Аннотация: Рассказ написан в соавторстве с другом, Петром Стефанкив.
Звезды вспыхивали на бархатно-черном небосклоне, отмечая путь ночи - каждую минуту зажигалось по новой звезде, и было их без счета, этих ярких камней из неиссякаемых сокровищ властительницы темноты. Слабый ветерок трогал листву - осторожно, словно не желая тревожить сон деревьев, в чаще стрекотали сверчки, и временами далекий филин гулким уханьем напоминал, кто ночной хозяин леса.
Я сидел у костра и смотрел на танец пламени. У каждого свои причуды. Кто-то любит смотреть на неспешное течение воды и думать о вечном. Кто-то любуется загадочными и далекими звездами, мечтая о принце на белом коне, о могучей магической силе, о безграничной власти. Кто-то ночью в подвалах алчными глазами пожирает золото, и тоже мечтает - о золоте, конечно. А я часами наслаждаюсь созерцанием огня - реального, и другого, сотворенного моей волей.
Пламя радостно вспыхивает. Всадник на длинногривом жеребце скачет над огнем. Бесстрашный и могучий воин. Он не знает, что такое сомнение, раздумье. Он отважно бросается в испытания, которые преподносит судьба, и побеждает. Или умирает. Перед всадником из пламени вылетает свирепый дракон. Он издает боевой клич - клич охотника, нашедшего свою жертву. Дракон не сомневается - он царь природы. Он не знает, что человек многие столетия назад присвоил себе это звание. Дракон расправляет крылья и камнем падает на храброго рыцаря. Копье взлетает в последний миг. Мир вздрагивает, раздается крик боли и удивления. Король умер, да здравствует король! Новый король!
Не знающий страха и упрека - это не про меня. Я боюсь, я очень боюсь. Трудно сказать, что меня страшит больше: потерять любимую сестру, мою Ринни, или увидеть Смерть. Еще рано и не слышен Ее плач. "Слезы Смерти" - так называют эти камни, один из которых темнеет в центре поляны. Только безумец придет сюда, к Ней. А я безумен в своем отчаянии. Иллюзии... Слабенький маг-иллюзионист. Вот мой удел, потолок возможностей... Если бы я был настоящим магом, то Ринни не лежала бы сейчас, умирая. Моя бедная сестренка, я спасу тебя, обязательно спасу, даже ценой своей жизни...
Из огня в воздух взлетает гибкая фигурка. Бегущий олень, чьи прыжки исполнены дикой мощи и грации. Он напоминает стрелу, пущенную крепкой рукой охотника. Еще один силуэт. Волк. Его движения завораживающе хищны. Борьба за жизнь: одни созданы для красоты, другие, чтобы убивать. Сильный вершит свою судьбу - слабый подчиняется. Но сила и слабость - ничто перед простой случайностью. Все в мире подвластно ей - именно она подводит нас к выбору, влияя на него. Случайности подчинены и сила, и слабость...
"Сегодня удача благоволит слабым", - подумал я.
Волк, который был на расстоянии прыжка, вдруг спотыкается и пропадает в пламени костра. Олень останавливается и глядит на меня. Его фигура тает, и скоро на меня смотрят лишь его глаза, смотрят прямо в душу. Я взмахнул рукой, прогоняя эту марь. Глаза исчезли.
Я вспомнил Ринни, лежащую в постели - бледное лицо - даже веснушки словно бы выцвели, - растрепанные кудряшки... и глаза. Я никогда не забуду ее глаз. Они спрашивали меня: "За что?". Я молчал. "Ты мне поможешь?". Я отводил взгляд, и смотрел только на ее руки, которые крепко зажали в горсти одеяло, словно пытались схватиться за жизнь, хотя битва была почти проиграна. "Когда это закончится?.." Я не знал ответа... Вернее, я видел перед собой только один ответ - любимую сестренку, которая тает в огне болезни, угловатую девочку, которая так никогда и не вырастет, не превратится в красавицу... И я уходил, не в силах больше смотреть на нее.
