Флотилия сумасшедших летчиков. Скоростные кабины их аэропланов подчиняли себе тлеющие облака. На лезвиях крыльев изображалось что-нибудь кровожадное. Кстати, все эти механики и парашютисты чрезвычайно хорошо ориентируются в небе. Их закопают прямо на аэродромах, такова служебная традиция. Раньше, правда, смертников хорошенько пропитывали табачной смолой. Этот обычай упоминался в реконструированной инструкции для летного состава. Раньше с телом летчика клали золотой рычаг и горстку расчлененных винтиков. Но сейчас это недопустимо. Вполне достаточно и того, что их закапывают в шестигранном комоде и устраивают им постоянные свидания. Холмики вскоре покроет авиационная трава. Говорят, что там, в подземной духоте, пилоты радуются самым обыкновенным вещам, например, пучку проводов.
Я смотрел на них из окна. У меня сейчас был очень серьезный разговор. Я видел этих веселых мотыльков и пытался сосредоточиться. Только что я имел удовольствие говорить с Десятником. Мы-то в своем кладбищенском невежестве живем и не знаем о величайшем многообразии рукопожатий, ведь существует столько оттенков даже в самом размашистом и безыскусном рукопожатии! Он пожал мне руку осторожно и вдумчиво. Интеллигентно. Но это, конечно, все лирика. Мы довольно долго говорили с ним о разных вещах, а я все силился понять, для чего я здесь, у него в гостях. Может быть, ему что-то донесли про меня, и он вдумчиво, как сегодня пожимал мне руку, прочитал один из этих цивилизованных доносов. Все люди зависят от Десятника, как он решит, так все и будет. Сейчас он оставил меня одного. На столике возле моего кресла в вазе бугрились горки водных апельсинов -- самые, пожалуй, уместные сейчас фрукты. Я ведь так и не врубился, зачем он меня сюда пригласил. Наконец, Десятник появился снова.
-- Простите, что я заставил вас так долго ждать, -- сказал он. -- Мы просто проверяли все ваши данные. Вы нас вполне устраиваете.
-- Спасибо, -- сказал я и привстал с кресла.
-- Мы хотим предложить вам одно задание. Кстати, когда вы заходите в дверь, на которой написано ваше имя, почему это вас не удивляет?
-- Я привык относить это к совпадениям. Но я не помню, чтобы я проходил здесь в такую дверь.
-- Вот, значит, как? Вы, оказывается, шутник. Я прочитал вашу анкету. У вас ведь есть опыт оживления?
-- Да, я занимался однажды...
-- Вот и славно! Вы поедете на одну планетку. Мне ее одолжили на время. Она называется... Она называется ... БАОГУА. Поедете не один. Кстати, не забудьте взять у шофера емкости для орбитальной выработки зародышей. Мы хотим сделать там колонию общедоступной говядины. Да, скажу я вам, планетка эта с ее целебными деревцами, такое, знаете, царство хвороста! БАОГУА... Мне предлагали на ней построить остров дорожного автомобилестроения -- я отказался. БАОГУА -- слово-то какое! Я вначале думал, буду развивать здесь метафизическое картофелеводство -- слышали, наверное, есть такая отрасль? -- Десятник хитро прищурился. Мне с моего места был виден нанесенный на его лицо грим. Это было сделано, чтобы потом с легким сердцем приветствовать публику -- ему сегодня еще предстоит выступать. Я кивнул. Мне не хотелось никуда ехать и я совершенно не собирался разводить где-то говядину. Что поделаешь, если меня это не привлекает?
-- Будете, значит, заниматься этим поручением. Ну, а попутно... -- он закурил сигару. Я чувствовал, что вот сейчас он скажет самое важное. Мыслительные дисциплины учили как постепенно подводить беседу к самому главному пункту. Десятник не торопился. Он курил со вкусом, слегка наклонив крупную голову. Он курил тибетские отбросы и задумчиво смотрел, как бегает маленький огонек в облачках дыма.
-- Вы что-нибудь знаете о луковых праздниках? -- спросил Десятник, когда прошло достаточно времени.
-- Это что-то из административного фольклора? -- наугад спросил я.
