичным убийством.
   В полной тишине протрубили трубы герольдов и соперники, а вернее враги, ринулись навстречу друг другу. В первый раз оба остались на конях, во второй - оба упали, но тут же поднялись и сошлись на мечах. При падении Дени потерял шлем. Они были одинакового роста и, видимо, обладали примерно одинаковой силой. Невысокий и не столь мощный в плечах принц Леони мог только порадоваться, что не его вызвал Дени на смертный бой. Искры летели в разные стороны, от звона закладывало в ушах.
   Глядя на это смертоубийство, Иоланта безотчетно пожелала удачи безвестному рыцарю Зарока. Возымело ли силу ее неосознанное пожелание, или герцог совершил ошибку, а может быть, Рыцарь Верного Сердца оказался сильнее или искуснее, меч рыцаря достал горло соперника и с хрустом прошел сквозь него, почти отделив голову от туловища.
   Вздох пронесся по рядам зрителей, дернулась и закусила губу графиня Амелина. Герольды протрубили окончание поединка, и оруженосцы потащили бездыханное тело прочь. Победитель стоял посреди ристалища, опираясь двумя руками на окровавленный меч. Принцесса остановившимся взглядом смотрела прямо перед собой, на глухое забрало, скрывающее лицо ее "суженного".
   "Ой, мамочка, кто же это такой?" - испуганной птичкой в силках метался в ее головке по-детски беззащитный вопрос.
   - Подойдите, сэр рыцарь, - обратился король к последнему оставшемуся кандидату.
   Рыцарь Зарока подошел почти к самым перилам королевской ложи.
   - Вы знаете, что по условиям турнира, это состязание было предварительным?
   Молчальник кивнул утвердительно.
   - Сейчас вы не готовы объявить себя?
   Отрицательный жест.
   - Тогда в доказательство вашей победы моя дочь вручит вам свой перстень, - решил Родерико.
   Иоланта поднялась со своего кресла, вопросительно взглянула на отца, затем сняла с указательного пальца левой руки прекрасный перстень с сапфирами и алмазами, перешедший к ней от Филианы, и протянула через перила рыцарю. Он сжал руку в латной перчатке, стараясь, чтобы драгоценность не выскользнула, поскольку кольцо было очень мало по размеру, и ухватить его как рукоять меча было весьма затруднительно. Потом рыцарь опустился на одно колено, а руку с перстнем прижал к сердцу. Когда победитель встал, Родерико сказал:
   - Дополнительное условие вскоре будет объявлено.
   - Оно будет объявлено сейчас, - раздался низкий голос чуть ли не за спиной государя.
   Все в изумлении обернулись на голос. Кто смеет перебивать короля? Только сам Родерико не шелохнулся, он знал, кто должен стоять за его спиной.
   - Чтобы стать мужем принцессы, нужно совершить великий подвиг - освободить Иллиату от проклятия. Ибо Судьба избрала королевскую дочь искупительной жертвой Фиобису, о чем по закону объявлено мною за год до рокового срока, - мрачно провозгласил предсказатель Синего омута.
   Принцесса потеряла сознание.
   Девушки бросились приводить несчастную в чувство.
   - Увы, сэр рыцарь. Я вынужден объявить вам, что это условие аннулирует ваши привилегии, - сохраняя полное самообладание, снова заговорил король. - Каждый, кто пожелает, имеет право вступить в борьбу с монстром Тирекийской горы. И я даю свое королевское слово в том, что руку моей дочери Иоланты и корону Иллиаты получит тот, кто спасет мою дочь, какого бы звания и рода он ни был, осужденный или изгнанный, дворянин или простолюдин, из ближних или дальних стран. Да будет так!
  
  

Глава VII. Ожидание

  
   Спустя три дня дворец словно вымер, разъехались по своим замкам знатные иллиатцы, а рыцарей из соседних королевств как ветром сдуло. Бесследно пропал и Рыцарь Верного Сердца. Остались только королевские советники, несколько придворных дам, да фрейлины принцессы. Иоланта слегла в постель. Только через месяц девушка немного пришла в себя. Оказалось, что за это время вернулся неизвестно где пропадавший почти три недели Карни, не покинул свою принцессу и весельчак Эрбино.
   Вскоре уехала Лисия, закончился срок ее помолвки с графом Биони, и девушка вышла замуж. Оставшиеся члены "кружка" приближенных принцессы, всеми силами пытались отвлечь Иоланту от страшных мыслей. А ей было очень страшно. Однажды она ни с того, ни с сего набросилась на Карни.
   - Зачем ты снова рисуешь меня? - привыкнув к нему как к художнику и другу, Иоланта снова стала обращаться на "ты".
   "Это моя работа", - написал он на уголке холста.
   - Торопишься создать бессмертное произведение. Но ведь я скоро умру. Меня не будет, а твоя картина останется. Не хочу, не хочу. Уходи. Уходи совсем и больше не возвращайся! - со слезами кричала девушка.
   "Если Ваше Высочество прикажет казнить меня, я покину Вас на плахе, но не иначе", - быстро написал он.
   - Карни, прости меня. Мне так страшно. Они все уже похоронили меня, кроме папы, девочек и вас с Эрбино. У меня оказалось так мало друзей. Мне сказали, что принц Леони проклинал меня за то, что сломал на турнире ногу. Надо же было сражаться за руку обреченной. Смешно.
   "Да, очень. Особенно для Бруото, ведь он потерял жизнь".
   - И этот рыцарь Зарока рисковал совершенно напрасно. А, ты его не видел.
   "Я слышал. Он должен вернуться. Вы не умрете".
   - Фиобиса победить невозможно, - она грустно покачала головой.
   "Кто знает. Не думайте об этом. Расскажите мне о графине Амелине. Что она делает во дворце?"
   - Почему ты спрашиваешь?
   "Она заказала мне портрет".
   - Она была невестой Дени Фаскати.
   "Знаю".
   - Наверное, граф Аротани хочет найти ей нового жениха, - предположила Иоланта.
   "Здесь?!"
   - Действительно, остались одни старики, да рыцари охраны из мелкопоместных дворян.
   Иоланта была права и не права одновременно. Гибель Дени огорчила Амелину совсем ненадолго, на те несколько минут, что прошли между его смертью и появлением предсказателя. Как только Иоланта была объявлена жертвой Фиобиса, Амелина вздохнула с большим облегчением. Она избавилась и от соперницы по красоте (неважно, что принцесса проживет еще около года) и от презираемого за глупость жениха. Хотя официально он уже им и не был, графиня знала, что просто от него не отделаться. Теперь она была совершенно свободной. Амелина не верила ни в какую бескорыстную любовь и не сомневалась в участи Иоланты. Но после гибели наследницы остается целое королевство и здравствующий король-вдовец Родерико, все еще красивый и полный сил мужчина немного старше сорока.
   Однажды зародившись, шальная мысль крепко засела в голове предприимчивой графини. Аротани как старый друг, конечно, не мог покинуть Родерико в его горе. Граф с дочерью переехали из своего замка на севере страны прямо в королевский дворец. Понемногу Амелина стала внушать отцу, что ей ужасно жаль несчастного короля. Скоро он останется совсем один, без жены, без детей. И некому будет передать корону, герцоги и бароны передерутся после его смерти и окончательно разорят королевство. Граф только вздыхал и соглашался.
   Скоро эти мысли показались Аротани своими. И он решил, что это у него родилась идея предложить свою молодую красавицу дочь в жены старому другу из государственных соображений.
   - Я думаю, что будет с королевством, когда прервется род, - завел как-то разговор Аротани.
   Дело было зимой, когда все волей неволей свыклись с мыслью о предстоящей смерти Иоланты, словно она была неизлечимо больна.
   - Что же делать, мы можем только ждать. Родные не могут вмешиваться, так велит Судьба, - с горечью ответил Родерико.
   - Спасти Ее Высочество не в нашей власти и не в наших силах, но вы можете еще спасти страну от смуты, междоусобицы и окончательного разорения. Ваше Величество, вам нужен наследник, королевству нужен наследник.
   - Вы советуете мне жениться?
   - Прошло почти девять лет, увы, нам не вернуть ушедших, - подтвердил граф догадку короля. - Пусть новая королева подарит вам сына.
   - Да. Я слишком любил Филиану, чтобы думать о другом браке. Но интересы королевства... Вы правы, пожалуй. Но нужно жениться на молоденькой, чтобы родился здоровый наследник.
   - Ради продолжения законной династии и спокойствия государства я сам готов предложить свою родную дочь, - заявил граф.
   - Амелину? Не пожалеете, граф?
   - Вы окажете нам великую честь, Ваше Величество.
   - Что ж. Если моя девочка не вернется, мы обсудим это потом. Потом, Эрито. Корона обещана победителю Фиобиса. Пока есть надежда, я не нарушу слова.
   Вскоре каким-то образом слухи об этих планах просочились за пределы королевского кабинета. Говорят, что у стен есть уши. Но, скорее всего, источником их распространения была сама Амелина. Ее влияние при дворе росло, перед графиней стали заискивать придворные. Именно в это время Амелина пожелала заказать свой портрет Карни.
   Портрет был написан, но не понравился графине. Острый глаз художника подметил хищный блеск в глазах молодой интриганки, портрет выдавал тщательно скрываемую сущность коварной графини.
   - Вы много себе позволяете, господин живописец, - ледяным тоном сказала Амелина художнику. - Не думайте, что вас будут терпеть здесь, когда не станет вашей покровительницы. Вам ясно? Лучше поищите себе место подальше отсюда. Пока еще есть время.
   Да, ему было понятно гораздо больше, чем полагала Амелина. Он видел, как накануне последнего дня турнира, графиня покидала шатер герцога Бруото. Теперь принцу Роберу стало совершенно очевидно, что за всеми действиями недалекого герцога стояла умная и беспринципная дочь графа Аротани. По поведению Родерико в момент объявления жертвы, он понял, что король давно знал о страшной участи дочери. Стоя на ристалище в доспехах рыцаря Зарока, принц Робер успел заметить многое из того, на что никто не обратил внимания. И обреченность в глазах короля, и ликование в глазах графини. Она тоже знала заранее. Откуда? Догадаться было не трудно. Граф Аротани- ближайший друг и советник Его Величества.
   Дни шли за днями, неудержимая колесница времени неслась вперед, и ничто не в силах было задержать ее бег. Наступила весна. Чем больше расцветало все вокруг, тем мрачнее становились обитатели дворца. Казалось, даже слуги превратились в печальные тени. Ажиана, Дамина и Мальвия почти не отходили от Иоланты. По ночам они часто плакали в своих постелях, но старались улыбаться и притворялись веселыми при подруге. Иоланта не плакала, она существовала словно во сне. Иногда принцесса оживлялась, когда девушкам, Эрбино и Карни удавалось втянуть ее в какую-нибудь музыкальную или поэтическую игру. После так ужасно закончившегося празднования семнадцатого дня рождения принцесса больше не брала уроков у профессора Беренито. Карни придумал несколько математических игр, они требовали большой сосредоточенности и отвлекали Иоланту от ожидания смерти.
   Немой художник стал не только центром и душой их маленькой компании, но казался Иоланте едва ли не лучшим другом. Как нелепо было когда-то сравнивать его с Рыжим Душителем, принцем Гирти. Высокий и статный, Карни с его красивыми карими глазами, пропорциональной фигурой, конечно, не был уродом от природы. Девушки давно признали это между собой. Его ужасно портил не столько шрам, сколько ярко рыжий цвет волос, этот шрам подчеркивавший и оттенявший. Но они все настолько привыкли к нему, что не замечали даже немоты. Принцесса и фрейлины из самых благородных и знатных фамилий королевства относились теперь к художнику низкого происхождения как к равному.
   Его непоколебимая уверенность в том, что монстра непременно кто-нибудь одолеет, очень поддерживала всех.
   - По-моему, он влюблен, - поделилась догадкой Дамина с Мальвей и Ажианой.
   - Жаль, что он не рыцарь, вот где верное сердце, - согласилась последняя.
   Увы, восемнадцатый день рождения принцессы не подтвердил оптимизма художника. Не съехались рыцари, готовые не просто ради удальства поломать копья, но вступить в настоящую схватку. Праздничный пир больше напоминал поминальный. Единственное, что порадовало Иоланту, это приезд Лисии. Однако в эти дни настроение принцессы удивительным образом изменилось. Она стала проводить много времени в саду. Улыбалась цветам, гладила кору деревьев, выходила встречать рассвет и провожала закат. И все это без тени печали, со светлой радостью в каждом движении и взгляде. Она не отдалилась от друзей, наоборот, сама завлекала их в игры и даже сочинила несколько замечательных мелодий. По просьбе принцессы Эрбино написал к ним стихи.
   - Нарисуй меня танцующей, пожалуйста, - однажды обратилась обреченная к Карни. - Ведь ты успеешь?
   И он успел. Это не было законченной картиной, но эскиз вышел великолепно. Иоланта парила в танце, едва касаясь земли, вся в порыве движения и радости.
   А на следующий день ближе к полудню земля загудела, пронесся порыв шквального ветра, пригибая деревья почти до самой земли. Во дворце появился предсказатель Синего омута.
   - Пещера открылась, - возвестил он.
  