Языки пламени вспархивают в воздух, и под моим взглядом оживают два новых силуэта. Я представил, что это девушка и парень на балу, им весело и хорошо вдвоем. Забыв об окружающем мире, они сами становятся танцем. Их движения легки и изящны. Юноша кружит свою подругу, которая с радостью отдается воле партнера. Ее лицо освещает улыбка. Две фигуры все выше взлетают к звездам, смех становится все тише. Они рассеиваются, лишь редкие искры еще не гаснут, словно не веря, что в нашем мире нет ничего вечного. Но вот и они осознают, что в жизни всего сущего наступает момент, когда нужно просто уйти. Они вспыхивают все разом и исчезают.
- Как красиво... - сказал голос за моей спиной.
Я обернулся. Возле камня, слегка касаясь его складками темной накидки, стояла девушка... нет, это была женщина... Я пригляделся и понял - я никогда не сумею сказать, какая она, зато точно могу сказать - кто.
- Госпожа... - я начал вставать, испытывая одновременно и страх, и странную горькую радость - ведь я пришел сюда именно для того, чтобы встретиться с Ней, но ведь Она же Смерть, а я - смертный. Она может сделать со мной все, что пожелает, а я пришел просить ее.
- Сиди. И, можно, я тоже присяду? - я потрясенно кивнул: Смерть спрашивала у меня разрешения сесть! И даже не рядом со мной, просто - сесть.
Она села на Камень. Ведь это был Ее камень. Накидка... Нет, не носят люди таких накидок! Но это было и не платье, и не плащ, и никакое другое одеяние. Вообще не одежда. Когда складки на какой-то миг разошлись, я увидел... Не могу сказать - что. Я ослеп на миг от того, что увидел, а в следующий миг забыл увиденное.
- Это было красиво. Что это?
- Танец, - сглотнув ком в горле - вот, наконец-то, страх, подлинный дикий страх, начал овладевать мной... Не вовремя, как всегда. - Просто танец.
- Просто? Нет. - Она смотрела на меня, и я не мог не смотреть на Нее. Лицо Смерти все время менялось, пока вдруг не стало похожим на веснушчатое лицоРинни. Я почувствовал уже не страх - ужас. Я опоздал? Ринни уже умерла? Если нет - почему тогда у Смерти лицо моей сестры?!
- Покажи мне еще что-нибудь, - попросила Она.
Я поднял руку. Она не дрожала, но силы на иллюзию не было - страх выпил все, что было.
- Прости, - сказал я, не поднимая глаз на ту, что сидела на Камне.
Смерть молчала. В этом молчании не было угрозы. Я вдруг понял - она дает мне время успокоиться. Поступает, как человек, хотя в ней нет и быть не может ничего человеческого.
- Как тебя зовут? - спросила Она.
- Шиан, - я снова посмотрел на Нее. Хвала всем Богам, Она больше не была похожа на сестру. Это как-то... утешало и в то же время тревожило. Что Она хотела сказать мне этим?
- А меня называют Незваной Гостьей, - Смерть усмехнулась, - но для тебя я, должно быть, гостья желанная, ведь ты пришел просить о смерти?
- Нет.
Смерть посмотрела на меня так... будь Она человеком, я был бы уверен - приподнятые вверх тонкие брови, слегка наморщенный лоб и едва заметное движение губ - это удивление. Но удивляются ли такие, как Она?
- Я хочу просить тебя о жизни, Госпожа, - я, наконец, осознал, что сижу, просто сижу, хотя надо бы встать перед Ней на колени и просить, просить, не поднимая взгляда от травы. Если бы Она не сказала мне "сиди". Кто знает, было это разрешение или - повеление? - Моя сестра умирает. Молю тебя, не забирай ее сейчас! Ринни слишком юна, ей всего лишь пятнадцать. Она так любит жизнь!
- Все любят Жизнь, и никто не любит Смерти.
Она вдруг стала строгой и немного пугающей, какой и должна быть Та, Что Приходит За Всеми. Невидимая рука подняла меня на ноги, а потом она же заставила согнуть спину в глубочайшем поклоне.
- Госпожа, прости меня...
- Не за что, - остановила Она, - ты ничего не сделал.
Я посмотрел на Нее. Ничего не сделал? А мог? Да ведь Ринни сейчас умирает... А Смерть сидит на Камне и говорит, и удивляется, и гневается - как человек! Тогда, может быть...
- Помоги мне, - я попросил Ее, как человека. Все любят жизнь, и никто не любит смерти. И я не могу полюбить ее. Но уважение и - еще что-то, ради чего один человек всегда готов потянуться к другому, как открытая ладонь, как ниточка сердца, как понимание, - вот что было между мной и Нею. Здесь и сейчас, когда я отчаянно нуждался в Ней, я понимал Ее.