-- Нет, это совсем не оттуда. Так вот, нам нужно выяснить о них абсолютно все. И затем, по возможности, суметь предотвратить или организовать один из них.
-- Но ведь это взаимоисключающие вещи.
-- Конечно. Поэтому мы и поручили это дело вам. Вот что нам известно о луковых праздниках на данный момент... Праздник проходит обычно на конспиративной квартире. Мы знаем все конспиративные квартиры на этой планете, это облегчает вам задачу. Мы знаем также, сколько длится луковый праздник. Обычно он длится годами, хотя считается самым коротким. Поверьте мне, столько еще неизвестного... Для нас, например, загадка, кто же участвует в них? Имеют ли к ним отношение тайные станции университетского метро? И самое главное -- подготовка луковых праздников, то есть, какие кушанья подают, как оповещают участников и так далее. Я ознакомился с вашей биографией и понял, что вы справитесь. Формально вы будете министром животноводства на БАОГУА, но, как вы понимаете, это будет вашим прикрытием. Я хочу еще сказать, что никто не должен ничего знать о вашей миссии. Итак, я даю вам час времени, чтобы сходить пообедать. Постарайтесь за этот час хорошенько обдумать все детали. Идите. Не опаздывайте.
Столовая была совсем рядом с громадиной дворца. Растения, посаженные вокруг этой абсурдной хижины, были словно галлюцинации справедливых форм, зато вдалеке, синеющие от железнодорожных контуров, произрастали кустарники свадебного чая. Столовая была, конечно, ветхая, но кормили здесь вкусно. Я взялся за ручку двери (на которой, кстати, было выгравировано мое имя) и тут меня окликнули. Я оглянулся и увидел своего бывшего начальника. Он тоже шел в столовую, собирался пообедать. Я сейчас точно не помню, у него то ли телефонная инвалидность, то ли синдром упущенной прибыли. Он на все реагирует неадекватно, поэтому с ним надо держаться крайне осторожно, чтобы не последовала серия вполне благопристойных зуботычин.
-- Ну, ты где сейчас? -- жестко спросил он. Я соврал:
-- В Ведомстве.
Глаза моего бывшего начальника закатились, словно он собирался посоветоваться сам с собой. Он обладал хорошей реакцией. Играл в волейбол, после волейбола -- сразу в душ. Но сейчас он оцепенел. Едва уловимая судорога жила в его белках. Я не мог долго стоять около него -- у меня очень мало времени, в конце концов, что он скажет мне, когда все-таки обработает эту информацию -- "как ты докатился до жизни такой?"
Я покинул его, честно выстоял очередь и уже через каких-то пятнадцать минут обедал. В столовой все было как обычно: шумела толпа, звенели миски, пахло сгоревшими котлетами и капустой, на желтых стенах висели всегда грязные одноцветные натюрморты. Я уже доедал второе, когда ко мне за стол подсел мой бывший начальник.
-- Тебя отправляют на БАОГУА? Что-то связанное с луковыми праздниками?
-- Почему вы так решили? Вовсе нет! -- сказал я.
-- Ты сегодня не взял салат с луком. Я наблюдал за тобой.
-- Я его никогда не беру.
-- И после этого ты еще утверждаешь, что не едешь на БАОГУА?
-- Но ведь вы тоже не берете луковый салат...
-- А как ты это заметил? Да, я не ем лука. Мне нельзя. Хотя многие говорят, что лук полезен. Я вон даже обеденные бутерброды себе делаю без лука... Я хочу тебя предупредить, чтобы ты не ездил туда.
-- Куда не ездил? Я вас не понимаю.
-- Я же прекрасно знаю, что ты едешь на БАОГУА. Ты ведь был сегодня у Десятника?
-- Ну, допустим .
-- Значит, я прав. Он сколько тебе дал времени?
-- У меня осталось двадцать минут. Я тороплюсь, извините меня.
-- Пойми, он посылает тебя на гибель! Оттуда еще никто не возвращался! Ты не должен ехать туда! Откажись! Откажись!
-- Я не знаю, о чем вы вообще говорите...
-- Смотри, как бы не пожалеть! Вспомнишь меня еще!
-- Я и так вас часто вспоминаю. Всего хорошего!
На этом мы расстались. Во дворец к Десятнику я явился вовремя.