   * * *
  
   Голос Барбатоша замер под сводами пещеры-кабинета. Завороженный мрачным повествованием Пьено не сразу отреагировал на окончание очередной главы душераздирающей истории. Повисло недолгое молчание, Барбатош наслаждался произведенным эффектом. Наконец, массариол зашевелился, заскрипел стулом и задумчиво протянул:
   - Ээээх. А я так надеялся, что они поженятся, а графиня угодит на завтрак к чудовищу. Вот здорово бы было!
   - Было бы, да кабы, - съехидничал Барбатош. - Ты забыл, что принц - тальвиец. Все равно им не дали бы пожениться, казнили бы без разговоров.
   - И впрямь, забыл, - почесал затылок Пьено. - Какая загвоздка. А что ж теперь, эта злыдня станет королевой?
   - Станет, не станет, но хочется ей очень сильно.
   - Да. А тут еще чудовище это, - спохватился массариол. - Поедет рыцарь-то, то есть художник, то есть принц... ох, запутаться можно... поедет он принцессу спасать?
   - А ты как думаешь? - Барбатош даже удивился такому наивному вопросу.
   - Ну... вообще-то должен. Только очень уж он какой-то спокойный, как будто и не боится ни чуточки, - на этот раз Пьено смущенно потер мочку уха.
   - Может, боится, только виду не подает. Это дурак ничего не боится. Храбрость в том и заключается, чтобы страх преодолеть. А если наоборот, тогда трусость получается, - наставительно изрек Барбатош. - Устал я сегодня что-то, - пожаловался гном, - завтра уже все и напишу.
   Барбатош непритворно зевнул и потянулся, не вставая с кресла. Пьено понял, что обсуждение закончено, и сегодня лучше не беспокоить расспросами утомленного автора. Зато есть надежда, что завтра хозяин выполнит свое обещание, и он, наконец-то, узнает, что за монстр засел в пещере на Тери... Таре... Тире... как ее там? Одним словом, на той самой горе.