- Я помогу тебе, - сказала Она, принимая мой дар, каким бы он ни был.
Я зажмурился так, что в уголках глаз выступили слезы. Вот и все. А теперь она скажет...
- Потанцуй со мной.
Мои глаза распахнулись так широко, что слезы, которые не успели пролиться, разом высохли. Ведь я ждал совсем не этого.
- Потанцуй со мной, Шиан, - сказала Смерть. - Я не стану забирать твою сестру.
О цене Она не сказала ни слова. Или я неверно понял Ее? Она просто просила потанцевать с ней. Смерть, женщина, просила меня, мужчину, оказать ей честь танцем. Как я мог отказать ей? Даже не любя Ее, всего лишь понимая, и то я знал, что это понимание пройдет, забудется... если у меня будет время забыть... Потанцевать? Я поглядел на Нее. Чудовище... нет, женщина... Женщина стояла передо мной и знакомым взглядом смотрела на меня. Ринни всегда так глядела, когда хотела узнать, идет ли ей платье, или когда упрашивала меня купить ей очередную безделушку. Страх и безнадежность сменились пониманием и покоем. Я знал, что Ринни будет жива, остальное было неважно...
Она уже знала, что я согласен. Через мгновение после того, как я понял это, Госпожа стояла рядом. От Смерти пахло осенью и дождем.
Я положил руки на ее тонкую девичью талию и заглянул в глаза, глубокие и ясные, как Истина. И мы сделали первый шаг, первое па. Трава не мешала; не мешало даже то, что тут не было музыки. Я слышал музыку - в шуме деревьев, в шепоте распахнутых над нами удивленных небес - даже небо не видело, чтобы Смерть когда-либо танцевала! - и в наших собственных шагах. И Та, Что Приходит За Всеми, я чувствовал это, слышала ту же музыку. И чем дальше, тем больше Смерть казалась мне похожей на Ринни. Я и танцевал с Ней, как с сестрой, присматривая за каждым движением - не оступилась бы, не сбилась с ритма, все-таки младшая...
С каждым новым движением мир менялся, или это я сам становился другим... Может быть, просто потому, что теперь я был спокоен за Ринни и мог думать о той, с которой я танцевал сейчас, и только о Ней. Я танцевал со Смертью, и этот танец до последнего движения принадлежал только Ей.
Ринни приходила сюда каждый год, хотя это место называли проклятым. Для нее - скорее благословенным, хотя это было странное благословение - благословение горькой радостью, выступающей слезами скорбью и мистическим ужасом, неразрывно соединенным с желанием увидеть брата. Поляна. Камень - "Слезы Смерти". На нем иногда выступает ослепительно-белая соль, которую нельзя есть.
Ринни нашла бы дорогу даже с закрытыми глазами; не глаза вели ее - сердце. Сердце, которое должно было остановиться, но стучит до сих пор, которое может испытывать радость или печаль, или - вот как сейчас - страх и надежду... Надежда - самое странное чувство на свете. Чаще всего для нее нет никакой причины, но тем она сильнее, чем громче не признающий надежд разум говорит, что уже не спастись и не спасти.
Девушка ждала с безумно колотящимся сердцем, но когда в вечернем воздухе начали проступать две полупризрачные фигуры, вдруг успокоилась. Одной из фигур был Шиан, ее брат. Он не позволит снова причинить ей боль, оградит от беды и даже от взгляда той, с кем он танцует, если Она захочет посмотреть на Ринни. Это он спас ее - девушка знала это так же точно, как и то, что утром обязательно взойдет солнце. Ринни поднялась с ложа болезни на следующий день после того, как исчез брат, слабая, но больше не сжигаемая безжалостным огнем боли и жара, ее смертельных врагов. Первым, о чем она спросила, было "Где Шиан?" Мама рассказала ей о том, что его нет уже сутки, что брата искали, но не нашли даже его следов, словно такого человека никогда и не существовало на свете.
