White Wolf : другие произведения.

Известные Возвышенные

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перевод автобиографий известных Возвышенных. Будет пополняться.

  

Дракорожденные

  

Воздух: Тепет Арада

Детство и самопознание

   Сейчас уже не могу сказать почему, но мое семейство перебралось в Чанос еще когда я был младенцем, и он оставался их основной резиденцией еще долго - я успел вырасти и пойти своим путем. Никто бы его не назвал хорошим городом. Сегодня он примерно такой же, как и тогда - почти что три века назад - полон солдат уезжающих, в отпуске и всех, предающихся удовольствиям. Пьянки, шлюхи, пьянки, драки, пьянки, обучение и пьянки: вот на что похожи такие города, если вам никогда не выпадало удовольствие в них побывать. Сейчас я думаю, что мое семейство не слишком отличалось от всех других. Были кузены, и слуги, и наставники, и так далее, а родители всегда занимались своими делами, так же, как и все другие. Возможно, они были несколько менее внимательны, чем большинство, и семейство эту черту подцепило. Все было изменчивым, шло своим чередом, и потому меня в детстве на слишком коротком поводке не держали. Я получил свою долю проблем, и, думаю, их хватало. Я не был дома, занимаясь своими делами: дрался с другими детьми, охотился, рыбачил, делал вылазки, чтобы выпить, и так далее. К тому времени, как я пошел в армейскую подготовительную школу, которая там была, я был обычным хулиганом, добившимся звания босса своей шайки, и давшим понять всем остальным, что мы тут главные. Нам частенько влетало, но это нам не мешало почти все время творить, что хотели.
   Обычно мы демон знает что вытворяли в свободный от школы день, шатаясь у баров и выглядывая легионера, способного поставить нам немного вина или пытаясь проникнуть внутрь с другими школьниками. Мы были обычной крутой бандой. Один чудной старый моряк наколол нам на руки татуировку "Озорной Легион" - мою еще можно разглядеть. Думаю, это было весело, так как большинство из нас были из состоятельных и важных семей, и мы вышагивали по округе и изображали крутость. Как помнится, отец приказал кому-то из дома хорошенько всыпать мне за татуировку. Я всегда получал за то или иное. Но таков был Чанос. Только его мы из мира и видели за пределами домов. Именно это вы видите, если растете среди солдат и подобных им.
  

Возвышение

   Была еще одна детская банда - забыл, как они себя называли, но они были похожи на нас: та же школа и все такое. Мы постоянно с ними цапались, вламываясь в какие-то места, или подводя друг друга под проблемы в школе, или просто стараясь друг друга перещеголять, когда было состязание или что-то вроде него. Думаю, школа некоторым образом поощряла такое до определенной границы - дабы держать нас в форме и не размягчать. В любом случае, однажды первый парень из этой компании - Райнер его звали - отловил меня одного со своими подручными, и они действительно задали мне жару. Не помню, что там было, но мне разбили губу, поставили два фонаря и так далее. До сих пор думаю, что это был худший мой бой. После того я решил лично расквитаться с парнем при первой возможности. Некоторое время вражда качалась туда-сюда, на протяжении нескольких месяцев мы встревали в изрядные проблемы. Так вот, однажды я карабкался по веревке - некое упражнение - а Райнер оказался внизу, он смеялся и тряс ее туда-сюда, словно пилил толстое полено... а я-то был на самом верху. Шансов у меня особо не было, так что я слетел с веревки и врезался в снег как камень. Помню, как чувствовал что-то - "забавное", можно сказать - когда падал, и это смешивалось с болезненным ожиданием удара; даже сейчас могу наполовину вспомнить, как ощущение не прошло после падения, но смешалось с настоящим гневом.
   Меня заперли в особой комнате, когда я убил Райнера. Я и в самом деле не могу ясно все вспомнить - только обрывки тут и там - но мне сказали, что я еще долго бесился, и каждого, кто подходил ко мне, начинал душить и бить. Это было неверно, но я это сделал, и с этим пришлось жить. Хотя тогда я еще больше разозлился.
   Так что меня послали в другую школу - для тех, кто не может вести себя правильно, во Дворец Укрощенной Бури. Подходящее имя в моем случае. Он был в Имперском Городе, и я сразу понял, что они более чем привыкли иметь дело с хулиганами. Вся школа была как тюрьма. Тебе говорили где есть, спать, гадить, учиться и делать все остальное. Выйдешь за рамки - побьют. Огрызнешься - побьют. Проклятье, даже если ничего не делать, все равно иногда побьют. Вообще, там были дети и похуже меня. Была девчонка - не больше десяти лет, убившая обоих родителей-патрициев, когда неожиданно Возвысилась. Говорят, ее анима сожгла весь дом со всеми, кто там был, и она после этого слегка двинулась умом.
   Я некоторое время старался не давать себя воспитывать, тупица. Но я быстро понял, что они просто меня забьют, если я не исправлюсь. Внешне, во всяком случае. Я платил малыми делами, когда мог, тут и там. Если достаточно долго вести себя как требуется, то можно к окончанию школы совершить немало.
  

Старшая школа

   Я был не первым, кто угодил в Дом Колоколов из Укрощенной Бури. Каждый год было несколько таких, и многие из нас отличились лучше, чем все другие. Если подумать - все верно. После Укрощенной Бури дисциплина и тренировки Дома Колоколов были такими же, но теперь побои имели значения. Я к этому отлично привык - то, что я был сильнее и храбрее остальных, означало, что я был капитаном отряда с самого начала, и дело примерно так и осталось вплоть до выпуска. Я все еще пинаю систему, когда мне хочется, но Укрощенная Буря научила меня тому, как выйти сухим из воды. Надо выбирать битвы, убеждаться до начала, что можешь победить, и до демонов убедиться, что справишься с последствиями, если проиграешь. Вот это для меня важнее всего. Никто не поломает уверенность человека, знающего, что он может совладать с самым худшим еще до того, как он начнет действовать.
   Дом Колоколов меня многому научил и вылепил многое из того, что во мне есть сегодня. Прежде всего он научил, что слова и всякое могут быть во многих случаях так же жестоки и эффективны, как и кулак. Слова могут во многих случаях быть лучше. Кто-то у тебя на пути? Научись побивать их, лишь запугивая. Можно передавить кого-то такого, даже не касаясь его пальцем. Хочешь, чтобы все знали, что ты главный? Не обязательно долбить по головам. Просто надо показать, что ты лучший и что занят серьезным делом. За тобой пойдут, если ты гарантируешь - они знают, что ты заслужил быть во главе. Это иной важный урок из Дома Колоколов: власть надо заслужить. Неважно, о какой власти речь. Любую власть надо заслужить самому, если только ты не тиран. То, что ты самый крутой или хитрый - ничего не значит. Если ты главный - то ты отвечаешь за всех, кто идет за тобой, как родитель за детей - одно и то же говорится в Безупречных Текстах и "Тысяче Верных Действий Стойкого Солдата". В детстве я этого не понимал, но до демонов ясно все усвоил в Доме Колоколов.
  

Жизнь и обязательства

   Закончив со школой, я переехал в дом старшего брата, но бывал там лишь изредка. Большую часть времени я путешествовал в разные места, где у нас постоянно была армия и смотрел. Как все происходит. Я знал, что я пойду в легионы, уже все уладил и был почти готов, но хотел быть способным идти на поле без всяких шор. Хорошее дело - слегка постранствовать, думаю. Я то же советовал своим детям, племянницам, племянникам и прочим, когда они у меня были, и советую то же любому юному взрослому, который еще не предался карьере и всему такому. На всю жизнь хорошо послужит - расширит кругозор и даст неплохую идею крупной картины.
   В итоге, я оказался в поле с легионами, что, думаю, всем известно. По-моему, была неплохая работа. Я предпочитал больше интуитивные операции, долговременную разведку и быстрые атаки. Я люблю быть на воздухе и иметь точные цели, но неконкретные методы - чем дольше задание, тем лучше, как мне кажется. Я сделал все, чтобы оставаться в поле - так я держался подальше от Благословенного Острова и города. Не поймите неправильно, я могу красиво одеться, танцевать и болтать о политике с высшим обществом. Я просто такого не люблю. Дайте грязи, меч и стомильный бег - и я даже не замечу, как пролетит время.
   Я возвращался домой, когда звали - на праздники, приемы или еще для чего начальству был нужен здесь. Собственно, это было требование - если я хотел попасть куда-то в легионах или помочь поддержать мой Дом. Признаю, я общался и касался политики - самый минимум, чтобы куда-то попасть, по крайней мере, на формальных событиях. Я слишком рад был провести выходные за охотой или чем-то вроде, и старался направить все таким образом, насколько был способен. Но всегда находился кто-то, указывающий, что я могу сделать больше, и через некоторое время это меня вконец достало. Тут я о нескольких десятилетиях говорю. Я и в самом деле не понимал, чего семье от меня надо - действительно. На мой взгляд, я делал немало всего того, чего не нравилось, чтобы все было в равновесии, и делал до демона отлично все, что мне нравилось. Но каждый раз кто-то пытался меня подстегнуть или показать нечто, дабы заставить меня что-то сделать еще лучше. Один из братьев или дядей отводил меня в сторону и выдавал болтовню, "мужской разговор", я всегда знал, что в конце будет "но", и всегда оказывался прав. Вот так-то я и получил оружие моего деда, дайклейв самого Тепета.
   Годами старший брат отца упоминал оружие в разговорах, намеренно и случайно, подразумевая, что кто-то из моего поколения может быть его достоин, если проявит себя и заработает право. Уверен - каждый из моего поколения, служивший в легионах, это слышал. Я тогда думал, что это утомительно, очевидно и оскорбительно для Дома и меня. В конце концов меня это так достало, что я просто на несколько лет ушел. Я больше не мог справляться с раздражением, так что я просто пожил на Севере сам по себе, торговал мехами и прочим с некоторыми ледоходами, и медитировал.
   За это на меня изрядно обрушились, когда я вернулся, но, думаю, я свою позицию прояснил. Несколькими годами позже была большая кампания - та, против Анафемы Йохима. Жуткие бои и много жертв. Йохим рохлей не был, и он мог обучить людей за неделю, сделав из них до демонов крепких бойцов. Они были бесстрашны, и в глазах у них было что-то неестественное, нечто безумное. Мы теснили его снова и снова, забирали назад все земли и города, которые он поднял и захватил, пока он не укрылся в старом форте на холмах. Безумное дело - но я взял несколько лучших людей, прокрался в форт и сравнял его с землей. За это меня и прозвали Танцором Ветра, и на остаток моей карьеры это задало тон всему, что я делал своим любимым методом.
   Я вернулся к дяде-генералу, брякнул Йохимову демонову башку ему на стол и спросил - хватит ли ему такого "проявления". Многие сказали б, что это ребячество, но я командовал легионами Тепета еще долгое время после того, как дядя обратился в прах, и меч все еще у меня на спине.
   Я не хочу говорить о недавней кампании на Севере. Черная, черная шутка. Нельзя просто кинуть солдат на проблему, сесть и ожидать отчета; по-моему, всех этих солдат убили лень, безразличие и жадность их собственной страны. Династия может провалиться к демонам, все, что скажу.
  

Религиозная жизнь

   Я очень, очень старался понять учение Стихийных Драконов. Я прошел долгий путь с первых попыток посвящения Меле и следования ей, думаю, но недостаточно долгий. Предполагается, что я выше в Совершенной Иерархии, чем даже мои Возвышенные сородичи, судя по тому, сколько Эссенции в моем распоряжении и то, с какой относительной легкостью я ее направляю. В сердце своем я все еще чувствую изъяны и слабости человека. Я стар, очень стар для дракорожденного, и начинаю это чувствовать по-настоящему. Я прилагал все усилия, чтобы не позволить этому ощущению уменьшить молитвы и медитации, так как знаю - если умру, пытаясь, то будет лучше, чем если бы я жил и не пытался. Надеюсь, Драконы слышат - не ради меня, но ради Царства. Их дети ослабели, включая даже меня, и я думаю, что вскоре настанет время, когда их помощь будет единственной, имеющей значение.
  

Любовная жизнь

   Однажды я был женат. Я никогда ее не встречал до церемонии, и видел лишь несколько десятков раз - в основном чтобы зачать или показать детей. Как вы можете догадаться, это все было чистой формальностью. Я вроде как семейный человек, просто не моментально семейный. Мне нравилась компания и свита братьев, кузенов и племянников. Просто из меня никогда не получится отец или муж. В других случаях у меня за эти годы хватало женщин. У какого солдата не было? Но они все знали, что получают. Никогда не было игр или обмана. Пока я тут - я тут, а когда я ухожу - то так и есть. Были некоторые другие офицеры, с которыми я служил, и о которых мог заботиться... не знаю. Я не слишком об этом думаю; забавно, это какая-то серая зона, в которой я, офицер, часто ориентировался не без трудностей. По сути - я никогда не оставался на месте достаточно долго, чтобы завести с кем-то отношения, и все всегда видели во мне Танцора Ветра, а не просто старого Араду.
  

Мир, которым правим

Царство

   И что теперь Царство, как не куча ссорящихся детей? Даже не знаю, было ли оно когда-то иным, если честно. Ясное дело, нас учили тому, что оно было чем-то большим, но те же династы, которые теперь посылают своих же людей на смерть ради политической выгоды... их тому же учили тоже. Похоже, для них такие слова значат немного, и потому я не знаю - стоит ли мне думать иначе. Конечно, на бумаге и по идее все красиво. Куча всего красиво выглядит на бумаге. Да, сильное общество может стабилизировать мир. Да, цивилизация и разум могут поднять мир от звериного логова до места просветления. Все это и куда больше, да, да.
   У нас вообще было Царство, которое мы можем потерять, или нам говорили, что оно было? Я и сам не знаю. Я совершенно не уверен во многом. Я знаю, что я абсолютно и превыше всего уверен в своих сердце и душе: я отличаю верное от неверного. Я знаю, как помогать тем, кому нужна помощь и как наказывать порочных, когда их встречаю. Как построить на этих идеях страну, когда я могу быть уверен только в том, как они есть внутри меня? Я до недавних пор об этом не особо думал - пока уверенность в правоте Царства не пропала. Думаю, я принял как должное, что мы правы и просто делал то, что считал своей ролью, всегда полагая, что все другие исполняют свою.
   Алая Императрица была могуча, и превосходила других во многом, но она была лишь одной женщиной. Как могла одна женщина так сильно все изменить за краткое время, просто пропав? Единственное логическое заключение - никто из нас не делал ни демона все это время, и она тащила весь вес Царства на своих плечах. Однако я не могу в это поверить. Лучшее, что я могу кому-то сейчас сказать - поискать в себе то самое, за что, как нас учили, выступает Царство; поискать внутри, где вы можете быть уверены в правильном и ложном. Это - истинное Царство, чувства и идеи у вас в потрохах, и это - все, с чем любому из нас придется иметь дело. Никаких культурных основ праведности, никакого общества Князей Земли. Только ты и то, что ты осознаешь верным.
  

Дом

   С определенной точки зрения, думаю, - потрясающий запоздалый комплимент Дому Тепет, что другие дома посчитали нужным сокрушить его, начиная восхождение к трону. Все наши дети и внуки, что были в легионах - мертвы. Если бы мы не связали себя Быком Севера и были ближе к дому, когда собрался демонов регентский совет... Я не знаю, чего бы тогда случилось, и что бы сделал мой Дом. Мне нравится думать, что Дом Тепет поступил бы правильно, по-сильному, и что мы заставили бы всех остальных понять, что нами движет нечто большее, чем личная выгода.
   Могу сказать, что я бы не стоял в стороне и не дал бы кастрировать легионы или не допустил бы другого дерьма, которое они творят. Если б дошло дело до этого, думаю, мне бы пришлось объявить военн... а ну погодите проклятую секунду. Они оставили нас на Севере а смерть, чтобы... не дать мне занять Благословенный Остров. Сукин сын. Они посчитали, что я - тот, кто может попытаться и взять власть, а? Я. Звучит, по крайней мере, правдоподобно, хотя и не знаю, поставил бы я на это.
   Интересно, поддержал бы это Дом? Да, думаю, он бы поддержал, если бы я проявил серьезность по такому поводу - и я бы проявил. Думаю, может быть, все могло обернуться для нас весьма неплохо. Дом Тепет не так уж идеален в долговременной перспективе, но он нехило прагматичен в целом. Но, полагаю, нет смысла думать о том, что могло бы случиться. По-моему, будущее Тепетов теперь лежит в торговых семьях, линиях Неригуса и его брата, и с моей внучкой Эджавой - если она удержит голову на плечах. В моих руках будущего теперь нет.
  

Смертные

   Из всех мест, в которые может попасть думающий о карьере дракорожденный, именно в легионах больше всего настоящего контакта с не-Возвышенными. Я не про друзей и все такое, не про кого-то, с кем просто секс или сбор налогов, или чего там еще патриции-штатские с ними делают. Солдаты, даже если один из них - генерал, а другой - нет, развивают уникальную связь службы вместе, особенно если много драться вместе. Думаю, именно потому я куда шире ценю отношения, которые Возвышенный может завязать с обычными людьми.
   Слишком многие мои сверстники забавны в этом ключе. Они не хотят, чтобы смертные смотрели им в глаза и или говорили с ними хоть как-то фамильярно. По-моему, это очень поверхностное понимание уважения. Предполагается, что смертные нас уважают, и это не значит, что они могут говорить с нами только по должным дням, надев желтый шарф и ползая на четвереньках.
   Более того, уважение не проявляется просто так - не настоящее. Неважно, думают ли они о том, Князь ли ты Земли или еще кто. В сердце не будет уважения к тебе, если не заработаешь его. Это не выбирают. Просто так обстоит дело. И это палка о двух концах - никогда нельзя забывать. Высшему существу придется уважать тех, кто ниже и обращаться с ними так, как диктует место в порядке. Более высокое место в Совершенной Иерархии не значит, что ты получаешь больше власти или уважения, хотя и может этому равняться. Оно значит, что ты получаешь больше ответственности за людей, что ниже тебя. Об этом стоит помнить.
  

Анафемы

   Я дрался с Анафемами. Я убивал Анафем. Проклятье, я с некоторыми перебрасывался словами - я на многих языках говорю. Даже Бык Севера заморгал, когда я обратился к нему на его же наречии. Это одно из моих военных правил. Я в каждую офицерскую копию "Тысячи Верных Действий Стойкого Солдата" вписал: "никогда не планируй стратегию против врага, если не говоришь на его языке".
   Могу сказать, что некоторые из них так же боятся себя, как и мы - их. Я видел это в глазах. Не думаю, что кто-то просит о становлении Анафемой, и не думаю, что некоторым из них это нравится - некоторым, но не всем. Чудища вроде Йохима и Быка не возражают, и именно такие - истинная угроза Царству и его образу жизни. У них есть стремления и есть сила, дабы их претворять в жизнь. Что похуже - у них есть огонь в потрохах, который их толкает, и толкает, и доводит до безумного фанатизма. Я вам скажу - таких остановить непросто. Будь больше нескольких Быков Севера - и знакомому нам миру точно придет конец.
   А Анафемы-лунары тоже не слишком далеко ушли. Даже когда Бык Севера на марше, язычники-ледоходы все равно рассказывают об оборотнях, союзниках их Хозяев Зверей - тотемных духов - тех, кто учит самых отважных юнцов охоте и языческому шаманству. Сколько еще пройдет времени, прежде чем у них найдется общее с новыми Анафемами-соларами? Я бы поставил на то, что немного. Войн на три фронта нет, и я не думаю, что мы объединимся с монстролюдами, так что им еще делать-то?
  

Голоса других

Осенний Цвет об Араде

   Есть разница между тем, чтобы дурно говорить о Князьях Земли и пытаться с уважением указывать напрямую на видимые ошибки одного из них. Не ошибитесь - я сделаю и то, и другое, но я стараюсь избегать первого как можно больше. Упомянув об этом, и, надеюсь, ясно объяснив мое намерение и смиренную позицию, я бы сказала, что в Араде есть изъян, но куда более уважаемый, чем в других дракорожденных, о которых я осмелюсь говорить отрицательно. Его изъяны - на совершенно ином уровне, более личные. Его гордость не ведет к слепым действиям, ставящим в опасность многих, надменность не приводит к легкому вреду для подчиненных, а эгоизм не заставляет его грабить равных ему и пить кровь из страны. Он горд и эгоистичен, и может действовать вслепую - но только поступая так с собой. Самый большой его изъян - то, что он позволил жизни обходиться с собой как с мелочью, хотя, думаю, это и может звучать забавно в применении к одному из самых знаменитых генералов в истории. Но, если вы знаете, как смотреть на людей - то он все еще подобен ребенку во многих отношениях. Думаю, он нечто упустил в юности, некий важный урок или что-то вроде - но не то чтобы это позволило ему взять и не играть свою роль в Совершенной Иерархии. Я задумываюсь - легче ли знать свою роль, когда знаешь меньшие ее части, поддерживающие ее и ведущие к ней? Если это правда - то, должно быть, ему трудно столь долго быть великим и не знать, как он взлетел так высоко? То есть - что случится, если птица не сможет опуститься? Подозреваю, что в конце концов она падет.
  

Черная Роза Тепет Эджава

   У меня двойственное отношение к моему деду - потому что кажется, что в нем есть два человека. Генерал Арада, Танцор Ветра, - герой своего народа. Отзывы о нем и награды истинно говорят за себя, отмечают его как исполнительного и самоотверженного солдата. Его вклад в стратегию малых групп и быстрого нападения, а также техник обучения - возможно, самый значительный в современности, а его краткие комментарии к классическим трудам в этой области и метод культурного анализа - прелюдии к тактическим действиям, были широко распространены, когда ему еще и двухсот не исполнилось.
   Ни при каком офицере солдаты не были так уверены, что лидер без вреда для них введет их в опасную операцию и выведет оттуда, и лишний раз позаботится о том, что каждое впечатляющее действие запомнят и признают. Он всегда готов был пройти лишнюю милю - чтобы заслуженные похвалы достигли как можно большего количества людей - он любил, чтобы солдаты знали: народ услышит об их успехе.
   Но он был и другим, и теперь, судя по тому, что я слышу, он разозлен. Мой дед способен на тихую ярость, которая заставит даже самых учтивых поискать другого собеседника. Я видела как он в раздражении просто не говорил ни слова много часов подряд. Он может быть на приеме или подобном ему событии, улыбаться и вежливо кивать, дабы сохранить образ и ожидая подходящего момента, чтобы тихо вырваться прочь. Он всегда был очень учтив и соблюдал лицо, но, оказавшись снаружи, он часто просто смотрел на небо или вдаль на протяжении многих часов.
   Энергия истинно разозленного Воздушного - это нечто разовое, в отличие от показухи Огня. Честно, я всегда думала, что для кого-то его положения неприемлемо позволять себе такие моменты, но я также понимала, что не могу знать, как на других давят обстоятельства, и потому не могу судить. Однако я могу и сужу о тех, кто отступает пред ликом врага.
  

Земля: Мнемон

Детство и самопознание

   Годы, годы, годы... Столько лет спустя вспоминаются лишь обрывки детства, выступающие из тумана подобно маякам... но они ясны как события вчерашнего дня.
   В центре большей части воспоминаний - женщина, что породила меня, Алая Императрица. Она повергала в трепет: я помню ее, высокую, устрашающую, прекрасную. Эта женщина источала аромат силы, и я говорю не о магии. Меня всегда занимала правдивость ее истории - легенды об обычном солдате, нашедшем великую мощь. Я смотрела на женщину, направлявшую Царство с блистательной проницательностью и думала, что история должна быть ложью, созданной чтобы приблизить ее к людям. Я не могла представить ее в роли послушного солдата.
   Мое рождение было незначительным, если сравнивать с другими, входящими в блестящую семью. Метеоры и звезды не исполосовали небо, как это случилось при рождении Рагары. Вода не вырвалась из земли, сотворяя новые источники, как было, когда на свет явился Сесус. Насколько мне известно, в день моего рождения не случилось ничего примечательного.
   Думаю, что было ясно - ничто не могло соперничать с моим рождением, так что мир не стал даже и пытаться.
   Рагаре к тому времени было уже больше двух веков, он создавал семью и легионы, и иногда слишком открыто задавался вопросом - когда Императрица наречет его наследником? У нас с ним был общий отец, муж Императрицы Равар, умерший за год до моего рождения. Мне всегда казалось забавным, что в некоторых семьях дети одних родителей проявляют друг к другу больше привязанности, чем родные наполовину. Рагара же был далеким и пугающим, когда я была лишь ребенком.
   Я помню, как играла в незаметных углах дворца, с интересом наблюдая как монахи практикуют свои искусства и по мере возможности держась вдали от других. Она время от времени призывала меня и позволяла наблюдать за тем, как она правит. По большей части мне было скучно. Тонкость и сложность правления Царством стали занимать меня позднее.