Глава VIII. На Тирекийской горе

  
   Рано утром следующего дня карета с почетным эскортом отъехала от дворца. Нельзя было медлить с доставкой жертвы: от момента открытия пещеры до того, как требуемая красавица перешагнет "порог" обиталища Фиобиса, могло пройти не более трех суток, дабы гнев чудовища не обрушился на прОклятую страну.
   Женщины рыдали в голос, мужчины стояли в скорбном молчании, когда одетая в небесно голубое платье со шлейфом, затканное золотым узором, и пурпуровый плащ до самой земли, Иоланта садилась в карету. В последнюю дорогу принцессу наряжали как невесту. Высокая прическа из роскошных золотых волос вся была пронизана нитями жемчуга, ее венчала небольшая изящная корона, удерживавшая длинное покрывало из тончайшего голубого полотна, которое спускалось с головы до пят и было чуть-чуть короче плаща. Жемчуг и алмазы, вшитые в узоры платья, сверкали под лучами утреннего солнца. Самая роскошная жертва за всю тысячелетнюю историю проклятия отправлялась к Тирекийской горе.
   Рыдания раздавались не только в королевском дворце. Толпы простого народа на улицах города провожали свою принцессу.
   - Да где же эти рыцари? Где защитники? На что их мечами-то махать учат? - шептались в народе.
   - Ах, какая красавица, королевская дочь...
   - А проку-то, монстру, ему все едино, съест и не подавится.
   - Может, объявится кто? - неуверенно произнес молодой еще женский голос.
   - Жди. Разбежались как крысы, сеньоры высокородные, благородные. Пропала наша принцесса. Эх!
   Карета ехала целый день. На ночь печальный кортеж остановился в небольшой деревеньке, в виду Тирекийской горы. К обеду следующего дня карета и сопровождавший ее эскорт достигли цели своего пути - подножия горы, у вершины которой и находилась пещера Фиобиса. Дальше карета проехать не могла, принцессе подали верховую лошадь. Дорога позволяла добраться верхом до рощи, расположенной на склоне горы ближе к вершине. Дальше следовало идти пешком по тропе, крутым серпантином обвивавшей эту часть горы и заканчивающейся перед входом в логово монстра.
   По обычаю никто из сопровождающих, если он не собирался сразиться с чудовищем, не поднимался с жертвой на гору. Поэтому, пересев на коня, Иоланта простилась с провожатыми и медленно направилась к роще. Она могла еще не торопиться и даже провести ночь на склоне горы. Эскорт и карета развернулись и поехали прочь от страшного места. Никто никогда не стерег или не привязывал жертву, потому что убежать от Судьбы невозможно. Ее можно только преодолеть или претерпеть.
   Солнце уже клонилось к горизонту, хотя стояло еще довольно высоко, когда Иоланта въехала в рощу дикорастущих фруктовых деревьев. В этом месте бил чистый родник с прозрачной и холодной водой, росла мягкая густая трава, словно все приглашало сделать последнюю остановку. Лошадь принцессы негромко фыркнула, из-за деревьев послышался звон конской сбруи.
   - Кто здесь? - окликнула Иоланта.
   Из-под низко склоненных ветвей выступил человек, которого девушка не заметила сразу в полумраке рощи. Рыцарь - а это, безусловно, был не крестьянин или торговец - приветствовал принцессу салютом короткого меча и предложил ей помощь, чтобы сойти с лошади.
   - Это вы - Рыцарь Верного Сердца?
   Костюм незнакомца несколько отличался от того, в каком рыцарь Зарока выступал на турнире. Сейчас на нем не было брони, а только кольчуга и шлем, кожаные панталоны, сапоги и такие же перчатки, через плечо накинут плащ. Щита, по которому можно было бы узнать рыцаря, при нем также не было. Вместо ответа рыцарь стянул с руки левую перчатку. Ее перстень оказался на мизинце рыцаря. Он сделал жест, словно подносит перстень к губам.
   - Вы так и не заговорите со мной? Скоро мы оба погибнем.
   Смутная догадка шевельнулась, было, где-то на окраине сознания принцессы, но рыцарь ответил:
   - Нет, я спасу вас. Сейчас я начну подниматься к пещере, а вы останетесь здесь. В седельных сумках моего коня есть запасы: хлеб, копченое мясо и иридийские сладости для Вашего Высочества. Завтра, чтобы ни случилось, не покидайте рощу. Если встать вон у того дерева, - он показал рукой, - можно видеть вход в пещеру. Когда все стихнет, подождите несколько минут, если никто не появиться у порога, спокойно уезжайте к отцу.
   Рыцарь говорил совершенно правильно, не коверкая слов или фраз, но Иоланта сразу поняла, что он не иллиатец. Характерное растягивание гласных звуков, проскальзывало в некоторых слогах довольно отчетливо.
   - Вы постоянно рискуете своей жизнью, сэр рыцарь. Каждый миг пребывания на земле Иллиаты грозит тальвийцу смертью. Неужели вы действительно надеетесь сразить Фиобиса? Зачем эти бессмысленные жертвы?
   - Жертва бывает невинной, как вы, Ваше Высочество, но никогда - бессмысленной. Смысл может быть неочевиден, от чего и гибель кажется нелепой.
   - И в чем же смысл? Тысячу лет люди гибли, пытаясь обуздать чудовище. Вам лучше уехать. Никто никогда не узнает, что вы пытались спасти меня.
   - Смысл в том, что без вас моя жизнь не будет иметь смысла, - твердо ответил рыцарь.
   - Но вы не знаете меня. Мы впервые сказали друг другу несколько слов, - возразила принцесса.
   - Не важно. Я люблю вас.
   - Одну лишь внешность,- грустно улыбнулась девушка. - А если я злая, глупая, лживая, хотя и красивая кукла?
   - Это не так. И ваши слова - тому доказательство. Даже людская молва, которая действительно нередко бывает лживой, ничуть не искажает истину, расхваливая вас как обладательницу возвышенной души, ума и совершенной красоты. Нет большей чести, чем умереть с вашим именем на устах. Я не знаю другого такого нежного имени - Иоланта.
   - Благодарю. Никто не хвалил мое имя.
  -- Оно как сияние Истинного совершенства. Как волшебство Очарования природы. Как трепетная Лазурь небосвода. Как бесконечность Абсолюта и как пламень Надежды. Оно как средоточие Тайны бытия, как Аккорд высшей гармонии. Каждый звук вашего имени прекрасен, но в целом оно - словно дыхание самой жизни, - рыцарь на мгновение прервал свою речь, заметив, что его слова вызвали румянец волнения на лице девушки. - Должно быть, я смутил вас. Прошу прощения, Ваше Высочество. Я так много хотел бы сказать вам, но, наверное, мне следовало промолчать.
  -- О, нет. Говорите, говорите еще. Не знаю почему, но ваши слова почти рассеяли мой страх. Когда-то (кажется, это было так давно, еще до объявления приговора) мне говорили много комплементов, возможно, искренне. Но вот, они ничего не стоили. Целая армия рыцарей вступила в борьбу друг с другом на том злосчастном турнире, где предсказатель Синего Омута объявил мою Судьбу. Я право не смущена, скорее удивлена. Не скажу, обрадована, ведь вы идете на верную смерть. Ах, рыцарь, если бы любовь и вправду могла побеждать! - на глазах принцессы сверкнули слезы. - Но мне уже не страшно, почти совсем не страшно.
  -- Верьте мне, вы вернетесь домой живой и невредимой, принцесса. Но не жалейте обо мне, если я не выйду из пещеры, и не ходите туда сами. Впрочем, я обязательно должен выйти оттуда, чтобы рассказать вам о вас. А теперь мне пора, - рыцарь тихонько свистнул. Из-за деревьев вышел боевой конь. - Не забудьте о сладостях, принцесса.
   - Спасибо, - только и нашлась ответить она.
   Рыцарь Верного Сердца снял с коня притороченный к седлу щит, большой двуручный меч и два копья, одно из которых оканчивалось крюком. На поясе у него уже висели кинжал и холщовая сумка, короткий меч он оставил.
   - Я спасу вас, - повторил он вместо слов прощания.
   - Пусть Судьба пошлет вам удачу, сэр рыцарь.
   Девушка остановилась на краю рощи и долго смотрела на взбирающегося в гору рыцаря, пока поворот тропинки не скрыл его фигуру из вида.
   Тогда, на турнире она видела человека, только что убившего другого человека в жестокой схватке за королевскую корону. Это был первый случай, когда Иоланта стала свидетельницей боя насмерть. Безмолвная железная статуя победителя с окровавленным мечом в руках заставила сердце девушки сжаться от ужаса. Разные слухи ходили о рыцарях Зарока. Порой под наглухо опущенным забралом скрывали позор и бесчестье, иные - горечь сокрушительных поражений.
   Ни до, ни после турнира никто не слышал о Рыцаре Верного Сердца. Когда обреченную принцессу покинули все те, кто увивался вокруг целый год, нанося визиты в Иленополь едва не каждый месяц, ей даже не приходило в голову надеяться, будто безвестный незнакомец встретит ее на Тирекийской горе.
   То, что рыцарь оказался тальвийцем, объясняло его молчание, но делало непонятным присутствие на турнире. Он не мог надеяться, не назвав имени, получить корону, а, открывшись, был бы немедленно схвачен и предан казни.
   Иоланта вспомнила строфу из прекрасной и грустной поэмы знаменитого тальвийского поэта, которую, по-видимому, имел в виду рыцарь Верного Сердца:
   В свиданья быстротечный час
   Вам рассказать спешу о Вас.
   Без этих несравненных глаз
   Весь мир бы для меня угас.