Призрачные фигуры медленно, плавно двигающиеся по поляне, становились отчетливее. Шиан совсем не менялся. С тех пор, как четыре года назад ее впервые привело сюда странное чувство, что на этой поляне она обретет то, без чего невозможно жить, брат оставался таким, как она помнила его. Помнила не очень хорошо, и если бы не странный зов, год за годом в один и тот же день и час притягивающий ее на поляну, то, наверное, забыла бы совсем. Как почти уже забыла мама, хотя - как мать может забыть родного сына? Впервые заметив, как при имени "Шиан" глаза матери наполняются удивлением, Ринни ощутила боль и обиду, а потом поняла, что с ней происходит то же самое - она перестает помнить брата...
Шиан. Невысокий темноволосый юноша танцевал с той, кого больше всего страшится каждый человек. И он улыбался Ей, танцуя, и иногда покачивал головой точно в такт неслышимой музыке. Если Ринни отваживалась прислушаться, она начинала ее слышать:
Не полдень - полночь, не шаг - полет...
Вечерний воздух прохладой дышит.
Легко однажды пойти вперед
На зов, который никто не слышит, -
Никто из многих, никто из тех,
Кто верит слепо пустым наветам...
Как безмятежен, как чист твой смех.
О Смерть, скажи мне, да ты ли это?
Я все бы отдал - ты не взяла.
Один лишь танец - тебе наградой.
На тонкий стан твой рука легла,
Пока мы вместе, пока мы рядом!
Твой нежный голос - звон серебра,
Трепещет сердце при этом звуке...
Ты слышишь песню? Танцуй, сестра,
Пусть танец свяжет сердца и руки.
Два силуэта, словно дымка, парили над землей. Смерть окутывал невесомый плащ, делающий ее крылатой. Лица ее не видно, но Ринни была уверена, Она улыбается. Танцующие были счастливы в своем танце, они жили им... Звуки мира то исчезали, то появлялись, точно робкие дети стеснялись мешать взрослым, а звезды мерцали в такт движениям партнеров небывалого танца. Шиан то отпускал от себя Смерть, то снова ловил ее руки, ее взгляд, каждая ее улыбка находила ответ. Вот особенно удачное па - и Смерть засмеялась радостно и безмятежно. Смех ее вызвал к жизни волшебство: над камнем, который люди называли "Слезы Смерти", сумеречный воздух словно взорвался дивным фейерверком. То была потрясающая воображение феерия цвета, образов и смеха. Красочные цветы чередовались с невиданными животными, сказочными пейзажами, лицами людей - счастливых людей. Таких, как эти двое, что танцевали, словно и не видя, как все более и более прекрасные образы вспыхивают над Камнем... Они были одиноки в этом мире... Одиноки вместе, но так близки друг другу... Их фигуры стали растворяться, словно утренний туман... Песня звучала все тише и тише.
На камне слезы твоей души -
Нет горше соли, нет доли злее.
Доверить Смерти не смерть, но жизнь
Никто не смеет, но я - посмею.
Я буду дерзок и весел с той,
Что всем приносит одну лишь весть и -
Один лишь танец - и весь он твой,
Пока мы рядом, пока мы вместе.
...А когда фигуры исчезлив сумерках, Ринни вдруг ощутила себя очень одинокой. Она подняла голову и посмотрела на небо: искорки звезд блистали на медленно темнеющем бархате небес. Звезды не знали ничего ни о жизни тут, на земле, ни о смерти, такой, какую суждено встречать каждому из нас в свой час, ни об одиночестве. Для них не существовало ничего, кроме темноты, окружающей их, и света, который он несли миру.
Ринни улыбнулась: нет, она не одинока. У нее есть семья, и брат, которого она может видеть тут каждый год - в один и тот же день и час. "Когда-нибудь, - пообещала она себе, покидая поляну, - я заговорю с Шианом. Может быть, танцующие остановятся, и тогда - кто знает, вдруг кто-то из них ответит мне? Может быть, это будет Шиан... Узнает ли меня? Я верю, что узнает, хотя это ведь он не меняется, а я изменилась. Прежними остались только веснушки... Да, он узнает, и, может быть, Шиан мне улыбнется снова - так, как умел только он. И даже если мне улыбнется Смерть - я не испугаюсь".
Она словно наяву увидела лицо брата, улыбка которого точно спрашивала: "Ты будешь храброй?"
- Я буду храброй, - ответила Ринни, - храброй, как ты.
Где-то в чаще заухал филин, словно отвечал ей за Шиана. В голосе ночного хозяина леса были одобрение и обещание.