Возвышение

   В годы моей юности брат был огромной силой. Ко времени Возвышения я была лишь девочкой, получавшей уроки от горсти монахов, а Рагара - главой Великого Дома, и множество потомков подчинялось его желаниям. Он был высоким и могучим, эталоном мощи. Я была лишь худой юной девчонкой, глядевшей на Императрицу сияющими от восхищения глазами, и лишь он мог заставить отвести взгляд от нее.
   Императрица была недостижимым образом; Рагара же был воплощением того, чем я хотела стать. Он основал свой дом, развил прибыльное дело и военную поддержку ему, и казалось, что он стоит на пути обретения Алого Трона, когда Императрица умрет (что маловероятно) или когда отойдет от власти (еще менее вероятно). Однако у Рагары был фатальный изъян. Он меня боялся.
   Ирония судьбы состояла в том, что бояться было нечего. Точнее, тогда было нечего. Я так восхищалась своей семьей и ее силой, что даже не строила планов по поводу трона. Мне было двенадцать - она прожила уже века. Я неуклюже обращалась с обычным ножом - она властвовала над обороной Царства. Я и сравнить себя не могла ни с ней, ни даже с Рагарой.
   В пору моего детства система младших школ еще не устоялась. Многие династы получали образование от родителей и старших родичей или местных Безупречных. В Имперском Городе была младшая школа, управляемая Безупречным Орденом, но Императрица предпочитала наставлять меня сама, когда государственные дела не отвлекали ее; стоит признать, что это было часто. Когда мы были вместе, она часто учила меня теории, стоящей за чародейством. Уверена, что она знала - я Возвышусь (у нее были Сторонние, известившие бы ее о потенциале детей), иначе бы она не стала тратить время.
   Когда она меня не учила, то я оставалась на попечении трех умелых монахов. Двое из них были моложе - Смеющаяся Бабочка и Киран, проводившие большинство занятий, касавшихся разума. Смеющаяся Бабочка была маленькой женщиной, специалистом по Безупречным Текстам. Хотя ее нрав отвечал прозвищу, она читала лекции с удовольствием и была скора на наказания, когда мои успехи ей не нравились. Киран был дракорожденным и учил меня истории и политике - большую часть я уже знала из-за семьи, но все равно надо было учить официальную историю Царства. Я задавала немало вопросов, когда знания о семье противоречили официальной истории, и он меня редко наказывал за них. Лишь быстрое наказание показывает, когда ты ошибаешься, а я ошибалась, ставя под сомнение слово Царства. Я знала правду, но мне надо было держать ее при себе. Таков был урок, и на его усвоение потребовалось время.
   В Кирана я впервые влюбилась; смешное дело - монаха я никогда бы не смогла взять в любовники. Но я помню его ясные глаза и милую улыбку.
   Третий монах запомнился больше всего. Его звали Камень, и возраст его определить было невозможно. Он ужасал меня, но я усвоила от него больше, чем от других. Собственно, больше, чем от него, я узнала лишь от Императрицы. Он был мал ростом - ниже чем я в двенадцать лет. Он был коренаст, а кожа была грубой и обветренной, словно он годами невозмутимо стоял за плугом. Камень тоже был дракорожденным и, вероятно, одним из величайших советников Императрицы. Для меня тогда это было странно - я никогда не слышала, чтобы он говорил.
   Больше всего в Камне меня пугало то, что он всегда носил черный капюшон, скрывавший его лицо. Я не видела, чтобы он ел или пил, и в капюшоне не было прорезей для глаз, носа или рта. Он был перехвачен на горле золотым шнуром; куда позже я предположила, что это орихалк.
   Камень отвечал за обучение боевым искусствам и бою с оружием. Его терпеливые пальцы и демонстрации открыли мне тайны меча, ножа, лука и боя без оружия. Я поначалу была не уверена насчет его уроков, но он был терпелив, и мы медленно начали понимать друг друга. Хотя он был и самым устрашающим из трех монахов, но он был и меньше всего склонным к гневу. Когда я перешла предел его терпения, воздаяние было быстрым и болезненным, и больше я так не делала.
   Именно Камень был со мной в тот день. Я начинала уставать от его немых уроков, становилась злой и обидчивой - какими могут быть подростки; слишком часто я наблюдала такое среди юных членов собственной семьи за прошедшие годы. Я не терплю такого в моих детях и внуках, так как Камень не терпел подобного во мне.
   Он учил меня отражению ударов ножом; мне было скучно и я становилась все более небрежна. Я неуклюже пыталась отобрать нож, и руки уже были покрыты легкими порезами. А затем, вместо обычной атаки справа, на которую надо было отреагировать, Камень притворился, что уклоняется влево и я на это купилась. Я попыталась схватить его запястье, а он шагнул вправо. Монах ударил меня в лицо, и я полетела на пол; я мгновенно раскаялась и была готова извиниться, когда он навалился всем весом мне на талию и коснулся нефритовым ножом щеки.
   Я постаралась напрячь мускулы живота, но он был слишком тяжел, и воздух медленно покинул грудь. Я даже не видела его лица - но чувствовала гнев Камня. Нож чуть скользнул по моей щеке, и я не могла набрать воздуху, чтобы извиниться перед ним. Мысль о приказе даже не пришла в голову - мне никогда не приходилось использовать мое положение. Я была готова принять любое наказание, если он позволит мне дышать, но не могла об этом сказать.
   Острый нефрит коснулся щеки; лезвие было холодным. Внутри вспыхнула паника; я почти потеряла сознание, и на границе восприятия танцевали пурпурные тени. Я ощутила, как что-то, навсегда заключенное в клетке моей души, освобождается, готовое вырваться из меня. Камень нажал на нож - уверена, он собирался оставить порез-предупреждение - но клинок не погрузился в кожу. При всей его остроте он оказался не опаснее хрупкой палочки. Он вновь нажал, не думая о последствиях убийства дочери Алой Императрицы. Затем он отдернул его назад, и мгновение спустя вес монаха пропал с моей груди. Я вновь могла дышать, и Эссенция пылала в моем теле, все еще взыскуя пути наружу. Камень отступил, когда вспыхнула моя анима.
   Я больше не теряла сознание от недостатка кислорода. Я черпала силу из земли, а не невесомого воздуха. Я краем глаза видела свою аниму - не бурное смешение цветов, знакомое по множеству других дракорожденных. Она была ярко-белой с четкими линиями, и она не волновалась. Она была стойкой, когда я приблизилась к противнику.
   В тот момент я истинно понимала, что слово "Возвышение" исключительно точно. Я никогда не чувствовала такой свободы, величия и силы.
   Длинный нож лязгнул о пол и Камень двинулся за ним. Я ухмыльнулась и бросилась между ним и ножом. Он покачал головой и поднял руку, приказывая остановиться. Я двинулась на него, ощущая, как внутри бурлит сила Пасиапа; сознание наполнило все, чему он учил меня о бое, использованию размера для получения преимущества, умению заставить противника выдать его намерения... Я бросилась на него, обрушив удары руками и ногами - все было столь медленным, он возвышался подобно великой скале и позволял мне атаковать. Я нападала со скоростью, поразившей меня, и когда он пригнулся, дыша сквозь маску, - ударила локтем в лицо, попав в скулу. Он потянулся ко мне и я уклонилась, ударив открытой ладонью по груди и ощутив, как его легкое поддается под сломанными ребрами.
   А затем все кончилось. Со мной - кончилось. Анима умерла, и ее заменил страх. Камень взглянул на меня, и, одной рукой держась за бок, отшвырнул меня несколькими ударами. Я рухнула рядом с его ножом; он повернулся, желая уйти, но я подхватила нефритовый нож и метнула - не вкладывая силу, только то мастерство, которое Камень вбил в меня бесчисленными часами обучения. Нож вошел ему в плечо, и он вскрикнул. А затем - вспыхнула его анима, расколотая и негармоничная, окружившая его зеленым ореолом. Я никогда раньше не видела ничего подобного, и с тех пор я постепенно пришла к выводу, что он наверняка был одним из Сторонних. Внезапно я очень испугалась.
   Затем - он исчез. Я не могу точно сказать, пропал ли он, но когда он применил чарм, то я его больше не видела. Нож лежал на полу - но Камня не было. Я наклонилась и подняла нож, вдохнула запах горячей крови и засунула оружие за пояс. Затем села у стены, не зная, что делать.
   Похоже, следующий шаг был не за мной. Через пару секунд Императрица возникла в дверях, и на лице ее была загадочная улыбка. Дыхание застряло у меня в горле.
   "Хорошая работа", - сказала она.

***

   К величайшей ошибке Рагару привела паранойя. Я не знаю, что бы стало со мной, если б так не случилось. Мысль о том, что он заставил воплотиться собственный страх, бесконечно меня забавляет; я не была опасна, пока меня не начали бояться.
   После Возвышения я получила подарки, о которых даже и не мечтала. От Алой Императрицы я получила длинный изогнутый дайклейв, отделанный нефритом и скованный так, чтобы доставлять яд, серебряный шлем с гнездом для ключ-камня на лбу и надел земли, где находилось место силы - дабы я возвела собственный мэнс. Рагара удивил меня, преподнеся великолепный доспех.
   Он сам сопроводил меня к оружейнику, дабы тот снял мерку для брони. Оружейник был умелым, он учел, что я еще буду расти, и измерял соответственно. Когда в мою честь состоялся пир в Имперском Дворце, предо мной выложили все дары. Брат гордо преподнес доспех - чудесный сплав серого металла и легкого зеленого нефрита. Я никогда не видела ничего прекраснее.
   Но хотя Рагара боялся моего потенциала... глупец недооценил уже растущую силу. Я потянулась к доспеху, коснулась рукой гладкой поверхности и, проведя по ней пальцами, поняла. Я мгновенно поняла, что на крошечные шипы на внутренней стороне нагрудника нанесен яд. Рагара, с улыбкой гордого брата, на глазах у сотен придворных Императрицы, предложил мне надеть броню. Скрывая ужас, я повернулась к Рагаре и улыбнулась ему. Затем - поманила к себе слугу и приказала ему вычистить доспех снаружи и изнутри. Все еще улыбаясь Рагаре, я заметила, что слышала - некоторые оружейники зачастую оставляют грязь и масло на совершенных в остальном изделиях, доставляя их, и что мне не хочется испачкать одежду в такой важный день. Лицо Рагары не изменилось. Слуги унесли доспех, и двое из них умерли этой ночью, получив яд, предназначенный мне.
   Думаю, Императрица вдвойне гордилась мной в этот день. Ничто так ей не нравилось, как гарантия, что ее дети столкнутся друг с другом. Если бы я проявила слабость, она бы просто позволила мне отравиться и противопоставила Рагаре кого-то другого. Но тот день даже превзошел Возвышение, показав, что я владею той же силой, которую черпают брат и Императрица.
   Несколькими годами спустя я выяснила, что хотя Императрицу впечатлило то, как я справилась с попыткой убийства, сама попытка не произвела впечатления. Она поставила Рагаре то же условие, что окружало жизнь Сесуса - если я умру, то же случится и с Рагарой.
  
   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/1-3.jpg[/img]

Обучение

   После Возвышения все изменилось до неузнаваемости. На следующий год Императрица отправила меня в Версино, в Гептаграмму моего времени. Она не слишком отличалась от нынешней школы, хотя мы меньше сосредотачивались на общем обучении этикету и истории, если это было возможно.
   Я училась там уже три года, когда школа пала.
   Я пыталась вызвать и сковать демона Первого Круга - инструкторы заявили, что я легко с этим справлюсь. Мой наставник Джаналар стоял рядом, и с его пояса свисало дымящееся древнее Изумрудное Кадило. Три монаха из Безупречного Ордена замерли позади него. В Версино всегда было не менее двадцати монахов, дабы помочь, если что-то пойдет не так. Они все должны были наблюдать и свидетельствовать - сумею ли я выдержать испытание умения призыва.
   Демон послушно восстал из символа на полу, облачившись в человекоподобную форму: прекрасного обнаженного молодого человека с золотыми глазами и шипами, что шли вдоль спины. Это был патрок, демон Первого Круга. Я устала, но не была истощена - для второй части испытания оставалось много Эссенции. Демону, само собой, вызов не понравился, и началось состязание в воле. Я чувствовала наставника и монахов позади, но не нуждалась в них. Шансов у демона не было - я сокрушила его. Он склонил голову в знак поражения, и я по правилам потребовала год и день службы. Так я вошла в число избранных старших учеников, владевших рабами-демонами.
   Этот демон был из Прибежищ Странников, потомства Печального Лорда. Их ребра могли раскрываться и поглощать любое существо их размера или меньше; патроки могли защитить существо внутри или сберечь, пока он утащит его в Царство Демонов и пожрет там.
   Я услышала, что мой наставник Джаналар собирался испытать силу Изумрудного Кадила и попытаться вызвать демона Второго Круга, куда более могучего чем те, кого мы связывали службой в школе. Он готовился к призыву с семью монахами. Ничто не должно было пойти не так.
   Я хотела увидеть, как они проведут призыв и кого вызовут. Я рискнула - и наложила чарм на одного из монахов невысокого ранга, дабы видеть его глазами. Что примечательно, чарм сработал и монах меня не почувствовал. Я приказала патроку защитить меня и стала наблюдать за заклинанием.
   Возник демон, куда более жуткий и разъяренный, чем патрок. Мой наставник держал Кадило в руке, и я увидела, как его кисть дрогнула лишь на мгновение.
   А затем демон обрушился на него.
   Монахи были готовы, и кто-то позвал подкрепление, но демон был слишком силен для них. "Мой" монах доблестно бился, но он погиб первым, после того, как мой наставник рухнул в брызгах артериальной крови. Чарм потерял силу, я быстро прошептала усвоенное от матери заклинание, и ощутила, как по коже бежит странное ощущение - будто она покрывается гибким бронзовым щитом. Я свернулась внутри демона, стыдясь самой себя, но не зная, что предпринять. Я слышала, как монахи и солдаты бегут по залу, дабы одолеть вырвавшегося демона, слышала звуки битвы. И я осталась на прежнем месте.
   За дверью раздался оглушающий шум, а когда все стихло, я приказала демону выпустить меня и идти следом, держась рядом. Я прошла мимо комнаты наставника, чья дверь была распахнута. Комнату усеивали тела, и я подошла поближе к учителю. Убив его ударом, демон задержался, оставив у него в спине кровавую дыру. Монахи были так же осквернены. Я наклонилась, коснулась пояса наставника и выругалась - Кадила не было.
   Я услышала ужасные вопли и поняла, что демоны, охранявшие школу, встали на ее защиту и вступили в бой. Я решила, что мне нужно завладеть Кадилом - оно по праву должно достаться мне, как лучшей ученице Джаналара; я пошла по следу резни.
   Демон дрался, похоже, со всеми демонами школы и с последним оставшимся монахом. Он то вопил от боли, то триумфально хохотал. Даже в бою он выдирал печень из трупов - и смотреть на это было жутко.
   Монах держал Кадило - мое Кадило - и пытался заставить его выполнить свою волю. Он побеждал. Я нахмурилась и приняла решение; я приказала патроку вмешаться, и он быстро и незаметно пробрался к битве. Монах его не заметил.
   Когда он произнес последние слова, желая отправить врага обратно в Царство Демонов, я кивнула патроку. Тот мгновенно вырос вдвое и окутал монаха, потянувшись руками, похожими на детские и отнимая Кадило у изумленного Безупречного, когда его грудная клетка закрылась.
   Я не говорю о том, что последовало дальше. Когда Кадило оказалось в моей власти, а последний из Безупречных был заключен в демона, я решила, что мое время в Версино подошло к концу. Я ушла.
   По возвращении у меня были беседы с Алой Императрицей. Похоже, после моего ухода школа сравнялась с землей. Похоже, выжила только я. Она оценила мое сокровище и обвинила меня в том, что я уничтожила школу, добираясь до него. Она не поверила моей истории и применила иные способы, дабы получить от меня сведения.
   Думаю, она узнала правду. Я немногое помню о беседах... полагаю, это и к лучшему. Я помню, что Императрица приглашала для бесед других, некоторые, по моему мнению, были Сторонними. Я не уверена.
   В конце концов она объявила гибель школы ужасной трагедией и публично поблагодарила Стихийных Драконов за то, что я осталась жива. Императрица лично испытала меня, выясняя, что я усвоила в школе, и когда, наконец, осталась довольна, она вознаградила меня моим Кадилом.
  

Жизнь и обязательства

   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/2-2.jpg[/img]
   Когда Алая Императрица удовлетворилась моими показаниями по поводу трагедии в Версино, она создала группу советников, дабы возвести иную чародейскую школу на острове, вдали от руин павшей академии. Я попросила включить меня в эту группу, дабы помочь со школой, но Императрица заставила меня замолчать лишь взглядом. Мне не разрешалось касаться школы или говорить о ней на публике. Лишь тогда я поняла, каким политическим кошмаром стала для Императрицы эта трагедия. Я сожалела о смертях, но сама я никого не убила, и не понимала, почему советники Императрицы так хмурились, глядя на меня.
   Ну, большинство из них хмурилось. Один улыбался. Я заметила чародея, вошедшего в число тех, кто помогал Императрице отстроить школу. Он был умен, талантлив, высок и могуч; кудрявые коричневые волосы были перехвачены кожаной лентой, а глаза были темно-карими. Я сказала матери, что хотела бы отплатить ему за помощь школе не только деньгами, и она была обрадована.
   Ворик стал моим первым любовником. Когда мы не экспериментировали в постели, он учил меня чародейству. Я знала, что когда я выучу все, чему он может меня обучить, я превзойду его с помощью знаний, которые от него укрыла.
   Когда родился Нейсер - мой первый ребенок - нам троим и слугам предоставили незанятую часть Имперского Дворца. Это было счастливое время. Кормилицы говорили, что ребенок здоров, мой любовник продолжал учить меня, а я начала создавать свое наследие. Как жаль, что мне пришлось обречь Ворика на смерть, когда он предложил выйти за него. Это было чудесное предложение, но он был слишком мощным чародеем, чтобы просто стоять в стороне и смотреть, как я возвожу мой Великий Дом и иду к Алому Трону. Он пожелал бы не просто меня, и я не могла дать ему большего.
   Игры власти всегда были в моей жизни. Некоторые оказались удачными, некоторые - нет. Я рано поняла, что Императрица с удовольствием затрудняла жизнь своим детям, дабы выделить любого подающего надежды наследника. Она поощрила меня направить многих моих детей и внуков в Безупречный Орден, дабы придержать Дом Иселси. И - я в этом уверена - она возвысила претенциозный Дом Нелленс, дабы наказать и Рагару, и меня.
   Распространился слух, что дети Нелленса просят Императрицу о повышении, и что она серьезно это обдумывает. Я была молода, нахальна и глупо посчитала, что могу пойти против желаний Императрицы. Мне еще надо было выстраивать Великий Дом - а тогда у меня было лишь трое детей, все не старше двадцати; дети Нелленса уже были богатыми и влиятельными взрослыми.
   Рагаре это тоже не понравилось. Нигде не записано - но мы заключили краткое перемирие, прекратив противостояние. Мы согласились, что такого возвышения не должно случиться. Мы обсудили варианты публичного позора, финансового краха и убийств. Набросав общие черты плана, мы согласились, что его надо держать в тайне.
   В течение следующих месяцев я послала демонов, дабы те нападали на важные налоговые караваны Нелленсов, подрывая истоки их доходов. Рагара провел неуклюжие попытки убийств, с которыми я была слишком хорошо знакома, но они не сработали. Я подозреваю, что к защите приложила руку Императрица. Она желала создать Дом Нелленс, и ничто ее не могло остановить.
   После моих нападений на Нелленсов Императрица увеличила долю, которую я должна была направлять в казну. Хотя я и была существенно богаче, благодаря перехваченным у Нелленсов деньгам, забранные суммы поставили меня на грань кризиса. Мне пришлось одалживать деньги у братьев и сестер, дабы оплатить расходы на мои земли и сатрапии. Послание было ясным: связываешься с Нелленсами - связываешься с имперскими доходами, и Императрица все равно возьмет свою долю, неважно откуда.
   Вскоре Императрица сделала объявление. Дети Нелленса - даже не Императрицы - получили собственный Великий Дом. Они встали на один уровень с Рагарой и мной. И мы ничего не могли с этим сделать. Во время речи она посмотрела туда, где сидела я, затем нашла взглядом Рагару. На ее лице мелькнула легкая улыбка, и я знала, о чем она думает: против нее нельзя выступать открыто. С тех пор я действовала куда более осторожно, а мои встречи стали еще более тайными. Она всегда наблюдала.
   Когда ненавистные Нелленсы получили свои права, а Рагара и Сесус снова начали бороться за власть, я свободно продолжила создавать собственный Дом. Я наблюдала за многим: отслеживала меняющиеся предпочтения Императрицы, следил за Домами братьев и сестер, ведущих игры власти, наблюдала за событиями в Царстве. При этом я поощряла моих детей достигать совершенства во всем, что они делали, особенно тех, кто исполнил мои мечты о служении Безупречному Ордену.
  

Прожитая жизнь

   Я прожила жизнь, тщательно наблюдая, выжидая, высматривая удобный момент. Я совершила несколько ошибок, но научилась быть еще осторожнее, глядя на ошибки других.
   В прошедшее десятилетие, до исчезновения Императрицы, было время, когда я желала найти ключ ко входу в ее Мэнс. Никто не знает, как открыть двери, и никто из входивших не вернулся - кроме Императрицы. Однажды ночью я убедила мою самую младшую сестру по имени Лиллун, что Императрица желала показать ей что-то в Мэнсе. Она поверила, что всем детям Императрицы разрешено взглянуть на Мэнс, когда они достигают должного возраста. Убедив ее в этом, я заперлась в моих покоях и навела на Лиллун чарм, дабы пройти с ней так далеко, как возможно.
   Я с радостью наблюдала, как юная Лиллун невинно прокралась по залу, следуя за Императрицей, собираясь неожиданно появиться перед ней у двери. Императрица с легкостью заметила юную дурочку в тенях, и предложила показать ей Мэнс. Я терпеливо ждала, зная, что не все будет так легко.
   Когда они достигли двери, Императрица взглянула Лиллун в глаза и сказала: "Тебе видеть не стоит". Она с легкостью оборвала мою связь, и я вновь оказалась у себя в комнате. Я громко выругалась, ударив по стене.
   Они оставались в Мэнсе четыре недели; когда Императрица открыла дверь, т вышла одна. Она не наказала меня, и я подозреваю, что хотя она и поняла, что кто-то сопровождает девочку - но не выяснила, кто именно. Во всяком случае - не таким способом.
   У меня были советники, но никому из них я не верю по-настоящему. Я доверяю лишь тем, кто у меня в долгу, или магически связан со мной. Я выяснила, что правда коренится лишь в страхе.
   Примерно через два века после гибели Версино Императрица сняла запрет на посещение руин, хотя и посоветовала оставаться подальше от Гептаграммы. Демоны, мимо которых я проезжала на пути к Версино, ясно дали понять, что меня в новой школе приветствовать не будут, и я к ней не приближаюсь.
   Я навещаю Остров Голосов примерно раз в десятилетие. Гептаграмма находится юго-западном берегу, а юго-восточная часть по большей части нетронута. Туда отправляются лишь авантюрные ученики и наставники Гептаграммы, и не все из них возвращаются. Там находятся руины Версино, и все призраки таковых.
   Впрочем, не все. Большинство призраков моих бывших учителей и соучеников были изгнаны из этой области, или же захвачены ради обучения или их знаний, потерянных при гибели здания. При самом недавнем визите я захватила с собой слугу - уродливого паренька, невнятно забулькавшего, когда я сказала, что желаю взять его с собой. И почему они мне служат, если так меня боятся?
   Мы добрались верхом до места, где была Версино. Когда школа пала, то осталась не груда обломков, а кратер. В тот день было очень ветрено, и мне показалось, что я все еще слышу крики в воздухе.
   Слуга стоял рядом и дрожал. Я на мгновение восхитилась его храбростью - многие на этом этапе пытались бежать. Никто из смертных не навещает могилу Версино по своему желанию; сюда приходят лишь ученики и наставники чародейства.
   Я вытащила из седельных сумок стеклянный кувшин, за большие деньги выкупленный у одного из учителей Гептаграммы. Конечно, пришлось торговаться на месте и организовать встречу у меня, когда он навещал Имперский Город, но я думаю, это того стоило.
   Будь то ностальгия или восхищение храбростью слуги - но я решила дать ему быструю смерть. Я приказала ему поставить кувшин на землю и открыть его; затем я взяла его за руку и притянула к себе. Он захныкал, я заставила его замолчать и сняла с пояса кинжал. Удерживая взгляд слуги, я поблагодарила его за дар во имя моего павшего друга, перерезала ему горло и наклонила над кратером, дабы кровь потекла внутрь. Когда она вытекла вся, я подвела его лошадь и повторила то же самое.
   Джаналар, освободившись из кувшина, возник рядом. Он не обрадовался призыву, но я напомнила ему о моем подношении. Он, в свою очередь, напомнил, что он бы мог быть жив, если бы не мои действия. Джаналар укоризненно взглянул на Кадило, свисающее с моего пояса и спросил, ограбила ли я его тело. Я заверила его, что сняла артефакт с тела монаха, который его ограбил.
   Я улыбнулась призраку и тот нахмурился. Я сказала, что мне необходимы сведения, которые у него точно имелись. Хотя я и овладела Изумрудным Кадилом, он знал все его возможности и мне нужна была помощь. Его знания о Царстве Демонов тоже бы пригодились.
   Мне был нужен демон Истар, и мне нужно было знать, как сковать его. Не сводя с меня полного ненависти ледяного взгляда, призрак поведал мне все, что нужно было знать, и даже более того.
  