-- Знакомьтесь, -- сказал он. -- Это Сирк.
Передо мной стоял человек, похожий на неудачника-методиста. Таким людям вечно что-то мерещится, при этом на лице у них отражена скорбь.
-- Широум, -- представился я и протянул ему руку.
-- Сирк, -- сказал Сирк. Рука его оказалась липкой.
-- Вы поедете с Сирком, -- сказал Десятник. -- Сирк -- реаниматор мышления. Мы сейчас ждем еще одного человека. Он почему-то опаздывает. Да, дорогой Широум! -- голос Десятника приобрел торжественность. -- Мне только что сообщили, что вы с честью выдержали испытание. Я поздравляю вас!
Я скромно промолчал, вспоминая эпизод в столовой. Вскоре появился Хавбан, наш водитель, убогая безликая фигура. Впрочем, он выглядел гораздо просвещеннее неудачника-методиста Сирка. Мы втроем встали в красный круг в центре зала, а Десятник нажал кнопку на столе. Раздалось гудение. Это означало регистрацию в официальной витрине. Потом Десятник повел нас на склад. Там каждому из нас выдали новенькие программные схемы для мусорных шкафчиков. Мы, кстати, расписались за них. Затем нам выдали акселераторы настроения, на тот случай, если придется вести астральное патрулирование. Здесь, на складе, в документальной темени, на полках лежали ремонтные богатства и тюремные праведные инструменты для хитрых наручных кровеносных воздействий. Когда нам выдали респираторы и мы перестали быть индивидуальными личностями, Десятник сказал свое добродушное напутствие.
У входа в будку были наклеены постановления. Внутри кабина была облицована кафелем, мне показалось, неудачно. Крошечное окошечко должно было искажать все фракции в глазах наблюдателя. Я увидел здесь три табурета. Сирк и Хавбан уселись поближе к печке. Хавбан согрел руки и сказал, обведя кабину широким жестом:
-- Она, между прочим, исполняет все желания.
Я почесал голову, а Сирк позвонил в солдатский колокольчик. После этого Хавбан написал углем на кафеле слово "БАОГУА" и мы начали наше путешествие за веревочные полюса. Во время путешествия Хавбан демонстрировал свое восхитительное хладнокровие, хотя мы все ощущали колыбельную глубину энергосистемы. В окошко были видны лишь какие-то вращающиеся фрагменты.
Мы остановились в одном из замаскированных городов планеты БАОГУА. Хавбан вышел, выплюнул грязь и сказал, показывая куда-то в туман:
-- Там живет один человек. Сходите к нему.
Это, очевидно, относилось к нам с Сирком. Действительно, за кустами в лыжном бараке проживал дряхленький служитель. В комнате у него пахло забытой травой. Всюду валялись книги. На столе стояла лампа с обломанным светилом. Сам хозяин сидел в уголке, наслаждался жужжанием средневековых фотокамер и пил чай. Ноги его были укутаны трофейным саваном. Мне сразу же понравилась чистенькая непогрешимость его благополучного логова. Старик был словно массовое знамение. Он с проникновенным участием пригласил нас сесть, угостил чаем. Мы подавленно благодарили его.
-- Я ведь когда-то возглавлял каббалистические дивизии и считался мистическим специалистом, -- произнес старик. Кстати, звали его Венве. Мы сразу же поняли, что старичок -- большой хвастун и лицемер. Такие бьются с гротескными фантазиями, якобы убивающими всякую целеустремленность, хотя сами увлекаются поминутно. Он нам поведал какие-то неведомые многочисленные факты биологических предсказаний, рассказал, что именно он возродил предания, когда были запрещены торжествующие изиды.
-- Так, значит, вы сюда на праздник приехали? -- внезапно спросил Венве. Мы насторожились. Сирк поставил пустую чашку на стол.
-- Еще чайку? -- Старик, похоже, ощутил вдохновение.
-- Нам нужна ваша консультация и, если возможно, содействие, -- сказал я.
-- Вы ведь интересуетесь луковыми праздниками? -- спросил Венве, придавая голосу запретные нотки.
-- А какие здесь еще бывают праздники? -- осторожно спросил Сирк.