   Она удивительно подходила к этому моменту их краткого знакомства перед лицом смертельной опасности. Кажется, гордая дама - героиня поэмы - не желала слушать признаний бедного рыцаря и оценила его любовь и преданность, только когда он отдал жизнь ради ее спасения.
   - Весь мир бы для меня угас, - вполголоса произнесла девушка.
   Теперь для самой Иоланты это были не просто красивые слова, ласкающие слух своей музыкальной поэтичностью. Это была нерушимая клятва бескорыстной любви и беззаветной верности. Образ всесокрушающей, бездушной железной статуи, каким ей представлялся прежде победитель турнира, рассыпался на кусочки. Увы, она не могла вообразить его лица, не знала имени, но сердце этого человека виделось ей как пылающий факел во мраке беззвездной и безлунной ночи.
   Какие удивительные люди - тальвийцы. Выговор рыцаря воскресил в памяти Иоланты давно забытую картинку из самой счастливой поры ее детства, когда еще была жива мама.
   " - Ну, что ты так растягиваешь слова, как будто засыпаешь по дороге, - говорила маленькая Иоланта худому черноволосому подростку старше нее шестью годами, что-то рисовавшему прутиком на песке, - я не могу тебя понять.
   - Это ты тааратооришь как сороока, по полслова проглаатываешь, - в свою очередь предъявил претензию он. - Смоотри, вот это каак, по-ваашему, будет?
   Девочка посмотрела на рисунок.
   - Дерево.
   - Знааю, что дерево. Вот это.
  -- А, это - ствол.
   - Нет, дырка в ствооле?
   - В стволе, - поправила иллиатка, - дырка будет "дупло".
   - Вот в дупло боольше не пряатайся, вытааскивать не стаану."
   И все равно Робер снимал ее с веток, откуда она боялась спускаться сама, и вытаскивал из дупла.
   "Может быть, они все такие. Зачем папа рассорился с Тальвией?".
   Еще на том злополучном турнире, а там присутствовало очень много иностранцев, Иоланта слышала, что принц Робер давно не появляется на турнирах, так как с год назад уехал в дальние страны "искать достойную невесту".
   Ее мысли все крутились вокруг да около загадочного тальвийского рыцаря. Да, на ристалище он был лучшим, но теперь его противник - неуязвимое чудовище, с которым не справились бы и все вместе взятые участники прошлогоднего турнира. Было очень больно думать о предстоящей битве бесстрашного рыцаря с Фиобисом, о его вероятной гибели. Она почти забыла о том, что угрожало ей самой.
   Чтобы отвлечься от мучительного предвосхищения результатов роковой схватки, Иоланте не оставалось ничего другого, как вспоминать все хорошее в своей еще совсем короткой жизни. Но светлые воспоминания почему-то переплетались с тем, о чем вспоминать не хотелось. Вот она танцует на балу. С кем? С принцем Албано. Нет, тогда она танцевала с Леони. Леони танцует, то есть танцевал, лучше брата. Кажется, он до сих пор почти не ходит, а танцевать, наверное, не будет уже никогда. Это он первым обозвал ее живой покойницей. Наверное, с досады, страдая от боли и поражения. Бедный принц Леони.
   Мысли девушки начали перескакивать с одного на другое, и странным образом они удалились от Фиобиса и смерти. Начало смеркаться. Иоланта почувствовала, что проголодалась. Оказывается, она не ела уже сутки. Принцесса решилась воспользоваться любезной предусмотрительностью рыцаря: достала из седельной сумки хлеб, отломила кусок, вытащила серебряный кубок, наполнила его водой. Потом снова заглянула в мешок и нашла там сладости. "И откуда он знает, что я люблю иридийские сладости?", - недоумевала она. Утолив голод, Иоланта выбрала место на склоне, чуть выше рощи, чтобы деревья не закрывали небо. Первые звезды загорались на все более темнеющем небосклоне. Девушка легла прямо на свой роскошный пурпурный плащ - знак принадлежности к королевскому роду - и долго-долго смотрела на алмазную россыпь над головой.
   Гораздо выше по склону, почти у самого входа в пещеру, только несколько левее, сидел и смотрел на звездное небо рыцарь Зарока. Его шлем и оружие лежали рядом. Укрытый скалой от страшного зева пещеры, он зажег факел и начал что-то чертить и высчитывать на листе, который нашелся в его сумке.
  -- Судьба потакает бесстрашным,
   Но знающих любит вдвойне.
   Кто славен в бою рукопашном,
   Не выиграет в каждой войне.
   Вполголоса процитировал Робер Лоннеран, известный как Рыцарь Хрустального Водопада своими победами не только на ристалище, но и в настоящих сражениях с врагом.
   - Завтра будет удачный день, моя принцесса. Звезды на нашей стороне.
   Ветер стал задувать слишком сильно, и Иоланта вернулась в рощу, деревья шумели, но внизу было почти безветренно. Прислонившись спиной к стволу, девушка незаметно для себя задремала.
   Она проснулась от оглушительного рева, разнесшегося на всю округу. Мгновенно девушка оказалась на ногах, ей хотелось бежать без оглядки вниз к подножию горы, подальше от чудовищного рыка, очень похожего на львиный, только гораздо более громкого и ужасного. Но ноги словно приросли к месту. Солнце уже взошло, и его лучи ярко освещали вход в пещеру и, по всей видимости, проникали и внутрь логова.
  -- Солнце-звезда, испокон ты освещаешь пути благородства и чести.
   В час испытания дай силы поборнику света, -
   губы сами зашептали слова древнего гимна, который она учила на уроках словесности у профессора Беренито.
  -- Доблесть, сражаясь со злом, за справедливость и правду
   Славы достойна твоей, блеск твой пусть в ней отразится!
   Рев Фиобиса повторился, заставив девушку задрожать всем телом. Зубы ее застучали и слова застряли в горле. Несколько минут Иоланта не могла совладать с сотрясавшей ее мелкой дрожью.
  -- Тьму отступить за предел, что нарушен противно порядку,
   В хаос кромешный ее водворить помоги ты герою.
   Надрывный вой пополам с рычанием снова накрыл Тирекийскую гору, Иоланте показалось, что земля вздрогнула под ногами. Внезапно наступившая тишина окутала гору покрывалом безмолвия. Минуты тянулись бесконечно, никакого шума не доносилось из пещеры Фиобиса, не было и малейших признаков движения.
   "Погиб, неужели погиб", - стучала кровь в висках девушки.
   Она так и стояла, не сделав ни одного шага. Пять, десять минут, или целая вечность прошла, Иоланта не могла бы сказать, когда из тьмы пещеры шагнул навстречу Солнцу рыцарь Зарока. Он начал спускаться, опираясь не то на меч, не то на обломок копья, девушка не могла разобрать издалека. Но, судя по тому, с каким трудом ему давался каждый шаг, рыцарь был ранен, и вряд ли был в силах дойти до рощи.
   Иоланта сорвалась с места и хотела уже кинуться вверх по тропинке. Тут ее взгляд задержался на коне рыцаря. К седлу кроме переметных сумок была приторочена большая кожаная фляга для воды. "Воды, надо взять воды". Девушка наполнила флягу ледяной водой из родника. Та оказалась тяжелой, и нести ее было неудобно. Плащ принцесса оставила в роще, а шлейф пришлось наскоро приколоть повыше булавками, чтобы не мешал двигаться.
   Она бежала вверх, задыхаясь и останавливаясь. К счастью, утренняя прохлада еще не сменилась зноем летнего дня. Наконец, тропинка сделала очередной поворот и Иоланта увидела его. Он сидел прямо на тропе, привалившись спиной к крутому склону. Кольчуга на левом плече и руке была разорвана и залита кровью. При ее приближении рыцарь даже не шелохнулся.
   "Умер?"
   Тяжело дыша от быстрого подъема и волнения, девушка протянула руку к забралу. Руки дрожали от напряжения - принцесса не привыкла носить тяжести. Но еще больше они дрожали от страха. Поднять забрало и увидеть остекленевшие глаза незнакомца... Глаза были закрыты. Прислушавшись, Иоланта поняла, что рыцарь еще дышит. Но жизнь вытекала из него вместе с кровью, струящейся по левой руке и уходившей в сухую землю. Чтобы освободить раненого от кольчуги, сплетенной в единое целое с подшлемником, понадобилось сначала снять шлем.
   Совсем непросто без всякой подготовки выполнять обязанности оруженосца, ворочать тяжелое тело рыцаря почти двухметрового роста и соответствующего сложения. Он был без сознания, но стонал от боли, когда она волей неволей задевала его раны, значит, его еще можно позвать, вернуть обратно, не дать уйти в черную пропасть, откуда нет возврата. Вот на нем осталась набухшая от крови рубашка, девушка распорола ткань кинжалом рыцаря. Когти монстра оставили три рваные раны, одну - на плече, другую - на груди, а третья - располосовала мышцы руки почти до самой кости. Иоланта стала смывать кровь, иначе было невозможно понять, куда следует наложить повязки. Рыцарь снова застонал. Девушка не могла разобрать, насколько серьезны повреждения, но, скорее всего, главной опасностью в первую очередь была большая потеря крови. Великолепное головное покрывало небесно-голубого цвета было безжалостно разрезано и разорвано на ленты.