   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/3.jpg[/img]

Мирская жизнь

   В годы юности я иногда сопровождала Дикую Охоту, хотя это редко было необходимо. Я считала это своим долгом и возможностью посмотреть Предел. Братья и сестры никогда не участвовали в таком путешествии, считая Дикую Охоту заданием по уничтожению, что было ниже их достоинства. Глупцы. Уничтожение яркого пламени Анафем - одна из наиболее важных вещей, на которую способен дракорожденный.
   Одна охота задержалась в памяти. Она была не первой, но впервые показала мне истинный ужас Анафем. Охота прошла на Востоке, где Анафема-лунар терроризировал деревни, вербуя себе последователей из смертных варваров. Мы столкнулись с его группой у деревни, на которую варвары положили глаз и собирались завоевать следующей. Их было порядка двухсот, а у нас - семьдесят воинов и монахов (пятеро Возвышенных). Битва была славной; смертные варвары напали первыми, а Анафема задержался. Я следила за ним - он был высоким и сильным, тело скрывал плащ из перьев, но голова оставалась на виду. Его глаза блестели неестественным серебром, и такой формы глаз я не видела ни у одного человека. Я выдвинулась вместе с двумя бойцами из моего когтя и обошла битву; он был достаточно умен, чтобы ожидать такого. Лунар не сводил глаз с меня.
   Когда я добралась до него, он раскрыл мне объятия и поклонился. Я выхватила нефритовый дайклейв - тот самый, что я получила после Возвышения - и приблизилась. Он взглянул на меня, словно желал поиграть как кошка с игрушкой, но у меня не было для этого времени. Я была тут по делу и намеревалась сделать то, за чем пришла.
   Все еще вытянутые руки начали меняться, напоминая кошачьи лапы. Я смотрела на них без дрожи. У меня был план. Я слышала о том, как действуют эти демоны.
   Я обрушила на него клинок, и он отвел его лапой, надвигаясь на меня. Я позволила себе споткнуться, оказалась в пределах досягаемости огромных лап, и лунар выбросил одну ко мне, выпустив когти, но она отскочила. Я рассмеялась, ощущая благословение Пасиапа и шагнула поближе к нему. Анафема зарычал и обхватил меня руками, стараясь раздавить; я ощутила лишь теплое объятие и коснулась талии, извлекая второе оружие. Инструмент из Старого Времени, хитроумное устройство с маленькими рычагами и шестернями, окружавшими трубку и поршень, созданное из нефрита и напоенное магией.
   Пока тварь пыталась задушить меня, я выхватила инструмент - размером с мой палец и острый как дайклейв и всадила его в обнаженный живот. Он выдохнул, но продолжал давить. Концентрация размывалась, и я знала, что если его не остановлю - он меня сокрушит. Я надавила на кнопку на боку устройства и знала - внутри врага развернулась звезда из шести иголок, словно остов зонта. Я нажала на поршень, впрыскивая яд в кровоток в шести направлениях. Давление мгновенно прекратилось, я отступила, наблюдая за тем, как он падает. Когда я вскинула дайклейв, он издал долгий громкий крик. На его лице не было страха, лишь решимость; я отсекла ему голову и покончила с ней.
   Дикая Охота без проблем разобралась с остальными варварами и мы собрались, дабы позаботиться о ранах. Мы потеряли многих, но все с восхищением смотрели на меня, убившую Анафему. Двое моих спутников рассказывали о схватке, насаживая голову Анафемы на шест.
   Я услышала шум в лесу. Шум - будто много крупных зверей движутся разом, в одном направлении. Я повернула голову - и они были там. Анафемы, больше, чем, мне казалось, есть на свете, замершие на деревьях и припавшие к земле. И все они смотрели, все они не сводили глаз с убитого лунара и оскверненной головы.
   Я взглянула на усталых и раненных людей. Я посмотрела на демонов на деревьях.
   Я приняла решение, взлетев в седло и погнав лошадь прочь. Я применила каждый ведомый мне трюк и чарм, дабы помочь коню, и слышала позади звуки резни, когда звери накинулись на людей.
  

Религиозная жизнь

   В детстве я восхищалась Безупречными монахами и их преданностью делу. Некогда я хотела войти в их число, но Императрица напомнила, что монахиня не сможет родить детей, создать Великий Дом или получить шанс на правление. Пустые обещания, знаю, но этого хватило, чтобы открыть мне глаза и отринуть амбиции. Однако я все еще близка Безупречному Ордену. Я приказываю наставникам в моем доме рано преподавать детям Безупречные Тексты, дабы они пошли по верному пути. Под чутким руководством многие мои потомки надели мантии монахов и хорошо послужили Дому и Царству.
   У меня много советников из Ордена, которые, как я знаю, втайне больше верны мне, чем Устам Мира, этой трижды проклятой марионетке Иселси. Однако это никогда не станет достоянием общественности, так как это не нужно... мне не надо заявлять, что верность монахов принадлежит мне, а не их лидеру, но и они, и я знаем, кому они служат.
   Дом Иселси пытается завоевать контроль над Орденом, дабы он смог вступить в борьбу за пустой Трон. Смешно - только Орден у них и есть. Некогда я гадала: почему Императрица просто не выбросит их дом из Династии? Но через несколько лет я поняла: в ожидании сила. Есть сила в том, чтобы низвергнуть Великий Дом, сделать его всего лишь притоном убийц, радостно служащих пешками. Она позволила дому повредить самому себе и медленно деградировать. Я направила в Сион нескольких шпионов, дабы они смотрели и ждали. Нелленс Мирар, один из немногих дракорожденных этого Дома, вскоре навестит побережье. Очень вероятно, что он погибнет от руки убийцы-Иселси. Или того, кого население посчитает Иселси...
   Вскоре, когда контроль Иселси подорвет убийство, я смогу вернуть Орден обратно в стены Имперского Дворца. А если это приблизит его к союзу с Домом Мнемон - тем лучше.
  

Любовная жизнь

   В моей жизни мало места для романтики. Есть мимолетные любовники, и те, кого я выбираю подходящими отцами своим детям, но я уже долгие годы не влюблялась и не планирую этого. В любви надо делиться, а я не желаю отдавать ничего своего.
   Я не думаю, что когда-либо найду в другом то, что хочу. Меня не интересуют те, кто мне не подобен: он должен быть умен, быть чародеем и быть амбициозным. Но именно амбициозные люди считают меня дорогой к большей власти, и этого я не потерплю. Однако неамбициозные, которые будут истинно счастливы служить мне, заставят меня скучать.
   При нынешней смуте в Царстве я пока прекратила вынашивать детей по очевидным причинам. С тех пор любовников я выбирала лишь за чистую красоту и ни по какой иной причине.
  

Планы на будущее

   Пока что я придержала продвижение к Алому Трону. Мои планы продолжают развиваться, но истинному захвату трона придется пока подождать. И это не потому, что другие Великие Дома что-то сделали или я ожидаю некоторых действий.
   Некоторые сведения я держу при себе. Некоторые могут подозревать о том, что происходит, но никто не знает известных мне деталей. Алая Императрица жива - и она возвращается. Я недавно об этом узнала и теперь тяну время, обдумывая, что может принести это знание. Вряд ли я смогу вновь применить... источник, который впервые вывел меня к этим сведениям.
   Прошлой ночью я проснулась в поту. Горло болело, словно я кричала. Моя тогдашняя любовница, девушка, которую я приобрела у Цинисов, свернулась обнаженной на краю кровати, и тихо плакала. Я несколько раз моргнула, стараясь сориентироваться. Но я знала, что это был не сон. Это было нечто вроде пророчества или послания.
   Я видела черных, извивающихся, корчащихся тварей; они падали из лона, породившего меня, твари, которые были мне родней. И они стремились к Алому Трону так же отчаянно, как и я.
   "Что будет, если они размножатся? - прошептала я; рабыня сжалась и зарыдала еще сильнее. - Что за детей они породят?"
   Я выбралась из постели, взяла со стола у стены нефритовый кинжал. Я рассекла рабыню от шеи до талии, и вывалила внутренности на пол. Задыхаясь, я села на край кровати, глядя на них и обдумывая следующий шаг. Даже если гадание и не оказалось сильно полезным, больше не надо было волноваться о том, что могла услышать рабыня.
  

Мир, которым правим

Царство

   Сегодняшнее Царство - обитель хаоса, политическая змеиная яма, ожидающая гражданской войны. Императрица исчезла пять лет назад, и наш мир разрушается.
   Они - Совет, другие Великие Дома, даже мои братья и сестры - считают, что она где-то прячется, обдумывая состояние Творения, прибегая к своей великой мудрости. Некоторые даже в это по-настоящему поверили. Я бы поставила немалую часть годового дохода своего Дома, что они осознают, что она пропала. Они просто не знаю, что теперь делать, и продолжают обманывать себя.
   Сейчас они теснятся вокруг, пытаясь защитить Алый Трон от захвата. Царству сейчас нужен сильный правитель - сильный правитель в наличии - но они настаивают, что прежде чем заменить Императрицу, надо убедиться, что она пропала. Они говорят, что желают получить доказательства ее гибели, прежде чем поддержать наследника.
   А также они знают, что официальное объявление о смерти Императрицы или хотя бы бесследном исчезновении вызовет еще больший хаос. Великие Дома набросятся друг на друга как шакалы, и горе тому, кто покажется им претендентом на Алый Трон. Некоторые из глав домов совершили вопиющие попытки вырваться вперед и страдают за это. Другие знают, что у них нет шанса и занимают стратегические позиции, выбирая тех, кого поддержать. Когда осядет пыль, то Великие Дома, поддержавшие победившую Императрицу (или, что нежелательно, Императора) окажутся гораздо выше других.
   Немногие выступили и действительно заявили, что желают трон себе. Однако я не скрыла своего желания и думаю, что это сдержало остальных. Если бы никто не выступил против меня, я бы взяла престол, преодолев легкое сопротивление. Конечно, этого бы никогда не случилось, но мои заявления вытащили бы многих на свет, так что я знала бы, кто мне противостоит. Я знаю, что на поддержку Иселси или Нелленсов нечего рассчитывать, но кто вообще хочет их поддержки? Ни у кого из них нет сильного голоса, хотя у них и имеются раздражающие способы помешать моим планам. Иселси все еще держатся в Безупречном Ордене, а Нелленс - один из немногих Великих Домов, который избежал проблем в эти экономически беспокойные времена.
   Рагара - глупец на смертном одре, но за его детьми стоит наблюдать. В'ниф считает, что удачно изображает тихое терпение, пока другие дерутся за Алый Трон, но я вижу, как она наблюдает и выносит суждения. Она бы сама поучаствовала, если бы могла. Дом Тепет слишком ослаблен жуткими военными провалами и наступающей казнью Эджавы, а Сесус по большей части поддерживает меня. Дом Цинис верит, что имеет шанс, хотя у него нет сильных союзников. То же касается и Дома Пелепс. Катак Кайнан, как и В'ниф, заявляет, что просто смотрит на других, но я верю, что он строит собственные планы. Ледаали не волнуются о том, кто тянется к трону, но они станут мощной поддержкой. Я составляю тайный список разных вещей: предметов, запасов нефрита, угроз, людей, демонического влияния, мелочей в подарок... того, что может убедить некоторые Великие Дома, что засели в центре весов.
   Я вижу, как в Царстве наступает хаос, пока Великие Дома и политики бранятся, и это меня бесит. Всего лишь несколько лет назад мы были на пути к славе и расширению влияния в Пределе. Безупречный Орден сокрушал любые еретические религии. Теперь все иначе. При угрозе гражданской войны и вероятной свары за Алый Трон почти все Великие Дома убрали армии из Предела (а некоторые - даже с побережья Царства), дабы сосредоточить свои силы. И потому варвары нападают на города Предела, а пираты превосходят нас в море числом.
   Анафемы возвращаются. Это правда. Лунары были в Пределе, и мы об этом некоторое время знали, но теперь солары вернулись и они покушаются на Царство. Их куда меньше, чем записанные три сотни, но это все равно угроза, и у нас нет возможности создать столько Диких Охот, сколько нужно.
   Я передала из своих сундуков все сыновьям, дочерям и внукам в Безупречном Ордене, дабы поддержать его учение и охранить Безупречную Философию и Воинство Дракорожденных. Крестьяне несут Царство на своих спинах, выращивая пищу, армии сражаются в кровавых войнах, а дракорожденные принимают решения и разрешают споры. Орден не подпускает большинство опасностей, вроде Анафем, еретических богов и поклоняющихся им. Но когда дракорожденные сражаются друг с другом, а Анафемы угрожают Царству, естественный порядок вещей нарушается. Крестьяне теряют пример, и если они потеряют веру, то все, что мы создали, может рухнуть. Орден дарует Царству хотя бы порядок и его возвращение в Имперский Город поможет моему восхождению на Алый Трон.
  

Дом

   Говорят, что я похожа на нее - я такое слышала. Я этого не признаю; веками я создавала Великий Дом, следующий мне, а не ей.
   Мой Дом - это я, и я побуждаю всех моих детей и внуков соответствовать тем же стандартам, к которым стремлюсь сама. Я изрядно преуспела. Выходцы из моего Дома доминируют в Безупречном Ордене, и есть люди на ключевых постах, которые должны повлиять на возвращение Ордена в столицу и вырвать его из-под влияния проклятых Иселси. Сторонние, занимающие высокие посты в Ордене, для меня загадка, даже после того, как я о них узнала и работала с ними веками. Я не знаю, кому принадлежит их верность, лишь что они считали Алую Императрицу выгодным союзником. Но я не могу выяснить, предпочитают ли они влияние моего Дома власти Иселси.
   Мои дети влиятельны и талантливы и почти все они - дракорожденные. У нас много брачных союзов, и немногие из моих детей обращались против меня.
   Были времена, когда нам приходилось работать и искать посты для тех, кто родился смертным. Некоторые дома посчитали себя низшими, но я поняла, что они могут быть хитрыми, умными и весьма полезными орудиями. У них не было силы Драконов и лет, которыми мы одарены, но у них есть свое место. Рассмотрев все вероятные вопросы населения, которые бы выиграли от вознаграждения смертных детей, а не изгнания их, я вместе с Императрицей поработала над законами по защите этих смертных. Теперь многие смертные дети живут и представляют свои Великие Дома, и у некоторых рождаются дракорожденные. Те немногие из них, которым я подарила жизнь, родились амбициозными, подобно мне и соответствующим умом. Мой сын Бата - префект, и хороший префект. Однако жаль, что он отвернулся от верности дому. Мои же законы удерживают руку в этом вопросе, так что мне придется в течение недели организовать по некоторым каналам его убийство тем, кто будет явно работать на Дом Рагара.
   Я ценю моих детей и внуков, и работу, которую они проделали по созданию Дома. Я не доверяю им - Императрица правильно поступала, что никогда не доверяла мне. Мой дом слишком велик и богат, чтобы у них не возникало соблазна перехватить власть у пожилой матери. Но они знают меня так же хорошо, как и я их, и все мы знаем, что друг друга нельзя недооценивать. Если я ощущаю сильные амбиции, я подавляю их: так было с моим дракорожденным сыном Улрином, который принес обеты Безупречного монаха и служит Дому иным образом, а не создает семью, которая может работать против меня. Если я чую предательство... что ж, я всегда могу родить других детей.
  

Смертные

   Смертные проходят в мгновение ока. Когда живешь уже почти четыреста лет, жизни смертных значат все меньше и меньше; за отведенный им срок они, вероятно, не могут испытать всего того, что я испытала. До Возвышения, когда я была ребенком, я считала, что у Императрицы умерла душа. У нее не было сочувствия к смертным, несмотря на то, что она показывала массам. Я видела, как она убивала множество смертных по разным причинам: они не угодили ей, они не угодили ее любовнику, или просто из-за каприза. Я теперь понимаю ее лучше. Нам, правящим, дарованы инструменты, с которыми проще служить Царству. Права, которыми мы обладаем, дарованы силой Стихийных Драконов, и Эссенция, струящаяся по нашим венам, также исходит от Драконов. Безупречный Орден - инструмент, при помощи которого можно влиять на духовные склонности людей. И сами дракорожденные - тоже орудия; мы - создания силы, сотворенные править смертными и вести их. Смертные - тоже орудия. Возможно, они - наиважнейшие орудия. Без смертных не было бы Царства, было бы некем править, кроме темпераментных династов. Они несут Царство и его экономику на своем хребте, бредут сквозь века, и каждый из них в мгновение ока умирает, и его заменяет другой.
   Смертные полезны при особо сложных заклинаниях или в качестве платы демонам, которым трудно угодить. Их жизни столь коротки, что не стоит печалиться об их потере. Вместо того - молитесь Драконам, чтобы в следующей жизни они, возможно, были одарены касанием Эссенции, покоящейся внутри них. Сейчас же, мы ее используем как должно, и взамен мы правим Царством для них.
  

Анафемы

   В молодости я изучала Анафем и их силы. Они меня зачаровывали: они стояли вне порядка, подкрепленного учением Безупречных, и при этом Сторонние формировали Безупречный Орден. В детстве я знала, что у матери есть могучие союзники, сильнее дракорожденных, но они не были гонимы. Напротив, они получили убежище в Безупречном Ордене и даже в Имперском Мэнсе! Я была этим очень озадачена и, набравшись смелости, спросила у Императрицы, почему мы не преследуем Сторонних как Анафем. В тот день она была в хорошем настроении, иначе бы по понятным причинам жестко наказала бы меня за такой вопрос. Она отвела меня на встречу с Чейопом Кеджаком, и он взглянул на меня суровыми глазами. Я встретила его взгляд, и мое сердце забилось чаще. Я подумала - он Анафема и его надо убить - но ничего не сказала. Он сообщил Императрице, что поговорит со мной - чуть ли не сказал ей уйти! - и объяснил мне многое о Сторонних и истории Безупречного Ордена. Думаю, они с Императрицей боялись, что я не приму правду, что немедленно призову Дикую Охоту, увидев ересь, но я мгновенно поняла суть. Естественный порядок вещей уже был изложен в Безупречных Текстах, и было ясно, что он равно служил Царству и целям дракорожденных и Сторонних.
   Конечно, они бы меня убили, если бы я не поняла. Я сохранила их тайны и действовала соответственно. Сторонние - не просто Анафемы. Они помогли дракорожденным взойти к власти и свергнуть соларов и лунаров, поставивших Творение на колени. При работе с населением нам приходится сталкиваться с некоторым ощущением, что Анафемы сильнее дракорожденных, и что они кажутся ближе к богам, чем мы. Но мы скроены для правления, а они - для хаоса; они стоят вне естественного порядка, и они - оскорбление этого порядка.
   Возвращение большего числа Анафем - тревожный знак, и не только из-за тех, кто поклоняется Непокоренному Солнцу. Из тенеземель возникли более темные силы, и они куда опаснее солнце- и лунопоклонников, источники хаоса и убийств. Не-мертвые силы, захватившие Шипы, были ведомы их собственными неодолимыми военными лидерами, бледными, смертоносными Анафемами с оружием, способным высасывать души из смертных. И они не сами по себе: эти новички служат ужасным хозяевам. Лорды Смерти, по большей части сражавшиеся на собственных землях, расширяют влияние с новыми силами. В руках этих темных Анафем - сила мертвых, и они могут стать даже большей угрозой Царству, чем те, с которыми мы привыкли бороться.
   Я отправила в тенеземли посланника-демона, дабы тот собрал больше сведений. И с нетерпением ожидаю его возвращения.
  

Фейри

   Я вела дела с фейри, и нашла, что хотя они не нарушают слова, они все же несколько неблагоразумны. Когда я отозвала легионы из Предела, мне понадобились силы для защиты моих данников - и гарантия, что они будут платить. Я предложила нескольким группам фейри сделку: тысячу рабов в год за эту службу.
   Реакция отличалась. Пустынные наездники Юга отправили послов обратно, а их охрана пропала. Посланники рыдали и бормотали об ужасах за завесами фейри, конях, летевших по песку как ветер, и жестоких насмешках над моей просьбой. Они взяли воинов, дракорожденную и смертного, и поиграли с ними. Со смертным они сексуально развлекались, пока он не умер от истощения, но в случае с дракорожденной они пили ее сны и разум, пока она медленно соскальзывала в безумие. Я кивнула послу и отметила себе, что по достижении Алого Трона надо бы снова связаться с этой группой.
   Фейри с северо-востока оказались более восприимчивы. Я даже отправилась на встречу с лидером одной из групп - аристократичным князем ночи, высоким и прекрасным, с полуночно-синими волосами и красными глазами. Думаю, моя свита распустила слухи, что я отдалась ему, заплатила телом за сотрудничество, но мы с князем дали клятву не говорить о том, что произошло. Достаточно сказать, что сделка была заключена. Я посылаю тысячу рабов фейри ежегодно, и они держат слово. Наши данники защищены от варваров, и дань все еще прибывает вовремя. Если они и заметили сокращение населения, то никто не жаловался.
  
   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/4.jpg[/img]

Первая Эпоха

   Первая Эпоха - время, потерянное для нас, время сплоченности, мира и магических чудес. Мне больно сознавать, что было потеряно, и насколько слабы сейчас наши попытки власти и чародейства. Когда дракорожденные вырвали власть у прогнивших соларов и лунаров, война принесла прискорбные и неизбежные потери. Чародеи и их книги, изобретатели и их сокровища - многое было потеряно на войне.
   А то, что не унесла Узурпация, было потеряно в Великую Чуму. Мастерство Сёгуна по поддержанию мира остается тайной. Я гадаю - были ли у него одиннадцать Великих Домов его потомков, спорящих за трон? А может быть, он назначил наследника и не из-за чего было сражаться. В истории я нигде не нашла сведений о сражениях за трон, и потому задумываюсь: права ли была Императрица, натравливая Дом на Дом? Мне верится, что я понимаю, почему она поступила так, но ее мирное правление не равнялось мирному существованию большинства других, от ее детей до беднейших крестьян.
   Я направила нескольких архитекторов, изобретателей и чародеев из моего Дома на изучение тех артефактов, с которыми можно расстаться. Хотя они и стараются выяснить, как их создавать, более могучие чудеса Первой Эпохи ускользают от нас, пусть мы и можем наполнять оружие и доспехи Эссенцией. Я делаю все возможное, разыскивая и сохраняя большую их часть в безопасности моего мэнса. Изумрудное Кадило, нефритовый дайклейв и некоторые другие артефакты всегда при мне.
  

Голоса других

Личный дневник Мнемона Улрина

   Этим вечером меня навещал младший родственник. Фанджайн сейчас учится в Обители Мудрости, и скоро ее закончит. Он носит знак Железных Коней, и потому я очень горд им. Он желал обсудить со мной жизнь монаха, и то, доволен ли я ей или нет.
   Первое, чему учишься в нашем Доме - если ты Мнемон, то от тебя ожидается больше, чем от любого другого, кого сможешь встретить. Это несправедливо. Но не справедливость сделала наш Великий Дом самым могущественным и не справедливость вывела Мнемон на дорогу к Алому Трону.
   В жизни детей Мнемон нет справедливости, лишь долг и служение.
   Она не просит от нас ничего, чего бы не требовала от себя. Никто не работает прилежнее, чем она. Я видел, что Алая Императрица развлекается чаще, чем моя мать. Она работает над тем, чтобы вести Дом, служить Царству и Ордену и получить Алый Трон.
   Было ли справедливо, что я оказался в Безупречном Ордене, и потому ее умнейший, самый могучий ребенок и логичный наследник оказался в положении, когда он не станет наследником? Нет, она просто направила меня туда, где я принесу больше всего пользы... и меньше всего буду угрожать. В этом она не так уж отличается от своей матери.
   Иногда мне кажется, что я обижен на нее... но нет, "обида" не подходит. Целитель должен резать здоровую плоть, дабы совладать с гангреной, и он делает это для блага пациента. Мнемон принимает решения ради блага Царства, а наилучший путь для такового - если она займет Алый Трон. Если я и сомневаюсь в ее действиях, я ободряю себя этим фактом.
   Я - ее доверенное лицо, и верю, что из всех ее детей я ближе всего к ней. Я знаю то, о чем другие лишь гадают. Я знаю, что в ее планах скорое продвижение к Трону. Я знаю, что Мнемон полностью уверена, что Императрица не мертва, и как минимум не вернется в полной силе. Я спросил - откуда она знает? Ответом была холодная улыбка, означавшая, что я должен молчать, если не хочу подвергнуться наказанию. Я не сомневаюсь, что она точно знает, где ее мать, и это знание дает ей силу. Она еще не готова поделиться со мной такими сведениями, но если я буду действовать осторожно, она может рассказать. Я иду по опасному пути.
   Я - из Ордена, и нахожусь там уже более века. Она послала меня туда, дабы я служил Ордену, а также был ее глазами и ушами. Она подозревает, что в Ордене есть влияние Иселси, и верит, что их намерения выходят за пределы служения Ордену. Я держу при себе всю иронию, что наблюдаю в этом аргументе.
   Я продолжу наблюдать и докладывать ей обо всем, что сочту подходящим. Мнемон - вершина того, что желали Стихийные Драконы, сотворив дракорожденных, и потому она лучше всего подходит для трона. Другие главы Домов либо умерли, либо потеряли разум, отдав лидерство детям, которые не столь умны, чтобы понимать устройство Царства до такой же степени, что и она. Мнемон помешала бесчисленным попыткам убить ее и опорочить Дом. Она восставала в сиянии после каждого испытания.
  

Письмо от Камня Чейопу Кеджаку, 381 ООЦ

   По поводу Мнемон, дочери Императрицы. По вашему указанию, я служил ее наставником в боевых искусствах. Она показала мало потенциала и невысокие амбиции - это неожиданно от кого-то из потомков Императрицы. Мне верится, что собственное наследие ее пугает. Она быстро схватывает не-физические науки, но прогресс замедляется в вопросах боя с оружием и без него. Вы попросили наблюдать за этой "многообещающей", но тут мало что можно увидеть. Я вижу избалованного ребенка, а не будущую силу в Царстве.
   Я твердо уверен, что Алая Императрица покончит с дочерью, если та не Возвысится и не сделает себя достойной. Императрица не может позволить себе бесполезных детей.
  
   Почитаемый господин, девочка Возвысилась два дня назад. Я бы написал вам раньше, но пришлось залечивать раны. Я стал свидетелем ее Возвышения - и чуть не стал его жертвой. Оно было неистовым, что неудивительно, но сила, полученная при соприкосновении с Эссенцией была поразительна. Она применила сильные чармы, и сумела нанести мне несколько ударов, прежде чем силы истощились. Самое тревожное - то, что когда она истощила Эссенцию, то лишь на силе воли - не магии, господин, лишь воле - сумела метнуть в меня нож, когда я уходил. Это была не Эссенция, а лишь упорство. К своему стыду, я пропустил удар. Я видел ее Возвышение и ожидал его, но последняя атака оказалась неожиданной.
   После нападения я счел необходимым скрыться с ее глаз, дабы оказаться в безопасности. Если после истощения Эссенции она осталась в сознании и атаковала - то это воистину опасная девочка. Вне сомнения, теперь она понимает, что я Сторонний. Я чувствую, что маскировка, на которой вы настояли, оказалась мудрой. Позже я смогу наблюдать за ребенком в моем обычном обличье, и она этого не поймет.
   Сейчас я остаюсь в покоях, которые Императрица отвела наставникам своих детей, пока не залечу плечо. Это не займет много времени.
   Дополнение - мне пришлось вскрыть печать на письме и добавить сведения о новых интригах. Я только что вернулся с пира в честь Мнемон, устроенного Императрицей. Ее старший брат попытался убить девочку, хотя я уверен, что это поняли только Императрица и я. Девочка мгновенно распознала попытку отравления, и проявила тонкость и смекалку, которой за ней раньше наблюдалась; она избежала смерти, позволила Рагаре понять, что знает о его попытке и позволила ему избежать публичного унижения. Теперь он у нее в долгу. Я уверен, что Императрица Рагаре этого не простит; он будет наказан.
  