-- Праздники здесь бывают разные, -- уклончиво ответил старик.
-- Так вы нам поможете? -- спросил я, вспомнив об оставленном водителе.
-- Я вам помогу, но вам понадобится звездочет.
-- У нас в машине всего три посадочных места, -- недружелюбно сказал Сирк. Венве рассеянно посмотрел на него. Какое-то время он молча размышлял.
-- Я могу любого из вас превратить в звездочета, -- радостно сказал он.
-- Давайте бросим жребий, -- обратился ко мне Сирк. Он явно чего-то опасался.
-- Нет, звездочетом я назначаю тебя, -- быстро сказал я.
-- Но, господин Широум... -- сказал Сирк.
-- Молчать! Ты присягу давал? -- крикнул я, а потом сообщил ему более мягко: -- После того, как мы завершим операцию, старик тебя обязательно расколдует.
Я повернулся к Венве:
-- Приступайте!
Старик замахал руками, шепча заклинания, и уже вскоре мы с удовольствием смотрели на стариковское личико новоявленного звездочета. Сирку оно очень шло. Я спросил у него, все ли в порядке, но он издал только какой-то генетический звук. Венве объяснил, что Сирк попросту расстроился.
-- Теперь, пожалуйста, объясните зачем нам понадобился звездочет? -- спросил я у старика.
-- Понимаете, -- сказал Венве. -- Звезды соединяются в кафедральном виде, так выходит по оригинальным картам и предельным условиям.
-- Я этого не понимаю, -- сказал я. Боковым зрением я увидел, что Сирк налил себе чаю.
-- Сейчас я все объясню, -- терпеливо сказал Венве. Вы, наверное, слышали, что луковые праздники проводятся на конспиративных квартирах. Так вот, это заблуждение.
Я вопросительно посмотрел на него.
-- Да-да, господин Широум, это заблуждение. Раньше действительно так считали, но сейчас... Мы вернемся еще, я думаю, к необъективности парламента. На самом деле, луковые праздники удобней всего проводить на предусмотрительно деформированных участках местности...
Сирк шепнул мне:
-- А не врет ли он все? -- Я отмахнулся от звездочета. Сирк недовольно оцепенел.
В этот момент в дверь хижины осторожно постучали и на пороге появился Хавбан.
-- Ну, вы скоро? -- спросил он, оглядывая жилище колдуна. -- Сколько можно сидеть у этого старого гробовщика?
-- Сейчас, сейчас! -- закричал Венве.
-- Господин Широум, только что звонил Десятник, интересовался, как продвигаются дела...
Я сделал шоферу знак соблюдать секретность. Тот обиженно замолчал. Колдун еще полчаса нам что-то объяснял, потом выпросил за консультации и колдовство две тысячи анти-хенаев. Продал нам какие-то книги по клинической химии. Сирк затрясся в хмельном сверхъестественном удовольствии.
-- Понимаете, господа, -- изрек Венве в припадке откровения. -- Сейчас уже утеряна специфика. Во всем виноваты властвующие умы в наследственных лохмотьях... Луковых праздников как таковых никто и нигде уже не проводит. Они упоминаются теперь разве что в музейной психиатрии. У нас луковую шелуху теперь можно встретить только в комиссионных гербариях. Вы бы, господа, вначале поинтересовались, что ли, об этом веществе...
Я смотрел на старика с ужасом. А он продолжал. Он говорил какие-то крамольные вещи. Я хотел его арестовать, уже вытащил наручники, но шофер схватил меня за руку:
-- Остановитесь! Он дело говорит! Только что звонил господин Десятник, он хочет, чтобы мы назад возвращались. Десятник говорит, что нет никаких луковых праздников!
-- Ну-ка, повтори!
-- Нет никаких луковых праздников! И не было никогда!
-- Это сказал Десятник?
-- Да, это сказал господин Десятник! Я слышал это собственными ушами! Оказалось, какой-то председатель из нашего министерства напился на сеансах спецподготовки и ему померещились эти самые луковые праздники. Он доложил куда следует, и информация попала наверх, к самому Десятнику. По какому-то недоразумению ему удалось миновать контролеров полуденного сумасшествия, поэтому и случился такой вот правдоподобный политический эффект.