   Она не очень разбиралась в анатомии, но все же изучала кое-какие основы на уроках живописи, близкое общение с художником двора Ее Высочества также пополнило ее знания в этой области. И теперь ей это пригодилось. Во всяком случае, Иоланта сразу поняла, что ручьем кровь льется из разорванной сердечной вены, проходящей по бицепсу левой руки. Рана на груди тоже сильно кровоточила, коготь Фиобиса вертикально проскреб по сердечной мышце, предварительно разорвав крепчайшую кольчугу ольсской ковки, но, к счастью, явно не достиг артерии. Девушка лихорадочно соображала, куда нужно накладывать жгут, и в каком месте следует затягивать повязку. Неимоверными усилиями принцессе удалось остановить венозную кровь и перевязать грудь и плечо раненого. Кровь перестала сочиться сквозь повязки.
   Только теперь она вгляделась в лицо своего спасителя. Оно было очень бледное и очень красивое. Черные крупные кудри падали на высокий лоб, рыцарь был молод, но уже не юнец. Она смочила его сухие губы и приложила ко лбу мокрый обрывок покрывала. Что делать дальше, она не знала.
   Иоланта снова намочила подсохшее полотнище и прикоснулась им ко лбу раненого. Дрогнули густые черные ресницы, рыцарь открыл глаза. Шевельнулись губы. Она не расслышала, но догадалась, и дала ему сделать глоток воды. Раненый пришел в себя.
   - Ваше платье в крови, - уже внятно произнес он.
   Она взглянула на себя, он был прав, она вся перепачкалась.
   - Вы потеряли ее слишком много, - ответила девушка.
   - Это ничего.
   - Вы сможете встать? Нужно спуститься в рощу к воде. Там растут травы, я знаю такие, что останавливают кровь и снимают жар.
   - Кажется, я недалеко ушел от пещеры.
   Иоланта встала и начала оглядываться.
   - По-моему, расстояние почти равное.
   Он ухватил обломок копья и, опираясь на него правой рукой, поднялся.
   - Будем спускаться, - губы рыцаря скривила вымученная улыбка.
   В голове у него шумело, и земля качалась под ногами, левая сторона груди, рука и плечо пылали адской болью, но он отказался от ее поддержки и сам побрел по тропинке вниз. Иоланта захватила пустую флягу и шлем, добровольно продолжая исполнять роль оруженосца. Меча, к счастью, она не обнаружила. Поднять его она бы уже не смогла. Рыцарь сам просил ее бросить рваную кольчугу.
   Рыцарь шел медленно, но упорно. Он потерял сознание уже совсем недалеко от рощи. Иоланта спустилась за водой и вернулась приводить его в чувство. Когда они оказались у ручья, оба были совершенно без сил. Раненый находился в полубессознательном состоянии и уже плохо понимал принцессу или не слышал ее. Напившись свежей воды, он провалился в сон. Девушка кое-как отмыла на себе платье и разыскала те самые травы, которые научил ее распознавать еще в детстве дядюшка Гаринати. Нужно было приложить травы к ранам и сменить промокшие повязки.
   На следующее утро рыцарь проснулся с более или менее ясным сознанием, но с ощущением такой слабости, что не хватало сил даже поднять здоровую руку. Иоланта растирала рукояткой кинжала в кубке какие-то травы и не заметила, что он открыл глаза и наблюдает за ней.
   - Что вы делаете, Ваше Высочество? - разорвал он запекшуюся пленку на бескровных губах.
   Голос прозвучал тихо и хрипло, заставив девушку вздрогнуть.
   - Молчите. Сейчас я дам вам воды.
   Принцесса высыпала толченую зелень на расстеленную рядом полоску ткани и набрала в кубок живительной влаги горного родника. Сделав с ее помощью несколько глотков, рыцарь повторил свой вопрос:
   - Что вы делали?
   - Растирала травы для лечебного настоя, - ответила на этот раз Иоланта.
   - Мне крайне неловко за свою забывчивость, принцесса. Вчера я плохо соображал... Я доставил вам столько беспокойства...
   - О чем вы, рыцарь? Вам вредно говорить.
   - Просто у меня в седельных сумках есть три флакона. Это почти волшебные средства доктора Даринэ. Я нарочно запасся ими. А вам пришлось собирать травы...
   Иоланта не дослушала путаные извинения рыцаря. Она уже вытаскивала из глубины сумки прежде незамеченный ею мешочек с лекарствами великого лекаря.
   Благодаря настоям и мазям Даринэ к полудню рыцарь Верного Сердца уже мог самостоятельно сидеть. У него появился аппетит, и мертвенная бледность лица сменилась более естественным цветом.
   Раненый сам осмотрел свои раны:
   - Надо же, рука двигается. Я думал, он порвал мне сухожилие, выходит, не достал. Когти соскользнули по кольчуге, - едва сдержав крик во время попытки покрутить рукой (которая, впрочем, удалась), прокомментировал рыцарь.
   Принцесса заставила его подкрепиться из имеющихся запасов. На следующее утро он чувствовал себя уже намного лучше.
   - Я не нашла вашего меча, - заметила позже Иоланта.
  -- Он остался в животе Фиобиса, придавленный его тушей.
   - Наверное, это был волшебный меч, ведь никакое оружие не приносило вреда этому чудовищу, - предположила она.
   - Насколько я знаю, волшебных мечей не бывает, - улыбнулся он.
   - Тогда как вам удалось справиться с монстром?
   - Узнав о грозящей вам участи, я стал искать в древних книгах описание Фиобиса, составленное еще в те времена, когда монстр опустошал Иллиату. Там оказалась одна интересная деталь: на голове громадного зверя с телом медведя и головой льва в два с половиной человеческих роста высотой - если встанет на задние лапы, красуется золотой венец с сияющими драгоценными камнями, - рассказывал рыцарь. - Известно, что в давние времена колдуны хорошо знали магию камней, забытую в наш просвещенный век. И я подумал, что неуязвимость чудовища должна заключаться именно в этом. В общем, мое предположение оказалось верным, достаточно было сбить венец с головы Фиобиса, и меч поразил его.
   - Неужели за тысячу лет никому в голову не приходила такая мысль? - спросила принцесса.
   - Возможно, рыцари в те времена не читали книг. Темное время, как выразился один ученый, Средневековье.
   - Вы использовали тот крюк на конце копья, - догадалась она.
   - Двух копий, соединенных в длинный шест, иначе бы мне роста не хватило, - поправил он, - Фиобис шел как нападающий шатун, видно, медвежьего в нем было больше.
   Иоланта попробовала представить себе существо, которое ожидало ее в пещере, и содрогнулась.
   - Я не знаю слов благодарности, какими можно было бы выразить мою признательность, сэр рыцарь. Я не знаю награды, достойной вашего подвига, - смущенно сказала принцесса.
   - Вы спасены. Что может быть дороже?
   Он ничуть не кривил душой.
   - Вы не только спасли меня, но и сняли древнее проклятие с Иллиаты. И будет справедливо, если когда-нибудь, когда наступит время покинуть этот мир моему отцу (пусть этого не случиться еще много-много лет!), будет справедливо вам стать следующим королем Иллиаты, - Иоланта опустила глаза.
   - Но вы не знаете меня, Ваше Высочество. И не любите.
   - Мне кажется, я знаю вас, - еще больше смутилась девушка. - Может быть, мы когда-то встречались. В детстве я несколько раз бывала в Тальвии.
   Это было странное чувство, ей казалось, что она так хорошо знает его глаза, как будто видела их каждый день. У кого могли быть такие же большие карие глаза с густыми черными ресницами и тем же взглядом, светящимся умом и искренностью? У кого-то очень знакомого. Но это были не детские глаза.
   - Я знаю, но это было слишком давно, и вы были еще совсем крошкой. С тех пор вы изменились и в тоже время остались прежней. Я могу рассказать вам о вас. Вы были такой задорной и озорной, что в играх выматывали нас, мальчишек, которые были старше на пять-семь лет. Порой вас было трудно понять, но ваш смех не нуждался в переводе. Когда я увидел вас вновь, спустя годы, я был поражен тем, как сочетались в вас женская красота и детская непосредственность, нежность и грация девушки с чистотой сердца маленькой девочки. Я люблю вас, принцесса. Корона Иллиаты - ценный приз. Глупо утверждать, что мне нет до нее никакого дела. Но я прекрасно обойдусь и без нее. Уехали бы вы со мной, Иоланта, став супругой безвестного рыцаря Зарока?
   - Да, - просто ответила она, - я не знаю человека более достойного моей любви. Вы правы, я, конечно, не могу вспомнить вас. Имена друзей принца Робера давно стерлись из моей памяти.
   - Знайте только, что у вас нет долга предо мной. Вы спасли мне жизнь также, как и я - вам. А сейчас вам надо ехать в Иленополь, ваш отец оплакивает вас, и страна в трауре.
   - А вы?
   - Я еще не удержусь долго в седле. Я приеду, обязательно. Раны мои не смертельны. Сейчас я уже в состоянии позаботиться о себе сам.
   - Я буду ждать.
   Иоланта не стала возражать. Она часто думала об отце и о немногочисленных, но верных друзьях. Она так и не спросила имени своего спасителя, не смея нарушить последний запрет. Кто знает, в силу каких жизненных обстоятельств один из товарищей детских игр наследника тальвийской короны скрыл свое лицо под забралом рыцаря Зарока, и какой дурной ветер занес его во враждебную теперь Иллиату. Прощаясь, он просил никому не говорить, что она знает его в лицо. Это было понятно.
   - Сохраните обрывки моего покрывала, это будет доказательством, - посоветовала принцесса.
   - Есть еще доказательство - венец Фиобиса, он у меня.