Письмо от Камня Чейопу Кеджаку, 768 ООЦ

   Почитаемый господин, я слежу за Мнемон по вашему приказу, держусь близко к ее семье в Ордене и так близко к ней, насколько осмеливаюсь. Я нахожусь в Имперском Городе со времени исчезновения Императрицы и наблюдаю за продвижением Мнемон к Алому Трону. Она все еще не узнала во мне наставника из детства - мое лицо открыто, и я тщательно прячу шрам, которым она меня наградила. Понаблюдав за ней пару лет и осторожно завоевав доверие тех, кому доверяет она, я понял, что вы правы: с исчезновением Императрицы Мнемон нацелилась на престол.
   Я полагаю, что если она займет трон в отсутствие Императрицы, то последствия будут серьезными. Мнемон - одна из немногих, знающих о ее истинном местонахождении: мои наблюдения меня в этом уверили. В последние месяцы ее действия изменились: она ранее действовала осторожно, как будто Императрица может вернуться в любое время, но недавно она стала более настойчивой, словно уже не боится прихода матери. Однако она держит руку на сердце и еще не сделала своего хода. Если Мнемон получит трон, то она выйдет на контакт с вами, дабы удержать Царство в привычном ей виде... если это ее цель. Хотя она во многом следует Императрице (чего сама она не признает), она - загадка. Я понимаю конфликты между Великими Домами, но, учитывая доступные Мнемон знания и власть, я не вижу, почему она еще не направилась к Трону. Возможно, что у нее есть сведения, которых нет даже у нас.
  

Огонь: Катак Кайнан

Детство и самопознание

Детство

   Я все еще помню основные мотивы, окрашивавшие эры моей жизни - пусть и нелегко вспоминать детали случившегося почти четыреста лет назад. Дисциплина была самой сутью моего детства, и, приближаясь к концу жизни, я подозреваю, что дисциплина, более любого другого элемента, окажется главной концепцией такового. Когда я говорю "дисциплина", я имею в виду не ощущение того, что тебя дисциплинируют, а обладание дисциплиной самому. Лишь обладатели слабейшего характера нуждаются во внешней дисциплине. Дети Дома Катак рано учатся самодисциплине, и гордятся силой своего характера в течение всей жизни. В детстве те, кто не научился справляться сам, обучаются другими, обычно при помощи лишних заданий. В любом крупном семействе хватает обязанностей, на которые надо тратить время. Надо скрести полы, чистить одежду, готовить еду, убивать и разделывать животных, и так далее.
   В других десяти Домах для таких дел есть слуги и рабы. В Доме Катак есть дети. По теории такое детство готовит их к тому, чтобы стать хорошими взрослыми. Если ребенок выходит за рамки приличий, то считается, что недостаток самодисциплины исходит от избытка энергии, которую надо выпускать, пока он не обретет больший самоконтроль. Поразительно, сколько самоконтроля приобретает ребенок после того, как несколько месяцев будет спать лишь по пять часов ночью, будучи обремененным домашними делами. Я видел как другие получали такой урок в течение всего своего взросления, но лишь раз испытал его на себе. Те из нас, которые достаточно собой овладели, чтобы выполнять задания пунктуально, эффективно и добросовестно, вознаграждались - их задания передавались тем, кто еще не проявил того же уровня самодисциплины. Лишь раз меня наказали лишними заданиями.
   Моя старшая сестра Кеневра была добра, но ей не хватало самоконтроля, и ее так обременяли задания, что однажды я выполнил ряд заданий вместо нее, дабы она могла поспать. Когда один из наших наставников увидел, что я делаю, он сообщил моей матери. Нас обоих высекли. Я получил десять ударов за то, что подрывал моральное воспитание сестры. Она получила двадцать - за то, что позволила мне подорвать свое воспитание. А так как я показал, что у меня слишком много свободного времени - то на месяц к моим заданиям добавили все ее обязанности.
   Следует отметить, что эти задания были дополнением к тем, которые требовало образование. То, что мы управлялись по дому, не освобождало нас от обычных уроков истории Династии, математики, стрельбы, верховой езды, гимнастики, танцев, Безупречных Текстов и этикета. Дом Катак всегда соревновался с другими Великими Домами и ни при каких условиях нам не позволялось не достигать мастерства в базовых предметах.
  
   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/1-1.jpg[/img]

Возвышение

   У меня было трое старших братьев и сестер - Кеневра, Найджан и Умера - и четверо младших - Атессис, Гарель, Варанс и Карена. Все, кроме младшей сестры Карены Возвысились.
   Я все еще помню собственное Возвышение, в частности потому, что оно сыграло роль в самой большой травме юной жизни. Мой старший брат Найджан был ублюдком - фигурально и буквально. А также он был садистом. Однажды мы вернулись домой из школ на Межсезонье; я - из Академии Взмывающего Феникса, он - из Спиральной Академии. От обязанностей нас это не избавляло. На тот момент частью проклятых обязанностей была чистка конюшен; тогда он почувствовал нужду поделиться со мной теми захватами, что ему показали наставники в школе. В переводе с найджанийского это значило - он собирался провести серию болезненных захватов рук и защемления суставов, и усиливать их, дабы увидеть, как он сможет меня выкрутить, прежде чем я закричу от боли. Он Возвысился за несколько лет до этого, став Водным, и ему было несложно поймать меня или выкрутить кости и суставы до границы перелома. Когда он поступил так последний раз, это закончилось моими криками - не из-за сильной боли, но потому, что унижение было предпочтительней увечья. И я даже не сомневался, что если я не закричу, то он, не колеблясь, сломает мне руку, и заставит взять вину на себя. Найджан решил, что стоит поработать над моими ногами, так что он сбил меня на землю, так, чтобы мое лицо оказалось в пучке соломы и лошадиной моче, и принялся выкручивать ноги в нескольких неестественных и исключительно болезненных позициях. Я попытался вырваться, но от Найджана нельзя было спастись, когда на него находило злобное настроение. В момент гнева и острой боли я Возвысился. Анима вспыхнула и опалила его. Найджан попытался меня оттолкнуть, но я не собирался дать ему сбежать столь легко. Мое Возвышение было куда более связанным с физическим телом, чем у него. Я мгновенно ощутил большую скорость и силу, и хотя Найджан был старше, сильнее и изучил к тому времени некоторые чармы, я превосходил его в скорости и ловкости.
   Все преимущество было на моей стороне. Найджан был прежде всего борцом, а не кулачным бойцом, но не мог войти в клинч, не получая серьезных ожогов, - но я мог бить свободно. И бил. Его гордость и злоба не дали ему бежать от схватки, пусть даже шансов на победу у него не было. Немногие его удары достигли цели, а когда достигали - моя анима опаляла его больше, чем я сам. Я отплатил ему за каждое выстраданное пренебрежение, каждую садистскую пытку, каждое проявленное неуважение, и отплатил не скупясь. Наша схватка длилась около получаса. Когда все закончилось, Найджан страшно обгорел. Его руки и торс были черно-красными, но лицу досталось больше всего. Оно было обожжено до неузнаваемости. Ранее Найджан был более-менее красив, но когда мой юный пыл угас, он стал похож на неровно поджаренный кусок мяса. Я получил несколько сильных ударов, но был готов драться насмерть. В конце концов драка кончилась лишь потому, что моя анима зажгла некоторую часть соломы, и если бы мы продолжили - то рисковали бы спалить всю конюшню.
   Я ужасался мыслям о том, что сделает отец, узнав о потере контроля над собой в критический момент и насколько сурово он накажет. Я воображал себе тридцать ударов или отлучение и ссылку в Земли Стервятников. Самое меньшее, чего я ожидал - сотню новых обязанностей на следующие несколько месяцев.
   Я ошибался. Отец не только обрадовался моему Возвышению, но и был особенно горд тем, что я стал Огненным. Когда Найджан Возвысился в Аспекте Воды, отец был втайне разочарован, и разгневался на мать. Лишь раз я видел их в схватке, и она меня перепугала. В тот день смерть матери предотвратило лишь вмешательство отца моего отца.
   Учитывая любящее прощение отца, я предположил, что все правильно, и что жизнь вернется в свое прошлое русло. Когда же я успокоился, то вспомнил, что отец держал в подвале под защитой дозу "сладкого сердца" и посчитал, что ее надо дать Найджану, дабы возместить нанесенный мной вред.
   Когда я сказал ему об этом на следующее утро, он лишь рассмеялся.
   "Сладкое сердце" очень дорого, Кайнан, и потому его приберегают для любимых сыновей и героев, не ублюдков и забияк. Найджан - Возвышенный. Он исцелится. Может, в следующий раз, захотев поддаться злобе, он поупражняется в некотором самоконтроле". Затем он взъерошил мне волосы и отправился обучать свои войска.
  

Старшая школа

   Раны Найджана со временем исцелились, но быстрым процесс не был. Он ужасно выглядел, и я не мог смотреть на него во время еды, не рискуя потерять аппетит. Отец никому не позволил ухаживать за его ожогами и поклялся убить Найджана, если кто-то приведет ему целителя. Он даже послал письмо с имперской почтой в Спиральную Академию, сообщив, что никакому целителю не разрешается касаться Найджана. Основной причиной было то, что боль Найджана послужит напоминанием, что жестокости и насилия по отношению к семье не потерпят.
   Когда пришло школьное время, Найджан вернулся в Спиральную Академию, а две мои старшие сестры снова отправились в Дом Колоколов.
   Я вскоре собирался окончить младшую школу, и мы с отцом поговорили о том, что я хотел бы сделать. Я мог бы тоже отправиться в одну из дорогих школ. Отец применил бы все нужные связи, дабы обеспечить мне образование. Но я не хотел ставить его в трудное положение ради себя. У меня было четверо младших братьев и сестер, которым понадобятся хорошие школы, если и когда они Возвысятся, но меня также терзала вина за то, что я сделал с Найджаном.
   Она стала еще сильнее тремя неделями позже, когда я получил письмо, где сообщалась, что женщина, помолвленная с Найджаном, так ужаснулась его обгоревшему лицу, что разорвала помолвку и ныне стала невестой молодого человека из Дома Рагара. Учитывая, что Найджан так выглядел бы еще лишь несколько недель до исцеления, думаю, это было неуклюжее оправдание разрыва, но я все равно чувствовал вину на себе. И потому мое образование должно было стать строгим и религиозным, и я стремился следовать Хесиешу, который куда больше берег свою Эссенцию чем я в схватке с братом. Отец сделал несколько замечаний, но он был достаточно набожен, чтобы с чистой совестью отговаривать меня от посещения Обители Мудрости, хотя и заставил поклясться, что монахом я не стану. К тому времени, как моя вина рассеялась (и, честно говоря, много времени это не заняло), я был учеником Обители Мудрости, и обучался медитации, самоконтролю и Безупречным Текстам. А также я великолепно проявил свой стихийный Аспект в Безупречных боевых искусствах.
   Конечно, это не была военная школа вроде Дома Колоколов, но единственным способом выйти из Обители Мудрости, не обучившись умению сражаться была гибель в схватке. Я был родом из военной семьи, и структура с дисциплиной Обители были мне близки. Я всегда ценил организацию. Правила проясняют роль. В месте вроде Обители нет вопросов о том, что считается должным поведением, а что - нет. Ты знаешь свое место, и это хорошо.
   К несчастью, есть и те, для кого организация - костыль. Они перестают думать самостоятельно, и их важные способности увядают как розы в засуху. Я видел там таких людей и поклялся, что одним из них не стану, и не позволю того же никому из солдат, которыми буду командовать.
   При поверхностном взгляде Обитель Мудрости учит молодых Возвышенных сильным религиозным ценностям. Она также учит самоконтролю и новаторскому мышлению. Она не ожесточает человека, как делают некоторые учреждения. Вместо того, она тебя возводит - ментально, физически и духовно. Мы оттачивали боевое мастерство - но и развивали характер, необходимый для него. Мы наизусть заучивали большие порции Безупречных Текстов. Мы научились следовать Пяти Стихийным Драконам, практикуя контроль над Эссенцией. Вдобавок к самоконтролю мы усвоили ценность настойчивости, цельности, самооценки и учтивости.
   Многие младшие школы балуют Возвышенных учеников. Моей среди них не было, и я этому рад. Первые несколько недель в Обители Мудрости ясно показали, какие ученики вышли из слабых школ, а какие - нет. Все мы были изумлены тем, насколько строг порядок Обители, но вышедшие из мягких школ пребывали в потрясении всю первую неделю. Религиозная жизнь определенно была более требовательной, чем они ожидали.
   У Обители двойная цель: выпускать Безупречных монахов и выпускать отлично обученных и предельно достойных дракорожденных солдат, которые будут защищать Царство - и Творение в целом - от врагов. Каждого Возвышенного в Обители испытывали на пределе абсолютных возможностей, и монахи считали, что нельзя узнать предел чьих-то сил, пока ты их не превзойдешь. Хныканье вознаграждалось "упражнениями исправления характера" для жалующегося и его когтя, ложившимися в обучение. Я думаю, было бы больше таких, если бы сами монахи не участвовали в обучении. Молодой дракорожденный дважды подумает, прежде чем жаловаться, когда монахи двумя веками старше него участвуют в тренировках рядом с ними - и постарается быть более эффективным.
  

Жизнь и обязательства

   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/3-3.jpg[/img]
   Чем более велики деяния Возвышенного, тем о большем можно поразмыслить в немногие тихие мгновения, и так дело обстоит со мной. Я был солдатом, генералом, инструктором по стратегии в Доме Колоколов и знаменитым членом Дикой Охоты. В те дни я помог уничтожить двенадцать Анафем, включая рыцаря смерти (на моем последнем задании). Также я имел удовольствие убить троих благородных фейри и все еще думаю, что смогу убить еще нескольких, прежде чем умру. Не думаю, что будет слишком надменно заявить, что я - один из самых сильных династов в Творении. Я - один из горстки дракорожденных, которые могут получить аудиенцию у Уст Мира в течение часа после просьбы. На Острове нет воина, которого я не мог бы одолеть в честном бою. Хотя Императрица и я не во всем были согласны, она знала, что если потребуется успешное разрешение военного вопроса, она может положиться на меня и легионы, коими я командую на ее службе. У меня пятьдесят восемь детей, все в законном браке, и сорок девять из них Возвысились. Думаю, в этом отношении меня превосходит лишь Мнемон. Я, собственно, потерял счет своим внукам и правнукам, но не так давно, как помнится, их число превосходило четыре сотни. Многие из них сейчас в легионы, идут по моим стопам, и я горд каждым солдатом из семьи. Хотелось бы мне собрать целый легион из моих потомков; можно поклясться, что данники в таком случае перестанут извиваться и удерживать должное. Это может к общей пользе разрешить и конфликт с наследованием.
   Действие - принцип Дома Катак, и действие было знаком моей службы Царству. Думай быстро, бей быстро - и враг будет дрожать от потрясения, когда ты нанесешь последний удар. А если он не дрожит - то лучше реагировать быстро, иначе тебе очень крепко достанется. Этот принцип верно служил мне несколько веков, и я привил ценность скорых действий каждому дракорожденному солдату, которого воспитал. Я знаю, что Огненные и Воздушные меня понимают. О других я иногда сомневаюсь.
   Я иногда задумываюсь - что было высшей точкой моей военной карьеры? Соблазнительно назвать дни с Дикой Охотой, но одна битва в особенности выделяется среди других, и она была не против Анафем, а против фейри на Дальнем Севере.
   Тогда я командовал Двадцать восьмым легионом - за годы до того, как он был расформирован - и мы в последний раз пытались защитить область от мощного вторжения фейри, прежде чем Императрица запустит защиту Царства.
   Мы встретились с ними на поле боя, и схватка была невероятно жуткой, но мы хорошо расположились и держались. Однако каждый раз, как я смотрел на поле битвы, мой взгляд привлекало нечто яркое, плывущее над армией фейри: их королева.
   Она была ужасна, прекрасна и холодна. На моих солдатах было столько одежды, сколько можно надеть, не теряя возможности драться - но она плыла позади войск и над ними, облаченная лишь в прозрачнейшее серебряное платье из флёра. Не знаю как она контролировала свои войска, но они бились невероятно хорошо. И все же дисциплина у Двадцать восьмого легиона была лучше, и мы двигались вперед.
   А затем я услышал, как она зовет или поет мне. Ее голос был чарующим - в самой полной мере этого слова. Хвала Драконам - другие его не могил слышать, но меня он более чем отвлекал. Я не мог различить точных слов, но она меня звала - с расстояния в милю на поле битвы, сквозь неистовый снег, должен заметить, - звала возлечь с ней на снежное ложе, дабы... хм... найти более мирное разрешение конфликту.
   Я держался столько, сколько мог, но в конце концов не выстоял, и двинулся искать ее. К счастью, мои помощники не подчинились прямым приказам и удержали меня. Мы знали, что такое может случиться - в конце концов, это указано в учебниках по тактике против фейри - но я впервые истинно ощутил это... притяжение. Оно было ужасным.
   Мои драконлорды и поединщики связали меня, вставили кляп и оставили на кровати в моей палатке. Конечно, это было не на глазах солдат, так что свидетелем случившегося стал только раб Катоней.
   Ко времени следующего восхода мы - или, надо сказать, драконлорды - обратили фейри в бегство, и песня в моем сознании наконец прекратилась.
   Я не знаю, что с ней случилось. Я надеюсь, что она погибла в тот день - мне не нравится мысль о том, что она все еще есть где-то.
   Драконлорды, которыми я командовал, после этого всегда смотрели на меня немного странно, как будто бы меня совратили. Может, так и было. Менее чем через год я отказался от командования Двадцать восьмым, и начал постоянно преподавать в Доме Колоколов. И я рассказываю эту историю каждому классу, какому могу - чем больше они будут знать о фейри, тем лучше. Кто предупрежден - тот вооружен.
   К несчастью, ныне я больше занимаюсь политикой, чем стратегией (не то чтобы они хоть как-то взаимоисключали друг друга). Со времени исчезновения Императрицы Дома обращают легионы друг на друга. Если они не возьмут себя под контроль, они будут больше драться друг с другом, чем с врагами Царства. Жалкая и постыдная участь. Хотя я и патриарх этой семьи - но ни один легион Катаков не отправится на войну, иначе как против врагов Царства в целом.
  
   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/2-1.jpg[/img]

Религиозная жизнь

   Хотя моя домашняя детская жизнь была умеренно религиозной, я не понимал путей Драконов, пока не поступил в Обитель Мудрости. Большинство людей не осознают, насколько важен Безупречный Орден.
   Лишь двое из каждой десятки выпускников Обители становятся монахами Ордена. Большую часть времени обучения там я думал, что у меня есть весьма неплохие шансы на монашество, но отец дал понять, что я стану не монахом, а генералом вроде него. Это был удар по моим юношеским представлениям о том, как должен жить благочестивый человек, но в итоге я осознал - как и мой отец - что духовная природа человека должна питать его жизнь, а не составлять ее.
   Став старше, я понял, что становлюсь и набожнее. Чем больше я вижу в мире, тем больше свидетельств истины Безупречной Философии я нахожу. Ценность мудрости Хесиеша для меня растет, по мере осознания того, насколько этот Безупречный Дракон контролировал себя, дабы сохранить Эссенцию в запасе - как он и поступил. Большинству династов стоит это понять.
   Недавно я пожертвовал Ордену очень большую сумму на строительство нового храма Хесиеша в Имперском Городе. Учитывая нынешнее финансовое состояние Дома, вероятно, я дал больше, чем должен был, но смерть становится для меня все менее абстрактной, и я считаю, что хочу сделать все, что могу, дабы разносить слово Хесиеша.
   Боюсь ли я смерти? Не слишком. Но я хочу вновь быть достойным Возвышения в следующем воплощении, и я освежаю в памяти Безупречные Тексты и меняю свой подход к некоторым вопросам.
  

Любовная жизнь

   Я не раз слышал, как мужчины объявляют себя любовниками, а не бойцами. Должен признать, что я - боец, а не любовник. Генерал может сражаться не на всех фронтах, и мое сердце - не один из них. Я любил женщин, я спал с ними, я даже глубоко ценил компанию некоторых из них, но не могу сказать, что когда-либо влюблялся. Не могу представить, что проживу еще больше нескольких десятилетий, так что не думаю, что это время подходит, дабы открыть мое сердце новой возможности.
   Из всех женщин ближе всего мне моя жена, но наш брак основан на глубоком взаимном уважении, и мало еще на чем. Она подарила мне множество детей, подавляющее количество из которых Возвысились. Самая младшая еще не Возвысилась, но у нее в запасе есть несколько лет. Думаю, мне очень повезло в браке. Жена - такой же отличный генерал, как и я, и, вероятно, даже и лучше, ибо она менее склонна вести войска к опасности, чем я.
   Прошли годы с тех пор, как мы с женой касались друг друга. Учитывая мое положение в Царстве, я мог бы взять в постель любую приятную девушку, которая попадется, но я этого не сделаю. В основном потому, что беспорядочность в связях свидетельствует о недостатке самодисциплины, и частично потому, что, по-моему, это было бы неуважением к жене. Урима, со своей стороны, никогда не проявляла интереса к сексу с кем-то. Подозреваю, она гордится таким количеством детей так же, как и я, но мы не поднимали этот вопрос. Если я пожелаю возлечь с ней, она сделает мне одолжение. В ином же случае она полностью довольна обучением войск и ведением войны против врагов Царства.
  

Мир, которым правим

Царство

   Где есть дисциплина и учтивое общество - там цивилизация. Когда Императрица была у власти, я бы сказал, что Благословенный Орден был неоспоримым последним оплотом истинной цивилизации в Творении. Со времени ее исчезновения этот вопрос менее очевиден. Мы находимся в незавидном положении, заменяя военной дисциплиной истинную, но это будет работать лишь некоторое время, ибо, без самодисциплины, сами легионы ослабеют. Я видел, как этика и характер Династии все больше распускаются с каждым годом, прошедшим после ее исчезновения. Мы все еще называем себя последним оплотом истинной цивилизации, но я не вижу поколения лидеров морали. Я вижу поколение избалованных детей, которым даровано слишком много власти и слишком мало самоконтроля, чтобы распорядиться ей должным образом.
   Конечно, все бы изменилось с Катаком на троне, но такой ход мгновенно проявит врагов, а союзы слишком мимолетны, чтобы поставить на них благосостояние целого Дома. Есть ли у нас стремление к трону? Да, проклятье, точно есть. Не проходит и дня, чтобы я не ловил себя на том, что планирую имперскую стратегию и прикидываю, кого бы где поставил в новой иерархии. Слава тебе, Хесиеш, что только мой самоконтроль удерживает меня в последний год от продвижения к трону.
   Легионы - очевидный ключ к структуре власти. Мой младший брат Атессис командует пятью легионами Катаков. Без сомнения, это самые высокодисциплинированные войска Творения. Я поставил бы на мой легион против любого другого без колебаний.
   Однако в военных делах Хесиеш советует смирение. Позор и ужас потери легионов Тепета - напоминание, что даже великие генералы могут потерпеть страшное поражение, когда они не знают врагов. Я хорошо знаком с Тепетом Арадой, и я могу подтвердить его качества как лидера. В честной битве его легионы одолели бы армию, вполовину превосходящую их по размерам. Но Анафем не слишком занимают честные битвы. Я часто думаю о Тепете Араде, и думаю о том, что я мог оказаться на его месте.
   Потеря легионов Тепета - потеря, что потрясает воображение, невообразимая, безмерная потеря. И Царству становится еще хуже.
  

Дом

   Я весьма горд тем, что возглавляю мой Великий Дом. Я верю, что Дом Катак - один из наиболее преданных Царству и его идеалам. У нас самые крепкие и тренированные легионы Царства. Мы честно подходим к делам и выпускаем некоторых из самых подготовленных и компетентных солдат и офицеров Творения. Похоже, что у Катаков огонь в крови, даже у тех, кто обрел иной Аспект. Хотя есть и исключения, но дракорожденные Дома Катак видятся мне менее - нет лучшего слова - развращенными, чем большинство их сверстников. Это я отношу на счет естественного результата воинской дисциплины. Развращенность идет от слишком малой дисциплины и слишком долгого свободного времени. Любой уважающий себя дракорожденный солдат, видящий, против чего выступает Царство (особенно сейчас) проведет время в обучении и подготовке к битвам, а не на оргиях или в планировании предательства.
   Я уже веками слежу за своей семьей, и я лично следил за тем, чтобы при необходимости детей учили самоконтролю. От моего руководства выгадали племянницы, племянники, внуки и правнуки. Когда я прикладывал руку к воспитанию ребенка - собственного, племянника или взятого после гибели родителей - я следовал примеру отца и учил самодисциплине посредством прилежной работы. Я не представляю лучшего способа внести вклад в силу Царства. Поступай я иначе - и увиливал бы от своей ответственности и подрывал моральное развитие. Сила без ответственности опасна, равно для ее обладателя и тех, кто вокруг него. Несмотря на кризис, что окружает нас сейчас, дракорожденные - правители и защитники Творения, и так как мы правим Творением - то мы обязаны править им хорошо.
  

