Аннотация: Мрачная, но подлинная цепочка событий жизни. Такой, какая она есть. Без прикрас.
Зарисовки
Обрывок цепочки из некрашеных звеньев
"Дело не в дорогах, которые мы выбираем.
Дело в том, что внутри нас заставляет выбирать дорогу."
(с) О'Генри.
Малой был мальчишкой самостоятельным. Уже в четыре года сам газ зажигал и кашу себе варил. Манку, там, или
"геркулес". А что делать? Мамка с Папкой когда захотят, тогда и напьются. Какое им до каши дело?
Бывало такое, что и по суткам дома никого из старших не было. Однажды к Мамке родственница в гости приехала с дитём
трехмесячным. Пару дней дома погуляли, потом обе рванули куда-то, Малого и дитё на Папку оставив.
Все продавщицы тогда диву дались. Седьмое ноября, праздник, шестьдесят годов советской власти, а Папка, человек
с пристрастиями известными, по магазинам мечется, да не водку, а кефир разыскивает. Целую неделю подруг этих не было,
потом приехали. Литр с Папкой выпили, он их и простил. Папка в горячем цехе работал, на скользящем графике, в сменах
коротких, Мамка возле торговли, подолгу на одном месте не задерживаясь. Время пришло, Папку с завода выперли. За
прогулы выперли, но полюбовно разошлись, "по собственному желанию". Перешел Папка на мясокомбинат в Останкино, да
недолго и там проработал. Если на комбинате кто с воровством попадался, тех, обычно, тоже "по cобственному" выгоняли.
А Папке не повезло. Его на платформе "Моссельмаш" спецмедслужба попутала, вытрезвитель, иначе говоря. Дело житейское,
но был при пьяном Папке мясопродуктов вес немалый. Аж на 80 с лишним рублей. На вполне подсудную для одна тысяча
девятьсот восемьдесят первого года сумму. По первой-то ходке Папке условный срок светил, потому с него просто подписку
взяли о невыезде. Но он по повестке к следователю раз не пришёл, потом другой... Не идти же пьяным-то? Его и посадили в
Бутырку суда дожидаться, дальше два года вкатили. Общего режима. Остались Малой с Мамкой вдвоём жить.
На той же улице, через три дома, Борода обитал. Папкин с детства приятель. Он и на заводе с Папкой в одном цехе
работал. Как раз в описываемую пору ушёл Борода в отпуск. Ушел, денег много получил. Получил, с них и запил. Пил-пил,
да и обчистил в конце мероприятия сего ГУМа, универмага местного,складскую подсобку. Поговаривали, что не один он в деле
этом участвовал. Потому, что одному не унести столько. Но я его об этом никогда не спрашивал, да и следствие ничего не
накопало. Одно из взятых женских пальто трофейных он в простоте душевной Мамке подарил, жене друга своего, в гостях у
государства пребывающего. Носи, мол. Когда-то еще твой вернётся... Мамка же носить одёжку эту не стала. Вместо этого она
пальто на продажу поволокла. Чтобы средства обрести и на выпивку, и на закуску, может даже и Малому на прокорм. На деле этом Мамку
и повязали по милицейской ориентировке. А там и до Бороды всего-ничего. Только руку протяни. Ему пятерик, ей, как
соучастнице в сбыте краденного - полтора года. А Малого в интернат определили, под бабкину опеку. Только не шибко им
бабка интересовалась. Она в другом городе жила, да и сама погулять любила.
Стал Малой из интерната на выходные к Усатому приходить. Всё получше, чем в казенном заведении. Усатый тоже
в Папкиных приятелях числился. Холостой, неплохой, но выпить любитель, Усатый на складе райпо работал. Грузчиком. Там
работы характер специфический. Можно было в кредит и пить и кормиться. "На крест", как они это называли. Потому, что в
специальной тетрадке, где выдаваемые им натурой продукты в долг записывались, далёкие их предшественники когда-то
крестики ставили. К расчётному дню иной раз так выходило, что и наличных-то на руки с гулькин ...хвост. А раз так, то
команда их никакими приработками не брезговавала и заработанное тут же в расход пускала. Однажды свежевали они собаку
бродячую. Чтобы шкуру заготовителям сдать. В квартире свежевали, в ванной. Пьяные, конечно. Работа не больно-то весёлая.