Глава IX Рыцарь Верного Сердца

  
   Если турниры и балы, устраиваемые в честь дня рождения принцессы, были в основном праздником для высшего общества, то спасение Иоланты стало причиной всеобщего ликования. Королевство избавилось от тысячелетнего проклятия. Совершенно невозможно описать на страницах нашей маленькой повести это событие во всех подробностях. Пусть каждый даст волю своей фантазии и попытается представить, как это было.
   Только один человек не разделял этой радости. Конечно же, им была графиня Амелина. Ее утешало только то, что рыцарь-спаситель до сих пор, а прошло уже две недели со дня возвращения принцессы в Иленополь, не предъявил своих прав на корону. Графиня всеми силами своей черной души надеялась, что он умер от ран.
   Когда Иоланта вернулась, было очень много слез и смеха. Король Родерико едва не сошел с ума от радости. Лисия, Дамина, Ажиана и Мальвия тысячу раз заставляли Иоланту пересказывать со всеми подробностями историю о чуде ее спасения. Эрбино тут же сочинил героическую балладу о славном Рыцаре Верного Сердца, и ее уже распевали десятки менестрелей по всей стране. Не оказалось во дворце только Карни.
   Когда принцесса спросила о художнике, девушки рассказали, что Карни уехал сразу же после отбытия ее печального кортежа.
   - Амелина невзлюбила его за тот портрет, вот он и поспешил убраться подальше от гневных очей госпожи графини, - пояснил Эрбино.
   - Теперь он обязательно вернется. Наверное, он не успел уехать дальше Картинелии, - предположила Ажиана.
   Карни вернулся как раз через две недели. И только увидев его в нескольких шагах от себя, а он появился в разгар очередного бала, Иоланта вдруг поняла, откуда возникло то странное чувство, будто она давно и хорошо знает Рыцаря Верного Сердца. Все встало на свои места и совпало до мелочей. Длительная отлучка художника во время затянувшегося турнира и его немедленный отъезд после ее проводов в "последний путь", его уверенность в том, что кто-нибудь непременно бросит вызов Судьбе и встанет на ее защиту, и даже иридийские сладости, привезенные рыцарем на Тирекийскую гору. И, конечно же, немота художника и обет молчания рыцаря.
   Два года влюбленный рыцарь был буквально в двух шагах от нее. Иоланта почувствовала, что ее собственное сердце сейчас расплавится в груди от радости и нежности. О, она, безусловно, любила его. Отчаянно храброго и прекрасного Рыцаря Верного Сердца, умного, талантливого и образованного художника Карни. Однако же и маскировка была у него! Фактически рыцарь в облике живописца был неузнаваем.
   Принцесса поспешила покинуть Большой зал и выйти в сад, ей было ужасно жарко.
   Он нашел ее в одной из дальних аллей, не столь освещенной как те, что прилегали к дворцу.
   - Идем в студию, там есть бумага, уши не умеют читать, - тихо сказала она.
   "Это на самом деле Вы", - написала она по-тальвийски.
   "Вы согласны уехать, став супругой безвестного рыцаря Зарока?" - повторил он свой вопрос тоже по-тальвийски.
   " Хоть на край света", - она перешла на родной язык.
   "Согласны ли Вы, Ваше Высочество, ждать его?"
   - Ты снова уезжаешь, Карни? - спросила она вслух, голос ее прозвучал спокойно, но глаза затуманились.
   "Да, и не знаю, как скоро смогу вернуться. Через месяц или через полгода".
   "Это Зарок?"
   "Долг и веление сердца".
   - Жаль, что ты поспешил выдать обязательства на длительный срок, Карни. Нам всем будет не хватать тебя.
   "Я люблю Вас, Ваше Высочество. Пока бьется мое сердце, оно принадлежит самой Прекрасной Даме на Земле".
   "Я буду ждать, мой храбрый рыцарь".
   "Если Вам будет грозить опасность или потребуется защита, пошлите Эрбино с сообщением по этому адресу".
   - Что ж, возвращайся, как сможешь. Твое место не займет никто другой, лучшего художника мне не найти.
   Он отдал Иоланте свернутую бумажку. Их руки встретились и долго не могли расстаться.
   Потом они сожгли лист бумаги с "разговором", и рыжеволосый художник с безобразным шрамом на лице, преклонив колено перед принцессой в знак прощания, быстро вышел из студии.
   После того, как Иоланта покинула Тирекийскую гору, Робер отлеживался еще дня четыре. Ослабевшему рыцарю, почти невооруженному, без копья и щита, с одним коротким мечом (что оставался притороченным к седлу боевого коня) и практически без доспехов, было небезопасно в одиночку пробираться через Сельинский лес. Там всегда пошаливали разбойнички, подстерегая одиноких путников на лесных дорогах и тропах. А именно туда лежал путь Рыцаря Верного Сердца. Его тяжелый щит остался в пещере, Робер не стал тратить силы на восхождение на вершину.
   Ему удалось благополучно доехать до лесной землянки, где его ждали двое верных слуг. Прежде чем объявить себя в качестве победителя, следовало пополнить комплект вооружения (не пристало рыцарю являться к королю в таком виде), да и ранам требовалось время. Робер знал, что ему невероятно повезло: вонзись коготь чудовища чуть глубже в шейно-плечевую мышцу, и паралич руки и шеи был бы ему обеспечен. Недаром принц в свое время не поленился прослушать курс лекций у доктора Даниана Дарине, касавшийся рубленых, резаных и колотых ран. Что ни говори, а лучше ольсской стали не найти, кольчуги ольсских мастеров надежнее панциря любой другой работы.
   Кроме того, оставалась еще одна вещь, в которой принц Робер хотел как следует разобраться. Рассказывая Иоланте о сражении с Фиобисом, он умолчал о некоторых свойствах волшебного венца. Когда венец слетел с головы чудовища, он резко уменьшился в размерах, так, что стал впору человеку. Рыцарь увидел это только после того, как вогнал свой меч в живот монстру. Фиобис разорвал кольчугу и ранил противника в момент падения венца, сбитого специально заготовленным шестом из копий.
   Чудовище издохло, и тогда в игру вступил заколдованный венец. От него исходила невероятная притягивающая сила, руки сами схватили его. Одно желание владело рыцарем - сейчас, немедленно примерить на себя этот источник силы и неуязвимости.
   Почти теряя сознание, помутившееся от боли и магической силы венца, Робер вытащил кинжал и выковырял из него два огромных красных рубина, расположенных по бокам друг против друга. Наваждение исчезло.
   Недаром он потратил немало времени на поиск и перевод древних источников о магии камней. Залогом непобедимости Фиобиса были не только "камни жизни" - три сапфира и изумруд, определенным образом взаимодействовавшие в общей конфигурации венца, но и "камни страсти" - два рубина, а также алмаз. Рубины вызывали у победителя страстное желание увенчать себя трофеем, после чего человек терял разум и превращался в чудовище. Робера спасло только то, что он заранее предположил существование подобной "ловушки для победителя".
   До сих пор он не знал, какую роль в этом сочетании играл алмаз.
   Дожидаясь, пока верные люди доставят из Картинелии все необходимое для достойного появления при дворе короля Родерико, поборник знаний набирался сил и копался в древних фолиантах.
   Слуга, посланный с заказом, вернулся со срочной депешей от Даринэ. Несчастье обрушилось на королевский дом Тальвии. Со старым королем Валерном случился удар, парализовавший половину туловища. Доктор Даниан Даринэ уже несколько лет назад предупреждал о возможности удара, но подобные вещи всегда происходят неожиданно. Сейчас прогнозы знаменитого врача были далеко не оптимистическими. Антуас Даринэ не обмолвился о том, что наследному принцу необходимо вернуться в Лоннерну, Роберу это было очевидно и без напоминаний. В этом и была причина поспешного визита во дворец иллиатского короля художника двора Ее Высочества Карни и его бесследного исчезновения.
   Прошло еще три месяца. Осень вновь позолотила листья в саду Иленопольского дворца, давно закончился праздник, жизнь вошла в свою колею, а рыцарь-спаситель так и не появился. На днях до Иллиаты дошло известие о кончине Тальвийского короля.
   - У короля Тальвии есть законный наследник, а вот кому достанется корона Иллиаты в случае вашей смерти, Ваше Величество? Не останется ли принцесса вечной невестой неизвестного спасителя? Скорее всего, он умер, - говорил королю граф Аротани.
   Родерико и сам задумывался об этом. Стоит ли ждать появления Рыцаря Верного Сердца, которого можно так никогда и не дождаться.
   Со своей стороны затянувшееся ожидание уже стало надоедать и Амелине. Ей очень хотелось стать, наконец, королевой и отодвинуть в сторону ненавистную соперницу по красоте. Никто, кроме самой Иоланты, уже не сомневался в гибели рыцаря Зарока, но Родерико не желал изменить своему королевскому слову.
   Но вот однажды вечером, когда в Большом зале королевского дворца придворные и гости собрались, чтобы послушать известного менестреля, приехавшего ко двору Иллиаты из герцогства Друтейта, герольд вдруг возвестил о прибытии Рыцаря Верного Сердца.
   Сердце радостно забилось в груди Иоланты, все эти месяцы она ждала и тосковала. Рыцарь вошел, громыхая железом доспехов, в точности похожих на те, в каких сражался на турнире.
   - Мы рады приветствовать вас, сэр рыцарь. Готовы ли вы теперь назвать нам свое славное имя? - обратился к прибывшему сам король.
   Рыцарь приветствовал короля и принцессу, встав на одно колено, поднялся и сказал:
   - Да, Ваше Величество, но прежде я предоставлю доказательства своих прав.
   Услышав эти слова, Иоланта замерла и до боли вцепилась в подлокотники своего трона. Это был не он! Не его голос и, главное, не его выговор. Звук голоса мог быть искажен шлемом, хотя до подъема к пещере, Карни, как она называла любимого про себя, разговаривал с ней с закрытым забралом, но акцент...
   - Что с тобой? - шепнула на ушко подруге Ажиана.
   Иоланта не успела ничего ответить, как рыцарь-самозванец достал из кошеля, укрепленного на перевязи, ее кольцо. Принцесса побледнела.
   - Вот перстень Ее Высочества, - заявил рыцарь, - врученный ее прекрасною рукой мне на турнире.
   Ловкий паж принял кольцо у рыцаря и передал королю.
   - Вот покрывало, что отдала мне принцесса, дабы я мог перевязать рану.
   Покрывало из тончайшего голубого полотна со следами крови, которые, по-видимому, было невозможно отстирать, появилось из того же кошеля.
   "Подделка", - поняла Иоланта. Она сказала, что ее покрывалом были перевязаны раны, но никому, кроме ближайших подруг не было известно о том, что принцесса сама рвала то покрывало и собственноручно накладывала повязки.
   - Отец, - поднялась она с трона, - я не узнаю этого рыцаря. Я хочу задать несколько вопросов.
   - Но как ты можешь узнать его, как не по этим вещам? - удивился король.
   - По разговору. Он говорил со мной на Тирекийской горе.
   - Ты могла забыть голос, прошло немало времени, - резонно возразил Родерико.
   - Нет, я помню хорошо. Но пусть сэр рыцарь развеет мои сомнения.
   - Спрашивайте, Ваше Высочество. Клянусь мечом, которым я сразил чудовище, я рассею все сомнения, - с готовностью отвечал самозванец.
   - Вот этим мечом? - уточнила принцесса, показывая на огромный двуручник, под тяжестью которого сгибался оруженосец рыцаря.
   - Да, Ваше Высочество.
   - Хорошо. А как именно вам удалось свершить этот подвиг? - поинтересовалась Иоланта.
   Чем больше она присматривалась к рыцарю, тем больше различий с настоящим своим спасителем находила в нем. Самозванец был несколько ниже ростом, это не сразу бросалось в глаза благодаря высокому шлему, шлем Карни был чуть-чуть другой формы.
   - Я поразил Фиобиса в самое сердце, - без запинки ответил рыцарь.
   - С ним сражались целые армии, и только ваш удар достиг цели, почему?
   - Сила моей любви к вам, Ваше Высочество, так велика, что разрушила чары неуязвимости монстра.
   - Я вам не верю, сэр рыцарь, - упрямо покачала прекрасной головкой несговорчивая принцесса.
   - В доказательство своей любви, я прошу у Его Величества короля Родерико руку Ее Высочества принцессы Иоланты и отказываюсь от короны Иллиаты.
   Это был сильный ход. В глазах всех присутствующих такое заявление стало лучшим доказательством правдивости и искренности рыцаря. Все решили, что принцесса капризничает. Именно на это и рассчитывала графиня Амелина. Кому бы пришло в голову, что "благородный" рыцарь был подкуплен с тем, чтобы освободить путь к короне Амелине Аротани. Он был не глуп и понимал, что если попытается обойти сообщницу, то, скорее всего, попадется на чем-нибудь или она его подставит. Амелина тайно заказала копию перстня и достала похожее покрывало, теперь все зависело от убедительности лже-рыцаря Верного Сердца.
   - Назовите себя, сэр рыцарь, - потребовал король.
   - Антио Клоридо, барон Тэсанто.
   Лучшей кандидатуры для своего плана Амелина не могла бы сыскать. Получивший в наследство полуразрушенный замок и жалкий клочок земли, Антио Клоридо нанимался в различные армии, часто воевал за морем. Трудно было сказать, в каких землях носило его последние три года, а раз его не было на турнире претендентов, он вполне подходил на роль рыцаря Зарока. Клоридо обладал хорошо подвешенным языком, изворотливым умом и не страдал избытком совести. В свои двадцать восемь лет он успел столько перевидать и испытать, что его уже ничто не смущало. Авантюрист по натуре, барон Тэсанто не мог просто жить без того, чтобы не ввязываться постоянно в какие-нибудь рискованные предприятия.
   Объявив себя, Антио снял шлем и отдал его оруженосцу.
   Его достаточно заурядная физиономия принадлежала к тем лицам, которые трудно запомнить с первого раза. Он не был ни красив, ни некрасив, его серые глаза, русые волосы и мелковатые черты лица создавали общее впечатление безликости.
   - Могу я посмотреть на перстень, - попросила отца принцесса.
   Она взяла кольцо и примерила его, оно оказалось точно в пору на ее указательный палец, кольцо же Филианы было немного великовато принцессе.
   - Я, принцесса Иллиаты Иоланта Ранторни, ставлю свое слово против слова этого человека. Это кольцо - не перстень моей матери. Мое покрывало было разорвано мною на ленты. Меч Рыцаря Верного Сердца остался в теле Фиобиса. У победителя монстра Тирекийской горы должно быть доказательство, о котором лучше спросить у прорицателей. Антио Клоридо, вы никогда не были в пещере на Тирекийской горе, и я докажу это.
   Обвинения принцессы были высказаны с такой силой убеждения, что окружающие начали переглядываться.
   - О каком доказательстве ты говоришь, дочь моя?
   - На голове Фиобиса был золотой венец.
   - Это правда, но он рассыпался в прах, когда я поверг чудовище, - тут же нашелся Клоридо.
   - Вы лжете, венец у Рыцаря Верного Сердца.
   - Достаточно. Я пошлю за Великой Кенеей, - решил Родерико. - А вы, барон Тэсанто, будьте гостем в моем дворце до тех пор, пока сомнения не будут устранены и спор ваш не решится.
   В тот же вечер Иоланта отправила Эрбино с мольбой о помощи по указанному в записке Карни адресу.
   Через несколько дней вернулись гонцы, посланные за прорицательницей, они не смогли разыскать Великую Кенею. Не оказалось на месте и предсказателя Синего омута. Не было никого, кто мог бы подтвердить обвинения Иоланты. Антио утверждал, что девушка заблуждается. Что она была слишком напугана, и поэтому многое путает и не узнает его. Над королем Родерико довлело его королевское слово.
   Спустя две недели, король повелел всем собраться в Зале Совета.
   - Готов ли кто-нибудь из вас отказаться от своих слов? - спросил он у спорщиков.
   Каждый стоял на своем.
   - Дочь моя, тогда я должен решить этот спор своей королевской и отцовской властью, ибо слово мое нерушимо.
   - Я требую Суда Судьбы, - не дрогнув, ответила Иоланта.
   - Кого ты назовешь своим защитником?
   - Я не знаю, пусть объявят герольды.
   - Если Ваше Высочество позволит, я выступлю на Суде в вашу защиту, - вдруг вышел вперед рыцарь Наррато, картенелиец по происхождению, также как и Клоридо много сражавшийся как наемник по всему белому свету. Наррато было уже под сорок, и он был в числе восьми лучших участников турнира претендентов.
   - Благодарю вас, - искренно поблагодарила рыцаря удивленная Иоланта.
   - Согласен ли барон Тэсанто?
   - За руку прекрасной Иоланты я готов вступить в бой с кем угодно и когда угодно.
   Антио не обольщался по поводу легкой победы, но отступать было некуда.
   Было решено подождать с назначением Суда, пока не прекратятся бесконечные дожди и не установится солнечная погода.
   - Почему вы поверили мне, сэр рыцарь? - спросила принцесса, случайно встретившись на следующий день в одном из дворцовых коридоров с Наррато.
   - Потому что истина на вашей стороне, Ваше Высочество.
   Она вопросительно посмотрела на рыцаря.
   - На том турнире мне не пришлось скрестить оружие с Рыцарем Верного Сердца, жребий не выпал. Но я узнал удар, которым был сражен Дени Фаскати. Это... как бы сказать, весьма своеобразный удар. Я видел его несколько раз у одного и того же человека. В бою, разумеется, не на турнире. Клоридо - не тот человек. Если он лжет о турнире, значит, он лжет и о Фиобисе. Я не могу назвать имени вашего спасителя, но около трех лет тому назад мне довелось участвовать в кампании против горных племен. Я сражался в тальвийской армии, Ваше Высочество.
   Иоланта поняла намек, который, кстати, подтверждал, что думают они об одном и том же человеке.
   - Спасибо вам, сэр Наррато. Судьба не допустит, чтобы такая беззастенчивая ложь восторжествовала.
  