Смертные

   "Неблагодарный смертный" стало таким избитым выражением в последние годы, что я колеблюсь его употреблять, но хотя каждый стереотип цветет в недомыслии, большинство как минимум коренятся в истине. Именно дракорожденные жертвовали собой, дабы сбросить ярмо Анафем. Именно дракорожденные спасли Творение от пожирателей-фейри. Именно дракорожденные восстановили цивилизацию на Благословенном Острове. И, что самое важное - именно в дракорожденных великие Стихийные Драконы вложили свою мудрость и путь к стихийной магии. Даже если бы не было иных причин, по которым смертные должны проявлять уважение и благодарность - только этого бы хватило.
   А теперь, когда Царство пытается справиться с внутренним кризисом, кажется, что весь Предел решил, что им хватит нашего правления. "Большое вам спасибо, - говорят они, - но вы нам больше не нужны, и мы больше не собираемся платить за ваши услуги". Когда я слышу, как эти мягкие, недисциплинированные, не-Возвышенные предельцы жалуются о том, как трудно работать под дракорожденными, я прихожу в ярость - не в последнюю очередь по тому, какая ересь за этим стоит. Если они считают, что с нами трудно - пусть подождут службы у Анафем.
   Мне приходится регулярно напоминать себе, что смертные похожи на детей. Они не всегда знают, что для них лучше, и им нужно наше руководство. И вот потому мы здесь, мы, посланники Драконов, дабы править и давать духовное наставление - не чтобы предполагать, спорить или уж точно не чтобы подлизываться. В нынешнем кризисе трудно посылать легионы в Предел, кроме как по самым важным причинам, но когда ситуация исправится, я определенно намерен проследить, чтобы сатрапии Дома Катак получили все духовное наставление, какое выдержат.
  

Анафемы

   Я напрямую приложил руку к смерти двенадцати Анафем и косвенно - к смертям еще двух десятков. Я смотрел им в лица, когда они погибали, всегда следя за любым знаком уходящего демонического духа, и ни разу не видел его.
   Это не обязательно значит хоть что-то. Очевидно, демоны, вселяющиеся в Анафем, слишком неуловимы, чтобы я мог их разглядеть.
   Я рассматриваю Анафем как наивысшее упражнение - то, которое должен пройти любой уважающий себя генерал. Любой дракорожденный, идущий с Дикой Охотой и вернувшийся, скажем, больше десяти раз - проявивший себя герой Царства, достойный почестей. Я слежу за Охотой. Преподавание тактики в Доме Колоколов и связи, оставшиеся со дней в Обители (ничто так не связывает людей как общий бой) дает мне возможность получать сведения о деятельности Охоты, когда я того хочу. Все меняется со времени исчезновения Императрицы. Когда я был в Охоте, она была священным долгом, честью, которую не отвергают и не могут отвергнуть даже при желании (а иногда оно было - в зависимости от того, куда посылал Орден). Теперь все иначе.
   Состав Охоты уменьшается от месяца к месяцу, так как признанные герои вычеркивают свои имена из списков, дабы служить поединщиками и "героями" в легионах Дома. Герои, будь они прокляты. Теперь, больше чем когда-либо, они должны соперничать за честь пребывания с Дикой Охотой, а не увиливать от своей ответственности. Для меня такая ситуация означает, что с каждым походящим днем в Пределе появляется все больше Анафем и они получают больше времени на подрыв Творения и создания угрозы Царству. Вот почему пали легионы Тепетов. И это неприемлемо. Если бытие Царства от чего-то одного и зависит - так это от уничтожения Анафем. Истощение Дикой Охоты длилось достаточно долго. К счастью, я могу кое-что с этим сделать. Я собираюсь потребовать обязательной службы в Охоте для всех кандидатов на генеральский пост в легионах Катаков. Если эти избалованные ублюдки так желают звания - то пусть заработают.
  

Голоса других

Чейоп Кеджак о Катаке Кайнане

   Царство больше не может позволить себе идти тем же путем, каким идет. Жалкие ссоры Домов должны прекратиться, прежде чем нанесенные этими пятью годами раны станут смертельными. Кайнан - набожный человек и великолепный генерал. Он истинно принял к сердцу заповеди Безупречной Философии, со рвением, какое хотел бы я увидеть в других Земных Возвышенных. Он - один из немногих старших дракорожденных, чей голос не звучит с иронией, когда он говорит о Безупречной Философии. Если бы нити его судьбы были несколько длиннее - думаю, я бы склонился к тому, чтобы подтолкнуть его к трону. Если я смогу точно выяснить, кто станет преемником Кайнана - я все еще могу его поддержать. Однако, при нынешнем положении дел, боюсь, я могу предложить Царству вкус порядка за которым последует пиршество бедствия, если не тот Катак унаследует от него трон.
  

Люмицент, фея-королева Зимнего Народа, о Катаке Кайнане

   О, конечно, я помню Кайнана. Хладная ночь, он чудесный человек, высокий и изящный. Я имела честь наблюдать за тем, как его легион уничтожил множество моих сородичей. Это было... невыразимо. Однажды ночью я позвала его к себе, оптимистично надеясь поговорить с ним, но глупые солдаты его удержали, и я так и не смогла с ним поговорить или коснуться горячей красной кожи так, как хотела бы по-настоящему.
   Увы, его легионы давно сюда не приходили, и мой народ стал сильнее и капризнее. Мы немало мыслей посвящаем возможным проделкам, которые могут призвать сюда милого Катака Кайнана и его могучие легионы, чтобы мы их и дальше развлекли. Полагаю, если Царство будет так отрешено, как в последние годы, нам придется устроить по-настоящему праздничный шум; нечто крупное, стоящее полного внимания Царства. Нечто, что может опустошить целый город - по меньшей мере - если выйдет из-под контроля.
   Да, я точно помню Катака Кайнана, и, полагаю, я увижу его и его сородичей довольно скоро.
  
   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/4-1.jpg[/img]

Раздиратель Металла, свободный элементаль кузни

   Что я думаю о дракорожденных? Думаю, они позабыли назначенное им место.
   Что я думаю о дракорожденных? Думаю, они вкусны и полны Эссенции, и могут драться лучше большинства.
   Думаю, они направили свою врожденную стихийную силу на постыдные и скучные дела.
   Думаю, они жалки и злобны, забывчивы и безрассудны. Думаю, они одержимы контролем над миром, который не хочет контроля, особенно в их руках.
   И вот почему они так быстро и агрессивно отреагировали, когда имперская кузня обрела некоторый... высокий дух. Они посчитали это личным оскорблением, вызовом их гегемонии.
   В первый день после изначального обмена огнями они послали некоего мелкого династа, не знавшего, что он делает, и я съел его за пару минут. А чего они от меня ждали?
   Видно, они изрядно перепугались - на следующий день послали каких-то монахов, двое из которых были Древесными, третий - Воздушным. Они были уверены, что преподадут глупому духу пару уроков. Они продержались минут пять, прежде чем я расплавил их оружие, расколол драгоценную нефритовую броню и сжег мясо на костях. И потому я был весьма доволен собой.
   Но дракорожденные не глупы. Они, может, и не равны некоторым другим Возвышенным, но они умеют пользоваться сильными сторонами.
   На следующий день они послали против меня одного старого Огненного, главу какого-то их благородного дома. Сперва я оскорбился тем, что они послали лишь одного старика, но после пары обменов ударами я понял, что у меня проблемы. Самые мои горячие удары даже волдырей не вызывали. Я несколько раз бил его и он каждый раз уворачивался. Со мной было иначе. Я не мог блокировать все его удары, а когда они достигали цели - чувствовал их. И когда я бежал - он бросился в погоню. Он не собирался уничтожать меня, когда побил. Напротив, он очень постарался этого не сделать. Вместо того он передал меня своему другу-чародею, который приковал меня к этому проклятому молоту на двенадцать двадцатилетий и еще шесть лет, в течение которых я буду ковать колокола для храмов дракорожденных.
   Что я думаю о дракорожденных?
   Я их ненавижу - и предателей-Огненных больше всего.
  

Вода: Пелепс Делед

Детство и самопознание

   Первое мое воспоминание - я вхожу в Храм Даана'д в Имперском Городе. Я был тогда очень молод, но меня заворожила сила внутри. Меня поразила живая вода, танцевавшая в бассейнах, меня зачаровывал текучий облик самого храма. Я был слишком юн, чтобы понимать - это мэнс, и он был выстроен, чтобы направлять силу Даана'д, но я как-то осознавал, что он был свят превыше обычного мастерства. У моих родителей не было времени на религию, так как их постоянно отвлекала политика Дома Пелепс. И потому в тот день меня в храм привел мой дядя Пелепс Дехам. Он показал мне, где и как сесть, и добрыми, но твердыми словами и жестами обратил мое внимание на Безупречных монахов, делившихся мудростью Даана'д в проповедях. Дехам сам был монахом, Водным-странником. Он нечасто возвращался в Дом Пелепс, и тогда я впервые встретился с ним. И все же я инстинктивно и мгновенно почувствовал - рядом с ним безопасно. Кожа цвета моря, черные волосы и глаза, казалось, притягивали к себе и почти топили, если смотреть в них слишком долго; меня это заворожило. У моих родителей была сильная кровь, но даже у них знаки Даана'д были не так явны, как у Дехама. Возможно, я как-то понимал еще тогда, - что значит быть дракорожденным, но в присутствии Дехама это было ощутимо.
   Он оставался с нами лишь несколько недель, а затем вновь уехал, но за это время он гарантировал, чтобы меня учили в Храме Даана'д. Родители, конечно, не возражали. Из-за моей склонности к размышлениям они часто в шутку называли меня "маленьким монахом". Теперь меня должны были научить истинным размышлениям и пониманию того, какая сила благословила наш дом. Со всей юной мощью ребенка я решил стать таким же, как мой дядя, во всех отношениях. Таков детский ум - в детстве мы поклоняемся героям и богам, каких можем видеть. И лишь когда вырастаем, находим их в себе.
   Я получил от монахов тщательное и просветляющее образование, пусть и не всегда мягкое. Подобно сверстникам, учившимся в частных школах или получавшим первичные уроки от слуг, я изучил основы математики, философии и истории Царства. Меня учили читать по Безупречным Текстам - хотя, как я позже узнал, пока сокрытые от нас части были куда больше открытых; и также меня наставляли в основах простейших форм боевых искусств. Более того, меня окружали мудрость и набожность, и я часто ужасался возвращения домой - ибо ни того, ни другого не хватало моим родственникам и семейству. Старшие не замечали меня или, в лучшем случае, смеялись и трепали по голове, когда я говорил о мудрости, полученной в школе. Вошедшие в возраст и получившие светское образование, часто высмеивали меня и даже изрекали богохульства, чтобы подразнить.
   Именно такие богохульства заставили меня начать первую драку в жизни. Конечно, были тренировки с другими детьми под присмотром монахов, но это были лишь упражнения тела и разума, которые должны были помочь лучше понять себя. Однажды, во время краткого перерыва в занятиях, когда мне было девять лет, четверо кузенов нашли меня у пруда в саду. Им было от девяти до двенадцати, и хотя я никоим образом не был мелким, все они были крупнее. Их воспитали в чистейшей традиции Дома Пелепс, и они узрели во мне отличную возможность применить уроки на практике. Началось с простых подколок, и я не доставил им удовольствия ответом или даже взглядом, погрузившись в раздумья. Они быстро поняли, что оскорбления моей сексуальной зрелости или храмовой стрижки меня не рассердят, так что они принялись оскорблять мою веру, обучение и дядю. Когда в конце концов они оскорбили Безупречных Драконов, я больше не смог сидеть спокойно.
   Даже впав в гнев, я знал, что в сердцах детей не было истинного богохульства. Они просто нападали на цель, как их и учили. Тем не менее, я знал, что ересь и богохульство - опухоль, что может выесть не только Дом Пелепс, но и все Царство. Ее нельзя было отпускать безнаказанной. Внезапно я оказался рядом с ними, и скорость и ярость атаки удивила меня самого. И все же я не молотил, не плевался и не кричал в драке, как они. То немногое, чему меня обучили в храме, осталось со мной, взяло власть надо мной. Несколькими минутами позже четверо из старших кузенов уползали с кровоточащими носами и губами, один - со сломанной рукой. А пока они пытались это сделать - я постарался объяснить им, таким же спокойным голосом, как и монахи на уроках, - почему они были избиты.
   Несколькими часами позже меня призвали к родителям и родителям тех, кого я избил. И хотя во взгляде отца была искра одобрения, во всем остальном было очевидно, что в их глазах я выглядел злодеем.
   "Защита дома, - сказал отец, - есть первая обязанность Пелепса. Ничьи личные амбиции не должны перевешивать здоровья и величия Дома Пелепс. Ты сломал руку Пелепсу Фордаму. Он должен был завтра состязаться с Рагарой Мелиной на Весенней Скачке, теперь - не может. От этой скачки зависело многое, Делед, и твое рвение стоило Дому Пелепс важной победы".
   И потому я был избит - редкое наказание для юного династа. Я был избит за то, что был сильнее, лучше и крепче в вере, чем сверстники. И тогда я ясно понял, какое место Даана'д занимает в сердцах и умах Дома Пелепс.
   После избиения Пелепс Дехам пришел ко мне в сад. Он вернулся на краткое время и видел и драку, и мое наказание. Он решил не вмешиваться, ибо не был отцом ни мне, ни кому-то из других мальчиков. Но это не значило, что он не поступит так, как более всего подобает Безупречному монаху: он убедится, чтобы я получил награду за силу и веру, и обещал, что когда он вернется со следующего важного задания странника, он за этим присмотрит.

Возвышение

   Мое детство закончилось, когда двумя годами позже этот день пришел. Я долго смотрел в глаза Пелепса Дехама, и видел там истину, кипящую за маской согласия с приказами Дома. В тот самый момент я решил, что, подобно Дехаму, я буду служить сперва Безупречным Драконам, а уж потом - Дому Пелепс и Царству. При встрече Пелепс будет сильнее. При столкновении - для меня не будет вопроса в том, кому принадлежит моя верность.
   "Научи меня", - умолял я Дехама, и он так и поступил.
   В тот день я выучил лишь одну кату, самую простую, преподававшуюся монахам в первый день на тренировочных площадках Обители Мудрости. Я быстро усвоил ее, исключая несколько последних движений. Сперва я не понял - почему. Я не мог воспринять саму идею этих последних немногих шагов и ударов. Тело просто не двигалось нужным образом. И, осознав это, я понял.
   Дехам показал мне кату еще раз, и я провел ее вместе с ним. Когда мы добрались до последних движений, я ощутил то же, что и раньше. Он посмотрел мне прямо в глаза, сказал: "Все это ради Драконов", и ушел, оставив меня на моей площадке, в личной Обители Мудрости, в стенах мэнса моей семьи. И я знал истину слов Дехама: Все это ради Драконов. Все это ради Драконов. Все это ради Драконов.
   Я не спал и не ел шесть дней. Я не отдыхал, не считая кратких мгновений медитации между одним исполнением каты и следующим. От начала до конца ката занимала десять минут, включая медитацию. Я выполнил ее тысячу раз. Когда начало восходить солнце седьмого дня, я заставил трясущееся тело пройти сквозь нее один последний раз.
   И на тысячу первый раз все и случилось. Движения текли, тело изгибалось так, как не могло, не умело изгибаться раньше. То, что я сперва счел испариной, возникло на коже и осыпалось дождем на траву под ногами. Сердце забилось с силой бьющихся о скалы волн, а кровь стала бурлящей рекой. Я искал ее всю юную жизнь, но в конце концов Даана'д нашла меня.
   Все это ради Драконов.
  

Старшая школа

   Дехам нашел меня, потерявшего сознание от истощения, вечером дня моего Возвышения. Очнувшись, я впервые увидел в его глазах уважение ко мне, к тому, кем я стал. Он сказал, что хотя кровь всех династов несет в себе дары Безупречных Драконов, их вызывают лишь отдельные воля и праведность.
   Несколькими днями позже я стоял рядом с Дехамом, говорившим с моими родителями; позади было празднование Возвышения и ободряющий страх кузенов, которые не Возвысились. Все согласились, что Обитель Мудрости - лучшее место для меня, и я тоже чувствовал, что лучшего выбора для образования у меня нет. Там я научусь не только управлять моей Эссенцией и овладею нужными боевыми навыками, но и приготовлюсь к неизбежному, как считали и я, и Дехам, поступлению в Безупречный Орден. Было ясно, что родители не верят в эту неизбежность, но они считали, что обученный в Обители ребенок будет предпочтительнее иных альтернатив. У Дома Пелепсов уже и так хватало бюрократов, и меня определенно не хотели превратить в чародея, изгоя в своем доме или солдата, который был бы полезнее Царству в целом, чем Дому Пелепс в частности. И потому были сделаны все необходимые приготовления, и после нескольких кратких собеседований меня приняли в Обитель.
   Там я не был ни ярче, и хуже подавляющего большинства. Мы слушали одни и те же лекции, выполняли одни и те же упражнения и проходили одни и те же испытания. Однако меня от большинства отличало понимание - то, что мы учим в этих святых стенах, есть основа праведности. Для меня было очевидно, что даже большинство наставников позволили истине стать просто знанием, которое можно заучивать и цитировать по приказу. Для них Безупречная Философия была частью наследия и истории, объединившей Творение после того, как Анафем изгнали из мира, и позволившей Царству родиться на пепелище Чумы. Для них она более не была живой - она была чем-то, что уже было, а не оставалось. И они ошибались.
   Несмотря на очевидную пропасть между мной и товарищами, я сумел избежать судьбы изгоя, которая, похоже, постигала столь многих с иными - а в моем случае, верными, - взглядами на мир. Мы были юнцами на пороге взросления, и большинство из них побуждали к учению сомнения в том, что они, казалось бы, знали в течение всей жизни. Я много долгих часов спорил о философии со своими сверстниками, и каждый раз по окончании дискуссии я отправлялся в библиотеку, изучал Безупречные Тексты пока не находил подтверждение того, что, несмотря на заверения в своей правоте, они ошибались. Со временем я стал более нетерпелив. Я не мог выносить постоянных повторов, указаний на все те же фрагменты Текстов, которые показывали другим, что в их мышлении есть изъян. Даже хотя я называл многих из них друзьями, я не выносил их неспособности понять, что я показываю им истину. Хуже было с наставниками, которые не поправлялилсь, когда я указывал на ошибки в их учении. В то время я всегда проявлял уважение, ибо был учеником, а они - учителями, и порядок вещей требовал, чтобы я не сомневался в них слишком громко. Однако, даже в личных беседах, они спорили с истинами, которые были ясно начертаны чернилами на пергаменте.
   И потому такие обсуждения проходили все реже и реже. А так как именно во время таковых я больше всего общался со сверстниками - то я стал все более одинок, и размышлял над истинами, которые другие отказывались видеть. В последний год в Обители я редко говорил с другими, а когда говорил - то дело обычно кончалось дракой. Учитывая, что немногие освоили боевое мастерство и Эссенцию так же хорошо, как и я - лишнее свидетельство истины того, что боевое искусство есть инструмент праведности - такие конфликты обычно были краткими и болезненными. Меня много раз ругали и наказывали, но я переносил наказание, зная, что я прав. В конце концов мои оценки и воля перевесили недостатки и письменные предупреждения, и мне разрешили стать выпускником Обители Мудрости.
   Родители и Пелепс Дехам присутствовали на церемонии выпуска. Будь на то моя воля, я бы из Обители пошел напрямую в Совершенный Дворец и стал послушником. К несчастью, как всегда и бывает с Домом Пелепс, были иные обязанности. Сперва были празднества в мэнсе семейства, дабы показать меня, полностью зрелого члена Дома Пелепс. Потом - маскарады и сватовство, когда родители пытались пробудить мой интерес ко множеству вероятных жен (я уверен, стараясь отвлечь меня от жизни в Безупречном Ордене). По крайней мере, на каждом из таких празднеств мне давали слово, и каждый раз мне позволяли поединок. Родители считали, что это чудесное развлечение, и выбирали из числа кузенов и наших союзников лучших бойцов. Дехам видел суть и был доволен. Я желал не только отделиться от пьяниц, почитателей и политиков, но и испытать себя против сверстников.
   Из шестнадцати боев, которые я провел в различных обстоятельствах между выпуском из Обители и уходом в Совершенный Дворец, я не проиграл ни одного. Лишь шестеро моих кузенов серьезно пострадали, и никто не погиб.
   В конце концов родители осознали неизбежность моего монашеского пути, и прекратили пытаться разубедить меня. Я кратко попрощался со всеми и покинул дом с Дехамом, отправившись в Совершенный Дворец.
  

Жизнь и обязательства

  

Мирская жизнь

   Мы с Дехамом прибыли в Совершенный Дворец на четвертый день после моего двадцатилетия.
   "Я могу довести тебя только до этого места, - сказал он мне. - Отсюда начинается твой собственный путь". Он оставил меня на коленях во дворе пред Дворцом, ожидать, когда один из монахов принесет мне серую рясу послушника. Если Дехам использовал влияние в Ордене, дабы облегчить мне путь к Эталону Секста Джилия, то свидетельств этого не было, и, собственно, у него должно было быть куда меньше влияния, чем я воображал.
   Я ждал во дворе три дня. Монахи и другие послушники проходили мимо меня и, казалось, никогда меня не замечали, даже когда наступили бы мне на руку, если бы я ее не отдергивал. Мне не приносили ни пищи, ни воды, но я терпел и ждал. В конце концов, на рассвете четвертого дня, пожилая монахиня, явно смертная, принесла мне тушеной курицы, риса и вина. Когда я поел, она забрала мои вышитые шелковые одежды и заменила их грубой шерстяной серой рясой послушника. Я сделал первый шаг на пути к праведности.
   Семь недель я был простым послушником, под наблюдением старой женщины по имени Падающий Цветок; уверен, ее наградили этим именем в поздние годы жизни. Я мог сказать, что некогда она была очень красива и, думаю, в острых чертах и высоком челе была видна кровь Дома Цинис, но я не уверен. В любом случае, потеря красоты ожесточила ее, и она распоряжалась послушниками как псами, с радостью раздавая оплеухи и хлесткие удары по ногам. Похоже, ей очень нравилось издеваться надо мной, прерывая, когда я объяснял правильное прочтение Безупречных Текстов послушникам, у которых не было преимущества близости к Ордену или заставляя съесть миску свиного жира, когда я отказывался от мяса за обедом. Несмотря на это, я терпел. И через семь недель, должно быть, предлоги и задания у нее иссякли, ибо я наконец предстал пред Эталоном.
   Я ожидал некоего долгого испытания, изучения физической и духовной готовности для становления монахом Безупречного Ордена. Такого не случилось. Эталон задал мне лишь три вопроса:
   "Откуда течет Эссенция?" - спросил он.
   "От Безупречных Драконов", - ответил я.
   "К чему течет Эссенция?" - спросил он.
   "К просветлению", - ответил я.
   "Сквозь что течет Эссенция?" - спросил он.
   "Сквозь меня", - ответил я.
   Дав эти три ответа, я был принят в монахи Безупречного Ордена, и с этого момента мирской жизни у меня не было.
  
