"Самая бессовестная ложь всегда говорится возвышенными словами".
Александр Линдерот - Рыцарь Пламени.
Вой становился все ближе, и число его источников все увеличивалось, вначале это был далекий, одинокий стон, но сейчас... Казалось, каждое дерево, каждая ветка в лесу издает этот ужасный звук. Это не был вой волка, его часто можно было услышать в здешних лесах. Нет. Это была леденящая кровь смесь человеческого вопля, медвежьего рыка и волчьего завывания. Парализующий страхом мозг, размягчающий мускулы, сжимающий сердце вой оборотня.
Их невозможно было разглядеть в глубине чащи. Ночь была безлунной, и ни одной звезды не сияло на небосклоне. Но они были там, меж деревьев и медленно приближались к стенам монастыря, давая людям возможность услышать себя, давая время страху проникнуть в их сердца. Лучники на надвратной башне, да и вообще вся стража тряслись как осиновые листья. Охранниками монастырей были далеко не самые крепкие ребята. Самых рослых и сильных забирали в армию, те, что послабее, шли в городскую стражу, ну а самые хилые, но все же, решившие заниматься Службой, попадали в охранники монастырей. Самому взрослому стражнику из рядовых было девятнадцать лет, сержанты были не многим старше, всего на пару годков, да даже капитану всей стражи только совсем недавно стукнуло двадцать пять. Никто из них никогда не бывал в бою, ни разу не вонзал меча или топора, не бил алебардой, или не выпускал стрелу из лука ни в одного человека, тем более оборотня. Они выстроились на стенах и башнях, встали во дворе перед воротами, всего пятьдесят человек, по сути, еще совсем детей.
Капитан стоял на надвратной башне, не много позади лучников. Он видел, как по их затылкам струйками стекает пот, видел, как дрожат их руки, как отчаянно они натягиваю тетиву, и от этого скрипят луки. Парни бросали на него взгляд, исполненный страха. Командир старался не показывать виду, и взбодрить людей своей невозмутимостью, но в душе он боялся ничуть не меньше их.
И тут, они увидели. Монастырь отделяло от чащи небольшое пространство, шириной всего метров в десять, на нем не росло ничего выше дикой травы. На эту полоску земли, сразу в нескольких местах вышли оборотни. Двое вышли из чащи и остановились, через мгновение к ним присоединилось еще несколько, а потом еще, и еще. Они все выходили и выходили на открытое пространство, десять, пятнадцать, тридцать, шестьдесят. Оборотни появлялись быстрее, чем можно было сосчитать. Некоторые стояли на задних лапах, другие на четырех, совсем по-звериному. Все они были огромны, по меньшей мере в два с половиной раза больше взрослого волка. Черные как уголь, с длинной всклокоченной шерстью, огромной пастью, испещренной ужасным наборов клыков, с лапами, похожими одновременно и на лапы медведя и на руки человека, с острыми как бритва когтями. Глаза их фосфорицировали зеленым цветом, в темноте ночи это было отчетливо видно.
Они вышли из чащи, заполнили пространство во всю длину стены, и в этот миг их вой стих, повисла тишина. Биение сердца гулко отдавалось в ушах капитана, он почувствовал, как дрожит его рука, лихорадочно сжимающая меч, увидел, увеличивающееся мокрое пятно на штанине одного из лучников.
- Пли!!! - Капитан не узнал своего голоса.
Еще до того, как он отрыл рот, воздух уже рассекли со свистом первые стрелы. Оборотни синхронно приняли горизонтальное положение, и ринулись в сторону монастыря, в два прыжка они преодолели расстояние, отделяющие их от стены.
Командир не успел вытащить меч из ножен, в тот момент, когда ему оставалось извлечь всего несколько сантиметров стали, четыре, трех дюймовых, когтя разорвали кожу его горла, вырвав кадык и разрезав сонную артерию. Он умер, еще до того как упал на камни, окрашенные в цвет его крови.
Бой на стене продолжался меньше минуты, ее защитники падали вниз, либо погибали на месте от клыков и когтей, уже в первой волне атаки. Какое-то подобие сопротивления смогли оказать лишь стражники, находившиеся во дворе монастыря. Командовал ими молодой сержант, он сориентировался моментально и приказал своим людям встать плотной группой и выставить перед собой алебарды. Они прижались вплотную к воротам, защитив свои спины. Те оборотни, что пытались напасть спереди и сбоку, напарывались на выставленные острия. Несколько атаковали сверху, но их удалось насадить на иголки этого человеческого ежа, отчаянно бьющегося за свою жизнь.
В этот момент на дороге, ведущей к воротам монастыря, появился человек. Он медленно шел, опираясь на длинный деревянный посох, обитый серебром снизу, и сверху, разветвленный на подобии пятерни, сжимающей черный кристалл неправильной формы. На нем был темно синий бархатный балахон, капюшон, которого скрывал голову неизвестного. Из-за черноты, неестественным образом скапливающейся под ним, лицо его было неразличимым. Человек остановился в пяти метрах от ворот, и начал что-то тихо и неразборчиво бормотать. Постепенно его голос стал усиливаться, скорость, с которой он произносил заклинание, все увеличивалась и увеличивалась, он прибавил движения рук, чертя неизвестные знаки посохом. Воздух перед ним стал сгущаться, приобретая форму и, даже цвет. В момент, когда голос его усилился до невообразимой высоты, заклинание резко оборвалось, неизвестный сделал движение посохом в сторону ворот, и воздушный шар врезался в них, пробив круглое, полутораметровое отверстие в центре, и сорвав двери с петель. Всех оборотней и людей, находившихся вблизи от ворот, разбросало в разные стороны ударной волной.