* * *

   - Вот же какая неугомонная девица эта графиня! - искренне возмутился Пьено. - И жениха сгубила, а все не успокоится. Помню, в моей деревне, где я жил-то, была одна такая. Двух парней до смертоубийства довела, и девушка, славная такая, милая, приветливая из-за той злыдни утопилась, русалкой стала. А сама-то за купца замуж вышла, в город уехала. Говорили, жила богато, и совесть ее не мучила. Нет правды на свете!
   Барбатош с удивлением воззрился на массариола. Он никак не ожидал от Пьено такой гневной тирады.
   - С коварной личностью всегда тяжело бороться. Все же ты не прав, Пьено. Злодеи не всегда одерживают победу, иначе Мироздание давно бы рухнуло. Тот частный случай - о чем ты говорил - печален. Понимаешь, оно всегда так: в одном случае добро оказывается сильнее, в другом - зло берет верх. Но добро - это созидание, а зло - разрушение. Если нечего будет разрушать, то и зло исчезнет. Не знаю, может ли существовать добро без зла, на этот счет у мудрецов были разные мнения... Однако зло без добра быть точно никак не может, - заключил Барбатош довольный тем, что так удачно вывернул из пике вечной философской проблемы.
   - Н-да, вот как оно.., - покрутил головой гном-крестьянин. - Мудрено. А как же в этот раз дело закончилось, хозяин?
   Барбатош кинул взгляд на часы:
   - Пожалуй, я успею закончить до ужина. Немного уже осталось. Так и быть, слушай.
  