   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/1-2.jpg[/img]

Религиозная жизнь

   На следующий день я проснулся на бамбуковой циновке в казармах Совершенного Дворца, и провел там следующие десять лет, оттачивая уже бывшее сильным чувство истины и праведности. В медитациях и раздумьях, посредством труда и упражнений, под руководством монахов и смертных наставников я обучился искусству контролировать свою Эссенцию и сливаться воедино с Драконом внутри меня. Из всего, чем мы занимались, я именно в боевых искусствах преуспел больше всего и превзошел даже других Возвышенных собратьев. И именно там я нашел моменты наибольшего созерцания - то, как рука рассекает воздух, блок удара, прежде чем я осознал его разумом, ощущение того, как дерево, камень и кость ломаются под моими ударами. Во всем этом были сокрыты тайные истины, и мне нужно было лишь чаще навещать их, чтобы познать.
   Каждый день приближал меня к совершенству, пока я наконец не достиг финала. Я ощутил, что мне больше нечему учиться во Дворце. Только после ухода, в роли странника или на пути к назначению, я смогу превзойти самого себя. Когда я заговорил о своих выводах, меня предупредили о гордыне - или худшем. Уроки и медитации, которые я уже освоил, казались мне все более скучными, и я остро осознавал тех, кто считался равным мне. Было много тех, у кого был потенциал. И все же немногие его развили. Было также много тех, кто как-то сумел неверно интерпретировать Безупречные Тексты, и произносил эти богохульства, словно обсуждал погоду или лучшую дорогу в Пангу. От смертных многого ожидать и не надо было, хотя я приложил все усилия, чтобы поправить их, когда заставал за подобным. Но и Возвышенные, испорченные дети Великих Домов, которых отправили к Эталону для наставления в правильном пути, тоже неверно говорили о Текстах и Драконах. Этому я не мог поверить и не мог вынести. Если наставники не заглушают такую глупость - мне надо сделать это самому.
   Но кара моих "собратьев" привлекала лишь больше уроков по "смирению". Я долго размышлял над этой иронией, пока ответ не пришел во время исполнения самых сложных кат Дракона Воды. Наша власть над собственной Эссенцией в бою, боевые искусства, что приближают нас к Безупречным Драконам - вернейшее мерило праведности и просветления. И вот я - все еще "новичок" в глазах наставников - начал при помощи боевых поединков учить тех, кто не слышал моих слов. Если я побеждал, то мог быть уверен в ощущаемой праведности. Даже мастера Обители с этим не могли спорить. Я никогда не проигрывал.
   Было лишь справедливо, что мое восхождение от ученика к истинному монаху прошло легко - по следам такой победы. Даже самым ветхим и расслабленным мастерам стало ясно, что Дворец больше не для меня. И, что удивительно, я не стал странником и не был отослан в некий забытый монастырь на иззубренных склонах пустоши в Пределе. Вместо того меня направили в Дикую Охоту.
   Для меня не могло быть более подходящей судьбы.
   Я верил - или, возможно, воображал - что окончание пребывания во Дворце будет означать конец тренировкам. Не тот был случай. Прошли еще годы, прежде чем я ушел в первый рейд Дикой Охоты, и десятилетия - прежде чем я сразился с первым непокорным духом. Я был еще молод и наивен, и все мои знания к тому времени были почерпнуты из лекций и книг. И хотя я понимал Безупречную Философию глубже, чем любой из собратьев и изучил боевые искусства на превосходном уровне - но есть истины, которые можно открыть, лишь пережив их лично.
   Когда я вышел из ворот Совершенного Дворца, то меня приветствовал Катак Титус. Я знал его по репутации: верный и компетентный офицер легионов, назначенный в Дикую Охоту. Увидев его, я немедленно понял, куда меня назначают. Катак Титус был заместителем Мнемона Джоруна, мастера Вершины Ока Охоты. Вершина была лучше всего организованным форпостом Дикой Охоты в Пределе и веками служила базой для тех, кто уходил на охоту на Север и Восток. Она располагалась в сельской сатрапии к северо-востоку от Черака, в Земном мэнсе, выстроенном в Первую Эпоху, вырезанном в склоне могучей скалы и доступна была лишь по винтовой лестнице из десяти тысяч ступеней, или по воздуху. Впечатляющее назначение, подходящее моей вере и искусству.
   Первые мои впечатления от Катака Титуса были смешанными. Я был новичком в Вершине, а он - заместителем Мнемона Джоруна, моим начальником, и я обращался с ним с соответствующим уважением. Однако, в первые же секунды разговора стало понятно, что он - солдат, и ничего более. Он был отличным бойцом, доблестным воином и здравым командиром... но его интересовали лишь политические стороны назначения в Охоту. Я с уважением выразил мои сомнения по поводу светского командира для очевидно духовной миссии. Он ощетинился и кратко напомнил, что его на эту должность поставил Мнемон Джорун, и потому я могу обсудить вопрос с ним, если это меня так заботит. Я был доволен. С самого начала он знал мое мнение, а я - его.
   В Чаносе мы встретили других, направлявшихся в Вершину, включая смертных слуг и монахов и некую чародейку, которая мне никогда не представилась, даже после долгого путешествия по море и суше. Мы прибыли к подножию горы Вершины на рассвете, через месяц. Катак Титус и чародейка вошли в летучую корзин, а я должен был провести слуг и монахов по лестнице. Это и хорошо: у меня было время поразмыслить перед встречей с Мнемоном Джоруном. Нам приходилось часто останавливаться, несмотря на все мои попытки вести слуг и монахов быстрым шагом. Когда мы дошли до вершины, уже была глубокая ночь. Я быстро представился персоналу, и отправил моих спутников есть и спать, а сам нашел Мнемона Джоруна.
   Мастер Вершины бодрствовал и был готов меня принять. Поприветствовав, он попросил меня пройтись с ним, дабы он объяснил - что со мной здесь будет.
   "Вершина Ока Охоты - форпост и монастырь, Пелепс Делед, - сказал он. - Здесь ты будешь присматривать за смертными монахами и в то же время обучаться, так, чтобы когда придет время, ты был готов столкнуться с любыми врагами Царства, против которых нас пошлют. Я обучу тебя тому, как биться и с духами,и с Анафемами, а Катак Титус научит тактике поля боя и умению вести других - сомневаюсь, что этому в Совершенном Дворце ты мог научиться".
   Он внезапно остановился и пронзительно взглянул на меня бриллиантовыми глазами.
   "Здесь нет границ между людьми веры и войны. Здесь мы все - братья по оружию, против врагов, грозящих всему Творению. Ты понимаешь?"
   Я понимал, хотя и не был согласен. Но несообразно моему месту было бы оспаривать слова мастера Вершины, и потому я принял должность и начал учиться у Мнемона Джоруна и Катака Титуса.
   Шестью годами позже я выехал из Вершины на первую охоту. Катак Титус вел чешую солдат, а я был лишь наблюдателем. Я должен бы сам увидеть, как Дикая Охота разбирается с, в этом случае, еретическим культом. Я понимал, что обычно Охота не занялась бы такой мелкой ересью - культисты поклонялись некоему предку-военачальнику в сельской местности на северо-западе - но Мнемон Джорун решил, что Катак Титус разберется с ситуацией, вместо того, чтобы вызвать странника или пойти самому. Полагаю, это было для моего блага, и если потому - то Мнемон Джорун преуспел куда больше, чем намеревался.
   Культ устроил себе "храм" в неглубокой лесной пещере - туда они тащили местных девственниц, дабы принести в жертву насильнику-предку. До нашего прибытия не было улик, дабы предположить, что будет нечто большее, нежели темные дикари, льющие кровь на камни, надеясь обрести малую удачу. Культистов было менее двух десятков, и культ стал бы лишь кратким упражнением для солдат Титуса - большинство бы погибло, главари - арестованы и публично казнены, дабы такого не повторялось. Но когда чешуя двигалась сквозь лес к пещере, сняв немногих часовых культа, я ощутил, что нечто неверно. Безупречное обучение дало мне возможность прозревать мир духов и я почти сразу понял, что там и в самом деле был дух - и опасный. Катак Титус, несмотря на опасения по поводу моего участия в миссии, увидел выражение моего лица и понял, что будут проблемы. Предупреждать легионеров, уже рванувшихся в пещеру, было слишком поздно: изломанные и изорванные тела вылетели из глубины. Катак приказал остальным собраться позади него, отразить любое нападение оставшихся культистов, а сам остался впереди со мной.
   Из пещеры вытек дикий дух, малый бог желчи и яда, спавший со времен Чумы и разбуженный глупыми жертвами культистов; его мертвые поклонники шаркали рядом, став живыми трупами. В Совершенном Дворце в первую очередь учат способности видеть и касаться нематериальных духов; Мнемон Джорун присматривал за тем, чтобы все его Возвышенные последователи овладели этим уменем. И потому мы с Катаком Титусом атаковали безумного божка совместно, а легионеры рубили воющие трупы на куски. Дух был злобным и хитрым бойцом, но против нас обоих он выстоять не мог. В конце концов Титус нанес последний удар и послал духа в мучительный сон. Мы потеряли клык - но уничтожили культ и разобрались с голодным духом.
   Взаимной симпатии у нас с Катаком Титусом после этого дня не прибавилось, но взаимное уважение выросло. Я своими глазами видел его мастерство, а он знал, что я - не бездеятельный монах.
   Последующие годы и десятилетия продолжались примерно так же. Я оттачивал свое мастерство под руководством Мнемона Джоруна и расширял знания о войне и тактике у Катака титуса. Другие члены Охоты приходили и уходили, иногда на одиночные задания или на конкретные сроки. Зачастую приходили и чужаки - вероятно, странники или магистраты, являлись и исчезали под покровом плаща и темноты. Та же чародейка, которую я видел по прибытии в Вершину, приезжала минимум по разу каждый год и оставалась день-два. Нас никогда друг другу не представили, и никто среди слуг или Безупречных не знал ее имени.
   В течение всего этого времени я глубже погружался в Безупречные Тексты и искал мудрости в источниках, забытых со времен Чумы. Мне все яснее осознавалась ересь на самом пороге Царства и то, как враги собираются против него. Каждый раз, когда мы выезжали из Вершины, мы стирали такого врага с лица Творения и вели мир по намеченному Безупречными Драконами пути, еще на шаг к его осознанию. Иногда между существенными рейдами в Предел проходили месяцы и годы и я в это время медитировал и учил смертных монахов Вершины. Шло время, и монахи с легионерами начинали тихо конфликтовать, словно отражая споры и противостояния между мной и Катаком Титусом.
   Хотя Мнемон Джорун этим был недоволен и наказывал соответственно что монахов, что солдат, я был снисходителен: я думал, что лучше будет, если монахи осознают разницу между службой Царству и служением тем, кто его создал. За эти десятилетия я возвращался домой лишь несколько раз. Каждый последующий визит был короче предыдущего. Дом Пелепс остался таким же, каким и был, более озабоченным политикой, а не праведдностью, и даже Пелепс Дехам (который возглавил Храм Даана'д в Имперском городе и учил детей, что ходили туда), похоже ставил мирские вопросы превыше Орденских, когда дело доходило до Дома Пелепс. В конце концов я совсем перестал навещать дом. Мнемон Джорун старел, однажды он собирался уйти на покой, и у меня оставалось все меньше времени, чтобы выучиться, прежде чем я займу его место. Я никогда не сомневался, что так и случится, хотя я всегда был вторым после Катака Титуса, и он предполагал, что он возьмет власть над Вершиной. Если бы он спросил, я бы все просто объяснил: Вершина была монастырем, а ее миссия - святой. Как простой солдат может вынести такую тяжелую духовную ношу?
   Мнемон Джорун действительно ушел на покой, через два года после исчезновения Императрицы. Мы уже ощутили сложности с ресурсами - к нам приходило меньше Безупречных и мирян, и когда они приходили, то приносили из Домов меньше артефактов. Таинственная чародейка тоже прекратила ежегодные визиты, и Мнемон Джорун объяснил мне, что приказы нам будут приходить в основном посредством Непогрешимых Посланников и подобных методов. Мне не нужно было ждать регулярных визитов из Всевидящего Ока, хотя за последние три года была проверка моего лидерства. Хотя мне жаль было расставаться с Мнемоном Джоруном, я рад был получить возможность наконец в полную силу применить Вершину для подавления ереси, фейри и Анафем. Неудивительно, что Катак Титус не нашел в себе смирения принять мое главенство, и неудивительно, что немалая часть поддержки его Дома испарилась вместе с ним. Я все еще жду того, кто его заменит. А пока - я продолжаю охоту.
  

Любовная жизнь

   Я давно отказался от нужды в любовной жизни. Это лишь временное отвлечение, и каким бы благословенным оно ни казалось, оно лишь туманит разум и заслоняет истинное желание души: достичь просветленного существования. Нельзя сказать, однако, что я никогда не чувствовал боли желания или внутреннего хаоса страсти и похоти.
   В мои ранние дни монашества была женщина, которая будила во мне чувства, противоречившие моей набожности. Некоторое время я воображал себе приятные полуночные встречи и тайные свидания, и мы обменивались быстрыми взглядами и легкими улыбками, пока ели, молились и упражнялись. Шло время, и мы стали смелее, улучая моменты и разговаривая друг с другом. Сперва мы говорили о нашей молодости и жизненных поворотах, что привели нас в Безупречный Орден. Мы делились амбициями и мечтами. В конце концов, когда я чувствовал, что больше не смогу сдерживать свои желания (и думал, что соприкосновение ее пламенной кожи с моей будет равным обменом на мудрость Ордена), нашу связь разорвали предательство и ересь.
   Моя любимая была избрана для пути странника - путешествиям по селам и помощи людям, которые жили в самых бедных и далеких деревнях. Она должна была уйти от цветения яблонь и подбирать их плоды. Она презирала свою судьбу и желала той ночью сбежать со мной из монастыря, дабы жить вместе, странниками и любовниками.
   "Мы можем сбежать ночью, - сказала она. - Мы можем забыть наши жизни здесь и создать новую жизнь вместе. Мы можем забыть работу и молитвы. Мы можем забыть каты и обязанности. Мы можем забыть Тексты и Драконов и вечно быть вместе".
   По правде говоря, как бы я не был опечален, но я проявил доброту. Если бы я рассказал обо всем старшим, то она была бы опозорена в глазах всех нас, а ее семью ересь бы глубоко ранило. И потому я спас ее от позора, и от того места в лугах, где мы похищали мгновения у Безупречных Драконов, ее дух смог свободно искать иную жизнь, дабы приблизиться к ним.
  

Мир, которым правим

  

Царство

   Подойти так близко к совершенству, достичь пика абсолютного развития и потерять все... это доказательство неспособности Царства принять истину Безупречных Драконов и правильно следовать их примеру. Безупречные Драконы даровали нам Царство и его власть, когда смели Анафем, и века спустя мы подвели их, позволив мирским, преходящим желаниям - богатства, плоти и удовольствий - ослепить нас и забыть долг Безупречным Драконам и их Ордену.
   Но нас снова одарили новой возможностью. Императрица пропала - и с ней пропала ее преданность этим мирским, временным аспектам. Силы Всевидящего Ока и Дикой Охоты, а также мудрость Совершенного Дворца можно направить должным образом под руководством мудрейших Безупречных монахов. По воле и преданности Безупречного Ордена Царство и его Великие Дома можно очистить от неуместного, от влияния Гильдии и ее союзников и от ереси. Хаос - результат неспособности принять нужные меры. Хаос, выедающий сердце Царства, надо остановить, и действовать надо лишь сейчас, в соответствии с Безупречными Текстами и под руководством Безупречного Ордена - только тогда Царству вернется праведная стабильность.
   Царство - не только место Безупречных Драконов, но и точка опоры и равновесия для всего Творения. Если Царство нечисто - то как мы можем ожидать того же от сатрапий? Если мы не поддерживаем порядка в собственных землях и между нашими собственными Великими Домами - то как нам ожидать порядка в Пределе? Если мы не принимаем благочестия и праведности здесь - то как мы можем даровать их землям, что все еще под гнетом мелких богов? Если мы не можем не дать Анафемам проявляться на самом Благословенном Острове - как мы можем сдержать их в других местах?
   Сейчас мой долг - в Вершине Ока Охоты, и чистота Царства должна лечь на плечи других. Однако со временем, когда я позабочусь о ереси и злодеях Предела, я вернусь в Царство и дам его детям мудрость, которая им потребна, чтобы снова стать образцом совершенства в Творении.
  

Дом Пелепс

   Дом Пелепс виновен в тех же грехах, что уродуют совершенство всех Великих Домов: нечестивость, мирские амбиции и жадность. Дом, в котором я родился - истинная академия предательства, обмана и политики, полностью посвященная цели увеличения власти, влияния и богатства Дома Пелепс. В Доме Пелепс забыли Даана'д и путь просветления, который она нам явила: упражнения и препятствия учат нас адаптироваться и расти, и только таким образом мы можем следовать Безупречным Драконам. Вместо того Дом Пелепс пользуется дарами Даана'д - гибкостью, умением адаптироваться и интуицией - как маневрами в постоянной борьбе, внутри и снаружи, за власть и награды. Ирония судьбы - этот Дом столь долго властвовал над морями для Царства, не принимая Дракона Воды. Справедливо то, что Даана'д отобрала у него эту власть.
   В юности я желал подражать Пелепсу Дехаму, жить в мирах Дома Пелепс и Безупречного Ордена. Теперь я понимаю, что это невозможно. Я по-прежнему глубоко уважаю моего дядю, и я навеки в долгу перед ним за то, что он привел меня на место в жизни, но я не могу обменять духовные обязанности на временные награды так, как он. Со времени его назначения в Храм Даана'д в Имперском Городе он слишком часто ходит меж политиков Дома Пелепс, и хотя его цель благородна - он желает смирить мирские амбиции нашего Дома Безупречной Философией - он вынужден создавать слишком много компромиссов. Компромиссы - для Совета и Тысячи Чешуй. Для Безупречного есть лишь одна истина, и есть те, кто не желают ее видеть и действовать соответственно ей.
   Когда есть возможность, я возвращаюсь домой и навещаю родителей и других родственников. Я исполняю обязанности, удобные для меня, или те, которые считаю своим долгом - а их немного, учитывая, какое расстояние и время отделяют меня от дома детства. И все же, когда я наношу такой визит и исполняю обязанности, я действую как Безупречный монах, а не как сын Дома Пелепс. Я без колебаний напоминаю семье о своих главных обязанностях и не забываю напоминать им об их долге. Поэтому в Доме я не слишком популярен, но это меня не волнует. У меня нет владений, которые помогут Дому в его играх, и меня нельзя выставить мужем ради союза между моим Домом и другим, равно заблуждающимся. Я уверен, что в Доме Пелепс есть те, кто завидуют мне из-за этого, но я не испытываю к ним сочувствия: Безупречный Орден принимает всех, кто может отложить временные желания и амбиции, и посвятить себя истинным нуждам Царства.
   В одном отношении я остаюсь подобным Дехаму. Когда возникает возможность, я всегда провожу время с детьми Дома Пелепс, которыми столь часто пренебрегают родители и старшие. Я испытываю их знание о Безупречных Драконах, и учу их, когда они ошибаются. Я преподаю их телам и душам те же трудные уроки, которые преподавали мне. Я напоминаю им о связи с морем и стихией воды. Прискорбно, что я не могу посвящать такому делу больше времени - у Царства слишком много внутренних и внешних врагов, и мой главный долг - члена Дикой Охоты, а не учителя. Думаю, что после отставки я вернусь в мой Дом и позабочусь, чтобы по крайней мере в Доме Пелепс у Царства было целое поколение служителей и защитников. А пока что я обязан обеспечить существование Царства, которому может послужить это поколение.
  

Смертные

   Смертные делятся на два вида: те, кто в некоторой степени понимают великий гобелен бытия и свое место на нем, и те, кому еще не показали истину и силу Безупречного Ордена. Первые меня не заботят: они знают свое место и, соответственно, должны исполнять свои надлежащие обязанности, будь то поставка пшеницы ко столу префекта или же добыча нефрита из глубин земли. Вторые заслуживают и моего внимания, и внимания всех Безупречных монахов, ибо жестоко позволить им жить, не даруя истину, по которой надо жить. Никто не ожидает, что скот вытянет ведро из колодца самостоятельно и напьется - и мы не должны ждать, что наши смертные подопечные сами извлекут истину из Безупречных Текстов.
   Хотя немногие в Царстве могут заявить, что отвергли возможность принять истину Безупречных Текстов, в Пределе и за ним все иначе. Там смертные находятся под угрозой еретических духов, пьющих души фейри и адских Анафем, и они заслуживают того, чтобы увидеть правду. Я покажу ее им Дикой Охотой. Я расколю черепа Анафем, что угрожают им, и я верну блудных малых богов на их должное место. Я уничтожу фейри и их извращенных слуг, и отодвину Вильд за пределы границ Творения. Когда это будет свершено, то смертные в Пределе будут без сомнений знать - что праведно, а что губительно.
   Любить смертных - значит защищать их, учить и наказывать, когда они неправы. Мы должны поступать так, потому что это наша обязанность, задача, порученная всем дракорожденным Безупречными Драконами. Они - младшие родичи, учащиеся у нас, вне зависимости от того, стремимся мы их учить или нет. Лучше показать им правильный путь посредством собственных действий, чем сказать о том, что верно, и поступать совсем иначе. Любое другое поведение - преступление против них и против нашего собственного статуса Возвышенных.
  

Анафемы

   Когда Пять Стихийных Драконов приняли человеческий облик и повели Земных Возвышенных, дабы те свергли порочное Старое Время, все Творение пело от радости. Сейчас эта песня - лишь далекое эхо, ибо Анафемы вновь нашли дорогу из ада, куда были ввергнуты. Кто может уверенно сказать, почему так случилось?
   Я могу.
   Правление Алой Императрицы, пусть и омраченное политическими и мирскими маневрами, приняло один из главных аспектов праведности - Дикую Охоту. Для многих она могла казаться лишь еще одним оружием в арсенале власти, коим она расширяла собственную силу. Но те из нас, кто служил в Дикой Охоте, знают истину: несмотря на ее игры, она верила в истину, что есть Безупречная Философия, и отрицала ересь, что суть Анафемы-солары. В ее время Охота получала все, в чем нуждалась, дабы искать и уничтожать возрожденных Анафем и даже извращенных Вильдом детей Луны, если они осмеливались поднимать голову в Творении. Тогда Охоте были доступны десятки солдат и мощнейшие артефакты, позаимствованные из сокровищниц Великих Домов и извлеченные из гробниц героев и чудовищ прошлого. Тогда вера Царства была крепка.
   Теперь же Великие Дома забрали свои артефакты, легионы распускаются один за другим, и мы лишаемся солдат. И потому Анафемам позволено возрождаться и проходить свою пародию на Возвышение. Лишь немногие из нас остаются стойкими, ищут любые признаки их появления и рискуют самим своими душами, дабы найти и убить их. Некогда Дикая Охота действовала. Теперь же она реагирует. Некогда Анафемам едва хватало времени, чтобы сделать первый вдох - а потом их уничтожали. Теперь же у них хватает времени на создание армий и побуждения стран к бунту против праведной власти Царства. И все потому, что жадность и гордыня истощили нашу праведность.
   И все же я не отчаиваюсь. Даана'д одарила меня силой находить и убивать Анафем, посылать осколки их душ обратно в ад, которому они принадлежат. Я сталкивался с Анафемами в битве, видел их силу и ощущал их зловредное касание. На берегах Реки Слез я бился с Боском Сиджанским, и преградил ему дорогу в его давно забытую гробницу. Он был ужасающ и без древней брони и оружия, но не я не дрогнул и не отступил перед ним. Катак Титус стоял рядом с арсеналом и армией, а я сразился с демоном в одиночку, показывая всем, что таких как Боск одолевают не сила оружия и арми, а мощь Безупречных Драконов. Когда он пал, и его душа потащилась обратно в ад, я отправил с ним послание для его господ: "Драконы правят по-прежнему". Если мне придется охотиться на всех их до конца этой Эпохи, я это сделаю. И если их окажется слишком много, и они заполонят Творение, я все же не впаду в отчаяние. Если так случится - то Безупречные Драконы придут, как сделали раньше, и поведут праведных, дабы окончательно и без возврата сокрушить Анафем.
   Я очень хотел бы преклониться пред Даана'д, подняв руки и поднося ей голову Быка Севера или любого другого из его рода, к ее удовольствию.
  

Ересь

   Анафемы - не единственная опасность для Творения. Будь так, даже малых ресурсов Дикой Охоты более чем хватило бы, дабы найти и уничтожить их всех. Нет, нам нужно тратить время и силы, разрываться между фейри, которые все смелее гложут края Творения, забывшими свое место духами и еретиками.
   Ересь - рак, что выедает сердце Творения. Даже в Царстве, где сила Безупречных Драконов легко видима любому, боги выходят за границы и смертные возносят им непомерные молитвы. Эти малые боги решили игнорировать свои обязанности и повернулись спиной к божественному порядку вещей - и до какой степени? Так ли сладки молитвы обманутых смертных, что они рискнут всем? Или они верят, что никакая сила в Творении не сможет вернуть их на верный путь? Если верно первое, то они истинно пали, и их нужно исправить. Если верно второе, то они неправы: Дикая Охота все же действует. А для смертных, дающих им такие молитвы, может быть лишь жесткое наказание - подобно тому, как старшие наказывают ребенка, вышедшего за установленные ему пределы.
   Есть даже и превосходящее оскорбление - сам Безупречный Орден страдает от еретиков, хотя они себя так не назовут. В Ордене есть монахи, чьи "интерпретации" - лишь предлоги для политических игр или меркантилизма. Они - такие же еретики, как и смертный, что прячется в подвале, дабы принести кровавые подношения дикому и темному духу. Я за свою жизнь раскрыл многих, и буду поступать так, когда бы я их не видел. Руки порочных не смогут остановить длань праведных. Дабы найти худшее оскорбление Безупречных Драконов, не стоит искать дальше Лукши и их Безупречной веры. Нужды предателей извратили ее до неузнаваемости, и это богохульство превосходит все другие. Капелланы и чародеи-священники Седьмого Легиона давно покинули истину и связали себя с мирскими, военными силами. Ничто не может быть большим отступлением от намерения Безупречных Текстов. То, что они все еще противоречат Царству и заключают союз с восставшими странами Речной Провинции - лишь мелочь по сравнению с их преступлениями против Безупречных Драконов. Когда остальной Предел будет очищен от ереси, и когда Царство запомнит свою веру, никто не прольет слез, когда будут сокрушены Лукши и богохульники - ибо некому будет плакать.
   Когда в мире столько ереси, в границах Царства и за ними - то неудивительно, что Анафемы возвращаются в силе своей, и что Дикая Охота работает на истощение. Я не удивлен слабостью, жадностью и амбициями в сердцах наших династов, и не спрашиваю о том, как стала столь сильной Гильдия, всегда меняющая союзы и заигрывающая с фейри. И все же ничто из этого не имеет значения и не продлится, когда ересь в конце концов изгонят с лика Творения.
  

Голоса других

Бало Хан, смертный Безупречный в Вершине Ока Охоты

   Я стыжусь, ибо испытал страх, когда меня назначили в Вершину Ока Охоты. Я не боялся встречи с чудовищами нашего времени, так как знал, что я все еще молод и не стану членом самой Дикой Охоты. Я боялся, потому что знал - кто сейчас мастер Вершины. Имя Пелепса деледа по-прежнему шептали в Обители Мудрости и Совершенном Дворце - а я посещал оба, из-за положения моего отца-князя в глазах сатрапа моей родины. Уже век прошел после того, как он ушел в Охоту из Совершенного Дворца, но истории о его безжалостном рвении все еще переходили от одного поколения учеников к другому. Я верю, что наставники допускали такие сплетни, поскольку они хорошо предостерегали против самоуверенности. Однако для меня история стала правдой.
   Вершина находится на скале, а к ее вратам по горе ведут десять тысяч ступеней. С каждым шагом я медитировал и молился, чтобы истории просто наросли за годы, или же чтобы Пелепс Делед за прошедшее время стал мудрым, а не самоуверенным. Когда я прибыл на вершину, и сам Делед приветствовал меня, я мгновенно понял, что мои молитвы были тщетны.
   Пелепс Делед впечатляет не только обликом, но и аурой. Я немедленно поклонился и коснулся земли - не просто потому, что это было нужно, но потому, что я желал скрыть ужас, который, должно быть, проявился на моем лице. Он спросил о моем имени и моей цели, и я ответил. Он отложил дела, что привели его к воротам, дабы посмотреть на то, как он сказал, "что мне посылает Совершенный Дворец для работы".
   Я не знаю, что было труднее вынести - его вопросы или удары. Он испытал меня в знании Безупречных Текстов - нет, лучше сказать "допросил" - и я боялся, что моих ответов не хватит. Казалось, они его не удовлетворили, но он сказал: "В тебе нет фальши, которую бы не смыла истина", и я ощутил облегчение. Однако затем он приказал провести поединок с ним, дабы видеть, "расслабились ли наставники Совершенного Дворца при обучении катам так же, как и при обучении Текстам".
   От полученных в тот день побоев я оправлялся несколько недель. Моя левая рука до сих пор полностью не сжимается. И все же, когда я больше не мог противостоять его натиску, он поднял меня за плечо, и даже слегка улыбнулся - как улыбается хозяин, глядящий на верно исполнившую трюк собаку. Он сказал только "Ты подойдешь", и затем отправил меня в лазарет. С тех пор я прилагал все усилия, чтобы избегать встречи с Пелепсом Деледом, исполняя обязанности в Вершине. Я могу только надеяться, что когда наши пути в конце концов пересекутся - а так и будет - у него не хватит времени испытать то, как меня закалило время в Вершине.
  