Оборонительный порядок стражников был разбит. Звери не мешкали ни секунды, они моментально стали набрасываться, по нескольку сразу, на оглушенных, не успевших подняться, людей. Через несколько мгновений последние защитники монастыря были разорваны.
Неизвестный маг вошел во двор, наполненный человеческими останками, с несколькими, затесавшимися между ними трупами оборотней. Он направился к дверям Храма. Звери расступались перед ним, опуская морды к земле, когда он проходил мимо. Высокие, окованные железом, двери были заперты, за ними слышались звуки молитвы, произносимые монастырской братией. Маг прислушался, и немного постоял, внимая словам монахов. Наконец он звучно рассмеялся, отошел на несколько шагов и снес двери храма тем же заклинанием, что и до этого, ворота монастыря. В открытый вход сразу ринулись оборотни, колдун пропустил их вперед себя. Внутри, звери сделали с монахами то же самое, что и до этого со стражниками. Неизвестный маг вошел в храм и двинулся вперед к главному алтарю, около которого, мерно раскачиваясь, и по-прежнему произнося слова молитвы, сидел колено преклонный монах, единственный, оставленный в живых. Подойдя к нему, колдун с силой стукнул серебряным концом своего посоха об каменный пол, от этого под сводами храма послышались раскаты грома, монах вздрогнул, но молитву не прервал. Тогда маг обратился к нему:
- Позволь мне прервать твою святую молитву, Отец Настоятель. Ответишь ли ты, Вопрошающему?
- Что тебе нужно? - тихо произнес монах, не поднимая головы.
- В этом Храме есть единственное, что может меня интересовать.
- Можешь взять золото, забрать все, что найдешь, оно твое.
- Разве я похож на человека, жаждущего золото? Я знаю заклинания, которые горы могут сделать золотыми. Нет, меня интересуют не вещи, но люди, и если точнее, один человек. - Монах промолчал, и маг продолжил - Выражусь еще точнее. В сем монастыре, ты со своей, братией, а до вас ваши предшественники, а до них их предшественники, вот уже много веков, укрываете некоего мага, именно его я и ищу.
- Здесь есть только один маг, - настоятель поднял глаза на колдуна, - ты.
- Долг - замечательная вещь. - Мечтательно проговорил Маг. - Ты исполняешь много долгов, Настоятель. Твой Долг - помогать страждущему, молиться за род человеческий, направлять сбившихся на путь истинный. - Он усмехнулся. - Я помогу тебе, в исполнении одного из твоих долгов. - Колдун махнул рукой в сторону оборотней. - Привести их!
Несколько зверей втащили в храм двенадцать плачущих, совсем еще маленьких детей. Маг указал в их сторону посохом:
- Итак, у тебя долг перед ними, перед маленькими воспитанниками твоего приюта, но выполнить его ты сможешь, лишь пожертвовав другим долгом. Хочешь, я прикажу своим зверям разорвать их прямо у тебя на глазах? - Монах молчал. - Ну что ж, начнем вот с этого. - Колдун указал на мальчика, лицо которого было усыпано веснушками. - Разорвать его!
- Стой. - Произнес монах. - Я дам тебе то, что ты просишь.
- Ну, вот и отлично! Показывай же скорей, Настоятель!
Монах поднялся:
- Он в склепе.
- Веди, веди.
Настоятель подошел к люку в дальнем углу зала, он поднял крышку, и под ней оказалась винтовая каменная лестница. Маг и монах начали спуск, за их спинами цепочкой шли оборотни. Чем ниже они спускались, тем темнее становилось вокруг. В самом склепе было настолько темно, что невозможно было увидеть ладонь перед самым лицом. Настоятель споткнулся о неровность земляного пола и упал. Маг произнес короткое заклинание, и помещение осветилось, как будто разом загорелись сотни факелов. Маг схватил монаха за шиворот и без труда одной рукой поднял на ноги:
- Смотрите под ноги, Настоятель. Куда теперь?
Склеп представлял собой лабиринт, со множеством извилистых коридоров, тупиков и помещений. В стенных нишах, лежали тысячи человеческих черепов, в комнатах стояли тяжелые каменные саркофаги. Настоятель двинулся вперед, петляя по узким коридорам. Они сделали не меньше тридцати поворотов, миновали десяток обширных помещений, пока монах не остановился в одном из них, ничем не отличавшемся от остальных. В его центре стоял саркофаг. Настоятель подошел к нему, опустился на колени и принялся шептать молитву. Колдун встал сзади и положил монаху руку на плечо.
- Благодарю тебя, Отец Настоятель, больше ты мне не нужен.
Сразу после этих слов один из оборотней схватил за плечи монаха и как куклу отбросил его назад, он ударился об стену, упал на землю, и больше уже не поднялся.
Маг этого не видел, он заклинанием отодвинул крышку саркофага, и посмотрел на человека, лежащего в нем. Это был величественный старец с густыми седыми волосами и длинной белой бородой. Колдун достал из рукава балахона кинжал, его зачарованное лезвие переливалось бардовым, зеленым и фиолетовым цветами. Он поднес кинжал к сердцу старца и принялся произносить заклинание, затем резким и точным движением вонзил оружие. Старец издал глубокий вздох, на секунду открыл глаза, и в этот миг жизнь в них погасла.