Глава X Враг поневоле

  
   Дожди затянулись почти на неделю, потом еще два дня ждали, пока подсохнет земля. Наконец, Суд был назначен на третий день в полдень.
   Солнце пригревало, даруя последнее тепло перед наступлением зимы. Зрители собрались на трибунах, закутанные в теплые плащи с меховой подбивкой, несмотря на пар, шедший изо рта при дыхании и разговоре.
   Противники были готовы и герольды уже подняли трубы, когда за оградой проиграл одинокий рожок. Рыцарь, въехавший на ристалище, имел такой же щит, как у готовящегося к бою барона Тэсанто. На его копье развивались пятнистые ленты, голубые с коричневым. Он не был закован в железо, только шлем и кольчуга поверх обычной одежды.
   Рыцарь отсалютовал мечом Наррато, как бы благодаря его за заступничество. Картинелиец ответил и отъехал в сторону. Рыцарь Верного Сердца направил коня к королевской ложе и приветствовал тех, кто находился в ней тем же безмолвным способом.
   - Кто вы, сэр рыцарь, и какие у вас основания находиться здесь? - спросил король.
   Рыцарь стянул кожаную перчатку и снял с мизинца перстень Иоланты. Теперь принцесса была уверена, кто перед ними. И ленты на копье были без сомнения обрывками ее покрывала. Это заметила не одна она.
   - Ее высочество сказала, что вы разговаривали с нею. Не удостоите ли вы и нас честью и не назовете себя? - спросил от имени короля граф Аротани.
   - Одно лишь слово будет стоить жизни, когда не докажу правдивость этих слов, - громко произнес рыцарь.
   На других сторонах поля, конечно, не могли его слышать, но мужчины, сидящие рядом с королевской ложей, повскакивали с мест. Король поднял руку, призывая к спокойствию:
   - Итак, рыцарь - тальвиец. Ты узнаешь его "по разговору", Иоланта?
   - Да, отец. Победитель Фиобиса говорил именно так, - подтвердила она.
   - Какое еще доказательство вы можете представить? - снова обратился к рыцарю король.
   - Венец проклятия Иллиаты.
   Он достал из седельной сумки золотой венец, похожий на королевскую корону.
   - Он очень мал, - заметил Аротани.
   - Он меняет размер в зависимости от размера головы, которую желает увенчать. Слетев с одной, он метит на другую. В нем вся непобедимость монстра и сам монстр. Пока венец на голове, чудовище неуязвимо. Но если его сдернуть, свободен путь мечу. Венец зовет носителя себе, коснется головы, и станешь монстром. Вот здесь изъян, там были камни зла. Без них венец теперь стал безопасен, - ритмичная речь рыцаря, выдавала в нем человека, привыкшего на ходу складывать стихотворные формы и обладателя легкого пера.
   - Если ваши слова правдивы, это многое объясняет. Но как вы докажете, что это не какая-нибудь корона, например, как на моей голове?
   - Венец - источник неуязвимости. Я надену его, и пусть кто-нибудь из присутствующих попробует проткнуть меня насквозь, - уже в другом тоне заявил рыцарь.
   Он снял шлем. Кожаный подшлемник закрывал пол лица и имел прорези для глаз. Рыцарь надел венец сверху, тот сидел как влитой.
   Иоланта еле сдерживалась, чтобы не закричать. Все это время Клоридо и Наррато оставались в седлах на ристалище. Король сделал знак Наррато подъехать ближе.
   - Вы, как защитник, вызвавшийся отстаивать слово принцессы, можете теперь привести последнее доказательство.
   - Ударьте меня в грудь, сэр рыцарь. Мне нужна ваша помощь, - попросил Рыцарь Верного Сердца.
   Наррато немного колебался, но, зная наверняка, что перед ним не сумасшедший, решился. Меч разрубил кольчугу и прошел сквозь одежду, но отскочил от груди человека как от гранитной скалы.
   Женщины взвизгивали и падали в обморок, Иоланта закрыла на миг глаза, но сознания не потеряла.
   - Нужны ли еще доказательства, Ваше Величество? - поинтересовался, снимая венец, как ни в чем не бывало Рыцарь Верного Сердца.
   - Это - вернейшее доказательство, - скрипнул старческий голос. Великая Кенея стояла в проходе между королевской ложей и ложей, где до боли щипала себя за руку, чтобы не выдать своей бессильной злобы, графиня Амелина.
   - Спросите у другого, где он взял подложный перстень, Ваше Величество, и, возможно, вы еще сумеете избежать многих бед, - посоветовала предсказательница.
   Родерико подал знак, и стража окружила самозванца Клоридо, он не сопротивлялся, понимая, что покинуть огороженное ристалище, где присутствует не менее сотни вооруженных рыцарей, ему не удастся.
   В наступившей тишине отчетливо прозвучало:
   - Я - Робер из рода Лоннеран прошу руки Иоланты, принцессы Иллиатской.
   Такая формула - без перечисления земель и титулов - была приемлема только в устах короля. Робер был коронован чуть больше месяца назад. Он получил призыв о помощи, едва окончились положенные по протоколу торжества в честь коронации, и помчался в Иленополь, загоняя коней.
   Рыцарь Верного Сердца стянул подшлемник.
   - Король Тальвийский, - ахнули где-то на трибунах.
   - Робер?! - вполголоса вздохнула Иоланта.
   - Судьба, - пробурчал себе под нос граф Аротани.
   Наверное, он был прав. Вечером во время бала король Родерико, глядя на танцующих Робера и Иоланту, думал, что сбывается желание Филианы. Сердце королевы не ошиблось: трудно было бы представить себе лучшую пару, чьи достоинства бы так подходили друг другу во всем. Но пути Судьбы запутаны и извилисты, ибо
  
   Не загадывай слишком вперед
   Путь короткий становится длинным,
   И уводит к проклятьям старинным
   Волей чуждой судеб поворот.
  
   Нам осталось добавить к этой истории лишь несколько строк. Вняв совету мудрой Кенеи, король Родерико приказал допросить разоблаченного самозванца с пристрастием. Но Антио и под пыткой не назвал имени графини, при всей своей беспринципности он все же был рыцарем тех времен, когда культ Прекрасной Дамы стоял на вершине понятий кодекса рыцарской чести. Выдал Амелину ювелир, сделавший копию перстня. При одной мысли о дыбе и клещах он сам рассказал все с подробностями, признавшись, что делал кольцо по имеющимся у него меркам принцессы, поэтому оно и оказалось меньше настоящего. Нашли и торговца, доставившего подложное покрывало из тончайшего кишенийского полотна по специальному заказу графини Аротани.
   Старый граф был сражен низостью и коварством дочери и вскоре умер, не перенеся позора. Графиню выслали в ее родовой замок без права покидать пределы собственных земель. Самого же Антио Клоридо король Иллиаты предал в руки Роберу, дабы подлинный Рыцарь Верного Сердца решил судьбу самозванца. Король Тальвийский не стал казнить барона и отпустил его. Вскоре за морем объявился новый рыцарь Зарока, называвший себя Рыцарем Верным Слову.
   Всякому известно, что такое королевская свадьба, а по сему мы не станем задерживаться на описании этого великолепного события, ибо оно потребовало бы слишком много страниц. Здраво рассудив, что две короны не уместятся на одной голове, Робер Лоннеран отказался принять корону Иллиаты. Он увез Иоланту в Тальвию, Тальвийский двор при их правлении приобрел законную славу самого изысканного и просвещенного в культурном мире. Король - художник и ученый - и королева, искусная в музыке, танцах и пении, неизменно оказывали покровительство всем многочисленным талантам, стекавшимся под их щедрую руку. Лоннерна стала самым красивым городом того времени, в нем строились дворцы и университеты, разбивались площади с фонтанами и скульптурами. Науки развились и способствовали процветанию и силе государства. Благосклонная судьба подарила Роберу и Иоланте двух очаровательных девочек-близняшек и сына.
   А король Родерико снова женился, взяв в жены бывшую фрейлину принцессы, разумную и милую Ажиану, и вскоре Иллиата праздновала рождение маленького принца.
   Так закончилось история ужасного монстра Тирекийской горы, поверженного невольным врагом некогда прОклятого королевства. Венец чудовища хранится в королевской сокровищнице Тальвии. Король Робер, привыкший доводить все дела до конца, перечел множество книг и узнал-таки, какую роль играл волшебный алмаз в венце Фиобиса. В алмазе заключалось бессмертие. Робер знал не только то, что две короны не уместятся на одной голове, но и то, что один венец, увы, невозможно носить на двух головах одновременно. Поэтому король и королева Тальвийские закрыли это чудо в самой дальней комнатке хранилища ценностей, никто из них не пожелал вечно жить без другого.
  

* * *

  
   - О-ох! - снова всхлипнул чувствительный массариол. - Так хорошо, и так.., - он не мог сразу найти подходящего слова, чтобы выразить нахлынувшие эмоции, - так трогательно.
   Сам автор тоже проникся собственным сочинением, на глазах Барбатоша, словно крошечные алмазы, блеснули две непрошеные слезинки умиления. Чтобы скрыть свою непростительную слабость, гном-ювелир извлек из кармана большой носовой платок в крупную коричневую клетку и громко высморкался.
   - Ну, что же, друг мой Пьено, накрывай, пожалуй, ужин в столовой. Накрывай на двоих, да бутылочку вина прихвати. Отметим завершение, так сказать.
   Расчувствовавшись, Барбатош подобрел, не часто он приглашал Пьено разделить трапезу.
   - Одно мгновение, хозяин!
   Оценив высокую честь - отужинать с писателем, только что завершившим очередной труд - массариол мгновенно выскочил из кабинета.
   - Да, это стоит отметить, - сам себе сказал Барбатош. - И еще новшество это как раз с утра подключили - Интернет! Положительно, сегодня удачный день.
   Гном довольно потер руки и немножко покрутился во вращающемся кресле.
   - А что же я буду делать завтра? - вдруг озадачился писатель. - А... выберу вот. Что у нас тут?
   Он достал из вороха бумаг на столе распечатанный список кассет с записями видеофильмов.
   - М-да... так-с... хм-хм... Золушка... Златовласка... Красная Шапочка... Кот в сапогах... Дикие лебеди... Красавица и Чудовище... снова?... ммм... надоело. А здесь? Принцесса на горошине... скучновато... Это я уже исправил... Минутку! Любопытный эпизод... но опять же... хм... надо подумать... да... пересмотреть...
   Его мучительные раздумья прервал появившийся в дверях пещеры Пьено.
   - Все готово, хозяин!
   - Аааа, вот и славно, вот и славно! Идем, дружок, идем.
   На этот раз Барбатош даже обрадовался, что массариол отвлек его. Выбор - очень нелегкая задача, а решение лучше принимать на свежую голову.
  
  
  

Конец

романтического цикла

НЕВЕЗУЧИЕ ПРИНЦЕССЫ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"