Пелепс Дехам

   За столь долгую жизнь, как у меня, есть много успехов и поражений. Но куда больше тех, которые нельзя считать полностью успешными или полностью неудачными. Для меня Пелепс Делед входит в последнюю категорию.
   То время было для меня духовным испытанием. Когда моя сестра и ее муж принесли Деледа в мир, я осознал, что никогда не сделаю того же, приняв мантию Безупречного Ордена. Я страдал не по физической любви, что создает ребенка, и не по желанию узреть человека своей крови взрослым. Скорее я чувствовал потерю возможности передать свою мудрость тому, кто последует ей без вопросов, кто услышит в моих слвах правду, несмотря на все другие жаждущие внимания голоса. И потому я пришел к сестре и поинтересовался ее планами на юного Деледа. Как обычно с ней бывало, она никогда не задумывалась дальше его обучения, учебы в школе, надежды на Возвышение и превращения в ценного члена дома. Я увидел возможность - и попросил разрешения подготовить его для Безупречного Ордена, и она уступила. В последующие годы, думаю, она пожалела о таком решении и постаралась увести Деледа с пути, избранного мной для него, но никогда так и не смогла создать пропасть между нами.
   Делед принял учение Ордена с восторгом и уважением, каких я никогда не видел в столь юном ребенке. Он принял Безупречную Философию так, как был способен, и пока он учился и рос, его любовь к ней также росла. Сперва мне нравилась его задумчивая природа, ибо она хорошо подходила для монашеской жизни. Из-за своего удовольствия и того, что я слишком часто был вдалеке из-за обязанностей странника, я не смог увидеть, как его вера перерастает в фанатизм, а уверенность - в надменность. И все же я не изменил его пути, поскольку верил, что Безупречный Орден сможет смирить его менее чем желательные черты. Возможно, я подвел его своим отсутствим - или присутствием, ибо зачастую был слишком добр, желая увидеть, как он поднимется в жизни.
   В тот день в саду я показал ему простейшую кату стиля Дракона Воды, и надеялся, что неудача с исполнением покажет, что он не так готов для праведности, как он считал. То, что ката вдохновила его Возвышение - чудо, которое я не могу объяснить, и оно только прибавило ему гордости. Однако меня вновь позвали в путь, и ему пришлось идти в Обитель Мудрости в одиночку. Я надеялся, что в ее стенах он найдет равновесие. Получив сообщения от сестры, я понял, что надежды мои были напрасны. Он стал еще более фанатичным и самоуверенным, и обратился к поединкам как к средству спора. Будь я там, я бы мог оказать влияние на наставников, ослепленных его знаниями и доблестью, но мои обязанности вновь увели меня вдаль.
   Я в последний раз попытался смирить Деледа, гарантировав его принятие в Орден посредством тех, кто был мне должен. Я не могу сказать, что действительно жалею об этом - решение было принято из-за доброты и того, что я в то время считал мудростью. И все же, пока он учился и росло число "случаев", я чувствовал себя ответственным за того, кем он стал. В конце концов я воззвал к одному последнему долгу и устроил Деледу назначение в Вершину Ока Охоты, к Мнемону Джоруну. В любом случае он будет в безопасном удалении от тех, кого с кем может жестоко обойтись, и его праведный гнев будет направлен на тех, кто этого более заслуживает.
   Теперь Делед - мастер Вершины, и направляет все ресурсы и энергию на поиск в Пределе ереси и Анафем. Хотя я и беспокоюсь за него, но знаю, что его работа хороша, какими бы ни были мотивы. Царство слабеет, и хотя я всегда предпочитал, чтобы сила шла за мудростью, иногда обратное предпочтительнее.
   Теперь, вернувшись в Храм Даана'д в Имперском Городе, я вновь могу попробовать с детьми, которых ко мне посылают на обучение. В этот раз я должен быть всегда внимателен к тому, чем могут стать ученики без присмотра.
  

Катак Титус

   Я впервые увидел Пелепса Деледа, когда он покинул Совершенный Дворец, дабы присоединиться к нам на пути обратно в Вершину Ока Охоты. Мне он с того самого момента не понравился. Он держался с важным видом, и на лице сияла маска надменности и праведности. Он считал себя лично избранным в Дикую Охоту, что в некоторой степени было верно, но не так, как он думал. Отчасти я хотел поставить его на место еще там и тогда, стереть любые замечания, которыми он может придать себе значимости. Но мои обязанности бы этого не позволили, так что я выдержал его презрительные взгляды (словно офицеры легионов были как-то недостойны служить Безупречным Драконам) и перевез его по суше, морю и суше в Вершину.
   С самого начала было видно, что хотя я был заместителем Мнемона Джоруна в Дикой Охоте, Пелепс Делед превзойдет меня в глазах старого монаха. Их объединяли драгоценные Орден и Тексты, и их жизни шли одним путем так, как никогда бы не могла пойти моя. Я был там, чтобы служить Царству и гарантировать его защиту от богов и чудовищ. Делед, думаю, ожидал, что я склонюсь пред его превосходящей мудростью, и приму праведность нашей миссии. Я же лишь ожидал, чтобы он закрывал рот, когда находится рядом. Конечно, он был исключительно мощным бойцом и очень умело контролировал собственную Эссенцию, но он позволил своей вере ослепить его, когда иногда надо было идти на трудные компромиссы. Думаю, это и есть различие между солдатом и святым воителем. Только солдат может видеть крупную цель и принять временные поражения, дабы достичь абсолютной победы. Святой воитель вроде Пелепса Деледа видит лишь момент победы, и считает любое поражение своего меча поражением веры.
   Меня позабавила реакция Деледа на годы дополнительных тренировок, которые ему придется пройти в Вершине, прежде чем он выйдет на первую охоту. Но он неизбежно стал бы членом Дикой Охоты, и должен был бы подчиняться моим приказам. И он так и сделал, хотя и ворчал, и всегда потом докладывал Мнемону Джоруну. Однако я не могу оспаривать его мастерство, и он поверг на колени много врагов Царства. В таком бою он был крайне эффективным инструментом.
   К несчастью, Мнемон Джорун не мог посчитать его лишь инструментом. Императрица исчезла, и Великие Дома отозвали многое из того, что поставляли нам. Наша миссия внезапно стала куда труднее, а враги - более многочисленными. Джорун это осознал, и вспомнил о собственной старости. Он в конце концов ушел на покой, вернувшись в Царство, дабы прожить в мире остаток жизни. Я его за это не виню. Даже солдат-карьерист вроде меня с радостью бы узрел поле пшеницы, которое не вспахивали копыта и не поливала кровь. Но я не был готов к последнему поступку Джоруна. Он назвал своим преемником на посту мастера Вершины не меня, а Пелепса Деледа.
   Не поймите неправильно, я не завидую. В данных обстоятельствах Вершина стала бы ношей, которую нести неприятно. Но я бы это сделал - ради Царства. Вместо того мне предложили кланяться фанатику, считавшему меня оскорблением его благословенной миссии. Так что я позволил ему так думать и сам ушел из Дикой Охоты. Я вернулся в легионы и стараюсь привести их в порядок; я боюсь, что Делед в своем святом походе в итоге причинит Царству больше вреда, чем принесет пользы. Надеюсь, что я неправ.
  

Дерево: Тепет Эджава

Детство и самопознание

   Я родилась, когда моя мать была в кампании. Тепет Эллора была упрямой женщиной и сильным лидером. Когда ее отряду задержали возвращение домой из-за длительной осады (командир осажденных был слишком глуп или горд, чтобы увидеть - отказ сдаться лишь отодвигает неизбежное), она отказалась уйти в обоз или принять эскорт до дома. Оружейники обеспечили наилучшую защиту большого живота на последних месяцах беременности, и она продолжала вести войска из первых рядов, по обычаю Тепетов. Я родилась между вылазками - самое быстрое и безболезненное рождение ребенка у моей матери, благодаря возбуждению войны. Конечно, на поле боя не было акушерок или кормилиц, только слуги, рабы и шлюхи. Так что мать закрепила меня на груди и вернулась в палатку командиров. Ну да, скандально, повод для сплетен на многие годы. Но за те несколько кратких месяцев, что я провела у ее груди, я впитала командный голос с молоком матери. Я познала тяжесть доспеха на ее широких плечах. Моя крошечная ручка ощутила Эссенцию, струящуюся через рукоять ее дайклейва, и гладкое поющее дерево древка ее лука. Война в крови у каждого дракорожденного; у меня она была в сердце.
   Я задумываюсь о том, почему мы растим детей так, как растим. Будет ли волчонок менее волком, если мать дает ему молоко и учит охотиться? А если его отдали кобылице и научили выступать? Когда я думаю о воспитании детей как о проблеме логистики и линй поставок, то наши традиции приобретают немалый смысл. Но я не могу избавиться от чувства, что мы упускаем что-то важное, почти первобытное.
   Необычные обстоятельства моего рождения также привлекли внимание моего деда Тепета Арады. Он по большей части удалился от дел Дома, и заслужил право на то. Внучки, внучатые племянники, родственники всех мастей рождались без его слова или внимания - дед для этого вряд ли нужен. Но скандал достиг даже его ушей, и он приехал в дом мастери, дабы отругать ее за рисковые игры с его кровью. Столкнувшись с внучкой во плоти, он не смог полностью отойти от моего воспитания. Я редко видела его, но слова Тепета Арады было все еще достаточно, дабы дать нам в дом лучших наставников и открыть двери лучших военизированных младших школ.
  
   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/1-4.jpg[/img]

Возвышение

   Возвышение - дар Драконов; не его сила, которая наша по праву крови, но размещение его на протяжении жизни. Оно так же важно, как рождение или смерть. И все же, кто из нас может вспомнить свое рождение или позаботится о медленной, задумчивой смерти? События, окружающие такой момент, могут быть жестокими, безмятежными, яростными или исполненными страха, но момент Возвышения стоит в памяти наособицу - призма Эссенции, окрашивающая все, что было до того, и все, чему суждено произойти.
   Мое собственное Возвышение снизошло на меня на охоте, в одиннадцать лет, за считанные недели до Межсезонья. Я вернулась в загородный дом семьи, дабы обучиться должным манерам. Я помню, что наши посетители тогда были жадны до пищи, и меня послали в дикую местность (с неплохой свитой и рабами), дабы добыть свежего мяса. Мы нашли лесистую область, в которой, казалось, было немало дичи. Рабы начали обходить выбранный участок леса, чтобы выгнать зверей, а свита и я тихо устроились среди зелени, дабы ждать, пока некая приятная добыча направится к нам. Вскоре наступила тишина, которую нарушали лишь голоса птиц и шелест деревьев.
   Конечно, я была не одна. Даже моя мать, не замечающая личного риска, прекрасно понимала, что живущие в лесу существа с радостью закусят юной девочкой, даже если она (или особенно) династ. По обе стороны, не дальше чем на длину пики, были вооруженные люди, готовые убить или умереть, защищая свою подопечную. Но они были сокрыты зелено-коричневыми чарами, и казалось, что я - сама по себе, впервые за большее время, чем я могу вспомнить.
   Я была полностью зачарована волшебством леса, когда осознала, что не только мы сегодня охотимся. Огромная пестро-рыжеватая кошка тихо кралась к границе нашей засады. Ее вид приковал меня к месту: мягкая маскировка пестрого меха, движущиеся под шкурой мускулы, изогнутая белизна зубов - совершенный хищник для этих мест. Зверь сел, неподвижно и беззвучно, ак только добрался до места; не будь я так погружена тогда в дыхание леса, я бы могла его не заметить. Если кто-то из моей свиты его заметил, то не подал виду; никто не попытался отогнать кошку от охоты.
   Некоторое время спустя (минуты, а может, лишь секунды - я потеряла им счет, наблюдая за изящным убийцей столь близко) кошка напряглась, ее ноздри активно зашевелились. Парой секунд спустя я услышала, как наша дичь продирается сквозь подлесок. Инстинкт охоты взял верх; я встала и одним гибким движением вскинула лук. Но, что неудивительно, кошка оказалась быстрее - когда олень вылетел на нашу малую просеку, хищник прыгнул сбоку, одна мощная лапа ударила по голове и шее, прежде чем сила удара повергла обоих на землю. Лес гремел звуками - треском ветвей, криками птиц, возгласами людей - но удушающая тишина воцарилась, как только кошка поднялась от добычи и повернула узкие янтарные глаза ко мне.
   Кошка могла добраться до меня одним могучим прыжком. Стрела из лука только бы ее разъярила. Мои защитники кинулись на помощь, но успели бы они вмешаться вовремя? Неважно. Кошка не напала. Но когда ее глаза встретились с моими, и мы задержали взгляды - словно блеснула искра, тень узнавания, от одного хищника - другому. Эта искра воспламенила мою душу, и в свете такого огня я узрела лес и созданий вокруг совершенно по-новому. Я ощутила жизнь, тянущую и толкающую, дарующую и отнимающую - требовательный голод кошки, бьющийся пульс умирающего оленя, борьбу жизни и смерти среди стольких ползучих тварей в лиственном ковре под ногами. Волна силы, нужды и страха затопил меня. Когда второй олень вылетел на просеку, гонимый слугами, я уронила лук и кинулась за ним, обезумев от притока первобытных побуждений. Меня нашли много минут после этой погони, свернувшейся у остывающего тела оленя.
   Сперва меня ужаснула новая жизнь. В тумане, окружавшем пронзительные моменты Возвышения, я испугалась, что стала Анафемой, одной из звероподобных убийц-варваров, бродящих у краев Царства, что на меня будет охотиться собственная семья, что жизнь моя будет коротка и жестока. Конечно, любой с хоть каким-то пониманием смог бы ощутить поцелуй Дракона Дерева на мне, или опознать аниму, ворвавшуюся в существование, подстегнутую зеленоватой Эссенцией, и так же быстро угаснувшую. За время, которое мне понадобилось, чтобы прийти в себя и начать контролировать аниму, я причинила невероятный ущерб садам вокруг особняка семьи и, позже, цветам директрисы, когда вернулась в школу.
   Именно тогда я заработала имя "Черная Роза" - все ее милые розовые кусты увяли и умерли на корню. Мои бывшие сверстники дали мне это имя с язвительной издевкой; они завидовали моему Возвышению и оно их пугало. Но я решила принять его, и никогда не жалела о выборе. Он постоянно напоминает мне о том времени в жизни, обо всем его страхе и веселье. Он также напоминает о пути, выбранном в жизни: я воин и генерал, защитница Царства и дочь Дома Тепет. В моих руках - дайклейв, а не кисть писца, лира поэта или пестик целителя. Если я буду действовать поспешно или решать, не подумав, то могут погибнуть тысячи или даже сотни тысяч, и все добро, что я совершила, будет стоить не больше больной розы на почерневшем и увядшем стебле.
  

Старшая школа

   Поступление в Дом Колоколов было подобно приходу домой. Большая часть моих прямых родственников в то или иное время провели срок в легионах. У многих были отличные карьеры, и они все еще их делали, сражаясь за Алый Трон. Вне зависимости от обстяотельств, разговор о семейном долге всегда касался военных дел, будь то дебаты о философии стратегии или просто воспоминания о старых военных историях, часто повторявшиеся и изрядно приукрашенные. Я ранние годы провела в мечтах о выходе на бивуак и разыгрывании потешных осад в крыле для слуг с кузенами. Первая неделя в Доме Колоколов при всех тяжестях и сложностях, была для меня радостью. Это был первый настоящий шаг, который я сделала к жизни в легионах.
  

Журнал Катака Гареля Молса

   Я тоже не был уверен в целях моего растянувшегося на годы труда. Будь дело только в желании омочить кисть, то оно бы стало оскорблением Дома Тепет по такой мелочи. Если труд должен был занять меня или, возможно, убить, то он превосходно преуспел в первом и слишком близко подошел ко второму. Хотя женщина, известная под именем Черной Розы, согласилась на мое присутствие и мои вопросы, но она не осталась из-за них в покое. С ней я путешествовал на Дальний Север, плавал у островов Юго-Запада, входя в ее свиту. Я был с ней, когда Эджаве приказали покинуть позиции перед судьбоносным наступлением на север, стоившим Тепетам их легионов. Я видел, как она приняла повышение на поле битвы, взяв командование над войсками и превратив бегство в отступление, что спасло тех немногих, что остались и бежали. И вот я здесь, пока стервятники от политики кружат над останками Дома Тепет, ожидая его последнего хриплого вздоха, прежде чем накинуться на пищу.
   Теперь, впоследствии кажется ясно, что кто-то в Дмое Колоколов, собственно ожидал, что Эджава встретит безвременную кончину. Возможно, были темные знамения отвратительных сделок за закрытыми дверями. Мои скудные записи тогда станут единственным свидетельством ее гения.
   А возможно, я просто и должен был быть шпионом. Если так, то мотивация моя была бедна (и уж точно малооплачиваема). Я извлек из своих отчетов несколько событий и замечаний, которые не касались военных кампаний Черной Розы, но раздули бы ненужное пламя в обществе или среди политиков. За годы, что я следовал за ней (в течение таковых я научился чинить паруса, сооружать требушеты и наилучшим образом избавлять смертельно раненных от страданий - и какой бескровной теперь мне кажется библиотека!), Эджава завоевала мою верность, так же как завоевала верность каждого солдата под ее командованием. Какую бы помощь не-Возвышенный историк не мог ей оказать - ей стоит лишь попросить.
   Надеюсь, однажды мои потомки напишут новый том, парный к этому, охватывая действия Черной Розы по защите Царства. Но я боюсь, что нам предстоят темные дни до того, как такую книгу можно будет написать - и для Тепет Эджавы, и для всего Царства.
  

Жизнь и обязательства

   Через три месяца после выпуска из Дома Колоколов я вступила в легионы, к немалому ужасу моего деда. Иногда Арада не видит дальше собственного носа, по крайней мере, когда дело доходит до меня. "Посмотри мир, - сказал он. - Поживи побольше, прежде чем примешь решение". Похоже, он не понимал, что я приняла решение как только взяла меч. Я повидаю мир - на службе Императрице.
   Первое назначение было довольно жалким - но справедливо для кого-то вроде меня, только из Дома Колоколов, с не большим боевым опытом, чем у школьного забияки. Крестьянское восстание в префектуре Чанос. Малое событие, работа мясника. Мне дали командование над чешуей рекрутов - испытание. Мы вышли зелеными новичками, но вскоре вышли из конфликта понюхавшими крови и потерявшими восьмерых.
   Впоследствии местный префект дал праздник в нашу честь, хотя, должна признать, вся честь была у него. Обед был скверным, музыканты не позаботились выучить новые песни со времени моего Возвышения, а компания была в лучшем случае тусклой. Там было еще только двое дракорожденных: помпезный и надменный парень и его мегера-мать. Я не танцевала. Парень предпринял забавную попытку ухаживания, обращаясь со мной словно с восхищенной молочницей, которая при звуке его голоса упала бы на спину и раздвинула ноги. Я сумела выйти из положения, не убив его. Следующая наша встреча с этим хлыщом состоялась через много лет. К счастью для него, я его не узнала. О, он отбросил франтовских манер, но с тех пор изрядно подрос. Взгляд стал цепким, язык - острым, и он за эти годы отыскал некое тайное хранилище интеллекта. Мы с Рагарой Новой время от времени обедаем, когда наши пути пересекаются. Он дьявольски хорош во Вратах, и видит больше, чем рассказывает. У меня ныне немного друзей. Он среди них.
   Первое задание было далеко от однозначной победы, но оно меня кое-чему научило: те, кто сражаются за свои дома, супругов или детей - на равных с любыми солдатами. У этих крестьян шансов не было. И они, и мы это знали. И все же, когда они пали, то они пали с боем и забрали восьмерых наших с собой.
   С того момента я отправилась повидать мир, как и планировала.
   Я провела год на Западе, гоняясь за пиратами, три месяца в Геме - напоминая Ранкару Шестому, что Императрица не забыла о договоренности. Я охотилась на еретиков на Севере, на варваров и фейри на Востоке. Я провела некоторое время в Лукши, вместе с дипломатической миссией. В то или иное время я почти везде побывала. Время от времени я возвращалась Благословенный Остров - на сезон-два, не больше - дабы соблюсти приличия и отдать должное Дому и трону. Каждый раз при этом у меня уже был очередной ранг.
   Мое повышение в должности было не быстрым, но уверенным. Со временем я достигла звания лорда крыла, и под командованием у меня было двести пятьдесят солдат. И тогда случилась Битва на Тамринской Равнине.
   Все началось достаточно невинно. Определенные члены Дома Нелленс сделали крупные вложения в рогатый скот, который растили на равнинах, и, когда бандиты неизбежно стали угрожать их прибылям, в слезах прибежали за помощью к Алому Трону.
   Я не пытаюсь понять хитрости случившихся политических маневров, но каким-то образом они сумели убедить Ее Императорское Величество в необходимости вмешательства - так что мы пошли на бой.
   Бандиты были бандитами. Мы довольно легко их выследили. Трехдневный марш - и мы осадили их лагерь. Нам бы не понадобилось много времени, чтоб их смять, но они оказались не одни.
   Анафема обрушился на нас сразу после прихода ночи - огромное, звероподобное существо. У него были руки и торс человека и голова огромного оленя; переплетенные рога длиной с копья торчали с каждой стороны. В талии торс человека переходил в тело огромного лося с черными копытами и черной шкурой. А с ним пришли пять сотен воющих и извращенных рабов.
   Не буду болтать о деталях истории, которую куда лучше пересказывают в иных местах. Достаточно сказать, что мы думали, что побили их, пока на нас не обрушилось воинство фейри. Мы оказались между Анафемой и фейри, и в ту ночь погибло девятьсот легионеров, среди которых - генерал Сесус Фаллот и трое его драконлордов, в том числе и мой собственный командир. Я в целом потеряла половину своего крыла, но сумела направить обезумевших от крови варваров на фейри, и получить время, чтобы сомкнуть ряды и атаковать. Анафема в тот день сбежал, но его рабы погибли все до одного. Фейри растворились в утреннем тумане. Что касается бандитов, то мы сожгли лагерь дотла, но оставили достаточно от изгороди, чтобы распнуть выживших.
   Следующее мое повышение в ранге - и я стала драконлордом под командованием генерала Катак Тилис Маллон. Дурной тон - говорить о мертвых плохо, так что я скажу о Катак Тилис Маллон следующее: она была отличной лютнисткой. Я не знаю, почему она отослала меня, когда каждый солдат в легионе знал, что до конца месяца у нас будет тяжелая битва с варажтульцами, но она это сделала - дабы затребовать у Регента денег и свежих войск.
   Нова верит, что это была ревность: моя репутация уже шла впереди меня, и Маллон точно о ней была наслышана. Если не ревность - то просто недальновидность, или, возможно, некий сокрытый заговор, куда более тонкий, чем я могу себе представить? Такие мысли преследуют меня ранними утренними часами. Смогла бы я обеспечить победу, или на земле стало бы одним Тепетом меньше, а в ней - одним больше?
   Я прибыла в Имперский Город через три дня после новостей о Битве Тщетной Крови. Я пришла молить о нефрите драконлордом. Я ушла нищим генералом потрепанного легиона на службе разбитого дома. Люди выстроились на улице, когда я покинула Имперский Мэнс и пошла в доки, и смотрели, как я покидаю Остров. В первый и последний раз я чувствовала стыд.
   С тех пор были трудные времена. Для возрождения легиона надо было сделать многое. Тела солдат были потрепаны, дух - сломлен. Лишь через год я посмела вновь повести их в битву. Мы победили, потом победили снова. Мы восстановили силу. Мы исцелились. Я увела их так далеко от места их поражения, как могла, и с тех пор мы были тут - и строили. Мне сказали, что влиятельные лица говорят о мне с жалостью - великий драконлорд, поставленная командовать Легионом Красной Мочи. Я бы сказала, что другого пути я б не выбрала. Эти люди - мои. Каждого из них отвергла любая иная семья. Легион - их семья, их дом. Они исцелили раны, нанесенные Севером, и укрепились. Однажды и вскоре мир увидит их такими, какие они есть, и содрогнется.
  

Религиозная жизнь

   У меня слишком мало времени или желания для созерцания пупка, но люди ценят удобство, даруемое им верой, и я могу лишь уважать это. Мы соблюдаем святые дни и делаем нужные подношения. В любое время в наших рядах - десяток монахов, заботящихся о духовных нуждах рядовых. Не вижу причины, чтобы кто-то из них был в моей личной свите. Арада распекал меня за секуляризм, но я сама нашла место в мире и собираюсь его и удерживать.
   Зачем дракорожденным вообще нужны священники? Вот вы мне скажите. Мы все осенены божественностью, все и каждый. Мы несем в себе саму Эссенцию Творения всего лишь усилием воли. Что мне за польза от учений какого-то смертного священника, который никогда не ощущал радости плетения даже простейшего чарма? У Арады, при всем его хвастливом отшельничестве, больше мнений о том, каким должен быть мир, чем у самого занятого и назойливого человека, и он замечает, что я изрекаю ересь. Я ее называю практичностью... и просто здравым смыслом, но говорю тихо.
   Я не атеистка, и я не считаю себя какой-то полубогиней или даром Небес на благо Творения, но проповеди Безупречных меня никогда не вдохновляли. Я ощущаю большую близость к божественному, когда охочусь на вепря в лесу лишь с хорошим копьем и посредством собственных чувств. Думаю, я куда ближе к Небесам в буквальном и переносном смыслах во главе колонны тех, кого обучила и веду в битву. Жизнь и живое меня вдохновляют - грязь и кровь пахнут ей. Можете оставить себе обители, целомудрие и святые тексты. Я читаю волю Драконов в земле и воздухе. Я чувствую, как они движутся во мне, когда я охочусь, совокупляюсь и испражняюсь. Что получше может мне принести священник или монах? А ничего.
  