Четверо их было. Слово за слово, Усатый пошутить решил.
- Тебя бы, - сказал напарнику, - вот так же. Удавкой этой.
И петлю, с собаки снятую, другу своему на шею-то и надел. Пошутил, называется. У того в руках нож был разделочный.
Ткнул им с обиды Усатого, да прямо в сердце попал. Когда "скорая" приехала, Усатый уже готов был. Одного на кладбище,
другому девять лет, двое пошли как свидетели. А Малому в итоге ходить стало не к кому.
Тут он из интерната вовсе убежал. Жить стал на чердаке одного из корпусов санатория местного. Что до
питания, то рядом-то с санаторием чего ведь только нету... Однажды заболел Малой крепко. Человек разумный, к врачу пошёл.
В детскую поликлинику, к своему участковому. Колька, педиатр, родителям его почти ровесник, на той же улице жил. В
другом её конце, но в обстоятельствах Малого был зачуток в курсе. Помощь оказал, поинтересовался, где тот живёт и у кого. Малой, не будь дурак, соседку свою назвал, приятеля своего матушку. Так оно потихоньку и продолжалось.
Мамка первой вышла, но в дом Папкин возвращаться не захотела. Уехала с каким-то хмырём в Тверскую, тогда
Калининскую область. Папка же, вернувшись, Малого в интернате оставил, на выходные, как положено, домой забирая. Только
не долго Папка дома-то пробыл. Подпёрло его у соседа доски украсть. У соседа - это уж вовсе последнее дело, но и
сосед был вроде как не полностью настоящий. Не местный. Он недавно этот домишко в наследство получил и собирался в
режиме дачи использовать. Вот и завез досок для ремонта. Папка у него досок двадцать, с полкуба, в общем, прихватизировал.
С матерью Бороды в курс дела не вводя договорился, на его дисковой пиле развалил доски на штакетник и в таком уже виде продал. Счастье, что Борода
в это время еще "на химии" топтался, а то пошёл бы он с Папкой как соучастник. Потому, что хоть стоимость похищенного и
тянула всего на тридцать пять рублей, но с учётом рецидива дали Папке еще полтора года. В паре, кстати, могли бы и
побольше.
Борода возвратился через полные пять с сильно подпорченными почками. "Химия" у него настоящей была, без дураков.
Связанной с очисткой трубопроводов химкомбината какого-то. В Пермской области. На основательное место Борода потом так и не
смог капитально осесть. Хоть характером на всё, и на работу тоже, заводным был. Уже в 90х жил он, сдавая бОльшую часть
своего немаленького дома приезжим армянам. Сам же при этом вступил в Русское Национальное Единство. Чтобы "чёрных" из
Подмосковья поганой метлой гнать, так он мне объяснял. "Единство и борьба противоположностей", одним словом...
Запои же его становились всё чаще... Жизнь завершилась на воздухе свежем. Возле психушки-наркушки, откуда сбежал он...
Куда? Зачем?
Года через три Папка свою долю родительского дома братьям, в столице обитающим продал и уехал куда-то. Сестра моя
не так давно в метро его случайно встретила. Десятком слов они перекинулись, а там уже и выходить... Однако, выглядел Папка,
по её словам, хорошо.
Малой, когда уже из малых вырос, в рэкет пошел. Соседка, наша с Папкой его общая, как раз в той палатке
торговала, в Химках, которая в сферу влияния их бригады входила. Двадцать три Малому было, когда он девушку одну неудачно трахнул.
Не совсем по доброй её воле.
Да вдобавок оказалась та девица другому бригадиру родственницей. ... Экспертиза установила, что от побоев Малой только
сознание потерял. А умер от того, что захлебнулся. В луже, куда его потом бросили...
Эх, друзья детства... Эх, жизнь... Вся-то она из точек выбора, из точек ветвления... И где тебя ждёт её большой поворот,
за каким выбором - угадай?