   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/2-3.jpg[/img]

Любовная жизнь

   Роман? Если у меня нет времени для духовных размышлений - то с чего вы взяли, что оно найдется для поэзии и любовных игр? За мной не ухаживали с тех пор, как мой кузен Тепет Ниат на похоронах своего отца и моего дяди заявил, что ему нужна жена - ибо он теперь старший мужчина своей линии - и что я буду его супругой. Тогда ему было шесть лет, а я была на два года младше. Теперь у меня маловато возможностей и еще меньше перспектив для романов.
   У меня время от времени есть любовники - когда позволяют обстоятельства и ситуация, но не надолго. В эти дни моя жизнь не полностью мне принадлежит. Мои обязанности отнимают большую часть времени, и меня всегда окружают подчиненные. Некоторые знакомые мне офицеры берут партнеров из рядов своих легионов, но только не я и не те, кем я командую. Я считаю, что это безнадежно разрушает должные связи в подразделении и, честно говоря, мерзко.
   В эти дни, если я и уделяю внимание плоти, то речь идет не более чем о вечернем развлечении или, возможно, о праздничной встрече - ничего больше. Долг - дурной, но верный любовник. Рагара Нова несколько раз пытался меня соблазнить, но с ним все больше похоже на игру, на тактическое упражнение. Больше Врата, чем занятие любовью. Возможно, потому оно меня столь и восхищает. И все же эта конкретная игра не прошла дальше начальных гамбитов. Пока нет смысла раздумывать над конечными ходами.
   Любовь? В моей жизни были три. Первую я встретила в Доме Колоколов. Мы были похожи, и нас ставили в пару для фехтования и ближнего боя. Она была дочерью Сесуса Каджака Марцелла и прекрасна, словно россыпь углей в холодную северную ночь. Она была первой, кто побил меня, и в ту же ночь обработала мои раны и провела массаж синяков в бараках. Она закончила школу годом ранее меня и отправилась служить семье. С тех пор я ее не видела.
   Вторым был молодой корабел, которого я встретила, когда мы стояли в Чераке. Он был огромным как медведь, рыжебородым и румяным. Мы пили наперегонки в тот первый вечер, и он отключился гораздо раньше, чем я. Я увезла его в рассвет в качестве приза. Мы три месяца провели на берегу, прежде чем легион послали на север, а меня - на юг. Я никогда больше его не видела. О третьем разе я не заговорю, но лишь скажу, что наше время было коротко, и я с горечью вспоминаю о нем.
   Уверена, однажды я выйду замуж, если меня раньше не убьют в битве. Мой долг - выносить детей для будушего Царства, и я всегда почитала долг. Единственная моя надежда - что отцом станет человек, которого я могу перенести, и не раньше, чем буду готова. Старшие уже начали писать письма с предположениями, намекая на то, как полезен будет Дому хороший брак. Каждое получаемое письмо упоминает о возможных женихах и выгодных возможностях, но еще никто не посмел открыто подтолкнуть меня к замужеству. Я четко объяснила, что мне еще многое надо пожать, прежде чем начну сеять, и без драки меня от одного долга к другому не переведут.
  

Высадка Акульего Зуба, план операции

   У меня для всех вас хорошие вести: мы нашли местонахождение пиратской гавани Акульего Зуба через источники разведки, которые я обсуждать не могу. То, что начнется - это не генеральная репетиция для высадки в итоге, а сама атака. Я определенно надеюсь, что если кто-то подделывал рапорты о готовности, то он их возместит ко времени удара по берегу, потому что нам предстоит настоящее дело.
   Операция пройдет ограниченными силами. Я не вывела в поле всех - у нас не хватит кораблей, чтобы перевезети солдат, и даже если бы мы смогли, то никак бы не сумели поддержать должное обеспечение всего боевого строя на изрядно протяженном побережье. Пусть Абири поблагодарит меня позже.
   Высадка пройдет в две волны. Наша цель - U-образная гавань с деревянными причалами, без особенного мола. Вскоре получим карты. Первыми на берег высадятся три тяжелых дракона Красной Мочи, которые сейчас в первой смешанной эскадре. Скажите спасибо флоту за корабли, которые мы поломаем - это будет боевой штурм. Первая эскадра совместно с нашими автономными эскортами - "Бесценным Сумеречным лучником" и "Сияющей Золотой Каракатицей" - нейтрализует любую защиту гавани. Корабли Первой Эпохи останутся вне входа в гавань, как по осторожному СПД* положено, а Первя эскадра двинется к берегу, где высадятся все, кто должен. Будет штурмовая высадка, так что ожидайте горячего пляжа. Мы для этог тренировались и я знаю, что проблемы у нас раньше были, но в нашем строю будет лучшая полевая сила, и нам придется просто верить в эффект неожиданности, тщательную разведку и любовь Драконов к храбрецам.
   Вторая волна высадится через пятнадцать минут после первой, когда прилив начнет отходить, и будет состоять из вспомогательных наемных войск - Легиона Красных Волков, Делзаннских Добровольцев и кораблей логистической поддержки. Они будут штурмовать строения и прикрывать нас - в этом они соответственно так прославленны; им помогут оставшиеся три дракона из изначальной атаки. Корабли первой волны, скорее всего, на плаву не останутся, так что, когда логисты разгрузятся, мы на них вернемся домой. Потому силовая защита второй волны - первоочередная задача после успешного захвата плацдарма на берегу. Если с первой волной дело пойдет скверно, вторая нанесет удар напрямую по их прикрытию, но, должна заметить, если три дракона тяжелой пехоты не смогут взять берег, то не думаю, что наемники-пелтасты сумеют.
   Число тех, кому известен пункт назначения все еще очень мало; так и будет, пока мы не будем почти что готовы к удару. Хватит и того, что вы получите своевременные конкретные приказы, и то, что мы оттачивали ранее, явит смысл, когда вы увидите, что надо делать. Даже наших рулевых проинструктируют раздельно, когда мы приблизимся к месту, так что не теребите их вопросами. Не то чтобы я не доверяла вам по отдельности, но лучше чтобы на этом этапе никто не знал большего, чем надо. Даже вдали от берега, как вы все, уверена, знаете, есть масса способов передать послание, и чтобы сохранить операцию в тайне, мы, вероятно, и не скажем вам, куда точно отправимся.
  
   *СПД - стандартный порядок действий.
  

Отрывок из речи Тепет Эджавы перед ее офицерами после принятия командования остатками легионов Тепета

   ...Нам определенно нанесли тяжкий удар, но мы живы и продолжим жить. Мы перегруппируемся. Мы переформируемся. Мы перестроим себя и своих людей, и заново создадим дом. Мы будем сильнее, чем раньше и мудрее, научившись на ошибках прошлого. Мы должны так поступить ради памяти наших павших родичей и товарищей. Мы исцелимся и взрастем снова, и будем помнить. Мы будем помнить тех, кто оставил нас на долю несчастья и отчаяния. Разбитые мечи перекуют. Раненых солдат - обнвоят. Мы восстановим нашу силу и затем те, кто так беспечно тратил нашу кровь, содрогнутся от страха, когда мы расплатимся с долгами.
   Знайте теперь, все вы и каждый из вас - для нас нет ничего вне этих стен. Нет ничего за пределами легиона. Мы - все, что у нас есть. Каждый из нас действует так же, как его брат. Ни у кого не будет славы, если ее не разделят все. Никто не одержит победу, если ее не одержат все. С этого самого дня мы - не мужчины или женщины. Мы солдаты. С этого самого дня нет ни Катака, ни Тепета, ни Циниса, ни Рагары. Мы не внекастовые или династы, Возвышенные или смертные. С этого самого дня мы едины. С этого самого дня мы - легионеры, и пусть в отчаянии содрогнутся все, кто выйдут против нас.
  

Журнал Катака Гареля Молса

   Я долго и упорно размышлял над проблемой - освещать или нет такой вопрос. Он противоречит моему здравому смыслу, но я не могу справиться с чувством, что мои наблюдения по данному делу могут предоставить ценное понимание характера Тепет Эджавы. Я наблюдал два из трех романов генерала и достаточно легко отыскал рассказы о третьем. Все они - трагические истории, которых я бы никому не пожелал. Однако они заставляют задуматься - были ли ее причины отрицать романтические развлечения более личными, чем заявляемый ей недостаток времени и возможности. Сам я отметил интерес к Тепет Эджаве нескольких наносивших визиты и подходящих властителей, пока был с ней. Я более чем уверен, что она его тоже заметила, и все же со своей стороны - игнорировала их. Я не осмелюсь рассуждать о ее причинах, но не могу не ощущать некоей малой печали касательно нее.
   Первая и единственная Возвышенная, о которой я знаю, - без сомнения Сесус Каджак Милада, младшая дочь Сесуса Каджака Марцеллуса и командира когтя Восьмого Легиона (командир - Цинис Пелат). Она была превосходным офицером на своей должности, уважаема подчиненными и любима сверстниками. Она погибла в битве с восточными варварами через два года после начала службы.
   Вторым был молодой смертный по имени Берет Дубовый Лук, корабел и моряк на службе сатрапа Черака. Такая пара заслужила немало рассказов о себе в те месяцы, что они были вместе. Он отправился на север с легионами против Быка и погиб.
   Я долго и упорно боролся с решением говорить о третьем случае. Я бы совершенно не желал давать помощь тем, кто злоумышляет против генерала, но, в конце концов, моя миссия - отметить все особенности ее жизни, и не мне выбирать, что слишком скандально для освещения, а что - нет.
   В ранние дни своего изгнания Тепет Эджава преследовала пиратского капитана, бродившего по морям долгие годы до ее прихода. Он был ее первой великой добычей на юго-западе. Она преследовала его три месяца. Десяток раз они встречались в битве, и капитан ускользал из рук Черной Розы, пока она по чистой удаче не поймала его во сне на корабле. Члены команды были взяты в плен или перебиты. Он оказался в плену - дабы генерал могла узнать местонахождение двух других кораблей его флотилии, которых с ним не было. Хотя допросчики десяток раз привели его на грань смерти, он ничего не сказал. Эджава отослала их и говорила с капитаном - которого звали Красная Пена - наедине. Вскоре она вышла и приказала не беспокоить ее в каюте. Три дня дверь оставалась заперта, и посетители не допускались. На четвертый день она вышла. Красная Пена был связан по рукам и ногам и протащен под килем, пока не умер. В течение недели два других корабля отыскали и сожгли, а их команда была перебита до последнего человека.
  

Мир, которым правим

Царство

   Царство - курятник. Так было не всегда. Некогда оно было сильным и могучим, львом целого мира. Были порядок, закон и честь. Императрица возвела империю из руин, и сделала все, что было нужно, дабы помочь ей существовать. Но теперь мы видим, как плоды ее труда давят дети, забывшие, почему империю создали. Они видят лишь просторы и богатства и хотят их заграбастать. Но они - лишь тени того, что породило их. Сейчас в Великих Домах я не вижу новой Императрицы или Императора. Я вижу мастеров схем и шпионов, убийц, политиков, деспотов и других, похуже. Как я скучаю по лидеру, которым я могла бы гордиться и радостно служить ему...
   Царство - курятник, и сотня лис ждут с открытой пастью у двери, пока мы кудахчем и клюемся, сталкивая друг друга с насеста повыше. Каждый день лисы подбираются ближе, отхватывая кусочки с окраин Алой Империи. В Пределе те, кто раньше низко склонялись пред мощью Императрицы, осмелели и обнаглели. В ее отсутствие они не боятся последствий. Они видят, что взор Царства обращен не на них, а на само себя. Легионы разбиты, рассеяны по Домам, стали жалкими личными армиями, а не кулаком страны. О, превращение еще не завершилось, но курс виден ясно.
   Я пленница борьбы за первенство. Говорят, что меня высоко ценят. Я - бесценное достоинство моего Дома, и меня надо бережно хранить. Так что меня держат тут, на дальних рубежах мира, и я охочусь на бандитов, пиратов и контрабандистов, вдали от опасности. Я считаю это незаслуженной ссылкой. Что пользы в подспорье, которое не используешь? Да, битвы с Быком Севера отняли у нас слишком много силы. Но лев, что прячется в пещере, боясь гиен, умрет от голода и станет пищей как раз для тех, кого боится.
   Я месяцами не говорила с Арадой. Когда я видела его в последний раз, я говорила с ним так, как теперь говорю - непочтительно и честно. Он не впечатлился. Он отругал меня за нелояльные разговоры и предупредил о чутких ушах и длинных языках. Против кого мне замышлять измену? Императрицы нет, и если б она вернулась, я бы первой предложила свою жизнь в благодарность Драконам за ее руководство. Мой дядя-Регент? Он не способен оторваться от самовознесения достаточно надолго, чтоб собрать солдат и выдвинуть обвинения. А о нелояльности я скажу - мои слова исходят напрямую из моей верности. Я столь же верная патриотка, какой была всегда. Именно моя верность заставляет меня говорить, когда я гляжу на лохмотья, какими становится Царство. Анафемы снова восстают, Лорды Смерти выбираются из той преисподней, что их породила, и сеют чуму на земле. Данники беспокоятся и проверяют способность империи покарать отступников. Мы видели, что случается, когда фейри чуют слабость. Апатия недопустима. Мы не можем позволить себе роскошь игнорирования мира за Внутренним Морем, дабы стремиться к власти на Благословенном Острове. У нас нет времени на то, чтобы тихие хитрости Великой Игры отделили плевелы честолюбцев. Нам нужен истинный наследник Императрицы. Кто-то, у кого есть воля, чтобы взять страну, сила, чтобы построить Великие Дома и мудрость, чтобы ударить быстро и скоро. Древо империи тяготится собственным весом. Оставьте его в покое - и оно задохнется насмерть.
   На горизонте - великая чистка. Я молюсь, чтобы ради блага мира мы ее пережили.
  

Дом Тепет

   Скажите сегодня слово "Тепет" и почти наверняка вскоре услышите "Битва Тщетной Крови". Это был поворотный момент в судьбе нашего Дома. В то время выбоар у нас почти не было. Но мы можем выбирать чем станем впоследствии.
   Наши старейшины проповедуют терпение и пассивность. Они удалили меня от Благословенного Острова, дабы одерживать жалкие победы и восстановить политическую силу. Это не мой путь. Мы - военный Дом, или были таковым. До войны в Хальте были конфликты и напряжение. Осторожность старейшин гасила своевольный дух солдат. Мы находились в равновесии - но теперь солдат нет. Мы потеряли трех из четырех старших офицеров и почти всю нашу силу в советах Дома. Арада мог бы многое изменить, но он слишком занят тем, что заливается элем и считает шрамы. Вместо него другие плачут над потерянными ожиданиями и выцарапывают помощь у тех самых Домов, которые оставили нас на смерть против Быка. Великий Дом, воистину.
   Надежда - в молодости и желании действовать. У старейшин уже нет огня, чтобы вершить великие дела. Они потеряли смелость рискнуть всем при малом шансе на славу и слабом шансе на победу. Они подобны умирающему от голода, хватающемуся за черствый хлеб, когда рядом идет пир - они не потянутся к тому, что могут взять, опасаясь потерять имеющееся.
   Я - не они. Я не боюсь. Я знаю цену риска потери деревни для получения дворца. Я вижу, что мы удерживаем не остатки, а только воздух, и с радостью рискну им, дабы вернуть величие Дому, расплатиться с теми, кто нас предал и с Царством за жалкие игры власти.
  

Смертные

   Старая и часто рассказываемая история, но от повторений она не становится менее правдивой. Я билась плечом к плечу со смертными и Возвышенными, и могу сказать вам, что Кровь Драконов - дар силы, но он не гарантирует мужества или доблести. Я видела, как носильщики вставали против армии с всего лишь деревянной палкой в руках, когда их дракорожденные хозяева обратились в бегство. Я видела, как смертные солдаты удерживают проход, который командиры посчитали безнадежно потерянным, просто чтобы докзать их неправоту. Мужество приходит не с кровью, а с состоянием духа. Что за мужество - выйти против смертного, когда знаешь, что с тобой благоволение Небес? Мужество кроется ни в магической силе, ни в чарме, ни в зачарованных предметов прошедшей Эпохи. Нет, и пусть Око меня сразит, если я неправа, - истинное мужество в том, чтобы столкнуться с врагом лишь с куском стали в руке, силой мышца и удачей, которую сможешь впихнуть меж собой и смертью.
   Я много чего плохого о себе слышала из-за того, как ставлю смертных на командирские посты. Я отвечаю, что все и каждый из них заслужили полученное звание. Говорят, что смертные не подходят для лидерства. Только кровь Драконов может дать офицера. Я говорю - кровь Драконов дает нам крылья для полета, пока смертные должны карабкаться так хорошо, как смогут без крыльев. Если смертный пройдет мои требования к рангу без помощи Возвышения, то я скажу, что он по крайней мере так же пригоден. Как тот, кто проходит с Возвышением. Я не отвергну его потому, что его родители позволили себе ошибку происхождения из простого люда.
   Другие говорят об обязанностях Возвышения, но мне кажется, что в их пнимании - это лишь предлог умиротворить бедняг, по которым они ступают. По-моему, смертные мужчины и женщины заслуживают нашего уважения, именно потому, что мы вознеслись над ними. Когда в последний раз вы ходили по трущобам Имперского Города? Когда в последний раз смотрели слуге в глаза? Да, мы над ними. Мы одарены силами, превосходящими их воображение. Когда дети их детей состарятся и умрут, у нас еще будет много лет впереди. Наши дворцы построены на поту их тел и труде их рук, ими же созданы наши вещи и накрыты наши столы. Пока мы обедаем прекрасными заморскими фруктами, они выкапывают из пыли несколько корней, чтобы отсрочить голодную смерть. Да, нас благословили Небеса, но для чего? Нашего собственного прославления? Нет. Мы - Возвышенные на службе Драконов. Нам дана сила, чтобы мы владели ей ради сохранения мира, чтобы мы могли направить ее на благо всего человечества. Наш долг - быть пастырями людей, вести их к чести и защищать от темных опасностей, что грозят им. Нам дана сила для этой цели, но мы не должны забывать, почему она дарована.
   Возвышение - обещание. Обещание того, чем может стать человечество. Дело нас, получивших его, жить достойно этого обещания и прожить жизнь, достойную даров, полученных нами.
  

Анафемы

   Я не слишком много о них знаю, но знаю следующее: они дерутся как дьяволы, и их адски трудно убить. Арада, кажется, думает, что они заслуживают нашей жалости - ну, некоторые из них. Я никогда не видела в их глазах чего-то, кроме жажды моей смерти. Но, однако, не думаю, что мои глаза для них являли что-то другое. Таков путь поля боя. Когда я с ними встречаюсь - то скрещиваю мечи и охочусь. Я знаю, что сила завидует силе, а низшие из Анафем обладают силой лучших дракорожденных. Я охочусь за ними потому, что это мой долг. У меня к ним нет вражды, если не считать пролитой ими крови.
   [img]http://i1204.photobucket.com/albums/bb415/Vizerion/Exalted%20Persons%20illustrations/3-1.jpg[/img]
  

Голоса других

Галл-портной

   Я уже два года с моей леди. Большую часть времени мы проводим на корабле, преследуюя по морю мятежников. Я обучился тому, как быстро закупать нужное и работать в очень маленьких, тесных помещениях - неожиданное и не слишком приятное впечатление. Но мы не просим о долге. Его нам дают. И потому я стараюсь приложить все усилия... хотя я бы мог попросить о несколько более легком долге. Во имя пяти полюсов, у меня так мало возможности воспользоваться тут своими навыками. Генерал не похожа на хозяев, которым я привык служить в прошлом. Мы от силы раз в сезон останавливаемся в месте, что достаточно цивилизованно, чтобы потребовать нужного платья, и даже тогда я могу лишь чудом убедить ее снять эту проклятую броню и одеть нечто похвальное. Что еще хуже - понятия моды тут почти не существует. Есть только саронги или кусок какой-то сложенной набедренной повязки, и даже ни малейшего намека на стиль. Я бы жизнь отдал, если б она хоть раз позволила сотворить ей кимоно!
   О, если б только в этом был мой вклад, то я мог бы по крайней мере найти утешение в том, как приятно ее одевать, когда возникает возможность. Она обладает грациозностью, которую практически не осознает, и ее фигура настолько близка к совершенству, насколько я когда-либо видел. Некоторые женщины, берущиеся за оружие, сложены больше как мечи, а не как ножны, в которых их держат - сплошные линии и острые углы. Генерал не такова. Нет, она изгибается, выгибается и выступает. Шелк струится по ней водопадом, когда я могу убедить ее надеть такое платье. Коричневой коже могло прийтись несколько сложно на дальнем севере, но здесь совсем немногое не выглядит прекрасно на ее плоти. Но при всем этом я бы все же предпочел одевать ее для обедов и визитов к ее сородичам на Благословенном Острове. Мой друг из Пангу с долей надежды написал, что время моего изгнания почти подошло к концу. Ходят слухи, что Тепет Эджаву вызовут обратно в Имперский Город. О, снова узреть сердце Творения... Как я надеюсь, что это правда. Меня слишком давно там не было, и я боюсь, что меня там забыли.
  

Тепет Арада

   Проблема моей внучки - потрясающее отсутствие сомнения в себе. Эджава полностью и слишком уверена в себе, чтобы принести кому-то пользу. Она упряма, своевольна и непочтительна. А еще она демонски хороший командир. Сложность в том, что у нее нет такого чутья на политику, чтобы стать успешным генералом. Нет, я не о победах в битвах и убийстве врагов. Тут с ней за все мои годы мало кто может сравниться, это факт. Я об успехе вне поля боя, в Царстве и среди Великих Домов. В таких боях нужен другой подход. Другой ум. Не говорю, что она тупая, конечно. То, что она сделала с лохмотьями от легиона, что ей достались, требует немало мозгов. Но Благословенный Остров - совершенно иное поле битвы, и на нем она за свою жизнь бывала очень мало.
   Мы об этом говорим, в тех редких случаях, когда на одной суше оказываемся. Обычно на этом разговор и заканчивается - я ей советую сидеть смирно и дать морю притащить себя к безопасному берегу, а она мне начинает читать лекцию об апатичности. Я ее обзываю надменной выскочкой-стервой, она припечатывает меня "усталым старым псом, выкинувшим зубы". А затем, конечно, начинаются плевки, топание ногами, и мы возвращаемся туда, откуда и пришли.
   Дело вот в чем - я был там же, где и она. Я пришел туда позже в жизни, чем она, так что я могу тыкать в глаза хнычущим ублюдкам, дергать их за ядовитые языки и спрятанные ножи. У Эджавы впереди еще больше половины жизни, а это долго - если быть изгоем среди своих. Но она просто не может оставаться в упряжи и тянуть тележку политики Дома. Она просто не может не лягаться.
   При последнем нашем разговоре я почуял, что она пришла к некоему решению. С тех пор я начал полагать, что понимаю, что это решение-то было. Самое жуткое, что, по-моему, она как раз может попробовать справиться - с битвой, в любом случае. Я сказал, что она демонски хороший командир, но это явное преуменьшение. Я траханый гений в тактике и исполнении быстрых атак. В этом я ее превосхожу, но лишь ненамного. Во всем другом она с легкостью на полет стрелы меня обгоняет. То же верно и почти с любым другим генералом, какого можете назвать. Они могут превосходить ее в одной-двух областях, но нет никого лучше Тепет Эджавы, когда речь заходит о всем масштабе войны. Но я с темы сбиваюсь...
   Она может это сделать. Она превратила своих наемников и парней из Красной Мочи в силу, достойную ее лидерства. Это одни из лучших солдат, что я видел, а я много повидал. Если она решит сделать то, о чем, как я думаю, она размышляет, то с дракой она справится. Меня беспокоит то, что будет потом.
   Но, опять же, Императрица тоже начала жизнь солдатом. Эджава всегда была полна неожиданностей. Может, у нее в рукаве сейчас лежит бабушка всех сюрпризов.
  

Мнемон Селака

   Черная Роза? Эта женщина - угроза Царству, своему дому и миру. Почему? Слепец может за лигу увидеть - почему. Она совершенно не осознает, где ее место. Она слишком много времени провела в Пределе. Она забыла, что такое - быть должным гражданином Царства. Собственно, неудивительно, учитывая ее кровь. Великий Тепет Арада отправился в отшельничество (как его называют), чтоб показать нос империи, которая подняла его до высокого поста и окружала почетом и славой всю жизнь. Тепет Эджава лишь на словах оказывает небрежную услугу желаниям почтенных старших. Моя кузина Мнемон Руэль, аудитор в Августейшем и Щедром Бюро Снабжения и Перевозок прошлой весной отправилась на юг, дабы проверить аргументированность самых недавних требований генерала. Когда она вернулась, то сказала, что Черная Роза пообедала с ней лишь раз за все время пребывания, и была в течение этого времени отстранена почти до презрения. Возмутительно! Не таких качеств ожидают от генерала легионов. Особенно от главы Киноварного Легиона.
   А есть и кое-что другое - все не было бы столь плохо, если бы она была во главе легиона верных солдат, которым можно доверить расстройство любого мятежа, который вызреет в ее жутком Тепетовом мозгу. Но нет, она руководит страшным сборищем головорезов, наемникв и воров. Почти готовые негодяи и предатели, и все они верны только ей. Вдобавок, она превратила их в едва ли не самых эффективных и смертоносных головорезов, наемников и воров по эту сторону от Синей Гавани. И потому я не стыжусь сказать, что она меня очень пугает. Она, женщина, у которой явно нет уважения к должным властям Царства и даже к собственным родичам, получила в распоряжение полный легион жестоких, тяжеловооруженных людей сомнительной совести и подозрительной верности - это приглашение к восстанию. Конечно, если она попробует сделать что-то вроде, ее немедленно усмирят, но она определенно может вызвать жуткий хаос в то время, когда Царству в последнюю очередь нужны дополнительные осложнения.
   В самом деле, эта женщина слишком горда, чтобы принести кому-то пользу. Ее надо заставить склониться или сломить - ради блага Царства. Можно было подумать, что фиаско на Севере преподаст ей урок, но я начинаю думать, что она неспособна усвоить смирение даже в наименьшей мере. Думаю, скоро ее волю испытают. Я слышала, что ее вскоре вызовут на Остров, дабы она ответила за свои действия. Тогда мы увидим - действительно ли Черная Роза остается хорошим и верным слугой Царства, или же ее имя оправдывает себя, и она - чума посреди цветения империи.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"